Часть 1. Как начался мой сибирский период жизни

 
                Баку - Новосибирск- Академгородок.
       22 августа 1973 года. Баку, аэропорт Бина. Я попрощалась с мамой, с сестрой, тетей Тамарой и Инной и села в вагончик. Ещё немного и я у трапа самолета Баку-Новосибирск. Оглянувшись, увидела вдали плачущую маму. Стало страшно. «Куда меня несет?» Кто-то толкнул меня в спину, чтобы я поторопилась подняться по трапу. У нас это случается в очередях или при выходе из автобуса. Всегда есть тот, кто считает, что именно он или она торопится больше, чем все другие впереди него или неё. Итак, я поднялась по трапу.
     В самолете веселились пассажиры. Они летели к себе домой. А я? Что ждет меня в той точке на карте Новосибирской области под названием «поселок городского типа»? Решила уснуть, но мешал гул самолета. Посмотрев в иллюминатор, увидела свой город. Баку, родненький, ты оказывается мне так дорог! Слезы полились, как вода из-под крана. Хорошо, что рядом никто не сидел. Хорошо, что ещё лето. Хорошо, что договорились с девочками встретиться. Хорошо…Так, спасая себя от страха, перечисляя только хорошее, я под гул самолета незаметно уснула.
        Два легких коротких толчка в плечо, и я открыла глаза. «Застегните ремни, девушка, мы идем на посадку» - обратилась ко мне стюардесса. Приземлились. И вот я уже в северо-восточной части Евразии, а точнее в аэропорту Новосибирска. Получив багаж, я поехала на железнодорожный вокзал. Оставив там свой багаж в камере хранения, отправилась в Академгородок искать центральную гостиницу. За окном автобуса мелькал незнакомый Новосибирск. Было тепло, солнце то и дело пряталось за облаками. Город поразил меня своим масштабом.  Но широкие серые улицы, однообразная, скучная архитектура, редкие островки зелени навели на меня тоску по дому. Такой городской пейзаж был моему глазу не привычен. «Лысый город», - подумала я. Тут автобус выехал за город, а там по обе стороны «страна березового ситца». Какая роскошь и радость глазам! Потом мы долго ехали по длиннющему мосту. Солнце к тому времени основательно спряталось за облаками и река под мостом тоже предстала перед моими глазами абсолютно серой.
        Наконец, автобус въехал в Академгородок.  Я быстро нашла гостиницу, которая оказалась в единственном числе. В фойе «Золотой долины» меня уже ждали девочки, с которыми проучившись пять лет и получив дипломы в пятигорском ВУЗе, мы договорились встретиться.  Таня Ленева, Лариса Левицкая, Наташа Печенова и я с громким радостным визгом кинулись обниматься. В номере сразу пошли в душ. Смыли все свои страхи, навели марафет и пошли погулять. Дошли до озера. Купаться не решились, вода нам показалась холодной. Позагорали немного, потом побродили по городку. Академгородок находился в лесу, в котором то и дело встречались белки.  Повсюду узкие дорожки только для велосипедистов. Пошли в кино. Что смотрели - не помню. Каждый смотрел на экран, а думал о своем. Проголодались, вернулись в гостиницу и пошли в ресторан. Зал был пустой.  В глубине на возвышенности три музыканта что-то тихо играли. Нас быстро обслужили. Так провели мы два дня и на третий день разъехались, обещая не теряться и держать связь. Наташка уехала первой. С ней мы попрощались без эмоций, ещё в гостинице. Она всегда была сдержанной внешне. Связь с Наташей более не возобновилась.
       Мы встретились с ней через много лет в Интернете. Она работала переводчиком на заводе в Новосибирске. Там же встретила свою единственную любовь, а сейчас живет в Минске. Учительствует. Двое детей, внуки, дача. Общаемся время от времени. А с Таней мы переписывались. И она дважды выбиралась ко мне в Болотное.
        Но это будет ещё впереди, а сейчас я проводила девочек. Таня, нежная душа, почему- то заплакала на вокзале. А я её успокаивала,  чертовски самой хотелось плакать.               
               
                Ста-а-нци-я  Бо-ло-о-тное.      
          Моя электричка была во второй половине дня. Настроение было тревожным. С трудом нашла носильщика с коляской, который помог мне перенести мой багаж из камеры хранения в вагон электрички. Носильщик так торопился избавиться от свалившейся на него девчонки с огромным багажом, что, долго не думая, стал забрасывать багаж в первый же вагон, который по сути был последним в этом составе. То, что вагон был последним, на тот момент меня не беспокоило. Мое внимание было всецело направлено на то, как я буду взбираться в вагон. Не было никаких мне привычных ступенек. Но деваться было некуда. Я расплатилась с носильщиком.  Он ушел. Глубоко вздохнув, я сделала первую попытку влезть в вагон. Не получилось. Носильщик, который уже было направился восвояси, оглянулся, увидел меня в этом жалком состоянии, вернулся и помог мне влезть в вагон. «И чего дома не сидится? - буркнул он себе под нос, посмотрев на меня с такой жалостью, что я чуть было не разревелась. В эту минуту я была так с ним согласная!
       В вагоне ни души, кроме меня и моих двух тяжеленных чемоданов, огромного баула цвета хаки, он же папин военный баул и ещё бордовая сумка на колесиках, которую сестренка привезла из поездки в Чехословакию. Дверь с шумом закрылась и вагон дернулся. Электричка стала набирать ход.  За окном зеленые поля, много берез, небо голубое без единого облачка.  Я не стала проходить в вагон и садиться, тем более передвигать багаж. Все это как закинул носильщик у входа в вагон, так и стояло там, а я рядом, почти остолбеневшая. Электричка несется со скоростью света, остановок никаких нет. Волнуюсь. А вдруг не объявляют остановки, а вдруг я не расслышу нужную остановку? А вдруг не успею выгрузить вещи, а вдруг не встретят? Ох, как много было этих «вдруг». Но наконец-то гнусавый голос, растягивая гласные, произнёс: «Ста-а-нци-я  Бо-ло-о-тное».
               
               
                Моя остановка.
     Резкий толчок, сумка свалилась на бок, баул, пошатнувшись, перевернулся на другой бок, дверь с шумом распахнулась.  Выглянула, а там -  никого. Вот где познала я «неудобства» последнего вагона. Перед ним никакого асфальта, только земля вперемежку с камнями. Но где же перрон? А он где-то вдали. Однако время не ждет, надо выбираться. Швырнула баул со всей силой, потом столкнула два чемодана, подумала о том, как хорошо, что мама, несмотря на мои возражения, все же перевязала их толстой верёвкой.  За чемоданами полетела сумка. И теперь, вспомнив, что привычных ступенек нет, зато подо мой зияет приличная щель, я заволновалась, как бы в неё не попали мои туфли при прыжке. А прыгать просто необходимо, и как можно быстрее надо решиться на этот прыжок. Я ведь не знала, сколько минут стоит электричка. Сняв обувь, швырнула в сторону баула, но не стала прыгать, посмотрев вниз на землю. Решила сползти на животе. Это надо было видеть! Трудно описать мое сползание из вагона. Почувствовав почву, я немного успокоилась, надела обувь, а вещи стала поочередно толкать перед собой. Тут с грохотом вагоны сдвинулись, двери захлопнулись. И электричка уехала. Я вздрогнула. И тут я обнаружила, что вымазалась, что вокруг нет ни души, что впереди какое-то одноэтажное здание. Занервничала, мелькнула мысль, а вдруг мне послышалось, и я сошла не на той остановке. Но вскоре я увидела вывеску «Болотное».
         Мимо, не обратив на меня никакого внимания, прошмыгнул то ли парень, то ли ребенок. Я, не успев обратиться к нему, решила взять тайм-аут, села на баул. Мимо промчался какой-то поезд. Ой! Как захотелось оказаться внутри него! Но поезд промчался, за ним пошла пыль столбом и неприятный запах. «Ну, не морем же тут должно пахнуть,- сказала я себе, - не в Сочи же ты приехала. - Вставай, пора найти такси!». Только я подумала о такси, как вдали появился мужчина. Но он шел не в мою сторону. Опять промчался какой-то поезд, оставив за собой более или менее знакомый запах. Перед глазами, неожиданно, мелькнул бакинский аэропорт Бина с его смешанным запахом нефти и зноя, который всегда, как городским приветствием, окутывал пассажиров, прибывших в Баку. «Ни один аэропорт так не пахнет, как бакинский аэропорт», - подумала я  и тут же, почувствовав с детства родной запах, я заплакала, опустив голову. И в этот момент…
               

             Сани вместо такси, деревянные мостовые
      И в этот момент передо мной появился мужчина. Вначале я увидела пыльные сапоги, потом серые, мятые брюки и вылинявший пиджак. «Здравствуйте,- сказал он и добавил,- я завхоз школы». Схватив сразу два чемодана и баул, велел идти за ним. Подняв сумку, я засеменила за ним, не проронив ни слова. Через секунду я поняла, что мне надо бежать, чтобы не потерять его из виду. Он шел очень быстро. Оставив одноэтажное здание вокзала впереди, он юркнул в узкую калитку, я- за ним.  И выйдя через неё, мы оказались возле большой телеги, которую я мысленно назвала санями. Я оглянулась, но такси не было, впрочем, и привокзальной площади, как таковой, я тоже не заметила. А тем временем, завхоз так же молча, закинул багаж в эти сани, скомандовал садиться. А сани оказались с высокими бортами. И мне не было видно, что там на дне и куда полетел мой багаж. Я замешкалась, потому что не знала, как перебраться через высокий борт. Мне подумалось, что где-то сбоку должна быть дверь. Решила обойти сани, поискать дверце. Не успела я сделать пару шагов, как  меня схватили за талию, подняли и перекинули в сани. «Держитесь покрепче», - предупредил он, и в эту же минуту эти «сани» дернулись. Я вцепилась в борт, что-то взлетело передо мной. Сильный, неприятнейший запах ударил мне в лицо. Я, полетев назад, приземлилась на пятую точку. Ох! Бедный мой копчик! Меня и мой багаж накрыло огромное облако пыли, я закашляла. Трясло и качало из стороны в сторону. Откашлявшись, сидя на дне саней, я разобралась, что впереди хвостом вертит лошадь. Я приподнялась, опять вцепилась в борт, но на этот раз повернулась боком, стараясь не поворачиваться в сторону хвоста. Вижу улицу, слева и справа избы. Деревянная мостовая. Вскоре и её не стало. Земля, трава, заборы ровные и покосившиеся, крашенные и некрашеные. Людей нет. И это поселок городского типа? Посмотрела вперед. Взмах хвоста. Запах. Резкий толчок, баул, который лежал на двух чемоданах свалился, а я полетела и приземлилась вначале на баул, а потом сползла на дно саней. На этот раз копчику повезло.     Кажется, мы стоим. Показалась голова завхоза, он быстро выгрузил мой багаж, потом схватил мои 44 кг и так же быстро перенес меня через борт саней и поставил на землю. Я покачнулась, но не упала и поспешила за ним. Мы вошли в калитку, потом в какое-то темное помещение и, наконец-то, я оказались в комнате. Вверху узкое окно, слева диван, напротив высокий комод с фотографиями и графином на половину заполненным водой. Стол, два стула и лампа над столом.
     - Вот располагайтесь. Хозяйки нет, она в санатории. До приезда директора здесь поживете.
     - Спасибо, - тихо выдавила я из себя. На тот момент, я ничего не понимала, кроме того, что прибыла я в Болотное, и меня встретили.
    
               
                Лампа Ильича и горячие пирожки.
    
   Он ушел. Я присела на стул. Сидела долго среди чужих вещей, с чужими запахами и совершенно странными непонятными звуками. Казалось, что совсем рядом кто-то дышит, потом стало казаться, что кто-то роет то ли стену, то ли пол. Темнело. Встала, чтобы включить свет. Загорелась лампа Ильича. Стало совсем не по себе от её тусклого свечения. Долго смотрела на эту одинокую тускло освещающую лампу, а перед глазами возникла мамина люстра. И тут я услышала плач. Оказалось, это я и реву в голос. За стеной раздавались все те же странные и все больше пугающие меня звуки. Я запаниковала. Решила перебраться на диван, достала из баула одеяло и простыню. Вынула из сумки коробку шоколадных конфет и бросила на стол. Так мне стало страшно, что даже любимый шоколад не мог меня порадовать. Не раздеваясь, влезла под одеяло, обнюхала его и подумала: «мамой пахнет» и опять заревела в голос. Посмотрела в окно, там совсем темно. Раздался отдаленный стук, затем скрипнула калитка. Пока я вылезала из-под одеяла, думая с ужасом о том, кто бы это мог быть, как более громкий стук повторился совсем рядом, и дверь в комнату отворилась. Передо мной стояла совершенно седая старушка. «А дверь - то я не заперла, вот ужас,- подумала я, но придя в себя, прохрипела: «Входите, пожалуйста».
    Бабушка бесшумно прошла к столу, а за ней прошел такой родной запах. Мы сели за стол, я разглядела её. На ней был белый, кружевной, длинный фартук, такой же платок, повязанный на затылке, а не спереди. Она представилась и сказала, что её сын, завхоз школы, прислал узнать, как я устроилась. Он кормил в сарае хозяйских поросят, услышал мои рыдания и прислал свою маму узнать, как я устроилась. Говорила старушка тихо, улыбалась. Я как-то сразу успокоилась, даже услышала, что говорит она с акцентом. Сразу правда не разобрала, что за акцент. Вскоре она приподняла салфетку, и я увидела гору румяных пирожков. С картошкой! Горячие! Так вот какой запах я почувствовала сразу, когда бабушка вошла в комнату.
     - Ешь милая,- услышала я.
     - Dankeschoen,- поблагодарила я, взяв румяный верхний пирожок. Не знаю почему, но я перешла на немецкий язык.
     - Bedient Euch, bitte - пожалуйста, угощайтесь, - и протянула ей коробку конфет. Мы долго с ней говорили, переходя с русского на немецкий и наоборот. Она рассказала о своей грустной судьбе. Немцы Поволжья были выселены, и её семья оказалась в Сибири, в то время как отец ушел на фронт. Он был переводчиком при штабе, погиб в Венгрии.  Я не запомнила её имя и отчество, но светлый образ старушки стоит перед глазами и сейчас. После её ухода я тут же уснула.
     На следующее утро проснулась я от громкого петушиного вопля. «Надо же какой радостный, нахальный петух. Как он вошел в комнату?» Я осмотрелась, но в комнате петуха не нашла. Заметила три пирожка в тарелке. Съела. Эх, как я потом пожалела, что съела  все три сразу. Надо было растянуть на день.
               
                Встреча у колодца.
     Умыться не удалось. В прихожей в маленьком, висячем умывальнике не было воды. Ведра тоже все были пусты. В углу увидела коромысло. Я в фильмах видела, как носят воду из колодца, но не стала брать. Нет, я с коромыслами не справлюсь. Это точно. Попыталась найти водопроводный кран, не нашла. Туалетной комнаты тоже не оказалось рядом. Вспомнив, что в графине есть вода, вернулась в комнату, протерла глаза, как когда-то в студенческие годы по утрам в совхозе на сборе винограда. Нашла чайник и решила пойти за водой. К моему разочарованию, во дворе кран не обнаружился. Вышла за околицу и увидела колодец на углу. Колодцы я тоже видела в кинофильмах. Пошла, осмотрелась, по дороге раз сто оборачивалась, чтобы калитку свою запомнить. Все избы и заборы на одно лицо. Людей нет. Но я ошиблась. За мной наблюдали. Я вернулась за ведром. На этот раз заметила у колодца крючок, повесила ведро, что делать дальше - понятия не имела. Итак, пока вешала ведро на крючок, я угловым зрением заметила парня. Повернулась в его сторону и то ли попросила, то ли упрекнула:
     - Могли бы помочь, молодой человек.
     Абсолютный блондин с большими голубыми, насмешливыми глазами, продолжая жевать какую-то траву, с места не сдвинулся.
     - Ты не зде-е-шняя что ли?- растягивая гласные, спросил он меня.
     - А что, не поня-я-тно что ли?- отпарировала я в тон ему, при этом рассердилась на его тыкание.
     - Да вроде среди н-а-аших цыган та-а-ких нет.
     - А что кроме ва-а-ших цыган и та-а-ких как вы других на земле людей нет? Бывший двоечник? Географию, историю не учили в школе?
      Он молчит. Я начинаю злиться.
     - И долго вы столбом стоять будете? Покажите же, как набрать воду!- потребовала я.
 Подошел. Набрал. Быстро набрал, я и понять не успела, как полное ведро оказалось передо мной. А он опять к своему забору отошел. «Вот олух! Мог бы и донести ведро, - подумала я. Но сказала: «Спасибо, вы настоящий джентльмен». Подняла резко ведро и пошла. «Ох, какое тяжелое ведро!» Вода расплескалась. Донесла я половину ведра воды. Остальная часть успешно облила мне ноги. Напилась. Переодела обувь и стала искать туалет во дворе. Будку обнаружила в конце двора. Обрадовалась! Уж с такой будкой я знакома все с тех же студенческих летних работ. Вот только, что я буду делать ночью, если приспичит? Страшно по двору ходить, тем более что фонарей я как-то не приметила. Решила, если что -  ведро рядом, а пока надо магазин найти. Сделала шагов тридцать и в ужасе подумала, что ни название улицы, ни номера дома я не знаю, поторопилась вернуться. «Как же я могла все три пирожка проглотить сразу?! - подумала я,- это надо же даже крошек не оставила». Расстроенная в конец, решила поспать. Залезла под одеяло, вспомнила парня у колодца. «Симпатичный, только похож на солдафона. Пока не приказала, с места не сдвинулся». Позже выяснилось, что он офицер и приехал в отпуск домой. В то утро пришел к другу, чтобы на озеро пойти. Позже эти оба друга все время пытались ухаживать за мной. И даже сумели передраться. Но об этом позже.
     А пока я сплю. Ну, пытаюсь уснуть. На голодный желудок как-то не получается. Вспомнила, что у меня есть конфеты. Нет, не стала есть, потом пить захочется, а вода жутко холодная.
               
                И вновь стук в дверь.
     Стук в дверь. Бабушка пришла за мной. Мы пошли к ней. Я была в синей юбке и красной кофточке. Второй день не снимала с себя одежду, хорошо, что ткань немнущаяся. Вошли мы во двор. От ворот вглубь двора к домику шла дорожка, вымощенная крашеными кирпичиками по обе стороны. Заметила чистые стекла и белые занавески с кружевами. Стволы деревьев на половину выкрашены чем -то белым. Много разных цветов возле дома и вдоль совершенно ровного забора кусты с ягодами. Я заметила, что хозяйка оставила ворота открытыми, но вскоре перед ними встала корова. Корова стояла и ждала, пока хозяйка не подошла к ней, протерла ей копыта и надела на них тряпочные мешочки. Вот тогда корова и вошла во двор. Я стояла, разинув рот, вытаращив глаза. Бабушка рассказала мне, где у них магазины, как пройти к этим магазинам. Успокоила меня, сказав, что жить я буду в другом доме, который построили для учителей. Мы сидели с ней на пороге дома и плели луковицы. Я делала это впервые в жизни. Такой лук я тоже впервые видела, у него были длинные усики, которые можно было соединить, и получались луковичные косы. Бабушка не поверила, что я впервые плету. Наверно, это был комплемент моим быстрым молодым пальчикам. Потом меня угостили домашним супом, салатом и ещё чем-то вкусным. А вечером проводили с пирогом капустным, сказав, что завтра завхоз меня переведет временно в здание Интерната.
      Это здание было построено для детей, которые жили в дальних селах, а в учебном году жили в поселке в Интернате. Дом был небольшим, двухэтажным, каменным. Комнаты светлые, в каждой по шесть коек и шесть тумбочек. У одной из стен длинный шкаф. Была даже душевая комната. Наконец-то я увидела краны, туалетные комнаты, чему я очень обрадовалась. Поторопилась. Воды не было. Но я подумала, что теперь я могу послать телеграмму, чтобы прилетела моя тётя. Перед вылетом из Баку, она взяла у меня слово, что я не буду возражать против её приезда. Ей хотелось самой посмотреть, как я тут устроюсь. Я сообщила завхозу о приезде тёти, он разрешил воспользоваться моим временным жильем. До начала учебного года оставалось совсем ничего - пару дней. Тамуся прилетела сразу же. Мама прислала инжировое варенье, свою фирменную выпечку с ореховой начинкой и даже мясные пирожки с гранатом. Мы с Тамусей обследовали поселок. Обнаружили кинотеатр, двухэтажный универмаг и баню, в которую в тот же день и сходили. Разглядели название улиц и пошли смотреть школу. Страхи мои во мне залегли, я наслаждалась близостью родного человека и стала смелее и активнее.
               
                Разрешите представиться!
       Вот и 30 августа. Школа оказалась новенькой. Все учителя собрались у школы и ждали выхода директора. Они улыбались, сами подходили ко мне и знакомились. Одна учительница, похлопав меня по плечу, громко сказала: «Это надо же! Какое чудо к нам прилетело». Я старалась улыбаться, держалась молодых учителей, тоже преподавателей английского языка. Одну звали Вера, другую Надежда. Так что, как они сказали, я по праву должна быть рядом. Вдруг разом все замолкли.
      - Идет, идет, - пробежал шёпот.
     - Кто идет?- полюбопытствовала я.
      - Директор, - шепнула мне блондинка Надежда. Натуральная блондинка. Я обратила внимание, что она некрашеная. И это меня тоже удивило.  Многое меня там удивляло.
         Итак, все учителя повернулись лицом к школе. На ступеньках стоял невысокого роста рыжий мужчина. Глаза маленькие, синенькие как пуговички, оставались при этом не веселыми. Я бы сказала колючими. Поздравил всех с началом нового учебного года и стал медленно спускаться. «В народ пошел», - подумала я. И ещё мне показалось, что он похож на военного, хотя одет был в штатском. Я подошла к нему и на одном дыхании выпалила: «Разрешите обратиться! Выпускница Пятигорского Иняза Любовь Гоговна Погосова- учитель английского и немецкого прибыла по направлению в вашу школу». Осталось только поднять «руку под козырек». Было ощущение, что вокруг кроме нас нет никого. Он наградил меня широкой улыбкой. Оказалось, что я в точку попала этим своим солдафонским громким чеканным тоном. Об этом мне потом учителя сказали. А пока, отрапортовав о прибытии, я протянула ему руку. Он пожал руку и не отпуская, обратился к коллегам: «Слыхали?! Вот это разговор! Это речь!» Короче, я ему угодила, но на этом мои угождения были исчерпаны. Очень скоро… впрочем, сейчас не об этом.
     Сейчас главное для меня было узнать, где же я буду жить. Директор провел меня в кабинет, предложил сесть. Надо сказать, что это было первое и последнее наше с ним нормальное собеседование в его кабинете. Но на тот момент я ещё об этом ничего не знала и даже не догадывалась.
     Вошла завуч и, присев, сообщила мне о моей нагрузке и классном руководстве. Мне достались все шесть уроков первой смены начиная с 5 по 10 классы с английским языком и все четыре шестых класса с немецким во вторую смену. «От зари до зари, от темна, до темна…, - в голове мелькнула мелодия песенки, которую мы - студенты распевали на виноградниках. Однако я продолжаю внимательно слушать, и узнаю, что по понедельникам моих уроков нет в расписании, но как классный руководитель я обязана даже в свой методический день явиться к первому уроку и провести пятнадцатиминутную политинформацию в своем классе. «Ничего себе порядки», - подумала я. Классное руководство назначили в 7б. Я записала расписание. Спешить знакомиться с делами ребят у секретаря, я не стала. Тут я догадывалась, что дадут мне самый тяжелый класс. Об этом не раз говорил нам Тубянский на своих лекциях.  Директор сообщил мне адрес. И я полетела в Интернат за тётей Тамусей. Незамедлительно мы с ней отправились искать мое новое жилище.

А дальше пошла адаптация.