История одного спасения

Рассказ - описание реальных событий, которые со мной происходили.

«Ты не бойся осуждений
Да и сам сим не греши
Дай заблудшему прощенье
И душою не криви
А когда придет расплата
За земную жизнь твою
Встань пред всеми на колени
И скажи я всех люблю…»
              Миф 120, Тибет 2014 г.

Весной 2024 года я встретил знакомого из прошлой спортивной жизни, который рассказал, что его подразделение перешло под руководство ФСБ и теперь функции, как во время ВОВ у подразделения СМЕРШ. Учитывая, что у меня за спиной 17-летний опыт оперативной работы, мне было предложено пройти собеседование, которое успешно прошел. Был выдан список документов, которые должен собрать. После всего этого сказали: «Ждите звонка из кадров». В июле-августе 2024 года знакомый сказал, что действия этого подразделения пока приостановили на неопределенное время. Раз цель (задача) стоит, значит, нужно искать пути её решения.

А тут еще соседи большую роль сыграли в моем решении надеть снова форму. Давайте обо всем по порядку. В 2020 году стало ясно, что дети возвращаться в Донецк не собираются, а два дома поддерживать в хорошем состоянии становится все сложней. Дом, из которого в 2014 году выехали дочь с мужем, бросив все, и уехали в г. Киев, решили продать.

21 августа 2024 года звонит сосед и сообщает, что у нас дом горит. Прибегаем к дому, а там уже пожарные поломали ворота и тушат дом. Спрашиваем у соседей, что случилось, никто толком так сказать ничего и не смог. Нахожу соседку по участку, она «под шафэ», спрашиваю, что случилось, что привело к пожару. Невнятные пояснения, мол, печку хотела протопить в летней кухне, в 40 градусов жары на улице что-то не вяжется. Нахожу соседей, которые первые пришли на помощь, они рассказывают, что увидели сначала из летней кухни дым, зашли во двор, постучали в дом. Соседка с подружкой распивают спиртные напитки. Он сообщает, что из ее кухни дым идет. Выходят, открывают кухню, все в дыму, потом какой-то хлопок, и из печи вырывается пламя, и так как на улице было сильно жарко, температура доходила до 40, загорелась сама кухня, а потом пламя перекинулось на мою баню. Баня и зона отдыха были деревянными, естественно, всё сухое дерево загорелось, перейдя на дом. Пожар тушили с 17 до 22 часов. Процентов 70 домостроения сгорело. Чтобы восстановить, нужно всё снести до шлакоблочных стен и заново возводить крышу, ну и всё остальное. При этом у соседки часть дома даже не тронута огнем, сгорела только кухня. На следующий день приехал молодой следователь из МЧС, опросил всех соседей и меня тоже, сообщив, что через 10 дней будет принято решение по факту пожара.

У соседки есть два сына, молодые парни лет 25–27, одного из них я в военный лицей еще до войны устраивал по своим связям. Сейчас они оба служат в ополчении. Начинаю с ними и с их матерью разговаривать по поводу материального ущерба, нанесенного мне при пожаре, начинают морозиться, мол, подождем заключение МЧС. А что ждать, мать сама признает причину пожара, что она протапливала печь, и что огонь с вашей кухни перешел на мой участок и уничтожил домостроение. Потом начинают скрываться, избегая встречи со мной. При этом в разговоре с соседями начала говорить, что у нее сейчас такие связи, что она может любого в окопы отправить (у кого-то из нынешнего руководства ДНР полы моет) и так же и своих сынков пристроила, чтобы в окопы не угодили.

Думаю, вот так людям помогать. Сына в лицей военный устроил, моей водой бесплатно 10 лет пользовались, а теперь через соседей угрожает мне окопами. Ладно, подождем 10 дней заключение экспертизы и решения следователя МЧС.
Ну и что вы думаете, получаем на руки материал об отказе в возбуждении уголовного дела. Где черным по белому написано, что в возгорании виноват печник (отец нынешней хозяйки), который сложил печь в 1995 году с нарушением технологии, а умер этот печник в 2005 г. 29 лет пользовались печью и всё было хорошо. Наверное, за печным хозяйством нужен был бы должный уход (вовремя чистить дымоходы и замазывать трещины).
Такого хамства и беспредела я не ожидал, тем более что все знали, что я являюсь военным пенсионером, на что мне в МЧС капитан уточнил: «Ну бывший же, не действующий полковник».

Вот еще очередной раз плюнули в душу и упрекнули, что ты был полковником при той власти. А почему при этой не воюешь? Можно себе представить, а что тогда эти новоиспеченные командиры творят с простым народом, который-то и своих прав толком не знает. Каково тебе, если ты всю эту кухню знаешь не понаслышке, а изнутри? И какая-то поломойка, пристроенная мыть корыто у власть имущих, будет решать твою судьбу. Вот вам и уважение к прежним твоим заслугам. Капитану тогда объяснять ничего не стал, все равно ничего не поймет по причине своей молодости. Понимание придет лет так через 10–15, когда сам станет пенсионером, если доживет. Это не угроза, просто какой мерой меряете, такой отмерено будет и вам (Мф. 7:2).

Да и долго объяснять, что досматривал старых родителей, мать-колясочницу (похоронил в 2018 году) и отца (похоронил в 2020 году). В этом же году мне проставлен был дочерью ультиматум, что если в течение месяца я не приеду к ним в Киев, то тогда они от меня отказываются. На что я ответил, что я не вижу себя в прозападной, проамериканской Украине, мой дальнейший жизненный путь связан с Российской Федерацией, так как рожден, воспитывался и давал присягу СССР. И что ультиматумами со мной никому разговаривать я не позволю, что выбор свой я уже сделал, а считать меня своим отцом — это ее выбор и право.

После всех этих событий, когда руки были развязаны, начал искать через знакомых место для прохождения службы. Везде мне отказывали в связи с моим возрастом, да и с моими двумя инсультами медкомиссия не пропускала.
В начале сентября у жены заболела мама в Казани. Мы собрались и срочно выехали в г. Казань с тем расчетом, что по возвращению буду обращаться в суд по поводу пожара.

Приехав в Казань, сразу обратил внимание на рекламу «Батыра». Поговорив с женой на тему контракта, она особо не отговаривала, зная мой характер.
10 сентября подписываю контракт. И 13 сентября четыре автобуса «Икарус» с такими же контрактниками направились в западном направлении. 14.09 пересекли границу Луганщины.

Со слов командиров, это была наша учебка, где должны были пройти обучение в течении двух месяцев, а пробыли мы два дня.
1-й день обустраивались, одевались в новую форму, которую выдали вместо казанской (казанскую форму мы сдали бойцу с позывным «Цыган», между собой предварительно посчитали на 700–800 тыс., смысл этих переодеваний мы так и не поняли, но, скорее всего, сданная форма окажется на рынках).

2-й день пытались разделить по подразделениям, я попросился в разведку, потом разбирали автомат. На этом эта учебка закончилась, после обеда поступила команда о передислокации дальше, и ночью в закрытых машинах перебросили в Донецкую область, под Саур-Могилу. Это было моё первое удивление.
Подписывая контракт, почему-то все готовились, что направят в район Курска, т. к. в то время самое горячее направление было.

Прибыл к новому месторасположению, нас начали делить по взводам. Как я понял, отбор был просто по паспортным данным, т. е. по возрасту. Я попадаю в третий взвод, ничего не понятно, да ещё всё это происходит в три часа утра. Поселили в землянку, нас пять человек, я так понимаю, что десять человек на тот момент уже были там и проходили обучение на полигоне.

Утром на первом построении я был сильно разочарован и раздосадован. На этот взвод без слёз смотреть было нельзя. Самому старшему «сварщику» было 63 года. На вопрос, почему «сварщик», ответил, что контракт он подписывал, чтобы танки варить, так как является хорошим сварщиком, а оказался в штурмовиках. Ещё один был компьютерщик, подписал контракт на курсы БПЛА, а попал тоже сразу в штурму. В последствии встречал и таких, что ему и 50 лет нет, а по фейсу и по физике я выгляжу чуть лучше, так он с 1976 года, а я с 1965.

В первый же день была взводным дана команда выбрать себе позывной. В жизни у меня было много ярких событий, которые глубоко врезались в память, начал перебирать: Чирчик; Бричмулла; Памир. Это связано со службой 1984-1986 гг. Байкал, Витим, Старатель, связано с работой на Севере в Бодайбо. Гобби – вдвоём на машине пустыню проехали и т.д. Пока голову ломал, подходит боец, который готовился к отпуску, позывной «Крот» и говорит, будешь Мифом. Это было ещё до встречи с ротным. Сразу в голове мелькает это оно, и вроде бы никому ничего еще не рассказывал о своих подвигах в лихие 90-е. Да, ведь в 90-х был легендой Донецкого уголовного розыска. Наверное, не скромно, но я себе позывной Миф не выбирал, он ассоциируется с боевым прошлым в УГРО.

Не скажу, что был каким-то суперменом просто старался выполнять хорошо свой долг перед своим народом согласно присяге. Весной 1993 года в Донецке устраивался в республиканский отряд специального назначения (РОСНАЗ), на сержантскую должность, но поступило предложение, у кого есть техническое образование можно перейти в уголовный розыск опером, с присвоением звания младшего лейтенанта. Так я попал в Пролетарский уголовный розыск. За год службы в Пролетарке, район был поставлен на уши и через год меня забирают в областное управление розыска во второй отдел по раскрытию преступлений против личности. Хорошо о работе этого отдела было показано в фильме «Место встречи изменить нельзя», он тогда назывался отдел борьбы с бандитизмом.

Местные бандиты говорили, что пришли два со спецназа один большой (120 кг), а другой маленький (90 кг). Ох, маленький бьет, представляем, как бьет большой. И после ухода в область моей фамилией ещё 5 лет пугали бандитов. Через год был прописал на оперативный адрес, уж больно много за год стало врагов в криминальном мире.

В этот же день во второй половине я нашёл командирский блиндаж. Попросил разрешения войти, в блиндаже было человек 6-7, я задал вопрос: кто командир? Воцарилась тишина, постояв некоторое время и не услышав ответ, я развернулся было уходить. Из правого угла, который в фокус моего зрения не входил, да и темно там было, раздался голос: «Ты что, боец, совсем о… (охренел), тебя ещё никто не отпускал». Повернувшись на голос, я объяснил, что, может, что-то не расслышал, так как летом 2022 года под Угледаром в Никольском монастыре была получена контузия, и с тех пор немного ухудшился слух. «По какому вопросу пришёл?». Я ответил: по личному, так как не хотел, чтобы некоторые вещи были достоянием многих, тем более присутствующих я не знаю вообще. На что получил ответ, что это руководство подразделения, в котором я нахожусь, и секретов у него от них нет. Я представился, сказал имя, фамилию, отчество и что являюсь жителем Донецка, знаю украинский язык, был начальником одного из подразделений МВД области, с 2009 года являюсь военным пенсионером в звании подполковника. Семь лет руководил спортивным клубом «Донбасс-Экстрим» (экстремальные виды спорта для силовиков и членов их семей), знаком с авто- и мототехникой, имею 57 прыжков с парашютом, также горную подготовку. Последовал вопрос: «Что ты хочешь?». На что я ответил, что могу организовать любую группу на усмотрение руководства с учётом моего опыта, мото-автогруппы, группу фильтрации, учитывая 17-летний оперативный опыт. Оборвав на полуслове: «Что, полковник, жить хочешь, был у меня уже один такой». Я ответил, что все свои предназначения в жизни выполнил с деревьями, детьми, родителей досмотрел и похоронил и на этом свете остался один, что в 60 лет держаться мне не за что. Опять какое-то хамство в мой адрес со стороны командира. Тогда перехожу на волну его общения и говорю: «Слышишь, ты, командир, со мной так разговаривать не нужно, если я в позу встану, то вас тут сколько человек, шесть-семь, вы меня с места не сдвинете, а дальше окопов меня не пошлете».
- Тёплого места не ищу, адреналинщик на кухню чистить картошку проситься не будет. Я прошусь в самую что ни на есть жопу, но с пользой и с учетом моего жизненного опыта.
- Жопу я тебе обещаю.
На что я ответил: «Этот ответ меня устроил, надеюсь, мы друг друга услышали». Я спросил разрешения идти и ушёл.
Так состоялась моя первая встреча с руководством роты штурмовиков.
Осмотревшись, изучив немного быт, взял у ребят телефон и позвонил жене, которая на тот момент была уже в Донецке. Конечно, она была удивлена моей дислокации (от Донецка примерно 80 километров). Она привезла 60 литров питьевой воды, газовый баллон с горелкой, донецкие сим-карты. Конечно, не меньше удивление было и у друзей и знакомых, которые в Донецке категорически были против моего продолжения службы. Первый позвонил Сергей, с которым мы в 2014 году начинали крестные ходы по Донецку с иконой Божьей Матери «Умягчение Злых Сердец» - Донецкой.

Немного об иконе. В 2014 году, когда начались страшные события на Донбассе, в Донецк полковник подразделения «Альфа» Сергей Андреевич Поляков привез список Бачуринской иконы Божьей Матери «Умягчение злых сердец», и на плацу она замироточила. Он передает икону Сергею Фомину со словами: «Будешь ее хранителем». С тех пор Сергей Фомин является хранителем уже Донецкой иконы Божьей Матери «Умягчение злых сердец». С Сергеем я знаком с 2003 года. В самом начале в крестных ходах по Донецку с этой иконой участвовал и я. Потом закружило, понесло это неспокойное время. Я стал людей вывозить из-под обстрелов. Сергей с иконой стал по городу ходить, потом по области. Он и сейчас с иконой находится в самых горячих точках. Все десять лет мы с ним встречались, и каждый рассказывал о чудесах, происходящих в зонах боевых действий, где находился образ Богородицы Донецкой. Сначала удивлялись, потом привыкли и делились просто как информацией о чудесах. Как-то при одной такой встрече предложил собрать все чудеса и донести до людей, что такое может быть в жизни, и какая грань тонкая между бытием. То времени не было, то причин находилось много, то много рассказывал, что за 10 лет ни одной царапины, и ограничивался, как в старину, пересказами о чудодействиях Богородицы. Сейчас появилось время. Ранение, очередное испытание и чудо спасения. И вот настала пора описать все чудеса, происходившие не только со мной за 10 лет, а собрать воедино всё, что смогу, во славу Богородицы Донецкой. Может, люди станут чуть добрее. И так, история одного чудо-спасения, случившегося со мной.

 
Перебросили нашу роту в район Авдеевского направления. Разместились  в частном секторе. Там провели две ночи, ожидая дальнейшей команды. На третий день маленькими группами на багги нас стали перебрасывать к месту боестолкновения на запад. Не довезя примерно 3 км до места назначения, нас стали высаживать в лесополосе, объясняя, что ехать туда очень опасно, много дронов. Собравшись своим взводом, мы короткими перебежками стали  продвигаться к точке сбора в населенном пункте. При данном перемещении потеряли одного бойца. Слабое звено «сварщик». «Сварщик», потому что на гражданке аргонщиком был и контракт подписывал танки варить, почему штурмовик - вопрос. Он сам-то еле ходил, а тут ещё и БК, не успел от дрона под дерево спрятаться.

Добравшись до места назначения, наш взвод расположился в многоэтажке. Переночевав ночь, сидим ждём, тут по рации поступает команда от командира роты, что мне и ещё одному бойцу перенести все БК, которые принесли в одно место. Это примерно метров 100 под постоянным присмотром вражеских дронов, да и довольно частых прилётов. Прячась под кронами деревьев, короткими перебежками за 4 раза мы перенесли всё. При возвращении встретили интересную бабушку, которая начала интересоваться кто мы, откуда и где наш командир, и когда её будут эвакуировать. Я её успокоил, разъяснил, чтобы она шла в укрытие, когда будут эвакуировать, то за ней обязательно придут. Немного её проводили, прошли мимо своего дома и подъезда, где было наше месторасположение и только убедившись, что она ушла, вернулись в расположение. В то время я подумал, что нужна группа в каждом подразделении после зачистки населенного пункта, выявлять штрейкбрехеров, кто для них наши, кто чужие. Командиру взвода рассказали о случившемся, думаю, он доложил ротному. Так прошёл первый день.

 
Только наступил рассвет второго дня, командир взвода сказал собирать свои вещи и к командиру роты, еще он спросил, правда ли, что я полковник. Положив руку ему на плечо, сказал: «Просто «Миф»». Меня провели в другой многоквартирный дом, где был, я так полагаю, штаб. Оказались в штабе втроём, все из разных подразделений. Нам ставят боевую задачу. Загрузиться боекомплектами там, куда вчера все сносили, выйти на край частного сектора через железнодорожные пути и вдоль посадки пробежать где-то 900 метров. В перпендикулярной посадке окопались наши, ждут пополнения боекомплекта. А основная наша задача — подбить бронетехнику, не расслышал, то ли танк, то ли «Брэдли», который периодически кошмарит наши новые позиции. За это командир пообещал 100 тысяч.

Наша группа состояла из старшего группы с режущим слух позывным «Еврей», гранатомётчика и меня, просто рядового штурмовика. В другой ситуации, может быть, и возмутился, но на этот момент я был очень командиру благодарен за то, что он меня первым везде посылал из моего взвода. Получив задание, пошли загружаться БК. Гранатомётчик набрал своего добра, я даже с рюкзака ботинки достал и вместо них патронов насыпал. Загрузились прилично, да ещё в свободную руку взял «морковку». Зато «Еврей» шёл налегке, как на сафари, даже воды не взял. После этого я понял, почему такой позывной, он стал ассоциироваться у меня просто как пастух.
 

Частный сектор долго проходили. «Еврей», как старший, чего-то тормозил, нас по соседней улице две или три группы обошли. Передвигались от кроны к кроне больших деревьев. Очень, говорили, много дронов в то утро было, но я их не слышал, так как первую контузию получил еще в 2022 году в Никольском монастыре под Угледаром, при вывозе церковной утвари оттуда, и стал хуже слышать. Пробегаю по улице мимо яблони, такой аромат стоит, а под яблоней огромные красные яблоки, так захотелось поднять, но, видно, не судьба или так надо было, чтобы этот эпизод врезался в память. Я понимаю, чтобы поднять яблоко, минимум нужно встать на одно колено. Рисковать не стал оттого, что был сильно нагружен БК, да и время в обрез. Добравшись до последнего дома, мы в него зашли дух перевести, и тут по рации слышу: командир недоволен нашей группой, что мы потратили много времени, перемещаясь по частному сектору.

Команда поступила вперёд. Добежав до ж/д путей на уровне противотанкового рва, встретили навстречу бегущего бойца с той посадки, куда нам было нужно. О чем «Еврей» с ним говорил, не знаю, но какой-то диалог был. Я в это время вижу жуткую картину. Два обгоревших трупа, большого мужика и молоденького парня. Тела были обуглены. Тело парня лежало на спине, раскинув руки, обратил внимание на его член, как у младенца, когда хочет по утрам писать, яички маленькие, скукоженные, и перчик торчком в небо, жесть.

Начали опять своё продвижение бегом. На стороне поля, где нам нужно было бежать, было очень много лепестков и колокольчиков. Одна мысль была — не наступить, примерно, как в детстве в классики играли. Почувствовал болевое ощущение в правой ягодице, а затем в левой. Сначала как укус пчелы, потом сантиметров через 10 сильное жжение. Ягодицами пошевелил, вроде нормально, бегу дальше за миномётчиком. Тут миномётчик резко уходит в посадку. Сзади пастух орёт: «Беги», я пробегаю ещё метров 150, навстречу летит дрон, маленький, без подвески, прямо в лицо на уровне носа. Нагибаю голову, чтобы удар пришёлся в каску. Немного присаживаюсь и выравниваю ноги, как при прыжке. Хотел с дроном пободаться, но мимо, столкновения не происходит.

Только дрон пролетел, через некоторое время меня что-то сбивает с ног, я падаю. Пытаюсь подняться, правая нога подворачивается, я падаю снова. Боль в обеих ногах, но больше в правой, в районе берцовой кости, проверяюсь, шевелю пальцами на ногах, значит, на месте. Пытаюсь по рации сказать, что ранен в ноги, спросили, что с группой. Хотел ответить, что не знаю, так как бежал первый, но не успел.

Когда я упал, то выронил «морковку», и она лежит на расстоянии вытянутой руки, носом развёрнута вдоль тела в мою сторону. Сразу подумал: хреновое соседство, как её оттолкнуть, и только опускаю голову, что-то с такой силой прилетает в каску по касательной с левой стороны, что мой застарелый гайморит вылетает без медицинских манипуляций, в народе называемое «кукушкой», и такого приличного размера, с обыкновенную порционную тарелку из-под второго, тёмно-зелёного цвета, и мне показалось, что это были два одинаковых квадрата толщиной где-то 1,5 см. И рисунком, как на картинках рисуют мозг. Не опустил бы в тот момент голову, и пуля залетела под каску, тогда содержание могло бы быть другого цвета. В этот момент тело с левой стороны подбрасывает, сознание не теряю, поворачиваю голову, рука в какой-то неестественной позе. Ощущение, что оторвало руку в районе плеча, на кисть даже внимание сразу не обратил. Вижу, что «морковка» пробита пулей.

Смотрю, левая сторона у меня горит — манжет, плечо и бедро, быстро стал ворочаться и засыпать себя пылью. Только потушил левую сторону, смотрю, а у меня уже горит правая кисть и пальцы. Как в детстве, когда на кожу попадает расплавленный пластмасс. Быстро переворачиваю кисть вверх ладонью, тушу её о земную пыль. Только с этим разобрался, ещё рисуется проблема. В районе шеи с левой стороны слышу булькает и течёт. Подумал, артерия задета, прикладываю руку, а это утекают мои запасы воды через перебитый осколком пластиковый шланг. На спине между бронником и рюкзаком находился двухлитровый прорезиненный рюкзачок с водой. Резко вскакиваю на колени, начинаю снимать один рюкзак с БК, второй с водой. К огромному моему сожалению, ни одной капли воды сохранить не удалось. А вода для меня лично, в прямом смысле, жизнь. Сейчас нужно под деревья, единственное на тот момент укрытие. Заползаю в лесопосадку и начинаю оказывать себе первую помощь. Достал из аптечки жгут и укол, который должен был уколоть в правое бедро, так как сильно повреждена левая рука.


Кровищи как из кабана. Накладываю жгут первый раз, кровь течёт выше жгута темная, а в районе локтя алая. Подумал, если нарушена артерия подмышкой, значит смерть быстрая и сладкая, просто уснёшь, с таким спокойствием принимаю это без сожаления. Вспомнились почему-то строчки из песни Цоя, «война, это дело молодых и средство против морщин».  Начинаю накладывать жгут второй раз, уже повыше, зубами затягиваю и теряю сознание. Эти события происходили  где-то около 8-9 часов утра. Сколько времени там провалялся среди трупов я не знаю.
В сознание, когда пришел, солнце стояло в зените, ну чуть больше, наверное, по правую руку т.е. время было примерно 13 часов.


Пришёл в себя от сильной жажды, очень хотелось пить, и от щекотки зелёных мух, которые лазили во рту, в носу, в ушах, а на теле их был целый рой, как пчёлами весь облеплен с головы до ног. Меня стошнило. Понял, что живой, стал обследовать руку и увидел, что кисть черного цвета и болтается, и дыра сквозная на половину кисти, еще через нее на солнце несколько раз смотрел. Не было «айфона», фото б было на тему войны крутое. Рука  с дырой на полкисти с торчащими белыми нитями нервов и острых осколков костей, а в середине диск солнца с рассыпающимися лучами. Ослабил  жгут, потекла кровь. Через несколько минут затянул снова и так несколько раз, пока кровь не перестала идти. Начал искать укол и не нашёл. Потом хотел с помощью веток и бинта наложить шину, но не получилось из-за общей слабости (минуту что-то делаю, 10 отдыхаю). Несколько раз прилетали пулемёты, беспорядочно стреляя по посадке, где находился я.  Из-за сильной жажды одно желание было, глоток воды. Вместо этого разбивал слюну языком о небо, которое было порыто рытвинами от мух, и эту кашицу с привкусом крови приходилось глотать. Солнце уже готовилось к своему завершению дня и располагалось где-то 45-30° по правую мою руку. Ногами я находился на юг, значит примерно 17 часов вечера. За это время мимо меня никто не пробегал.


Была мысль добраться до своих вперёд, донести хотя бы БК, всего  примерно 50 метров, но там была тишина, с учетом того, что в ту сторону движения никакого, да и кто там  со мной раненым будет возится. А потом всё равно к своим в город, да и как вояка из меня был уже никакой. Стал продумывать план своей самостоятельной эвакуации. Какие мысли в голову не приходили, а всё равно нужно в город к своим. Да и постоянно всплывали слова Будулая из фильма «Цыган», никто не сможет пройти твою дорогу, только ты сам хозяин своей судьбы и что человека утомляет злость, ненависть, одиночество. Принимаю решение перебраться через ж/д насыпь и пути на ту сторону поля, так как мое восприятие говорило это сторона враг, а за железкой наша, да и медлить уже нельзя солнце начинало садиться.


Помолившись и попросив покрова у Донецкой Божьей Матери, начал свой обратный путь, примерно в 900 метров до ближайших домов частного сектора. Он у меня занял  примерно 14 часов.  Думал, вылезу на железнодорожную насыпь и вдоль посадки побегу к домам. Да, про ноги совсем забыл. Гравий на насыпи был крупной фракции, как не наступай  голеностопы и ступни целых ног испытывают хорошую нагрузку и деформацию, а в моем случае, чуть не взвыл при первых попытках. Левая: большой палец на вылет, берцовая посечена осколками. Правая: маленький сквознячок сбоку и входит в мякоть, а на выходе откалывает берцовую кость, осколки в голеностопе и в стопе.
 
Еле-еле забрался на насыпь, смотрю, а посадки-то с этой стороны нет, стоят обугленные сгоревшие пеньки, да усеяно всё обгоревшими трупами. И понял, что на одном дыхании такое расстояние по открытой местности, с такими ногами не одолеть. Смотрю, ближайшая зелёнка — это кладбище, примерно 150-200 метров, ещё раз попросив покрова у Богородицы, побежал в сторону кладбища. За  кладбищем наискосок виднелись многоэтажки, конечный путь куда мне нужно добраться.

Поначалу бежать очень тяжело давалось, не знал на какую ногу давать меньше нагрузки (не мог определиться на какую ногу хромать). Добежав до кладбища, у первых деревьев только перевёл дух, думаю, рано расслабляться. Перебежал в другое  место, потом в третье и тут началось. Меня заметили. Прилетел пулемет, один-два точно не скажу, и начали беспорядочную стрельбу по кладбищу, грохот был приличный, да и ветки сыпались со всех сторон. Несколько пуль просвистели не далеко от меня, лязгая по металлическим оградам и памятникам.

Думаю, пару часов нужно будет переждать. Наверное, минут через 40, во времени потерялся, в направлении куда я бежал, где-то в конце кладбища, разрываются две кассетки. Этого мне ещё не хватало. Были это «лепестки» или «колокольчики» без разницы – минируют.

Придётся ждать утра. Нагрёб побольше листьев и когда грёб нашёл веник, тяпку и лопатку с держаком около метра. Спасибо, тому кто ухаживает за могилами своих родственников. Умостившись под железную лавку и стол, успокоился, снова стала одолевать жажда. Начал думать, как её утолить. Вспомнил, что есть лечение уринотерапией. На тот момент я готов был и мочу пить, только её ни капли не было. Потом я обнаружил в правом кармане кителя фляжку на 150-200 гр. из нержавейки, в которой у меня был коньяк на всякий случай. Сын подарил для коньяка, чтобы постоянно носил с собой, так как чистая вода и немного коньяка для меня просто необходимы. Пригубил в первый раз, я попытался смочить рот. Это  вызвало болевые ощущения будто на рану вылили спирт, просто жжение. Губы чувствуют привкус коньяка, а рот нет. Я понял, что надо было раньше про фляжку вспомнить, дезинфицировать рот, после того как мухи устроили в моей носоглотке свой пир. Я несколько раз смочил губы, кстати, на какое-то время убивает жажду. Уже стемнело, стал просить у Богородицы покрова на ночь. И договариваться с покойниками, чтобы меня оберегали, что ничего плохого я им не причиню, не нарушу их покой, мне их пристанище нужно только на одну ночь, дождаться рассвета, чтобы в темноте на мину не наступить. Эта просьба больше была похожа на тост, чтобы им всем были прощены их вольные и невольные прижизненные грехи и сделал один большой глоток коньяка.

Немного забывшись, ко мне пришли мои усопшие предки. Не знаю как это состояние называется правильно, но оно у меня уже было на Памире, пик Ленина, когда на высоте выше 5600 метров (выше сковороды) непогоду пережидали двое суток в двухместной палатке впятером. Пограничное состояние между сном и реальностью,  тогда первый раз у меня такое общение с предками было и сейчас. Вроде не сплю, они проходят все мимо меня как живые. Таким образом я понял, что меня приняли на временный постой (ночлег).


Сколько был в этом состоянии 15-20-30 минут не знаю, но это не был глубокий сон. Снизу кладбища начал работать миномёт по городу, где находились наши. В ответ начали прилетать наши мины, но плотность огня у наших была меньше. И начал я рассуждать, если кладбище захватил противник, то наши позиции в посадке потеряли и меня могут здесь взять в плен, на что я не сильно рассчитывал. С собой у меня не было ни гранаты, ни какого-то либо оружия кроме иконки, шеврона и нательного жетона с изображением Донецкой Божьей Матери «Умягчение злых сердец» и всё это было миропомазано.

Когда сделали списки, маленькие иконки, то я в рядах первых помазал такую иконку миром и уже 10 лет ношу с собой. За 10 лет столько было со мной чудес, связанных с этой иконкой. Обязательно опишу все события. 10 лет я занимался тем, что вывозил людей, церковную утварь с линии соприкосновения при этом Божья Мать (иконка помазанная миром) так оберегала, что несмотря на все, что там происходило, ни на мне, ни на машине царапины за 10 лет даже не было.

Потом модель жетона разрабатывали в 2024 году с Богородицей с одной стороны, а с обратной стороны символикой «Альфы». После  того как Донецкие ювелиры сделали готовый жетон, он попал на согласование к руководству. Сказали красиво, достойно, но не на войне, так как за любую принадлежность к этому подразделению ребятам отрезали гениталии. Мне оставили один жетон и предупредили, можешь носить в мирной жизни, на передок с этим жетоном лучше не езди.


И здесь среди могил я допускаю мысль ото всего этого избавиться.  Эта гнусненькая, и подленькая мыслишка, вызванная страхом и низменным инстинктом самосохранения, так как знал, что за какую-нибудь принадлежность к спецподразделениям, попавшим в плен спецам отрезают гениталии. Ловлю себя на мысли, дурачок, а сколько тебе лет, и как долго они тебе ещё нужны, к тому же злее потом буду, если выживу. Сделав такой поступок, телодвижение, я отказываюсь от вечного. Я не имею никакого права осуждать тех парней, с которыми такое случилось, но и накладывать на себя руки тоже не гоже. Да, случилось, если в этой жизни ничего не держит, иди на передок, делай свою работу. Может быть еще  на десяток, а может быть и сотню мразей на земле станет меньше.


Откажусь от Богородицы, прощения мне и моим потомкам не будет в веках. И здесь в голове всплывает история про Женю Родионова. Молодого парня пограничника, не отказавшегося от своего нательного крестика и веры. Так же искушения Иисуса при сорокадневном его пребывании в пустыне. Когда ему были три искушения. Камни превратить в хлеба, прыгнуть со скалы и властью. И тут до меня доходит откуда в моем случае ветер дует. Начал рыдать, как младенец и вымаливать у Богородицы прощение за минуту слабости и просить её покрова и защиты. Сколько по времени это продолжалось не знаю, но потом наступила такая благодать и блаженство, что и забыл в каком месте нахожусь. Наступило умиротворение и тогда, я решил, что, когда все закончится, обязательно опишу все чудеса и деяния Богородицы, произошедшие со мной за десять лет.

На  всенощный минный обстрел стал реагировать очень спокойно, даже когда мины рвались совсем рядом. А одна разорвалась в двух метрах от моей головы с правой стороны. Сразу всё покрылось пылью и копотью и появился запах взрывчатого вещества. Меня только присыпало слегка. Всё это воспринималось как должное испытание с большой уверенностью, что я под покровом Богородицы, и ни одна мина, тем более своя, меня тронуть не могут. У Константина Симонова есть произведение «Сын артиллериста», до сих пор со школьной программы знаю наизусть. Под свист мин крутилось в голове  «я верю свои снаряды не могут тронуть меня, немцы бегут, нажмите, дайте море огня…».

Минометная дуэль длилась до рассвета. Под утро на кладбище било несколько минометов, один ниже, один выше неподалёку от моего схрона. 
Все это время меня мучило три вопроса. Первое - это миномет, второе - вчерашние посеянные лепестки, третье - сколько всушников на кладбище зашли за ночь. Ведь два расчета столько боеприпасов с собой не принесут, а за ночь мин по нашим позициям было выпущено 60-80 штук.

Да уходить нужно будет левее.
Перед тем как выползти из укрытия, в голове прокручиваю много ситуаций, как будет выглядеть встреча с миномётчиками и как их ликвидировать, в какой момент. Когда заряжают - нет, суета и много телодвижений, могут заметить и т.д., много думал. Но один у меня перед ними плюс- эффект неожиданности и как его лучше использовать без осечки нужно выбирать. А здесь ещё один плюс появляется, после прилёта возле головы мины, ничего не слышу, так и выход с миномёта слышать не буду. И тут меня осеняет, что расправу с миномётчиками делать в момент выхода мины из ствола. Когда стреляющие приседают и закрывают голову руками. Как бы, так и решил, вылезу, осмотрюсь, дождусь выстрела и пользуясь эффектом неожиданности и глухоты своей  (надеюсь временной) действовать.


Мысли прыгали в голове, как бешеные. Какие принять решения. Чем дольше буду лежать, тем ситуация может сыграть против меня. Если кладбище захвачено укропами, то не исключено, что могут пойти на штурм города, а тогда будет ещё хуже, я окажусь у них в тылу. Помолившись Матери Божьей, принимаю решение выползать. Думаю, сколько и где может располагаться враг т.е. осмотреться сделать рекогносцировку  по месту.

Выполз в сторону миномёта т.е. по  направлению куда я планировал вчера. Сердце в груди просто стучало молотком, отдавая в висках, болела голова. Казалось, что этот грохот был слышен не только на кладбище, но и в населенном пункте. Адреналин делает тоже чудеса, что потом или сам вспоминаешь, или тебе рассказывают, а ты сам не веришь, что это было с тобой.  А сейчас полз, громко сказано, передвигаясь на трёх конечностях как безлапая собака, с найденной  лопаткой. Осторожно оглядывая всё вокруг на предмет живых существ в царстве мертвых. Я добрался до негодяев, которые наши позиции в городе и меня ночью беспокоили.

Внимательно  осмотревшись на предмет ещё людей, понял, что их только двое и у меня очень выгодная позиция, они  на корточках на открытой местности что-то делали. Тот, что ближе ко мне был повернут ко мне спиной и закрывал второго. В голове, как разряд молнии и лучшего шанса не будет.
До них, примерно, метра четыре, как пружина выстреливаю, подбегаю бью того, что спиной, ближнего, лопатой наотмашь  слева на право, попадаю ему слева в шею в районе сонной артерии, он  заваливается в право и открывает доступ к переднему, который от неожиданности стал как будто бы привставать и заваливаться навзничь.

 На  нем была балаклава, но мне в память врезались его моложавые глаза полные не испуга, а скорее ужаса от происходящего. Мол, всю ночь хозяйничали, а тут восстание мертвецов. Второму удар пришёлся в район кадыка.


Я не святой  и на моей совести не одна невольно загубленная душа: ДТП со смертельным исходом, лихие 90-е, и вину за других брал на себя, крайний случай, когда  в 2015 году из Горловки вывез 18 - 19 детей в Житомир, а тогда-то был пик трансплантологии в Украине. Эти все случае из моей жизни я долго переживал и переживаю. Это моя боль, с которой мне жить до конца жизни. А в данном случае эмоций ноль, хотя я видел его глаза полные ужаса.


Потом резко разворачиваюсь и бегу в обратную сторону, в сторону ж/д путей. Пробежав какое-то расстояние, с лопатой, удобно было на неё опираться. Ручка была около метра, но левая рука  при беге, болталась плетью, ударялась о памятники, кусты. Пришлось лопатку бросить, подхватить правой рукой обвисшую левую, продолжать свой спасительный бег. Пробежав на одном дыхании по кладбищу метров 60, я наконец добрался к его окраине, перевел дух, оглянулся на предмет погони. Понимая, что времени  на передышку нет, сориентировался,  бежать вперёд на частный сектор и опять эта улица, с которой вчера стартовали.

Снова попросив у Матери Божьей покрова от врагов, недругов и супостатов, сделав пару глубоких вздохов, побежал в сторону этой улицы, но на пути через метров 100-150 меня ожидала ещё одна преграда - танковый ров (4 м шириной и более 2 м высотой) даже не раздумывая сполз в него.  И тут очередной ребус, как из него вылезти практически с одной правой рукой, кисть которой была немного подгоревшей при тушении себя, когда в поле горел, да и касательное ранение правого плеча шириной 4 и глубиной 1, о нем я узнал в госпитале, оно меня не беспокоило.

Забегу вперёд, и в последствии в госпиталях правая рука с ожогами кисти и касательными ранениями никого не беспокоила,  но зарубцевалась быстрее всех, ожоги просто в прямом смысле зализал. Опять отвлёкся. Спустившись в ров, понимая, что возможно дрон-разведчик  уже засёк и вскорости могут прилететь пулемёты и я хорошая мишень, как мышь в мышеловке. Попробовал выбраться сразу в лоб, но до верха траншеи я не достаю. Нужно осмотреться. Смотрю влево от себя в сторону железной дороги метров 100, но туда не хочется бежать, помня вчерашний сюжет с трупом молодого парня. Смотрю вправо, а в ту сторону раза в два, то и в три больше расстояние, понимаю, что далеко, да и времени нет. Быстро нужно находить решение и выбираться из этой ловушки.

Учитывая ландшафт т.е. неровности поля и соответственно глубины траншеи, ищу места, где до края траншеи хотя бы дотягиваюсь рукой.  Пробую правой рукой взяться за край, подтянуться, но для этого нужны хотя бы здоровые ноги, чтобы носками можно было вбиваться в грунт (глина), делать типа ступенек или хоты бы зацепиться. Но не тут-то было, ноги не работали, даже просто прострелянный насквозь  большой палец левой ноги причинял при ударе о грунт такую невыносимую боль, не говоря за правый голеностоп и отколотую берцовую кость. Вспоминаю свою горную, красную саперку, сейчас бы нарубил ступенек и вылез. Нужно искать выход, он есть всегда, Мыслей рой, а что, если бы был ещё дождь, было бы ещё хуже, ищи. Сделав таких неудачных попытки три, вижу в районе досягаемости правой руки толстый сорняк. Подхожу, беру его правой рукой, делаю несколько дыхательных упражнений, чтобы уменьшить массу тела, начинаю подтягиваться, немного помогая ногами, уже не бью ими, а перебираю  носочками лишь бы был какой-то зацеп, подтягиваюсь до уровня головы и  берусь зубами за куст. Резко закидываю правую руку на край оврага и захватываю охапку, достаточно высокой и густой травы- держит. Продолжаю  медленно подтягиваться вверх.  Наступает какой-то момент, объяснить, который даже спустя какое-то время не могу, иначе, как помощь Высших сил, левая рука, которая висела плетью оказывается тоже на верху оврага и у меня появляется вторая опора на локоть. Так с Божьей помощью вылез из этой задницы.

 Забравшись на насыпь, влез в какую-то воронку и вот тут как обрубило. Я начал терять силы. Может рано обрадовался, может адреналин заканчивался, а может просто, открылось кровотечение. Понимал только одно и мысли были только одни спасение – частный сектор, а до него каких-нибудь еще метров 100. Уже наверное трудно назвать это бегом, просто прямолинейное  передвижение в сторону домов. Преодолеваю где-то половину расстояния - кусты, забегаю, падаю в них, а они меня не закрывают. Поднимаюсь, бегу, добегаю до первого дома, прячусь за большое дерево спиной к кладбищу. Через несколько минут начинаю движение, но не получается, метров через пятнадцать опять нужно отдыхать.

Принимаю решение зайти во второй дом от начала посёлка, укрыться, передохнуть и напиться наконец воды. Вот почему-то  вопрос по поводу жажды и воды — всё это время, с момента покидания своей лёжки на кладбище, не возникал, хотя половина, грамм 100 коньяка было.  Зайдя в дом, поздоровался и попросил разрешения зайти, хотя никого там не было. Прилёг на диване отдышался, передохнул и снова появилась жажда. Походив по дому в поисках воды, оценил, что довольно-таки хорошие хозяева в нем жили. В доме туалет, погреб, да мебель приличная. Спустившись в погреб, нашёл  трехлитровую банку грушевого компота. Начинаю вылазить по лестнице, вижу в дом входят двое военных. Кто, хрен его знает, свои чужие. Первый обозначаюсь: «Мужики дайте воды».
- Ты кто?
- Шёл и заблудился.

Раскручиваю на диалог, смотрю вроде бы не враждебно настроены и по-русски разговаривают. Назвал свой позывной и подразделение. Вызвали по рации эвакуацию. Видя в руке банку с компотом, сказали лучше не пей, сейчас воды найдём. Минут  через 5-10 приносят литровую банку воды, закрытую пластмассовой крышкой. Непередаваемые ощущения первого глотка простой воды, второй, а на третьем я понимаю, что вода имеет привкус горечи (этот теперь привкус воды такой в Донецкой и Луганской областях – техническая. Благодаря Америке и семейству Байдана, которые хотели добывать сланцевый газ в районе Славянска путём взрывов нарушили водяные пласты, да и основной поставщик воды в Донбассе был отравлен, это река Северский Донецк, в питьевой воде появились бактерии и водоросли, которые в воде убивают всё живое. У меня во дворе дома искусственный водоём небольшой в нем на протяжении 15 лет жили декоративные рыбки, золотые скрещённые с местными карасями. Получились  караси с длинными хвостами. Золотые рыбки с чёрными пятнами. Вода испаряется, если нет дождя и нужно её подливать из трубопровода,  в 2020-2021 точно не помню, долил из крана воды и все  рыбки,  примерно 80 штук, на следующий день всплыли вверх брюхом. Потом появились какие-то непонятные водоросли. Пришлось полностью менять воду и чистить водоём. Такая беда произошла не только у меня. Боюсь  даже предположить, что может быть с нашим регионом через 10 лет. Водовод со стороны России протянули, но воды не хватает, вода по часам, да и кто понимает это вода очищенная, фильтрованная, а значит не живая. На эту тему много написано умных книг. Умничать не буду, да и отвлёкся.


Проходит небольшое количество времени может 15-20 минут и здесь начинается следующая часть марлезонского балета. У меня начинается обезвоживание организма, с каждым разом я чувствовал, как из меня уходят просто катастрофически силы, уже даже брюки стало тяжело застёгивать. Перспектива сдохнуть засранцем после пройденного за последние сутки, меня не привлекала. И здесь я вспомнил про банку грушевого  компота. Какое никакое, а пополнение организма жидкостью. Нужно открыть банку, но ничего не нашёл. Раньше у меня такой проблемы не было. Мог открыть любую банку просто пальцами или ударом в центр крышки двумя костяшками кулака. Сейчас же ни открывашки, ни сил не было. Стал каким-то твёрдым предметом бить в центр крышки, но осторожно чтобы не разбить банку. Успешно открыв, стал жадно пить компот. Понимаю одно, что жидкость вязкая, но вкуса  и сладости я не ощущал так же, как и ночью коньяк на кладбище. Пьёшь, а вкуса не чувствуешь.

Это был результат вчерашнего пира зелёных мух в моей носоглотке и во рту. Они успели съесть часть рецепторов и слизистую. Ощущение во рту было такое, будто сотни маленьких кратеров.  Потом ещё почти месяц всё заживало, отходило корочками с мокротой и кровью для этих целей мне выделили носовой платочек, кусок простыни,  с метр на метр. Примерно, через месяц открывается, наверное, самая глубокая рана, срывается корочка, и открывается кровотечение, которое не мог остановить где-то минут 20, за это время прилично крови потерял и напился. Тампон в нос ставишь, нос заполняется, начинает течь в желудок, глотаешь чтобы не захлебнуться. Чистишь нос от сгустков, ставишь тампон и так минут 20. Возвращаемся обратно. После открытия банки хочу пить, а не могу. Сделаю пару глотков и всё сил нет, нужно отдышаться и так, пока половину не выпил маленькими глотками.


Во времени потерялся, сколько прошло с того момента как меня нашли наши не знаю. Но в конце концов ко мне добралась группа эвакуации. Я, ещё погорячившись, сказал, что мог бы и сам добраться, может там кто посерьёзней в помощи нуждается. Они засомневались, замешкали, типа какого хрена сюда перлись через весь город. Говорят, пошли всё равно с нами. Сил у меня хватило, чтобы выйти из дома и на улицу со двора. Чувствую поплыл, меня подхватили, уложили на модернизированные носилки, такой современный тюнинг, посередине пристроено колесо от велосипеда. Двое катят носилки со мной, один старший следит за небом, если что, даёт команду под дерево прятаться и так короткими перебежками меня доставили до первого места оказания медицинской помощи.

Провели первичный осмотр на наличие повреждений на теле. Разрезали левый рукав куртки от запястья до плеча. На пол кисти дыра и фарш из осколков костей с нервами, поврежденный бицепс, трицепс и плечо. Когда это всё обнажили, подумал, слава Богу, что сил не дал сразу самому разрезать рукав, оказывая себе первую помощь. Так хоть целой в рукаве – футляре донёс. Потом обработка правой ноги и левой, а правую руку почему-то вниманием обошли.

О ранении в правое плечо я узнал только в госпитале  под  Донецком, когда нас чуть почистили от грязи, мыли и переодевали, рана 4х1 см. Через месяц за них забыл, как говорится,  зажило как на собаке.  Когда санитару начал про кладбище рассказывать и про коньяк, глаза загорелись, появился интерес. Достав с правого нагрудного кармана фляжку, в ней было ещё половина. Давай в холодильник пока поставлю, говорит он, пусть охладится, потом заберешь. Ставит в холодильник, до конца обрабатывает и  переводят меня в подвал этого же дома, где уже было человек десять или больше. Но почему-то я оказался там в одних трусах, в кителе без рукава. Ночь прошла даже хуже, чем предыдущая на кладбище. Болело всё:  руки, ноги,  голова, тошнило и постоянно хотелось пить. Вода, понятно была в ограниченном количестве, мне немного выделили – норма.

После этого, месяц  я не мог нормально напиться воды. Пил маленьким глотками и постоянно.  Долгожданное утро пришло с новыми сюрпризами, один из которых, что обезболивающие тоже  в ограниченном количестве. А на вопрос куда и когда будем двигаться дальше, ответ- эвакуации из-за хохлов не было три дня, когда будет неизвестно, обрадовали. Начались прилеты, такие хорошие в фундамент дома попадает, где мы находимся. Все ходуном ходит, с плит перекрытия сыпется бетон и штукатурка, все перебрались вглубь подвала. Я как лежал на месте, так и продолжал лежать, такое спокойствие было, словами не передать, и уверенность в Божий промысел.

Через некоторое время что-то все засуетились, о чём-то говорят, а я не слышу. Несколько человек  стали собирать сумки, одеваться. Потом стал сам расспрашиваться и выяснил, что в пяти минутах ходьбы стоит уазик залётный. Будет ехать на большую землю, но есть большой риск и ограниченное количество мест. Можно только пять человек на эвакуацию. Так риск — это моё второе имя, дайте какие-нибудь штаны или  пойду в трусах. Мне на сборы понадобилась минута, дали какие-то короткие штаны. Выскочил из подвала самый последний. Группа добровольцев скрылась за углом многоэтажки. Догнал я их на полпути, все стояли под деревом,  пережидая дрон. Смотрю стоят и машут руками, сюда нельзя, понял забегаю в ближайший подъезд дома, тоже жду. Из-под дерева, они потом по одному побежали в направлении гаражей, я естественно в хвосте.


Забежав в гараж, там действительно стоял не тентованный  уазик, начали погрузку. Я оказываюсь уже шестым и во взглядах некоторых читаю, а ты какого хрена здесь делаешь. Водитель проводит инструктаж, что делать при передвижении. Основное — это смотреть в небо и не вывалится за борт, останавливаться не будет. Тут двери гаража открываются, и медбрат заводит ещё одного, как сказал тяжелого, но видимых признаков тяжести я не заметил. Сталкивался с ним в госпиталях, ну да ладно. УАЗ завёлся, по команде открылись ворота, предварительно убедившись, что нет дронов. Выскакиваем из гаража и начинается новый этап движения подальше из этого ада. Семь пар глаз устремились в небо. Шеф знал своё дело. Я его сейчас понимал как никто другой из пассажиров этого рейса. Сам с 2014 года, 10 лет, из разных задниц вывозил людей. Гонки Париж-Дакар и другие, что показывают по телевизору, отдыхают. Дорога заняла минут 40. Добрались до небольшого населенного пункта, никого при этом не потеряв.


Нас высадили возле какого-то административного здания, там размещался пункт оказания первой медпомощи. Снова всех осмотрели, перевязали. При моём осмотре обнаружили на левой руке опарышей (черви), сутки назад при первичном осмотре их не было. Стали их убирать, досчитали до 100 и бросили это грязное дело. Я рассказал им про мух, как они меня ели. Конечно, хорошо обработали раны, накололи уколами и меня попустило. Спасибо ребята! Потом ещё один переезд, но уже более спокойный . Опять осмотр медиками и снова переезд. Это уже был пригород Донецка. Снова осмотр, описание ран, составление медицинских документов, анкет и естественно мало-мальски помыли.

Переоделись, у кого что было в запасе. У меня кроме документов, безрукавного кителя, чужих штанов и прострелянных кроссовок ничего не было. Поэтому мне принесли волонтерскую одежду.  Маленький плед, трусы и носки новые, а свитерок и штанишки видно с чужого, как говорится, плеча. Свитер нормальный более-менее подошёл, тем более левая рука как боксерская перчатка из бинтов. Но штанишки короткие, в одну штанину две моих ноги засунуть можно. Одели, собрали лишнее на поясе, завязали шнурком. Кроссовки свои прострелянные взял на память, предварительно стоптав задники, так как перевязанные ноги по-обычному не влезали. При составлении анкет, спросил куда дальше, в Луганскую область. Так я живу в Донецке, и мы сейчас тоже находимся от хорошей больницы в 20 километрах. Нельзя -логистика.

В Луганскую область прибыли уже ночью. Начали делать первые рентген снимки, гипсы, разные необходимые формальности, в том числе перевязки. Медсестры  в перевязочной начали вскрывать бинты на мне. Визг, ужас, паника зовут доктора и говорят, что с трупами они не работают. Врач отнёсся с пониманием и со знанием дела. Очистил большую рану от живности, правда были моменты, когда вместо червей в пинцет попадали или осколки косточек или нервы, потому что белого цвета. Больно было, конечно, жесть,  ведь всё без обезболивающих на живую.  Минут через пять медсестра, что помоложе, осмелела и начала помогать врачу. В конец осмелев, в сквозной ране на плече (в которую можно было спичечный коробок поместить в выходном,а на входе немного меньше), в живой плоти за червяками гонялась самостоятельно, и уже с азартом. Это комментировала вторая медсестра, что постарше и  громко смеялась. О чем они говорили разобрать было трудно из-за контузии. Потом лангет гипсовый и опять по этапу в сторону России.

Когда привезли в Белгородскую область здесь нас, конечно, встретили и хорошие условия первый раз за неделю. Условия были на высоте, накормили, обработали, помыли. В Белгороде по мне ещё ползали червяки, откуда только брались не знаю, но с простыней пару раз стряхивали. Есть ещё не хотелось, в столовую ходил заставить в себя что-нибудь впихнуть, да чая горячего попить. На второй или третий мой приход какая-то незнакомая женщина принесла маленький пакетик и сказала, что это мне, чтобы я переоделся. Пробило до глубины души. Ведь на меня в то время без слез, я думаю, глядеть  было трудно. Похудевший, осунувшийся, левая часть головы, лица, ухо в ссадинах, руки в ожогах. А больший колорит придавали наверное штаны Карлсона, как я их тогда называл. Короткие, широкие нога в халяве как карандаши в стакане и с левого боку огромный пучок скомканного пояса, перетянутого простым шнурком (если бы был красный, смотрелось ещё, наверное, эффектнее). Поблагодарив, попросил медбрата привести меня немного в порядок. Назвать это купанием сложно, скорее всего обтирание смоченным полотенцем. Голову не помоешь толком, везде бинты, чтобы не намочить. Помыли, обтерли стали одевать. В пакете было двое х/б спортивок, две пары трусов и чёрных носков, и футболка голубенькая. Поблагодарив медбрата за оказанную помощь, пошёл, лёг уткнулся лицом  в подушку и заплакал. До сих пор не знаю почему из-за этой жалости, которую я тогда вызывал к себе или из-за благодарности к неравнодушным людям. Провалился, немного уснул. 

Всё-таки как мало нужно, чтобы человек почувствовал себя человеком и наоборот.

В Белгородском госпитале пробыли дня три. Все понимали, что обстановка здесь чуть лучше, чем откуда нас вывезли. На вопрос: «Куда дальше?». Ответ: «Формируют поезд для отправки в Москву, Питер».

Вывозят нас в поле на автобусах, жара, сильный ветер, выгружают, и долгие пять часов ждём поставки состава и погрузки в поезд. Что мылся, что не мылся, опять пыль, грязь. Загрузились, тронулись в путь на восток. Сутки едем — нет Москвы, вторые — Питера нет, засуетились, и так дня 4-5 путали следы по России — логистика. Где-то на 4-й день у меня поднялась температура 38. В купе от меня воняет гнилью. Сначала засуетились попутчики, потом сопровождающие и медики. Понимая, что меня увозят всё дальше от дома, стал проситься высадить меня на любой станции, в любой госпиталь. На что один ответ — логистика, и меня определили в определённый пункт назначения.

Собрались врачи меня перевязывать, решили удалять омертвевшую ткань (некроз), и чем? Ножницами, наживую. «Вы что делаете, может, скальпель возьмете?» Отвечают: «Нет скальпеля». Орал на весь вагон. Правда, потом накололи обезболивающих, даже уснул. Через сутки меня и ещё человек 30–40 высадили, и это оказалось почти за две тысячи километров от Донецка. Ничего себе логистика.

Определили меня в неврологию. Опять рентген, осмотры и всё заново по кругу, как в первый раз. Правда, на следующий день операция, и так три дня подряд. С первых встреч с врачами и хирургами я их умолял просто отсечь кисть, не мучаться со мной, да и меня не мучить. В общую палату, где переночевал одну ночь перед операциями, не переводят, а оставляют в палате интенсивной терапии. После второй операции смена была просто бомба. Как впоследствии эту смену назвал «навязчивым сервисом». Две медсестры среднего возраста, примерно лет 40, явно обиженные, мягко скажу, жизнью, из-за чего ещё больше казались строгими и властными.

Правда, уборку палаты делали тщательно, даже стены мыли. Под утро, в 5 утра второго послеоперационного дня, взбрендилось Люде, так звали медсестру, менять постели. Только как-то руку примостил, вроде задремал, окрик: «Вставай, постель менять». «Может, чуть попозже», — говорю, — «когда хоть в туалет захочу». «Нет, сейчас». Смотрю, два бойца встают, думаю, такая злюка не отстанет. Потихоньку встаю, сажусь на кровать. Штормит, звоны и всякая хрень в ушах и голове. Присел, посидел, потихоньку встал, потихоньку первые шаги делаю. Тут опять окрик: «Давай быстрей, че расселся».

Потихоньку вышел в коридор, раз встал, нужно сходить в туалет. Пошёл в своё отделение, а оно до 6 часов закрыто изнутри. Пошёл искать туалет и додумался с ранеными ногами пойти на первый этаж. Пока спустился, пока поднялся, всё-таки туалет нашёл, но при этом ни одного человека не было в коридорах, опять же говорит о том, что сильно рано. Вернулся, лёг. В 10 часов утра снова операция. Приглашает эта дамочка на операцию заранее, заблаговременно, минут за 15–20, и сидишь голяком, стучишь зубами в холодном коридоре, пока операционная освободится. Подходит, тычет грубо бахилы: «Надевай». Сама берёт, не знаю, какое слово и подобрать, пусть будет приличным, надевает на меня, не глядя, медицинскую шапочку, да так, что по самый рот. Встаю молча, как чучело, теперь ничего ещё и не вижу. Раза два она ещё грубо поправила шапочку и завела в операционную. После третьей операции вернули меня в палату интенсивной терапии. Только опять грубая команда: «Сегодня в столовую пойдёшь сам, никто тебе ничего приносить не будет». Да я ничего ещё и не ем-то толком, постоянно хочется пить. Чуть отошёл после наркоза, встал и в трусах пошёл к себе в отделение неврологии, к счастью, моя кровать была не занята. Найдя зав. отделением, я сказал, что от операций в день дежурства этой смены буду отказываться, что в свои 60 лет я ещё на бомжа не тяну и не позволю над собой так глумиться. Ответ: «Это не моё отделение, а оперироваться или нет — это ваше право». И чтобы перевести разговор на другую тему, мне было предложено заполнить анкету. Сначала формальности: Ф. И. О., дата рождения, а когда вопросы пошли, годы службы 1984–1986 и точные даты призыва и увольнения. Даже, наверное, я с дыркой в башке такой вопрос задавать бы не стал. Просто развернулся и ушёл. В палату зашла медсестра, всех предупредила, если кто на левой моей руке заметит обильное покраснение от крови, немедленно сообщить на медицинский пост, так как в районе артерии у меня находится много острых осколков кости.

Вот новость, подумал я, и это заметили только через две недели, ничего не делая с рукой. Вот логистика, за две недели руку запустили, до гангрены чуть не довели, а теперь спохватились. В палату интенсивной терапии после операций больше я не возвращался, сразу шёл в своё отделение. С того времени в столовую ходил сам, хотя еду и приносили.

Перерыв между третьей и четвёртой операцией пришёлся на субботу, воскресенье перевязки. Зовут на перевязку. Очередь, конечно, возле перевязочной приличная. Через минут 40 захожу. Начинается, уже со счёта сбился, какая часть марлезонского балета. Очистка раны без обезболивающего, да опять же ничего, но любопытство очередного осматривающего меня приводило в ужас. Снова нужно было обязательно подёргать за торчащие из плоти беленькие осколки кости и нервные окончания. После второго общения пинцета с осколком кости уже не выдержал, начал орать: «Да отпилите вы её, да изучайте себе спокойно, что вы издеваетесь».

Пришла ещё медсестра, сделала обезболивающее, посидел немного 10–15 минут, продолжили перевязку. И уже не в целях изучения, а случайно задевает нерв, а их там как в высоковольтном кабеле жил, слёзы текут сами. По выходу из перевязочной очереди не было от слова совсем. Оттого, что долго, или от моего крика не знаю. После этого случая ни на одну перевязку без обезболивающего я не ходил. Бесполезно объяснять очередной медсестре при перевязке, что белое — это торчат нервные окончания и осколки кости. Попросил ребят ходячих, кто мог самостоятельно выйти на улицу в аптеку, чтобы купили обезболивающее сильнее «Кеторола». Принесли «Ниапроф». Помогло, спасибо Жене. Дай Бог тебе и твоим родным здоровья. Понедельник, вторник, среда, 5–6–7 операции подряд. У доктора спрашиваю: «Что там?». Ответ: «Фарш». Умоляю, не мучайтесь, деньги государственные не тратьте, да и я за три недели с ней намучался. Старый я и без неё уже как-нибудь. Молодых спасайте.

Да, как назло, вышеупомянутых барышень, видно, повысили, и они теперь на каждой операции. Плетью обуха не перешибёшь, да и с чужим уставом в монастырь не ходят. Молился Матери Божьей «Умягчение злых сердец» — жив. Не помню, на какой, на последней или предпоследней операции подходит Людина напарница и молча, грубо тычет бахилы и целлофановую шапочку чуть ли не в лицо. Делаю шаг в сторону и смотрю на продолжение хамства. «Надевай». Взглядом перевожу её внимание на левую руку, которая больше боксёрской перчатки, на правой пальцы обгоревшие. «Ну я же не знаю, да и не вижу». Думаю: «Как ты не знаешь и не видишь, когда ваши смены были после первой и второй операциях». Когда одна в 5 часов утра постельное меняла, то ты забывала про то, что система заканчивает капать и стоит пустая. «Чего ты на меня как на врага смотришь?». А как на тебя, жизнью обиженную, смотреть. Молча, аккуратно надела чепчик, даже бахилы. И такое бывает, надеюсь, в этой сфере очень редко. Дай таким Боже разума, милосердия, да и хотя бы немного женского счастья. За месяц побывал в шести госпиталях, и это единичный случай такого обращения.

В итоге через месяц скитаний по нашей великой Родине, да и по логистике попадаю в лечебное заведение, где, считаю, началось настоящее, конкретное лечение, и это примерно в двух тысячах километров от места получения ранений.
 
Где логика, где логистика — поди разберись, а в остальном всё прекрасно, да и на всё Воля Божья. Проходя все эти мытарства за последнее время, постоянно себе говорил, что не для того я выжил в той схватке с дронами, да какая там схватка, просто тебя сверху расстреливают два, летающие вокруг тебя пулемёта. Да и ночью на кладбище, когда наша мина взорвалась в двух метрах от головы слева.

Для чего-то тебе сохранили жизнь.

 *Выживший* 

Разбросало нас, ребята, 
Взрывом по госпиталям. 
Благо Родина большая — 
Есть работа поездам. 

Кто с руками, кто с ногами, 
Кто с пробитой головой. 
Ран не сосчитать на теле — 
Все с растерзанной душой. 

Я лежу, табак глотая, 
Проклиная всё вокруг: 
«Почему ты, смерть косая, 
Пропустила меня вдруг? 

Ребятишки молодые, 
Что остались там лежать… 
Вот бы их на моё место — 
Чтоб детишек нарожать». 

Да, косила без разбору 
Та старуха, что с косой. 
Стар и млад — ей всё едино. 
Но остался я живой…


Миф 120