как я побыла Музой

Это история случилась со мной.
Я несколько раз вспоминала ее, всегда с теплотой, поэтому оставлю это здесь.
На самом деле, строго говоря, все, что мы пишем, с нами когда-то случалось, в этой жизни, предыдущей, или где-то в подсознании, что, как мы знаем, очень даже рядом.

Мне было тогда четырнадцать лет. Выглядела я, правда, на все семнадцать.
Была очень серьезной девочкой я.

И даже не вполне помню, рассказывала ли я родителям о случившемся.
Тогда мне казалось не обязательным рассказывать все. После уже возникли практические пособия о воспитании, которые сейчас бы погрозили пальцем родителям, но тогда, в моменте, думаю, что нет, не рассказывала.

Итак, мне было около 14 лет и я ходила в музыкальную школу. Сначала – по классу скрипки.  Мама несколько раз рассказывала, что, когда она привела меня с маленьким братом в музыкальную школу (мне тогда было уже 9 или 10 лет), нас «прослушали» и после поделились с мамой, что «слуха - то у ваших детей нет совсем».
На что она не растерялась и ответила, что именно за этим она и пришла сюда, чтобы слух появился, то есть.
Нас, конечно, приняли, потому что аргумент был очень весомый и даже звучал как вызов.
Мы немедленно начали активно заниматься, и получалось неплохо. Но, думаю, сейчас, взяв в руки скрипку, я едва ли вспомню, как извлекать из нее звук. Тогда получалось.
Курс фортепиано шел вторым, как сейчас в школах идет второй иностранный язык.
И язык фортепиано зацепил меня гораздо больше.. Впоследствии я сама и перевела себя на фортепиано, просто перестав посещать уроки скрипки. Так сложился мой выбор. Определять нужную ноту оказалось для меня гораздо более легким на клавишах, чем передвигая палец по струне в поисках истины.

После урока, вдохновленная "Лунной сонатой", которую мне предстояло исполнить на очередном концерте, я шла к выходу, летела «на крыльях». Несмотря на отсутствие слуха в начале, дальнейшее мое обучение в школе было довольно интересным, и я не пропускала ни одного концерта, со сложными в исполнении произведениями. Например, играла «Сольвейг».

Летела я, на крыльях вдохновения, вообщем, в голове Бетховен.
А на выходе полет мой был прерван. У гардероба нашего тогда стоял зачем-то стол, но то была середина 90-х, и вообще там могло стоять что угодно. И на этом столе сидел невысокий человек с пронзительными глазами и седой головой. Сидел такой серьезный. Когда я проходила (а я, наверное, уходила из школы одной из последних), он обратился ко мне:
«Девушка, а вы сильно торопитесь?»
Это помню. Но вот что ответила – не помню. Но, наверное, спросила, а что.
Потому что потом он сообщил мне, что сегодня вечером будут тут репетировать его ребята, играть кое-какую музыку, и что не могла бы я немного задержаться их поддержать, послушать. Нужна, сказал, Муза моим ребятам. Зритель. Непросто, сказал, без музы им.
Я отказалась. Мне, наверное, пора было домой.
Возможно, и не было пора домой, но предложение побыть музой показалось мне непонятным. Он кивнул, не стал уговаривать, и я вышла из школы. Я шла по небольшому внутреннему двору и особенно не думала о произошедшем.
За мной выбежал молодой человек. Он был невысокий и в забавной кепке. «Девушка – окликнул он меня – девушка – он подошел – а вы вот знаете кому вы только что отказали?»
Я честно ответила, что не знаю.
Надо сказать, что я в детстве не смотрела телевизор, в нашей семье это не было традицией. И поэтому знать кого – либо оттуда для меня не было возможным.
- Это Михаил Танич.
- А - сказала я - а кто это?
- Ну, это … - а я не помню, что дальше он говорил, но, вообщем, по тому судя, что еще история не закончилась, я согласилась.
- Только недолго - сказала я, чтобы закрепить, что я девочка ответственная и домой пойду по расписанию.

Мы поднялись в наш концертный зал, который они арендовали. Вениамин (так звали молодого человека, который убедил меня остаться) рассказал мне, что Михаил Исаевич сейчас тренирует новый состав.
Что погиб тот, кто пел раньше, и что в группу пришли новые участники. И что-то еще другое рассказывал он мне, но уже плохо я все это помню. Помню, что все это было мне странно.

Наш концертный зал состоял из высокой деревянной сцены и зрительного зала. Зал был «святая святых», в него мы попадали редко.
Во время школьных концертов обычно я находилась на сцене. Часто аккомпаниировала брату, когда тот играл на скрипке. Но еще чаще – играла сама. Было немного страшно сначала, ребенком, ведь в зале сидели все родители, и другие гости, но этот страх быстро проходит.

А тогда мне было предложено расположиться на сцене на стуле. Как зрителю. И зритель был только один. А все ребята (на моей памяти, их было пять или шесть) находились внизу, в зале. Они играли, пели, Вениамин танцевал.
Как звали остальных, я не помнила. Или не знала. Кажется, мы и не знакомились особенно. Концерт сразу начался.
Удивительно, ведь как имя группы «Лесоповал», так и значение этого имени как-то прошли мимо меня.. и эту музыку я слышала впервые. Не то, чтобы у меня было «строгое домашнее воспитание», а просто – не приходилось слышать. Кажется, первой песней была «Я куплю тебе дом у пруда..» . Сейчас, если где-то слышу эту песню – вспоминаю, как будто картинка перед глазами..
Освещенная ярко сцена, зал, в котором играет группа «Лесоповал» новый концерт, для меня одной играет. Я, сидящая на одиноком стуле, в углу сцены старенькое школьное пианино.
И когда заканчивалась песня, я хлопала, громко хлопала, чтобы моего одобрения хватило на всех. Их много, а я была одна, за всех зрителей.
Потом стало поздно, и я отправилась домой.

Сегодня в театре, если мне что-то нравится, тоже хлопаю, будто я там одна. Похоже, вот где я научилась так делать.
А о Михаиле Исаевиче у меня сохранилось такое воспоминание. Москва, школа, вечер, скоро темно, и он сидит на стареньком письменном столе у входа, болтает ногами, и вот так предлагает девочке побыть Музой для своего коллектива.
Он показался мне тогда очень добрым, как Карлсон.

Я так сейчас думаю, необычные предложения ведь нечасты в общем диапазоне жизни. Невозможно не поймать такое.
Carpe diem!