Антошечка

Относиться к отцу можно было по-разному, но в новые, дорогие и удобные кроссы Антон переобулся с большим удовольствием.
Вчера отец пришёл с коробкой под мышкой, робко озираясь по сторонам. Вообще, конечно, смотреть на него было забавно: по-верблюжьи выпяченные губы, глаза слегка навыкате... Раньше мать совсем не пускала его на порог, теперь он стал изредка заходить.
Со светящимся лицом Антон вышел во двор, но его хорошее настроение быстро улетучилось - возле турников стоял Адель вместе со своей шпаной. Адель был на пару лет старше Антона, на голову выше, уже брился, сплёвывал сквозь широкие расщелины в зубах и орал по всему двору зычным голосом. Вот как сейчас.
- Здорово, Тоха!
Антон поёжился. Видеться с Аделем он не желал совершенно. А если прикинуться, что не заметил (да и как не заметишь-то?) - станет ещё хуже.
- Здорово, пацаны, - хмуро отдал честь Антон.
- Давно тебя чё-то видно не было. Ооо, кстати, клёвые кроссы. Это тот верблюд принёс, который вчера к вам припёрся? - заржал Адель.
Антон не отвечал. Что ни скажешь - всё равно плохо будет.
- Это что, твой папенька вспомнил о существовании твоей маменьки? Ну, поздравляю, чё уж там, - с тем же идиотским смехом потрепал его Адель по плечу. - Жаль, что ты, Тоха - вы***к, с виду ж вроде нормальный пацан...
Вся компания ушлёпков затряслась от ослиного смеха, и, не прощаясь, удалилась куда-то по своим делам.
Антон стоял на месте красный, как рак. С высоты своего жизненного опыта он, в общем-то, даже догадывался, что ему повезло - Аделю можно было и просто под горячую руку попасться, и это было бы хуже.
Но так уже надоело всё это терпеть. Если и дальше так будет - всю жизнь в шестёрках проходит. Кореша будут над ним ржать, коллеги будут на нём ездить, девки будут его динамить и сосаться по кустам с такими вот бугаями.
Антон весь день проходил сам не свой, допоздна во что-то рубился на компе, а когда лёг в кровать - просто не мог закрыть глаза и перестать обо всём этом думать. Надо было жизнь менять, прямо сейчас. Но вот как? У всех на глазах навалять Аделю? Блин, да без шансов - Адель его закрутит одной левой (как это всегда раньше и происходило).
От злости в голове Антона даже мысли на несколько минут остановились. Он лежал и слушал своё злобное сопение в темноте.
Тут ему почему-то вдруг вспомнилась сестра Аделя - Динка, самая младшая из них всех. С внимательными глазами и смешными чёрными косичками.
А что если... вот талдычили же нам всегда в школе - "умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт!"
Кто ему точно сдачи не сможет дать, так это Динка. Никогда и никак.

***

У девчушки была занятная привычка - летом она каждый вечер плавала одна в реке. Надеялась натренироваться и в будущем стать спортсменкой. А на нормальный бассейн у родаков денег не было.
Благо весь берег зарос, прокрасться за ней до реки было несложно. Антон проследил, как девчонка скинула футболку и шорты, положив их в сумку и оставшись в одном купальнике, и с удовольствием прыгнула в реку. Ну, плавала она уже и в самом деле неплохо, но сосредоточиться сейчас надо было на другом. Пользуясь тем, что Динка плыла от берега и смотрела в противоположную сторону, Антон быстрой тенью скользнул к сумке, вытащил из неё одежду вместе с полотенцем и нырнул в кусты. Наблюдать из кустов ему было весьма удобно и очень привычно. И он стал ждать, когда Динка вернётся.
Вдоволь наплававшись разными стилями, девчонка вылезли на берег, выжимая воду из кос и отряхиваясь. Пугливо оглянувшись (было уже почти темно, да и не ходил здесь почти никто, но мало ли?), быстро скинула с себя мокрый купальник.
Тут Антона слегка приморозило к месту. Взрослый мужчина со здоровой психикой посмеялся и сказал бы, что там ещё и глядеть-то пока не на что. Но Антону-то было - тринадцать лет. Так что он едва не забыл, зачем сюда пришёл. Но быстро спохватился, вытащил из кармана телефон и начал аккуратно Динку фоткать. В сумерках фотки получались размытыми, но по торчащим косичкам можно было вполне уверенно её узнать.
А Дина тем временем потянулась к сумке... и ничего там не нашла, кроме своей щётки для волос. В полной растерянности пошарила руками вокруг, выпрямилась (отличный ракурс!) и застыла в недоумении. Обошла кругом небольшую площадку между кустами, посмотрела тут и там, вернулась на место, села и стала робко звать.
- Эй! Эээй! Эээээй! - и с каждым новым "эй" в её голосе всё лучше были слышны наворачивающиеся слёзы.
У неё и в самом деле покраснели глаза и побежала слеза по щеке, она ещё раз осмотрела всё вокруг (хотя уже сама понимала, что это бесполезно), снова села на землю, закрыла лицо руками и разревелась.
Впрочем, Динка была из такой семьи, где от слёз всегда было мало проку. Неспроста Адель вымахал таким отморозком. Она вытерла слёзы с лица, снова натянула мерзки мокрый, холодный, тяжёлый купальник и так побрела в город, думая о том, что ей будут кричать в спину на улицах в те двадцать минут, которые надо будет пройти до дома.
Антон осторожно шёл в отдалении, слушая её всхлипывания. Через пару минут ему это как-то надоело (хотя сначала он собирался насладиться видом Динки в купальнике на городских улицах), он неслышно махнул к ней, отвесил ей крепкий подзатыльник, бросил на землю вещи и так же быстро, пока она не успела прийти в себя, махнул в сумеречные кусты.

***

В эту ночь Антон снова долго не мог уснуть, но на этот раз от счастья. При помощи Динки он теперь сделает почти всё, что захочет. Превратит лицо Аделя в котлету. Его же собственными зубами заставит его гадить. Он представлял себе эти картины, в которых он становился таким сильным, смелым и весёлым, а во все стороны фонтаном хлестала кровища недруга, и нежился в таком блаженстве, какое описано было разве что в стихах персидских поэтов.
На следующий день он нагнал Динку во дворе и схватил за локоть.
- Смотри, чего покажу, - и открыл свои фотки на телефоне.
Динку словно бы облили свекольным соком. Один глаз у неё стал дёргаться, опять навернулись слёзы, хотя она изо всех силах старалась не заплакать при Антоне.
- Весь двор увидит, будь уверена. А Адель мне нихрена не сделает - мы с мамкой всё равно уезжаем скоро, - соврал он.
Динка горестно засопела - она была, увы, ещё слишком маленькая, чтоб ему не поверить.
- Но если ты мне поможешь, я все фотки удалю. Поможешь?
Дина не отвечала, главным образом потому, что голос её не слушался, а посмотреть Антону в лицо было и вовсе непосильной задачей.
Мальчишка вынул из кармана блистер каких-то таблеток. Его мамаше кто-то в молодости сказал, что она якобы похожа на знаменитую американскую Мерилин, и за неимением других увлекательных занятий в жизни она стала во всём подражать знаменитости - выжгла завитые волосы пергидролью, верила в то, что все её хотят (несмотря на то, что отец спустя очень небольшое время рванул от неё, как от чумы), пыталась говорить сладеньким манерным голосом, бухала и закидывалась горстями снотворного, которое Антон успешно уволок.
- Вечером как-нибудь дай Аделю незаметно таблетки три-четыре. И мне скажи. Сроку тебе неделя, дольше ждать не буду.
Развернулся и ушёл.

***

Их дом был старой хрущёвкой на отшибе, почти все в доме друг друга знали, и Антон каждый день встречал во дворе Динку, вопросительно на неё смотрел, но она только мучительно краснела и отводила глаза. Вскоре он улучил момент, когда она сидела на лавчонке со своей подружкой, и подошёл к ним.
- Привет, Тох, - пробубнила Светка с набитым ртом, - будешь яблоки?
- Не-а.
- А ты, Дин?
- Не люблю яблоки. Я груши ем, - еле слышно выдавила из себя Дина, глядя в землю.
- Свет, хочешь, прикол расскажу? У нас тут кое-кто недавно по двору голый бегал.
Дина сначала побледнела, потом по белой коже пошли большие красные пятна.
- Да лааадно?! - радостно округлила глаза трепливая Светка. - А кто?!
- Я тебе скажу, а ты мне за это что?
- Нууу... Хочешь у нас со Стёпкой с виаром поиграться?
- Хочу. Кстати, я даже фотку успел сделать.
- Да лаааадно?!!
Рядом с ними раздался стук. Это Дина грохнулась с лавочки в обморок.
- Дииин, Дииин, ты чего?!
- Давай её поднимем хоть... Я за руки, ты за ноги... Раз, два... взяли!
Дину неловко уложили на лавку, которая даже для ребёнка была слишком узкой.
- Блин, сбегаю-ка я за Стёпкой!..
Антон остался один с бессознательной Диной. На мелово-бледном лице всё так же блуждали багровые пятна, веки судорожно дёргались. Скоро показались Светка и её двадцатилетний брат Стёпка, в руках у которого была бутылка нашатыря и вата. Он сунул мокрую вату под нос Дине, от чего та вскочила, будто её ударили током.
- Эээ, девка, ты чего, рано тебе ещё в обмороки-то падать. - Стёпка положил ей на лоб тыльную сторону ладони. - Да ты ж вся горишь...

***

Потом Антону рассказывали, что на следующее утро Дина не могла встать с постели. Несколько дней провалялась дома, горя, как  сковорода. Наконец до её родителей что-то дошло, они вызвали врачей. Оказалось, что у ребёнка серьёзная пневмония. Врач недружелюбно посмотрел на их грязную квартиру, пошатывающуюся мать и предложил увезти девчонку в больницу, на что родители с радостью и согласились - одной заботой меньше.
Антон поскучнел. Провернуть свой план ещё долго не удастся. А просто так мстить Динке, пока она в отключке, было как-то неклёво.
Неделю он её не видел. Дома он уже несколько раз перепрошёл "Метро". На улице ему и так обычно было нечем заняться.
Из бредней набравшегося Аделя он услышал, где именно лежала Динка.
Ну и, в общем-то, ему было настолько скучно, что он решил туда сходить.
На входе в отделение сидела его знакомая - тётя Маша. Пару лет назад он тут сам валялся, и тётя Маша то ругала его за то, что сидит в телефоне по ночам, то подкармливала какими-нибудь вкусняшками.
- Здрасьте, тёть Маш... тут сейчас лежит моя соседка Динка, в одиннадцатой палате, можно я к ней схожу, проведаю?
Тётя Маша глянула поверх очков.
- Зазноба твоя, что ли?
Антона всего передёрнуло. Хотелось прямо сейчас взять и уйти, но это было бы ещё глупее, чем остаться.
- Ну а чё она там одна лежит, родители-то к ней не ходят...
- Что верно, то верно, - вздохнула тётя Маша. - Спит она сейчас, зачем ты пойдёшь? Ну хочешь - дуй, давай только быстро.
В окно светило яркое летнее солнце, но в палате всё равно было уныло. На койке в углу лежала Дина. На соседней кровати, накрывшись простынёй до ушей, дрых какой-то пацан - видать, от беспросветной скуки. Другие койки были пустыми.
Он подошёл к девочке. Чёрные волосы, которые обычно красиво блестели на солнце, были грязными, свалявшимися и прилипали ко лбу. Обведённые тёмными кругами глаза запали на сильно похудевшем лице. Кожа была серой. Дышала Дина с громким хрипом. Она его не услышала и не проснулась.
Антон некоторое время смотрел на неё, потом осторожно дотронулся до запястья - хотел пощупать пульс, как Стёпка его учил, четырьмя пальцами. Только один палец слабо почувствовал замедленное биение.
С втянутой в плечи головой Антон вышел в коридор. Проходя мимо тёти Маши, хмуро спросил:
- За ней тут хоть нормально ухаживают?
- Да уж получше, чем ты, поверь.

***

Вернувшись к своему дому, прошёл мимо Аделя, который, укореняя добрую традицию, опять налакался и громко гоготал.
- Как там Динка в больнице? - спросил у него Антон, словно не был там только что.
- Ну как, как... Лечат там её, - равнодушно ответил Адель, приложившись к горлышку.
- Вы проведать-то её сходите?
- Да вроде бы мать собиралась. Яблок ей даже пакет купила.
Антон уж было собрался уходить, но слова как-то сами вылетели из горла.
- Не любит она яблоки, - пробубнил Антон.
- Чё?
- Не любит, говорю, яблоки. Груши она любит.