Глава 4. Продавец воздуха

   
   Подобно миллионам бывших инженеров, учителей и просто рабочих Генри бросился в бушующее море "бизнеса", и подобно многим, он торговал "воздухом".

   
   "У меня есть семь грузовиков сахара", - с непроницаемым лицом игрока в покер
говорил Генри, проворачивая одну из сделок.  По уверенности он походил на
крупного промышленника.


   "Назови цену", -  говорил другой бизнесмен с проницательным лицом банковского воротилы.


   Назначать цену на сахар было легко - пойди на рынок да посмотри за сколько
другие продают и оптом и в розницу.


   "Окей, я беру”, - наконец соглашался "банкир" после долгого, вязкого торга.


  "Деньги наличными", -  напоминал "сахарный магнат".


   "Само собой", - отзывался "банкир".


   После этого "договора"  Генри мчался  искать, у кого бы могли вдруг оказаться  грузовики с сахаром и тот не имел понятия, что с ними делать.


  "Банкир", тем временем, рыскал по городу,  вынюхивая "мешок с деньгами", который бы не знал, на что употребить свое сокровище.


   Проходило несколько сумасшедших дней, ноги обоих бизнесменов опухали от
беготни, все мыслимые ухищрения  уже исчерпаны (Дейл Карнеги со своими советами просто щенок, в сравнении с этими профессионалами), недоверчивые владельцы сахара и денег найдены и убеждены, вознаграждение за посредничество согласовано.


   И тут наступала самая опасная фаза.


   "Хочу видеть деньги", -  с истерическими нотками избалованного ребенка
требовал владелец сахара.


   "Хочу попробовать сахару", - бурчал "денежный мешок".


   Никакие приёмы Карнеги здесь не работали. Дело стопорилось, оба собственника с каждой минутой все более дулись и делались все подозрительнее. Они грозили пойти на попятную и отказывались платить комиссионные до личной встречи "сахара" с "деньгами".


   Генри - промышленник, и его партнер - банкир не без основания опасались,
что они становятся избыточным звеном в этой цепочке, но у них не оставалось
выбора.


"Сахар" и "деньги" сводили. Обоих посредников мучили мрачные предчувствия.


   "Твой сахар сырой и желтый", -  презрительно хмыкал "денежный мешок".


   "Твоя цена смехотворна",  - цедил владелец сахара.


   Они ходили кругами, пристально вглядываясь друг другу в лица, и полностью игнорировали бывших "промышленника" и "банкира".


   "Никаких дел при такой цене".


   "Никаких дел при таком сахаре".


   Несколько дней спустя сахар тихонько исчезал и Генри прекрасно понимал,
куда он мог деться.


   Он отслеживал тайную сделку, брал штурмом жилище бывшего хозяина
сахара, расшвыривал его телохранителей и орал в таком бешенстве, что сахарный воротила предпочитал заплатить обещанное.


   "Если тебя не будут бояться, - объяснял Генри друзьям, - забудь про свою долю".


   "Я и сам не знаю, что бы я сделал, откажись он раскошелиться, - признавался
Генри. - Ты начинаешь с наигранной злости, и, вдруг, взаправду бесишься и становишься реально опасен”.



   Генри пытался продавать сахар, эшелоны импортных автомашин, редкоземельные
металлы, "левую" водку, красную ртуть - на Западе все помешаны на какой-то "красной ртути", которую в Грузии, говорят, делали, подмешивая  красную кирпичную пыль в обычную серебристую ртуть.


Он торговал фальсифицированным грузинским вином, ядом скорпиона и
окаменевшим птичьим дерьмом со скал, которое, как говорят, лечило все: от
импотенции до рака.


   Большинство сделок срывалось, поскольку цепочка посредников доростала
до Млечного Пути, а их комиссионные так раздували цену, что под конец
никто не понимал, кто же кого накалывает.


   Как помнил Генри, только одно дело закончилось без наращивания цепочки.


   Однажды он сидел в компании местных бизнесменов, в офисе висел тусклый дым от
модного "Мальборо". Бизнесмены важно сосали пиво из зеленых турецких банок и бахвалились. Они говорили голосом из глубины глотки и раздувались от самодовольства, как жабы.


   "Сейчас я ищу мед", -  с видом усталого превосходства говорил один из них,
повествуя о своих успехах в России.


   "У меня есть мед", - с искрой в глазу перебил его другой "деловой" человек,
который, однако, был чересчур подвижен, чтобы производить впечатление.


   "По какой цене?" - с оттенком презрительности осведомился первый.


   Генри не помнил, какую точно цену назвали за сотни тонн меда, готового
 к отгрузке "по первому требованию", но она была сногсшибательной.


   "Ты что, чокнутый? Э, да он совсем с ума сошел...ха, ха, ха, - загоготала
вся компания, - такую, блин,  цену за долбанный мед? Ха, ха, ха."


   "Деловой" с искрой в глазу заметно сжался. Вероятно, он завысил цену,
оставляя "запас" для последующих торгов, ибо никто из присутствовавших никогда не соглашался с первой ценой, какой бы она ни была. Мужичок стал как-то меньше на своем стуле, но в следующий миг сделал величайший ход, который когда-либо  видел Генри.


   "Грузинская пчела - самая лучшая пчела в мире", - с достоинством произнес он.


   Молчание повисло в комнате...  Лишь несколько секунд спустя раздались нестройные голоса.


    "Да ...конечно, наша грузинская пчела..."


   Бизнесмены, большинство из которых были грузины, просто не могли принизить свою собственную, национальную пчелу. В научной манере они стали обсуждать трудности, испытываемые трудягой при поиске меда в горной местности, и унижение, которому отважное насекомое подвергалось со стороны российского империализма.


   Кто-то поправил, что пчела собирает не мед, а этот, как его...ну вроде сиропа,да, нектар.


   После этого сделка сама собой вышла из обсуждения и никакой "цепочки" не
наросло.


   Генри с наслаждением наблюдал эту сцену. Он мог поклясться, что все из присутствующих помнили скандал, который разразился в Тбилиси годы тому назад. С продажи была снята большая партия грузинского меда. Большой она  стала  потому, что мед разбавили желтым резиновым клеем и сахаром. Кто-то отравился и афера вскрылась. Впрочем, это было ещё в "застойное" советское время,  когда хоть как-то действовал госконтроль.


   Все собравшиеся  в офисе "деловики"  были мелюзгой, но им позволяли плавать в мутном море рыночной экономики, потому что у каждого были "связи":  родственник в правительстве, друг из бывшего КГБ, ещё какая-либо "мохнатая рука".


   Даже по сравнению с ними Генри был никто. Он крутился возле них, налаживая контакты, схватывая крупицы новостей,  которые могли пригодиться в "бизнесе". Все деляги знали, что у него нет ни гроша, и посмеивались за его спиной, но остерегались делать это в открытую.


   "Чтобы делать деньги нужны деньги", -  так подытожил Генри свои опыты в
сфере бизнеса, и заново открыл основную аксиому рыночной экономики.


   "Но все деньги не в тех руках", - затем добавил он, сформулировав краеугольный принцип нового общества.

          ***

   Ну вот, снова он вернулся к деньгам. Генри уже закончил свою долгую разминку и стоял на краю крыши, глядя на проснувшийся город. Солнце, ещё не набрав полную силу, уже размягчило смолу между листами гидроизоляции…  Генри пошел домой, тщательно избегая липких пятен. Да, деньги.

   Само собой, он не станет ничего просить у матери. Лучше тайком переговорить с братом:  хитрец почти всегда умудрялся заначить пару лари. Правда, младший мог уже смыться из дому, Возможно, это и к лучшему - мать может что-нибудь заподозрить и опять на  него посыплются упреки в никчемности и жалобы.

  Он знал все "точки" в городе, где мог околачиваться брат, и рано или поздно они встретятся. Лучше сейчас заняться письмом.

   Генри оглянулся на большой город,  протянувшийся по берегам петляющей  Куры, и вновь подумал, что среди этого нагромождения зданий и бесконечного переплетения улиц, посреди ежедневной суеты, для него не было места под солнцем. Ему было чертовски одиноко.

***