Чудо жизни

В Санкт-Петербурге есть музей Суворова. Мозаика на фасаде сделана известными художниками начала двадцатого века. Одна из них, посвященная отъезду полководца из села Кончанского, выполнена Михаилом Зощенко - отцом известного писателя. Впрочем, и сам писатель приложил к ней руку: в левом углу есть маленькая елочка, нижнюю ветку которой он выложил сам в пятилетнем возрасте под руководством отца. 
Уже давно нет с нами прекрасного писателя Михаила Зощенко, тончайшего психолога, с искренним интересом вглядывавшегося в души своих современников. А музей Суворова по-прежнему на том же месте, цела и елочка.

Недавно я захотел перечитать в дороге его «Голубую книгу», взял собрание сочинений, но том начинался с повести, которую я еще не встречал: «Возвращенная молодость».  Мне она понравилась. Верный своим принципам творчества, писатель с редким юмором и яркими красками проиллюстрировал нам вечную истину: возможность сделать свою жизнь такой, какой мы сами только захотим, пусть и через череду трагикомических ошибок и случайностей. Помимо описания простой житейской истории, повесть изобилует интереснейшими отступлениями философского и исторического характера, живо представленными через фирменный просторечный слог писателя. Но больше всего в повести поражает ее конец: несколько слов об авторе, сказанные им самим. Просто и лаконично, с легким подтруниванием над самим собой («писатель, получивший кол за выпускное сочинение в гимназии о тургеневских барышнях») Зощенко излагает свою жизнь в нескольких абзацах. Но содержания в ней столько, что хватит на десять полноценных жизней. Просто поражаешься тому, что писатель пережил как человек и патриот, сколько перепробовал профессий на жизненном пути, пока не нашел себя. Только прочитав краткую справку Зощенко о своих скитаниях по стране, понимаешь, как мог родиться такой тонкий знаток человеческой психологии. Кажется удивительным, как он, участвуя в величайших событиях начала двадцатого века, проживая все эти страшные годы перемен, смог остаться самим собой, ироничным интеллигентом, искренне пытавшимся понять окружавших его современников. Может быть, ответ и не нужно искать: он просто был молод, когда вокруг творилась история. И книги писателя, написанные о разных вещах, в какой-то степени сводятся к поискам новой молодости души, истока всех творческих сил.

На кого похож Зощенко в своем тонком знании жизни и в своем пронзительном психоанализе собственной души? Мне приходит на ум только одно имя  - Джек Лондон. Думается, что они нашли бы, о чем поговорить, если бы встретились. Например, о «Звездном скитальце» Лондона или «Перед восходом солнца» Зощенко.  Заочная полемика, конечно, была. Зощенко не раз упоминает известного американского писателя.

Последние строки повести просто великолепны -  это фотографический снимок жизни писателя; написанные легко и изящно, настоящим «я» автора, откинувшим свой грубоватый образ обывателя. Дача, Детское село. Скрипнула калитка, к сыну пришла подружка. Лает собака, светит солнце. Девушка, играя глазами, идет купаться, а за ней уже устремился один из героев повести автора. Жизнь, что вокруг нас, идет дальше, не замирая, хотя слова автора вот-вот прервутся. И она так прекрасна, так хороша, как и чудо возвращенной молодости. Вспоминается Леонид Соловьев, его книга о Ходже Насреддине, созвучная мыслям Зощенко. «Жизнь!» – восклицает главный герой, и она откликается ему с радостью. Также хочется откликнуться и на слова Зощенко, согласиться с ним, поспорить о чем-то, пожать руку и новыми глазами посмотреть на мир вокруг нас. Автор прощается с нами, но кажется, это мы, а не он, остались в прошлом: ведь оставаться всегда тяжелее, чем уходить.

Храбрый офицер, Зощенко был представлен к званию капитана императорской армии, но не успел получить новые погоны из-за Февральской революции. Валентин Катаев, сам служивший в старой армии, вспоминает в своих книгах узнаваемый военным взглядом казенный чемодан штабс-капитана, который Зощенко вез на юг во время их первой встречи. Прошлое не отпускает нас, оставаясь нашим безмолвным свидетелем внутренних переживаний. Сколько их было и сколько их будет, не знает никто. И в этом есть свое очарование и мудрость жизни. Пусть истлеет бумага, исчезнет электричество и забудутся как слова, так и слава. Вот уже сто двадцать лет, как стоит музей Суворова, на фасаде которого есть ёлочка, сделанная рукой будущего капитана, маленького Михаила Зощенко. Возможно, она переживет и нас, и наших детей. Это и есть его вечная молодость, застывшая во времени.

Я поднимаю глаза от экрана ноутбука, а в поезде показывают советский фильм «Старший сын» по пронзительной повести А. Вампилова, еще одного тончайшего психолога в нашей литературе. Ну что же за день такой сегодня, что мне растравили душу оба моих любимых писателя?

Может, это день воспоминаний и благодарности собственной молодости?