В новой стране

                (предыдущее http://proza.ru/2024/11/14/1407)


  В неё Мораун прибыл верхом. С боков висели меха с водой – для коня, баклажки с водой якобы для него.
Он ехал мимо засохших полей с поникшими растениями, ещё раз убеждаясь в могуществе своего Бога. Солнце палило так, как он не помнил, чтобы оно светило.
Редкие встречавшиеся селяне с недоверием поглядывали на всадника и, не приветствуя, старались побыстрее убраться. Почему?
Это он понял не сразу.
После поля он въехал на мост над жёлтым руслом пересохшей реки, и увидел на другом конце моста старика, то ли слепого и потому не испугавшегося, то ли… и подъехал к нему. Старик взглянул на него из-под руки и пробормотал: «Чёрный всадник на чёрном коне… Это – Смерть».
Мораун протянул к нему руку, собираясь сказать, что тот ошибся и расспросить старца, но на его движение тот отреагировал не так, как рассчитывал всадник, старик рухнул на спину и глаза его закатились. Не надо было слезать с лошади, чтобы понять: его больше нет.
Постояв с мгновение над ним, Мораун поехал шагом дальше, жалея коня на этой жаре. Он размышлял: Бог решил так подшутить над ним, одев обоих в чёрное? Ну, да, Он же сказал, что «ан…тураж», что ли, будет «под стать» обстановке! А обстановка-то под стать скорым похоронам… Видно, Богу виднее.

Мораун ехал дальше по губимой земле, не подозревая, что старик ещё жив и думает, что не лежит на мосту, а… Впрочем, вот его мысли и рассказ о нём.

Старый Магаб много лет ходил на работу и назад через мост.  Но сегодня, идя по жаре, он почувствовал себя не хорошо. И увидел чёрного всадника на чёрном коне. Смерть, - подумал он и упал.
Старик лежал, почему-то не умирая, хотя решил, что пришла пора встречи с женой, которая заждалась его на небесах.
Но время шло, ничего не происходило. И Магаб подумал о тени от моста. Вот только как до неё добраться…
Как ни странно, но это ему удалось.  Вот и благословенная тень…
Магаб опустился на землю и понял, что больше не хочет никуда идти. Пусть здесь к нему и спустится ангел. Он спросит того о любимой жене… Но где же ангел?
Почудилось Магабу или нет, но рядом тоже кто-то сидел вполоборота, не глядя на него, то ли запылённый путник, то ли…
- Кто ты? – еле слышно спросил (или подумал?) старик.
И услышал:
- А это имеет значение?
Магаб удивился. Странный ангел.  Он должен просто повести за собой, а не задавать такие вопросы. Может, он совсем молодой и плохо обученный? Однако сил указать тому, как себя вести, у старика не было.  Магаб вдруг испугался: неужели за ним прислали кого-то другого?
«Но я как будто ничего плохого в жизни не совершал… по крайней мере, такого за что…»
Магаб не стал додумывать неприятную мысль, а сказал:
- Для меня… имеет.
- Тогда считай, что я тот, кто не ответил тебе на вопрос.
- Почему? – еле вымолвил старик.
- Потому что есть смысл отвечать лишь на главные вопросы. Тем более, когда время так ограничено.
«Это он о моей жизни… которой немного осталось».
- Скажи, - еле слышно спросил чуть погодя Магаб, - я скоро увижу её?
Словно сквозь туман или марево старик узрел, что собеседник повернулся к нему. Но лицо разглядеть не удавалось.
- Ты уже почти не видишь… - протянул тот.
Магаб мысленно с ним согласился. В голове всё путалось.  «Как же я, в самом деле, её увижу?» Но неожиданно для самого себя (может, потому, что пришло время для главных вопросов) он спросил:
- Что такое смерть?
В ответ послышалось:
- Смерть? Вот ты каждый день ходил через этот мост. Туда и назад, не задаваясь вопросом для чего это делаешь. Сейчас тебя нет на мосту, и больше не будет. Никогда. Вот что такое для тебя смерть.
Магаб подумал, что, выходит, его жизнь была лишь переходом через этот мост: туда-сюда… Он ничего сейчас не помнил иного. Неужели это было главным?..
А странный собеседник продолжил:
-  Жизнь – это мост между рождением и смертью.
- Но в чём смысл?.. – подумал или прошептал из последних сил старик.
- Смысл? – с усмешкой в голосе повторил… неведомо кто, - А не поздно ли ты об этом подумал? И почему он непременно должен быть?

  А тем временем, уже не существовавшим для Магаба, чёрный всадник на чёрном коне неспешно двигался дальше. Столь неспешно, что слухи о нём, сильно преувеличенные, как это обычно и бывает, обрастая по пути фантастическими подробностями, бежали впереди него, заставляя прятаться людей на его пути. Весть о нём докатилась до столицы, когда он был ещё далеко, и дошла в таком виде, что…
Впрочем, по порядку. Сначала его полагали вестником конца, ибо урожай гиб, потом самой Смертью, затем на него ополчились здухачи, заклинатели дождя, чьи старания оказались безуспешны, а аванс возвращать не хотелось. Эти колдуны заявили, не сговариваясь, что «чёрный» - посланец высшей силы, обиженной н людей, и пока те не поймут чем и кого они оскорбили – молить о дожде бесполезно. Это якобы было им лично сообщено во время медитативного транса, в который они впадали, чтоб поговорить с Небом.
Люди стали перебирать своих богов, которых могли задеть, забыв принести им жертву, и не находили таких. Но жертвы, на всякий случай, были снова принесены всем. И в первую очередь, Хорсу.  Не помогло.
Тогда родилась весть о том, что у соседей-то идут дожди! Причём, что у тех – слева, что у тех, что справа. И постепенно стало рождаться понимание, что те перехватили их живительную влагу, вероятно, колдовством. Этим соседям всегда не доверяли, время от времени воюя с ними, отнимая у них часть земель. Ясно, что те решили отомстить таким способом, коварно, не имея иных сил возобладать. Теперь можно было не сомневаться, что когда голод обезлюдеет земли, те вторгнутся, для чего всё и затевалось ими.
Следовало их упредить, заодно захватив их обильно политые земли.

  Что и стало осуществляться.

Морауну пришлось скрыться в лесу, неподалёку от столицы, пропуская колонны войск, шедших на восток и запад.
Самое печальное для этих войск открытие было то, что у соседей в результате беспрерывных дождей и ураганов смыло посевы и дома, и они уже по этой причине находились в не менее бедственном положении. Завоёвывать оказалось нечего…
И это оказалось не всё. Войска везли с собой тяжёлую стенобитную технику, метательные машины, осадные башни, лестницы, без чего взять крепости соседей нечего было и думать. Всё это увязло в топи, в которую превратились местные дороги. Двигаться дальше стало невозможно и оба полководца остановили войска, послав депеши в столицу.
Впечатление, произведённое во дворце этими новостями, трудно описать. Получалось, что кара Небес постигла и их. Что думать? Конец Света?
Пока велено было подождать у границ: вдруг там дожди кончатся? И сообщать постоянно, что происходит.
Оба войска, получив приказ, не без трудностей, отошли к предгорью, которое преодолели, чтоб вторгнуться. И стали там лагерем. Слишком долго ждать они не могли, ибо продовольствия было взято немного – в расчёте на чужой корм, который предстояло отнять. Но брать было нечего.
Однако, пока не стало голодно, воины оказались довольны. Здесь, на ничейной земле, дожди почти не шли, а пекло своей страны не доходило сюда, умирать не нужно было. Отдых!

  Но время шло, ничего не менялось ни в одной из трёх стран. Еда стала кончаться, депеши в столицу просили о дозволении вернуться. Ответа не было.
Владыка страны, Дабог, значит, наместник богов на земле этой, бил поклоны Тем, кто неведомо за что карал его землю, приносил жертвы.  Не помогало.
Обращался к Симарглу – вестнику между небом и землёй, прося принести ответ: за что? И что сделать, чтоб искупить? Ответом было молчание. Жрецы только разводили руками, пряча глаза. Одно их гадание противоречило другому.
Пришлось дать разрешение войскам возвращаться, о чём они узнали, уже находясь на пути в столицу.   

  Дело было уже настолько плохо, что жрецы дали совет обратиться к Чернобогу, злому богу, приносящему несчастья, богу смерти. Тем более, что слухи о его чёрном всаднике добрались до столицы. Повелитель подумал, что другого средства уже нет. Следует попробовать задобрить злого.

  Всё это время Мораун был в курсе событий, хотя и прятался в чаще, у родника, чтоб не заморить коня. Бог постоянно сообщал что происходит. Когда же дело дошло до выхода Морауна на сцену, то тот подумал, наполняя мехи водой, знал ли Бог, что прибегнут именно к этому злому божеству и потому дал чёрного коня и одежду ему? Выходило, что знал. И Мораун вновь склонил голову, понимая, что Бог его видит.

Что ж, Чернобог так Чернобог, - думал он, подъезжая к столице и уже видя большие ворота. Как неожиданно до него дошло: А ведь перед Ним должны склониться сразу три страны, в коих свои бедствия… - Ай да, Бог у меня!
И вновь склонил голову, хотя и понял: не послушал его Бог.
Он был прав: одновременно с ним ещё два его двойника на чёрных конях въезжали в этот миг в ворота двух соседних столиц, где тоже отчаялись правители.

  Поставленные в известность стражники пропустили чёрных всадников, стараясь не смотреть на них,  чтоб не умереть, и Морауны не спеша поехали по улицам, на которые им мысленно указал их Бог.
Наш Мораун довольно скоро оказался перед стенами дворцовой крепости. Стоявший на зубчатой стене воин что-то прокричал и ворота со скрипом отворились.
Но Мораун стоял перед ними, не въезжая. Пауза затягивалась. Владыка сих мест понял: выйти придётся ему. Он отмахнулся от свиты и охраны и пошёл к воротам, заставляя себя не глядеть на чёрного всадника, который, молча, недвижно в седле ожидал его.
Владыка подошёл и опустил голову.
Но оказалось, что всадник ждал слов от него. И, поняв его, владыка вздохнул и спросил, не поднимая головы:
- Ты – Чернобог, ведающий смертями и бедами?
- Нет. Я – озвучивающий его волю, - раздалось громовым голосом в ответ, так, что владыка вздрогнул. Вздрогнули и все во дворе крепости.
- Скажи тогда, вестник самого Чернобога, в чём провинились мы? – решился всё же на вопрос владыка.
- Провинились вы во многом, а особенно, ты, Дабог. И поверь, я мог бы долго перечислять вины каждого здесь и твои дольше других.
При этих словах владыка ещё ниже опустил голову, но тут услышал:
- Однако у меня для тебя и твоего народа есть и хорошая весть.
Владыка и все присутствовавшие при этом превратились в слух.
- Вы будете прощены, если…
Здесь вестник сделал паузу и закончил фразу:
- …признаете Меня, Чернобога, одного настоящего бога, своим единственным повелителем, выкинув из храмов прочих идолов. И станете поклоняться только Мне. За это будет вам счастье и удача, закончится засуха, пойдут дожди.
(Надо ли говорить, что двойники Морауна обещали то же самое, но только солнце?)

Услышанное было настолько неожиданным и невероятным, что все решили, что ослышались. Следовало поклониться Смерти, которая обещала жизнь!
Это никак не укладывалось в головах присутствовавших и самого владыки.
Поэтому они молчали, потрясённые, не в состоянии ничего молвить.

Мораун понял это и произнёс:
- Сейчас вы увидите моё могущество и поймёте, что следует ответить. Я всего лишь погашу солнце, чтоб до вас дошло, что мои слова – не пустой звук.
И чёрный всадник поднял руку, и на солнце наползла чёрная тень. Мгновенно на землю опустилась ночь.
(Двойники Морауна в этот момент остановили дожди, но одновременно стало темно и непроглядно. Во всех случаях, это навело смертельный ужас на жителей).  Каждый город завыл и застенал, бросаясь на колени в ожидании конца. Завыла и застенала каждая страна.
Тогда пали на колени все и во дворе дворцовой крепости, не исключая владыку. Потянули руки к вестнику Чернобога, моля не губить, мол, готовы признать.
Мораун недолго любовался их унижением и поднял руку вновь. И сползла, исчезнув тень с солнца, а с неба пошёл лёгкий дождь, хотя облаков не было видно. Подул, несущий прохладу ветер, а в других столицах только засияло солнце.

  Дальше уже Мораун, не слезая с седла, только ездил, наблюдая, как выбрасывали и рубили статуи других божеств, складывая в костры, падали перед ним ниц. Это была полная победа.
Его спросили: каким изобразить в дереве или камне Спасителя-Чернобога?
Мораун помедлил с ответом, ожидая Решения.
- Пусть тебя изобразят нынешнего, - последовало оно Свыше.
И Мораун впервые подумал, что у Бога есть своё чувство юмора, хотя тон бы по-прежнему бесстрастно-металлический.
Так что теперь стали увековечивать его на лошади.

  Не то получилось у двойников. У одного оказались настолько упрямые жрецы, всё диктовавшие правителю, что они готовы были скорее умереть и угробить страну, чем отказаться от власти за счёт своих богов.
В другой стране древнему жрецу выпало в гадании слово: «Испытание», чем он и объяснил местному царьку шедшие бедствия. Де его веру проверяют остальные боги. Выстоит – вернут всё назад, без следа от случившегося, а не выстоит… пусть пеняет на себя. Разумеется, весть об этом прошла по стране и даже попала в соседнюю, Тоже с Дождями, а значит… Вывод местные сделали тот же, что и соседи. А засиявшее солнце только подтвердило их правоту.
Бог сообщил об этом Морауну, сказав, что если продолжить дожди – этих стран не останется, утонут.
- Решай вопрос! – было сказано Морауну.
«Говорил же я, что нужно обращать по одной стране…» - проворчал он про себя, пытаясь придумать выход. Оба его двойника исчезли из тех стран, что окончательно утвердило упрямцев в том, что да, их всего лишь испытывали.
 Мораун задумался. А пока он искал выход, да доносил до правоверных то, как справиться с голодом, советуясь с Богом, события стали развиваться сами.
Обе страны вспомнили, что во время их беды соседи напали! Терять им теперь было особенно нечего, а по сухим дорогам соседским, да ещё отступническим, ибо те предали богов, перекинувшись к Чернобогу, по этим дорогам катапульты и тараны провезти на ещё не съеденных лошадях было возможно, и, заключив союз, они вторглись с двух сторон. Им было ясно: отступники наверняка что-то получили за свою измену, а значит, брать у них есть что. Да и другого выхода у союзников не было. Разве что голодная смерть в скором времени.

  Когда вторгшиеся войска спустились с предгорий в долины, то увидели край, залитый не злым солнцем, с лёгкими дождями, напоившими уже землю и потому шедшими – безо всяких облаков прямо с неба на поля – по необходимости. Рай, да и только, по сравнению с их мокрыми пустынями. Чернобог пообещал своим адептам долгое лето, вместо зимы осень, а затем сразу весну. Поэтому они посадили всё уничтоженное снова. Пришлось пустить на это царские запасы из хранилищ, а казну пустить на закупки хлеба и прочего по безумным ценам иноземных торговцев. Но и тут выбора не было. За это опять же Чернобог пообещал впереди семь тучных лет, которые с лихвой вернут потраченное. 
Всё, казалось бы, худо-бедно восстанавливалось, как пришли известия о вторжении с двух сторон. И вдобавок, поскольку теперь было не до войны – нечем платить воинам, то положение выходило катастрофическое.
Узнав об этом, Мораун был ошеломлён. Как же так, Бог должен провидеть хотя бы на несколько шагов вперёд… И мысленно посмотрел наверх, ожидая.
И услышал:
- Это придётся делать тебе, тот, с кого высекают Чернобога. Вспомни свои прежние навыки.
Какие навыки, когда он ничего не помнит из прошлого?
- Вспомнишь. Твоё имя боялись произносить, считая: появишься и тогда… Поэтому, когда тобой пугали детей, то называли так «Тот, чьё имя нельзя называть». Мораун означает: «Сеющий Смерть».
И больше ничего не сказал.

Мораун сидел, словно оглушённый. Но внутри него начала расти злость, которая, он чувствовал это, неизбежно превратится в ярость, которая разорвёт его, если не найдёт выхода.
Он поднялся и вскочил в седло.
На коне, не спешиваясь, он и въехал во дворец, где сидели с растерянными и сокрушёнными лицами жрецы, вельможи и сам владыка.
Поглядел на них и рассмеялся, да так страшно, что одного жреца хватил карачун.
- Я спасу вас! – произнёс громогласно Мораун, - Слушайте!

План его состоял в том, чтоб пустить слух: напавшие поклялись уничтожить всех, без исключения, и сдавшихся тоже. За вероломное нападение во время их бедствия.

Мораун говорил настолько уверенно, что никто не усомнился в этом. Да и выглядело это весьма правдоподобно. Они сами бы, возможно, поступили бы также, окажись в подобной ситуации.
- Я сам поведу войска, которые должны биться, чтоб выжить. И тогда вам достанутся те страны, те земли, их женщины и рабы. Я поведу к победе!

  Дальше был военный совет. Каждое отдельное войско соседей было меньше войска Морауна, ибо страны были поменьше, они шли с разных концов, и, конечно, следовало бить их по частям. А тем временем столице и крепостям продержаться до возвращения своих победителей.
Мораун произнёс краткую речь перед своим войском, которому ничего не оставалось, как только сражаться, к тому же под предводительством самого бога, обещавшего успех.
В пути давно были царские посланцы к крепостям с наказом: «Держаться!», ибо скоро подойдёт помощь во главе с самим Чернобогом, а пленных напавшие поклялись убить.

  А что же неприятель? У них была договорённость о встрече у столицы, которую осадят вместе, но до того возможна была встреча в поле с войском Чернобога и немалым войском. Однако жрецы уверили, что на их стороне все боги, отвернувшиеся от обречённого царства, и победа несомненна. К тому же, не исключено, что враг, подвергшись нападению с двух сторон, либо разделит своё войско, и не будут иметь численного перевеса, либо решат отсидеться в крепостях.
Поэтому союзники, прошедшие, не встречая сопротивления, уже немало вёрст, утвердились в мысли, что последнее предположение и воплощается, принялись осаждать крепости, раз основные силы находились в них, боясь оставить их в тылу, устремившись к столице.
Этим Мораун и воспользовался.

  Первой жертвой он выбрал большее войско. Оно оказалось распылено на осаду сразу четырёх крепостей. Первая была меньшей и разведка донесла, что лагерь осаждавших даже не был обнесён рвом и частоколом, поэтому являлся лёгкой добычей. К тому же, нападение, которого явно не ждали, было совершено ночью. Сначала в лагерь ворвалась кавалерия во главе с Чернобогом. В палатки летели факелы, освещая тех, кто выскакивал из них. Этих протыкали копьями, рубили кривыми мечами. Пешие воины, вошедшие строем после, почти не понадобились. Перебили всех. Из крепости, которую освободили, присоединилась часть воинов.

Утром двинулись на второй лагерь.

Здесь оказался и ров, и частокол, а разъезды неприятеля обнаружили идущего на них врага и сообщили о том. Пришлось уже осаждать осаждавших, окружив их.
Лагерь расстреливали из подвезённых стреломётов и камнемётов – снарядами с «греческим огнём» и к концу дня потерь у врага было немало, а палатки и шатры практически все сгорели.
Стреляли из леса, с пригорков – с расстояний, на которых поразить стрелков Чернобога было невозможно. Посылать же камни осадных катапульт в небо в ответ в лагере сочли бессмысленным делом, а атаковать впрямую не решились, не понимая: сколько напавших и где прячутся в каких засадах. В крепости воодушевились, совершив вылазку, пока противник был отвлечён как будто готовящимся нападением Морауна.
В итоге враг оказался отрезан от воды. Это в результате и решило исход сражения, продолжавшегося с перерывом на ночи, несколько дней, пока не иссяк запас воды, а попытки неприятеля прорваться к реке были отбиты с большими для того потерями.

  И вот уже поскакали парламентёры под белым флагом для переговоров.

Ответ был один: сдача без оружия, только тогда их ждёт пощада. Услышав это, военачальники Моруна решили, что ослышались. Но сказать что-либо они смогли только, когда переговорщики ускакали.
Начальник конницы спросил:
- Они, собиравшиеся истребить нас, получат пощаду?
Мораун хмуро взглянул на него и ответил:
- Нет, конечно. Мы перебьём их всех, безоружных, не неся потерь.
- Ааа… прокатилось по военному совету в шатре, а начальник конницы лишь почтительно склонил голову.
Их Чернобог же добавил:
- Нам нельзя терять время. Ещё две крепости только с этой стороны. Если они завтра не примут наши условия, то после обстрела с одной стороны, атакуем с другой. Дайте карту, я покажу, что каждому из вас делать. Отсюда они не ждут удара…

                (продолжение http://proza.ru/2024/11/15/1921)