Поглощенный бездной

Поглощенный бездной
Автор: Никита Прудников;
Глава I: Возвращение в Место Забытое
Я приближался к дому с тревогой, от которой холодел и немел каждый нерв. Долгая дорога позади, поросшая диким кустарником и туманом, словно возвращала меня в прошлое, к тому времени, когда я покинул родной очаг. Но что-то изменилось. Старый лес, что всегда казался мне тихим и приветливым, теперь был окружён какой-то жуткой, неестественной тишиной. Деревья глядели на меня сверху, как холодные сторожевые исполины, их высохшие ветви, казалось, скрипели на непонятном языке.
Каждый шаг по усыпанной листьям тропе отдавался гулким эхом в густом воздухе. Здесь пахло прелой землёй и затхлым мхом, но в этом воздухе чувствовался ещё и другой аромат — едва уловимый, напоминающий серу и что-то тёмное, как пепел. Я невольно стал оглядываться, не зная, кого или чего опасался увидеть среди этих деревьев. Всякая мысль о радостном возвращении к близким таяла, словно леденящий туман, что окутывал мой дом, чья крыша виднелась среди деревьев впереди.
Когда я добрался до порога, я не узнал свой дом. Вспоминая его уютные комнаты, я был поражен тем, как всё обветшало и потускнело. Деревянные доски стен почернели от времени и казались вдавленными, словно сам дом пытался спрятаться от незримой угрозы. Я толкнул скрипучую дверь, и слабый свет угасающего дня осветил коридор, где пол и стены были покрыты пылью, паутиной и пятнами плесени.
Тишина в доме была оглушающей. Словно сама пустота впитала в себя все звуки, всё живое, оставив лишь пустую оболочку, готовую поглотить любого, кто рискнет войти. Ноги мои цеплялись за потертые ковры, с которых давно слетела всякая краска. Я прошёл через гостиную, где когда-то собиралась моя семья, где звучал смех, рассказы у камина и разговоры о будущем. Теперь же всё это казалось мне отдалённым, словно тенью далёкой памяти, которая растворилась в черноте углов.
Сердце моё стучало всё громче, и я ощутил, как по спине пробежал холодный пот. Бесследно исчезли мои мать, отец, младшие сестры. В каждой комнате я искал хотя бы намёк на их присутствие, но вместо этого находил лишь тени, будто сама их сущность была стёрта из этого места. Я был поражён. Моя семья не просто покинула дом — казалось, они были... удалены.
Единственная зацепка, что я нашёл, была в старом кабинете моего отца. Здесь, среди обветшалых книг и свёрнутых свитков, лежала странная записная книжка, оставленная на краю его письменного стола. Книжка была открыта на странице, испещрённой непонятными символами и заострёнными, угловатыми буквами. Что-то в этих письменах показалось мне ужасающим; их форма и расположение вызывали во мне какое-то древнее, необъяснимое отвращение. Мои глаза не могли оторваться от этих строк, а в голове стали мелькать странные образы и видения, которые я не мог объяснить.
Тьма за окном начала сгущаться, и внезапно комнату наполнил запах сырости и гнили, словно открылась древняя могила. Я вздрогнул, оглядываясь, но вокруг всё оставалось по-прежнему. Всякий раз, как я переводил взгляд на старый дневник, мне казалось, что слова на его страницах меняются, словно они жили собственной жизнью, намекая на что-то недоступное человеческому разуму.
Я закрыл книгу и отступил назад, ошеломлённый странным ощущением. На миг мне показалось, что на меня кто-то смотрит из-за дверного проёма, но когда я обернулся, в тусклом свете не увидел ничего, кроме тёмных теней. Сердце моё сжалось, и я поспешно выбежал из комнаты, в страхе, что эти невидимые взоры последуют за мной.
Когда я посмотрел в окно, то с ужасом заметил, что снаружи лес словно сдвинулся ближе к дому. Силуэты деревьев, высокие и зловещие, казалось, замкнули вокруг меня плотное кольцо, и густой туман окутал их, делая образы более похожими на неясные очертания существ, скрывающихся в темноте. Охваченный этим тревожным видением, я чувствовал, как непостижимый ужас проникает в каждую частицу моего тела. Внутри дома стоял такой холод, что, казалось, сам воздух был пропитан древним злом.
Этой ночью я не спал. Дом был полон звуков, каждый шорох и скрип подсказывали мне, что я не один. Я прислушивался, ловя нарастающие отголоски далёких стонов, шепотов и неясных слов. Я пытался убедить себя, что это всего лишь плод моего воображения, но что-то внутри подсказывало мне — я лишь на пороге истины, которая обещает навсегда разрушить мой разум и душу.










Глава II: Шёпоты Старой Деревни
На следующее утро я покинул дом с тяжёлым сердцем и мутной тревогой, словно холодный туман, опустившейся на душу. Лес вокруг меня был неподвижен, как и ночью, но в сером утреннем свете казался ещё более угрюмым, словно сам воздух был сгустившимся страхом, пронизывающим каждый мой шаг. Путь к деревне пролегал через заросшие тропы, обвившиеся сорняками, запущенные и заброшенные. Встречая взгляды редких прохожих, я понимал, что они знают, что-то знают, но не решаются заговорить. Их лица оставались каменными, но глаза бегали, каждый раз, как я пытался их окликнуть.
Местный трактир оказался единственным местом, где мне удалось наткнуться на старого друга моего отца, мистера Эбенезера Харкера. Он сидел за своим столом в углу, низко опустив голову и избегая моего взгляда. Но когда я сел рядом и заговорил, он поднял глаза и, наконец, посмотрел на меня долгим, зловещим взглядом.
– Ты вернулся, – пробормотал он с тяжёлым вздохом, словно известие о моём возвращении означало нечто мрачное.
– Где моя семья, мистер Харкер? – спросил я, стараясь держать голос ровным, хотя дрожь не отпускала меня. – Я ничего не могу понять, дом пуст, как будто их там никогда не было…
Харкер отодвинул кружку и долго молчал, глядя на меня с такой сосредоточенностью, словно пытался решить, говорить мне правду или оставить в неведении.
– Лучше бы тебе уехать отсюда, мальчик. Есть вещи, которые не предназначены для человеческих глаз… Да и слуха, – наконец, сказал он, но в его голосе я слышал что-то иное, едва уловимую панику. – Они знали, что не должны… Что никто не должен касаться запретных тайн.
– Что вы имеете в виду? Я не уйду, пока не узнаю правду, – ответил я, стиснув зубы.
Харкер вздохнул и слегка склонился ко мне, понизив голос до шёпота, словно опасался, что его услышат даже стены.
– В твоей семье все началось с твоего отца. Он находил книги и… записи, которые никто и никогда не должен читать. Старые деревенские предания говорили о богах, спящих под землёй, в древних руинах и затонувших городах. Твой отец был одержим поиском. Он называл это «истиной», говорил, что в конце пути найдёт секреты, которые могут перевернуть само понимание нашего мира.
Слова Харкера отзывались в голове, вызывая странную смесь ужаса и любопытства. Я с трудом мог представить своего отца, погружённого в столь жуткие и безумные поиски. Мистер Харкер на миг умолк, но потом, поддавшись какой-то странной решимости, продолжил:
– Он нашёл дневник. Дневник, записанный много веков назад неким Абдуллой Аль Хазредом… говорят, этот человек безумен, и что его книга ввергла в гибель всех, кто посмел её открыть. «Некрономикон» называл он её, как проклятое зеркало, что открывает тем, кто осмелится взглянуть в него, облик самого ужаса. Твой отец считал, что… – Харкер запнулся, и его взгляд потемнел, – он считал, что пробудит нечто, древнее и могущественное, скрытое под толщей океана.
Потрясённый и ошеломлённый, я едва мог осознать услышанное. Этот таинственный дневник, возможно, именно тот, что я нашёл в кабинете. Слова «Некрономикон» и «Абдулла Аль Хазред» были мне незнакомы, но инстинктивно я ощутил их чудовищное значение, как будто кроющееся в них зло просто ждало, чтобы вырваться наружу.
– И где же он теперь, мой отец? Где моя мать и сестры? – мой голос дрожал от гнева и отчаяния, когда я осознавал, что моя семья была поглощена этой тёмной тайной.
Харкер нахмурился и снова опустил взгляд.
– Они ушли, один за другим, – прошептал он, словно в ужасе от собственных слов. – Никто не знает, где они… Поговаривают, что ночью, когда в лесу вздымается туман, можно слышать их голоса, шёпоты из самой тьмы.
Слова его погружались в меня, как холодные ножи. Я выскочил из трактира, не дождавшись ответов, и поспешил обратно к дому, охваченный страхом и решимостью докопаться до правды.
Кошмары, несущиеся из глубин
Той ночью, когда я вернулся домой, мне вновь показалось, что тени сгустились ещё сильнее. Я уселся за тот самый стол, где лежала проклятая книга, которая, казалось, ждала меня, и открыл её на той странице, где я остановился, словно вынужденный чьей-то невидимой силой.
Внимание моё привлекли записи, рассказывающие о скрытом городе — месте, похороненном на дне океана, где спит древний бог, чьё имя нельзя произносить без страха. Строки подёргивались перед глазами, а язык — незнакомый и чужой — казался мне до ужаса естественным. Читая, я начинал осознавать, что каждая буква и слово словно впиваются в разум, наводя на мысль, что я вовсе не хочу знать правду. Но мне было невозможно остановиться.
И вот, той ночью я увидел первый сон — видение, что навеки врезалось в моё сознание. Я стоял на берегу чёрного океана, холодный и враждебный, он простирался передо мной, как бездна. В его глубинах я видел тени и очертания чудовищных построек, погребённых под толщей воды. Чудовищный город, поразивший меня своим устрашающим великолепием — город Р'льех — предстал перед моим взором. Чёрные воды дрожали, пульсируя, будто под ними жил некий древний организм, готовый вырваться на свободу.
В центре этого города, в бездне, виднелся огромный силуэт. Он покоился там, будто исполинская статуя, неподвижная, но полная зловещей силы. Я не мог рассмотреть его черты, но осознавал, что передо мной существо, выходящее за пределы всякого человеческого понимания. Существо, чьё пробуждение означало гибель для всего живого.
Когда я проснулся, комната была наполнена ледяным, густым мраком, и мне показалось, что за окном кто-то стоит. В тишине дома я слышал, как его дыхание совпадает с ударами моего сердца.


















Глава III: Зов Бездны
С тех пор как я увидел Р'льех в своём сне, покой оставил меня. Дни тянулись как туманное марево, а ночи… ночи стали пыткой, где меня преследовали чудовищные тени и неясные образы, словно вытканные из моего же разума, утратившего всякое сопротивление перед надвигающейся тьмой. Я пытался занять себя повседневными делами, чтобы отвлечься от странных мыслей, но как бы я ни старался, нечто тёмное, словно проклятие, преследовало меня повсюду. Я чувствовал, что дом теперь дышит, обитает собственной неведомой жизнью, тайнами, которые я ещё не знал, но которые уже начинали меня подтачивать.
Каждую ночь тени сгущались вокруг меня. Сновывалась странная тревога, углублялась внутренняя тьма, подогреваемая мистическими откровениями из дневника, словно каждая буква и строка в нём были сотканы из самого безумия. Под покровом тёмных ночей я проводил бесконечные часы за чтением. Страницы дневника пульсировали, словно живые, страницы были напитаны древней силой и, казалось, шептали мне что-то в душу, затягивая в бездну, из которой нет возврата.
Проклятие Некрономикона
Однажды, в полночь, когда дом казался мне холоднее, чем когда-либо, я открыл дневник на новой странице. Она была покрыта текстом, исполненным на языке, о котором я раньше и не подозревал. Каждое слово выглядело искажённым, словно нарочно выведенное так, чтобы глаза сами отказывались воспринимать его. И всё же что-то внутри меня понуждало прочесть строки. Я не знал, откуда во мне берётся эта тяга, но моё сознание жаждало прикоснуться к запретным знаниям, которые день ото дня пожирали мою душу.
Слова повествовали о древнем ритуале, о погребённых секретах, которых не смеет касаться ни один смертный, о существах, что пребывают в вечном сне, заточённые в глубинах, и ждут зова. Я читал о том, что великий бог, чьё имя невозможно произнести без дрожи, заключён в каменных чертогах Р'льеха, и даже сам свет солнца не способен коснуться этих глубин. Этот бог, говорил дневник, пробудится, когда звёзды вновь займут определённое положение на небесах. До этого времени его дыхание затаилось в подводных лабиринтах, где никто из смертных не смеет войти.
Я чувствовал, как внутри меня разгорается ужасное предчувствие, словно каждый символ на страницах начинал жить и проникать прямо в мой разум, оставляя отметину на моей душе. Дневник говорил о Р'льехе, как о городе, что явится в видениях лишь избранным, а за каждым их сном будут стоять древние знания и разрушительные тайны, которых боится даже время.
Кошмары, что вырвались на свободу
Этой ночью мой сон был невыносимо реален. Я вновь оказался на берегу чёрного океана, холодного, как сама смерть. Волны вздымались, словно пытаясь добраться до меня, и где-то в глубине я слышал жуткие крики, подобные вздохам самой природы. Но вскоре я осознал, что звук исходил не из океана, а из самого города — из Р'льеха. В этом кошмаре я проходил через огромные монолитные арки, украшенные резными символами, и каждый шаг отдавался эхом, как будто кто-то, древний и всемогущий, следил за мной.
Тьма обволакивала меня, и я понял, что не один. За каждым углом я чувствовал дыхание, за каждым монументом — неясное движение. Город будто смотрел на меня множеством глаз, скрытых в тени. И тут, в центре этого погребённого мира, я увидел нечто, что невозможно описать. Это была сущность, заключённая в огромной каменной усыпальнице. Её черты были нечеловеческими, угловатыми, как гротескное изображение разума, достигшего безумных глубин.
Когда я приблизился, существо шевельнулось, и его глаз, огромный, как чёрный океан, открылся и устремился на меня. Я почувствовал, как в груди зарождается страх, не похожий на ничего человеческое. Мои ноги приросли к месту, тело онемело, а голос исчез, когда эта сущность приблизилась, почти касаясь моей души. Её голос звучал, как далёкий рокот океана, и она произнесла что-то, слова, которые я не мог ни понять, ни забыть.
Когда я очнулся, мой дом был погружён в тьму, и я долго не мог понять, сон это или реальность. Дневник всё ещё лежал передо мной, открытый на той странице, где я остановился, и словно дожидался, чтобы я снова прикоснулся к его тёмным словам. Но я не мог. В ту ночь, трясясь от ужаса, я попытался выбросить книгу, избавиться от неё. Я вынес её из дома и закопал глубоко в лесу, надеясь навсегда забыть её чудовищные тайны.
В поисках ответов
На следующий день я вновь направился к мистеру Харкеру, ведь он был единственным, кто мог знать больше. Холодный утренний туман был похож на густое покрывало, сокрывшее деревню, и, когда я вошёл в дом Харкера, он посмотрел на меня с болью и страхом, словно предчувствуя мои намерения.
– Ты видел Р'льех, – тихо сказал он, и это было утверждение, а не вопрос. – Значит, он выбрал тебя, чтобы нести проклятие его тайны.
– Почему… Почему именно я? – спросил я, чувствуя, как страх перекатывается внутри меня волной.
– Потому что твоя кровь теперь связана с этими тайнами, – ответил Харкер. – Эти знания тянутся сквозь века, касаются немногих, избранных, тех, кто рискнёт приблизиться. Но знай, что этот путь приведёт тебя к безумию или смерти.
Харкер замолк, затем в последний раз взглянул на меня и тихо, словно для самого себя, произнёс:
– Не открывай больше тайны, иначе не вернёшься из этого сна.
Зов, что невозможно заглушить
Вернувшись домой, я чувствовал, что не могу противиться зову Р'льеха. Как бы я ни пытался забыть об этом месте, каждый сон, каждая тень в доме возвращали меня обратно. Странные звуки начали преследовать меня даже днём. Я слышал, как половицы скрипят под чьими-то шагами, а по ночам казалось, что кто-то настойчиво стучится в двери, но когда я открывал их, за порогом никого не было. Дом жил своей жизнью, подчинённый силам, что скрываются в глубинах.
Я знал, что моя попытка избавиться от дневника была тщетной. Каким-то образом книга вернулась в дом, как будто сама тьма вела её обратно ко мне. Она лежала на моём столе, открытая на той странице, где я остановился, словно поджидая моего возвращения. Казалось, что эта книга — живое существо, привязанное ко мне, и чем больше я сопротивлялся, тем сильнее ощущал её тяжесть на своей душе.
На этот раз я не стал бороться. Я открыл дневник, погружаясь в слова, что жгли меня изнутри. В темноте ночи я в последний раз прочитал о Р'льехе, о проклятии, что ждёт меня, и о тех тайнах, что уже не могли оставить меня равнодушным. Я знал, что обречён, но не мог остановиться.
В тот момент, когда я закрывал дневник, я осознал, что мои дни здесь завершены. Мне нужно отправиться туда, в те проклятые земли, где скрывается древняя тайна, чтобы либо завершить путь, начатый моим отцом, либо погибнуть в безумии, погружённый в ночные кошмары, что никогда не отпустят.






Глава IV: Путешествие в Тьму
Я покинул свой дом перед самым рассветом, словно надеясь скрыться под покровом туманного утреннего сумрака. Взяв лишь самое необходимое, я отправился к лесам, скрывающим тайну, которая вот уже много ночей звала меня, и которую я, подобно одержимому, стремился разгадать. В дневнике говорилось о месте, лежащем к югу от деревни, где стояли руины древнего храма, забытого всеми, кроме тех, кого преследовали видения Р’льеха.
Чем дальше я углублялся в лес, тем холоднее и плотнее становился воздух вокруг меня. Ветви деревьев висели, словно зловещие когти, вытягиваясь ко мне, словно живые. Их силуэты казались мне едва ли не призраками, заточёнными в древесной оболочке. Всё вокруг было окутано странным, плотным туманом, словно сам лес был некой предтечей зловещего мира Р’льеха, в который мне было уготовано войти. Шаг за шагом я ощущал нарастающий гул в ушах, как будто древняя земля, по которой я шёл, была пропитана неким зловещим знанием.
Ночью я разбил лагерь на небольшой поляне и устроился на земле, надеясь обрести покой, но сон, как и прежде, не принёс облегчения. Как только я закрыл глаза, передо мной снова появился тот чёрный океан, а за ним простёрся город из моего ночного кошмара — величественный и ужасный Р'льех. Я шёл по его залам, словно ведомый неведомой силой, слыша лишь тихое, но неуклонное шёпот: «Ктулху…» Этот шёпот, словно яд, проникал в мои мысли, пропитывая их безумием. Я видел очертания великого существа вдалеке, его мрак заволакивал весь мой разум, затуманивая восприятие.
Очнувшись, я снова увидел вокруг лишь деревья и туман. Но внутри меня поселилось странное ощущение — словно сам лес знал, что я видел во сне, и, более того, он вёл меня к чему-то, от чего было уже невозможно убежать. С трудом справляясь с дрожью, я продолжил путь.
Руины в глубине леса
Несколько дней спустя я наконец достиг места, где, по описанию в дневнике, должны были находиться руины храма. Лес вокруг изменился: здесь царила мёртвая тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы под моими ногами. Казалось, что даже птицы и животные избегали этих мест. Туман становился гуще, чем когда-либо, обволакивая меня с ног до головы, скрывая землю и пряча пути, по которым я пришёл. Я оказался словно на границе двух миров — мира живых и древнего царства безумия, что лежало под землёй.
И тут, пробираясь через заросли, я наконец увидел древние каменные блоки, едва видимые под слоями мха и лиан. Это были остатки того самого храма, скрытого от людских глаз столетиями. Камни были покрыты странными, незнакомыми символами, и я мгновенно узнал их. Эти символы — именно те, что были в дневнике Абдуллы Аль Хазреда. В их очертаниях я видел нечто древнее и пугающее, словно сами эти знаки таили зловещую магию.
Подойдя ближе, я коснулся одного из камней, и меня словно пронзил разряд тёмной энергии. Я видел, как символы, казалось, оживают под моими пальцами, пульсируя, словно реагируя на прикосновение. Я чувствовал, что что-то внутри меня откликнулось на эту древнюю энергию, будто в моей крови была заключена та же сила, что и в этих руинах.
Врата к кошмару
Глубже в храме я наткнулся на тёмный проход, ведущий вглубь, как будто древние строители зарыли его специально, чтобы навеки укрыть секреты от чужих глаз. Ступени, истёртые временем, уходили в темноту, их поверхность была покрыта влажным мхом и слизью, а внизу веяло ледяным, почти невыносимо жутким холодом. Спускаясь, я ощущал, как тяжесть и зловоние усиливаются, проникая мне в лёгкие, выжимая из моего тела последние силы. Воздух был густой, как смола, и дышать было почти невозможно.
Постепенно ступени привели меня к огромному каменному залу, усыпанному древними артефактами и статуями неведомых существ. В центре зала стоял алтарь, испещрённый резьбой, покрытой ржавой коркой, которая, как мне казалось, когда-то была кровью. На стенах зала я видел изображения тех самых существ, что явились мне во снах: уродливые фигуры с щупальцами, чьи бездушные глаза казались бесконечно злыми и древними, как сама вечность. Эти глаза смотрели на меня, не мигая, словно сами стены храма ожили, узнав меня.
Я чувствовал, что теряю связь с реальностью, и всё же продолжил идти вперёд, не в силах остановиться. Внутри меня всё больше нарастало ощущение обречённости, и внезапно я понял, что не могу уже выйти отсюда тем, кем был раньше. Моя душа и разум были захвачены.
Словно в кошмаре
На мгновение мне почудилось, что я снова оказался в городе Р'льехе. В этом зале я почувствовал, что его чудовищное присутствие здесь, со мной. Передо мной в глубине тёмного прохода появился силуэт, похожий на то существо, что я видел во сне. Оно было огромное, невообразимое по своей форме и размерам, почти неподвластное моему сознанию, его контуры расплывались и терялись во мраке.
Существо словно медленно шло ко мне, его зловещий силуэт напоминал кошмар, от которого невозможно пробудиться. Я не мог двинуться, словно ноги приросли к полу, и моё сознание снова охватил тот ужас, что я испытывал раньше. Я понимал, что передо мной — воплощение древнего зла, чья сила неподвластна ни времени, ни пространству. Существо произнесло моё имя, и голос его разнёсся по залу, как рокот далёкого грома. Я ощущал, как трещит моё сознание, неспособное выдержать столь мощного контакта с древней силой.
Сопротивление и гибель
Я не знаю, как нашёл силы закричать, но в этот момент моё тело пришло в движение. Я бросился прочь, не разбирая дороги, в темноте промчавшись обратно по ступеням, отчаянно пытаясь выбраться наружу. Я слышал, как звук шагов существа следовал за мной, его дыхание, словно тяжёлый рёв, оглушало, но я бежал, ведомый лишь инстинктом самосохранения.
Когда я выбрался на свет, лес вокруг меня казался таким же мрачным, как и храм, но теперь меня обуял страх, что сам Р'льех будет преследовать меня до конца моих дней. Казалось, что каждая тень вокруг меня — это щупальце, простирающееся за мной, стремясь поймать и поглотить. Я побежал, не останавливаясь, не оглядываясь, пока, наконец, не достиг своей деревни, но я знал, что ужас, с которым я столкнулся, стал частью меня.


















Глава V: Отчаяние и Откровение
Возвращение в деревню не принесло мне облегчения. Тени, что преследовали меня в лесу, казалось, пришли со мной и окружили мой дом, заполонив каждый угол. Я стал бледной тенью самого себя, объятым страхом и безумием, пробравшимся в самую глубину моего сознания. Ночные кошмары вернулись с ещё большей силой, превращая каждый сон в мучительную пытку. Теперь не только Р’льех являлся мне во снах, но и его обитатели – зловещие создания, наблюдающие за мной пустыми глазами из мрака.
Дневник моего отца, который я похоронил в лесу, каким-то образом снова оказался на моём столе, его страницы словно перелистывались сами по себе, как будто та древняя сила, заключённая в них, вызывала меня снова и снова. Я знал, что времени у меня осталось немного: чудовищные секреты, скрытые в этих страницах, были на грани того, чтобы полностью разрушить мой рассудок.
Призрачные видения и безумие
С каждым днём я всё сильнее ощущал, как нарастает странное чувство диссоциации. Моя реальность, казалось, размывалась, и я всё чаще находил себя в неведомых местах деревни, не помня, как туда попал. Соседи избегали меня, отворачивались, когда я проходил мимо. Их взгляды были полны страха и отвращения, словно я стал воплощением чего-то нечистого.
Однажды ночью, когда кошмар особенно ясно встал передо мной, я понял, что должен снова отправиться к мистеру Харкеру, который, возможно, знал больше, чем говорил. Когда я прибыл к его дому, он встретил меня с видом, полным боли и вины.
– Это не уйдёт, – сказал он, даже не дожидаясь моего вопроса. – Оно никогда не покинет тебя, пока ты знаешь его имя, пока ты осознаёшь его существование. Это знание — яд, который уже начал своё разрушительное действие.
Я попытался задать ему вопрос, узнать, можно ли как-то избавиться от этого проклятия, но Харкер прервал меня:
– Единственное, что я могу тебе посоветовать, это прекратить борьбу. Прими свою судьбу, ибо все те, кто прикасался к тайнам древних, были обречены с самого начала. Время, возможно, сгладит боль, но уже ничто не вернёт тебе покой.
Внутри меня что-то оборвалось. Слова Харкера звучали как последний приговор, как окончательное подтверждение моей судьбы. Он не произнёс это напрямую, но я понял: безумие, что охватило меня, необратимо, и я никогда больше не смогу жить, как раньше.
Ритуал проклятия
На следующий день, будто повинуясь какому-то неведомому инстинкту, я вновь взял в руки дневник отца. Его страницы, покрытые непонятными знаками и древними символами, вдруг начали раскрываться передо мной с пугающей ясностью. На одной из последних страниц я нашёл инструкцию к ритуалу, который должен был «очистить душу и телесную оболочку» от проклятия Р'льеха.
Однако текст ритуала был неполон, как если бы кто-то намеренно стёр его часть, желая скрыть правду от глаз случайного читателя. Но я уже не мог остановиться. Каждое слово впивалось в меня, словно отрава, заполняя меня отчаянной решимостью довести дело до конца, пусть даже это будет стоить мне жизни. Ощущение неизбежности давило на меня с пугающей силой.
Я разыскал старую церковную свечу, взял в руки ритуальный кинжал, описанный в дневнике, и направился в лес, к заброшенным руинам, где, как я чувствовал, началось всё это безумие. Вокруг царила непроглядная тьма, но я ощущал, что эта тьма — часть меня, как и я стал её частью.
Врата к последней истине
На руинах я провёл ритуал, следуя указаниям из дневника. Я зажёг свечу и встал перед древними символами, вырезанными на камне. Слова на древнем языке слетали с моих губ сами собой, как будто кто-то произносил их вместо меня. Вдруг, передо мной открылась некая пустота — зловещая и холодная, как сам Р'льех, чей образ давно преследовал меня. В этой пустоте я ощутил древнее присутствие, ту самую силу, что привела меня сюда.
Я видел очертания, напоминающие саму суть кошмара, я ощутил ту древнюю мощь, что наполняла меня ужасом, но в то же время притягивала, словно неизведанный магнит. Я протянул руку, коснувшись её, и в этот момент весь мир вокруг меня распался на осколки реальности и сна.
Последний шаг
Заворожённый видением, я сделал шаг вперёд, и все мои страхи словно растворились. Я чувствовал себя частью чего-то неизмеримо большего, чем человеческое существование. Я ощутил, как мои глаза проникают в бездну, в саму природу вселенной, в величественное и страшное единение с вечной тьмой, скрывающейся за гранью видимого.
И тогда я понял истину, простую и страшную: Р'льех — это не место и не кошмарный сон. Р'льех — это состояние разума, сама природа человеческого безумия, заключённая в древнем обличии. Я осознал, что чудовище, которое я так долго искал, не было внешним. Оно всегда было внутри меня. Мой отец, все те, кто познал тайны Некрономикона, обречены на безумие, ибо ничто в мире не может изгнать тьму, что зарождается внутри души, коснувшейся древних знаний.
Это был последний миг моей ясности. Я понял, что нет ни спасения, ни избавления, а лишь вечный цикл знания и безумия, запертый в том, кто осмелился взглянуть за пределы смертной реальности. С этими мыслями, я почувствовал, как остатки моего разума начали исчезать в бесконечной тьме.

























Глава VI: Поглощение Бездной
Те последние мгновения ясности, что оставались у меня после откровений в руинах, постепенно испарились, растворяясь в зловещем мраке. Я чувствовал, как изнутри меня разъедают неведомые силы, словно само осознание великого и ужасного Р'льеха раздирало моё сознание на части. Я больше не знал, где начинается реальность и где заканчиваются кошмары. Невидимые щупальца страха, сомнений и безумия проникали в каждую клетку моего разума, и я ощущал, как мои последние силы иссякают.
Возвращение в дом и навязчивые тени
В полузабытьи я добрался до дома, не помня, как проделал весь путь. Всё вокруг казалось расплывчатым, как в предсмертной агонии. Мой дом был объят зловещим мраком, и даже огонь в камине, казалось, не разгонял тьму, а лишь придавал ей более причудливые очертания. В этом доме, который когда-то казался мне убежищем, я теперь ощущал себя чужаком. Стены сжимались, как ловушка, и каждый предмет казался мне живым свидетелем моего безумия.
В зеркало я больше не смотрел — мой собственный взгляд внушал мне ужас. Лицо, что я видел мельком, не было моим: оно было бледным, измождённым, словно глаза были бездонными пустотами, ведущими прямо к сердцу Р'льеха. Мне казалось, что сам дом стал олицетворением этой тьмы, что пожирала меня изнутри.
Последнее посещение мистера Харкера
На исходе третьего дня я, в отчаянной попытке отыскать хоть какую-то поддержку, снова отправился к мистеру Харкеру. Его дверь была приоткрыта, словно он знал, что я приду, но, войдя, я обнаружил лишь пустоту. Комната была покрыта густым слоем пыли, и воздух был затхлым, как в давно покинутом месте. Странная мысль пронзила мой разум — а был ли Харкер настоящим? Был ли он тем, кем казался, или же он всего лишь призрак, созданный моим воображением?
На столе, покрытом остатками сухих чернил и жёлтой бумаги, лежала записка, написанная дрожащей рукой. В ней говорилось:
"Тьма поглощает нас, ибо мы — лишь её тени. Ты пришёл, как и я когда-то, но знание тебя поглотило. Теперь ты часть её и её власть над тобой абсолютна."
Эти слова, написанные почти невидимыми чернилами, звучали как последний приговор. Они глухо отразились в моём сознании, пронзая меня острым пониманием: я больше не принадлежал себе.
Пришествие кошмара
Вернувшись домой, я ощутил, как сонливость, почти болезненная, овладела мной. Я едва добрался до своей кровати, не успев понять, что происходит, как окунулся в глубокий, почти смертельный сон. В этом сне я стоял на берегу тёмного океана. Волны вздымались, словно живые, и в них я различал силуэты неведомых существ, чьи щупальца извивались, тянулись к небу. Океан манил меня, и я понял, что в глубине его вод находится ответ на все мои вопросы.
Передо мной возник огромный облик, покрытый тьмой, чьи глаза светились древним знанием и ненавистью. Этот облик, сотканный из мрака, был не чем иным, как самим Ктулху. Его взгляд проникал в меня, обжигая разум, и я почувствовал, как все мои мысли, воспоминания, остатки человеческого «я» начали исчезать. Это было не просто уничтожение, это было поглощение, соединение моего существа с этой древней силой.
Слова, которые я не понимал, но знал, затанцевали в моей голове, словно безумный хор древних заклинаний. Казалось, сами небеса содрогнулись, когда я произнёс их вслух, повторяя звуки, что проникали в мою душу, заставляя её дрожать.
"Фхтагн," – прошептал я, едва осознавая, что произнёс.
Последние минуты осознания
Я очнулся от сна, но кошмар не оставил меня. Я осознал, что несу в себе теперь нечто чуждое и пугающее. Я был не человеком, а сосудом для древнего зла, силой, способной уничтожить мою душу. Мой разум уже не был моим, и весь мир вокруг меня казался иллюзорной декорацией.
С трудом двигаясь, я добрался до старого письменного стола, взял перо и начал писать. Слова лились сами собой, описывая моё падение в бездну, прощание с человеческой сущностью и превращение в нечто большее и ужасное. Я знал, что, если кто-то найдёт эти записи, они будут свидетельством невыразимого ужаса, с которым я столкнулся.
Последние строки заполнились рваными словами:
"Они здесь. Я не могу бежать. Ктулху в каждом моем вдохе, в каждой моей мысли. Все мои воспоминания — лишь тени его. Я знаю теперь, что Р'льех — это не место, а состояние, и я был поглощён им навеки."
Я поставил точку, и мой разум окончательно погрузился в тьму.



Эпилог: Последствия
Когда мои поиски и мучения завершились, мир вокруг меня поглотил туман. Ужасы, что я пережил, остались позади, но они не ушли. Мои последние строки были завершены, и, как я предчувствовал, их нашли. В деревне, после моего исчезновения, ходили слухи. Тень моего имени пронеслась, но никто не знал, что происходило в последние дни моего существования. Тело не было найдено, а с ним исчезли и все следы. Письмо, что я оставил, было обнаружено только спустя много лет, скрытое под обломками дома, так, как если бы сама земля стремилась поглотить мои последние слова.
Говорят, что несколько людей пытались разгадать текст, осмелившись проникнуть в древнюю книгу и исследовать её страницы, но все, кто это делал, исчезали бесследно точно так же, как я исчез в тот день. Строчки, что я написал, оставались как тёмные знаки, что несли смерть тем, кто пытался понять их значение. Время словно забыло обо мне и моих муках. Я стал частью тени, частью великой темной силы, и с каждым годом имя моё теряло всякое значение.
Некоторые утверждают, что в деревне до сих пор появляются странные явления. Но каждый, кто осмеливается рассказать об этом, становится объектом новой тайны, исчезая в бездне, куда они никогда не могут вернуться. Быть может, эти события не что иное, как плод воображения, тени воспоминаний о безумии, что однажды пожрало меня целиком.
Но я знаю правду. Я стал тем, что должно было оставаться скрытым. Р'льех, Ктулху, и всё, что оно представляет собой, уже здесь. И если моё имя когда-либо снова будет произнесено, оно будет звучать как напоминание об опасности, которую скрывает бездна, в которую я был поглощён. Понимание того, что не существует спасения, лишь усилит страдания тех, кто столкнется с этим знанием.
Они все скоро поймут: не нужно искать меня, не нужно искать ответы в этих страницах. Я стал частью великой тьмы, и теперь я её голос.