Эпизод 1-6. Дом

30 день бьея, 929 год от Восхождения Ниерина


Птицы уже давно не пели в некогда живом и прекрасном Кнокке-Хейсте, редко освещаемом солнцем. Но в этот день тьма покинула город, раньше принадлежавший чародеям, колдунам и ведьмам, а ныне утонувший в их крови.

Кнокке-Хейст всегда был небольшим городом, поэтому в нём даже после Певучей войны не стояло ни одного заброшенного дома, в то время как другие города не только Доррисэля, но и всего Мира, были окружены руинами. Во время Эпохи Крови, особенно в последние её годы, люди умирали миллионами, и только чудом и мудростью удалось остановить войны, давно превратившиеся в бойни.

Среди руин и крови возвышался он – Кнокке-Хейст, один из немногих городов Мира, не тронутый войной. Приветливый и дружелюбный, он всегда мог приютить страждущих и раненых. Кнокке-Хейст был великим городом. Но потом кончилась Эпоха Крови, и он оказался больше никому не нужен.

В одной из комнаток трактира «У ворот» было свежо, светло и прибрано, но пусто. Только мертвенно-бледная девушка лежала на кровати, и солнечный свет играл чертами её лица. Филин глухо ухнул и вихрем влетел в открытое окно, разбрасывая перья по полу. Он сел на кровать и прошёлся по жёсткой перине к Мелиссе, разглядывая её, как настоящий человек. Светлые зелёные глаза распахнулись, и девушка резко приподнялась, хватаясь за горло и жадно ловя ртом воздух. Птица испуганно ухнула и отскочила от Мелиссы, потеряв при этом несколько перьев. Шея девушки, всегда зудевшая после припадков, совсем не беспокоила её: казалось, Мелисса была наконец свободна от своей болезни.

– Лорд Дон-фолл? – растерянно проговорила девушка, оглядываясь. – Кларенс? – она откинула одеяло и, только встав на ноги, упала без сил на пол.

С большим трудом Мелисса поднялась, держась за край прикроватной тумбы, и посмотрела на птицу, вспоминая, где видела её. Филин сверкнул глазами, которые скорее напоминали две половинки лайма, и вылетел на улицу.

– Кларенс? – повторила Мелисса и поглядела на пустую комнату.

Дверь отворилась, и на пороге показалась низенькая упитанная женщина средних лет. Она, только увидев Мелиссу, испуганно ахнула и тут же побежала прочь. Через пару минут заскрипели ступени, и в дверях уже стояли две фигуры.

– Встала! – шёпотом воскликнула женщина своему мужу на ухо, теребя рукав его рубашки и всё ещё изумлённо разглядывая девушку.

Трактирщик фыркнул, закатывая глаза, и сверху вниз посмотрел на Мелиссу.

– Пускай идёт отсюда, куда хочет. Нам не нужно ещё больше проблем.

Мужчина, такой же низкий, как и его жена, тяжело потопал, переваливаясь с ноги на ногу, обратно вниз, к посетителям.

– Прости его, душенька, этот старый хрыч бывает очень ворчливым, – улыбнулась дружелюбно женщина. – Подожди немного, я сейчас вернусь.

Она быстрым шагом покинула комнату. Мелисса с трудом вспомнила, где видела этих людей, но память не подвела девушку. Этот мужчина, эта женщина – обоих она заметила ещё тогда, когда Кларенс привёл её в трактир.

Взгляд Мелиссы прошёлся по всей комнате, уже не такой неприятной, как раньше. Прибранная, свежая и светлая. На тумбе у изголовья кровати девушка заметила письмо, а рядом в глиняной вазе стояла овитая плющом веточка жёлтой акации. Мелкие цветки ещё даже не успели начать увядать. Мелисса осторожно взяла в руки письмо, будто боясь прочитать там что-то плохое.

"Леди Флаэрникс.

Я верю, что Вы сумеете простить мне моё отсутствие, когда очнётесь. Я был вынужден покинуть Вас, хотя многое бы отдал, чтобы увидеть вновь, как Вы улыбаетесь.

В нашу последнюю встречу я мог напугать Вас. Не со зла, леди Флаэрникс, верьте мне. Я увидел Вас, и что-то прекрасное зародилось во мне, хотя мы пробыли вместе всего лишь несколько часов, таких долгих и чудесных часов… Никогда прежде я не видел никого, кто мог бы сравниться с Вами. Я всё больше думаю, что тот гвардеец был прав, хотя сам я не верю ни в богов, ни в судьбу. Но Вы божественны, и наша встреча была предопределена.

Все мои мысли о Вас. Даже когда я уеду из Кнокке-Хейста, все мысли – о Вас. Я не хочу уезжать, не хочу покидать Вас, но, увы, вынужден. Мне тяжело думать о том, сколько Вы ещё пролежите в таком жутком состоянии.

Поначалу я даже думал, что Вы погибли. Я… устроил ужасный погром в комнате из-за этого: не мог смириться, что такое светлое существо, как Вы, может так просто упасть и погибнуть. К счастью, я сумел совладать с собой и сделать всё, чтобы Вы жили.

В Кнокке-Хейсте прекрасный сад: я кое-что в этом понимаю. В этом году акация цветёт немного дольше обычного, а в городском саду за ней хорошо ухаживают. Да, леди Флаэрникс, в вазе жёлтая акация, и я надеюсь, что Вы очнётесь раньше, чем она завянет. Знаете, что она символизирует? Бессмертие и любовь. Настоящую любовь. Вы похожи на эти цветы. Вы – свет. Вы – чудо. Вы – любовь. Я завидую тому человеку, которому Вы подарите себя.

Остаюсь в глубокой надежде, что нам суждено встретиться ещё не раз.

Кларенс Дон-фолл".

На губах Мелиссы заиграла юродивая улыбка, яркая и искренняя. Она плакала, но была абсолютно счастлива: никто и никогда не говорил ей подобного. Её совсем не беспокоило то, что она была плохо знакома с графом. Сердце Мелиссы, никем прежде не любимой по-настоящему, требовало большого, великого чувства. Девушка, улыбнувшись чуть шире и прикрыв зелёные глаза, с жаром прижала письмо к груди. Мелисса уже верила, что её мечта наконец сбылась. Нелюбящий человек не мог написать таких слов.

Дверь вновь отворилась, и женщина, широко улыбаясь, вошла с подносом в руках, на котором стояла миска с кашей. Через плечо висело чёрное платье, подаренное Кларенсом.

– Покушай, душенька, – женщина смущённо посмотрела на миску и виновато продолжила: – Это, конечно, не то, что обычно едят леди вроде Вас, но… всё, что есть. Сейчас с этим ещё хуже, чем было…

– Ничего страшного, я не привередлива, – улыбнулась Мелисса. – Какой сегодня день?

– Тридцатый день бьея.

– Тридцатый?.. – девушка почувствовала нараставшую с каждой секундой тревогу, но быстро взяла себя в руки и спросила, вновь улыбаясь: – Как Вас зовут?

– Дора, – почти сразу ответила женщина и поставила на рабочий стол поднос. – А моего ворчуна – Герберт.

– Вы из Вельи?

– Нет, солнышко, наши дальние родственники были оттуда. Лет двести назад их прислали сюда на войну. Тогда Кнокке-Хейст стал вельийской колонией, а когда война кончилась, многие семьи перебрались сюда. Наши в том числе. А дальше Вы и сами знаете: война, война и опять война.

– Потом Кнокке-Хейст стал доррисэльским городом.

– Да, но люди не стали уезжать на родину. Места обжитые, родные, чего добру пропадать? Так и остались тут, но про корни свои никогда не забывали, – Дора легонько похлопала тыльную сторону ладони девушки. – И ты, душенька, не забывай своих корней. Даже если ты их недолюбливаешь.

– Даже если они преступники? – спросила мрачно Мелисса, вспоминая отца.

– Нельзя этого изменить. Это было, и ты уже не можешь влиять на это. Много ли толку от того, что ты их не любишь? Нет. Они часть тебя, но ты можешь быть лучше. Только не забывай их.

– Хорошо, – прошептала девушка и осторожно приступила к завтраку.

Дора молча и даже немного тоскливо посмотрела на Мелиссу. Женщина не знала до конца, кто сидел рядом с ней. Просто очередная дворянка, у которой наверняка кто-то из родных пострадал во время Бунта и которая теперь любезно согласилась быть пассией какого-то графа, тоже наверняка пострадавшего, потому как так, объединившись, есть больше шансов на нормальное аристократически прекрасное существование. Так думала Дора, хотя даже в такой мысли была доля правды. Встретить бедных, а иногда даже нищих, дворян уже три года было нередким явлением.

– Ты за ним не пойдёшь ведь? – спросила Дора, чуть сжимая толстые пальцы.
Мелисса смутилась и протянула женщине поднос с пустой миской.

– За кем? – спросила она, хотя понимала, о ком идёт речь.

– За милордом этим. Не моё это дело, конечно, но… Много нехорошего про него говорят.

– Я… – Мелисса подумала немного и спросила: – А что именно говорят?

– Много чего, душенька, – Дора увидела просящий взгляд девушки и тяжело вздохнула; тема ей не нравилась. – Проклят он, так все болтают. Мол, возле него даже мёртвые воскресают и умирают заново. Тёмными делами он занимается, это я тебе точно говорю. Сумасшедший он! Постоянно тут с кем-то болтал, но я-то следила, чтобы никто мимо меня не прошёл. И никто не проходил. А он болтал. И даже кричал иногда, – она нарочито сердито затрясла пальцем, будто угрожая кому-то. – Когда в Долоревенте девки молодые пропадали, так местные его чуть не убили. А всё почему? Да потому что девочки эти, маленькие ещё совсем, лет по семнадцать каждой, служанками у него были. А тут вдруг пропадать начали. Находились уже мёртвыми. Кого звери в лесу загрызли, кто отравился… Страшные дела, в общем! Говорю тебе, колдунством занимается! Нехромантией этой. За это его и прокляли! За то, что магичит и в богов не верует.

– Почему Вы тогда не сдали его гвардейцам?

– За тебя я переживала, деточка. Герберта-то он заставил молчать: денег сунул, вот и дело с концом. А со мной так не получилось. Видят боги, я бы писала письмо лично Альфреду Грейзу, но… граф этот за тобой ухаживал. Всё крутился, вертелся вокруг тебя, как пчела какая над цветком. Лелеял очень… Донеси я на него, оставил бы Герберт тебя? Нет, не оставил бы. Потому как лишняя морока. Пропала бы ты, вот и всё тут.

– Он… он заботился обо мне? – юродивая улыбка бледным, но ярким призраком показалась на губах Мелиссы. – Где он сейчас? Куда он поехал? Я… я за ним поеду!

– За кем поедешь-то? За нехромантом? Не глупи, дитятко, не глупи! О боги! Боги наказали меня длинным языком! Зачем, зачем я сказала тебе эту гадость?

– Никакая это не гадость, – с широкой радостной улыбкой девушка вскочила. – Куда он поехал? Я умоляю Вас, скажите, не томите, не мучьте меня!

– Зачем тебе он, объясни мне? Столько страшного про него говорят, а ты как будто и не заметила ничего!

– Он меня к мечте приведёт, – совершенно по-детски наивным голосом произнесла Мелисса. – Он уже это делает. Так позвольте мне и самой пойти навстречу ей.

– Чу, плохо кончится всё это… – пробормотала Дора, искоса поглядывая на девушку.

– На север поехал. Сегодня утром. Большего не знаю, а если бы и знала, не сказала бы!

– Я бесконечно благодарна Вам! – Мелисса нежно и горячо обняла женщину. – Когда-нибудь я обязательно верну этот долг.

– Не надо уж… Ты лучше береги себя. Большего мне и не надо. Я тебе денег дам немного. Граф с лихвой заплатил: думал, ты ещё не скоро встанешь. Вот его деньги тебе и отдам. Ты уж поосторожнее с ним…

В чёрном платье она спустилась по скрипучей лестнице, плечи её покрывал тёмный плащ с капюшоном, а в сердце цвело новое, ранее не знакомое девушке чувство. Теперь, с рассказом Доры, всё стало на свои места. Мелисса искренне поверила, что граф проклят, и это в её голове объясняло его странное поведение. Она шла за ним, потому как думала, что сможет помочь его несчастной душе, полюбить всем сердцем, а он полюбит её. Мелисса мечтала о сказочной истории со счастливым концом, где любовь побеждает всё зло, какое только бывает.

Дора, как и обещала, отдала часть денег, и девушка, облачённая в чёрное, собралась покинуть трактир. Она плохо понимала, что делать теперь: идти за графом – это она знала точно, – но куда именно? Северная дорога ведёт в Долоревент и Сандорию, откуда можно попасть в несколько других городов, и уже здесь у Мелиссы возникали вопросы. Кроме направления, ничего больше известно не было, а желание следовать за несбыточной мечтой почти душило девушку.

Среди посетителей трактира был почти десяток незнакомых лиц, и только одно из них девушка почувствовала на себе тяжёлым неясным грузом. Мелисса быстро пробежалась глазами по помещению и заметила одну игривую улыбку, напомнившую всё о королевском замке. Джеймс сидел в развязной позе в самом дальнем и тёмном углу, обнимая двух тощих молодых девушек в красных откровенных нарядах с чёрными кружевными воротничками. Он смотрел исподлобья, с наглой ухмылкой на губах, так что Мелисса немного попятилась. Юноша, казалось, перестал замечать вообще нанятых им девиц, пока они тщетно пытались привлечь его внимание к себе немного более целомудренными ласками, чем было принято. На небольшом столике перед ним стояла кружка с каким-то крепким алкоголем. Джеймс встал, освобождаясь от девушек, и, неотрывно глядя на Мелиссу, начал медленно двигаться в её сторону нетвёрдой, но всё ещё устойчивой походкой. Девушка бросилась прочь, наверх, обратно в комнату.

Она забежала к себе, захлопнула тихо дверь, прислоняясь к ней спиной, и услышала, как по коридору протопали мимо чужие сапоги. Мелисса подождала так ещё пару минут и, облегчённо выдохнув, отошла подальше. Она ахнула, когда заметила забытое письмо на тумбе.
 
Не успела Мелисса взять в руки свою драгоценность, как дверь распахнулась. Джеймс слегка шатался и неизбежно приближался к девушке, подобно голодному волку. Мелисса всё пятилась и пятилась, пока не уперлась в тумбу. Бежать больше некуда.

Он молча смотрел ей в глаза, гордо возвышаясь над её боязливо ссутуленным телом. Зелёные глаза, в которых, казалось, появилось собственное солнце.

– Хотел бы я верить, что Вы мне лишь кажетесь настоящей, а на самом деле какая-нибудь местная потаскуха сейчас смотрит на меня… – Джеймс осторожно провёл пальцем по скуле девушки. – Нет, настоящая. Всё так, как было… как я помню. Всё такая же прекрасная.

Юноша заметил, как Мелисса судорожно прячет за спиной что-то, и одним немного неловким из-за опьянения движением достал письмо и принялся читать. Взгляд его, и без того ошалевший, быстро бегал по буквам. Выражение лица менялось со слишком большой скоростью, так что девушка даже не успевала ничего понять. Джеймс наконец поднял голову и внимательно посмотрел на Мелиссу, будто ожидая услышать извинения.

– В самом деле, – заскрипел ржавый голос. – Кое в чём мы с ним согласны. Тому, кому Вы подарите себя, очень повезёт. Я не собираюсь завидовать этому человеку, – сказал спокойно Джеймс, но губы его почти моментально скривились в игривой ухмылке. – Я хочу стать им.

Мелисса судорожно замотала головой. Дыхание её сбивалось.

– Я могу сделать для Вас всё. Я способен на всё. Если хотите, – он губами коснулся её уха и зашептал: – я могу убить ради Вас. Только позвольте мне…

– Я не люблю Вас, – перебила его Мелисса, стараясь отстраниться, но юноша придвигался всё ближе.

– И что же? Я могу сделать для Вас всё. Это важно. А любовь… Время пройдёт, и полюбите.

– Не полюблю, – она с силой отпихнула Джеймса и попыталась забрать письмо. – Отдайте, я прошу Вас… Просто позвольте мне уйти.

– Это из-за него? – он затряс письмом высоко в воздухе, серьёзно разглядывая глаза девушки. – Не глупите. Я могу дать Вам всё, что только пожелаете. А он? Он может?

– Он уже сделал намного больше Вас! – Мелисса выхватила заветное письмо из рук Джеймса и гордо посмотрела юноше в глаза. – Оставьте меня в покое, прошу.

– Вам некуда податься. Я нужен Вам. Я могу…

– Нет! – перебила она. – Я хотела мирной жизни здесь, в моём городе, в моём доме, и я её получила. Мне всегда здесь помогут. Здесь мой дом!

– Вам здесь не место, – усмехнулся Джеймс, чуть отходя от девушки. – И Вам некуда идти. Здесь нет Вашего дома, поверьте мне. Ваше место в столице, на троне.

– Ложь! Всё – ложь! – прикрикнула Мелисса и побежала прочь, но Джеймс успел схватить её за локоть.

– Поверьте, я – Ваша последняя надежда.

– Отпустите! – сквозь зубы сказала она.

– Отпущу, но если я окажусь прав… – он нехотя отстранился, чуть пошатываясь. – Я буду ждать в «Камелии».

Мелисса, не дождавшись, когда Джеймс окончит фразу, в страхе выскочила из комнаты. Сапожки застучали по лестнице, та проскрипела, как в последний раз.

Девушка почти не осознавала, куда бежит: ноги сами вели её по кривым грязным улицам родного города. Мимо неё проходили странно озиравшиеся люди, с грязными, засаленными волосами, в которых были видны крупные комья земли, с пустыми тёмными глазами, с жуткими впалыми щеками, из-за чего лица горожан скорее походили на покрашенные в серовато-розовый цвет черепа. Люди следили ошалевшими, безумными и полными отчаяния глазами за Мелиссой, а она не замечала их: все мысли её о доме и Кларенсе, и, казалось, не было для неё ничего важнее, чем они.

Широкие улицы сменялись узкими, и в голове девушки потихоньку всплывали воспоминания мест, которые она за три года попыталась стереть из собственной памяти. Здесь пахло лучше, чем в других частях города, потому как неподалёку находился городской сад: он хоть немного заглушал запах смерти. Среди тёмных луж горбатый старик тащил от кладбища небольшой, чуть больше полутора метров, деревянный ящик, от которого длинным чёрным шлейфом тянулась по каменной дороге сырая земля. Сразу за ним – пепелище.

Мелисса растерянно поглядела по сторонам, пытаясь найти что угодно, которое бы переубедило её. Но всё было так, как она запомнила: теперь обугленный низенький заборчик, за ним маленький огород с уже высохшими травами и ручей, лившийся мутной желтоватой полосой. Это её дом. Это был её дом. Идти больше некуда: последний оплот пал.

Она не хотела верить собственным глазам. Мелисса смотрела на выжженные руины и замечала среди чёрного, кое-где пепельно-серого дерева мать, смерть которой девушка не видела, хоть и знала, что несчастную женщину сожгли заживо в тот же день, когда Мелисса покинула Кнокке-Хейст. Убийц даже не искали.

Вот она, прошлая жизнь некогда королевы Доррисэля, – она вся превратилась в пепел. Всё, что было дорого Мелиссе, что напоминало ей о счастливых и спокойных днях вдали от трона, интриг и палящего пластринийского солнца, всё сожжено дотла.

Почти до полуночи девушка в отчаянии пыталась восстановить пепелище, надеясь на чудо. Она хорошо понимала, что будет, если чуда не произойдёт: Джеймс окажется прав. Он – последняя надежда Мелиссы, если она действительно хочет найти Кларенса. Сквозь грозовые тучи к солнцу – так она думала.

Лунный свет разливался волной по её бледному заплаканному лицу, обнажая юродивые черты. Мелисса медленно встала с обугленной балки и сделала несколько неловких шагов. Пепел смягчал их, и совсем тихо было в эту ночь в окрестностях сада. Оглянувшись напоследок, девушка пошла прочь, вытирая слёзы и надеясь на лучшее будущее.

Сквозь мёртвую тишину прорезалось уханье. Затем ещё одно и ещё. Кто-то совсем недалеко, буквально за поворотом, ругнулся и что-то тихо прошипел. Мелисса осторожно выглянула из-за угла и увидела двух человек в чёрных мундирах с золотыми эполетами. Гвардейцы пытались запрятать крупную птицу в мешок, но та изо всех сил вырывалась и клевала руки своим врагам. Девушка присмотрелась получше и узнала в таинственной птице того самого филина, что прилетал утром. Мелисса прекрасно понимала, чем может кончиться её необдуманный поступок, но всё же вышла и громко, с достоинством королевы сказала:

– Отпустите несчастную птицу, прошу Вас.

Две пары глаз, золотая и серебряная, сверкнули в темноте. Гвардеец, державший птицу, хитро улыбнулся, затем поглядел на филина.

– Сегодня судьба улыбнулась Вам, – послышался приятный и дружелюбный голос.

Капитан Грейз отпустил птицу и быстрыми, но одновременно с тем плавными, грациозными шагами приблизился к Мелиссе, заинтересовавшись в ней намного больше, чем в филине. Он поправил шляпу, отливавшую кое-где светло-серым цветом из-за лунного света, и встал в двух шагах от девушки, внимательно рассматривая каждое движение её лица. Его помощник, прихрамывавший на правую ногу, обошёл Мелиссу сзади. Она была окружена.

– В краеведы подались, леди Флаэрникс? О птичках заботитесь? – капитан подошёл ещё ближе, так что девушка попятилась, но спиной стукнулась о Вескеля. – О таких птичках лучше не заботиться. Нехорошие они, – улыбнулся он. – Объясните мне одну вещь: зачем Вы сбежали. Я знаю, конечно, зачем. Мне интересно, что Вы можете сказать мне в такой ситуации. Согласитесь: Ваше положение не лучшее, – Мелисса вжалась в стену, сердце её громко стучало. – По правде говоря, оно отвратительное! – усмехнулась Грейз.

– Я… я… я просто… – она посмотрела в глаза капитана и испуганно потупила взгляд. – Я не знаю.

– Очень жаль. Глупо было выходить сюда, не так ли? И ради чего? Ради какой-то птицы? Не расстраивайте меня так больше, леди Флаэрникс. На что Вы надеялись?

– Я не знаю…

– Не знаете, – повторил Грейз, задумчиво разглядывая собственные руки, потиравшие подушечки пальцев. – А я знаю, хотя лучше бы не знал. Вы очень, – он многозначительно посмотрел на Мелиссу, улыбаясь немного высокомерно, – очень наивная.

Он стоял в шаге от девушки, скрестив руки на груди и долго думая о чём-то в жуткой тишине.

– Мне был дан приказ найти Вас, – наконец сказал Ищейка, вглядываясь с особым вниманием в её мимику. – И убить.

– Кто?.. – только и смогла произнести Мелисса.

– Генерал Хоритс, – спокойно внешне, но с тоской и даже разочарованием в голосе ответил Грейз.

– Вы убьёте меня? – девушка осторожно подняла напуганный взгляд, зелёные глаза её наполнились лунным светом.

Капитан тяжело вздохнул и чуть повернул голову в сторону Вескеля, но тот стоял неподвижно.

– Сначала я хочу узнать, как было на самом деле. За те тридцать с лишним дней, что Вы были в бегах, я слышал много разных историй. Одни говорят, что Вы отреклись, вторые – что Вас заставили отречься. А ведь это только один вопрос. Таких показаний несколько десятков, и составить единую картину по ним крайне трудно. Так и что же было на самом деле? – спросил капитан Грейз, голос его, казалось, стал ещё ниже обычного.

Мелисса тихим, надрывавшимся голосом рассказала всё, что случилось с ней. Она не лгала и ничего не утаивала, хотя понимала, какая мысль начала тревожить Ищейку, вдруг переставшего смотреть девушке в глаза. Когда Мелисса замолчала, он спросил, взглянув в её лицо с жутким сосредоточением:

– Ваша мать была местной ведьмой, не так ли?

– Мне стыдно, что я солгала Вам в тот раз… – кивнув, произнесла она.

Капитан Грейз рассмеялся искренне, оголяя белые зубы и всё больше походя на хищного зверя. Его помощник лишь усмехнулся.

– Ты слышал это, Вескель? Ей стыдно, что она солгала мне, когда от этого зависела её жизнь! Ей стыдно, Вескель! – Ищейка с трудом успокоился, хотя на губах его всё ещё красовалась тёплая улыбка. – Вы ведь понимаете, что теперь у меня намного больше причин убить Вас. Ни одна ведьма не должна выжить.

– Но я не… – дрожавшим от слёз голосом произнесла Мелисса. – Не ведьма…

– Вы дочь ведьмы. Этого достаточно.

– Мне не передались способности, я не умею колдовать, меня даже не учили…

– Да, у Вас нет способностей. Знаете, почему Вам снятся такие сны? – Ищейка нахмурился, грозно глядя на девушку. – Потому что Вы альгалла. Среди ведьм довольно редко встречаются, но всё ещё являются ведьмами. Колдовать они не умеют, это правда, и единственное, на что они годятся, – это видения. Но, повторюсь, они всё ещё ведьмы.

– Но я ничего никому не сделала…

Капитан Грейз тяжело вздохнул и отвернулся, не желая смотреть, как плачет Мелисса. Скрещенные на груди руки чуть дрогнули, и мужчина коснулся пальцами лба, обдумывая всё.

– И что Вы хотите, чтоб я сделал? – немного раздражённо спросил он.

– Я хочу… чтобы Вы не предавали данную Вами клятву и выполняли свой долг, – со слезами на глазах ответила девушка.

– Вы хотите, чтобы я убил Вас? – усмехнулся неловко и удивлённо Грейз, придя в явное замешательство, но Мелисса только молча посмотрела в глаза капитану Королевской Гвардии. – Я не один это слышал, Вескель?

– Нет, капитан, не один, – спокойно произнёс гвардеец.

Грейз вдруг резко ударил кулаком в стену рядом с девушкой, так что Мелисса задрожала в страхе.

– Я искал Вас, чтобы убить, а Вы хотите, чтобы я исполнял свой долг? – как будто ничего не случилось, спросил он, дружелюбно улыбаясь. – По Запрету я обязан не просто убить Вас, а замучить до смерти просто потому, что Вы ведьма. Вы этого хотите? Вас обманули, оклеветали, послали по Вашему следу Ищейку. Скажите мне, Вам всё безразлично? Вы не желаете жить? Почему Вы делаете это? Объясните: я не понимаю.

– Просто… Вы не сделали мне зла, и я не хочу, чтобы у Вас были проблемы из-за меня. Если Вы сохраните мне жизнь, Вас казнят… Мне есть для чего жить, но… – Мелисса замолчала и потупила стыдливо взгляд.

– Идите, – еле слышно произнёс капитан. – Я не собираюсь убивать невиновных. Идите! – рявкнул он, так что Мелисса испуганно отшатнулась от него. – Но одно неверное движение, и я незамедлительно исполню приказ. До встречи, Ваше Величество.

– Я же больше не королева, – прошептала девушка.

– Тот, кто стал однажды королём, остаётся им до конца, – ответил ей Грейз.

Мелисса шёпотом поблагодарила капитана и быстро скрылась в ночной темноте, однако лунный свет следовал за ней.

– Чувствую, я пожалею о своём решении, – усмехнулся Грейз, проводя по волосам рукой в тёмной кожаной перчатке. – Как думаешь, Вескель?

Гвардеец ничего не ответил, а только тоскливо пожал плечами, хотя понимал, что ждёт их, если кто-то узнает. Эшафот.