Прогулки по Москве. Музей

Жена возвращалась к этому вопросу не один год. Муж мой любимый -  вопрошала она иногда за утренним чаем в субботу – когда мы наконец сходим в этот прекрасный музей Русского импрессионизма, что на Ленинградском проспекте в Москве. Везде уже были по сто раз, наверное. Ты мне обещал. Я же, все это время подозревая, что с этим музеем что-то не так, отлынивал находя прочие варианты субботнего времяпрепровождения.

И вот, наконец, сбылось и в это воскресенье 11:30 по полудни мы направились в Музей русского импрессионизма, находящимся на Ленинградском проспекте в одном из зданий бывшей кондитерской фабрики Большевик которая давно закрыта, реконструирована и превращена в культурно-делового комплекс. Метро Белорусский вокзал, дальше через мост по нечетной стороне считаем номера домов. Нам нужен номер 15.
Величественный Ленинградский проспект. Никогда не умолкающий шелест автомобильных шин напоминает прибой. Две шеренги добротных девяти и десятиэтажных домов первой категории. Дубовый паркет, эркер, большая прихожая, громадная кухня и адмирал в соседях. Я знаю, о чем говорю. Подростком, в одном из таких домов я жил с родителями.

Кажется, мало что изменилось с тех пор когда я здесь был последний раз, правда теперь прямо за этими домами, вторым рядом вдруг видишь уже современные дома. Кубы,  башни, много стекла. Даже не знаю отчего,  но я не равнодушен к дорогому коммерческому жилью.  Этим же вечером я поинтересовался в Интернете, стоимостью квартир в этих домах. Оказалось, что примерно, 100 метровая трешка здесь может стоить 73 миллиона рублей, а четырехкомнатную квартиру можно купить уже за 193, а вот маленькую двушку,  наверняка неудобную и темную, за несчастных 46 миллиов, что сущие пустяки, по сравнению со стоимостью квартир предположим в Филипповском переулке или рядом, в Большом Афанасьевском,  где цена квартиры доходит до 300 и более миллионов рублей. Впрочем в Москве есть недвижимость и подороже. Например, трешка на Волкхонке, как раз за галереей И.Глазунова, бывшем доме науки и техники, в 147 метров обойдется вам в 400 миллионов, а пространство в 400 квадратов почти в 5 миллиардов. Да, да девять нулей я не ошибся.

Наконец мы на месте. Здания красного кирпича бывшей кондитерской фабрики Большевик. Именно на этой фабрике в честь трехсотлетия дома Романовых в 1913 году начали выпускать знакомое нам печенье Юбилейное. По нынешней моде отдраенные от штукатурки кирпичи. Пространство между постройками иногда перекрыто стеклом. Со вкусом сделанные палисадники. Поплутав среди бывших цехов, мы решили держаться   редкого человеческого ручейка вьющегося куда-то вглубь территории. Вот и нужный нам дом, невысокое, этажа эдак в четыре кругло здание – бывшее хранилище муки именно его я видел на картинке.

Стеклянная дверь неожиданно открылась, и меня вежливо пригласил внутрь высокий, крепкий, мужчина средних лет в черном костюме и с рацией в руке.

Круглое фойе, справа гардероб, подобный тем, что обыкновенно бывают в незначительных учреждениях или городских поликлиниках. Рядом стеллажи с ячейками для одежды. Чтобы  им воспользоваться необходимо свернуть  одежду и таким образом поместив ее в ячейку закрыть дверцу на ключ.
Здесь в Москве встречаюсь с подобным впервые, хотя в музеях других стран это не редкость, правда у нас, сейчас за это не нужно платить.

Все это я успел разглядеть пока жена покупала билеты у каких-то юных ломак женского пола, явно из художественной тусовки. Она подозвала меня к кассе, где мне на руку надели цветную бумажную полоску сообщив, что это билет. Про музей мне уже все было ясно. Многочисленная охрана из нестарых подтянутых мужиков, ломаки у кассы, сам т.н. билет, околохудожественный  небедный вид публики с этими раздражающими меня шарфами удавками у мужчин.

Опытность моя проистекала из того, что в молодости я был знаком с несколькими молодыми студентами художественного училищах. Были они детьми известных в узких кругах художников и скульпторов и учились как и их родители тоже в суриковском. Мы дружили. Вместе ходили в музеи. на художественные выставки, тусовались в мастерских их родителей. Я даже пару раз был у них моделью. Тогда, на старших курсах училища студентам давали, помнится по семьдесят рублей  на натурщика. Вот таким дежурным натурщиком я у них и был. И привычка ходить по картинным галереям и обсуждать увиденное у меня появилась именно тогда, а со временем появилось понимание и  вкус. Так что эту публику я отличаю сразу.

Поднявшись в лифте на второй этаж и пройдя по коридору  мы оказались в небольшом полутемном зале постоянной экспозиции. Ну что сказать, живопись, графика, но такого уровня, что лучше бы и не видеть. В мастерской любого художника вы найдете залежи неоконченных или неудачных работ, которые копятся годами.  Полагаю, из подобного рода мусора и составлялась эта так сказать коллекция. Осмотр, по ощущениям занял не более десяти минут и я, неожиданно оказавшись в коридоре, даже растерялся.
Через некоторое время ко мне присоединилась и жена, которая очень внимательно все это разглядывает. Ну что, по домам - сказал я взглянув на часы. Действительно времени прошло около пятнадцати минут. Не. Не, не – сказала жена - там еще есть выставка. Опять очутившись в лифте мы теперь поехали на минус первый этаж. Небольшой полутемный зал. Невнятные картинки. Ну что, теперь домой. Опять нет? Теперь третий этаж, продолжение. Еще десять минут. Теперь точно домой. Из музея мы вышли в некотором ошеломлении.

***

Разозлился я тогда знатно. Дрянь, дрянь, совершеннейшая дрянь думал я по дороге домой. У собаки сутулые. Это не музей - это имитация музея. Впрочем постой, где-то я уже с похожим сталкивался. Порывшись в телефоне я нашел нужную информацию. Точно, ИРРИ - институт русского реалистического искусства. Только там не кондитерская а ситценабивная фабрика. Сейчас экспозиция под арестом - хозяин проворовался на 15 миллиардов, в  Вене, в розыске. Так, а здесь? Ага, похищено 30 миллиардов. В Лондоне. Тоже в розыске.   Выхватил глазами фрагмент текста на сайте музея.

“Директор и куратор музея, Юлия Петрова, комментирует пристрастие к розовому цвету у Лаховского и вспоминает его современника, художника Станислава Жуковского. Последний критиковал мечтательность отечественных импрессионистов и советовал им «бросить раскрашивать русскую поэтическую скромную природу в синьку и медянку, а русского человека в мулата с острова Таити; их у нас не увидите, как ни настраивайте себя. Нам это не идет, как не идет цилиндр Маяковскому и золотой лорнет Бурлюку».”

Прочтите внимательно еще раз. Ну, вы поняли? А они ведь целые журналы с подобными текстами выпускают. Скулы сводит от махровой претенциозной глупости. И вот кажется мне, что как раз автор этого текста вот этой самой синьки и опился.
У меня был любопытный опыт.  Как-то мы с женой посетили выставку М.Шагала. В первом зале устроители расположили пространственную композицию, состоящую из костюмов к балету И.Стравинского “Петрушка”. Костюмы как-то так  располагались в объеме зала, растянутые прозрачной леской, что увиденное завораживало. Человек воспринимает красоту мгновенно и мне кажется, что красота не вне, а внутри нас и что произведения искусства являются лишь ключом открывающим красоту в нашей душе.
А еще я подозреваю, что множество людей занимающихся искусством мало понимают свой предмет, впрочем, как мало понимают свой предмет некоторые инженеры, педагоги и упаси господи зубные врачи. А печальный опыт, который сын ошибок трудных, открывает нам, что в мире мало по настоящему ценного. Да и вообще.
Я тут давеча жене за чаем вдруг изобрел - знаешь дорогая мне кажется, что из первых десяти встречных на улице восемь идиоты. Вот и Пушкин со мной  - “кто жил и думал, то не может в душе не презирать людей”. “Не мыслил” - машинально поправила меня жена. Понимаю, больно умный нашелся.