Глава 10 Прерванный полёт Николая Семёновича

Глава 10
Прерванный полёт Николая Семёновича

Мой старший брат Николай по жизни был энергичным, любознательным, эрудированным, интеллигентным человеком и хорошим специалистом в строительном деле. Он был общительным, интересным, всесторонне развитым, играл на всех музыкальных инструментах, участвовал в ансамбле песни и пляски Уральского политехнического института.
Он родился  в 1934 г., в селе Лосевка,  на 3 года раньше меня,  и всегда был для меня впередиидущим.  В первый класс он пошёл в 6 лет, четыре первых  класса окончил в Лосевке,  с 5-го по 7-й класс  учился в Викторовке, где жил у Уфимцевых, в семье второго мужа тети Тани. Тети Тани в то время уже не было, ее сына Виктора воспитывал отец, женившийся второй раз.  Николай учился вместе с Виктором, и они очень дружили, много времени проводили вместе и росли как родные братья.
В 8-м, 9-м и 10-м классах Николай учился в Зеренде, а жил у тёти Марии Антоновой (моей крёстной).
В июле 1951 года Николай  поступил в Уральский политехнический институт. Мне в этот год, как упоминал ранее,  пришлось на полгода отказаться от занятий в школе (я должен был идти в седьмой класс) – мать безотлучно ухаживала за больным отцом, и мне надо было помогать по хозяйству. 6 декабря отца не стало. Вся тяжесть по содержанию дома и хозяйства, все заботы – все легло на плечи матери, и я, как мог, помогал ей.
В летние каникулы мы с Николаем многие заботы брали на себя: ухаживали  за огородом, заготавливали  на зиму дрова и сено, помогали ухаживать за домашними животными. В то время у нас была корова с теленком, три овцы,  поросенок, куры и гуси. Забот хватало. Всюду мы с братом были вместе. И истории случались самые разные.
Вместо сена для кормления животных мы заготавливали камыш. Отходов от камыша было больше, чем от сена, но камыш был самым простым, дармовым кормом для коров и овец, которые были им вполне довольны. Камыш произрастал вдоль русла  небольшой речки Аршалы, вытекающей из озера Айдабул  в двух-трех км от села.  Мы с братом запрягали в повозку трехлетку-быка и, отправлялись к камышовым зарослям. Камыш в основном жали (срезали) серпом, вязали в снопы, сушили и складывали на телегу, образуя довольно высокий воз. Так, однажды мы вдвоем с братом,  нагрузив воз камыша, забравшись на самый верх, возвращались домой, уставшие, но довольные, напевая разные песни.  На словах одной из песен о жизни моряков: «Корабль упрямо качает крутая морская волна, поднимет и снова бросает в кипящую бездну она». При  слове «бросает», с оси телеги слетает, соскакивает правое заднее колесо, вся повозка вместе с грудой камыша наклоняется вправо,  и мы оба, от неожиданности потеряв равновесие, кубарем покатились  вниз. Хорошо, что никто не пострадал. С большим  трудом  удалось поставить  колесо на место,  и продолжили  свой путь, но только уже без песни.
Второе полугодие 5-го класса я учился  в Викторовке и жил у дяди Петра. Однажды весной, в субботний день Николай из Зеренды заехал к нам в Викторовку. Дядя Петя дал нам свой велосипед для поездки домой и попросил по пути проверить  его сеть, поставленную в камышах для ловли рыбы. Я знал, где. Когда мы на лодке подплыли к сети, то были удивлены: вдоль сети скользила  довольно крупная рыбина, щука.  Мгновенно созрел план действий: не сговариваясь, мы  с Николаем осторожно подняли нижнюю бечёвку сетки, Николай с носа лодки, а я с кормы,  и  подхватили щуку сетью,  как сачком.  Вот это удача, вот это улов! Щука оказалась не только крупной, но и с икрой,  что было для нас в  тот небогатый на еду весенний период  особенно радостно.
Пару лет спустя, летними вечерами во время каникул мы вместе с братом  ходили в клуб на танцы, а затем с баяном дяди Вани прохаживались вдоль по улице, напевая песни.  Друзья всегда большой группой сопровождали нас.
В 1956 году Николай окончил в городе Свердловске Уральский политехнический институт им. С.М. Кирова по специальности «Строительные материалы» и получил направление на работу на ст. Синеглазово Челябинской обл. Там его назначили первоначально мастером на строительство завода крупных стенных блоков, а затем начальником отдела. Не откладывая на потом, он женился на Мартыновой Валентине Федоровне.
В этот же 1956 год я поступил учиться в Иркутское ВАТУ. Мама осталась в Лосевке одна, без нас сыновей. Николай специально приехал в Лосевку, чтобы организовать ее переезд в Синеглазово. Продали  наш дом, гармонь подарили дяде Илье  и  мама переехала жить с семьей Николая в Синеглазово. Там они прожили недолго.
Через год Николай вместе с матерью и семьей, в которой подрастала маленькая дочь Галина,  переехал жить и работать в Курган. Уже в Кургане  в семье пришло прибавление - родился сын Сергей. Дети Николая  и в настоящее время с семьями живут в городе Кургане.
Будучи курсантом военного училища, я неоднократно бывал  в городе Кургане. Город и его жители мне всегда нравились. Город  выглядел благоустроенно, ухоженно,  с прекрасным городским парком,  кинотеатром, с удачным расположением рядом с рекой Убаган – излюбленным местом отдыха горожан. Там же располагалась и лодочная станция,  и у меня сохранились фотографии  тех дней, когда я катался по реке на лодке.
Компетентный и изобретательный инженер в вопросах проектирования  и строительства, Николай в 1966году был назначен на  должность заместителя главного инженера проектного института «Кургангипрогорсельстрой» по вопросам строительства сельскохозяйственных предприятий. В качестве  научного руководителя проектов, он за три года с бригадой проектировщиков запроектировал 48 крупных животноводческих комплексов, защитил лично в Москве ряд проектов, использующих прогрессивные способы и методы организации производственного процесса. Это были такие строения, как коровник со стойловым содержанием коров; механизированное картофелехранилище с хранением картофеля в контейнерах в атмосфере нейтрального газа. К сожалению, оба проекта он  не успел запатентовать, но в одной из центральных газет  опубликовал статью  об этих важных по тем временам сооружениях.
Газетная вырезка с этой статьёй сохранилась и сейчас находится у его дочери Галины.  Николай, делая публикацию о своих проектах,  на которую несомненно должны были обратить внимание в министерстве, не указал на роль руководства института в своих изысканиях. С его слов и из его письма  1978 года ясно, что с руководством института из-за этого возникли напряженные отношения, которые ухудшались день ото дня.  Дальнейшие события опрокинули все жизненные планы Николая.
По его рассказам, история  развивалась так. Вместе с одним из специалистов - проектировщиков института Николай  приехал  в совхоз, чтобы разработанный  ими проект «привязать» к местным условиям. Согласовав все вопросы с руководством совхоза, Николай со специалистом-проектировщиком  сели в машину, приготовились отъезжать. Кто-то из руководства совхоза обратился к отъезжающим с предложением пройти в столовую пообедать. Николай с товарищем отказались. Тогда представитель совхоза достал из кармана несколько купюр денег (из писем Николая мне известно, что это было 150 рублей) и протянул демонстративно отъезжающим. Товарищ Николая, протянув руку из машины с отрицающим движением,  сказал: «Уберите Ваши деньги. Ничего нам не нужно!» Никто этих слов уже не слушал. Из толпы вышел парень и сфотографировал  момент, когда были деньги и, протянутая якобы за деньгами,  рука. На снимке не было видно, что это был протестующий жест. Этот снимок стал обвинительным доказательством. Кроме того, в толпе, как оказалось, заранее присутствовал милиционер и заготовленные свидетели. Очевидно, что  мероприятие с передачей денег не было случайным.
В декабре 1974 года Николая привлекли к следствию по делу товарища, якобы, в получении взятки. Согласно УК РСФСР ст. 173, получивший взятку мог  получить срок лишения свободы  от 3 до 8  лет с конфискацией имущества, а его руководитель, которым являлся Николай  – от 5-х до 13-ми лет с конфискацией всего имущества. Дело закрутилось громкое, и нужен был результат. Товарищ Николая  неожиданно признал, что он взял взятку 150 рублей,  и,  якобы,  раздал   начальнику отдела, двум исполнителям и самому Николаю. Амнистия на взяточников не распространяется.  Как сказано в письме Николая, он требовал очной ставки с обвиненным товарищем и с прорабом, но следователь, почему-то, ее откладывал, протянув время до суда. Николай даже предположил, что «следователю  было нужно, чтобы сам Николай сломался».
Валентина Федоровна, супруга Николая, оберегая имущество и будущее детей, срочно расторгла брак с  Николаем и выписала его из квартиры. Николай сам согласился в интересах детей с таким решением, взял чемоданчик с вещами и книгами и оказался без жилплощади и без прописки.
Товарищу Николая 17 мая 1975 года присудили  срок лишения  свободы в 5 лет строгого режима с конфискацией имущества, а Николая суд признал невиновным, было учтено, что он сидел на заднем сидении автомобиля, в разговоре товарища с представителем совхоза не участвовал. Предварительный сговор с товарищем судом также был отвергнут.
На следующий день после суда, 18 мая 1975 года, у Николая началась новая жизнь.  Николая вызвал  директор института, и, проговорив о правилах морали, не приняв во внимание определение суда об отсутствии вины Николая, отстранил от должности. С этого события нигде в Кургане и Курганской области, невзирая на оправдание суда,  он не мог найти работу по специальности.  Никто из действующих руководителей, ранее получивших от Николая помощь то бесплатным проектом, то  ходатайством в трудоустройстве на высокую должность, ранее именовавшихся друзьями-товарищами – никто не хотел оказать ему содействие. Оставшись без жилья, семьи, работы, он временно жил у друзей, продолжая стучаться во все двери в поисках заработка.
В декабре  1975-го года, так и не найдя работы по специальности в своем любимом городе и области, разочаровавшись во многих людях, уехал ко мне в  Ахтубинск, где к тому времени уже почти 15 лет жила наша мама. 
В начале 1976 года, после новогодних праздников, Николай попробовал найти свое место в строительных организациях или проектных отделах Ахтубинского района и даже всей Астраханской области.  Эти поиски ничего не принесли. Убедившись, что в Ахтубинске нет крупных проектных и строительных организаций по его специализации, весной 76 года Николай принял решение вернуться в Курган.
В апреле 76 –го года он  вернулся  в свой любимый город Курган, на который он, по его собственному признанию, возлагал большие надежды,   куда его тянуло к   любимой профессии  и   где он надеялся,  прежде всего,  помириться со своей  бывшей супругой  Валентиной Фёдоровной. Позже он с горькой усмешкой вспоминал тот период, когда считал, что «Курган – это земной рай, и что друзья помогут и с работой, и с жильем».
Отношения с Валентиной окончательно расстроились. Квартирный вопрос закрылся бесповоротно не в пользу Николая. Такая получилась картина: квартиры - нет и прописки – нет, и работы в городе Кургане - нет,  и не на что жить. Обратился к  знакомым руководителям строительных предприятий города Кургана и всей области. Наконец,  в городе Долматово ему 18 мая 1976 года  предложили должность нормировщика и экономиста. Помогли старые добрые отношения. Начальник ПМК, старый товарищ, не только дал работу, но и комнату в общежитии. Люди, которые помнили добрые дела Николая Семёновича и платили той же монетой, еще оставались.  На этой должности он проработал почти два года.
Продолжая поиски работы проектировщика, Николай рискнул и  обратился к начальнику управления обкома Кургансельстроя. Вот как сам Николай описал эту встречу в своём письме ко мне: «Он встретил меня довольно холодно…,  сказал, что высокого мнения обо мне,  очень ценит, но только репутация у меня «подмочена».
Я не выдержал и в сердцах спросил: «Значит,  10 лет была не «подмочена», а теперь её кто-то «подмочил». Суд меня  оправдал. Не имея типовых проектов, мы в Кургангипрогорсельстрое разработали их сами, за что получили высокую оценку в Министерстве и Госстрое. По четырём нашим проектам уже строятся новые технологичные животноводческие объекты. Мы с вами вместе неоднократно отстаивали наши разработки  в Москве. Что Вы можете сказать обо мне плохого?»
Беседа пошла на пользу. Николая  приняли на должность Главного инженера проекта горисполкома города Курган, где он проработал до апреля  1980 года. 
От холостяцкой и бездомной жизни, после всех переживаний, здоровье Николая надломилось.  Несколько раз он попадал  в больницу с сердечными недомоганиями и головными болями.
По состоянию  здоровья на должности  инженера-проектировщика  горисполкома оставаться стало невозможно, Николаю, к сожалению, пришлось оставить эту  работу. Еще какое –то время он оставался  в Кургане,  работая  в бытовой сфере. Мы с матерью в то время сильно тревожились о нем, часто писали ему, отправляли посылки, мама ездила к нему, оставаясь с ним некоторое время,  поддерживая его, пока здоровье не выправится. Возвращаясь в Ахтубинск, она  с горечью рассказывала  нам с Таей, как нелегко ему живется. Решение созрело – уговорить Николая приехать к нам в Ахтубинск. Наша семья с Таей уже крепко стояла на ногах, мама проживала в отдельной комнате в коммунальной квартире, мои дела на службе продвигались, дети подрастали, и мы все вместе решили, что, если Николай переедет к нам в Ахтубинск, мы сможем  поддержать его  семейным теплом. Я приехал в город Курган, будучи  решительно настроенным  и,  Николай, уставший от трудностей и передряг,  согласился с моим  предложением.
В Ахтубинске он  пошёл работать инженером на стройку зернохранилища, где проработал почти три года. Это были спокойные добрые года. Мы часто встречались, много беседовали с Николаем, вечерами играли в шахматы, смотрели спортивные передачи, любителем и ярым болельщиком которых он был. Как я помню, он всегда вел какие-то записи: будь то интересные факты, которые он умел подметить, или свои размышления, или оценку тех или иных событий политики, спорта и вообще любой сферы.
Только подорванное курганским кризисом здоровье не выправлялось, сердечные сбои становились все тяжелее. Николай неоднократно ложился на лечение в районную и областную больницы. К пятидесяти годам его признали инвалидом и определили ему пенсию.
К тому времени мне удалось получить для него еще одну комнату в той же коммунальной квартире, где проживала мама. Вместе с ней, под ее неусыпной заботой, с ее борщами и пельменями,  Николай прожил еще десять лет. В своей манере творческого человека, он в это время много читал, делал  записи, обязательно выделяя в газетных статьях интересные места цветными карандашами. Он ходил на длительные прогулки на природу вдоль берега реки Ахтуба, часто заходил к нам с Таей, мы подолгу обсуждали с ним различные вопросы международной жизни (а это было так интересно!) и  неизменно играли в шахматы. Николай всегда с удовольствием беседовал с нашими детьми Ларисой и Сашей, чем  вызывал уважение  у обоих и  воспитал  творческий интерес ко многим областям жизни.
В возрасте 59 лет скончался от сердечного приступа. Похоронен  в городе Ахтубинске, там, где позднее упокоилась также и наша мама  Серафима Петровна.
Дети Николая и Валентины – Галина и Сергей – живут со своими семьями в Кургане. Галина получила образование в Новосибирске, у нее – дочь Юлия, которая работает тренером по художественной гимнастике. У Сергея – сын Станислав и дочь Лариса, три внука: Руслан, Семён и Стефан.
Брат был весёлым, общительным, изобретательным человеком, с энциклопедическими знаниями, активный и любознательный, он был творческой личностью, желал признания и успеха. Он много трудился, много помогал людям, на его долю выпали нелегкие жизненные трудности, и мне жаль, что он ушел так безвременно рано, до конца не реализовав своих творческих возможностей. В своём  письме  ко мне Николай  написал, что он учился без  отца,  и что его дети,  также как и он,  учатся без  отца,  потому, что он позволил  привлечь себя к  обвинению в получении  взятки,  которая  могла привести к тяжелым последствиям, и что он испугался этого кошмара и сделал непоправимую ошибку.