Глава 18. Вспомним о бесприютных

Кто не знает страшных рождественских метелей,
когда завывание ветра смешивается со свистом бури,
когда облака как будто хотят сесть на землю. В такую ночь вспомним о бесприютных.
Надежда Тэффи, «Страшный ужас» (рождественский рассказ).

Утром второго января Таня собралась на работу. Герман даже переживал за неё, как за родную, как она пойдёт в свой магазин с таким глазом. Но у Тани нашлись и чёрные очки, и крем от ушибов.
Таня уже давно работала одна, без сменщицы. Подругу Иру она выгнала за воровство. Инна, услышав это, даже вдруг понадеялась, что раз уж они такие друзья, то может, и её возьмут на работу? Этого очень хотел её муж Герман.
И после драки, когда Инна выступала жилеткой, Герман вдруг зашёл и заявил:
- Тань, а ты устрой её на работу!
Квартирантка опешила от такой наглости.
Вечером Таня вернулась спокойная и циничная.
- Инночка, меня все спрашивают на работе, что это у меня с глазом? «Да я же, - говорю, - ездила перед самым Новым годом в «Садовод», и там была драка за цветы, и я дралась, вот у меня и синяк!
- И зачем я связалась с этими узбеками? – сама у себя спросила Таня. – У Урака есть друг, таджик, он всё время его ругал: «И зачем она тебе, русская? Не позорь нашу нацию! Да я тебе узбечку найду!» Они с женой взяли квартиру в ипотеку, работают, как проклятые. Накалывают друг друга. Он сам гуляет по таджичкам.
- А разве у них можно?
- Нельзя, конечно. А Урак живёт теперь у себя на работе. Ему моя подруга сказала: «Урак, Таня тебя не простит!» Мне же без него теперь лучше! Я же всё только для него старалась, всё для него готовила! А то он мясо без гарнира не хочет есть! Вон какое брюхо наел! А мне и йогурта достаточно! Это я раньше, когда была одна, каждый день готовила борщи, «зелёный борщ», - так у нас в Украине называется суп со щавелем, - лепила вареники… А потом подумала: а зачем?
- Я тоже не понимала, зачем готовить в одиночестве.
- У меня у сына скоро свадьба. Я скоро бабушкой буду. Я кольца для них купила. Я сама недавно испугалась, что забеременела!
***
Бобылка вот уже восемь лет ходила на ночную литургию. Жила она теперь не на малонаселённом правом берегу реки, а на левом. И каждую рождественскую ночь Инну просто лупил ледяной северо-западный ветер.
И в этот раз стоял жестокий рождественский мороз.
Рождественская служба короче пасхальной на час. Инна была очень воодушевлена и боялась проспать к детям Божьим.
Но она без проблем вскочила в семь утра, и к девяти пошла к остановке. Людей и машин было мало, и серебристая сигналила. Инна чувствовал, что зовут её, но не откликалась.
Приехал девятичасовой автобус, открылся. Инна стала в маленькую очередь.
- Сестра! – крикнули из серебристой машины брат Андрей, тот самый, что не выносил мясо в тесте.
У него уже как раз сидели две сестры-старицы, и оставалось одно свободное место, как раз для Инны. Одно – потому что сестра Лидия занимала собою сразу два кресла. Ради неё стоило подогнать бы грузовую «Газель».
Разгрузившись у церкви, брат Андрей поехал за Козловцевой, которая не влезла. Оказывается, что Инна заняла чужое место!
Брат Ашот приготовил плов. На столе расставили пластмассовые тарелочки с овощным салатом.
Нина Андреевна притащила сегодня правнучку, одетую, как кукла, в шерстяную клетчатую рубашку и джинсовый комбинезончик, но до чего же истеричную! Бабушка перед нею лебезила:
- Поешь пока салатик…
- А когда настоящая еда будет?!! – визжала кукла.
Обратно Бобылка уже шла пешком. Стоял сильный, влажный мороз.
- Так вы ночью на службе были? – заверещала Таня. – Ой, какая вы молодец! А Урак всё ещё живёт на работе. Денег-то снять у него нет. Я с ним два года была. Я и зарабатывала всё время, он, если и приносил, то три копейки. Мне говорят: «Может быть, ты теперь с Ирой помиришься?» Да … она мне нужна! Обворовывала меня!
И Бобылка вспомнила, как когда умирал муж матери, она тоже хотела восстановить отношения с Левичевой… а зачем?
- У меня, Инночка, и строительная фирма была! Я организовала её на паях с Майором! – по её мнению, Инна была просто обязана знать, кто это такой, и восхититься. – Но вскоре его посадили, и я закрыла свою фирму задним числом. Я же – предприниматель, поэтому умею договариваться!
В день драки Герман попросил Таню взять Инну к себе на работу. Та сначала заинтересовалась, но сегодня приготовила целую отповедь:
- Вот я всё думала о вас, Инночка! Вы – человек, которому необходимо отдать другим своё тепло! Поэтому вам нужно устроиться в больницу санитаркой! К санитаркам и медсёстрам пациенты ближе, чем к врачам! Вы можете потом выучиться на медсестру!
- В медучилище принимают до тридцати лет.
- Ничего, врачи увидят, что вы стараетесь, и обязательно вам помогут! А вы можете делать татуаж бровей на дому! Вы же моложе меня, у вас всё ещё может получиться! Вот лично я однажды пошла на завод. Мы делали там рентгеновское оборудование. Я месяц была ученицей, но работать самостоятельно так и не смогла, - мне казалось, что станок у меня просто развалится! И тогда я перевелась в кладовщицы. Да там такие люди приходили, да я бы такой сейчас могла быть! Но всё-таки моё – это торговля. А я, - с вызовом сказала Таня, - буду ещё вторую точку открывать!
Она просто указала хозяйке на её место, что она – отребье.
***
- Инночка, - заверещала Таня из щели, - Инночка, я нашла однокомнатную квартиру!
Бобылка опешила, но взяла себя в руки:
- Вольному – воля!
И в этот раз они впервые разбежались по своим норам, и стало мрачно и тихо.
***
- Да она с чуркой своим помирилась, - сказал Саня наутро. – Вон она вещи вывозила, и там чурка её сидел. Меня увидел, испугался!
А на Инну спустилась тьма. Снова одиночество. А когда Таня открыла дверь, Инна едва успела уйти.
Бобылка листала книжку с мягкой обложке, - «Городок» Шарлотты Бронте. Она читала её между третьим и пятым классом, конечно же, ничего в ней не поняла. И сейчас вдруг она увидела, как же беспросветно одинока эта Люси Сноу, как мечется она по Лондону, и садится на корабль и прибывает в Брюссель.
И Бобылке стало страшно, потому что она недалеко от неё ушла.
Заскрежетал ключ, пришла Таня. Инна успела нырнуть в комнату и выключить свет. Квартирантка взяла что-то и быстро ушла.
Но в четверг она хозяйку всё-таки отловила:
- Инночка! Почему вы так себя со мною ведёте, какая причина? Вы думаете, что я съезжаю оттого, что на вас обижаюсь? Да я нисколько на вас не обижаюсь! А вы почему-то прячетесь от меня! Я просто сняла квартиру у своей подруги, это дом, где детская поликлиника! У меня там просто работа рядом, я же не могу каждый день нанимать машину!
Она просто забыла, как умоляла, как упрашивала взять её, и расстояние её устраивало. А до этого она жила на очистных.
Они договорились, что Таня оставит ей свой клетчатый диван. Такой Инна видела в магазинах семь лет тому назад, ещё до замужества, он продавался в паре с креслом.
- А мне мои земляки отдают кожаный диван! Знаете, они из тех, кто плитку, если она им не нравится, тут же сбивает! Хочу кожаный диван!
Вещи вывозить пришёл Мурад.
***
Теперь, с уходом Тани, надо было стать экономнее, - не ездить на общественном транспорте, если можешь дойти пешком. Так Инна и поступила.
В объявлениях Вован почему-то не сказал ничего о богослужении в честь праздника Крещения, которые дети Божьи тоже отмечают как «библейский праздник».
- А Крещение завтра будет? – спросила Инна брата Худолеева на чаепитии.
- Будет, если вы придёте! – просто по-хамски ответил тот.
Инна ничего не понимала.
 Вован пришёл на семинар и объявил: завтра в семь вечера. Инна знала, что в Овсянке такие богослужения проводятся с утра, но где Овсянка, а где они!
После семинара к Инне в столовой подсела Ангелина. Они разговорились. Инна рассказала, что перенесла тяжёлую анемию.
- Но ты принимаешь лекарства? – волновалась сестра Ангелина.
- У меня и так всё хорошо.
Отец Лаличевой был гематологом (у него было несколько медицинских специальностей), и вёл свой медицинский сайт. Инна нашла у него странный материал о своей болезни. Это была статья о фолиеводефицитной и пернициозной анемиях. Доктор в ёрнической, разухабистой манере писал, что таких болезней-то в наше сытое время и быть не может, «это надо целый год не есть свежих фруктов!» Видимо, в среде его обитания таких болезней и правда быть не могло.
Инна помнила статьи в «Советской России» конца 90-х, о повышении уровня заболеваемости населения железодефицитной анемией, что это – позор для страны! Сейчас же правительственная «Российская газета» размещала агрессивные, устрашающие материале о вреде белкового питания: употребление мяса ведёт к раку! Политика была ясна, чтобы не имеющие доступа к полноценному питанию не сокрушались о его недоступности.
Вдруг вбежал Миша и крикнул:
- Сёстры, есть три свободных места! До красной церкви!
Повезла молодая женщина в коричневом платке, - на маленькой корейской машинке. Инна раньше её в церкви не видела.
Сестра Лидия болтала всю дорогу, а неизвестная сестра угрюмо молчала.
- Как вас зовут, сестра? – спросила Инна на прощанье.
- Валентина, - недовольно ответила та.
Бобылка ещё пыталась найти здесь подругу, близкую по возрасту, - не для помощи в своём деле, а для души.
- Ты с кем сегодня приехала? – деловито спросила Лидия.
- Пешком пришла.
- Да как же так?!! Валера же сегодня утром пустой ехал!
Инна не стала говорить, что она – нечистая, вот её и не возят. Хотя что стоило бы тому же Валере ей позвонить! Про Вована речь вообще не идёт.
- Сейчас мы с тобой поедем домой.
- Я пойду пешком, у меня нет денег.
Билет теперь стоил двадцать восемь рублей по городу, а у Инны с собой были все сорок, и она собиралась купить на них чай и сливочный спред «Кремлёвский» для каши, а не инвестировать в автоколонну.
- Я за тебя заплачу!
Всем бы только её унизить.
Улицы блестели, как стекло, поэтому Инна и согласилась. А то неровен час…
- Я сама из Ильичёвска, - рассказывала Лидия. – Я всю жизнь проработала в порту. Меня звали там Демьяновна. «Демьяновна, дай инструмент!.. Демьяновна, дай…» И никто из них не знал, что меня зовут Лида!
Вечером Валера прислал сообщение:
«Братья и сёстры! С Праздником Крещения Господня, завстра Богослужение в 19-00, приходите, Благословений Божьих!»
***
В понедельник, в подъезде Бобылка встретила Саню. Он сказал:
- Волосы выросли!
Инна кинулась домой, к зеркалу. Действительно, среди длинных, поредевших прядок, словно первые весенние ростки, пробивались новенькие, чёрненькие…
Герман пришёл с работы пьяным. Инна запрыгнула в автобус. Было очень темно и грязно.
Инну удивило, что пришло так мало народу, - девять человек. Сосунковой, как всегда, не было, да даже Вован не приехал.
- Как нас много сегодня! – сказал брат Вася.
Инна как раз смотрела в его тёмный лохматый затылок.
- «Это “USB”, здесь все. Никита, Стас, Турбо, Дюша Метёлкин».
- Ой, ну что за передачи мы смотрим! – стал выделываться брат Славик
Но это не Инна смотрела, а Герман.
- Почему, - пробасил Вася, - раз показывают, значит, смотреть можно!
Вот так у нас вся страна считает, поэтому и летит в пропасть.
Проповедь о празднике Крещения читал Владимир Ильич, Инна не слушала, да и никто, наверное, не слушал.
И вдруг заиграл телефон! А вдруг Таня? Хотя она не знала её номер, и не спрашивала. И Таня её номер не записывала. Осенью она связывалась насчёт квартиры с Германом.
- Мне – Александра, - сказал неизвестный. – Я насчёт заказа, трубы.
Саня тоже мог делать кому-нибудь трубу и дать её номер на всякий случай. Инна спросила фамилию Александра, но звонивший бросил трубку.

Славик и в этот раз проявлял заботу.
- Отвези сестру, - попросил он седого, но ещё не слишком старого брата, которого Инна прежде никогда не видела.
Впрочем, она же ещё не всех здесь выучила, до сих пор считая Александра, брата Валеры, Андреем.
Если весь день были лужи, то вечером их заморозили. Двор церкви детей Божьих и улица Бурильщиков превратилась в стекло. Инна передвигалась по двору буквально по миллиметру. Седой мужчина, которого звали, как и царя Спарты, Леонид, терпеливо ждал её у своих старых «Жигулей».
- А тебе куда? – спросил он.
- До гипермаркета. Я там поесть хочу, если в «ресторане» что-то осталось.
- Мне тоже в ту сторону, а так-то я тебя куда хочешь отвезу. А где ты живёшь-то?
- Где ПТУ.
- А как сюда добираешься?
- На автобусе, но чаще всего пешком.
- Пешком, конечно, далековато… - поёжился хамоватый брат Леонид.
- А мне гемоглобин повышать нужно.
Он взлетел на своих «Жигулях» прямо к «Ашану», и Инна поразилась такой любезности.
В «ресторане», ибо такую забегаловку можно лишь закавычить, как всегда в такое время, уже никакой еды не имелось, все сверкающие металлом лотки закупорены крышками. Но Инне повезло, ещё оставалась рыба и картофель фри. Лучше бы пюре, цена на него уже много лет не меняется.
Инна ела и вспоминала, как после болезни, заработав деньги, она с Вьюнка прибежала сюда и на радостях заказала то же самое! Майонез она тогда, боялась есть, хотя ей никто не запрещал.
Дома же было тошно и одиноко, будто кто-то умер. Герман спал, готовясь с раннего утра отдаться метле. Инна теперь ушла от него и ночевала в зале, как королева.
Кухня же без Тани стала мрачная и чёрная, и Инна не могла понять, как она, навязываясь ей, поверяя некоторые тайны, вот так ушла, вычеркнув её, Инну, из своей жизни. Правильно Герман сказал про неё – «шалава беспонтовая»!