Ключ. Глава 6

Прогулка с отчимом оказалась лучше, чем я ожидала. Мы много говорили, причем не только о маме. Слава интересовался моими экзаменами, какие предметы выбрала, какую профессию хочу получить и почему именно ее. Я, конечно, больше рассчитывала на быструю поездку на машине, но, видимо, ехать такое расстояние он не посчитал нужным.

Но на самом деле этот разговор оказался полезным. Я вдруг задумалась, а правильную ли профессию выбрала?

— Не знаю даже, почему решила стать биологом. Может, буду делать биологическое оружие?

Слава засмеялся во весь голос, будто шутка была действительно удачная.

— Ты? Ну-ну, я помню, как на прошлой неделе ты визжала, когда увидела сороконожку в ванной. А ведь на первом курсе, знаешь, какая практика у биологов? Жучков собирать придется, ловить их ручками своими и в спирт кидать.
Меня аж передернуло.

— Знаю. Но ведь… Не знаю… Может, удастся как-нибудь изменить эту практику? Может, если хорошо попросить, то ее изменят?

— Какой же ты еще ребенок… — В его голосе не было ни насмешки, ни высокомерие. Скорее, я услышала в нем почти что зависть. Мне стало даже любопытно, права моя догадка, или нет, поэтому я решила разговорить Славу.

— А вы не пожалели о своем выборе? Вам нравится ваша профессия?

Было уже совсем темно, но то, как он грустно хмыкнул, как перевел взгляд в небо, красноречиво сказало за него. Всегда было интересно, почему взрослые делают так много ошибок, если про эти ошибки написано так много книг?

— Скорее пожалел, чем нет, — сказал он все же. — Знаешь, просто ты еще молода, еще не знаешь, как может иногда повернуться жизнь. Когда есть нечего, чем только не станешь заниматься… Уже не до любования профессией. Важно выбрать такое дело, какое бы тебя прокормило — вот, что я тебе скажу.

— Но вы же занимаетесь любимым делом. И очень хорошо в нем преуспели! Раньше были простым автомехаником, а теперь у вас сеть автомастерских, — тут я поняла, почему он может сожалеть. — Или вам не нравится вести бизнес?

— Не нравится, — все также хмуро ответил он.

Я решила больше его не мучать. Получилось как-то неловко: сначала подорвала его, попросила прийти за мной, а теперь расспрашиваю о личном. Даже уже успела пожалеть, что позвала.

До самого дома мы молчали. Хорошо, что это было не так долго — внутренне я вся напряглась, настолько мне стало неловко. Не знаю почему, может, оттого что впервые попросила взрослого проводить меня? Раньше даже самой темной зимой, когда школьные автобусы часами стояли в пробках и мы приезжали после второй смены очень поздно, я всегда шла домой одна. Мама много работала, бывало, на двух работах и часто — по ночам в больницах. И я честно не желала навязываться Славе, просто решила рискнуть ради Любы. И получилось.

Нас встретила мама с тарелкой в руках.

— И где это ты шлялась? — Спросила она, едва Слава открыл передо мной дверь.

— У Любы была, — ответила я спокойно и стянула шапку.

— У Любы? У тебя своего дома нет?

— Аль, угомонись, а? Что ты напала на девчонку? — Также без эмоций спросил Слава. Видимо, он еще не привык к ее всплескам агрессии. Я уже плавала в этом, знаю, чем это кончится. Да и сил собачиться не было.

— Я напала? Хочешь совсем ее распустить? Какие у тебя оценки в школе? — Вновь перевела она свое внимание на меня. — Ты видела свои оценки по математике?

Руки сжались в кулаки, ногти впились в кожу.

— Ты заходила в мой электронный дневник?

— Конечно, это мое право. Или ты забыла, что у тебя мать есть? Конечно, теперь есть перед кем жертву из себя строить и пожалейку получить, да?

— Это ты забыла, что у тебя дочь есть! — Сорвалась я на крик. — Ты хоть раз спросила, как у меня дела? Не как дела у школы, а как мои дела! Дела! Личная жизнь! Появились ли у меня увлечения?

Меня казалось, она сейчас опять ударит меня. Такой злобы во взгляде я давно у нее не видела. Лица Славы я не видела, но очень надеялась, что он сделает для себя правильные выводы.

— Ты с кем говоришь, хамка! Личная жизнь? Не доросла ты еще до личной жизни, девочка. И какие увлечения, если экзамены скоро. Аттестат тебе уже не нужен? На оценки наплевала? В университет не пойдешь?

— Слушай, — Слава подошел к ней, и она отпрянула. Это было странно, ведь он никогда не бил ее. И потом, когда он взял ее за руку, мне казалось, что мама вся сжалась и еле-еле терпела это касание. — Не надо так с девочкой. Она еще мала, конечно, ей нужны увлечения. А университет оплатим, если нужно будет. Хотя я уверен, что это не понадобиться. Она поступит на бюджет — девчонка-то умная ведь!
 
— Не учи меня с дочерью общаться! — Сквозь зубы сказала мама и высвободила руку. Потом она повернулась ко мне. — А с тобой я разговаривать не собираюсь. Делай теперь, что хочешь!

И ушла. Как и всегда. Я устало подняла рюкзак и поплелась в комнату. Это рекорд — начала кричать, даже когда я шапку снять не успела. Я рухнула на кровать, так и не выпустив из рук рюкзак. Странно, теперь силы во мне будто иссякли. Их и до этого не особо много было, но теперь и вовсе ничего не осталось.

Снизу послышались крики. Ну, как крики — так, разговор на повышенных тонах. Интересно, прошлая жена Славы была такая же? И почему они развелись? Конечно, это не мое дело, но мне не давали покоя скованные движения мамы. Странно, но раньше я не придавала этому значению, а теперь пыталась вспомнить, как она двигалась при нем. Вспоминала, вспоминала, но мало что вспомнила. Иногда чмокнет, иногда поправит что-то на кофте. Но за руки они как будто не держались. Ну, они и не подростки, чтобы таким заниматься, верно?

Да и чего я вообще об этом думаю? Она просто опять взбесилась и отгородилась ото всех. Со мной в детстве она ведь точно также поступала. Перебеситься и забудет.
В темной комнате появилась тонкая полоска света. Кто-то открыл дверь. Рановато, подумала я.

— Эй, ты как? — Спросил Слава и присел на стул у письменного стола.

Я что-то промычала, но вряд ли он понял — лицо так плотно соединилось с матрасом, что губы еле передвигались. А поднять голову тоже не было сил.

— Не обижайся на маму. Она просто переживает за тебя, вот и все.

— Угу.

— Она любит тебя.

— Угу.

— Есть будешь?

— У-у.

— А если я принесу сюда?

— У-у.

— А если хорошо подумаешь?

На самом деле, еще во время обеда у бабы Нади я думала, что в следующий раз захочу есть весной, не раньше. Но уже сейчас мне хотелось хотя бы булочку с маслом или чай, или пюрешки…

— Угу, — выдала я здравое, взрослое, обдуманное решение.

— Только боюсь, тебе все же придется подняться, — если б не улыбка, то его тон можно было бы принять за сочувствующий. В ответ я лишь еще раз «угукнула», и он ушел.

Мне правда хотелось подняться. Ведь Слава так много для меня делает. Даже за этот вечер он сделал для меня куда больше, чем родной отец за всю мою жизнь. Хотелось показать, что я ценю его усилия и что вообще девочка сильная, со всем справлюсь. Но у меня получилось только перевернуться с живота на бок и поднять на кровать ножки.

***

Дожди я не очень любила. Зато любила использовать сам факт их существования, как хорошую отговорку, почему я проспала. Сегодня как раз был один из таких случаев. Со вчерашнего дня мама объявила мне бойкот, и после того, как я отключила будильники — их у меня было не меньше десяти — никто не пришел дать мне хорошего пинка. Благополучно проспав завтрак, я надеялась просто успеть почистить зубы и не забыть при этом натянуть штаны.

Ветер постоянно сбивал зонтик — приходилось останавливаться, поправлять его, подстраиваться под постоянно изменяющийся ветер. Время ужасно ускользало. Как там говорилось в «Часодеях»? «Время всегда на нашей стороне». О, как мне хотелось, чтобы это было так. Но первый урок начался, когда я только выходила из дома, так что вряд ли время решит вдруг стать благосклоннее. А опаздывать к Жабе было себе дороже. Лучше просто стараться не попадаться ей на глаза оставшийся день.
И тут, когда до школы оставалось еще несколько улиц, погода вновь удивила меня. Пошел град.

Под деревом перед одним из участков стояла девочка моего возраста. В школьной форме, без зонта, только с торчащим из-под куртки капюшоном от толстовки. Она хотела снять куртку, чтобы хоть как-то прикрыться, но я подбежала к ней и предложила пойти до школы вместе.

Смущенная, с влажными волосами, она поблагодарила меня. Мы жались друг дружке, а град больно бил за те места, которые случайно выглядывали из-под зонта. Нужно будет сказать спасибо тете, которая подарила такой большой и крепкий зонтик.
Только я подумала об этом, как новый порыв ветра так поднял полы зонта, что он вывернулся на другую сторону. Пока мы его выворачивали, успели получить парочку синяков.

Я больше боялась, что град усилится и станет уже не с горошину, а с картошку, но тут девочка показала на сломанную спицу зонта. Теперь можно было бояться, что зонт просто не выдержит, и мы вместе будем вынуждены ждать окончания непогоды.
 
Мы ускорились. Подгоняющий нас ветер чуть уменьшился у калитки. Неужели даже силы природы боятся этого страшного места? Мы едва не бежали по школьной территории и спокойно выдохнули лишь в холле.

— Да уж, повезло, что градины были не размером с картошку, — улыбнулась я, пытаясь сложить сломанный зонтик. Ничего не получилось — погнувшаяся спица не давала застегнуть лямку. — Боюсь, нам бы в таком случае могла бы только каска.

— Да уж, это точно, — согласилась девочка, так и оставшись сидеть в куртке в гардеробе. Подошла к батарее и подставила свои намокшие передние пряди к теплу. — Пойдешь на первый урок?

— Не, у меня математика. Да и какой смысл — минут десять до конца осталось.

— И то верно. У меня вообще физкультура. На нее к первому уроку ходят три калеки. Они как будто издеваются — кому нужна физкультура первым уроком!?

— У меня такое было в шестом классе. Но ходить-то нужно, иначе в четверти ничего не поставят.

Девушка лишь махнула рукой.

— Поставят, куда денутся? Хотя бы тройку-то нарисуют.

— Ну, мне бы тройку очень не хотелось. Даже четверку, если честно.

— Да? Отличница? — Она действительно удивилась. Видно, пыталась вспомнить мое лицо на доске почета. Но это было зря — новеньких туда почему-то не добавляли. — Неплохо, первый раз вижу такую отличницу, которая опаздывает на уроки.

— В душе я бунтарка.

Скорее, соня или ленивец, но буду ли я в таком признаваться? Уж лучше пусть считает меня противницей системы. Хотя, мне кажется, она поняла, что я шучу.

Мы попрощались, и я направилась к кабинету истории, напоминая себе не пересекаться сегодня с Жабой и вообще не ходить в то крыло здания. Едва прозвенел звонок, в коридор посыпалась толпа школьников. Настоящая волна из людей едва не сбила меня — пришлось сесть на подоконник, что в школе строго запрещалось.

— Что это с тобой? — Без слов приветствия начал Сережа, едва увидев меня. — Прогуливаешь уроки, сидишь на окне, может, ты и курить за школой начала?

— Ага, сигариллы, не меньше, — хмыкнула я и спрыгнула с подоконника. Пришлось поправить штаны и даже туже затянуть ремешок. С этой подготовкой к экзаменам и постоянной трясучкой над ними я начала худеть, хотя ела как обычно.

На этой неделе Любы не будет в городе, и я решила больше времени провести с Сережей. Не хотелось забывать нашу дружбу, даже если мне удалось вернуть старую подругу.

Но что можно было придумать? Непогода на улице не даст погулять, а кафе тут не было. Оставался только один вариант, но я не думала, что Сережа на него согласится.

— Эй, — я тронула его за плечо, не давая зайти в кабинет. — Не хочешь как-нибудь зайти после школы ко мне и посмотреть что-нибудь?

Он сначала удивился, потом потупился, отвел взгляд и, не глядя на меня, ответил:
 
— На это неделе… Я работаю. Допоздна.

— Каждый день?

— В пятницу — нет.

— У меня как раз нет репетиторов в пятницу, — солгала я, уже начав рассуждать, что я скажу каждому, чтобы не выдать подозрений. После того как я перестала ходить на дополнительные уроки, мама попросила Славу найти какого-нибудь хорошего репетитора по химии. Он же попросил об этом своего сына, и теперь каждую пятницу мне приходилось проводить по три часа за ноутбуком, решая задачки с каким-то московским студентом, знакомым моего сводного брата. Я ничуть не расстроюсь, если проведу хотя бы один вечер с другом.

— Если… если ты хочешь… то есть, я не навязываюсь…

Сережа вдруг начал мямлить, что было на него непохоже. Обычно спокойный и даже безразличный, теперь, казалось, он покраснел. Надеюсь, он не думал о том же, что и Никита.

Вспомнив о нем, я тут же почувствовала тугой комок в животе. Но пути назад не было. Думаю, Люба не позволила бы никакому происшествию с каким-то там Никитой испортить себе жизнь и отношения с другими людьми. Я хлопнула Сережу по плечу и потащила в класс.

— Я бы не предложила, если б не хотела.

***

Я очень ждала пятницы. Хотелось поскорее уже перестать волноваться и забыть об этом. Да, изначально цель была другая — хорошо провести время с другом, но я так сильно начала переживать о том, как все пройдет, что теперь хотелось просто все отменить. Но бежать от проблем я уже устала. Пусть будет, что будет. Вот только ожидание… уж очень оно меня изводило.

Каждый день после школы приходилось по нескольку часов заниматься с репетиторами. Если это были очные занятия, как, например, с математикой, тогда про обед можно было благополучно забыть. А меня уже начинало пугать внезапное похудение и широкие штаны. Я хорошо помнила главу из одного учебника в мамином медицинском шкафу, где указывалось, что после потери определенного процента веса организм может и не восстановиться. Это было давно, но в то время есть было особо нечего, и я была куда тоньше своих подружек. Поэтому я никогда не понимала этой гонки за худобой. Если вам есть, что есть, то ешьте! Вот главное правило, которое я поняла к своим семнадцати годам.

Оставалось спросить разрешения у Славы. Сделать я это решила в четверг вечером, чтобы он не стал переспрашивать у сына, почему его друг решил отменить занятие. Набравшись смелости и убедившись, что мама в гостиной увлечена просмотром какого-то странного сериала, я постучалась в его кабинет.

— Да! — Позвал он, и только после этого я решилась войти. Руки почему-то сами собой тряслись. — О! Это ты! Как хорошо — я как раз думал показать тебе вот это.
Слава достал из-под стола новую коробку с шашками. Мы с друзьями могли просто вырезать кружочки из картона и использовать шахматную доску. Но он купил нормальные шашки только ради меня?

— Ой, не стоило так заморачиваться…

— Конечно, стоило! — Он тут же закрыл вкладки на мониторе и закрыл папки с документами на столе. Убирать в шкафы он их не стал. — Пошли, сыграем хотя бы одну партию, лады?

— Да, конечно… Только я хотела у тебя кое-что спросить.

Он развел руками и улыбнулся.

— Наконец-то я дождался. Чего тебе хочется?

— Мне… Завтра Ваня отменил занятие, и я подумала… Можно ко мне придет одноклассник и мы посмотрим что-нибудь у меня?

На мгновение мне показалось, что он откажет. Взгляд отчима даже как-то резко поник.

— Парень? — Спросил он серьезно.

— Нет-нет, просто друг!

— Просто друг?.. Если ты обещаешь, что ничего «такого» вы делать не будете, тогда, конечно.

Я аж почувствовала, как краснею.

— Мы правда только друзья.

— А что за парень? Может, знаю его.

Пришлось предупредить, что он не из этой деревни. Но даже так Слава понял, кого я имею в виду.

— О, Борисовны сын что ли? Хороший парень, работящий. Даже недавно видел его у друга моего, в конюшне работает, за конями убирается с братом и пасет иногда.

Мне не понравилось, как он это говорил, будто с издевкой. Видно, это отразилось на моем лице, поскольку Слава тут же решил пояснить:

— Ты не подумай ничего дурного. Наоборот, говорю же, парень работящий, неплохой. Только пусть руки не распускает, а так, дружите хоть до посинения.

Он повел меня в гостиную. Едва мы зашли, как тут же мама выключила кино и поднялась с места. Как ни уговаривал ее Слава, она не пожелала остаться. Я слышала ее шаги по лестнице и даже закрывающуюся в спальню дверь — специально хлопнула, чтобы было слышно всем.

— Ничего не понимаю — почему она так с тобой? — Спросил Слава, но это был как будто риторический вопрос.

— Не знаю, — честно ответила я, присаживаясь на теплый серый ковер напротив Славы. Эта комната мне нравилась: светло-серые обои, темные деревянные книжные шкафы, темно-серый угловой диван и белые шторы. Что-то приятное было в этом странном сочетании цветов. — Она так все время делает, не переживай. Я привыкла.
 
Он посмотрел на меня даже с каким-то сочувствием.

— Что значит «привыкла»? К такому привыкать нельзя. Это ж ненормально, так себя вести с ребенком.

Я только пожала плечами. Хочет — говорит, не хочет — не говорит. Не могу же заставить человека делать то, что он не хочет. Правда меня подгрызал изнутри червячок вины — ведь если бы я училась лучше, со мной и сейчас бы разговаривали.
 
— Перебесится и забудет, — ответила я, не сводя взгляда с доски.

— Ну, с этим я не согласен. К ребенку так относиться не следует.

Одной партией мы не ограничились. Первые две мои победы Слава как будто воспринимал несерьезно, зато после четвертой уже стал вовсю нахваливать.

— Это кто тебя так научил играть? Мама?

— Нет, дядя.

Грустная улыбка тронула не только мое лицо, но и душу. Я старалась не вспоминать о нем, когда приехала сюда, но сейчас будто бы ощутила его присутствие. У меня долгое время не получалось его обыгрывать, но, когда это удалось — счастью не было предела! Помню, как носилась по двору и кричала во все горло бедным козам, что сегодня я победила! Тогда мне казалось, что лучше победы ничего нет.

— Ты бы лучше за кроликами так убирала, как скачешь сейчас! — Проворчала на меня тогда бабушка.

Мне стало обидно, будто меня дисквалифицировали с важного соревнования и обнулили победу.

— Да что вы цепляетесь к ней? — Заступился за меня дядя. — Дайте девочке порадоваться, в самом деле.

Воспоминание было обрывочным и нечетким, мне запомнилось только, что после этого он меня закружил на поле — я пошла помогать ему заготавливать сено. Надеюсь, я действительно больше помогала, чем мешала, хотя точно сказать сейчас не могла.

— Ты чего? — Слава похлопал меня по плечу. Я так глубоко ушла в себя, что забыла о своем ходе. Тут же нацепила улыбочку и сделала необдуманный ход. — Ага! Две шашки и дамка!

Ну, с дамками играть трудновато, но в ничью выйти я сумела.

В ту ночь я долго не могла уснуть. Крутилась в кровати, смотрела видео, слушала шум дождя в наушниках, пока он не решил повторить в реальности. Потом решила немного почитать. Мой выбор пал на известную детскую сказку начала двадцатых годов, чтобы сильно не нагружать себя. Но когда я дошла до того, как пятидесятилетний мужчина начал зазывать пожить у него одиннадцатилетнюю девочку, тут же закрыла книгу. Ох, уж эти сказки прошлого века. Хорошо хоть не додумалась прочитать сказки братьев Грим.

Спать совсем не хотелось. Зашла в соцсети, но кроме уведомлений от очередного комментария на моей фотографии от дружков Никиты, ничего не было. Я удалила и комментарий, и после саму фотографию. Это была последняя. Остальные также подверглись нападкам. Только я блокировала этих ребят, как они создавали новые странички и опять писали гадости. Может, вообще ужалить страничку? Да, это вариант. Хотя бы на время.

Только нужно будет не забыть взять номер телефона Сережи, чтобы быть на связи. С Любой мы уже во всех соцсетях делимся записями, смешными видео и музыкой. Конечно, Сережа занят сильнее, но, может, найдет время для моих нелепых сообщений.

Кстати, о нелепостях. Я решила сесть за стол и вспомнить, как раньше писала стихи. Да-да, те самые стихи богатых на фантазию шестиклассниц о неразделенной любви. Зато какие эмоции у нас это вызывало! Тогда мы еще верили, что у нас есть шанс стать известными поэтами и заставлять уже следующее поколение детей плакать в ночи над никак не запоминающимися строчками.

Вот, например, мое любимое:

Ты был прекрасен, как Эдвард Каллен,
Светился на танцах, будто ритм идеален.
В твоих смелых движениях я видела грусть,
Будто ты переел слив, ну, и пусть!

Считаю, что в нем идеально все. Но подружки тогда засмеяли шестое по счету мое стихотворение, и я больше за них не бралась. Вернее, больше не бралась их зачитывать вслух. А вообще, иногда баловалась, когда никто не видит. Это был мой маленький секрет. И пока это было сокрыто, я могла спокойно рифмовать «кровь» и «любовь», не задумываясь о том, что это глупая рифма.

Конечно, со временем стихи стали мрачнее и печальнее. Наверное, поэтому мне так нравилось то стихотворение про мальчика, который понравился мне на дискотеке. Да еще как понравился — я посвятила ему серию стихотворений, где была вынуждена признать, что нам не быть вместе. Во многом потому, что мы так и не поговорили, но все же. Один раз переглянулись. Мог бы и подойти, познакомиться. А про сливы… Осознание того, что многие считают школьные дискотеки чем-то скучным и детским пришло ко мне много позже. Тогда причину его кислой мины я решила приписать… Ну, да сливам. Неужели никто больше не переедал слив и не встречался с последствиями? Ужасное дело, не стоит никогда злоупотреблять этими коварными фруктами.

Вот и сейчас выходили не очень-то радостные строки:

Когда огонь твоих сомнений
Сожжет всю красоту души,
Тогда поймешь цену мгновений
Обычной радостной тиши.

Воспоминаю с сожаленьем
Те времена, когда могла
Наполнить душу храбрым рвеньем
И безрассудностью сполна.

Теперь мне кажется порою,
Что тонет в тьме моя душа,
Что страх берет большую долю
В болезнях тела и ума.

И нет лекарства, кроме света.
Но, будто крот, сижу в тени…

Возможно, именно воспоминания про те несчастные сливы вернули мне желание сделать какую-то нелепую рифму. Но я ни о чем не жалею. С улыбкой стала представлять себя бедным кротом, не видящим дороги. Да, пусть эти стихи ужасно пафосные и наивные, пусть иногда ударение приходится ставить неправильно, пусть я просидела до часа ночи, пытаясь хоть как-то закончить его, но все же, они мне понравились. Интересно, если бы их увидела мама, что она бы сказала?