Прочерк. Гл. 1. Свидетельство о рождении

   Люду мать нагуляла... И старшую сестру Галку, а потом еще и меньшего, Ромчика. Впрочем, после первого нагулянного ребёнка остальные уже будут налипать, как снег к снежному кому... 
   Спокон веков статус незаконнорожденного считался, наверное, даже ниже статуса серийного убийцы или разбойника. Но, невзирая на этот статус, на всеобщее презрение и порицание обществом, эти дети появлялись на свет в сотни раз чаще, чем серийные убийцы и грабители. Их матери тоже были в самой низшей касте, наверное,  даже более низкой, чем девушки "с низкой социальной ответственностью", хотя, по сути, их матери не всегда были теми, кем их называли, часто им просто не повезло.
Люда жутко страдала от этого, не от отсутствия в семье отца, ибо нельзя страдать за тем, чего не знаешь, а именно из-за статуса. Когда в школе в очередной раз  требовали принести свидетельство о рождении, она всякий раз была близка к нервному срыву. "И придумали же такое - незаконнорожденный, слово-то какое, как будто,  едва родившись, уже нарушил закон... Кто придумал такой закон?" - думала Люда. Иногда она не приносила свидетельство о рождении в школу, думала, обойдется...Не обходилось, все-равно ей отдельно тогда напоминали, и приходилось нести. Ей казалось, что учителя всей учительской собираются, и рассматривают этот прочерк в графе "Отец". Ей хотелось его как-то стереть, удалить, и вписать туда какое-нибудь имя. Иногда ей даже хотелось... умереть,  уснуть и не проснуться, вернее, в своем никчемном и несчастливом детстве ей этого хотелось очень даже часто. Но предпринять что-то радикальное не хватало храбрости, а после засыпания всегда следовало пробуждение. Не только этот прочерк, а вся жизнь такого ребёнка предрасполагает к таким мыслям. В школе - дразнят и травят, конечно, не потому, что тебя мать нагуляла, дети еще не в курсе этого, а потому, что ты - хуже всех. Хуже всех одета, неуверенная в себе, перепуганная, закомпексованная, как это  принято называть сейчас. Как такую  не затравить? Если она уже затравленная. Люда даже не обижалась на одноклассников, не они же виноваты в том, что она являет собой то, что являет. Она ненавидела себя, своего отца и иногда, даже мать.
Мать любила рассказывать про Людкиного отца.  С ее слов, человек он шибко хороший был, но слабохарактерный, и женатый... Но это был не просто тракторист какой, а еще и небольшой начальник, очень умный, а жена у него, конечно же, стерва,  и детей не было у них.   Отец  с мамой мечтали, что у мамы родится сын, а он ради сына бросит свою жену. Стерву. И заберёт маму с их сыном, удочерит Галю, и они вообще уедут. Далеко. Но родилась Людка. И мама ему с роддома позвонила, а он сказал, что уговор был за сына , а сразу на две дочки, да еще и одну не родную, а вторую, по факту, тоже под вопросом, мало ли кто у неё там был, параллельно с ним, он не готов.
И исчез из жизни мамы, и, соответственно, и Люды. Получалось, что во всём  виновата Людка, но Людка то даже своим детским умом понимала, что дело не в ней, отец все равно бы не женился. Просто время тянул. Мать же не понимала, и Люду недолюбливала, иногда ненавидела, не пытаясь даже это скрыть, говоря открыто в глаза свою неприязнь и срывая на ней свою злость на неудавшуюся жизнь. И тогда Люда в ответ ненавидела родителей, обоих. Но большую часть времени она маму любила, ведь мама не бросила ее, она ее даже порой понимала, думая, что ее, Людку, любить не за что, одни проблемы вокруг от ее появления на свет, и никакой радости. Людка вечно болела, и когда она болела, это было единственное время, когда мама заботилась о ней, тревожилась, и Людке нравилось болеть, пока она была маленькой. Но когда она чуть подросла, все стало наоборот,  стоило Люде простыть, мать её ругала, что она ходила раздетая, пила холодную воду, ела сосульки и так далее. И Люде больше болеть не хотелось, она боялась болеть, и никогда не говорила, если у неё  что-то болело. А если скрыть, например,  кашель, было невозможно,  то мать на неё кричала, а Люде хотелось уснуть и не проснуться. Она лежала и от обиды плакала, беззвучно, если мать была дома. И ненавидела своего неизвестного отца, который зачем-то дал ей жизнь, такую несчастную, никчемную
и никому не нужную жизнь. Она мечтала вырасти, найти его и спросить с него по полной программе.     Однажды,  когда они с ребятней пошли за яблоками в колхозный сад, подошли к шалашу, подсмотреть, на месте ли сторож, и... увидели такую картину - сторож спит, возле него пустые бутылки из-под вина, а возле входа валяется ружьё... Ружьё,  самое настоящее... И вечером, лежа в постели и думая над своей дурацкой судьбой, у нее вдруг план созрел, сам собою созрел - в следующий раз пойти без ребят, взять тихонько ружьё,  спрятать в бурьянах, не пойдешь же по селу с ружьем днем,  а ночью перепрятать, потом найти адрес отца, ружьё взять и пойти к нему. И убить... Но не сразу, сначала спросить, зачем он так поступил, рассказать, как над ней издеваются и гнобят в школе, подождать, как он будет просить ее не стрелять, и поиздеваться над тем, как он дрожит от страха...  Потом выстрелить... И убежать... Ну и кому в голову придет, что это сделал 9-летний ребенок? А ружьё отнести и бросить недалеко от шалаша сторожа, пусть думает, что потерял по пьянке. Ни о каких баллистических экспертизах, естественно,  она понятия не имела.
Ей так эта идея понравилась, но надо найти адрес отца. Спросила у матери, та спросила:
- Зачем тебе?
- Я его убью.
Мама приняла это за шутку, тогда Люда
поделилась своим планом, будучи уверенной, что матери такой план очень понравится, ведь таким образом она отомстит и за маму. Увы... Мать стала кричать :
- Ты что , Людка, совсем рехнулась? Ты в трудколонию хочешь загреметь? Ты соображаешь, что ты говоришь? Убить отца - это самый тяжкий грех!
-А бросить своего ребёнка на произвол судьбы - это не грех?-
кричала Люда, со слезами на глазах, - а когда  над ребенком издеваются - это не грех?
   Но мать, по своему обыкновению, просто отмутузила Люду. И всё. .
"Не надо было посвящать в свои планы никого." - решила Люда, но с этим планом все перегорело уже. Всё-же лучше вот так жить, чем в трудколонии. Трудколонии все боялись, и потому всех детей пугали ею. Однажды даже Люда  была свидетелем того, как к школе подъехала черная волга, и потом в нее усадили десятиклассника, и увезли, она была в шоке. Спросила у Галки, что все это значит, и она пояснила, что мальчик этот сирота, жил с бабушкой, воровал ,  и его отправили в трудколонию. А учительница тоже сказала, чтобы дети знали, что если будут воровать, то будет тоже самое, что этому парню. Но Люде было жалко этого паренька, а не поруганный им закон.
Пртому, что законы идиотские, даже за то, что ты просто родился, тебя объявляют вне закона.
Так длилось время, убивать никого уже Людке не хотелось, но хотелось высказать все детские обиды своего несчастливого детства.  Когда-нибудь она придёт к отцу  и выскажет ему все, и он, слушая её,  будет сгорать от стыда и раскаяния...
   Везде висели плакаты : " За детство счастливое наше спасибо родная страна!". Люду эти плакаты бесили, ей хотелось изорвать их в клочья. Вместе с их авторами, а заодно  -  и авторов закона , предписывавшего ставить идиотский прочерк в метрике.
 Конечно, у них были неполные семьи в селе, но там родители просто развелись. Поэтому, там, где не нужна метрика, она тоже говорила, что ее родители развелись.
  В классе у них был мальчик, отец которого сидел в тюрьме за убийство, очень длинный срок, потому, что до окончания школы он так и не появился в жизни этого мальчика, но даже он был по статусу выше Люды, потому, что в метрике не было прочерка в графе "Отец". По крайней мере, так считала Люда. Были дети, чьи отцы были подзаборными алкашами, но и эти дети были выше статусом, ибо своим рождением не нарушили закон. Сын за отца, получается не отвечает, а вот за мать надо отвечать всю жизнь.
   Сестра Галка меньше переживала по этому поводу, а может, и вовсе не переживала, у неё был более жизнелюбивый и стойкий характер. Для себя Люда решила, что у нее никогда не будет незаконного ребёнка,  у неё будет хорошая семья, муж, много детей.  Которых, конечно, они с мужем будут любить и заботиться о них. Это было её, вроде как любимое занятие - мечтать о своей будущей семье. Вечерами они с сестрой Галкой лежали в койках и мечтали вслух, как назовут своих детей,  какие у них будут игрушки и наряды. Чем будут увлекаться.Ну все классически - воплотить свои нереализованные мечты в детях.
    Мама , по мере подрастания сестёр постоянно предупреждала их,  чтобы они не принесли в подоле, не нагуляли детей,  не опозорили её и самих себя. Люда только не понимала, как можно опозорить уже и так опозоренное, но, конечно же, была уверена, что их с Галкой минует чаша сия, они же знают, как это плохо - незаконно рождённые дети. Жить надо по закону. У матери же это стало идеей фикс - никуда не пускала по вечерам, не покупала наряды, а на просьбу купить что-то новое тут-же начинала кричать, что нечего красоваться перед парнями и потом в подоле приносить, сыпались оскорбления и обзывания. Даже просто к зеркалу нельзя было подойти - тут же оскорбления. Учиться поехать никуда после школы Галку не отпустила - она же оттуда вместо диплома принесет в подоле байстрюка, непременно.  А Галка пошла на работу и в первый же год родила, без мужа, конечно. Парень,  с которым она дружила со школы, бросил её,  ну может и не бросил бы, но его родители категорически против были невестки из такой семьи, вернее, отсутствия семьи. Галка скрывала свою беременность,  а была она полновата, и дома посредством ношения  свободного халата ей это удавалось скрывать, пока кто-то из знакомых матери не спросил у нее, за кого вышла ее дочь замуж? Мать сказала, что еще ни за кого не вышла, и увидела округленные глаза своей знакомой :
  - Как это - не вышла? Она же беременна, ты что, не видишь?
Мать пришла в ужас, прибежала домой, устроила дома допрос Галке, кто отец ребёнка,  побежала к его родителям, но они ее просто выгнали, сказав, что это вообще не от их сына ее дочь беременна ,  а неизвестно от кого:
- Ты даже не знаешь,  от кого твои дети,  и почему-то решила на нашего сына позор своей дочки списать. Уходи, чтобы больше тебя здесь не было.
   Галкина жизнь превратилась в кошмар, мать ее гнобила постоянно, попутно, для профилактики, гнобила Людку. Лишь только Ромчика не гнобила, он ведь не принесет в подоле. Люда видела, как у некоторых знакомых сыновья совершали преступления, даже тяжкие, например, изнасилования или их попытки, или грабежи, и их родители ездили к ним на свидания в тюрьму, возили передачи, и вовсе не чувствовали себя опозоренными. А родители насильников,  наоборот, выгораживали своих детей, обвиняя их жертвы. И получалось, что их преступления были менее тяжкими, чем родить ребенка вне брака. Просто родить ребенка, никого  не ограбить, не лишить жизни, а, напротив, дать новую жизнь новому человеку. Галку Люда жалела, но при этом не понимала, как она могла совершить такую ошибку, при такой-то матери. Люда даже боялась, что Галка вдруг повесится или отравится, не выдержав нападок матери. Но, Слава Богу,  все обошлось, и Галка родила сына. Мать внука, конечно же, не обижала, помогала купать, да и как по другому,  милый красивый малыш. Но Галку продолжала гнобить.
Люда устала от этой жизни, от вечных скандалов дома, от насмешек одноклассников, она заканчивала восьмой класс, ей хотелось уехать, исчезнуть из этой жизни, и очутиться в другой, спокойной и успешной. Но мама и слушать не хотела о том, чтобы Люда поехала учиться, во первых, она в тот-же год принесет в подоле байстрюка, во вторых - где мать возьмет на всех денег, и на Галкиного сына, и на Ромку, и еще и на Людкину учебу, и это было правильно и понятно.
    В один из дней пришли к ним в школу  представители  сельхозтехникума, из райцентра. Этот техникум среди местных популярностью не пользовался, и Люда сначала слушала впол уха про все прелести учебы в нем. Учили там на агрономов, гидротехников, механиков, зоотехников, ветеринаров. Ни растения, ни животные, ни трактора Люду не интересовали, огород с растениями ей надоел давно, животных особо у них не было. В общем, заинтересовало Люду лишь то, что после окончания учёбы зашлют отрабатывать куда нибудь,  далеко-далеко. У нее аж сердце забилось от волнения, от мысли, что можно узаконенно вырваться из дома, и мать не сможет её не отпустить. К удивлению Люды, мама сразу согласилась, чтобы Люда туда поступила, но при условии, что жить она будет дома, а не в общежитии :
  - В общежитии ты  байстрюка нагуляешь, в подоле припрешь, доберешься , ничего, раньше вон в школу за семь километров ходили, а тут три , можно и пешком пройти, или автобус подождать. Люда была согласна на всё,  лишь бы впереди маячило распределение, куда нибудь далеко-далёко, где никто ее не знает,  где можно просто придумать какую-то легенду о себе. Стала усиленно зубрить и готовиться к экзаменам. И поступила. Единственным и самым сложным для нее было при подаче документов протянуть свое свидетельство о рождении,  она даже вспотела. Но все прошло благополучно, в приемной комиссии что-то переписали молча, и отдали ей назад метрику. Потом еще пару раз что-то переписывали уже в сентябре, но никто ничего не спрашивал. В техникуме Люде понравилось, много ребят, никто ни о ком ничего не знает, и не пытается узнать,  никто не смеётся над Людой, к тому же в этот раз, сразу после зачисления, мама постаралась приодеть Люду более-менее прилично. А когда студентов собрались послать в колхоз на картошку, мама тут-же отнесла в учебную часть справку, что на данный момент мама тяжело заболела, надо поухаживать за ней. Люда расстроилась, ей так хотелось романтики, песен у костра по вечерам, общения, а мама стала опять кричать и оскорблять Люду, что на картошку она хочет, чтобы принести оттуда байстрюка в подоле. Потому, что просто картошку собирать можно и дома, вон огород, вон лопата, вперед. В общем, все по прежнему. Но впереди маячило распределение, и она должна все пережить и вытерпеть. Это распределение для неё было, как свет в конце тоннеля, ибо свою короткую жизнь  она и сравнивала с темным длинным беспросветным тоннелем.
   В ноябре, в середине  месяца, Люде исполнилось16 лет, и в тот же день, день своего рождения, она помчалась получать паспорт. Многие не торопились, тянули с этим, но не она. Получив через некоторое время  паспорт, она пришла домой, долго рассматривала и листала "свою краснокожую книжицу", высматривая в разных "особых отметках", нет ли где отметки о нарушении ею закона о рождении... Нет, все чисто... Она теперь полноправный гражданин. Надо будет потом уехать подальше, где никто не знает историю ее появления на свет, и все будет хорошо, все будет по другому...
Она открыла топку печки, подожгла уголок метрики и смотрела, как она горит, не желтым, а синевато-зеленым пламенем, а потом долго просто смотрела на кучку пепла. Всё! Больше нигде у неё не попросят свидетельство о её позорном, незаконном, преступном  рождении.
   
   Галка через год после того,  как вышла на работу,   хвалится Люде, что встретила парня, у них любовь, прямо неземная, ему вообще всё равно,  что у нее есть ребёнок, ребенок вовсе не помеха их браку. Будущему. Люда в шоке и растерянности, чем все закончится. А Галка счастливая, повеселела, на укоры и оскорбления матери не обращает внимания. Думает, вот мол, выйду замуж, и поглядим тогда... Но... Поглядеть не получилось... Нет, он, конечно бы, женился, но родители не разрешили... У них прединфарктное состояние, не для того они его растили, чтобы... В общем, классика жанра... И, как итог, еще один ребёнок, девочка. Мать уже не стала бежать к родителям несостоявшегося жениха. А сразу все на Галку обрушила, в двойном размере. И Люде досталось не меньше :
 -  Ты, наверняка,  знала про Галкины шашни и вовремя не сказала ничего! А все потому,  что ты, Людка поддерживаешь Галку, и сама не против нагулять и принести в подоле байстрюка . Две шалавы!
И дальше по кругу вопли на два часа.
У Люды уже выработался стойкий иммунитет к рождению детей вне брака, пунктик такой, что ни  за что и никогда, да она лучше повесится или отравится, чем сносить такие унижения и оскорбления,  в общем, никаких детей и в мыслях не держала.

(2)   Олег.

Но... Молодость без любви не может быть, и когда однокурсник Олег обратил на неё внимание,  они стали дружить. Просто дружить. Он был из нормальной семьи,  благополучной, достаточно богатой, его родители приезжали к нему на своей машине, и Олег даже повел Люду познакомиться с ними  к себе в общагу,  а потом говорил, что Люда им понравилась, они рады, что у него есть подружка. После техникума или перед окончанием они поженятся . А когда Люда привела Олега познакомить с мамой, то после его ухода маме не то что он не понравился, скорее, наоборот, но категорически заявила, что Люде он не пара, он весь благополучный и правильный, а она, Люда, из нищей семьи, и сестра у нее беспутняя, не выйдет ничего из этой затеи, начнет его родня ее гнобить, да и вернется она через год, опять же, с ребёнком,  пусть и не с байстрюком, но все равно, зачем заранее совершать то, исход чего предсказуем. И привела кучу примеров таких мезальянсов, как в таких семьях издеваются над невестками. Люда решила хоть раз проявить решимость, и сделать все по-своему, наперекор матери. И уже скандалы были дома не только с Галкой, Галка уже на второй план отошла, а с Людой, чтобы она перестала дружить с Олегом.  А перед распределением мама  отнесла в учебную часть отношение из районной ветлечебницы, чтобы она была распределена туда работать. А Люде все равно, далеко-далеко ехать она уже передумала, они с Олегом поедут к его родителям,  в его село. В армию Олега не призовут по здоровью, у него что-то с сердцем,  поэтому может жениться.  И вдруг за неделю до получения диплома они поссорились. Мать подкараулила Олега, и стала кричать, чтобы он перестал морочить Людке голову и оставил её в покое. И из-за этого они поссорились, Олег со злостью рассказал об этом Люде и ушел. То есть, вроде они и не поссорились. Сама Люда вроде ж ни при чём, она же в этом не виновата, и ничем Олега не обидела. Они сдавали экзамены, виделись мало, а когда виделись,  то Олег к ней не подходил, не общался. Но они не могут расстаться, нет, у них же все решено и оговорено. Люда незаметно собирала свои вещи и складывала в одно место, пока еще не в сумку, чтобы не заметила мама. Она была уверена,  что они помирятся на прощальном вечере в кафе, которое студенты зафрахтовали по этому случаю и все сложились деньгами.Олег выпьет вина, расчувствуется, загрустит и подойдет к Люде мириться и договариваться о завтрашнем отъезде. Но...
   Когда они собрались в кафе,  Олега не было. Опаздывает, решила Люда. Ребята начали праздновать и говорить тосты, кто во что горазд, кто грустные, кто веселые, и лишь Люда смотрела, не отрываясь, на входную дверь. Потом начались танцы, но Люда продолжала сидеть.  Подбежал Юра, друг и односельчанин Олега, схватил ее за руку и хотел потянуть к танцующим:
-  Ты чего, Люська?Давай веселись, последний день мы студенты,  завтра всё , уже взрослые серьезные люди. Олега не жди, он ещё с утра домой уехал.
  - Как уехал? Почему?
- Да не знаю я, Люська. Я ж думал, ты в курсе. Собрал с вечера вещи и уехал, утром рано. Ладно, давай танцевать!
   Юра выпил чуть водки, запихнул в рот бутерброд с колбасой, и впрыгнул в круг танцующих, оставив в покое  ничего не понимающую Люду.
  Люда встала,  незаметно вышла из кафе,  и пошла домой.
Жизнь потеряла смысл. Полностью и абсолютно. Почему Олег уехал? Ну, вряд-ли из-за ссоры с ней, зачем лишать себя того, чего они столько лет ждали - выпускного вечера -  наверное,  у него что-то случилось дома, да, ему позвонили или прислали телеграмму родители, вот он и умчался, не сказав никому ничего. А значит, когда всё уладится, он вернётся, за ней. Или напишет ей письмо с приглашением приехать, и с извинениями, что так неожиданно уехал. Ну они же не расстались,  а просто повздорили. Вот с такими мыслями она и стала жить - ждать вестей от Олега и строить догадки, что там у него случилось.
  И далеко-далёко не уедешь, нет распределения,  надо идти в эту ветлечебницу на работу.
Продолжение следует.
http://proza.ru/2024/11/17/1573