Пушкин м Горе уму Грибоедова

(сериал Эпитомы пушкинистики)

Припев:
А. С. Грибоедов явился, наряду с Пушкиным, основоположником нового, проникнутого высокой гражданской мыслью, реализма.
Смекаете?

Грибоедов. Он не считал себя профессиональным «литератором», как Пушкин. У него были, как говорит Пушкин, «способности Человека государственного». Он был выдающимся дипломатом и пал героем на ответственном посту 30 января 1829 г. в Тегеране. Смерть его была «мгновенна и прекрасна», по определению Пушкина. Сервантес был воином, Свифт — политическим деятелем, Г рибоедов — дипломатом. Их создания, обеспечившие им славу, родились почти непроизвольно, как удовлетворение внутренней потребности выразить то, что накопилось в уме и в сердце.
Величайший деятель, русской культуры Пушкин прошел за свою короткую творческую жизнь путь, который художественная мысль на Западе прошла за три столетия. Классицизм XVII века, просветительская шутливость и ирония XVIII-гo, романтизм начала Х1Х-го, реализм, к которому западная литература пришла одновременно с Пушкиным,— гениально синтезированы и слиты в его творчестве.
Просветители XVIII века отрывали разум от воображения, фантазии, поэзии. В этом была односторонность и ограниченность их мировоззрения и искусства. «Да здравствует разум!» — говорили просветители. «Да здравствуют музы, да здравствует разум!» — говорил Пушкин.. Разум и воображение, мысль и фантазия объединились в поэтическом идеале Пушкина. Человек, образ которого он оставил нам в своей поэзии, обрисован широко и разносторонне. Эта предпосылка объясняет и историческое своеобразие комедии Грибоедова. «Горе от ума» — комедия gушкинского периода русской литературы, периода преобладания и расцвета лирической поэзии.
Начнем с негодования.. Петр Бестужев писал о Грибоедове, как о человеке, равном добродетелями обоим Катонам. Черты античного ригориста, сурово осуждающего пороки, есть в авторе подражания Персиевой сатире — Рылееве. Они есть и в Пушкине, авторе послания «Лицинию». Они есть в Чацком.
С методом Вольтера связаны эстетические особенности «Горя от ума». Первое достоинство крмедии Грибоедова, отмеченное всеми, — ум: «Грибоедов очень умен» (Пушкин)', «ума и соли тьма» (Катенин), «ум и остроумие в речах» (Бестужев).
Прелесть языка комедии связана, прежде всего, с острой и колкой мыслью и рифмой, дающей мысли оформление и законченность..
О чем, прозаик, ты хлопочешь?
Давай мне мысль какую хочешь:
Ее с конца я завострю,
Летучей рифмой оперю,
Вложу на тетиву тугую,
Послушный лук сложу в дугу,
А там пошлю наудалую,
И горе нашему врагу!
В этих словах Пушкина раскрыта сила не только эпиграмм самого Пушкина, но и строк комедии Грибоедова.

Подход к учителям с точки зрения количества и выгоды— острая мысль, составляющая силу этих строк.
Ах! злые языки страшнее пистолета.

Действительно, у Грибоедова в русской поэзии только один соперник в создании эпиграмм подобной краткости и остроты — Пушкин:
В жизни мрачной и презренной
Был он долго погружен,
Долго все концы вселенной
Осквернял развратом он.
Но, исправясь понемногу,
Он загладил свой позор,
И теперь он слава богу,—
Только что картежный вор.

Грибоедов
А чем не муж? Ума в нем только мало;
Но чтоб иметь детей,
Кому ума недоставало.
Пушкин
Сегодня был я ей представлен.
Глядел на мужа с полчаса.
(Он важен), красит волоса.
Он чином от ума избавлен.

Этот жанр унаследован. Грибоедовым и Пушкиным от французской литературы XVIII века, литературы ясной мысля и четкой формы. И характерно, что в сознании Пушкина жанр лапидарной и острой характеристики связывался с тем же аристократическим кругом, который воспроизведен в комедии Грибоедова.
Грибоедов и Пушкин блестяще поняли силу и прелесть метода Вольтера, смогли передать его русской литературе и сделать достоянием нашей культуры.

Однако, Пушкин и Грибоедов не только брали просветительскую шутливость, они делали ее составным элементом большого синтеза. В образе Чацкого она чудесно соединялась с романтической элегичностью и возвышенным классицизмом. В фигурах, подобных Фамусову, Скалозубу, Молчалину, Грибоедов подкрепляет эпиграмматичность речей персонажей тонкой обрисовкой их психологии.

Надо сказать, что и Пушкин в оценке «Горя от ума» остался до известной степени в плену у школьных понятийНоватор в поэме и в трагедии, он в отношении чуждого ему комедийного жанра придерживался привычки. Любимцем его был Хмельницкий — автор изящных салонных комедий, переделанных с французского. Восхваляя многие частности , в грибоедовской комедии, в которых находил черты «истинно комического гения», он в то же время отзывался отрица­тельно о ней в целом. Фамусов и Скалозуб казались ему «превосходными», потому что они входили в состав «картины нравов» и не слишком удалялись от традиции (барин-простак, фрунтовик в роде фонвизинского Бригадира). Но как раз главные лица, которые образуют стержень комедии, не удовлетворяли его. Он воспринимал их сквозь призму существующих театральных масок и хотел от них большей резкости, определенности, комедийной прямолинейности. Софья, по его мнению, «начертана неясно»: «не то не то московская кузина»^ Молчалин «не довольно резко подл». «Не нужно ли было сделать из него и труса? Старая пружина —но штатский трус в большом свете между Чацким и Скалозубом мог быть очень забавен». Забавность — вот критерий Пушкина в оценке комедийных ситуаций.

От Чацкого Пушкин требует прямолинейной последовательности грессетовского героя, «ум» которого, насквозь скептический и ироничный, свободен от всяких эмоциональных воздействий. Единственный, кто обратил внимание на это пушкинское сопоставление Чацкого с Клеоном, это проф. Н. К. Пиксанов ’..Как он правильно отмечает, по содержанию комедия Грессе не имеет ничего общего с грибоедовской комедией. Однако, самая тема «ума» связывает до известной
степени обе комедии.

Интересно замечание Пушкина о центральной интриге: «Между мастерскими чертами этой прелестной комедии — недоверчивость Чацкого в любви Софьи к Молчалину прелестна! И как натурально! Вот на чем должна была вертеться вся комедия, но Грибоедов, видно, не захотел — его воля».
Тут тоже Пушкин стоит на почве традиции: весь механизм комедии должен строиться на едином забавном недоразумении, разъясняющёмся в развязке. Еще прямее он писал Вяземскому: «Много ума и смешного в стихах, но во всей комедии ни плана, ни мысли главной, ни истины (т. е., логики действия). Чацкий совсем не умный человек, но Грибоедов очень
умен».

«Колкость» и публицистическую «шумность» (т. е. сенсационность) Пушкин отмечал в «Евгении Онегине», как характерные черты комедий Шаховского: «Там вывел кол к и й Шаховской своих комедий шумный рой» (то же он повторил потом и о Грибоедове: «колкий Грибоедов»).

… критиковал «Липецкие воды» и юноша Пушкин в заметке о Шаховском, написанной под све­жим впечатлением только что прочитанной пьесы (1815 г.).

Откликом на выходку ряженого инвалида явились, и «Мои замечания об русском театре» Пушкина

Пушкин о Чаадаеве: «всегда мудрец, а иногда мечтатель и ветре­
ной толпы бесстрастный наблюдатель».

Пушкин — например, в послании к Каверину 1817 г.: «что ум высокий можно
скрыть безумной шалости под легким покрывалом». В пушкинском плане романа о Пеламе (1834—1835 гг.) есть такой пункт: «Общество умных» (курсив Пушкина). Кто эти «умные»? Тут же в скобках поясняется: «Илья Долгоруков, Сергей Трубецкой, Никита Муравьев etc». «Умные» — это декабристы.
Все это объясняет странное, на первый взгляд, заглавие грибоедовской комедии: «Горе уму» или «Горе от ума».

Пушкин писал в 1821 г. из Кишинева о себе: «знакомых тьма, а друга нет».

Клеон был синонимом «умного человека». В этом смысле употребил его имя Пушкин в эпиграмме «Иной имел мою Аглаю»:  Клеон—умом ее стращая... Крылов выражал свои впечатления от «Липецких вод» словами Валера о Клеоне: «И я вижу насмешников всегда на его стороне».

Вспомним поступок Грибоедова с сентиментальным драматургом Б. Федоровым или < поведение молодого Пушкина в Оде'ссе: «Пушкин •больше не корчит жестокого» (письмо княгини В. Ф. Вяземской к мужу).

в «Борисе Годунове» Пушкина:
(И три раза мне снился тот же сон.)

(«Вольные, ямбы Пушкина», «Пушкин и его современники», вып. XXXVIII — XXXIX, Л., 1930, стр. 24).

Четырехстопный ямб по своей употребительности уступает только александрийскому стиху. К этому размеру относится 755 стихов, что составляет треть всего текста произведения.
Четырехстопный ямб — преимущественно разговорный стих. Незадолго до написания «Горя от ума» он был утвержден Пушкиным в поэме, освобожденной от торжественности, процветавшей в эпических жанрах в XVIII веке. Ранее он применялся в шутливых поэмах, требовавших разговорной интонации.

отметил Пушкин в письме Бестужеву по поводу «Горя от ума»; «О стихах я не говорю—половина должна войти в пословицу» (январе 1825 г.).

«В «Мильоне терзаний», не называя имени Белинского, с любовной бережностью, Гончаров всем своим драматургическим анализом опровергает эти предвзятые, отрицательные построения. Зато, с преданностью верного ученика включает он в свои концепции все то положительное, что говорил Белинский о «Горе от ума» и в «Литературных мечтаниях» 1834 г., и во многих высказываниях после перелома 1840 г., начиная с известного письма к В. П. Боткину и вплоть до
восьмой статьи о Пушкине (1844 г.), где он объединяет Грибоедова и Пушкина, как положивших «прочное основание новой русской поэзии, новой русской литературе».

Пришлось ему поспорить и с Пушкиным. В «Мильоне терзаний» Гончаров пишет: «Сам Грибоедов приписал горе Чац­«.Горе от ума» в творчестве Гончарова кого уму, а Пушкин отказал ему вовсе в уме». Еще: «Пушкин, отказывая Чацкому в уме, вероятно, всего более имел в виду последнюю сцену IV акта, в сенях, при разъезде».
Гончаров разумел высказывания Пушкина в письмах 1825 г.; к семидесятым годам они были уже широко известны, и Гончаров не делает точных ссылок. Пушкин писал Вяземскому 28 января 1825 г.: «Читал я Чацкого — много ума и смешного в стихах, но во всей комедии ни плана, ни мысли главной, ни истины. Чацкий совсем не умный человек — но Грибоедов очень умен». В конце того же января Пушкин писал А. А. Бестужеву—гораздо подробнее: «Теперь вопрос: в комедии Грибоедова Горе от ума кто умное действ, лицо? ответ: Грибоедов. А знаешь ли, что такое Чацкий? Пылкий благородный молодой человек и добрый малый, проведший несколько времени с очень умным человеком (именно с Грибоедовым) и напитавшийся его мыслями, остротами и сатирическими замечаниями. Все, что говорит он, — очень умно. Но кому говорит он все это? Фамусову? Скалозубу? На бале московским бабушкам? Молчалину? Это непростительно.

Первый признак умного человека — с первого взгляда знать, с кем имеешь дело, и не метать бисера перед Репетиловыми и тому подоб.».

Высказывания Пушкина приобрели широкую известностьНа них опирались позднейшие критики и литературоведы (до Н. А. Котляревского включительно). Но необходимо учитывать, что Пушкин высказывался в особых обстоятельствах, которые сам оговаривал. Бестужеву он писал: «Слушал Чацкого, но только один раз и не с тем вниманием, коего он достоин. Вот что мельком успел я заметить...». «Покажи это Грибоедову—может быть, я в ином ошибся». В письме много похвал «чертам истинно комического гения». Когда брат Лев Сергеевич прислал Пушкину письмо с критикой «Горя от ума», Александр Сергеевич отвечал ему (февраль 1825 г.):
«Твое суждение о комедии Грибоедова слишком строго». Гончаров не полемизирует с Пушкиным, перед творчеством коего преклонялся. Но он не мог не оговорить своих несогласий с цитированными выше высказываниями: сан он высоко ставил ум Чацкого и на высокой оценке Чацкого строил все понимание комедии.
Суждения Пушкина, наверно, помогали Гончарову глубже передумать свои собственные настроения. Такую же —негативную — пользу приносили ему отрицательные отзывы о
сценических достоинствах «Горя от ума», высказанные Надеждиным, Вяземским и др. Позитивное значение имели отзывы тех критиков, которые выдвигали художественные и идейные достоинства комедии.

Оспаривая формулу Пушкина: «Чацкий вовсе не умен» и ходячее мнение, что Чацкий резонер, а не живое лицо, Суворин твердо заявляет, что видит «бездну причин признать в Чацком чрезвычайно живое, верное действительности лицо, тип своего времени», и ссылается на литературу о декабристах, в особенности на их записки

В статье «Лучше поздно, чем никогда», написанной уже в старости, Гончаров предостерегает писателей от попыток «пробавляться одним умом, без участия сердца», фантазии, юмора, вообще поэзии и говорит: «Написал ли бы, безо всего этого, и между прочим без сердца, Грибоедов свою, горячо любимую им, Москву в «Горе от ума», Пушкин’ своего «Онегина»?..

Из дошедших др нас писем Гончарова к редактору-издателю «Вестника Европы» М. М. Стасюлевичу видно, как тщательно работал Гончаров над статьей. Он пищет (16 февраля 1872 г.): «Статья большая, и поправок я предвижу не мало. У меня и теперь их уже много в голове— а кое о чем нужно еще и объясниться: кажется, есть противуречия (шутливая аллюзия на Молчалива: «противуречья есть, и многое не дельно».—Н. 77.), особенное Пушкине и Лермонтове». Двумя днями позже: «вместо двух корректур мне понадобится четыре — и сверх того сверстанные листы».

Свет не карает заблуждений,
Но тайны требует от них!

«В этом двустишии Пушкина выражается общий смысл условной морали. Софья никогда не прозревала от нее и не прозрела бы без Чацкого — никогда, за неимением случая. После катастрофы, с минуты появления Чацкого, оставаться слепой уже невозможно. Его суда не обойти забвением, ни подкупить ложью, ни успокоить — нельзя». Она не сможет не уважать его, и он будет вечным ее «укоряющим свидетелем», судьей ее прошлого. Он открыл ей глаза».

Сочетание имен Грибоедова и Крылова исторически закономерно. Говоря о Грибоедове, мы не можем не назвать Крылова, так же как говоря о Пушкине, мы вспоминаем имена Жуковского и Батюшкова.

Об этой общности традиций писал и один из современников Грибоедова—поэт В. Кюхельбекер в своем «Дневнике поселенца»: «...скажу, что мы, т. е., Грибоедов и я, и даже Пушкин, точно обязаны своим слогом Крылову..,.».  В этом свидетельстве Кюхельбекера важно не только живое ощущение современника, но и то сознание общности принципов, которым следовали Пушкин и Грибоедов в деле создания самобытного, национального «слога», поэтического языка.

Эта характеристика, относящаяся к более позднему времени, может, быть без изменения отнесена и к грибоедовской Москве. Один из первых вопросов Чацкого, обращенных к Софье, был:

Ну что ваш- батюшка? всё Английского клоба
Старинный верный член до гроба.

Это было место, где московская знать фрондировала против петербургского правительства и Зимнего дворца. Пушкин в «Евгении Онегине» писал:

В палате Английского клоба
Народных заседаний проба.

В слове «палата» двойной смысл. Это слово может быть отнесено и к величавому зданию клуба, и к оппозиционным речам его членов, представлявших, по ироническому замечанию Пушкина, «народные заседания». Не следует забывать, что среди членов Английского клуба были и такие люди, как Михаил Орлов и П. Я. Чаадаев.

Начнем с Чацкого. Как известно, еще до появления комедии в рукописных списках распространился слух о том, что Грибоедов «осмеял Чаадаева». Возмущенный этим Пушкин писал Вяземскому: «Что такое Грибоедов? Мне сказали, что он написал комедию на Чаадаева; в теперешних обстоятельствах это чрезвычайно благородно с его стороны». Гневная ирония Пушкина объясняется не только глубоким уважением, которое он питал к Чаадаеву, но и опальным положением последнего в те годы: «Русский Брут» демонстративно подал в отставку после расправы царского правительства над Семеновским полком. Когда же Пушкин прочел
«Горе от ума», он этого сходства не обнаружил.

В третьем действии мы видим новую фазу в эволюции образа Чацкого. Его «миллион терзаний», в сущности, уже раздумие вслух, монолог^ Наконец, в начале четвертого действия Чацкий молчалив. Пушкин ошибочно упрекнул его запроповеди Репетилову.

Вспомним характеристику Грибоедова, сделанную Пушкиным в его «Путешествии в Арзрум»: «Я познакомился о Грибоедовым в 1817 году.. Его меланхолический характер, его озлобленный ум, его добродушие, самые слабости и пороки, неизбежные спутники человечества, все в нем было необыкновенно привлекательно».

Это сочетание «озлобленного ума» с добродушием — черты, напоминающие Чацкого. Сам Пушкин, как известно, ознакомившись с комедией, не признал в Чацком ни Чаадаева, ни самого Грибоедова. Он даже противопоставил в письме к А. А. Бестужеву героя комедии ее автору. «Теперь вопрос:' в комедии «Горе от ума», кто умное действующее лицо? Ответ: Грибоедов. А знаешь ли, что такое Чацкий? Пылкий, благородный, добрый малый, проведший несколько времени с очень умным человеком (именно с Грибоедовым) и напитавшийся его мыслями, остротами и сатирическими замечаньями». Таким образом, Пушкин, сближая идейно Грибоедова с Чацким, противопоставляет их характеры и силу их ума.

Все наброски второстепенных персонажей «Горя от ума» сделаны с натуры. В Татьяне Юрьевне узнавали Прасковью Юрьевну Кологривову, урожденную Трубецкую, одну из тех московских барынь, которую можно было послать «присутствовать в сенат». Это она:

Балы дает — нельзя богаче
От рождества и да поста,
И летом праздники на даче.

В ее особняке на Тверском бульваре устраивал свои платные балы известный танцмейстер Иогель. По преданию, в доме Кологривовых Пушкин познакомился с Натальей Николаевной Гончаровой.

Чацкий вспоминает еще одного московского старожила, генерала П. А. Познякова.
А наше солнышко; наш клад?
На лбу написано «Театр и маскарад».
Дом зеленью расписан вместо рощи...
Сам толст, — его актеры тощи.

На отмирание фамусовской Москвы указал еще Пушкин в тридцатых годах; Он пропел ей отходную:«Горе от ума» есть уже-картина обветшалая, печальный анахронизм. Вы в Москве уже не найдете ни Фамусова, который «всякому, ты знаешь, рад»: и князю Петру Ильичу, и французу из Бордо, и Загорецкому, и Скалозубу, и Чацкому;

ни Татьяны Юрьевны, которая
Балы дает — нельзя богаче,
И летом праздники на даче.

Хлестова в могиле, Репетилов в деревне. Бедная Москва!».

Но во времена Пушкина отмирали только некоторые черты грибоедовской Москвы. Ее основы были крепки, и немало еще пришлось потомкам Чацкого бороться с ними.
Итак, «Горе от ума» создано на московской почве. Личная жизнь Грибоедова была тесно связана с Москвой; его род был также связан с древней столицей.
Родился поэт близ Кудрина на Новинском, на углу Девятинского переулка, 15 января 1795 г. Это было место, хорошо известное всей Москве. Поэт Баратынский писал о нем:

Неделя светлая была
И под Новинское звала
Граждан московских. Всё бежало,
Всё торопилось: стар и млад,
Жильцы лачуг, жильцы палат.

Праздничные гулянья под Новинским привлекали сюда «всю Москву». Это было одно из самых «московских мест».

Один из таких домов «грибоедовской Москвы» представляет особый интерес. Он расположен на Пушкинской площади между новым высоким зданием «Известий» и зданием кино. Арка ворот ведет в обширный двор; под аркой в глубоких амбразурах — низкие окна. Прямо с площади посетитель попадает в сени, из которых ведет в бель-этаж двумя маршами широкая лестница. Площадка бель-этажа окружена балюстрадой^ Внизу — несколько дверей, ведущих в апартаменты первого этажа. В бель-этаже ряд больших зал. Это — дом известной всей Москве и уже упомянутой нами М. М. Римской-Корсаковой. В этом доме бывал Пушкин. Бывал в нем и Грибоедов. Здесь он встречал многих москвичей, которых изобразил в своей комедии. Литературная легенда назвала этот старинный дом домом Фамусова.

истопники:
Попов М.М. А.С. Грибоедов ОБзор всех изданий комедии Горе от ума. ж. Русская старина 1874. Tom 010. vyp.5-8
Пиксанов Н.К. Летопись жизни и творчества А. С. Грибоедова 1791—1829 (2000)
Грибоедов  А.С. Сборник статей (1946)