Играя в старые игры в поселке

"Я слышал, тебе рассказывали, как те парни катались на лошадях по хяру
по Поселку Минт рядом с тер каждый вечер в течение недели, чтобы поиграть
кьердс, они называют это "Старыми следжами", и "ты выходишь в эфир, джес"
скандально, - джес пьет "эпплджек" и делает ставки на эти деньги.
"

Это было уединённое место: с одной стороны дороги, которая
изгибалась к краю обрыва, был отвесный обрыв, а с другой — такой крутой подъём, что
Стволы сосен, казалось, лежали на земле, когда их выстраивали в шеренги на склоне. С этого большого выступающего горного уступа не было видно широкого пейзажа; долина была всего лишь небольшим котлованом, окружённым со всех сторон хребтами, которые поднимались так высоко, что закрывали весь обзор и сужали мир до ограниченной территории, ограниченной резкими линиями их лесистых вершин, чётко выделявшихся на фоне голубого неба. Если бы не дорога, казалось бы невозможным, чтобы эти дикие скалы стали излюбленным местом
обиталище кого угодно, кроме оленя, медведя или лисы; и, конечно, инстинкт орла
построил это гнездо, называемое Поселком, ещё выше, далеко над
возвышающимся сосновым лесом. Можно считать данью уважения
предприимчивости Старого Следа, что горные преграды не стали ни
препятствием, ни помехой, и здесь, в этих неприступных местах,
царила та живость, способная очаровывать и шокировать.

Посреди каменистой дороги стояла группа небрежно одетых
горцев, каждый из которых лениво опирался на посох, не желая
выполнять порученную ему работу по ремонту дороги.
мотыга или жалкая лопата — за исключением, конечно, надсмотрщика, который опирался на единственный лом, выданный округом, — единственное исправное орудие, которое было у них. Предусмотрительное постановление закона, оставляющее заботу о дороге на милость
трудоспособных соседей в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет,
стало благословением для поселения и жителей прилежащих районов,
поскольку, даже если оно не решало непосредственную задачу по
созданию приемлемого прохода через лес, оно служило гораздо более
важной цели.
Цель состояла в том, чтобы собрать вместе разрозненных поселенцев и
предоставить им возможность для непринуждённой беседы. На этих собраниях
присутствовали многие, хотя их результаты часто были, к сожалению, неутешительными.
 Сегодня на месте было обычное количество рабочих, за исключением трёх
мальчиков, чья скандальная восприимчивость к смешанным чарам Старого
Следжа и яблочного джина вызвала комментарии.

«Их оштрафуют, если они не будут следить за порядком и не придут на работу», —
заметил смотритель дороги, некий Тоб Рейнс, который наслаждался
кратковременной властью.

«Судя по тому, что я слышал о том, что там происходит, ни у кого из них не будет денег, чтобы заплатить штрафы, когда они закончат свои дурачества», — сказал Абнер Блейк, влиятельный и важный человек, старший в группе.

Никому из собравшихся, по-видимому, не пришло в голову, что проигрыши трёх игроков в карты
привели к обогащению одного из них и что плачевная массовая неплатёжеспособность,
которая за этим последовала, вряд ли была реальной. Возможно, их легкомыслие в этом вопросе
объяснялось тем, что наложение штрафа на нарушителя не было чем-то
реальным, хотя иногда и имело место.
в качестве угрозы.

"И мы должны оставить всё как есть, где оно упало, и прийти сюда, чтобы
сделать для них работу — починить эту дорогу, чтобы они могли
ездить," — воскликнул Тоб Рейнс, пытаясь разозлиться.
«Это нужно прекратить, вот что я говорю; этот способ работы нужно прекратить». Чтобы придать правдоподобность своей риторической фигуре, он поднял молоток и нанёс слабый удар по большому валуну. Затем он взял лом и, тяжело опираясь на него, смирился с пикантным интересом к сплетням.
«А вот и Джозайя Тейт, — продолжил он, — женатый мужчина,
который ведёт себя не лучше этих дураков-мальчишек. Он почти месяц не работал,
только ходил на охоту с другими, раз в неделю. Он просто проскочил в последний момент. Я никогда не придавал ему особого значения, хотя, когда он женился на Мелинди Прайс, примерно год назад, все говорили, что она поступила очень разумно, выбрав его, потому что он был довольно обеспечен, так как все его родственники, кроме него, умерли, и у него было то, что было у него самого.

«Я бы не позволил своей Дартер выйти замуж за какого-нибудь игрока в керли», — сказал очень молодой человек с большим достоинством, — «независимо от того, что у него есть и как он это делает».

Поскольку упомянутой даме было всего две недели от роду, а беспокойство по поводу её матримониальных намерений было несколько преждевременным, все добродушно посмеялись над молодым человеком.

«А теперь, — продолжил Тоб Рейнс, — если Джозайя продолжит в том же духе, что и раньше, то он не будет отставать от других парней на холме, — может, не так сильно, — и Мелинде Прайс лучше бы
«Убил кого-то, у кого было меньше, но хватка была крепче».

На собравшихся опустилась долгая тишина. Трое из двадцати человек,
не зная, чем ещё заняться, взялись за работу; пятнадцать
оперлись на мотыги в самых разных позах, одинаково
выражающих лень, и медленно следили за изящным полётом
ястреба, который без взмахов крыльев парил по ветру
в голубом небе, направляясь к противоположному хребту. Двое, один из которых был надсмотрщиком,
обыскали их карманы в поисках табачной крошки, и когда её нашли
Его владелец дал ему то, чего не хватало. Наконец, Эбнер Блейк, который
сообщал все новости и вёл беседу, оторвал взгляд от полёта ястреба,
занятого разглядыванием пёстрой октябрьской листвы на противоположной
горе, и возобновил разговор. При первых же словах трое рабочих остановились в
внимательном молчании; остальные пятнадцать сменили позу на более
удобную; надсмотрщик сел на валун у дороги, задумчиво
опершись локтями о колени и подперев подбородок руками.

— Я слышал, — сказал Эбнер Блейк, с удовольствием осознавая, что завладел вниманием компании и может оправдать ожидания, — что Джозайя проиграл ту пятнистую телку Бадду Рэю и большую часть своего урожая кукурузы. Но, может быть, теперь он возьмётся за ум и вернёт их обратно.

«Вряд ли», — заметил Тоб Рейнс.

 «Да, вряд ли», — согласились все пятнадцать.

 Трудолюбивая троица, которая могла бы добиться большего в лучшей компании,
снова принялась за работу на несколько минут, но в следующий раз
Нечленораздельное бульканье, всегда предшествовавшее речи Блейка, — своего рода
звонок, призывающий к вниманию, — снова заставило их остановиться.

«Я подумал, что Бадд Рэй, — он выиграл их. Я видел вчера вечером, как он
вёл телку к себе домой, когда возвращался с охоты к серному источнику.
учитывая, что он всего лишь одинокий мужчина, у которого нет жены,
это выглядит очень притязательно с его стороны — брать деньги у человека, у которого есть жена
и полный дом родственников жены, которые могут прийти в гости. Очень притязательно,
как мне кажется.

— Я полагаю, — многозначительно сказал один из трёх рабочих, — я полагаю, что Бадд выиграл честно. Это ведь не было подлым делом, не так ли?

Воцарилась зловещая тишина. Единственным движением в пейзаже был полёт ястреба, который снова парил над горами, то в тени облаков, то в лучах солнца. Внезапный
лай лисы в лесу неподалёку пронзительно разорвал тишину.

"Это не мне решать," — наконец ответил Блейк с
многозначительным акцентом.

 Подозрение обрушилось на них, как откровение, и
чувство удивления от того, что это не было представлено ранее, настолько очевидной была такая возможность.

Тем не менее, инстинкт справедливости, заложенный в человеческом сердце, некоторое время сохранял паузу. Затем Блейк, чья осведомлённость по большинству обсуждаемых вопросов давала ему право на особое внимание, высказал своё мнение по этому вопросу: «Я — безупречный член церкви, и
Я не знаю, чем одни из этих чудиков отличаются от других, и, более того,
я не хочу этого знать. Я видел, как они играют, и
слышал, как они говорят эту глупость про «высокое» и «низкое».
и так далее, — они все скоро будут достаточно низко падать. Но я хочу сказать, что не понимаю, как Джозайя Тейт, который всегда был умным парнем,
Его отец до него всегда был преуспевающим человеком, а Бадд Рэй никогда не был никем и ничем, — он всегда был никем, он и все его родственники, — и я не знаю, как ему удаётся одерживать верх над Джозайей Тейтом в этих краях, и никак иначе. Если он
продолжит играть Старого Следжа здесь, в Сэттлеминте, он будет так же хорош,
как и любой другой на этой горе, который работал там всё это время
дней, и у него было сносное начало, с которого можно начать. Для меня это не выглядит справедливым и
разумным ".

"Груши как тер меня", - сказал очень молодой человек, отец очень
юная дочь, "эф человек достаточно взрослый Тер мерзавец женился, он старый
достаточно взять Кир из себя. Я не вижу веской причины, по которой Джозайю Тейта нужно защищать от Бадда Рэя. «Мне кажется, если один из них научится играть в «Старого Следжа», то и другой сможет. И Джозайя довольно сообразителен».

 «Вот почему все вы, молодые еноты, ничего не знаете», — с жаром возразил Блейк. «Пусть хоть одному из вас исполнится двадцать лет, и…»
вы думаете, что вы такие мудрые и всё знаете, как будто вам по шестьдесят, и вы больше ничему не можете научиться.

«Тем не менее, я не вижу, чтобы Джозайя Тейт нуждался в сухом носу, чтобы отпугивать
Рэя и ему подобных», — таков был ответ. На этом спор закончился.

— Как-то не верится, — задумчиво сказал Тоб Рейнс, — что он и Джозайя Тейт могут быть такими друзьями. Я слышал, что Бадд Рэй ухаживал за Мелиндой Прайс до того, как она вышла замуж, и она была от него без ума, пока не появился Джозайя.
«О, на Дубовом холме, где она жила в те дни». Вот там
это не то, из-за чего стоит ссориться. Что-то странное происходит с этими дружелюбными соседями.

"Я знал, что он крутился вокруг Мелинды ещё до того, как она вышла замуж. «Я как-то раз слышал, что Мелинди собиралась выйти замуж за Рэя
постарше, Джозайю», — сказал молодой отец, поколебавшись в своей приверженности той или иной стороне.
"И мне всегда казалось, что это очень забавно, когда они с
Джозайей играют в Старого Следжа и тому подобное."

Эти вопросы было нелегко решить. Было выдвинуто множество предположений о подозрительных обстоятельствах смерти Бадда Рэя
исключительное мастерство в игре на «Старом Следже»; но дальше пренебрежительных намёков и скрытых инсинуаций догадки не могли
дойти. Всё оставалось под вопросом, как и дорога.

 Было едва ли четыре часа, но вялая работа прекратилась, и
небольшая группа расходилась. Некоторым нужно было пройти через густой лес,
чтобы добраться до своих домов, а те, кто жил ближе, не были
склонны искупать вину своих товарищей, задерживаясь у них.
Долгое время среди одиноких вершин разносилось эхо
металлического цоканья копыт их лошадей, с каждой минутой становясь всё тише.
пока, наконец, всё не стихло. Сумрачные тени, которые, казалось, поднимались
с земли, поднимались всё выше и выше по склону горы из
хранилища мрака, лежавшего в долине. Небо сияло в
противоположность темнеющей земле. Солнце всё ещё висело, большое и красное, над западными вершинами; облака вокруг него были великолепны в своих заимствованных красках; даже те, что парили на востоке, отражали великолепие заката, и среди их золотых и багровых хлопьев качался серебряный шар луны охотника. Время от времени,
Через долгие промежутки времени в воздухе разносился лай лисы; однажды лавр слегка зашуршал, и посреди плохо вымощенной дороги появился олень, на чьи раскидистые рога падал смешанный свет солнца и луны. Мгновение он стоял неподвижно, подняв копыто; затем с упругой грацией, словно невесомое существо, взлетел по крутому склону и исчез среди сонных теней темных сосен. Откуда-то издалека, с изгибов дороги, доносится внезапный звук,
незнакомый для леса и ручья
и небо; снова и снова, становясь всё более отчётливыми,
стук железа о камень, быстрый, равномерный топот копыт, и
конная фигура, обращённая лицом к луне, с солнцем за спиной,
проезжает между крутым подъёмом и обрывом по пути
к поселению и соблазнительным прелестям Старого Следа.

Он не был обычным гулякой. На его лице застыло выражение глубокой меланхолии, столь характерное для этих горцев, возможно, вызванное неопределённой грустью.
что покоится в дебрях Аллегейни, что парит над пурпурными
вершинами гор, что нависает над безмолвными лесами, что звучит в
голосе поющих вод. И он не был похож на преуспевающего
«совершенного» члена культа карточных игр. Его вялая манера поведения была следствием
тупости, а не напускного спокойствия; его коричневый джинсовый костюм был старым,
поношенным и залатанным; его шляпа, которая повидала немало проливных зимних дождей
и палящего летнего солнца, приобрела различные поникшие изгибы, о которых
не мечтал её создатель. Он ехал на жилистой серой кобыле без седла,
и нёс тяжёлую винтовку. Ему было, наверное, двадцать три года,
он был очень сильным и высоким, а морщины вокруг его
губ и подбородка свидетельствовали о твёрдой воле и целеустремлённости. Его медленные карие глаза были устремлены на горизонт, когда он обходил выступ, и, несмотря на вялое, однообразное выражение лица, он, казалось, был поглощён какой-то определённой мыслью, а не погружён в смутные, туманные грёзы, которые обычно овладевают альпинистами в бездействии.
Кобыла, предоставленная самой себе, шла по каменистой дороге с непринуждённым видом,
подразумевающим знакомство с худшими дорогами, и вскоре свернула за поворот и начала крутой подъём, ведущий к поселению.
 Нужно было пересечь шаткий мост, перекинутый через глубокий узкий
ручей, в тёмных водах которого то появлялось длинное, тонкое, блестящее
копье солнечного света, то лунный луч. По мере того как всадник продвигался вперёд,
лес становился всё гуще, и нигде не было и намёка на цивилизацию,
которая должна была появиться в этой глуши и называться Поселением.
К тому времени, как он добрался до вершины, последние красные лучи дня
исчезли с верхушек деревьев, но луна, полная и высоко стоящая на востоке,
излучала такой яркий свет, что можно было усомниться, что солнце встаёт в более
ярком мире, чем тот, который он покинул.
 Небольшое расстояние по ровной местности, поворот направо, и вот
на самой высокой точке хребта расположился маленький городок.
Там была поляна площадью в десять акров, кузница, четыре бревенчатые хижины,
обращённые в разные стороны, и одноэтажный магазин
и одна комната, и новый каркасный дом суда, побеленный и обнесенный дощатым забором. На последнем заседании законодательного собрания Поселение
было объявлено административным центром нового округа; ему была дарована дополнительная честь — название, но пока оно было известно среди жителей гор под своим древним и привычным названием.

Рэй спешился перед лавкой, привязал кобылу к лавровому
кусту и, войдя внутрь, обнаружил, что двое его приятелей уныло
ждут и снова и снова тасуют карты, чтобы скоротать время
время. Перевернутая корзина для щепок служила столом; сальная свеча, большая роскошь в этих краях, мигала на крышке бочки неподалеку и давала очень тусклый и неэффективный свет, но ровный лунный свет широким белым потоком лился через открытую дверь и любезно восполнял все недостатки. У двух молодых альпинистов были обычные грустные глаза, и предстоящие празднества могли показаться тем, у кого был более широкий опыт, чем у жителей поселения, мрачными. У костра
В глубоком камине, тускло и угрюмо горевшем, сидели двое пожилых мужчин, которые с неодобрением посмотрели на Рэя, когда тот вошел и с грохотом поставил ружье в угол.

"Ты давно не заходил, Бадд," — сказал один из игроков мягким голосом с удивительно низкими интонациями. Он тоже говорил медленно и с небольшим трудом, как будто ему редко приходилось выражать свои мысли словами, и его органы речи отвыкли от этого. Он был владельцем магазина, Томом Скраггсом, и эта речь была своего рода приветствием. Другой поднял голову и
узнал глаза, но ничего не сказал.

- Я немного повоевал, - ответил Рэй, усаживаясь в тростниковое кресло с тростниковым дном
и придвигаясь поближе к перевернутой корзине. - Если я начну войну, то...
Примерно в полумиле от нашего дома, — думаю, было около трёх часов, — я увидел самого большого и толстого оленя, которого видел в этом году, — он скакал через лавровые заросли, и я его подстрелил. И я должен был
отнести его домой, потому что с ним могло что-то случиться, если бы я оставил его там. И это меня немного успокоило.

«И мы должны сидеть здесь, сложа руки, и ждать, пока ты уйдёшь».
— на охоте на оленей, — сердито сказал Джозайя Тейт, заговорив впервые. — Я мог бы пойти и подстрелить двадцать оленей, если бы у меня было время. Ты сказал, что будешь здесь через час после восхода солнца, а
сейчас только посмотри, — и он указал на блестящий диск луны.

— Луна была достаточно высоко, прежде чем солнце село, — возразил
Рэй. — Если вы так спешите, почему бы вам не перерезать эти верёвки и не
прекратить ухмыляться. Я уже столько всего насмотрелся, что
готовлюсь к худшему.

«Я пристрелю тебя из своего ружья, если ты не уйдешь».
— Неважно, что ты говоришь, — огрызнулся вспыльчивый Тейт, — и если это не успокоит твой желудок, я посмотрю, как ты переваришь пулю.

 — Я жду твоего шомпола, — сказал Рэй. — Просто попробуй сначала и посмотри, как это работает.

Сторож с меланхоличным голосом прервал эти любезности не ради мира,
ангел с белыми крыльями, а в интересах
Старого Следжа. «Если бы я знал, что вы, ребята, будете ссориться и драться здесь, вместо того чтобы спокойно играть в карты, я бы не закрывал лавочку так быстро. У меня было много
немного работы, которую я оставил, чтобы поиграть в кости. И вы двое могли бы поболтать как-нибудь в другой раз, как мне кажется. Вы тратите на болтовню больше времени, Джозайя, чем Бадд, когда приходит и
охотится на оленей вместе. Ты самый младший в этой компании, так что раздай
карты или отдай их тем, кто захочет.

Предложение отказаться от игры задело Джозайю за живое.
Он возразил, что готов играть, — это всё, чего он
хотел. «Но не буду же я сидеть здесь и ждать, пока Бадд придёт и начнёт меня
обманывать».
по лесу, останавливаясь, чтобы подстрелить диких зверей и так далее, и
а потом возвращаешься домой, чтобы покормить их, а потом снова идёшь по лесу и возвращаешься сюда почти ночью — вот что меня раздражает.

 — Ну, пока! — воскликнул Рэй, выйдя из своего невозмутимого состояния. «Раздай эти пряники и перестань болтать. Этот твой язык когда-нибудь отрежут. Он трещит, как мельница, и этого достаточно, чтобы свести человека с ума».

Услышав это, Джозайя раздал пряники. Получив свои карты, игроки
внимательно рассматривали каждую из них, словно сомневаясь в том, что узнают её
старое знакомство; но прежде чем игра была по-настоящему начата, произошло ещё одно
прерывание. Один из пожилых мужчин, сидевших у костра, встал и
направился к компании.

"Мы хотели спросить тебя, Бадд Рэй, кое-что, и это будет
спрашиваться дважды: сначала здесь, а потом в День Джегминта. «Вы что, вызвали этот адский огонь, который вы называете Старым
Сани, сюда, в Сэттлемент?»

Спрашивающий был худощавым, унылым на вид мужчиной, сутулым и медлительным в движениях. Однако в его голосе слышались явные нотки
В его стройной, жилистой фигуре чувствовалась сила, а на лице виднелся алый шрам от раны, нанесённой разъярённым клыком, которая, хотя и зажила давным-давно, была постоянным напоминанием о жестокой схватке с диким зверем, в которой он одержал победу. Тон его голоса, а также смысл и риторика его речи выдавали в нём странствующего рыцаря.

Игроки в карты подняли глаза, но не от удивления, а от досады, и
Джозайя Тейт, нетерпеливо ожидая ответа Рэя, заговорил в ответ: «Нет, он
никогда. Я сам подбросил в огонь этот уголь, и если вы не
«Выйди и встань поодаль, чтобы не обжечься. Я научился играть, когда ходил в Перекрёсток, и сам привёз это в Сэттлемент».

 В Джозайе Тейте, когда он заявил о патенте на «Старую тележку», вспыхнуло смешанное чувство гордости новатора и презрительного превосходства бунтаря. Катехизические ужасы Судного дня были для него менее реальны, чем нынешняя честь и слава,
присущие путешествующему импортёру новой игры. Судный день казался неминуемым только тогда, когда он смотрел на мастерское
картина, изображающая странствующего рыцаря, а огонь и сера были вне поля зрения.

"Но если вы думаете, что я позволю вам называть меня «сэром», — сказал
Рэй, кивая на карты, — то знайте, что я могу противостоять чему угодно. Я не собираюсь стыдиться себя, и я никого и ничего не боюсь.

 — Значит, ты хочешь сказать, что Джозайя научил тебя играть? — спросил самопровозглашённый великий инквизитор. — Как же так, Бадд Рэй, что ты
выигрываешь у Джозайи все грузовики, если ты только учишься?

Раздался сердитый возглас Джосайи, и Рэй торжествующе рассмеялся
. Стены уловили нечастый веселый звук и
отразились от них с гулким повторением. Из темного леса сразу за ними
с залитой лунным светом поляны донеслось эхо. Было тонкое, странное влияние
в этих ликующих тонах, поднимающихся и опускающихся прерывистыми толчками
в этой запутанной, лесистой пустыне; то громко и близко, то
малейший шепот какого-то звука. Все мужчины медленно перевели взгляд на
мрачные тени, такие чёрные под серебристой луной, а затем посмотрели
друг на друга.

«Мне пора приниматься за дело», — сказал старый охотник.
 «Всякий раз, когда я слышу, как эти твари хохочут там, в лесу, я
возвращаюсь домой и запираю дверь, потому что я слышал, что
призраки бродят вокруг и творят зло».

"Это не что иное, как Бадд Рэй балуется", - сказал продавец
успокаивающе. "Я слышал, как они выкрикивают рок-н-роллы и "что-то в ответ"
каждую минуту в течение дня, когда кто-нибудь кричит слишком громко ".

«Но они не смеются, как смеялись совсем недавно».

— Нет, не делают, — неохотно признал хозяин лавки, — но, может, это потому, что здесь никого нет, кому бы это было нужно.

Он не замечал скрытой меланхолии в своей речи, и она осталась незамеченной остальными.

«Это всё из-за того, что Старый Сани дурачится и
привлекает духов, — сказал старый охотник. — И если ты знаешь, что для тебя хорошо, то уйдёшь отсюда и пойдёшь домой. Они всё ещё спят...» — он прервал себя и выглянул за дверь.

Из-под листьев донёсся едва слышный отрывистый смех. А потом
Все молчали, не было слышно ни собачьего лая, ни трепетного шёпота
ночного ветра.

Другой пожилой мужчина, который ещё не заговорил, встал со своего места у
огня.  «Я тоже ухожу», — сказал он.  «Я пришёл сюда, чтобы поселиться здесь».
— Потому что меня призвали, чтобы я предупредил вас о нечестивости ваших поступков, как Иону, которому было велено отправиться в Ниневию, чтобы предупредить тамошних людей, — добавил он, повернувшись к игрокам.

— Через какое-то время всё становится очень странным, — возразил Рэй.
— Его потом проглотил кит.

«Потому что он не сделал бы того, о чём говорил, но даже само Провидение
усовершенствовал его. Он снова выбрался из кита, чего никто не может сделать, если
проглочен в яме. Они должны оставаться там.

 «Это не я продолжаю эту дурацкую игру», — угрюмо сказал Рэй, но
этот намёк на яму заставил его слегка раскаяться. «Это
Джозайя, который хочет вернуть грузовик, который он потерял, и Том тоже. Мне повезло с этим старым санями, но
они знают, и им придётся это признать, потому что я никогда не просил их играть. Если они обожгутся этим чёртовым углём.
огонь из преисподней, как вы его называете, Джосайя принёс его, и он поглотил Тома и его
«Я дую на него, чтобы он не погас».

"Я не собираюсь увольняться", - сердито сказал Джосайя Тейт,
отчаянное рвение проигравшего быстро и горячо пульсировало в его венах, - "Я не собираюсь
собираюсь уволиться, пока не верну ту пеструю телку и ту
вон ту серую кобылу, на которой ехал Бадд Эйр, и тех двоих
повозки с кукурузой.

«Мы своё сказали, и мы уходим», — заметил один из оставшихся без внимания советников.

 «И не играйте в свои игры!» — крикнул Джозайя остальным более громким и пронзительным голосом, чем обычно, когда двое пожилых мужчин вышли из
Дверь. Лес подхватил звук и вернул его в более высоком регистре.

"Может, остановимся на ночь," предложил кладовщик; "эти камни
теперь звучат как-то странно."

«Я не собираюсь останавливаться ни перед чем и ни перед кем!» — воскликнул Джозайя,
дрожа от нетерпения. «Папа, сожги этих призраков!
 Пусть они войдут, и я им помогу. Вот! Этот трюк мой.
«Сыграй-ка в эту игру с козырной дамой».

Королевская дама была опрометчиво брошена в корзину, а все её враги
затаились в засаде. Каким-то образом они не проявили себя. Том был в отчаянии,
и Бадд последовал за ним с семёркой. Джозайя снова положил взятку в карман. Этот незначительный успех непропорционально сильно успокоил его, и какое-то время он играл более осторожно. Осторожность Тома Скраггса с лихвой компенсировала недостаток опыта. Он был таким медлительным и так много времени тратил на обдумывание, что не раз вызывал гнев у своих товарищей. Тревога, которую он испытывал,
преобладала над удовольствием от игры и возвращением
половины бушеля, которую он поставил на кон
и проиграл, настолько удовлетворив этого благоразумного человека, что он объявил в конце игры
что сегодня вечером он больше не будет играть. Остальные
, однако, могли продолжать, если хотели, а он будет сидеть рядом
и наблюдать. Он понюхал мерцающий сальный соус и снова сел,
нетерпеливый зритель последовавшего спектакля.

Рэй был хладнокровен. Несмотря на неловкую, непривычную хватку карт и сомнительное узнавание, с которым он смотрел на каждую из них, прежде чем бросить в корзину, он демонстрировал невозмутимость и спокойствие, которые обычно
Это было результатом долгой практики и необычайного упорства в следовании намеченному плану: он выжидал и безошибочно набрасывался на свою добычу в нужный момент. Мать пятнистой коровы перешла в его собственность вместе со своим потомством: ярмо волов, кобыла, десять свиней — с каждой минутой он становился богаче. Но
его успех ни на мгновение не поколебал его невозмутимость, не
заставил кровь быстрее бежать по жилам и не ослабил его бдительность;
его ликование было под контролем сильной воли и твёрдой цели.
Джозайя Тейт был почти в отчаянии из-за этих тяжёлых потерь; его руки
дрожали, его нетерпеливые возгласы были бессвязными, его тусклые глаза
пылали лихорадочным огнём, и то и дело эхо его пронзительного,
возбуждённого голоса разносилось по скалам.

Единственный зритель игры время от времени, в перерывах между
тасованием и сдачей карт, оглядывался через плечо на тёмные
деревья, откуда скрытая лесная мимикрия с каким-то зловещим
намёком повторяла взволнованные голоса. По верхушкам деревьев,
по кронам, тянулась серебристая линия.
дома и верхние перекладины заборов; в воздухе чувствовалась свежесть и роса, а трава сверкала. Тени от лавровых деревьев, растущих у двери, начали ложиться на ступеньки, и каждый
листок отчётливо выделялся на фоне волшебного узора луны. Он знал, не поднимая глаз, что она прошла через зенит и опускается к западу.

«Парни, — сказал он хриплым полушёпотом, — он не осмеливался говорить вслух из-за насмешника в лесу, —
парни, я думаю, нам пора заканчивать с этой игрой в Старого Следжа; уже полночь, и
«Прошлое, и у Бадда есть приемлемый путь вперёд».

Сальная свеча, которая уже давно мерцала на конце фитиля, внезапно погасла, и для компании наступило частичное затмение. Джозайя Тейт подтащил перевёрнутую корзину ближе к двери, на яркий лунный свет, и заявил, что ни Рэй, ни он сам не покинут дом, пока он не исправит свои ошибки или не потеряет всё, что имеет. Хозяин, чувствуя, что даже гостеприимство имеет свои пределы,
не предложил зажечь ещё одну дорогую свечу, а бросил несколько
сучков на тлеющие угли; вскоре вспыхнуло белое пламя
Дым поднимался вверх по дымоходу, и в смешанном свете огня и луны
игра продолжалась.

"Тебе стоит быть повнимательнее, Джозайя," —
возразил грустным голосом кладовщик, когда глубокий стон и громкое
проклятие подчеркнули результат: у Рэя — хай, джек и гейм, а у Тейта —
только хай.  "И пора бы уже заканчивать."

— Чёрт побери, удача! — воскликнул Джозайя твёрдым, напряжённым голосом. — Я не уйду отсюда, пока не верну своих
животных, которых он у меня отобрал. И я могу это сделать — я могу сделать это в
одной последней игре. Я готов поспорить — я готов поспорить, — он
замолчал в замешательстве и волнении.
уже проиграл Рэю всё, что было поставлено на кон. На лице счастливчика-победителя внезапно появился необъяснимый злобный блеск;
быстрый взгляд, брошенный в лунном свете на горящие глаза его противника,
молча смеялся и начал отодвигать свой стул от корзины.

 «Стой! стой!» — хрипло закричал Джозайя. «У меня есть дом — дом и пятьдесят акров земли, почти что. Я поставлю дом и землю против того, что ты выиграл у меня, — против двух коров, пятнистой тёлки, серой кобылы, гнедой кобылы, десяти свиней и упряжки».
быки, и повозка, и кукуруза, — эти две повозки с кукурузой: это почти уравняет нас, не так ли? — Он нетерпеливо наклонился вперёд, задавая вопрос.

 — Послушай, Джозайя, — в ужасе воскликнул владелец лавки, — эта повозка едет слишком быстро! Разве ты уже не потерял достаточно, но должен
построить дом, который тебя защитит? Посмотри на меня: я не
потерял ничего, кроме полубушеля, и я вернул его обратно.
И это просто чудо, что я снова его нашёл, потому что без него мне было бы очень неудобно здесь находиться.

"Ты возьмешь это?" - сказал Джосайя почти умоляюще, настойчиво.
обращаясь к Рэю, не обращая внимания на протестующего хозяина. "Может быть,
ты поселишь этих тварей в доме и на земле?"

Рэй сделал вид, что колеблется. Затем он выразил свою готовность, усевшись и начав сдавать карты, сказав перед тем, как посмотреть на свою руку: «Этот дом и земля твои, а грузовик я выиграл у тебя?»

«О боже, ребята, это, должно быть, грех!» — возразил владелец заветной полубушельной меры, потрясённый масштабом сделки.

— Придержи язык! Придержи язык! — сказал Джозайя Тейт. — Я едва могу отличить одно слово от другого, пока ты тут проповедуешь, как тот всадник!
 Я же говорил тебе, Бадд, — снова обращаясь к Рэю, — я поставлю дом и землю на грузовик. Я составлю для тебя акт утром, если
ты выиграешь его, - поспешно добавил он, думая, что все еще чувствует неуверенность,
таящуюся в выражении лица Рэя. "Суд воздух-иду тар
сидеть hyar Тер-morrer, и юристы из городов долины будет hyar
Толер дек скоро, я думаю. И я первым делом выпишу вам расписку.

"Ты слышал, как он это сказал?" - спросил Рэй, поворачиваясь к Тому Скраггсу.

"Я слышу его", - последовал ответ.

И игра продолжилась.

- Я умоляю, - жалобно сказал Джосайя, внимательно осмотрев свою руку.

"Я не собираюсь заниматься с тобой еще одним кьердом", - сказал Рэй. "Братва"
выпей пинту пива.

Очко было набрано верным наблюдателем в пользу Джосайи. Высокий,
низкий и гейм были сделаны Рэем, Джек был в колоде. Таким образом, счет
был три к одному. В следующей раздаче Рэй позволил козырю, пиковой масти, остаться. Он повел короля. «В любом случае, я в проигрыше», — сказал Джозайя.
Мгновение ликования, когда он сыграл двойку. Рэй следующим ходом взял туз,
стремясь к валету, и поймал его.

 «Чёрт бы побрал эту чёртову удачу!» — воскликнул Джозайя.

 Имея преимущество в виде старшей карты и валета, Рэй начал
осторожно разыгрывать игру. Но, несмотря на осторожность, он проиграл следующую
козырную карту. Джозайя сомневался, как воспользоваться этим преимуществом; после
долгих раздумий он сказал: «Думаю, я пока брошу это» — и положил на
корзинку безопасную карту, бубновую пятёрку. «Том, — добавил он, — завяжи ещё несколько узлов. Я едва ли
скажи, что я делаю. У меня трясутся руки, и почему-то
глаза у меня дергаются, и я ничего не вижу.

 Белые языки пламени весело взмывали вверх по дымоходу, и
яркий свет падал на корзину, когда Рэй положил на пятерку
десятку бубен.

"Господи! Джозайя! — воскликнул Том Скраггс, становясь ещё более безумным и необдуманным, чем обычно. Он начал чувствовать себя так, словно присутствовал на похоронах своего друга, и всё больше убеждался в том, что такой способ приобретения дома, земли, скота и имущества был греховным. «Господи!
Джосайя! этот тар кьерд, которого он спас, отсчитает ему десять пушных зверей. Тебе
лучше бы он сыграл эту королеву бриллиантов и вытащил ее из игры
с ним."

"Боже милостивый на небесах!" - взвизгнул Джосайя, в бешенстве от этого
неоправданного разоблачения.

"Господь на небесах!" - громко прозвучало из глубины темного леса.
"Небеса!" - мягко завибрировали далекие высоты. Скалы совсем рядом
заглушили звук, и воздух наполнился повторениями слова
, которые становились все тише и тише, пока не стали похожи на эхо
шепота.

Мужчины не слышали и не обратили внимания. Том Скраггс, хотя и оценил
осознав глубину позора, в который он невольно впал, он твёрдо решил занять оборонительную позицию и даже протянул руку, чтобы взять свой пистолет, висевший на стене на двух гвоздях.

"Держись, Джозайя, держись!" — крикнул Рэй, когда Тейт выхватил нож. "Том
никогда не заходил так далеко, и я дам тебе десять, чтобы всё было по-честному.
«Это десятка червей, а десятка — это самое большее, что эта тварь, эта королева, могла бы сделать».

Джозайя колебался.

"Это самое большее, что она могла сделать," — сказал владелец магазина,
Джозайя сгладил последствия своей оплошности. «Валеты не считаются,
только по одному за каждого, так что десять — это максимум, что она могла бы получить, даже если бы я не забыл и не сказал Бадду, что она у тебя в руках».

 Джозайя был умиротворен этим весьма справедливым предложением и, вернувшись на своё место, продолжил игру. Десятка червей, которую он таким образом
заполучил, однако, не принесла особой пользы в подсчёте очков. У Рэя
уже были туз и валет, и к ним добавились очки. Таким образом, счёт
был шесть к двум в его пользу.

Джозайя Тейт был непоколебимо уверен в том, что в следующий раз колесо фортуны повернётся в его пользу. Несмотря на то, что ему долго не везло, он по-прежнему был воодушевлён лихорадочной надеждой на то, что вот-вот ему улыбнётся удача. Рэю, по правде говоря, нужно было набрать всего одно очко, чтобы выгнать его из дома и с земли, оставив без крова и без гроша. Он был уверен, что этого никогда не произойдёт. Если бы
он смог реализовать четыре шанса, то сравнялся бы со своим соперником,
а затем смог бы отыграть всё, что потерял. Его
На его лице было измождённое, напряжённое ожидание, и волнение от этого момента
пронизывало его до мозга костей. Он горящими глазами следил за сдачей карт и, торопливо просмотрев свою руку, с острым интересом взглянул на козыря. Это был валет, считая одного для сдающего. На мгновение воцарилась напряжённая тишина; он, казалось, окаменел, встретившись взглядом с торжествующим соперником. В следующее мгновение он
приставил нож к горлу Рэя.

 Тени раскачивающихся фигур метались по полу, портя
изысканную арабеску из лунного света и лавровых листьев, — быстро, жёстко
Тяжелое дыхание, громкая ругань и судорожные попытки каждого из них вытащить острый нож, которым мешали сильные руки другого.

Хранитель, находившийся на безопасном расстоянии, тщетно пытался образумить их, и, поскольку борьба могла закончиться только освобождением смертоносной руки, он бросился на поляну, изо всех сил выкрикивая волшебное слово «Сражайтесь!» . Ответа не последовало,
если не считать того, что испуганные скалы зазвенели от неистового крика, а
неподвижный лес и белый лунный свет, казалось, наполнились мириадами
странных, жутких голосов. Затем осторожно приоткрылась створка
окна без стекла, и в узкую щель проник луч красного света, на
котором отчётливо виднелась вопрошающая голова, похожая на
любопытный выразительный силуэт. «Они дерутся вон там, у
магазина, где они играют в Старого Следжа», — сказал хозяин
хижины, чтобы просветить любопытных внутри. А потом он
закрыл ставни и, как законопослушный гражданин, отправился
отдыхать. Это было единственное проявление интереса,
которое он выказал.

В мыслях управляющего мелькнула ужасная тревога.
Один из мужчин, несомненно, будет убит, но его беспокоило не столько пролитие крови само по себе, сколько то, что преступление будет совершено на его территории глубокой ночью, и может сложиться такая совокупность обстоятельств из-за намеренного искажения фактов преступником, что подозрение падёт на него. Завтра состоится первое заседание окружного суда в новом округе, и ужасы закона, смертельные для непривычного ума,
Они были уже близко. Не найдя помощи снаружи, он бросился обратно в
магазин, решив ещё раз обратиться к нападавшим.
"Бадд," — закричал он, — "я помогу вам задержать Джозайю, если вы пообещаете, что не причините ему вреда. Он обезумел из-за потери своего грузовика.
— Скажите, что вы не причините ему вреда, и я помогу вам его удержать.

Джозайя поддался их совместным усилиям и вскоре перестал сопротивляться.
Он опустился, всё ещё тяжело дыша, на один из стульев рядом с перевёрнутой корзиной и безучастно уставился в пространство.
отчаявшееся, загнанное в угол существо, выглядывающее из-под лунного света.

"Я не хочу никому причинять вреда," — угрюмо сказал Рэй.  "Я никогда не просил его играть в карты, делать ставки или что-то ещё. Он сам меня научил, и если бы я не послушал его, то сейчас думал бы, что всё в порядке.

«Я собираюсь отстаивать то, что сказал», — удручённо заявил Джозайя. «Тебе не нужно бояться, потому что я не собираюсь
приводить свои слова в исполнение. Если ты придёшь сюда завтра в полдень, то получишь
этот документ и сможешь забрать дом и землю, которые принадлежат мне и моим родителям
ему было почти сто лет. Я не собираюсь нарушать своё слово,
хотя бы.

Он внезапно встал и вышел за дверь. Его шаги гулко отдавались в полной тишине этого места; длинная тень, отбрасываемая заходящей луной, бесшумно следовала за ним, пока он не погрузился в лесную чащу, и мрак поглотил его и его молчаливого преследователя.

Сырое, безрадостное утро наступило в доме, в котором Джозайя Тейт и его предки жили почти сто лет. Это была скромная бревенчатая хижина, затерянная в густом лесу примерно в четырёх милях от
Поселение. За ним простиралось пятьдесят расчищенных акров земли неправильной формы; стебли кукурузы, единственный остаток урожая, потерянного в Олд-Следж, всё ещё стояли, их болезненно-жёлтый оттенок бледнел на фоне тёмно-коричневых высоких сорняков на соседнем поле, которые выросли после сбора урожая пшеницы, расцвели под летним солнцем и погибли с первыми заморозками. В полдень, в этот унылый осенний день, на них легла тяжёлая
влажная пелена; над верхушками деревьев висела мокрая туча;
то тут, то там среди её серых паров вспыхивали алые ветви.
резко подчеркнутая интенсивность. В длинных лесных аллеях не было далекой перспективы; всепроникающий туман окутывал мир, и здесь, совсем рядом, виднелись бронзово-зеленые деревья, а там — призрачные очертания стволов и ветвей, смутно различимые в дымке, а за ними — непроницаемая бесцветная завеса. Из трубы дома медленно поднимался дым; двери были закрыты, и не было видно ни одного живого существа, кроме десяти свиней, которые бродили перед домом среди опавших желудей, останавливаясь и глядя вверх с этим странным свиным выражением на морде
Бадд Рэй внезапно появился из тумана и направился к хижине.

Он постучал; ему ответили приглушённым голосом.  Поколебавшись мгновение, он поднял засов и вошёл.  Его явно не ждали; двое обитателей хижины посмотрели на него испуганными глазами, в которых, однако, мгновенное удивление сменилось выражением горькой неприязни. Старшая, увядшая, измученная заботами женщина лет пятидесяти, молча
вернулась к своей работе — стирке белья. Младшая, хорошенькая восемнадцатилетняя
девушка, пристально посмотрела на него быстро наливавшимися слезами голубыми глазами.
Она подняла глаза и, встав с низкого кресла у камина, сказала голосом,
прерывистым от горя и негодования: «Если этот дом принадлежит тебе, Бадд
Рэй, я хочу уйти отсюда».

«Я пришёл сюда, чтобы сказать тебе кое-что», — ответил Бадд Рэй,
встретив её полный слёз взгляд с суровым спокойствием. Он плюхнулся в кресло и, устремив угрюмый взгляд на огонь, продолжил:
— Я собирался сказать тебе кое-что с тех пор, как ты вышла замуж за Джозайю Тейта, а до этого — с тех пор, как ты вернула мне слово, которое дала мне до того, как увидела его, из-за того, что у него был дом, и
тварей и тому подобного. Сейчас у него никого нет, ни одной из них. Я давно собирался привести его сюда,
потому что ты так возмутительно обошлась со мной год назад, в июне. У него
нет ни дома, ни тварей, ни чего-либо ещё. Я сделал это и пришёл сюда с документом в кармане, чтобы рассказать вам, зачем я это сделал.

Её слёзы полились с новой силой, и она умоляюще посмотрела на него. Он не отрывал возмущённых глаз от пламени, робко поднимавшегося по закопчённому дымоходу. «У меня никогда ничего не было, — продолжил он, — и я никогда не говорил, что...»
У меня не было ничего особенного, как у Джозайи, но я подумал, что мы с тобой могли бы неплохо поладить, ведь мы были очень привязаны друг к другу в те дни, прежде чем он отправился на охоту в Скраб-Оук-Ридж, где ты тогда жила. Теперь я не беспокоюсь ни о чём, кроме того, что это злит меня, и я был обязан отомстить тебе за это. Теперь я не беспокоюсь о тебе больше, чем о мёртвых листьях. Я хочу, чтобы ты знала, что я сделал это назло тебе, — тебе одной. Я не держу зла на Джозайю, о чём бы вы ни говорили. Он поступил бы так же, как любой другой человек.

Краска прилила к поникшему лицу, и в заплаканных голубых глазах сверкнула искра.

"Полагаю, я имела право сделать выбор," — сердито сказала она, уязвлённая этими насмешками.

— Ну и что, — хладнокровно ответил Рэй. — Ты имела право выбирать между двумя мужчинами, но ни одна женщина не имеет права ставить мужчину на одну чашу весов, а кучу бессмысленных тварей, дом и землю — на другую. Вас никогда ничего не интересовало ни во мне, ни в Джосайе, если говорить правду.
война познала; вы воюете со всем, что связано с домом, землей и животными. И
они сделали с тобой то, чего не сделал бы ни один из мужчин".

Девушка разразилась судорожными рыданиями, но вид её страданий не смягчил Рэя. «Я сделал это, чтобы отплатить тебе за то, что ты сделал со мной, и, думаю, теперь ты будешь вести себя прилично. Ты забрал у меня всё, что я любил, а теперь я заберу у тебя всё, что ты любишь». И я сейчас же отправляюсь в
Сеттлемент, чтобы это дело было записано в книгу в
суде, как и велел мне адвокат Грин. Но я отложил
это, чтобы сначала прийти сюда и рассказать вам, чего я добивался.
смогу рассказать тебе через год и получше. А теперь я собираюсь заняться мерзавцем.
этот привет записан ".

Он положил листок с нацарапанным документом в карман и поднялся, чтобы
уйти; затем повернулся и, тяжело облокотившись на спинку стула, посмотрел
на нее, опустив глаза.

"Ты жалкое маленькое создание", - сказал он с уничтожающим презрением. «Я
не знаю, что не так с Джозайей, и я не знаю, что не так со мной, но
наши сердца разбиты из-за этого маленького обманщика».

Он вышел в окутывающий горы туман, и в ушах у него звенели
её рыдания. Его глаза горели, а гнев
На сердце у него было тяжело. Он строил планы и с упорным терпением ждал своей мести. Удача была на его стороне, но теперь, когда она пришла, как ни странно, он не чувствовал удовлетворения. Документ в его нагрудном кармане оттягивал карман, как камень, и, пока он ехал сквозь облака, окутавшие вершину горы, ощущение его тяжести становилось почти невыносимым. И всё же, испытывая странную противоречивость
чувств, он испытывал к ней ещё большую неприязнь, чем когда-либо, и почти дикое удовольствие от обладания вещами, за которые она
был так готов отречься от него. «Просто выгнал меня, как будто я
был никем, кроме той ветки дуба, за кучу скота,
скот и прочую живность, а также дом и землю, — если не считать Джозайю. «Между домом и землёй, и тем, что она изучала»
 «О». И с каждой минутой груз ответственности становился всё тяжелее. Он почти не обращал внимания на внешние объекты, механически двигаясь по тропинке, которую в двадцати ярдах впереди него закрывала непроглядная завеса тумана. Деревья, которые были видны на самом большом расстоянии, стояли неподвижно.
похожие на тени и бесцветные в своей причудливой, нереальной атмосфере; но то тут, то там в жемчужной дымке появлялась едва заметная бледная розовая искорка, которая разгоралась всё сильнее и сильнее, пока в точке схода перспективы не вырастало великолепное алое дерево, достаточно красное, чтобы достойно выглядеть на планете Марс. В тишине торжественного леса послышалось
шевеление, листья зашуршали, и на землю начали падать
капли влаги. По мере того, как
Поднявшийся ветер разогнал туман по лесным тропинкам, и когда он добрался до дороги,
простиравшейся между обрывом и крутым подъёмом, облака
рассеялись, туман разбился на тысячи пушистых белых
венков, цеплявшихся за фантастически окрашенную листву, и солнечный
свет проникал глубоко в долину. Леса вокруг поселения
сияли всеми цветами радуги и искрились дрожащими каплями,
переливающимися на солнце.

В этом месте царила необычная атмосфера оживления и
активности. К забору здания суда были привязаны несколько тощих, жалких
лошади с потрёпанными старыми сёдлами, а иногда просто с попонами; два или три фургона стояли среди пней на поляне. Дверь магазина была занята группой горцев, которые с необычайной живостью обсуждали самое поразительное событие, взволновавшее всю округу на протяжении двадцати лет, — покупку дома и земли Джозайи Тейта в Олд-Следж. Та же тема была в центре внимания избранных духов, собравшихся во дворе суда и у входа в этот храм правосудия, и за приближением Рэя следили с живейшим интересом.

Он спешился и медленно подошёл к двери, остановился, обернулся и, словно осенённый внезапной мыслью, поспешно вскочил на коня. Он промчался через поляну, безрассудно поскакал вниз по длинному крутому склону, и изумлённые зеваки услышали грохот копыт, когда они с бешеной скоростью застучали по хлипким, гнилым брёвнам моста внизу.

Джозайя Тейт оставил свои заботы в винном погребе, и
это обстоятельство не добавило радости в его
маленький дом, когда он вернулся во второй половине дня. Немногое из того, что было необходимо
вещи, оставленные жертвам Старого Следжа, были собраны и готовы к перевозке вместе с ним, его женой и тёщей в
старый дом Мелинды на Скраб-Оук-Ридж, когда её брат должен был приехать за ними на следующее утро.

Они так и не смогли объяснить, откуда они взялись. Когда несчастная семья сидела у дымящегося камина, день клонился к закату, и дверь внезапно распахнулась, и в дом стремительно вошёл Бадд Рэй. Яркое пламя взметнулось в дымоход, и дело, которое Джозайя Тейт совершил в тот день, превратилось в золу среди поленьев. Он ушёл тем же путём, что и пришёл, и
Тайна так и не была разгадана.

 Однако ходили слухи, что Джозайя
и Мелинди каким-то образом заманили его в дом, схватили
и забрали у него документы. И они заставили его вернуть скотину и кукурузу, которые он у них отобрал. Эта версия дошла до его ушей, и он никогда её не отрицал. Ему было стыдно за то, что он отступил в своей мести, а не за дикую легенду о том, что он проиграл в схватке с Мелиндой и Джозайей.

  И с той ночи, когда Бадд Рэй потерпел неудачу, игра Старого
В Поселение вернулось забытое искусство санного спорта.