«Этот день удачным не назовешь»,- отчетливо понимал Гюнтер, с силой растирая виски. Где-то в его покоях хранился специальный сбор от головной боли, приготовленный заботливыми руками дочери. Вспомнить бы еще, где? Найти бы в себе силы дойти до кухни и залить нужное количество трав кипятком. Вспомнить бы, сколько ложек в этом «нужном количестве»?
Дверь в библиотеку оказалась приоткрыта. Не то чтобы это очень удивило Гюнтера. Но времени был час ночи, а он ушел оттуда буквально пятнадцать минут назад и точно плотно закрывал дверь. Кому это не спится в такое время? Зайдя внутрь, фон Крист оглядел библиотеку. Было почти темно, конечно, ведь, уходя, он погасил все свечи. И только бледный свет луны проникал сквозь неплотно прикрытые шторы, давая возможность различать очертания предметов. Окинув взглядом помещение и никого не обнаружив, Гюнтер уже собирался уйти, как вдруг расслышал какой-то звук. Тихий-тихий, еле слышный. Присмотревшись, он увидел, что в самом дальнем углу, на полу кто-то лежал. Маленькая скрюченная фигурка. Подойдя поближе, фон Крист узнал Вольфрама. Юного лорда сотрясали рыдания, слезы лились по щекам, и он прикусывал кулак, стараясь подавить всхлипы. Захотелось уйти, сбежать, бросить Вольфрама наедине с его проблемами. Какой низкий, недостойный порыв. И все же. Как же он устал от юного фон Бильфельда за последние недели. Как все от него устали. Не иначе как весеннее обострение, хотя на улице и лето. Вольфрам стал невозможен. Абсолютно невозможен. Он дерзил, хамил, ругался с Юури, Гвендалем, повышал голос на мать. Что-то назревало. Витало в воздухе. И вот, кажется, плотину прорвало. И Гюнтер оказался в неправильное время в неверном месте. Он присел на корточки и кончиками холодных пальцев коснулся щеки брата своего мужа.
- Вольфрам, - тихо позвал он, - что с тобой?
Огромные зеленые глаза распахнулись. В первые несколько секунд взгляд заметался в панике, пока не сфокусировался на том, что потревожило мадзоку.
- Гюнтер! – всхлипнул фон Бильфельд и неожиданно для них обоих кинулся обнимать советника.
Поглаживая по спине дрожащее тело, чувствуя, как промокает на груди одежда, Гюнтер послушно сел на пол, прижимая Вольфрама к себе покрепче. О снадобье от головной боли и сне можно забыть. Но он не жалуется. Он никогда не жалуется, что бы ни происходило. Он просто держал Вольфрама в объятиях, просто дул ему в волосы и шептал слова утешения. Он просто ждал, когда тому станет лучше. Наконец бесконечный, казалось, поток слез иссяк. Фон Бильфельд ослабил хватку, отодвинулся и сел рядом, привалившись к стене. Гюнтер тоже оперся о стену и, глядя куда-то в сторону, спросил:
- Ты расскажешь, наконец, что произошло?
Вольфрам сделал несколько вдохов и выдохов, прежде чем ответил хриплым надломленным голосом:
- Я разорвал помолвку…
В первую секунду Гюнтеру даже показалось, что из-за слишком сильной головной боли он неправильно разобрал слова фон Бильфельда, но обманывать себя долго он не стал.
- Как? – первая мысль. - Зачем? – вторая.
А в голове тут же закружились тысячи других мыслей. Что делать? Действительно ли помолвка была разорвана по всем правилам? Если нет, то можно ли дать этому обратный ход? А если да? То как скоро удастся заключить её обратно? Что там говорится в законе № 13568 о повторных помолвках? Предложение должен сделать не тот, кто делал его в первый раз? Легко! Да Вольфрам же спит и видит, как бы съездить Мао по лицу. Примет ли Юури-хейка предложение? С этим будет сложнее! Но решаемо! Главное, нужно последить за королем, чтобы он не успел из-за горячего нрава сделать предложение кому-то еще! Штоффелю, например, или Сарареги-хейка! Так, сначала нужно выяснить все подробности! Он повернулся к Вольфраму. Красные заплаканные глаза смотрели на него неожиданно уверенно.
- Нет,- сказал Вольфрам.
- Что «нет»? – опешил фон Крист.
- Наш разрыв с Юури окончателен, - горько ответил лорд, опуская глаза, чуть всхлипнул и добавил. - Обратной дороги нет. Я так решил.
- Он так решил! – взвился Гюнтер. - Мальчишка! Да что ты понимаешь?!
- Он меня не любит, - фон Бильфельд подобрал колени к груди и обхватил их руками. - Я ему не нужен. Он не воспринимает наш союз всерьез.
- Да какая разница!? – Гюнтер повернулся и с силой тряхнул Вольфрама за плечи.
- Потому что я его люблю, - юный лорд снова поднял голову и посмотрел советнику в глаза. – Знаешь, как больно быть рядом с человеком, которого любишь, и знать, что ты ему безразличен? Каждое утро стараться проснуться пораньше, чтобы просто посмотреть на него, пока он не проснулся и не сказал тебе, что между вами ничего нет. Терпеть его флирт с другими? Надеяться, что однажды все изменится, и знать, что этого никогда не будет? Я больше не могу, Гюнтер, - Вольфрам высвободился и, опираясь на стену, встал. - Я больше не могу.
Он рванул ворот рубашки так, будто бы ему было трудно дышать. Запрокинул голову. Слезы, текущие по его щекам, в свете луны были похожи на расплавленное серебро.
- У тебя была возможность быть рядом с тем, кого ты любишь, - напомнил ему фон Крист, вставая, - быть ближе, чем кто-то еще. Неужели тебе этого мало?
Вольфрам не почувствовал в своем нынешнем состоянии, просто не мог почувствовать, что в этом вопросе было скрыто намного больше, чем просто интерес.
- О любви не говорят украдкой, - ответил он, утирая слезы. - Я не хочу больше скрывать свои чувства. Мне от этого не легче, а Юури так и вовсе все равно. Лучше так - сильная боль от разрыва, чем медленное мучительное угасание каждый день. Сердце поболит и перестанет. Наступит день, когда я снова полюблю.
- Ты обманываешь себя, - покачал головой Гюнтер.
- Нет, - Вольфрам усмехнулся. - Я не верю в любовь без ответа. Я не смогу любить вечно того, кому на меня наплевать. Любовь - это то, что хранится вдвоем. Одному её удержать не под силу. Я хранил её, сколько мог. Но сил не осталось. Значит, пришло время отпустить…
Гюнтер молчал. Фон Бильфельд грустно посмотрел на него, дотронулся до плеча:
- Спасибо, что выслушал. Мне стало легче. И прости… я знаю, у вас с братом были на меня планы. Но я все же живой мадзоку, а не бездушная кукла. Прости…
Он тихо вышел из библиотеки. Гюнтер сполз по стене. По щекам побежали слезы. Вот так одной своей фразой Вольфрам перечеркнул 30 лет его жизни. О любви не говорят украдкой… Он прав. Но как же больно это признавать… Истерику удалось подавить. С трудом поднявшись и чувствуя, как мучительно стучит в висках, и как боль начинает отдавать в затылок, Гюнтер, ссутулившись, пошел к себе. Но и там покоя ему не было. Там был Гвендаль. Его прекрасный, суровый, мужественный, гордый муж мерил шагами комнату так, будто бы поставил своей целью обрушить потолок на тех, кто был внизу.
- Ну наконец-то! – возвестил он громовым голосом, спровоцировав усиление боли в правом виске. - Я битый час тебя дожидаюсь! У меня для тебя новости! И не подумай, что они хорошие!
- Вольфрам разорвал помолвку, - тихо ответил Гюнтер, опускаясь в кресло и сжимая виски руками. - Я уже в курсе. Неужели все было сделано по правилам?
- В курсе? – Гвендаль заметно сбавил тон не потому, что увидел состояние супруга, а потому что удивился его осведомленности. - Да, хоть что-то мой безответственный младший братец смог сделать правильно. Когда это было совсем не нужно!!!
Следующие несколько минут маршал посвятил рассказу о том, как была разорвана эта несчастная помолвка. Он продолжил топтать ковер, ходя из угла в угол, активно жестикулировать и громко выражать свое мнение. Не замечая, что Гюнтер бледен, несчастен и с силой сжимает кулаки, чтобы не разрыдаться от мучительной головной боли…
Знаешь, как больно быть рядом с человеком, которого любишь, и знать, что ты ему безразличен?
«Знаю, Вольфрам, знаю»
Каждое утро стараться проснуться пораньше, чтобы просто посмотреть на него…
«Вставать в одно с ним время, чтобы позавтракать наедине, а он даже не посмотрит в мою сторону».
Терпеть его флирт с другими?
«Знать, с кем он спит, когда начал и когда расстанется, и не иметь шанса стать хотя бы промежуточным звеном в этой очереди».
Надеяться, что однажды все изменится, и знать, что этого никогда не будет?
«Это больно, так больно».
Я больше не могу
«Я тоже…»
Маршал остановился прямо напротив мужа.
- Ты что-то сказал? Я не расслышал.
- Гвендаль, - Фон Крист поднял голову и, щурясь, посмотрел на супруга снизу вверх. - Мне нужен развод.
- Что? – фон Вальде дернулся и с возмущением глянул на Гюнтера. - Ты, что с ума сошел? Какой развод? О чем ты говоришь??? Ты хоть понимаешь, что из-за разрыва помолвки мы потеряем контроль над действиями Мао? А если этот король-авантюрист необдуманно сделает предложение кому-то еще? С его-то горячим нравом? Ладно бы еще мадзоку был подходящий… Погоди… - синие глаза заблестели искрой внезапного понимания. - То есть ты… Это же гениально!
Маршал вытащил супруга из кресла и притиснул к себе со всех сил, усилив головную боль еще больше.
- Ты прав! Ты прав как никогда! Рядом с хейка должен быть не просто свой мадзоку! Это должен быть ты! Завтра же объявим развод за завтраком. А потом тебе не составит труда спровоцировать его на пощечину!
У Гюнтера кружилась голова, его тошнило от боли в висках и затылке. Он с трудом понимал, о чем говорит его муж, но четко знал, что хочет ему сказать.
- Нет, я…
- Зря ты сомневаешься в себе! – фон Вальде, наконец, отпустил его и снова принялся расхаживать по комнате. - Но даже если у тебя вдруг не получится, всегда есть я! Думаю, одному из нас точно это удастся! До завтра!
Маршал стремительно покинул комнату.
- …люблю тебя, - прошептал фон Крист уже в пустоту и свалился на пол, впав в блаженную пустоту без боли…
***
Когда он очнулся, было уже утро и, судя по шуму, доносящемуся из-за двери и со двора, отнюдь не раннее. Подняться удалось не с первой попытки. Тело затекло от неудобной позы и отзывалось болью на каждое движение. Фон Кристу с трудом удалось пойти в ванну, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Принятое вчера решение, казавшееся едва ли не единственно верным, сейчас обернулось кошмаром. Душу разрывали сомнения и ужас. Как он будет жить без Гвендаля? Пусть раньше у него было совсем мало - возможность дотронуться и прижаться, не часто, нет, но теперь и их не будет. Что он натворил?
Посмотрев на часы, Гюнтер понял, что времени почти не осталось, поэтому, отбросив все сомнения и непростительное нытье на потом, он пошел в оранжерею. Свое слово нужно держать, даже если оно было дано в полусознательном порыве, даже если это разорвет ему сердце. Срезать две синие гортензии оказалось не так сложно. Крупные шапки цветов приветливо улыбались советнику. С силой сжимая в руках толстые стебли, фон Крист поспешил в столовую залу, гонг уже прозвучал. На входе он столкнулся с Вольфрамом. Юный лорд был бледен. Синяки под глазами. Наверное, он тоже сожалел о содеянном. Но нет. Едва он поднял взгляд на Гюнтера, как тот увидел разительную перемену. Впервые за много-много месяцев у Вольфрама был ясный, уверенный взор. Он смотрел прямо и так спокойно. Увидев у Гюнтера в руках цветы, лорд только поднял бровь.
- Дурной пример заразителен?
Фон Крист рассмеялся. Вот так просто рассмеялся и все. Наверное, именно этого замечания ему не хватало, чтобы расслабиться.
- Будем исправлять то, что ты натворил, - ответил он.
- Значит, вы с братом всю ночь не спали, придумывали, как бы покрепче взять Юури в оборот? – кажется, Вольфрам разочарован. - Что ж, удачи желать не буду.
Он резко развернулся на каблуках и вошел в столовую. Гюнтер непонимающе посмотрел ему вслед и толкнул дверь. Сидевшие за столом во все глаза смотрели на вошедших. Что-что, а быть в центре внимания советник не любил. Быстро найдя глазами супруга, он устремился к нему. Протянув один из цветков, согласно обычаю Гюнтер произнес:
- Я отпускаю. Будь свободен.
Гвендаль встал из-за стола, взял в руку гортензию и ответил:
- Я принимаю и отпускаю. Будь свободен.
Молча они заняли свои места за столом.
- Вы что, с ума все посходили?! – первой взорвалась Шери. - Вчера Вольфрам. Сегодня вы двое! Что творится в Замке?
- А что произошло? – изумленно хлопал глазами Юури.
- У тебя была сейчас исключительная возможность наблюдать процедуру развода, слаб… Юури,- поправился Вольфрам, садясь рядом с бывшим женихом.
- Развода? – Мао стушевался. - Как развода?
- Мой брат и Гюнтер были в браке больше тридцати лет, - пояснил ему фон Бильфельд, расправляя на коленях салфетку. - Теперь в их союзе нет смысла, вот они и расстались. Как мы с тобой вчера.
Голос мадзоку чуть дрогнул, но он продолжал улыбаться, как будто все было хорошо. Гюнтер лишний раз подивился такой несвойственной Вольфраму выдержке. Юури-хейка покраснел и опустил глаза в тарелку. Дальнейшее течение завтрака было молчаливым и напряженным. Когда все выходили из-за стола, Вольфрам придержал короля за рукав.
- Вот, - улыбнулся он, вытаскивая из кармана черную ленту, - постой.
Он аккуратно обмотал предплечье жениха и привязал его правую руку к туловищу.
- Чтобы ты больше не вздумал сделать кому-нибудь необдуманное предложение, - мадзоку мягко потрепал короля по волосам. - Удачи тебе, Юури.
Было слышно, как Гвендаль заскрипел зубами. Мао потрогал ленту и, посмотрев бывшему жениху вслед, ответил:
- Спасибо.
- Ваше Величество! – всполошился Гюнтер. - Идемте скорее на занятия! Сегодняшний урок мы вполне можем посвятить брачным обычаям мадзоку!
Юури простонал что-то возмущенно, но послушно поплелся за советником в библиотеку. Фон Кристу было морально тяжело войти в ту самую комнату, где он вчера обнаружил Вольфрама, но он справился с собой и, открыв дверь, сделал полшага в сторону, пропуская Мао вперед.
- Что ж, - начал он, - думаю, с обычаями, касающимися церемонии помолвки, у нас все ясно.
Юури фыркнул.
- По левой щеке в присутствии свидетелей… Знаю, проходил.
- Разрыв помолвки тоже не вызывает у вас вопросов? – утонил Гюнтер, снимая с полки книгу.
- Нет, - продолжил Юури. - При свидетелях встать на колено и поцеловать левую руку.
- Да,- подтвердил фон Крист, - если второй помолвленный мадзоку согласен с разрывом, он должен заявить об этом вслух, также при свидетелях. Если они в будущем захотят восстановить помолвку, то предложение должен будет делать другой мадзоку, не тот, кто делал его в первый раз.
- Это-то мне зачем? – пробормотал Юури. - Я уж точно ничего возобновлять не буду…
- Брак должен быть заключен после помолвки не ранее, чем через неделю. Срока давности у помолвки не существует. Истории Шин-Макоку известны случаи, когда обрученные узаконивали свои отношения и через пятьдесят лет.
- Так долго? – изумился Мао.
- Да, Ваше Величество, - Гюнтер едва заметно кивнул, рассеяно перелистывая страницы. - После помолвки, в большинстве случаев, обрученные съезжаются и начинают жить вместе, чтобы понять, так ли они подходят друг другу, как им казалось. Правда, не всегда. Если это брак по договоренности между семьями или по завещанию, или их брак преследует иные цели, они могут этого и не делать. Церемония венчания проходит либо в здании местной власти, где её проводит глава поселения или города, либо во Дворце Истинного Короля. Но только после отправки письменного запроса во Дворец на разрешение бракосочетания и получения одобрения.
- С трудом представляю себе Шин-О, читающим такие письма, - ухмыльнулся Юури.
- Думаю, это делает Ульрике, - подтвердил его мысль Гюнтер. - Брачующиеся в присутствии свидетелей берут друг друга за руки и, глядя в глаза, произносят обеты. Определенной клятвы нет. Каждый говорит то, что у него на сердце. Обещания могут быть различными, кто-то клянется в любви и верности, кто-то говорит о доверии и уважении, кто-то обещает защиту и потомство. После того, как клятвы были сказаны, тот, кому было сделано предложение, протягивает руку ладонью вверх и произносит «Вместе навсегда», ответом является пожатие и фраза «Отныне и впредь». После этого они официально становятся супругами. Свидетели посыпают их серебряной пыльцой.
- Ясно, - Юури почесал в затылке. - А я и не знал, что в Шин-Макоку бывают браки по договоренности.
- Просто никто не заострял на этом вашего внимания, хейка, - Гюнтер отложил книгу и тряхнул головой, отгоняя воспоминания. - Эти браки не обязывают супругов к совместной жизни или прочим аспектам отношений. Это не более, чем сделка, заключенная при помощи такого союза. Они существуют недолго, лет десять-пятнадцать, потом супруги разводятся. Браки по завещанию намного интереснее. Вот в этой книге, - он снял с полки толстый фолиант в сиреневом переплете, - есть несколько крайне интересных историй на эту тему. Прочтите, пожалуйста, и на следующем занятии я жду, что вы сможете объяснить мне разницу между браком по договоренности и браком по завещанию.
Мао застонал, глядя на размер книги.
- А развод? – тихо спросил он.
- Тут все просто: берешь две гортензии и даришь одну супругу. Если он принял – вы оба свободны. Если нет, то нужно писать запрос во Дворец Истинного Короля с просьбой признать ваш союз расторгнутым. Отказов оттуда обычно не поступает. Бывали, конечно, исключения. О них вы тоже можете здесь почитать, - фон Крист постучал указательным пальцем по переплету, - и рассказать мне на следующем занятии, какие были причины.
Юури простонал еще раз.
- Что ж, - подытожил Гюнтер, - перейдем к географии. На прошлом уроке я просил Вас подготовить доклад о наиболее засушливых землях Шин-Макоку…
***
День рождения леди Сесилии традиционно праздновали с размахом. Будучи Мао, она с удовольствием совмещала приятное с полезным. И пока она блистала среди поклонников, Штоффель, Гвендаль и Гюнтер «вылавливали» среди приглашенных нужных им мадзоку и старались чего-нибудь добиться от них. Этот год не стал исключением. И пусть Шери не была уже королевой всех демонов, она все же любила блистать.
Когда Юури задал такой некорректный вопрос о её возрасте, она рассмеялась своим чудным хрустальным смехом и, кокетливо поджав губы, ответила:
- Мы будем праздновать мои сто двадцать…
Он вызвал у Конрада усмешку, у Гвендаля закатывание глаз, а Вольфрам снова затянул свое «Ну, мама!». Юный Мао между тем хлопал глазами, не понимая причину странной реакции.
- Вообще-то Гвендалю сто тридцать семь, - пояснил ему Веллер.
- Но как же тогда?.. – Юури удивленно посмотрел на Сесилию. - Ой!
- Вот именно, «ой», сла… Юури, - поправился Вольфрам. - Мама, не позорь нас! Ну как так можно?
Но несмотря на возмущение младшего и раздражение старшего сыновей, Шери, как и всегда в вопросах действительно для неё важных, удалось настоять на своем. Вот и сейчас Гюнтер, стоя на балконе второго этажа, с усмешкой наблюдал за тем, как любвеобильная мадзоку увлекает в кусты очередного потенциально «мужчину всей её жизни». Ей почти невозможно отказать. Даже то, что в саду вот-вот начнут жечь фейерверки в её честь, не останавливало Шерри от того, чтобы вести себя так, как ей взбрело в голову в данный конкретный момент.
- Гюнтер? - Вольфрам нерешительно замер у стеклянной двери. - Прости, не хотел нарушать твоего уединения. Я думал, тут никого нет.
- Ты и не нарушаешь, - возразил фон Крист и сделал приглашающий жест. - Я каждый год наблюдаю за фейерверками отсюда.
- Да? – лорд все также нерешительно приблизился к балюстраде.
- Отсюда очень красивый вид, даже лучше, чем с лужайки, - пояснил Гюнтер, ежась - все-таки ночной ветер был довольно холодным.
- Никогда бы не подумал, - Вольфрам перегнулся через перила и стал вглядываться в толпу внизу. - А почему ты никогда об этом не говорил?
- Потому что рассчитывал однажды прийти сюда с любимым и посмотреть фейерверк, нежась в его объятиях, – ответ вырвался почти против воли. Признание все еще причиняло боль, ведь прошло меньше двух недель.
- А мне почему рассказал? – не понял Вольфрам и, перестав вглядываться в темноту, внимательно посмотрел на советника.
- Потому что больше не рассчитываю… - честно признался фон Крист, отводя взгляд и изо всех сил впиваясь пальцами в перила.
Фон Бильфельд молчал. Только дыхание чуть сбилось.
- Мой брат такой идиот. Он тебя не заслуживал, - тихо сказал он и дотронулся кончиками пальцев до руки Гюнтера в жесте дружеской поддержки. - Да у тебя же руки ледяные!
Вольфрам схватил обе ладони советника и с силой прижал их к своей груди, накрывая сверху руками.
- Сейчас согрею, - пообещал он.
- Ну, недаром же я «Ледяной Гюнтер», - попробовал отшутиться фон Крист, мысленно проклиная себя за то, что забыл надеть перчатки.
Руки действительно согрелись очень быстро. Вольфрам улыбнулся.
- Вот так-то лучше.
В эту секунду в небе вспыхнула первая искорка салюта, на глазах превращаясь в огромный букет из красок и блеска. Внизу зашипели фейерверки. Раздался следующий залп. Зрители внизу и на поляне зааплодировали.
- Действительно очень красиво, - прошептал Вольфрам, садясь на перила верхом. - Выглядит совсем не так, как снизу.
Рук Гюнтера он так и не отпустил, поэтому советник был вынужден встать к нему очень близко. Что на самом деле его порадовало, потому что от юного мадзоку практически веяло теплом, обволакивая вечно мерзшего Гюнтера уютным ощущением покоя. В конце концов, он просто обнял Вольфрама за талию, прижимаясь грудью к спине, одновременно согревая себя и давая тому дополнительную точку опоры. Фон Бильфельд блаженно прикрыл глаза. В отблесках света черты его лица преобразились, стали как будто взрослее, суровее. Таким он будет лет через двадцать-тридцать.
В воздухе витал аромат лилий и шампанского. Яркие огни, вспыхивающие то здесь, то там, создавали атмосферу чего-то нереального, почти сказки. Он и сам не понял, как это произошло. Когда его губы коснулись нежного рта Вольфрама, почему-то показалось, что в мире нет ничего более правильного. Осознав, что он делает, Гюнтер чуть крепче сжал талию мадзоку, побоявшись, что тот начнет вырываться и упадет вниз. Но фон Бильфельд и не думал этого делать, наоборот, вздохнув, он немного обмяк и приоткрыл губы. Второй поцелуй был таким же невинным и нежным, разве что длился на полсекунды дольше.
- Мне так хорошо, - признался Вольфрам, откидывая голову старшему мадзоку на плечо. - У меня никогда не было в жизни более романтичного момента.
«Да, - подумал Гюнтер, глядя на него, - это красота момента. Магия красоты. Без чувств, просто ради удовольствия».
- Еще один, для ровного счета? – хитро спросил фон Бильфельд, улыбаясь.
- Почему нет? - так же улыбаясь, ответил ему фон Крист.
Третий поцелуй был столь же невинен, разве что Гюнтер позволил себе прикоснуться языком к приоткрытым губам юноши и на прощание чуть прикусить его за нижнюю губку. Вольфрам хихикнул и собирался как-то прокомментировать это хулиганство, как вдруг со стороны дверей раздалось:
- Вольфрам?..
На пороге в свете огней стоял Мао собственной персоной, за спиной у него высились братья Вольфрама, а где-то сбоку переминались с ноги на ногу Рейвен со Штоффелем. «Да, не часто можно видеть такое изумленное выражение лица у Гвендаля. Мы с Вольфрамом можем гордиться собой, если бы тут было чем гордиться», - невесело подумал Гюнтер, отступая от юного мадзоку, который смутился и покраснел под не менее изумленным взглядом бывшего жениха. Маршал тем временем взял себя в руки и решительными шагами вышел на балкон.
- Какого Соши вы творите?! – возмущенно начал он.
- Неловко получилось, - подал голос из-за его спины Штоффель. - Не думал, что мы будем здесь так невовремя.
Судя по тону, он был доволен сложившейся ситуацией сверх всякой меры.
- Вольфрам? – продолжил приходить в себя Мао. - Ч-ч-что вы делали? Вы же парни, это неправильно!
Фон Бильфельд тяжело вздохнул, подобные слова он слышал чуть ли не с первого дня своей помолвки и до последнего, он просто устал от них.
- То, что это неправильно для тебя, Юури, не значит, что все остальные думают также, – откинув челку с лица, он добавил. - Просто забудь о том, что ты видел. Это было не для посторонних глаз.
Гюнтер согласно кивнул - так будет лучше для всех. Не стоило раздувать скандал из-за невинного эпизода. Судя по выражению лица Конрада, он думал также.
- Я ничего забывать не собираюсь! – рявкнул Гвендаль. - Гюнтер, ты что себе позволяешь? Думаешь, если мой брат больше не обручен с Мао, то он легкая добыча? Ты пытался его соблазнить! Даже думать не хочу, что было бы, не прерви мы вас!
Это было обидно.
- Брат! – возмущенно воскликнул Вольфрам.
Очень обидно.
- Чем я дал тебе повод думать и говорить обо мне таким образом? – Гюнтер сжал кулаки. - Неужели ты и правда веришь в то, что сказал?
Гвендаль чуть покраснел, он действительно пожалел о своих необдуманных словах, едва они только вылетели, но отступать было не в его характере, как и признавать свою неправоту.
- А что я еще могу подумать? – раздраженно бросил он, уже без былой пылкости. - Ты старше, опытней, а Вольфрам все еще страдает от разбитого сердца, - при этих словах Юури вспыхнул и потупил взор. - Иначе как гнусным использованием, твое поведение не назовешь!
- Что ж, - фон Крист зло посмотрел на бывшего супруга, - ты не оставляешь мне выбора.
Он развернулся на каблуках и, вложив в удар всю свою боль и обиду, влепил Вольфраму пощечину, по левой щеке. Внезапно наступила тишина, отгремел последний салют, утихли фейерверки, гости, собравшиеся внизу, как-то смолкли… А те, кто был в этот момент на балконе, и вовсе будто бы превратились в соляные статуи.
Как только Вольфрам устоял на ногах после такого удара? Голова мотнулась с силой, в глазах помутилось, от боли выступили слезы. Он переводил взгляд с брата на Гюнтера, с того на Конрада, на Штоффеля, Рейвена и, наконец, Юури. В глазах бывшего жениха отражался ужас. Губы шептали знакомые, ненавистные слова «парни», «неправильно», «нельзя». Внезапно душу затопила ярость, такая сильная, такая взрывная.
- Я согласен, - голос в тишине прозвучал звонко. - Я принимаю твое предложение, Гюнтер.
Фон Крист только сейчас начал оценивать последствия своего необдуманного поступка. И уже был готов отказаться от предложения, сделанного от обиды, как Вольфрам усугубил ситуацию до состояния фарса. Хотя… Гвендаль снова успешно изображал из себя рыбу, хватая воздух ртом и хлопая глазами. Это зрелище было столь смешным, что Гюнтер не выдержал и расхохотался. «Это истерика», - понял он, утирая слезы, выступившие на глазах от смеха. Вольфрам подошел к нему вплотную и обнял крепко-крепко.
- Все хорошо,- зашептал он, гладя советника по голове. - Все хорошо, Гюнтер.
- Мне кажется,- Конрад попытался спустить все на тормозах, - мы все немного напряжены. Я бы не стал воспринимать произошедшее здесь и сейчас всерьез.
- Да-да, - поддержал его Юури, - всем надо остыть.
А Гюнтер продолжал заливаться неестественным почти болезненным смехом, не в силах остановится. Вольфрам разорвал объятия и, с силой сжав подбородок фон Криста, крепко поцеловал его в губы. Неумело и жестко, сминая нежную плоть, раня до крови. На этом истерика оборвалась. Гюнтеру удалось взять себя в руки и оттолкнуть от себя юного мадзоку. Глядя на наливающийся синяк на скуле Вольфрама, он оттер кровь с губы. Они смотрели друг другу в глаза. Двое отверженных, обозленных на весь мир мадзоку. Гордость. Это все, что остается, когда нет любви. Гордость – это то, о чем начинаешь думать, когда хочешь себя пожалеть. Гордость – последний оплот достоинства и самоуважения. Это все, что у них осталось. Это то, что любой ценой нужно спасти из этого фарса. Иначе жизнь окончательно лишится своего смысла. Гордость…
- Мы совершенно серьезны в своих намерениях, - голос Гюнтера все еще дрожал, но он гордо расправил плечи и протянул Вольфраму руку, - и отдаем себе полный отчет в происходящем.
Вольфрам сделал шаг перед и взялся обеими руками за холодную ладонь.
- Да, - подтвердил он, - мы серьезно.
- Что здесь происходит? – ласково прощебетала Шери, появляясь на балконе.
- Гюнтер сделал мне предложение, и я его принял, - улыбнулся ей младший сын.
- Что???
- А сейчас прошу извинить нас, мне нужно перенести вещи в комнаты Гюнтера. Или мы будем жить у меня? – губы дрожат, бровь дергается, в глазах стоят слезы, но он держится. Держится из последних сил.
- У меня очень много книг, - Гюнтер приобнял новоявленного жениха за плечи. - Лучше все же ко мне, не хотелось бы их все переносить. Все разговоры завтра, - оборвал он Гвендаля, начавшего что-то говорить.- День был тяжелый, моему жениху нужно отдохнуть.
И они покинули балкон. Вместе.
- Кто мне объяснит, что здесь произошло? – голос Шерри полон раздражения и негодования.
- Что б я знал,- развел руками Гвендаль, на душе скребутся кошки, не стоило столь необдуманно бросать Гюнтеру обидные слова в лицо. Но он тоже хорош, кто ж знал, что он такое выкинет?
- Ты иногда бываешь таким идиотом, брат, - бросил Конрад.
- Это не я затеял все эти поцелуи на балконе! - взорвался маршал. - Если бы они вели себя прилично, то вообще бы ничего не произошло.
- Кто целовался на балконе? – спросила Шери, которой совсем не нравилось, что её игнорировали.
- Гюнтер и Вольфрам, - подал голос Юури, все еще находящийся в состоянии близком к шоку.
- Это так романтично, - улыбнулась бывшая Мао. - Ночь, луна, балкон… Ах! Я вспоминаю свою молодость! Неудивительно, что они не удержались.
- Но они же парни! – выкрикнул Юури. - Так нельзя! Это неправильно! Парни не должны целоваться!
Взгляд Сесилии неожиданно оказался очень злым и холодным.
- Знаете, Ваше Величество, вы иногда бываете таким… же, как Гвендаль.
С этими словами леди покинула балкон. Вслед за ней увязался Штоффель с неизменным Рейвеном. Фон Вальде в сердцах выругался и тоже ушел.
- А что я такого сказал? - недоуменно уточнил Мао, глядя на Конрада.
Тот только развел руками. Объяснять ничего не хотелось. Было больно за брата и за бывшего преподавателя. Но сделать с этим что-то было не в его силах…
***
Едва за ними закрылась дверь спальни Гюнтера, как они оба сразу сползли на пол. Говорить не хотелось, хотелось выть, плакать и кричать. Но на это уже не было сил. Никаких сил. Ни душевных, ни физических. Так и сидели, молча, плечом к плечу.
- Я не взял с собой ночную рубашку,- наконец нарушил молчание Вольфрам.
- Что? – Гюнтер слишком глубоко ушел в свои невеселые мысли и не расслышал юношу.
- Ночную рубашку, - с нажимом повторил фон Бильфельд. - Мне не в чем спать, понимаешь?
- Я одолжу тебе свою,- ответил советник поднимаясь.
На нетвердых ногах он подошел к шкафу и вытащил одну из ночных рубашек, в которых привык спать сам.
- Сойдет?
Вольфрам придирчиво пощупал ткань, приложил к себе и кивнул.
- Давай ложиться? – предложил Гюнтер.
Не хотелось идти в купальни, чтобы мыться. Не хотелось никого видеть. По обоюдному негласному решению они переоделись, не глядя друг на друга, и легли под одеяло. Очень хотелось спать, большой выброс эмоций, произошедший этим вечером, вымотал все силы. Но Вольфраму что-то мешало. Робко взглянув на другую половину постели, он обнаружил, что Гюнтер свернулся комочком и дрожит.
- Эй, ты чего? Что с тобой? – в тишине спальни собственный шепот показался ему чересчур громким.
«Только бы он не плакал. Истинный! Только бы не плакал». Он ведь совсем не умеет утешать! Что говорят в таких случаях?
- Все в порядке, - дрожащий голос Гюнтер свидетельствовал об обратном. - Я сейчас согреюсь и перестану дрожать.
- Так ты замерз? – хлопнул себя по лбу Вольфрам. - Иди сюда.
Юноша перекатился по кровати и прижался к советнику со спины.
- Ты и правда ледяной, - изумился он.
Сам Вольфрам был горячим, даже жарким, его тепло, как и до этого на балконе, обволокло и согрело Гюнтера за считанные минуты. Убаюканный этим уютным коконом, советник и сам не заметил, как уснул.
Почувствовав, что Гюнтер расслабился и задышал ровно, Вольфрам чуть улыбнулся и, устроившись поудобнее, позволил и себе отправится в царство снов, не выпуская своего неожиданного жениха из объятий.
***
Гюнтеру было тепло. Хотя за окном уже занялся рассвет. Это странно. Потому что обычно в эти часы он просыпался, дрожа от холода, ведь разожженный с вечера камин уже потух. Он лежал на чем-то очень мягком и теплом. Приоткрыв один глаз, Гюнтер понял, что лежит на груди у Вольфрама, а тот обнимает его и прижимает к себе. Гюнтер смутился и покраснел. Ситуация была очень неловкой. За ночь рубашка распахнулась на груди у Вольфрама, и теперь Гюнтер прижимался щекой к горячей, как будто солнцем нагретой коже юноши.
Заключая помолвку, он вообще не думал об этой стороне их отношений. А думал ли Вольфрам? Вряд ли. Даже рассматривать жениха с этой точки зрения как-то неправильно. То есть, Вольфрам, конечно, очень привлекательный, но вот как быть с тем, что он брат его любимого мадзоку? Да и вообще, воспитание, полученное Гюнтером, не позволяло ему вступать в близкие отношения без чувств. В пору буйной юности он сполна отдал дань развратным вечеринкам и беспорядочным связям, но с годами научился ценить настоящие чувства. Соблазнить Вольфрам при его опыте не составит труда, а горячая кровь фон Бильфельдов сыграет ему на руку. Вот только он не захочет этого делать. Потому что это неправильно, потому что Вольфрам любит другого. Не забывает о нем даже во сне. Вот и сейчас, прижимая к себе советника, он шепчет «Юури».
Отбросив невеселые размышления, Гюнтер решил насладиться внезапно свалившимся на него счастьем спать в тепле и покое. Ничего страшного не случится, если он украдет у судьбы несколько счастливых часов. Ведь это такая мелочь против многих лет холода. Прижав руку к груди Вольфрама и поведя плечами от удовольствия, Гюнтер позволил себе снова уснуть.
***
Вольфрам проснулся спустя пару часов. Плечо оттягивала тяжесть чужой головы, примостившейся на нем. Юури, как и обычно ночью, подкатился к жениху и устроился в его объятиях. Сейчас проснется и начнет скандалить. Не обнимай его, не трогай, а уж о том, что у Вольфрама стоять на него не должно, Мао даже заговорить не решался, хотя это и так висело в воздухе. Вольфрам опустил голову, чтобы позволить себе украсть один маленький поцелуй в макушку. Вот только макушка была нежно-фиолетовой! Мадзоку вздрогнул. События прошлой ночи калейдоскопом пронеслись у него перед глазами. Истинный! Только бы Гюнтер не проснулся! Как же так вышло? Попытавшись выбраться из-под прижавшего его к кровати фон Криста, Вольфрам добился обратного, советник открыл глаза, зевнул и улыбнулся:
- Доброе утро.
Вольфрам замер, оставалась еще надежда, что Гюнтер просто не чувствует его утреннего стояка, упирающегося ему прямо в живот.
- Доброе.. – осторожно ответил фон Бильфельд.
- Я проспал на тебе всю ночь, - извиняющимся тоном продолжил Гюнтер, внимательно вглядываясь в испуганные глаза жениха и пытаясь понять причину испуга. - Надеюсь, тебе было не слишком тяжело. Я интуитивно тянусь к источнику тепла, а ты очень жаркий.
Вольфрам залился краской, наглядно демонстрируя, каким жарким он может быть.
- Я-я не против, - промямлил он, пытаясь придумать, как бы сбежать из кровати и скрыть свое утреннее возбуждение.
Гюнтер откатился в сторону и, отбросив одеяло, встал. Вольфрам поспешил последовать его примеру и, перекатившись на другую половину кровати, резво вскочил на ноги. Это и сыграло с ним злую шутку: слишком просторная ночная рубашка, не завязанная с вечера у горла, соскользнула на пол, оставив лорда абсолютно обнаженным.
- Если ты не хочешь спать со мной в одной постели… - начал Гюнтер, поворачиваясь… и увидел обнаженного Вольфрама, пытающегося прикрыть пах руками. Юный лорд так смутился. Он присел на корточки и спрятал лицо в ладонях.
Истинный, как же стыдно! Гюнтер все видел и все понял. Не мог не понять… В эту секунду на плечи ему легла ткань. Вольфрам поднял голову и увидел, что это фон Крист, улыбаясь, укрывал его плечи халатом.
- Все нормально, - заверил он Вольфрама. - Мои рубашки и правда имеют тенденцию соскальзывать с плеч.
- Ты же мерзнешь все время, - возмутился юный лорд. - Почему ты не спишь в чем-то более теплом, чем шелк?
- Потому что это подарки от дочери и леди Шери. Я не могу просто класть их на полку – это неуважение.
Вольфрам закатил глаза.
- Иногда ты бываешь чересчур деликатным, - возвестил он, вставая, закутываясь в халат и плотно завязывая пояс. К счастью, Гюнтер ничего не заметил. И он не опозорил себя неуместной реакцией.
- Увидимся в купальнях? – спросил фон Крист.
- Да-да, - подтвердил фон Бильфельд, - я пойду, отдам распоряжение слугам, чтобы они перенесли мои вещи к тебе, если ты не передумал?
- Я не передумал,- заверил его советник. - А ты?
- И я нет,- ответил Вольфрам.
- Знаешь, - слова Гюнтера нагнали его уже у самой двери, - утренняя эрекция - это нормально. Её не надо стыдиться. Тем более, что тебе всю ночь снился хейка.
Вольфрам вспыхнул как маков цвет, но все же нашел в себе силы ответить:
- Спасибо. Я знаю. Я рад, что ты на меня не сердишься…
- Разве на это можно сердиться? – с улыбкой спросил фон Крист.
- Можно,- тяжело вздохнул юноша, - очень даже можно…
Он ушел, оставив Гюнтера размышлять о том, на что же на самом деле была похожа их с Юури-хейка помолвка, и откуда только Вольфрам брал запасы терпения, чтобы сносить унижения от жениха?
***
С утра в купальнях было пусто. Выбрав, по обыкновению, зал с горячей водой, Гюнтер разделся и с тихим стоном удовольствия погрузился в бассейн. Проплыл немного, наслаждаясь теплом. В самом глубоком месте воды было по грудь, жаль, что не по шею. Поплавав, он выбрался на тот край, где оставил свои вещи, вода там доходила только до середины бедра, и принялся намыливаться. В этот момент неожиданно из пара появился Конрад.
- Я хотел поговорить с тобой, - начал он без предисловий.
- Я тебя слушаю, - вежливо ответил фон Крист.
- То, что произошло вчера – это плохо. Ты же и сам понимаешь? Вы с Вольфрамом действовали сгоряча. Лучше замять эту историю с помолвкой.
- Конрад, - Гюнтер мягко прервал мечника движением руки, - позволь это решать нам с твоим братом, я имею в виду Вольфрама.
- И тоже думаю, что это только наше дело, - возвестил фон Бильфельд, выходя из пара и садясь на край бассейна рядом с Гюнтером.
- Вольфрам, - изумился Конрад, - ты что здесь делаешь? Ты же предпочитаешь более прохладную воду.
- Я буду мыться вместе со своим женихом. Если он, конечно, не против.
Осторожный и немного испуганный взгляд, брошенным им на Гюнтера, подсказал тому, что предыдущий жених фон Бильфельда всегда был «против».
- Конечно, оставайся, - улыбнулся советник приветливо. - Потрешь мне спину.
Вольфрам дернулся и растеряно посмотрел на него, а потом вдруг улыбнулся как-то по-озорному.
- Видишь, Веллер, - возвестил он, - у нас все в порядке. Не нужны нам твои советы.
- Вольфрам,- Гюнтер строго одернул жениха, - не смей так разговаривать с братом.
- Не учи меня жить, - огрызнулся Вольфрам, растеряв все свое хорошее настроение. - Ты мне не мать.
- Не мать, - фон Крист постарался, чтобы его голос звучал строго и твердо, - но я твой жених, и отныне твое безобразное поведение будет позорить нас обоих. А значит, я буду его пресекать. Извинись!
- Не надо, Гюнтер, - Конрад попытался улыбнуться. - Все в порядке.
- Нет, не в порядке, - вообще-то советнику давно хотелось поставить Вольфрама на место в отношении среднего брата, но повода не было, а тут их помолвка давала ему такие полномочия. - Вольфрам, твое поведение недопустимо для мадзоку с твоим статусом. И я не люблю повторять дважды.
Фон Бильфельд с силой втянул в себя воздух. Ситуация была патовой, он мог не подчиниться Гюнтеру и продолжить вести себя с братом по-свински, но тогда он рисковал потерять своего новоявленного жениха, а после двух разорванных помолвок он уж точно станет объектом жалости и насмешек. Или он мог поступиться своей гордостью, подчиниться жениху и начать примирение с братом. Вольфрам аж зарычал от злости. Ну кто просил Гюнтера вмешиваться? Из двух зол выбирают меньшее. Сжав кулаки, он сквозь зубы выдавил:
- Извини меня за грубость, Веллер… Конрад, - поправил он себя.
- Ничего страшного, - кажется, его извинения доставили Конраду еще меньше удовольствия, чем ему самому. - Я пойду. Увидимся за завтраком.
Когда брат ушел, Вольфрам с трудом подавил в себе искушение последовать за ним. И какого Соши он предложил Гюнтеру вместе мыться? Невыносимо хотелось сбежать отсюда, скрыться, пережить свое унижение в одиночестве. В этот момент рука жениха легла ему на голову и ласково потрепала по волосам. Вольфрам обернулся, фон Крист улыбался ему, но не надменно и насмешливо, как следовало ожидать после того, как он подчинил волю Вольфрама себе, а совсем наоборот, почти по-отечески.
- Молодец, Вольфрам, - Гюнтер потянулся и поцеловал жениха в висок, - я горжусь тобой. Вам с братом давно следует примириться. И сегодня ты сделал первый шаг. Ты – молодец.
От этих слов на душе потеплело. Вольфрам даже почувствовал сожаление, он мог бы попросить прощение у брата и более искренне. Гюнтер сказал, что им гордиться. Какое приятное чувство. Ему такого еще никто не говорил…
- Ну что? – голос жениха заставил его очнуться от мечтаний. - Потрешь мне спину, как обещал?
- Конечно, - улыбнулся Вольфрам. - А потом ты мне. Кстати, я сказал, что переезжаю к тебе. Думаю, к вечеру мои вещи уже перенесут.
- Отлично, - отозвался фон Крист, проверяя, все ли волосы убраны со спины, и поворачиваясь ею к жениху. - Я распорядился, чтобы для них освободили место в шкафу.
- Спасибо, - сказал Вольфрам и принялся мягко водить мочалкой…
***
В столовую на завтрак они шли вдвоем. Совместное мытье как будто бы сблизило их. А предчувствие скорого противостояния с родственниками Вольфрама сплотило еще сильнее. Оба понимали выгоду от их союза. Спокойная жизнь на несколько десятков лет и взаимное уважение. Не много, но и не мало. За это стоило побороться. Их уже ждали. Нейтрально-сдержанный Веллер, угрюмый Гвендаль, выглядевший так, будто бы не спал всю ночь, встревоженный и бледный Мао и леди Сесилия, нервно комкающая салфетку в руках.
- Доброе утро, - улыбнулся Гюнтер, стараясь выглядеть естественно.
- Доброе утро, - вторил ему Вольфрам. - Гвендаль, ты не мог бы поменяться со мной местами? Я бы предпочел сидеть рядом с женихом.
«Вот это выпад!» - подивился про себя фон Крист. Посадка за столом не менялась со времен появления Мао. И Гвендаль с Гюнтером, как супруги, всегда сидели рядом, как и Юури с Вольфрамом. Но вчера все изменилось. У них теперь другие статусы, и сидеть они должны рядом. Маршал нахмурился пуще прежнего. Но Вольфрам не отступил, и Гвендалю, уважавшему правила и традиции, все же пришлось встать со своего места.
- Милый, как твой синяк? – первой нарушила молчание за столом Шерри.
- Какой синяк? – не понял Вольфрам, разрезая бекон.
- Боюсь, я вчера был слишком несдержан, - пояснил Гюнтер, - и когда делал тебе предложение, ударил слишком сильно.
- А, этот синяк, - фон Бильфельд потер скулу. - Не болит совсем, думаю, сойдет за пару дней.
Он отложил со своей тарелки пирожное с кремом на тарелку Гюнтера. Юури робко подал голос.
- Вы что, серьезно? Вы не передумали?
- Нет, Ваше Величество, - мягко возразил фон Крист, - мы не передумали. Возможно, наша помолвка была несколько поспешной, но мы оба серьезны в своих намерениях и не собираемся её разрывать.
Взяв из блюда в центре стола еще пару пирожных, Вольфрам снова положил их на тарелку Гюнтеру.
- И когда же свадьба? – язвительно спросил Гвендаль, устав притворяться, что все в порядке, и отбросив столовые приборы на тарелку.
- Мы еще не думали об этом, - откликнулся Вольфрам. - Пока нам нужно получше узнать друг друга. И мы используем на это столько времени, сколько нам потребуется.
Он перехватил кусочек лимонного торта с подноса проходившей мимо Эффи и снова положил его не себе, а жениху.
- Какой бред ты несешь! – тут же возмутился Гвендаль. - И, может, хватит уже кидать Гюнтеру в тарелку сладости?
- Почему? - изумился Вольфрам. - Он же любит сладкое.
Фон Крист кротко кивнул, отравляя очередной кусочек пирога в рот.
- Любит? – маршал недоуменно посмотрел на бывшего супруга.
- Конечно, - фон Бильфельд, подложил жениху еще кусочек. - Он же всегда кладет себе по три-четыре ложки сахара в чай. Неужели ни разу не замечал?
Гвендаль вздрогнул. Он и правда не замечал. То есть, замечал, конечно, но не придавал значения. И уж, конечно, не связывал это поведение с любовью к сладкому в целом.
- Такая глупая слабость, - смутился Гюнтер.
- И ничего не глупая, - бросился оправдывать его жених. - Нет ничего ужасного в том, чтобы любить сладкое.
- Я слышал, что сладкое хорошо влияет на деятельность мозга, - добавил Юури.
- Правда? – советник смутился еще больше.
- Конечно, правда, - фыркнул Вольфрам. - Раз уж так твой любимый Мао говорит.
И он подложил жениху на тарелку еще одно пирожное.
- Кстати, Юури, ты опять забыл надеть ленту. Неужели так и жаждешь сделать кому-нибудь предложение?
Теперь уже пришла очередь Мао смущаться и краснеть.
- Не такой уж я и вспыльчивый…
- А то я не знаю. Мы же больше двух лет были обручены, - отмахнулся от его возражений Вольфрам. - После завтрака пойдем к тебе, и я привяжу тебе руку.
Юури тяжело вздохнул, но возражать не стал. Он ни за что бы не признался, но он немного скучал по Вольфраму. По их перебранкам, по ссорам и примирениям, по бою подушками в постели, по тем сказкам, которые жених рассказывал на ночь их дочери, по теплому телу, прижимающемуся к нему во сне. Ему просто не хватало жениха, без причин и следствий. Не хватало, и все тут.
- После того, как вы закончите с лентой, я жду вас в библиотеке, Ваше Величество, - напомнил Гюнтер. - Нам сегодня предстоит восхитительное путешествие в эпоху правления 15-го Мао.
Юури мысленно застонал - когда историк садился на своего любимого конька, то мог разглагольствовать часами, похоже, он до вечера сегодня не освободится.
- В эту эпоху были приручены кохи, - подал реплику Вольфрам. - Это интересно. Тебе понравится. Я уверен.
Гюнтер благосклонно глянул на жениха, похоже, не все знания, получаемые фон Бильфельдом, проходили мимо него, что-то все же осело в его голове.
- Не забудь, у нас сегодня во второй половине дня должен быть разбор жалоб, - напомнил Гвендаль бывшему мужу, глядя, как тот ест еще одно маленькое пирожное.
- Да-да, я все помню, – откликнулся Гюнтер, не поднимая глаз.
Юури мысленно ликовал. Вторая половина дня у него будет свободна! Можно потренироваться с Конрадом или сходить в город. И все же за столом атмосфера была довольно напряженной. Никто не хотел начинать серьезный разговор о скоропалительной помолвке, но эта тема так и витала в воздухе.
***
После завтрака и визита в королевскую спальню Вольфраму было нечем заняться. Раньше он часто сидел на уроках Гюнтера вместе с женихом, просто чтобы быть к нему поближе. Но с разрывом помолвки это стало невозможно, да и бессмысленно. Он вышел во двор. Средний брат точил свой меч. Первым желанием было скрыться, сбежать, поступить так, как он поступал обычно. Облить презрением и уйти. Но слова Гюнтера не давали ему покоя. Он подошел поближе.
- Привет.
- Привет, - Конрад немного подобрался, ожидаю какого-то подвоха. - Мы ведь уже виделись сегодня.
- Виделись, - Вольфрам присел на скамейку рядом с ним, не глядя на брата, - но я не поздоровался, вот, здороваюсь сейчас.
Вам с братом давно следует примириться.
- Знаешь, - юный мадзоку тяжело вздохнул, - я… то есть, мне… ну, то есть… Соши! Да почему же так сложно!
- Что случилось? – Конрад всполошился на не шутку. - Это из-за вашей с Гюнтером помолвки?
- Да при чем здесь это!? – Вольфрам вскочил и вцепился себе в волосы. - Ты мой брат! Вот! Я всегда так считал и восхищался тобой!
Выкрикнув эту фразу, он бросился прочь, не разбирая дороги, оставив за спиной ошеломленного Веллера и не менее ошеломленного Йозака, который подслушивал весь разговор.
- Интересно, какая это муха его укусила? – спросил шпион, выходя из укрытия.
- Похоже, это влияние Гюнтера… - Конрад задумчиво убрал меч в ножны.
- Если это результат одной ночи, что же с ним будет через неделю? – попробовал пошутить Йозак.
- Не знаю, - мечник пожал плечами, - но я все равно против этой помолвки. Она – это что-то противоестественное, построенное на собственном несчастье. Так не должно быть.
- А что им еще оставалось? Твой брат бесчувственный политик. Ты не подумай, начальник он прекрасный. Беспристрастность – чудесное качество в начальнике. Но вот в муже или любовнике оно ужасно. Фон Крист слишком много лет страдал молча. А юный Мао отказывается встречаться с мужчинами, отдавая предпочтение, пусть и чисто теоретически, женскому полу. Твой младший брат тоже жил с ним и мучился. Возможно, эти двое отогреют друг друга в объятиях или хотя бы залечат раны, полученные за многие годы нелюбви.
- И в кого это ты у меня такой умный? - Конрад нежно обнял любовника.
- Ты был хорошим учителем, - заверил его шпион, возвращая объятие.
***
Уже третий час, сидя в кабинете маршала и разбирая с ним жалобы, присланные изо всех уголков Шин-Макоку, Гюнтер чувствовал скрытую агрессию Гвендаля. Тот явно до сих пор не смирился с внезапной помолвкой бывшего супруга, и его глодало желание все обсудить. Но он сдерживал себя, видимо, боялся, что если начнет говорить, то сорвется на крик, и они поругаются. В дверь постучали.
- Войдите, - бросил маршал, не поднимая головы.
На пороге появился Вольфрам с подносом в руках.
- Чай и печенье, - неуверенно улыбнулся он.
- Я что, об этом просил? – все сдерживаемое фон Вальде напряжение буквально рвалось наружу.
- А это и не тебе, - огрызнулся его брат.
Лгал, конечно. На подносе было две чашки. Он поставил его на стол между Гвендалем и Гюнтером и улыбнулся жениху.
- Дай руки.
Фон Крист бездумно протянул ему ладони.
- Опять ледяные, - покачал головой Вольфрам.
Снова, как и в тот раз на балконе, прижал их к своей груди и накрыл сверху своими горячими ладонями. Как и вчера, руки согрелись за считанные секунды.
- Вот так-то лучше, - кивнул сам себе фон Бильфельд. - Не засиживайтесь долго. Ужин через час.
Он молча вышел из кабинета.
- Что это сейчас было? – раздражение все же преодолело стену ледяного спокойствия.
Гюнтер принялся разливать чай.
- Он всего лишь проявляет заботу о нас.
- О нас?! – маршал вскочил со своего места и принялся расхаживать по кабинету. - Что-то он раньше её не проявлял! Или это ночь в твоей постели так на него повлияла?
- Гвендаль, - фон Крист встал и твердо посмотрел в глаза бывшему супругу, - тебе недостаточно того, что произошло вчера из-за твоей неприятной привычки делать излишне поспешные выводы?
Фон Вальде как-то резко притих.
- И все равно, мне это все не нравится, - буркнул он, садясь и беря свою чашку. - Да, вчера я погорячился. Но то, что выкинул ты… вы с моим братом - это тоже ни в какие ворота не лезет.
- Что сделано, то сделано, - пожал плечами Гюнтер, кладя третью ложечку сахара в чашку. - Теперь мы уже не сможем разорвать помолвку, не причинив вреда своей репутации. Думаю, придется подождать лет пятнадцать-двадцать. Возможно, за это время мне удастся повлиять на твоего брата и внести коррективы в его излишне экспрессивное поведение.
- То есть ты вызвался быть добровольной нянькой при этом инфантильном ребенке? - Гвендаль трактовал его слова по-своему. Злость уже прошла. Возможно, этому немало способствовало завуалированное заявление Гюнтера о том, что Вольфрам не привлекает его физически.
- Я бы не был столь категоричен в оценке ситуации, - мягко возразил советник. - Мне тоже есть чему поучиться у твоего брата.
- Скандалить и безобразничать? – съязвил фон Вальде.
- Отстаивать свои интересы и бороться за то, что тебе дорого, а также вовремя отступать, - отрезал Гюнтер.
Дальнейшее чаепитие протекало в полной тишине. Каждый из них думал о чем-то своем.
***
За ужином повторилась та же ситуация, что и за завтраком. Гвендаль сел на свое привычное место, и ему пришлось пересаживаться. Общая напряженность витала в воздухе. Конрад хмурился и кусал губы, Юури не понимал, что происходит, Шери объявила о своем скором отъезде в места, где все ведут себя нормально и предсказуемо, Вольфрам, не моргнув глазом, скормил свой десерт Гюнтеру. Последний хоть и покраснел от смущения, отказываться не стал, тем более, что фруктовый мусс в этот день Эффи особенно удался. Поздним вечером, когда пришло время ложиться спать, Гюнтер, вернувшись в свою комнату, застал там жениха, кружащего вокруг постели.
- Что-то случилось? – уточнил он, глядя на морщинки, перечертившие лоб молодого мадзоку.
- Ты с какой стороны спать любишь? – Вольфрам ответил вопросом на вопрос. - Я просто привык слева, но если захочешь, то я и справа лягу.
- Мне все равно, - пожал плечами советник, раздеваясь. - Я привык спать один.
- Я тебе, наверное, сильно мешаю? – расстроился Вольфрам.
- Ты меня греешь, - отмахнулся Гюнтер. - Ради этого я готов изменить своим привычкам.
Фон Бильфельд смутился. Он так мило покраснел, что его жених просто не мог не умилиться. Сегодня на Вольфраме было его собственное ночное одеяние. Штанишки длиной чуть ниже колена, отделанные рюшами, и маечка на бретельках из тех же рюшей, едва прикрывавшая пупок. Комплект был того же очаровательного розового цвета, что и щечки Вольфрама в этот момент.
- Ложимся? – спросил Гюнтер.
- А тебе разве не надо почитать какой-нибудь важный документ на ночь или написать письмо? – Вольфрам хорошо помнил привычки своего старшего брата.
- Нет, я предпочитаю все делать в специально отведенное для этого время, - фон Крист скользнул под одеяло и вздрогнул, когда его тело коснулось холодных простыней.
- Я сейчас, - Вольфрам тут же оказался рядом, обнял Гюнтера и, как и этим утром, притянул его к своей груди, согревая и убаюкивая.
- Спокойной ночи, - шепнул советник, засыпая.
- И тебе спокойной, - ответил его жених, с трудом дотянувшись до свечи на ночном столике. Затушив её, он еще какой-то время смотрел в потолок, думая о чем-то своем, сокровенном, а потом обнял Гюнтера покрепче и тоже уснул.
***
Этот образ жизни очень быстро вошел у них в привычку. Просыпаться в одно время, вместе идти мыться. Вольфрам поступился своими предпочтениями относительно температуры воды и теперь ходил в одну с Гюнтером купальню с самой горячей водой. Потом завтрак, во время которого Вольфрам, ни мало не стыдясь, откровенно ухаживал за женихом, подкладывая тому самые вкусные и сладкие кусочки. К этому, оказалось, очень легко привыкнуть. К тому, что о тебе кто-то заботится. Потом они расходились по своим делам. Фон Бильфельд мог навестить Гюнтера в библиотеке или кабинете брата и принести ему чай с печеньем, а мог и уехать на весь день в дозор. За ужином они сидели рядом, и опять все сладкое доставалось советнику. Казалось, это доставляет Вольфраму особое удовольствие - кормить жениха кусочками именно из своей тарелки.
Юури и Гвендаль смотрели на это и вздыхали. Один завистливо, второй раздраженно. Юури устал быть один и очень огорчался невниманию со стороны бывшего жениха, ведь теперь тот все свое свободное время проводил с Гюнтером. Их дочь тоже получала свою долю заботы со стороны отца, вот только для Юури у него больше времени не было. Точнее, Вольфрам просто больше не навязывался. Звали – приходил, не звали - мог и весь день не появляться в королевских апартаментах. Гвендаля же наоборот раздражали все эти знаки внимания, которые его младший брат оказывал его бывшему мужу, и которые тот принимал с видимым удовольствием. Он даже в мыслях, по пришествие почти четырех недель, не мог назвать Гюнтера женихом Вольфрама. Почему это его так раздражало, он вопросом не задавался. Раздражало, и все тут.
Вместе с тем окружающие признавали в Вольфраме и Гюнтере вполне гармоничную пару. И даже редкий циник Вальторана фон Бильфельд сказал, что, похоже, это союз был заключен на небесах. Гюнтер положительно влиял на Вольфрама, смягчая и контролируя его буйный нрав, Вольфрам отогревал советника в прямом и переносном смысле этого слова. Многие при дворе были уверены, что до свадьбы недалеко.
Вольфрам злился. Конрад опаздывал на их ежедневную тренировку вот уже на двадцать минут! А ведь обычно всегда приходит вовремя. Как это началось, фон Бильфельд и сам не знал, но как-то так вышло, что они со средним братом почти каждый день упражнялись на мечах. Конечно, в те дни, когда одного из них не было в Замке Клятвы на Крови, никаких тренировок не было. И Вольфраму доставало мужества признаться, что в такие дни ему не хватает брата и их общения, но сегодня-то Конрад был здесь, что же его задержало? Мадзоку всплеснул руками, но все же удержался от желания что-нибудь поджечь и просто продолжил нервно расхаживать по двору.
Юури шел по галерее первого этажа. Конраду срочно пришлось покинуть Шин-Макоку. Он вместе с Йозаком направились в Дай Шимарон, похоже, проблемы с этим государством еще впереди. Мао был в кабинете у Гвендаля, когда маршал отдал брату приказ немедленно отправляться в путь. Конраду даже вещи собрать не удалось. Единственное, что он успел сделать – это попросить Юури сообщить его младшему брату, что их тренировки сегодня не будет.
- Заодно и поговорите о том, что тебя волнует.
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, - ответил Мао.
Но это не совсем правда. Его действительно мучили смутные переживания касаемо Вольфрама. Хотелось поговорить. Но он не знал, о чем. Хотелось вернуть все как было, до разрыва помолки, но без самой помолвки. Почему они не могут быть просто друзьями? Почему Вольфрам от него отдаляется? А самое главное, почему он снится Мао по ночам? Интересно, а сам он Вольфраму снится? Раньше часто снился. Юури иногда просыпался от того, что Вольфрам прижимал его к себе, делал всякие недвусмысленные телодвижения и шептал его имя. Мао неизменно будил жениха и отодвигался от него подальше. Вольфрам обижался или злился. А как у них с Гюнтером? Неужели так же? Или… Мысль о том, что Вольфрам и Гюнтер могут делать это, совершенно выбила юного Мао из колеи. Он так и замер на месте, шевеля губами, пытаясь сообразить, что же могло быть правдой, а что плодом его воображения. Именно из-за того, что он задержался, Вольфрама первым нашел Гюнтер.
- Ты что здесь делаешь? – удивился советник, застав жениха расхаживающим взад вперед около фонтана.
- Жду Конрада, - раздраженно огрызнулся тот. - Он, видимо, просто забыл обо мне.
- А разве Его Величество? – фон Крист растерянно оглянулся. - Видимо, нет… Дело в том, что Гвендаль отправил Конрада из замка со срочным поручением. Он просил, чтобы тебе передали, что он не придет, но, видимо, что-то этому помешало.
Деликатный как всегда, Гюнтер не позволил себе и намека на то, что тем, кто не передал сообщение, был Мао-хейка, он просто не хотел расстраивать Вольфрама. Но его предыдущая оговорка позволила юноше связать ситуацию воедино. У Юури опять нашлись дела поважнее, чем он. Давно пора было привыкнуть, но в сердце все же кольнула боль. То, что Вольфрам расстроился, было видно невооруженным взглядом. Глаза потухли, плечи ссутулились, руки опустились. Гюнтер почувствовал себя виноватым в его состоянии, хотя на самом деле винить ему себя было не в чем.
- Хочешь, я с тобой позанимаюсь вместо Конрада? – внезапно, даже для себя самого, предложил он.
- А ты сможешь? – скептически оглядел его одеяние почти до пят Вольфрам.
- Я бы попросил без намеков, - притворно обиделся советник. - Между прочим, я много лет преподавал в Военной Академии и даже учил твоего брата, если ты помнишь! Так что, снимай мундир и готовься к бою.
Разоблачались они быстро и молча, просто покидали лишние предметы одежды в кучку и, оставшись в рубашках, встали друг напротив друга. Вольфрам подивился фон Кристу, на нем была такая тонкая, белоснежная рубашка, что она почти просвечивала на солнце, рельефно обрисовывала мускулатуру его жениха, практически не оставляя места для фантазии. Крохотные кружевные оборочки по вороту и рукавам заставляли Советника выглядеть почти кокетливо.
- Пижон, - поддразнил юноша Гюнтера, беря меч двумя руками и становясь напротив него.
- А за это ты еще поплатишься! – возмутился фон Крист и начал атаку.
Несколько первых выпадов Вольфрам, пусть и не без труда, отбил. Но когда советник провел особенно хитрый прием, пришлось развернуться и отскочить подальше. Чем и не преминул воспользоваться Гюнтер, успевший повернуть меч и чувствительно шлепнуть плоской стороной лезвия жениха по заду.
- Ай! – возмутился Вольфрам, потирая ушибленное место. - Ты что творишь?
- Это тебе за пижона, - рассмеялся фон Крист. Как же давно не держал он в руках меча, приятное, почти забытое ощущение. - И урок на будущее. Никогда не поворачивайся к противнику спиной!
Фон Бильфельд обиженно засопел, не любил он, когда его, пусть и в шутку, шлепали по попе, слишком много воспоминаний из детства. А что поделаешь? Да, он не был самым воспитанным ребенком на свете, и спать часто приходилось на животе…
- Продолжим? Или тебе хватит? – Гюнтер действовал как заправский змей искуситель.
- Ну вот еще! – юноша, наконец, прекратил тереть ушибленное место и снова взялся за меч.
Ситуация повторилась с потрясающей точностью. Несколько отбитых выпадов, тот же прием, и Вольфрам снова подставил спину Гюнтеру. На этот раз советник проявил милосердие и не стал его сильно бить, просто чуть коснулся ягодиц жениха.
- Не учишься на своих ошибках, - прокомментировал он ситуацию. - Смотри.
Он медленно показал Вольфраму прием, который использовал, чтобы его дезориентировать, и несколько способов защиты от него. Учился фон Бильфельд быстро. И вот уже бой продолжается. Конечно, у Гюнтера, как у учителя фехтования, много козырей в рукаве, но Вольфрам уже освоился с его манерой вести бой и не допускает совсем уж глупых промахов.
Именно звон мечей вывел Юури из состояния ступора. Так и не поняв, что же на самом деле может происходить между его бывшим женихом и советником, Мао поспешил во внутренний двор. Зрелище, которое открылось его глазам, было невероятно красивым. Вольфрам и Гюнтер, оба одетые только в рубашки и штаны, сражались друг с другом. И что это было за сражение! Почти танец! Хотя с первого взгляда было видно, кто выйдет победителем, от этого бой не был менее красив. И он даже собрал во дворе нескольких зрителей. Аниссина стояла, раскрыв рот, служанки стайкой прятались за колоннами, хихикая, в отдалении маршал фон Вальде с недовольным видом поджал губы и сложил руки на груди. А бой все длился. Оба мадзоку уже здорово устали и взмокли, но продолжали поднимать мечи и наносить удары. Азарт захватил их. Они оба получали удовольствие от своего сражения. Первым все же выдохся Вольфрам. Когда мечи скрестились вновь, он не удержал свой, и тот отлетел на несколько метров в сторону. Гюнтер приставил кончик лезвия к подбородку жениха.
- Сдавайся, - велел он.
- Сдаюсь! – Вольфрам даже чуть поднял руки, признавая поражение. Странно, но проигрывать Гюнтеру было совсем не обидно. - Повторим завтра?
- Я подумаю над этим, - фон Крист оттер пот со лба.
- Гюнтер! – Аниссина пересекла двор почти строевым шагом. - Ты был великолепен. И почему ты так редко фехтуешь? А впрочем, не важно. Мне нужна твоя марёку.
- Все потом, - оттеснил её в сторону Вольфрам и накинул на плечи жениху его одежду. - Сначала мы в купальни смыть пот и переодеться.
- Это не займет много времени, - переубедить изобретательницу в чем-то было отнюдь не так легко. - Это ведь на благо науки.
- А меня волнует благо моего жениха, - фон Бильфельд взял Гюнтера под локоть, - и его здоровье. Так что не стой у нас на пути, не видишь, он уже начинает мерзнуть!
С таким Вольфрамом спорить было непросто. Не то чтобы Аниссина не попробовала это сделать, но вот переубедить его она так и не смогла.
- Все потом, - отрезал юноша и увел Гюнтера вслед за собой.
- Когда он был просто скандальным мальчишкой, от него было намного меньше проблем, - раздраженно бросила Аниссина. - Гвендаль? Ну что ж, твое марёку мне тоже подойдет! Стоять! Ты куда!?
Двор опустел. Служанки побежали разносить новые сплетни. Гвендаль попытался скрыться от «повинности» на благо науки. Аниссина была твердо намерена не дать ему этого сделать. Остался один Юури. Он стоял на месте. Он только что осознал самый ужасный и удивительный факт за всю свою жизнь. Глядя на раскрасневшегося Вольфрама в мокрой от пота рубашке, он понял, что хочет его. Хочет своего бывшего жениха. У него банально встало на парня. И дело было даже не в том, что тот был красавчиком, похожим на девушку. Нет. Он хотел именно Вольфрама фон Бильфельда, гибкого, сильного, с развитой мускулатурой. Парня. Мужчину… Своего бывшего жениха… И что ему с этим делать? Одернув полы школьного пиджака, чтобы скрыть свое состояние, Юури направился в королевские покои. Ему нужно было подумать, о многом подумать.
Между тем Гвендаль, удачно спрятавшись от Аниссины за гобеленом, вспоминал, как выглядел взмокший Гюнтер. Казалось бы, что может быть привлекательного в этом зрелище? Пряди волос прилипали ко лбу и щекам. Затрудненное дыхание. Грудь поднимается и опадает, четко проступая под тончайшим белым батистом. Руки с длинными, тонкими, изящными пальцами, крепко сжимающие рукоять меча. Он и раньше знал, что его супруг красив. Бывший супруг… Но чтобы настолько. Не той своей почти женской красотой. А мужским, животным магнетизмом. Почему он раньше этого не замечал? Ведь он не раз видел Гюнтера в бою. Что же изменилось? Ответ напрашивался сам собой… Дело было в самом Гюнтере. У советника было такое одухотворенное лицо, когда он смотрел на Вольфрама, что Гвендаль сделал для себя вывод: Гюнтер влюблен в его младшего брата… От осознания этого факта почему-то стало тошно…
- А, вот ты где! – похоже, он впервые обрадовался появлению Аниссины, рывком отодвинувшей гобелен в сторону. Оно, по крайней мере, избавило его от невеселых мыслей…
***
В купальни Гюнтер и Вольфрам ввалились в прекрасном расположении духа. Вольфрам быстро разделся, бросая одежду куда попало, и с разбегу прыгнул в глубокую часть бассейна с горячей водой. Фон Крист же наоборот, медленно снимая с себя предмет за предметом, повесил свою одежду и одежду жениха в специальные шкафчики и также медленно вошел в воду, наслаждаясь её обволакивающим теплом.
- Гюнтер, иди сюда, - крикнул Вольфрам, - поплаваем!
- Наслаждаешься последним днем покоя? – поддразнил его советник.
- Почему это последним? – возмутился Вольфрам, подплывая поближе.
- Потому что после нашей сегодняшней тренировки у тебя завтра точно будет все болеть, - пояснил ему старший мадзоку. - Утром ты еще проклинать меня будешь!
- Ни за что! – пылко отреагировал на поддразнивание Вольфрам.
- Посмотрим-посмотрим, - улыбнулся Гюнтер. - Надо бы сделать тебе массаж, размять мышцы, тогда, может, все и обойдется.
- Ладно, я зайду в медицинский корпус и попрошу кого-нибудь… - согласился юноша.
- Если хочешь… - советник запнулся.
- Что? – Вольфрам улыбнулся.
- Я мог бы сам вечером тебя размять…
- А ты умеешь? – фон Бильфельд явно поддразнивал жениха.
- А ты еще не понял, что я все умею? - отшутился Гюнтер.
- Я был бы очень рад, если бы ты сделал мне массаж, - Вольфрам подплыл поближе и поцеловал жениха в щеку. - Спасибо. Я, пожалуй, еще поплаваю.
Фон Крист стоял как громом пораженный. Это поцелуй, этот невинный поцелуй в щеку… возбудил его. Нельзя сказать, что это было какои-то острое, явно выраженное возбуждение. Но тело не осталось равнодушным. Тело захотело Вольфрама фон Бильфельда. Такого мокрого, раскрасневшегося, улыбчивого. Соши! Что же это такое? «У меня просто очень давно никого не было, - утешал себя Гюнтер. - Это обычная, нормальная реакция. К тому же сам Вольфрам ничего такого не имел в виду. Нужно держать себя под контролем. Нам обоим не станет легче, если мы наделаем глупостей». Его жених к тому времени уже наплавался и, присев на краю бассейна, начал намыливать грудь. Гюнтер отвернулся. Нет, ему срочно надо с кем-то переспать, а то глас разума будет послан куда подальше…
- Гюнтер, тебе спину потереть? – крикнул Вольфрам.
- Нет, я еще поплаваю, - отозвался фон Крист. - Не у одного тебя сегодня были повышенные нагрузки на мышцы, хочу прогреть их получше. Не жди меня.
- Как знаешь, - юноша пожал плечами.
Вечером Гюнтер все же устроил жениху обещанный массаж на разогревающем масле, и, к его большому счастью, никаких реакций подобных той, что была в бассейне, у него не возникло. Наутро у Вольфрама и правда все болело, но от идеи тренироваться вместе с женихом он так и не отказался. Пару раз в неделю он проводили учебные бои, в остальные дни Вольфрам, как и прежде, занимался с Конрадом.
***
Окна спальни маршала выходят в сад. И Гвендаль иногда любит посмотреть на красивые клумбы с цветами. Особенно по утрам. Потому что по утрам, до наступления жары, там всегда кто-то есть. Или это мама, следящая за ростом своих цветочков, или Гюнтер, идущий из оранжереи и решивший подстричь или окучить кустик или цветочек. Настоящее увлечение фон Криста – это розы. Он их обожает. Способен говорить о них часами. В такие минуты его лицо преображается, становится одухотворенным и почти неземным. Правда, Гвендаль его никогда не слушал, а потом муж как-то перестал говорить с ним о таких вещах. А потом они развелись… Фон Вальде вздрогнул. И почему идея развода в тот момент, когда Гюнтер её предложил, показалась ему такой привлекательной? Сейчас он уже сожалел о принятом в тот момент решении. Ему почему-то было неприятно видеть Гюнтера с другим. Похоже, он привык за тридцать лет считать фон Криста своей собственностью. Их брак его полностью устраивал. Они были союзниками, но каждый имел личную жизнь на стороне. Только вот в последнее время Гвендаль все чаще стал задумываться, почему он так ни разу и не исполнил супружеский долг? Почему они сохранили свой брак платоническим? Понятно, что чувств у них друг к другу, кроме глубокого уважения, не было, но это бы не помешало им получить удовольствие в постели. В конце концов, на него, Гвендаля, еще никто не жаловался, а Гюнтер тоже должен быть хорош в постели… Интересно, а сейчас у него кто-нибудь есть? А если нет, то, может, он согласится..? Ведь лучше поздно, чем никогда…
Гвендаль бросил взгляд в окно. По дорожке шли Вольфрам и Гюнтер, в руках у бывшего мужа были ножницы, кажется, они называется секатор, а Вольфрам нес какое-то ведро и что-то напоминавшее грабли. И здесь они вместе! Да сколько можно-то? Куда не глянь, все время рядом, разве что только за ручки не держатся. Это злит неимоверно. Маршал замер у раскрытого окна. Он что, ревнует? Сердце стучит так быстро. Видеть брата и бывшего мужа вместе больно. Он сожалеет о разводе и хотел бы все вернуть, как было, а потом перевести отношения на новый уровень. Гвендаль прижал руку к груди. Он ревнует. Он ревнует Гюнтера. Истинный, когда же он успел влюбиться в фон Криста? Что же теперь делать?
***
На завтрак Вольфрам и Гюнтер пришли с опозданием. У обоих были мокрые волосы, значит, они успели помыться после работ в оранжерее. Поздоровавшись, они уселись рядом и тут же принялись обсуждать розы.
- Ты уверен, что стоит продолжать прикармливать их во второй половине августа? – с сомнением спросил Вольфрам, накладывая себе еду на тарелку.
- Конечно, - кивнул фон Крист, наливая себе кофе. - Это же оранжерейные растения, они цветут круглый год. Вот если бы они росли на улице, тогда да, прикорм во второй половине месяца стоило бы уже прекращать.
- Понятно, - кивнул головой юноша и отправил в рот кусочек яичницы.
- Я не совсем уверен, что мы правильно поступили, отложив черенкование на середину июля, раньше я так никогда не делал, с другой стороны, не думаю, что две недели сыграют такую большую роль, - продолжил Гюнтер.
- Я тоже думаю, что ничего страшного не произойдет, - кивнул Вольфрам.
- Да ты-то откуда знаешь! – не выдержал Гвендаль и вступил в разговор. - Можно подумать, ты в этом хоть что-то понимаешь!
- Брат, - попытался его остановить Конрад.
- Конечно, понимаю, - отмахнул Вольфрам. - Ты что, забыл, мама все время брала меня с собой, когда занималась садоводством. Мне иногда кажется, что я знаю о цветах столько, что мог бы книгу написать.
Вот так. Спокойная, взвешенная реакция. Из них двоих сейчас именно Гвендаль выглядит взбалмошным ребенком. Маршал сдержанно кивнул и отвел глаза. До конца трапезы он молчал. Только зорко следил за тем, как Вольфрам в очередной раз скармливает Гюнтеру свой десерт: трубочки с заварным кремом, а Гюнтер в свою очередь «спасает» жениха от того, чтобы искупать рукав мундира в шоколадном соусе. Почти семейная сцена. Гвендаль чувствовал, что смотрит на них со злостью и раздражением. Но ничего не мог с собой поделать. На секунду он отвел взгляд и увидел, что Мао смотрит на эту пару почти так же. С болью и раздражением. Что он ел за завтраком в тот день, Гвендаль вряд ли смог бы рассказать. В свой кабинет он пришел в самом, что ни на есть, отвратительном расположении духа. Еще бы! В один день понять, что ты влюблен, и вместе с тем осознать, что твои шансы на взаимность почти равны нулю. Почему он понял, что неравнодушен к бывшему мужу, только сейчас? Почему Гюнтер никогда не вел себя с ним так, как с Вольфрамом. Не звал на совместные конные прогулки, например?
- Гвендаль, ты не хотел бы съездить со мной на реку? Погода стоит чудесная, мы могли бы устроить пикник…
- Что? А, нет. Прости. У меня на сегодня уже есть планы…
Память услужливо подкинула ему один из типичных разговоров, которые происходили между ними в первые годы брака. Тогда Гюнтер и правда часто звал его с собой, но у Гвендаля всегда находились дела поважнее. Свидание с кем-нибудь из маминых фрейлин, деловые переговоры, поездка с братом на охоту. А потом фон Крист просто перестал приглашать его с собой. Конечно, кому приятны постоянные отказы? У советника тоже есть гордость. Ладно, хорошо, предположим, он вел себя как идиот в отношении совместного времяпрепровождения, но Гюнтер тоже не стремился узнать его получше.
- Гвендаль, твой чай, крепкий, с лимоном без сахара.
- Спасибо, поставь справа.
А ведь сам он до сир пор не знает, что любит Гюнтер. Чай или кофе? Если кофе, то с молоком или без? А если чай, то крепкий или не очень? Зеленый, черный, красный, белый, желтый? «А Вольфрам наверняка знает», - мелькнула мысль. Младший брат оказался на редкость наблюдательным. Все-то он замечает, и про сладкое, которое Гюнтер, как выяснилось, обожает. Зачем он только это скрывал?
- Ты не передашь мне сахар?
- Зачем тебе, ты и так половину сахарницы в чашку высыпал. Тебе в детстве не рассказывали, что от этого что-то может слипнуться?
Не скрывал. Просто не акцентировал и стеснялся говорить об этом при Гвендале. Особенно после того, как тот его высмеял. Хорошо, тут тоже вина Гвендаля. Но про то, что он все время мерзнет, точно не рассказывал. А нужно было? Перчатки на руках даже в жаркую погоду. Постоянное желание сидеть поближе к огню.
- Гвендаль, ты не мог бы зажечь камин?
- Гюнтер, здесь тепло, не отвлекайся, нам надо закончить это законопроект до завтрашнего заседания.
- Конечно, как скажешь.
Все новые и новые воспоминания возникали как по волшебству. Они хранились где-то глубоко в памяти и сейчас проносились перед глазами одно за одним. Гюнтер стремился наладить отношения. Он ничего не скрывал. Он хотел, чтобы они узнали друг друга поближе. Возможно, даже думал о том, чтобы сделать их брак настоящим. Это он – Гвендаль - все испортил. Потому что был эгоистом. Потому что делал так, как нравилось ему. Потому что не привык считаться с чужим мнением. Потому что он идиот. Кажется, теперь уже ничего не исправишь. Гюнтер и Вольфрам сближаются с каждым днем. Даже если это и не очевидно им самим, окружающие давно говорят об этом. И сделать ничего нельзя. У Гвендаля был шанс на счастье, но он его упустил. Теперь остается только наблюдать со стороны за тем, как брат и бывший муж это счастье будут строить. Он надеется, что у него хватит на это сил. Он надеется, что он сможет за них порадоваться. Он бы душу продал за второй шанс…
***
Интересно, что бы сказал маршал, если бы узнал, что в этот самый момент юный Мао думает о том же? Юури совсем не слушал, о чем рассказывает ему советник, он думал, что если все можно было бы начать сначала, то он вел бы с Вольфрамом себя по-другому. И ни за что не позволил бы ему разорвать помолвку. У него был шанс стать счастливым с прекрасным парнем, который его любил. А он его упустил…
- Ваше Величество! – кажется, Гюнтер все же заметил, что мысли его ученика где-то не здесь. - Нельзя ли быть повнимательнее?
Он так улыбался, глядя на короля, что, казалось, того и гляди кровь носом пойдет! Это же Гюнтер, в конце концов, о его эмоциональности ходят легенды!
- Гюнтер, - Мао решил задать мучающий его вопрос, - а у вас с Вольфрамом это серьезно?
Советник выиграл немного времени, сделав вид, что поправляет очки.
- А почему это так интересует Юури-хейка?
Король покраснел и отвел взор:
- Я просто спросил…
- Думаю, это крайне неприлично - обсуждать моего жениха за его спиной, - спокойно ответил фон Крист. - Предлагаю все же вернуться к теме нашего сегодняшнего занятия. Итак, во времена правления 15-го Мао произошла короткая - всего десять лет - победоносная война со странами на западной границе Шин-Макоку. Коалиция этих стран носила название «Синяя рука». Крайне интересным представляется происхождение этого названия…
Это значит, что серьезно, да? – Юури все еще думал о своем.
Гюнтер захлопнул книгу, которую держал в руках. Отошел к окну. Постоял там молча.
- Я и сам не знаю этого, Ваше Величество. Поживем – увидим, – и он опять вернулся к истории.
Такой ответ давал пусть крохотную, но все же надежду. Может быть, еще не все потеряно? Может, у него есть шанс вернуть расположение Вольфрама, и они смогут начать все с начала? Нужно только выбрать правильный момент и поговорить с бывшим женихом! Приободренный этой мыслью Мао проявил такое рвение к учебе, что восхитил своего преподавателя до крови из носа.
***
Поездка на пикник была идеей Шери. Бывшая королева, вернувшись из путешествия, захотела провести один день на природе и уговорила всех жителей Замка Клятвы на Крови и не только к ней присоединиться. Пикник был организован с размахом. Одних только корзин с едой привезли две повозки. Большой шатер, в котором был накрыт стол, две маленьких палатки для тех, кого разморило на жаре и потянуло в сон. Почти десяток пледов, раскиданных под деревьями. Фрукты, соки, вино в неограниченных количествах. Даже Денсям, хоть и был несколько шокирован тратами, все же признал, что Сессилия умеет организовывать отдых. Большинство членов Совета Десяти тоже было на пикнике. Фон Рошфорд и фон Винкотт рыбачили вместе. Вальторана фон Бильфельд сбежал подальше ото всех с большой бутылкой крепкого вина и, разморенный на жаре, уснул, не допив её даже до середины. Гвендаль сначала тоже хотел порыбачить, но потом передумал и, усевшись под деревом, вязал очередного неведомого зверька. Йозак и Конрад под предлогом поиска ягод скрылись в чаще сразу по приезде. Чем им в этом мог помочь захваченный Йозаком плед, история умалчивает. Аниссина и Гизелла играли в игру, напоминавшую Юури земной бадминтон. А Вольфрам и Гюнтер, устроившись на одном пледе, читали. Точнее, читал Гюнтер, а его жених, положив голову старшему мадзоку на колени, внимал его словам. Картина выглядела почти семейной. Никто бы сейчас не посмел сказать, что они плохо смотрятся вместе или не подходят друг другу.
Юури это бесило. Это его Вольфрам! Он ведь говорил, что любит Юури! Неужели лгал или притворялся? А ведь все так хорошо начиналось. Когда они приехали, и слуги только-только начали устанавливать палатки и раскладывать пледы, Юури и Вольфрам, быстренько раздевшись, бегом бросились в воду. Плескались они долго и весело. То ныряли, то плавали наперегонки, доплывали даже до середины озера. Наконец, утомленные и вымотанные долгим заплывом, они выбрались на берег. К ним тут же подошел Гюнтер.
- Ты совсем о себе не думаешь! - бросил он жениху. - Неужели не понимаешь, что с учетом повышенной интенсивности твоих тренировок у тебя запросто могло свести мышцы в воде? И что бы мы стали делать, если бы это произошло на середине озера?
Юури уже собирался заступиться за юношу, когда тот опустил глаза и сказал:
- Извини, я и правда не подумал. Я постараюсь больше таких ошибок не допускать.
Он потянулся и поцеловал жениха в щеку. Гюнтер чуть смутился и отвел взгляд.
- Ладно, на первый раз прощаю. Не подвергай больше свою жизнь опасности.
- Не буду, - клятвенно заверил его фон Бильфельд, улыбаясь.
И они вместе пошли в палатку за едой, потому что Вольфрам признался, что он голоден “как десять песчаных панд!” А Юури так и остался стоять на берегу и мучительно переживать этот невинный поцелуй в щеку. Кажется, он сходит с ума. Его гнев едва не вышел из-под контроля. Конрад положил ему руку на плечо.
- Ваше Величество, чем скорее вы поговорите с моим братом, тем лучше будет. Потому что, боюсь, еще немного, и может стать поздно.
Юури вздрогнул.
- О чем ты?
- Признайся ему, Юури. Скажи, что чувствуешь, иначе ты потеряешь его навсегда.
Веллер набросил Мао на плечи полотенце и отошел в сторону. Юури начала бить сильная дрожь, не потому что ему было холодно, потому что сказанное мечником «навсегда» пронзило его насквозь. Он не может потерять Вольфрама. Он поговорит с ним сегодня же! Однако момент оказался упущен, Вольфрам больше не отходил от Гюнтера. После еды они вместе пошли в лес посмотреть на какие-то колокольчиковые одуванчики, потом помогали Гизелле собирать лекарственные растения и вот теперь, лежали на пледе и читали книгу… одну на двоих. Голос у Гюнтера такой красивый, даже охваченный ревностью Юури не мог этого не признать. Это голос завораживал, а если учесть, что советник еще и читал с выражением, так что нет ничего удивительного в том, что Вольфрам жмурился, слушая его. Похоже, эти двое были готовы провести так весь день. Поняв, что удачный момент может так и не наступить, Юури взял дело в свои руки. Подойдя к ним поближе, он прокашлялся, привлекая к себе внимание, и сказал:
- Вольфрам, мне надо поговорить с тобой. Не мог бы ты уделить мне немного времени?
Фон Бильфельд недовольно насупился - история, которую ему читал Гюнтер, была одной из его любимых, об эпохе правления 15-го Мао.
- Иди, Вольфрам, - жених мягко понукал его подняться. - Это ведь Его Величество. Я пока пойду, попью чего-нибудь, а потом мы еще почитаем.
Пришлось встать и пойти вслед за бывшим женихом. Юури, увидев недовольство мадзоку, растерял половину своей смелости. Речь, над которой он работал почти две недели, как-то сразу выветрилась из головы, руки вспотели, губы его не слушались… Они все шли и шли, и шли вглубь чащи, пока, выйдя на очередную полянку, Вольфрам наконец не сказал:
- Ты ведешь нас в какое-то конкретное место или просто хочешь заблудиться?
Мао вздрогнул. Шутка не прозвучала чрезмерно обидной, но все же слышать её было неприятно. Он остановился и повернулся к фон Бильфельду лицом.
- Нам надо поговорить, - Юури изо всех сил старался, чтобы его голос звучал твердо.
- О чем? - казалось, Вольфраму совершенно не интересен Мао, и он мечтает поскорее вернуться к своему нынешнему жениху. А может, это и не казалось, может, так оно и было на самом деле.
- Я… - Юури запнулся, - я много думал в последнее время…
- И? – фон Бильфельд принялся накручивать какую-то случайную травинку на палец, глядя куда-то в сторону.
- Я люблю тебя! – выпалил король всех демонов безо всякой подготовки.
Травинка порвалась…
- Что ты сказал? – Вольфрам моментально оказался рядом и схватил парня за грудки.
- Я люблю тебя, - повторно промямлил Мао.
- Ты шутишь? – лицо любимого так близко, что можно дотронуться до его губ своими, что Юури и сделал.
Блаженство длится ровно одну секунду, а потом его с силой пихнули в грудь. Вольфрам сначала дотрагивается до рта кончиками пальцев и неверяще смотрит на Мао, а потом яростно принимается тереть губы.
- Не смей так больше делать! Никогда не смей, слышишь?!
- Но почему? - Юури тоже прикасается к своим губам. - Я люблю тебя. Ты любишь меня. Что в этом плохого? Ты разве не рад?
- Что ты говоришь? Забыл, что у меня есть жених? Или тебе это не важно? Издеваться надо мной вздумал? – ярости Вольфрама нет предела. Он не поверил ни единому слову бывшего жениха.
- Вольфрам, я и правда люблю тебя, - Юури потянулся, чтобы взять его за руки, но фон Бильфельд увернулся.
- Тебе же нравятся девушки, - как же давно он мечтал услышать эти слова, но сейчас поздно, слишком поздно…
- Мне нравишься ты, - Мао покраснел и стал заикаться, как и всегда, когда речь идет о такой щекотливой теме. - Я хочу быть с тобой.
- И когда ты это понял? – за насмешкой Вольфрам спрятал боль. - Неужели именно сейчас?
- Нет, - Юури покачал головой, все пошло не так, как он рассчитывал. Вместо того, чтобы броситься ему на шею с криками «почему ты так долго тянул с признанием, слабак», Вольфрам злится и язвит. - Когда увидел ваш с Гюнтером бой. Я и до этого что-то испытывал, но понял, что это, только в тот день.
- Что-то, - сарказм мадзоку граничит с отчаянием. - А может, это не любовь? Может, это что-то еще? Несварение желудка, например…
- Не говори так, - взмолился Юури. - Я понимаю, что наделал и наговорил глупостей. Но ведь все можно исправить. Давай попробуем начать все с начала? Я люблю тебя. Ты говорил, что любишь меня. Ты ведь не лгал?
Повисшая пауза и опущенные в пол глаза бывшего жениха дали Мао надежду.
- Не лгал, - ответил Вольфрам, - но все меняется, и теперь я жених Гюнтера. И я буду ему верен. Так что не знаю, что ты там себе напридумывал, но я не собираюсь опозорить его изменой.
- Разорви помолвку! Это ведь нетрудно! – надежда росла прямо на глазах.
- Я не предам Гюнтера, - Вольфрам, наконец, поднял на Юури глаза. Они блестели от непролитых слез. Мадзоку поверил в слова своего короля. Но было уже слишком поздно. Обида на Юури была слишком велика, и желание наказать за прошлые страдания и боль перевесило любовь. Пусть Юури мучается так же, как мучился Вольфрам все эти годы. Пусть ему будет так же больно! – Между нами ничего не может быть, Ваше Величество. Разрешите идти?
Не дожидаясь реакции на свои слова, он отвесил поклон, развернулся и ушел, оставив Мао одного. Юури прижал руки к лицу и всхлипнул. Он упал на колени. Он все испортил. Вольфрам его не простит. Он его больше не любит. Он теперь с Гюнтером. Как же больно в груди. Как же больно. Он свернулся клубочком на мягком мху и зарыдал в голос. Он жалел себя, свое безответное чувство, он плакал о Вольфраме, о тех годах, когда он любил безответно и мучился от своей любви, как Юури сейчас. Как же больно.
Сколько прошло времени, Юури не знал, похоже, после слез он уснул, солнце уже клонилось к закату, а на полянке ощущалось чье-то присутствие.
- Вольфрам? – надежда умирает последней.
Это был Гвендаль фон Вальде. Маршал хмурился и держал руки скрещенными на груди.
- Я так понимаю, мой брат сказал «нет»? – спросил он безо всяких предисловий.
- Что? – со сна Мао соображал очень медленно. Он сел и посмотрел на мадзоку снизу вверх. - Откуда ты знаешь?
- В противном случае Вы бы не лежали здесь с опухшим от слез лицом, а Вольфрам не жался бы к Гюнтеру как испуганная лань. Он выскочил из леса с таким лицом… Все поняли, что что-то произошло, но ответов на свои вопросы не получили… Прошло уже два часа с тех пор, как он вернулся, мы с Конрадом решили Вас разыскать. Повезло почему-то мне…
- Он сказал, что будет хранить верность Гюнтеру, и что между нами ничего не может быть, - вспомнив все, что произошло, Юури всхлипнул.
- Понятно, - Гвендаль тяжело вздохнул и подошел поближе, чтобы помочь Мао подняться. - Зря я надеялся.
- Надеялся? – Юури вздрогнул, когда его рывком заставили встать.
- Не только вы, Ваше Величество, оценили то, что казалось бесполезным, только после его потери, - расплывчато ответил маршал, глядя в сторону.
Спросить, что же он имел в виду, у Юури не было возможности - на поляну вышел Конрад. Он был рад увидеть, что с Мао все в порядке, и деликатно сделал вид, что не замечает заплаканных глаз последнего. А может, он просто не хотел говорить о том, что произошло, при старшем брате. Когда они втроем вернулись к месту пикника, у Юури была возможность убедиться в том, что Гвендаль не солгал ни единым словом. Вольфрам действительно жался к Гюнтеру, цепляясь за него как за спасательный круг.
Возможно, это и выглядело для окружающих смешно, но для Юури это было самое мучительное и болезненное зрелище на свете… Все оставшееся время до отъезда обратно в замок он старался удержаться от того, чтобы смотреть в сторону этой пары, но все его старания были обречены на провал.
***
Вечером Вольфрам, наконец, смог разобраться в себе и с ужасом обнаружил, что он в панике. Он в самой настоящей панике. То, что произошло на поляне, почти уничтожило его самоконтроль. Еще немного, еще пара слов, и он бы накинулся на Юури с поцелуями. Отвратительно. Ему казалось, что он уже пережил это чувство. Свою дурацкую первую безумную влюбленность, граничащую с обожанием. Но как оказалось, достаточно Мао было сказать, что он любит, и Вольфрам был снова готов целовать ему ноги. Он чуть было не предал Гюнтера. Его самого лучшего, надежного друга. Мадзоку, который понимал его как никто другой. Никогда он еще не был счастлив так, как в эти два месяца их помолвки. Гюнтер заменил ему отца, которого Вольфрам и почти не помнил. Как он мог так низко пасть? Как он вообще мог подумать о том, чтобы променять Гюнтера на Юури? Но сердцу эти аргументы разума ни к чему. Сердечко бьется и шепчет: Юури любит тебя, он хочет быть с тобой, а ты любишь его, что же мешает вам быть вместе?
Вольфрам оттер со щек неуместные слезы. Нужно было что-то решать. Он не мог бросить Гюнтера даже несмотря на всю свою безмерную и, как выяснилось, неугасающую любовь к Юури. Он бы не простил себе этого предательства. Значит, нужно было отсечь себе пути к отступлению. Сегодня же. Немедленно.
Он обернулся, жених как раз надевал ночную рубашку. Пользуясь тем, что его не видно, Вольфрам подошел и обнял его со спины.
- Ты что? – удивился Гюнтер, чувствуя себя неловко с задранными вверх руками, практически связанным рукавами ночного одеяния.
- Хочу тебя, - солгал Вольфрам, изо всех сил молясь про себя, чтобы эти слова стали правдой. Он принялся целовать советника в шею, закрывая глаза и представляя себе другого.
- Вольфрам? – Гюнтер, пользуясь преимуществом в росте, все же извернулся на месте, но стало только хуже, рубашка плотно сковала движения его тела.
- Сейчас, - шепнул фон Бильфельд и после некоторой борьбы разорвал несчастный предмет одежды. Гюнтер остался полностью обнаженным.
На самом Вольфраме были только брюки, он ведь тоже готовился ко сну. Прижимая к себе гибкое и сильное тело, Вольфрам продолжал держать глаза закрытыми и целовал все доступные для его губ местечки. Гюнтер смутился - внезапный порыв со стороны жениха пробудил в нем плотское желание. Вино, выпитое сегодня, играло в крови, ослабляя самоконтроль, нежное, но вместе с тем такое крепкое тело вызывало ответную реакцию. «Какого кохи?» – подумал он и подтолкнул жениха к кровати.
Вольфрам испугался, когда потерял равновесие. Но, ощутив под собой мягкую перину, понял, что все идет по плану. И все же внезапное падение заставило его открыть глаза. И он увидел, что его любовник в реальности отнюдь не тот черноокий и черноволосый юноша, которого он себе представлял. Порыв спал почти на нет. И все же с упорством, достойным лучшего применения, он продолжал сжимать жениха в объятиях и, отдав ему инициативу, поставлял под его поцелуи всё новые участки тела. Его поведение граничило с отчаянием, а вполне возможно и было им…
Гюнтеру понравился вкус кожи Вольфрама. Чуть солоноватый, но все же изысканный. Тело такое гибкое. Волосы мягки. Губы нежные и сладкие. Солнечный мальчик, жаркий и страстный. Советник так увлекся ласками, что не сразу понял, что потенциальный любовник мало того, что не отвечает ему, так еще и зажимает себе рот рукой, давя всхлипы.
- Вольфрам? – фон Крист решил, что напугал жениха своим поведением. Он прекратил стягивать с жениха брюки и ласково провел рукой по щеке. На пальцах осталась влага. Вольфрам плакал. - Что с тобой? Я слишком напористо веду себя? Чего ты испугался?
- Не обращай внимания! – почти выкрикнул фон Бильфельд и отвернул голову. - Продолжай…
Какая странная реакция. Гюнтер и не подумал последовать непонятному требованию. Вместо этого он вытянулся рядом с женихом на кровати и прижал его к своей груди. Вольфрам разразился еще одним потоком слез. Чтобы успокоиться, ему потребовалось немало времени.
- Почему ты остановился? – спросил он, икая. - Я же сказал продолжать!
- Наверное, потому что занятия любовью с охваченным истерикой подростком не входят в десятку моих приоритетов, - с легкой насмешкой в голосе ответил Гюнтер и поцеловал жениха в макушку. - Расскажешь мне наконец, что случилось?
Вольфрам яростно замотал головой, отказываясь говорить.
- Мне казалось, мы доверяем друг другу, - сердце кольнула обида.
- Я не могу, - юноша никак не прекращал икать, - мне стыдно…
Советник вздохнул. Произошло что-то серьезное, похоже, его жених наделал глупостей и, судя по тому способу, которым он пытался все исправить, в основе глупости была измена. Глупый мальчишка. Невозможно получить прощения за измену в постели… Но ему это еще только предстояло узнать…
- С кем ты успел переспать за моей спиной? - жестко спросил фон Крист.
- Что? – от неожиданности даже икота прошла. - Да как ты смеешь? – Вольфрам подскочил на кровати и ударил жениха в грудь. - Я никогда! Ни с кем! – он снова всхлипнул.
Реакцию можно было и сымитировать, но все же Гюнтер поверил жениху на слово.
- Извини, но что еще я должен был подумать? Ты испытываешь чувство вины за что-то. И оно настолько сильно, что заставляет тебя броситься в мои объятия. Что, кроме измены, может вызывать такую реакцию?
Юноша покраснел.
- Я не изменял тебе, - шепотом признался он, - но я почти это сделал… Когда он сказал, что любит меня, когда поцеловал, я на секунду позволил себе… - он яростно затряс головой. - Но я никогда не предам тебя! Ни за что! – и снова совсем тихо, преданно заглядывая в глаза. - Ты мне веришь?
Гюнтер автоматически кивнул, пытаясь переварить то, что услышал.
- Кто признался тебе? – спросил он, снова привлекая жениха к себе на грудь.
- Юури, - из глаз опять полились слезы. - Он увел меня далеко от всех и сказал, что любит, что хочет начать все с начала… и поцеловал…
- А ты? – на губах у фон Криста появилась улыбка, Его Величество все же разобрался в своих чувствах, это было прекрасно.
- Я сказал ему, что уже поздно, и я теперь твой жених, - опять всхлипнул Вольфрам.
- Зачем ты это сделал? – изумился Гюнтер. - Ты же любишь его. Нужно было ответить «да».
- Нет, - теперь в голосе у юноши появились нотки упрямства. - Свой шанс он упустил. Я был ему не нужен. Теперь пусть живет, как знает.
- Вольфрам, - ах эта категоричность юности, такая упрямая, такая глупая, - ты поступаешь неправильно, смири гордыню и прости его. Да, он был неправ. Но мы все допускаем ошибки, желание их исправить достойно поощрения. Разве разумно лишать себя счастья из-за детской обиды?
- А ты бы простил моего брата, если бы он пришел к тебе? – спросил Вольфрам.
Гюнтер задумался, ответ лежал на поверхности, но что-то мешало ему в этом признаться. Возможно, не один фон Бильфельд страдал от греха гордыни.
- Мы оба знаем, что этого никогда не произойдет, - советник, как опытный дипломат, дал уклончивый ответ. - Так что не имеет смысла теоретизировать.
- Но ты все еще его любишь? – продолжил допытываться юный мадзоку.
- Люблю, - нет смысла лгать и притворяться.
- Но при этом был готов заняться со мной… сексом? – похоже, Вольфрам решал сейчас для себя какую-то важную задачу.
- Да, - Гюнтер не стал отрицать очевидного.
- Как же так?
- Ты еще очень юн, - принялся объяснять фон Крист издалека, - и пока не понимаешь, что в жизни есть не только белое и черное, а существует еще множество оттенков. Я люблю Гвендаля, но он мне недоступен, я всегда это знал, но глупо продолжал надеяться на чудо. Боюсь, при этом физиологию никто не отменял. Я нормальный взрослый мужчина, у меня существуют определенные потребности. И я должен их реализовывать, если не с любимым, то с кем-то еще. А ты молод, красив, сексуально привлекателен, ты мне нравишься. Телу этого достаточно… Понимаешь, о чем я говорю?
Вольфрам едва заметно кивнул.
- Но это же плохо… Любить одного, а быть с другим.
- Кто бы говорил, - поддел его жених. - Сам-то отказал Юури-хейка, променяв его на меня.
- Это другое! - яростно принялся возражать Вольфрам.
- Не будем спорить, - Гюнтер вздохнул. Желание, охватившее его, в результате попытки соблазнения, наконец, отступило, и хотелось спать. - Утро вечера мудренее. Подумай над тем, что из-за ложных понятий о гордости и самолюбии ты упускаешь свой шанс на счастье. А пока давай ложиться спать.
Вольфрам повиновался молча. Организм, измученный переживаниями, очень быстро позволил своему хозяину отправиться в царство снов. А советник еще долго не смыкал глаз, глядя в потолок и мысленно благодаря Истинного за то, что они оба сегодня не наделали глупостей. А еще он дивился крепости своих чувств. Несмотря на всю ту нежность, которую он испытывал к жениху, она не шла ни в какое сравнение с той бурей чувств, которую вызывал в нем бывший муж. Он все еще любил Гвендаля, бредил им. Похоже, двух с половиной месяцев, прошедших со времени развода, недостаточно, чтобы изжить это чувство.
***
Утром Вольфраму было очень стыдно за вчерашнее. Он прятал глаза и просил прощения. Гюнтер прижал его к груди и поцеловал в макушку. Одно огорчало советника - Вольфрам упорно отказывался идти на примирение с королем. Но, справедливо рассудив, что время все расставит по своим местам, фон Крист решил не вмешиваться в их отношения. Но все же не мог не поговорить о происходящем с Гвендалем.
Во второй половине дня, когда они пили принесенный Вольфрамом чай, советник сказал:
- Вчера кое-что произошло.
- И это имеет отношение к моему младшему брату, - агрессивно продолжил за него фон Вальде.
- Откуда ты знаешь? – Гюнтер был несколько сбит с толку таким отношением к себе.
- Хотя бы потому, что твою шею сегодня украшает знак отличия на любовном фронте.
Фон Крист дернулся, вскочил и выбежал из кабинета. Гвендаль тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Зачем он это сказал? Да не так! Зачем он сказал это так? Ведь ясно же, что Гюнтер не заметил яркого пятнышка под самым подбородком. Зато все остальные заметили. А если прибавить к этому подавленный вид Вольфрама и то, что произошло вчера между ним и Мао, то не сложно понять причины и следствия…
Его брат и его бывший муж стали близки… Теперь и до свадьбы недалеко… Кажется, у него не будет сил это пережить, придется искать повод, чтобы уехать на время торжеств.
Скрипнула дверь. Гюнтер вернулся и сел на место.
- Это не то, что думаешь.
- Тебя укусила особенно агрессивная мошка? – съязвил маршал.
- Нет, этот след действительно оставил Вольфрам. Но между нами ничего не было…
- Кому другому расскажи. Все за завтраком поняли, что вы перевели свои отношения на новую стадию… Тот же Хейка на что сообразительностью не отличается, весь с лица спал и сразу удалился к себе на родину.
Вот теперь Гюнтер действительно поверил в то, что его бывший муж серьезен.
- Гвендаль, правда, ничего не было. То есть, Вольфрам начал, но это скорее от отчаяния из-за разговора…
- Избавь меня от подробностей! - маршал стукнул кулаком по столу. - Я не желаю ничего знать! Ты мне больше не муж. И ты не обязан передо мною отчитываться. Никогда не был обязан.
- Да, - Гюнтер опустил глаза, - как скажешь.
Отношения между маршалом и советником окончательно были испорчены.
***
Мао вернулся через неделю. Бледный, осунувшийся и какой-то потерянный. Ни на кого не смотрел. Когда Гюнтер во время урока попытался было объяснить, что его отношения с женихом так и остались на стадии платонических, отреагировал так же, как Гвендаль – вышел из себя и почти выпустил Мао на свободу. Больше фон Крист таких бесед ни с одним, ни с другим не заводил. Вольфрам, узнав, что говорят о них с Гюнтером, тоже пригорюнился. Он уже начал жалеть о своем отказе. Но, глядя на холодного и отстраненного Юури, даже мысли не допускал о том, чтобы поговорить на волнующую его тему.
Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы однажды прямо во время ужина в столовую не ворвался страж и не принес весть о нападении на город призраков тени. Все, кто был в этот момент за столом, вскочили и бросились вслед за стражником. Призраки, больше всего напоминавшие Юури гусениц, мало походили на то, что он ожидал увидеть. Они не летали, а ползали по земле или по любой другой подходящей поверхности. И поедали то, что попадалось им на пути, обращая в прах. Едва Юури бросился к одному из них, как тут же был оттянут назад Конрадом.
- Это опасно, Ваше Величество. Прикосновение к призракам тени может вызвать серьезный ожог, а их слюна и вовсе растворит что угодно. Прошу Вас, оставайтесь здесь. Позвольте мадзоку справиться с этим.
Вольфрам и Гвендаль уже активно косили ряды нечисти, применяя марёку. А бедный Гюнтер крутился как белка в колесе, отдавая энергию очередному изобретению Аниссины, придуманному специально для борьбы с призраками тени. И все же Юури не мог ничего не делать. Как же он расстроился, что не захватил из замка матеки, вот где свирель была бы незаменимым подспорьем. Увидев, как горожане стараются поливать монстров водой, действующей на их тела разрушительно, он присоединился к одной из цепочек, в которой мадзоку передавали друг другу ведра.
Он ни на минуту не спускал глаз с любимого. Сердце замирало всякий раз, когда рассерженный призрак пытался плюнуть в Вольфрама кислотой. Но тренировки с Гюнтером не прошли для юноши даром, он легко уворачивался от ядовитых струй. И все же в какой-то момент он оказался зажат между двумя призраками, деться ему было некуда, оба монстра одновременно открыли пасти и приготовились полить Вольфрама кислотой, его огненный лев успел перехватить только одного. За мгновение то того, как в бывшего жениха угодила струя ядовитой слюны, Юури выпустил свой гнев из-под контроля. Водяные драконы взвились в небо, за считанные секунды его заволокло тучами, и полился дождь, настолько сильный, что вскоре все улицы были покрыты слоем воды. У призраков тени не было ни единого шанса. Мао подошел к фон Бильфельду, лежавшему на боку на земле.
- Юури, - слабо улыбнулся Вольфрам, - как ты здорово придумал.
Король демонов присел рядом с женихом, провел рукой по его лицу и обратился в себя.
- Вольфрам, - шепнул юноша, боясь снова дотронуться до жениха, - скажи, я ведь успел? Он же не задел тебя?
Фон Бильфельд слабо покачал головой.
- Мне очень жаль, боюсь, у нас всего несколько минут, может, меньше.
- Нет!!! – беспомощный крик разнесся по улице.
Конрад бросился к брату, но Гюнтер твердой рукой удержал его. Дождь почти закончился.
- Знаешь, - шепнул Вольфрам, - я так жалею, что тогда отказал тебе. Мы могли бы быть вместе эти дни. Прости меня.
- Не говори так! – взмолился Юури, подхватывая жениха с земли и прижимая к себе, чувствуя под руками опаленную ткань, которую успела разъесть кислота. - Пожалуйста, я люблю тебя, Вольфрам. Я люблю тебя!!!
- Я тоже люблю тебя, слабак, - голос юного мадзоку был все тише.
Их поцелуй был пропитан нежностью и любовью. Конрад опустился рядом с юношами на корточки. Гвендаль, Гюнтер, Аниссина и просто горожане стояли рядом и смотрели на юношей.
- Знаете, я бы советовал вам продолжить наедине в замке, а то вы грозите шокировать общественность и войти в историю как король-развратник, Ваше Величество, - изо всех сил стараясь говорить серьезно, мечник прятал улыбку.
- Но Конрад, Вольфрам же… - Юури опять притиснул к себе тело в намокшей одежде.
- А что Вольфрам? – изобразил удивление мечник. - Если место попадания слюны ночного призрака в течение первой минуты обработать проточной водой, то действие кислоты будет нейтрализовано. Ты что забыл, Вольфрам?
Вольфрам прекратил «умирать» и, высвободившись из объятий короля, сел. Он провел рукой по спине и поморщился.
- Да, - подтвердил его подозрения Конрад, - ожег, скорее всего, останется, но поверь, твоя жизнь вне опасности.
Зрелище заливающегося краской Вольфрама было воистину презабавным.
- Забудь, что я тебе наговорил, слабак, - он попытался вскочить на ноги. - Я был не в себе!
- Ни за что! – Юури дернул его вниз, и они оба опять шмякнулись в грязь. - Я тебя чуть не потерял! Ни за что на свете я тебя больше не отпущу!
Вольфрам принялся вырываться, и они оба покатились по мостовой до ближайшей лужи, забрызгав всех окружающих грязной водой.
- Не знаю как на счет короля-развратника, а вот король-грязнуля ему обеспечен, - прокомментировал пятна на своем мундире Гвендаль, стоявшей к той самой луже ближе всех.
- Не отпущу! Никогда не отпущу! – Юури подкрепил свои слова объятием.
И Вольфрам сдался, обмяк и позволил прижать себя покрепче.
Думаю, на этом нашей помолвке пришел конец, - Гюнтер наклонился к влюбленными, говоря вполголоса.
- Гюнтер! – фон Бильфельд опять покраснел и снова принялся вырываться. - Гюнтер, нет! Я не хотел! Я не…
- Шшш, - фон Крист прижал палец к его губам, - я же не слепой, я все понимаю. Так будет лучше. Для всех, - он взял ладонь Вольфрама в свою руку, опустился на колено прямо в грязь и поцеловал. - Вот и все. Ты снова свободен.
По щекам юноши побежали слезы. Слезы счастья, что все разрешилось, и боли за друга, которого он оставлял одного.
- Прости меня… - прошептал он.
- Уже, - улыбнулся Гюнтер и взъерошил мокрые волосы бывшего жениха. - Вставайте, а то еще простудитесь оба.
Молодые люди поднялись, не размыкая объятий, только слегка ослабляя их.
- Позвольте дать вам совет, - обратился к ним фон Крист. - Не стоит торопиться с повторной помолвкой. Дайте себе немного времени. Узнайте друг друга получше.
- Хорошо, - Вольфрам был как всегда пылок.
Юури просто кивнул.
- И еще одно, - вспомнил советник. - То, о чем я говорил Вам, Ваше Величество – это чистая правда. Примите, наконец, мои слова к сведению…
Мао покраснел.
- О чем это ты? – нахмурился Вольфрам.
- Потом узнаешь, - уклончиво ответил ему бывший жених. - Конрад проводит вас в замок. Стоит обработать твои раны, даже если они неглубокие. А мы с Гвендалем и Йозаком разберемся с последствиями и причинами нападения.
Глядя в спину удаляющимся юношам, особенно отмечая, как нежно Юури прижимает к себе Вольфрама, Йозак бросил:
- Не удивлюсь, если месяца через три в Замке Клятвы на Крови будут играть свадьбу. И готов поставить на кон свое полугодовое жалование, в кое-то веки это будет не свадьба леди Сесилии.
Но желающих побиться с ним об заклад не нашлось. Похоже, все окружающие думали так же…
***
Юури не мог поверить своему счастью. Еще утром он думал, что начинается очередной безрадостный день, а сейчас он лежал на одной кровати с женихом и смотрел ему в глаза. Их руки были переплетены. Было так тепло. Так радостно. Сразу по приходу в замок Конрад и Мао потащили упирающегося мадзоку в лазарет.
- Да со мной все уже в порядке! – возмущался Вольфрам, пытаясь вырваться.
- А полчаса назад ты был готов отправится к праотцам, - напомнил ему Конрад.
- Это от шока, - возмутился юноша. - Обязательно напоминать об этом постыдном эпизоде?
Старший брат улыбнулся.
- Конечно, я об этом еще твоим внукам рассказывать буду!
- Ты не посмеешь! – выкрикнул Вольфрам, и его затолкнули в кабинет к Гизеле.
Там он уже сопротивляться не посмел и послушно позволил раздеть себе по пояс и обработать спину. Ожог был довольно большой и по форме напоминал кляксу, но, к счастью, поверхностный, покраснение и несколько неглубоких ранок там, где кислота успела прожечь кожу. Гизела смазала больное место зеленой, неприятно пахнущей жижей и велела утром прийти к ней на перевязку, а еще строго настрого запретила спать на спине.
- Пойдем ко мне, - предложил Юури, когда они вышли из лазарета.
- Слабак, ты забыл, что мы больше не помолвлены? Это неприлично, – возразил Вольфрам, но было видно, что ему очень хотелось побыть с любимым наедине.
Конрад благоразумно куда-то испарился.
- Я не предлагал ничего такого, - вспыхнул Мао. - Просто пойдем поговорим… Но если ты не хочешь…
- Ладно, пошли, - фон Бильфельд схватил короля за руку и пошел в нужном направлении.
В комнате Юури сумел уговорить Вольфрама прилечь на кровати на бок, а сам устроился напротив.
- Я так испугался, - признался он. - Не знаю, как бы я жил, если бы потерял тебя.
Мадзоку аж порозовел от удовольствия.
- То-то же! Цени свое счастье, слабак!
- Не зови меня слабаком! – тут же принялся возмущаться Юури.
Вольфрам не стал спорить, а просто очень выразительно фыркнул, намекая, что остается при своем мнении. Молчание длилось недолго. Мао покусал губку, сделал глубокий вздох и задал крайне волновавший его вопрос:
- А у вас с Гюнтером правда ничего не было?
Мадзоку пристально посмотрел на бывшего жениха.
- А если было, это что-то меняет?
Юури замялся.
- Гюнтер сказал, что не было…
- Я не спрашиваю, о чем говорил тебе Гюнтер, я спрашиваю, изменится ли что-то в твоем отношении ко мне, если я скажу, что у нас с ним что-то было?
Вот теперь Мао окончательно растерялся. Вольфрам говорил странные вещи. Имеет ли значение, было у него с Гюнтером что-то или нет? Конечно, имеет! Потому что если было, то… что? Нет, Юури ни за что его не бросит. Не отдаст! Обидится, может быть… Хотя на что? Ведь Вольфрам ему не изменял, он был женихом другого мадзоку.
- Даже если что-то и было, - твердо ответил Юури, глядя любимому в глаза, - я тебя все равно не отпущу!
- И не будешь попрекать? – на всякий случай уточнил Вольфрам.
- Не буду, - пообещал Мао.
- Не было ничего такого, - признался мадзоку и уткнулся пылающим лицом в подушку.
Юури улыбнулся. В этом весь Вольфрам - нахальный и застенчивый одновременно.
- Поспишь у меня сегодня?
- Это неприлично, - категорично возразил мадзоку. - Мы не помолвлены. Слухи всякие пойдут.
- Что нам до них? – Мао почувствовал слабину. - Мне так тебя не хватало…
- Слабак, - Вольфрам расплылся в улыбке. - Так и быть, останусь, но только на эту ночь. Но у меня нет ночной рубашки. Они все остались в апартаментах у Гюнтера.
При упоминании имени бывшего жениха юноша на глазах погрустнел.
- Я плохо с ним поступил, - Вольфрам сел на кровати и поджал под себя ноги.
- Думаю, все наладится, по-моему, Гвендаль к нему неравнодушен, - Юури соскочил с кровати и принялся ожесточенно рыться в шкафу, выворачивая половину содержимого на пол в попытке найти что-то, способное заменить юноше ночную рубашку. Оставлять любимого хоть на минуту не хотелось.
- Шутишь? – изумился Вольфрам.
- Нет, он сказал мне, что оценил то, что имел, только когда потерял это… Я верю, что у них все наладится. Вот!
Он извлек из шкафа футболку, оставшуюся после одного из визитов Шори.
- В ней будешь спать!
- Она короткая, - Вольфрам приложил футболку к себе. - Это неприлично.
- Ты меня любишь? – спросил Юури, переодеваясь в свою пижаму.
- Конечно, - горячо ответил мадзоку. - Как ты можешь во мне сомневаться?
- Тогда ради любви ко мне тебе придется пойти на жертвы, - Мао подошел, чтобы помочь бывшему жениху надеть футболку, поднимать руки Вольфраму было больно, - и потерпеть сегодня эту футболку.
- А ты на какие жертвы ради меня пойдешь? – с любопытством уточнил мадзоку. - Брюки я сам сниму, - он шлепнул расшалившегося Юури по рукам.
- Я тоже потерплю сегодня эту футболку, - Мао лег под одеяло.
- В смысле? – Вольфрам замер.
- Ну, если честно, то я предпочел бы чтобы ты спал без нее, совсем голым, - зрелище краснеющего Вольфрама стоило того, чтобы пережить пару чувствительных ударов по ребрам.
- Ах ты развратник!!! – услышали Конрад и Йозак, шедшие в этот момент мимо королевских покоев.
- По-моему, у них все налаживается, - заметил шпион… И, заливаясь счастливым смехом, они продолжили свой путь.
***
Одиночество. Оно обрушилось на Гюнтера, едва он вошел в свои покои. Холодно, горько, тошно, одиноко. Он обхватил себя руками. Как же холодно. А ведь на дворе все еще лето. Что же будет зимой? Почему-то ему стало казаться, что он уже никогда не согреется. Нужно разжечь камин. Гюнтер бросился к тому месту, где обычно лежали дрова, но на месте их не было. Как? Почему? Ах да! Он же сам (сам!) приказал их больше не приносить, признал, что Вольфрам греет его лучше любого пламени. И где теперь этот Вольфрам?
В первый раз за весь день сердце кольнуло обидой. Его бросили. И неважно, что он отпустил жениха сам, тот ведь мог и не соглашаться уйти. Какие постыдные мысли. Их нужно гнать прочь. Вольфрам счастлив, Его Величество Юури-хейка счастлив, а Гюнтер… Он как-нибудь переживет случившееся. Он сильный. Он взрослый мадзоку. Он справится. Он не будет плакать. А эта влага на щеках – это вовсе не слезы. Это просто минутная слабость.
Советник отошел к окну. В небе светила полная луна, её свет заливал сад, делая его почти волшебным. Ах, если бы он мог, как в детстве, поверить, что луна исполняет желания! Он бы тогда пожелал… Пожелал что? Вернуть Вольфрама? Это недостойная мысль, тем более, что умом он понимает, иллюзия счастья – это не счастье. Никогда больше не быть одному? Тоже глупое желание. Быть с кем-то посторонним и равнодушным еще больнее, чем быть одному. Вот если бы Гвендаль… Это желание еще глупее, чтобы его исполнить нужна не одна луна, а сотни, тысячи, да и не хочется заставлять любимого. Любовь под влиянием магии – это не настоящая любовь. О таком луну просить нельзя. Если бы у него был шанс. Один только шанс стать счастливым, быть с тем, кого он любит. Он бы его не упустил. Ни за что!
- Один только шанс… - шепнул Гюнтер, глядя на луну, - всего один…
Луна не ответила. Да он этого и не ждал. Пора было ложиться спать. Завтра будет долгий день. Нужно подтвердить разрыв помолвки с Вольфрамом, распорядится, чтобы его вещи забрали из комнат Гюнтера, уроки с Мао, заседание с Гвендалем, а потом обратно сюда, в эту одинокую, холодную постель. Только бы не заплакать.
В дверь постучали. Интересно, кому еще этой ночью не спится? На секунду мелькнула мысль, что это Вольфрам, что он все обдумал и решил остаться с Гюнтером. Огонек надежды затеплился в груди.
- Войдите, - голос был полон ожидания.
Это был Гвендаль фон Вальде, маршал Шин-Макоку и его бывший муж собственной персоной. Не Вольфрам.
- Можно? – какая странная для маршала нерешительность.
- Конечно, заходи, ты что-то хотел? – быстрей бы он ушел и оставил Гюнтера одного. Даже видеть его больно. Несбывшаяся мечта.
- Ты как? – а теперь в голосе Гвендаля звучит искреннее участие. Как это странно.
- Нормально. Со мной все в порядке, – а что еще остается говорить, не правду же? Правда никому не нужна.
- По-моему, не все в порядке, - маршал подошел близко, даже ближе, чем позволяют приличия.
- Ну что ты, - Гюнтер отступил на полшага, пытаясь обрести душевное равновесие и уверенность в своих словах, которых не было и в помине. - Конечно, все в порядке. Я никогда не рассматривал помолвку с твоим братом всерьез, ты же знаешь. То, что они с Его Величеством объяснились в своих чувствах – это прекрасно. Думаю, повторная помолвка не заставит себя долго ждать. А там и свадьба не за горами. Это позволит обезопасить будущее Шин-Ма…
- Погуляем в саду? – Гвендаль перебил его резко. - Покажешь мне свои цветы.
Гюнтер моргнул и потряс головой. О чем он? Какие цветы? Ночь на дворе. Ничего не видно, да и сами цветы закрылись до утра. А впрочем… Все лучше, чем быть здесь в этой холодной унылой комнате. Уж лучше сад.
- Пойдем, - кивнул он, беря накидку. И как наяву услышал недовольный голос Вольфрама: «Перчатки захвати, не забудь, а то опять руки ледяные будут.» Еще минута ушла на поиск перчаток.
Вместе с бывшим мужем они вышли из его апартаментов, спустились вниз и пошли по залитой лунным светом галерее в сторону сада. Гвендаль молчал. И молчание это было тяжелым. Он явно хотел о чем-то поговорить, но не знал, как, или не решался это сделать. Что же могло приключиться?
- Гвендаль, - Гюнтер, как и всегда, первым пошел на контакт, - если тебя что-то гложет, скажи мне. Не нужно держать это в себе. Я уверен, вместе мы легко найдем решение любой проблемы.
- Тебе будет не хватать Вольфрама? - не глядя, спросил маршал.
Изо всех возможных тем разговора этой Гюнтер ждал меньше всего.
- Будет, - он попытался перевести разговор в шутку, - никто не будет отдавать мне свой десерт, тереть мне спинку в купальнях, ругать за то, что я слишком легко одет, греть по ночам…
Невеселая шутка вышла. Отчего-то стало совсем тошно. Захотелось вернуться обратно в комнату, свернуться клубочком у камина, пусть и не затопленного, и расплакаться.
- Я буду отдавать тебе свой десерт, а еще лучше, просто прикажу подавать тебе двойную порцию, - неожиданно произнес фон Вальде, все так же не глядя на него и не сбиваясь с шага, - и, если захочешь, я буду приходить в купальни по утрам и помогать тебе мыть спину. Я буду следить за тем, чтобы ты всегда был тепло одет. И если ты позволишь, то я буду тем, кто станет греть тебя по ночам.
Гюнтер замер. Это просто не может быть правдой. Это какая-то жестокая слуховая галлюцинация. Гвендаль тоже остановился и, наконец, посмотрел на него.
- Пожалуйста, дай мне шанс. Всего лишь один только шанс. Я докажу, что я тебя достоин. Я сделаю все, чтобы ты был счастлив. В моих объятиях ты забудешь Вольфрама. Пожалуйста, Гюнтер.
И, не выдержав накала эмоций, он шагнул вперед и крепко прижал советника к груди. Гюнтер стоял как оглушенный, не отвечая на объятия, но и не отталкивая. Эти слова. Эти руки. Он мечтал о них столько лет. Неужели его мечта сбылась? Или он сошел с ума, и теперь выдает желаемое за действительное?
- Только не отталкивай меня, - шепотом взмолился Гвендаль. - Я научусь разбираться в растениях, и мы будем вместе проводить время в твоем саду. Я буду готовить печенье вместе с тобой. И ходить на конюшню. У нас много общего. Если ты только подумаешь об этом немного, то поймешь, что мы созданы друг для друга. Ты полюбишь меня. Со временем. А если нет, то моей любви хватит на двоих. Только дай мне этот шанс. Один шанс.
Руки советника робко скользнули на плечи маршала. Он уткнулся лицом в плечо бывшего мужа, пряча слезы. Слезы счастья. Кажется, ему больше никогда не будет холодно. Кажется, теперь в его жизни все будет по-другому. Кажется, все будет хорошо. Нет, точно, все будет хорошо.
Лунный свет заливал галерею, освещая две фигуры, замершие в объятиях друг друга. А потом Гюнтер поднял голову и потянулся к губам любимого. Абсолютно точно. Все будет хорошо.
***
Через три месяца в Замке Клятвы на Крови игралось две свадьбы.
- Думаю, на этом нашей помолвке пришел конец, - Гюнтер наклонился к влюбленными, говоря вполголоса.
- Гюнтер! – фон Бильфельд опять покраснел и снова принялся вырываться. - Гюнтер, нет! Я не хотел! Я не…
- Шшш, - фон Крист прижал палец к его губам, - я же не слепой, я все понимаю. Так будет лучше. Для всех, - он взял ладонь Вольфрама в свою руку, опустился на колено прямо в грязь и поцеловал. - Вот и все. Ты снова свободен.
По щекам юноши побежали слезы. Слезы счастья, что все разрешилось, и боли за друга, которого он оставлял одного.
- Прости меня… - прошептал он.
- Уже, - улыбнулся Гюнтер и взъерошил мокрые волосы бывшего жениха. - Вставайте, а то еще простудитесь оба.
Молодые люди поднялись, не размыкая объятий, только слегка ослабляя их.
- Позвольте дать вам совет, - обратился к ним фон Крист. - Не стоит торопиться с повторной помолвкой. Дайте себе немного времени. Узнайте друг друга получше.
- Хорошо, - Вольфрам был как всегда пылок.
Юури просто кивнул.
- И еще одно, - вспомнил советник. - То, о чем я говорил Вам, Ваше Величество – это чистая правда. Примите, наконец, мои слова к сведению…
Мао покраснел.
- О чем это ты? – нахмурился Вольфрам.
- Потом узнаешь, - уклончиво ответил ему бывший жених. - Конрад проводит вас в замок. Стоит обработать твои раны, даже если они неглубокие. А мы с Гвендалем и Йозаком разберемся с последствиями и причинами нападения.
Глядя в спину удаляющимся юношам, особенно отмечая, как нежно Юури прижимает к себе Вольфрама, Йозак бросил:
- Не удивлюсь, если месяца через три в Замке Клятвы на Крови будут играть свадьбу. И готов поставить на кон свое полугодовое жалование, в кое-то веки это будет не свадьба леди Сесилии.
Но желающих побиться с ним об заклад не нашлось. Похоже, все окружающие думали так же…
***
Юури не мог поверить своему счастью. Еще утром он думал, что начинается очередной безрадостный день, а сейчас он лежал на одной кровати с женихом и смотрел ему в глаза. Их руки были переплетены. Было так тепло. Так радостно. Сразу по приходу в замок Конрад и Мао потащили упирающегося мадзоку в лазарет.
- Да со мной все уже в порядке! – возмущался Вольфрам, пытаясь вырваться.
- А полчаса назад ты был готов отправится к праотцам, - напомнил ему Конрад.
- Это от шока, - возмутился юноша. - Обязательно напоминать об этом постыдном эпизоде?
Старший брат улыбнулся.
- Конечно, я об этом еще твоим внукам рассказывать буду!
- Ты не посмеешь! – выкрикнул Вольфрам, и его затолкнули в кабинет к Гизеле.
Там он уже сопротивляться не посмел и послушно позволил раздеть себе по пояс и обработать спину. Ожог был довольно большой и по форме напоминал кляксу, но, к счастью, поверхностный, покраснение и несколько неглубоких ранок там, где кислота успела прожечь кожу. Гизела смазала больное место зеленой, неприятно пахнущей жижей и велела утром прийти к ней на перевязку, а еще строго настрого запретила спать на спине.
- Пойдем ко мне, - предложил Юури, когда они вышли из лазарета.
- Слабак, ты забыл, что мы больше не помолвлены? Это неприлично, – возразил Вольфрам, но было видно, что ему очень хотелось побыть с любимым наедине.
Конрад благоразумно куда-то испарился.
- Я не предлагал ничего такого, - вспыхнул Мао. - Просто пойдем поговорим… Но если ты не хочешь…
- Ладно, пошли, - фон Бильфельд схватил короля за руку и пошел в нужном направлении.
В комнате Юури сумел уговорить Вольфрама прилечь на кровати на бок, а сам устроился напротив.
- Я так испугался, - признался он. - Не знаю, как бы я жил, если бы потерял тебя.
Мадзоку аж порозовел от удовольствия.
- То-то же! Цени свое счастье, слабак!
- Не зови меня слабаком! – тут же принялся возмущаться Юури.
Вольфрам не стал спорить, а просто очень выразительно фыркнул, намекая, что остается при своем мнении. Молчание длилось недолго. Мао покусал губку, сделал глубокий вздох и задал крайне волновавший его вопрос:
- А у вас с Гюнтером правда ничего не было?
Мадзоку пристально посмотрел на бывшего жениха.
- А если было, это что-то меняет?
Юури замялся.
- Гюнтер сказал, что не было…
- Я не спрашиваю, о чем говорил тебе Гюнтер, я спрашиваю, изменится ли что-то в твоем отношении ко мне, если я скажу, что у нас с ним что-то было?
Вот теперь Мао окончательно растерялся. Вольфрам говорил странные вещи. Имеет ли значение, было у него с Гюнтером что-то или нет? Конечно, имеет! Потому что если было, то… что? Нет, Юури ни за что его не бросит. Не отдаст! Обидится, может быть… Хотя на что? Ведь Вольфрам ему не изменял, он был женихом другого мадзоку.
- Даже если что-то и было, - твердо ответил Юури, глядя любимому в глаза, - я тебя все равно не отпущу!
- И не будешь попрекать? – на всякий случай уточнил Вольфрам.
- Не буду, - пообещал Мао.
- Не было ничего такого, - признался мадзоку и уткнулся пылающим лицом в подушку.
Юури улыбнулся. В этом весь Вольфрам - нахальный и застенчивый одновременно.
- Поспишь у меня сегодня?
- Это неприлично, - категорично возразил мадзоку. - Мы не помолвлены. Слухи всякие пойдут.
- Что нам до них? – Мао почувствовал слабину. - Мне так тебя не хватало…
- Слабак, - Вольфрам расплылся в улыбке. - Так и быть, останусь, но только на эту ночь. Но у меня нет ночной рубашки. Они все остались в апартаментах у Гюнтера.
При упоминании имени бывшего жениха юноша на глазах погрустнел.
- Я плохо с ним поступил, - Вольфрам сел на кровати и поджал под себя ноги.
- Думаю, все наладится, по-моему, Гвендаль к нему неравнодушен, - Юури соскочил с кровати и принялся ожесточенно рыться в шкафу, выворачивая половину содержимого на пол в попытке найти что-то, способное заменить юноше ночную рубашку. Оставлять любимого хоть на минуту не хотелось.
- Шутишь? – изумился Вольфрам.
- Нет, он сказал мне, что оценил то, что имел, только когда потерял это… Я верю, что у них все наладится. Вот!
Он извлек из шкафа футболку, оставшуюся после одного из визитов Шори.
- В ней будешь спать!
- Она короткая, - Вольфрам приложил футболку к себе. - Это неприлично.
- Ты меня любишь? – спросил Юури, переодеваясь в свою пижаму.
- Конечно, - горячо ответил мадзоку. - Как ты можешь во мне сомневаться?
- Тогда ради любви ко мне тебе придется пойти на жертвы, - Мао подошел, чтобы помочь бывшему жениху надеть футболку, поднимать руки Вольфраму было больно, - и потерпеть сегодня эту футболку.
- А ты на какие жертвы ради меня пойдешь? – с любопытством уточнил мадзоку. - Брюки я сам сниму, - он шлепнул расшалившегося Юури по рукам.
- Я тоже потерплю сегодня эту футболку, - Мао лег под одеяло.
- В смысле? – Вольфрам замер.
- Ну, если честно, то я предпочел бы чтобы ты спал без нее, совсем голым, - зрелище краснеющего Вольфрама стоило того, чтобы пережить пару чувствительных ударов по ребрам.
- Ах ты развратник!!! – услышали Конрад и Йозак, шедшие в этот момент мимо королевских покоев.
- По-моему, у них все налаживается, - заметил шпион… И, заливаясь счастливым смехом, они продолжили свой путь.
***
Одиночество. Оно обрушилось на Гюнтера, едва он вошел в свои покои. Холодно, горько, тошно, одиноко. Он обхватил себя руками. Как же холодно. А ведь на дворе все еще лето. Что же будет зимой? Почему-то ему стало казаться, что он уже никогда не согреется. Нужно разжечь камин. Гюнтер бросился к тому месту, где обычно лежали дрова, но на месте их не было. Как? Почему? Ах да! Он же сам (сам!) приказал их больше не приносить, признал, что Вольфрам греет его лучше любого пламени. И где теперь этот Вольфрам?
В первый раз за весь день сердце кольнуло обидой. Его бросили. И неважно, что он отпустил жениха сам, тот ведь мог и не соглашаться уйти. Какие постыдные мысли. Их нужно гнать прочь. Вольфрам счастлив, Его Величество Юури-хейка счастлив, а Гюнтер… Он как-нибудь переживет случившееся. Он сильный. Он взрослый мадзоку. Он справится. Он не будет плакать. А эта влага на щеках – это вовсе не слезы. Это просто минутная слабость.
Советник отошел к окну. В небе светила полная луна, её свет заливал сад, делая его почти волшебным. Ах, если бы он мог, как в детстве, поверить, что луна исполняет желания! Он бы тогда пожелал… Пожелал что? Вернуть Вольфрама? Это недостойная мысль, тем более, что умом он понимает, иллюзия счастья – это не счастье. Никогда больше не быть одному? Тоже глупое желание. Быть с кем-то посторонним и равнодушным еще больнее, чем быть одному. Вот если бы Гвендаль… Это желание еще глупее, чтобы его исполнить нужна не одна луна, а сотни, тысячи, да и не хочется заставлять любимого. Любовь под влиянием магии – это не настоящая любовь. О таком луну просить нельзя. Если бы у него был шанс. Один только шанс стать счастливым, быть с тем, кого он любит. Он бы его не упустил. Ни за что!
- Один только шанс… - шепнул Гюнтер, глядя на луну, - всего один…
Луна не ответила. Да он этого и не ждал. Пора было ложиться спать. Завтра будет долгий день. Нужно подтвердить разрыв помолвки с Вольфрамом, распорядится, чтобы его вещи забрали из комнат Гюнтера, уроки с Мао, заседание с Гвендалем, а потом обратно сюда, в эту одинокую, холодную постель. Только бы не заплакать.
В дверь постучали. Интересно, кому еще этой ночью не спится? На секунду мелькнула мысль, что это Вольфрам, что он все обдумал и решил остаться с Гюнтером. Огонек надежды затеплился в груди.
- Войдите, - голос был полон ожидания.
Это был Гвендаль фон Вальде, маршал Шин-Макоку и его бывший муж собственной персоной. Не Вольфрам.
- Можно? – какая странная для маршала нерешительность.
- Конечно, заходи, ты что-то хотел? – быстрей бы он ушел и оставил Гюнтера одного. Даже видеть его больно. Несбывшаяся мечта.
- Ты как? – а теперь в голосе Гвендаля звучит искреннее участие. Как это странно.
- Нормально. Со мной все в порядке, – а что еще остается говорить, не правду же? Правда никому не нужна.
- По-моему, не все в порядке, - маршал подошел близко, даже ближе, чем позволяют приличия.
- Ну что ты, - Гюнтер отступил на полшага, пытаясь обрести душевное равновесие и уверенность в своих словах, которых не было и в помине. - Конечно, все в порядке. Я никогда не рассматривал помолвку с твоим братом всерьез, ты же знаешь. То, что они с Его Величеством объяснились в своих чувствах – это прекрасно. Думаю, повторная помолвка не заставит себя долго ждать. А там и свадьба не за горами. Это позволит обезопасить будущее Шин-Ма…
- Погуляем в саду? – Гвендаль перебил его резко. - Покажешь мне свои цветы.
Гюнтер моргнул и потряс головой. О чем он? Какие цветы? Ночь на дворе. Ничего не видно, да и сами цветы закрылись до утра. А впрочем… Все лучше, чем быть здесь в этой холодной унылой комнате. Уж лучше сад.
- Пойдем, - кивнул он, беря накидку. И как наяву услышал недовольный голос Вольфрама: «Перчатки захвати, не забудь, а то опять руки ледяные будут.» Еще минута ушла на поиск перчаток.
Вместе с бывшим мужем они вышли из его апартаментов, спустились вниз и пошли по залитой лунным светом галерее в сторону сада. Гвендаль молчал. И молчание это было тяжелым. Он явно хотел о чем-то поговорить, но не знал, как, или не решался это сделать. Что же могло приключиться?
- Гвендаль, - Гюнтер, как и всегда, первым пошел на контакт, - если тебя что-то гложет, скажи мне. Не нужно держать это в себе. Я уверен, вместе мы легко найдем решение любой проблемы.
- Тебе будет не хватать Вольфрама? - не глядя, спросил маршал.
Изо всех возможных тем разговора этой Гюнтер ждал меньше всего.
- Будет, - он попытался перевести разговор в шутку, - никто не будет отдавать мне свой десерт, тереть мне спинку в купальнях, ругать за то, что я слишком легко одет, греть по ночам…
Невеселая шутка вышла. Отчего-то стало совсем тошно. Захотелось вернуться обратно в комнату, свернуться клубочком у камина, пусть и не затопленного, и расплакаться.
- Я буду отдавать тебе свой десерт, а еще лучше, просто прикажу подавать тебе двойную порцию, - неожиданно произнес фон Вальде, все так же не глядя на него и не сбиваясь с шага, - и, если захочешь, я буду приходить в купальни по утрам и помогать тебе мыть спину. Я буду следить за тем, чтобы ты всегда был тепло одет. И если ты позволишь, то я буду тем, кто станет греть тебя по ночам.
Гюнтер замер. Это просто не может быть правдой. Это какая-то жестокая слуховая галлюцинация. Гвендаль тоже остановился и, наконец, посмотрел на него.
- Пожалуйста, дай мне шанс. Всего лишь один только шанс. Я докажу, что я тебя достоин. Я сделаю все, чтобы ты был счастлив. В моих объятиях ты забудешь Вольфрама. Пожалуйста, Гюнтер.
И, не выдержав накала эмоций, он шагнул вперед и крепко прижал советника к груди. Гюнтер стоял как оглушенный, не отвечая на объятия, но и не отталкивая. Эти слова. Эти руки. Он мечтал о них столько лет. Неужели его мечта сбылась? Или он сошел с ума, и теперь выдает желаемое за действительное?
- Только не отталкивай меня, - шепотом взмолился Гвендаль. - Я научусь разбираться в растениях, и мы будем вместе проводить время в твоем саду. Я буду готовить печенье вместе с тобой. И ходить на конюшню. У нас много общего. Если ты только подумаешь об этом немного, то поймешь, что мы созданы друг для друга. Ты полюбишь меня. Со временем. А если нет, то моей любви хватит на двоих. Только дай мне этот шанс. Один шанс.
Руки советника робко скользнули на плечи маршала. Он уткнулся лицом в плечо бывшего мужа, пряча слезы. Слезы счастья. Кажется, ему больше никогда не будет холодно. Кажется, теперь в его жизни все будет по-другому. Кажется, все будет хорошо. Нет, точно, все будет хорошо.
Лунный свет заливал галерею, освещая две фигуры, замершие в объятиях друг друга. А потом Гюнтер поднял голову и потянулся к губам любимого. Абсолютно точно. Все будет хорошо.
***
Через три месяца в Замке Клятвы на Крови игралось две свадьбы…
Sumya Второй шанс
© Copyright: Анна Феникс 2, 2024
Свидетельство о публикации №224111800590
Свидетельство о публикации №224111800590
Рецензии