6. Малая война на истощение

6. МАЛАЯ ВОЙНА НА ИСТОЩЕНИЕ. В 1469 году дотошный Иван занялся организацией нового похода на Казань. Со всех подвластных Москве земель в Нижний Новгород начали стягиваться полки. По всем рекам к Оке плыли на лодьях москвичи, коломенцы, владимирцы, ярославцы, костромичи, суздальцы, муромцы. Такого громадного флота Суздальская Русь не видала за всю свою историю. Удар по Казанскому Ханству вновь было решено наносить с двух сторон. Основное войско под руководством воеводы Константина Александровича Беззубцева должно было по воде спуститься к Казани из Нижнего Новгорода, большой отряд под командованием князя Даниила Васильевича Ярославского должен был выступить из Устюга, пройти несколько тысяч километров по Вятке и Каме и прибыть к Казани одновременно с основными силами. Для осуществления этого плана требовалась четкая координация действий отрядов на пространстве в тысячи вёрст. Дело для Москвы было новое, потому, видимо, и вышло все наперекосяк. Далеко не все риски удалось просчитать заранее.

В самый разгар приготовлений неожиданно умер Касим – главный инициатор всей войны. Его жена, мать Ибрагима, пыталась склонить великого князя к миру, обещая видимо уговорить сына покориться Москве. Однако Иван и сам уже давно стал заложником сложившейся ситуации. Курок был спущен, и остановить летящую пулю было уже невозможно. Все русские воеводы, от сотников до бояр, требовали «продолжения банкета». Единственное, что еще мог сделать великий князь, так это попытаться минимизировать ущерб, причиненный потенциальному вассалу Москвы, сохранив в неприкосновенности хотя бы саму Казань.

А война меж тем шла своим чередом. Выход нижегородского отряда задерживался, видимо до получения известий от корпуса Даниила Ярославского, и великий князь, взявший координацию действий русских отрядов на себя, приказал воеводе Беззубцеву отправить в окрестности  Казани отряд добровольцев, которым предписывалось разграбить территорию ханства, но к самой столице пока не приближаться. По Нижнему кинули клич, и тут же стало понятно, что проблем с набором желающих подраться не будет, так как на призыв откликнулись почитай все ратники, находившиеся в то время в городе. Охочих до приключений молодцов объединили в отряд, поставили над ними воеводой опытного Ивана Руно и отправили воевать. Руно посадил своих подопечных на суда и повел их прямо к Казани.

Почти сразу всё пошло не так, как задумывалось, ведь, государь предполагает, а располагают-то воеводы. Как говорится на каждого лейтенанта и, уж тем более, генерала всегда найдется свой прапорщик. Приказ государев не приближаться к столице ханства был забыт волонтерами сразу. На третий день пути, на рассвете 21 мая россияне добрались до Ибрагимовой столицы, всей толпой вывалились на берег и тут же пошли на приступ. Нападение было неожиданным. Русские сходу захватили казанский посад, разграбили дома обывателей, освободили большое число российских и литовских пленников, запустили в посад «красного петуха» и отступили на остров Коровничий, где закрепились в ожидании прибытия главных сил.

Целую неделю после этого отряд Ивана Руно торчал без дела в виду города, не предпринимая никаких попыток ни напасть вторично, ни уйти с добычей в Нижний Новгород. В среде ратников, воодушевленных видимой легкостью, с коей им удалось выпотрошить жилые районы татарской столицы, появились даже недовольные голоса, утверждавшие, что Руно продался хану. Однако, воевода, видимо, запоздало вспомнив о нарушенном им приказе ни в коем случае не трогать Казань, на новые неприятельские действия против подданных Ибрагима до поступления дальнейших распоряжений из великокняжеской ставки попросту не отважился. На восьмой день сидения на острове из Казани прибежал русский пленный, который сообщил, что татары готовят крупные силы для нападения на отряд Руно, для чего подтянули к столице полки со всех своих городов и пригнали башкирскую конницу. И верно, как иллюстрация к словам перебежчика, вскоре вблизи Коровничьего острова начали стремительно копиться казанские суда. В виду общей опасности волонтерам ничего не оставалось, как забыть о взаимных упреках и сообща готовиться к бою. Последовавшие вслед за этим несколько отчаянных приступов с реки, несмотря на раздрай, воцарившийся в русском лагере, удалось отбить. Отразив все атаки татарской судовой рати, русские переправились на находящийся выше по течению Ирхов остров, и там вновь закрепились. Вскоре на остров прибыло подкрепление – отряд воеводы Константина Беззубцева. Оценив положение русского войска, как опасное, но не безнадежное, Беззубцев отправил гонцов к вятчанам, призывая тех вооружиться и спешить к Казани. Кроме того, в русском лагере по-прежнему рассчитывали получить хоть какие-нибудь известия о судьбе отряда ярославского князя, который должен был войти в Казанскую землю с севера через ту же Вятку.

Вестей с севера Беззубцев и Руно ждали ровно месяц, пока на их острове не закончились съестные припасы. Запуганные Ибрагимом вятские обыватели, продолжая сохранять нейтралитет, присоединиться к русскому войску отказались, мотивируя это тем, что среди воевод не было ни самого Ивана III, ни кого-нибудь из его братьев. О ярославском же князе на Вятке никто ничего толком не слышал. Так и не получив никаких известий от второго отряда, воеводы приказали своим людям сворачивать лагерь и отступать к Нижнему. На обратном пути повстречали вдовствующую казанскую царицу - мать хана Ибрагима и вдову Касима, плывшую из Москвы в Казань. Ханша доверительно поведала Беззубцеву и Руно, что между её сыном и Иваном Московским уже давно заключён мир, и что Ибрагим согласен исполнить все требования великого князя, а потому и войне пришёл конец. Русские тут же с готовностью во всё сказанное поверили, позабыв старую, как мир формулу: «Баба да бес – один в них вес». Беспечно расположившись на берегу Звенечева острова неукрепленным станом, они принялись пировать да обедню служить на радостях, что так хорошо все закончилось, и что все, кто остались живы, живы остались.

Как и следовало ожидать, известие о мире оказалось ложным. В воскресенье 23 июля татары со всех сторон навалились на русский лагерь. От неминуемой и скорой погибели россиян спасло лишь то, что все дело происходило на острове, куда Ибрагимовой коннице было не добраться. Драться волонтерам пришлось, едва вооружившись и в совершенно расстроенном порядке. Кое-как все же отбились - с трудом и с большой кровью. Уже в темноте казанцы начали выводить свои потрепанные орды из сражения. Их суда, опасаясь ночного нападения россиян, отошли к противоположному берегу, под прикрытие своей конницы. На утро россияне свернули лагерь и отплыли к Нижнему Новгороду. Их никто не преследовал.

А тем временем ярославский князь Даниил и воевода Сабуров с полком в 1000 человек, составленным из устюжан и волгожан, плыли себе спокойно на судах по Вятке и ничего о том, что происходило у стен Казани, не ведали. Они строго выполняли предписания плана, составленного в Москве, и от его пунктов старались не уклоняться. Впрочем, первый прокол у них случился уже на Вятке. Жители Хлынова и других вятских городов, уже успевшие к тому времени отказать в помощи Руно с Беззубцевым, не изъявили никакого желания присоединяться и к другому московскому отряду. Москвичи приходят и уходят, а Казань всегда рядом, и кто потом защитит местных жителей от Ибрагимова гнева? Вопрос был риторическим, а потому и нейтралитет, по мнению вятчан, был сейчас для них единственно возможным спасением от разорения и гибели. Казанские агенты в Хлынове, немедленно переслали Ибрагиму подробные сведения о численности и маршруте движения второго русского отряда, а до московских воевод постарались довести ложное сообщение о заключении мира. Движение отряда на юг, тем не менее, продолжилось. Вероятно, опытные воеводы не очень поверили в возможность заключения столь скорого мира или, быть может, этот путь на Русь был для них просто более коротким.

Как бы там ни было, но 4 июля 1469 года у впадения Камы в Волгу русские встретились с превосходящими силами татар. Казанцы перекрыли русской флотилии и водный путь, перегородив вход в Волгу чем-то вроде понтонного моста из связанных судов, и путь по суше, заполнив берег толпами конных лучников. После этого московским воеводам не оставалось ничего иного, как помолясь идти на прорыв, ибо путь назад в негостеприимный Хлынов им теперь тоже был заказан.

В тот день в жестокой яростной битве полегло 430 россиян, включая и почти всех воевод. Многим уже стало понятно, что гибель всего отряда северян неминуема, но в последний момент положение спас князь Василий Ухтомский, взявший командование на себя. Он личным примером, как мог, воодушевлял своих ратников, прыгая с громадной деревянной палицей в руках по сцепившимся в абордажных боях лодкам, и железными шипами круша врагов направо и налево, не оставляя им ни единого шанса на спасение. Выдержать удар сулицы в те времена не мог ни один доспех, а выжить с раздробленным черепом и в наши дни не дано никому. Половине русского отряда удалось в той драке не только выжить, но и прорваться к своим. По приходу в Нижний Новгород все уцелевшие ратники были награждены за доблесть «каждый два раза по деньге». Позже отряд получил еще 700 четвертей муки, 300 пудов масла, 300 луков, 6000 стрел, 300 шуб бараньих, 300 однорядок из иностранного сукна и 300 сермяг.

Дело меж тем вновь не было сделано. Несмотря на весь ущерб, нанесенный казанскому царю в ходе последних боев, он по-прежнему не был побежден, и даже умудрился взять под свой контроль русские области на Вятке, которые Москва давно уже считала своей собственностью. Ибрагим мог с полным правом объявить себя победителем в войне со всеми вытекающими, и Москве нечего было на это возразить. Поэтому о прекращении военных действий никто в русской столице даже не заикался. И это не смотря на то, что в самый разгар боев на Волге и Каме, золотоордынский царь Ахмат внезапно атаковал южный русский рубеж и попытался овладеть Рязанью. Понеся большие потери на приступе, он ушел ни с чем, но всем стало понятно, что грядет новая война с Великой Степью. А какой здравомыслящий государь будет начинать вторую войну, не развязавшись с первой?

Иван III, как известно, был государем здравомыслящим. Сделав в своей памяти закладочку на странице с заголовком «Хочу Вятку», он, не откладывая, начал готовить новый удар по Казани. Летом того же года братья великого князя Юрий и Андрей Большой вместе с новой Ивановой «палочкой выручалочкой» - воеводой Даниилом Холмским в силе тяжкой двинулись по воде и суше на восток и 1 сентября подступили к Казани. Последующие события показали, что от выбора воеводы может зависеть многое, если не всё. Даниил Холмский своё дело знал на отлично. Вражеский город был взят им в плотное кольцо осады, все вылазки татар были отбиты, все их попытки связаться с внешним миром прерваны. После того, как русские перекрыли доступ казанцев к воде, татары пошли на переговоры и заключили мир «по воле великого князя». В чём конкретно заключалась эта «воля», неизвестно, но кроме всего прочего на Русь были отпущены все без исключения русские пленники и рабы, захваченные казанцами за последние 40 лет. Явилась ли в этот раз на соединение с общерусским ополчением вятская рать, тоже неизвестно, но на Вятку карателей отправлять пока не стали. Очевидно, не захотели неизбежной в таких случаях жестокостью ослаблять промосковскую партию, которая была в тех краях довольно сильна.

На этом русско-казанская война 1467—1469 годов закончилась. От всех предыдущих войн она отличалась тем, что впервые русское правительство пыталось спланировать военные действия заранее и координировало действия отрядов находящихся на большом расстоянии друг от друга.  Сделано это было с грехом пополам, но, как известно, именно на ошибках и нарабатывается драгоценный опыт. Можно смело утверждать, что это была первая война на истощение сил, в ходе которой, русское руководство проявило большое упорство в достижении своих целей, невзирая ни на какие трудности и неудачи. То был своеобразный «пробник» - репетиция предстоящих, куда более масштабных и продолжительных столкновений с соседями. В русско-казанских отношениях эта война ознаменовалась прекращением набегов со стороны казанцев на девять лет. Москве была необходима передышка на этом направлении, и она её завоевала.

Бытует мнение, что заключение мира с Казанью в 1469 году во многом было связано с опасностью набегов Большой Орды и с необходимостью развязать руки для предстоящей борьбы с непокорным Великим Новгородом. В противном случае, Иван III, возможно, не стал бы сворачивать военных действий и попытался бы уже тогда «дожать» восточного соседа, с тем, чтобы явно или косвенно взять его под свой контроль. Возможно, при лучшем раскладе так всё и было бы. Пока же, Иван аккуратно пометил закладочкой страницу своего «ежедневника» с записью  «Хочу Казань», намереваясь вернуться к ней чуть позже, и отыскал закладки к страницам «Хочу жениться» и «Хочу Новгород».