Письмо 2, 1816, 27 марта, П. А. Вяземскому

Фотография: автопортрет Екатерины Павловны Бакуниной, 1816 г.

Письмо 2, князю Петру Вяземскому

27 марта 1816 г.
Из Царского Села в Москву.
      
Князь Петр Андреич,
признаюсь, что одна только надежда получить из Москвы русские стихи Шапеля и Буало могла победить благословенную мою леность. Так и быть; уж не пеняйте, если письмо мое заставит зевать ваше пиитическое сиятельство; сами виноваты; зачем дразнить было несчастного царскосельского пустынника, которого уж и без того дергает бешеный демон бумагомарания.

С моей стороны прямо объявляю вам, что я не намерен оставить вас в покое, покамест хромой софийский почтальон не принесет мне вашей прозы и стихов. Подумайте хорошенько об этом, делайте, что вам угодно — но я уже решился и поставлю на своем.

Что сказать вам о нашем уединении? Никогда Лицей (или Ликей, только, ради бога, не Лицея) не казался мне так несносным, как в нынешнее время. Уверяю вас, что уединенье в самом деле вещь очень глупая, назло всем философам и поэтам, которые притворяются, будто бы живали в деревнях и влюблены в безмолвие и тишину:

Блажен, кто в шуме городском
Мечтает об уединенье,
Кто видит только в отдаленье
Пустыню, садик, сельский дом,
Холмы с безмолвными лесами,
Долину с резвым ручейком
И даже… стадо с пастухом!
Блажен, кто с добрыми друзьями
Сидит до ночи за столом
И над славянскими глупцами
Смеется русскими стихами;
Блажен, кто шумную Москву
Для хижинки не покидает…
И не во сне, а наяву
Свою любовницу ласкает!..

Правда, время нашего выпуска приближается; остался год еще. Но целый год еще плюсов, минусов, прав, налогов, высокого, прекрасного!.. целый год еще дремать перед кафедрой... это ужасно. Право, с радостью согласился бы я двенадцать раз перечитать все 12 песен пресловутой «Россиады», даже с присовокупленьем к тому и премудрой критики Мерзлякова, с тем только, чтобы граф Разумовский сократил время моего заточенья.— Безбожно молодого человека держать взаперти и не позволять ему участвовать даже и в невинном удовольствии погребать покойную Академию и Беседу губителей российского слова. Но делать нечего,

Не всем быть можно в ровной доле,
И жребий с жребием не схож. —
От скуки часто пишу я стихи довольно скучные (а иногда и очень скучные), часто читаю стихотворения, которые их не лучше, недавно говел и исповедовался — всё это вовсе незабавно.

Любезный арзамасец! утешьте нас своими посланиями — и обещаю вам если не вечное блаженство, то по крайней мере искреннюю благодарность всего Лицея.

Простите, князь — гроза всех князей стихотворцев на Ш.— Обнимите Батюшкова за того больного, у которого, год тому назад, завоевал он Бову Королевича. Не знаю, успею ли написать Василью Львовичу. На всякий случай обнимите и его за ветреного племянника. Valeas

Александр Пушкин.       

Ломоносов вам кланяется.

_________
Примечания:

- Стихи Шапеля и Буало — стихи самого Вяземского в духе этих французских поэтов.

- Софийский — царскосельский; София — одно из названий Царского Села.

- «Россиада» — поэма М.М.Хераскова.

- Критика Мерзлякова — пространный разбор поэмы профессором и литератором А.Ф.Мерзляковым («Амфион», 1815).

- Погребать — участвовать в заседаниях общества «Арзамас», возникшего в противовес «Беседе». На заседаниях «Арзамаса» вновь принимаемые члены произносили шуточные погребальные речи членам Российской Академии и «Беседы». При этом каждый член «Арзамаса» получал прозвище из баллад Жуковского (так, «Асмодей» — арзамасское прозвище Вяземского).

- Одною из главных причин ускоренного выпуска лицеистов первого курса был известный эпизод встречи Пушкина, в дворцовом коридоре, с княжною Волконскою (фрейлина Волконская - сестра князя Волконского), которую он принял за горничную ("премиленькую Наташу"). Узнав об этой шалости, государь прогневался и заметил директору Лицея Энгельгардту, что лицеисты чересчур много себе позволяют и что надо скорей их выпустить.
(Ф.Ф.Матюшкин по записи Я.К.Грота),

- «Не всем быть...» — из послания Вяземского к Д.В.Давыдову.

- Князья-стихотворцы — это осмеянные Вяземским князья А.А.Шаховской, С.А.Ширинский-Шихматов и П.И.Шаликов.

- «завоевал он Бову...» — по-видимому, Пушкин не закончил свою поэму «Бова» в связи с тем, что этот сюжет уже был взят Батюшковым.

- Ломоносов С.Г. - лицейский товарищ Пушкина.

- И не во сне, а наяву свою любовницу ласкает - речь по-видимому о Е.Бакуниной, недоступной для ласк наяву. Вяземскому Пушкин запросто поверяет свои интимные подробности - друг в курсе.
"Сколько мне известно, он вовсе не был предан распутствам всех родов. Не был монахом, а был грешен, как и все в молодые годы. В любви его преобладала вовсе не чувственность, а скорее поэтическое увлечение, что, впрочем, отразилось и в поэзии его.
Никакого особенного знакомства с трактирами не было, и ничего трактирного в нем не было, а еще менее грязного разврата. Все эти обвинения не только несправедливая строгость, но и клевета.
(Князь П.А.Вяземский. Примечания к «Записке» М.А. Корфа. Собрание сочинений П.П.Вяземского, сына П.А.Вяземского).

- с братом Е.Бакуниной, Александром Бакуниным, Пушкин подружился в 1811 году, в Лицее, куда тот был определён. Екатерина вместе с матерью часто навещала брата. В «Ведомостях Лицея» отмечены их посещения: в 1811 — четыре, в 1814 — тридцать один, в 1815 — семнадцать, в 1816 — шесть, в 1817 — восемь раз. Летом они постоянно жили в Царском Селе.

- 29 ноября 1815 г.
"Я щастлив был!.. нет, я вчера не был щастлив, поутру я мучился ожиданьем, с неописанным волнением стоя под окошком смотрел на снежную дорогу, ее не видно было! Наконец я потерял надежду, вдруг нечаянно встречаюсь с нею на лестнице, сладкая минута!

Он пел любовь, но был печален глас,
Увы, он знал любви одну лишь муку!

Как она мила была! Как черное платье пристало к милой Бакуниной (облегало пышную высокую грудь, по-видимому)! Но я не видел ее 18 часов, ах! Какое положение, какая мука! Но я был щастлив 5 минут!"
(Пушкин. "Отрывки из лицейских записок")

- "Пушкин был до того женолюбив, что, будучи еще 15 или 16 лет, от одного прикосновения к руке танцующей, во время лицейских балов, взор его пылал, и он пыхтел, сопел, как ретивый конь среди молодого табуна".
(С.Д. Комовский. Я.Грот, 220)

- Первая «истинно поэтическая» любовь - страсти по Бакуниной, выразилась в творчестве Пушкина созданием «бакунинского цикла» элегий 1816 г. (всего 23 или 29 стихотворений).

"Месяц"

Зачем из облака выходишь,
Уединенная луна,
И на подушки, сквозь окна,
Сиянье тусклое наводишь?
Явленьем пасмурным своим
Ты будишь грустные мечтанья,
Любви напрасные страданья
И строгим разумом моим
Чуть усыпленные желанья.
Летите прочь, воспоминанья!
Засни, несчастная любовь!
Уж не бывать той ночи вновь,
Когда спокойное сиянье
Твоих таинственных лучей
Сквозь темный завес проницало
И бледно, бледно озаряло
Красу любовницы моей.
Почто, минуты, вы летели
Тогда столь быстрой чередой?
И тени легкие редели
Пред неожиданной зарей?
Зачем ты, месяц, укатился
И в небе светлом утонул?
Зачем луч утренний блеснул?
Зачем я с милою простился?
1816 г.

- Пушкин с чувством пламенного юноши описал ее (Бакуниной) прелести в стихотворении своем "К живописцу", которое очень удачно положено было на ноты лицейским же товарищем его Яковлевым и постоянно пето до самого выхода из заведения. (С.Д.Комовский. Записка о Пушкине. Я.Грот,220)

- «Прелестное лицо её, дивный стан и очаровательное обращение произвели всеобщий восторг во всей лицейской молодежи», — вспоминал С.Д. Комовский. Среди очарованных были и трое друзей -  Пушкин, Пущин и Иван Малиновский.

- "А мне пусть бог даст, разум сохра­няя, любовь чужую описать" (Лонг, из Введения к пасторальному роману "Дафнис и Хлоя". Этой молитвой и образами романа олицетворена лирика Пушкина, связанная с эротикой прежде всего. Все лицеисты читали роман на языке оригинала или на французском, и между собой пользовались именами героев романа и хорошо понимали, о чём идёт речь. Эротика вошла в моду не только в литературе. Греко-римская традиция эротики в литературе ожила в XlX веке вместе со стилем "антик" в моде, архитектуре и светских  манерах после поражения Франции.

- 24 октября 1817 года Екатерина Бакунина стала фрейлиной императрицы Елизаветы Алексеевны и поселилась при царском дворе. Её назначение в обществе многие воспринимали неоднозначно. Н.М.Муравьев писал своей матери: «Меня весьма удивило то, что вы пишете о Бакуниной. С какой стати произвели её и каким образом — это весьма странно».

- Мне жаль, что в этой элегии («Погасло дневное светило») дело о любви одной (воспоминания о любви к Бакуниной, считают некоторые пушкинисты). Зачем не упомянуть о других неудачах сердца? Тут было где поразгуляться. (Князь П.А.Вяземский А.И.Тургеневу, 27 ноября 1820 г. Ост. Арх., II, 170).

- Замуж Бакунина (1795-1869) вышла уже в очень зрелом возрасте (39 лет), после женитьбы Пушкина. В марте 1834 года Надежда
Осиповна Пушкина писала дочери: "Какую новость скажу тебе, м-ль Бакунина выходит за г-на Полторацкого (1792—1855), двоюродного брата г-жи Керн, свадьба будет после Пасхи. Ему 40 лет (42 года), он не молод, вдов, без детей и с состоянием, говорят, он два года как влюблен". Этот брак лишил её немалого фрейлинского жалованья 3900 рублей ассигнациями.

- До 1825 года в поэзии Пушкина царит Бакунина, которая станет Полторацкой, несмотря на появление Анны Олениной (дочь Елизаветы Полторацкой) и Анны Керн (племянницы Е.П.), её кузины (в 1819 году).
В Петербурге А.А.Полторацкий познакомился с А.С.Пушкиным и привёл Пушкина в дом своих родственников Олениных.

- Анна Алексеевна Оленина вышла замуж уже после смерти Пушкина 16 февраля 1840 года в возрасте 32-х лет. Её мужем стал полковник лейб-гвардии Гусарского полка Ф.А.Андро. В 1844 году переехала с ним в Варшаву, где прожила около 40 лет. Её муж ревновал к прошлому и «всё, что некогда наполняло её девичью жизнь, не должно было более существовать, даже как воспоминание».

- В начале 1841 года старый генерал Керн умер. Когда он женился на Анне в 1817 году, ему уже было 52 года (жених старше невесты на 35 лет). Анне Керн, как генеральской вдове, полагалась приличная пенсия, но 25 июля 1842 года она официально венчается с троюродным братом, Александром Марковым-Виноградским, что отменяет пенсию, и им приходится жить весьма скромно, но законно. Незаконно она с 1836 года сожительствовала с кадетом Первого Петербургского кадетского корпуса, её же троюродным братом Сашей Марковым-Виноградским (старше его на двадцать лет).  Через 3 года родила сына, которого назвала Александром.
Пушкину при их знакомстве было девятнадцать. Возможно, во втором браке ярко вспоминалась молодость, Пушкин...

- В «Воспоминаниях о Пушкине» Керн описывает свои впечатления о доме Олениных: «В 1819 г. я приехала в Петербург с мужем и отцом (Петром Марковичем Полторацким), который, между прочим, представил меня в дом его родной сестры, Олениной (Елизаветы Марковны Полторацкой). Тут я встретила двоюродного брата моего Полторацкого (Александра), с сестрами которого я была еще дружна в детстве. Он сделался моим спутником и чичероне в кругу незнакомого для меня большого света».

- Елизавета Марковна Полторацкая (Оленина) - тётка Анны Петровны Полторацкой (Керн) и Александра Александровича Полторацкого.

- «В чаду такого очарования мудрено было видеть кого бы то ни было, кроме виновника поэтического наслаждения (Иван Крылов), и вот почему я не заметила Пушкина. Но он вскоре дал себя заметить. Во время дальнейшей игры на мою долю выпала роль Клеопатры, и, когда я держала корзинку с цветами, Пушкин, вместе с братом Александром Полторацким, подошел ко мне, посмотрел на корзинку и, указывая на брата, сказал: «Et c'est sans doute Monsieur qui fera l'aspic?» [А роль змеи, как видно, предназначается этому господину?] Я нашла это дерзким, ничего не ответила и ушла <…> 

За ужином Пушкин уселся с братом моим позади меня и старался обратить на себя мое внимание льстивыми возгласами, как, например: «Est-il permis d'etre ainsi jolie!» [Можно ли быть такой хорошенькой!] Потом завязался между ними шутливый разговор о том, кто грешник и кто нет, кто будет в аду и кто попадет в рай. Пушкин сказал брату: «Во всяком случае, в аду будет много хорошеньких, там можно будет играть в шарады. Спроси у m-me Керн, хотела ли бы она попасть в ад?» Я отвечала очень серьезно и несколько сухо, что в ад не желаю. «Ну, как же ты теперь, Пушкин?» — спросил брат. «Je me ravise [Я раздумал], — ответил поэт, — я в ад не хочу, хотя там и будут хорошенькие женщины...» Вскоре ужин кончился, и стали разъезжаться. Когда я уезжала и брат сел со мною в экипаж, Пушкин стоял на крыльце и провожал меня глазами».

- Можно заметить, что Керн не упоминает ни мужа, ни отца, когда уезжает, а только кузена, который сделался её спутником. Он был уже с Пушкиным у Олениных, но уехал с Керн, а Пушкин остался. Керн не пишет, что была с кузеном знакома ранее (он был сыном Полторацкого от первого брака на Марии Гаскойн), а только была дружна с его сёстрами (видимо, от второго брака отца на Татьяне Михайловне Бакуниной; их осталось шестеро к 1819). Много позже Александр женился на первой любви Пушкина, Бакуниной. В таком случае, ему вполне подходит роль змеи-отравительницы, но уже Пушкина.

- Александр Александрович Полторацкий — сын Александра Марковича Полторацкого от первого брака. Пушечный завод в Петрозаводске возглавлял директор Карл Гаскойн. В Петрозаводске ему установлен памятник.

На его дочери, Марии Карловне Гаскойн, и женился Александр Маркович, став помощником директора. А.А.Полторацкий родился в петербургском доме К.Гаскойна (в 1793 году). Оставшись после смерти жены с тремя детьми (в 1795 году), А.М.Полторацкий женился на Татьяне Михайловне Бакуниной, породнившись таким образом с влиятельным в России многочисленным родом Бакуниных.

- Сам Гаскойн переехал в Луганск, так как в 1795 году было решено построить Луганский литейный завод под его начальством.
В 1796 году на Александровском заводе было приготовлено для этого до десяти тысяч пудов различных чугунных и железных деталей машин, и изделия отправлены в Луганск зимой сухим путём. Карл Гаскойн считается первым градостроителем и генеральным архитектором Луганска (в Луганске у здания Краеведческого музея установлен памятник-бюст Карлу Гаскойну).

- В 1805 году Гаскойн заболел, уехал в Санкт-Петербург. Скончался 19 июня 1806 года в Колпино.

- В 1806 году Александр Маркович сменил Гаскойна, в должности горного начальника Олонецких заводов.

- Александр А.Полторацкий до 1808 г. жил в Петрозаводске, где получил прекрасное по тем временам образование.
С 1808 по 1811 года его отец, Александр Маркович, состоял управляющим Санкт-Петербургским монетным департаментом и монетным двором. Сам он с 1808 года обучался в петербургском Институте корпуса инженеров путей сообщения.

Карл Гаскойн -
https://ru.m.wikipedia.org/wiki/,_

Бакунина -
https://ru.m.wikipedia.org/wiki/,_

Полторацкие -
https://projects.tverlib.ru/1812/poltotacky_a_a/index.html

Анна Полторацкая (Керн) -
https://ru.m.wikipedia.org/wiki/,_