Таракан и Старый Тапок

Жил-был в одной квартире тапок. Нет-нет, это не грамматическая ошибка. Может быть, грамотеи и не знали, но тапки тоже делятся на мужские и женские. И если женские с охотностью согласны быть «тапкой», как в словаре. То залихватски настроенный мужской тапок эту интеллигентскую блажь терпеть не может. Поэтому они зовут себя уважительно именно «тапок-бей». Бей – это так в Азии, откуда тапки обычно родом, принято друг друга уважительно называть.
Наш тапок на вид был самый что ни на есть обычный. Происхождения восточного, куплен на рынке у дома, рисунок стандартный клетчатый. Цвет – потускневший черный. Но, вот, в душе тапок был совершенно даже необычный: он совершенно не дружил с другими тапками и ботинками и, что уж совсем не слыхано, был в плохих отношениях с правой ногой хозяина.

Каждый раз, когда нога одевалась в тапок, тот всегда старался зацепиться: то за ковёр, то за угол, то просто загнуться так, что б пальцы хрустнули на это волосатой, всегда слегка пахнущей потом ноге. В общем, был наш тапок в душе бунтарь. Хозяин это чувствовал и часто на подсознательном уровне старался держаться от тапка подальше: ходил в дырявых носках на босу ногу. Носки от этого жутко гордились и похихикивали над нашим героем. Но тот относился к глуповатым кузинам снисходительно: они давали ему возможность получше исследователь подкроватные просторы. А тапку этого только и надо было: он любил неизведанное и чувство первооткрывателя.

В общем, был тапок характера сурового, даже слегка недружелюбного. Пока однажды не приключилось с ним одно происшествие. Как-то субботним утром тапок лежал на середине комнаты и думал, что неплохо бы было оказаться под кроватью, поближе к пыли и засохшей мандариновой корочке. Как вдруг хозяин вскрикнул: «вот, гад! Я тебя сейчас!» - и метнулся от стола к нашему герою. Тапок на секунду было внутренне возмутился. Но через секунду, после резкого взлёта в воздух, понял, что эти слова предназначались не ему. А усатому таракану, что испугано замер на стене, в нескольких сантиметрах от щели буфета.

Ещё через мгновение тапок уже стремительно надвигался на усача. Вообще, тапку уже приходилось убивать. Он не очень это любил: часто останки убитых ещё долго щекотали ему подошву. Неприятно с трупом под брюхом жить. Но и особых переживаний не испытывал. Всё-таки, он был тапком, а не философом-моралистом.
Но в тот раз что-то в нём ёкнуло. И вместо того, что б опуститься прямо на таракана, он слегка напрягся, отпружинил и опустился ровнёхенько так, что б насекомое сумело ускользнуть в щель. Хозяин взревел и заматерился. В приступе гнева он отбросил тапок. К счастью для нашего альтруиста, отлетел он прямо под кровать. «Удачно!» - лишь успел подумать тапок.

На том бы всё и закончилось. Но той же ночью, уже успевший забыть о случае тапок, услышал тихое шуршание и чей-то тихий шёпот: «Псс! Эй, братан! Слышишь меня?»
«Ну?»
«Спасибо, что спас меня!»
«Таракан?»
«Вася. Имя у меня есть – Вася. Ага, таракан»
«Всё в порядке-то у тебя? Пришёл в себя?»
«Ух. Сначала отдышаться не мог. Вся жизнь перед глазами пролетела: все крошки вспомнил! А потом я на кухню сбегал, поел. И отпустило.»
«Ну, рад за тебя. А чего пришёл-то?»
«Так это!» - Растерялся Василий. – «Спасибо сказать!»
«А! Ну, пожалуйста!»
«… И, этт, у нас так не принято… но, может, чем помочь могу?»
«Да чем же ты поможешь?»
«Ну, не знаю. Могу тебе крошки таскать. Пыль под кровать перекатывать. Или, знаешь, общаться мы можем! Это ж тоже дело нужное!»

Тапок подумал, что и правда, общение ещё никому не помешало: с коллегами и ногами он не общался добровольно. Но, вот, альтернативы – кому можно было бы про открытия подкроватные рассказывать – он в квартире пока не нашёл. Лишь однажды удалось слегка светски побеседовать с вешалкой, когда та упала в шкафу.
«Ну, давай! Чего ж не общаться?» Так и повелось: выдастся свободная минута у Василия между поиском крошек и побегушек с товарищами – он к тапку. Общались они обо всём на свете. Вася рассказывал, как оно живётся у соседей. Тапок – делился своими предположениями о происхождении подкроватного мира (его теория заключалась в том, что Подкроватье – это особое пространство, куда уходят все вещи после того, как станут не нужными. А потом они там перерождаются в что-то новое и лучшее. Товарищ сказал, что теория интересная, но чересчур уже отвлеченная: никак не помогает искать крошки.

А самое главное, Вася дал другу имя: на бирке тапка было написано: «продукт фабрики Ван-Сунь-Вэй». В общем, стал тапок Ваней. Тапку это понравилось: остальная обувь и уж тем более носки оставались безымянными всю жизнь. Даже нога, уж насколько она была близка к хозяину, имени своего не имела.
Жизнь тапка стала веселей и радостней. Так длилось пару месяцев, пока не наступил день, когда Василий рассказал, что ему пришло время завести потомство. И в застенной щели на кухне совсем скоро появятся на свет множество маленьких Васильевичей. А как они появятся, таракану надо будет за ними следить, ухаживать, обучать искать крошки. В общем, будет мало времени – и приходить каждый день не сможет. Тапок Ваня, конечно, погрустнел. Но товарища понял: дело-то серьёзное.

А на третий день после того разговора, как тараканята Васильевичи вылупились со своими маленькими усиками, случилась беда. Друг тапка так спешил насобирать еды своим детишкам, что забыл об осторожности и попался на глаза хозяину. Тапка рядом не оказалось: хозяин схватил газету. Поэтому у Васи не было шансов. Так тапок потерял друга, а тараканята – своего папу.
Но тапок был мужиком серьёзным, в жизни повидал всякого. Поэтому вздохнул, ещё более посуровел, и той же ночью отправился на кухню, к щели в плитке. Там дрожали испуганные и голодные тараканята. Пока он добирался до кухни, Ваня собрал много крошек по полу. И сразу же отдал их детишкам. Так он и продолжил делать каждую ночь: в тараканьем обществе заботиться о сиротах не принято, и им грозила неминуемая смерть. Но тапок, в память о друге, такого допустить не мог.
За пару недель приёмные дети Ивана подросли, освоились и научились выискивать крошки сами. Но, в отличие от своего простоватого биологического отца, воспитанные бывалым тапком, ими двигал не только голод. Им ещё было знакомо и более сложное чувство – отомщения.

Так братья и сестры Васильевичи-Ивановичи договорились о плане, как наказать убийцу их отца, хозяина квартиры. Однажды вечером, когда хозяин в очередной раз глушил водку после работы, они стройными рядами быстро-быстро выскочили из щели. У тараканов детей много, поэтому коричневый поток усатых, семенящих насекомых был весьма впечатляющим. Уж для мутного мозга подвыпившего хозяина – так уж точно. В ужасе он заорал, вскочил на стол, запрыгнул на люстру, сорвался с неё, сильно ударившись копчиком, так, что брызнули из глаз слёзы, подскочил, и хромая кинулся было давить полчища озлобленных молодых тараканов. Но неаккуратно споткнулся о не к месту лежащий старый тапок и со всего размаху упал, ударившись головой о буфет. И потерял сознание. Когда убийца очнулся, то понял, что лежит у мусорников, а ключа у него нет. Поняв, что это тараканы вытащили его на улицу, он кинулся в свой подъезд, крича и ругаясь. Он бил в дверь кулаками, требовал открыть её, матерился и возмущался. Но из квартиры слушался лишь стройный писк и шевеление усов. Вряд ли на самом деле это можно было услышать сквозь дверь. Но взъяренный и все ещё нетрезвый мозг хозяина просто дорисовал картину.

В общем, хозяин так громко буянил, что сосед – мент Андрей из райотдела вызвал своих коллег. Те его повязали, отвезли в участок, вызвали врачей и освидетельствовали. В общем, алкаш Дмитрий, давно уже надоедавший соседу антисанитарией (тараканы так и лезли с его квартиры) и пьяными дебошами отправился на принудительное лечение в психбольницу. А квартира осталась пустовать.

Чего мент Андрей не знал, так это тараканы никуда не делись. Наоборот, отомщенное семейство зажило пропеваючи в своей квартире. А что б никто не вздумал вызвать дезинсекторов, хлеб они крали по ночам из магазина этажом ниже.

А батя Ваня, пожилой уже тапок, спокойно себе исследовал все подкроватье своей квартиры. А когда оно ему уже стало известно досконально, его приемные дети стали брать его с собой в походы в магазин: рядом с продуктовым, в соседнем помещении располагался немаленький мебельный центр. И кроватей там было… ого-го!

В общем, для Ивана это было все равно что санаторий. Иногда он оставался в магазине на день и два, с наслаждением отлеживаясь под итальянской кроватью из натурального красного дерева размера кинг-сайз. Под длинное покрывало, украшавшее её, уборщица тетя Вика часто сметала остатки пыли, которую ей было лениво убирать как следует из-за больной спины.  Там он лежал в тиши и темноте, и с теплотой вспоминал своего друга Васю. И с гордостью думал о том, что скоро у него появится многом-много внуков. Что, от чего-то, грело его суровую, старую душу.