5 часть. А вот и первые осенние каникулы

Урррра! Каникулы! Я с ребятами решила съездить в Новосибирск, посетить картинную галерею и показать им работы Рериха. В этой картинной галерее я уже была не один раз.  В Новосибирске впервые для посетителей 27 декабря 1958 года открылись залы галереи. Эту дату принято считать временем создания художественного музея в Новосибирске.
     Так случилось, что в сентябре в Новосибирск прибыла передвижная выставка из Третьяковки. Пропустить такое я не могла. Я посещала залы первого этажа, где выставлялись картины из Третьяковки. На второй этаж я не поднималась. Дольше всего задерживалась в зале у картины армянского художника Ованеса Зардаряна « Весна». Через месяц я уже туда привела Аннушку, и мы вдвоем смотрели на девушку с кувшином на фоне летнего утра. Солнце освещало тоненькую фигурку. Девушка несла кувшин и поднималась в горы. Было много солнца, цвета и воздуха в этой картине.  Было что- то родное в юной фигурке.
     С годами мне казалось, что девушка была в красном, но найдя картину в Интернете, я увидела, что она была в цветном платье. Это я была, я в красном была по эту сторону картины и  мысленно шла с ней по её дороге.
     В то время, как я наслаждалась в тишине зала этой картиной, переходила в другие залы первого этажа, я, оказывается, была под пристальным взглядом билетерши. Но я не замечала этого. Со своей стороны, я уже в самый первый раз у входа обратила внимание на эту пожилую даму. На ней был ажурный ручной вязки большой хорошо накрахмаленный воротник с брошью и такие же манжеты. Седые волосы были прибраны в пышный пучок, и вся она в своем тёмно-синем платье напоминала ожившую картину. Про такую даму не скажешь бабушка, я её так и прозвала «пожилая дама». В третий мой приход в картинную галерею я узнала, что на втором этаже находится постоянная экспозиция из шестидесяти картин Рериха. Мне об этом сказала билетерша, которая на этот раз заговорила со мной. Она заметила, что я дважды была в галерее, но на второй этаж не поднималась. От нее я узнала, что в 1960 году были получены на постоянное хранение шестьдесят картин и этюдов из наследия Н.К. Рериха, привезенного на родину из Индии его сыном Ю.Н. Рерихом. Я читала о Рерихе в одном из номеров журнала Огонек и, увидеть в живую произведения этого художника было очень интересно.
 Так вот, отрывая протянутый мною входной билет, дама поинтересовалась, откуда я тут в их краях и чем занимаюсь, и посоветовала подняться на второй этаж. Я там просто обомлела, увидев работы Рериха.  Я раньше только в журналах видела некоторые его работы, а тут- вот они, подлинники. А когда мы уходили, она мне предложила почитать достаточно увесистую рукописную работу местного исследователя о жизни и творчестве художника. И то, что я только через неделю смогу приехать, её не смутило. Это было интересное чтиво.  Вот я и решила на осенних каникулах повести свой класс и приобщить ребят к высокому искусству.
      В электричке два с половиной часа никто не разбегался, все сидели рядом, о чем говорили, не помню. Кажется, я рассказывала о Третьяковской галерее, о некоторых художниках, чьи картины они увидят через пару часов. Ребята рассказывали о себе, интересовались моим родным городом.  Я обратила внимание, что все мои семнадцать двоечников ребята очень любознательные и открытые. Подумала, что надо будет еще у каждого побывать дома, посмотреть, чем занимаются, что любят.  Я чувствовала, что они открыты для меня и тянутся ко мне.
               
                Определенно, у меня особенные ученики.
     Приехали мы в Новосибирск и отправились в галерею. Я предупредила ребят, чтобы громко не говорили в залах, не торопились, смотрели, сравнивали, выбирали, что понравится им больше, запоминали картины и художников. Я попросила их не забыть поздороваться с билетёршей. Сказала, что они её сразу увидят. Она сама будто оживший портрет с полотен голландского художника. А сама подумала, надо будет один классный час посвятить голландским художникам. Я постоянно читала журнал «Огонек», там видела несколько репродукций. Удивляло меня то, что дети слушали меня внимательно.
      Итак, пожилая дама в кружевном воротничке встретила нас приветливо. Я отдала ей рукопись, поблагодарила, и мы пошли в первый зал. Там мои дети разом подошли к картине «Весна», я была поражена, когда Люда Казакова сказала: «Смотрите, это наша Любовь Гоговна». Я призналась им, что мне эта картина очень близка. Пыталась как могла передать свои ощущения. Меня просто завораживало мастерство художника! Чистота и свежесть горного воздуха мастерски передана кистью мастера. «Посмотрите, - продолжала я,- какой проказник этот летний ветер, он играет с волосами девушки». Потом я сказала, что для меня это картина как встреча с Родиной, что я, приезжая в Новосибирск, обязательно прихожу сюда. Мы обошли залы, я рассказывала им о некоторых картинах, они задавали вопросы, я отвечала. Мои девочки делали какие-то записи в небольших книжечках. Какие же они все же послушные, каждое слово ловят.
     К нам примкнула небольшая группа взрослых и тоже передвигалась с нами по залам. Ну, а на втором этаже я предложила ребятам самим походить и каждому выбрать картину по душе. И подумать, почему именно картина, выбранная ими, больше понравилась.  Дети так и сделали, а меня окружили  посетители и стали спрашивать о Рерихе. Мы стояли возле нескольких картин, которые казались окнами в невиданный, чудный мир гор, неба и высот земных. А над ними высоты надземные. «Не было ещё до сих пор такого певца священных гор - Гималаев,- как Рерих», - закончила я свою короткую речь. Неожиданно я оказалась в кругу своих учеников, которые просто втиснулись между взрослыми, и Андрюшка сердито заявил: «Любовь Гоговна - наша классная, а не ваш экскурсовод». Другие тоже что- то в этом духе стали говорить, я успокоила ребят, сказав, что мне не трудно поделиться информацией, которую я знаю. Не скрою, этот детский порыв легкой ревности меня порадовал.
      Когда мы спустились, я попросила ребят зайти еще раз в тот зал, где есть кусочек моей исторической Родины. Мы подошли к картине.  Мне показалось, что дети стали грустными.
    Аннушка поторопила нас, ведь мы могли опоздать на электричку.  Мы попрощались с билетершей. Ребята, выходя из зала, благодарил её. Она похвалила их и шепнула мне: «Вы – молодец». Домой возвращались почти молча. Я решила, что детки устали. Они расселись по всему вагону, а мы с Анной сели рядом. Мимо пронесся поезд. Мы посмотрели друг на друга. Мы знали, о чем каждая подумала. О дороге домой.
     Вдруг мои дети засуетились. Оказалось, что в вагон вошла толпа цыган. Две цыганки подсели к нам с Анной.
     - Смотри! Наша, - сказала одна другой, показав на меня пальцем.
     Кто-то из ребят ответил сердито:
     - Она не цыганка. Она наша учительница.
     - Как так,- удивилась цыганка,- глаза у тебя цыганские и серьги вон какие!
     - Глаза и серьги у меня армянские. Ясно.
     - Паспорт покажи.
     - Еще чего! Нет у нас паспорта, - вступила в разговор Анна.
     Мы пересели. А цыганки вновь подсели к нам и устроили возню, цепляясь за мою сумку, требуя паспорт. Пытались громко стыдить меня.
     - Руки уберите, пожалуйста, - потребовала я, заметив как одна из них хочет дотронуться до моей серьги.
    Тут мои мальчики вскочили с мест и к нам подошли. И так они воинствующе выглядели, что мне показалось ещё немного и будет драка. Я стала нервничать.  Дверь вагона открылась и вошел молодой парень в форме с фонарем и чемоданчиком. Железнодорожник. Девочки бросились к нему за помощью, оказалось он из Болотного и знает кто мы. Он то и отогнал цыган от нас. Те бурча, ушли в другой вагон. А он остался в нашем вагоне. Все расселись, успокоились. Аннушка обняла меня и сказала тихо на ухо:
     - Я наблюдала за детьми, нельзя отказываться от классного руководства! Они любят тебя. Надо что-то придумать.
     - Легко сказать «надо». Да, сама вижу.
               
                После экскурсии.
     А позже в школе учительница математики, чья дочка училась в моем классе, сказала, что дети просто в восторге от поездки, только очень беспокоятся обо мне. «Им кажется, что вы очень тоскуете по дому и скоро уедете», - сказала она и добавила,- дочка думает, что из-за этих двоечников Гоговна может уехать. Другая моя мамочка, учитель русского и литературы, делилась в учительской тем, как её сын два вечера дома никому не давал рот открыть, все рассказывал и рассказывал о картинах. «Мама, наша Гоговна так много знает. У нас никогда не было такой учительницы». А перед сном Андрюша вздохнул и сказал: «Уедет наша Гоговна, уедет».
    Осенние деньки как-то быстро исчезли, пошел снег, а ночами доходило и до -19. Ну, думаю, зима пришла.  Я решила, что пора валенки надевать, надела и пошла за водой. Встретила соседку, которая сказала, что валенки ещё рановато надевать. Отсыреют. Для меня это было очередным открытием и легким шоком. Я даже представить себе не могла, что вскоре будут мороза в два раза сильнее.  Так что, дома примеряла валенки и ждала дня, когда я их надену. Валенки, валенки -  для меня - экзотика чистой воды. А тут ещё и Аннушка сказала, что в городе народ не носит валенки. Я даже расстроилась, до чего мне понравилось в валенках двигаться. Признаюсь, все имеет свой конец. Пришло время, когда стало тошно от валенок. Я даже во сне видела себя в сапожках на каблучках, шагающей по асфальту.
      Кстати об асфальте. Зима в Сибири ох, какая долгая, так что тоска по асфальту тоже не забыла меня. Я даже как-то поделилась с учениками по этому поводу. И мысль об асфальте стала
 не только мне не давала покоя. Запала она и в головку одного из моих мальчиков, Андрюшке.
  А насчет картиной галерея, в которую я ездила часто, так вот в интернете в 2004 году я прочла, что Новосибирская картинная галерея была переименована в Новосибирский государственный художественный музей и перенесли всю экспозицию в здания Сибревкома. Интересное здание, архитектура которой напоминало 20-ые годы . Оно выделялось среди других городских строений.  Я в теплую погоду любила гулять по городу и рассматривать дома, будто искала что-то знакомое.