Двадцать стихотворений наощупь и одна песня прозре

Олег Ясинский,
Зима 1987-1988 г, Киев

«Двадцать стихотворений наощупь
и одна песня прозрения».

!!! Я ПУБЛИКУЮ СТИХИ ОЛЕГА ЯСИНСКОГО НА МОЕЙ СТРАНИЦЕ, ПОСКОЛЬКУ ИХ НЕТ НИГДЕ В ИНТЕРНЕТЕ, И Я НЕ СМОГЛА СВЯЗАТЬСЯ С АВТОРОМ ЭТИХ СТРОК. ЭТИ СТИХИ Я ПЕРЕПИСАЛА В МОСКВЕ ИЗ ТЕТРАДИ ДРУГА ОЛЕГА, ГРИГОРИЯ, КОГДА МНЕ БЫЛО 16 ЛЕТ, ТО ЕСТЬ В 1988 ГОДУ. И СОХРАНИЛА ИХ. ТЕПЕРЬ ХОЧУ ДОНЕСТИ ИХ ДО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. !!!

***
Хочу научиться спать,
Запрограммировав сны
Хоть на полночи вперед.
Или суметь, как вчера,
Проституировать сердцем,
А если что,
и иными лакомыми местами,
Не желая взамен ничего,
Кроме убитых подушек,
К тому, чем не раз был сыт.
А если вы усомнились,
           приятного аппетита!
А я… я ищу такси,
                которое увезет
Подальше от этого дома,
Где я был немного счастлив.
Кому нужна моя кровь,
Застывшая на бумаге
Неразберихой слов
Вокруг столь конкретной боли
Надежда на катастрофу
На Воздухофлотском мосте
Очень не велика.
Мы выживем. Почему-то
Лишь в этом пока везет.
Дни напоминают зерна,
Выпавшие из кофемолки.
***
Вот все растаяло, и лужи
На месте некогда надежных
Деревьев, замков, городов.
Растаял ветер и остались
Без сквозняков на небе звезды
Растаял дом мой, от него
Остались лишь замки и стены
Ковер остался над кроватью.
Кровать, сгорая от стыда,
Вчера куда-то убежала.
Случайно вы на ней не спали?
Она спросонья нашептать могла такого…
Еще под Новый Год исчезли
С домашних елок все колючки.
Зависли в воздухе шары,
Решая все-таки не биться.
И перебравший Дед Мороз
Отклеил бороду и стал
Ей затыкать все щели в окнах,
Потом Снегурочку обнял,
Погасли на момент гирлянды
И в нем вовсю зашевелились
Кровосмесительные мысли.
Потом четыре ночи падал
Чуть кислый желтый лунный снег.
Потом луна куда-то делась,
Наверно, кончился ликер
У ангелов и космонавтов.
И вдруг до слез мне стало жаль
Запыхавшегося дракона.
А серпантин попал под дождик,
Ужалил ежика под елкой,
И, зашипев, уполз на время
В ботинок или книжный шкаф.
Все таяло, сердца, снежинки,
Часы, бенгальские огни,
Заждавшиеся телефоны.
Все таяло, и в голове
Все таяло еще быстрее.
Душа рвалась в такси, а тело
Предпочитало холодильник.
И развязавшийся язык
Стучал по клавишам зубов,
Желая хоть чуть-чуть мажора.
Почти весь мир исчез: метро, цветы,
Японские кассеты,
Коньяк на донышке бутылки,
Твой взгляд на донышке души.
В парадном было как в парадном,
Никак не гасла сигарета,
Я думал, это символично,
Но в чем, не понял до сих пор.
Исчезло несколько друзей, иллюзий
(Самая большая осталась).
В общем, с Новым Годом,
С новым, новым, новым всем.
Растаял год,
                я вышел бы из лужи,
Но чье-то отраженье не дает.

***
Если я умру, не закрывайте балкона (Ф.Г.Лорка).
На дне твоей реки
Тускнеют листья рук.
И силятся глаза,
Попавшие под камень,
Опять увидеть мир
Снежинок и волос.
На дне твоей реки
Таятся листья рук.
Мои пока над ней.
Но смогут ли коснуться
Поверхности воды.
А вдруг придется раньше
Отяжелеть от крови
Под чьими-то ногами
В Бог весть какой дали.
Но листья рук моих
Обратно прилетят,
Ударятся в стекло,
И сухо лягут в волны,
И медленно уснут
На дне твоей реки.
Поэтому прошу, хоть в эту ночь
Не торопись захлопывать балкона.
***
Итог.
Пробили куранты,
Можно опустить бокалы,
Взять ручку и попробовать по порядку.
Невинная надежда стать серьезным человеком,
И помнить о карьере,
Всегда платить любовью за любовь.
Держать себя в руках.
Быть аккуратным и удобным,
Не влюбляться особо до третьего курса,
Ежедневно бриться,
Выносить мусор,
Учить языки,
Здраво оценивать свои силы и стихи,
Которые мало кому нужны.
Что еще? Неподобранный кошелек,
И никаких сомнений,
Убитое время,
И никаких раскаяний.
Двое друзей, которым я верил
Больше, чем себе,
И никакой боли.
Четыре женщины,
                и нечего вспомнить.
Спектакль, две поездки в Москву,
Полгода блужданий по институту,
Пара удачных шуток,
Отныне уже безвозвратно,
                и так далее.
***
Поэтическое искусство.
Прежде чем уже выроненный
Кем-то кирпич
Долетит до моей головы,
Спящему слегка приоткрыть
Занавес этой кухни.
На одно среднестатистическое сердце
В качестве соуса рекомендуется
Желе, высосанное из пальца,
И пара капель консервированной крови,
Одного из классиков,
Секс и политику
Добавлять по вкусу,
Все оттенить прядью длинных волос,
Глупой улыбкой, и подавать,
Застенчиво опустив глаза.
Причем совершенно необходимо
Развести побольше мурашек,
И исподтишка выпустить их
На спины читающих,
Потом сходить в душ,
Написать нечто самое-самое,
Стать под ее домом и ждать.
Кирпич уже в пути.
***
На этом листе бумаги
Меня как-то больше, чем в жизни.
Здесь более я, чем тот,
Который не на бумаге,
Хотя мы настолько похожи,
Что путаемся порой,
В темное время суток.
Но здесь я в виде букв.
Не умею любить буквами, словами, слогами,
И даже знаки препинанья
Молчат о том, как бьется сердце.
Это не стихи, это моя тень,
Неудачно упавшая сюда.
Но куда ей падать еще?
Поэтому с ней передаю спасибо,
Что любишь эти стихи.
И еще покажи их своим,
Может быть, они лучше, чем мы
Поймут друг друга.
***
Страшная сказка.
Показалось, что если обрубить корни,
Мы сможем взлететь,
И голыми руками
Вырвать из неба
Несколько звезд.
***
Ты приходишь в мою
Полутемную комнату,
Садишься напротив и спрашиваешь.
Кажется, насчет кофе.
Все спят, ты, наверное, тоже
Спишь и не знаешь,
Что приходишь сюда каждый вечер,
Садишься и рассказываешь, рассказываешь.
Хочу взять твою руку, но ты далеко.
… И все-таки ты в этой комнате,
Продолжаешь рассказывать,
Потом даешь мне ручку,
Рождаются разные глупости,
И они – правда.
***
В полный рост поднялась тишина
Над моим маленьким заспанным городом.
Его улицы вскарабкались на стены домов,
а лужи зависли на уровне третьего этажа,
И стали похожими на медуз.
Птицы обзавелись плавниками,
Медленно вплывали в раскрытые форточки
И метали икру прямо на столы.
А черные кошки, обезумев от страха,
Укрылись в скворечниках.
Город захлебывался тишиной,
Но я думал о тебе,
И мне не было до всего этого
Никакого дела.
***
Это неправда, что темнота наступает
Из-за захода солнца или при спуске в подземелье.
Возле нас всегда достаточно света,
А внутри нас – темнота.
Стемнеет только после того, как закроем глаза.

***
Пора понять, что пахнет только дождь,
А остальные запахи – неправда,
Что даже в этот солнечный январь
Моя надежда не зазеленеет.
И если скоро небо нахлобучит
На землю долгожданный снежный купол,
Не бойся, холодней уже не будет.
Я очень глупо весело шутил
По поводу столь редких поцелуев,
И то таких чужих безвкусных губ.
Доиздевался. Сам теперь смотрю,
Как дождь плюет на зонтики и стекла.
И нет тебя. И занавес опущен.
И этот затянувшийся антракт
Любимого бездарного спектакля.
Девятый день. А сколько дней еще
Я буду тупо всматриваться в небо,
И остывать, и вновь перегреваться
Единственной оставшейся мыслью.
И все же понимать, что все пройдет.
Но даже… Даже в этот час и дождь
Сквозь пелену моих открытых глаз
Восходят лучики твоей улыбки,
И новый день отодвигает ночь,
За занавес, туда, где ты молчишь…
И дождь, и он почти ничем не пахнет.

***
Я так давно тебя не видел.
Пусть отступают голоса
Других сердец и озарений.
Пусть шум чужой ненужной крови
Осядет коркой немоты
На дне сегодняшнего дня.
Красиво, правда? Горсть метафор,
Еще не тронутых никем,
Волшебный жезл первопроходца
 И смутный след вблизи вершины.
Зачем… Все проще и печальней.
Вот все, что я хотел тебе сказать:
Я так давно тебя не видел.

***
Четыре стены роддома.
Потом немного других,
Тоже четыре стены.
И снова много цветов.
А между этим прогулка
По вечно больным сердцам
В поисках пятой стены,
Пока она не придавит,
Как раз, когда так хотелось
Чего-то совсем другого,
Но мукам еще трудней
Дается это пространство,
Для них стен обычно шесть.
В твоей бесконечной жизни
Осталась одна стена,
Это, видимо, я,
Скорей отойди, сейчас рухну.

***
Падает ночь, у нее ни крыльев, ни глаз,
Только цвет.
Она не способна
Плакать или не приходить.
Падает ночь.
Вот ее желтые лапы,
Вот ее камни, беззвучно летящие в озера,
И гнезда, в которых скоро вылупятся
Голодные планеты,
Чей крик до нас дойдет.
Ночь падает, подставим ей руки,
Чтобы она не ушиблась,
А может быть лучше
Занавесить окна,
И включить побольше света.
Дурная привычка – наше священное право -
Убить еще одну ночь.
***
Приснился сон, что наши сны соединились,
И стал весь мир похожим на тебя
Своим теплом, молчаньем и глазами.
И у тебя сломался телевизор.
Росли невероятные цветы
Из ваз твоих пустых
И нашей ночи.
И эта почти черная тетрадь
У ночника порхала и сжигала
По одному все сорок восемь крыльев.
Но это было малоинтересно
На фоне наших спутавшихся снов.
Слова и мысли все куда-то делись,
А думам было ясно не до слов,
И в общем целый сон в таком же духе.
Приснился сон,
А я, дурак, проснулся.
***
Думаешь, легко уходить,
Ничего не оставив?
Сразу вижу обвинителей.
Я променял идею
На это мертвое море слов,
В которое ты не войдешь.
Вижу людей с блокнотами
И авторучками наготове
Их лица, лоснящиеся от собственной правоты,
И руки, ставшие чем угодно,
Но не руками.
С другой стороны
                ты
И больше нечего сказать в свое оправдание.
Не верь, что я ухожу,
Это привычный прием
В поэзии и в жизни.
Перечеркни слово жизнь сама,
Остальное
                и без тебя
                возможно.

***
Обвиняю во всем торшер,
Это он не дает мне спать.
Я потом расскажу ему
                о тебе.
О тебе расскажу и шторам,
Несмотря на то, что сегодня
Они честно выполнили свой долг.
О тебе – каждому встречному на пути,
И каждой из тех, с кем пути
Будут пересекаться.
О тебе, и о том, как центр тяжести – сердце -
Поднималось все выше.
И значит, труднее удерживаться в прежнем положении
А взлететь в одиночку некуда.
О тебе расскажу тебе,
Если, конечно, захочешь
Выслушивать длинный, как ночь,
Рассказ, где не будет ни слова.
Извини… Сейчас замолчу.
Торшер потерял чувство меры,
Высвечивая во мне
Все больше крамольных желаний.
Хотя, если быть откровенным,
Ни одного из них
Я и не собираюсь скрывать
Накануне больших стихов
Или больших перемен.
***
Прелюдия для пересохших губ.
Есть ли какой смысл
В том, что падает снег?
Наверное, это больно
С ходом часов сереть,
Съеживаться в сугробе,
Чтоб дольше потом не таять.
И помнить, что есть снежинки,
Которые упадут
Сегодня тебе на ресницы.
А вдруг не просто вода
Этот растерянный снег.
Может быть, это пух
Из наших израненных крыльев,
Или так осыпаются весенние вишни неба…
***
Все, что во мне еще осталось
После стольких ненужных и смешных метаморфоз,
Все, в чем еще не накопилось
Грязи, неверия и жажды расставаний,
Хотя пока почти все шло к тому,
Отдам друзьям. Тепло их рук бывает
Дороже и надежней поцелуев,
Которые то есть и обжигают,
То нет, и обжигают тем, что нет.
Моим друзьям, с которыми я был
Несправедлив так часто и так редко,
Я говорил им, как я их люблю,
Хочу отдать хоть несколько из рек,
Которые в глаза мои впадают,
Хочу сорвать с себя все барахло,
И выплюнуть слова,
И чистить зубы
от них всю жизнь. Хочу
Дать каждому войти
В мое некомфортабельное сердце,
И рыться там, пока не надоест,
Как мне уже порядком надоело.
***
Не знаю, как падают звезды,
Не знаю, при виде какой
Из них луна покраснела
Мне просто бывает больно
Долго смотреть на небо.
     Бегущая под мостом
     Вода хорошо понимает,
     Зачем и куда течет.
             Часы немного спешат,
             Но я ничего не знаю
             О том, как устала стрелка,
             Что ее уже не сдвинуть
             С пока не известной точки.
                Лучше думать о спальнях.
                Это единственный шанс
                Оставить после себя 
                Немного чужого счастья.
***
Продолжается игра
То ли разума и чувства,
То ли сердца и желудка,
И порой немного жутко
Греть твои пустые руки
Тем, что ты зовешь искусством.
Знаю,
          ты к словам привыкла,
И не только к ним, наверно.
Паутинка, паутинка -
          то, что было до и между.
Ты слепа и откровенна,
И до слез пылит дорога,
И на мне чужой одежды
Слишком много,
                слишком много.

Очень просто улыбаться
Незнакомому при встрече,
И придя домой, с абзаца
Начинать свой каждый вечер.
Та же пустая игра,
Значит,
              еще не пора.
***
Декабрь другой, но грязь все та же
На тротуарах и ботинках.
И кажется, что в доме нашем
Опять с утра мычит пластинка
Его речей, и ордена,
Не протрезвев, моя страна
Ему кует, потупив взгляд,
И путь вперед ведет назад.

Так странно нам всегда везет!
Чуть потеплеет – гололед,
Чтоб каждый мог хоть раз упасть.
А лед растает – будет грязь,
Но знаешь, никакая власть
Ее не сможет разгрести.
Но кто позволит нам уйти,
Оставив грязи этот дом?

Моя любовь, мой дом не спит,
Чтоб ты в нем тоже не спала.
Не помня гимнов и молитв,
Он сторожит колокола.

Моей земле всегда везло
На подлецов и мертвецов.
Окно распахнуто, и зло
Декабрьский ветер бьет в лицо.
***
Если история повторяется дважды.
Когда прорастут кресты
В стране девяти холмов,
Окажутся вдруг пусты
Громады ее домов.
В стране девяти дорог
Закровоточат следы,
И очередной бог
Попросит живой воды.
Когда догорят мосты
Вдали от ее рек,
Прижмутся безгубые рты
К боли безглазых век.