Фукуисса умела снимать стресс

Фукуи'сса_ умели снимать стресс. Дни напролёт они только и говорили об одном и том же. Все, пугающе высокие бамбуковые деревянные верхушки в спиралях, личинки, мальки, катулоилля, бродячие нищие, Фукуи, низшие и высшие
граждане, говорили на языке О-Тодзин-сан (уважаемый господин чужестранец).

Наконец, провинциальный даймё согласился на то, чтобы студенты университета
подали заявку и kiihkoihin, и kutsuttanut, большие расходы
и неприятности из-за лжесвидетельства, профессор-иностранец.

Мы везде подготовили для вас всё необходимое. Номера были чистыми, горячими
в спешке. Профессионал скажет вам, что в то время я нашёл газету
вместо этого соберите своих богатых профессионалов. Некоторые возвели
прилавки на улице и рассказывали удивительные истории об Америке и её народе.

 Тодзин-сан в доме и в хозяйстве уже был избран даймё
и эсиупусерин, а также четыре самурая-телохранителя, чьей задачей
было защищать его от уже-и-та (ксенофобов), всегда служивших ему.

Двести семь лет назад плюш исторического широ
(особняка) был приписан к её квартире, и там вплоть до
чудесных исправлений и изменений. Главная комната в обшитом деревом старом
На полу висели тяжёлые портьеры с цветочным узором и шерстяные ковры.
Странная мебель, тяжёлая и громоздкая, заполняла большую
комнату; работой руководил молодой, лихой, румяный самурай,
который должен был стать переводчиком Тодзина. Его звали Гэндзи Негат, и он уже встречался с иностранцами в Токио и Йокогаме.
Он довольно хорошо говорил по-английски, и белокожие чувствовали себя
в его обществе прекрасно.
Когда он составлял правила расстановки мебели, его
румяные красные губы улыбались, а под ними виднелись небольшие усики.
Он призывал к себе слуг одного за другим, давая каждому отдельно
обязательства в соответствии с инструкциями. Кстати, он научил их
обращаться с белым человеком и удовлетворять его потребности:

потребность в еде для шести других смертных в достаточном
количестве. В основном сырое мясо и дичь из леса, немного
поджаренное на огне. Всегда должно быть много мяса,
американцы говорят «воды», всегда доступной, еды,
днём и ночью. Жажда белого человека была такой же. Ответ
должен быть готов к тому, чтобы вычистить ботинки профессора,
он тоже не заходил в комнату. И максимум удовольствия
получил от её глаз, таких милых и прекрасных, от её нежности и услужливости. В этом направлении было много дел.

Скажем, студенты университета, куда Тоджин-сан приехал преподавать,
были в восторге от этого предстоящего события, так что не делайте этого ради
радости, присоединитесь хотя бы к прислуге. Страх смешался с ожиданием, когда они встретились. Неподвижные, бесстрастные телохранители тихо переговариваются друг с другом о презрении, которое они испытывали в эти дни разврата Возможно, это был тот самый день. Они были просто чужаками в рядах стражи! Но так приказал даймё провинции Этидзэн, а самурай — его правая рука. Он тоже должен подчиняться причудам кэйдзи, и если задача
стоит того, чтобы её выполнить, то слава победителя, даже если перед тобой всего два пути: подчиниться или покончить с собой.

Дом, в котором жили слуги, не пострадал, по крайней мере, я не видел
ничего зловещего в их разговорах. Слухи о незнакомце, о его богатстве
и щедрости распространились по их кругу. Так ли это было на самом деле,
но он быстро стал производителем, и в воздухе запахло керосином.
лемахини шире, толкая тёплые большие камариен,
и пусть живые хиоринаан многочисленные крысы и ёлепакот,
которые много лет назад селились в старых, заброшенных, необитаемых
сууркартанон норах и лимипаиккоихин. В тот год в доме никто не жил.

Всё было в порядке; вот когда жена повара
няня — Широсса, конечно, жила, чтобы вся семья исчезла в толпе
риса. Он повернулся, чтобы посмотреть на заботливого молодого господина,
и это была — как он мне сказал — «белая рука», которая появилась
и приготовил еду для остальных. Он поспешил к своей госпоже, а та, в свою очередь, бросилась к своему мужу и господину, p;;keitt;j;n, pakinoille.
 Она сорвала с себя фартук и пошла сообщить об этом Генджи
Негату, чтобы тот созвал военный совет. Теперь весь персонал был уверен, что телохранители
найдут способ справиться с неприятностями в случае чего.

Были приняты некоторые меры, это было единогласно решено.
Будет ли их рухтинаалленса тоже позором, если проклятая
чужеземная лапа мускусная достанется Атало Годы ужасной колдунье
жертвой, несомненно, стали беспокойные духи этой горы,
снова впутавшиеся в злодеяния юониани. Так что Тоджин-сан был
высоким, и это ещё одна причина, по которой долг самурая Эчизена —
ни при каких обстоятельствах не щадить ведьм, если они встретятся
с принцем гостей и протеже в этом районе.

 Йодуин должен помнить о том, что ведьмы работают на колдунью. А
Цуруга, ребёнок, следовал за колдуньей по горам, держась за эти волосы
и протягивая маленькие ручки навстречу солнечным лучам.
Рекомендую родителям каждый день
Продовольственные ресурсы горы и таким образом, по крайней мере на какое-то время,
утоляли голод колдуньи; ребёнок, однако, так и не оправился
от этого. Он кряхтел и постоянно плакал, тоскуя по «дню девы».
Когда у ребёнка было только такое настроение, родители
сходили с ума, когда заканчивали вечернюю передачу и таким образом осмеливались
вызвать гнев и месть ведьмы.

С тех пор он был вынужден искать средства к существованию то там, то здесь.
Однажды он потерял письмо торговца с замком на танке. Во второй раз
они снова нашли его на склоне горы в мешке с рисом, который, конечно, украл вор.
я ускользнул от того, что когда-то было слишком тяжёлым.

Итак, и я не знаю, пострадает ли теперь самый ценный гость, которого Фукуи видел за многие годы, от этого заговора колдуньи?

Самурай Ирок считал, что ведьму нужно казнить, как только он её встретит.
Его меч не был тем, что я хотел сделать, так как он был не женат,
и никто из наследников не мог молиться за его душу, если бы ему пришлось отправиться в путешествие.

Самурай Асадо боялся, что его жена и семья окажутся в опасности, если он
славный меч, пятно на крови девушки-ведьмы. Когда-то
а именно, тот самый горный волшебник, который отрубил спящим детям головы и руки в отместку за то, что самурайский меч оставил на теле лишь небольшую царапину.

 Самурай Хирата предложил передать дело в руки даймё, но все остальные были против этого предложения, потому что это была колдунья, которая оставила чёрное пятно на их фамильном щите, который когда-то принадлежал ему — к сожалению, — по праву крови.

В конце концов самураи, да, они, старый, седой, недалёкий солдат,
объяснили, что вещь принадлежит исключительно тодзину, и им пришлось ждать. Поэтому было решено вароту
Доход Тодзин-сан. Его знаменитая западная мудрость могла бы изобрести
я уверен, что есть решение.

Итак, Тодзин-сан прибывает в Фукуи — «благословение источника» —
в самый холодный период, когда снежинки кружились над
провинцией и дули озорные ветры, гордая принцесса
несла на себе прямые сосновые ветви, святое озеро Бива
и заснеженные горы.




II.


Комната была такой большой, что даже если бы семь «андони» и три
старомодных «такахирона» в зависимости от политики освещали её,
Однако там царила темнота. Стены были увешаны на одинаковом
расстоянии друг от друга большими, тяжёлыми, чёрными
изделиями из орехового дерева, которые придавали
изюминку в остальном совершенно пустым комнатам. Воздух был холодным, но
комната в центре «котацу» была наполнена каменными углями; в ней
стоял письменный стол, за которым сидел Тодзин-сан. Он сидел на полу, у очага,
просто подтянув колени к груди и обхватив их руками.

Тоджин-сан наконец-то вернулся домой после долгого и трудного путешествия.
путешествовал по землям и водам — на лодке, на лошади, на «куруммалле»
и часто пешком — бесконечное, извилистое и холодное путешествие!
Итак, это был Фукуи, где он обещал провести семь лет
своей жизни: это большое, пустынное и мрачное здание теперь было его домом.

Он отправился в путешествие бодрым и отдохнувшим, страстно желая
служить, возвышать и любить его, гостей страны,
которой он себя посвятил. Небольшое удовольствие было получено
в Токио и Киото; — в те дни это было в новинку для каждого из них и стало явлением
очаровательный. Затем он покинул пляж, страны остались позади и уехал
Эчизен в составе конвоя принца, вовлеченного в it-пространство, неизвестность
сельская местность, туда, где до него было всего полдюжины незнакомцев
его не стало.

Поездка длилась много недель. Путешествие по воде на маленьких лодках
которые махали, ходили и пошатывались даже при малейшей ряби на воде
он придумал японскую пословицу: "Путешествие по воде - часть
ада".

Дни, которые она и её свита провели в одиночестве
среди заснеженных гор, вдали от малейших признаков деревни или города,
и когда они уже были готовы двинуться вперёд, появились новые опасности.
Свирепый Тоджин-сан, крадущийся по лесу,
был где-то рядом; его узкий, злой взгляд был устремлён на вас.
Многие белокожие до него были из других японских провинций,
оставивших это ради путешествия и попавших в такую же обычную
ситуацию: — удар в спину или всё вперемешку в темноте! И
чужаки, добившиеся успеха с помощью штрафов, убытков и
унижений, просто добавили _Джо-и'н_ — ксенофоб — в
жажду крови и вражды.

Принц Этидзэн был очень осведомлённым человеком. Его
округа были под контролем, и учитель не должен был страдать ни от
малейшего оскорбления. Его указы распространялись так
далеко, что Тодзин-сан, скажем, и не подозревал, что это
было совершенно безопасно. Его путешествие было похоже
на праздник. Независимо от того, что люди чувствовали внутри,
они улыбались и приветствовали его. В каждом маленьком городке
и в каждом деревенском комитете был высокопоставленный представитель
власти. Там и здесь праздновали и веселились.
Повсюду он видел одно и то же смуглое лицо, одни и те же взгляды и хитрые улыбки.

Даймион, последний слуга, последний официальный представитель,
должен был спеть приветственную песню; Тодзин-сан был один!

Его собственные слуги были отозваны из каждой части. Один за другим
они вошли в торжественную процессию духа-хранителя,
сопровождаемого; они бросились на землю, выбили воздух из его лёгких и
выдохнули его, шипя, сквозь зубы через щели. Повар,
его жена, его семья и помощник, чтобы сформировать его линию.
Один за другим они следовали друг за другом, и они так забавно
кланялись и двигались, что Тоджин-сан не мог не улыбнуться, особенно когда молодые люди среди них, двухлетний
мой ребёнок, так странно кланялись, так усердно
опускали головы, что пол, сделав сальто, любезно
повторил их движения.

Усталые, полузакрытые глаза Тоджин-сан увидят перед собой другое
лицо, мысль о странствиях в других краях, далёких
от меня местах. Он увидел широкую зелёную равнину, которую обрамляли высокие вязы.
в окружении. Светлоглазые, светлокожие мальчики весело пели,
размахивая руками, и командовали на поле, раскинувшемся за большими каменными зданиями, которые, казалось,
улыбались по-матерински покровительственно. Тоджин-сан сидела за столом,
наблюдая за тем, как перед ней сверкают широко раскрытые мальчишеские глаза. Удивительно, как они
могли быть такими отталкивающими; он должен был быть для них горьким,
почти ненавистным! А теперь! Теперь он думал об этих мальчиках с большей нежностью.

Затем он направил свои вялые мысли в другое русло,
в прошлое, чьи далёкие воспоминания всплыли в памяти женщины
холодный и насмешливый взгляд.

"Ваша жена! воскликнула она, и даже врождённая вежливость не смогла
преодолеть страх, отразившийся в её глазах. "О-о-о!" — воскликнула она, прикрывая
глаза, чтобы скрыть радость, — "если бы вы только видели себя!"

 Тоджин-сан действительно видел себя в ту ночь. Лодгуттомина
смотрела на его неприятное лицо в зеркале. Он был
знаменит своей формой бесплодия, но не пришёл, чтобы
стать идеальным.

 Было время, когда Тоджин-сан, как и другие мужчины, был
красивым, голубоглазым, привлекательным молодым человеком. Но
в отдалённом горном городке он был молодым, энергичным
врачом, слишком беспечным в своей доблести. Вместе с парой других
храбрых людей он боролся с чумой, свирепствовавшей в Исоароккоа.
Эта война вернула Тоджин-сана к «помеченным». Молодой
мужчина, которого он любил, была в отчаянии, когда он вернулся.

Японская пословица гласит: «Язык длиной в три дюйма может убить
человека ростом в шесть футов». Тоджин-сан, подумайте об этом. Женский язык,
это слово, полное жалости, произвело на него сильное впечатление.
жизнь. С того момента он стал бояться свою женщину больше, чем
чуму. Он жил уединённой жизнью, книгами и науками,
завёл лишь нескольких друзей, избегая остальных, в муках родственников
под иллюзией, что всё окружение его даже сторонится. Таким образом, её уже
молодого человека в возрасте до сорока лет — называли
в университете просто «старым книжным червём».

Внезапно в нём родилось непреодолимое, страстное желание
вырваться из безнадёжного рабства, в котором он, казалось,
находился.

«Старый книжный червь!» Его шея была готова сломаться от чрезмерной нагрузки,
хотя в крови молодого человека по-прежнему бурлила жизнь. За границей, в новом мире, она может
провести время, освежившись и наслаждаясь жизнью! Это относится ко мне, любителю приключений,
и к тем, кто устал от сонной монотонности,
с надеждой на новый рассвет, постепенно начинающей вытеснять
воспоминания. Тодзин-сан хотел перевести дух. Он хотел
почувствовать дикую природу, вдохнуть её живительный воздух и
чтобы снова почувствовать себя _живым_! Он дал себе надежду
на женщину, которую едва ли по-настоящему любил.
Абсурд!

Бунтарь по своей судьбе, которая была её ***скутеллой, как
вода на пляже, Тоджин-сан наконец-то разорвал их цепи.

Он был странным, эта идея их кайхоама в деревне. Гости, потому что вы создали
её периферийное зрение; странные боги смотрели на него сфинкс-и-камень
во всех храмах. Он наклонился, чтобы коснуться краёв земли,
в целом, история раннего «ясики» была унылой и безлюдной
как в могиле; и сильный человек почувствовал, как слабость закрадывается в его сердце
хе кайхоси, скучай по мне, скучай, чтобы увидеть хоть кого-то
знакомые черты лица белых людей.

Было так тихо, что вы могли слышать гаки-н (духовных существ)
перекатывающийся заснеженный таннертен. Сказочный ветерок ваписутти
у лаврового дерева иней в листьях стеклянистый, ветка ломается и падает, царапая обледенелую
землю.

Что-то выползло из горы корней в лесу гетто,
прыгнуло, как олень, в сторону гробницы, охраняемой стражниками, и короткими шагами направилось к отелю
Мацухайракартаноа. Стая воронов, живших в древности в сокровищнице
быть в здании на чердаке, внезапно начал хлопать крыльями, кричать и бегать. Крыса сбежала
из кладовой во внутренней части здания в дальнем конце коридора, и Тоджин-сан
прислушался к новому звуку.

 Я чувствую, что меня очень тихо постучали или поскребли "амадо'а
(зимняя стена). Он не двигался, только смотрел на то место, откуда доносился звук. Затем он перешёл во второе
направление, постучал слабо и робко, как ребёнок.

 Тоджин-сан вскочил, стоя под. Он раздвинул занавески между вторым
поочередно поворачивался в одну сторону, выглядывал наружу, но ничего не было видно
. Ничего, кроме белого снега, на котором поблескивали лунные лучи
серебристый вялькелля. Он обвел глазами выступающие части стены, проверил
их руками, хотя странное чувство подсказало ему, что
стук был рукотворным. Верккаан отодвинулся от ее спины
на месте, и в то же время он услышал звук, похожий на стон
зовущий его снаружи:

"То-о—джин-сан! То—о—о—джин-сан! То—о—о—джин-сан! То—о—о—!"

 Тоджин-сан! Это имя он слышал повсюду. Они были для него
дано. Кто-то звал его, возможно, он был нужен!

 Во дворе была только одна лестница. В один шаг он оказался там,
сбежал по ступенькам и бросился в конец парка.
Он следовал за звуком, который все еще очищал его от худахтели, попеременно
руко вовлекался и резвился на публике, подобно кеситтемясте и илккуену
смущенный дух, который пытался сорваться, за спиной смеялся в голос.

Внезапно он остановился и побледнел. Шаг в сторону от ширины полузамерзших стен
защита беженцев. Шаг только для того, чтобы он погрузился туда. Дрожь ужаса
vapisutti его член, и, испугавшись, она оставила его
стоять на месте, а предательский голос всё ещё звучал у неё в ушах. Он принадлежит ещё большему расстоянию, ослабевшему и потерявшему в конце концов горы
тёмный салон.




III.


«Ваше превосходительство, скажите, что он проживёт миллион славных лет,
вы не знаете, как глубоко унижает душевная боль, которую испытывает
маленький принц, познавший меня в дешёвой и скромной плоти».

Так говорил даймё, переводчик Гэндзи Негатои.

Америка, когда тутисевия протягивает руки к столу, начинает
Илливиркамы, которых срочно вызвали военные,
объяснили ему, что колдунья в беде.

Колдунья (женщина-лиса = женщина-лисица), торжественно сказала ему,
что это было существо женского пола, в теле которого жил дух лисицы.
Японская тарутосса была лисой, и
«женщина-лиса» была очень страшной. Его лицо и кожа
были, по словам японцев, удивительно белыми, а их красота
была настолько ослепительной, что смертным приходилось закрывать
глаза, чтобы не ослепнуть. Волосы напоминали лучи солнца, такие яркие и блестящие
Он был цвета и флуоресцентный. Он был прекрасен, но без души,
и это была единственная страсть, которая у него была. Днём и ночью он бродил по отелю
на горе Сол, по каллиоиттенским тропам и в ущельях, привлекая мужчин —
и даже женщин и детей — к гибели.

 Полуулыбка недоверия на лице Тоджин-сан, в остальном таком серьёзном,
остановила поток его речи. Он был удивлён и почувствовал
невыносимую боль. Мистер Незнакомец, попавший в беду
вероятно, это его объяснение детской сказке.

«Ваше превосходительство, вы ведь не верите в мою историю, волшебница?»
вежливо спросил он.

«Легенды, — ответил Тоджин-сан, — относятся к литературе;
это истории, которые развлекают и очаровывают взрослых и
обманывают детей. В западных странах нам уже всё равно. Мы называем их
суевериями, и из-за этого мы сжигаем себя, как древние, сжигая
самих себя».

 Японец сидел неподвижно и обмахивался веером в
прохладной комнате.

«Значит, вы в западных странах верите в существование духов?»

«По крайней мере, мы создаём их в своём сознании и в своих мыслях», — серьёзно сказал
Америка.

Чиновник горячо ответил:

«Они, должно быть, действительно существуют в Японии, уважаемый господин. Хотя
вам нет дела ни до кого из них, они будут навязываться — как
сегодня вечером, ваше высочество!»

 Тодзин-сан немного встревожился. Затем он задумчиво выбил трубку
из старой прогнившей трубки, «хиба-ло».

 «Вы хотите, чтобы я усомнился в том, что у сегодняшних гостей действительно
был — дух?»

«Хуже, чем дух, — ответили чиновники, — ведь у него, по крайней мере, человеческая фигура».

 «Откуда вы знаете, что он был человеком?» — удивился японец. Его узкие глаза напряглись. Звук изменился.
тяжело. Он говорил так, словно неизбежно решил защищать
высказанные обвинения.

"Во всех случаях он отличается от нас, высокородный господин. Ни
один человек не может сравниться с ним в красоте.
Он делает всё это как "гаки" и даже сильнее. Он
злобный, хитрый, дисциплинированный и привыкший к пыткам и
насилию, как над богатыми, так и над бедными, над детьми и их родителями.
Птицы в небе прилетают по его приглашению и следуют за ним, куда бы он ни
пошёл. Ушли дикие собаки и коты-метсистинен, горы и ущелья
звери — его духи-хранители, которые отомстят ему за совершённые
нарушения. Его дом — Шо Кон Шан, гробница дома и храма
Токива, который люди покинули, а боги прокляли."

 Тодзин-сан зашевелилась, услышав столь интересное сообщение.

"Ужасная "лисица", живущая в храме!" — воскликнула она.
развлечение, как и было сказано.

— Так и есть, ваше превосходительство, — печально признал японец.
 — Его мать была Ниино Ама (второсортной, благородной монахиней), родственницей
высокого князя. Он нарушил клятву Будде, которой я поклялся
и осквернение храма. Боги мстят ей за её плод, давая ему
тело, но не душу — единственную лисью душу. Он нечист
и не может смотреть на такое чистое существо, как она, и прикасаться к ней."

 Тоджин-сан выпрямился, погрузившись в свои мысли, и поджал нижнюю губу большим и
указательным пальцами.

"Колдунья, ты, должно быть, несчастное создание, которому приходится жить
в одиночестве, в своей собственной странной жизни?"

«Он жил в десятом поколении своих родителей,
пока бродячий человек не разрушил храм огня
и меч. «Лисица-женщина» и её родители получили то, что заслужили, — смерть;
они были разорваны на части самым большим шака-алтарём».

 Даймион молчал, и его чёрные глаза горели страстным огнём. Затем он продолжил более оживлённо:

 «Будда на дороге, ты удивителен. Куинкапу были убиты людьми,
которые могли предвидеть, что шака обратит их к мести,
потому что они осквернили её алтарь, запятнав его кровью». Это
h;v;isyn после того, как история нашего города была запятнана кровью и нищетой. Некоторые считают, что провинция обречена.
Другие, кто смотрит на вещи более трезво, объясняют, что это
всего лишь болезненные роды и что их развитие будет ещё более
великолепным».

Тоджин-сан задумался о том, как клубы дыма поднимаются из
трубы, и замолчал. Затем он спокойно спросил:

«Вам нравится, что эта «женщина-лиса»
действует так же, как и её имя?»

«Конечно!» — почти радостно ответил я. «Рука судьбы
была более сурова к нам, чем после убийства. Мы до сих пор не
восстановили статус скидки, которую — так — нам предоставляют западные страны
возможно. Западные федеральные штаты разбомбили Каго-шимаа сразу же.
после того, как он столкнулся с насильственной смертью—

Он внезапно остановился и рыкаси сяйкяхтынина, гарантируют фанаты huiskuvan.
Ему чуть было не сказали что-то недозволенное.

Тоджин-сан выглядел удивленным и озадаченным.

"Я не придаю значения последовательности", - сказал он.

— В конце концов, это так, — неопределённо сказал японец,
посмотрев на самурая, который отвёл взгляд в сторону.

Американцы возмущённо воскликнули:

«Непостижимо, что в наше время, когда вы так открыто
Я надеюсь, что вы, цивилизованные народы, в конце концов избавитесь от
суеверных предрассудков, которые годятся только для детских
сказок. Что касается меня, то я полностью покидаю этот дом, чтобы избавиться от
каких-то невозможных предрассудков, которые, кажется, проникли в дом
вместе с печью.

 Японец торжественно ответил:

 «Жизнь покажет множество фактов, которые невозможно осуществить,
слава господу. Мы можем бросать камни в солнце, но не развеем
туман viuhkalla. Мост, который мы не можем построить, взлетит ввысь. Я не могу
помочь океанам бурлить. Западная глубокая мудрость впереди, где
Ваше Превосходительство прибыло в Америку, чтобы преподавать химию и физику.
Мы склоним головы, но смиренно извинимся, однако,
мы заверяем вас, что, пока вы не познаете их в полной мере, вы не сможете понять нашу веру
и наши убеждения.

Он сделал небольшой знак своему помощнику, и они помогли ему подняться на ноги. Америка слегка приподнялась. Он улыбнулся.

— Пока снег не растаял, — сказал он, — я собираюсь попросить вас,
проводников, помочь святым отправиться в горы,
чтобы убить ужасную колдунью в храме.

 Лицо Даймиона заметно побледнело. Его напряжённая поза
черты лица, двигающиеся внутри, выражали беспокойство и боль.

"Что будет делать ваше высочество? — новый человек, у которого нет души?"

"Я просто хочу его увидеть. Должно быть, он был интересным явлением —
добрым."

"Образ бога-создателя не может быть душой достижения," — серьёзно сказал японец. «Слава господину, у которого тоже есть змея, — это её чары и
хурмавоиманса, а вампир — это змея из семейства. В Японии мы считаем, что
«женщина-лиса» — это вампирская версия этой формы. Она придёт, добрый сэр,
на карту, и будь осторожен».

 Тодзин-сан шутливо усмехнулся. Он был очень крупным мужчиной, и
когда он, гигант, стоял на маленьком, рядом с ним были гости со светящимися глазами,
и тогда он казался ему удивительно сильным, бесстрашным и
неизбежным; в нём было что-то восточное, непостижимое.
Внезапно вспомнив о рухтинаанса, ясных учениях японцев,
я с почтением ложусь на страницы, два меча на боку.

«Мой долг, во славу господина, — сказал он, стараясь говорить вежливо, —
указать и предупредить об опасностях, которым вы все подвергаетесь, если сдадитесь. Позвольте добродушному слуге снова
сесть».

— С превеликим удовольствием, — любезно ответил американец,
и они оба сели на циновку, набивая трубки табаком-хибати.




IV.


 «Вы, уважаемый господин, говорили, что колдунья Аято —
это просто ребёнок, рассказывающий мне о суевериях, и вы смеялись над собой, мистер
Мистер, над возможностью того, что это изолированное существо близко
к производству. Точно так же они разговаривали и смеялись друг с другом, Кукуи до
Вас. Эчизен, пожалуйста, не забывайте всегда помнить о постоянной судьбе Гихена
Мацуямы.

 «Кем же был Гихен Мацуяма и какова была его судьба, позвольте
— Хорошо? — добродушно спросил Тоджин-сан.

В глазах японца вспыхнул огонь.
К Тоджин-сану приблизилось бледное, жёлтое лицо, на которое он
уставился почти враждебным взглядом.  Однако речь его была спокойной, и
Америка слушала с всё возрастающим интересом.

 — Я отправил семерых молодых людей из западных университетов.  Их
выбрали из самых знатных и богатых семей. Гиэн Мацуяма
был одним из них, и мы создали его, чтобы вдохновить самых старших, потому что он
был из Кукуи, но. После возвращения он провёл два года в Европе, путешествуя
Вернёмся в Дай Ниппон. Он получил ценное место, и мы вложили в него
несколько известных ясики неподалёку от Атаго-Яма.

 «В юном возрасте — ещё ребёнком — он узнал историю жизни колдуньи.
 Его достопочтенный господин и несколько родственников мужского пола
участвовали в убийстве родителей женщины. На западе, благодаря
мудрости, оказанной свежим и новым слоем глянца,
наложенным поверх уже замеченного, Гиен смеялся и насмехался над речами колдуньи,
зловещей духовной наследницы, и радовался тому, что может рассеять их, как
туман перед солнцем. Он сделал огромную ставку на могущество ведьм
раб, и отправь это. Несмотря на то, что в окрестностях
храмы живых жрецов, за советом которых он следовал в одиночку,
колдунья прослеживает путь по реке, лесам и горам, кладбищам,
пересекая их снова и снова, пока не достигает этого последнего убежища, токива,
храма, в который не ступала нога ни одного человека, и перед глазами бога
происходит кровопролитие после."

Деймион, склонившись, усердно рылся в полу, остановившись,
сказал, не сводя с меня сияющих глаз:

 «Он остановился, засомневавшись, и лучше бы ему было обратиться ко мне».
назад или всё глубже и глубже в тайны. Затем
женщины выходят из храмовых дверей и танцуют, как
древние богини, перед ним, хапсет сайхкьен, чем солнце, и
голодные, дрожащие, улыбающиеся губы ярко-красного цвета, как
роковая уникукка. Когда юноша поднял взгляд на его лицо,
то понял, что остальной мир больше не имеет значения. Страстный
и безумный, он пытался дотронуться до девушки, чтобы существо догнало его,
но оно быстро бежало впереди него, илккуэн, и смех серебристого
он блистал, как морская сирена, и прятал лицо в локонах,
покрытых мерцающей вуалью.

 Так они мчались вперёд, девушка наверху, волосы развевались на ветру,
как золотое облако.  Легко они бежали, как дух скалы, по камням,
перепрыгивая через ручьи и речушки, взбирались по склону оврага,
спускались по долине и привлекали меня, изменившегося юношу,
по-прежнему.

«Наконец-то эта, которая не могла смотреть, как её девушка отклеивается,
собиралась поймать ajettavansa и протянула руку. Девушка прыгнула
затем, как лесная нимфа, через ущелье. Водитель
тщетно протянув руку, не заметил ущелья, споткнулся и
с головой погрузился в тёмную бездну».

Даймион, чиновник, похожий на маску, дрожал. Дрожащей рукой он
подхватил её. Затем, изменив свой голос
на японский, он прямо добавил:

«Это, сэр, отчёт Гихена Мацуямана и Атаго
Годы, колдунья». Это не детские сказки, как Вы думаете,
но это правдивый и достоверный случай, который каждый человек может
по-настоящему убедить».

Tojin-Сан молчал. Он слушал японский отчета
большой интерес. Ни слова он не сказал, что
японский обороны Lorclein. Серьезное, вдумчивое его
голос:

"Что сделала девочка — мальчик?"

"Это разные истории, боже милостивый. Другие говорят, что он
ушел, не остановив поток. Другие знают, что он приходил
по вечерам, возвращался, спускался в ущелье, прикрывал рукой
губы и кричал на свою жертву, как будто у него была сила
очаровать молодого человека, живущего там. Нет ничего более определённого, чем это
Однако трагедия будущего неизвестна. Дело во всей своей полноте
и четыре раза подряд рассказывается Гихену Мацуяману
асепалвелиджату, который преданно следовал за своим господином в этом
головокружительном преследовании того периода».

Даймион илливиркамиес встал и несколько раз низко поклонился Тодзину-сан. На его лице снова была
неизведанная меланхолия. Японец отступил к двери, вежливо поклонился, а затем Тоджин-сан внезапно
назвал его имя. Она сделала шаг вперёд и протянула руку:

— Простите, вы упомянули, что молодой человек был очень близок и
дорог Вам, или как?

 Верккан поднял свою официальную голову. Его лицо окаменело,
и он не моргнул. Глядя прямо в глаза Тоджину, он
ответил:

 «Он был моим сыном!»




V


В первую ночь Фукуисса настроение Тодзина-сана было несколько мрачным
и подавленным; однако это чувство было мимолетным. На следующее
утро он проснулся бодрым и отдохнувшим. Солнце освещало комнату,
ласково заглядывая в каждый уголок. Он вскочил с кровати,
Он надел тёплую банную пелёнку и надел носки на ноги.
Сделав несколько шагов, он поспешил через комнату и открыл
перекрывающие друг друга створки двери.

Был ясный холодный день, но снег, покрывавший деревья и землю,
отражал тепло, как солнце. Стая воронов алакартанон на крыше
дерутся и дерутся, как сороки, и играют на лавровом дереве
одной ногой в обезьяну и трясут её, радуясь, кулаком в чьё-то лицо
дисциплинируют в кривом.

Узкая речная дорога, своего рода пояс, протекала в долине, я слышал
беззаботное пение, это схождение; певец поднимался по склону, не обращая внимания
Сад Тоджин-сан, иккунайн, простирается далеко за пределы двора и
исчезает из виду со стороны задней кухни. Это была большая, толстая девушка,
с округлыми формами и сильными руками, несущая два чрезвычайно
больших ведра, по одному с каждой стороны. Тоджин-сан думает, что
это колышущееся существо с большими круглыми грудями и толстыми бёдрами
при каждом шаге вздрагивает, словно мешок, полный ягодного желе. Толстая задница девушки, два контейнера поменьше
позиция ваапертели серьёзный повар, маленький наследник.

Это первым заметил Тоджин-сан, открывший дверь и тут же опустивший
свои сосуды на пятки служанки; девушка попятилась назад, глаза
её расширились от удивления, когда холодная вода хлынула на его голые ноги и тонкие
юбки. Он, несомненно, отчитал бы маленькую помощницу, если бы
не заметил Тоджин-сана. Толстые красные губы
остались приоткрытыми. Он посмотрел на притихших гостей. Колени его задрожали,
и он склонился в поклоне. Каждая кукистукселла только что расплескала воду из
бутылок по груди. Тоджин-сан расхохоталась от души,
в этот момент девушка и цыпочки радостно согласились. Затем
они ускользают, как перепуганные крысы; блестящие, мокрые
на пятках только блеснул солнечный свет.

Этот тривиальный kotitapa мая Tojin-Сан-немедленно идеально для
настроение. Когда он посмотрел, в каком направлении простирается местность,
великолепный пейзаж, в котором на переднем плане тоже был зимний костюм, так что
сад сома, поэтому она удивилась тоскливому ощущению предыдущей ночи.
Взгляд блуждал по голубому небу и остановился на Атаго и
Хакусан на заснеженных скалах. Тогда он вспомнил о колдунье.
Холод, тревога и серьёзность, казалось, отражались в этих больших, красивых
горах, покрытых снегом, который искрился в солнечных лучах. Он
отказывался видеть людей, прокрадывающихся туда с мрачным видом
замерзших пэтэj;ин внизу. Прошлой ночью смутное уныние
снова окутало разум. Цвет закрытых решётчатых дверей и
вернулся в комнату.

Америка вроде бы учитель, но у него была собственная лошадь, на которой он
бегал ради забавы по улицам Фукуина, а принц сам
сопровождал команду. Все под дружелюбным и любопытным
Горожане спешили посмотреть на белых учителей; повсюду были улыбки и поклоны. Иногда на него бросали горький и
угрожающий взгляд какого-нибудь бродяги, самурая, и переводчик объяснял новым
правителям, что он вышел из своего кабинета и что у него
деревенский способ закручивать усы. Смена правительства привела к тому,
что многие из тех, кто в былые времена служил в армии, получили
в качестве служебного жилья роскошную официальную резиденцию в
потере дамского общества и чести вашей чувствительной профессии — y.m. работы.
и таким образом были вынуждены вращаться вокруг Земли по орбите, проходящей через провинции. Они были
недовольны существующими условиями, разжигали вражду и
предсказывали ужасные вещи, пока страна не оказалась под
международным западным покровительством и властью. Хобо
все ненавидели иностранцев; другим людям не нужно было
бояться. К счастью, принц поручил надёжному вартиджастону
охранять его, и не только студенты, которые сами были самураями
или сыновьями самураев, поклялись защищать Тодзин-санию
от любой угрожающей опасности.

Наконец его проводили к новому профессору в огромное
величественное здание, которое раньше было крепостью, и
здесь девятьсот студентов торжественно встретили его.


Стоя перед ними и обводя взглядом
яркие, как линии, пришедшие на ум Америке, и
однако же эрикальту, обучающую молодёжь. Молодые глаза
согревали его сердце.

Нетерпеливые, занятые своими делами мальчики проверяют новое руководство для отстающих и
её школьного психолога. С первого взгляда они были на его стороне,
его верные друзья и союзники. Тоджин-сан чувствовал себя
смелым, живым и энергичным. Ему ни в малейшей степени не хотелось
возвращаться в страну, которую он только что покинул.




VI.


В отсутствие Тоджин-сана в его доме произошло несколько неприятных инцидентов.
Кухарка, маленькие дети, маленький Таро сидели перед дверью
нипистелен, солнечный день, «уккоскаккуа», эклеры — саммари сембеи
—. Внезапно появилась злая ведьма, схватила ребёнка,
схватила бублик и убежала, прежде чем
напуганный ребёнок издал звук, чтобы встать.

Няня — пухленькая темнокожая девочка Лилликкя
— которая обожает лечиться и уже однажды пострадала
от рук горного волшебника, бросилась кричать, чтобы её услышали. Разозлившись, он
не помнил страха, но собирался проучить её, чтобы гарантировать.

Так он встретил торжествующего, сидящего на верхушке бамбукового дерева;
с большим аппетитом он ест рисовые лепёшки. Спускаясь со своего насеста, он
бросает белые булыжники, которые, казалось, были наполнены
безумным Обуном. Он ругался, сквернословил и звал на помощь
В ожидании, чёртов принц. Колдунья тем временем спустилась,
быстро опустив бамбуковую раму, и внезапно появилась перед
испуганной служанкой. Яростный волшебник схватил девушку
за руки, впившись пальцами в толстую мягкую плоть, провёл
вдоль руки до шеи, ущипнув за грудь, шею,
щёки, круглые бёдра и, наконец, сильно ударил по носу.
 В то же время худшее было позади.

Кухонная прислуга была в панике: жена повара была в истерике,
а Обун так испугался, что потерял сознание.
в любой кухонный угол, куда он забился, как
загнанная собака.

Тоджин-сан, хозяин дома, попросил о помощи и совете. Он
позвал Обуна к себе.

Через некоторое время я услышал в коридоре шум и возню.
За занавеской показалось потное лицо повара. Он толкнул отель
вперед, к большому, мягкому моху, молясь и сотни раз
вставая на ноги и двигаясь вперед. Набор кухонных принадлежностей
помог бы в этом деле, и так
было бы неохотно, если бы Обун наконец-то
стал ужасным хозяином.
спереди. Жертва упала лицом на землю.

"И не надо сейчас!" — сказал Тоджин-сан, смеясь. — "Подними меня,
моя девочка!"

"Ты, грязный червь! Роза для страждущих, грязный ты койвиль!"
Переводчик говорил очень официально и резко,
продолжая: "Как ты смеешь, ты, может, и чувствуешь горечь, но..."
Гуай-коку-дзин — гость королевства, человек из дома, который является его
императорским высочеством и эцизэнской провинцией ужасного князя
в качестве гостя!»

 Ообун тут же вскочил на ноги, дрожа с головы до ног, и
уставившиеся на осоттавию в ужасе глаза Тоджин-сана. Постепенно он смягчился,
по мере того, как на лице гигантского пришельца появлялось безмятежное выражение.
Гость дерзкий, в серых глазах читалось что-то новое и доброе.
понимающее. Девушка заплакала, как ребенок, который этого не заслуживает!
зачтено как.

"У тебя тяжелые мысли, девочка", - сказал Тодзин-сан глубоким,
нежным голосом. «Скажи мне, что тебя беспокоит».

И переводчик перевёл так:

«Скажи, что тебе тяжело справиться со всем, что произошло этим утром.
Случаи, которые не имеют смысла, и кости, которые не ложатся, и ложь, которая пробуждает её
ужасный гнев».

Девушка приоткрыла губы в ободряющей улыбке, чтобы снова их закрыть,
и обнажила сначала безмолвную руку, затем шею и, наконец,
пышную грудь.

Тоджин-сан был удивлён и, нахмурившись, принялся осматривать раны девушки: как врач,
он сразу понял их качество. Они стригли острые, маленькие
и живые ногти, которые, казалось, молниеносно перебегали с одной части тела
бедной девушки на другую, и, наконец, подлое решение
оставило маленький след, который скучный никерёон
поместил в свой нос. Тоджин-сан присвистнул. Обун действительно был
был довольно своенравным и яростным противником в качестве жертвы.

Тоджин-сан дал краткий совет по лечению ран, а затем серьёзно упрекнул своих слуг за бесполезный страх и
беспокойство.

Несомненно, в битве с женщиной-лисой, как её звали, у Обуна было численное
преимущество, но он, конечно, оставил бы свой след, если бы не
испытывал такого сильного страха. В дурацких странах считалось, что юникко, который
так что через несколько дней после этого он был взломан, дух, призрак
или ведьма, как они, видимо, думали. Таких людей не было ни в одном
мире.

Переводчик повторил им эти советы и растянул на свой лад
фразу «koristeillaan». Слуги из маленькой группы посмотрели на своего хозяина
с удивлением и растерянностью; их дыхание
затаило; а затем они раболепно поклонились и отошли
в сторону кухни.

Тоджин-сан на мгновение погрузился в раздумья. Затем он повернулся
к переводчице, которая, вытаращив глаза, смотрела на него. Ни
один, даже самый незначительный, белый человек, ни одно слово или интонация не остались незамеченными
Гэндзи, по мнению хозяина, был очень любопытным
и вызывающим существом. То, как он ел, спал, думал,
говорил, — всё это было настолько удивительным и привлекательным
для молодого самурая, что он был вполне доволен своим положением.

"Гэндзи, — внезапно сказал Тодзин-сан, — ты повидал мир в
достаточной мере. По крайней мере, ты жил в портовом месте в окружении
иностранцев. По-английски вы говорите хорошо и, конечно, читали весь
сборник. Я скажу вам, что вы думаете об этой колдунье?

 Гэндзи Негат был похвалой, как простая хюминя. Он пожал плечами, красивый
они пожали плечами по-настоящему по-французски.

"Я был бы бесконечно рад, если бы мог разделить мнение вашего превосходительства", — неуверенно сказал он с извиняющейся улыбкой на губах.

"Ну-ну-ну, — сказал Тодзин-сан, — ты тоже, Гэндзи! Так как же ты это объясняешь?"

Переводчик напряжённо смотрел на него. Словно признаваясь в чём-то, она сказала:

«Я тоже испытал на себе силу женщины-лисы, господин», —
и он покраснел, признаваясь девушке в своих грехах.

Тоджин-сан улыбнулся.

«Как же так? Когда?»

«В первую ночь на вашей службе, ваше превосходительство, — за месяц до вашего приезда сюда».

"Действительно! Расскажи мне об этом чуть подробнее".

"Мы сменили часового самурая Хиратана на. Когда складские помещения
были завалены большим количеством пищевых ресурсов, поэтому нужно было выставить охрану
Широ и двор в несколько разных сторон. Я наклонил голову
к воротам и там сел, через некоторое время я заснул, уже
стыдно признаться. К сумке у меня за спиной были прикреплены ремни, в которых
были запасы еды на ночь. У меня привычка спать, господин президент, на животе,
как и у всех спящих животных, — о каком королевстве я
не заслуживаю слышать.

«Мне приснилось, что, когда я приземлился на склоне горы на большой камень,
грязь скатилась мне на шею и придавила меня своим огромным
весом к земле. Я попытался взвалить ношу на плечи, метался
туда-сюда, и когда я попытался протянуть руку, чтобы помочь, кто-то схватил её,
быстро и энергично вовлекая людей в процесс. Я огляделся и, к своему удивлению, увидел
перед собой женщину-лисицу. Он разрезал вещмешок,
перекрестил лямки и уже собирался вытащить сумку из-под меня, когда я в ярости
схватила ведьму за плечи и сама взяла его
против, как тиски. Кровь стекала по его смертоносной кальпое, я
его лицо и странно выглядящие глаза, уставившиеся на меня, так что в конце концов
мои собственные глаза начали гореть, как огонь. Я чувствовала его дыхание,
сладкое, как весенний воздух, ближе к моему лицу. У меня было странное
ощущение, что я чувствую жгучее желание прижаться к его бесчеловечному
лицу. Постепенно мы соприкоснулись щеками, а затем
— ваше превосходительство — мои пальцы нежно коснулись её. Острая боль была
отдалась в моей щеке. И прежде чем я успел опомниться, она исчезла.

Он попытался нервно поскрипеть.

«Несколько недель на моём лице оставались следы его острых зубов, которые
были похожи на укус белки».

«А что насчёт сумок?» — весело спросил американец с улыбкой.

«Они исчезли таким же образом», — ответил переводчик с несчастным видом.

Тоджин-сан усмехнулся.

«Разве она не странная и голодная лесная нимфа! Все его попытки
помочь смертным всегда сводились только к покупке продуктов».

Гэндзи удивлённо распахнула маленькие чёрные глаза.

"Так и есть, это естественно. Женщине-лисе нужно питание."

"Я тоже так подумала, потому что у этой волшебницы человеческое тело,
или как вы думаете?"

"Так и есть."

"Ка, тогда почему бы не дать ему достаточно еды, чтобы он
спас вас, организовав этот полёт в глазах?"

"Ваше превосходительство, вы забываете, что женщина-лиса — это зло.
Уничтожьте её. Ни один чистокровный японец не стал бы поддерживать зло.
Дух. Храмовые жрецы посоветовали нам несколько мер
самообороны, по крайней мере, одну из доступных. Следуйте за нами
и, согласно им, мы стараемся по возможности избегать женщины-лисы.




VII.


 Тодзин-сан был в Токио, и ему сказали, что он был первым
белый, который своей ногой ступил на землю провинции Эчидзэн в её
исторический период, когда иезуитам в XVI веке
почти удалось обратить весь народ в христианство.
Это последовало за провозглашением, согласно которому все чужеземцы были изгнаны из страны,
а изучение христианства было сожжено, распято
и наказано за преступление, что возымело очень существенный
эффект.  Однако это произошло задолго до прихода Тодзин-сана. Япония уже преодолела отшельничество и страх, и, что любопытно,
подозрительные руки западных стран, которые кружили во всех
направлениях.

В прибрежных городах чужеземцы были уже привычным зрелищем, но
в глубине страны белых людей всё ещё можно было увидеть. Тодзин-сан был
очень удивлён, обнаружив после нескольких намёков,
что перед ним был кукуй, представитель белой расы.

Это было в конце февраля, когда воздух был туманным, а
серый дождь лил нескончаемым потоком. Чтобы хоть как-то оживить период уныния, он был готов на всё
студент-любимое с левой маленькое путешествие
Крыло подножия реки для того, чтобы изучить некоторые горные туннели, где
сказано в древности были удивительные образы Бога. Сельские жители думают, что
это были мать, ребенок, рука Будды, и по всей провинции
люди спешили совершить паломничество к образу исцеления от болезней
дом.

Тодзин-сан с нетерпением ждет знакомства с пещерным ученым и антикваром
и его хобби; молодой человек объяснил ему все изображения
относительно обстоятельств. Ученый буддийский священник ничирен
секта заметила, что «преступная религия» в образе бога и поразила
религиозное чувство своим горячим негодованием, оно разбилось вдребезги.

В пещере над коридором была большая плоская табличка с драгоценными камнями, и
на ней было написано то же послание, которое Тоджин-сан обнаружил
повсюду — в каждом городе, деревне и доме, в группах,
в каждом храме и дворце на переднем плане, на перекрёстках и
на дорогах. Он часто спрашивал о его значении, но эти
вопросов всегда следует избегать; однажды он лишь вскользь
ответил, что это старые японские законы, один из которых
выйдя из практики. Теперь он непредсказуемо обратился к молодому
студенческому союзу, который он обожал и к которому прислушивался,
обучая их, чтобы утолить жажду, которая распространялась
по всей огромной империи. Теперь, однако, они дали ему чёткий
ответ.

"Хиго, что это за послание? Добро пожаловать и стань моим
другом!" Эти трое молодых людей довольно свободно говорили по-английски.

Хиго ответил раньше и смутился:

— Это относится только к преступникам в глазах Бога, ваше превосходительство.

 — Преступникам в глазах Бога? Это слишком расплывчатый ответ.

«Простите меня, господин президент, сэнсэй, — сказал молодой человек аламаисести.
 — Сегодня мы уже готовы поверить в то, что, изгнав все бесполезные
нападки на ваш народ со стороны религии, вы возвысите его.

 — Итак, — сказал здравомыслящий Дзюнзо, — мы больше не хотим навязывать
какую-либо религию, не соответствующую вашим представлениям о боге. Верховный император
является примером божественного, после того как торжественно открыл двери
для всех религиозных сект, даже для тех, которые ненавидят друг друга».

— «Что касается меня, — сказал Нуну Паркинг, поколебавшись и немногословничая, — я согласен со старой мудростью учёного, что догмы — это
отсеки, в которых вы будете процветать, лишь в малой степени обладая душой».

«Догма, к которой у вас предубеждение, — добавил Дзюнзо, — а предубеждение порождает
жизнь людей низменных страстей. Вы не согласны, господин
сэнсэй?»

Но Тодзин-сан, угол, под которым вы рассматриваете предмет, взъерошил волосы, изучая то же самое на
доске объявлений, на видимом лезвии, оставленном следами.

«Что…», — начинает он, но в тот же момент прерывает свою речь Хиго, который
пожимает плечами в начале песни, и его беспорядочный голос произносит уведомление
на английском:

 «Вот так, мистер учитель: «неверный, который крестит отцовство
скажем, это строго запрещено. Подозрение в том, что вы
донесли на кого-то властям, и вознаграждение за информацию, но не
волнуйтесь, — быстро добавил он, — так как это положение уже
устарело, и, скажем, это тоже было бы принуждением, так что это
возвышение, однако, исключение из правил.

 «Я просто пытаюсь понять, что здесь написано
— на английском!» — неторопливо сказал Тодзин-сан. Он поднял
увеличительное стекло и положил его на доску.

Студенты переглядывались друг с другом, но когда американец
заговорил, они оживились и стали похожи на японцев
такими же невыразительными, как и их древние предки.

«Похоже, — подумал он, — что кто-то вырезал
слова на дереве, а потом захотел сделать их невидимыми. Но на этих
словах всё ещё видно: «Это — Томас Мор — 18 —».
Что ж, это произошло всего десять лет назад!»

Он оживился. В его лице было что-то такое,
что вызывало у него всё большее любопытство и интерес. Но
прежде чем он успел что-то спросить, заговорили о парковке нуну:

"Вы должны узнать всю правду, мистер учитель. A
Гуай-коку-дзин — иностранец, который жил в Кукуи до тебя."

";skett;ink;?" — быстро спросил Тоджин-сан.

"Семь лет назад", — коротко ответил мальчик.

Тоджин-сан глубоко вздохнул. Его глаза блеснули. Он внимательно посмотрел на мальчика и спросил:

"Это из-за этого ты решил помочь мне с английским?"

«Нет, учитель. Многие из нас учились в Иокогаме. Для большинства
это единственная книга, которую нужно выучить. Верховный лорд Перри после
того, как все подумали, что это дело чести,
изучил английский и новую науку обучения».

Хиго одобрительно кивнул, и Нуну продолжил:

«Не беспокойтесь, господин сэнсэй, «баку» — дурак —
судьба, которая постигла его здесь, уже была. Он был совсем другим человеком,
господин».

«Правда? А кем же он был?»

«Он был — дамурайсу», — ответил мальчик с усмешкой.

Тодзин-сан расхохотался. Это были часто используемые в портовых местах
словосочетания, которые предназначались для иностранных моряков, независимо от
того, к какой национальности они принадлежали. Это был японский вариант
английского ругательства: «dainu your
— Будь прокляты твои глаза!

Но вскоре он посерьёзнел, вспомнив, как плохо
белые моряки в целом всегда представляли
нацию. Пьяные, ругающиеся и кричащие, они всегда
нарушали порядок в порту, спокойствие и структуру
аргументов. Такие же серьёзные, как
стоящие вокруг учителя.

"Это дело, — мягко сказал Джунзо, — обычно не
приносит радости, потому что дело в том, что наш вид
очень плох. Он был
этот человек покровителем и хозяином, пока его не предал мистер зверь
наш господин. Не надо, уважьте сенсея, это ещё больше растрогает
эту печальную историю."

"Скажите, по крайней мере, как тогда обстояли дела с мужчинами."

"Ваше превосходительство, вероятно, уже промокли от уважения к вашим ногам.
Ваша светлость, конечно, в полном порядке. Еда в этом случае превосходна. Давайте начнём это представление!"

Они подошли к ожидавшим их машинам, на которых должны были
доехать до реки. Там их ждал корабль, на котором они должны были
вернуться. Погода была очень холодной и влажной; на них были дождевики и соломенные шляпы
капала вода. Тоджин-сан, идя рука об руку с нежным Дзюнзо,
взглянул на смутно виднеющиеся вдалеке горы; молодой человек
указал на них и сказал:

«Сегодня ночью колдунья Атаго должна была
промочить дорогу Шо Кон Шан. Реки и ручьи так разлились, что я сомневаюсь,
что смогу перепрыгнуть через них».

— Не волнуйся! — резко сказал нуну, припарковавшись и оглянувшись через плечо.
 — Женщина-лиса, да, грязные ноги, подходящие крылья.
 И она зря проклинала дождь!

 Голос мальчика был таким непреклонным, грубым и враждебным, что Тоджин-сан
внезапно остановился. Он по-доброму и твёрдо положил обе руки
молодому человеку на плечи.

"Кто бы это ни был, кто сегодня днём говорил о предрассудках и
отношениях с догмами?"

Ни один из студентов ничего не ответил. Нуну наконец проворчал:


"Трудно спорить с ветром. Факты не могут быть изменены."

"Вы имеете в виду колдунью — факты?"

«Его происхождение и учёный господин. Злой дух из группы
сикиёиттен должен быть нечистым, как гласит закон».

 Тодзин-сан, опираясь на убеждающее плечо молодого человека, диктует
с серьёзным видом:

"Я ничего не знаю о его происхождении. Виитаан, просто прекрасная
японская пословица: «цветок лотоса вырастает из грязи».

Японцы молча и серьёзно размышляли.




VIII.


Фукуисса распространил общую информацию о том, что женщина-лиса поселилась
в Мацудайра-сууркартанон. Площадь застройки составляла примерно
десять гектаров. Все страницы были меньше
зданий, в которых раньше жили бывшие солдаты,
но теперь они уже много лет стояли заброшенными, разрушающимися,
сгнили и пришли в негодность. Два из этих домов
были приведены в порядок; в них жили военные, ияккас
консьерж и семья переводчика Тоджин-сан; сам переводчик жил в Широсса.

Колдунье было легко найти для себя место, где бы она могла
в любое время покинуть опустевшее здание, чтобы передумать, в зависимости от того,
в каком здании она находилась, и очень трудно было вернуться, так как она могла
легко вернуться в леса и скалы ущелья в горах, окружённых широким
пространством.

Несколько членов семьи уже считались пропавшими без вести.
он знал эту колдунью. Одна tyyneen;, utuisena в ночи
kullahtava луна так kes;enteisen; блуждала по небу, и Гэндзи
Негативное представление внезапно показалось самураям его бледной тенью.
 Бледная, мерцающая атмосфера, окружавшая лица, мелькавшие в бамбуковой роще
soreita пряжка между двумя корпусами. Это было похоже на то, как если бы лунные лучи озарили
мгновенное откровение, которое сразу же погрузило лес во тьму.

Интересно, был ли это сон, о котором спрашивали друг друга стражники, или, как вы думаете, Будда
проявил гнев из-за их грехов, из-за которых они оказались в другом состоянии
Что они сделали? Подумаешь, горные волшебники начнут преследовать и
мешать их спокойствию?

И на рассвете, когда солнце послало первые золотые
лучи на восточное небо, на пляж и в воздух, где висела ночная
дымка, служанка Обун снова встретилась лицом к лицу с колдуньей.

Обун, как обычно по утрам, спустилась вниз, чтобы набрать воды из
ручья. Потому что ты крепко спала, и он ужасно зевал.
Как только он поднял первый сосуд из воды, он услышал, как сила
с другой стороны что-то сдвинула. К их удивлению, девушка увидела там
волшебница, удлинёнными солнечными лучами, сияющими цветами лотоса
и водяными лилиями, такими, какими они должны быть, посеянными в чистом
океане. Сверкающий хиусверхон, гарантирующий видимый свет, озарял
лицо. Губы были приоткрыты, как будто он прислушивался, а
глаза беспокойно, испуганно смотрели. Казалось, что волшебник наблюдает
за перепуганной девушкой, и всё же я чувствую, что
это был не он. Тихо и неторопливо
волшебница встала, всё ещё в той странной, детективной, и
Послушай, что у тебя на лице, уходи и исчезни, как великое явление
бамбукового парка.

Как ни странно, Тодзин-сан заметил, что всегда и постоянно ждёт
появления колдуньи. Он ещё не видел её, хотя уже
слышал и чувствовал присутствие этого существа. Ильтайсилла отправилась на прогулку.
Эти женщины крались за Тодзин-саном, молча следовали за ним, как
лесные кошки, и сразу же исчезали, когда он поворачивался к ним.
Теперь покиньте эту комнату, — он почувствовал присутствие колдуньи. Время
 он был удивлён тем, что кто-то почесал его щёки, и сразу подумал,
что это была та самая боль в работе духа. Тоджин-сан бросается к соседнему
пуйстиккуну, пробирается сквозь кусты и деревья, ветви и обнаруживает, что стоит по колено в неглубоком фонтане, который бьёт из-под лианы, и
покрытый мхом слой под ним. Он неосознанно упал в него. Она услышала тихий, нежный, мелодичный смех, который, однако, звучал постоянно.

Он затаил дыхание и внимательно прислушался к звуку, который был таким
тихим и нежным, что он подумал, будто ему снится сон.

Когда он уезжал из города, я слышал, как он звал
звук маленького кукольного домика, а затем сверху раздался голос:Держатель оставил большое дерево с пышной кроной;
это было именно «низкое изобилие» — майское — время, когда страна уже
зелёная и тёплая.

Он с радостью прислушался к звуку, я остановился и подождал, и, как всегда,
стало плохо, когда голоса волшебника больше не было слышно. Слуги
хухуиваты и военные перешёптывались друг с другом. Они говорили,
что женщина-лиса получит голову ведьмы. Генджи отрицает, что повторяет
kuiskutukset своего хозяина, который на мгновение прислушался к созданному им переводчику своего
harmistuneen взгляда.

"Эти ловушки!" Ученые насмехаются над идеей куртки. Он начал
карта гор и прогулка по лесу вдоль реки
;yr;it;, потому что здесь колдунья не могла не заметить, что он идёт за ней.

В конце мая, без каких-либо предупреждений
природных знамений, по всей провинции пронёсся вихрь; за ним последовал сильный шторм, который разбушевался, как старый шило
в углу. Ночью кто-то столкнулся с призраком женщины-лисы Мацухайран
в главном здании, в пустынных коридорах.

В тишине, внезапно раздавшейся по всему зданию, эхом прокатился
крик «Хотогороши!» — убийца! и охватил весь персонал
дом в разных частях, в панике, в большой кухне. Как
там, где крысы пробираются в спешке.

 Сам Гэндзи негатой в пепельно-сером и колени тутистен последовал за другим из
после этого очень маленького безопасного выхода в хижину. После того, как он
потяжелел, хотя меч был гораздо менее надёжным оружием, он
постепенно и в конце концов начал высмеивать трусость слуг. Каждый
по очереди он называет номер и обещает прийти в комнаты Тоджин-сан. Было стыдно, что он ушёл, оставив незнакомца одного
Это была неизвестная рухнувшая добыча, которая ему угрожала. Ибо
сельваахан был тем существом, которое прежде занималось самым худшим из умственных
замыслов, свободным в дикой природе, а теперь, в конце концов, решило измениться и
перешагнуло порог дворца, осуждённого на рухнувшее. Несомненно,
это был вихрь ветра и яростная буря, которая разрушила половину
города, работа этого духа-ведьмы, потому что у него была дурная
сила. Вероятно, надвигалось что-то ужасное и отвратительное. Никто
не представлял, что это будет, но персонажи были плохими, очень плохими!

Он действительно забыл о ценностях и положении этих кухонных работников
среди них и поверил их худшим страхам и подозрениям.

 Тодзин-сан спал в направлении с севера на юг, что подходит только для
мёртвого тела! Гэндзи Негат попросил её сменить
положение, но незнакомец рассмеялся и объяснил, что с научной точки зрения
правильное направление — это пупок, соответствующий потоку атмосферного электричества.

Накануне этого происшествия все четверо самураев-охранников
услышали собачий вой; на фоне полной луны была видна чёрная полоса
Сова изображала бесхвостого кота, который бежал за «дедушкой» — горным троллем — внизу.
Самурай добросовестно докладывал об этих событиях Тодзину-сану, и
теперь, когда на этого храброго
воина, которого принц поставил на страже, напали чужеземные гости,
ясики его фермы на окраине. Это дело рук богов!

Гото, повар, тоже делится своими мыслями:

"Только сегодня утром, - сказал он, - я трижды наступил на яичную скорлупу".

"Я нервничал из-за того, что случайно запутался в своей одежде pukeutuessani",
сказал другой.

"Да, и я прикусываю, я ем свой язык. Моя любовница сказала кому-то
завидуйте моей стряпне; кому ещё завидовать, как не этой проклятой
куче врагов!» как дикому зверю, после того как я широко распахнул дверь.
В коридорах было темно. Я почти ничего не видел, потому что мои глаза
ослепила внезапная темнота. Возможно, я ошибаюсь. И всё же —
однако — мне показалось, что её волосы были — _куллаа_!»




IX.


«Я удовлетворю своё любопытство, как мы это называем, и
познакомлюсь с этой волшебницей», — говорит Тоджин-сан трём
своим ученикам, у которых постоянно были каникулы.

«Я могу оказать любую помощь, и даже меньше, чем
военная стража. Гэндзи Негат — женщина крупнее курицы, и представитель даймё
наотрез отказался дать мне проводника в храм Атаго-Ясу».

 Он замолчал и взглянул на встревоженное лицо учителя. Он знал, что они
обожают его и готовы служить ему; но они тоже, новый, здоровый японский мальчик, боялись женщины-лисы. Он
решил расположить их к себе.

— Прямо сейчас мне нужна твоя помощь, твоя помощь, Джунзо, и ты, нуну, паркуйся
и Хиго. Ты, да, ты можешь помочь, если только захочешь:

"Каким образом?" - осторожно спросил нуну паркинг.

"Неважно. Найдите какой-нибудь способ, которым эту горную русалку
можно поймать в представленном виде".

"Можем ли мы поймать северный ветер, который дует через пустыни: спасибо? Можем ли мы
поймать легкий зефир, каждый день пробегающий по пейстейсилле
эй?" - презрительно спросил Дзюнзо.

"Да, но женщина-лиса - это не холодный северный ветер и не южный зефир.
резвый. У него человеческое тело, это вы должны признать. Лес, окутанный жизнью самых диких животных, может быть пойман, —
и он добавил чуть тише: — и приручен.

Хиго был погружён в раздумья, лицо молодого патриция было серьёзным и
выглядело суровым, но Дзюнзо испытывал мальчишескую жалость.
Он робко и нежно взял Тодзина-сана за руку.

 «О, мой дорогой сэнсэй, — сказал он, — вы преследуете и мучаете эту
ужасную ведьму. Это из-за его злобных глаз вы ударили меня».

 «Чепуха, — сказал учитель, почти с жаром отдёргивая руку.
«Таким образом, Дзюнзо, я не получу никакой помощи».

«Вы, вероятно, никогда не слышали о Чугуросте. Это случилось
в Эдо много лет назад, ваше высочество. Он был Хатамото Судзуки
на службе она была такой же здоровой и жизнерадостной, как и все. Настало
время, когда товарищи не видели её по ночам, но
в тот день, когда я говорю, что вы можете увидеть, как Чугурон входит в комнату,
она выглядит странно, бледной и уставшей. С каждым днём она слабела
и в конце концов не могла встать с постели; она просто просила и молилась, чтобы
её положение стало мостом к уху, до которого было не так уж далеко. Товарищи, однако, не послушались его. Они позвали
китайского врача, который объяснил, что кровь высыхает.
Вены. Всё было объяснено женщине-лисе и китайскому
доктору, который объяснил, что обычная лягушка в глазах
прекрасной женщины была солдатом. Мальчик молчал и с беспокойством
смотрел на учителя. «Вы, сенсей, говорите это только тарукси, но, пожалуйста,
умоляю Вас, уважаемый сэр, следите за летающими
пауками и ползучими тварями любого вида, которые могут
найти путь ясики. Нет, они не могут знать, в какой форме этот жуткий волшебник
пытается причинить тебе вред».

 Хиго нетерпеливо заметил:

«Если сэнсэй действительно такой плохой, то как насчёт того, чтобы мы напрасно
не тратили время на воспоминания! Наша задача — придумать какое-нибудь
эффективное средство, с помощью которого мы сможем помочь нашему учителю».

 Он начал быстро и оживлённо говорить со своими товарищами
по-японски, и выражение их лиц постепенно менялось. Молодой человек с нетерпением ждал, пока они обсуждали предложение Хиго. Через некоторое время кто-то вдруг
Тоджин-сан, наполовину.

"Вы предоставите нам бесплатный доступ в страну на один день в течение месяца
в любое время?"

"Я даю, конечно. Я назвал это вратами стражи".

"И мы можем пригласить военных охранников помочь нам, если это будет необходимо?"

Тодзин-сан доброжелательно улыбнулся.

"Ну, ты уверен, что анкаройхин согласен с тобой?"

"Не знаю. Вартиджастона может быть недостаточно, но Шака с помощью
мы, да, мы добились успеха!"

Тоджин-сан казался немного встревоженным.

"Ты не можешь сделать ему ничего плохого. Вполне достаточно,
если ты сможешь удивить его, устроив тайный ночной лагерь,
и сделать его дружелюбным, но в то же время энергичным, — сказал он.
чтобы следовать за тобой. Когда придёт её время, она сможет встретиться лицом к лицу
с другими людьми — в конце концов, он такой же, как мы, так что
да, я думаю, тогда я смогу сдержанно быть этой женщиной-лисой
ylti;p;isyyden."

"На самом деле, трудно что-то сказать", разговаривая с Хиго, а не с самой собой.
"Поэт сказал, что человеческая жизнь течёт то в гору, то в низину, и я
увеличила. Если нам придётся провалить это задание, то, в конце концов,
бог власти. Всё, что ты заранее заложил в судьбу."

"Ты заслуживаешь, я думаю, приключений, угрожающих игре?"

«Мы не будем брать или не брать», — заверил себя Нуну,
отбросив мысли о рукояти меча; у всех молодых людей
самураев на поясе висел меч. Хиго был правителем
при дворе, а сам он был правителем своих родственников.

Когда Америка взглянула на молодого человека, который мужественно пытался
подбодрить друг друга в безрассудной и опасной для жизни
компании, то в то же время он показался ей хрупким и чувствительным
существом, которое бежало по коридорам, преследуемое ею.
На его губах появилась вымученная улыбка.
у молодого человека могли бы быть такие сильные руки, что он мог бы раздавить девушку
одним прикосновением. И если бы опасность действительно была
немыслимой, то он сам поселился бы рядом с ней. Но об этом не могло быть и речи.
 Важно было довести дело до конца и завершить работу, чтобы
доказать, что суеверия и предрассудки глупца беспочвенны.
Мой любимый ученик, его уныние не пристало Тоджин-саниину, и
это повлияло на её монотонное пение, которое они
напоминает торжественные мысли Будды:

«Кратка радость, скоро сменится болью, и всё, что есть в жизни,
скоро пройдёт мимо».

Юный, мужественный фаталист! Их преданность ему глубоко
трогает.




X.


Они выкопали глубокую канаву, чтобы прикрыть могилу сбоку. Это
помогло им взять коноплю у молодых людей, которые готовили сети, и
сделать по краям небольшие отверстия. Сеть покрывала всю канаву, но не
была слишком туго натянута. Затем поверх сети насыпали
слой веток, листьев, корней растений, плесени и земли, и это было
готовое снаряжение, ожидавшее колдунью Атаго.

Мацухайра-сиросса пребывала в напряжённом и возбуждённом состоянии. Хотя
выпускники средней школы работали молча, тайно и быстро,
в ветреную и дождливую ночь, когда их добыча не могла
скрываться на улице, так что в конце концов весь персонал был в курсе, что мы собирались поймать колдунью. Сладкое
удовольствие пронизывает все члены, и в то же время Анкара
испытывает страх, что Гэндзи Негат грозит ужасными
наказаниями, если малейшее шевеление этих вещей будет замечено
Широ снаружи.

Сама Тоджин-сан, которой также не предоставили информацию об их
показателях качества, из-за чего колдунья, попавшая в плен, чувствовала
себя не в своей тарелке. Беспокойное волнение и безмолвный страх могли
вызвать у неё состояние, похожее на l;ikehtiv;n, в котором пребывал весь персонал.


Весь день и вечер он ходил взад-вперёд по большим залам;
 повсюду царила душная тишина. Одиночество и тоска по дому
чувство, что иногда эти странные состояния, от тревоги до
в настоящее время кажутся более глубокими и болезненными, чем раньше. Он был
действительно, последние несколько дней были мрачными и унылыми. Раухатонна,
неудовлетворённый, нервничающий — я и не подозревал, что он прислушивался к звукам и
ждал, что что-то произойдёт, что должно было произойти. Он пытался
избавиться от ощущения этого давления, которое мучило её, и
теперь, в этот вышеупомянутый вечер, оно кажется невыносимым.

На это повлиял тот факт, что одному из этих студентов напомнили о
домашних делах, старых знакомых или о том, что он на днях
вернулся домой, чтобы сдать письмо, которое, как выяснилось,
он держал в далёкой стране дольше, чем следовало
не догадывался? Нет — это не могло быть таким сильным воздействием. Они
не могли вызвать такую сильную боль при родах.

 Это была более глубокая причина, гораздо более красивая и загадочная.
 Золотые локоны японки Лорклейн переплетались с его
мыслями! Он не думал об их ослепительном
блеске, «солнечных лучах», как говорили люди, об их
неотразимом очаровании. Что это была за гора нарядов, которую
презирали и боялись самые великодушные люди? И что это были за
ноитапаулаты, к которым, как говорили, он цеплялся? Это
Мысль застыла на его губах и вызвала улыбку. Почему он должен
играть в мяч, как очарованная женщина — ведьма — японское горное
существо, чьё лицо он так и не смог увидеть!
 Глупая и нелепая мысль! А потом —!

 Он бледнел с каждым днём, губы его обескровели. Дни,
недели, даже месяцы он не мог думать ни о чём другом. Светлыми
ночами он не спал и ждал эту женщину — искал её
страстно и жадно день и ночь, он ждал — ждал
и прислушайся, не прерываясь, к серебряному звуку, который торопливо
и на один такт позвал его — его одного! Что же это за кувиттеллулта,
которая, словно паутина, плела узор, в который он
вплетал свой ясный и здравый ум? Земля и люди, мне кажется, были его!
Он был богами и духами стран!

Ночь была спокойной и влажной. Дождь прекратился, но его влажные прикосновения
чувствовались в неподвижном воздухе и в паутине росы на траве и деревьях. Занавес
на стене был садом во внутреннем дворе, и он поднялся, чтобы
жил почти как на открытом крыльце или лестнице в сарае. Он увидел
луна надеялась, что ветви деревьев покрыты тенью мириадов светлячков
вспыхнули их соперники во славе огней бесконечного небосвода
с.

Вишневый кустарник, с красивыми листьями туйскуси, чем бумажные пластинки
карневалинский день, выращенный в саду уломмайсессы, посажен в. Тогда
в этом случае продлите свои воздушные танцы frolic flakes по всем комнатам
до тех пор, пока не сотворите волшебство без почти праздничного ощущения. В углу комнаты
они навалили кучу снега, похожую на гору,
а на столе, стульях и другой мебели остались следы их
белых прикосновений. Бамбуковая роща в сумерках, где
угуису-птицы распевают, а на крыше звякают колокольчики,
даже в тишине на ветру, в лесном замке, где


храмовые колокола кумахели в горах, возвещая о наступлении ночи.
Колдунья, подождав этого персонажа, прокралась в бамбуковую рощу,
осторожно продвигаясь вперёд, и вышла на край могилы. Она осторожно шла вдоль края, пока
он бесшумно перепрыгнул через узкую тропинку. Лунный свет
в его лучах он и впрямь был похож на волшебника; костюм был белоснежным, а
волосы странно развевались вокруг него. Он
шёл вперёд, как будто по знакомым тропинкам, по крайней мере.

 Внезапно она закричала, я услышал душераздирающий крик ужаса, и
потом всё стихло, как в могиле. Лунный свет погас.
Кажется, что весь живой мир остановился, чтобы послушать эту
мелодию, и хочется закричать.

Тишина! Никто не двигается. Никто даже не дышит.

Затем, словно внезапно очнувшись, Тоджин-сан вскочил на ноги и, сверкнув такахироном в свете своего тела, словно
устранил гигантскую угрозу. Теперь со всех сторон доносилось движение.
 Самурай-стражник, обнажив меч в лунном свете и сверкая, как жемчужина,
бросился на звук. В лесу я слышал страстные возгласы,
смелые мужские крики, дикие звуки и вопли, и
всё это время я был спокоен!

Вскоре они показались в кустах, неся на себе бремя войны —
каждого храброго, бесстрашного солдата. Белые
по тропинкам, зелёным, поросшим травой, по полю,
пересечённому цветущим садом, они несли колдунью Тоджин-сан,
украшение комнаты. Они бросили её на пол, как дикое лесное
существо, завернули в сеть, которую специально приготовили для
охоты.

Она лежала неподвижно, как безжизненное тело. Когда
Тоджин-сан, я в смятении, я делаю шаг к ней,
но тут же убегаю, потому что учитель, которого я люблю,
вдруг оказывается передо мной.

"Не трогай его, мой дорогой сэнсэй! Он проклят, он грязный!"

Он безжалостно отодвинул мальчика в сторону и наклонился над женщиной-волшебницей, чтобы посмотреть.
Вскоре он уже никогда не разрезал верёвки и петли, но она всё равно не двигалась. Варизевин руками, осторожно и тихо, он сдвинул сверкающее
лицо девушки на странице, а затем почувствовал удушающий
страх в горле — на странице появилось лицо кавказской женщины!

Такие совершенные, стройные и красивые черты лица, такой сентиментальный взгляд!
Словно по волшебству, он смотрел на неё. Глаза были открыты, большие и голубые; длинные ресницы, куллахтава. Маленький, тонкий нос!
Губы, красные, как перед рассветом, и одна из них соблазняет тебя! И это
великолепие круга, украшающего твои золотистые волосы.

 В этой стране, где веками преобладали только смуглая кожа, угольно-чёрные волосы и тёмные глаза, мне казалось чудом, что этот
житель гор стал таким же, как и весь остальной мир, — на самом деле
духовным миром. Это преследуемое и страдающее существо, которое они
привязали верёвкой, как охотник привязывает диких зверей,
это крошечное, робкое, дрожащее дитя, его цвет кожи и раса,
теперь это называют женщиной-лисой!

Девушка не издавала ни звука, и Тоджин-сан не сводил с неё глаз. Их ледяной взгляд, странный, как туман за спиной наблюдателя,
заставил Тоджин-сана воскликнуть. Он наклонился к девушке,
внимательно посмотрел на неё сквозь прозрачную, неизбежную для глаз пелену и торопливо сказал:

«Боже мой, он слепой!»

 Этот голос внезапно вдохнул в волшебника жизнь. Он двигался тихо и бесшумно, как кошка. Внезапно он погрузился в руки Одзё-сан Тоджин-сан.
Она не двигалась, просто стояла, как стена, против которой колдунья
пробовала свои силы.

Он тут же отстранился от девушки, тяжело дыша и хватая ртом воздух; он прижал руку к сердцу, словно пытаясь заглушить его биение. Его
губы так трогательно произносят слова, что это кажется почти нечеловеческим, и несчастная, страдающая, отчаявшаяся девочка
закрыла лицо нежными руками.




XI.


Он был «дамюраисун» (инопланетным моряком) и дочерью Со-велл-аман
(благородной монахини). Постепенно он привлёк внимание волшебницы
к истории жизни ученицы, которая провела с ним всю ночь.
 Они мало что знали о его родителях
и их судьба. Её отец был предан своим другом и
защитником, эчидзеном, принцем доверия; мать нарушила
Будда дал обет. И что же теперь с их отпрыском! Теперь что
Тодзин-сан смог увидеть, что слухи о нём
не были высосаны из пальца.

 Колдунье, возможно, придётся уйти, потому что все верёвки и петли
были разорваны; он был свободен. Так или иначе, он нашёл выход. Казалось, он не собирался уходить. В отчаянии
он стоял у дальней стены в углу, ожидая спасения.
мой оседлавший хапсьен, округлив глаза,
безмолвный, неподвижный. Не только выражение лица показывало, понимал ли он
их речь или нет; однако он был в замешательстве, прислушивался,
и казалось, что странные, чужеродные голоса удивляли его, почему он заблудился и
потерялся.

Рассвет подкрался к комнате, хямяря и солнце вернулись и встретили
всех в том же положении, что и раньше, размер комнаты
размеры колдуньи и капитана стражи между ними, которые сохраняют точную копию дедушки
поймайте его, галлюциногенные наркотики и беспокойство. Наконец Тоджин-сан приближается
девочка. Она почувствовала, что кто-то приближается, и забилась в угол,
прижавшись к стене. Тоджин-сан стоял прямо
перед ней и долго смотрел на неё в глубокой тишине.

Медленно, осторожно она поднялась с колен на ноги.
Он стоял лицом к стене, опираясь на неё. Маленькая изящная рука
протянулась в воздухе и коснулась Тоджин-сан, быстро пробежавшись по
рукам, плечам, шее, и остановилась на щеке,
поцеловала в губы и на секунду задержалась,
опускаясь на секунду. Рука пахла чудесной цветочной свежестью.

Никогда Тоджин-сан не видел таких черт лица. Каждый
v;r;j;v;ss; жест следовал за быстрым, ярким, точным взглядом. Даже
маленькие пальчики были такими умными, и столько мыслей и
чувств было в их прикосновении! Когда он положил свои большие руки
девушке на плечи, он почувствовал, как она вздрогнула и начала беспокойно
двигаться. Он был как будто не в своей тарелке, неуверенный,
едва сдерживающий свой охотничий пыл. Но незнакомый глубокий и
низкий звук заставил его постепенно успокоиться и остаться на их территории.

«Возможно, ты не понимаешь моих слов», — она говорила о Тоджин-сан, — «но ты должна видеть их
цель. Я хочу помочь тебе. Я твой друг».

 Цвет глаз колдуньи изменился со странного голубого на туманно-серый;
её взгляд казался немного светлее, чем глубина тени от мехов. На дрожащих красных губах появилась слабая улыбка. Он
сделал шаг ближе к Тоджин-сан, которая смотрела на него с нежностью и
сочувствием, но в то же время ученики Джунзо перерезали тенхон. Он
яростно и поспешно вышел вперёд, размахивая руками:

 «Сэнсэй — господин, учитель!»

Девушка быстро повернула голову на звук, а затем снова медленно
Тоджин-саньин. Услышала тихий обвиняющий голос:

"То-о—джин-сан! Ты тоже!" - сказала волшебница.




XII.


Дворец Мацухайран, в который был вложен вежливый принц этидзен
иностранным учителем были все остальные, кроме двух
жители скончались. Кухня, которая ещё недавно была переполнена
людьми, которые весело и шумно суетились вокруг, теперь была
пустынной. Пустыми были и коридоры, и большие, дурно пахнущие спальни.
 Спасаясь от крысиного роя закона, они все ушли и оставили
Тоджин-сан остался в мире духов наедине с волшебником, который то и дело
раздражал его то лепиттти, то глазами.

Даже верный ученик, которого
захватили в плен, был остановлен широсса, тщетно умолявшего
Тоджин-сана отдать ему квартиру. Упрямый и непреклонный
в своём терпении, он неизбежно решил последовать за алмаа
в его направлении.

Повсюду в доме он чувствовал присутствие волшебницы. Это была
ночь, проведённая в комнате, и приготовления к трапезе.
Они ели анастамистаанские фрукты, мёд и рис.

Близость девушки он ощущал везде и мог бы, если бы захотел,
увидеть её ещё раз; но он использовал гораздо более мудрый способ,
чтобы приручить их волшебника. Это должно было произойти по их собственному
желанию; тогда это была бы уверенность в силе и дружбе, которые
должны быть признаны. Тоджин-сан часто разговаривал с ним серьёзно,
доброжелательно и по-отечески, как говорят с детьми. Он прошёл сквозь
стену, закрывающую путь к другой, пока не выяснил, что за стеной
прячется колдунья; впрочем, он никогда не пытался заставить её
выйти.

Девочка не ответила ни слова. Затем, когда Тоджин-сан
сел очень далеко от лимуверхоста, он повторил, иногда те же самые
слова, что и раньше, с жалобами и удивлением:

«Тоджин-сан! И ты тоже! И ты тоже!»

Он не стал искать другие слова на своём родном языке.
Америка вроде как обдумывает и взвешивает их важность. Где же это
существо, которое он обвиняет и порицает? Syyttik;h;n это её пленение
ep;hienoudesta, и я задаюсь вопросом, не является ли девушка главной виновницей? Он неторопливо, простыми словами, сказал девушке, что не знал
ни об одной из этих мер, и с болью ждал, что это
каким-то образом выражение должно было даже понять его речь и
цель. Девушка просто рассмеялась, мягким, беззаботным смехом, в котором
звучала нотка грусти.

  Лето в жаркие и влажные дни пролетело, как
крылья. Колледж закрылся на каникулы, и сенсей-иностранец
собрался с мыслями, чтобы использовать оставшееся время с пользой. Самурай Вартиастон с радостью
ушёл бы с ней, чтобы получить удовольствие любой ценой, если бы
они только могли убраться подальше от Широ. Гэндзи
Нега был готов всегда находиться снаружи особняка. Каждый
боязливый, пресмыкающийся слуга бедных, которым все еще повышают зарплату
даймион юливиркамиехельта, был бы рад, если бы ты был готов к незнакомым людям
служба. Они проводили встречи и отправляли посольства, которые
в соседнее здание прокрался страх и бросил бумажный шарик внутрь.
выдавите незнакомцу в комнате желанную письменную просьбу об их летних занавесках.
И никогда Тоджин-сан не позволял им появляться, ни разу.

Каждую дверь и каждый замок он сам устанавливал на место.
Во двор он не осмеливался выходить, чтобы не переступить порог. И странно,
По городу поползли тревожные слухи, рассказывающие о злом духе, который
поселился в Тоджин-сан.

Но внутри здания Тоджин-сан вместо этого
сражалась. Больная, как раненая лесная птица, то приближаясь, то
отступая, я была колдуньей, и день приближался. Наконец
настал день, когда он вышел. Тоджин-сан был не первым,
кто напугал её, и девочка вскоре снова спряталась.
В нескольких шагах от неё стояла девочка, которая больше не
боялась.

Его звали _Тама_ (драгоценный камень). Он объявил об этом, как только
охотно, не спрашивая, протянуть руку. Это сообщение произвело
на Тоджин-саниин огромное впечатление, так как оно было произнесено по-английски,
на его родном языке. Неуверенно и сбивчиво, как ребёнок, который
впервые видит более чёткое представление об этом термине, компания-волшебница
выразила его мысли словами.

— Я — это, — тихо сказал он и обрадовался, что
действительно может сказать, что говорит с кем-то, чтобы это существо
поняло его. Он долго взволнованно и торопливо что-то говорил, но Тоджин-сан
ничего не мог понять, потому что это был родной язык отца и матери.
Ни одна девушка не может быть достаточно хороша.

Внезапно он замолчал, испугавшись собственных слов и внешнего вида.
Отвага, с которой он говорил, быстро исчезла.
Он спрятался за занавеской. В тот день я больше не слышал и не видел эту девушку.
Но Тоджин-сан, однако, был доволен полученными результатами.
Я заплачу тебе за беспокойство, — сказал он себе. Возвращаясь
в свою комнату, он не скрывал того удовольствия, которое испытывал от
событий этого дня.




XIII.


Через два дня колдунья снова стала лимипайкастаан.
Тоджин-сан не собирался всё утро просто игнорировать её
l;heisyytt;ni и не сказал ни слова, чтобы заставить его показаться.
Лесную птицу я могу поймать, но нельзя заставить пленного
петь. Он знал, что делает всё правильно, и добился успеха.
Он был очень рад.

Больной, но уверенный, он снова появился против её воли. На его
заплаканном лице больше не было и следа от той грубой,
зловещей ухмылки, которая раньше появлялась в его жестах.
Он попытался улыбнуться, умоляюще, как будто это могло помочь.
Популярность друга. Тоджин-сан спокойно разговаривал с твоей девушкой,
и это было естественно:

«Не хочешь присесть?» — спросил он.

Колдунья на мгновение засомневалась, села, снова встала, упала на колени
и рухнула на пол. У неё были голубые глаза, а белые
руки лежали на подоле, скрещенные на груди.

«Ты не японка», — мягко сказал Тоджин-сан. Фраза была
простой и понятной. Если девушка хоть немного понимает по-английски,
то ей нужно хотя бы эти слова, чтобы понять идею. Чудесная рыжеволосая
девушка подняла своё маленькое умное личико. Туманные, затуманенные глаза
Теперь они были яркими, как колокольчики. Ньиккитиксен и смех смешались
с голосом, ответившим:

 «Нип? Не я! У меня То-но-джин-сан!»

 Руки инстинктивно потянулись вперёд. Он опустился на колени
ближе к тому, кто задал вопрос.

 «О, — воскликнул он, — говори снова, слова моего отца! Это… прекрасно!»

Tojin-сан был глубоко тронут, и он взял эти маленькие руки
собственные. Они были небольшие и мягкие, беспомощные и не только
ребенка. Сначала они трепетали и вавахтеливали; потом они успокоились;
в нем сильнее зажглась уверенность.

Он не мог испытывать жалость, глядя на тех, кто молился, глядя в лицо.
Он знал, что был первым человеком, которому эта колдунья не
избежала. Эти люди были просто жестокими существами. Был ли это тот коварный горный дух, с которым я
так храбро сражался и в котором так отчаянно нуждался?
Как он мог говорить с ним, какие слова использовать, чтобы его
поняли? В тот августовский день он вдруг увидел, как хорошо напуганное
лицо девушки исказилось от страха. Руки напряглись и задрожали от
страха перед силой.

"Что это? Ты чего-то боишься?"

Бывшая деревенщина, прислушайся к выражению, которое снова появилось на его лице.
Он сильно дрожал.  В его голосе звучали жуткие нотки:

«Я слышу эти голоса!» — сказал он, подняв голову.

Ничего похожего на ветер в тихом хенкяйля и колокольчики на ветру.
Рынок раскачивался.  Внезапно внешняя стена отделила людей от тени.  Она двигалась
тихо и осторожно. Затем шторы бесшумно раздвинулись, и
наружу высунулись голова и тело Дзюнзо из студенческого союза. Мгновение он
смотрел на них, и его юное лицо стало серым и серьёзным.

"Сэнсэй! Это правда!" — воскликнула она, и на её лице отразилось
отчаяние.

Тодзин-сан встал. Он тяжело опустился на руку молодого человека.
через плечо. Голос был уверенным и повелительным.

"Посмотри на этого ребенка, Такемото Дзюнзо. Чего ему бояться — или
ненавистный?"

- О, мой дорогой сэнсэй! - страстно воскликнул мальчик. - У вас есть актерский состав,
околдованный. Видишь ли, у меня есть респектабельные глаза, которые меняются, что
И случилось с тобой. Размер Фукуи говорит о том, что ты был
этим убитым соблазнителем из ловушки. Я больше не мог этого выносить, но,
в отличие от предков-арвоизанов, у которых был строгий запрет, я пришёл сюда по собственной
воле. О, это правда! Ты околдован, худшее
во власти!»

 Тоджин-сан сдерживал моё негодование. Его голос, хоть и был
правдивым, звучал спокойно, даже ободряюще для юноши.

"Что за перемены, что ты заметил меня?"

"Твои глаза нежны и мягки, как у голубя. У них плавный,
тонкий взгляд, который не подходит мужчине, не так ли, мутоонн? Это похоже на то,
как если бы ты принял любовь пылкого, нежного сердца!

 «Любовь!» — повторил Тоджин-сан, и это слово наполнило его
силой новизны. Внезапно его лицо болезненно изменилось, и они увидели
горькое, сокрушительное выражение.

Колдунья тихо прокралась через всю комнату к своей цели. Он прислонился
к стене, высоко подняв голову, с лицом, похожим на застывшую маску.

"Пойдём со мной в это проклятое место, — нетерпеливо
позвал молодой человек. — Уважай моего отца, прими радость
от того, что ты здесь. Брось эту горную
ведьму, призрак, обременённый ношей. Она заражает Ваше
превосходительство, и
Фукуи уже почти готов, наконец, подсчитать доходы задиры.


"Я белый человек", - медленно произнёс Тоджин-сан, смерть-колдунья
голос; ученики никогда не видели такого выражения на лице своего учителя. «Я защищаю свою расу, своих женщин и не допущу их уничтожения. И если я, ваши гости и учителя, или он, чьим другом я являюсь, совершим что-то насильственное, это
приведёт к очень серьёзным последствиям для Фукуина и города».

 «Тогда до свидания, сенсей, — сказал Джунзо, с трудом сдерживая слёзы. — Я сделал всё, что мог».

Когда он вернулся к двери, перед ним бесшумно возникла колдунья. Молодой человек посмотрел на неё, и на его лице отразилось удивление.
красота была в каждом взгляде, прежде чем он, возможно, пришёл в восторг. Он
тяжело дышал, как будто всхлипывал, отступая назад и
дрожа всем телом. Девушка не произнесла ни слова, но
коснулась своей маленькой, похожей на клюв попугая рукой. Бледное,
открытое лицо, большие глаза, блестевшие от слёз, —
японский юноша в порыве эмоций — коснулся
своего рыцаря, своей божественной сущности. Он резко поднял руку,
словно защищаясь. Затем, не сказав ни слова, оглянулся
как бы то ни было, он в один прыжок оказался во дворе и убежал, спасая
свою жизнь.




XIV.


Время шло медленно. События, связанные с Широ Мацухайраном,
вызвали большие волнения, которые имели большое национальное
значение. Фукуи был периодом разделения, новым периодом подъёма воды
viskelt;v;n;; будущее было неопределённым, так как снова наступали «Яку доси» (тяжёлые
годы).

Провинции больше не подчинялись частным князьям,
власть перешла к самому императору.

Люди в спешке набивали свои дома вещами и
через крупнейшие города. За один месяц
Фукуи потерял половину своего населения, и казалось, что
жизнь в этом городе протекала как во сне, из которого он с трудом
выходил.

 Это время перехода в новое состояние, казалось, хотя бы на
некоторое время вытеснило из сознания людей Тоджин-сан и женщину-лису. Однако это было
временное явление. Серьезные слухи звучали все громче. Он переходил от дома к дому, и
шепот страстных излияний обнищал, истощился и страдал
ушами, поэтому биологическое топливо стало причиной всех бедствий; ибо так
внезапные перемены в правительстве привели к первому народному восстанию,
которое, возможно, стало последним и самым счастливым. Население Фукуина, как и в других феодальных деревнях, уже знало о
приближающейся угрозе, которая могла привести к первой халлаисилле.

 На протяжении сотен лет самураи и их семьи зависели от
илхяйсостэ, в чьих богатствах они тоже имели свою долю. Теперь они были вынуждены
внезапно покинуть свои должности, оказавшись в том же положении, что и фермеры,
и искать работу, какую и где
только дух pitimikseen, который вы случайно получили. Часто решали проблему
«suppuku'has», которую они считали лучшим и самым надёжным
решением — останавливались сами и останавливали всю семью. Многие спешили
в большие города, я думаю, что они получали большие места
при новом правительстве. Многочисленные семьи были в ещё большей
нищете, по словам их бывших слуг и ремесленников, семьи
занимались вывозом и обслуживанием.

 Фукуин-принц был великодушным и благородным человеком;
отчаявшись из-за людей, ожидающих его возвращения, они
Токио. Совет императорского правительства относился к нему с большим уважением.
Он был способен и хотел — по крайней мере, он изо всех сил старался спасти любимые
земли от гибели и разорения. Терпеливо и
беспомощно люди ждали. Надежда — утешительница отчаяния. —
В эти мрачные дни внимание людей внезапно переключилось на
другое.

Пожары, угрожавшие жизни, мятежная враждебность белых
людей, оказавшихся в таком положении, вызвали —
убийственную, слепую месть. То же чувство, что привело к
параноидальный патриот Сацума и Кагосима
союзный флот в борьбе против, но теперь это было
дешевле, чем природа, и ниже, чем, его вершина против
теперь только эти два человека, которые были вихаттудженом западных
народов, как единственные представители от кукуи. Второй из них, в чём Фукуи
несомненно был уверен, находился под прямой ответственностью провинций перед лицом
бедствий, он был проклятым изгоем, который в горах изменился,
поселился среди них и стал якшаться с великим Тодзином-саном, их бывшими друзьями!

Многие самураи тайком пробирались к рукоятке меча, запрещённому новым законом, —
они выглядели очень счастливыми из-за того, что женщина-лиса была
так близко к ним. Многие несчастные матери напевали колыбельную
спящим детям, чтобы успокоить их, ведь Аято Годы, несчастный
«гагамайнен» (горный волшебник), который так долго их мучил, был
убит и вскоре стал безвреден.

В то же время Мацухайра Широсса, второй сон, раскрывает
крылья с золотой каймой.




XV.


"Что ты слушаешь?"

Он встретил девушку, стоявшую у решётки, за которой открывался вид на реку, протекавшую через город.

Девушка вздрогнула, услышав звук, повернулась к говорящему и прислонилась к решётке.

«Я слушаю шум реки», — сказал он мягким, смиренным голосом.

«Ты не могла прийти сюда, пока я не услышал реку.  Её течение такое медленное —
едва заметное.  Что-то ещё?»

— Итак, птица угису, — быстро ответила девушка, прогоняя
то, что вызывало у неё беспокойство. — Она больше не поёт, Тоджин-сан. Постарайся
всё же прислушаться к её звуку.

«Никогда, дитя моё, не пой, кроме как по вечерам. Что тебя тревожит? Ты всегда так прислушиваешься и ждёшь,
— так боязливо и мучительно. Я знаю, что ты чего-то боишься. Скажи мне,
чего ты боишься?»

 Его глубокий низкий голос был таким заботливым и нежным, как у мамы.
 Девочка задрожала и отвернулась. В его груди поднялся тяжёлый вздох.

«Я слышал эти достойные шёпоты. Я слышу голоса и беспокойный шум. Я так боюсь за тебя, добрый Тоджин-сан».

«За меня! Я в полной безопасности здесь, Фукуисса. В конце концов,
У меня есть самурай-вартиджастон, и, кроме того, Гэндзи Негат, который да, вернётся,
если только сначала найдётся такой же пустоголовый дурак, как аркуудестаан».

«Самурай ушёл», — просто ответила девушка.

Тодзин-сан промолчал; он заметил, что я ничего не могу выиграть,
предавая девушек, которые поощряют заблуждения. Он не мог понять,
когда и как это стало фактом. Но
эта девушка знает о Фукуине больше, чем он сам.

 «Можно сказать, что это будет означать, — сказал он наконец, — что кодекс самураев исчезнет, так что тебе по-прежнему нечего бояться. Через несколько дней
затем ещё один посыльный принёс мне информацию из Токио. Жду друзей
Суитов очень скоро."

"Друзей?" нетерпеливо повторила девушка. "Я вам нравлюсь, добрый
Тодзин-сан?"

"Итак, белые люди и японцы тоже для этой цели. У меня есть хорошие друзья в Токио. Они приехали сюда ради тебя,
видишь ли, дитя моё."

"Так, так, так!" - сказала девушка, и я отошел на небольшое расстояние между нами. "Откуда они?"
"Откуда они взялись?"

"Я попросил их прийти", - серьезно ответил Тодзин-сан. "Я знаю, что я прав.
небольшой порез, и мы сможем добраться до ваших глаз
здоровая и видит меньше, чем другие, в конце концов, у людей ведь есть глаза,
моя девочка».

Эта новость потрясла девушку.

«Я уже вижу, Тоджин-сан», — сказала она.

«Что ты видишь?»

Слово сорвалось с его губ. Пушистые
волосы были цвета морской волны, а глаза — невероятно красивыми.

«Я вижу тебя, Тоджин-сан». Мой взгляд перед тобой прекраснее, чем у богов».

 На лице Тоджин-сан отразилось страдание. Он посмотрел на
процветающую русалку, и в старой мисс вспыхнул
огонёк любви.

«Дайте мне больше света, если так будет угодно господу», —
сказала девушка, — «но теперь я уже вижу и знаю!» Он быстро прижал
ладони к её глазам.

"Я вижу свет и тьму. Перед моими глазами мир теней, и тени
похожи на сон — такой прекрасный!"

 Тоджин-сан серьёзно и торжественно сказал:

"Ты всю жизнь бродила во тьме в пустыне. Ты не знаешь, бедняжка,
как ты радуешься свету дня! Но добрый бог позволяет мне
любить тебя из глуши — на свету!

«Ты — свет!» — сказала девушка, рыдая, опустившись на колени и
прижав моё лицо к своим большим рукам.

Что-то ударилось о стену и пролетело сквозь занавеску в комнату.
Оно коснулось моей склонившейся к волшебнице щеки и глубоко вонзилось в противоположную стену из деревянных брусьев. Волшебница испуганно подняла руку,
но, хотя она и повернулась, чтобы спросить, Тоджин-сан стоял к ней спиной,
так что она не могла видеть, как блеснуло что-то.
Тоджин-сан внезапно наклонился и торопливо заговорил:

— Дай мне обещание. Повтори за мной, что бы ни случилось,
ты останешься со мной — и откажешься от любого дела, которое, я думаю, у тебя есть!

 Лицом к лицу с Тоджин-сан, крепко зажмурив глаза, девушка-продюсер
над словами, торжественными, как молитва.




XVI.


Погрузившись в сад, он заметил
тёмное существо, которое всё ещё ожидало в безмолвии. Сад, казалось, был полон этих существ. Кто
их пригласил? Чего они ждали?

Он заговорил с ними на более высоком уровне. Звук эхом отразился в ярком
наружном воздухе:

"Производство Гэндзи счет, мне нужны ваши услуги".

Любой кустарник из гетто услышать переводчик голоса как холодной крепления
лицо:

"Затем, когда исполнилось пять лет, злой дух покинул верховного Тодзин-сана
квартира — это Гэндзи негатои, аламмаис, чтобы отплатить тем же».

 Яркий, полностью сдержанный голос Тодзин-сан продолжил холодно:

 «Эчизен, по приказу принца ты мой слуга.
Я велел тебе избавиться от глупого страха, иначе ты
столкнёшься лицом к лицу с последствиями».

 Гость, кумаджава, сардоническим голосом ответил: Яростный,
как вспышка молнии, приказ Тодзина-сана переводчику:

«Переведи только что сказанные слова, это плохо!»

«Он сказал, ваше превосходительство, что принц Эчизен без промедления
пригласили в Токио. Если новый закон действительно вступит в силу, то
больше не нужно будет ждать в очереди."

Хладнокровный и дальновидный Тоджин-сан поморщился, услышав эту
новость, которая, если бы она была правдой, заставила бы меня задуматься о
том, что он теперь внезапно оказался в затруднительном положении,
защищаясь от уже угрожающей враждебности, из-за которой
самоуверенный Тоджин-сан принял такие решительные
меры для своей безопасности. Всё это возможно
взвесить в саду на другой стороне нового, —
юноша ясно и целостность голосования, в котором верность и любовь
убедительная аккорды:

"Дорогой учитель, мы, ваши ученики, предлагая услугу духу капитан гвардии был
место".

"А как насчет ребят из "меча славы"?" зарычал самурай, с которым
только что разговаривал. "Интересно, какого размера, должно быть, этот иностранный
гребаный новый резерв?" он спросил с издевкой, голос Его кровавый
тон.

За этими словами последовал насмешливый смех, внезапно оборвавшийся, и глаза
ученика Хиго внезапно устремились вперёд.

"Я, Хиго, отсутствующий родственник вашего величества, принимаю участие
даже ответственность. У нас есть девятьсот выпускников средней школы, и все они
самураи, а также тысяча сыновей самураев. Все они верны
нашему учителю. Они должны защищать его и сражаться за него
в свою очередь, если потребуется."

Тот же недовольный шум, что и раньше, ответил:

"Кто собирается причинить зло сенсею? Это
вопрос. Мы прибыли сюда, в Атаго, в годы правления женщины-лисы
из-за того, что она нанесла ущерб нашему имуществу, наслала болезни, бедность
и всевозможные несчастья на наших предков и наших детей, и
этот приговор Фукуи уже вынес. Ты, старшеклассник
джентльмены, вы поймали её в ловушку, как и в случае с самкой зверя в лесу. Пожалуйста, позвольте родительским, опытным рукам решить, насколько ценна ваша работа. Вот мы, мужчины, которые сделали эту услугу горному волшебнику, проклятому родителями, и чьи
ладони чешутся, чтобы смешать его кровь с кровью его родителей.
 Тоджин-сан доставит нас на гору волшебницы, так что мы полностью
удовлетворены."

— Этого не может быть, — галантно воскликнул юный Джунзо. — Я действительно
посмотрел на этого беспомощного беднягу и сказал богам небесным,
что он такой же человек, как и мы!

Ильккунауру последовал за страстным возгласом мальчика, и солдаты начали
толкать Тоджин-сан-капитана, который стоял над ними, скрестив руки на груди,
и смотрел на них серьёзными глазами, как будто у него были проблемы.

Кто-то толкнул переводчика, и этот трус, нервный человек,
у бедного мальчика было лицо его хозяина.  Он тщетно пытался подобрать
слова и проглотить боль, которая поднималась в его горле,
преследуемая духом. Перед ним был западный человек, туикан ивалисет,
лицо, которым он всегда был, всеми уважаемое; за шумом
в порыве страсти, недовольный толпой.

Несчастный и опечаленный, он рассказал Тоджин-сан о решении людей. Они
пришли, чтобы настоять на том, чтобы он отдал им женщину-лису. Если он
не отдаст её, они окружат дом, ворвутся внутрь и силой заставят девушку
сдаться. Скуля и
молясь, он попросил своего хозяина выбросить из дома это грязное
существо, которое он защищал и оберегал.

На эту просьбу Тодзин-сан ответил неторопливо, тщательно подбирая слова:
— Если волосы на твоей голове исчезнут, то и волосы на голове того человека, которого
он взял под свою защиту, тоже исчезнут.
месть такого рода, о которой никто и не подозревал. Он, Тоджин-сан
— один из самых влиятельных людей среди своих подданных — был их гостем.
В стране они друзья, и эта земля —
сам император, который публично попросил её поддержать просвещенную
правовую реформу, западную модель, согласно устоявшейся традиции,
жестоко накажет его — за иностранцев — за совершённые проступки и
нарушения.

Когда Негат перевёл эту речь на японский, родилась
толпа разгневанных людей. Наконец, лидер
Появившийся в поле зрения мужчина внезапно рванулся вперёд,
колеблясь между дорогой и примером. Она вскочила на полпути к ним,
на ступеньку, на которой стоял Тодзин-сан, и схватила меч, быстро
как кошка, выпущенная из клетки.

 Каждый глаз следил за Тодзин-саном. Он стоял прямо,
выпучив глаза от удивления. Как только меч самурая коснулся его, он
отскочил назад и молниеносно прыгнул вперёд. Большой кулак
проскользил быстрее, чем сталь. Испуганный самурай отпрянул назад; меч
швырнул на землю обе руки. Крикни, чтобы он разбился.
трава для садовой дорожки.

Тоджин-сан вернулся на свое прежнее место, посмотрел на толпу и стал ждать
спокойный, ликкуматонна, но ужасный и устрашающий на вид.

Следите за своим гробовым молчанием. Тем временем Нуну паркинг проезжает мимо смелой и
бесстрашной маленькой армии студенческого союза через ворота своего особняка
внутри. Они вышли вперёд, разделились на две группы и окружили дом Тодзина-сан со всех сторон.

Прежде чем самураи успели опомниться, молодые солдаты окружили их.
их было в четыре раза больше. Директор лежал на земле
неподвижно, а перед ними стоял свирепый западный человек,
гигантское существо во всей своей силе и подвижности, каким они
инстинктивно представляют себе западных людей.

Один за другим они начали отходить от ворот к разрозненным
меньшим силам и, не говоря ни слова, прошли мимо рядов
молодых студентов, чтобы сражаться.

Затем Тоджин-сан тоже спустился на землю и с тревогой посмотрел на лежащую неподвижную жертву. Он наклонился и
повернись, человек selj;lleen. В изумлении он сделал глубокий вдох и посмотрел на
трагическое и полное смешанных чувств бледное, изуродованное
и безжизненное лицо. Страна, в которой жил этот человек, была знакома, даймон
иливиркамиес Гихен Мацуяма!




XVII.


Как мать, ищущая своего потерявшегося ребёнка, так и Тоджин-сан,
женщина-лиса Мацухайра, бродит по всем закоулкам и переулкам,
ищет лихорадочно, в отчаянии.

На какое-то время она исчезла, когда Тоджин-сан стояла, угрожая,
лицом к лицу с жаждущей крови толпой.  Сайролайнен страдает из-за него
Неопределённая судьба девушки, о которой он думал. Он не мог поверить, что она
ушла по своей воле — чтобы дать ему обещание немного
пораньше, перед публичным собранием!

 Тревожные мысли путались, пока он бродил по комнате
за комнатой, пока не наступило туманное раннее утро и день не выглянул
из-за тёмного контура горизонта.

Сбитый с толку, с выпученными глазами и в окружении деревьев, он
наконец-то устал от своей комнаты. Здесь были студенты,
напряжённо ожидавшие, когда он получит адрес своей возлюбленной.
чтобы поздравить и предсказать, какое наказание получат все, кто его оскорбил. Но он, казалось, не слышал их пуэйтэнса, и вскоре ученик заметил, что
Тоджин-сан совсем не такой, как раньше. Замолчите и шепните им, чтобы они
вышли из комнаты, бросив на учителя печальные испуганные взгляды.

Служанка Обун, вся в поту и дрожа, вытащила большой,
заброшенный на кухне, и начала его раскладывать. Здание на второй странице
Я только что услышала такой испуганный крик Гэндзи Негатои, и по дороге поползли
весь персонал, каждый из предметов одежды на вашей спине, на прежнем месте службы.

Время Фукуисса было стеснённым и очень бедным. Кто бы отказался от такого места! Университет более просвещённых
студентов был полностью побеждён; только лидер партии,
самурай Мацуяма, был опасно болен, бессилен и даже
отказывался от друзей.

А женщина-лиса исчезла! Никто не знал, как и когда она ушла. Его жутко терять, это шептать одному и
другие предполагали, что в озере Мацухайран, где водятся белые, прохладные
цветы лотоса, она прячет секрет. Но «у цветка лотоса
нет историй», как гласит пословица, и откуда им было знать,
что им до этого непристойного гагамайнена, которым
так долго восхищался их хозяин, улыбающийся,
поливающий цветы внизу или нет?

 Эти болтливые неверные слуги собрались, чтобы обсудить, как
бы сделать так, чтобы хозяин был доволен. Гэндзи Негатой ведёт их, и в конце концов они
осознают это и оставляют Тодзина-сана, чтобы поговорить с ним. Но его
После прибытия в комнату они сбежали так же, как и пришли.

 Одного взгляда на лицо хозяина, искажённое горем, было достаточно.  Они
сбежали, как перепуганное стадо овец, при его появлении и
бросили его одного.  Он ходил взад и вперёд по полу,
спотыкаясь, делая неверные шаги, заламывая большие руки,
пытаясь заглушить боль.

Внутреннее чувство слабости было вызвано тем, что он использовал все свои силы.
 Горе проникло в самую душу. Интересно, не это ли
было той силой, которая заставила демонов подчиниться мальчикам.
женщина-лиса, живущая в горах? Хуумиссаан, подумал он о Гихене
Мацуяме и удивился, как это связано с его разумом.
Внезапно он понял почему. Он был убит даймионом
иливиркамихен! Собственными мощными кулаками он поразил
до смерти Гихена Мацуяму, отца!

Китайский врач, которого вы пригласили, Джунзо и Хиго, изучал
Тоджин-сан на безопасном расстоянии и говорит иностранцам, что
сэнсэй страдает от какой-то мозговой болезни.

 Летний сад, беспокойный, серьёзный молодой человек смотрит на
тревожились друг о друге, и в город стекались
люди, толпившиеся в ожидании наказания,
со всеми своими отсутствующими гостями, оскорблявшими друг друга,
приговоренными к тому, чтобы быть; из Токио дошёл слух, что
принц уже отправился в обратный путь в Фукуи.

Солнечный и прекрасный день, чтобы отправиться в страны Тодзин-сан,
чтобы позаботиться об этом. Но когда наступила ночь и шелестящий ветер духов
загудел в старом Мацухайране, он поднял голову и прислушался.

 Так же ясно, как в первую ночь, когда он услышал Фукуисса
Теперь люди стучат в стены комнаты. Он затаил дыхание,
на цыпочках подошёл к двери, осторожно открыл её и
посмотрел на тёмный лес. В его ушах зазвенел приятный звук,
когда он услышал быстрый, знакомый, ласковый голос, зовущий:

 «Т—о—о—джин-сан! То-джин-сан!»

Нежно, нежно, умоляюще он ответил на зов колдуньи,
на безмолвный зов Йоильмаан:

«Тама! Тама!»

 И, как в ту ночь, на другой день, он снова бросился к ней в сад,
на зов. Он поспешил к зелёному июлю, командующему полем, через
бамбуковый лес, прыгнул на его могилу и так и остался впереди, в горах,
на пути к предательским горам.




XVIII.


Однажды летним днём она проснулась на покрытой мхом и листьями
кровати. Уставшая, она с трудом открыла глаза и уставилась на яркое,
бледное небо, которое улыбалось ей с высоты сосен и
пихт. Лесные птицы щебечут, и журчат ручьи.
Фонтан, звенящую песню ручья я услышал где-то совсем рядом. Кто-то заблудился,
и дух ветра щекочет Тоджин-сан, щекочет самые горячие кости бровей.

 Он не мог знать, как долго он неподвижно спал,
h;ilyviss; во сне, небо над головой и сладкое отвлечение
от долгой, утомительной гонки, в конце концов, там.

Внезапно на него нахлынуло во втором периоде новое чувство, смутное,
непреодолимое чувство, что кто-то, кого ты любишь, был рядом,
и он поднял слабую и медленную руку. Чудесный поток
звуков проник в его уши, тихий, ласкающий голос, которого он так долго
ждал:

"То—о-джин-сан! Горан насаи!" (луч благородного света Грейс).

Он стоял на коленях рядом с ее кайхомиэлизет, лицо близко к его
лицо; мягкие, как у попугая, маленькие пальчики коснулись его висков, глаз и
губ.

Тоджин-сан откинулся на кочку, сладкую таинностилаан, где он
не хотел просыпаться. Смутно он вспомнил, как в неясном сне
она бродила по бесконечному лесу в поисках, в поисках! Теперь сон закончился,
и этот прекрасный предмет — всё ещё был частью сна!

Девушка незаметно пошевелилась. Опасаясь, что это исчезнет,
Лиикахдукселла протянула руку Тоджин-сану и притянула его к себе.

Золотые локоны пахли сосновым лесом, губы были готовы к поцелую.
против сладкого благовония. Девочка на мгновение застыла в неподвижности
Сердце Тоджин-сан, но вскоре обрывается звук аккордов
Заклинание Тоджин-сан — звук, который поражает ребёнка
диктует:

"Мистер вода, утоли жажду."

Руки раскрылись, и девочка убежала в поисках маленького
юомакулппоа, который был рядом с ним.

Он позволил девушке поднять голову и прильнуть к его губам.
Он страстно смотрел на девушку, пока она пила.

Удовлетворившись, он любовался этим милым лицом и губами.
даже если бы он беспокоился об этом, то улыбка исчезла бы с его лица.

Слим, поддавшись голосу, прошептал:

"Возвышенная еда тоже хороша, Тоджин-сан. Но смотри! У меня нет ничего, кроме риса! Это хорошее предположение, но не для тебя, Тоджин-сан!"

Несмотря на то, что она была такой слабой, она весело смеялась, как интеллектуальная собственность,
что какая-то еда была бы для него неподходящей, и в то же время она была хорошей девочкой.
Услышав этот смех, он расплылся в улыбке и воскликнул
радостно:

«Тебе стало лучше! Теперь я дам тебе порцию риса. Плохо,
ты ничего не ешь. Я достану его с вершины горы».
храм. Священник был слишком толстым, слишком уставшим, чтобы бежать.
следуй за мной ". Он посмеялся над бывшим got the rogue way.

Тоджин-сан смотрел на него, все еще молча, восхищаясь каждым движением,
этот звук окрашивал. Девушка молчания, чтобы расстроить, добавила
неловко:

"Я просто те глупые карп-ины (вороны), которые
постоянно разговаривают. Простите меня, Тодзин-сан. Я говорю не о
нет, пожалуй, — двадцать часов — так что — не так ли?

Никто никогда не целовал ей руки. Прикосновение и звук
Он заставил её удивиться и испугаться. Он инстинктивно
вытащил свои руки и держал их перед её глазами, словно наблюдая за
ними. Затем он подъехал и, всхлипывая, усмехнулся, протянул
свои руки и сказал:

«Сделай это снова, Тоджин-сан! Мне это нравится».

Болезни тела и измученная душа Тоджин-сана после всей этой боли;
серьёзно и нежно он вернул руки девушки на её грудь.

Эта простая еда освежила его, и после того, как
девушка рассказала, как прошлой ночью нашла его, Атаго
Годы в лесу. Прошло всего два дня с того ужасного
события, из-за которого они оба были изгнаны из Широсты
Колеоана в глушь. Той ночью Тоджин-сан был болен, и всё же
казалось, что прошло несколько дней.

 Они никогда не слышали криков друг друга. Это был сон,
хархакуулот. Но человеческий голос был слышен ещё отчётливее,
слепой, точный, внутренний, печально известный инстинкт, крик о помощи в горах,
чтобы защитить лимпуаикканса. Это был не звук, а внутренний
инстинкт, пробуждённый этим криком. Он осторожно спустился вниз
на склоне горы, смотри и чувствуй, и, боже, ты был в его
шагах, прямо в его руках. Так что, только ноги Тодзина-сана!

 Он смиренно попросил прощения, что так внезапно
ушёл; он сделал безопасное предположение, что это был единственный
способ спасти Тодзина-сана. Теперь — теперь он хотел повторить свои клятвы
и прежде всего обещание никогда не оставлять её, нет
никогда не уступать своей пажи. Он молился о том, чтобы ему позволили остаться в своём
доме, рядом с, скажем, рабом, нёйримп;n;, и служить
своему господину до конца света.

Тоджин-сан не ответил; он был так тронут этой нежностью и
различиями в полах. Весь золотой день он следил за этими
мельчайшими движениями, за малейшими переменами настроения, наслаждаясь
мягкими прикосновениями моей девочки, нежным тембром голоса, подчиняясь
самой незначительной просьбе и позволяя себя обслуживать, как беспомощного
ребёнка и волшебницу-мать.

Постепенно тишина, нарушаемая стрекотом сверчков в траве, радостным щебетом птиц, журчанием ручья и лёгким вечерним ветерком,
наполняет естественным умиротворением и гармонией. Широкая вуаль опускается
небо от одного пляжа до другого закрывало солнце и дневной свет.

Этот набор из сосновых веток, лежавших под ним, и расстилавшаяся
занавес из мягкого шёлка, который казался храмовым жертвенным дымом,
аромат которого был искусно вышит кем-то из храма на священной
эмблеме.

Усталый уинахтаесса в теплом, ароматном шелке под войлочным Таманом
двигаюсь по джалкопуолину и слышу тихий шепот звука хюмисеван
также издалека:

- Сайонара, Тодзин-сан! Имадзука! (Lev;tk;;mme!).




XIX.


Не всегда считается, что Горная страна знаменует золотые дни судоходства. Был
можно носить в течение месяца, недели или всего нескольких дней
пока Тоджин-сан и колдунья бродили по Атаго-Ямаан. «Маленькая
жара» уже сменилась «большой жарой», а они этого
не замечали.

Воздух в горах был прохладным. Перед ними простиралась чудесная сельская местность.
Лёгкая тень нависала над солнечными полями на окраинах троп. Прекрасный
ветер доносил до них приятные ароматы. Они
жили в раю, наслаждаясь красотой и гармонией. Их чувства были птицами в том смысле, что
Проплыви над ними или приди на это приглашение, трепещущее и
ласковое. Я поделюсь с тобой рисом и ягодами.

 Тоджин-сан не нашла бы дорогу обратно в город, хотя это было бы
необходимо. Семь восьмых части провинции — горная местность, и
это привело её на свои собственные пути, сделанные на заказ, которые не
чувствовали себя никем, узкие тропы, которые петляют по горам
и густым лесам.

Ни малейшего разделения, ни малейшего следа храма не было на
полпути, даже если Тоджин-сан знает, что их несколько
там, в горах, и его голос звучал всё ближе и дольше, как храмовый
ветер, даже когда он звал.

Она знала каждый уголок в горах. Он жил в Тоджин-сане,
у чистых источников, салалампарейта и немногочисленных озёр, а также
в невероятно прекрасных скальных пещерах.

За священным голубем следили; они знали его. Они были
Токива-храм, говорит он, был наследием его матери,
эсиванхемпайнса, которая сама была храмом, который я основал в горах. Он чувствовал их всех, каждую птицу по отдельности, и знал,
почему они улетают так далеко от храма. Они ищут его,
хранительница, которая так долго отсутствовала дома.

Когда Тоджин-сан предложил использовать птиц в пищу, karkkosi
Это было далеко от него. Всё это время они наслаждались
рисом, который, по их предположению, был в сотнях разных тайников на дороге,
рыбой, которую они ловили, и множеством растущих фруктов
и диких кореньев. Девушка и представить себе не могла, чтоyhky of
ateriain в следующем, и поэтому его pelj;styksen был очень
трогательным.

"Они в храме, — сказал он совершенно серьёзно. — Боги любят
их, а я нет — я не могу есть запретное мясо."

"Запретное мясо, да?"

Тама робко посмотрел на него, и на его лице появилось странное и новое выражение. Казалось,
что странный огонь зажегся в его глазах и коснулся его
розовых прекрасных губ. Руки подняли крест.

"Я Ни—но—ама, как моя мать, — тихо прошептал он.
"Мы оба искупили грехи перед Буддой!"

Тодзин-сан молча смотрел на неё, очарованный. Слова и движения девушки были настолько простыми, что производили на него священный
эффект. Он, против которого всё буддийское общество
подняло руку, был Буддой-жрицей. Это было
нелепо, невозможно! Он был всего лишь ребёнком, когда
родители были убиты! Чему они могли научить его в таком
юном возрасте?

 Казалось, он понимал, что это молчание — знак сомнения. Внезапно он вскочил на ноги, вытянул руки вперёд, поднял их над головой и сложил ладони вместе
ваши пальцы соприкасаются друг с другом. Мгновение он стоял так, подняв лицо
кверху и закрыв глаза.

"Для тебя, Тоджин-сан, я хочу танцевать! Моя мать научила
меня богу Каркелону. Хайкен, горе!" (Взгляд, полный преданности!)

Он поник с обеих сторон, изящные, тонкие руки взмахивали
в такт. В великих храмах Киото
и Никко он не видел, чтобы жрицы исполняли такой
танец. Он вспомнил сотни нарядов нунна, их
величественные ритуальные песнопения и огромный алтарь перед ними
окаменевшие застывшие черты лица, эбеново-чёрный цвет волос и
узкие загадочные глаза. Но второй была эта, хаджанайсине
золотая хапсинин, белоснежная, с грудями и лицом!

Это были люди Фукуина! Он был богиней солнца в новом обличье,
весенним духом, пробуждающим всё живое, и
в глазах, которые он видел, страстную преданность, эмоции и
сердца, которые не осмеливались смотреть ему в глаза, чтобы не вызвать
страх и ненависть!

Он украл лицо и облик богини, как говорили, но душой
его была лиса!

Тоджин-санин внезапно воспылал неистовым желанием избавиться от бессмысленной
глупой веры, он сжигал сильного мужчину, непреодолимого для большинства,
пылающего страстями, который знает только свои желания и потребности.

Но через мгновение он уже стоял перед ним на коленях, такой
чистый и такой доверчивый, улыбаясь.




XX.


Настало время «белой росы». Дни были невероятно прекрасны.
Осенний тёмно-коричневый цвет придавал им тень своей зелёной природы, а
кэллахтават-листья превращались в размытое разноцветное лоскутное одеяло.

Ночь сменилась рассветом, и ранним утром меня покрыла холодная белая мучнистая роса
Богатая страна, в которой они жили, была ещё богаче.

Они спешили, но не торопились и
выбирали самый короткий путь, чтобы добраться до Шо Кон Ша Хана,
«Усталой души покоя» — так называлось кладбище, которое было их
пунктом назначения. Там был его дом, сказал мне этот человек,
храм в особняке. В нескольких холмах от кладбища находился храм Токива-и, заброшенный, почти разрушенный, но всё же — его дом.

Там жили и умерли его родители.  Там он был счастлив в детстве, почитая и любя своих предков.
забота и лечение. Мать научила её танцевать jumaltanssia
и умилостивлять бога молитвами; отец научил его другому
богу и второму с небес. Его предки ушли, и
этот древний храм был его единственным безопасным местом, святилищем, куда
не осмеливался ступать ни один охотник. О,
боже, ты выглядишь ещё более ужасно, чем обычно,
и Ни-О, жестокие духи, которые, возможно, больше не являются частью местных божеств,
суостуттаа, охраняют священные врата храма.

По-детски счастливый и довольный, он повёл Тоджин-санию вперёд,
страстно желая увидеть прекрасную резиденцию, которую он намерен
Тоджин-сан навсегда разделить с ним. Но как же прекрасна была горная роща
этим летом, скалы, деревья, тропинки; почему они
кирухтаисивают? Беспокойный, мстительный город остался далеко
позади; женщина-лиса теперь бродила по их землям. Инстинктивно он
знал, что по закону страны, если бы у него
были наследники, то только законные.

Они уже были совсем близко к храму; скоро он сможет раскинуть
руки и воскликнуть, обращаясь к Тоджин-сану:

 «Видишь, благородный друг, вот мой президент, мой дом! Благосклонно
пройди под его навесом».

 И он представил, как на лице Тоджин-сана отразится великая радость и
счастье.

Унексуван, — промолвил Тоджин-сан, наблюдая за тем, как его тень
скользит по тропинке, по которой в лесу
день за днём ходит солнечный свет:

"Однажды ты проснёшься. Может быть, я и правда брожу по тебе
с двумя дикими, холмистыми лесами, сладкой дряблостью
спереди и со всех сторон!"

Он крепко схватил девушку за протянутую руку и продолжил низким,
проникновенным голосом:

"И когда я проснусь, малышка, тогда я пойму, что ты говоришь: мы спим, мы прекраснее любой реальности".

Она остановилась перед ним, держа в руках большой лист и длинный руохостон.


"И тебе снятся такие прекрасные сны?" — спросил он хаавексивасти.

"Нет", — тихо ответил Тоджин-сан. — "Ты видишь что-то более прекрасное?"

"Нет. Я становлюсь этими горами, чтобы быть с тобой — это ещё прекраснее.
Я не знаю! Это лучшая мечта в мире, Тоджин-сан!"

Рождённая в момент тишины, когда они стояли рука об руку, на лице Тоджин-сан появилась огромная тень. Он стоял там, широко раскрыв глаза, как будто увидел видение.

"Зло, да, — сказал этот печальный голос, — это всего лишь сон, размытое пятно.
Они такие милые, такие недосягаемые, а в следующий миг их уже может не быть. Даже боги не чувствуют того, что чувствуете вы!"

Тоджин-сан больше не слышал собственного голоса, потому что он вибрировал от
сильной нежности и томления:

 «Наш сон будет другим, гораздо более особенным», — сказал он
торжественно. "Это никогда не заканчивается. По крайней мере, не в жизни, мало Тама!"

"Интересно, если она длится в течение всей жизни мы?" - спросил Этот голос пытали
подозрение.

"Возьми, если это то, чего ты хочешь", - услышал я шепот Тодзин-сан в ответ.

 * * * * *

Солнце садилось на западе, внизу, на берегу, и красное
сияние в гордости хакусан в куккулайне гарантировало, что колдунья снова
предаст его, и сердце наполнилось страстным страхом.

Он стоял, заворожённый, прислонившись к гигантскому дубу,
прислонившись к золотым волосам святой, обхватившим голову и грудь.
резко упал. Через несколько шагов он был Тодзин-саном в маленькой алангосе.
собирал сухие ветки для костра сегодня вечером. Это принадлежит ей.
перекатывался взад-вперед. В отличие от чередования сбора деревьев, он насвистывает,
поочередно напевая песню.

Далеко—далеко от зрения, за Этим стоит знание, слепое инстинктивное знание
с уверенностью, другое, ведь люди идут по ним своим путем.

Рука коснулась его сердца, пытаясь остановить его биение. Страх
подстегнул его, и, услышав свой стон, он бросился в низину Тоджин-сани. Он появился так внезапно, Тоджин-сан, впереди,
это изумление - смотреть на девушку, вздрагивающую калпойя I
в лицо.

"Tama!"

"Вы правильно сказали", - ответил он, губы посерели от краски, улыбка была мертвой.
"это всего лишь прекрасный сон, который не продлится долго. Он затуманивается
и исчезает!"

"Сон! Нет, в конце концов, это сладкая реальность. Мы здесь
вместе, и ничто в мире не может разлучить нас ".

«Нет силы в мире», — повторил он эти слова.

Затем он прикрыл глаза, словно боялся света.
Лёгкая дрожь в руках подсказала ему, что это звук, который всё ещё окрашен твоим страхом и
тревогой:

«Они придут сюда, чтобы разорвать тебя на части. Я вижу их довольно
ясно — на каком расстоянии, я не знаю. Я чувствую это сердцем. Услышь
моими ушами. Ноги каспу — о, разве ты не слышишь этого, добрый Тоджин-сан?
Послушай!"

 Он поднял руку, и они прислушались к тихому голосу, который, возможно, слышали только вы или думали, что слышали.

Тоджин-сан знал, что это правильно, это внутреннее чутье
было ли ваше видение точным. Нежно, но с непреодолимой силой он
взял маленькие ручки девушки в свои.

"Давай, Это, сегодня вечером мы должны пойти в Шо Кон Ша хан".

"Ни-и-ин", - прошептал это, и теперь слышу, как выбирается усталость
по результатам голосования. "Я думал, что бог добр, и я надеюсь, что так оно и есть"
отцы-хотета одни здесь, в горах.

Он вздохнул и мысленно пошел рядом с Тодзин-сан.

"Я знаю", - сказал он. "В моем сердце зажглось новое чувство!"

"Так, так, так, маленькая Тама, что это за чувство?"

— Бойся — ради тебя самого!

 — В этом нет необходимости!

 — Ты Тоджин-сан, как и мой отец, — печально сказал Таман,
— и я никогда не забуду судьбу, которая постигла моего отца!

 — Прошло столько лет. Мы живём в новой Японии
сегодня, и у меня тоже есть друзья — фукуисса!»




XXI.


Это новое событие ещё больше сблизило их. Параллельно,
бок о бок, они быстро шли в сторону Шо Кон Шата. Они не
останавливались ни поесть, ни поспать, хуоахи только на мгновение, и
тем не менее, они всё же пришли ночью, в лесном путешествии.

Они почти не разговаривали. Она прижалась к нему, как ребёнок,
головой к его груди. Один раз он вздохнул, очень
тихо — сам того не осознавая, он сказал этим, что устал, остался без работы и был отвергнут.

 Внезапно Тоджин-сан остановилась, подняла голову и посмотрела на него.


"Ты плачешь, Тама."

"Я плачу", — ответил он.

"Но твоё лицо мокрое."

"Это единственное крещение, от которого у меня текут слёзы." Двигаясь,
они движутся вперёд. Гигантские, большие, чтобы поднять деревья вокруг них,
они движутся к звёздному небу. Иногда, когда склоны были слишком крутыми,
они осторожно спускались, держась за кусты и
деревья, и таким образом расчищали дорогу. А однажды, когда эта нога
казалась слишком уставшей, Тоджин-сан взял её на руки и
пронёс часть пути. Тама попросил разрешения идти пешком. Им ещё предстояло пройти много
поход, и Тоджин-сан не слишком устал.
Это будет удобно для вас, а не станет препятствием.

Ночь превратилась в спокойную и холодную тункихе. Тоджин-сан снял с себя
пальто, чтобы девушка могла его рассмотреть, но это означало, что его
спина была привязана к тонким шёлковым занавескам на всякий случай. Тоджин-сан подумал, что перевесил их на
плечо, и расстроился из-за того, что раньше не знал, как помочь
девушке с её ношей. Таман озорно усмехнулся
и попросил её развязать узел. В темноте, некрупная, неуклюжая
руки, способные развязывать даже самые маленькие узелки. Это всё ещё смех
хорошего и весёлого Илева, который мягко потянул за неопределённую кучу, лежащую на Ринноиленсе, развязал
узел, и на землю упала мягкая шёлковая одежда.

 Тоджин-сан собирается обернуть вокруг себя занавеску в несколько слоёв, но
это не помешает ей сделать ни шагу, если только они вместе не наденут
шёлковое покрывало. И вот они бродят в холодной ночи, обнявшись,
прижавшись друг к другу, закутавшись в шёлковую штору.
Их сердца и тела согревает
осенняя ночь.

Так они шли всю ночь, верккан и машина, не останавливаясь.
остановились, чтобы оглянуться, сойти с горной тропы, но вместо этого
неуклонно и уверенно стремились к своей цели. Утреннее солнце под бледным
на рассвете они взобрались на последний куммунриннетря, с вершины которого
открывался вид на Шо Кон Ша.




XXII.


Прохладное солнце медленно поднималось в восточном небе над раскинувшимся перед ними
пляжем, и это было восхитительное зрелище. Одинокая вершина холма и прилегающая к ней
равнина, на которой возвышается старый храм Токива,
величественно возвышающийся над равниной.

Роскошь была утрачена, но красота осталась.
От стены к стене тянулись следы огня и запустения. Несмотря на то, что это было
чрезвычайно опасно, это всё равно было очень
впечатляюще и торжественно, больше, чем любой другой Тоджин-сан, который
видел знаменитое здание.

Они подошли к нему по набережной вдоль коридора, который
бесчисленными каменными ступенями спускался в траву и вьющиеся растения,
покрывавшие камни.

Пагода была семиэтажной, и её крыша в каждом ярусе
колебалась, даже старые колокольчики на ветру.

 Голуби стаями летали над крышами и карнизами, а также падали в большую
закон был против них, как туча. Он подбежал к ним, раскинул
руки, закричал и замахал руками. Он развёл их
длинные одежды, выкопал две или три горсти риса, который приберёг, и
рассыпал его по земле. Голуби клевали его руки,
ища корм, порхая с плеча на плечо и кружась в воздухе.
 Внезапно он отогнал их, размахивая
руками и показывая, чтобы они летели обратно.

Он потащил Тоджин-сан с собой в храм, осторожно толкая руками
ржавчину на двери.

Их комнаты величественно выглядят немного жутковато
эффект. Все остальные драгоценности и сокровища были разграблены,
не только каменное изображение бога, которое я исследовал,
стояло на своём.

 Алтарь был разрушен; не было ни пылающего света, ни факелов,
которые освещали бы бога славы; сильный запах песка, а также
сосен и можжевельника наполнял воздух.

Главный алтарь стола, уставившийся на невежественного старого доброго Бунзура
с опухшими веками, в неестественной позе, опираясь на бёдра. Перед ним была дыра, в которую вы перед миром провалились
тысячи написанных на бумаге молитв. Теперь там была пустая дыра,
похожая на вытянутое, печальное лицо Бога.

Это движение было тихим вокруг, касалось рукой его колен
а также ласкало нежно и любовно. Ясно видели, что он
Я был их богами; ибо даже. Он родился среди них и чувствовал себя
он был той же молчаливой семьей, которая сопровождала его в горах
изгнанник, и брошенный на произвол судьбы.

Он тоже подставил свои щёки под странные и серьёзные на вид изображения,
которые стояли рядом с тремя богами поменьше. Тоджин-сан
Внимание переключилось на эту группу. Она есть во всех буддийских
храмах. Это был Эма, правитель ада, три
палача-помощника в компании, один из которых держит меч, второй
— перо, а третий — жезл.

 После приветствия все боги внезапно упали на колени
и низко поклонились. Он был в маленькой комнате, которую не было видно
на изображении бога.

Тоджин-сан стоял рядом, и я задалась вопросом, почему девушка выбрала именно это место для поклонения.
Это была какая-то стена с напечатанным изображением. Это была выцветшая цветная фигурка, по-видимому.
Много лет назад, когда изображение почти стёрлось, углы
испортились больше всего.

К Тоджин-сан пришло странное чувство, чувство, которое знает только она,
в следующий раз заметившая многих богов страны, одного из них, её
обучили по образу и подобию бога; она приносит урожай, испачканную бумагу,
Христа!

Девушка, казалось, инстинктивно понимала его мысли, потому что он, всё ещё стоя на коленях, поднял свои сияющие глаза вверх и произнёс:

"Это мой бог-отец. Она в основном меня успокаивает, когда я волнуюсь."

"Почему только он?" — спросил Тоджин-сан.

«У моего отца, — услышала я простой ответ, — были такие же заботы, как и у меня. Поэтому в этом сердце я испытываю боль, потому что знаю,
что он слушает».




XXIII.


Тоджин-сан принял все возможные меры предосторожности в их
Я была на месте, чтобы обеспечить безопасность. Осмотрев семиэтажную пагоду
от и до, она нашла старое оружие — винтовку и меч, которые, вероятно, когда-то принадлежали её отцу. Они, конечно, были не в порядке, но лучше так, чем без рук, подумал он.

Когда это было похоже на тайный ход, который вела пагода к задней стене
не мог не заметить, что он решил поставить скобки p;;k;yt;v;n
спереди. Сверхъестественным усилием он перетащил несколько каменных
изображений богов в коридор впереди, чтобы они полностью исключали доступ
с этой стороны. Лицо бога было воротами. Он уже заранее
представлял, как в храме останутся несметные мерзости,
когда эти порталы murrettuaan должны будут встретиться лицом к лицу с таким
великим духом-хранителем.

Никто не сказал мне об этом, когда я переступил порог храма в тот ужасный день, когда племя дан, мужчины
ослепленный яростью, он в гневе убил своих родителей.

Он всегда считал, что находится на верхней палубе, и до тех пор, пока никто не увидел его родителей, он
считал, что находится на верхней палубе.

В тот день он впервые смертельно ранил себя,
находясь на верхней палубе; но там он даже закрыл уши руками,
услышав крики отца и матери, и убийцы дико,
по-звериному радовались моему крику.

Внезапно он ощутил странный покой и безмятежность. Серьезно и
без страха он спустился на семь этажей, открыл большие двери и
вошёл в храм. Только Фукуин впервые увидел её;
как видение, он стоял на большом алтаре Шаки, на котором он был одним из
гипоадических жрецов, когда мимо пролетела дверь.

 Его волосы блестели ярче, чем шёлк на алтаре;
цвет его глаз и кожи не видел ни один из жрецов Фукуина. Он
стоял в этих удивительных перчатках, похожих на косот, которые, вероятно,
прислал сам Будда. Люди стояли, окаменев,
уставившись на существо, которое так чудесным образом появилось у ног
бога. Затем они внезапно испытали суеверный страх
Вальтамина, крича от ужаса, бросилась сломя голову из храма
через дверь и оставила его одного — с телами!

Когда Тоджин-сан огляделся в большой комнате, он
мог себе представить всю трагичность произошедших событий. И он понял,
что девушка была настроена враждебно по отношению ко всему миру,
против которого она боролась, почему он был измучен и терзаем. Даже
сейчас, когда он рассказывал своей семье о том, что случилось в той истории, лицо девушки
бледнело, а голос звучал резко.

"Итак, теперь ты знаешь причину, — сказал он, — почему я говорю
о женщине-лисе." Возможно, это правда. Я думаю, что могу быть волшебником!"

"Ты не такой", - ответил Тодзин-сан, "пусть они говорят что угодно".

Девушка молчала, как будто серьезно о чем-то задумалась. Внезапно он
вздохнул: "Я не люблю местных жителей. Лучше не подходить
близко. Пусть настанет время бед, а иногда — и смерти для тех,
кто будет искать меня. Кукуи, конечно, уже говорят о тебе
он — Гихен мацуяман из?"

"Да, но я не верю в подобные вещи".

"Это была правдивая история", - ответил таманец голосом весинеллы.
"Он пришел, как гром среди ясного неба, без всякой надежды на то, что мечта станет явью.
Когда я вышла за дверь, он уже ждал меня. Он произнёс
моё имя мягко и нежно, совсем как ты, Тоджин-сан. Никто
раньше не говорил со мной так. Никто! Они просто
кричали, обзывались и бросали камни. Но
он, он говорил благородно, как ты.

"Сначала моё сердце замерло, потому что я испугалась. Я помню своего отца и
свою мать, и я думал, что он пришёл, чтобы убить и меня тоже. Потом он снова
тихо и нежно произнёс моё имя, и я подумал в глубине души, что
бог пришёл навестить меня. А потом — потом — настоящее
Я её бог, священный танец. Но когда я закончил, я почувствовал,
что совершил ошибку, — я почувствовал, что он не бог, а Фукуин
человек!»

 «Тогда моё сердце захохотало, и ноги понесли меня к ведьме в
горы. Я остановился на минуту, хотя и слышал её
голос, потому что мне снова стало страшно. Не знаю, почему я боялся и
колебался».

Голос оборвался. Он робко подкрался к Тодзин-сан и коснулся ее.
положив руку на него.

"Слепой увидит тысячи внутренних глаз, но я злой, да! — они
не видят две вкладки на многих. Как я мог предвидеть,
что это несчастье, что он смотрел перед собой?"

Он покраснел и закрыл лицо рукой.

"Много-много дней я стоял на краю ущелья, ожидая его —
ожидая только, Тоджин-сан, что он в какой-то момент вернётся
из глубокой пропасти."

"Давайте подумаем об этом ещё, — сказал Тоджин-сан. — Вы были
совершенно не виноваты в его несчастном случае."

— Иногда я думаю, — печально продолжила девушка, — что kentiesp;
Fukuin — это мои правильные отношения. Я думаю, что я на самом деле
женщина-лиса. Просто подумайте о том, что я многого добилась
Беда и смерть тем, кого я видел. И
ты тоже, Тоджин-сан, причиняешь боль!

 «Ты не… нет, нет».

 «Я не знаю, как и когда я впервые услышал о твоём приходе. Они не
говорят о Фукуисса ни о чём другом, и я всегда слушаю,
даже если они меня не видят. Какое-то смутное предчувствие подсказывало мне,
что ты изменишь всю мою жизнь. Поэтому я искренне надеюсь, что
я ждал всю зиму, когда она наступит."

Счастливая, озорная улыбка играла на губах девушки.

"Вы знаете, — продолжил он, — что доход за тот день, когда я
добро пожаловать, гости, добро пожаловать. Меня не было в доме, но
Я стоял снаружи, на снегу. Я не мог разговаривать с вами, как с теми другими,
и мне не удалось прикоснуться к почтенным рукам. Несмотря на это, ты был
Тоджин—сан - как мой отец. О, как я был счастлив — как на взводе -
Я был! Хотя мои руки, мои ноги, мой нос и, дамы, мои уши были
замерзшими, я стоял там и ждал. После того, как все гости ушли, настала моя очередь выкрикнуть
твое имя! То-о-о-джин-сан!"

 Ее дрожь пронзила меня.

"Но подумай об этом, если я причиню тебе смерть!"

— Это не страх, — серьёзно ответил Тоджин-сан, — и, скажем,
я тоже достаточно силён, чтобы противостоять любой
опасности рядом с тобой!

«О, мои мысли унеслись в прошлое! И снова я слышу голос своего отца...
моя мама плакала! Прикоснись к их драгоценным телам. Расположи их
Шо Кон Шань в этой чёрной ночи в моих маленьких руках, я один, и
Я уложила их в постель — в его могилу! Тоджин-сан! О!

 Она спрятала лицо на груди Тоджин-сан.

 «Почему они не делают того же для тебя?» — воскликнула она.

 «Что касается меня, то я не боюсь», — ответил Тоджин-сан.

— Ты можешь развестись со мной, — сказал Таман. — Возвращайся на ту горную дорогу,
что ведёт вглубь. Никто не скажет тебе грубых слов, которых ты так
боишься. Со мной у тебя будут неприятности, тебя даже могут
убить!

 — Без тебя, — сказал Тоджин-сан, — будет ещё больше
неприятностей, глубокая боль, мучительная пустота, которую я больше
не смогу заполнить. Здесь, наедине с тобой,
вдали от всего мира, с твоей маленькой рукой в моей, с твоими глазами
и губами, я могу выдержать угрозы смертью, быть довольным,
счастливее, чем я когда-либо мог себе представить."

«Ты говоришь такие прекрасные слова. Но если боги —"

поднимите руки и закройте умоляющие глаза.

"Ваттенберг был иташиката коре тас" (небесные кары — ничто по сравнению со
спасением), — тихо прошептал он.




XXIV.


Стук в ворота храма был негромким и не пугающим, но требовательным и неумолимым. Тоджин-сан подвёл к ним женщину-лисицу.
Они поднялись по лестнице на седьмой этаж башни.

Однажды он уже отправлял их туда таким же образом. Тогда
она пошла добровольно и быстро. Теперь он не двигался.
шагнул вперёд, но твёрдо повернулся к Тоджин-сану. Его
губы изогнулись в улыбке, в которой сверкали звёзды. Спокойно и с достоинством он
положил руки на бёдра.

 Тоджин-сан задержал их на мгновение и посмотрел на девушку,
которая была ему небезразлична. Я всё ещё слышал треск, но, несмотря на это,
его разум был спокоен.

 Он смотрел на неё прекрасными, сияющими глазами и забывал обо всём остальном. Он не
услышал ;;nn;hdyst;, что было нарушением правил, вызванным страстью к извержению.
Он протянул руки и обнял его.  Впервые она поцеловала его.
страстно, жадно ищу губы девушки и прижимаюсь к ним.
горячий поцелуй, забыть который не должна ни одна иджасса в жизни.
Они ничего не видели, ничего не слышали, знали только, что это
страстный клинч соединил их сердца воедино.

Эту любовную атмосферу я нарушил наконец тихим голосом, который почти
шепотом я услышал за воротами снаружи. Они расходятся, держась за руки.
еще по одной из них.

"Сенсей! Сэнсэй! Сэнсэй!"

Это был голос ученика Дзюнзо.

Радость, охватившая Тодзин-сан, заставила его броситься к двери, крутясь на гигантской силе
бог в стороне. В конце концов, дорога к воротам была открыта, и створки ворот
резко распахнулись.

Стоя снаружи, беспокойный, бледный, он
переживал за свою судьбу, за своё бедственное положение, за своего верного ученика, за Джунзо, Хиго и нуну.
Илохуудоин и слёзы, потому что они поспешили к нему, и он обнял
юного Вальтаамина, которого любил. Хиго держался
второй, Джунзо второй рукой, а Нуну припарковался позади, пытаясь
осмотреть рану, которую даймион илливиркамиен нанес ему в шею. Рана уже зажила, так как женщина-лиса была отличным хаавури.

Шаг за шагом, тихо и неуверенно приближаясь к ним, бледным,
с широко раскрытыми глазами и дрожащими от волнения руками,
чтобы снять напряжение, до тех пор, пока они не обняли друг друга,
и не прижались губами к её губам, которые были такими горячими. Он остановился и в изумлении прижал руки к моей голове.
Студенческий союз Римусии наполнился звуками и весёлыми голосами. Они сказали,
что друзья Тодзин-сан прибыли в Фукуи, сказали эхизен,
что принц печати, его ахдистаджиа, его лицо, штраф и
те призы, которые получат самые ярые защитники.

— Мы, — с мальчишеской гордостью добавил Хиго, — мы получаем свой приз,
потому что мы были избраны в качестве уважаемых духов-хранителей Бе-коку-дзин
(что-то вроде Америки), и Фукуи приехала сюда, чтобы позаботиться о несчастной
девушке и улучшить её, а также забрать его, если благородный
Тодзин-сан захочет, с собой в столицу.

 — Бедная девушка? — медленно повторил Тодзин-сан. — Кого ты имеешь в виду?

Молодой человек растерянно посмотрел на учителя.

Женщина-лиса, конечно! Кто же ещё? Он несчастен, и
сердце жителей Фукуина растаяло, как и его
Весной снег тает на горных вершинах. Тодзин-сан сам стал его
изменением, его чудом, потому что он показал, что
суеверия, иррациональность и неестественность, которые в основном
невежественные, предвзятые и кийхкоисатские массы
веками сдерживали гнев, были устранены.

 Теперь самоуверенность была подкреплена тем фактом, что несправедливость была
исправлена, и Фукуи последовал его совету. Тоджин-сан
друзья, прибытие в страну также повлияло на ход времени;
и теперь они хотят, чтобы все кающиеся, по возможности, загладили свои
прегрешения. Бе-коку-дзин предлагает, чтобы девушку забрали
из Фукуина.

 Печальная история женщины-лисы вызвала глубокие
эмоции у его отца, Датча, и Токио, ожидающих его прибытия. Но Тоджин-сан должен решить сам.
В Фукуисса настроение было просто идеальным, не было ничего, что могло бы его испортить.


"Я тоже, — сказала Нуну, припарковавшись на улице, — я готова
увидеть женщину-лису. Мы слышали о принце и Бе-коку-джине
скажите, что довольно часто вы сравниваете свою женщину с этой
девушкой по цвету кожи, волос и глаз. Так ли это,
господин учитель?

Но Тоджин-сан молчал. Его лицо стало пепельно-серым; руки безвольно повисли. Он пристально смотрел перед собой, как будто увидел привидение.




XXV.


"Но поговорите со мной, как раньше! Прикоснись этими руками — этими
к моим губам! Погляди на меня с добротой! Моё сердце и моё тело
холодны. Будь милостив и согрей их!"

Он последовал за Тоджин-сан по наклонной лужайке, совершенно
не обращая внимания на студенческий союз, который, если бы не чудо,
следовал бы за ним постоянно.

Он не мог понять, почему он больше не может идти рядом с Тоджин-сан,
поддерживая её под руку, и для чего он должен держать её за
руку и опираться на её щёки. Три дня, которые они уже провели в пути
обратно в Фукуи, Тоджин-сан избегала его, как и
всегда.

Однажды он попытался объяснить девушке, что такое поведение холодно и
притворился, что ему всё равно.

Теперь всё изменилось, сказал он. Когда они были одни,
они были маленькими, потерянными детьми, и когда тихий дикий лес
рождал их странные мечты и образы, они бродили вслепую,
и золото мерцало в их глазах. Теперь они
проснулись. Они возвращались в город, где их
встретят другие люди, и где дорога к их дому
скоро зазеленеет. Это принесло бы только пользу; да, это так.


Этого следовало бы забыть, как и горы времени, потраченного впустую, или подумать
они, как сон, который закончился, как и она сама, были удачей
момента, как гласил прогноз. Они исчезли, как утренняя дорога.

Это было настойчиво и неизбежно. Он не хотел идти по другому
пути — он не просто хотел, чтобы они были. Нет,
даже если бы его силой разлучили с отцами.

Тогда он вернулся бы к Тоджин-сан. Разве ты не помнишь, что, произнося эти слова, ты
понимаешь, что сон никогда не закончится, если ты этого не
захочешь? Он не хотел и никогда не хотел. Терпеливо
и настойчиво он убеждал Тоджин-сан, пока это не стало
под чарами капитуляции, на грани отчаяния и слабоумия, он
попытался объяснить на их родном языке, как
по-новому, и другим отцам, и обстоятельствам, и
как сильно изменится его жизнь.

Мужественно да, поспешно и неуверенно пытался объяснить
мальчик. Несчастная девушка, как они его ещё называли, или
бедняжка, скоро обретёт зрение, пообещал добросердечный
Джунзо. Потому что я делаю небольшие операции. Западные
учёные мудрецы, по словам японского студента, находятся в своей стране
Он вылечил сотни слепых глаз. Тодзин-сан, который сам был
врачом, увидел в её глазах тонкую, незаметную плёнку,
совершенно обычную и безвредную, которую было нетрудно
удалить. Его пригласили к самому крупному, самому известному врачу,
который жил в столице. Теперь, после того как Тодзин-сан
попросил Фукуи о помощи, дело дошло до этого. Он был чудом для автора,
о котором говорили по всему миру, рассказывая о молодом человеке с сияющей
улыбкой.

Сотни друзей ждали бедную девушку в Токио, продолжал
любезно предоставлено Хиго. Они напряженно ждали ее там ... итак,
японцы больше, чем инопланетяне. Это будет отправлено им,
это Фукуи был жесток, и он должен быть в другом месте
счастливее. Постепенно, если он все это поймет,
они пообещали, что поймут.

Таман слушал терпеливо, но безразлично, как будто
не слышал и половины их речи. Он ясно осознал, что его отправят далеко-далеко,
в далёкий храм Токива и Атаго Ямаста, а также в бесконечное путешествие
за Тоджин-санистом.

Его мать учила, что жизнь буддийской монахини — это длинная
череда жертв в предыдущем воплощении за грехи и
преступления. В отчаянии она пыталась думать о том, какое преступление было совершено
в прошлой жизни, из-за которого он был сурово наказан. Размер
в этом мире у него была только одна защита, единственное утешение:
 голос и ласки Тодзин-сан, друга, который горячо
обнимал его!

Они миновали общественные горные дороги, которых всегда
старались избегать. Ночи они проводили в горном храме.
Священник, который, прочитав рекомендательное письмо, с гордостью представленное
учениками, пожелал путешественнику
доброго пути и тоже посмотрел на женщину-лисицу скорее с любопытством, чем
с враждебностью. Они, вероятно, лучше всех понимали, в каком
печальном положении находилось это маленькое существо, монахиня, которая жила среди них, хотя
и не на их территории. Однако они ухаживали за ним
и не преследовали, хотя у них было больше причин и возможностей, чем у кого-либо другого. В то время, когда это происходило, они жили
Продовольственные ресурсы, которые он присваивал в храмах Саи, эти
запасы на столе всегда были в небольшом количестве, достаточном для
поддержания жизни, как будто он намеренно брал их с собой.


Переезд в Фукуи был долгим и трудным. Лето уже прошло. Погода
была холодной; ветер и дождь вынуждали их постоянно искать
укрытие то там, то здесь. Но через несколько дней после того, как они
прибыли в последнюю горную алалакеудель, пришли в сосновый лес,
прошли по бамбуку и, неся лехдикко, по берегу реки, которая
рантамия, прошли совсем недалеко до места назначения.




XXVI.


В последний раз эхидзен, принц, вежливо и с поклонами, передал
Тодзин-сану, что его хозяин глубоко опечален.

 В комнате была большая куча ценных подарков, которые
член императорского совета из провинции эхидзен, принц,
передал гостям. Теперь он был эхидзеном, просто приехавшим
в гости, чтобы привести в порядок все свои дела и подготовиться к
тому, чтобы бывший вассал приспособился к новым условиям. Следовательно, правильное уважение и
благородный мужчина, она хочет исправить все ошибки и неприятности,
которые он сам навлек на себя, пригласив иностранца,
пока его не было.

 Тодзин-сан очень устал. Посольство за посольством
навещало его в городе. Они прибыли до
дня розы, так как кута раньше, чем японцы,
начал использовать в доме матти, тем больше его уважение.

В школу пришли представители посольства, которые попросили её остаться
на станции Фукуи, несмотря на смену режима,
потому что они обещали сделать её такой счастливой
и благоприятной, насколько это возможно. Он слушал их
речи, как будто не пытаясь ответить им
вежливо, и пытался отплатить тем же. Новый переводчик предложил свои
услуги, и через него Тодзин-сан объявил о своём намерении
рассмотреть это более подробно. Как только он понял, что ничего не может сделать,
он принял решение.

Наконец он остался один. Бе-коку-дзин, чьё имя они дали своему американскому другу, и это действительно было так, как сказал молодой японец.
знаменитый нож, доктор и старые друзья Тодзина-сана.

Он был невысоким, но очень ценным и важным на вид человеком,
с большими, ясными глазами, которые сердито сверкали, и
бесформенной бровью. В новом костюме и с тростью в руках
в английском костюме она была так же неуместна в этой обстановке,
как Тодзин-сан в большой комнате, где Гэндзи Негатои когда-то
тоже покупал самую большую мебель.

Доктор расхаживал по комнате взад-вперёд, осматривая всё
вокруг и играя с японцем, как заправский мастер.
разные подарки. Он смотрит на своего друга, которому, однако,
похоже, нечего сказать, хотя они впервые встретились
после двух долгих дней.

 Американец, врач по профессии, был посредственным,
и он был студентом, который когда-то читал очень много,
больше, чем положено по его профессии, слышите. Он читал всё подряд,
и это в некотором смысле изменило его дурные привычки, как
он сам позже начал говорить. Он был
сентиментальным, как юная девушка. Иногда он останавливает мои замки
позади, никто не мог подсчитать, сколько времени прошло;
считалось, что его случай был изучен с научной точки зрения,
но на самом деле он часто сидел с кем-нибудь у камина и читал
любовную историю или приключенческий роман, которые
обычно поглощают молодые люди.

Теперь он внезапно почувствовал, что его жизнь изменилась, стала волнующей и
настоящей, в зависимости от любовной истории и атмосферы. Не
было никаких печатных отчётов, которые бы так сильно повлияли на
отношения между женщиной-лисой и её подругой.

Маленькая бедная девочка, которая стояла в коридоре, прислонившись к
Тоджин-сан, прислушиваясь и ожидая. Эта история жизни была
трогательной и душераздирающей. Бе-коку-джин очень хорошо знал, чего
жаждет это маленькое, покинутое всеми создание; и он знал, что
Тоджин-сан не думает, что сможет это дать.

Он пришёл на фуку в основном для того, чтобы не устоять перед
историей о чарах женщины-лисы; Тодзин-сан рассказал ему об этом,
чтобы он повнимательнее посмотрел на автора. С его приходом история стала намного
интереснее, чем он думал.

Он посмотрел на своего друга большими ясными глазами и увидел в нём
много привлекательного. Взгляд его был острым и напряжённым,
свирепым и несчастным; цвет лица был неровным и землистым. У него были
революционные губы, сжатые, непреклонные, почти горькие. Но
глаза были поэтическими; они жили в крошечном сознании и мечтах.
Бе-коку-дзин изобразил, что ему всё равно и что он ровня всем вам, пододвинул
стул друзей к нам и сел в такое удобное положение, какое только мог.

"Какие у вас планы?" — внезапно спросил он. Другой не сдвинулся с места.

"Все зависит от тебя", - тихо ответил он. "Я рассчитываю на то, что ты останешься".
"ты учитель, твоя работа или нет?"

"Абсолютно".

"Что ты имеешь в виду?"

Тоджин-сан наклонился в своем кресле вперед. Его костейхинские глаза были
появились в удивительном флуоресцентном свете.

"Если у тебя все получится — значит, я останусь здесь, Фукуи".

"Или так — что ... ты имеешь в виду успех, которого я добился?"

«Так вот, что я имел в виду».

Бе-коку-дзин задумчиво скрестил пальцы.
Он намеренно избегал взглядов своих друзей, почти умоляющих о помощи. Он
закинул ноги на стол.

— Почему бы тебе всё равно не остаться? — коротко сказал он и поднял руку, прежде чем тот успел произнести хоть слово. — Твои мысли теперь сентиментальны, как лунный свет. Тебе нечего бояться, нет
— скажем, операция прошла успешно. Я не совсем согласен
— так что же ты думаешь, похоже, ты собираешься уходить.

 
 — Ты выиграл, но всё равно ничего не понимаешь, — печально сказал Тоджин-сан.«Он действительно такой, каким его
представляют люди, — почти существо из другого мира. У него вся жизнь впереди
жил воображением в чудесной атмосфере, и когда она была такой
прекрасной, доброй и чистой, то и его мнение, и окружающая обстановка тоже
были прекрасными. Я был первым, кто отнесся к нему по-человечески.
 Душевными глазами он видел во мне то, что мы не можем
себе представить. Он думает, что я — так, подумал я! —
 я прекрасное создание, без изъянов — совершенный бог!»

Он считал, что это болезненный припадок страсти, пока его друг не вскочил,
не выпрямился и не начал проделывать странные манипуляции, измеряя шагами пол,
снова останавливаясь, внезапно, перед другим.

— Я не хочу, чтобы она меня видела — никогда! В этом нет необходимости.
 Я прошу вас отвезти его вместо меня в Токио. Там моя сестра, она заберёт его в Америку. — Он впервые улыбнулся. — Так что, по крайней мере, я могу отплатить ей за её поступки. Я получил право покровительствовать ему и отказался от малейшей возможности стать принцем-покровителем, как и от других. У меня есть средства — помимо
моего дохода; и то, что у меня есть, должно принадлежать ему. Я не хочу, чтобы кто-то другой
занимался его делами, — ревниво добавил он. — Я могу дать вам
«Всё, что ему нужно, и всё, чего ему не хватает».

Бе-коку-джин с любопытством посмотрел на него. Внезапно он
взглянул Тоджин-сану в глаза:

«Почему бы нам не отправиться на операцию вдвоём?» — сказал он.

Тоджин-сан побледнел, но его голос был
серьёзным и невозмутимым:

«Я тщательно обдумал все варианты, друг мой, — я
боролся и терзал свою душу до предела. Так что решай
вопрос о трусости. А я — мужчина!»

 Другой сказал:

 «Я отказался от операции».

Тодзин-сан уставился на него, словно не веря своим ушам. Затем он
с такой силой хлопнул его по плечу, что тот пошатнулся в кресле.

"Ты собираешься бросить работу, которую я тебе поручил? Ты
сказал мне, что приехал в Фукуи?"

"Как я и сказал, — ответил тот, пытаясь высвободить руку, — ты преувеличиваешь своё влияние на него. Но
пусть будет так, как ты говоришь — ты мужчина!

Он яростно вскочил.

- Так ты сделаешь операцию? - хрипло спросил Тодзин-сан.

"Я верю", - ответил другой эреасти. "Я думаю, что мне нужно это сделать".

Он с минуту смотрел на своего друга, и теперь в его голосе впервые зазвучали
эмоции, когда он продолжил:

 «Между нами, да, есть сделка. И, кроме того, у меня есть сила,
которая гарантирует, что ты нравишься девушке так же сильно, независимо от того, слеп
ты или нет!»

 «Дело не только в физической форме, которую ты мне изменил», — сказал он.
Тоджин-сан спокойно сказал: «Но это тоже значит, что я достаточно
мудр, чтобы быть его отцом. У меня больше нет той безрассудной смелости,
которая была у молодого человека, чтобы воспользоваться всеми возможностями
и неудобствами, несмотря на мои возражения. «Старый книжный червь в тебе».
это уже было сказано в Америке."

"Детские стишки!" — проворчал отель на секунду. — "Дай мне что-нибудь покрепче,
старый мешок с костями" — было прозвищем. Что бы ты ни решил, я полагаю, мы оба уже
в преклонном возрасте. Но от четырёх до десяти лет — это всё ещё
лучшие годы молодости. Я никогда в жизни не чувствовал себя
моложе", — сказал он, отдышавшись.

— Но он всё ещё ребёнок, — мягко сказал Тоджин-сан, — ребёнок
и телом, и душой!

 — Если бы вы могли смотреть на него так же, — ответил тот с убедительной
убеждённостью, — как я смотрел на него вчера, вам бы следовало поговорить с ним.
иначе. Ребёнок! воистину, он страдает, рыдает, морщится, сопливые молодые
женщины! Открой ему дверь, чтобы он подумал, что я, по крайней мере,
столь же твёрд, как моё сердце!»




XXVII.


"_Тама!_" Тоджин-сан наконец открыл дверь. Девушка не поднялась,
сказав, что не встанет, но, тихо всхлипывая, подползла на коленях к
его ногам и прислонилась головой к колену Тоджин-сан.

Он склонился над девушкой, её руки дрожали, лицо было бледным.
Он осторожно поднял Таман за ноги и оставил в том же положении.

— Стой здесь, — сказал он, — пока я не закончу.  Тебе нужно
точно так же, как и Бе-коку-дзин. Он сказал тебе, чтобы ты не
помогал ей. Если я сейчас сообщу тебе, что всё
произошло по моей воле, по моему желанию, то ты уйдёшь
с ним, да?"

 Он протянул руку к бывшему слепому, и да, она
коснулась бы Тоджин-саниина, если бы тот бесшумно
не шагнул вперёд. Девушка безнадежно вздохнула, вздохнула и всхлипнула,
как наказанный ребенок. Увидев его, она пришла к Тоджин-сан
с твердым намерением. Таким образом, она не получила
продолжить; невозможно было, чтобы девочка могла остановиться и душа
Глаза слепы. Это нужно знать правду.

"Быть-Коку-Дзин хочет помочь вам, Тама. Вскоре вы получите свое видение, и тогда
все моменты, которые вы только что привели, представятся в другом свете.
То, что нюкихеткена вам нравится как красивое, также может отразиться в ваших глазах
во втором классе. Например, — серьёзно продолжил он, — я думаю, что ты сейчас
не такая, какой я тебя вижу на самом деле. У меня ужасное лицо.
 Они обманывают тебя, как и всех остальных женщин!

Последовало короткое молчание. Эти большие и тёмные глаза впились
в лицо мужчины, как будто обладали здоровой силой зрения.

"Даже если бы всё остальное оставалось в темноте перед моими глазами, я знаю твоё лицо — всегда в моём сердце!" — сказал он.

"О, конечно, видеть тебя, — ответил Тоджин-сан с грустью.

«Тоджин-сан, скажи, весь мир предстал бы перед моими глазами, чтобы ты
только там почувствовал! Я бы последовал за тобой — так — всегда по миру
до самых краёв земли — если бы ты только позволил».

 Тоджин-сан подошёл к нему, и я вырос, рукоилевин в
Он шагнул к девушке, но так же быстро отступил от Тоджин-сан,
сделал ещё один шаг вперёд и через мгновение в отчаянии повернулся к двери. Это
Я услышал, как открылась дверь, почувствовал лицом прохладный воздух, а затем
она закрылась, и шаги удалились по садовой дорожке.

Он стоял неподвижно, прислушиваясь к последним удаляющимся шагам.
Затем он бросился вперёд, вытянув руку перед собой, и подошёл
Тодзин-сан сел в кресло у камина. Там он упал на колени, прижал голову
к подлокотнику и горько зарыдал. Этот Бе-коку-джин
Я застал его спящим, впервые за много дней,
уставшим, но, наконец, со странным спокойным выражением на лице.




XXVIII.


Fukuin от общего числа жителей города высыпали на улицы.  Лаверрелен,
тойт и туупатэн чувствовали друг друга в каждом, проникающем внутрь.  Дети
сидели на плечах у родителей, а малыши карабкались по крышам, столбам и деревьям, чтобы лучше видеть игру.

Мститель мог бы держать проходы открытыми,
чтобы люди могли пройти. Однако неорганизованность и беспорядок не
случилось так, что я не заметил её предвзятой враждебности.
Маткуин медленно идёт по улице. Внушающее благоговение
молчание — молчание, в котором было больше сожаления, чем
преданности, чем простого любопытства, — там, в толпе.

Бамбуковые занавески на повозках были раздвинуты, так что Тодзин-сан
в соответствии с правилами, жители Фукуина могли своими глазами увидеть
женщину-лису и решить, что это за существо.
Они были полны решимости и преследовали эту юную жизнь.

Бе-коку-дзин, что было чудом, открыл глаза, сидя рядом с ним.
сидел, лицо белое как снег, глаза огромные и с тревогой смотрят
по сторонам, сомневаясь и беспокойно пытаясь получить
страховку на весь смысл события. Золотистые волосы были
покрытый велькяхтелевой серой кисеей, которая струится облаком вокруг него
; мелкие кудряшки резвятся под углом и красиво оттеняют
бледные щеки.

Низкий на ногах у нее сидел, любуясь и верный
просмотр Obun, который Tojin-Сан-приобрел эту камеру в качестве слуги.

Машины были полны цветов, с многочисленными друзьями были
посланные, и прекрасные белые руки волшебницы, и любовные стихи,
и прекрасные воспоминания о письмах, сердечных и пылких,
молодые люди, составленные студенческим союзом, с эмоциями и воображением,
были удивительной историей жизни девушки и чудесным очарованием силы
света, пылающего.

Не говоря ни слова, он не ответил на спокойное приветствие Бе-коку-дзина.
Лаусейхин и Обун плакали от радости, что
такой триумф города был достигнут благодаря
такой благоприятной возможности.

 Стало темно, воздух остыл.  Это было время «холодной росы», когда
Сентябрьская красота последних остатков оцепеневшего и потерявшего
очарование.

Когда маткуэ добрался до окраин города, его начали провожать
постепенно, один за другим, разделились, и когда он добрался до
шоссе, которое на протяжении долгого пути было пунктом назначения транспорта,
то разница между последним набором.

Не только Бе-коку-дзин и служанка Обун, но и
три выпускника средней школы, которые с гордостью приняли
службу телохранителей. Десятки носильщиков и слуг тоже
следовали за ними. Путешествие не прекращалось до захода солнца.
лучи были абсолютно потеряны на небесной палубе. Затем бегуны
присели отдохнуть. Бе-коку-джин коснулся земли, а затем долго
шёл, заложив руки за спину и склонив голову, преследуемый не только мыслями
о власти. Студент отошёл в сторону от вас,
наблюдал за перешёптыванием знаменитых врачей и бросал взгляды
на колдунью, которую до сих пор никто не мог наблюдать без эмоций
и сострадания.

Он сидел в кресле, погрузившись в раздумья. Занавеска отодвинулась,
и волосы свободно развевались в лунном свете. Обун называет его
спать, и когда он не получил ответа, задернул ее
шторы и организовал сворачивание автомобиля. Он укрыл женщину-лису
как маленького ребенка укрывает одеялом, а ветайси потом и себя укрывает
внизу погрузился в такой глубокий сон, что просыпаешься всю ночь, даже если
их автомобиль сильно дергался и подпрыгивал на неровностях
дороги. Ночь, несмотря на постоянную суету в Токио.




XXIX.


В своём кабинете Мацухайрасса Тодзин-сан сидел в одиночестве. Вечерняя трапеза была
отправлена обратно в целости и сохранности; бочка была нераспитой, а хибати,
а на соседнем столике лежали американские газеты,
не раскрытые, без листовок. Он смотрит на что-то в своей руке,
на предмет. Это была не рука, а что-то большее, изношенное, рваное и
грязное — маленькие соломенные сандалии! Другое воспоминание ускользало от взгляда,
она не была колдуньей. Это было потеряно, как и внешняя
часть его жизни, как туман, исчезающий в облаках.

 Как ты думаешь, о чём думала девушка, она думала про себя — теперь, когда он
знает! Только один раз они увидели друг друга в операционной
после. Девушка прокралась в его палату, как призрак; там никого не было
Не было сказано ни слова, он лишь смотрел на неё большими, полными грёз глазами. Так же бесшумно, как и пришёл, он снова ушёл.
Тихо, послушно он оставил Бе-коку-дзин в покое.
Так хотел Тодзин-сан, так он попросил её сделать. И всё же
сила, разрывающая на части, пожирает его самого!

Он закрыл глаза и позволил остаткам
душевного удовлетворения уплыть вместе с мыслями и воспоминаниями
в открытое море, где он снова увидел его, прижал
к своей груди, вдохнул лесной аромат и
услышьте звук пронзительного крика.

Снаружи свистит ветер, шурша листьями в саду, капли дождя
тяжело падают на наружные стены и навевают меланхолию,
прислонившись к краю крыши. Как одиноко и тоскливо в это
феодальное время!

Снова приближалась зима. Скоро они будут белыми, как ледниковые покровы
Мацухайран, особняк; рождённый в тишине, в мрачной тишине
невыносимых, этих заснеженных гор, в храме стран.

Но жители Фукуина каждый день приходили к ней с расспросами,
Он должен был работать над вопросами и предполагал, что он направит взгляд
на главную дорогу, по которой они должны были прийти, потому что
«Новая японская лихорадка» охватила всю страну, и болезнь распространялась
и на Фуку. Они должны были прославить Тодзин-сан,
принести ему славу и богатство, потому что люди, возрождавшие страну, были
его учителями, пророками и лидерами! Итак, перед ним была
карьера, на которую у меня никогда не было бы шансов,
в которой женщина-лиса теперь исчезла. Только это и было
Бе-коку-дзин сказал, что для него это будет означать комфорт и душевное спокойствие.

Он встал, повинуясь капризам непредсказуемой женщины, и оперся о стол. Кто-то постучал в дверь. Он горько улыбнулся.

Твоё воображение больше не могло её обманывать! Колдунья была уже довольно далеко, в Фукуине, как теперь называлось syd;ny;, и
колонна должна была без промедления отправиться по большой дороге, которая вела
прямо в столицу.

Но стук раздался снова, тихо и осторожно, как будто маленькая
птичка, боящаяся влажной ночи, хлопала крыльями о стену.

Тодзин-сан услышал, как тихо открылась дверь, но не пошевелился.

Дверь открывается, и появляется чувствительная волшебница, очаровывающая своими стеклянными глазами. Его
великолепное, живое лицо наконец-то обрело спокойное и
умиротворённое выражение, которое говорит о том, что проблемы закончились.

Маткакаапу сливает воду, и капли дождя блестят на волосах и
глазах на углу.

Тодзин-сан потерял дар речи, не мог ни назвать её, ни
произнести ни слова. Он просто смотрел на тебя в изумлении и гипнотизировал.
Однажды в лесу, когда он проснулся, таджуунса почувствовал, что рядом с ним
находится девушка, и увидел её выразительное лицо.

Она ответила на его безмолвный вопрос, который не нуждался в словах:


«Так — во — мне — То — дзин-сан!»

Он протянул руку с такой необъяснимой нежностью, как
сокеанакин, и на его губах появилась дрожащая от счастья улыбка.

«Так благородно во влажной темноте — я проделал долгий путь, чтобы вернуться к тебе, дорогой Тоджин-сан!»

Голос Тодзина-сана дрожал так, что он сам это почувствовал.

"Ты, конечно же, —"

"— эти мои глаза закрыты, — ответил Тот, — мог бы ты — весь
мир по ту сторону — ничто не остановит, Тодзин-сан!"

"Зачем ты пришел?" спросил он пьяного киихкойсана, голосом без аккордов.

Эта протянутая рука привела руко левина внутрь.

"Возьми меня обратно в свои объятия! Прикоснись ко мне своими губами! Я скажу тебе — тогда!"

Сопротивление Тодзин-сана исчезло, и он больше не хотел сдерживать себя
себя. Это привлекло его таким пыйтавасти и очаровательно привлекательным.
Он заключил девушку в страстные объятия.

Он почувствовал, как маленькие пальчики колдуньи, как и прежде,
прокрались к его лицу, ощупали его, нашли губы, которые
прижались к его губам, и это было ещё одно сладкое прикосновение.