15. 11. 24

Дяди Ванино Счастье

Тут вишнёвые и черешневые деревья растут прямо в лесу! Вишенки маленькие, но
очень сладкие, и их много на каждом дереве аж до самого неба над Бад-
Вильдунгеном. А черешенки хоть не самые крупные, но и не мелкие, и тоже сладкие.
Вот пришёл дядя Ваня ягодки прямо с дерева поесть, а то у него сегодня
настроение невесёлое. А вишнёвое дерево на обрыве растёт, под которым иногда
дикие кабаны гуляют. Вдруг оступился дядя Ваня, глядя вверх на вишенки, да и
свалился, и покатился под обрыв и прямо под куст.
«Ой, – думает он, потирая ушибы, – у меня итак невесёлое настроение, а тут ещё
такая напасть. Какой несчастливый день у меня сегодня!..»
Стал он подниматься, за куст схватился, ветки у куста раздвинулись, а там – счастье
сидит. Улыбается и на дядю Ваню глядит влюблёнными глазами.
А это и было его счастье, которое он давно искал, но не мог найти!
И дядя Ваня взял его себе, и они домой пошли. Он его обнимал-целовал, а оно то
рядом бежало, а то впереди, а то над дядей Ваней летело по воздуху без крыльев,
потому что оно счастье.
Смотрели зайцы и косули, смотрели птицы и насекомые: что это летит над
человеком такое прекрасное, сияющее, на которое смотреть так приятно?
А дядя Ваня им ответил:
– Это счастье моё долгожданное, которое я под кустом нашёл! И у меня теперь
самый счастливый день!..



Колокольный звон

Великий и могучий звон раздаётся в Бад-Вильдунгене, когда колокола звонят.
Мне кажется в эти минуты, что весь город поднимается над грешной землёй и всё
выше понимается, и в самое небо над Бад-Вильдунгеном. И все люди, собаки и
кошки, и даже разные маленькие жуки – все в небо понимаются в такие прекрасные
высокие минуты. И я тоже, потому что я в Бад-Вильдунгене. Тогда кончается время, а
начинается святая вечность. И город так бы и остался в колокольной радости
навсегда, – но вот колокола начинают звонить реже и реже, и город потихоньку
снижается, и обратно на землю опускается.
До следующего колокольного звона...



Бад-Вильдунген на Чёрном море

Красивый городок – этот Бад-Вильдунген! Горы, леса, цветы, косули и кабаны
(серые, лохматые и совсем дикие!) в горном лесу за городом! Но двух вещей не
хватает Бад-Вильдугнену: моря и … неба. Потому что моря тут нет совсем, а небо не
часто бывает синим и солнечным.
И дядя Ваня Кляйнкнехт предложил ему, Бад-Вильдунгену:
– А не полететь ли нам на моё родное тёплое море? Чёрное море – самое синее на
свете, и я там в моём детстве много бывал. Мы будем с тобой, Бад-Вильдунген, бегать
по золотому песку и плескаться в солнечной воде. И плавать на воде и внутри неё. Я
тебя научу ловить золотых крабов, серебряных рыбок и настоящих морских коньков.
Мы будем плавать под водой с открытыми глазами – я не забыл, как это делать!
Бад-Вильдунген согласился, не долго думая. Он расправил свои крылья и полетел в
Россию, на Чёрное море. А я в нём, и все здешние люди и животные тоже полетели в
городе Бад-Вильдунген.
А мимо самолёты пролетали и махали нам крыльями, а пассажиры руками. А
российские пограничники на вертолётах приветствовали Бад-Вильдунген и всех, кто
в нём, торжественным салютом.
И приземлились прямо на пляже Чёрного моря. И все скорей попрыгали в его
свежие воды – самые синие, под синим-синим небом. Бад-Видьдунген тоже
купался и плавал, и научился смотреть под водой открытыми глазами без маски.
Он до самого вечера нырял и ловил серебряных рыбок, золотых крабов и очень
хорошеньких морских коньков! А все жители города смеялись от счастья и тоже
ловили до самого вечера...
А вечером все полетели на крыльях Бад-Вильдунгена обратно в Германию.
Счастливый город прижимал к своей груди кулёчек с живым морским коньком. Конёк
сам согласился погостить в Германии, но с условием, что потом его вернут в родное
Чёрное (самое синее на всём белом свете!) море, у российского берега...



Лесные звёздочки для неба

Они тут за городом в лесу растут, и я их вчера видел своими собственными глазами!
Они созревают и наливаются соком, а сок светящийся, и цветочки от него светятся и
вокруг себя светят. Поэтому мне было не темно идти по тропинке через горный лес за городом Бад-Вильдунгеном.
А тогда прибежал кабан, он дикий-дикий, серый и лохматый. Когда я присел у
тропинки, очень тихо любуясь лесными звёздами, он меня даже не заметил. А он стал
их нюхать и на них хрюкать. Похрюкает да и подует...
И от этого звёздочки вдруг стали взлетать в небо над лесом и Бад-Вильдунгеном. И
там повисли, и там сами светятся да вниз светят.
Вот почти все звёзды посдувал лохматый хряк и убежал с весёлым хрюканьем в
кусты. Только одну мне оставил.
Тогда я подошёл и подул, и много раз подул – но не взлетела звезда.
А завтра, когда новые звёзды вырастут, он опять прибежит и посдувает в самое
И я обрадовался этой прекрасной Божьей твари. Потому что прошлой осенью
охотники в кабанов громко стреляли, а затем ели с кетчупом. И я думал, что их уже
всех съели, но вот этого не сумели.
И надо будет им сказать, что если они съедят всех диких кабанов, то очень может
получиться, что будет некому сдувать звёзды с этой тропинки – прямо в небо над Бад-Вильдунгеном...



Олень из Харца и снежные яблоки

Пришла зима в Бад-Вильдунген и окрестности и принесла с собой пушистые снега.
А дети тогда в горный лес за городом пошли.
Идут они по дорожке да головами вертят от восхищения, потому что же всё так
красиво стало, такое всё снежное, белое и нежное!
А тогда к ним и вышел олень из Харца. Стал перед детьми на дорожке и на них
смотрит. А они на него. И у него на краях рогов есть отверстия. Он сильно вдохнул в себя морозный воздух – а выдохнул через отверстия у него в рогах.
И музыка раздалась торжественная, светлая и святая! И это была прелюдия и фуга
си-бемоль-минор Й.С.Баха, как будто её на органе играют, и орган самый лучший в
этой местности и во в земле Хессен и всей Германии.
Вот закончил играть олень, сошёл с дорожки и в заросли пошёл. Затем обернулся к
тем детей да и...
– Он мне мигнул глазом! – тихо сказал мальчик.
– Нет мне! – возразил другой мальчик.
– Да не спорьте же опять! – сказала девочка. – Он нам всем мигнул...
И пошли они вслед за оленем по лесу в горах за Бад-Вильдунгеном.
Шли они, шли, а снегу всё больше и больше вокруг, и снегопад повалил, небо
вверху закрыл, и вокруг уже ничего не видно стало. Испугались дети. А олень тогда
опять поглубже вдохнул в себя снежного воздуху – и выдохнул органной музыкой
через свои прекрасные рога. И взбодрились дети, за оленем шагая, – хотя уже совсем ничего не видно стало, и даже оленя из Харца не видать, а только музыка рядом раздаётся торжественная, рождественская и великая. И дети за музыкой идут сквозь снег.
И вдруг остановились.
– Тут вкусно пахнет, – сказал мальчик.
– И мне, – сказал другой мальчик.
– Нам всем пахнет очень вкусно свежими яблоками, – сказала девочка. – Какое
белоснежное яблоко я вижу в моих руках!
– И я!
– И я! Оно будто из снега, а пахнет, и – вкусное!
И стали грызть в снегах, среди леса, а олень им звучал музыкой.
Наконец в небе солнышко засветило, снегопад закончился, и увидели дети, что
стоят они под великой белой яблоней до самого неба. И эта яблоня вся из чистейшего снега состоит. И ствол, и ветки, и листочки, и плоды на ней снежные, кисло-сладкие и тёпленькие. И вся яблоня от солнца сияет и светится!
Нарвали дети снежных яблок полные карманы и хотели бежать домой.
– Стойте! – сказала девочка. Она смело подошла к оленю и протянула ему свои
яблоки. Он съел одно – и о девочкину румяную щёку своей мохнатой щекой потёрся.
И дал свои рога потрогать. А они у него тёплые!
И дети вместе те рога трогали, и озябшие руки согревали, говоря:
– Тё-ёплые!..
А он ещё на их руки подышал своим паром изо рта. И они его обняли. А затем
девочка ещё нарвала себе плодов, и дети побежали домой: в ясную погоду было
хорошо видно, куда бежать в этом горном лесу за Бад-Вильдунгеном!
Усталые, но весёлые прибежали они домой, а родные и близкие сказали:
– Что это вы такие счастливые, что на вас без улыбки смотреть невозможно?
А тогда дети и высыпали на стол все-все яблоки, и взрослые люди впервые в свой
жизни попробовали спелые сочные плоды из чистейшего снега, с великой снежной
яблони до самого неба, в горном лесу за городом Бад-Вильдунген...



Дяденька и мышиный горошек

Один высокий дяденька (1 метр 90 см) шёл по тропинке за Бад-Вильдунгеном, а тут
мышиный горошек растёт. Не садовый крупный, искусственно выведенный и без
запаха, а настоящий дикий, который мал ростиком, но сладко пахнет.
Хотел его дяденька сорвать и понюхать, детство своё вспомнить, но подумал:
«Зачем же я его сорву, а затем и брошу, и никто после меня уже не сможет его
понюхать?»
И он колени свои согнул, и голову наклонил – да к самому цветочку неяркому. И
понюхал, своё детство вспомнив.
А уходя подумал он с улыбкою:
«Мал цветочек, а ему такой высокий дяденька до земли поклонился...»



Зимнее счастье

Однажды в холодную зимнюю пору сидели дрозды под кустиками и молчали, и
только вздыхали, что солнышка нет. А люди все сидели по домам в своём плохом
настроении.
Вот тогда один мальчик и включил на своём плеере – весеннее пение дроздовое.
Посреди морозной улицы в городе Бад-Вильдунгене.
Удивились дрозды под кустиками, слушать стали и вспоминать: что-то очень такое
знакомое и родное услышали они в этом пении из мальчикова плеера.
Стали люди окна раскрывать и улыбаться, что надо же, как интересно – весеннее
пение в зимнем городе.
А дрозды стали на дерево взлетать, крылышками махать да посвистывать тихонько
и чуть погромче. А потом вдруг один подхватил весеннее пение из плеера, да как
запел во весь голос...
А солнышко в небе услыхало, что время пришло, выглянуло из туч и ярко засветило
на весь город Бад-Вильдунген, а также на прилегающие земли.
Тогда местные люди взяли санки и пошли кататься по драгоценному снегу. Он
здесь редкость, а когда солнышко, то он блестит, переливается и сияет, и он как
огромное сокровище...



Тритон из Утиного пруда

Однажды Санечка пошёл к пруду за Бад-Вильдунгеном – уток посмотреть и
послушать, как они весело крякают. Был вечер, а людей больше не было никого.
И выполз из пруда маленький тритончик. А Санечка его присел погладить. А тогда
тритон вдруг свой широкий рот раскрыл да как начал глубоко дышать и раздуваться, и
становиться огромным и могучим.
Мальчик испугаться не успел, как тритон схватил его огромной широкой пастью –
и проглотил. Да снова сдулся, маленьким тритончиком сделался – и обратно в пруд
уполз.
… Хватились взрослые: где наш Санечка? Пошёл на пруд да исчез! Стали в пруду
нырять с масками и трубками, Санечку искать – а никого не нашли. Разве что
толстенных карпов да маленького тритончика.
И один спасатель грустно спросил тритончика:
– А ты не видел Саню?
И вдруг из тритончика раздалось:
– Это я! Я тут! Внутри!
– В каком смысле? – удивились люди.
– В прямом!
Тритончика вынесли на сушу, а тот свой широкий рот раскрыл – и стал дышать
глубоко и сильно, и раздуваться, и расти.
Вырос тритончик огромным – и вылез из его пасти мальчик Саня, счастливый,
здоровый и два ярких яблока держит.
– Угощайтесь на здоровье! – говорит. – Там их ещё много.
– Чего?.. – не поняли люди.
– Яблок! Апельсинов! Инжира и хурмы!..
Стал народ подходить. И Ксюша среди них.
Туда взрослые не пролезут, а только дети, – сказал Саня. – Ксюша, скорей пойдём,
там очень хорошо!
И она полезла за ним, а он впереди полез прямо обратно в пасть к тритончику
огромного размера.
– Хулиган! – воскликнула Ксюшина мама. – Сам залез и мою дочку утащил!
Тогда у этой мамы зазвонил смартфон. Звонила Ксюша.
– У нас всё хорошо и даже прекрасно, – сообщила девочка. – Таких фруктов, как на
этих деревьях, в супермаркетах не растёт, они только в этом саду растут, ой какие
вкусные!..
С восторгом смотрели все прямую трансляцию по смартфону из фруктового сада
местного тритона. А вечером открылась пасть, мальчик и девочка вылезли наружу и
вынесли кучу прекраснейших плодов.
А тритон опять сдулся, стал маленьким и хорошеньким и уполз в свой пруд.
На следующий день все дети Бад-Вильдунгена собрались на Утином пруду. И
маленький тритончик вылез на сушу.
А когда он раздулся, то дети стали в него влезать и радоваться.
И только одного мальчика тритон не хотел в себя пускать и закрыл пасть, когда тот
подошёл.
Стали выяснять: в чём же дело?
А этот бедный мальчик, оказывается, папу с мамой не почитает и Христу-Богу
никогда не молится.
– Такого и не надо впускать, – сказали некоторые дети.
Но тот мальчик торжественно обещал исправиться. Тогда тритон свою пасть
раскрыл – и впустил в себя мальчика, и тот стал радоваться вместе со всеми...



Случай в храме города Фульда

На литургии в храме города Фульда я видел женщину. Она из приюта для святых.
Для тех, кого называют умственно отсталыми. А православный храм находится в
здании этого католического приюта. И женщина услыхала пение и пришла с улыбкой.
Она стала слушать, улыбаться и каждому ребёнку рукою махать в знак радостного
приветствия и пожелания полного счастья.
А потом она стала не только прихожанам махать и улыбаться, а и туда, где высоко и
Взрослые подумали, что это же она ненормальная просто, вот и машет, а одна
девочка тогда тоже рукою замахала туда, куда та святая немецкая женщина.
А взрослые эту девочку спросили:
– Ты кому машешь?
А она ответила серьёзно:
– Как кому? Ангелу!..
Завтра будет небо!
Об этом местные СМИ сообщили в восторге и упоении. Потому что в Германии
зимой так мало синего неба, что многим русским людям тяжело. Ведь они из мест
светлых, российских (включая бывшие союзные республики), под небом родились и
выросли. Под синим, значит, а посреди него жёлтое солнышко!
– Да ну! – удивлялись русские, когда дядя Ваня сообщал им новость по телефону. –
А во сколько? Надо срочно с работы отпроситься...
– Во столько-то начнётся. Небо. С солнышком.
Дядя Ваня свой будильничек завёл на завтрашний нужный час. Чтобы не забыть, не
пропустить. И спать лёг, а сам во сне думает, внутреннего света щурясь: вот скоро-
скоро, вот проснусь – а на те вам, пожалуйста... Синее-синее небо, а посредине –
жёлтое солнышко...



Дрозд на веточке в Бад-Вильдунгене

Ой, как холодно было дрозду зимним днём, и тогда он запел, как мог, чтобы
немного порадоваться. Пел-пел дрозд на ветке, а пение у него было тёплое. И дрозд
согрелся.
А он и тогда не перестал петь своим тёплым голосом – в морозном Бад-
Вильдунгене. Он пел-пел тихонечко и нежно – пока и веточка, на которой он сидел, не согрелась. А тогда и всё дерево, на котором веточка росла, согрелось этим морозным днём от тёплого пения!
А он всё пел и пел на дереве города Бад-Вильдунген, и даже дома вокруг стали
согреваться, и даже улицы стали согреваться, и все люди, и животные, включая
разных проснувшихся букашек, слушали и согревались.
Тогда дядя Ваня Кляйнкнехт улыбнулся и сказал:
– Муха-муха, которая в моей квартире зимует! Ты проснулась от холода, чтобы
теперь вокруг меня летать, мешая мне жить и трудиться? А ну спрячься, чтобы я тебя
не замечал!
И пришлось серой крупной мухе улететь за шкаф. А дрозду дядя Ваня белого
хлебца дал...



Окошко посреди зимы

Вот посреди зимы холодной, серой и германской, шёл дядя Ваня Кляйнкнехт за
городом Бад-Вильдунген. И взор его был невесел, как этот серый день на земле
Гессен.
Вдруг видит – что такое? Кусочек синего-синего неба светится перед лицом дяди
Вани Кляйнкнехт! И солнышко блеснуло перед лицом дяди Вани!
И подошёл он к этому радостному кусочку, а тот висит прямо в воздухе, как
окошечко. И видно в нём синее небо, жёлтое солнце, и зелёный лес цветущий. И
висит это окошечко посреди холодной зимней серости в стране Гессен.
Долго стоял перед ним дядя Ваня, через него вдаль глядел, уже стоять устал, и ноги
окоченели. А он тогда в окошечко свои озябшие руки просунул, и они там в радостном
лете согрелись под солнечным небом страны Гессен.
А насмотревшись досыта, побежал он в город Бад-Вильдунген и всё рассказал.
Тогда побежали жители за город, где посреди дороги – окошечко сине-солнечное.
И все насмотрелись вдоволь радостного лета. Не на экране, а в жизни.
А потом в других городах тоже узнали и стали сюда прибывать. И все порадовались.
А потом и со всего мира стали прибывать люди, посмотреть в окошечко.
А среди них оказались и хитрые. Они рядом с окошечком построили гостиницу в
сто этажей. И парк развлечений. И магазины. И стали за погляденье в окошечко
деньги брать.
А потом все проснулись и говорят:
– Где же наше прекрасное окошечко?..
Его полиция искала, и весь народ искал, да не нашли.
Но его нашёл Антошка, внук фрау Абрамс, рядом с православным собором города
Берлина нашёл. Мальчик шёл, и день был дождливый, хмурый, а тут вдруг – окошечко
прямо над тротуаром. А за окошечком – радость солнечная синеет, зеленеет и цветёт.
До-олго не мог Антошка от той красоты глаз отнять! Его бабушка фрау Абрамс
тоже!..


Каравеллы в городе

Далеко от моря, в городе Бад-Вильдунген, плавают прекрасные каравеллы,
бригантины и бриги. Только их не видно, а их можно лишь почувствовать руками. И
можно услышать их лёгкое шуршанье – как дыхание доброго человека, – когда они
плывут по улицам, эти белые лёгкие корабли.
На каждого жителя Бад-Вильдунгена – по кораблю. И на приезжего тоже. И когда
корабли плывут с надутыми парусами по улицам города, то люди успевают
запрыгнуть в свой прекрасный парусник. И плывут с ветерком и радостью! А тем, кто
сам не может запрыгнуть по причине болезни или старости, – тем прохожие всегда
помогают, потому что добрые люди всегда рядом.
Но некоторые не прислушиваются и руки не протягивают, чтобы потрогать свой
парусник. И тот проплывает мимо.
А я сегодня пойду на улицу ловить свою каравеллу. Или бригантину, или т.п. Если
хотите со мной вместе, то пишите мне на адрес в интернете:
stanislawbreier@yandex.com
Тогда до встречи!
С уважением – автор, Бад-Вильдунген.


Радужные камешки с радужной планеты

Однажды в будущем богатые не захотели делиться деньгами с бедными.
Тогда взял дядя Ваня Кляйнкнехт большой мешок, сел в свой маленький космолёт
и полетел, куда глаза глядят. А глядели глаза у него на одну хорошенькую радужную
планету далеко-далеко в космосе.
На той планете все камни и камешки тоже радужные. Так и переливаются даже в
темноте, и на них смотреть без счастливой улыбки невозможно!
Набрал дядя Ваня полный большой мешок радужных камешков – да и обратно на
Землю полетел.
А затем он за хорошие деньги все те камешки распродал богатым людям. Те
покупали с удовольствием!
– Вы, господин Кляйнкнехт, теперь как мы богатым станете! – говорили они ему.
И очень сильно удивились, когда этот добрый человек все-все деньги – бедным
людям раздал на безбедное житьё!
– А как же вы теперь сами, дядя Ваня? – спросили его люди. И дали ему – кто
печеньица, кто колбаски, а кто хлебушка, горячего, парного!..