Po lly Вишня в шоколаде

Глава 1
 «Я влюблен, наверное, в самого брутального гомофоба в мире»,- думал Егор, незаметно наблюдая за объектом своей болезненной привязанности. Разве можно было учудить что-то более безумное? Оказывается, можно. Не зная, как выразить свои чувства, вот уже три месяца Егор подкладывает ему в рюкзак шоколадки и с тихим восторгом наблюдает за редкими улыбками Романа, когда тот эти подарочки находит. Егор не оставляет записок, не пытается намекнуть, что это именно он тайный поклонник Ромы, просто живет день ото дня этими улыбками, и сам улыбается себе под нос. Несмотря на романтичную натуру, парень все-таки реалист и понимает, что шансов у него нет. В лучшем случае разбитый нос, а о худшем даже думать не хочется.
Так уж повелось с первого курса. Несколько недель ребята знакомились и притирались друг к другу. Егор Ильин, невысокий, шустрый, рыжеволосый синеглазка сразу стал душой группы и главным заводилой с неуемной фантазией. С Романом Рязановым они, если и не были полной противоположностью, то уж точно находились на разных полюсах. Высокий, широкоплечий Роман больше отмалчивался, наблюдая за всеми с последней парты. Он не был угрюмым и нелюдимым, нормально общался со всеми, но близко никого не подпускал. Егор сразу обратил на него внимание. Спортивный, черноволосый, предпочитающий одежду темных тонов. Только глаза удивительного оттенка живой переливающейся ртути в контрасте с черными ресницами выглядели убийственно. Радар Егора моментально заприметил самого мужественного и брутального самца на всем курсе, и это было начало той самой пропасти, в которую парень все-таки угодил. Да, Егор был геем, но его не интересовали инфантильные манерные мальчики, ему нравились мужчины, настоящие, сильные, с таким вот пронзительным взглядом. Ильин сразу понял, что тут ему ничего не светит, только глупое сердечко не хотело слушаться и трепыхалось загнанной птичкой, стоило Роме подойти близко или заговорить. А потом наступил трындец. Точнее, первая его часть.
В начале семестра Егор пригласил всю группу на свой день рождения. Народу собралось много, решили съездить на дачу. Золотая осень, тепло, свежий воздух и шашлыки, что может быть лучше? Приехал даже молчаливый Рязанов, заставивший Егора пережить первый в жизни эмоциональный оргазм, когда пожал ему руку и приобнял за плечи, поздравляя с совершеннолетием. А спустя несколько часов, перебрав с пивом, Егор совершил свой каминг-аут. Он не скрывал своих предпочтений, но и не афишировал. А там, на даче, атмосфера к вечеру стала совсем раскрепощенной, и Егор, уставший отбиваться от недвусмысленных предложений девушек, заплетающимся языком сообщил, что вообще-то предпочитает парней. И надо ж было в тот момент увидеть физиономию Рязанова, застывшего у двери. Красивое лицо исказила гримаса отвращения. У Егора в груди закололо, он не успел и слова сказать, как Ромка выскочил за порог. Как парень добирался до города на ночь глядя, Егор не знает до сих пор. Все выходные были испорчены, он переживал и нервничал, и вздохнул спокойней, только когда увидел Рому на парах в понедельник.
С этого момента их отношения изменились кардинально. Многие в группе теперь косо посматривали на Егора. Как ни странно, девушки сразу взяли рыжего птенчика под свои многочисленные крылышки, в обиду не давали. А со временем и парни привыкли. Егор не жеманничал, к одногруппникам не приставал, оставался таким же веселым и компанейским, ребята и рады были, одним конкурентом меньше. Зато, если надо было помочь девушку встретить с вокзала или проводить чью-то младшую сестру – это всегда к Егору, он никогда и не отказывал и был надежным, как скала. Один только Рязанов продолжал смотреть на него как на пустое место. Прищуренный насмешливый взгляд, кривая ухмылка, ежедневные тычки и злые подколки больно царапали в груди. Егор успокаивал себя, знал ведь, что Рязанов натурал, но не ожидал, что тот окажется таким ярым гомофобом.
Впервые Рома ударил его в конце первого курса. Обычно физкультура у них проходила в разных подгруппах, Рязанов играл в гандбольной сборной университета, Ильин же ходил на легкую атлетику. Но в тот день получилась смежная пара, и среди двух десятков парней в раздевалке оказались и Егор с Ромой. Ильин старался побыстрее переодеться, ни на кого не глядя, чтобы ненароком не выдать себя. Быстро натянув майку и шорты, парень шагнул к выходу и наткнулся на высокую фигуру. Перед ним был Рома. С голым торсом. Бля.
Егор и рад бы отвернуться, но тело перестало слушаться, а жадный взгляд против воли выхватывал детали – смуглую кожу, пресс с едва проступающими кубиками, тонкую дорожку волос, исчезающих за резинкой тренировочных шорт. А на груди, расправив крылья, взлетал золотой феникс. У Егора пересохло во рту от одного вида этой татуировки. Казалось, еще секунда, и он потеряет сознание.
Сознание он не потерял, но отлетел к стене от сильного удара. Мир сузился до злых серебристых глаз, обжигающих ненавистью.
- Нехуй пялиться на меня, пидор ебучий. Еще раз увижу – кастрирую. Понял?
Егор поднял обалдевший взгляд.
- Что-то бурно ты реагируешь. Может, я тебе нравлюсь, а?
Растащили их одногруппники. Егор в глубине души был им благодарен, вряд ли он ушел бы на своих двоих. С тех пор он всегда переодевался в мужском туалете, а после пары ждал, пока все уйдут, чтобы принять душ. А татуировка часто ему снилась, и Егор краснел, вспоминая, что вытворял в этих снах.
торой курс прошел в том же духе. Они игнорировали друг друга, но когда сталкивались – происходил взрыв. И если в чувствах Романа все было ясно, то Егор, в глубине души, все еще был влюблен. Подтверждая неписанную истину о любви и некоторых парнокопытных.
Глава 2
Первое сентября Егор ждал с невольным внутренним трепетом. Кто знает, может в этом году он, глянув на Рязанова, наконец-то сможет освободиться от болезненной тяги к нему. Роман появился за пять минут до начала пары. И Егор не смог не отметить, что каникулы не пошли парню на пользу. Рязанов выглядел бледным и осунувшимся, словно все лето просидел в подвале. Он всегда одевался очень просто, а сейчас его одежда и вовсе выглядела изрядно поношенной, хотя чистой и аккуратно выглаженной. И Егор, вместо того, чтобы презрительно фыркнуть, как некоторые одногруппники, закусил губу. У парня явные проблемы. Из разговоров Егор знал, что Роман живет с матерью и сестрой, отца у него нет. С первого курса он подрабатывает по вечерам, никуда особо не ходит, не тратит деньги на девчонок и клубы. А с этого года перестал ходить в столовую. И Егору это совсем не нравилось. Пары у них длились с половины девятого утра и до четырех, иногда до пяти. Молодые растущие организмы постоянно требовали еды, на каждой перемене в кафе и столовой выстраивалась очередь. Егор даже представить себе не мог, как можно провести весь день на учебе, не перекусив. Он постоянно таскал с собой в карманах конфеты, на случай, если не успевал поесть. А Ромка так и сидел с первой до последней пары… Наверное, тогда и возникла эта идея с шоколадками. Ну не бутерброды же с колбасой ему подкладывать.
Зато первая робкая улыбка Ромки, когда он нашел шоколадку, стоила всех нервов и переживаний. Для Егора это стало зависимостью, подобно наркотической. Он старался не смотреть на Рому, когда тот медленно, смакуя каждый кусочек, ел этот шоколад. Егор бросал короткие скрытые взгляды, пытаясь понять, какой вкус нравится Роме больше всего. Молочный? Пористый? Может, белый с цельным фундуком? Черный, горьковатый и бархатный на вкус? С изюмом, или нежной йогуртовой начинкой?
Кажется, за эти месяцы Рязанов перепробовал их все. И каждый раз столько удовольствия было на его лице, что Егор млел. И продолжал эту странную традицию.
Но недаром говорят, если пи..ц может произойти, он произойдет обязательно.
Утро началось неудачно. Первой парой была физкультура. Привычно переодевшись в туалете, Егор вошел в зал, где как раз заканчивали тренировку баскетболисты. Все произошло так неожиданно, что парень даже не успел среагировать. Он наклонился завязать шнурок, откуда-то со стороны раздался предостерегающий вскрик, и вдруг резкий удар по голове. Егор упал, изо всей силы приложившись головой о паркетный пол. В ушах зашумело, глаза заволокло пеленой. Егор, не поднимаясь, судорожно сглотнул, ощущая во рту привкус крови. К нему подбежал тренер и несколько ребят-баскетболистов. Они наклонились над пострадавшим рыжиком, взволнованно переговариваясь. Егор смотрел на них снизу вверх, ощущая себя хоббитом в стане орков. Правда, у орков были встревоженные виноватые мор…То есть лица.
- Почему вы не зеленые? – спросил Егор.
- Чего…? – ответ он уже не услышал, отключившись.
Симпатичная медсестра из медпункта выписала освобождение, настоятельно рекомендуя сходить в больницу и проверить голову. Ушиб был неслабый. Егор и сам это понял, до сих пор ощущая, как горят уши. Оказывается, он здорово повеселил баскетболистов, пока его тащили в медпункт, он требовал свой рюкзак, возмущаясь, что орки забрали его прелесть. Ребята были симпатичные, посмеивались и уверяли, что несут его к Глафире Белой за исцелением (А че, медсестричка во вполне себе белой мантии, пусть без посоха и бороды). Надо же было так опозориться. Но в больницу и правда стоит сходить, мало ли, какие еще глюки его ждут.
Мужественно борясь с тошнотой, Егор собирался уйти с последней пары. Была экономика, новый препод ничего такой мужик, хоть и принципиальный, но не злой, с ним можно договориться, тем более, есть освобождение. Единственное, что останавливало – плитка молочного шоколада с кусочками вишни. Его самый любимый вкус. Егор надеялся, что Ромке тоже понравится. Ну как он мог уйти сейчас, оставив парня без сладкого?
Уже потом Егор подумал, что ему не стоило этого делать в том состоянии. Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота, внимание словно расфокусировалось. Он видел перед собой рюкзак Романа, рассеянно посмотрел по сторонам и потянулся к молнии.
- Тааак, и что здесь у нас? – Егор вздрогнул, роняя на стол злополучную плитку.
В аудиторию вошли Ромка и Анька Степанова, одна из давних его поклонниц. Быстро оценив побледневшие физиономии парней, не сводящих друг с друга глаз, она пришла к собственным выводам.
- Ром, я чего-то не знаю? С чего это наш зайчик тебя сладеньким угощает? Вы, может, встречаетесь, втайне ото всех, а?
Егор на нетвердых ногах вылетел из аудитории. Сквозь шум в ушах он едва слышал, как его окликают. Стараясь не упасть, вцепился в перила и буквально скатился с лестницы. Расплата настигла у самого гардероба. Почувствовав, как на плече сомкнулись жесткие пальцы, Егор обреченно вздохнул и повернулся. Он не успел ничего сказать, голова отозвалась новой болью от удара. Тряхнув безвольное тело, Роман впечатал его в стену, не обращая внимания на тихий стон.
- Сука пидорская, поиграть со мной решил? Что ж не смеешься, а? Развел лоха, весело тебе?!
Егор мотнул головой. Было больно и обидно до слез. Он едва держался, чтобы не разрыдаться. Не моргая, смотрел в разъяренное лицо своего любимого врага, стараясь удержать в глазах соленые капли собственной слабости. Накатила усталость и полное равнодушие к происходящему, словно клубок эмоций перегорел внутри, выключился от перенапряжения.
- Я не играл с тобой.
- Нахуя тогда? Зачем ты это делал?
- Я тебя люблю. – Рома вздрогнул, отстранился, резко убирая руки, словно боясь заразиться той мерзостью, воплощением которой был для него Егор.
- И ты еще спрашиваешь, зачем… - Егор поднял на него полные боли синие глаза. – А как? Как еще я мог тебе сказать? Я же знал, как ты относишься к таким... Я ничего плохого не хотел и не собирался тебя подставлять. Просто так получилось.
Перед глазами все завертелось, и парень закрыл их в ожидании нового удара. Но его не последовало.
- Придурок.
И Роман ушел.
Вот так. Самый ожидаемый ответ на признание в любви. Егор кое-как собрал куски собственного Я, тело двигаться отказывалось, разум пребывал в глубоком ахуе от происходящего. Парень забрал из гардероба куртку и вышел на крыльцо.
Глава 3
Роман вернулся в аудиторию. Никто не косился на него, не показывал пальцем, не смеялся. Рязанов нашел взглядом притихшую Степанову, девушка молча качнула головой, давая понять, что ничего никому не сказала. На его парте все так же лежал открытый рюкзак и шоколадка. Ромка сел на стул, уставившись на плитку, словно та была ядовитой змеей. Но выбросить рука не поднималась. Он даже коснуться ее не мог.
Преподаватель задерживался. Через двадцать минут метнувшийся в деканат староста сказал, что пары не будет, у Марка Алексеевича какой-то форс-мажор, и он не смог прийти. Ребята обрадовались, все-таки не каждый день они освобождаются так рано. Буквально за пять минут всех как ветром сдуло. В пустой аудитории на последней парте у окна так и осталась лежать плитка шоколада.
Ромка мучился весь день. Он не мог найти себе места, вновь и вновь переживая произошедшее. Захлестнуло чувство вины и злости уже на себя. Ну зачем он так с Егором? Ведь дал же себе зарок, больше не трогать его и пальцем, после того случая на первом курсе. Все их стычки носили словесный характер, одно дело – уколоть словом избалованного легкомысленного мальчишку, и совсем другое – ударить по лицу того, кто признается тебе в любви.
Возможно, в любой другой день Роман бы сдержался. Да, он презирал этого светло-синего доходягу, которому все по жизни давалось легко, без особых усилий. Рома понимал, что в глубине души просто завидует ему, свободе, отсутствию предрассудков, умению быть собой и не прятать свою суть. Но кто бы знал, как ему тяжело воспринимать таких людей, спокойно на них реагировать…
Да еще и вчерашняя новость от тетки… Мать всю ночь плакала в подушку. Наташка закрылась в своей комнате, только вышла попить чаю утром, бледная, отрешенная, как сомнамбула. А Ромка только скрипел зубами. И сжав кулаки, ушел в университет. А там Егор, со своими шоколадками. Веселый, красивый, обеспеченный, не замордованный мыслями, где достать денег на еду или зимнюю куртку для сестры.
Ромка понимал, что просто ищет себе оправданий. И, лежа в темноте, уткнувшись в подушку, думал, как бы отреагировал на слова Егора теперь, немного остыв и успокоившись.
«Я люблю тебя». Он никогда не слышал этих слов, даже мама и сестра давно такого не говорят, слишком замкнутые на своих проблемах. «Я люблю тебя». И это вопреки всему, что между ними было за эти два с половиной года. За что, Рыжик? Что же ты увидел во мне?
И ведь ударил в ответ по самому уязвимому…
***
На следующее утро Рязанов шел в университет, как на каторгу. По пути из дома он сотню раз представлял себе предстоящую встречу с Егором. Как теперь в глаза смотреть? Находиться рядом, чувствовать его присутствие?
Но Ильин не пришел. Ромка ждал до второй пары, пока понял, что рыжик сегодня не появится. Накатило облегчение с примесью разочарования. Встреча откладывается, но от этого не легче, ожидание всегда мучительно. Последней парой вновь стояла экономика, перед зачетом количество практических занятий увеличилось, а впереди еще семинар по всему пройденному материалу. Роман сел на привычное место, поднял глаза на вошедшего преподавателя. Марк Алексеевич отличался от большинства преподов на факультете, лекции вел интересно, многое объяснял на современных примерах, а не ссылаясь на учебники, написанные двадцать лет назад и безнадежно устаревшие. На симпатичного профессора тут же положили глаз едва ли не все девчонки курса, но тот вел себя образцово, был приветлив, но и субординацию соблюдал, с таким не пофлиртуешь. В общем, Ромка его уважал, старался не пропускать занятия и был в числе самых успевающих по предмету.
Марк Алексеевич зашел в аудиторию, обвел взглядом студентов, остановился на Ромке. Что-то мелькнуло в зеленых глазах. Осуждение? Злость? У Романа противно засосало под ложечкой. Может, показалось? С чего бы преподу злиться на него? Он же не пропускал ни единой лекции. Но всю пару Роман ощущал холодок вдоль позвоночника.
- Рязанов, задержитесь, пожалуйста.
Роман остановился у первой парты, выжидающе сложил руки на груди. Препод не торопился, спокойно складывал вещи в дорогой кожаный портфель, пока последний студент не покинул аудиторию. И снова этот колючий взгляд, от которого становится не по себе.
- Не хочу вмешиваться в ваши личные дела, но должен предупредить. Рассчитывайте силу, когда бьете кого-то заведомо слабее вас.
Рома едва не пошатнулся, вцепившись пальцами в парту, кровь ударила в лицо. Это уже не шутки, как бы теперь не отчислили.
- Вам Ильин пожаловался?
Марк молча щелкнул застежкой портфеля, раздумывая, стоит ли продолжать.
- Ильин сознание потерял на остановке.
- Ч-что? – Ромка присел на краешек стола, ноги не держали.
- То самое. Я видел ваши разборки. Понял, что парню совсем плохо, пошел следом, хотел убедиться, что он доберется до дома. А он упал в обморок прямо на улице. Сотрясение у него.
Рязанов спрятал лицо в дрожащих ладонях. Как же так, а? Неужели настолько сильно ударил? Бля, там же воробушек, мелкий совсем. Ромка не помнил этот момент, словно все заволокло красным туманом.
- Как он?
- В больнице. Завтра должны выписать, - Марк помедлил и совсем тихо добавил: - Он никому не говорил про тебя. Сказал, что на физкультуре получил мячом по голове и упал.
Ромка не почувствовал облегчения, скорее наоборот, стало еще противней за себя. К горлу подкатил тошнотворный комок, а перед глазами стояла тонкая фигурка с темнеющим на скуле синяком, огромные васильковые глаза, сверкающие от непролитых слез, и этот надрывный шепот: «А как? Как я мог тебе сказать об этом…»
Марк увидел все, что хотел. Парень переживает, значит, не совсем уж конченый человек. Ну что ж, пусть подумает теперь.
- Учитесь решать конфликты без рукоприкладства, Рязанов. Особенно когда разбираетесь с кем-то, кто к вам неравнодушен.
      Тихо щелкнула закрытая дверь, где-то далеко раздавались голоса студентов, Ромка сидел, глядя перед собой, до боли прикусив кулак, сдерживая стон.
***
Глава 4
Егор появился спустя неделю. Бледный, осунувшийся, с темными кругами под глазами и отсвечивающим всеми цветами радуги синяком. От его вида у Романа больно сжалось в груди. Егор на него не смотрел. Он вообще не был на себя похож, сидел один, отрешенный, словно боялся поднять глаза на однокурсников. Все знали, что он болел, и с расспросами не лезли. Накануне Роман серьезно переговорил со Степановой, предупредил, чтобы держала рот на замке. Та вроде обещание сдержала, но многозначительно поглядывала на обоих.
А Рязанов мучился от чувства вины и непонятной тоски, не зная, как подступиться к мальчишке. Просто подойти и попросить прощения? Егор, прости меня, пожалуйста, за то, что растоптал твои чувства и отправил в больницу? Бля, слов просто не находилось.
Егор меланхолично достал из кармана вишневую конфетку, закинул в рот, не отрывая глаз от учебника. Ромка приметил, что парень едва ли не десятками съедает эти карамельки. Может, воспользоваться подсказкой? Глупо, конечно, но так Егор быстрее догадается, от кого угощение, и, может, после этого у Ромки получится к нему подойти. Рязанов всегда считал себя человеком решительным и прямым, но сейчас терялся и с ума сходил от смущения. Стоило только взглянуть на рыжую макушку, и его охватывала непонятная робость, язык словно прилипал к небу, а в голове не оставалось ни одной связной мысли. Так что идея с конфетами уже не казалась бредовой. И как же теперь Ромка понимал Егора! Ну вот что делать, если до зуда в руках хочешь сделать что-то приятное и боишься быть отвергнутым и осмеянным?
И Егор стал находить свои любимые леденцы в самых неожиданных местах. Он, конечно, привык распихивать конфеты по всем сумкам и карманам, но не в таком же количестве. Спустя несколько дней появились подозрения, что кто-то воспользовался его же собственной идеей. Только вот кто? Не Ромка же. Ну, если только чтобы поиздеваться. А может, кто-то из его окружения, кто в курсе его глупой влюбленности. Егор старался вообще в его сторону не смотреть, он на всю жизнь запомнил этот презрительный взгляд, полный брезгливости и отвращения.
Со временем Егор начал замечать, что Роман обеспокоенно наблюдает за ним, но от этого становилось только хуже. Несколько раз Рязанов оказывался рядом, смотрел в глаза, словно желая что-то сказать, но Егор позорно сбегал. Он не злился на Рому, к чему обижаться, если и так заранее представлял, какой будет реакция? Хуже было ощущать его жалость. А она проскальзывала в долгих взглядах, и Егор отворачивался. Уж лучше бы снова ударил, может, тогда скорее бы прошла эта влюбленность, которая так никуда и не делась.
***
Шли дни, Егор никак не реагировал на постоянно пополняющиеся запасы конфет, все так же отстраненно жевал их, почти не поднимая глаз от учебника или телефона. А Ромка сходил с ума. Иногда он сбегал с пар, не в силах дальше находиться в одном помещении с Егором. Ему казалось, что аромат вишни и собственный ненавязчивый запах парня проник во все его поры, преследуя и днем и ночью, отравляя и заставляя желать чего-то призрачного и несбыточного. Рома часами мог бродить по улицам, освежая голову холодным осенним воздухом. Становилось немного легче. На лекциях Марка Алексеевича Роман не появлялся вообще, просто не мог смотреть в глаза преподавателю. Больше так продолжаться не могло.
Ромка сидел в небольшом скверике возле университета, сжимая в кулаке последнюю горсть леденцов из тех трех килограмм, что купил в начале недели и беспрерывно распихивал по карманам Егора. Надоело. Пора уже что-то со всем этим делать. Рома подошел к крыльцу, вспоминая расписание. Бля. По всему выходило, что сейчас как раз семинар по экономике. Но отступать поздно, иначе он уже никогда не решится…
***
Глава 5
На семинаре Егор сам вызвался отвечать. Все-таки его не было целую неделю, а впереди зачет. Марк Алексеевич внимательно глянул на него, но ничего не сказал. Они вообще не обсуждали произошедшее, хотя Егор понимал, что преподаватель знает многое, но молчит. И Егор был ему за это благодарен. Как и за теплый взгляд, всегда незаметно смягчающийся, стоило ему посмотреть на рыженького синеглазого мальчишку. Приятно было ощущать эту молчаливую поддержку.
Егор только начал свой ответ, как дверь аудитории без стука распахнулась.
- Разрешите, Марк Алексеевич?
Преподаватель насмешливо изогнул бровь и махнул рукой. Семинар срывался, да и Бог с ним, а у ребят, можно сказать, жизнь на кону.
Егор застыл на месте с глазами напуганного кролика. Стоило Рязанову двинуться к нему решительным шагом, парнишка вжался в доску, тихо пискнув. Марк Алексеевич даже слегка напрягся, ожидая, придется ли ему разнимать драку. Не пришлось. Роман взял Егора за запястье и насыпал полную ладошку вишневых леденцов. И, ни слова не говоря, покинул аудиторию. Занавес. Морская фигура замри, блин. А Егорка так и стоял, ошарашенным взглядом провожая широкую спину, сжимая в кулаке конфеты. Потом жалобно посмотрел на замерших однокурсников, прифигевшего преподавателя.
- Ну, что же ты,– нарушил тишину Марк Алексеевич.– Иди за ним.
Егорка моргнул, закивал головой, как китайский болванчик, и дернулся к двери. Только в последний момент затормозил возле стола, высыпал леденцы на тетрадь Марка.
Рома стоял у окна, гипнотизируя выход из аудитории. Как только выскочил Егор, шальным взглядом осматриваясь по сторонам, парень нервно перевел дыхание. Васильковые глаза, не мигая, уставились на него. А Рома просто стоял, спрятав в карманы взмокшие ладони. Что делать дальше, он не знал, весь его план обрывался на этом самом месте. Вот он отдает Егору конфеты, тот идет следом, и… ступор.
Но Егор, кажется, решил, что следующий шаг за ним. На ватных ногах парнишка подошел вплотную, закинул дрожащие руки на плечи и поцеловал сжатые сухие губы.
- Я не играл, Ром,– тихий прерывистый шепот в самые губы. – Я на самом деле тебя люблю.
Рома на несколько секунд даже дышать перестал. А потом судорожно выдохнул и обмяк, вынимая руки из карманов, обнимая худенькую фигурку, притягивая к себе с такой нежностью, словно держал самое важное для себя сокровище. Егор чуть не кончил, почувствовав тяжелую ладонь на своем затылке, сильные пальцы, которые вплетались в волосы, сминая, притягивая ближе. Вторая ладонь скользнула вокруг талии, распласталась на пояснице, вжала в твердое мускулистое тело. Оо… Как же он об этом мечтал! Все обиды остались где-то далеко, сейчас существовал только он – такой упрямый, сердитый, бесконечно любимый. Егора накрыло будто наркотической волной. А когда почувствовал, что возбужден сейчас не он один, это вообще снесло крышу. Едва соображая, что делает, парень полез целоваться, начал расстегивать пуговицы на рубашке Романа, тот сначала тихо застонал в приоткрытые губы, а потом понял, что Егорка на полном серьезе его раздевает. Рома с хриплым смешком перехватил его запястья.
- Ты что? Мы ведь не хотим делать это прямо здесь…
- Хотим…- Егор осоловевшим взглядом облизывал обнажившийся кусочек смуглой кожи.
Рома тихо засопел в рыжую макушку.
- Идем со мной.
Даже если бы Роман сейчас сказал «летим на Марс», Егор так же покорно шел бы следом, не задавая вопросов. Куда угодно, лишь бы держала его руку теплая шершавая ладонь.
***
Многострадальный семинар закончился. Притихшие студенты разошлись по домам, да уж, впечатлений и разговоров хватит на год вперед. Остается только посочувствовать парням.
- Марк Алексеевич, зайдите в деканат.
Марк мысленно застонал. Ебучий декан. Снова найдет, к чему прицепиться. Вот уже второй семестр он здесь, а Иван Семенович все успокоиться не может. Ну да, всучили ему блатного преподавателя, племянника ректора. Где-то Марк его понимал, и даже сочувствовал. Сам не любил наглецов, прущих напролом через головы других. Но ситуация была безвыходной, пришлось воспользоваться положением родственника. Он был неплохим преподавателем, но все попытки показать компетентность и трудолюбие терпели крах, когда дело касалось декана.
В приемной было несколько лаборантов и секретарь, все они что-то живо обсуждали у большого стола. Иван Семенович привычно поморщился, глядя на вошедшего Марка. Тот грустно усмехнулся. Да, его колючая модная стрижка, водолазка под пиджаком вместо сорочки и отсутствие галстука заставляли балансировать на грани дозволенного «делового» стиля, принятого для преподавателей. Не помогали даже очки в тонкой оправе, они добавляли ему индивидуальности, но никак не делали похожим на ботаника. В общем, выделялся он из всех подчиненных декана, за что и получал п…лей еженедельно.
- Ознакомьтесь с графиком зачетов и экзаменов, – сухо бросил Иван Семенович и небрежно отвернулся к окну.
      Марк незаметно вздохнул, пряча руки в карманы. И вдруг пальцы наткнулись на горсть конфет, оставленных на столе Егором Ильиным. Сжав карамельки в кулаке, Марк, задумчиво прищурившись, глянул на спину декана.
***
Глава 6
Роман затащил Егора в подсобку за гимнастическим залом, усадил на толстую стопку матов. Кажется, он лучше владел собой, Егор же совсем поплыл. Хотя сейчас уже немного начал приходить в себя, с ужасом вспоминая, что творил десять минут назад. Черт, он едва не трахнул Рому на пороге аудитории! А тот снова спрятал руки в карманы, отошел подальше, не глядя на Егора.
- Ты знаешь, мой отец бросил семью семь лет назад.
Егор вскинул голову, настороженно наблюдая за спокойным лицом парня, ни мысли, ни эмоции на нем не отражались. Егор не понимал, к чему он ведет.
- Так вот, он ушел к мужчине.
- Вот бля! – Егор испуганно зажал рот рукой, круглыми глазами уставившись на Рому. Тот горько усмехнулся.
- У него, оказывается, много лет был любовник, а семью завел для отвода глаз. Потом тот мужик переехал в Канаду, и папаша уехал за ним.
Теперь стала понятна эта ненависть к геям, все тычки и издевки над ним самим. Осмелился бы Егор приблизиться к нему, если бы все знал? Ох, вряд ли решился бы даже на эти шоколадки.
- Я понимаю, что дело не в ориентации. К бабе или мужику он ушел – не суть. Он обманывал нас, прикрывался женой и детьми, так как не хватало смелости жить своей жизнью. А потом мы стали не нужны, и нас просто выкинули за ненадобностью, понимаешь? За семь лет ни одного звонка или письма. Его вообще не волнует, живы мы тут или с голоду передохли. Мать даже алименты не получала, он числился как безработный.
- Ромка… Блин,это пипец какой-то… Мне очень жаль.
Егор сполз с матов, несмело подошел к парню, тихонько погладил по напряженному плечу. Рома переплел его пальцы со своими.
- Ты только не думай, что я оправдываюсь или, там, на жалость давлю. Просто хочу, чтобы ты понял.
- Я понимаю, Ром.
Парень коснулся кончиками пальцев побледневшего синяка.
- В любом случае, я не должен был тебя бить. Тем более так… Болит еще?
Егор качнул головой, прижался щекой к горячей ладони.
- Не болит. И сотрясение у меня не из-за тебя было. Я на первой паре баскетбольным мячом получил. Ну а ты только слегка добавил.
- Слегка,– ворчливо выдохнул Рома, притягивая его к себе. – Силу не рассчитал. Чуть не пришиб воробушка.
Егор даже не обиделся на воробья, столько тепла и вины было в голосе.
- Я знаю, что мудак. Просто иногда реально не могу себя контролировать… Понимаешь, у меня перед глазами так и стоит эта хрень... Мне четырнадцать, я только что узнал, что моя семья разрушена, а он втирает, что задыхается и гибнет в этом загнивающем обществе гомофобов и поэтому летит навстречу своей любви. Почему-то решил, что я, как мужчина, должен его понять.
Теперь ясно, откуда все началось. Егор хмыкнул.
- Ну а ты, как мужчина, въебал ему от души?
Рома впервые рассмеялся.
- Ты, оказывается, хорошо меня знаешь.
- Да уж,– Егор невольно потер место удара, и Рома сразу виновато опустил глаза.
- Ты прости меня. Я действительно очень сожалею. Не в себе был. Накануне вечером вообще от тетки узнал, что он там со своим хахалем ребенка решил усыновить.
- Вот же… Бля, Ром… А как же вы?
- Да вот так, – Рома качнул головой. От одних воспоминаний об этом его начало трясти. – Я работаю с пятнадцати лет, мать на двух работах загибается, Наташка не вылазит из учебников. Для нее единственный шанс продолжить учебу – это поступить на бюджет, платное не потянем. И на репетиторов денег нет, все на кредит за квартиру уходит, да и есть надо, одеваться там… Ну, в общем, ситуацию ты понял… А этому упырю до лампочки на родных детей, ему надобно нового киндера в счастливой гомосячной семейке.
Рома скривился.
- Прости. Снова меня куда-то не туда занесло.
- Да все нормально. Люди разные бывают. Ты просто пойми, что и среди натуралов бывают такие уроды, ориентация вовсе не показатель.
- Да знаю. Все уже понял. Я это… потому и пришел…
Ну нааадо же, как мы умеем краснеть. Егор улыбнулся, достал из кармана конфетку. Твердая карамелька с тихим стуком перекатилась по зубам. Парень притянул к себе зардевшегося Романа и вовлек в сладкий вишневый поцелуй. Они целовались до одурения, вылизывая друг друга, посасывая языки, передавали изо рта в рот таявший леденец, смакуя покрасневшие губы. Каайф… Воздуха не хватало… Когда конфетка совсем растворилась, Роман отстранился, едва дыша.
- Трындец. У меня теперь всегда стояк будет от вкуса этих конфет.
Егор рассмеялся и тихонько провел пальцем по расстегнутым верхним пуговицам рубашки, остановился, глянул снизу вверх, словно спрашивая разрешения.
- Действуй,– хриплым шепотом велел Роман. Он обвел взглядом помещение, не совсем приспособленное для подобных занятий, но терпеть уже не было сил, в штанах все полыхало огнем, с таким стояком он даже идти не сможет. – Только это… Ты мне объяснишь, что и как. А то я не особо разбираюсь в… Ну, в специфике.

      Егор сглотнул.

- Так… Надо смазку, резинки специальные. И подготовиться… Я как бы тоже… Только в теории.

      Рому разобрал нервный смех.

- Два девственника, бля. Что делать будем, Рыжик?

      Кто же знал, что день пройдет на такой оптимистичной ноте?! Не таскать же было с собой все необходимое… Хотя если бы Егор вместо шоколада подложил в сумку Ромке смазку и пачку презиков – глядишь и быстрее бы во всем разобрались. А так придется подождать. Правда и уходить отсюда с неудовлетворенным желанием никто не собирался.
      Егор наконец-то снял с Романа рубашку, тихо удовлетворенно выдохнул, исполняя собственную мечту последних двух лет. Он лизнул татуировку, подул на кожу, наблюдая, как она покрывается мурашками, медленно провел языком по контурам, чувствуя хриплое прерывистое дыхание любимого.
- Он великолепен, – прошептал Егор, едва касаясь губами кожи, поднял голову и встретился с тяжелым взглядом. – Как и ты…
- Спасибо.
- А у меня тоже есть…
Зрачки Романа расширились, губы изогнулись в хищной улыбке.
- Правда? – протянул он, горящими глазами осматривая Егора, словно прожигая сквозь одежду.– И где же?
- Найди, – Егор закусил нижнюю губу, пряча под опущенными ресницами озорной блеск.
Рома приступил к поискам очень ответственно, тщательно изучая каждый открывшийся сантиметр кожи, лаская и выцеловывая до мурашек по коже, звездочек перед глазами. Рома прислушивался к собственным ощущениям, пытаясь разобраться, приятно ли ему ласкать парня. Да, было немного странно. Под пальцами не обнаруживались мягкие, привычные для рук округлости, и наоборот, нащупывалось то, к чему Рома раньше никогда не прикасался, если исключить себя самого. Но все это стало не важно, ведь под его руками был он, Егор, остальное ушло на второй план. Мальчик был потрясающий, жилистый и гибкий, совсем как та ящерка, которую Рома в итоге обнаружил на внутренней стороне бедра и которую вылизал и зацеловал до засосов.
- Саламандра?
- Да, огненная ящерка.
- На тебя похожа.
Егор потянулся за поцелуем.
***
Глава 7
Ромка поплыл, он совсем упустил тот момент, когда они оба оказались без одежды, распластавшись на матах. Поцелуи по всему телу, осмелевшие ласки голодных пальцев, ладони скользят, изучают, реагируя на каждый стон. А когда Егор опрокинул его на спину и поцелуи опустились чуть ниже пупка, Роман понял, что его ждет нечто неожиданное. Он и не думал, что Егор решится зайти так далеко, смутно предполагая, что они обойдутся взаимной дрочкой.
- Котенок, не надо!- хрипло зашептал Рома. – Зачем?
На него уставились пьяные от возбуждения синие омуты.
- Ром, пожалуйста. Я так давно этого хотел.
Роман застонал, представляя, как Егор делал это с ним в своих мечтах. Неужели и в самом деле хочет? Он подтянул ближе худенькое тело, нежно зацеловал сладкие губы.
- Как пожелаешь. Здесь все твое.
Все смущение исчезло после первого же влажного прикосновения. Егор провел языком по всему стволу, сильно, с оттяжкой, облизывая пульсирующую венку. Рома откинулся на спину, с силой прикусывая ладонь. И началось безумие. Парни потерялись в ощущениях, отдавая и принимая, скуля от затопивших чувств и дикого восторга. Рот Егора творил нечто невообразимое, Ромка уже не понимал, где он находится, вцепившись побелевшими пальцами в жесткий мат, словно боясь, что сейчас вообще потеряет связь с поверхностью. Он подавался бедрами в жаркую глубину, наблюдая за Егором, и эта картина вкупе с ощущениями на члене заставляла дрожать на грани срыва. Чувствуя, что внутри уже распирает от накатившего оргазма, Ромка попытался отстраниться, но Егор неожиданно сильно впечатал его бедра в мат и держал, вцепившись тонкими пальцами до синяков. Он был с ним до самого конца, пока Рома выгибался и тихо беспомощно стонал, в последнюю секунду осознав, что даже стоя на коленях у ног, можно взять человека под абсолютный и полный контроль. Этого ты хотел, воробушек?
Отлетевший после оргазма Ромка откинулся на маты. Голова кружилась, сердце колотилось, как ненормальное, ощущения были как после хорошей пьянки. Тихий всхлип Егора немного привел в себя. Мальчишка прижимался лбом к его плечу и двигал рукой где-то внизу, тяжело дыша и постанывая.
- Ты что? – Рома приподнялся на локтях. – А я зачем? – парень перехватил горячий влажный член, привыкая к ощущению чужой плоти в руках. Егор не сопротивлялся, опустив пальцы чуть ниже, поглаживая напряженные сжавшиеся яички, и глухо скулил в шею Романа…
Бля, а это заводило. Тонкая кожица скользила и подрагивала под пальцами. Егор задвигал бедрами навстречу ласкающей сжатой ладони и буквально через минуту судорожно бурно кончил. Ромка прифигел, он такого еще не видел, но как же было классно наблюдать, как выгибается гибкая спина, голова со взмокшими рыжими прядями откидывается назад, открывая тонкую беззащитную шею, светлые ресницы, покрасневшие щеки и этот развратный рот, который только что творил невероятные вещи, а теперь приоткрыт в протяжном крике. Было ощущение, что Ромка кончил еще раз от одного этого вида, настолько тяжелым было дыхание обоих, когда Егор бессильно повалился на распростертое под ним тело. Рома обнял его. Это был момент полной эйфории, несмотря на пыльный спертый воздух вокруг, сбившуюся в узел под спиной одежду, жесткий мат, к которому липла мокрая кожа. Оба были потные, перемазанные, но абсолютно счастливые.
Егор, кряхтя, отстранился, подрагивая от нервного смеха, сполз с Ромки. Картина перед ним была неописуемая. Порывшись в рюкзаке, нашел пачку влажных салфеток, пока Рома пытался распутать клубок из брюк и рубашек. Белье оказалось под гимнастическим козлом, это почему-то вызвало новый приступ безудержного хихиканья. Кое-как приведя себя в порядок, парни снова повалились на маты, лениво целуясь, поглаживая друг друга.
- Блин, голова кружится от впечатлений.
Ромка поцеловал влажный висок. Все еще не верилось в реальность происходящего.
- Может, это не от впечатлений, а от сотрясения?
- Да ну, все уже прошло, – Егор улыбнулся, потерся носом о плечо.
- Ты простил меня?
- Конечно,– парень удивленно поднял васильковые глаза. – Давно простил. Ты же добрый и хороший на самом деле. Я всегда это знал.
Рома ближе притянул его к себе. Вот же воробушек. Кто из знакомых может похвастать, что хорошо его знает? А этот рыжик разглядел в нем что-то, увидел то, что так долго пряталось за стеной разочарования и обиды. Доброе сердечко, которое не таит злости. Светлый, как солнечный лучик, и такой же теплый, ласковый. Никогда Ромка не любил сюсюканий и ласковых прозвищ, даже с бывшими девушками не возникало желания нежничать. А вот с Егором все было иначе. И так захотелось затискать всего, облизать, как котенка, и никогда не отпускать. Егор ведь давно ему нравился, только Рома не признавался себе в этом, ненавидя себя за «дефект», очевидно переданный отцом. А заодно злился на Егора, разбудившего ощущения, всегда казавшиеся мерзкими и постыдными. Трудно было признаться себе. Еще труднее представить, как отреагирует мать и сестра. Но сейчас думать ни о чем не хотелось. Ведь к боку прижималось тепленькое разомлевшее тело, а член заметно оживился от его присутствия, будто и не кончал десять минут назад. Рома бедром ощутил, что не только он так реагирует.
- Какой чувствительный у меня мальчик, – мурчащим шепотом выдохнул парень в порозовевшее ухо.
- Ром, так теперь я… Твой парень?
- Парень, да, определенно, – хохотнул Рома, сжимая напряженный ствол любовника. – И уж точно… - поцелуй в пупок,– мооой…
Горячее дыхание еще ниже, влажное касание языка. И Егор с тихим стоном закрывает глаза.
Чуть отдышавшись и вновь начиная соображать, Роман лениво осознал, что никогда не испытывал такого невероятного, ослепительного наслаждения. Да, с девушками тоже бывали яркие оргазмы, но такого, когда сердце замирает, кайф застилает глаза, и выплеснуть из себя невероятные ощущения можно только с криком… нет, такое было впервые. Пусть не были их ласки особенно мастерскими или техничными, но само ощущение того, что они с явным наслаждением отдавались процессу, добавляло в действо какой-то неописуемой сладкой неги и тихого восторга.
В подсобке уже совсем стемнело, когда парни, наконец, смогли отлепиться друг от друга. Егор подумал, что за всю жизнь у него не было столько оргазмов, тем более ТАКИХ.
- Сколько времени вообще? Как бы не пришлось сидеть в универе до утра.
Егор потянулся к мобильнику, плечи затряслись от сдавленного смеха.
- Ты чего?
- Смотри, – и протянул телефон с открытым окошком смс.
«Ильин, твои вещи у охранника, куртки тоже, он вас выпустит, я предупредил. За пропущенный семинар в понедельник жду реферат на любую из пройденных тем. С Рязанова еще и конспект последних лекций. М.А.
P.S. И предохраняйтесь, балбесы!».
***
Эпилог
Егор основательно подготовился. Он долго ждал этого дня и в итоге понял, что инициативу снова придется брать в свои руки, а то Ромка еще год ни на что не решится. Сегодня как раз был удачный момент, на иностранном языке они в разных подгруппах и, соответственно, кабинетах. Все необходимое куплено заранее, а незаметно подобраться к Ромкиному рюкзаку оказалось совсем просто.
Роман открыл рюкзак, достал учебник и конспект, и тут рука наткнулась на нечто неожиданное. Парень молча заглянул внутрь, с каменным лицом застегнул молнию, отложил рюкзак в сторону. Если бы кто-то присмотрелся повнимательней, наверное, смог бы разглядеть, что уголки губ чуть подрагивают в попытке скрыть улыбку, а глаза лихорадочно блестят.
Егор не находил себе места. Ему жутко хотелось увидеть реакцию Ромки и в то же время было боязно. Прозвенел звонок, в аудиторию вошел преподаватель, и Егор, спохватившись, полез в сумку за конспектом. И обнаружил набор, почти идентичный тому, что сунул в рюкзак Романа. Тюбик смазки и упаковка презервативов. С вишневым вкусом. На столе тренькнул телефон, оповещая о пришедшем сообщении.
«Так с чего начнем? Вишня или шоколад?»
Егор зажал ладонью рот, скрывая истеричный смешок, и едва не сполз под парту, печатая ответ.
«Можно совместить;) Люблю шоколад с вишней».
«А я тебя. Люблю».
Бонус ;)
- Марк Алексеевич, в деканат!
Мужчина устало вздохнул, стягивая с шеи шарф, снова вешая на плечики черное пальто. Какая жалость, еще минута – и он успел бы улизнуть, не получив очередного пинка. Марк снял очки, потер переносицу, зажмурив воспаленные веки. Он до позднего вечера разбирался с контрольными работами, глаза уже не выдерживали нагрузки, навалилась апатия, даже ожидавшийся разнос не вызывал привычной досады. Быстрее получить и свалить.
Приемная была пуста, Марк подошел к двери в кабинет декана, коротко постучал.
- Можно?
- Нужно, Марк Алексеевич. Входите.
Декан стоял у шкафа, держа в руках бутылку коньяка, и изучал этикетку. Перевел чуть насмешливый взгляд на преподавателя.
- Ну что же вы на пороге стоите? Проходите, присаживайтесь.
Марк сделал шаг и обомлел. На столе стояли два пузатых бокала с тяжелым дном и лежала плитка дорогого швейцарского шоколада.
- Я подумал, под такой шоколад нужен самый лучший коньяк, как считаешь? – вкрадчивый голос заставил приподняться волоски на затылке.
Марк сглотнул. Отнекиваться глупо. Еще глупее, чем додуматься подсунуть в дипломат декана эту плитку.
Иван с удовольствием наблюдал, как сменяются эмоции на красивом, всегда невозмутимом лице Марка. Сначала он побледнел, потом медленно залился малиновым румянцем, а когда лицо начало приобретать нежнейший зеленоватый оттенок, Иван сжалился. Мягко приблизившись, он провел большим пальцем по нижней губе парня, чуть нажал на подбородок и, едва касаясь, поцеловал в уголок рта. Марк шумно выдохнул, буквально рухнул на подставленный стул.
- Как вы догадались?
      Иван только молча ухмылялся, разливая по бокалам янтарный напиток.