Глава 7 Предвоенные и военные годы

Глава 7
Предвоенные и  военные годы

После переезда в Лосевку в 1937 году, обыденный ход  жизни семьи моих родителей, иногда нарушался такими событиями как строительство дома, сбор гостей по праздникам, походы  в  гости, в кино, в баню, поездки за грибами, за ягодами и т. п.
В 1939 году мои родители, вместе тётей Афимьей и дядей Никоном, совершили поездку в Москву. Посмотрели столицу, прокатились  в метро, побродили по московским улицам и площадям. Из Москвы мои родители привезли не только яркие впечатления и рассказы о поездке. Они  также  привезли  подарки и гостинцы. Это были гармонь, красивые платки с кистями и материал для пошива одежды. У меня до сих пор хранятся два маминых платка, привезённых в тот раз из Москвы родителями. Оба - из тонкой узорной ткани, с шелковыми кистями, их даже просто взять в руки приятно, не говоря о  том, что когда женщины, покрывали голову таким платком, то вид их преображался, и становился  возвышенным и романтичным. Красивый платок был нелишним,  и в будни,  и в праздники.  Женщины во все времена стремились и хотели хорошо выглядеть. Подумать только – этим платкам почти  восемьдесят лет, а они еще в строю! Этому помогло  хорошее  качество и бережное обращение.
Даниловы вместо гармошки купили патефон и около тридцати пластинок с песнями. Это было что-то невероятное! Это было событие для всех, и его можно сравнить только с появлением телевизора. Собирались не только родные, но и соседи по улице  и слушали песни день и ночь напролёт.
Отец быстро научился играть на гармошке,  и она стала спутницей отдыха не только семьи, но и ближайших односельчан. С его участием в школе появился хор, солисты, отец аккомпанировал, играя, по-переменно,  на гармошке или гитаре. Хор начал выступать с концертами не только в школе, но и в доме культуры,  который находился в здании правления колхоза.  У нашего дома, прямо на зелёной лужайке, односельчане нередко устраивали танцы и переплясы. Это были замечательные  вечера отдыха.  Люди   и  трудились с полной отдачей,  и радостно отдыхали после трудовых будней.
Все изменилось в июне 1941 года, наша мирная  жизнь резко преобразилась. Я отчётливо помню первый день войны, хотя я был еще мальцом. Воскресенье. Мы с моим братом Николаем спали на печи. Мне – шел пятый год, Николаю- восьмой. Проснулись и ждём, когда будет можно спуститься с печи: так было у нас заведено, чтобы не мешать отцу утром собираться по делам.  Отец уже оделся, позавтракал и, как всегда, пошёл в правление колхоза. По пути он, как обычно,  на минутку зашёл к родителям и  продолжил свой путь. Мы с братом слезли с печи, умылись и сели за стол завтракать.
В это время в комнату неожиданно входит отец. Ничего не говоря, снимает ботинки, достаёт и одевает сапоги. Притопнул слегка ногой и отчетливо произнес: «Милая жёнушка, дорогие мои дети, кончилось мирное время, началась война. Фашисты напали на нашу Родину. Сейчас пойду на митинг и, возможно, сразу с митинга увезут в армию. Женушка, положи мне в рюкзак ложку, кружку, чашку, буханку хлеба и 4-5 картофелин». Мама охнула, быстро собрала рюкзак, подала отцу. Он крепко обнял и поцеловал всех нас. Наказал нам слушать мать и пошёл на митинг. Мать, покормив нас, тоже ушла на митинг, то же самое сделали и мы с братом.
В армию отца забрали дней  через 25-ть. Как директор школы и секретарь парторганизации,  он нужен был в селе для перевода жизни школы и села на военный лад. Потекла жизнь военного времени. Нашу  лошадь  Майку  отец отвёл на скотный двор колхоза, директором школы назначили опытную учительницу, секретарём партийной организации избрали пожилого, но опытного коммуниста.
Мама, как и все работоспособные женщины села, пошла работать в полеводческую бригаду, моего  брата Николая взяли жить к себе мамины родители: дедушка Пётр Иванович и бабуля Аксинья Чесноковы, а меня устроили в детский сад. Но посещал я его только одну неделю.  Через несколько дней к нам переехала жить материна сестра Мария.  Тётушка Мария была  заботливая, трудолюбивая, несмотря на инвалидность с детства, всегда оставалась неунывающей и сердечной.  Она взяла на себя основные заботы по дому и обо мне.  В детский сад я больше не ходил.
Большое впечатление  произвел  приезд поволжских немцев осенью 1941 года. Первоначально их встретили с подозрительностью и  осторожностью, даже  слегка враждебно. Это же немцы! Но, когда познакомились поближе, то  оказалось, что это трудолюбивые, культурные, близкие нам по духу люди, попавшие в круговорот не простой жизненной ситуации. Их всех разместили по домам. У нас тоже жила семья. Помню, что мужчину звали Август. Семья немцев вскорости по своему желанию уехала в Воркуту, куда Август попросился на работу. 
Приехавшие немцы почти все  сностно говорили  по - русски.  Большинство из них сразу  пошли  работать в колхоз на полевые работы,  а некоторые - в тракторный отряд.  Гаун Лидия Фёдоровна на долгие годы для всех  нас стала замечательным врачом, а Эльвира Яковлевна  -  учителем в школе. Со многими детьми немцев мы дружили и  вместе учились.  С Гукк Артуром и  двумя  девочками, Эммой и Евгенией,  мы вместе учились и окончили 10  классов Викторовской средней школы. Артур сейчас живёт в Германии, и  мы с ним часто общаемся, используя  возможности  интернета.
С большим интересом мы наблюдали за другими переселенцами, за ингушами. Их не стали размещать по частным домам,  а определили им место для строительства домов на третьей улице. Их обеспечили строительным инструментом , строительными материалами и продуктами для питания. Они быстро построили землянки,  приспособились к местным условиям и жили, в основном, обособленно.  Их было всего семей 16. Всех определили работать в колхоз. Были среди них и грамотные мужчины, получившие образование в Турции. 
Однако эти люди  были совсем не с российским укладом жизни.  Даже близость их прежнего места жизни к Грузии и Азербайджану не повлияли на их общинный уклад. Мужчинам  разрешалоь иметь по несколько жён.
Среди  них был их мулла. Звали его Аббас. У него было три жены, как было им традиционно позволено.  Две старшие жёны постоянно работали в колхозе, а младшей, оберегая ее от физического труда,  он не разрешал работать. Хотел как лучше, но ошибся! По итогам года, молодую женщину, как не выработавшую минимум трудодней, присудили к переселению в другой, удаленный колхоз. Вместе с ней в число переселенцев попал соседский парень, лет 25. Не удивительно, что молодые люди, оказавшись одни,  вдалеке от своих близких,  поддерживали друг друга,   и, вскорости, поженились.  Какое же было горе Аббаса, когда он узнал о том, к чему привела его хитрость и нарушение норм колхозной жизни. Помню, он прибежал к нам, просил помощи у отца, винил себя, обещал работать за двоих. Конечно,  отец его выслушал, но помочь не мог, сказав, что закон один для всех. Мама, чтобы хоть чем-то утешить и поддержать Аббаса  накормила его пирожками. Пирожки  очень понравились, переживания немного улеглись, и перед уходом  он, поблагодарив за поддержку, попросил пару пирожков для своих пока еще оставшихся жен. Вообще он был хороший хозяин, трудолюбивый человек, дисциплинированный и умелый, но вот так попался на удочку своих заблуждений.
Ингуши жили обособленно, но вполне мирно и доверительно общались с сельчанами. С некоторыми ребятами  из ингушских семей мы вместе учились в лосевской школе, дружили, много общались и вместе играли в детские игры. Когда им разрешили переехать на Кавказ, то один ингуш на мой вопрос ответил, что он с семьёй переедет в Ингушетию только после того, когда его дети получат необходимое образование и достойную специальность.
В октябре 1942года, подходя к дому, я увидел много народу. Я поспешил домой. Каково же было моё удивление, когда за столом я увидел отца в военной форме. Я его сразу и не узнал. Уж очень он был похож на своего брата Алексея, который за полгода перед началом ВОВ пришёл домой раненый с Финской кампании в такой же военной форме. Но это был миг перед большой радостью! Тут же мы узнали причину его возвращения домой. Шестого декабря 1941года, при начале контрнаступления на немцев под Москвой, после артподготовки, при атаке в пешем строе отец был ранен в ногу пулей навылет. После атаки отошёл в блиндаж, но немецкая бомба или артснаряд попали  прямо в этот блиндаж. Блиндаж был разрушен, а отец и другие бойцы пострадали:  кто убит, а кто ранен или контужен.  После наступления темноты прибыла санитарная машина. С отца сняли шинель, считая его убитым. При погрузке в машину он застонал, и это спасло ему жизнь  Отец, к нашей радости, остался жив, хотя сильно пострадал: потерял слух, координацию и дееспособность на долгое время. После длительного лечения в военных госпиталях был комиссован с определением: инвалид первой группы по ранению и контузии в действующей армии. Через шесть месяцев после доброго заботливого домашнего ухода мамы и тети Марии,  на домашних продуктах, он встал на ноги и стал ходить, опираясь на клюшку. Нашей радости не было предела. Отца  немедленно назначили начальником особого отдела райвоенкомата.  Какие у него были обязанности - я не знаю, но вскорости, очевидно по делам отца,  мы переехали   в  Зеренду, где жили на частной квартире.
К лету 43 года отец настолько окреп, что колхозникам села Боевое, которое отстоит от райцентра на 60 километров, рекомендовали  избрать его председателем колхоза. Вот здесь  ему и пригодился опыт, полученный в селе Лосевка, где он длительное время был секретарём партийной организации и директором школы.
В колхозе «Боевое» он впервые проявил свой, можно сказать, талант хорошего организатора и руководителя колхозного производства. Во-первых, он организовал покос и складирование скошенной пшеницы в стога без обмолота, а обмолот пшеницы из стогов определил производить после окончания других осенних работ на поле. Это дало эффект: удалось малым количеством колхозников произвести уборку зерновых, обмолот, пахоту земли, выполнить все полевые работы и максимально  сохранить урожай. Во-вторых, он организовал доение коз и овец, молоко от  которых выдавал семьям с детьми. Кроме того, он организовал еще несколько,  как сейчас говорят, социальных проектов: производство мыла, серных спичек, поездку за 200 км на соленое озеро за солью, посев зерновых вручную и другие дела, которые очень и очень помогли многим семьям в годы военного лихолетья.
От села Боевое у меня остались детские воспоминания.
Все жители села говорили на смешанном русско-украинском диалекте. Речь эта сперва была непонятной, но я ее  очень быстро освоил и стал с местными ребятами также гутарить  (пер.- говорить). Спустя много лет, уже поселившись за тысячу километров от этих мест в Ахтубинске, я снова окунулся в такой же диалект. Так говорили родители моей жены, а также  часть местного населения  деревень Петропавловки, Успенки и др.  Речь эта  музыкальная, мягкая и доброжелательная на слух,  так что общаться, петь песни  на этом диалекте было легко и приятно.
Местная школа была  крошечной, в ней был всего один учебный класс. Дети занимались в две смены: первый, и третий классы– с утра, второй и  четвертый – после обеда. Учитель  одновременно преподавал  для  двух  классов и был ещё и библиотекарем.
Старший брат пошёл в третий класс. Первого сентября его одноклассники, решив подшутить, затащили  меня, шестилетнего мальчика,  в  класс и поставили за круглой печкой. Неожиданно вошла учительница. Я растерялся, замер и притаился, не зная, как поступить, а класс не унимался - шумел. Учительница быстро  сообразила  в чем дело, вывела меня, покрасневшего как рак,  из-за печи  и  спросила, как меня зовут и сколько мне лет. Выяснив, что мне еще только шесть, она  улыбнулась и посоветовала мне прийти  в школу на следующий  год. Это была моя первая учительница Татьяна Егоровна.
Рядом с селом Боевое находилось озеро,  около километра в диаметре, поросшее камышом, глубиной  около двух метров. От промерзания озеро  спасал камыш. В нем водились караси, которых ребята, по-взрослее меня,  ловили на сплетённые из прутьев снасти,  их называли « морды». Приспособление  по форме напоминало глубокую, до метра длиной,  корзину- бочку  из редких прутьев с заостренным дном, к которому был привязан мешок. Заплывая на лодке в заросли камышей, его ставили и забирали на следующий день с уловом. 
Во время жизни в Боевом, мне нравилось прогуливаться  вдоль берега или по улицам между домов, и иногда я замечал  любопытные проявления характеров домашних животных или птиц.  Несколько наиболее ярких и запомнившихся привожу здесь для короткого привала в нашем долгом далеком путешествии.

«Бесстрашный Петух».
Около соседнего дома курица водила своих  цыплят. Рядом прохаживался, вроде бы беспечно, петух. Внезапно, из-за низкой тучки, как гром с ясного неба, на цыплят спикировал  лихой коршун. Я был поражен тем, как  бесстрашно и  стремительно с криком и шумом петух налетел на коршуна и, клюнув коршуна в голову, рвал его когтями и бил  крыльями. Этим петух  спас цыплят: коршун кинулся наутек без добычи. А петух показал всем, как надо охранять и защищать свою семью от любого неприятеля! Он горделиво захлопал крыльями и во всё петушиное горло прокукарекал, известив всему миру, что он одержал  победу над неприятелем.
Вскорости  я увидел еще одно сражение.

«Посрамлённый кот».
На другой стороне улицы, где мы жили, росло большое дерево. Наш кот Барсик любил нередко забираться на ветви этого дерева и блаженствовать, свесив лапы и хвост. И тепло, и в тени, и всё вокруг видно. Если зазевается какая-нибудь птичка, то она становилась легкой добычей кота. Ранней весной на вершине этого дерева ворона свила гнездо и высидела птенцов. Услышав писк птенцов, кот решил забраться в гнездо и полакомиться. Ворона поняла намерение кота и с криком бесстрашно кинулась на него. Она его так клюнула, что кот свалился с вершины дерева. Ворона продолжала его преследовать, стараясь клюнуть за хвост, пока кот-неудачник не скрылся во дворе дома,  где мы жили. Прогнав посрамлённого кота, ворона торжествующе взлетела к гнезду на дерево и только тогда успокоено каркнула: Карр! Ура!
Я наблюдал и не только  враждебные отношения между животными и птицами. Иногда птицы показывали такие примеры сообразительности, что просто удивительно.

«Сообразительная ворона».
Много позже, когда мы жили уже в Ахтубинске  в квартире на первом этаже дома, то  всю зиму с дочерью подкармливали пару голубей, бросая им  раскрошенный хлеб на панель под окном. Когда снег сошел,  то наши крошки хлеба  попадали и на газон. Пара голубей быстро собирала их. Но однажды они,  случайно зацепив клювом, приподняли и перевернули  лежащий прошлогодний лист и к своей радости обнаружили там дождевого червя. Вот это удача! Они стали ворошить другие листья, чтобы найти червей и там.  В это время к ним присоединилась ворона,  и стала вместе с голубями  клювом и лапками понимать и переворачивать другие листья в поисках добычи.  Та же картина повторялась в следующие  дни.  Так образовался первый  кооператив голубей и вороны по добыче дождевых червей из-под прошлогодних листьев. 
Иногда отношения между животными выглядели  еще более  забавно.

«Шеф Лорд и Буч».
Там же, в Ахтубинске, у  соседей  жил  огромного размера кот, которого  звали Лорд. Лорд на ночь всегда устраивался спать на кресле. Друзья подарили соседям маленького лохматого щенка.  Кот и щенок  быстро подружились и стали вместе,  и спать, и есть. Кот переселился спать к щенку под кресло и взял над ним негласное шефство. Пёсик быстро подрастал, охотно играл с котом и их игры  нередко перерастали в  свалку. Хозяйка  успокаивала их веником.  Один раз,  их выпустили вместе на прогулку. Щенок быстро побежал, делая большой круг, а Лорд кинулся за своим подшефным следом с таким мяуканьем, будто хотел сказать: «Ты куда так далеко от дома? Вернись пока не поздно». Щенок  развернулся и, как обычно в игре,  неожиданно прыгнул на кота  сверху. Лорду ничего не оставалось,  как теперь уже самому  спасаться бегством от шаловливого щенка.
В поведении животных и птиц можно увидеть много поучительного для  жизни людей.

После этого  лирического отступления,  продолжим рассказ о работе моего отца в селе Боевое.
В марте месяце 45 года отца вновь призвали служить в армию. В чём дело? Забрали инвалида второй группы, когда всё шло к победному завершению войны. А причина была в моём детском любопытстве. Дело в том, что возле колхозного скотного двора находилось колхозное зернохранилище, возле которого на прогретой солнцем площадке колхозники начали просевать и сортировать зерно. Тут же рядом, с крыши  скотного двора мы, детвора,  катались на санках, так как снег ещё лежал даже не подтаявший. Забравшись по сугробу на крышу с санками,  я случайно наткнулся ногами на прикрытые соломой полные мешки.  Мешков оказалось шесть,  и в них было зерно. Я закричал и стал звать взрослых колхозников посмотреть на мою находку. Пришёл отец, они вместе с бригадиром и заведующим зернохранилищем составили акт, забрали и взвесили мешки с зерном, оприходовали их на склад. Как мешки  попали на крышу,  и кто мог это сделать – совершенно не понятно? Учет имущества в колхозе велся строго, все было организованно и проверено. Но факт остается фактом: кто-то припрятал колхозное имущество. Отец  позвонил в район и сообщил об этом случае руководству. На следующее утро  приехали районные  руководители, говорили с людьми, пытаясь найти причину и виновника происшедшего. Виновного установить не удалось. На собрании колхозников руководством района было предложено единственно возможное решение:  за потерю бдительности  председателя колхоза – моего отца и бригадира полеводческой  бригады - Морозова Павла от работы отстранить, а военкому рекомендовать призвать председателя и бригадира в действующую армию.
Мы – все, дедушка, бабушка, дядя Ваня, тётя Дуся и мы с мамой, вернулись из села Боевое  домой в Лосевку.  А мой старший брат Николай в этот период уже находился в Лосевке: он  учился в четвёртом классе школы  и жил у дедушки Петра Ивановича  Чеснокова.