Знаменитые профессора и диссиденты

Путин на днях поучительно процитировал фразу Чехова о сопереживании и милосердии, мол, за дверью каждого счастливого человека должен стоять некто с молоточком и напоминать, что есть в мире и страдающие, требующие участия. Телевидение подсуетилось, извлекло на свет тот самый фильм по повести Антона Павловича «Моя жизнь. Рассказ провинциала», где главный герой произносит эти мудрые слова. Фильм в трех сериях снят в 1972 году, актерский состав – звездный, но гораздо больше доверяя Чехову, нежели самым роскошным актерам и завидным трактовкам, я перечитала повесть.

Господа, каждый век имеет свои распроклятые девяностые! «Моя жизнь» написана в 1896 году, до Октябрьской революции, перевернувшей якобы благополучную Россию, еще два десятка лет. Гениальный Чехов прямо-таки сканирует эту глубинную Россию с устоявшимся порядком: работяги пашут, красят и роют, интеллигенты  - философствуют, служат в департаментах и декламируют в самодеятельных театрах, буржуи, выжимая соки из работяг, пестуют свой бизнес. Все они в повести имеют имена и фамилии, вполне добропорядочны и …невероятно скучны. Это не я, это главный герой Мисаил Полознев приговаривает всех окружающих, судит, словно он упал в эту действительность из века двадцатого.

В этой повести Антон Павлович вообще очень публицистичен, немудрено, что этого самого Мисаила, не стесняющегося вслух высказывать свои взгляды кому ни попадя, увольняют раз за разом из всех департаментов, куда и принимали на работу исключительно из уважения к его отцу, главному архитектору города. Отец в ужасе от поведения своего сына, от его толкований.
Предельно сокращая все словопрения, скажу главное: молодой Полознев считает, что тяжелый физический труд убивает в людях все духовное, само стремление к нравственности. И рабочие не виноваты в своей темноте, в своем убожестве, просто все люди должны взять на себя часть тягот – и тогда втоптанным в грязь будет легче, тогда и они потянутся к свету!

То есть Чехов, ни разу не замеченный в приверженности идеям наших революционеров, провозглашает устами своего героя идеи равенства и справедливости. Да мало того, что провозглашает, герой бросает скучную бесполезную службу и становится маляром. От слов – к делу! Представляете, что сделалось с окружающими!? В ужасе от его поступка не только отец и сестра, нянька, вчера еще влюбленные в Мисаила барышни, но и вся чернь! Ему под ноги плещут помои, мальчишки кидают камнями и преследуют воплями, «сектантом» обзывают и маляры, бок о бок с которыми этот ненормальный трудится.

Повесть совершенно замечательная, особенно хороши в ней любовные линии, когда главным героем увлекается дочь инженера Должикова Мария Викторовна, а его сестрой Клеопатрой (проснувшейся к жизни под влиянием «антисоциального» поведения брата!) – доктор Благово.
Мария даже втягивается вместе с Мисаилом в социальный эксперимент, под который отец отдает ей деревеньку Дубечню. Но столкнувшись со страшной реальностью, испугавшись этой самой грязи, она сбегает и от такого интересного героя, и от эксперимента, сначала в Санкт-Петербург, а потом и вовсе – в Америку. За границу удирает вскорости и доктор, оставив Клеопатру беременной и безнадежно больной. Она родит и умрет, оставив дочку на руках у брата.

Что скажете, вполне прозрачная аллегория, если смотреть из нашего далека! Тем, кто с пафосом восклицал в наши девяностые «Россия, которую мы потеряли», надо было внимательно читать, что о стране писал сто лет назад, до всякого прихода большевиков, проницающий все проблемы современного социального устройства, Чехов. Пропасть, которая лежит между работниками умственного и физического труда, кажется бездонной и непреодолимой! Читаешь – и волосы шевелятся на голове, это каких же трудов стоило реформаторам-большевикам перевернуть устоявшийся порядок, запустить новые социальные лифты, которые породили новую интеллигенцию!

Да ведь и как быстро заработали! И новое отношение к пролетариату, и стандарты всеобщего обязательного образования, и рабфаки, и техникумы, институты. Вставлю совершенно потрясающее свидетельство нашего времени, не имеющее отношения к Антону Павловичу. Во Франции с участием наших ученых строится уникальная, единственная в мире термоядерная установка, идеи, заложенные в это чудо, наши физики-ядерщики артикулировали еще в шестидесятые годы! О, это вам не проклятые-девяностые, в те шестидесятые советские ученые много чего открыли, на земле и в космосе. Цифры прикиньте: от завершения гражданской войны ко второй мировой – 20 лет, да еще после военной разрухи – 15 лет. В 1957 году – первый искусственный спутник, а в 1961-м – первый человек в космосе, наш Юрий Гагарин.

Отец Мисаила, уважаемый в городе архитектор, профессор, много и часто, увещевая сына, говорит ему о традициях дворянского сословия, высоте, с которой нельзя опускаться! Одним суждено горбатиться на заводе и в шахте, сеять и пахать, другим – царить, утверждать нравственные законы, и боже упаси мешать эти ипостаси. А Чехов, между прочим, еще в одной повести «Дом с мезонином», устами художника, запальчиво возражает Лидии, радетельнице за просвещение народное: «Вы сначала освободите рабочих от тяжелого труда, возьмите часть его на себя, а потом уж приглашайте пролетариев в библиотеку. Может быть, тогда интеллигенты будут заниматься не скучной канцелярщиной, а изобретут нечто полезное для облегчения физических тягот».

Проходят десятилетия. Учась в те 60-ые в школе, обычной советской средней школе, я уже думала, что так было всегда: клубы, театры, филармонии, библиотеки, выбирай, где ты хочешь учиться или работать. Маляром или арматурщицей, журналистом или учителем, - это я сейчас уже из своей трудовой книжки, из многолетнего опыта. Отец – горный механик, слесарь, электрик, начальник городской теплоцентрали; мать – педагог, кассир в магазине, крановщица широкого профиля, то есть освоила все краны, мостовой, козловой, башенный… Народный депутат!

После ста лет советской власти мне странно и смешно было слышать от современников, что кто-то из них - урожденный дворянин, потомственный аристократ… И уж совсем противно слышать, как новоявленная знать цедит сквозь губу про работяг: «Быдло…» О, как оторвались! Я невольно вспоминаю еще одного профессора, ученого Смирновского - из фильма «Гараж». Нет-нет, он никаких унизительных слов не произносил, но с бесподобным ядом вспомнил, как на субботнике в сетки при фасовке картошки вкладывал свои визитные карточки. Еще бы! Если сочли возможным так унизить профессора физической работой, он заявит о себе таким беспримерным образом.

Вот вам перевертыш чеховской коллизии: не по собственной инициативе герой протестует против образовавшейся опять социальной пропасти, а попадает в нее… принудительно. И зрители были на стороне этого обаятельного героя. Как и на стороне профессора Преображенского, героя писателя Булгакова.
Этот вообще делает невероятный кульбит во времени: книга написана в 1924 году с явной симпатией к чистопородным героям человеческой популяции – и резко негативным к тем, кто захотел перевернуть пирамиду, к революционерам и …Шариковым. Это гуманист Чехов считал, что человека творит и пересотворяет труд, не от крови, голубой или красной, зависит его нравственный и умственный уровень, а от условий жизни. Господин Булгаков полагает, что желёзка пролетария, пересаженная собаке, портит даже симпатягу Шарика. Расовая генетика, ничего не попишешь.

Понятно, что такой социальный расизм не проходил в те годы в стране, где пролетариат отвоевывал для себя новые позиции. А вот в 1988  году, во вполне благополучные времена, когда зритель увидел фильм с таким обаятельным профессором Преображенским, жутко противным Шариковым и убогими, завывающими свои песнопения революционерами, понятно, чью сторону занимал просвещенный зритель. Никакого равенства и справедливости он не хотел, он хотел как на Западе: джинсы, жвачку и десять сортов колбасы. То есть доступ к культуре, образованию, постижению научных высот и нравственных у него был, но дефицит всяческих благ можно было преодолеть, только отказавшись от коммунистической идеологии. От равенства и справедливости.

В Североуральске у меня был знакомый, который еще в студенческие годы написал письмо на Радио Свободы или какую-то еще подобную, что вот он сидит на кухне в трусах, слушает рок-музыку и балдеет! В том письме никакой содержательной части и не было,но его отчислили с журфака университета за сам факт обращения во вражескую радиостанцию. Он вернулся в город и там его, сына знатного машиниста электропоезда, пристроили в местную городскую газету – фоторепортером на гонораре. А по вечерам он в клубе диджеем музыкальных вечеров крутился, себе и молодым людям в удовольствие. Я даже про него статейку в областную молодежную газету написала, за что потом втык от старших товарищей получила: «Ты что, это ведь тот самый диссидент!»
Да какой он диссидент, так в Североуральске всю жизнь и прожил, никаких идей не имея и не отстаивая. Но, что совершенно удивительно, так всю жизнь к оппозиционерам всех мастей продолжал лепиться, по принципу «А баба яга – против!» Сам факт письма на вражескую радиостанцию числя для себя вроде ордена!

Примерно таковы же большие умники Быков и Чхартишвили, в самый ярый расцвет русофобии пропагандирующие против своей страны, мыкаясь по заграницам. Реализовали себя, раскрутили, обрели имя и деньги здесь, в России, а теперь решили еще подзаработать и топча ее ногами. И не важно, какая идеология сегодня здесь, или вообще всякая отсутствует, что в России строится, чем страна живет. Народ, по их уверению, бессловесное быдло, вся прельстительная малина – там, за рубежом. Ну и пусть там свою похлебку отрабатывают. Чехов, у которого душа за Сахалин и каторжан болела, и детективщик Чхартишвили – две большие разницы, как говаривали еще в нашей Одессе. Антон Павлович – гордость и слава русской литературы, Акунин – стилист и выдумщик, нашла кого сравнивать.

Резюме самое простое, кому-то покажется банальным. Во все времена в стране должно непременно быть обязательное среднее образование. С физикой, математикой, историей, астрономией и прочими предметами для всех без исключения. Кто и как распорядится этим багажом впоследствии, дело лично каждого, его выбор, его способности к самореализации. Но общество, государство, должно предоставить эту возможность детям к учебе, обязательно и всенепременно. В этом залог развития страны, нации, человечества в целом, советский опыт накрепко усвоенный нами всеми, свидетельствует, что это - работает во все времена.

И последнее, уж вовсе не имеющее к нам отношения: Трамп в своих реформаторских преобразованиях, собирается сделать Америку снова великой, ликвидировав... министерство образования. Представляете?!.