Майор Снежина. Фотографии на стене Гл. 10

Глава 10

Марта не успела остыть от утренней рабочей суеты, как в её кабинет заглянул Александр Григорьевич Коршунов.
– Марта Леонидовна подъехал ювелир Янович.
– Отлично. Жду.
 Через несколько минут в кабинет вошёл глубоко пожилой мужчина, опирающийся на палочку.
– Вы мне только скажите, – после приветствия спросил он Марту, – меня не арестуют прямо сейчас?
– Что вы, Генрих Маркович, – пытался его успокоить Коршунов.
– Знаете ли, совсем не хочется доживать свой век на Колыме, тем более к этому очень давнему делу, какое я имею отношение? Я не крал, не убивал…
– Не переживайте так, расскажите в чём дело, что было тогда, – предложила Марта.
– Так значит, что было? А тогда ничего не было такого, за что мне стыдно должно быть сейчас. Понимаете, я был уже не молод, но ещё полон сил и умения. Могу сказать без стеснения, у меня не руки, золото! Да, да, не улыбайтесь, вам любой скажет, что у Генриха Марковича не руки, а золото. Но так было тогда, а сейчас! Э, глаз не тот, а руки. Но не будем за меня. Была брошь! Я вам так скажу, эту прекрасную вещицу получила фрейлина Екатерины второй за верность императрице и за оказанную ей секретную услугу прямо с её золотых ручек. Но так говорит история. Я ничего не придумал. А вот, почему старая фрейлина отдала эту брошь не сыну, а именно своей невестке? Вы не знаете? Таки послушайте, что скажет вам старый Генрих Маркович Янович. Потому, что та милая девочка, спасла этого пьяницу, игрока и кутилу, сына той фрейлины. А вы в курсе, что игрока не удержит даже атомная война? Я вам так скажу, пока бомба будет лететь, он таки успеет сделать ставку и напоследок проиграть свои последние штаны. Я вам скажу больше. За свою долгую трудную жизнь, я не видел ни одного игрока, который бы сам бросил играть. Я таких не видел, но говорят, что раньше были. Проигрался пулю в голову и всё! Но жизнь внесла свои коррективы и с некоторых пор за игру в карты стали сажать. А теперь вы угадайте, за что он бросил играть в карты? Не пытайтесь, не угадаете. Это девочка спасла его своей любовью. Всего-то, да? Казалось, что тут такого, и я любил. О! Скажу я вам, как я любил! У меня три сына.
– Генрих Маркович, – Александр Григорьевич положил ладонь на плечо старика.
– Да, Генрих Маркович Янович, знает толк в любви. Но вы, я догадываюсь, пригласили меня услышать не мою историю. Сядьте молодой человек! Не зависайте надо мной, как тусклый фонарь на улице. У вас глаз уже не блестит. Вам уже не надо. А вы послушайте, – он обратился к Марте.
Марта улыбнувшись, придвинула ближе к ювелиру чашку с горячим чаем.
–  Вам известно как надо любить мужа, чтобы умирая, свекровь подарила брошь Фаберже, с алмазом «Красный тюльпан» не сыну, а невестке с условием передать это богатство, это чудо, своей невестке, если та будет достойна.  Но если её невестка нарушит условие и будет замечена в измене, или плохом отношении к супружеским обязанностям, или при её ранней кончине, брошь должна будет передана обратно свекрови. Если та доживёт до тех горестных дней или другим наследникам: дочери или если нет больше никого, невестке сыновей второго сына, если таковая имеется. Так говорит история.
– Сложное условие. И оно было зафиксировано на бумаге? – спросила его Марта.
– Чего не знаю, буду молчать.
– Так, где сейчас эта брошь? – не вытерпел Александр Григорьевич.
– Вот! Хороший вопрос.  Хорошо, молчать не буду. Уже лет двадцать, как она хранится у одного очень серьёзного коллекционера, но приличного человека, который искал её. И нашёл в самый нужный момент.
– Разрешите предположить, что находка нашлась с вашей помощью? Вы видели её? – Марта остановила мужчину, от ещё одного рассказа.
– Как вас, голубушка, как вас! По-другому, как бы я мог сделать точную копию этой броши? А я сделал. И скажу я вам так, был бы я Фаберже, сказал бы, что моя работа лучше. Но сейчас, только я могу сказать себе такую вещь.
– Генрих Маркович, мы не сомневаемся в вашем таланте. Сделать копию такой вещи, это действительно мастерство, превзойти самого Фаберже, это что-то космическое.
– Но я не гордый, – прервал Марту ювелир, – я держал эту тайну много лет. И теперь только вы знаете об этом.
– Мы распорядимся вашей откровенностью, как вы пожелаете. Если хотите, эта тайна останется только между нами.
– Да, не надо, не надо раскрывать секреты, которые, тем более были хорошо оплачены. Не спрашивайте сколько. Это не военная тайна, но в то время потянула бы на приличный срок.
– Пусть это останется в прошлом. Генрих Маркович, а как брошь оказалась в Америке, – Марта участливо дотронулась до холодной руки ювелира.
– Почему в Америке? Я не знаю, как эта драгоценнейшая вещь оказалась в руках этой женщины, тем более как мне знать, как она оказалась в Америке? Но знаю одно. Если бы она обращалась так со своим мужем, как с сыном, этой реликвии у неё не было бы. Знаете ли, такая величественная особа с голосом грома в майскую ночь. Но она пришла не ко мне лично. Они пришли просто оценить брошь. Знаете ли, в те годы, годы начала перестройки…  Но буду, как всегда краток. Скажу главное. Если бы в то время они зашли не ко мне, а к ювелиру напротив, и если бы ваш покорный слуга был бы без моральных устоев, эту парочку застрели ли бы сразу за углом мастерской и отобрали бы всё, что они имели. Но я не так воспитан. Что вы! Вы знаете, кто был мой отец?
– Генрих Маркович они отдали вам брошь, с целью сделать копию?
– Мне никто ничего не отдавал. Что вы, я имею лишь косвенное отношение к этому делу! Нет. Они хотели…
– Кто они? – уточнила Марта.
– Мать и сын. Они собирались уезжать в Штаты. Вы тогда ещё не думали о звёздах на ваших погонах. Тогда вы считали звёзды в небе. Но я вам расскажу. В то время все собирались лететь в Штаты. Только Генрих Маркович не собирался. Зачем? У меня там сын живёт, и что вы думаете, там лучше? А теперь вы собираетесь в Штаты?
– Генрих Маркович, ну что вы? – успокоила его Марта.
– Понял, вам нельзя. И что я вам скажу? Правильно делаете. Верьте старому мудрому еврею. Там всё тоже, всё так же. Только это всё дома переживается, как-то легче. Но они собирались в Штаты и хотели узнать цену этой вещи, чтобы продать её там! Наивные люди! Я даже не стал спрашивать, что они собираются сказать на таможне, когда их повяжут лет на двадцать за вывоз драгоценностей по цене с таким количеством нулей, которая даже присниться им не может!
– И вы посоветовали продать её здесь? – продвинул разговор ближе к цели Александр Григорьевич.
– Я? Я посоветовал им избавиться от дорогостоящей вещи, которая принесёт им только несчастье здесь, а деньги получить там.
– То есть… – Марта хотела продолжить свою мысль, но ювелир не дал ей это сделать.
– Ваша мысль на верном пути. Кто бы дал больше? А главное как это всё перевезти через границу? Это я вам скажу те купюры которые не скатывались в один рулончик для того чтобы перевезти их в Турцию в одном секретном месте на теле человека. Таких мест понадобилось бы много, а человек один. И Штаты, я вам замечу, совсем не Турция.
– Мы правильно поняли, что в Штатах они получили полностью расчёт за оставленную здесь вещь?
– Сразу? Полностью? Что вы! Такой суммой сразу располагает разве что Рокфеллер, ну или Сорос. Но я вам хочу сказать, сын этой дамы остался довольным и благодарным Генриху Марковичу.
– Сын? А дама? Она, что решила не ехать в Штаты? – уточнила Марта.
– И правильно он решил, скажу я вам, что оставил маму на месте. В таком возрасте уже надо жить подальше от такой мамы. Нет, я не против! Пусть мама живет, где хочет. Но зачем кушать мозг собственного сына? Надо и ему что-то оставить. А то, как жить без мозгов? Тяжело.
– Генрих Маркович, последний вопрос…– Марта положила руку на ладонь ювелира.
– Вы знаете, что говорил мой папа? –  перебил он её, – а вы знаете, кто был мой папа? О, он был очень умный человек! Мы жили в Одессе. К слову, я одессит. Так вот, мой папа мне как-то сказал: Генрих не важно, сколько вопросов задаст тебе женщина. Важно, как ты ответишь на самый главный её вопрос! Так что, не надо последний. Давайте главный.
Марта улыбнулась, – хорошо, тем более он действительно важен для нас. Вы сказали, что сделали копию броши. Зачем?
– Зачем? Я скажу вам так, эта дама сделала одну правильную хорошую вещь, заказав мне изготовить такую же брошь. Потому, что именно тогда, я понял, что мои руки не просто золотые, а стоят, я стесняюсь сказать, пуд золота. Но только, как вы понимаете, у меня не было алмаза «Красный тюльпан» и вместо бриллиантов чистой воды, пришлось воспользоваться отличными стразами и фианитами. Но работа! Моя работа была на уровне Бетховена в музыке! Это я вам говорю, а я в своём деле знаю толк, как в прочем и в музыке.
– Надо же, косвенный свидетель! Что теперь делать будем? – распрощавшись и проводив из кабинета словоохотливого старичка, спросил вернувшийся в кабинет Александр Григорьевич.
– Да, дела. Значит ли, что Лисневская возненавидела собственного сына, за то, что он продал дорогую вещицу, принадлежащую ей, оставив на память копию, да ещё пообещав взять её с собой в Штаты, оставил в России.
– Марта теперь нам этого не узнать. Но тот факт, что она прятала безделушку, выдавая её за настоящий раритет неоспоримый.
– Но дома брошь не нашли. Плохо искали? Или кто-то взял её, думая, что она и есть настоящая.
– Если это так, то возможно, скоро её тоже принесут на оценку или продажу. Надо ждать.
– А ждать, дорогой Александр Григорьевич, у нас времени нет. Мезенцев рвёт и мечет. Куда наш стажёр пропал?
– Сейчас я ему позвоню. Опять бездельничает, –  пробурчал Александр Григорьевич, выходя из кабинета Марты.   
– Александр Григорьевич он должен был присмотреть за Алексеем Лисневским. Если к вечеру не выйдет на связь… Думаю, что скоро объявится. А вы пока займитесь, пожалуйста, серьёзной разработкой Инги. Кто она, как оказалась в этой семье, запросите документы о смерти её мужа – сына Лисневской. Где она может скрываться.
– Понял, всё сделаю, – отрапортовал Коршунов.
– И не забудьте детализацию звонков, – добавила Марта, – а я поеду, навещу нашего хирурга Климова.
Марта вошла в клинику «ПластикаМ». Представившись и узнав, где находится хирург Климов, она пошла по длинному коридору, на стенах которого висели портреты преображённых ножом хирургов клиники знаменитостей.
– Реклама впечатляет, – подумала она и постучала в нужную дверь.
– Входите, – послышался мужской голос, – садитесь, окинул посетительницу внимательным взглядом мужчина средних лет.
Марта представилась ему.
– По какому поводу ваше посещение?  Кто-то написал на меня жалобу?
– Кто мог, уже не напишет, – ответила ему Марта, достав свой рабочий блокнот и внимательно посмотрев на Климова.
Мужчина на немного старше Марты, с сухощавой фигурой, казался спокойным. Но в его как бы стеклянном взгляде прослеживался испуг. Марте показалось, что он не очень удивился её приходу и сейчас ждёт её вопроса, потому что все ответы он заготовил заранее.
– А в чём собственно дело? – Климов продолжал спокойно смотреть на Марту, но она заметила, как тень внутреннего беспокойства пробежала по его лицу.
– Вам знакома Дроздова Мария Никитична?
– Дроздова, – Климов опустил глаза и стал перекладывать бумаги, лежащие на его столе, – да, знакома. Это моя клиентка. Знаете, подтяжки…
– Я ознакомилась с содержанием её медицинской карты. Что вас связывало с ней помимо круговой подтяжки лица?
– Понятно. Скрыть это невозможно. Да, бывал я у неё. Да, пытался скрывать наше знакомство, но видно в этом мире нет ничего тайного. 
– Зачем скрывали?
– Потому что не этично встречаться со своей клиенткой, да ещё с такой репутацией, – Марту не удивило его беспокойство.
– Ну вот, – подумала она, – цветок начинает раскрываться. Не надо так нервничать, – не глядя на него, произнесла она тихо, её расчёт был верен. Климов вспылил, его лицо покрылось нервным румянцем, – с какой, такой репутацией? – продолжила она.
– Во-первых, кто вам сказал, что я нервничаю? А во-вторых, не верю, что вам неизвестно, чем занималась Дроздова?
– А чем занималась Дроздова?
– Господи, – Климов встал из-за стола и прошёл к окну, нервно теребя в руках ручку.
– Сядьте, – не отрывая головы от своих записей, произнесла Марта, – иначе мы продолжим наш разговор в моём кабинете.
– А что собственно случилось? К чему весь этот допрос? – Климов явно нервничал.
– А почему, собственно вы переживаете? И это совсем не допрос.
– Хорошо, хорошо, – Климов пытался справиться с волнением, он выпил стакан воды и сел напротив Марты, – я слушаю вас.
– Так я задала вопрос, а вы не ответили.
– Мы давно не виделись с Дроздовой, – выпалил он.
– Заучил ответ. Только вопроса на него я не задавала, – подумала Марта, – а когда в последний раз вы виделись с вашей клиенткой?
– Даже сказать не могу. Но в прошлом месяце виделись.
– По какому поводу была ваша встреча?
– Издеваетесь? – Марта оторвалась от записей и подняла на него удивлённый взгляд, – вы же в курсе, чем она занималась!
– Дроздова предоставляла вам интимные услуги? С кем из этого дома вы ещё были знакомы?
– В чём собственно дело?
– Вы же в курсе, что Дроздова убита?
– Как убита? Когда? – Марте показалось, что Климов сделал вид, что ошарашен этим известием, но Марта заметила, как румянец сошёл с его острых скул, а на лбу выступили росинки пота.
– Вам плохо? Может, ещё водички попьёте?
– А что, мне должно быть хорошо? Я же в курсе, что убита её соседка.
– Кстати о соседке. Вы были с ней знакомы?
– Откуда? Зачем? Вот она уж точно не была моей клиенткой.
– Скажите, а где вы находились во время её убийства?
– Кого? Какого убийства?
– Убийства Дроздовой. Вы же были не знакомы с Лисневской?
– Нет, – поспешно ответил хирург, – где я мог быть? Дома. Ночью я предпочитаю спать в собственной постели. Знаете ли, моя профессия обязывает следить за режимом…
– Понятно. Только вы, пожалуйста, пока идёт следствие, никуда не выезжайте из города. Нам с вами, придётся ещё встретиться.
Оставив озадаченного её визитом Климова Марта, вышла из клиники.
– Неприятный тип. Понятно, что об убийстве Лисневской он мог узнать от Дроздовой. Но кто мог ему сообщить об убийстве самой Дроздовой? Возможно, никто не сообщал, но он явно знал об этом. Или не знал? Может Соколова? Эта Валентина Михайловна ещё та штучка. А ещё убийство Кислитской. Её-то за что убили? Где Инга? Витают в воздухе вопросы, ответ никак нам не найти… Одни вопросы.
– Марта! Ты о чём думаешь? – Марта услышала в мобильном телефоне разъярённый голос Насти.
– О чём я должна была думать?
– Сегодня суббота, а ты убежала ни свет, ни заря. Забыла? Мы сегодня приглашены в гости.
– Настя я забыла.
– Забыла она. Немедленно домой. Тебе надо переодеться, времени нет совсем. И Аська куда-то слиняла. Что мне с вами делать?
– Подожди, а Аська где?
– Откуда же мне знать? Она уже не первый раз куда-то убегает после твоего ухода. Может какой-то сюрприз готовит.
– Это на неё похоже. Особенно по части сюрпризов. Я позвоню сейчас ей, такой сюрприз устрою.
– Не устроишь, уже вернулась пропажа, дверь открывает. Я сама сейчас с ней разберусь.
Собравшись домой, Марта решила заглянуть в кабинет к Александру Григорьевичу и стажёра.
– Александр Григорьевич Ваня всё ещё не возвращался?
– Звонил, сказал, что следует за Алексеем Лисневским, предположительно в его коттедж. Чего он всё ездит в этот коттедж?
– Мало ли, может ему надо что-то забрать или наоборот отвезти. Ладно, держите меня в курсе, я домой.
– Дочь-то как обрадуется, мама вовремя вернулась. Идите, идите, если что позвоню.
– Да, а что с вдовой старшего Лисневского?
– По московскому адресу Артёма Лисневского её не обнаружено. Я пишу подробную справку, завтра доложу. Но вот что интересно. Я выяснил, что Инга и Климов одно время работали вместе в клинике.
– Неужели в «Пластике М»? Интересно. Я спрашивала его о знакомстве с убитой Лисневской, мог бы уточнить, что работал с вдовой её сына. Но он отрицает знакомство и с Соколовой. Странный тип этот Климов. Надо заняться с ним всерьёз.
– Может, и правда Ингу не знал? Она вышла замуж после увольнения из клиники.
– Всё-таки надо подробней выяснить этот момент. Такие совпадения наводят на размышления. Расспросите старожилов клиники, мало ли что?
– Будет сделано.
По дороге домой Марта позвонила в больницу врачу, наблюдающему за состоянием Артёма. Трубку взяла дежурная медсестра.
– Анатолий Сергеевич сегодня отдыхает после дежурства. А что вы хотели?
– Узнать о самочувствии Артёма Лисневского.
– Артём Лисневский скончался.
– Девушка, с вами говорит майор следственного комитета Снежина.
– Послушайте, – девушка прервала Марту, не дав ей досказать и резко ответила, – если вы майор Марта Снежина, то значит, уже побывали у нас и всё знаете.
– Кто побывал? Что я знаю? – но медсестра положила трубку телефона.  
Через полчаса Марта уже находилась в больничном помещении и быстро поднималась на этаж, на котором находилась палата Артёма.
– Майор Снежина, – представилась она дежурной, показав ей удостоверение.
– Ой, а мне Анатолий Сергеевич показал другую девушку и сказал, кроме неё никого не пускать к больному. А я ещё подумала, такая молодая и уже майор, – залепетала медсестра.
– Молодая?
– Извините, вы тоже не старуха, но она намного моложе вас.
– Понятно. И часто этот майор бывает у вас здесь?
– В моё дежурство впервые. А раньше, честно не знаю. Хотите, давайте Анатолию Сергеевичу позвоним.
– Не надо. Не стоит его беспокоить. Он же после дежурства? Разберёмся.
Марта заглянула в палату. Артём, окружённый капельницами и подключённый к какому-то аппарату, лежал с закрытыми глазами. Марта смотрела на него и удивлялась тому, что ничего в её душе не происходит. Она не замирает от волнения, к своему стыду, не переживает за его самочувствие. Ей стало неловко от того, что она смотрит на отца своей дочери, как на постороннего человека, как на потерпевшего в запутанной истории его семьи.
Марта успокаивала всё ещё переживавшую медсестру, когда прозвенел звонок от Аси.
– Мама ты где, мы с Настей уже собрались. Ждём тебя.
– Скоро буду дома, товарищ майор.
– Что, уже знаешь? – тихо проговорила Ася.
– Заговорщица, – безобидно ответила Марта.
– Нашли того  кто приходил к больному?
– Нашли, – улыбнулась медсестре Марта.
Дома её ждали молчаливая и настороженная Ася и вечно суетящаяся Настя.
– Хотя бы раз ты пришла вовремя, – бурчала она на подругу.
– Настя надо заехать купить подарок, с пустыми руками неудобно в гости.
– Конечно, неудобно, поэтому я ещё на прошлой неделе купила прекрасный набор бокалов и рюмок. Наверняка у него проблемы с посудой. 
– А это что? – Марта кивнула на упакованный салат и на пакет с выпечкой.
– А что ты думаешь твой полковник великий кулинар? Салатик сварганила, пирожков напекла. Тебе же некогда, а кушать хочется.
– Всё, критик поехали, такси уже нас ждёт, – Марта обняла за плечи дочь.
– Мам ты не обижаешься?
– Дело не в обиде. Ведётся дело. Ты могла бы меня предупредить, а не бегать на тихую.
– Отстань от ребёнка. Она имеет право общаться со своим отцом, тем более в трудную для него минуту, – вставила своё слово Настя.
Всю дорогу, под щебет Насти со своей крестницей Марта думала о том, почему Артём, встречи с которым она так долго ждала, теперь стал для неё совершенно чужим человеком. И всё, что произошло с ними, теперь ей кажется, будто произошло с какими-то другими совсем незнакомыми ей людьми.
– Так бы ехать и ехать без остановки или плыть по течению в хорошую ясную погоду по тихой речке и без суеты в полном одиночестве подумать, разобраться в себе, собрать, разложить свои мысли, эмоции по разным полочкам, не смешивая их с прошлым и с происходящим сегодня. Но не получается, не выходит. Я постоянно в кругу чужих событий.
– Приехали, – улыбаясь, сказал водитель, до этого всю дорогу, поддерживающий весёлый трёп Насти с Асей.
– А нас уже встречают у подъезда, – Аська увидела подходившего к автомобилю Дмитрия.
Дмитрий провёл женщин по чисто убранной двухкомнатной квартире. Было заметно, что хозяин ждал особенных гостей. На накрытом столе в большой комнате, среди разных нарезок и нехитрых закусок, возвышался красивый букет цветов. Настя, как всегда, «управление парадом» взяла на себя и с ходу принялась за командование мероприятием.
– Так, Аська, беги и тщательно вымой наш подарок, стаканы убираем. Слушайте, а вообще, граненые стаканы это уже раритет. Откуда они у вас? Я думала такие уже не выпускают? Ася захвати тарелку для пирожков, – хозяйничала она, пока Марта и Дмитрий беседовали на лоджии.
– Марта у тебя грустные глаза, проблемы на работе? – спросил он гостью.
– На моей работе всегда проблемы. Правда, чужие, но мне их приходится решать.
– Устала?
– Есть немного. Хочется отстраниться от суеты. Уехать бы куда…– Марта мечтательно прикрыла глаза, – но нельзя.
– Много дел? Или одно, но запутанное?
– Дел всегда много, но одно, не то чтобы запутанное, – Марте вдруг захотелось раскрыться этому высокому здоровяку с добрым открытым лицом и лучистыми глазами, – знаешь, это дело коснулось моего прошлого. А вспоминать прошлое, бывает не очень-то приятно.
– Ты встретила когда-то близкого человека?
– Да вот теперь, с годами, всё думаю, а был ли он мне близким. В семнадцать лет кажется, что это была первая и единственная любовь. Потом, после разлуки я жила ожиданием встречи. С годами, конечно, понимала, что даже если она состоится, то ничего хорошего не принесёт. Но на подсознательном уровне ждала чего-то светлого, счастливого. А вот встретились, и я поняла, что ожидания мои были напрасными. И у меня к нему совсем другое, какое-то непонятное чувство.
– Безразличие?
– Нет. Но и большого счастья при встрече я не испытала.
– Он оставил тебя?
– Да. Теперь я понимаю, что под влиянием близкого ему человека.
– Это обида. Всё это время твою душу заполняла обида.
– Наверное, ты прав. Где-то в глубине души, я всё это время держала на него обиду.
– Но теперь, когда ты поняла мотивацию его поступков, обида прошла?
– Я вспоминаю о нём, скорее, воспринимаю его только как фигуранта по делу.
– Значит, ты простила его. Теперь, когда закончишь это дело, тебе станет легче. Ты скинешь с души давнюю ношу.
– С чего ты взял, я простила.
– Отсутствие обиды, есть прощение. Скажем так, пассивное прощение.
– Голубки, кушать хочется, – поторопила всех к столу Ася.
Марта ожила, повеселела от баек и анекдотов Дмитрия. Аська не закрывала рот, постоянно заставляя его рассказывать охотничьи истории, до тех пор, пока не затрещал телефон Марты. 
– Марта Леонидовна на Ваньку совершенно покушение, – встревожено докладывал Коршунов.
– Как покушение? Ваня жив? Он где? – У Аси из рук выпала вилка, она побледнела и подошла к матери.
– Он ранен. Поехал в коттедж Лисневских и там получил удар по голове. Сейчас там местная опергруппа, я выдвигаюсь туда, – доложил Коршунов.
– Я скоро буду.
– Я с тобой, – требовательно сказала Ася.
– Что за новости?  Вы с Настей оставайтесь. Ася, не ерунди, мне не до этого.
Марта собралась уходить, но Ася взяла её за руку.
– Мам мы с Ванькой встречаемся.
– Что ни день, то новости, – Марта растерянно смотрела на дочь.
– Мамочка, пожалуйста, я дорогой тебе всё расскажу, – уговаривала она Марту, пока Дмитрий вызывал такси.
– Машина подана. Да возьми ты её, может стажёру легче станет, – сказал он, улыбаясь, подталкивая Асю к выходу.
Только в машине Марта задумалась, откуда известно Дмитрию, что Ванька стажёр и где находится дача Лисневских.
– Я водителю адрес не называла, – думала она.
– Мам скажи, правда Дмитрий классный? – спросила Ася, пытаясь успокоить мать, – не сердись, мы с Ваней познакомились ещё месяца два назад у бабы Нелли. Дед просил его привезти ей что-то.
– Так значит и они в курсе? Все обо всём в курсе, кроме меня одной. Интересненько.