Симфония бабьего лета

(По мотивам повести Ромена Роллана "Кола Брюньон").                Посвящается Учителю словесности Л.И.Табаковой.


На меже, идущей поперёк  свежевспаханного осеннего поля, появился небольшой зверёк с удлинённым тельцем.

Красный оттенок его гладкой коричневой шёрстки и белая грудка контрастом выделялись на спокойном фоне суглинка.

Это же ласка! Немолодая женщина видела её впервые, но узнала сразу, как будто ждала этой встречи всю жизнь.

По телу бегущей красавицы скользили волны грации.

За полем, в дальнем углу осеннего сада, уходящие в небо берёзы тихо сыпали золото.

В сторонке от них - совсем другая жизнь.

Ряд поздней малины вошёл в пору зрелости. Среди его тёмной зелени висели гроздья багровых ягод с кислинкой настоявшегося вина.

Позади него - порывистая осинка. Словно огонь коснулся её хрупких веток и затрепетал ярким пламенем. Юная, она ещё не изведала  той доли женской судьбы, горечь которой есть в каждой осине.

Цепкий малинник, наблюдая за ней, затаился как хищник перед броском.

Осинке он не интересен. У неё переглядки и пересмешки с дубком, растущим по другую сторону этой колючей изгороди.

Его стройный ствол хорош как стан юноши, от которого невозможно отвести взгляд. А выгоревшая на солнце крона цвета спелой пшеницы скрывает первые в его жизни жёлуди.

Воспоминания коснулись женщины волной, такой же тёплой, как само бабье лето.

Однажды в детстве, листая школьную энциклопедию, она задержалась на странице с чёрно-белой гравюрой Кибрика "Ласочка".

На ней была девушка с веточкой вишен, прикушенной зубками.

Девочке Ласочка казалась такой же озорной, игривой и открытой, как она сама. Но детство уходило. И с собой уносило первые впечатления от картины.

Ласочка уже не была беззаботной. Она смотрела лукаво и с поволокой. Этот взгляд одновременно и притягивал, и отталкивал.

Свои тайны девушка с портрета раскрывала медленно, шаг за шагом.

Мягкие линии волос, бровей, чувственных ноздрей и губ упирались в острые углы скул, подбородка и кончика носа. Эта неправильность в лице делала его живым и подвижным.

Так плавная река, встретив выступы камней, становится бурлящим потоком. Но, случись ей однажды выйти из берегов, она снесёт и сломает всё.

О жизни Ласочки можно было узнать в книге Ромена Роллана "Кола Брюньон". В юности интересной казалась только её судьба, всё остальное уходило на задний план.

По прошествии лет дальний фон стал проявляться.

Поток юмора заструился водопадом, омывая женщину.

В своём муже она всё больше замечала сходство с Брюньоном.

У него, крепкого от природы, была такая же густая борода. А общение, сдобренное прибаутками, дарило людям радость.

Но самое главное, в его чутких руках хирурга таилось мастерство ремесленника.

Не успев отложить в сторону скальпель, он тянулся к рубанку. Сосновая стружка завитком бежала по дереву, а мысли вели в сад. Еще не созрел первый плод на привитой им яблоне, как уже рождались новые идеи.

Мудрость приходит в тишине.

К старому фламандцу она явилась с Плутархом, к её мужчине - из внутренней глубины.

Женщина ощущала, как наполняется ко всем героям повести любовью. Такой же сильной, какую испытывал писатель, склоняясь над рукописью.

Зимой она получила фото, сделанное родными на заснеженной даче.

Со снимка на женщину смотрела её ласка.

Она была белая. Как чистые листы в конце прочитанной книги.


В коллаже: рисунок Л.Вишняковой, мелок; фото летней ласки, из интернета; "Ласочка", гравюра, Е.Кибрик; коллаж из листьев; поднос, дерево; два зимних фото, Д.Кирюхин.