Случай у камина

   В камине тихо трещали дрова. Искры, как маленькие салюты, взрывались и разлетались по сторонам красными огоньками.
   Семён Семёнович стоял у окна, всматриваясь в пелену белого снега. Пушистые, монотонно падающие белые хлопья. От этой монотонности и ряби у Семён Семёновича ещё больше заболела голова. Он поморщился и отвернулся.  Растущая луна из-за белой пелены увидела худую, чуть сгорбленную спину хозяина комнаты.
   Тапочки беззвучно пронесли хозяина по мягкому ковру к стене напротив. Там стояли огромные старинные часы с маятником, похожим на блюдце. «Скоро полночь», - подумал хозяин старинных часов. Он вдруг заметил, точнее почувствовал, как движение маятника совпадает с пульсацией боли в висках. Тик-так, тик-так… лицо снова исказилось гримасой неугомонной боли.
   Человек подался вправо, его рука упёрлась в бар. Почти не глядя он наполнил рюмку английским бренди. Через секунду зеркало бара увидело уже опустошённую посудину.
   По телу начала разливаться истома, Семён Семёнович вернулся к камину. Огонь освещал кресло, стоящее рядом, напротив, дыша на него своим теплом.
    Откинувшись на спинку кресла, укутав ноги пледом, он прикрыл глаза. В его голове струился поток мыслей, которые обгоняли друг друга наперебой, это было похоже на колонну марафонцев на старте.
 Он пытался сосредоточиться хотя бы и на одной из них. Но усталость и дыхание огня смыкало глаза, разрывая нейронные связи мозга, и клонило в глубокий сон. Стараясь сквозь дремоту придать мыслям упорядоченный строй, он так усиленно морщил лоб, что у него снова сдавило в висках. Боль ударила с двух сторон, встретилась посередине и стукнула словно молотом в затылок. В это самое мгновение зазвучал бой старинных часов. От неожиданности Семён Семёнович широко открыл глаза. «Инсульт! Только не он», - пронеслось красными буквами в мозгу. В полубреду, с диким воплем, Семён Семёныч вскочил с кресла, но, запутавшись в пледе, который укрывал его ноги, упал плашмя головой в уже прогоревший камин. Он почему-то не пытался встать, и почему-то телу стало хорошо. Он лежал лицом в ещё тёплой золе и улыбался, думая: даааа, лучше лежать вот так, ощущая себя вполне здоровым, и даже голова не болит, заметил он, чем быть прикованным к больничной койке.
   Его вопль был вовремя услышан любимой женой Елизаветой. Грузной, невысокой женщиной с заплетённой тугой толстой косой. Растворив двери настежь, увидев лежащего мужа головой в камине, она издала крик, перешедший в вой дикого зверя.  В два прыжка перескочив через всю комнату, смелая женщина схватила мужа за ноги и потащила из очага. Долговязое тело извивалось, словно его щёки, нос, губы встретились сначала с поленом, потом с паркетом, и наконец ощутили мягкость ковра. Несколько мгновений ворс ковра щекотал его лицо. Ворс ковра сменил жёсткое дерево паркета. «Дуб», - пролетело в голове Семён Семёновича.  Его лицо оставляло чёрный след на паркете, а его всё тащили и тащили. Он устал противиться и покорился этой неведомой силе. Эх, будь что будет.
   Перевозбуждённую женщину остановила только стена, в которую со всего хода влипла её спина. От столкновения слабый гвоздь не выдержал и решил покинуть своё убежище в стене, а с ним и тяжёлое кашпо, которое нежно, но быстро упало на хребет распластанного на полу беспомощного мужа.
   Ой! Его голова приподнялась, он попытался изогнуть шею и посмотреть, что и кто там, но что-то пошло не так, улыбка исказила лицои странным образом замерла на нём, вымазанном сажей.
   - Врачааааа, - выдал полухрип, полукрик искажённый рот страдальца.
   Белый занавес снега сменила полная тишина. Деревья стояли, одетые в белые шубки. Всё замерло. В натопленной комнате пахло теплом и уютом.
Сидя на диване, он, с тугой повязкой на шее, смотрел умиротворённо на свою жену, как она ловко раскладывала пухленькими ручками пасьянс на столике.   
  - Удивительно, Лизонька.
   - Что, дорогой? 
    - Да я вот думаю, - сказал он, рассматривая её грузное тело, - а как ты умудрилась в два скачка преодолеть нашу гостиную?
      - Испужалась, милый.... 
 Ей так шёл нежный, томный румянец.