Кузнец кн2 ч5 гл5

Глава 5. Хаос и тлен
      Мы вышли из Сонборга утром. Розовым с золотом. Изумительно красивым морозным утром. Из гигантского костра, бывшего когда-то городом, казавшимся людям воплощённым Асгардом. Нет больше столицы единой Свеи. Но есть ли ещё наша Свея? Есть наш конунг, и есть войско, значит, мы ещё отвоюем Свею.
      Так Сигурд сказал этим утром… Все, оставшиеся в живых, мирные сонборгцы, потянулись за нами в обоз, те, кто не ушёл до вторжения Ньорда. Везли детей, тюки из того, что осталось от имущества, кое-какую скотину.
     Мы двинулись по заснеженной, освещённой солнцем равнине, скрылся за горизонтом чёрный дым погибшего Сонборга. Будто и не было битвы, но было пожара. Чудный свежий день, сверкающий всеми оттенками белизны и синевы неба. Перед этим небом всё непрочно, всё скоротечно…
      До вечера мы встали лагерем. Наш путь на север, потому что туда ушли наши семьи. Но Гуннар послал разведку во всех направлениях, искать Ньорда и его рать. Мы должны сразиться с ним в решающем бою.
      Вечером мы собрали Совет. Бледные сосредоточенные лица. Мы все стали старше за последние недели на несколько лет. Теперь видно, что здесь нет уже юношей. Пора созидания, безоблачного счастья, в котором мы пребывали столько лет, позади, пришло время испытаний.
       — Алаи! Мы должны изгнать норвеев и асбинцев из Свеи. Мы найдём наших, и станем возрождать Свею. Мы умеем воевать и умеем строить, – проговорил Сигурд уверенным голосом, холодным и твёрдым, как гранитные скалы.
      Его глаза темны, с тёмно-серой поволокой, будто пепел Сонборга осел в них.
      Гуннар сообщил о раненых, об убитых, о том, сколько в обоз влилось мирных людей и насколько этим отяжелело, но и воодушевилось войско. Теперь мы можем только побеждать. Но мы никогда и не проигрывали битв.
      Искать Ньордову рать нам долго не пришлось. Утром следующего дня к нашему лагерю приблизились пятеро всадников с флагом Асбина и остановились в ожидании на некотором отдалении. Гуннар и Ярни в сопровождении трёх всадников выдвинулись навстречу им.
      Сигурд издали следил за ними, в мрачной сосредоточенности сложив руки на груди. Они разговаривали недолго, предводитель переговорщиков передал Гуннару ларец и поднял руку в прощальном приветствии. Асбинцы отъехали поспешно и мы видели, что войско Ньорда стоит на горизонте, за лесом, виднеющимся тёмной полосой.
      Гуннар уже возле Сигурда, предал ему ларец. Я не мог видеть, что внутри, но я видел лицо Сигурда, когда он открыл его. Пепел Сонборга, что был в его глазах, теперь укрыл всё его лицо… Он поднял серые глаза на Гуннара и спросил:
       — Сказали что?
       — Через час ждут тебя с алаями, Бьорнхардом, Легостаем и Гагаром в палатке для переговоров. Вон ставят.
       Мы все увидели эту палатку, быстро устанавливаемую посреди заснеженного поля…
       — Что там, Сигурд?
       Вместо ответа Сигурд вынул из ларца и показал нам кусок белёного льна с вышивками на углах, сделанными рунами «Эйнар».
       Все мы замерли, будто покрываясь инеем. Гуннар побледнел так, что шрам на его лбу стал сизым. Часа ждать оставалось так долго…
      К палатке подъехал незначительный отряд, остальное войско выстроилось вдоль кромки леса, потом показались … Мелкие фигурки. Издали не разглядеть, но очевидно, что не воины, перебили, стало быть, «Золотую сотню» … А значит и пелёнка Эйнара не обманка, они захватили тех, кто ушёл из Сонборга. 
      …Взволнован я? Это не волнение. В мою грудь не просто направлен клинок, он уже упирается мне в сердце, но не проткнул его ещё…
      И я, и все, кто со мной к палатке в белом поле рады, наконец, покончить с проклятым ожиданием. И мы несёмся, взрывая копытами коней свежий снег.
      Я вошел в палатку, Ньорд уже сидел в середине длинного стола, бледный, укрытый плащом с правого плеча, но в целом, уверенный и, кажется, более чем, когда врал мне о Сигню в Охотничьем хусе. Но это понятно, как и то, что он скажет сейчас.
       Он ухмыльнулся:
       — А легко ты из плена выбрался. Или Рангхильда опять предала? Не может не предавать.
      Я не стал отвечать, не мою мать мы собрались обсуждать. Его алаи по одну сторону стола, мы – по другую, напротив. И Ньорд не стал тянуть время пустым разговором и издеваться.
       Едва все расселись, он сказал:
      — У меня есть то, что, думаю дорого вам всем. Дороже сожжённого Сонборга. Даже ваших собственных жизней. Верно, хаканы?
       — Говори, Ньорд. Мы выбили вас из Сонборга и выбили бы из Свеи сегодня же, выйди вы в честной битве. Но вы захватили заложников.
      Ньорд улыбнулся, поправляя, сползающий с плеча плащ. Чего он в плаще-то? Здесь жаровни, да и не мёрзнет никто на самом лютом морозе, когда такие переговоры…
      Ньорд кривовато ухмыльнулся:
       — Задумано было лихо, и, если бы не метель, что заставила их остановиться, мы ни за что не догнали бы обоз. Но, очевидно, боги на нашей стороне, – сказал Ньорд, осклабясь.
       — Они шепчут тебе это?! – клацнул белыми зубами Сигурд, ну чистый волк! –– А может, демоны поселились в тебе?
      И как смотрели друг на друга эти двое, как они похожи и при этом абсолютно противоположны… Как они были близки всегда, с самого детства, невозможно поверить, что это тот самый Ньорд, с которым мы все, как со старшим товарищем выросли вместе и сколько весёлых шалостей на нашей памяти, а сколько битв в Гёттланде мы прошли плечо к плечу, чтобы вдруг сесть вот так напротив друг друга, сверкая ледяными глазами. Что случилось, когда?! И, главное, почему?
      Что это между ними? Это не ненависть, если всё было так просто… Они, дядя и племянник, всегда были разными и всегда очень близки, всегда любили друг друга. И сейчас это та же близость. Только превратилась в нечто пугающе новое, мне непонятное. Ведь и я был из тех, кто до последнего не верил, что Ньорд готовит нападение на Свею. Я снова вспомнил о серьге-лебеде, спрятанной в моих вещах. Неужели Ньорд обидел Сигню… В это невозможно было поверить. Захотел Ньорд трон Свеи, это странно, но хотя бы понятно, но обидеть Сигню – этого я представить не могу. У меня сжался комок в груди, когда я вспомнил, как нашёл серьгу, про кровь, что впиталась в снег… Надеюсь, Агнету и ребятишек не тронули… Да и остальные: Ждана, Льюва… Эйнар точно жив-здоров, иначе торговаться было бы нечем.
     А Ньорд-то ранен, заметил это Сигурд? Поэтому прикрывает больное плечо… кровь Сигню на снегу. Эта рана у Ньорда… Что же там произошло…
      — Что ты хочешь за это? – спросил Сигурд, вынимая из-за пазухи пелёнку Эйнара.
      Ньорд подался вперёд, бледнея, очевидно, испытывая боль, похоже, рана нешуточная…
       — Ясно что… – Ньорд напряжённо смотрел Сигурду в лицо. – Ты сейчас сильнее. Одна ваша Золотая Сотня унесла в Валхаллу не меньше тысячи моих ратников. Кстати, я выбирал, что тебе послать, пелёнку моего внучатого племянника или голову вашего сотника. Но решил, что малыш Эйнар, названный в честь деда, тебе дороже всё-таки. Чудный ребёнок, копия ты, когда был маленьким.
     У Сигурда дрогнули ноздри, но желваки даже не шелохнулись.
       — Сложи оружие, Сигурд, признай меня новым конунгом Свеи и получишь назад своих людей. Живыми.
       — Ты действуешь как разбойник, не как честный воин.
       — Какая разница, как получить трон. Главное, его получить. Так ведь? Или ты хочешь, чтобы все это знали? О твоей сестре, например…
        Сестре?.. О какой сестре речь? Я посмотрел на остальных, но и у них не лицах недоумение, никто из нас ничего не понял, кроме Сигурда, похоже. Он отодвинулся, усмехнулся, глядя на дядю:
       — Я вижу, ты серьёзно ранен, Особар, что, наши лекари отказались лечить тебя?
       Ньорд перестал ухмыляться:
       — Алаи, оставьте нас вдвоём.
      …Мне ясно, зачем он призвал всех говорить о заложниках, ясно, что не только о моей семье речь, алаи – это спина и обе руки конунга, нельзя идти против них, но разве я пожертвовал бы хоть чьим-нибудь ребёнком или женой, чтобы выиграть у Ньорда это сражение?
     «Признай меня конунгом Свеи».
      Пусть Свея признает тебя своим конунгом…
      Но чего он ещё хочет? О чём он собирается говорить? Что ещё обсуждать? Я не могу понять. Я не могу понять для чего эта проволочка. Решили и разошлись… до того, как мы снова неизбежно сойдёмся в этой войне.
      Все вышли. Стало тихо, так, что слышно, как потрескивают угли в жаровне.
       — А ещё я хочу Сигню, — очень тихо проговорил Ньорд, глядя на меня.
      Я не понимал, Сигню у него, он чего хочет, чтобы я отказался от неё?
       — Этого не будет, – произнёс я сквозь зубы.
      Ньорд вздрогнул, бледнея, с изумлением глядя на меня:
       — Как ты сказал?!
       — Я сказал, этого не будет. Хочешь Свею, возьми, коли сможешь. Но Сигню… Убей меня – и тогда я не отдам её.
       — Мне нужна Сигню, Сигурд! Я отпущу всех, но…
       — Ньорд, повторять не буду.
       — Ты не имеешь прав на неё, ты её брат!
       — В это никто никогда не поверит, — спокойно проговорил я, сам впервые понимая, что это так — кто в такое поверит?!
      Моё спокойствие, похоже, выбило почву из-под ног Ньорда. А ведь все фигуры в его руках, у меня ничего нет, мне нечем даже играть сейчас, не то, что победить его.
       — Я вырежу всех, кто попался мне, а том числе Эйнара, если ты не отдашь её мне! – в ярости прорычал Ньорд, ударяя кулаком в стол.
     Я смотрел на него и… начал понимать… Я со всем ужасом… Я видел, как сейчас перед собой чёрный прогоревший костёр нашего сонборгского терема, разорванного изнутри какой-то дьявольской силой. У Ньорда все в плену, но её нет…
      — Где Сигню, Ньорд?! – спрашиваю я, поднимаясь.
     …Огромный, в своём росте, в своём гневе, Сигурд поднялся, как гора надо мной. Ярость и страх в его глазах… У него нет Сигню. Но и у меня нет Сигню!
      Плащ упадал с плеча Ньорда. Но теперь ему плевать, похоже…
      — Терем взорвался, Сигурд, – белея, проговорил Ньорд. – Я жив только потому, что меня выбросило в окно на снег. Терем взорвался через мгновение после того, как она вышла из горницы, из ваших покоев… Я не знаю, где Сигню, Сигурд…
      Ньорд говорил уже совсем другим тоном. Другим голосом…
      …Ещё бы… я был уверен, что она сбежала. Только поэтому и послал погоню вовсе концы Свеи, найти беглецов. Если бы не Сигню, я не погнался бы за ними. Пусть бы уходили, город и так был мой. Она…
       — Ты… ты убил Сигню, Ньорд?..
      Сигурд устало опустился на лавку боком, провёл ладонью по лицу, будто пытаясь отогнать кошмар:
       — Что вы творите, Ньорд?.. Ты, мать? Что понесло тебя на Свею? Ты столько лет счастливо жил в Асбине…
       — Ровно до того дня как впервые увидел Сигню, — сказал Ньорд. – Тогда, на вашей свадьбе я впервые подумал, что Рангхильда обвела меня вокруг пальца с Асбином.
       — Девять лет… Ньорд… Ты все эти годы мечтал о том, чтобы… завладеть Сигню?! – я не мог поверить своим ушам. Кто сошёл с ума? Я, который не верил моей жене и не уничтожил его, или он, воспылавший к ней и ради своей похоти уничтожающий мою страну...
       — Не так-то легко, знаешь ли, было подкопаться под всесильного Сигурда Виннарен! Даже чума вас не взяла…
     Я посмотрел на него:
       — Сигню говорила мне, я не верил.
       — Говорила?.. – будто с надеждой спросил Ньорд.
       …Говорила, значит, чувствовала, что я хочу её. Значит...  Я не так уж безразличен ей, если почувствовала.
       — Ты всю страну переворошил, разрушил, сжёг Сонборг – лучший город на земле, норвеев привёл на Свею, ради чего, Ньорд? Чтобы взять Сигню? Ты Гомера перечитал, что ли, в юности? — я посмотрел на него.
        –– Я вообще не читал никакого Гомера, ты отлично это знаешь, –– огрызнулся Ньорд.
       — Тебе же хуже… – проговорил я, чувствуя чудовищную усталость. –– Ты захотел Сигню… И что? Взял? Ты и Свею также поимеешь – всё погибнет и распадётся. Только хаос и тлен… Хаос и тлен… Вы с моей матерью сеете только это…
      — Пусть погибнет и распадётся твоя Свея! — закричал Ньорд злобно. — Ты пребываешь в каких-то детских мечтах, что можно всех сделать равными тебе, когда ты сам равен Асам! Ты – конунг, Сигурд, ты величайший правитель, умнейший человек из всех, что я знаю. Но к чему ты со своим умом пришёл? Что с твоей страной?.. Не время и не место для ваших с Сигню фантазий о всеобщем благоденствии! Да и не будет никогда такого времени на земле! Вы возомнили себя Асами, сошедшими в Мидгард, и решили преобразовать его в Асгард для всех, для последних червей!
       Меня изумила его яростная ненависть:
      — И ты решил повернуть всё вспять? Не остановить даже, а повернуть обратно, сделать темнее и страшнее, чем было до нас?.. Люди не черви, Ньорд. Никто не лучше и не хуже. Мы приходим в этот мир и уходим одинаково, значит, и жить должны одинаково. И будет и время, и место. И есть и всегда будет. Только защищаться придётся сильнее и не питать иллюзий… Солнце светит всем, не только конунгам.
       — Солнце... Слишком много ты принёс солнца, оно раздражает таких как я.
       Сигурд поднялся, не желая продолжать спор:
       — Отпусти людей, я уйду. Без Сигню… Словом, отпусти людей, мы не тронем вас. Сложим оружие.
      Он не смотрел на меня, выходя из палатки. Не взяв ни плаща. Ни шапки… Боги… Я убил Сигню…
      …Я шёл от палатки. Я не мог ни сесть на коня, ни слышать, что говорят мне алаи. Я упал лицом в снег, не чувствуя ничего больше. Сигню…
       Я очнулся только через сутки. Агнета с Эйнаром на руках вошла в палатку, Хубава выглядывала из-за её спины.
       — Возьми сына, Сигурд, — сказала она.
      Я послушался. Сел и протянул руки, взял Эйнара. И… Это сразу будто влило силу в мои руки, кровь в моё сердце. Оно забилось. Нет! Не умерла она! Нет же. Я не жил бы уже, если бы умерла. «Не верь, что я умерла, я не уйду в Хеллхейм, пока ты не отпустишь меня»…
      Эйнар серьёзно и даже хмурясь, смотрел на меня, потом протянул ручку к моему лицу, коснулся щеки, бороды… И улыбка озарила его рожицу. Боги, её улыбка. Она живая, Сигню не могла умереть. Я не отпускал её, она не ушла…
       — Я, что сказать хотела, Сигурд… — немного смущаясь, проговорила Хубава. – Я думаю…
      Она помяла руки, большие кисти с кривыми ловкими пальцами, потом снова посмотрела на меня.
       – Я думаю, жива Сигню. Боян вернулся за ней. Его тоже нет. Он с ней. Ранены, может, прячутся или заблудились… творится-то что… Словом, я думаю, они живы.
      Я посмотрел на свою добрую гро:
       — Я знаю, Хубава…
       Она улыбнулась…
       …Конечно, я улыбнулась. Я пришла у Сигурда узнать, жива ли Сигню. Только тот, кто вывел её с Той стороны, знает точно, жива наша девочка или нет. И если он сказал, жива, так и есть…