Нинуля и Мужчина-мусульманин

  Должен вам признаться - это была одна из самых неудачных шуточек в моей жизни ( если вообще когда-то были удачные). 

   Оправдывало меня только то, что я тогда не смог вот так, сходу, отыскать иного, не столь радикального способа отделаться от недвусмысленных поползновений своей случайной попутчицы.  Мороженое, как известно, имеет три формы существования: сначала холодное, потом тает, а потом липнет;  моя соседка же, легко и непринуждённо пропустив первые два этапа, зайдя, так сказать, с козырей, сразу перешла к финалу.
 
   Говоря по-правде, существом она была вполне симпатичным, милым и вполне  употребительными и, выводя за скобки мои личные моральные убеждения, трудно было сказать чем наше знакомство могло бы (или не могло?) обернуться в других условиях, но, к моменту нашей встречи мы находились в  совершенно разных ипостасях. К сожалению (или счастью ) наши вселенные не пересекались, валентности, молекулы и свободные радикалы душ и тел никак не могли (и не хотели) взаимодействовать.

   У неё позади оставались муж (по её словам) “объелся груш”, бестолковые дети, грязный, пыльный город и обрыдлая работёнка. Я же, вспоминая тех и что оставлял позади,  еле-еле удерживался от желания выскочить обратно из ещё не взлетевшего самолёта.

   Её ожидал тропический рай и  несколько недель неземного блаженства среди океанских волн и темнокожих красавцев. Мне, почти по Чуковскому, предназначалось болото, полное бегемотов, коих надо было (неважно куда, главное - откуда, то есть из того самого болота) тащить, рутина, очередная смена, нудное начальство и такие же нудные и бестолковые подчинённые.

   Она, соблазнительно потягиваясь и подмигивая, тянула из рюкзака запотевший флакон; мой портфель трещал от кипы невероятной срочности и важности документов, которые перед неизбежной (и вполне заслуженной) утилизацией, надо было хотя бы успеть просмотреть.

  И я не имел совершенно никакого представления о том что противопоставить её нежному взгляду и томному “чтобы далёкое стало близким”,что, как известно, является даже и не намёком, а прямым указанием к действию .

   Отказавшись от допустимых, конвенциональных способов обороны, я вдруг, неожиданно сам для себя, прибег к методу термоядерному, то есть выпалил: Нельзя мне это, алкоголь, и всё такое прочее; мусульманин я!

  Я, собственно говоря, и не врал, ибо не люблю и с детства не приучен, просто прибёг (почти по Оруэллу) к небольшому  двоемыслию. Когда-то, давным-давно, Али, знакомый погонщик попутного каравана, встреченный мною на привале где-то между Ираном, Бахчисараем и Кустанаем, забычковав чилим и вознося в бархат аравийской ночи дегтярный аромат закопчённой джезвы, растолковал, что Милосердный Аллах любит всех людей одинаково и все люди, вне зависимости от конфессиональной принадлежности, могут считаться  мусульманами; только одни есть верные, ибо уже при жизни просвященные, вторые…почти верные, то есть те, кто по воле случая или ошибке родителей стали иудеями, католиками или православными, но и они, потом, при условии хорошего поведения, тоже, конечно же, сподобятся войти в чертоги Вседержителя. Али был мудрее Хаджи; ему было трудно не поверить.

  Таким вот немудрящим образом, с помощи лёгкого и  простительного лицемерия, примкнувши к правоверным, я, во-первых, спас себя от ещё одного удара по печени ( после вчерашнего до сих пор невыносимо  трещала голова и слегка подташнивало ),  а во вторых - выиграл время, столь необходимое  для передышки, приведения в мыслей - в порядок, а  личного образа - к уровню новой ипостаси.

   А потом появилась Нинуля.

  Мы с Нинулей, зная друг друга миллион лет, были, в сущности, знакомы совсем чуть-чуть, хотя встречались довольно часто и постоянно друг друга выручали. Вот и сейчас она, в очередной раз примерив роль доброго ангела-хранителя, со своим неизменным “Саня, это ты что ли?!” и, будучи в курсе всех нелёгких жизненных перипетий, выхватила меня из цепких объятий  соседки и переместила сначала к себе, за буфет, потом - в покой бизнес-класса, а потом уж (смотрите кто пришёл!) дальше, за стальную дверь, за которую посторонним вход воспрещён, но, если очень хочется, то - естественно, можно. Там, за неизменными  гренками, кофейком и побасёнками “за жизнь” я и провёл оставшуюся часть путешествия…


   А вот события в общедоступных отсеках небесного корабля, в отличии от деловой безмятежности и покоя его заострённой части, как потом мне поведала Нина, развивались хоть сначала и забавно, но потом - вполне так угрожающе, ибо, как давно уже известно, паника среди пассажиров на боту издревле считалась одной из страшных угроз и бед. А до паники было недалеко, ибо моя визави, обеспокоенная долгим  отсутствием соседа, принялась этого самого соседа, то есть, меня, искать, сначала - для того, чтобы напомнить о принесённом завтраке, потом - из любопытства ( куда же он пропал), а потом уже - из-за вполне реальной угрозы, потому что тут, вот только что, помните, сидел мужчина - мусульманин, а вот теперь его нет. И нет уже давно, его не было ни в одном из туалетов (а мадам с тщательностью и упорством вышколенного  секьюрити не поленилась отследить всех туда заходящих и выходящих),  ни на кухнях, ни в другом более-менее доступных для пассажиров местах.

  Обстановка накалялась; к поиску мусульманина было привлечено немалое количество доброхотов, тоже, естественно, обеспокоенных непонятками и тяжёлым вопросом - ну  куда же он мог подеваться? И почему он так внезапно и непонятно исчез посередине полёта? Как он мог исчезнуть? Он катапультировался? Просто спрыгнул с парашютом? Аннигилировался, ничего после себя не оставив…или всё-таки оставив где-то…адскую машинку? Хорошо, что они не видели как мужчина-мусульманин  проникает  за неприметную стальную дверь с потёртой надписью “посторонним вход воспрещён”; могу себе представить апокалиптическую картину в воображении неуёмных следопытов.

  Я не знаю как Нинуле удалось успокоить народ; опыта в таких вопросах ей было не занимать; в конце концов, не так уж трудно,обладая соответствующей подготовкой  успокоить народ, замурованный тёмной ночью в неуютной металлической трубе, тогда, когда всем уже давным-давно хочется спать и впереди маячат тропические острова с белоснежными отелями;  шнапса в Нининых закромах всегда было в достатке, а мусульмане …ну мало ли что там может привидиться бестолковой паникёрше, в ожидании приключений с радостью оставившей позади шкодливых детей, обрыдлую службу и мужа с его грушами.


  Я столкнулся с ней ещё раз - на выходе, у транспортёра получения багажа, в её глазах мелькнул суеверный ужас, смешанный с неверием во всё происходящее. Она даже попыталась исполнить какие-то телодвижения, напоминающие крестное знамение…

  Нинуля, обвешанная заграничными пакетами с покупками, торопясь на  обратный вылет, пробегая  мимо нас, помахала мне рукой…