Хозяин. 1ый рассказ сборника

      Наступило лето. В первых числах июня я успешно сдал экзамены за первый курс строительного института и задумался над тем, куда бы съездить отдохнуть. Денег было не просто мало, а катастрофически мало, так как в мае готовился к сессии и нигде не подрабатывал. У родителей просить не хотелось, поэтому, подумав немного, я решил пожить пару-тройку недель на хуторе у своего деда, чтобы дать отдохнуть голове от экзаменационных нагрузок. К тому, же такой отдых не предполагал практически никаких затрат, кроме покупки билета на поезд и небольшого подарка для деда.
Вечером того же дня я сел в поезд, идущий с Савёловского вокзала до маленького провинциального городка Весьегонск, и уже на следующий день, около одиннадцати утра вышел на заброшенном полустанке примерно в двенадцати километрах от хутора. Эти километры предстояло пройти пешком. Что может быть лучше долгой прогулки по просёлочным дорогам вдоль живописных полей и лесочков в тёплый солнечный денёк, особенно когда рюкзак за спиной наполовину пуст?
- Всё, отдых начался! - сказал я сам себе, открыл банку пива и в отличном настроении зашагал в сторону хутора. Дорога была безлюдной, изредка попадались пасущиеся по обочинам коровы и козы, да пару раз вдалеке возникали крыши деревенских домов, которые затем исчезали за деревьями. Я шёл бодрым шагом, весело насвистывая, и прихлёбывая пиво.
Примерно через два с половиной часа я подошёл к хутору, который состоял из трёх домов. Один из них уже много лет пустовал, в другом жили дед Егор и баба Маша, которым было далеко за семьдесят, ну а в третьем доме обитал мой дед - Степан Михайлович. До пенсии он всю жизнь проработал трактористом в одном из ближайших совхозов и в свои шестьдесят девять был по-прежнему крепким и жилистым. Бабушка моя - Анастасия Никитична, которая была на семь лет старше деда, умерла позапрошлой зимой, так и не сумев побороть тяжёлую форму гриппа. Дед сильно горевал по этому поводу, уйдя в двухнедельный запой. Но потом всё же смог вернуться к нормальной жизни: снова стал ухаживать за хозяйством и ходить в лес. Хозяйство его состояло из большого огорода, козы Снежинки, петуха Федота с десятком кур, а также симпатичной помеси дворняги и овчарки по кличке Арамис. Метров за сто до хутора меня заметили и облаяли местные собаки. А уже через пару минут мы обнимались с дедом.
- Ишь ты, Дениска, ишшо на пол головы вымахал!
Коснувшись ладонью моей макушки, дед удивлённо закачал головой.
- Верно в прадеда маво пошёл, Матвея Игнатича. Сказывают, тот вечно лбом об верхушку дверного косяка садил. Вот ведь здоровяка был! Ну давай, не стой истуканом, пошли скорее в мою ранчу, будем обедать, - сказал он, подталкивая меня в дом.
      Несмотря на отсутствие хозяйки, дома у деда был почти идеальный порядок. Все вещи лежали на своих местах, на полу не было ни соринки. Я вручил деду подарок - новый светодиодный фонарик, невольно сдвинув время нашего обеда минут на двадцать. Только вдоволь наигравшись с этим чудом китайской мысли, дед пошёл чистить и нарезать картофель, чтобы затем поджарить его вместе с луком на толстостенной чугунной сковороде. Пообедав, мы вместе с дедом накормили двух главных обитателей двора - Арамиса и Снежинку, а затем я ещё долго начёсывал им бока и лбы.
      Три-четыре дня я постепенно втягивался в деревенскую жизнь, привыкая вставать в шесть утра и ложиться с закатом, помогая деду в огороде и в уходе за животными. Кормёжка здесь была простая, но вкусная и сытная: молоко, сметана, масло - от Снежинки, яйца - от курочек, а всем остальным нас снабжали погреб и огород деда, а также река и лес. Про лес хотелось бы рассказать особо. Правильнее было бы назвать его не лес, а лесище. Мало того, что он простирался к востоку, северо-востоку и северу от хутора на несколько десятков километров, так он ещё был полон диких зверей. Дед уверял, что встретить в глубине леса волка, или медведя – вполне реально, а кабаны и лисицы сами время от времени по ночам наведываются на хутор. Но утром или днём ходить в лес было вполне безопасно, если не забираться в самую глушь, и если умеешь хоть немного ориентироваться.
       Занятие от деда по ориентированию на местности свелось к двум основным постулатам:
– Перво-наперво, внучок, запомни, што в лес нады ходить с самого утречка, а выходить оттудова - до обеда. Так целее будешь и проще сурентироваца по солнцу, – наставлял он меня, назидательно подняв вверх указательный палец.
- Вторая инструкция такова: при заходе в лес нады топать прямёхонько на восходящее солнце. Это будет восток. А для выхода поворачиваешься к нему спиной и топаешь точнёхонько от него. То бишь - на запад. Там и будет моя ранча. Можно чутка отходить от этих курсов вправо-влево. Но только если чутка! Ежели всё ж заплутал, а солнце высоко, найди дерево со мхом да поворотись так, штобы стоять передом ко мху. Мох завсегда растёт с северной стороны. Тады по правую руку будет запад, а по левую - восток. Уразумел? Ежели чего недопонял, то будешь в лес токмо со мной захаживать, как раньше. А то што я твоей мамке скажу, ежели ты заплутаешь, или тебя задерёт косолапый? Не знаешь? Вот и я не знаю. То-то!
Я закивал в ответ, так как и сам опасался заблудиться в диком лесу и накрепко запомнил эти немудрёные советы деда.
       Поначалу отношения с лесом у меня не заладились. Из первых своих походов оттуда я не принёс ничего, кроме нескольких сыроежек и десятка мелких ягод земляники. Дед же, к моему удивлению, постоянно возвращался из леса с корзинами, полными благородных грибов - белых, подосиновиков, подберёзовиков и маслят. Где он их брал для меня оставалось загадкой.
      - Дед, ну открой тайну, где ты их находишь? – каждый раз спрашивал я, на что дед лишь загадочно ухмылялся и посмеивался в бороду. Но однажды вечером он вышел во двор, подсел ко мне и, закурив вонючую сигарету, произнёс:
– Эхма, была не была. Поведаю я тебе, Дениска, одно предание, или сказку. Иль даж не сказку, а быль. А ты уж сам кумекай, как это дело правильно обозвать. Но в этой сказочке сокрыт мой секрет. Как я эти самые грибочки добываю.
Я весь превратился в слух, моля про себя всех богов, чтобы дед не передумал рассказывать. Дед тем временем продолжил:
- Это предание сказывал мне мой дед - Назар Антипыч, царство ему небесное. А ему его дед, а тому – его дед, и так далее. Так вот гласит оно о том, што лес наш не простой вовсе, а как бы это сказать, он навроде как живая сущность, ну почитай што разумный. Ведь живёт он рядом с нами уж и не сосчитать сколько веков, помогает нам, кормит грибами да ягодами, и зверьём снабжает. И лес этот нам завсегда приют давал, ежели наставали тяжёлые времена, иль нападали вороги. И местный люд, ишшо до прихода христианства на Русь верил в то, што у леса душа своя есть, ну или Хозяин. И вот, значица, штобы задобрить этого Хозяина, да жить с ним в мире, наши предки сотворили в лесной глуши место идольское - капище, где они, исполняли свои ритуалы. А капище это на полянке. Вокруг неё истуканы дубовые в землю врыты, пять штук ровно. И на этой полянке предки наши читали молитвы Хозяину леса и оставляли для него дары и подношения всякие, да нередко и жертву приносили, зверя дикого, аль скотину домашнюю.
- Погоди, дед, - перебил я его, нетерпеливо ёрзая на скамейке. – Насколько я знаю, такие капища в те времена были на Руси не редкостью. Но какое это имеет отношение к нашему времени?
— Вот ведь торопыжка, - дед сделал затяжку и выпустил клубы сизого дыма. — Поперву дослушай, а уж потом спрашивай. И продолжил:
— Так вот, самое интересное то, што наши предки сумели-таки наладить контакт с Хозяином леса. Они, значица, научились говорить с ним, да понимать его и даже предугадывать его деяния.
- Как это, «говорить»? – у меня даже челюсть отвисла. – Дед, ты это серьёзно?
- Сурьёзней некуда, – ответил он, делая очередную затяжку.   
- Многовековые молитвы на капище, да ишшо разные подношения Хозяину леса, помогли заприметить и понять знаки, которые он людям в ответ подавал. И понять как и што можно попросить у Хозяина леса взамен.
- Да не может быть! - не выдержал я. – Ты хочешь сказать, что Хозяин леса правда как-то реагировал?
- Реагировал, а то как же, - дед раздражённо махнул рукой. – Но ты не обрывай деда! Дай поперву дораскажу обо всём. Так вот, наши предки прознали, што возраст Хозяина леса где-то три-четыре года всего, ежели на людской манер перевести. Ну, то есть ребёночек он ишшо совсем. Об чём это говорит?
- О чём? – на автомате переспросил я.
– А о том, што Хозяин леса ещё не вполне вошёл в разум по причине того, што очень молод. И карахтер у него под стать дитятиному – очень он любопытен и поиграть любит. Но есть тонкость одна - и добро, и зло Хозяин леса понимает по-своему, не так как мы, люди.
– Ого! Даже так? А можно пример! – попросил я деда.
– Отчего ж нет? Будет тебе пример, - ответил тот.
А потом задумался ненадолго и продолжил:
– Малое дитя, к примеру, может из интереса жука взять да разрезать на две половины, для любопытства, штобы понять, смогёт тот после такого ползать по земле, али нет. Однако, это вовсе не значит, што ребёнок злобный изверг, - продолжал вещать дед.
- Дитя, в силу возраста просто не может понять, што жук тот живой, и што больно ему, и што после такого обращения тот попросту издохнет. Вот и Хозяин леса такой же. Только, значица, забавляться он может с кем угодно - с жуком, с деревом, со зверем. И даже с человеком! Вот потому, поперву, нужно добиться того, чтобы Хозяин леса понял, што ты не жук какой, а тварь разумная, под стать ему. Ежели по-простому выразиться, нужно штобы ты не сподвиг его на дела нехорошие, а наладил бы попервой контакт с ним та том уровне, на котором тот может общаться.
– А поподробнее можно? – спросил я, прихлопнув комара на щеке.
- Поподробней? Ну што ж, слушай! – дед снова выпустил сизые клубы дыма и откашлялся.
– Как я уже тебе сказывал, перво-наперво, надо штобы Хозяин леса понял, што ты тоже разумный. Для этого нады вести себя в лесу как в гостях: не орать, не скакать, аль прыгать, не ломать деревья да веточки, не пинать грибы, не разорять муравейники, не убивать зверей. А ужо после того, как Хозяин леса поймёт, што ты тоже разумный да добрый, попривыкнет к тебе, тады уж можно пытаться и контакт с ним сладить. Уяснил?
- Уяснил, – кивнул я.
– Тады слушай дальше, - сказал дед. – Хозяин леса понимает простые слова, ежели они сложены в стих. Чем проще – тем лучше. И ишшо у него есть особое чувство справедливости.
– Это как? – вновь не удержался я от вопроса.
– А так! - продолжил дед. - Хозяин леса хоть и дитя, но понимание имеет, што ежели взял он што-то у разумного существа, то и отдариться чем-то должон.
– Грибы! – воскликнул я. - Это и есть благодарность Хозяина леса?
- Верно, внучок, - ответил дед.
- А стих, дед? Какой стих ты читаешь на капище? - вновь спросил я.
- Да там немудрящее четверостишье. Сказывать его нужно на капище медленно и с душой, но прежде положить дар на землю подле себя. Мой дед и я сказывали такой стишок. И дед с выражением продекламировал:
- Дух леса, молю, отзовись!
- Дух леса, прошу, появись!
- Подарок ты мой забери,
- Грибами меня одари!
Дед кашлянул, затушил сигарету и продолжил:
- Какие стишки сказывали наши прадеды и прапрадеды, сказать не могу. Но мыслю, што тоже наверняка што-то совсем простое.
- Ясно, - ответил я, прогоняя в мозгу это четверостишье ещё раз и убеждаясь, что запомнил его накрепко. – А подарок? Какой должен быть подарок?
- Да ничё ценного, - ответил дед.
– Ты ж не забывай с кем дело имеешь. С дитём малым. Я обычно дарю ему што-то из сладостей. Конфетку, аль печеньку, ну или кусочек сахара. Ежели дар принят, ты это сразу поймёшь. Ужо потом, не мешкая, топаешь в сторону моей ранчи, но не забудь поглядывать вокруг. Обычно Хозяин леса отдаривается грибами очень быстро.
- Понял, - ответил я.
– Ещё один вопрос: а где находится капище?
- Триста метров по лесу на восток, потом поворот на север и ишшо с полкилометра. Там и найдёшь его. Но знай - Хозяин леса более одного дара в день не принимает. Отчего так - мне неведомо.
Следующие несколько дней я ходил в лес как на работу. Конечно, я до конца не поверил в рассказ деда, но сделал вид, что верю и решил играть по озвученным им правилам. Вариантов, на мой взгляд, было два – либо дед сошёл с ума, либо действительно в лесу живёт что-то непознанное. Но факты пока были на стороне деда - откуда он, чёрт возьми, брал корзины, полные грибов? Мне жутко хотелось разобраться в этом вопросе. Помня дедовы слова о том, что на первом этапе нужно убедить Хозяина леса в своей разумности, я просто аккуратно заходил в лес и, передвигаясь медленно и плавно, стараясь не наступать на веточки, шёл в сторону капища. Оно выглядело впечатляюще – на потемневших от времени дубовых фигурах были вырезаны злобные лица. И хотя на месте их глаз зияли зловещие тёмные впадины, казалось, будто идолы пристально следят за тобой. Постояв пять-десять минут у капища, я разворачивался и возвращался домой. Так продолжалось несколько дней. Дед уверял, что как только дух леса признает меня за разумного, я получу от него какой-то знак. Наконец, на четвёртый день, постояв как обычно у капища минут пять, я вдруг почувствовал дуновение холодного влажного ветерка, который будто мокрой рукой взъерошил мне чёлку. От этого ощущения у меня по коже пробежали мурашки. Стало немного жутко, но я решил не отступать. Зайдя на середину поляны, я осторожно положил на землю кусочек сахара, затем, прикрыв глаза, медленно и протяжно затянул выученное четверостишие:
- Дух леса, молю, отзовись!
- Дух леса, прошу, появись!
- Подарок ты мой забери,
- Грибами меня одари!
Новый порыв ветра всколыхнул волосы у меня на затылке. Я приоткрыл глаза и уставился на кусочек сахара у своих ног. Он был весь облеплен крупными рыжими муравьями.
«Подарок принят!» - мелькнуло в моей голове. Медленно и осторожно ступая, я вышел за пределы капища и направился в сторону дома, внимательно оглядываясь вокруг в поисках грибов. Первый белый попался уже через пять метров. Затем подосиновик, ещё белый, затем ещё один… Через пятнадцать минут обе мои корзины ломились от даров леса. И я, слегка офонаревший от всего произошедшего, только в тот момент до конца осознал, что всё рассказанное дедом было правдой!
На хутор я вернулся весь погружённый в свои мысли. Мне нужно было время, чтобы переварить и осознать новую реальность. Дед поглядел на меня с пониманием и, не сказав ни слова, принял от меня корзины с грибами.
Проснувшись на другой день, я понял, что внутренне смирился как-бы это правильнее сказать, с «многоукладностью и сложностью мира». Весь день мы общались с дедом на тему непознанного. Я с жадностью впитывал всё, что он говорил о духах леса, рек и гор, о других мифических и былинных существах, которые, как уверял мой дед, населяли землю с незапамятных времён. Все эти сказания, предания и мифы перешли к деду от его предков, и он просил меня накрепко запомнить их для того, чтобы передать моим детям и внукам. В последующие дни я ещё несколько раз захаживал в лес и каждый раз возвращался оттуда с богатыми лесными дарами. Хозяин леса неизменно наполнял мои корзины в обмен на сладости.
До даты, на которую был запланирован мой отъезд, оставалось всего три дня. В то утро я вновь навестил Хозяина леса и возвращался назад с двумя большими корзинами грибов. Ещё до выхода из леса я услышал громкие хлопки, доносившиеся со стороны Хутора. Хлопки напоминали выстрелы из автоматического оружия. Я знал эти звуки по боевикам. Бросив корзины на землю, я рванул к дому деда. Когда до Хутора оставалось метров четыреста, я увидел как две тёмные фигуры убегали в сторону леса на север.
Добежав до дома наших соседей, я увидел на скамеечке изломанные тела деда Егора и бабы Маши. На этой самой скамеечке они обычно часами грелись на солнышке. Из-под тел набежали большие лужи крови. Было понятно, что оказывать какую-либо помощь уже поздно. Около дома деда, у своей будки лежал Арамис. Он тоже был мёртв. Я вбежал в дом. У стены в луже крови сидел дед, держась обеими руками за правую сторону живота.  Взгляд его был затуманен, и он слабо постанывал от боли. У меня зашумело в ушах.
– Дед, что случилось? Кто эти мрази? - заорал я.
Взгляд деда несколько прояснился.
– Дениска… Внучок... - слабым голосом проговорил он морщась при каждом слове.
– Слава богу ты жив...
- Кто это сделал, деда? - вновь крикнул я.
 - Так то ж зеки окаянные... Колония недалече... Семь километров от ранчи... Убёгли ироды... Всех постреляли... – дед говорил короткими рублеными фразами, морщась от боли.
– Перевяжи меня, внучок… В шкафу простыня.
       Я бросился к шкафу, выхватил оттуда чистую простыню, разрезал её ножом на длинные полосы и вернулся к деду. Он со стонами приподнял рубаху, и я увидел аккуратную дырочку, чуть правее пупка, из которой ритмично, при каждом ударе сердца, выплёскивалась струйка крови. От такого зрелища моё лицо побелело, и я облокотился об стену, чтобы не упасть. Наконец минутная слабость прошла, и я взял себя в руки. Стараясь действовать аккуратно, я накрепко перемотал рану на животе деда полосками простыни.
– Куда звонить дед? Где ближайшая больница?
– Не успеть, Дениска..., - прошептал дед. - Больница в Бежецке... Сто километров...
Он замолчал на несколько секунд, набираясь сил и продолжил:
– Одна надежда... Хозяин леса... Попроси помочь...
На этом силы деда иссякли, его глаза закрылись и он потерял сознание.
- Помочь, помочь… Связи тут нет, машин тоже. До трассы намного дальше, чем до леса. Получается, других вариантов нет… Но как дотащить деда да капища?
Мой взгляд остановился на старом брезентовом плаще, висевшем на крючке около двери. Положив деда на плащ, я потянул за собой импровизированные волокуши и вытащил их во двор. Медленно, но верно мы двигались в сторону леса. На капище мы оказались около двух часов дня. Дед был совсем плох и практически не приходил в себя. В спешке я забыл взять подарок для Хозяина леса. Тьфу ты, чёрт! Пристроив деда на плаще в центре поляны, я побежал обратно на Хутор. Вернулся на капище я примерно через час, таща на себе десятикилограммовый мешок риса и коробку сахара-рафинада. Устал неимоверно. Но осталось немного. Я надеялся, что этих даров хватит для того, чтобы спасти деда.
      Однако, взглянув на него, то понял, что опоздал… Грудная клетка больше не двигалась. Я попытался прощупать пульс на шее, но пульса не было. Я медленно осел на землю. Деревянные истуканы смотрели на меня пустыми глазницами, не было ни ветерка и казалось, что даже птицы перестали петь. Я по-прежнему сидел на земле и смотрел в точку. Ну как же так, дед? Как же так?.. Я не чувствовал ни сырости, ни укусов муравьёв, ни боли в мышцах… - А что если Хозяин леса может не только вылечить, но и вернуть человека из царства мёртвых? – пронеслось в моей голове. От этой мысли я вскочил. Нужно только переделать стишок. Думай, Денис, думай! Подходящая рифма никак не приходила мне в голову. Я тёр виски и судорожно перебирал слова… Потом передвинул мешок риса, положив его возле деда, а на мешок сверху опустил пачку рафинада. Затем встал около мёртвого деда, прикрыл глаза и начал медленно и громко декламировать:
- Дух леса, молю, отзовись!
- Дух леса, прошу, появись!
- Подарок ты мой забери,
- Дедушке жизнь подари!
Прошло несколько минут. Никаких ветерков, или других знаков не последовало. Я повторил четверостишие. И вновь тишина. Я повторял его вновь и вновь: и громко, и тихо, и с выражением, и без. Ничего не помогало. Вспомнились слова деда о том, что Хозяин леса меняется дарами только один раз в день. Проклятые грибы! Ну какого чёрта сегодня утром меня понесло в лес за грибами! Я опустился на землю возле деда, положил голову ему на грудь и горько заплакал. Горе, физическая усталость, бессилие – всё это навалилось на меня разом, и я сам не заметил как, всхлипывая, уснул.
      Проснулся я от щебетания птиц. Было около четырёх часов утра и солнце уже показалось над горизонтом. Тело деда успело остыть за ночь. Мои ноги и руки затекли из-за неудобной позы, в которой я проспал столько времени. Я мгновенно всё вспомнил. Постояв немного в нерешительности, я решил попробовать ещё раз. Ведь уже настал новый день. Я встал, прикрыл глаза и начал медленно и громко читать:
- Дух леса, молю, отзовись!
- Дух леса, прошу, появись!
- Подарок ты мой забери,
- Дедушке жизнь подари!
Вновь никакой реакции, как и вчера вечером. Что-то было не так. В голове, как птица в клетке, заметалась тревожная мысль:
- А что, если этих даров недостаточно, чтобы воскресить человека? Я же меняю еду не на грибы, а на жизнь! Но у меня же больше ничего нет, кроме мешка риса и пачки рафинада!
Я со стоном опустился на землю, обхватив голову руками:
- Думай, Денис, думай! Что же делать? Что же делать?
Я на мгновение замер, а потом поднял голову:
– А почему дед решил, что подарками могут служить только сладости и прочая еда? У Хозяина леса есть чувство справедливости, и он наверняка ждёт от меня равноценный обмен. Жизнь за жизнь! Вспомнились слова деда о том, что в древности люди дарили Хозяину леса не только сладости и угощения, но и жизни домашних животных, и диких зверей. И я знаю таких зверей!
Немного подумав, я встал около тела деда и прикрыв глаза, продекламировал:
- Дух леса, молю, отзовись!
- Дух леса, прошу, появись!
- Жизни убийц забери,
- Дедушке жизнь подари!
Порыв ветра всколыхнул волосы у меня на затылке.

Эпилог

Когда я рассказываю деду историю его спасения, он не верит в неё до конца. Говорит, что просто потерял сознание, а Хозяин леса слегка подлечил его. Ага, на полном серьёзе. А ту рану в боку он вообще считает пустяковой. Ну и бог с ним. В итоге я всегда соглашаюсь со стариком - зачем вгонять его в стресс, рассказывая о том, что он был холоден как лёд минимум двенадцать часов.
Растерзанные тела двух сбежавших зеков, которые расстреляли жителей хутора, военные обнаружили через два дня. Зеки успели довольно далеко углубиться в лес, двигаясь в северном направлении. Но это им не помогло. Говорят, что они случайно наткнулись на какого-то обезумевшего медведя, хотя медведи летом обычно сыты и неагрессивны. Поэтому все вокруг уверены, что зекам просто фатально не повезло. И я не спорю с ними.