ШХ Трактат о пчеловодстве - 2

- Всё правильно, - сказал между тем Сэмплиер. - И - смотрите - когда он снова пошёл,  его шаг уже совсем другой. Рыхлая меловая почва не слишком хорошо сохранила след, но всё равно даже и Ланс видел , что след стал глубже, особенно в своей передней части, и его повело петлями.
-  Он словно бы бежит, -  сказал Уотсон.- Но его шатает, как пьяного..А вот здесь, смотрите, он упал !
Ланс увидел отпечатки ладоней и полукружия, оставленные, по-видимому, коленями Бенатропа.
-  Снова встал, опираясь на руки, - продолжал взволнованно говорить "Котелок " -Уотсон. -  И - что? Опять побежал? Как опасно близко к обрыву!
- Вот и сорвался в конце концов, - заключил Сэмплиер -. Но умер он не от удара о землю.
- Ну, и не от укуса двух-трёх пчёл,  - фыркнул Ланс.
- Семи, - поправил Сэмплиер, а Уотсон сказал:
- В медицине известны случаи так называемый идиосинкразии - в частности, к укусам пчёл - когда самая безобидная порция яда вызывает отёк гортани и смерть от удушья. Нужно вскрытие.
-  А, бросьте! - отмахнулся Ланс. -  Доктор сейчас в отъезде, в пределах доступности только студент-медик - двоюродный брат графини Мейнус. Кто будет проводить вскрытие? Придётся вести тело в город, а пока мы его довезём, да пока тамошние прозекторы раскачаются...
-  Зачем в город? - искренне удивился Уотсон. - Я сам проведу вскрытие.
- Вы?
- Я.  Я -  дипломированный врач и имею полное право.
Ланс задумался. Несмотря на уверение Уотсона, ему показалось, что такое вскрытие будет не совсем законно, но он всё-таки решился, однако, пока он решался, Уотсон и Сэмплиер успели вернуться к началу следа,  и когда Ланс приблизился, он услышал только окончание фразы:
-... не из высшего света.
- В отношении Бенатропа ничему не удивлюсь, - ответил на эту реплику Сэмплиера Уотсон.-  Но к общественному мнению он всегда прислушивался.
- Вы не знаете его так, как знаю я, - возразил Сэмплер. -  Но пойдёмте по женскому следу. Его не очень хорошо видно, однако, может быть, он и выведет нас на прямую дорогу.
Они двинулись, глядя вниз, и Ланс снова почувствовал себя эдаким пажом-шлейфоносцем .
- Да, никакого экипажа , - ещё раз подтвердил Сэмплиер.-  Она ушла отсюда пешком, но не сразу - стояла несколько минут вот здесь, под деревом, одна, ела по-прежнему вишни  и несколько штук просыпала - должно быть, от волнения, потому что, исходя из расчёта времени, смерть Бенатропа она видела.
- Видела? -ахнул Ланс.
Ему не ответили. Старики шли дальше, как пара охотничьих собак, изредка издавая какой-нибудь неопределённый возглас и тыча в землю пальцем. Они добрались так до твёрдой тропинки, где следы исчезали совершенно.
- Всё, - сказал Сэмплиер, распрямляя сутулую спину. -  Дальше уж не разглядеть. Вы, сержант, знаете эти места?
- Нет, я здесь прежде не бывал.
-  Вот как?  А по выговору словно бы местный...
-  Я из Хэмфила, это в ста милях отсюда. Моя мать нуждается в постороннем уходе, и я не могу оставлять её надолго. Это место - ближайшее, куда я смог добиться назначения, но и то я не вполне доволен и беспокоюсь за нее.
Уотсон сочувственно поохал. Деловитый Сэмплиер лишь кивнул.
- Где можно будет вскрыть тело?-  спросил он. - При полицейском участке найдётся какой-нибудь топчан?
- А  у вас есть инструменты? - повернулся Ланс к Уотсону.
- То есть...  это у вас должны быть инструменты! -  покраснел и  смешался гость Сэмплиера. Сэмплиер фыркнул:
- Вам здесь не Скотланд-Ярд, Уотсон. Будет удачей, если топчан-то найдётся.  Командуйте, сержант. Я вам найду нож для вскрытия.
Тело Бенатропа погрузили на повозку. Не нашлось, чем прикрыть лицо, и Ланс, перехватив очередной насмешливый взгляд Сэмплиера, налился краской и грубо наорал на веснушчатого констебля. После этого труп накрыли полицейским мундиром.
- Погоняй живее, - велел Ланс. -  Чтобы никто не успел пальцем показать.
Повозка сорвалась с места. Труп подпрыгивал на ухабах и, казалось, вот-вот вовсе свалится . Ланс, стоя, придерживался за плечо возницы и размышлял, как это он, сержант полиции с честолюбивыми амбициями и вполне уверенный в себе, так просто попал под влияние двух "мамонтов", явно решивших поразвлечься на досуге игрой в "сыщики-разбойники".
Через посёлок пронеслись единым духом, и во двор полицейского участка лошадь влетела взмыленная.
Тело перенесли в пустую комнату с топчаном, использующуюся для содержания пьяных буянов -  преступников страшнее в этих местах не попадалось .
- Топчан запачкается кровью, -  сказал констебль.- Наши заключённые после будут бояться спать на нём.
- Ничего. Им не повредит хоть чего-нибудь бояться, - буркнул Ланс.
У входа между тем возник какой-то шум. Ланс прислушался. Голос Сэмплиера, который не спутаешь ни с каким другим, раздражённо отвечал что-то полицейскому, дежурившему у входа. Доносились только отдельные слова:
- Молоко на губах.... да когда я был в вашем возрасте.... Скотланд-Ярд...  каждый кланялся... и не так как нынешние, а  прилично ...
Тоном пониже успокаивающе что-то гудел Уотсон.
Ланс решил, что пришло время вмешаться.
- Что тут происходит? -  начальственно осведомился он, выходя на крыльцо.
Полицейский вытянулся перед непосредственным начальством,  а Сэмплиер, красный и пятнистый от возмущения, развёл руками:
- Представьте себе, этот тип нас не пускает.
- И правильно делает, -  одобрил Ланс. -  Вы для него посторонние, и он исполняет инструкции.
-  То есть как "правильно"? - взвился Сэмплиер. - То есть… конечно, правильно, но это вы делаете неправильно. Почему не распорядились пропустить нас?  Я что, на улице ждать должен?
- Холмс,  Холмс, - попытался урезонить его приятель. -  Сейчас не девяностый год!
Сэмплиер обернулся к нему и беззащитно замигал глазами.
-  Да, верно-  пробормотал он, остывая. - Я и забыл ... Ну, хоть теперь-то, сержант, скажите вы ему,что мы можем пройти. .А то как же мы вскроем труп, если останемся от него через кирпичную стену?
- Ну, о чём разговор, - с лёгким превосходством усмехнулся Ланс.-  Конечно, вы пройдёте.
Он сделал знак полицейскому, и тот, похоже, рад был пропустить вовнутрь скандального мистера, пока не услышал в свой адрес ничего большего, чем успел услышать.
- Ну, дорогой Уотсон, -  кивая на топчан с трупом, спросил Сэмплиер. -  Вам это подходит?
-  Света маловато, - озабочено проговорил его приятель. – Глаза у меня уже не те, что прежде… Ну, да уж как-нибудь...
Он раскрыл саквояж,  который принёс с собой, и вытащил оттуда клеёнчатый фартук, перчатки,  закрытую банку и ещё какие-то инструменты, назначения которых Ланс и не знал.
- Вы не боитесь крови, сержант? - заботливо спросил он, глядя ясными глазами. Ланс посмотрел подозрительно, но придраться было не к чему – непохоже было, что добродушный «мамонт» издевается.
-  Не боюсь, - буркнул он.
Уотсон нацепил фартук и засучил рукава. В его руках оказался тонкий длинный нож. Быстрым профессиональным движением он провёл по восковому телу длинную черту, сразу раскрывшуюся красным, словно арбуз. Сэмплиер при этом, не мешая ему, осматривал кожу мертвеца.
- Не все укусы выглядят одинаково, - наконец, проговорил он, снова нацеливаясь своей архаичной лупой. - Вот здесь, на запястье, поглядите: прямо-таки голиаф среди пчёл. Не думал,  что у меня на пчельнике попадаются такие монстры.
Уотсон посмотрел. Посмотрел и Ланс: ничего особенного, укус,  как укус -  разве что малость крупноват, да вокруг припухло больше, чем в других местах.
А Уотсон покивал и вдруг чиркнул своим разбойничьим ножом  прямо по укусу, и снова кожа разошлась красной щелью.
Ага,  обрадовался Сэмплиер - Вот видите! Так оно и есть!
- Да что вы там такого видите? - не выдержал Ланс .
- А то, что у нашей пчёлки жало - четверть дюйма, -  заявил Сэмплиер, с сухим свистящим звуком потирая узкие ладони.
-Четверть дюйма? - переспросил Ланс, пытаясь представить себе такую пчелу. Но более добрый, чем его компаньон, Уотсон разъяснил подробнее:
-  Таких не бывает, сержант. Это не укус, это укол.
- Какой укол?
- Иглой. Вероятнее всего, ядовитый. Причина, так сказать, летального исхода.
- Убийство? Но позвольте, как же это, он стоял и ждал, что ему ведут в кровь яд?
- Не в кровь, а под кожу. Под выражением "в кровь" обычно понимают внутривенное введение, что куда сложнее выполнить, и, во всяком случае, здесь выполнено не было.
- Какая разница, в кровь или под кожу? Он что, стоял и ждал, пока ему сделают подкожный укол?
- А если бы его убили выстрелом из пистолета, сержант, вы спросили бы:  "что он, стоял и ждал, пока в него выстрелят из пистолета"?
-  Из пистолета можно выстрелить внезапно, тогда как шприц необходимо снарядить.
-  И пистолет необходимо зарядить, раз уж на то пошло. А потом,  о шприце никто ничего и не говорит. Уотсон, сможете определить характер яда?
- Характер, может быть, и смогу. Точно вещества, конечно, без специального анализа не назову, но характер - вполне вероятно. Думаю, это было, скорее всего, что-то парализующее, вроде мускарина или кураре. Посмотрите, как выглядят сосуды в месте введение: они расширились ещё при жизни, и кровь в них остановилась. Потом, это замеченное вами изменение походки... Он почувствовал себя скверно и попытался бежать - наверное, за помощью - но в какой-то момент ноги перестали повиноваться ему.
- Едва ли он попытался бежать поэтому, Уотсон,- сказал Сэмплиер. -  Вы забываете о пчёлах. На него напали пчёлы - вот что заставило его попытаться бежать.
- А почему они на него набросились?  Ведь ульи довольно далеко, а пчёлы - создания не слишком-то агрессивные.
-  Я думаю, -  проговорил Ланс, довольный тем, что хоть по какому-то вопросу может высказаться вполне уверенно. -  Я думаю, что во всём виноваты вишни в ликёре. Если он их ел, от него должен был исходить запах фруктов и алкоголя -  первое привлекает пчёл, а второе вызывает агрессию. Раз вы держите пасеку, - не преминул он задеть Сэмплиера,  - вы сами должны это знать.
- Я это знаю, - откликнулся Сэмплиер. - И  я даже вижу следы от этих самых вишен в углу рта трупа и на пальцах его руки. Так что в данном случае, как это ни странно, мой дорогой Уотсон, официальная полиция на высоте.
-  Так или иначе, пчёлы сослужили нам дурную службу, -  заметил Уотсон, ответно кивнув на предыдущую реплику, - из-за них мы чуть не пропустили  укола. А могли бы и вообще не заметить убийства, будь укусов побольше или упади он с берега не так удачно.
Эта реплика чем-то задела Сэмплиера. Он вдруг нахмурился, и привычное насмешливое выражение исчезло из его глаз. С ними, с его глазами, вообще что-то произошло:  они вдруг просветлели и замутились, словно из глубины головы Самплиера поднялся бледный туман и окутал его мозг непроницаемый пеленой, и светло-сиреневый оттенок, прежде едва заметной, стал отчетливым.
- Вишня в ликёре, - пробормотал он. – Вот именно… - но больше ничего не добавил.
- Что? - насторожился Уотсон.
- Нет, ничего. Вы вскрывайте, вскрывайте, делайте всё, что нужно.
Пожав плечами, его друг снова взялся за инструменты. Ланс старался не смотреть на внутренности капитана Бенатропа, но, в то же время, не упускать того, что может пролить свет на убийство. Однако "мамонты" разговаривали на особом жаргоне, и он почти ничего не понимал, тщетно  стараюсь вникнуть в смысл слов: «парабиоз», "склерозирование",  "имбибиция" и "прижизненный стаз".
-  Так всё-таки это яд? -  наконец не выдержал он, и старики, замолчав, поглядели на него с удивлением:
- Разве вы не слушаете, о чём мы говорим?
"Слушаю-то я слушаю, - чуть было вслух не сказал Ланс, - да только ни черта не понимаю".
- Я знаком не со всеми специальными терминами, -  вместо этого высказался он поскромнее. И  снова заискрились тихим весельем пронзительные глаза Сэмплиера, а Уотсон терпеливо растолковал:
- Речь, собственно, шла о том, что перед тем как мистер Бенатроп умер,  все его мышцы были парализованы, сосуды перестали правильно распределять кровь, и она остановилась. Смерть же наступила, вероятно,  от паралича дыхательной мускулатуры  - он не смог сделать очередной вдох и погиб от кислородной недостаточности,  то есть, отвечая на ваш вопрос, можно заявить совершенно определённо: да, это был яд, и попал он в организм именно через пресловутый прокол на запястье.
А, исходя из  быстроты его действия, причастность к убийству женщины, с которой Бенатроп виделся незадолго до смерти, представляется весьма вероятной. Не говоря уж о вишнях в ликёре. Вы сами сказали: фрукты и алкоголь.
- То есть, она и нападение пчёл спровоцировала? Так нужно тогда срочно искать эту женщину! - вскричал Ланс.
-  Очень здравое суждение, - саркастически похвалил Сэмплиер.
- Её следует искать в близком окружении Бенатропа, -  не обращая внимания на колкость, продолжил мысль сержант полиции. -  Следует опросить его слуг, домочадцев, тех, кто с ним живёт, тех, кто мог видеть, кто приходит к нему.
" Котелок" Уотсон одобрительно кивал.
-  Нет у него никаких домочадцев, - возразил Сэмплер. -  Я же говорил вам - вы мимо ушей пропустили?  С ним живёт индус-дворецкий,  и вряд ли он станет с нами разговаривать. Дом поставлен несколько безалаберно, убирают и готовят приходящие слуги. Из постоянных, кажется, только экономка. Сам Бенатроп близок с Мейнусом, но в гости его не зовёт.
-  Всё равно попробовать стоит, -  настаивал Ланс. -  Наконец, мы просто должны официально известить его домашних о смерти. И, в конце концов, я представляю закон Британской Империи, и  этот индус...
-  Ну, если вы будете действовать именем закона, -  перебил Сэмплиер, -  то я попросту умываю руки. Верный способ всё испортить. Идёмте. Уотсон, молодой полицейский собирается бренчать эполетами, мы ничего не услышим за этим бренчанием.
Ланс постарался справиться с заболевшим самолюбием.
-  А если я предоставлю вам полную свободу действий, а сам буду держаться в тени? - предложил он, подспудно догадываясь, что именно этого Сэмплиер и хочет. Меня ещё мало, кто знает здесь в лицо. И если мундира на мне не будет, мне нечем будет бренчать.
Сэмплер оценил жертву. Совершенно серьёзно, с почтительным наклоном головы, он проговорил нечто такое, от чего физиономия Ланса густо налилась свекольным соком.
- В этом случае я позволю воспользоваться плодами нашего совместного труда к вашей собственной славе. Можете воспринимать это, как подъёмные.
-  Интересно, - прохрипел, наконец вновь обретший дар речи, сержант. -  А если мы совместно "завалим" с вами это дело, бремя позора вы мне тоже предложите принять единолично?
- Мальчишка! - резко сказал Уотсон, а Сэмплиер рассмеялся беззвучном смехом, совершенно преобразившим его лицо: от глаз разбежались добродушные морщинки, а на щеках образовались мягкие, совершенно не стариковские, ямочки  - всё это вместе выглядело так неожиданно забавно и мило, что Ланс, как ни рассержен был, невольно улыбнулся.
А Сэмплиер, отсмеявшись и снова надев маску холодноватого ехидства, сказал:
-  Вы в самом деле мальчишка, Ланс. Да если я не справлюсь с такой ерундой, я  прежде всего сам себе этого не прощу. Только вряд ли я не справлюсь.
- Самоуверенность? - понимающе осведомился сержант.
- Нет, статистика. Мой коэффициент полезного действия примерно девяносто шесть и две десятые процента, - он замялся, но всё же добавил. - Правда, по снисходительной оценке, но уж девяносто пять  готов дать с закрытыми глазами.
- Позвольте, - вмешался Уотсон, подняв палец.- Вот вам точные сведения: из тысячи трехсот  -  тысяча двести шестьдесят девять – девяносто шесть и семь десятых.  Ланс перевёл взгляд с одного на другого, всерьёз подозревая,  что эти странные старики над ним издеваются.
- Уж не берёте ли вы назад своё предложение? -  поспешил сменить тему Сэмплиер,  чувствуя, что молчание затягивается.
-  Нет, отчего же... -  медленно отозвался,  приходя в себя, Ланс. - Глупо не положиться на девяносто шесть  и семь десятых. Командуйте, сэр.
-  Раз так, нанесём и впрямь прежде визит в дом к покойному, - решил Сэмплиер. – Многого я от этого не жду, но соблюдем формальность. Вас, действительно, там не знают, сержант? И у Мейнуса?
-  Откуда же! -  криво  усмехнулся  Ланс. - Я - птица низкого полёта. Так, помесь воробья с чижиком.
- Простите, - спросил Уотсон. - Вы в Американских  Штатах не бывали?
- Нет, но отец оттуда родом. А как вы догадались?
- Да уж догадался, -  уклончиво изрёк "Котелок".
-  И на кухне вас там не знают? - спросил Сэмплиер.
-  Сэр, вы позволяете себе... -  начал было вновь закипать сержант, но Сэмплиер посмотрел на него с самым бесхитростным удивлением, и только потом вдруг сильно, пятнами, покраснел:
-  Упаси Бог, мальчик мой, - проговорил он с неожиданной мягкостью. -  Я вовсе не хотел вас обидеть или унизить. Мой вопрос имеет сугубо практическое значение. Для свободного разговора со слугами лучше и впрямь скрыть, что вы полицейский чин. Но быть уличенными во лжи – значит, провалить все разговоры. Особенно со слугами. А вдруг кто-то из них знает вас в лицо? Тогда вся наша затея провалится. Только поэтому я и спросил, знакомы ли вы с кем-то в доме.
Ланс почувствовал неловкость за свою подозрительность.
-  Никто меня не знает, -  буркнул он. - Я же говорю вам, я здесь недавно. Только назначен. Хотел пройти с обходом, да не успел ещё, а граф Мейнус... Ну, что там делать  полицейскому сержанту!
-  А вот сейчас и поглядим, так ли уж нечего, -  весело пообещал Сэмплиер. - Вы, Уотсон, готовы?
- Да, - нежданный прозектор уже собрал свои зловещие инструменты и облачился в светлый, не из дешёвых, пиджак. К  слову сказать,  Сэмплиер так и не переменил одежды -  разве что сетку со шляпы снял. Ланс же, переменив мундир на мягкий шерстяной костюм и кепку,  стал похож на молодого инженера. Помогло то, что он занимал комнату  при участке – ему даже отлучаться не понадобилось, чтобы переодеться.
-  Вот и хорошо, - олобрил его вид Сэмплиер. -  Если спросят, выдадим вас за архитектора, приглашенного мной для кое-какого мелкого ремонта.
-  Послушайте, Холмс, -  обеспокоенно обратился к своему другу "Котелок".-  Но под каким предлогом мы нанесём визит в графскую усадьбу?
-  Ну, это пустяк. Предлога вовсе не нужно или сойдёт первый попавшийся, -  отмахнулся Сэмплиер. – Но сначала дом Бенатропа.
Они бодро двинулись через холмы -  два привычных к длинным концам сельских жителя и один совершенно к ним не приспособленный горожанин. К тому же, как это выяснилось на третьей миле,  ещё и хромой.
Ланс смог теперь поглядывать свысока на этого неуклюжего лондонца.
Увы, и на этот раз Сэмплиер читал его мысли. Ничего не говоря Лансу, он заботливо повернулся к своему другу:
- Старая рана забеспокоила, Уотсон? Мы пойдём помедленнее. Да, в нынешние времена у молодёжи боевых ранений не бывает - разве что хандра какая-нибудь от избыточного питания, -  он умерил шаг и взял Уотсона под руку. А Лансу опять осталось заливаться краской.
Наконец, миновали последний холм. Отсюда дорожка уже вела мощёная всё тем же меловым камнем, но более твёрдым и ног не пачкающим. Она кокетливо извивалась до самых ворот усадьбы Бенатропа, и уже вдоль забора виляла в чёрном ходу. И парадная, и чёрная  - обе двери были надёжно заперты. Сэмплиер, как и собирался,  направился к чёрному ходу,  а Ланс сообразил вдруг, что никто в этот дом через парадный ход, кажется, никогда и не приходил. Даже и звонок висел только у двери чёрного хода – перед парадным ни молотка, ни чашечки.
Сэмплиер  решительно дёрнул кисть замусоленного колокольчика, и где-то в глубине раздался звон. Всё было тихо. Низко расположенное возле самой двери окно  нижним краем было Лансу как раз до верха кепки. Сэмплиер встал на цыпочки и вытянул шею. Самый высокий из них троих, он один имел реальный шанс что-нибудь увидеть сквозь стекло.
- Что там? -  нетерпеливо потянул его за рукав Уотсон.
Ланс, понятно, не мог позволить себе подобные вольности, но и он сгорал от любопытства.
- Ничего там, -  откликнулся Сэмплиер не слишком охотно. -  Пусто.
-  Неужели Бенатроп отпустил слугу на выходной, и мы зря пришли?
Однако, именно в этот мгновение раздавшийся за дверью звук шагов опроверг его слова.
- Это вы,сахиб ? - спросил звучный мужской голос с явным индийским акцентом.
-  Откройте, Митхун-Дал, - окликнул его Сэмплиер. - Это ваш сосед из усадьбы на Чаячьем  мысу.
- Сахиба нет, - помедлив с ответом, отозвался, наконец,  Митхун-Дал. - Без него я  не  должен принимать гостей.
Сэмплиер вздохнул - ему явно не слишком хотелось говорить.
-  Ваш сахиб уже не придёт. Ему стало плохо с сердцем в нескольких шагах от моего дома. Он умер. Его тело сейчас в полицейском управлении - то есть, в  местном участке, я хотел сказать, -  тут же поправился он, и Ланс понял, что оговорка неспроста - похоже, этот тип привык иметь дело именно с центральным управлением, а не  каким-то провинциальным участком  - в нём угадывалась привычка, и Лансу это угадывание не очень-то нравилась. Который раз он ловил себя на желании обращаться к Сэмплиеру "сэр", а этот длинный ехидный старик, напротив, очень просто именовал его "Ланс", даже без всякого "мистера".
Загремела цепочка, и слуга-индус отпер, наконец, дверь. Ланс увидел смуглого человека лет сорока или больше, в добротном смокинге, но, как дань индийскому происхождению, в чалме. Его лицо исказилось от горя.
- Боже, какое несчастье! -  проговорил он, тем не менее, механически, без эмоций, пристально разглядывая между тем визитёров.
- Вы, по-видимому, были сильно привязаны к  капитану Бенатропу, - сочувственно спросил Сэмплиер.
-  Я служу ему очень давно, -  сдержанно  ответил Митхун-Дал. - Уж и не упомню, сколько, и мне не на что было пожаловаться.
- А кто-то ещё из слуг сейчас в доме? О теле нужно будет позаботиться, всё организовать. Может быть, понадобится помощь... Так в  доме кто-то есть?
- Кухарка  - женщина из деревни,  и экономка, миссис Лирайт, она служит совсем недавно.
-  Как добрый сосед, я  хотел бы помочь, чем возможно,  в организации похорон, -  сказал Сэмплиер. - Могу я поговорить об этом с женщинами?
Не слишком охотно Митхун-Дал посторонился.
Они все трое прошли в кухню,  где пылала плита, перед которой сновала полная краснолицая крестьянка., а у края стола сидела за чашкой чая пожилая чопорная дама с вытянутым лицом.
- Миссис Бенгтон, миссис Лирайт, - сухо сообщил Митхун-Дал, указав на них по очереди.
Сэмплиеру вновь пришлось повторить рассказ о сердечном приступе и выслушать умеренную порцию ахов и охов. Митхун-Дал застыл в дверях, словно тень -  предлагая свою "добрососедскую помощь",  Сэмплиер то и дело косился на него. Потом он что-то очень тихо шепнул Уотсону, и тот решительно взял дворецкого за рукав.
- А вы не из Бомбея, Митхун- Дал? Ах,  Бомбей, благословенный город, храмы, рынки… Я помню эту пёструю толпу: девушки в  сари с кувшинами и подносами, грациозные, как лани, дервиш с дудочкой и корзиной, в которой у него настоящая кобра.... Послушайте, у  капитана наверняка сохранилось что-нибудь на память об Индии, правда ведь? Ах, я так расчувствовался, -  он промокнул глаза платком. - Вы ведь не откажетесь показать  хоть одну индийскую масочку, хоть один кинжал!  Индия - моя молодость. Бомбей, Лахор, Сибла.  Вы молоды, вам этого не понять, но поверьте мне на слово, просто вид статуэтки из слоновой кости... - и всё тащил невольно уступающего слугу за рукав, пока не вытащил его из кухни за пределы слышимости.
Мимолётная улыбка скользнула по губам Сэмплиера, он без приглашения оседлал свободный стул и обратился к женщинам мягким проникновенным голосом: - Я, упаси Боже, не сплетник какой-нибудь, но зная капитана... Просто не хотелось бы никаких скандалов на похоронах. Быть может, бывая в доме, вы лучше сможете подсказать мне, кого не следует допускать к телу. Были ли у мистер Бенатропа враги, недруги  - может быть, просто неприятели?
- Ммистер Бенатроп не был скромником, -  осуждающе поджала губы экономка. – Однако, устраивать скандал на похоронах... Мы все здесь - добрые христиане, и никому такое даже в голову не придёт.
- И всё-таки Сьюзан Вистон, - подала голос кухарка, - я бы на похороны не приглашала. Вот уж ведьма, так ведьма!
- Сьюзен Вистон? - живо ухватился за это имя Сэмплиер. - Кто она?
- Как не стыдно повторять всякую ерунду! - одёрнула кухарку  миссис Лирайт.
- Какую ерунду? О чем вы?
- Да пустое, право, ничего между ними не могло быть -  уж где-где, а у Мейнусов-то все слуги только с отличной репутацией, а Вистон - горничная самой леди.
Сэмплер хотел спросить ещё что-то, но в этот миг в кухню вернулся разозлённый Митхун-Дал. Добродушно-восторженный Уотсон буквально висел на нём, как клещ или бульдог.
- Надеюсь, вы успели поговорить? - резко спросил Митхун-Дал, явно настроенный поскорее выставить Сэмплиера вон.
-  Успели, - не ему, а Уотсону ответил Сэмплиер. - И мы должны идти. Примите наши соболезнования, мистер Митхун-Дал.
Они откланялись, стараясь не обращать внимания на подозрительный взгляд индуса.
- Огромное спасибо, Уотсон, -  проговорил Сэмплиер, пройдя несколько шагов. - Митхун-Дал - верный пёс и, конечно, знает о делах Бенатропа очень много, но только не скажет. Но кое-что важное мы успели выяснить: горничная леди Мэйнус, Сьюзан Вистон, имела с Бенатропом какую-то неприятную историю. Может, она нам расскажет, а, может, и нет, но, во всяком случае, попробовать стоит, тем более что мы сейчас все пойдём туда, как и собирались.
Однако, они ещё не успели сделать и десяти шагов, как перед ними, словно из ничего, возник молодой человек, не старше Ланса, рыжий и разлохмаченный с какой-то сеткой на ручке в одной руке и маленькой лейкой в другой..
- Нет-нет! -  вскричал он с невыразимым испугом на веснушчатом лице. -  Вы сюда не ходите, пожалуйста, здесь их гнездо, и они вас закусают. Откуда-то снизу между тем всё громче раздавалось басовитое гудение.
- Да кто же они ? - удивлённо спросил Уотсон.
- Кто, как не земляные осы, сэр! Осторожнее, вы на гнездо наступите! О, вот уже и тревожатся -  теперь только бежать остаётся, -  и, подавая пример, он стремглав  бросился прочь.
Ланс сначала не понял даже, откуда вдруг возникли в воздухе горизонтальные размытые чёрно-жёлтые полосы. Но в следующий миг в него словно иглы, впились маленькие острые жала,  и он тоже кинулся бежать, мимолётно подумав, а как же старики. Но и Сэмплиер, и его лондонский гость оказались удивительно прытки на ногу, не смотря на почтенный возраст - Уотсону даже старая рана на этот раз не помешала. Должно быть, это выглядело презабавно: четверо мужчин, сломя голову, удирают от ос, вопя и размахивая руками.
Остановились только через полмили, выбившись из сил, но зато оторвавшись от преследования  крылатых хищниц. Уотсон пыхтел,  как загнанный, его лицо стало свекольным и мокрым, Сэмплиер пытался ругаться сквозь одолевающий его кашель, сам Ланс потирал искусанную щеку, а рыжий молодой человек виновато поглядывал то на одного, то на другого.
- Вы что, умеете натравливать ос? - спросил его, наконец, Уотсон, и Ланс, памятуя об утреннем разговоре, догадался, что эта тема чем-то близка обоим "мамонтам"
-  Умеет-умеет, -  ответил за рыжего Сэмплиер. -  Ведь вот, натравил же на нас. Кто вы такой, сэр, и с чего решили заниматься вашим предосудительным ремеслом?
-  Я - Гарднер, кузен графини Мейнус , - смущенно проговорил рыжий . - Генри Гарднер - ничего больше.
- А,  тот самый студент-медик, что приехал к ним после учебы в университете, - припомнил Сэмплиер . - Ну так признавайтесь: для чего натравили на нас земляных ос?
-  Я вовсе не натравливал их, сэр. Вот этот джентльмен, - он указал на Уотсона, - сами наступили на гнездо.
- Возможно, но в таком случае, что вы вообще там делали?  Я вижу у вас сачок, вижу "дымарь" - вы что, пчеловод?
- Я изучаю естественные науки, - ещё больше смутился рыжий.
- Уотсон, -  строго обратился к своему другу Сэмплиер. - Осы - это естественная наука?
- Без сомнения, Холмс, -  улыбнулся тот.
-  Молодой человек, - торжественно объявил Сэмплиер. - Вы реабилитированы. Рад знакомству с учёным – естествоиспытателем, - и он протянул руку.
Рыжий, однако, смотрел на них, открыв рот, словно внезапно впал в транс, и протянутую руку пожать, кажется, просто не догадывался.
- И в чём дело?-  с лёгким нетерпением спросил Сэмплиер.
-  Да как же...  - пробормотал мистер Гарднер - Холмс? Уотсон? Вы -  те самые?! Про которых книги?
Сэмплиер с улыбкой повернулся к своему лондонскому другу:
-  Мы - те самые, Уотсон?
-  Ну, не совсем те самые, - замялся "Котелок".-  В конце концов, реальный образ всегда немного отличается от вымышленного...
Только теперь Ланс вспомнил золочёные корешки книг из библиотеки своего младшего брата.
- Так вы - Шерлок Холмс? - растерянно спросил он.
- Шерлок Эйдан Холмс Сэмплиер, - отрекомендовался Сэмплиер, наклонив голову.
- Боже, какой я дурак! - невольно вырвалось у Ланса.- Я всегда считал, что вас выдумали.
- А вот сейчас было обидно - да, Уотсон?
- Мне -ничуть, - покачал головой лондонец.- В  конце концов, всех нас кто-то когда-то выдумал, если верить теистам.Так что мне, пожалуй, напротив, лестно.
- Не расстраивайтесь так, Ланс, -; успокоил Сэмплиер.- Вот чёрт, например, думаю,  выглядит куда привлекательнее, чем его портреты  - и что толку? Ну, вы всё-таки пожмете мне руку, юный Гарднер, в знак примирения с атакой ос и в честь нашего знакомства?  Видите ли,  с вашей кузиной я уже немного знаком, и сейчас как раз направляюсь к ней. Надеюсь,  вы составите мне протекцию, равно как и моим приятелям? Без приглашения как-то неудобно, но случилось из ряда он выходящее происшествие, и мы, говоря по правде,  больше всего озабочены сейчас неприятной миссией подготовки похорон несчастного капитана Бенатропа.
Гарднер слегка побледнел при этом известии.
-  Бенатропа? -  переспросил он. -  Какие похороны? Разве он умер? Да ведь он вчера ещё был совсем здоров!
Уотсон открыл было рот, но Сэмплиер ответил с поспешностью:
- Скончался скоропостижно. Представляете, фактически во дворе моей усадьбы. Так что я волей-неволей оказался втянут в предстоящую печальную церемонию, тем более хлопотную, что родных у Бенатропа кажется не осталось?
- Вот и нет, -не сразу ответил Гарднер. - Здесь неподалеку живёт его племянник. По женской линии, - добавил он.
- Племянник? Вот странно - никогда о нём не слышал.
- Потому что они не слишком нежно любили друг друга. Но последний долг своему дяде отдать он не откажется. Он порядочный человек, хоть и женился на простолюдинке.
- Постойте! - взволнованно вскричал Холмс. - Так вы говорите о Тидлтоне? Я знаю эту историю, не знал только, что он племянник Бенатропа. Родные, кажется, отказали ему от дома за этот брак?
-  Да. И Бенатроп усердствовал в этой анафеме больше всех. "Славному роду воинов марать себя связью с крестьянкой"-  передразнил Гарднер и, видимо, похоже, потому что Холмс невольно улыбнулся.
- Крестьянка-то она, крестьянка, - гася улыбку, вслух заметил он.-  Но ведь ещё и гулящая...
- Вы говорите так оттого, что у неё есть ребёнок, а нет мужа?- с неожиданной горячностью проговорил Гарднер.-  Ну, так она любила, и они поженились бы, если бы он не погиб во время шторма - разве это распутство? И Тидлтон -  настоящий джентльмен, хоть и вынужден добывать пропитание своими собственными руками.
- А, пожалуй, следует нам повидать этого Тидлтона, -  проговорил задумчиво Холмс. -  У него вполне может быть зуб на дядюшку, так что не факт, что он захочет отдавать последний долг – надо поговорить с ним об этом...
Его предположение, похоже, напугало чем-то Гарднера.
- Да с чего вы это взяли? -  поспешно заговорил он. - Тидлтон - человек сдержанный и ничуть не мстительный.
-  Он, кажется, тоже держит пасеку? - спросил Холмс.
-  А кто в Сассексе не держит пасеки?
- Это верно, климат здесь подходящий, - с некоторой гордостью, как показалось Лансу, подтвердил хозяин усадьбы  на Чаячьем мысу.- Ну так что,  мистер Гарднер, навестим сначала вашу сестру, а там уж и племянника покойного?
-  Сделайте одолжение, - пригласил Гарднер. - Поспеем, пожалуй, к ланчу.
- Ах, выходит, мы напросились на угощение, -  без тени смущения совершенно равнодушно посетовал Уотсон.
Они все снова пустились в путь до усадьбы Мейнуса, и даже у Ланса ноги начали уставать от этих бесконечных холмов, а семижильный Сэмплиер, словно и не замечал дороги - он шёл, подхватив под руку Гарднера и превесело болтая с ним о земляных осах, диких пчёлах и способах отсадки роя. Видно было, что тема равно интересна обоим, да и познания вполне сравнимы.
По-настоящему страдал только все сильнее прихрамывающий Уотсон, хоть Ланс и предоставил ему руку для опоры. Он же и испустил первым вздох облегчения, когда из-за очередной возвышенности поднялись островерхие крыши.
Усадьба Мейнуса отличалась от жилья Бенатропа приблизительно так же, как будуар светской дамы отличается от лесной кельи отшельника. Здесь роскошь граничила с безвкусицей, но, впрочем, границы этой не переходила. На фронтоне скалил пасть гипсовый лев,  газон был безупречен, небольшой квадратный пруд блестел чистейшей гладью воды, и, разумеется, раздавалась басовитое жужжание - похоже, Гарднер был совершенно прав в отношении распространённости здесь пчеловодства.
Звонок был электрический - привычный, может быть, в Лондоне, но для Сассекса пока что диво. Ланс сам потянулся раньше других надавить на кнопку - из детского любопытства. В глубине дома раздался в ответ звон, музыкальный и переливчатый. Тотчас дверь распахнулась, словно за ней стояли, и ливрейный лакей с непроницаемым выражением лица с достоинством поклонился.
- Прошу вас, джентльмены, -  пригласил Гарнер и добавил, обращаясь к лакею.- Скажите миссис Мейнус, что у нас гости. Я пригласил мистера Шерлока Холмса, живущего по соседству, и его друзей на ланч. И я никогда не прощу ей, - добавил он с улыбкой, - того, что она не рассказала мне о столь  знаменитом соседе.
Лакей удалился, а четверо мужчин стали неспешно подниматься по устланный ковром лестнице. Они как раз достигли верхней площадки, когда навстречу им, поспешно отправляя на себе сюртук, вышел сам граф Мейнус. Ланс прежде не видел его, но знал по портретам, нет-нет - да и появлявшимся в печати. Граф Мейнус жил большей частью в Лондоне, но в Сассексе находилось его родовое гнездо, и он любил проводить здесь короткий отпуск, тогда как миледи и сын графа от первого брака, Дональд - жили здесь постоянно.
- Добрый день, мистер Холмс! - вскричал он, протягивай руку Сэмплиеру первому - как видно, держал его за важную птицу. -  Здравствуйте, доктор Уотсон!
-  Здравствуйте, сэр Родерик, -  без тени смущения откликнулся котелок. - Что, призраки вас больше не беспокоят?
- Ах, вот вы о чём вспомнили! -  со смехом воскликнул граф. -  Нет-нет, вы с мистером Холмсом их вполне утихомирили.
- Но позвольте представить вам нашего спутника, - проговорил Холмс.
- А я его знаю, - к удивлению Ланса проговорил граф. -  Это юный Джон Ланс, сержант полиции -  ведь верно?
- Ну вот! – всплеснул руками немедленно скорректировавший своё поведение Сэмплиер. – А мы так хотели сохранить его инкогнито ради непринуждённости. Не выдавайте его другим домочадцам. Прошу вас!
- Я не могу его не знать, ибо это я одобрил ваше назначение сюда, господин Ланс, а одобрил потому, что питаю уважение к молодости  и учёности.
- Но что ж это мы стоим здесь на лестнице? - спохватился хозяин дома. -  Пройдёмте же, пройдёмте.
Они прошли в столовую, где уже накрывали на стол, и через неё - в гостиную. Холмс подтолкнул Ланса и глазами указал на женщину в в простом, добротном платье и кружевной наколке, но без передника – униформа горничной. Женщина приглядывала за сервировкой. У неё были зелёные, как крыжовник, светлые глаза и красивое смуглое лицо.
-  Сьюзан Вистон, надо полагать - шепнул Холмс.
В  гостиной сидела за рукоделием тоже очень красивая хрупкая женщина лет двадцати пяти -  вторая жена графа Мейнуса и кузина Генри Гарднера. Она грациозно  поднялась навстречу вошедшим, и  всё же Ланс не мог не заметить некоторую скованность в движениях и бледность лица. "Она, похоже, больна", -  подумал он про себя, но в это время в гостиную вошёл высокий молодой человек, и внимание сержанта отвлеклось на него.
-  Это Дональд, - коротко представил граф Мейнус.
- Здравствуйте, -  отрывисто сказал сын графа. - Отец, я должен поговорить с тобой.
- Не сейчас, - возразил, нахмурив брови, граф. -  К нам пришли, и невежливо оставлять гостей.
-  Я только что узнал, что капитан Бенатроп мёртв, - проговорил Дональд.
Лицо графа переменилось, но так странно, что Ланс не смог интерпретировать его нового выражения.
- Мы, собственно,  как раз хотели сообщить об этом, -  сказал Холмс, даже не стараясь изобразить скорбь. -  Ваш сын опередил нас. Тем лучше. Но скажите, Дональд, откуда вы узнали?
-  Я был в полицейском участке насчёт подкинутого ребёнка, и как раз хотел сказать, отец, что твоё желание взять этого младенца на воспитание - блажь, причём блажь безответственная.
-  Милосердие не может быть блажью, -  горячо вмешался Гарднер.- Желание усыновить сироту в высшей степени благородное и  достойно того высокого положения, которое занимает фамилия Мейнус.
- К которой вы, Гарри,  не имеете никакого отношения, - вскричал разозлённый Дональд.
- Прекрати! Как тебе не стыдно! -  возмутился граф и тут же обернулся к гостям. -  Простите нам мелкие семейные распри. Этот подкидыш немного выбил нас из колеи.
- Что за подкидыш? - с интересом спросил Холмс.
-  Новорождённый младенец, - быстро и охотно отозвался Гарднер. -  Кто-то подбросил совсем маленького ребёнка ночью к нашим дверям, мы обнаружили  его утром. Моя кузина -  сострадательная женщина, она согрела и покормила малютку,  а Дональд настаивает на том, чтобы отдать младенца. Из-за этого между ними некоторая напряжённость. Должен заметить,  я целиком на стороне сестры,  но Дональда можно понять.
- А я совсем и не требую, чтобы ты меня понимал, -  снова взвился Дональд, и снова отец строго остановил его.
- Ланч подан, -  разрядил обстановку лакей.
-  Вот и славно, - Мейнус передохнул с явным облегчением. -  Пожалуйте к столу, леди и джентльмены.
За столом Холмс старательно избегал острых тем - к недоумению Ланса. Вместо этого он расспрашивал графа Мейнуса о годичном путешествии по Африке, из которого тот вернулся лишь два месяца  назад. Уотсон же всё это  время пристально вглядывался в лицо графини, и Холмс, как показалось Лансу, даже вынужден был толкнуть его под столом ногой, чтобы отвлечь от этого занятия.
Сам Ланс не сводил глаз с пресловутой Сьюзан Вистон, присутствовавшей за спиной своей госпожи, словно тень Ее лицо, кроме красоты, поражало ещё и  какой-то природной лихостью,  про таких нередко говорят «ведьма». Ланс сломал себе голову, пытаясь представить, что может связывать эту женщину с аристократом  и повесой Бенатропом. Но ведь кухарка капитана ясно дала понять,  что эта связь существует, причём связь,  если можно так выразиться, со знаком "минус" Он был уверен что и Митхун-Дал хорошо осведомлен  об этой связи - недаром его так разозлила предоставленная Холмсу Уотсоном возможность переговорить с  женщинами в его отсутствие.
Между тем ланч был отменный и с обязательным сассекским мёдом,  который Холмс тут же принялся превозносить до небес.
- Кстати, - покончив с дифирамбами мёду, проговорил он вдруг. - Я  обещал взять на себя кое-какие заботы о похоронах капитана Бенатропа, и вдруг узнаю, что скандально известный Тидлтон - его племянник. А вы об этом знали, господа? Бенатроп частенько бывал у вас…
-  Да, конечно, - смутился граф. -  И я, надо признаться, не одобрял той категоричности, с которой к его поступку отнеслось семейство. Но, в конце концов, Тидлтон сам дал всем понять, что презирает установленные традиции, когда  сделал предложение Кэтти Спаркс.
-Из-за ребёнка?
- Ребенка тогда ещё не было,  имелся  только, так сказать, факт, и этот факт Тидлтона не остановил.
-  Говорят, -  вмешался Дональд, - что их ребёнок получился не совсем нормальным, потому что Кэтти пыталась ещё раньше извести плод.
При этих словах леди Мейнус  побледнела и поспешно выпила из рюмки то, что там было.
- Говорить такие гадости за столом! - возмутился граф.