Пушкин. Кодекс, Завет и Завещание в одном томе

Пушкин
Кодекс,
Завет и
Завещание в одном изводе (своде)

Для понимания сути дуэльной истории Пушкина необходимо иметь представление о взглядах этого поэт-человека на жизнь, на людей, поэтов - избранников богов и пролюдей, а также и на их общежитие.
 Свои взгляды Пушкин изложил и затем уточнил в своих письмах и стихо-творениях.
 Эти эпистолярные и поэтические акции будем условно именовать 
Кодексом, Заветами и Завещанием Пушкина.
I –
Кодекс жития   Пушкина

Молодой Пушкин (ему не исполнилось и 20) бурно начал свою жизнь после Императорского Лицея, оказался в центре внимания общества и власти, быстро заработал отрицательную репутацию в свете и был отправлен в южные края то ли в служебную командировку, то ли в т. нзв. южную ссылку. В 1818 Батюшков, упрекнувший Пушкина в образе его жизни и составе тем поэзии, предрек: "Сверчок (прозвище Пушкина в обществе "Арзамас") свой дар промотает ..."
За 2 года жизни в столице и 3 года "ссылки" (командировки «на юга» агентом КИД под прикрытием) темпераментный и часто доходивший до крайностей юный Пушкин набрался такого опыта, что смог изложить его в том, что можно назвать "Кодексом жития молодого человека".
Прим. Кодексы жития - морализаторские тексты пророков, богословов и проповедников дошли до нас в разных видах: геронтики (старчества), патерики (отечники), достопамятныя изречения, истории монахов, рукописные четьи минеи, метафразы Логофета ... итп.
Пушкин избрал для передачи своего кодекса жития метод эпистолярного наследия и традицию рукописных четии минеи, оставив текст, который можно условно назвать "Кишиневской проповедью " или "Кишиневским патериком" поэта.
1. Кишиневская проповедь "Кодекс жития Пушкина"
или
патерик (отечник) командированного «на юга» старшего брата младшему
Кишинев. Пришла осень … а с нею и Муза с ее обузой. 23-летний Пушкин еще не простился с либертинами, еще не написал свой «последний либеральный бред» (стих Полководцу), но уже испек богохульную полную кощунств (по Ходасевичу) «Гавриилиаду» и даже успел ею похвастаться, был вот-вот готов отдаться душой злобному гению – Демону и подружиться с его бесами, ходит беременный замыслом «Евгения Онегина», берется за перо и записывает скрижали своей проповеди кантианца 17-летнему младшему брату Льву:
ПУШКИН - Л. С. ПУШКИНУ
Сентябрь (после 4) - октябрь (до 6) 1822 г. Кишинев
ПЕРЕВОД с французского:
<Ты в том возрасте, когда следует подумать о выборе карьеры; я уже изложил тебе причины, по которым военная служба кажется мне предпочтительнее всякой другой. Во всяком случае, твое поведение надолго определит твою репутацию и, быть может, твое благополучие. Тебе придется иметь дело с людьми, которых ты еще не знаешь.
С самого начала думай о них все самое плохое, что только можно вообразить: ты не слишком сильно ошибешься.
Не суди о людях по собственному сердцу, которое, я уверен, благородно и отзывчиво и, сверх того, еще молодо;
презирай их самым вежливым образом: это - средство оградить себя от мелких предрассудков и мелких страстей, которые будут причинять тебе неприятности при вступлении твоем в свет.
Будь холоден со всеми; фамильярность всегда вредит; особенно же остерегайся допускать ее в обращении с начальниками, как бы они ни были любезны с тобой. Они скоро бросают нас и рады унизить, когда мы меньше всего этого ожидаем.
Не проявляй услужливости и обуздывай сердечное расположение, если оно будет тобой овладевать: люди этого не понимают и охотно принимают за угодливость, ибо всегда рады судить о других по себе.
Никогда не принимай одолжений. Одолжение чаще всего - предательство.
Избегай покровительства, потому что это порабощает и унижает.
Я хотел бы предостеречь тебя от обольщений дружбы, но у меня не хватает решимости ожесточить тебе душу в пору наиболее сладких иллюзий.
То, что я могу сказать тебе о женщинах, было бы совершенно бесполезно. Замечу только, что
чем меньше любим мы женщину, тем вернее можем овладеть ею.
Однако забава эта достойна старой обезьяны XVIII столетия. Что касается той женщины, которую ты полюбишь, от всего сердца желаю тебе обладать ею.
Никогда не забывай умышленной обиды, - будь немногословен или вовсе смолчи и никогда не отвечай оскорблением на оскорбление.
Если средства или обстоятельства не позволяют тебе блистать, не старайся скрывать лишений; скорее избери другую крайность: цинизм своей резкостью импонирует суетному мнению света, между тем как мелочные ухищрения тщеславия делают человека смешным и достойным презрения.
Никогда не делай долгов; лучше терпи нужду; поверь, она не так ужасна, как кажется, и во всяком случае она лучше неизбежности вдруг оказаться бесчестным или прослыть таковым.
Правила, которые я тебе предлагаю, приобретены мною ценой горького опыта. Хорошо, если бы ты мог их усвоить, не будучи к тому вынужден. Они могут избавить тебя от дней тоски и бешенства. Когда-нибудь ты услышишь мою исповедь; она дорого будет стоить моему самолюбию, но меня это не остановит, если дело идет о счастии твоей жизни.>

Академик РАЕН Ваняшова М. в ст. «ПОЭЗИЯ ВЫШЕ НРАВСТВЕННОСТИ» назвала эти заветы частью цикла «Пушкинские парадоксы о природе и назначении искусства»

Боясь грядущего глянца, Пушкин предупреждал исповедально и откровенно:
«Может быть я изящен и благовоспитан в моих писаниях,
но сердце мое совершенно вульгарно, и наклонности у меня вполне мещанские».
                А.С.Пушкин (XIV, 32, 391 – франц.)

***
Жить остается 10 лет…
До полного разрушающего мозг психоза, схизиса  и решения о суициде – 9 лет.  А в руке уже беснуется пистолет …

II
Новый Завет Пушкина

Завет —  это договор, наказ, обещание, кодекс или завещание потомкам.
Пушкин оставил нам несколько заветов от Нашего Всего и навсегда. 

Завет №1
ЛЮБИТЕ САМОГО СЕБЯ

Читаем роман  «Евгений Онегин» (ЕО). Глава IV, строфа XXII
La morale est dans la nature des choses.
Necker
Кого ж любить? Кому же верить?
Кто не изменит нам один?
Кто все дела, все речи мерит
Услужливо на наш аршин?
Кто клеветы про нас не сеет?
Кто нас заботливо лелеет?
Кому порок наш не беда?
Кто не наскучит никогда?
Призрака суетный искатель,
Трудов напрасно не губя,
Любите самого себя,
Достопочтенный мой читатель!
Предмет достойный: ничего
Любезней, верно, нет его.
Завет стал следствием  авторского исследования  длинною в 21 (!) строфу причин и следствий рокового  отказа Е. Онегина удовлетворить предложенное Т. Лариной по схеме « Я — твоя. Вся!» и откровенно изложенные ею в знаменитом французском письме, переведенном автором из элегии поэтессы Марселины Деборд-Вальмор.
Пушкин на этом не остановился: вдоволь порассуждав о беспощадных мерзких людских нравах и обычаях, о страхе молвы и козней светского общества  наконец приходит к детально обоснованной формуле:
Любите самого себя, ибо ничего иного вам просто не остается.

Завет №2   
Поэзия выше нравственности.
Следствие этой формулы =  поэт вне этой категории. Мораль, аксиоматика сосуществования Добра и Зла, даже сами эти категории - это для черни. Цель Поэзии = Поэзия. И ничего больше. Цель творческого человека – его творения, совершенствование инструментария и изделий. Ничего больше!
Поэт по определению аморален = в том смысле, что он просто вне этих категорий политтехнологии управления массами.
Поэт.
Подите прочь — какое дело
Поэту мирному до вас!
В разврате каменейте смело,
Не оживит вас лиры глас!
Душе противны вы, как гробы.
Для вашей глупости и злобы
Имели вы до сей поры
Бичи, темницы, топоры; —
Довольно с вас, рабов безумных!
Во градах ваших с улиц шумных
Сметают сор, — полезный труд! —
Но, позабыв свое служенье,
Алтарь и жертвоприношенье,
Жрецы ль у вас метлу берут?
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.

Procul este, profani = Прочь, непосвященные (вежливо) или Вон, профаны (непосвященные останавливались у Двери в Пространство Гнозиса либо вообще изгонялись, если изголялись); Procul este profan<i> — восклицание жреца <в действительности это слова Кумской Сивиллы, жрицы и пророчицы. — И. П.> из 6-й песни «Энеиды» Вергилия (см. комментарии Т.Г. Цявловской А. С. Пушкин Собр. соч. в 10 тт. Т. 2 Примечания)
На все доводы будто это клевета и злонамеренность тенденциозной подгонки материала, специально выдернутого без контекста, ответим правилами для молодого человека, вступающего в жизнь, которые изложены Нашим Всем (и навсегда уж теперь) А.С. Пушкиным письменно, опубликованы и растиражированы с тихим злорадством в собраниях пушкиноведения
На все доводы будто это клевета и злонамеренность тенденциозной подгонки материала, специально выдернутого без контекста,  ответим  правилами  для молодого человека, вступающего в жизнь, которые
изложены Нашим Всем (и навсегда уж теперь) А.С. Пушкиным  письменно,  опубликованы и растиражированы с тихим злорадством в собраниях пушкиноведения

Доводы Оппонентов:
Адвокаты из бюро «Казенный глянцевый Пушкин» объяснят  нам у и из Пушкина что угодно, гарантируя ослепительную белизну пушистости Нашего Всего.   Академик РАЕН Ваняшова М. назвала эти заветы 'ПОЭЗИЯ ВЫШЕ НРАВСТВЕННОСТИ' частью цикла «Пушкинские парадоксы о природе и назначении искусства». 
Боясь грядущего глянца, Пушкин предупреждал исповедально и откровенно:

«Может быть я изящен и благовоспитан в моих писаниях,
но сердце мое совершенно вульгарно, и наклонности у меня вполне мещанские».
А.С.Пушкин (XIV, 32, 391 – франц.)
В письме коллеге и приятелю князю и прекрасному поэту, писавшему, увы, слишком умные стихи, Пушкин признавался в рассуждении о народе толпы и черни, что он, конечно, бывает мерзок, но не так как народ  - иначе.   
***
Можно долго извиняться, в булке пальцем ковыряться, а потом расхохотаться, дико пернуть и … бежать…
Оно, конечно пакостно. Да что делать. Писанное пером – не вырубить топором научного патриотизма.
Да и истина сильнее царя. Даже небесного.

На все доводы будто это клевета и злонамеренность тенденциозной подгонки материала, специально выдернутого без контекста,   ответим  правилами  для молодого человека, вступающего в жизнь, которые
изложены Нашим Всем (и навсегда уж теперь) А.С. Пушкиным  письменно,  опубликованы и растиражированы с тихим злорадством в собраниях пушкиноведенеия :
Адвокаты из бюро «Казенный глянцевый Пушкин» объяснят  нам у и из Пушкина что угодно, гарантируя ослепительную белизну пушистости Нашего Всего.

Пример №1 = нью-йоркский русский еврей Сергей Довлатов в статье  «Блеск и нищета русской литературы» убеждает:  а) надо брать всю фразу из возражений Пушкина князю Вяземскому, когда в ответ на княжеское наставительное «Задача каждого писателя есть согревать любовью к добродетели и возбуждать ненавистью к пороку…» нелюбящий коридоров института морали Пушкин уверенно и резко ответил (на полях статьи Вяземского «О жизни и сочинениях В.А.Озерова»):
«Вовсе нет. Поэзия выше нравственности. Или во всяком случае – совсем иное дело»;
 б)  в этом заявлении Пушкина особенно важна последняя часть =
Или во всяком случае – совсем иное дело.
Далее Довлатов произносит адвокатскую речь: Судить о том, что выше, поэзия или нравственность, так же трудно, как выяснить, кто сильнее – слон или кит, и трудно именно потому, что это совершенно разные вещи. Предъявлять Пушкину нравственные, идеологические претензии было бы так же глупо, как упрекать в аморализме ястреба или волка, как подвергать моральному осуждению вьюгу, ливень или жар пустыни, потому что Пушкин творил, если можно так выразиться, в режиме природы, сочувствовал ходу жизни в целом, был способен выразить любую точку зрения, и его личные общественно-политические взгляды в данном случае совершенно несущественны. Герои Пушкина редко предаются абстрактным рассуждениям, и если даже это происходит, то предметом рассуждения чаще всего оказывается художественное творчество, чему примером может служить «маленькая трагедия» Пушкина – «Моцарт и Сальери». Пушкин был не художником по преимуществу и тем более не художником по роду занятий, а исключительно и только художником по своему физиологическому строению, если можно так выразиться, его сознание было органом художественного творчества, и все, к чему он прикасался, становилось литературой, начиная с его частной жизни, совершившейся в рамках блистательного литературного сюжета, украшенного многочисленными деталями и подробностями, с острым трагическим эпизодом в финале. Можно сказать, что творчество Пушкина было победой чистого эстетизма над общественно-политическими тенденциями проповедничества и морализаторства в литературе…

Пример №2 = Гиппиус В. в ст. Повести Белкина: Эстетические идеи Пушкина, минуя эпигонство и весь период «обмеления», опираются именно на «великанов» века Просвещения. Эстетика Пушкина чужда всякой метафизики; отношения ее к этике вполне независимы. «Поэзия выше нравственности, — пишет Пушкин на полях статьи Вяземского об Озерове, — или, по крайней мере, совсем иное дело. Господи Суси! Какое дело поэту до добродетели и порока? разве их одна поэтическая сторона» (XII, 229). Но такая эмансипация возможна лишь там, где самая нравственность выводится из человеческой природы, а не из внешних абсолютных норм.

Пример №3 = Гуданец:  Хорошо известна пометка, сделанная им в конце 1826 г. на полях статьи П.А.Вяземского «О жизни и сочинениях В.А.Озерова». На утверждение о том, что всякий писатель обязан «согревать любовию и добродетелью и воспалять ненавистию к пороку», Пушкин резко возразил: «Ничуть. Поэзия выше нравственности – или по крайней мере совсем иное дело». И добавил: «Господи Суси! какое дело поэту до добродетели и порока? разве их одна поэтическая сторона» (XII, 269).  Можно даже не обсуждать неуклюжую правоту Вяземского и чисто пушкинскую однобокую категоричность ответной реплики, не предназначенной для печати. Достаточно того, что цензоры, публика и критики придерживались прямо противоположного мнения, и Пушкину с этим приходилось неукоснительно считаться.

PS. Это «Господи Суси!» красноречивые всех адвокатских козней вместе взятых, из коих сшит мундирный кафтанный фрак  Нашего Всего Навсегда!  И ведь никто, кроме меня (О Великого!)  не заметил = Господи Суси  переводится как:  а) Господин Забота или б) Господь Озабоченный или в) если Souci de Dieu, то Забота Бога … Т.е. Пушкин восклицает в сердцах = все эти моралитэ и разборки Добра со Злом – забота Господа Бога!
 Вот в 1-ой Песне «Хандра» романа-сатиры ЕО и он воспел женские ножки : они встречаются в там 15 раз = столько же имя Героя… Татьяны еще не было… была Ольга намба уан.
Пример №4 = Академик РАЕН Ваняшова М. назвала формулу 'ПОЭЗИЯ ВЫШЕ НРАВСТВЕННОСТИ' частью цикла «Пушкинские парадоксы о природе и назначении искусства». Анализируя полную фразу-формулу Пушкина академик как истинно бессмертный выступила сильнейшим его адвокатом, найдя следующее толкование знаменитой теперь, но мало кем понятой, формулы  «Поэзия выше нравственности» в контексте сформулированной для себя Пушкиным задачи написания драмы «Борис Годунов»:
<… Пушкин утверждает приоритет поэтики и эстетики над направлением проповедничества и морализаторства, над известной тенденциозностью общественно-политического свойства в искусстве.  Пушкин отнюдь не сторонник безнравственного искусства.
Сохрани нас боже быть поборниками безнравственности в поэзии (разумеем слово сие не в детском смысле, в коем употребляют его у нас некоторые журналисты)! Поэзия, которая по своему высшему, свободному свойству не должна иметь никакой цели, кроме самой себя, тем паче не должна унижаться до того, чтоб силою слова потрясать вечные истины, на которых основаны счастие и величие человеческое, или превращать свой божественный нектар в любострастный, воспалительный состав. Но описывать слабости, заблуждения и страсти человеческие не есть безнравственность, так,  как анатомия не есть убийство <…> 
Безнравственное сочинение есть то, коего целию или действием бывает потрясение правил, на коих основано счастие общественное или человеческое достоинство. — Стихотворения, коих цель горячить воображение любострастными описаниями, унижают поэзию, превращая ее божественный нектар в воспалительный состав, а музу в отвратительную Канидию****. Но шутка, вдохновенная сердечной веселостию и минутной игрою воображения, может показаться безнравственною только тем, которые о нравственности имеют детское или темное понятие, смешивая ее с нравоучением, и видят в литературе одно педагогическое занятие.

«Поэзия выше нравственности», ибо она, по определению,  в б и р а е т   в себя нравственные основания, утверждая нравственные начала жизни через образный строй художественного произведения, отвергая нравоучительные проповеди.
«Пушкин различает два вида сознания, - отмечал М. Гершензон, - ущербный, дискурсивный разум, который, ползая во прахе, осторожно расчленяет, и мерит, и определяет законы, - и разум полноты, - т.е. непосредственное интуитивное постижение» .  В истории развития философско-эстетического сознания в России чаша весов склонялась то на одну, то на другую стороны. Литература и искусство имели свойство в определенные эпохи снижаться до утилитаризма, до риторики, до того, что мы называем морализмом и линейностью мышления.  «Начиная с 30-х годов XIX века, - писал Георгий Федотов, - русская интеллигенция жила <…> в накаленной атмосфере нравственного подвижничества. В жертву морали она принесла все: религию, искусство, культуру, государство – и, наконец, и самую мораль». Опора на естественные науки, рационализм, демифологизацию и морализм приводили к появлению в радикальной среде знаменитых афоризмов, таких, как «Сапоги выше Шекспира» (история этого крылатого выражения  во времени – тема отдельного исследования). Когда в искусстве доминантой становились философия интуитивизма, интерес к мифу, к иррациональному - возникали новые суждения исторической значимости, например: «Эстетика мать этики» (Иосиф Бродский).  Афоризм Бродского своим истоком имеет пушкинское «Поэзия выше нравственности».>
интерес к мифу, к иррациональному - возникали новые суждения исторической значимости, например: «Эстетика мать этики» (Иосиф Бродский).  Афоризм Бродского своим истоком имеет пушкинское «Поэзия выше нравственности».>
Поэзия есть чувство собственного существования.
М. Пруст
Конечно, подобные мысли поэт-человека относятся к проф.работе в цеху горки двуглавого Парнассуса и отражают манифест его поэтики, этики эстетики профи. Ведь еще на заре штурма русского одногорбого Парнаса с параллельным сбором зори Александр Сергеевич объявил и почти обнародовал свой Манифест Символиста и Мирискуссника: Цель поэзии – Поэзия!
Искусство как высшая мера плюс совесть художника — таковы критерии Пушкина. «Ты спрашиваешь, какая цель у «Цыганов»? вот на! Цель поэзии — поэзия…». Это в письме князю Вяземскому по поводу его морального наставничества и учительства … после написания молодым Пушкиным поэмы Цыганы, так восхитившей потом Проспера Мериме.

Ясперс как аспид шипя предупреждал : в искусстве граничат мистика и экзистенция… Кажется Наше Всё эту границу перешел и обратного пути не нашел… Заплутал, не зная где … с пистолетою в руке

III
Завещание Пушкина

Не будь слишком добрым к злодею, иначе он отплатит тебе злом. Мидраш Берешит Рабба
 Автопортрет в Ушаковском альбоме. 1829
Пушкин, загруженный мыслями о Сущем и Смерти,  оставил Завещание  Не всем — только поэтам. А все = это народ, толпа и чернь. Им – кукиш. С маслом.
1835 г по мнению современных пушкинистов Пушкин оказался в сильнейшем душевном кризисе, Пушкинист Сурат И.З., которую невозможно упрекнуть в предвзятости, назвала этот год жизни поэт-человека Пушкина суицидальным . Предполагая. что ему приходит конец (женитьба на нелюбящей незнатной и бедной Гончаровой из московских Фамцсовых), Пушкин пишет завершающую часть духовной лирики и одновременно свое двухчастное Завещание = стихотворение "Поэт и Толпа" (- Чернь в ред. 1829г)   и затем сонет Поэту. Этот сонет – единственный такой у него в троице сонетов.
Для коллег по цеху в пылу борьбы с оппонентами и критиками поэт, объявленный ими уже «живым трупом» оставил два завещания:


Завещание №1
— стихо-творение ЧЕРНЬ или Поэт и Толпа
Поэт ты вне толпы и черни народа
от 1828 г – стихотворение «Чернь», более известное после редакции сочинений Пушкина А.С. 1836 г как «ПОЭТ И ТОЛПА»   Procul este, profani. *  Прочь. профаны
Поэт по лире вдохновенной Рукой рассеянной бряцал. Он пел — а хладный и надменный Кругом народ непосвященный Ему бессмысленно внимал.
И толковала чернь тупая: «Зачем так звучно он поет? Напрасно ухо поражая, К какой он цели нас ведет? О чем бренчит? чему нас учит? Зачем сердца волнует, мучит, Как своенравный чародей? Как ветер песнь его свободна, Зато как ветер и бесплодна: Какая польза нам от ней?»
Поэт. Молчи, бессмысленный народ, Поденщик, раб нужды, забот! Несносен мне твой ропот дерзкий, Ты червь земли, не сын небес; Тебе бы пользы всё — на вес Кумир ты ценишь Бельведерский, Ты пользы, пользы в нем не зришь, Но мрамор сей ведь бог!.. так что же? Печной горшок тебе дороже: Ты пищу в нем себе варишь.
Чернь. Нет, если ты небес избранник, Свой дар, божественный посланник, Во благо нам употребляй: Сердца собратьев исправляй. Мы малодушны, мы коварны, Бесстыдны, злы, неблагодарны; Мы сердцем хладные скопцы, Клеветники, рабы, глупцы; Гнездятся клубом в нас пороки. Ты можешь, ближнего любя, Давать нам смелые уроки, А мы послушаем тебя.
Поэт. Подите прочь — какое дело Поэту мирному до вас! В разврате каменейте смело: Не оживит вас лиры глас! Душе противны вы, как гробы. Для вашей глупости и злобы Имели вы до сей поры Бичи, темницы, топоры;— Довольно с вас, рабов безумных! Во градах ваших с улиц шумных Сметают сор,— полезный труд!— Но, позабыв свое служенье, Алтарь и жертвоприношенье, Жрецы ль у вас метлу берут? Не для житейского волненья, Не для корысти, не для битв, Мы рождены для вдохновенья, Для звуков сладких и молитв.
ФЭБ = прим. Томашевского. ПОЭТ И ТОЛПА. Напечатано под названием «Чернь» в «Московском вестнике», 1829 г., ч. I. Настоящее название стихотворению дано Пушкиным в 1836 г. при подготовке нового издания стихотворений, не вышедшего в свет. Эпиграф — восклицание жреца из 6-й песни «Энеиды» Вергилия. Является ответом на требования дидактического морализма, какие предъявлялись Пушкину. Еще в начале 1828 г. в «Московском вестнике» отмечались обращенные к Пушкину советы «строгих Аристархов» преподавать уроки нравственности».. Было бы ошибочно видеть в этом стихотворении проповедь так называемого «искусства для искусства». Этому противоречит всё творчество Пушкина, взятое в целом.


Завещание №2
= Не дорожи любовию народной
1830 год - сонет «Поэту» - третий всего из трех созданных Пушкиным сонетов:
Поэт! не дорожи любовию народной. Восторженных похвал пройдет минутный шум; Услышишь суд глупца и смех толпы холодной, Но ты останься тверд, спокоен и угрюм. Ты царь: живи один. Дорогою свободной Иди, куда влечет тебя свободный ум, Усовершенствуя плоды любимых дум, Не требуя наград за подвиг благородный. Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд; Всех строже оценить умеешь ты свой труд. Ты им доволен ли, взыскательный художник? Доволен? Так пускай толпа его бранит И плю;ет на алтарь, где твой огонь горит, И в детской резвости колеблет твой треножник
Датируется, согласно помете в автографе, 7 июля 1830 г. «Северные цветы на 1831год», СПб., 1830, с.3 отдела «Поэзия» В ПСС по: «Стихотворения А. Пушкина». Часть третья. — 1832. — С. 56—57., в отделе стихотворений 1830 г.
Чистильщики казенного мундира поэт-человека, объявленного неприкосновенным Нашим Всем и уже навсегда, с изощренностью опытных адвокатов дьявола уверяют: Поэт ничего не сказал плохого о народе и ничего такого не завещал… надо уважать нац. гения и уметь различать народ, толпу и чернь. И конечно, будет супераргумент: слова поэта вырваны из контекста … Но, фра, поэт абсолютно недвусмысленно гласит и вопит:
1) толпа – это суть народ непосвященный и он же чернь тупая
2) толпа, с которой говорит - это суть бессмысленный народ, поденщик, раб нужды, забот
3) народная любовь исходит именно из толпы, которая в Поэте и Толпе лишь и только чернь тупая. Даже любящий тебя народ – это обманка – это всё равно толпа холодная, она только чернь тупая и развратная.
Поэт же – избранник богов олимпийцев и потому должен жить по правилу
Ты царь: живи один.
Ну покажите, что народ это не толпа и не чернь в этих двух откровенных творениях-завещаниях! Ну дайте шанс разувериться … только без того, о чем мой однокурсник В. Гунин говорил: Не надо ля-ля

 рис .последний автопортрет. На черновике письма к В. А. Соллогубу, написанному в феврале 1836

Приложение
Пояснительная записка для оппонентов и проблемы неприкасаемости гения
В качестве пояснительной записки к этой части Завещания Поэта можно использовать его бессарабское (от беса арабского) творение от 1823 га : Свободы сеятель пустынный
Изыде сеятель сеяти семена своя
Свободы сеятель пустынный, Я вышел рано, до звезды; Рукою чистой и безвинной В порабощенные бразды Бросал живительное семя — Но потерял я только время, Благие мысли и труды..
Паситесь, мирные народы! Вас не разбудит чести клич. К чему стадам дары свободы? Их должно резать или стричь. Наследство их из рода в роды  Ярмо с гремушками да бич.
Ключевые (кодовые) слова этих 13 стихов полных ярости, негодования, спеси и ненависти = свобода - одинокий ея сеятель - народы - паситесь - стадо - вас резать и стричь — ярмо - бич …
Их честное декодирование произвел дешифровщик из Риги филолог и фантаст г-н Гуданец Н.Л. в бесподобно гадкой от правды книге »Загадка Пушкина».
// За рекомендацию этой превосходной по честному труду книги наше с фра спасибо Татьяне Харандыш//
Оппоненты из химчистки «Мундир Пушкина» бойко уверяют: это он так о народах лишь Испании и Греции … они утратили свободы и сдались … Это разочарование только в них… Да? А на одного мудреца не много ль простоты? А это не горе ли от ума или горе и нет ума? Эх, ма …
***
ДОБАВКА
И не оспоривай глупца
= добавка в Завещание Пушкина коллегам по цеху сочинителей и пророкам
И не оспоривай глупца
Это завершающих стих авторского авто-Памятника 1836-года поэта Пушкина, ушедшего искать смерти,
странного до тайнописи способа изготовления:
Оригинальный пушкинский текст в оригинальной орфографии:
Exegi monumentum
Я памятникъ себ; воздвигъ нерукотворный;
Къ нему не зарастетъ народная тропа;
Вознесся выше онъ главою непокорной
Александрiйскаго столпа.
Н;тъ! весь я не умру! Душа въ зав;тной лир;
Мой прахъ переживетъ и тл;нья уб;житъ —
И славенъ буду я, доколь въ подлунномъ мiр;
Живъ будетъ хоть одинъ пiитъ.
Слухъ обо мн; пройдетъ по всей Руси великой,
И назоветъ меня всякъ сущiй въ ней языкъ:
И гордый внукъ славянъ, и финнъ, и нын; дикiй
Тунгузъ, и другъ степей калмыкъ.
И долго буду т;мъ любезенъ я народу,
Что чувства добрыя я лирой пробуждалъ,
Что въ мой жестокiй в;къ возславилъ я свободу,
И милость къ падшимъ призывалъ.
Вел;нью Божiю, о муза, будь послушна:
Обиды не страшась, не требуя в;нца,
Хвалу и клевету прiемли равнодушно
И не оспаривай глупца.

Когда после странных вряд ли православных христианских похорон «друга» Пушкина князь поэтов Петр Вяземский взялся писать легенду о гибели «друга» и ознакомившись с текстом «Памятника», он едко удивился технологии ну-и-хаю творения : Если рчеь идет о стихах, то тогда каким место Пушкин их делал…!?» Но Александр Сергеевич знал эту конкурентную едкость «друга по перу», замешанную на вполне уважаемой друзьями зависти, и заблаговременно в 1821 г из Киши-Нева мастерски ответил эпиграмматически :
Александр Пушкин - Вяземскому
Язвительный поэт, остряк замысловатый,
И блеском колких слов, и шутками богатый,
Счастливый Вяземский, завидую тебе.
Ты право получил благодаря судьбе
Смеяться весело над злобою ревнивой,
Невежество разить анафемой игривой.
О ПОЭТИЧЕСКОМ ДИАЛОГе ПУШКИНА С П. А. ВЯЗЕМСКИМ читайте у Г.М. Фридлендера тут:  http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/isb/isb-164-.htm
или у Ив. Розанова тут: или в облегченном для мозгов варианте в ЖиЖе у Головина :https://golovin1970.livejournal.com/113328.html
Тарас Бурмистров. Россия и Запад.
etc
На Руси не только дурное дело заразительное:
А если будут доставать, то используй правило (формулу повышений до максимума максиморума = (Maximum maximorum) взвинчивания уровня самооценки Пушкина:
Все предрассудки истребя,
Мы почитаем всех нулями,
А единицами — себя.

Ча-ча-ча из ЭРЖ Евгений Онегин, II. XIV

***
Ликбез для лиц без лика, а лучше без души:
**) ШЕЛУДИ, шолуди м. мн. вообще, длительная (не острая) сыпь по телу, струпья, короста; ; золотушная сыпь, бол. по всей голове, парши. Шолудей в бане не смоешь (а разве наживешь). Кудри-то вьются, а шолуди не отстают. Была бы голова, шолуди будут! Шелудивый, -дястый, на ком шелуди, бранное шелудяк, -дянка, -дивик, -давка. Из кута по лавке шелудяк наголо, о свадебных гостях, шваль, сволочь. Шелудивая овца все стадо паршивит. Шелудивому и почесухи кстати. Чем шелудивого брить, не лучше ли опалить? -дивить кого, заражать шелудями; -веть, заболевая ими, паршиветь. Шелудивник, медовая трава, растен. Pedicularis comosa. = Толковый словарь живого великорусскаго языка В. И. Даля
***

Приложение с прилежанием
Пушкин  " О ДРУЗЬЯХ "
Пушкин, «Евгений Онегин» глава четвертая = диссертация на тему «Друзья»
... Хотя людей недоброхотство В нем не щадило ничего: Враги его, друзья его (Что, может быть, одно и то же) Его честили так и сяк. Врагов имеет в мире всяк,
Но от друзей спаси нас, боже!
Уж эти мне друзья, друзья! О
б них недаром вспомнил я.
XIX  А что? Да так. Я усыпляю Пустые, черные мечты; Я только в скобках замечаю, Что нет презренной клеветы, На чердаке вралем рожденной И светской чернью ободренной, Что нет нелепицы такой, Ни эпиграммы площадной, Которой бы ваш друг с улыбкой, В кругу порядочных людей, Без всякой злобы и затей, Не повторил сто крат ошибкой; А впрочем, он за вас горой: Он вас так любит... как родной!

Друзья – это те, кто тебя предадут

IV

Пушкин. Проклятие Руси на втором Перекрестке судьбы в роковом 1826-ом
П. А. ВЯЗЕМСКОМУ
27 мая 1826 г. Из Пскова в Петербург
Ты прав, любимец муз, — воспользуюсь правами блудного зятя и грядущего барина и письмом улажу все дело. Должен ли я тебе что-нибудь или нет? отвечай. Не взял ли с тебя чего-нибудь мой человек, которого отослал я от себя за дурной тон и дурное поведение?
Пора бы нам отослать и Булгарина, и «Благонамеренного», и Полевого, друга нашего. Теперь не до того, а ей-богу когда-нибудь примусь за журнал. Жаль мне, что с Катениным ты никак не ладишь. А для журнала — он находка. Читал я в газетах, что Lancelot в Петербурге, черт ли в нем? читал я также, что 30 словесников давали ему обед. Кто эти бессмертные? Считаю по пальцам и не досчитаюсь. Когда приедешь в Петербург, овладей этим Lancelot (которого я ни стишка не помню) и не пускай его по кабакам отечественной словесности.
Мы в сношениях с иностранцами не имеем ни гордости, ни стыда — при англичанах дурачим Василья Львовича; пред M-me de Sta;l заставляем Милорадовича отличаться в мазурке. Русский барин кричит: мальчик! забавляй Гекторку (датского кобеля). Мы хохочем и переводим эти барские слова любопытному путешественнику. Все это попадает в его журнал и печатается в Европе — это мерзко.
Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство.
Ты, который не на привязи, как можешь ты оставаться в России? если царь даст мне слободу, то я месяца не останусь. Мы живем в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, английские журналы или парижские театры и <бордели> — то мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство.
В 4-ой песне «Онегина» я изобразил свою жизнь; когда-нибудь прочтешь его и спросишь с милою улыбкой: где ж мой поэт? в нем дарование приметно — услышишь, милая, в ответ: он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится — ай да умница.
27 мая.
Прощай.
Думаю, что ты уже в Петербурге, и это письмо туда отправится. Грустно мне, что не прощусь с Карамзиными — бог знает, свидимся ли когда-нибудь. Я теперь во Пскове, и молодой доктор спьяна сказал мне, что без операции я не дотяну до 30 лет. Незабавно умереть в Опоческом уезде.
________________________________________
Воспроизводится по изданию: А. С. Пушкин. Собрание сочинений в 10 томах. М.: ГИХЛ, 1959—1962. Том 9. Письма 1815–1830. © Электронная публикация — РВБ, 2000—2022. Версия 6.0 от 1 декабря 2019 г.
Перед основным интересующим нас содержанием письма о проклятой Руси (без лондонских  жд, паровозов и  журналов, а также без парижских театров и борделей) Пушкин извещает князя-респондент о том, что:
1) он блудил с крепостными девками, пользуясь правами грядущего барина
2) следует сослать конкурентов по цеху
3) мы (русские) заискиваем перед иностранцами и валяем перед ними Ваньку-дурака, кривляясь и паясничая перед ними из-за отсутствия гордости и достоинства.
С борделями ему было бы гораздо легче

Судя АО синтаксису фразы

«… он удрал в Париж и никогда
в проклятую Русь
не воротится  — ай да умница.»,
Пушкин не был автором проклятия Руси, а лишь воспользовался этим ее титулом.
Кто ж ее проклял до Пушкина?
Кто посмел опередить Наше Всё?
Кто обошел на вираже анафемы того, кого умная Долли Фикельмон назвала «единственным во всем»?
Этим опредителем мог быть только Ашем…

При этом Пушкин, конечно,  презирает свое отечество  – проклятую Русь  - с головы до ног
Ложка дегтя в этом кайфе желчного презрения одна все ж есть = это лишь досада (но не запрет!), что это его чувство разделяет с ним  иностранец

Примерное место заточения – глухое Михайловское – наводит на него тоску и вызывает бешенство

Пушкина удивляет как свободный князь может в этой проклятой Руси оставаться…
Вот он бы удрал быстро и никогда бы уже не вернулся!

И  он удрал


***
Приложение 2

Пушкин о Сущем и Смерти в романе Евгений Онегин

Евгений Онегин/ При этом ФИ без Отчества встает транс-парант  «ЭРЖ – Энциклопедия Русской Жиpни!»
Продвинутый бакалавр словесности мог бы уточнить: «Э-РЖД  = ЭРЖ Дворян» со сноской в обносках: дворян сельских, мелкопоместных, почти бедных, но все равно декабризм отвергающих по сию пору = ибо владеть чьими-то душами, пусть и нищими, расхристанными и потрепанными, все ж лучше, чем совсем ничем/Но, други подружек, роман  ЕО как ЭРЖД это не о хандре, дендизме а ля рюс и ножках милых дам = это все ж о Сущем и Смерти…

Прим. Готовя  оставленный как сирота без окончания роман к полному, а не по отд. главам,  изданию в 1830 г Пушкин составил наконец такой его рабочий «План»:  Часть Первая   Предисловие
I песнь Хандра Кишеневъ, Одесса
II —— Поэтъ Одесса 1824
III —— Барышня Одесса. Мих. 1824
Часть Вторая
IV песнь деревня Михайлов.   1825
V ——— 1826.
[Пра] Имянины Мих. 1825.
VI ——— Поединокъ Мих. 1826
Часть третья                Мих. 1827. 8.
VII песнь Москва. П. Б. Малинн.
Моск. 1829.
VIII ——— Странствие Павл. Болд.
Аргумент обоснования заключения «ЭРЖД – роман о Сущем и Смерти» есть в письме самого Нашего уже Всего: изнывая в глухомани Михайловской губы с няней всея Руси и дворовыми девками, Пушкин, в поисках подходов к новому царю,  27 мая 1826 года писал доверительно князю-поэту Петру Вяземскому :
 
«… Мы живем в печальном веке, но когда воображаю Лондон, чугунные дороги, паровые корабли, английские журналы или парижские театры и <бордели> — то мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство.

В 4-ой песне «Онегина» я изобразил свою жизнь;

когда-нибудь прочтешь его и спросишь с милою улыбкой: где ж мой поэт? в нем дарование приметно — услышишь, милая, в ответ: он удрал в Париж и никогда в проклятую Русь не воротится — ай да умница.
27 мая.
Прощай.
Незабавно умереть в Опоческом уезде.
«

4-я глава романа «Евгений Онегин» закончена 6 янв. 1826. Опубл. вместе с 5-ой главой 31 янв. — 2 февр. 1828 в Петербурге. В изд. посвящение Петру Александровичу Плетнёву.

Итак разбираем по строфам какую такую свою жизнь изо-бразил Пушкин да так, что представляя её князю Вяземскому - знатоку поэтики и посвященному в проблематику пушкинизма, – он откровенно чистосердечно и безусловно в тоске по парижскому воздуху, театрам и борделям (!)  назвал Русь проклятой

Смотрим название 4-ой главы с Плане автора:  Ба! Она не имеет  имени = там только справка -
«IV песнь деревня Михайлов.   1825». Тайна? Нет, никакой !   Поэт не просто не знает
как назвать песнь,  которая окончена с получением известия о бунте на Сенатской и о начале следствия и репрессий … и которая должна быть о сущем и смерти… о его личной жизни
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
La morale est dans la nature des choses. Necker[* 1]
Нравственность в природе вещей.
Итак, эпиграф дает нам запев = глава будет о нравственности почти библейской – ибо она в Порядке Вещей, а он задан Торой = Планом Мира и Порядком Вещей в оном!
Теперь двинемся со следопытами с дыбами по строфам главы №4 с надеждой, что читатель  помнит – Евгения получил Письмо Татьяны,  уже решил  как быть  не рискуя никак и ничем, впав в рассуждения, которые по идее должны его увести в область Сущего и смерти, и идет дать Тане бесплатный урок
I. II. III. IV. V. VI.
Первые шесть строф в печатном издании были пропущены … первые четыре из них были напечатаны отдельно в журнале «Московский вестник» в октябре 1827 г. под заглавием
«Женщины. Отрывок из Евгения Онегина».  Во они:
I.
В начале жизни мною правил
Прелестный, хитрый, слабый пол;
Тогда в закон себе я ставил
Его единый произвол.

III.
Что было, то прошло, то вздор;
А дело в том, что с этих пор
Во мне уж сердце охладело,
Закрылось для любви оно,
И всё в нем пусто и темно.
IV.
И, право, с нашей стороны
Мы непростительно смешны.
Закабалясь неосторожно,
Мы их любви в награду ждём.
Любовь в безумии зовём,
Как будто требовать возможно
От мотыльков иль от лилей
И чувств глубоких и страстей!
VI.
Страстей мятежные заботы
Прошли, не возвратятся вновь!
Души бесчувственной дремоты
Не возмутит уже любовь.
Пустая красота порока
Блестит и нравится до срока.
Пора проступки юных дней
Загладить жизнию моей!

Автор спокойно признался: начало его взрослой жизни было порабощено штудиями Школы науки страсти, в которой правил закон женского произвола, но … он разочаровался в сущностях = Женщинах, кои при всей прелести их ножек и их корней и окрестностей,  не более чем мотыльки и лилии… за уловками которых следует измена, молва и клевета… Это первый жизненный вывод человека перешагнувшего рубеж 25 лет, пройдя треть дантевой дуги.  Женщины теперь для него все коридора мыслей о Сущем и Смерти. Это и стало основанием решения Евгения не брать Таню всю как она того домогалась в ее французском признании стихами из элегии Марселины. И это серьезный опыт – друг ошибок: своему женскому приговору поэт отдал целых 6 строф!
VII.
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей,
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей.
Эту формулу финала женского приговора к позорному столбу  комментирует каждый.  Важно следом оценка всей Школы науки страсти = Наука любви – не более, чем хладнокровный разврат.
VIII
В это строфе примечательно одно = Евгений оценивает письмо Татьяны как продукт девицы, мозги которой остались на уровне 13-летней…  Многие до сих пор принимают цифру 13 за истинный возраст инфантильной аутиста Тани Лариной.
IX.
Вот как убил он восемь лет,
Утратя жизни лучший цвет.
На эту «науку любви»   Евгений убил 8 лучших  лет жизни…  А Женя – ровесник автора и значит это он о себе … любимом как оказалось чуть ниже…
X.
Описание никчемности и пустоты жития Евгения …
XI.
Но, получив посланье Тани, Но обмануть он не хотел
Доверчивость души невинной.
На самом деле то была игра в благородство в рамках игры в светский этикет ,и бо из Песни №3 мы знаем. что Женя принял решения как истинный профи – спец по рискам
XII.
Примите исповедь мою:
Себя на суд вам отдаю.
Женя решил преподнести  свой отказ взять то, что ему бескорыстно вроде бы предлагалось, как … исповедь
Хитер бовер…
XIII.
Ля-ля-ля , тополя
XIV.
Всякое супружество ( а с евгение-образными неизбежно)  станет мукой
XV. - XVI.
Ля-ля-ля , тополя. Муж всегда сердит и холодно ревнив. Фиговый жребия…  И еще совет:
Полюбите вы снова: но…
Учитесь властвовать собою;
Не всякий вас, как я, поймет;
К беде неопытность ведет».
XVIII.
Хотя людей недоброхотство
В нем не щадило ничего:
Враги его, друзья его
(Что, может быть, одно и то же)
Его честили так и сяк.
Врагов имеет в мире всяк,
Но от друзей спаси нас, боже!
Уж эти мне друзья, друзья!
Об них недаром вспомнил я.
Фундаментальная добавка к трапезе ума о ценностях жития…  для Евгения.
XIX.
А впрочем, он за вас горой:
Он вас так любит… как родной!
Это завершение портрета друга, любого…
 XX.
Что значит именно родные. Родные люди вот какие: Мы их обязаны ласкать,
Любить, душевно уважать И, по обычаю народа, О Рождестве их навещать,
Или по почте поздравлять, Чтоб остальное время года
Не думали о нас они…
И так, дай бог им долги дни!
Это пушкинский гимн родне…  Это не сатира.  Это цинизм
XXI.
Так ваша верная подруга
Бывает вмиг увлечена:
Любовью шутит сатана.
После друзей и родни в ценностях жизни настала очередь …жены. И тут холодный душ признания:
Любовью шутит сатана.

XXII.
Кого ж любить? Кому же верить?
Кто не изменит нам один?
Кто все дела, все речи мерит
Услужливо на наш аршин?
Кто клеветы про нас не сеет?
Кто нас заботливо лелеет?
Кому порок наш не беда?
Кто не наскучит никогда?
Призрака суетный искатель,
Трудов напрасно не губя,
Любите самого себя,
Достопочтенный мой читатель!
Предмет достойный: ничего
Любезней верно нет его.
Это Новый Завет Пушкина  =  Если уж вам надо непременно кого то любить … то Любите самого себя!   Это замена любви Христа!    Вот к чему нас вело Наше Всё!  Вот о чем он намекал Вяземскому = ! А все эти глаголы с Таней возле невостребованной скамьи с намеком на здоровое либидо этого самца, которого не возбуждает 13-летний инфантильный аутист вроде бы женского пола  …, это всё мистификация и ширма перед сценой, в которой голый король уверяет: в этом мире разврата и лицемерия, лжи, зависти и предательства в конкуре загона ДПР  есть только одна ценность  - ты сам = Люби самого себя и Ты царь, живи один как Б-г Один!  Всё.
XXIII- XXIV.
Увы, Татьяна увядает, Бледнеет, гаснет и молчит!
И признание автора :
Простите мне: я так люблю
Татьяну милую мою!
Описание катарсиса Тани, ее резкого болезненнго  взросления. До влюбчивого Пушкина не дошли даже доводы его двойника – Евгения. Он как Пигмалион (он его и упомянул!) влюбился в молчаливую статую дикарки Тани Лариной
XXV - XXXV.
Пушкин сделал мощное отступление,  уйдя в анализ диалога жанров поэтики, лягнув мастеров баллад, од и элегий…  Всем досталось от создателя особой напевности русской поэтики, школы ее гармонизации, гладкописи и сладкозвучия. Но там ни слова о Сущем…   Ирония же по отношению « игры Ленсокого с Ольгой в шахматы» того же сорта…  ля-ля-ля
XXXVI. XXXVII- XXXVIII. XXXIX
Строфы скомканы… это нечто ни о чем… ибо пустую жизнь лишнего человека трудно сделать пищей для ума или сердца…  Пустота 
XL. XLI. XLIII.
Пейзажная лирика с караваном гусей на горизонте и зимними занятиями с жженкой и ловлей мух. Но в ЭРЖД это превосходная часть по разделу красот местной природы с желчью -  летом - карикатурой южных зим
XLIV - XLIV.
Три строфы любезно отданы гурманам  для полноты ЭРЖД
XLVIII- LI.
Эти строфы – о глупостях влюбленного и наивного Володи Ленского:
Он был любим… по крайней мере
Так думал он, и был счастлив.
Стократ блажен, кто предан вере,
Кто, хладный ум угомонив,
Покоится в сердечной неге,
Как пьяный путник на ночлеге,
Или, нежней, как мотылек,
В весенний впившийся цветок;
Но жалок тот, кто всё предвидит,
Чья не кружится голова,
Кто все движенья, все слова
В их переводе ненавидит,
Чье сердце опыт остудил
И забываться запретил!

Итог аналитики:
1. Вся ценность  главы ,  которую Пушкин многозначительно подал умному критику, который был  его консильери в выстраивании  отношений с новым царем и его двором, 
 
В 4-ой песне «Онегина» я изобразил свою жизнь
сводится к  формулам  почти философского значения или содержания, поставленных автором в эпицентр все песни:

    Любовью шутит сатана
и
    Любите самого себя

Кроме как «ЭТО (эти две формулы в одной упаковке соседних строф №№21-22)  ЛОГИЧНО», добавить нечего. И это (формулы) очень фило-софично