Теория Дарвина в кардиологии

Кардиологи — удивительные врачи. Если применить к кардиологам теорию Дарвина, то мы увидим, что они не просто произошли от обычных врачей, как, скажем, человек от обезьяны. Но их внутренний мир сформировался именно работой в кардиологии! Как это понять? Вот, скажем, хищный гепард стал таким быстрым, так как поколение за поколением только самые-самые скоростные животные могли догнать быстроногую лань! Кстати и лань стала такой быстрой, так как поколение за поколением лишь самые быстрые лани могли убежать от хищного гепарда. Уловили мысль? Вот и кардиологи стали людьми столь тонкой душевной организации под влиянием эволюции на фоне… пациентов! Как гепард становится от поколения к поколению быстрее, так как работает со все убыстряющейся ланью, так и кардиолог, работая с сердечниками, оттачивает мягкость в общении и тонкость подачи информации. Сами понимаете, кардиолог — не ортопед, не лор, не окулист! Скажет что-нибудь резкое, рубанет правду матку, и что? И сразу у пациента либо инфаркт, либо инсульт, либо просто гипертонический криз. Только кардиологи наработавшие мягкий подход к своим хрупким пациентам, выживают в профессии. Вот как теория Дарвина работает в паре кардиолог и пациент!

Прихожу к врачу на плановый осмотр. Он полагается всем кто имеет не то что две, но даже одну операцию на сердце. Само по себе это волнительное мероприятие. Требует подготовки. Надо сдать анализы. Пройти эхо. Простое и под нагрузкой. Кардиограмму. Все это совершенно безболезненно... но нервы! Вдруг что-нибудь не то в правом желудочке? Или левом предсердии?  Вдруг передняя перегородка как-нибудь не так сокращается?  Очень нервными выдаются дни перед визитом к кардиологу. А уж сам визит сравнить можно лишь со страшным судом.

- Садитесь, Илья. Давайте документы.

Передаю документы. Сижу тихо как мышь. Звук мобильник выключил еще утром. Одежду надел чистую. На лице изображаю почтение. Как знать, может быть приговор врача мягче будет? Он же видит, как я стараюсь?

- Анализы?

Протягиваю анализы. По лицу врача не ясно, нравится ли ему, что он видит. Оценивает ли мое поведение положительно?

- Кардиограмму! Новую и старую. Сейчас сравнивать будем!

Вот он, самый страшный момент. Сравнивать!  Протягиваю кардиограммы. Стараюсь не дышать, чтобы не производить лишнего шума. Руки сложил на коленях. Что я еще могу сделать? А, вот! Надо немного улыбнуться. Люди любят, когда им улыбаются. Кончик рта с левой стороны лица немного едет в сторону уха. Кривовато получается, но это все, что я могу в создавшихся условиях. Улыбаться и молчать — вот путь.  Никаких разговоров. Тем более, дело происходит за границей. Я почти не знаю языка, лишних вопросов надо бы избежать.

Наконец, врач кладет на стол перед собой все мои бумаги, смотрит на меня внимательно, и говорит.

- Знаете Илья…

Тут он взял небольшую паузу. Потер лоб. Пару раз кашлянул. Бросил на меня быстрый взгляд, отвернулся в сторону и продолжил:
- Что вам сказать?

Вторая пауза потребовалась врачу для глубокого вздоха.

- С прошлого визита я вижу заметные улучшения... в вашем знании иврита. Он стал лучше. Несомненно лучше!

Окрыленный, я пошел домой. У меня — улучшение! Улучшение —  важнейшее слово из уст кардиолога! Слово с потрясающим лечебным эффектом! Улучшение! Я -счастлив! Давление снижается, пульс становится ритмичным. Через год приду еще! Ради слова улучшение никаких денег не жалко!

Так работает теория Дарвина в кардиологии. Только тонкой душевной организации врачи остаются с пациентами. С живыми пациентами! Из года в год!

Вместо послесловия.

Вы до сих пор не уверены, что именно процесс Дарвина делает кардиологов такими обходительными, позитивными и тонкими? Добавлю еще один факт. К кардиологу сказавшему мне, что после его помощи я, вероятно, доживу до услуг онколога — я ни ногой!