Три дороги

Хорошо было псу Фильке жить в деревне. Все его любили, никто не боялся – пусть и смотрелся Филька здоровенной кудлатой тучей. Бабуленька, хозяйка, всегда его свободно по деревне бегать отпускала – никого Филька в жизни не тронул, не зарычал. Он даже лаять-то не умел. Местная детвора его вечно за уши тягала, за хвост, репей узорами в шерсть лепила – всё Филька мужественно терпел. Когда детишки смеялись – у него и у самого в груди будто солнце всходило.

Любил Филька и свою маленькую, сухонькую бабуленьку. Совсем старая она уже стала. Никого у неё не было. Дети-внуки разъехались давно по городам и к бабуле почти не приезжали. Один Филька у неё остался. Бывало, схватит она его, как огромную мохнатую подушку – и плачет подолгу тихонько в шерсть. От одиночества, от усталости. От того, что старая совсем.

И вроде всё было хорошо. Только вот всё-равно чего-то Фильке не хватало – давно уже. Всё какое-то ненастоящее, надоевшее, пресное.

И тут однажды среди ночи услышал Филька из леса вой. Это был голос диких волков. И они звали. Его, Фильку!

Тогда он понял: вот, чего ему не хватало все эти годы! Вырвался Филька из деревни и рванул прямо к волкам! А вой всё звал и звал! Только сейчас, кажется, Филька увидел, как дерзко разбрызганы ночные звезды над головой! Как пахнет близкий лес – дикостью и свободой! И стал Филька будто пьяный!

Приняла его стая как своего. То, что его зовут Филька, он, конечно же, сказать всем постеснялся. Поэтому сразу представился солидно – Филимон. Всё-таки дамы в стае…

Стал он теперь настоящим диким охотником. Оказалось, что Филька очень даже силён, вынослив и скор. А может, даже, круче всех. Гонял зайцев, белок, уток – порой даже просто забавы ради, не для еды. Почувствовал Филька впервые на клыках дикую кровь. И в тысячу раз слаще показался ему тот зверь, которого он нагнал и разодрал сам.

Катался Филька в грязи, прыгал с воем в реку с обрыва, пару раз даже чуть охотники его не подстрелили. А однажды даже на медведя бросился! Чтобы даму впечатлить.

Вот она, настоящая жизнь! Забурлила в Фильке кровь так, как никогда не бурлила.

И все самки теперь были его. Волчицы кокетливо крутили перед Филькой хвостиками и строили ему глазки. Не жизнь, а мечта.

И вроде бы совсем одичал Филька. Только вот под утро, после всех приключений, среди заснувших бок о бок женщин и друзей, Филька один не спал. Он всё вспоминал родную деревню. Старенький дом, шумную детвору, милую бабуленьку... В кого она теперь без него роняет свои старенькие слезки?

Вспомнил Филя, как было в деревне тепло и хорошо. Там не знал он, что такое голод – в отличии от лесной жизни, когда охотничья удача раз на раз не приходится. Вспомнил Филька, как в деревне все в нём души не чаяли. А здесь, в лесу – врагов куча. Надо выживать, надо бороться. Особенно зимой. Другие волки тоже бывали злые, дерзкие, опасные. Особенно когда женщин делили. Да и женщины эти и сами с зубами, чай не овечки – просто так к ним не подойдёшь. Тоже погрызть могут.

И ушёл ночью из стаи Филька. Не мог он без деревенского тепла. Но и без свободы леса больше не мог. Метался Филька туда и сюда, нигде себя найти не мог. И пошёл он третьей дорогой. В никуда.