Патриарх

Патриарх – не просто самый старый в семье мужчина. Это, скорее, почётное звание, причём негласное. Оно даётся, да, старейшему, но тому, кого уважают, в ком нуждаются, находят опору.
Казалось бы, очевидные истины. Однако попросил Яндекс найти определение слова «патриарх» и получил кучу статей о мужчинах в религиозных одеяниях и мужчинах в светских одеждах, держащих свои семьи в должном повиновении – как заповедано!
После смерти свата оказался старшим в своей большой семье. Как относятся ко мне младшие? Не знаю. По бытовым вопросам сыновья и невестки предпочитают обращаться к жене. Но я муж, отец, свёкор и дед – это ощущается.
Жизнь выпита, осталось насладиться её послевкусием. И хотя бы к старости поднабраться порядочности, если уж не мудрости.
Ещё жизнь полна тайн, сама являясь тайной. И всё это действует, неважно, насколько мы понимаем, что к чему.
Светлым майским утром корчевал сорняки на даче у младшего сына, высаживал свою бордовую лилию по просьбе подросшего внука Тимофея. А накануне у себя компост лопатой и вилами перекидывал. И душа радовалась!
В другой раз играл с внучкой Глашей. На слова жены, что, мол, дедушка устал таскать тебя на спине, он же старенький, внучка ответила: «Нет, он молодой, он мой друг». Перед этим говорил ей, что мы с ней друзья. Мои слова упали на благодатную почву.
Сходили с внуком Тёмой в недалёкий сосновый лес, где он сшибал палкой всё, что подвернётся под руку, потом на обрыв полюбоваться Волгой. Сожгли возле дачи приличную кучу ненужного хвороста. После этого пошли рвать боярышник бабушке и маме.
«Так и будет», – говорил его брат Никитка, когда был помладше. Однажды он заехал в гости с отцом, старшим сыном. Я сидел на корточках возле виноградного куста, он присел рядом и прижался.
Заслуженная праздность, занят внуками, ты ещё здоров, и весна на пороге. Так наслаждайся, неважно, патриарх ты или нет! Счастливая жизнь, как и тысячи лет назад, – это верная семья, любимое дело и спокойная душа.
Звучит заурядно. Но мы и воздухом дышим, не обращая на него внимания, пока не перехватит дыхание. И тогда мы готовы молиться этому обыкновенному чуду, лишь бы не оставило нас, беспомощных и желающих во что бы то ни стало жить и только жить.