Это Хорошо Твердый орешек в меду

Часть 1
Мишель
— Ты какой-то дерганый. После отпуска просто не узнаю, — проворчал с заднего сиденья шеф — владелец заводов, газет, пароходов и еще всякого разного Жан-Поль Делардье. Проворчал, а после еще и газетой недовольно зашуршал.
Мишель в ответ молча скривился и только головой мотнул, не отрываясь от запруженной дороги. Час пик, рогатый им в зубы, и все лезут и лезут!
— Куда прешь, олень безрогий?! Ну вот куда?!
— Рассказать не хочешь? — Газета за спиной зашуршала еще энергичнее.
— Да нормально все.
— Вижу. Ладно. Но если понадобится помощь, я всегда. Ты знаешь.
— Знаю… — пробормотал Мишель и вновь головой мотнул, словно норовистый жеребчик, атакованный слепнями.
Помощь! С шефом он давно скорее дружил, чем служил, да и возможности у того — ого-го. Но никто ведь еще не придумал средства от дурной головы! Да и стыдно… Вот ей-богу! Потому что одно дело — юнец безусый, а другое — он, Мишель Легран, альфа сорока с гаком лет от роду, вдовец, отец двух взрослых сыновей-омег и вообще настоящий полковник, хоть и в отставке.
Сначала казалось, что история с отпускным романом зацепила настолько сильно просто потому, что Мишель вдруг ощутил себя брошенкой, которым тупо попользовались. Но потом… потом пришло осознание: так больно потому, что задето не только и даже не столько самолюбие, сколько сердце. И вот тогда стало совсем худо. А главное: ну почему? Что было не так, чтобы… вот так?!
— Влюбился я, — буркнул он, не имея сил сдерживаться и дальше.
— Ну так это же хорошо? — осторожно уточнил Жан-Поль и опять хрустнул газетой, кажется, теперь сложив ее.
— Нет. Как раз ничего хорошего.
— Он замужем? Или… Или ты, что же, в безответную любовь на старости лет вляпался?
Мишель на это предположение шефа смог только зарычать злобно, вскидывая верхнюю губу, будто предок-волк. А ведь как хорошо все начиналось! Полноценный отпуск — первый за много лет, море, пальмы, шикарный отель и счастье полного ничегонеделания. Встал, поел, пошел на пляж, где провалялся до вечера, вставая с горячего песка, только когда мозги плавиться начинали, и выбираясь из моря лишь после того, как под кожей возникала мелкая ознобная дрожь, рожденная приятной усталостью и охлаждением. Шикос! Праздник бездумного растительного существования.
В жару есть особо не хотелось, так что на обед Мишель не ходил, а вот вечером на ужине отрывался по полной, потому что в отеле еще и изумительно готовили. А уж какой там был кондитер — ммм! Все эти пирожные, булочки, рулетики! А к ним вообще лучшее — местные сладости из орехов и меда. Нет, родину за них Мишель бы, конечно, не продал, а вот себя самого — легко. С потрохами.
Собственно, почти так и вышло — именно что с потрохами. И потому, что тот самый омега, которого и следовало благодарить за теперешние мучения, подошел к Мишелю как раз в тот момент, когда тот наслаждался немыслимым по красоте и вкусноте десертом из молодых орехов, сваренных в меду и в пряностях. И потому, что сам он тоже пах так, что захотелось пошло облизнуться, втягивая в себя вместе с воздухом однозначные сигналы, исходившие от нового знакомца: запах свободного, никем еще ни разу не помеченного омеги и медовую сладость, приправленную легкой ореховой горчинкой — его личный аромат.
Эх! Это потом выяснилось, что и сам омега был тем еще орешком. Причем не нежно-медовым, а твердым настолько, что хрен разгрызешь. Но тогда Мишель этого еще не знал, а потому просто смутился, что этот красавчик застал его за таким совсем неальфьим делом, как планомерное пожирание сладостей.
Омегу звали Берри, Берри Мальерс. Был он умен и образован — явно не чета Мишелю, который хорошо знал, как свернуть какому-нибудь плохишу шею или вывезти охраняемое лицо из-под обстрела, но как отличить ямб от хорея или ампир от неоклассицизма понятия не имел. И не потому, что был туп, а просто никакого интереса к этому не возникало. По крайней мере, до того, как в самом начале отношений, во время экскурсии, Берри не начал показывать и рассказывать обо всем, что они видели, сам, наплевав на зануду-экскурсовода. И это было… Да нет, архитектурой после Мишель сильнее не заинтересовался, а вот на своего тогда еще только возможного сексуального партнера смотрел с восторгом: увлекшись тем, что ему было действительно интересно, Берри сделался невероятно хорош собой — раскраснелся, разволновался, будто бы изнутри зажегся. Так, как после загорался в постели — голым, зацелованным и заласканным. Но это опять-таки было позже, а в тот момент, когда близость еще только манила, не став реальностью, Мишель просто с удовольствием думал, что Берри подходит ему идеально. И внешне, и запахом, и даже по возрасту.
О нем он, конечно, не спрашивал, но навскидку дал омеге лет тридцать-тридцать пять. И это было просто здорово. Прошлый не самый удачный роман показал, что слишком большая разница в возрасте и, как следствие, в интересах — не та основа, на которой можно построить что-то прочное. По крайней мере, у Мишеля не получилось, хоть в постели и было все идеально.
Или нет? Или там было все просто хорошо, а что такое идеал, довелось узнать лишь теперь, когда Берри сам, став вдруг очень решительным и явно внутренне собравшись, предложил закончить с ухаживаниями и перейти к «основному блюду»? И вот тогда-то и оказалось, что этот обычно холодноватый, строгий, будто бы застегнутый на все пуговицы омега, к которому Мишель, если честно, первым никогда бы не решился подкатить, на самом деле из числа тех, про которых альфы вспоминают до самой старости, раз за разом повторяя: ничего лучше в их сексуальной жизни просто не было.
Впрочем, и Берри иной раз, приходя в себя после очередного оргазма, смотрел на Мишеля так удивленно, будто и сам не верил своим чувствам и ощущениям. А уж когда его накрыла течка (по его словам абсолютно преждевременно), все обернулось делом совсем серьезным. Ну, для Мишеля так точно — страсть и щемившая сердце нежность повели за собой, закружили=
Ставший особенно сильным запах Берри сводил с ума. Настолько, что с трудом удавалось контролировать инстинкты — Мишель изгрыз удлинившимися альфьими клыками всю подушку, не имея никакого права на то, чего хотелось на самом деле. Ведь Берри-то точки над «i» расставил сразу, договорился обо всем еще «на берегу», сразу заявив: это лишь курортный роман, развлечение на время отпуска. Без обязательств, без продолжения, без будущего…
Мишель еще сильнее стиснул руль, выныривая из воспоминаний в ад уличной пробки, и опять мотнул головой: рогатый и все его прихвостни! И вот за каким альфьим половым органом с узлом он на эту шнягу подписался?! А теперь — вон. Мается, будто подросток пубертатный, первым гоном нахлобученный. Не ест, не спит толком, все знай вспоминает. И дрочит, как дебил, — скоро дым из кулака повалит и соседи вызовут пожарных. Но что поделать, если все помнится еще слишком хорошо: сладость поцелуев, нежность кожи под ладонями, изящный изгиб спины, упругость округлых ягодиц — не костляво-тощих, как у молодняка, повернутого на диетах и зожике, а настоящих, омежьих, которые только и тискать, при этом буквально зверея от наслаждения и восторга обладания.
Берри был голубоглазым, не блондином, а, скорее, шатеном с едва заметной рыжинкой, но очень светлокожим. В этом смысле — прямая противоположность самому Мишелю. Собственное загорелое тело рядом с вечно прятавшимся от солнца омегой выглядело еще более брутальным. И это тоже нравилось, было правильным. Сексистом Мишеля никто бы не назвал, но все же, как любой военный (пусть и бывший), он полагал, что альфы должны оставаться альфами, а омеги… нет, не отправляться на кухню — босыми и беременными, но все же не изменять своей природе: быть добрыми, сострадательными, любящими. И если внешне Берри — приятно округлый в нужном месте, легко заливающийся милым румянцем — этому всему соответствовал целиком и полностью, то характером…
Пропади они — эти самые орешки в меду! Медок-то хорош, а вот об орехи все зубы обломаешь!
Мишель — дурачина такая — для себя точно решил: когда их совместный отпуск подойдет к концу, он предложит омеге серьезные отношения, скажет ему о своих чувствах. А, вернувшись домой, в столицу, жителями которой оба счастливо оказались, будет ухаживать, завалит подарками, окружит собой, чтобы после окончательно сделать своим. Но вот ведь какая штука: Берри, словно почувствовав, к чему дело идет, просто не дал ему такого шанса.
Сначала Мишель не понял, что его банальным образом бросили — хорошо еще денег на тумбочке возле кровати не оставили в качестве платы за секс. Проснулся один, но совсем не расстроился и даже не разволновался — лежал, глупо мечтая. Думал: ну, мало ли куда Берри отправился с утра пораньше? Может, захотел искупаться до того, как солнце станет слишком сильным для его чудесной светлой кожи. Или что-то у себя в комнате забрать захотел — не все ж успел перетащить в номер Мишеля, в который перебрался с началом течки. А может, в город поехал, чтобы… ну, чтобы любовнику какой-то сюрприз устроить. Или подарить чего. В ответ на тот подарок, который вчера сделал ему сам Мишель.
Эта мысль была приятной. Представилось, как раскрасневшийся Берри подает ему какую-нибудь упакованную в яркую обертку фигню, не понимая, что главный подарок кроется у него во взгляде, полном нежных чувств. А потом Мишель вскроет сюрприз, а там… Вдруг там тоже что-то такое, что сначала смутит несказанно своей фривольностью, а после подарит еще более жаркие ощущения?
Прошедшая-то ночь была сумасшедшей. Берри, по просьбе Мишеля надевший на себя тот самый подарок — крохотные кружевные трусики и оттого поначалу ужасно смущавшийся, позднее, утонув в жарком мареве возбуждения, отирался и прижимался, целовал, лизал и прикусывал. А уж сам Мишель — распаленный, полный страсти и нежности, — кажется, обцеловал его всего. От ухоженных пальцев на стройных ногах, до мило розовеющих от возбуждения ушей.
Здесь у Берри совершенно точно была эрогенная зона, потому что стоило прикоснуться к мочке или обвести кончиком языка раковину, как его омежий запах тут же становился сильнее. А уж если следом Мишель принимался ласкать ему соски — нежно-розовые и пухлые, будто какие-нибудь немыслимой вкусноты пирожные, сверху еще и украшенные маленькими орешками, между ягодицами у Берри сразу становилось горячо и скользко. И тогда, чувствуя это, Мишель отводил в сторону узкое черное кружево дорогущих, но очуменно эротичных трусиков, которые спереди плотно облегали омежье естество, а сзади делались почти невидимыми, и вгонял себя в податливое тело. Двигался яростно, нетерпеливо, замирая лишь после того, как возникала сцепка и альфий узел болезненно и сладко зажимало в анусе Берри.
Тут оставалось только лежать, хватая ртом горячий воздух спальни, напитанный медово-ореховыми ароматами любви так, что кружилась голова. Лежать, плавясь от наслаждения. Лежать, уже не жадно, а с неторопливой чувственностью лаская сходившего с ума на альфьем члене омегу. Кончиками пальцев вниз по влажному от пота животу к выпущенному на волю из кружевного плена члену и гладеньким плотным яичкам. Нежными касаниями губ к плечам и шее…
Короче говоря, размечтавшись, Мишель - дебил великовозрастный — еще какое-то время валялся в постели, глупо улыбаясь и время от времени утыкаясь носом в подушку рядом, чтобы втянуть в себя запах омеги и секса. И ведь ни на минуту не возникло сомнений, что и для Берри все произошедшее между ними — совсем не что-то рядовое, не просто курортный роман, как он планировал поначалу, а нечто большее.
Но Берри просто взял и ушел. Не простившись, не объяснившись. Когда Мишель, которого вдруг стала подгрызать странная, невесть откуда взявшаяся тревога, все-таки оделся и отправился на поиски, то обнаружил его комнату пустой. А молоденький горничный, который пылесосил в ней и собирал использованное белье, дернув плечиком, сообщил лишь, что номер свободен - прежний жилец съехал.
Часть 2
К поискам подходящего для его целей альфы Берри готовился долго. В первую очередь, конечно, морально. Но и не только: до этого пришлось еще и озаботиться поисками отеля. Нужен ведь был такой, где персонал после не слил бы его личные данные любому в них заинтересованному. Конечно, с его стороны это было слишком самонадеянно — полагать, что выбранный альфа так им увлечется, что после возымеет страстное желание найти. Однако все же лучше было подстраховаться, что Берри, будучи омегой разумным, и сделал, прошерстив кучу отзывов. В итоге выбор пал на недавно отремонтированный пансионат, который принадлежал военному ведомству, но теперь предлагал свои номера и пляжи и гражданским. Народ, побывавший здесь, хвалил чистоту в номерах и классную кухню, но ругал строгость при заселении и вообще подход персонала именно к тем вопросам, которые Берри и интересовали: один из омег исходил ядом на то, что так и не смог получить координаты приглянувшегося ему альфы.
«Отлично!» — решил Берри и забронировал себе номер-стандарт на две недели: на ту, когда у него намечались течные дни, и на ту, что раньше — чтобы было время для маневра. Теперь всего-то и оставалось найти того, с кем он это время и проведет.
Это пугало, но все неожиданно пошло точно по плану с самого начала. По крайней мере, подходящий объект сыскался в первый же день, стоило выйти на пляж. Берри как раз высмотрел свободный лежак в тени и начал устраиваться на нем, когда невдалеке прямо с песка поднялся здоровенный плечистый альфа лет тридцати пяти-сорока — высокий и по-южному смуглый. Поднялся гибко, потянулся так, что под загорелой кожей, местами облепленной совершенно белым на золотисто-медовом фоне песком, прокатились бугры мышц, а после с ленивой грацией сытого хищника отправился в воду…
Альфа уже уплыл к далекому горизонту, а замерший с полотенчиком в руках Берри так и стоял, глядя ему вслед. Он! Именно то, о чем мечтал! То, за чем сюда и приехал. То, ради чего собирался…
Фуф!
Пощупав себя за горевшие огнем щеки, Берри все-таки застелил лежак, расставил рядом на пластмассовом табурете флакончики с кремами, без которых из-за своей чувствительности к ультрафиолету на горячее местное солнце выходить не рисковал, положил прихваченную с собой книжку и сел, собираясь с силами для дальнейшего.
Раз цель определена, нужно сразу, не теряя времени, переходить к следующему пункту составленного еще дома плана — того самого, по которому, как Берри надеялся, все сейчас и шло. Он был коротким: найти подходящего альфу, предложить ему секс, переспать, забеременеть, вернуться домой и спокойно родить. Для себя. Своего ребенка. И чтобы никто не смел решать за Берри быть ему или нет, оставлять его или нет, выбирать ему после между работой и перспективой стать папой или… Навалились воспоминания, и пришлось потратить некоторое время на то, чтобы загнать их обратно, поглубже. Где им и было самое место. Загнать и забыть!
Да и что поделать, если судьба распорядилась так, что у вполне состоявшегося в профессиональном смысле омеги Берри Мальерса с личной жизнью вечно выходила какая-то ерунда? Нормальные альфы в его сторону почему-то и не смотрели, а лезли или самовлюбленные нахалы, или самоуверенные дураки, которых объединяло лишь одно: и те и другие будто своей целью ставили подмять, обломать, скроить жизнь Берри и его самого под себя… Так, будто бы он — успешный, самостоятельный, хорошо зарабатывающий омега — был для них каким-то, что ли, вызовом…
В итоге, в очередной раз оставшись в гордом одиночестве, Берри и решил: хватит. Не получается нормальной семьи, тогда он родит ее себе сам! Да, с работы, если беременность действительно случится, наверно, придется уволиться, в контракте этот пункт был прописан. Но все же оставалась надежда, что ему могут пойти навстречу — все-таки специалистом он был хорошим. Ну а если нет, накопленных денег должно хватить на первое время, а там и что-то другое можно будет подыскать. Или и вовсе осуществить давнюю мечту и начать работать из дома.
Да и вообще главное сейчас совсем другое. Главное ребенок, на мыслях о котором в последнее время сконцентрировалось все. Можно было бы, конечно, пройти процедуру искусственного оплодотворения — Берри, размышляя о таком выходе из положения, уже и клинику хорошую присмотрел и даже съездил познакомился с доктором, которым оказался приятный бета. Но тот вместо того, чтобы сразу назначить процедуру, вдруг предложил прежде сходить к психологу. А этот молодой омега взял да и заронил в душу Берри сомнения, заставив изменить планы.
— Может, стоит просто отпустить ситуацию?
— Мне уже давно не двадцать.
— Ну так и не девяносто! Отпуск у вас скоро?
— Через месяц по графику запланирован.
— А течка?
— Как раз и брал его, чтобы из-за нее с работы не пришлось отпрашиваться. Шеф — бета из числа тех, кто все эти «омежьи и альфьи штучки» не жалует.
Психолог кивнул понимающе, а после просто предложил съездить на море.
— Но течка?..
— Вот именно — течка. Знаете, сколько по статистике детей зачинают именно на отдыхе? Да и курортные романы хороши как раз тем, что, как правило, приносят не только массу удовольствия, но и заканчиваются вместе с самим отпуском. А вы ведь именно этого хотите, если я правильно вас понял?
Да, Берри действительно хотел именно этого. Но решиться на подобный смелый для него шаг оказалось непросто. И все же он смог и вот теперь сидел и тупо смотрел на песок, на котором еще недавно валялся тот здоровяк-альфа. Сидел и укреплял себя мыслью, что все делает правильно. По плану. Берри познакомится, оценит умственные способности и общий уровень потенциального отца своего будущего ребенка, а потом предложит ему честный секс без обязательств. И все по итогу останутся довольны: альфа, как и все особи этого рода-племени вечно сексуально озабоченный, натрахается в свое удовольствие, не обременяя себя более ничем, а Берри получит малыша, о котором его отец никогда и не узнает…
Гм… Если, конечно, этот самый альфа не посмеется над далеким от молодости и сексуальной привлекательности омегой с его «интересными» предложениями, после отправившись клеить хотя бы вон тех юных красавчиков, что сейчас задорно хохочут, перешептываясь о чем-то и при этом нарочито эротично натирая друг друга маслом для загара…
Кстати о нем! Может, это вариант? Дождаться, когда альфа вернется и попросить его помочь нанести крем… Единый бог, какая дикая пошлость!
Озлобившись на самого себя, Берри сам натерся средством от загара (от, а не для него, как, небось у тех смешливых!), а после улегся на лежак и уткнулся носом в книгу. Уткнулся… и нет-нет да посматривал поверх нее на близкое море, в котором где-то там, уже очень далеко от берега плавал тот роскошный альфа.
Может, все-таки крем — не самый худший вариант для подката?..
Единый бог, ну почему все так-то? Почему прогнозировать взлет и падение биржевых котировок и верно оценивать перспективность вложения средств в те или иные ценные бумаги он научился просто-таки отлично, а тайну, как склеить приглянувшегося альфу, так и не постиг?
Короче говоря, все то время, пока объект его смущенных размышлений плавал — а это было реально долго, Берри лежал и настраивал себя, будто часовой механизм. И таки настроил, в очередной раз привычно спланировав всё. Вот только ничего из плана его не вышло просто потому, что альфа на прежнее место не вернулся, а сначала сходил к бару, где купил стаканчик мороженого, а после улегся на песок в другом месте — совсем близко к тем самым молодым омежкам, на которых Берри обратил внимание раньше.
Зараза! Пытаться начать операцию под названием «Знакомство» у них на глазах было делом совсем уж невозможным. Но зато после удалось выяснить, что альфа проживает в том же отеле, что и сам Берри. Это открыло новые перспективы. Он долго размышлял, чего бы такого надеть к ужину, чтобы сразу стать невозможно сексуальным и привлекательным, очень быстро понял, что в спецом купленном для этого наряде — узких розовых брючках длиной выше щиколоток и почти прозрачной шелковой рубашке — чувствует себя на редкость неуютно, содрал все это с себя и натянул привычные слаксы из тонкого хлопка и светло-голубую рубашку-поло. Глянул на себя в зеркало, как и всегда остался недоволен, но махнул рукой — хоть идиотом себя чувствовать не будет.
Альфа удачно обнаружился в ресторане и даже сидел один, а не в компании какого-нибудь юного омежки, но, как видно, пришел он сюда к самому началу вечерней трапезы, потому что уже поел и теперь за обе щеки уплетал десерт. И вид у него при этом был такой безобидный и даже милый, что Берри решился — подошел и спросил первое, что в голову пришло:
— Вкусно?
И альфа в ответ улыбнулся и кивнул, после еще и сделав приглашающий жест здоровенной ручищей, указывая на место за своим столом… А пару дней спустя и в своей постели, когда Берри сам, первым, отчасти даже гордясь своей смелостью, предложил ему секс. И, Единый бог, каким же он оказался!
После, пытаясь понять, в чем секрет, почему именно теперь, с Мишелем, а не с каким-то другим альфой, все эти казавшиеся ранее тупыми и скучными телодвижения наполнились смыслом и стали приносить столько удовольствия, Берри осознал: дело даже не в партнере, хоть и был он хорош, а в первую очередь в нем самом. И в обстоятельствах, при которых у них все завертелось. Ведь если раньше он всегда блюл себя, слишком сильно заботился о том, какое впечатление производит на своего любовника, то теперь… взял и расслабился. В точности как рекомендовал тот симпатичный омега-психолог в Центре искусственного оплодотворения. И получилось это только потому, что все изначально было не всерьез, без обязательств, без будущего и перспектив. Раз нет этого всего, так перед кем сдерживаться и что-то там изображать? В итоге Берри отпустил и себя, и ситуацию и… неожиданно осознал, сколь многого себя лишал и каким на самом деле дураком был все эти годы. Неужели все остальные омеги каждый долбаный раз получают от секса такое же сумасшедшее удовольствие?!
Течка пришла по графику, в точно спланированный момент. Мишель проявил такт, не поволок сразу в койку, едва ощутив явно сильно взволновавший его запах, а прежде поинтересовался желаниями и планами самого Берри: хочет ли он в эти дни видеть рядом с собой именно его. Это было… неожиданно. И точно приятно. Даже неудобно стало оттого, что приходится обманывать альфу — надо ведь было как-то сделать так, чтобы тот не предохранялся, а с этой целью не придумалось ничего умнее, чем сказать, что Берри бесплоден. Собственно, мысль была реально неплоха и даже могла стать частью плана: во-первых, сей факт мог отвадить Мишеля от помыслов о «продолжении банкета» уже после отпуска (мало кто из альф задумается о серьезном романе или тем более браке с «неполноценным» омегой), а во-вторых, уберечь от потенциально возможного внимания пока еще даже не зачатого ребенка.
И все получилось. Течные дни пролетели как один, став лучшими за всю жизнь, а когда они подошли к концу, Берри, собрав волю в кулак, собрал манатки, расплатился за отель и уехал в аэропорт. Так, как и решил с самого начала. Действуя строго по плану. Ни в чем не сомневаясь. Да!
Через пару месяцев врач подтвердил — беременность наступила. Еще через четыре, когда живот уже было не скрыть, Берри попытался как-то договориться на работе. Но вскоре оскорбленно понял — бесполезно. Шеф лишь бесился и тыкал пальцем в тот самый пункт, согласно которому трудовой договор автоматически прекращал свое действие в том случае, если подписавший его омега беременел. Ни о каком «парашюте» речь, понятно, даже не зашла: нарушение условий — есть нарушение условий, никто Берри соглашаться на них не заставлял. И все же было обидно. Как-то казалось, что за специалиста его уровня все-таки будут держаться и пойдут ему навстречу в столь важном для любого омеги деле, как рождение ребенка. Эх… Ну да что теперь?
О Мишеле Берри все это время старательно не думал. И днем это даже почти получалось. Ночи вот только раз за разом погружали в те короткие отпускные дни, что были наполнены солнцем, морем, смехом, болтовней, бездумно-безумным сексом и огромным, просто-таки нереальным количеством сладостей! Брутальный альфа и вообще настоящий полковник Мишель Легран оказался диким сластеной. Лопал, а после еще и уверял со смехом, что на самом деле главная сладость для него — вовсе не тортики и не пирожница, а некий омега по имени Берри. Ягодка сладкая. Твердый орешек в ароматном меду, в котором даже если кончиком пальца увяз — всему пропасть.
Неужто не врал?
Деньги, которые предполагалось растянуть на то время, пока будут длиться последние месяцы беременности, и дальше еще немного — до того момента, когда получится оправиться от родов, начали расходоваться неожиданно быстро. Ведение беременности в хорошей клинике, оплата самих родов там же и, конечно, приданое для будущего ребенка — все это было недешево. А тут еще и рынок упал, разом понизив стоимость акций, в которые Берри в свое время вложился. В другое время он бы просто переждал подобный скачок, постаравшись отыграть свое на другом, но сейчас это внезапно столкнуло в панику. Беременность, что ли, влияла?..
Одно было хорошо — хотя бы она протекала легко и правильно — ни тебе тяжелого токсикоза (легкая тошнота по утрам не в счет), ни тебе отеков, ни прочих проблем со здоровьем, которыми пугал Берри все тот же врач-андролог, раз за разом называя своего пациента старородящим.
Прекрасное самочувствие — подарок, на который никто и надеяться не смел, позволило Берри взяться за поиски работы. Он был уверен, что с его-то опытом и знаниями найти ее не составит труда, но вдруг понял, что и тут не все так просто. Нет, предложения поступали и даже не все работодатели пугались, видя живот омеги, претендующего на должность, но зато все они после делались снисходительными, начинали улыбаться свысока и как-то, что ли, покровительственно, а затем озвучивали столь смехотворную зарплату, что это было откровенно несерьезно.
Прикинув так и так, Берри продал свою трешку в центре, планируя после родов, когда все утрясется, подыскать и приобрести другое, более подходящее для папочки с малышом жилье где-нибудь в зеленом и спокойном пригороде. Сумма от продажи недвижимости получилась неплохой, и это помогло преодолеть нарастающую панику. Как и тот факт, что риэлтор, занимавшийся продажей квартиры, помог и с недорогой арендой небольшого домика в идеальном по представлениям Берри месте — тихом, одноэтажном, с просторными садами вокруг домов и вежливыми соседями. Теперь все снова шло по плану!А то что организм, словно бы разбуженный тем классным сексом, который подарил Берри Мишель, теперь постоянно требовал альфу (причем не какого-то, а совершенно конкретного)- ну, что поделать? Придется как-то пережить…
Часть 3
Мишель
Сказать, что Мишель сбился с ног, значило не сказать ничего. Он достаточно долго мудил, пока не понял: все совсем серьезно. Настолько, что жизнь без того долбаного омеги стала каким-то полным дерьмом. К действиям, как ни странно, подтолкнули дети, смекнувшие, что с их отцом явно что-то не так.
— У тебя ж знакомых в правоохранительных органах — валом, — бухтел беременный двойней, а оттого очень убедительный Рэнс — старший сын, который внезапно нагрянул в гости из другого города, бросив на знатно офигевшего от такого мужа первенца, собаку, кота и хозяйство. — Напряги их, пусть задействуют административный ресурс. Не знаю там — пробьют по базе, вычислят по ай-пи или отпечаткам пальцев. Да просто нагнут того менеджера отельного, который тебе тогда сообщать что бы то ни было отказался.
— Ты думаешь, не нагнули? Нагнули…
— И ничего? — с дико бесившей чисто омежьей жалостью в голосе спросил младший сын Эван и пересел поближе — прижался, обнял.
— И ничего. Как в воду канул. Будто нарочно следы заметает — квартиру продал, с работы уволился. И номер телефона сменил — прежний-то служебным был…
— Но зачем ему это?
— Может, боится, что я его преследовать как-то буду? Не знаю. Но мысль об этом… останавливает.
— Если так, то он какой-то дурак, ей-богу! Ты ж у нас — золото, а не альфа.
Мишель в ответ хмыкнул невесело, тоже обняв сына. Всегда думалось, что из-за работы именно он — полковник Легран — имеет все шансы отправиться на тот свет существенно раньше назначенного срока, а получилось наоборот. Муж ушел из жизни первым и совсем рано. А ведь как мечтали, чтобы долго и счастливо. Чтобы нарожать к уже появившимся двум еще целую кучу детишек, а после так же вместе нянчить внуков… Малышня — это ж такое счастье. Но Единый распорядился иначе. Дэрил умер, а Мишель, оставшись с двумя сыновьями-подростками на руках, был вынужден свернуть военную карьеру и искать себе применение на гражданке. Ничего, справился: и работу, которая нравилась и хорошо кормила, нашел, и сыновей вырастил. А вот с личной жизнью все время какой-то несостыковец получался.
— Ну? — Эван отстранился и встряхнул Мишеля за плечи. — Или ты всё — сдался?
Осталось только развести руками. Ну а как не сдаться, если действительно задействовал уже все ресурсы, подергал за все ниточки, закинул все возможные крючки.
— А у него машина есть?
— Не знаю.
— Ладно, выясним. Должен же быть от моего нового воздыхателя хоть какой-то толк. Чем рогатый не шутит — вдруг хоть тут стрельнет? — подмигнул Эван и тут же принялся кому-то названивать.
Кокетничал, разве что не мурлыкая, манил возможностью свидания — короче, отыгрывал настоящего омегу с мастерством, достойным большего. И таки добился своего: нужную информацию получил.
— Есть у твоего орешка зуболомного личное авто. На учет поставлено в Центральном районе столицы. Но ведь по тому адресу ты его уже искал, я правильно понимаю?
Эван озвучил улицу и дом, и Мишель кивнул — да, именно там жил Берри до того, как продал квартиру.
— Я так и подумал. Ну ничего! Пирс — такой душка! — мне кое-что пообещал. Короче, как только твой ненаглядный Берри пересечет сплошную или превысит скорость — будет он твой. Полностью. Сольют ему коллеги нужную инфу.
И ведь слили! И пары месяцев не прошло, как сын сообщил Мишелю, что камера фиксации скоростного режима засекла-таки машину с известным номером. Причем не в городе, а на трассе, ведущей в столицу с севера. Но поскольку в базе был лишь старый адрес омеги-нарушителя, это ничем не помогло. Разве только Мишель заподозрил, что Берри теперь живет где-то в том направлении. Оно укрепилось после того, как свалилось еще одно сообщение с той же трассы. Пришлось теперь развернуть поиски связей в органах внутренних дел уже за пределами столицы. Тут оказалось посложнее — хороших знакомых на правильных должностях не нашлось. Все грозило вновь трагически затянуться, но тут все тот же Эван взял да и скинул отцу сообщение с адресом, по которому нынче обитал беглый омега Берри Мальерс. И даже номер его нового телефона сообщил — сотрудники все той же дорожно-постовой службы записали и его. Парни остановили Берри за очередное превышение скорости, впаяли штраф, а после еще и настучали ему по совести и по кошельку из-за неоплаченных ранее. Ну а, отпустив нарушителя, поделились его координатами с тем самым Пирсом, который имел виды на Эвана. Бинго! Правда, сын всю эту инфу сопроводил припиской: «Но, кажется, тебя ждет сюрприз. Короче, держись. Созвонимся позже — я уже в самолете!»
Эван действительно незадолго до этого звонил проститься — улетал в командировку. Так что последняя фраза не удивила. Но Мишель все равно попытался переговорить с этим негодником. И не преуспел — его телефон уже был вне зоны доступа, как видно, отключенный перед взлетом. Зараза! Вот в кого, спрашивается, дети характерами пошли?! Сюрприз, понимаешь! А какой? Вопросы были дурацкими, да и задавался ими Мишель просто потому, что чем-то надо было мозги занять, чтобы удержать себя в рамках — сразу-то помчаться по нужному адресу не было никакой возможности. Жан-Поль проводил важную встречу на чужой неразведанной территории. Так что начальник его охраны и по совместительству и давно устоявшейся, всех устраивавшей традиции личный шофер, своими делами мог заняться только после того, как мегамагнат, владелец заводов, газет, пароходов господин Делардье порешает все деловые вопросы и отправится назад в офис. Вот там уже получится оставить его на парней из лички, а самому отпроситься. В том, что Жан-Поль отпустит, сомнений не было — только дотерпеть бы.
Сюрприз… Какой, рогатый ему в зубы?! Муж или постоянный любовник, которому Берри изменял с ним, с Мишелем? Точно нет — чуткий альфий нос совершенно однозначно указывал, что полюбившийся омега свободен. Был, конечно, шанс, что тот использовал специальные средства, которые позволяли избавиться от ненужных ароматов. Изобретенные поперву для военных, эти вещества теперь утекли и в гражданскую сферу и успешно использовались как омегами, так и альфами, когда это было нужно. В том числе и для сокрытия измены. Да, такой поворот можно было бы предположить, если бы не одно существенное «но»: если бы Мишеля в свое время спецом не натаскивали, чтобы уметь определять сам факт использования подобной хитромудрой химии. По запаху. Дело в том, что эти спецсредства, как ученые с ними ни мудрили, работали не выборочно, а глушили сразу все. Так что если бы Берри использовал что-то такое, то и его личный аромат — сладкая горечь орехов в меду, с которой теперь омега для Мишеля только и ассоциировался, — тоже стал бы размытым, неявным, ускользающим. Но он-то таким не был!
Тогда что? О каком именно клятом сюрпризе — да еще и, возможно, плохом! — писал младший сынок-интриган?..
Мысли зудели в голове, будто злые пчелы, защищающие свой улей с медом. Неудивительно, что те три часа, пока длилось совещание, стали адом. Мишель извертелся и изнервничался так, что Жан-Поль начал отвлекаться от переговоров и коситься на него подозрительно. Пришлось срочно брать себя в руки и по крайней мере не мельтешить. Зато в машине Мишель первым делом сообщил о своих то ли нуждах, то ли бедах:
— Мне надо уехать. Не знаю насколько, но очень надо и очень срочно.
Шеф в ответ лишь кивнул согласно и откинулся на спинку сиденья, ослабляя галстук и расстегивая тугой воротник рубашки. Было видно, что он доволен — непростая сделка совершилась к его полному удовлетворению, но при этом здорово утомила. Так что Мишель домчал его даже не до офиса, как думалось, а сначала забрать супруга Жан-Поля Тони из его кондитерской, а потом в их особняк. И только проследив, как оба вошли в дом, он развернулся едва ли не с дымом из-под колес и рванул по повторенному про себя, кажется, уже миллион раз адресу.
Это оказался небольшой дом, стоящий в глубине сильно заросшего сада. Хотелось заглушить мотор, открыть калитку, прошагать прямиком к двери, постучать решительно и… И в итоге Мишель сделал только первое. И потому, что совершенно точно не хотел навредить по неосторожности и незнанию. И потому, что окна в домике были темными. Позвонить на мобильный? Или просто посидеть подождать? Второе давало время как-то, что ли, внутренне подготовиться, так что Мишель позволил себе спраздновать труса и просто замер на водительском сиденье, подавшись вперед и стиснув руками руль.
Вдруг подумалось, что Берри может неверно все понять, если увидит слишком дорогую и пафосную машину, которая для Мишеля была лишь рабочей, но что-то переигрывать уже было поздно. Оставалось лишь ждать. Ждать и надеяться.
К счастью, хоть тут все не затянулось: не прошло и получаса, как в конце узкой, зажатой низкими заборчиками и густыми кустами улицы появился автомобиль. Мишель еще сильнее подался вперед, прикусывая губу и напряженно щуря глаза. Что-то внутри подсказывало: он! И точно: машина с уже знакомым номером притормозила возле наконец-то вычисленного дома, а после из-за руля выбрался Берри — его довольно коротко стриженная голова на мгновение появилась над крышей седана в круге света от уличного фонаря. Потом омега шагнул к воротам и из виду совсем пропал, но и той доли секунды хватило, чтобы сердце в груди Мишеля совершило радостный кульбит. Да и тот факт, что Берри приехал один, не мог не внушать надежду.
И все же почему он сбежал, а после еще и начал прятаться?..
Ворота на участок скрипнули, распахиваясь. Берри вернулся за руль, завел мотор и аккуратно зарулил на парковочное место. Вышел, захлопнул дверцу, повернулся, шагнул обратно к воротам, явно намереваясь их закрыть… И тут Мишель понял, о каком именно сюрпризе плел сынок Эван, чтоб ему, паразиту… гм… гм… долететь и сесть удачно! Берри был беременным! Беременным, рогатый и все его прихвостни!
И кто этот клятый долбак-альфач, который?.. А как же он — Мишель?.. И вообще…
Мысли спутались, сердце теперь колотилось где-то в горле и там же зарождался злобный собственнический рык, разом поднявший еще и шерсть на загривке. Мишель раскаленным пушечным ядром вылетел из салона машины, хрястнул дверцей, рванул в сторону замершего перепуганным зайцем Берри, схватил его за плечи, дернул на себя, одновременно наклоняясь, чтобы вдохнуть в себя сладкий запах, отравленный… Гм… На разум будто холодной водой плеснули: Берри пах собой и только. Нет, запах у него изменился, будто бы раздвоившись, но эта тень его собственного личного аромата была однозначно омежьей. Никаких посторонних альф и близко… Но тогда… Единый бог!
— Ты… Я тебя так искал все это время. А ты…
Омега молчал и дышал как-то совершенно затравленно. Испугался? Он, Мишель, его испугал?!
— Берри, орешек ты мой медовый, ну посмотри на меня. Это я — Мишель. Не забыл еще?
— Тебя забудешь! — вдруг выпалил омега и начал выдираться из обнимавших его рук.
Пришлось отпустить, но задавать вопросы-то никто запретить не мог.
— Ты зачем тогда сбежал? И… ребенок… Он ведь…
— Вот потому и сбежал! — по-прежнему резко оборвал его Берри, развернулся и решительно зашагал в сторону дома.
Мишель потоптался, запер так и оставшиеся раззявленными ворота, прямо через забор пикнул сигналкой действительно дорогущей, совсем неуместной на этой улице машины шефа и поплелся следом. Дверь, к счастью, была не заперта, и это показалось хорошим знаком.
Берри обнаружился на крохотной кухоньке — пил прямо из-под крана. И только напившись спросил:
— Зачем искал-то?
— Люблю.
— Даже так? — Берри развернулся к Мишелю и распахнул плащ, демонстрируя тяжелый, воинственно выпирающий живот.
— Тем более.
— С ума сойти! — Берри тряхнул головой и вдруг нервно рассмеялся: — Думаешь, твой? А если нет?
— Мой. Но даже если нет, то все равно мой. Потому что твой. Ты зачем прятаться-то начал? Чего боялся? Меня? Но я ж не маньяк какой-то, чтобы…
— Прятаться? — омега действительно выглядел удивленным.
— Уволился, квартиру продал, сюда, в эту глушь забился, — подсказал ему Мишель, пытаясь по реакциям понять, что Берри думает на самом деле, но тот, кажется действительно не врал.
— Единый бог! Да мне и в голову не приходило, что ты меня вообще искать начнешь, так что… Нет, я думал, конечно, но одно дело мечты, а другое — реальная жизнь. Да и вообще, ничего здесь и не глушь! А свежий воздух и тишина нам с малышом полезны. А остальное… — Берри вздохнул и вдруг обессиленно присел на табурет. — С остальным все просто: с работы уволился, потому что забеременел. Такой там договор был, что нельзя на такое вот, личное, от трудов праведных отвлекаться. И винить в этом некого — сам подписал. В другую контору после так и не устроился, потому что пузо. Квартиру продал, чтобы подушка безопасности финансовая под задницей потолще была. Все по плану, — тут Берри положил руку на живот. — Мы справимся.
Мишель шагнул ближе, с трудом удерживая себя от того, чтобы присесть рядом на корточки и тоже дотронуться до скрытой одеждой округлости. На этом-то сроке малыш уже должен вовсю пихаться и… И раз вот он — вполне реальный, то зачем там, на море, Берри Мишелю сказал о своем бесплодии?
— Ты же говорил, что…
— А я наврал, — тут Берри поднял голову и улыбнулся лихо и нарочито беспечно. — Потому что задолбался быть один и хотел именно этого — забеременеть. А вы ж, альфы, как-то не горите желанием отцами быть…
Хотелось ответить резко, но Мишель сдержался, вдруг поняв, что Берри говорит такое не по глупости, а потому, что опыт какой-то неприятный и точно его сильно травмировавший имеет. После можно будет спросить, что это или, вернее, кто это был, а пока оставалось только стискивать зубы и слушать, с одной стороны, гневный, а с другой — какой-то беспомощный бухтеж Берри:
— В любом случае это тебя ни к чему не обязывает. Это мой ребенок, мое решение и моя зона ответственности.
А вот тут можно было и поспорить.
— Решение, да, твое, — Мишель кивнул согласно. — И выбор тоже твой. А вот остальное у нас с тобой поровну. Это и мой ребенок. А значит, вы оба — ты и он — моя зона ответственности. Мой периметр, который я буду защищать всегда. А если ты против, то… Ну, выходит, ты ошибся и выбрал не того. Придется тебе это как-то принять, Берри.
— Да кто ты такой, чтобы?..
— Забыл? Я повторю. Меня зовут Мишель Легран. Сорок один год. Вдовец уже больше пяти лет, отец двоих взрослых сыновей, а с недавних пор еще и дед — старший наградил званием, я и охнуть не успел. В прошлом военный. Ушел в отставку, чтобы быть рядом с сыновьями после смерти мужа. Теперь шофер и личный охранник. С шефом и его супругом познакомлю — они классные. Ну и главное: я люблю тебя, Берри. Не думал, что в моем возрасте и в моем статусе деда влюблюсь настолько сильно, что примусь поднимать на ноги всех друзей и знакомых. И только для того, чтобы найти одного слишком самостоятельного и слишком шустрого омегу.
— И как нашел? — Берри улыбался криво и смотрел странно — так, будто готовился заплакать, но сам этому почему-то удивлялся.
 Говорю ж: шустрый больно. Меньше правила дорожного движения надо нарушать.
— Единый бог…
Берри засмеялся, а после все-таки заплакал. И Мишель его сначала утешал как мог и умел, а потом кормил жареной картошкой и найденными в холодильнике котлетами. Да и ночевать он тоже остался здесь же — только отогнал машину шефа, чтобы вернуться уже на своей.
И, конечно, именно он стал тем, кто встречал Берри из роддома, а потом пеленал новорожденного омежку, демонстрируя наблюдавшему за ним молодому папаше удивительные для альфы навыки в этом непростом деле. Ну и он же после проводил этого самого папашу… Нет, увы, пока что не в ратушу, чтобы там назвать своим мужем, а к Жан-Полю, чтобы уже тот назвал своему новому сотруднику сумму его новой зарплаты.
Что поделать? Ну вот такой он был — этот омега, рогатый его побери. Слишком самостоятельный и слишком привыкший жить в одиночестве, решая все только за себя. Но ведь и про Мишеля никто бы и не подумал говорить, что он из числа тех, кто способен взять и просто так отступиться от задуманного. Особенно если награда слаще любых десертов, да еще и пахнет орехами, медом и, главное, его, Мишеля, сыном.