Место Си Уиттейкера

Автор: Джозеф Кросби Линкольн.
***
I. — ИДЕАЛЬНЫЙ ДОХОДНЫЙ ДОМ,2.— ВОЗВРАЩЕНИЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКА,3. — «РЕМОНТ»
IV. — ЭКСПЕРИМЕНТ БЭЙЛИ БЭНГСА,V. — ЗВОНОК В ДВЕРЬ,VI. — СОСУЛЬКИ И ПЫЛЬ,
7. — Капитан Сай оказывается преступником,VIII. — «Королевская дама»
IX. — Политика и дни рождения,X. — ПИСЬМО И ГОСТЕПРИИМСТВО,XI. — СДЕЛКА
XII. — «ГОРОДСКОЕ СОБРАНИЕ»,13. — ОТПОР,14. — УЛОВ,XV. — ДЕББИ БИЗЛИ НА ПОМОЩЬ
XVI. — ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ПОХОД И ТО, ЧТО ЗА НИМ ПОСЛЕДОВАЛО,17. — КАПИТАН ВСПОМИНАЕТ СВОИ ЮНЫЕ ГОДА,18. — Конгрессмен Эвердин,19. — Падение памятника
XX. — Разделенные почести,XXI. — «Картина» капитана Си.
******
Автор: Джозеф Кросби Линкольн. Место Си Уиттакера, роман,21 глава в 1 томе.
***
Глава I

Идеальный пансион


Странно, но сам капитан Си не помнит, был ли тот день
Во вторник или среду. Записи Асафа Тиддитта должны прояснить ситуацию,
В тот день состоялось заседание городского совета, и Асаф был городским клерком в Бейпорте с того лета, когда сгорел баптистский молитвенный дом. Но в протоколе, написанном рукой Асафа, стоит дата
«вторник, 10 мая 189-», и, как оказалось, 10 мая того года выпало на
среду, а вовсе не на вторник.

 Кетура Бэнгс, хозяйка «идеального пансиона», говорит, что это было
Вторник, потому что она помнит, что в тот день они ели жареную треску и капусту,
как и каждый вторник, и ни мистера Тиддитта, ни Бейли
Бэнгса, мужа Кетруры, не было рядом, когда прозвенел звонок к обеду. Кетрура
Она говорит, что уверена, что это был вторник, потому что помнит, как пахла варёная капуста, когда она стояла у боковой двери и смотрела на дорогу, ожидая, что кто-нибудь из Асафа или Бейли придёт. Что касается Бейли, он говорит, что помнит, как опоздал на ужин и как жена «начала его отчитывать» из-за этого, но он не помнит, какой это был день. В этом нет ничего удивительного: словесные баталии Кетуры, скорее всего, заставят вас забыть о пустяках.

 В любом случае, будь то вторник или среда, часы, подаренные методистской церкви, показывали четверть первого.
Общество, основанное достопочтенным Хеманом Аткинсом, когда Асаф Тиддитт спустился по
ступеням ратуши после собрания выборщиков и увидел, что Бейли
Бэнкс ждёт его на противоположной стороне дороги.

«Привет, Эйс!» — окликнул его мистер Бэнкс. «Ты опоздаешь к ужину, если не поторопишься. Я уже направлялся домой, пьяный в стельку, когда увидел тебя. Что тебя задержало?

— Городские дела, конечно, — ответил мистер Тиддитт с важностью,
присущей его официальному положению. — Что тебя задержало, ради всего святого?
Кетури не будет тебе мешать?

У Бейли сейчас нет «шерсти», о которой стоило бы упомянуть, и её было очень мало
потом еще, но он вытер лоб, или участок над ним, сняв для этого
кепку.

“Я думаю, она это сделает”, - сказал он с беспокойством. “Сказать тебе правду, Асэ,
Я был в магазине, и капитан Джозайя Димик и ещё кто-то из них
зашли, и мы разговорились о том, что гавань могут
присвоить, и о чём-то ещё, и я не успел опомниться, как
прошло уже больше времени, чем я думал.

Ассигнования от правительства, которые должны были углубить и расширить нашу
гавань здесь, в Бейпорте, были для нас очень важной темой в то время. Геман
Аткинс, конгрессмен от нашего округа, пообещал сделать все возможное
для выделения средств и какое-то время был очень оптимистичен в их получении
. Однако в последнее время он не питал таких надежд.

“ Что капитан Джосайя думает о шансах? ” нетерпеливо спросил Асаф.

“Ну, иногда он думает "Да", а потом снова думает "Нет", ” ответил
Бейли. — Он говорит, что, конечно, если Хеман сможет это сделать, он сделает, но если
он не сможет, то он... он...

 — Он не сможет, я полагаю. Ну, я и сам так думаю, и я не претендую на то, чтобы быть таким же всезнайкой, как Джо Димик. Он ничего не слышал от
— Он ведь не умер, да?

— Нет, не умер. И никто другой, насколько я могу судить.

— О да, они умерли. Я, например, умер.

Мистер Бэнгс резко остановился на полпути к дому и ужину и посмотрел своему спутнику в лицо.

— Эйс Тиддитт! — воскликнул он. “ Вы хотите сказать, что получили письмо
от Хемана Аткинса, из Вашингтона?

Асаф многозначительно кивнул.

“ Да, сэр, ” заявил он. “Письмо от достопочтенного Хемана Г. Аткинса,
из Вашингтона, округ Колумбия, пришло ко мне вчера вечером. Я прочитал его перед тем, как лечь спать
.

“Ты это сделал! И никогда ничего не говорил об этом?

— Зачем мне что-то говорить об этом? Это было адресовано мне как городскому секретарю и касалось вопроса, который нужно было обсудить с советом выборщиков. Я не привык обсуждать городские дела с помощью рупора. Думаю, люди, которые голосуют за меня на городских собраниях, знают об этом. Энджи Финни только вчера сказала мне: «Мистер Тиддитт, — говорит она, —
я скажу вам одну вещь — вы не разговариваете».

 Мисс Финни жила у Бэнгсов, и Бейли был знаком с
её особенностями характера, как, впрочем, и большинство постоянных жителей Бэйпорта.

— Хм! — возмущённо фыркнул он. — Она думала, что лучше не разговаривать, да? Она так думала? Ну, чёрт возьми! У тебя никогда не будет возможности поговорить, когда она рядом. Энджи Финни! Почему, когда ее попугай-опросник
умер, Альфус Смолли заявил вдоль и поперек, что его убили
ревность и неудовлетворенные амбиции; он сказал, что у него разбилось сердце, когда он пытался
не отставай от Энджи. Ее мама была из той же породы кошек. Я помню...

Склонность самок к разговорам - единственная тема, на которую
Муж Кетуры наиболее чувствителен. Асаф знал это, но он был рад
время от времени буди своего приятеля. Он усмехнулся, прерывая поток
воспоминаний.

“Ну, ну, Бейли!” - воскликнул он. “Я знаю, как много о Энджи
племя, как и вы, я в кал'late. Разве мы не такого маленького существа с курса?
Мне кажется, мы говорили о письме Хемана.

“ Это так? Судя по тому, что ты сказал, мы не собирались говорить об этом. О, не будь таким злым, Эйс! Выставляешь себя таким важным, как молодой! Что Хеман сказал о пособии? Он собирается его получить?

 Мистер Тиддитт сделал паузу, прежде чем ответить. Затем, наклонившись, он прошептал своему приятелю на ухо:

— Он ни слова не сказал о выделении средств, Бейли, ни слова.
Он хотел знать, заплатили ли мы налоги за этот год за поместье Уиттакер.
А если нет, то что мы будем с этим делать? Бейли, между нами и бизань-мачтой, Хеман Аткинс хочет заполучить это поместье любой ценой.

— Он хочет? Он ХОЧЕТ? Ради всего святого, разве у него и так недостаточно собственности? Разве такого дворца недостаточно для одного человека, чтобы ещё
покупать такую развалюху, как ЭТА?

 Первое «эта» было подчеркнуто взмахом правой руки, но с почтением.
второй — насмешливо указал направо. Друзья достигли вершины длинного склона,
ведущего от ратуши. По одну сторону дороги простирался внушительный фасад «поместья Аткинсов» с
железным забором и каменными столбами; по другую — заросшее сорняками,
разваливающееся запустение «поместья Сая Уиттейкера». Контраст был
между роскошным процветанием и нищетой.

Если бы в нашей деревне был один из тех безлошадных экипажей, на которых в Бостоне возят туристов от старой Северной церкви к
Публичная библиотека и другие достопримечательности — то есть, если бы в Бэйпорте была машина,
«осматривающая» Бэйпорт, то именно с этого холма её пассажирам открывался бы
лучший вид на деревню и окрестности. Как всегда говорит капитан
Джозайя Димик: «Бэйпорт простирается с севера на юг, как леска для ловли трески. Это напоминает мне о старшем сыне Сета Хиггинса. Он был таким высоким и худым, что, когда ему покупали костюм, они делали надрезы по бокам пиджака и пришивали ткань к штанинам.  Капитан Джо имеет в виду, что
Все дома в деревне построены вдоль трёх дорог, идущих
вдоль деревни. Есть «главная дорога» и «верхняя дорога» — или
«Вудчак-лейн», как вам больше нравится, — и «нижняя дорога», также
известная как «Холлер Бассетта».

«Верхнюю дорогу» иногда называют «депо-дорогой», потому что на ней удобно расположена железнодорожная станция — удобно для железной дороги, то есть. Станция находится в полутора километрах от «универсального магазина» Симмонса, который считается центром города. Верхняя дорога переходит в главную дорогу на углу у магазина, и там же
методистская церковь и школа. Ратуша находится в
ложбине дальше по дороге. Затем идёт большой холм —

 «Холм Уиттейкера» — и с вершины этого холма в ясный день
можно увидеть на много миль вокруг солончаки и залив на востоке, а на западе — церковный шпиль в Орхэме. Если
случится туман и подует сильный восточный ветер, вы не увидите ни болот, ни залива, но почувствуете их запах, влажный, солёный и сладкий. Этот запах уроженец Бейпорта никогда не забудет и будет носить с собой
в памяти, куда бы он ни отправился; и в те беззаботные дни торгового флота,
скорее всего, так и было, потому что каждый мальчик в деревне, как
говорили люди, рождался с перепончатыми ластами и был обречён стать моряком.

Когда Хеман Аткинс вернулся из Южных морей в начале 1860-х годов,
«богатый, как грязь в порту», хотя и был ещё молод, он сразу же снёс старый дом своего отца,
стоявший на вершине холма Уиттакер, и построил на его месте большую внушительную резиденцию. Это был самый лучший дом в Бэйпорте, и с годами Хеман сделал его ещё лучше.
Колонны из искусственного коричневого камня поддерживали его парадное крыльцо, железные собаки и скамейки с завитушками, окаймлявшие его парадную дорожку, и пара каменных урн, летом наполненных цветами, стояли у больших железных ворот.

Хемана считали нашим ведущим гражданином, нашим представителем в Вашингтоне и филантропом города.  Он подарил методистской церкви мемориальное окно Аткинса и часы на башне Аткинса.  Городская пожарная машина Аткинса, также подаренная им, стояла перед ратушей. Портрет Аткинса в библиотеке Бейпорта
вызывал всеобщее восхищение, а размер состояния Аткинса был
главная тема разговоров в швейном кружке, за столом в
«идеальном пансионе», у печки в магазине Симмонса или
где бы ни собирались жители Бейпорта. Мы, конечно, не боготворили
Хемана Аткинса, но при упоминании его имени мы в переносном смысле
снимали шляпы.

 «Дом Сая Уиттейкера» стоял напротив поместья Аткинсов на
противоположной стороне главной дороги, но, по общему мнению, ему
следовало бы стыдиться этого. Почти все называли его «домом Сая Уиттейкера»,
хотя некоторые из молодых людей говорили о нём как о «Морском домике».
 Это было большое старомодное здание с двускатной крышей, коричневое и
обветшалое. Изначально оно было окружено белой изгородью с квадратными столбами, а
дорожка к редко используемой входной двери была обсажена самшитом.
Однако это было много лет назад, ещё до смерти второго капитана Сая Уиттейкера и до того, как семья Хоуз превратила его в «Дом с видом на море» — отель для постояльцев на летний сезон.

 Хоузы «улучшили» дом и территорию.  Они снесли штакетник, выкорчевали самшитовые изгороди, повесили табличку над священной входной дверью,
и построили широкую веранду под окнами гостиной.

Они сдавали дом в аренду пять лет подряд, а затем отказались от этого
невыгодного предприятия, вернулись в Конкорд, штат Нью-Гэмпшир, свой родной город, и оставили дом Сая Уиттейкера на произвол судьбы,
чтобы он как можно лучше переносил суровые зимы Бейпорта и маленьких
мальчиков Бейпорта.

Годами он стоял пустым. У его фундамента разрослись высокие сорняки;
воробьи свили гнёзда за теми ставнями, которые не сорвало с петель февральскими метелями;
его крыша местами прохудилась
черепица отслаивалась и улетала, ласточки залетали в разбитые окна и вылетали из них. С каждым годом он становился все более позорным в глазах опрятных и бережливых жителей Бейпорта — ведь мы опрятные и бережливые, если уж на то пошло. Городские власти хотели бы снести его, но не могли, потому что он был частной собственностью, купленной у наследников Хоузов третьим Саймоном Уиттейкером, единственным сыном капитана Саймона, который сбежал в море, когда ему было шестнадцать лет, и был лишен наследства и выброшен за борт гордым старым шкипером.
Итак, каждый март Асаф Тиддитт, будучи городским клерком, получал конверт с южноамериканским
почтовым штемпелем, и в этом конверте был банковский чек на бостонскую
банковскую контору на сумму, причитающуюся в качестве налогов с «поместья Сайруса М. Уиттакера». Чеки были подписаны
«Сайрусом М. Уиттакером».

 Но в этом году — в том году, с которого начинается эта хроника, —
чеков не было. Асаф подождал несколько недель, а затем написал по адресу, указанному на почтовом штемпеле. Его письмо осталось без ответа. Налоги нужно было заплатить в марте, а сейчас был май. Мистер Тиддитт написал ещё раз, а затем
передал дело совету избранных, и капитан Эбен Солтерс,
председатель этого уважаемого органа, также написал. Но даже авторитетное требование капитана Эбена
было проигнорировано. После выделения средств на строительство гавани
вопрос о том, что следует делать с “домом Сая Уиттакера”, занимал
Мысли Бейпорта той весной. Никто, однако, не предполагал, что
Достопочтенный Хеман может пожелать купить это. Удивление Бейли Бэнгса было
оправданным.

«Что, чёрт возьми, — повторил Бейли, — Геману нужно от такой
суматохи? Разве ему мало того, что уже есть?»

Его друг покачал головой.

— Полагаю, что нет, — сказал он. — Я сужу об этом так, Бейли: Хеман — гордый человек…

 — Ну, разве он не имеет права гордиться? — вмешался мистер Бэнгс, торопясь возмутиться любой критикой в адрес популярного кумира. — Полагаю, мы с тобой гордились бы, если бы могли нести столько же парусов, сколько он, не так ли?

— Да, думаю, что так и было бы. Но тебе не нужно краснеть и
напрягаться только потому, что я это сказал. Я не придираюсь к
Хеману; я просто говорю тебе. Он гордый, как я и сказал, и его жена…

— Она умерла четыре года назад. Зачем ты её воскрешаешь?

“ Земля! Сегодня утром ты острый, как омлет в Западной Индии. Оставь меня в покое.
пока я не доем. Его жена, когда была жива, тоже гордилась.
И его дочь, Алисия, ей сейчас восемь лет, и она
быть выращен на высоких тонах молодая женщина. Что ж, Хеман дальновиден,
и я полагаю, скорее всего, он думает о тех днях, когда будут молодые
богатые парни - сенаторы и... и... ну, может быть, графы и лорды - путешествуют здесь
ухаживают за ней. К тому времени дом Уиттейкеров будет в еще худшем положении
позор, чем сейчас. Полагаю, он не хочет, чтобы эти шишки сидели на
на его веранду перед домом и посмотреть, как вороны вьют гнезда в развалинах вдоль дороги.
Итак... ”Вороны!

Вы когда-нибудь видели, как ворона вьет гнездо в доме?“ - Спросил я. - "Вороны!". Вы когда-нибудь видели, как ворона вьет гнездо в доме? Я никогда этого не делал!

“О, страхуй! Вороны или канарейки, какая разница?
ЧТО-ТО там будет гнездиться, если это не куры Софронии Халлетт.
 Поэтому Хеман пишет в правление, спрашивая, уплачены ли налоги, слышали ли мы о причинах, по которым они не уплачены, и что мы будем с этим делать. Если налоги будут продаваться с аукциона, он хочет быть первым покупателем. Потом, когда
дом будет его, он сможет снести или перестроить его так, как считает нужным.
Понимаете?

“Да, я понимаю. Что ж, я отношусь к этому так же, как Джо Димик, когда он
услышал, что доктор сказал Элвирин Пеппер, что она должна прекратить петь в
хоре или вообще потерять голос. "Что бы ни случилось, это будет
улучшение", - говорит капитан Джо; и что бы ни сделал Хеман, это поможет заведению
Уиттакер. Что вы решили на собрании?”

“ Ничего. Мы пока не можем решить. Мы не уверены в законе и хотим
все равно немного подождать. Но я знаю, что это конец: Аткинс получите
место. Он всегда получает то, что хочет, емана делает”.

Бейли повернулась и оглянулась на старый дом, заброшенный среди
Его окружали заросли ежевики и сорняки, а повсюду вокруг него
росли «серебристые» деревца, которые смыкались вокруг его беззащитных стен,
как отряды победоносных солдат, идущих в последнюю атаку на захваченный форт.

«Что ж, — вздохнул мистер Бэнгс, — вот и конец старому дому Уиттакер, да? Шо! Жизнь меняется, не так ли? Мы с тобой, Эйс, помним, как капитан Сай Уиттакер был одним из самых сильных мужчин в этом городе. Как и его отец до него, капитан Сай, который
построил дом. Я удивляюсь, что то, что здесь сейчас происходит, не заставляет их
выбраться из могил. Вы помните молодого Саймона — мы называли его «Уит» — или «Рыжий Уит» из-за его рыжих волос? Я не знаю, помнишь ли ты его; думаю, ты ушёл в море, когда он сбежал из дома.

Мистер Тиддитт покачал головой.

«Нет-нет!» — сказал он. «В тот год я был дома. Помнишь «Уита»? Ну, я бы сказал, что помню. Он был настоящим кошмаром — да, сэр! В этом городе не было ни одной обезьянки, которая бы не боялась молодого Сая. И мы с тобой тоже, Бейли. Тогда мы все были настоящими кошмарами. Молодые
У нынешних нет той храбрости, что была у нас».

Его друг усмехнулся.

«Это так, — заявил он. — Это так. Уит тоже был добросердечным парнем,
но он был таким же пьяницей, как и его отец, а если
Кэпэн Сай не хочет быть пьяницей, то и пьяницы не будет. «Ты пойдёшь в колледж и станешь священником», — говорит капитан. «Я уйду в море и стану моряком, как и ты», — отвечает Уит. И он так и сделал: однажды ночью сбежал, добрался на пакетботе до Бостона и погрузился на борт австралийского клипера. Капитан Сай не стал его искать, чтобы вернуть домой. Нет, сэр, ни за что! Отправлено
Он написал ему письмо в Мельбурн и сказал: «Ты сам себе постелил постель, теперь лежи в ней. И не смей возвращаться ни ко мне, ни к своей матери», — сказал он.
И Уит не вернулся, он был не из таких.

«Это чуть не убило старушку — мать Уита, — размышлял Асаф.
«Она немного помучилась после этого». И старик тоже зачах,
но он никогда не сдавался и не просил мальчика вернуться. Упрямый, как все
вам-в конце концов, он был, и завещал все, что ему остается, чтобы
их Хоус людей. И много они сделали это. Молодой Сай, он...

“ Молодой Сай! ” перебил Бейли. - Мы всегда называем его “молодой Сай".
и все же, если подумать, ему, должно быть, почти пятьдесят пять
сейчас; почти столько же, сколько нам с тобой. Интересно, вернется ли он когда-нибудь сюда?

“Держу пари, он этого не сделает!” - был прорицательный ответ. “Держу пари, он этого не сделает! Из того, что
я слышал, он сам стал морским капитаном и обосновался там, в Буэнос-Айресе.
Айрес. Говорят, он заработал кучу денег на шкурах и тому подобном.
Не понимаю, зачем он купил старое отцовское поместье. Он никогда не
вернётся в эти унылые, однообразные широты, помяните моё слово!

 Это было пророчество, которое мистер Тиддитт каждый год повторял.
толпа в почтовом отделении, когда квитанция о получении чека на уплату налогов
натолкнула его на воспоминания. Молодое поколение в Бейпорте
считает своего городского секретаря кем-то вроде оракула, и это отношение
сделало Асафа немного тщеславным и самоуверенным.

Бейли снова усмехнулся.

«В былые времена мы были дерзкими и храбрыми, не так ли, Эйс?» — сказал он. — Мужество, можно сказать, было в нас встроено. И даже сейчас
мы…

 Часы на башне Аткинса пробили один раз — торжественно, с достоинством. Мистер
 Тиддитт и его спутник вздрогнули и посмотрели друг на друга.

“ Годфри ножницы! ” ахнул Асаф. “ Это половина первого?

Мистер Бэнгс вытащил из кармана большие потертые серебряные часы и взглянул на
циферблат.

“Так и есть!” - простонал он. “Так и есть, как будто ты родился! Мы заставили Кетури ждать
ужин ждет двадцать минут. Теперь нам с тобой по пути, Эйс
Тиддитт! Опоздал на двадцать минут! Она сдерет с нас шкуру живьем.

Мистер Тиддитт не стал задерживаться, чтобы ответить, а стремглав помчался вниз по склону
походкой скаковой лошади, Бейли следовала за ним по пятам. Для “born
dare-devils”, по собственному признанию, они были нервной и опасливой парой.

«Идеальный пансион» расположен в четверти мили от
«Уиттакерского холма», почти напротив усадьбы Солтерсов. Вывеска,
прикреплённая к столбу у главных ворот, гласит: «Отель «Бэйпорт». Бейли Бэнгс,
владелец», но никто, кроме приезжих в Бэйпорте, не воспринимает эту вывеску всерьёз. Когда из-за неожиданной смены администрации в Вашингтоне мистер Бэнгс был вынужден оставить должность нашего деревенского почтмейстера, его жена пришла на помощь и предложила открыть пансион. «Чем бы ты ни решил заняться, — процитировала Кетура.
на собрании швейного кружка: «Тогда делай это изо всех сил!» Это
хорошая мелодия для субботнего школьного гимна, и, кроме того, в ней есть смысл. Я
собираюсь посвятить этому всю свою жизнь, чтобы создать такое же полноценное
 заведение, как можно. Если, когда меня положат в могилу, на моём надгробии напишут: «Она содержала идеальный пансион», я буду доволен».

 Это замечание и последующие подобные заявления широко цитировались,
и поэтому, хотя случайные посетители могут называть «Отель Бэйпорт», для нас, местных жителей, резиденция Бэнгсов всегда была «идеальным пансионом Кетруры».
дом ”. Что касается подтверждения на вывеске права собственности мистера Бэнгса,
это считается лучшей шуткой. Мысль о кротком лысоголовом малыше
Бейли, изображающем из себя владельца чего угодно, пока его жена на палубе
щекочет чувство юмора Бейпорта.

Вспотевшие преступники, тяжело дыша, ввалились во двор идеального пансиона
и, дрожа, открыли дверь, ведущую в столовую. Ужин был в самом разгаре, и миссис Бэнгс, восседавшая на троне в конце длинного стола за чайником с серебряным покрытием, ждала их. Тишина была ужасающей.

“ Извини, что немного опоздал, Кетури, ” поспешно пробормотал Асаф.
“ Городские дела, конечно, важны, и ими нельзя пренебрегать. Я...

“Да, да, это так, Кетури”, - вмешался мистер Бэнгс.

“Видишь ли...”

“Хм! Да, я понимаю”. Тон Кетуры был на несколько градусов ниже нуля.
“ Хм! Я полагаю, тебя тоже задержали городские дела, а?

“Ну-ну ... э ... не совсем так, как бы вам сказать, но ... ” Бейли сжал
сам в кресло в конце стола, напротив жены,
конец с сарказмом не меньше увлекается за то, что непреднамеренно, был
называется “голова”. “Не совсем городские дела, это меня не задержало,
Кетури, но ... Боже мой! разве тресковые щи не вкусно пахнут? Ты всегда умела готовить.
щи из трески, если я правильно выразился.

Комплимент пропал даром. Миссис Бэнгс должна была произнести проповедь, и в ней
текст был не “щеки из трески”.

«Бейли Бэнгс, — начала она, — когда я осознала, что мой
муж, хотя и был, по-видимому, здоровым мужчиной, не мог содержать меня так,
как я привыкла, чтобы меня содержали, и когда я была вынуждена содержать ЕГО,
принимая постояльцев, я сказала: «Если в моём доме и будет что-то,
Я ничего не говорю о том, что неудобно обходиться одной прислугой, когда у нас должно быть три. Если Провидение в своей непостижимой мудрости,
я говорю, 'соизволило возложить на меня это бремя, бремя содержания постояльцев и мужа, которого...'

И в этот момент сила, о которой говорила миссис Бэнгс, вмешалась, чтобы избавить её мужа от
остатка проповеди. С подъездной дорожки, проходившей мимо окон столовой,
доносился грохот колёс и топот лошадиных копыт. Миссис Матильда Трипп, сидевшая ближе всех к
Окна с той стороны поднялись, и она выглянула наружу.

«Это фургон из депо, Кетури, — сказала она. — Внутри кто-то есть. Интересно, они идут сюда?»

«Переселенцы» были почти неизвестным явлением в отеле «Бэйпорт» в мае.
Поэтому все постояльцы и сама хозяйка столпились у
окон. «Депо-фургон» подъехал к ступенькам, и Гейб Ламли,
водитель, спустился со своего места и изо всех сил старался открыть
дверь старинного транспортного средства. Она, конечно, застряла; двери всех
депо-фургонов застревают.

«Держись, тряпка!» — скомандовал кто-то внутри экипажа. «Подожди, пока
Я её поймаю. А теперь! Все по местам! Тяни-потяни!
 Вот она!

 Дверь с грохотом распахнулась. На нижнюю ступеньку крыльца выскочил мужчина. Все обитатели идеального пансиона
уставились на него. Даже «наёмная прислуга» выглянула из кухонной двери.

— Он чужак, — прошептала миссис Трипп. — Я никогда его раньше не видела, а вы, мистер Тиддитт?

 Городской секретарь не ответил. Он пристально смотрел на пассажира дилижанса, и на его лице заинтересованное выражение сменилось удивлением и недоверием. Миссис Трипп отвернулась.
на мистера Бэнгса; тот тоже уставился на него с открытым ртом.

«Боже, ножницы!» — выдохнул Асаф себе под нос. «Боже, НОЖНИЦЫ!
Бейли, я… я думаю… я лечу к человеку, я думаю…»

«Аз Тиддитт!» — воскликнул мистер Бэнгс, — «я схожу с ума, или это… это…»

Никто из них не закончил фразу. Бывают моменты, когда язык кажется таким
жалким и неподходящим.



 ГЛАВА II

ВОЗВРАЩЕНИЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКА


Здесь, в Бейпорте, в наши дни коллекционирование «антиквариата» — любимое
развлечение наших летних гостей. Те из нас, кому посчастливилось
иметь набор побитой синей посуды, подогревающую сковороду или высокие часы
с деревянными колёсами, давно распродали эти сокровища за
значительные суммы. Как ни странно, Сильванус Кэхун больше всех
выиграл от этого увлечения. Сильвануса считали самым невезучим человеком в городе;
в последнее время это мнение изменилось.

 Именно Сильванус, прикованный к дому болезнью, вызванной
перееданием «сахарного пирога» на бесплатной вечеринке, устроенной методистской
Общество встало ночью и выпило много того, что, по его мнению, было лекарством, оставленным врачом. Оказалось, что это был яд водяного жука,
и Сильван был почти убит этой дозой. Сообщается, что он
Он признался, что «не так уж сильно хотел умереть, но ненавидел умирать такой глупой и жалкой смертью».

 Выздоравливая, он пристрастился к курению в постели и в результате сгорел вместе с домом. Тогда его добросердечные сограждане пожертвовали для обстановки его нового жилища все выброшенные вещи и обломки мебели со своих чердаков.
«Благотворительность, — заметил в то время капитан Джозайя Димик, — начинается дома
у нас, жителей Бейпорта, и обычно начинается на чердаке, который ближе всего
к небесам».

 Позже Сильванус продал большую часть пожертвований как «антиквариат» и заработал деньги
оттуда хватило бы на покупку нового плюшевого сервиза для гостиной. Мисс Анджелина Финни
с тех пор ни разу не заходила к Кахунам, не появившись на пороге
. “Я получу что-нибудь хорошее от этой плюшевой софи, за которую я помогла
заплатить”, - заявила Анджелина, - “если это будет только для того, чтобы поносить ее, надев на
нее”.

В Бейпорте есть два “антиквариата”, которые еще не проданы и даже не выставлены на торги
. Один из них — «депо-фургон» Гейба Ламли, а другой — «Дэн
Вебстер», лошадь, которая его тянет. Оба очень старые, к сожалению, нуждаются в
обивке и передвигаются рывками.

Гейб, как обычно, ждал на станции прибытия поезда,
во вторник — или в среду — когда должно было состояться собрание выборщиков. Поезд,
согласно расписанию, должен был прибыть в одиннадцать сорок пять. Это расписание
и вывеска «Отель Бэйпорт» — единственные юмористические
произведения, характерные для нашей деревни, если не считать
политических статей в «Бэйпорт Бриз».

Итак, в одиннадцать сорок пять мистер Ламли безмятежно дремал на багажной тележке, которую он подкатил к солнечной стороне платформы. В пять минут первого он зевнул, потянулся и посмотрел на часы.
Затем, сойдя с грузовика, он подошёл к краю платформы и
властным тоном обратился к «Дэну Уэбстеру».

«Эй, ты! Стой на месте!» — скомандовал мистер Ламли.

Поскольку Дэн был в длинном костюме, приказ был выполнен. Затем Гейб
подошёл к двери станции и обратился к начальнику депо, который
дремал в кресле рядом с телеграфным аппаратом.

— Где она сейчас, Эд? — спросил мистер Ламли, имея в виду поезд.

— Только что выехал из Саут-Харнисса. Скоро будет здесь. А что ты так торопишься?
Кого-то ждёшь?

— Нет, никого, насколько я знаю. Софрония Халлетт уехала в
Стабильная, но она вернется только завтра, я позвоню. Привет! вон
она уже свистит.

Излишне говорить, что это был поезд, не вдова Халлетт, что было
свистнул. Мастер депо поднялся с кресла. Желтая собака, его
собственность, выкарабкалась из-под нее и, выбежав за дверь, направилась к
дальнему концу платформы, яростно залаяв. Сефас Бейкер, живущий через дорогу от депо, сгорбившись, подошёл к своим воротам.
 Его жена открыла дверь кухни и встала там, замотав мокрые руки в фартук. Пятеро детей Бейкеров выбежали из-за угла
дом, перелезли через задний забор и выстроились, радостно улюлюкая, на
платформе. Облако белого дыма поднялось над кедровой рощицей у
изгиба трассы. Затем локомотив обогнул поворот и понесся
к станции.

“Стой спокойно, говорю тебе!” - крикнул Гейб, обращаясь к лошади.

Дэниел Уэбстер открыл один глаз, закрыл его и снова погрузился в дремоту.

Поезд, состоящий из багажного вагона и кочегарки, двух товарных вагонов и
пассажирского вагона, тяжело катился вдоль платформы. Из
открытой двери багажного вагона были выброшены мешок с почтой и два экспресс-
Упаковка. Кондуктор вышел из пассажирского вагона. Вслед за
ним быстрым шагом вышел невысокий, коренастый мужчина с рыжевато-седой бородой и
серовато-рыжими волосами.

“Направляетесь в деревню, мистер?” - осведомился мистер Ламли. “Экипаж
прямо здесь”.

Незнакомец внимательно осмотрел водителя служебного фургона, внимательно осмотрел его
с головы до ног. Затем он сказал:

“Вниз, в деревню? Почему, да, я бы не удивился. Скажи! ты Ламли,
не так ли?”

“Почему! почему ... да, я такой! Откуда ты это знаешь? Я никогда тебя раньше не видел,
не так ли?

“Думаю, что нет”, - с тихим смешком. “Я тебя тоже никогда не видел, но
Я видел ваш нос. Я бы узнал нос Ламли, даже если бы встретил его в
Китае».

 Обладатель «носа Ламли» растерянно потёр этот орган. Придя в себя, он
нехотя рассмеялся и спросил, не принадлежит ли чемодан, который выгружали из багажного вагона, его предполагаемому пассажиру. Получив утвердительный ответ, он закрепил багажник и ушёл, всё ещё потирая нос.

Когда он вернулся с багажником на грузовике, то увидел незнакомца, который стоял, засунув руки в карманы, перед Дэном Уэбстером и смотрел на него.
на это животное с выражением острого интереса на лице.

«Это ваша… лошадь?» — спросил незнакомец, сделав паузу перед последним словом.


«Так и должно быть», — с достоинством ответил Гейб.

«Хм! Он работает по ночам?»

«Работает по ночам? Нет, конечно, нет!»

«О, хорошо! Тогда вы можете разбудить его с чистой совестью. Я
не знал, но ему нужен был сон. Каков его рекорд?

— Рекорд?

— Да, его рекорд в рыси. Любой может заметить, что он создан для скорости, узкий в
поперечнике и острый спереди и сзади. Мне сесть в карету?

Начальник депо, который был рядом, чтобы помочь с багажом, широко ухмыльнулся. Мистер Ламли угрюмо ответил, что его пассажир может сесть в вагон, если захочет. Очевидно, он захотел, потому что запрыгнул в вагон с такой силой, что старое транспортное средство закачалось на рессорах.

  — Джерши! — воскликнул он, — она немного раскачивается, да? Не волнуйся, мой балласт удержит её на ровном киле. Сундук быстро перенесли на корму? Хорошо! Эй! Ты мог бы свернуть часть этого запасного брезента, чтобы я мог наблюдать за происходящим. Не гони так быстро, чтобы пейзаж не размывался
размытый, правда? Прошло некоторое время, так как я сделал этот круиз, и я
а как на шухере”.

Кучер “свернул брезент”, то есть закатал занавески по бокам
тележки. Затем он забрался на переднее сиденье и взял
вожжи.

“ Вставай! ” свирепо крикнул он. Дэниел Вебстер не пошевелился.

Пассажир предложил свою идею. «Почему бы вам не попробовать повесить будильник
на его ванты?» — спросил он.

«Ха! Ха!» — взревел начальник депо.

«Вставай, ты, чурбан!» — взревел измученный мистер Ламли. Дэнли уколол его.
поднял одно ухо, затем копыто и медленно тронулся с места. Когда повозка
проезжала мимо дома Бейкеров, вся семья собралась у ворот и
уставилась на пассажира повозки. Тот ответил им взглядом.

«Кто там живёт?» — спросил незнакомец. «Кто эти люди?»

«Племя Кефа Бейкера», — последовал угрюмый ответ.

«Бейкер, да? Хм! новые люди, я полагаю. Раньше это был дом Сета Сноу. Куда делся Сет?

 Гейб проворчал, что не знает. Он считал, что мистер Сноу умер много лет назад.

 — Хм! Умер, да? Тогда я знаю, куда он делся. Ты когда-нибудь курил — или
— Вы слишком нервничаете, когда управляете этой лошадью?

 Мистер Ламли немного оттаял при виде предложенной сигары. Он признался, что иногда курит и что, как он думает, «это не помешает управлению».

 — Отлично! Тогда мы закурим. Я лучше буду говорить, если наберусь смелости. Есть новый дом, который построил это?”

В “новом” доме было пятнадцать лет, но Гейб дал имя своего
строитель. Затем, подумав, что изложение катехизиса было слишком уж
односторонним, он отважился на собственное наблюдение.

“Это довольно хорошая сигара, мистер”, - сказал он. “Дымит, как
Снежинка.”

“Как что?”

“Как снежинка. Вот про лучшие прямые пяти центре вы можете
вам здесь. Раньше Симмонс держал их, но тележка барабанщика не появлялась.
В последнее время он не звонит, и он совсем выбыл ”.

“Жаль. Я сказал паровозику, что они как-то дымятся,
но я не знал, как это назвать. Премного вам благодарен. Вот еще один.;
положите в карман. О, нет, спасибо, мне очень приятно. Кто такой
Симмонс?”

Гейб описал универсальный магазин "Симмонс" и его владельца. Затем он
добавил:

“Я обратил внимание на ваш чемодан, мистер; он весь облеплен
с этикетками, не так ли? Считаешь, что багажник немного попутешествовал, а?

“ Ты так думаешь?

“ Ага. Ну и дела! Я бы и сам хотел попутешествовать. Но нет! Я должен провести всю свою жизнь
в этой дыре мертвых и неживых. Я хотел поехать в Бостон и работать продавцом в
магазине, но старик настоял на своём, и с тех пор я здесь. Вставай, Дэниел! Что с тобой?

 Пассажир улыбнулся, но в его серых глазах была мечтательность.

 — Не придирайся, сынок, — сказал он. «В мире есть места похуже,
чем старый Бейпорт, и суждения похуже, чем присматривать за твоим отцом. Не забывай
или ты когда-нибудь пожалеешь об этом. Он нетерпеливо принюхался. “Ах!” - воскликнул он.
“Просто понюхай это, ладно? Разве это не ПРЕКРАСНО?”

“Хм! это отмели. Ты можешь почувствовать их запах в любое время, когда начинается отлив.
и дует попутный ветер. Видишь ли, прилив здесь довольно сильный и...”

— Разве я не знаю? Сынок, я ждал этого запаха тридцать с лишним лет, и вот он наконец-то здесь. Едь помедленнее, и я надышусь. Просто направь эту... эту твою «Снежную бурю» в другую сторону на какое-то время, хорошо?
 Спасибо.

 Просьба ехать помедленнее была настолько излишней, что мистер Ламли заплатил
не обращая на это внимания. Он старательно выдыхал снежинку и наблюдал за
своим спутником, который, подавшись вперед на сиденье, смотрел на
город и залив за ним. “Холм депо” не такой высокий, как
Уиттакерс-Хилл, но вид отсюда почти такой же обширный.

“ Извините, мистер, ” заметил Гейб после паузы, “ но вы не
сказали, куда направляетесь.

Пассажир вздрогнул, очнувшись от своих грёз.

«Да, верно!» — воскликнул он. «Значит, я не сплю! Ну, и куда бы вы пошли на моём месте? Есть ли здесь гостиница, таверна или что-то в этом роде?»

“ Ага. Есть отель "Бейпорт". Это тоже не совсем отель. Мы
называем его здесь идеальным пансионом. Видите ли...

Он начал рассказывать историю “идеального дома-интерната”.Его
слушатель, казалось, сильно заинтересовался, и хотя он смеялся, не
прервать до тех пор, пока сказка закончилась.

“Итак!” сказал он, посмеиваясь. — Бейли Бэнгс, да? Стаб Бэнгс! Ну и ну!
 И он женился на Кетури Пейсон! Как он вообще набрался смелости, чтобы сделать ей предложение? А Кетури управляет идеальным пансионом! Что ж, для одной женщины этого должно быть достаточно. Полагаю, она ещё и Бейли содержит, да?

— Не сомневайся! Он не постесняется сказать «бу» курице, когда она рядом.
 Послушайте, мистер! Я не знаю, как вас зовут, не так ли? Я думаю, вы уже бывали здесь раньше...


— Да, я бывал здесь раньше. Чья это большая усадьба там, за нашими
лугами? — Тот, что с куполом на главной кабине?

— Этот, сэр, — с пафосом сказал мистер Ламли, — принадлежит достопочтенному
Хеману Дж. Аткинсу, и, вероятно, это лучший автомобиль в округе. Хеману
принадлежит наш представитель в Вашингтоне, и… Вы что-то сказали?

 Пассажир что-то сказал, но не повторил. Он был
Он высунулся из кареты и пристально посмотрел на склон впереди.
И, как ни странно, его взгляд был направлен не на внушительное поместье Аткинсов, а на его противоположного соседа, старое «поместье Сая Уиттейкера».

Медленно, с трудом Дэниел Уэбстер поднимался на холм. На вершине он
хотел было остановиться, чтобы перевести дух, но кучер не позволил.

«Поехали!» — скомандовал он, взмахнув поводьями.

А затем мистер Ламли испытал шок от неожиданности. Доселе хладнокровный и невозмутимый пассажир на заднем сиденье, казалось, был очень взволнован.
Его большие красные руки обхватывали Ламли Мистер бразды правления, и дан был международный
привел к резкой остановке.

“Лечь в дрейф!” - резко приказал он, и тон его был таким, как у человека, который
отдавал много приказов и ожидает, что им будут повиноваться. “Страховка! Эй, там!
Великая страна любви! посмотри на это! ПОСМОТРИ на это! Кто это сделал?”

Помощник капитана "Большой красной руки" указал на входную дверь "Уиттейкеров"
. Гейб встревожился.

“ Что сделал? Что именно сделал? он ахнул. “О чем ты говоришь? Там нет
там никто не живет. Этот дом пустует уже ...”

“Где забор перед домом?” потребовал ответа взволнованный пассажир. “Что такое
стать живой изгороди? И кто поднял что-что проклятой площади?”

Пьяцца была, где она сейчас была почти с Ламли Г-мог
помню. Он поспешил ответить, что он не знал; он не был уверен;
он предположил, что скорее всего это “их штат Нью-Гэмпшир Howeses,” когда они побежали
летний дом-интернат.

Незнакомец глубоко вздохнул. — Ну, из всех… — начал он. Затем
он поперхнулся, замешкался и приказал своему водителю ехать вперёд и
мчаться вдоль отеля так быстро, как только позволит Всевышний. Гейб
поспешил подчиниться. Теперь он был абсолютно уверен, что его спутник
сбежавший сумасшедший, и чем скорее назначат другого смотрителя, тем
лучше. Остаток пути они проделали в молчании.

Миссис Бэнгс открыла дверь идеального пансиона и величественно
встала в ожидании потенциального постояльца. Из-за её
плеч выглядывали лица постояльцев.

— Добрый день, — начала хозяйка. — Полагаю, вы, вероятно, хотели бы...

Её перебили. Пришелец повернулся к ней и протянул руку.

«Привет, Кетури!» — сказал он. «Я не видел тебя с тех пор, как ты начала носить причёску, но ты выглядишь так же хорошо, как и всегда. А это не Бейли? Да,
«Это он, и Асаф тоже! Как вы, ребята? Потрясно!»

 Мистер Бэнгс и его приятель, городской клерк, вышли из-за двери.
 Их рты и глаза были широко открыты, и казалось, что они страдают от какого-то паралича.

 «Ну? Что с вами случилось?» — спросил вошедший. “Тоже не
застрял вверх, чтобы пожать руки, после всех этих лет, не так ли?”

Рот Бейли закрыты для того, что собственник может проглотить. Тогда
она медленно приоткрывается.

“Я превращаюсь из лебедя в мужчину!” - воскликнул он. “Что ж! Я превращаюсь из лебедя в мужчину! Я... я верю,
ты Сай Уиттейкер!”

“Конечно, я. Мне придется покрасить свою рыжую макушку, если я захочу сыграть кого-нибудь другого.
Но послушайте, ребята, ответьте-ка мне на один вопрос: у кого хватило наглости соорудить эту чёртову террасу на моём доме? Она начнёт разрушаться завтра утром!



Глава III

«Ремонт окончен»


 Мисс Анджелина Финни в тот день сделала не меньше девяти звонков.
К вечеру стало известно, что «молодой Сай» Уиттакер вернулся, что он вернулся «навсегда», что он временно остановился в лучшем пансионе, что он «ужасно богат» — разбогател.
много денег в Южной Америке; что он намеревался «переделать»
поместье Уиттакер, и что оно должно было быть переделано не в
современном стиле, с плюшевыми диванами в гостиной — а-ля Сильванус Кахун — и
не с ониксовыми столиками.и сине-золотые стулья, как те, что украшают особняк Аткинсов.
Это должно было быть как можно более точной копией того, что было во времена покойного «капитана Си», отца молодого Си.

«_Я_ думаю, он не в своём уме», — доверительно заявила мисс Финни каждой из девяти женщин, которых она навещала. — Не сумасшедший,
понимаешь, но вроде как тронутый в верхней части тела. Я так и сказал
Мэтильди Трипп, прямо так и сказал: «Мэтильди, — говорю, — у него
что-то не так с верхними конечностями, как и у тебя с рождения!» «Что это значит?»
ты так думаешь? - спрашивает она. "Ну, - говорю, - как ты думаешь, есть кто-нибудь, кто
не был бы таким глупцом, если бы потратил хорошие деньги на старый дом, чтобы
сделать его ЕЩЕ старше?" - говорю. Собираюсь снести пьяцца из-за этой ерунды!
Совершенно отличная площадь, строительство которой обошлось в девяносто восемь долларов и шестьдесят центов. Я знаю, потому что видел счёт, когда Хаузы заказывали её. И он собирается высадить живые изгороди, что не в моде в этом городе с тех пор, как конгрессмен Аткинс посадил свою. — Что, чёрт возьми,
капитан Уиттакер, — говорю я ему, — вам нужны живые изгороди?
и чопорные, и похоронные, как на похоронах! Я бы хотела, чтобы они были у меня на могиле, — говорю я, — но больше нигде.
— Хорошо, Энджи, — говорит он, — они будут у тебя там; я специально для тебя вырежу несколько листочков.
 Мне будет приятно, — говорит он. Разве это не безумные речи для взрослого человека?

 Мисс Финни была не единственной в нашей деревне, кто сомневался в здравом уме капитана
Сая Уиттейкера в течение следующих нескольких месяцев. Большинство наших
соседей вообще его не понимали. В целом его любили, потому что,
хотя у него были деньги, он не важничал, но у него был свой взгляд на
Он взялся за дело, и это было не по-бейпортски.

Верный своему обещанию, на следующий день после своего приезда он нанял бригаду плотников, чтобы снести ненавистную площадь. Эти плотники и другие рабочие были заняты всю весну и лето. Затем пришли маляры и садовники. Площадка перед домом
исчезла; был возведён новый штакетник, в точности такой же, как старый, снесённый Хоузами; были повешены новые ставни; были вставлены новые оконные стёкла; крыша была покрыта новой черепицей. Капитан Сай-старший в своё время питал пристрастие к бело-зелёной окраске, характерной для Новой Англии; поэтому
Новый забор был белым, и дом был белым, а жалюзи — ярко-зелёными. Ряды самшитовых изгородей, привезённых из Бостона, были высажены по обеим сторонам дорожки, ведущей к дому. Звонок на входной двери Хоузов — громкий гонг — был снят, и его место заняла стеклянная ручка с пружинным колокольчиком старомодного типа. На западной лужайке за грушевыми деревьями был разбит старомодный
цветник — мать капитана Сай любила цветы. Всеми этими изменениями руководил
капитан; когда они были завершены, он обратил внимание на внутреннее
оформление.

И теперь капитан Сай приступил к тому, чтобы в буквальном смысле поразить местных жителей. Среди «улучшений», которые привнесли Хоузы, были позолоченные обои и современная мебель для нижнего этажа дома. Мебель они привезли с собой, а обои пришлось оставить. И капитан приказал снять со стен все обои и заново оклеить их причудливыми, уродливыми, старомодными узорами, полосками, розами и цветочными гирляндами с порхающими среди них невероятными птицами. Декораторы Бассетт
наклеили позолоту поверх старой бумаги Уиттекера,
и именно газете «Уиттакер» капитан изо всех сил старался соответствовать,
отправляя образцы то туда, то сюда, и повсюду. Затем он повесил на стены
старомодные картины, которые жители Бейпорта давно отправили на чердак,
такие как «От берега до берега», «Христианин, созерцающий прекрасный город» и «Подписание Декларации».
 К ним он добавил, принеся их с переполненного чердака
дома, картины маслом, изображающие корабли, которыми командовали его отец и
дед, и семейные портреты, написанные — что особенно
подходящее слово — умершие местные художники, писавшие маслом и пастелью.

Он заколотил камин в гостиной и установил
печь с нижним горением, которую нашёл в сарае жестянщика. Он купил у старой миссис Пенниман полный «набор» мебели для гостиной, которая никогда раньше не продавала ничего из своих накоплений, даже «антикварам», и не сделала бы этого и сейчас, если бы предложение капитана не было слишком щедрым, чтобы быть реальным, и пожилая дама не боялась, что ей это снится и она проснётся до того, как получит деньги.
И из Трумета в Остейбл он ездил, покупая то стул, то стол, то плетёные циновки, то кровати с балдахинами и лоскутные одеяла «восходящее солнце». По крайней мере, половина Бэйпорта, включая Гейба
Ламли и мисс Финни, считала, что если бы капитан Сай не сбежал из дома для умалишённых, то сам бы туда попал.

За столом в идеальном пансионе капитан не был склонен
распространяться о своих причинах и намерениях. Он был там
любимцем, хвалил стряпню Кетруры, шутил с Анджелиной
что он с удовольствием называл её «легкомысленной» манерой одеваться
и носить «боковые локоны», а также рассказывал истории о южноамериканских нарядах
и поведении, которые, вероятно, шокировали бы миссис Трипп, недавно покинувшую методистскую церковь, чтобы присоединиться к «выскочкам», потому что воскресные службы в первой церкви с органом и оплачиваемым хором были «слишком театральными», если бы они не были такими интересными и если бы капитан Сай не заканчивал их словами: «Но вот!» от невежественных тварей, которым отказали, нечего ожидать
привилегии коллективного пения и участия в собраниях; эй,
Матильда?

 Миссис Трипп вздыхала и признавала, что, наверное, нет.

 — Только я бы хотела, чтобы у мистера Дэниелса, НАШЕГО священника, была возможность проповедовать
над ними, бедняжками!

 — Я тоже, — и она украдкой подмигнула миссис Бэнгс, которая была убеждённой приверженкой
традиционной веры. «Южная Америка — самое подходящее для него место, не так ли, Кетура?»

 Он уклонялся от всех личных вопросов, которые задавали ему постояльцы, объясняя, что он просто ради забавы ремонтировал старое здание — у него всегда была
банда мужчин работала на него, и почему-то это казалось естественным. Но
друзьям его детства, Асафу Тиддиту и Бейли Бэнгсу, он сказал настоящую
правду.

“Я лебедь, человек!” - воскликнул Бейли, почти со слезами на глазах, как трио
бродил по комнатам ТИЦ Уиттакер место, уворачиваясь от бумаги
вешалки и штукатуров; “я лебедь человеку, ничуть, если это не почти кажется, как
хотя я был еще мальчиком. Ну и ну! Это же дом твоего отца, он ожил,
это так! Посмотри на эту гостиную! Кажется, я вижу его сейчас,
он сидит у той печки, а миссис Уиттакер, твоя мама, вон там
шью, а старый капитан Сай - твой дедушка - дремлет в том большом
кресле - Почему! почему, Уит! это точная копия кресла, в котором он всегда сидел
!

Капитан Сай громко рассмеялся.

“Дело не только в этом, Бейли, - сказал он. - Дело в кресле. Он был на чердаке, весь побитый и изуродованный, но я починил его как новый. И вот портрет дедушки, такой, каким я его помню, только он не был похож на восковую фигуру, как на картине. Я собираюсь повесить его там, где он всегда висел, над каминной полкой, рядом с зеркалом.

«Великая страна любви, ребята! — продолжил он. — Вы не знаете, что
Это значит для меня очень много. Я много раз представлял себе этот старый дом и
эту старую комнату. Я видел их на борту корабля во время шторма
у мыса Горн. Я видел их в Суринаме жаркой ночью, когда
не было ни дуновения ветерка, а карибы ходили вокруг, одетые в
платок и с бумажной сигарой в зубах, и хотелось бы тоже так. Я видел
их — но там! каждый раз, когда я их видел, я клялся, что когда-нибудь
Я бы вернулся и убил их, и вот, чёрт возьми! я здесь. О, я
скажу вам, ребята, вы хотите, чтобы вас выгнали из дома и из города
ценить их! Не то чтобы я винил старика; мы с ним были слишком
похожи, чтобы путешествовать в компании. Но Бейпорте я родился, и в
Кладбище бейпорте они могут посадить меня, когда я готов к куче металлолома.
Это в крови и почему см. здесь! Разве я ГОВОРЮ не как байпортер?

“Ты, сартин, говоришь!” - решительно ответил Асаф.

«Послушать тебя, так можно подумать, что ты всю жизнь собирал моллюсков и клюкву в Бассетт-Холлере».

«Ещё бы! Ну, это гордость, вот что это такое. Я гордился тем, что сохранял бейпортский акцент в любых обстоятельствах. Среди всех
Испанские «Карамба» и «Мадре де Диос» пошли мне на пользу, когда я время от времени
выражался по-старому доброму «черт возьми». Это помогало мне чувствовать себя белым человеком. О, я же Уиттакер! Я знаю. И, наверное, во мне есть вся эта уиттакерская упёртость. И поскольку старик — да упокоится его душа, скажу я вам, —
сказал мне, что я больше не должен быть Уиттейкером и жить как
Уиттейкер, я просто поклялся, что стану им и вернусь сюда,
когда сколочу состояние, чтобы бросить якорь и оставаться им до самой смерти. Может,
это и глупо, но это я.

Он энергично пыхнул трубкой, которая заменила ему
Сигару «Снежинка» и добавил:

«Возьми эту старую комнату — вот она, смотри! Вот папа в своём кресле, и мама в своём, а если копнуть глубже, то и дедушка в своём, как ты и сказал, Бейли. А вот я, маленький, сижу на корточках у печки и смотрю на картинки в стопке журналов «Годи».
«Книга для леди». И папа говорит: «Бос, — он называл меня «Бос»
в те дни, — Бос, — говорит папа, — сбегай в подвал и принеси мне
кувшин сидра, вот молодец». Да, да, это та самая комната.
Я мысленно представлял себе это с тех пор, как прошёл по нему на цыпочках в ту ночь, когда
убежал, сжимая в руке свой свёрток с одеждой. И вы ещё удивляетесь, что я был вне себя от ярости, когда увидел, что с ним сделало племя Хоузов?

 Большую часть светового дня тем летом капитан
Сай занимался перестройкой старого дома. Вечера он проводил в магазине Симмонса. Строго говоря, в Бэйпорте у нас нет клубов, потому что кружок кройки и шитья и Общество любителей Шекспира состоят исключительно из женщин. Поэтому магазин Симмонса — это место сбора холостяков, вдовцов или тех, кто достаточно свободен от
правительство в юбках, чтобы время от времени выходить в свет. Асаф Тиддитт
был постоянным посетителем магазина. Бейли Бэнгс заходил, чтобы
купить сахар на пятьдесят центов или наполнить кувшин патокой,
иногда задерживался, но нечасто. Капитан Сай объяснил отсутствие
Бейли в своей характерной манере.

«Разнообразие, — заметил капитан, — это приправа к жизни. Бейли
достаточно наговорился дома». Зачем ему подниматься сюда, чтобы получить ещё?

— О, я не знаю, — с ухмылкой сказал Джозайя Димик, — мы позволяем ему самому
что-то говорить здесь. В пансионе Кетура и
Энджи Финни делает всё сама».

«Да. И всё же, если бы парень был обречён жить над фабрикой по производству бойлеров, он бы не стремился устроиться туда на работу, не так ли? Когда Бейли был делегатом методистской конференции в Бостоне, он и его друзья посетили приют для глухонемых. Когда пришло время уходить, его не было на месте, и они нашли его в женской палате, где он смотрел на заключённых. Он сказал, что вид всех этих женщин, ни одна из которых не могла вымолвить ни слова, был самым чудесным зрелищем, которое он когда-либо видел. Он сказал, что это заставило его почувствовать благоговение и святость, как будто он был в раю. Так говорит Эйс Тиддитт.
В любом случае, это его выдумка».

«Это не выдумка, Сай Уиттакер!» — заявил возмущённый Асаф. «Если ты
думаешь, что я буду покрывать всю твою ложь, то ты ошибаешься».

Толпа в «Симмонсе» обсуждает политику в целом; политику штата и
страны в разные периоды, но политику округа и местные дела — всегда. В то лето в Бейпорте, помимо вопроса о выделении средств на гавань, стоял вопрос о том, кого нанять на должность учителя в нижнем классе.
 Наша школа — это двухэтажное здание с классными комнатами на каждом
этаже. В нижнем классе, где малыши начинают с буквы «К»,
«Кот» и «прогресс» до тех пор, пока они не освоят «Четвёртого читателя», называется
«внизу». «Наверху» — это, конечно, второй этаж, где учатся дети постарше. Справиться с некоторыми «большими мальчиками» наверху — задача для здорового мужчины, и такой мужчина обычно занимает там должность учителя. Внизу, по крайней мере теоретически, нагрузка меньше, и там работает женщина.

Мисс Сибери, которая проработала учительницей на первом этаже один оживлённый семестр,
той весной уволилась в слезах и с чувством унижения. Её ученики
наслаждались её обществом и хотели, чтобы она осталась, но комитет и
горожане думали иначе. Было общее мнение, что
развлечение — это не единственная цель образования.

«Бетти, — сказал капитан Димик, имея в виду свою маленькую внучку, —
отлично справляется с меткостью и тренировкой лёгких. Я считаю, что она может попасть в шляпку гвоздя с расстояния в десять футов тремя из четырёх попыток, и она может шептать достаточно громко, чтобы её услышали в Иерихоне». Но,
не желая быть неразумным, я всё же хотел бы, чтобы она писала «дверь» без «е». Я всегда привык видеть это слово написанным именно так, и... ну, в любом случае, я немного старомоден.

По поводу преемницы мисс Сибери мнения разделились.
 Часть горожан выступала за то, чтобы нанять выпускницу государственной
педагогического колледжа, молодую женщину с современным образованием. Другие, помня о том, что мисс Сибери окончила этот колледж, выступали за доказанные
способности и менее современные методы. Последние выбрали кандидатку в лице мисс Фиби Доуз, жительницы Уэллмута, которая уже несколько лет преподавала в Уэллмуте. Споры в Симмонсе были жаркими.

«Какой смысл нанимать кого-то из соседнего дома, как вы
— Можно сказать? — переспросил Алфеус Смолли, продавец в магазине. — Разве мы не хотим, чтобы наше преподавание шло в ногу со временем, а Уэллмаут идёт в ногу с
чем-нибудь?

 — Он идёт в ногу с заливом, вот и всё, я сдаюсь, — ответил мистер
 Тиддитт. — Но, как я смотрю на это, нам дисциплина нужна больше, чем что-либо другое, а у Фиби Доуз была лучшая дисциплина в школе, которую только можно было найти в этих широтах. Порядок? Ну, знаете! Эбен Солтерс сказал мне, что, когда он заходил в её комнату, там было так тихо, что он не постеснялся постучать одним ботинком о другой, так тихо было. Он должен был установить
И всё же он терпел свои обморожения, как мог. И ПОПУЛЯРНОСТЬ! Когда она
намекнула, что может уехать в мае, её ученики, которых было больше половины,
разразились рыданиями. Теперь вы слышите меня, я...

— Мне кажется, — вмешался Таддеус Симпсон, владелец парикмахерской и в некотором роде политик, — мне кажется, ребята, что нам лучше подождать и послушать, что скажет по этому поводу мистер Аткинс. Я думаю, что комитет всё равно так и сделает. Мы же не хотим идти против Хемана, не так ли?

«Тэд» Симпсон, как известно, пользовался большим доверием конгрессмена Аткинса.
Упоминание имени великого человека было встречено с почтением и одобрительными кивками.

«Верно. Мы не должны делать ничего, что могло бы не понравиться Химану», — таково было общее мнение.

Капитан Сай не присоединился к общему хору. Он набил трубку и скрестил ноги.

«Хм!» — хмыкнул он. — Хеман Аткинс, кажется, — дай мне спичку, Эйс, не
можешь ли? Спасибо. Я так понимаю, завтра вечером в церкви будет
специальное молитвенное собрание, Алфей. Для чего оно?

— Для чего? — мистер Смолли, казалось, удивился. — Чтобы помолиться о дожде, вот для чего. Ты знаешь это, капитан, так же хорошо, как и я. Это не чей-то там сад
Пруды высохнут, и уровень воды в них упадёт так сильно, что мы не сможем
скоро набрать воды для клюквенных канав. Думаю, нужно помолиться!


— Хм! Кажется, это окольный путь к цели, не так ли? Почему бы тебе не
телеграфировать Хеману и не попросить его починить это для тебя? Сэкономишь время.

Это замечание было получено в ужас молчания. ТАД Симпсон был первым
чтобы восстановить.

“Кэп, - сказал он, - ты не встречался Мистер Аткинс. Когда вы это сделаете, вы будете
чувствую же, как и остальные из нас. Он домой на следующей неделе; тогда ты
смотри”.

В по меньшей мере часть пророчества мистера Симпсона оказались правдивыми. Достопочтенный
Аткинс действительно приехал в Бейпорт на следующей неделе в сопровождении своей маленькой
дочери Алисии, экономки и слуг Аткинсов. Достопочтенный
и его дочь после перерыва в работе Конгресса отправились в
увеселительную поездку в Йосемити и Йеллоустоун, а теперь должны были
некоторое время пожить в особняке на холме. Большой дом был
открыт, каменные вазы расцвели яркими красками, железные собаки
были заново выкрашены в чёрный цвет, а большие железные ворота
распахнулись настежь. Бэйпорт оживился и обратил на это внимание. Анджелина Финни была в своём великолепии.

Встреча между капитаном Саем и мистером Аткинсом состоялась на следующее утро
после возвращения последнего. Капитан и двое его приятелей были здесь
осматривали прогресс, достигнутый плотниками, и склонились над
новым забором, тогда только что возведенным, но еще не покрашенным. По усыпанной гравием дорожке
к особняку через дорогу прогуливался его владелец, в шелковой шляпе,
с бакенбардами, добродушный.

“Годфри!” - воскликнул Асаф. — Вон там Хеман. Видишь его, Уит?

 — Да, вижу. Кажется, он идёт сюда.

 — Я... я думаю, он идёт сюда, — прошептал мистер Бэнгс. — Да, идёт.
Он настоящий, Сай. Он не будет возражать, если ты не нарядишься.

— Не будет? Это успокаивает. Что ж, я сделаю всё, что в моих силах, без
стимуляторов, как говорит доктор. Если услышишь, как у меня дрожат колени, просто подтолкни меня, Бейли?

 Мистер Тиддит снял шляпу. Бейли коснулся своей. Капитан Сай выглядел
вызывающе равнодушным; он даже присвистнул.

“Доброе утро, мистер Аткинс”, - приветствовал городской чиновник, повысив голос
из-за свиста. “Я горжусь тем, что вы снова среди нас, сэр. Надеюсь,
вы с Алисией хорошо провели время на Западе. Как она - довольно умная?”

Мистер Аткинс улыбнулся мягкой улыбкой представителя конгресса. Он подошел к группе людей
у забора и протянул руку.

“А, Асаф!” - сказал он. “Значит, это ты? Я так и думал. И Бейли тоже.
Конечно, приятно снова видеть вас обоих. Да, с моей дочерью все в порядке.,
Благодарю вас. Она, как и ее отец, рада вернуться в старое
домашнее гнездышко после круга гостиничной жизни и веселья, который мы
... э-э... недавно пережили. Да.”

“ Мистер Аткинс, ” сказал Бейли, нервно поглядывая на капитана Сая, который
перестал насвистывать и с любопытством разглядывал шляпу и бакенбарды Аткинса.
— Я хочу познакомить вас с вашим новым соседом.
Вы знали его, когда были мальчишкой, но... но... э-э... мистер Аткинс, это капитан Сайрус Уиттакер. Сай, это конгрессмен Аткинс. Вы слышали, как мы о нём говорили.

Великан вздрогнул.

— Неужели! — воскликнул он. — Неужели это действительно мой старый приятель Сайрус Уиттакер?

 — Ага, — спокойно ответил капитан. — Как поживаешь, Геман? Потолстел, не так ли? Вашингтон, должно быть, согласен с тобой.

 Бейли и Асаф были возмущены. Мистер Аткинс и сам казался немного смущённым.
Сайрус был озадачен. В Бэйпорте не принято было обсуждать его внешность. Но он храбро взял себя в руки.

«Ну-ну! — воскликнул он. — Сайрус, я рад приветствовать тебя среди нас. Я едва узнал тебя. Ты стал старше — да, намного старше».

«Ну, если прибавить к тому, что у тебя было, ещё сорок лет, то человек станет немного старше». Нам не нужен выпускник Нормальной школы, чтобы подсчитать эту сумму. Я на семь-восемь лет старше тебя, Геман, и это слишком древняя вещь, чтобы продавать её на мясо.

Мистер Аткинс сменил тему.

— Я слышал о вашем возвращении, Сайрус, — сказал он. — Мне было очень приятно
узнать, что вы восстанавливаете и… э-э… ремонтируете… э-э…
родовое… э-э…

 — Старое семейное гнездо? Да, я подновляю его. Старые птицы любят
уютно устраиваться на ночлег. У вас и самому-то курятник довольно просторный.

 — Хм! Разве это ... э-э... я полагаю, вы сочтете это довольно дорогим.
Не могли бы вы... не могли бы вы...

“ Да, я могу себе это позволить, спасибо. Возможно, будет достаточно оставить в
stockin' прикупить несколько безделушек для двора. Вы не можете сказать”.

Капитан посмотрел на утюг собак, охранявших ворота Аткинс. Его тон
— довольно резко.

«Да, да, конечно; конечно; разумеется. Мне очень приятно, что вы мой сосед. Я всегда питал слабость к старому дому,
даже когда вы его разрешали — даже когда он был в самом плачевном состоянии, если вы
извините меня за это слово. Я всегда испытывал к нему симпатию и…»

«Да, — было многозначительное прерывание. — Я так и подумал, судя по тому, что я слышал».

Это было опасно близко к тому, чтобы обратиться к выборным должностным лицам и
обсудить «продажу за налоги». Городской секретарь нервно вмешался.

«Мистер Аткинс, — сказал он, — в городе ходят слухи о
кто будет учителем внизу в следующем году. Мы вроде как обсудили это между собой.
но, естественно, мы хотели узнать ваше мнение. Что вы думаете?
Я сам отчасти склоняюсь к женщине из рода Доуз ”.

Конгрессмен прочистил горло.

«Далеко не от меня, — сказал он, — говорить как от простого члена нашего
маленького сообщества, рядового члена, но, как такой член, которому
благополучие моей родины очень близко и дорого, я признаюсь, что
склонен отдать предпочтение современному учителю, получившему образование
и подготовку в учреждении, созданном для этой цели нашим великим
содружеством.
Доуз, э-э-э, несомненно, достойна и способна в своём роде,
но... ну... мы знаем, что Уэллмаут — это не Бэйпорт».

 Упоминание «нашего великого содружества» было произнесено с воодушевлением,
которое мы привыкли испытывать на праздниках в честь Четвертого июля и
октябрьских «митингах». По крайней мере, двое из его слушателей были явно впечатлены.
 Асаф выглядел несколько удрученным, но он изящно уступил
превосходящей мудрости.

— Так и есть, — сказал он. — Так и есть, не так ли, Сай? Я об этом не подумал.

— Что значит «так и есть»? — спросил капитан.

— Ну... ну, Уэллмаут — это не Бэйпорт.

“ В этом нет сомнения. Они в двадцати милях друг от друга.

“ Да. Что ж, я рад слышать, что вы сформулировали это так убедительно, мистер Аткинс. Я могу
вижу теперь, что Фиби не стал бы этого делать. Хум! Да”.

Мистер Аткинс застегнутый сюртук и повернулся, чтобы уйти.

“Добрый день, Господа,” Он сказал. “Сайрус, позволь мне еще раз сердечно поприветствовать
тебя в нашей деревне. Мы - моя дочь и я - вероятно,
останемся дома до осени. Я надеюсь, ты будешь часто навещать нас.
Наезжайте на нас в любое время. Прошу вас” не церемоньтесь.

“Нет, ” коротко сказал капитан Сай, “ я не буду”.

“Правильно. Правильно. Доброе утро.”

Он быстро спустился с холма. Троица смотрела ему вслед.

— Что ж, — вздохнул мистер Тиддитт. — Всё улажено. И приятно знать, что всё улажено. И всё же я хотел, чтобы Фиби Доуз досталась мне, но, конечно, Хеман знает лучше.

— Конечно, он знает лучше! — огрызнулся Бейли. — Разве он не самый крутой в этом округе? Я хотел бы знать, кто это, если не он.
Комитет сейчас позвонит обычной школьнице, и это будет хорошо ”.

Капитан Сай все еще разглядывал величественную форму “самого большого оружия в
округе”.

“ Давайте посмотрим, - попросил он. “ Кто входит в школьный комитет? Эбен Солтерс, из
конечно, и…

«Да. Эбен — председатель, и он всё равно проголосует за Фиби; он настолько упрям, что никто — даже представитель Соединённых Штатов — не сможет его переубедить. Но Дариус Эллис будет на стороне Хемана, как и Лемюэль Майрик.

«Лемюэль Майрик? Лем Майрик, художник?»

— Сартин. В городе только один Мирик.

— Хм! — пробормотал капитан и несколько минут молчал.

Школьный комитет собрался в следующую среду вечером. В четверг
утром по Бейпорту распространился поразительный слух. Фиби Доус
была назначена учительницей в школу на первом этаже.
Асаф в ужасе выбежал из магазина Симмонса и поднялся на холм к дому
Сая Уиттейкера. Он нашёл капитана Сая во дворе. С ним был мистер Майрик,
член школьного комитета и маляр.

«Привет, Эйс!» — окликнул его капитан. «Что случилось? Разве сегодня утром не прилив?»

Асаф, несколько смущенный присутствием мистера Мирика, колебался.
Обдумывая его новости. Лемюэль пришел ему на помощь.

“Эйс только что услышал, что мы позвонили Фиби”, - сказал он. “ Ну и что из этого? Я
голосовал за нее, и я этого не стыжусь.

“ Но... но мистер Аткинс, он...

— Ну, Хемана ведь нет в комитете, не так ли? Я голосую так, как считаю нужным, и никто в этом городе не может меня переубедить. В любом случае, — добавил он, — я собираюсь уйти в отставку следующей весной. Да, капитан Уиттакер, я думаю, что трёх слоёв белой краски по бокам будет достаточно.

 — Лем будет красить вместо меня, — объяснил капитан Сай. — Его цена была немного выше, чем у некоторых других парней, но мне нравится его работа.

Мистер Тиддитт глубоко задумался и размышлял до самого ужина. Затем он загнал капитана в угол за амбаром Бэнгса и решительно заговорил.

«Уит, — сказал он, — ты отвечаешь за набор в комитет».
Фиби Доуз. Ты предложил Лему работу маляра, если он проголосует за неё.
Зачем ты это сделал? Ты ведь её не знаешь, да?

— В жизни её не видел.

— Тогда... тогда... ты слышал, как Геман сказал, что хочет другую. Зачем ты это сделал?

Капитан Сай ухмыльнулся.

— Эйс, — сказал он, — я всегда был большим любителем экспериментов.
Однажды я попросил одного из своих поваров добавить изюм в оладьи, просто чтобы
понять, каковы они на вкус. Я решил, что Хеман уже тридцать с лишним лет
живёт в этом городе по-своему. Мне хотелось посмотреть, что будет, если
он перестанет это делать.



Глава IV

ЭКСПЕРИМЕНТ БЭЙЛИ БЭНГСА


Работы Лемюэля Майрика по покраске обладают тем качеством, которое так ценят наши деревенские мальчишки в леденцах, называемых «отбивающими аппетит», а именно тем, что они «долговечны». Но даже Лем когда-нибудь должен был закончить, и в конце июля дом Сая Уиттейкера был готов к заселению. Картины
висели на своих местах на стенах, старомодная мебель заполняла
комнаты, на полке в шкафу в гостиной даже лежала стопка старых
журналов, прошлогодних выпусков «Ледис Букс»

 Затем, когда капитан Сай сообщил миссис Бэнгс, что идеальный пансион
Дом продержится не больше недели, и возникнет новая проблема.

«Уит, — серьёзно сказал Асаф, — ты заставил это место восстать из могилы, ты сделал это. Это почти чудо, и я думаю, что это стоило кучу денег, но ты сделал это — всё, кроме самих стариков». Ты не сможешь их вырастить, Сай; деньги на это не пойдут. И ты не сможешь жить в этом большом доме в одиночестве. Кто будет готовить для тебя,
подметать, вытирать пыль, мыть палубу и делать всё остальное? Тебе придётся нанять экономку, как я тебе и говорил. Ты уже думал об этом?

И капитан, вынув трубку изо рта, непонимающе уставился на своего друга и ответил:

«Клянусь богом, Эйс, я не знаю! Я помню, что мы говорили об этом, но я был так занят, вытаскивая это судно на берег, что совсем забыл об этом».

Дискуссия, последовавшая за напоминанием мистера Тиддитта, была долгой и серьёзной. Асаф и Бейли Бэнгс ломали голову и предлагали множество
вариантов, но большинство из них не были одобрены.

«Есть Матильда Трипп, — сказал Бейли. — Ей бы понравилась эта работа, я уверен.
Она тоже вдова, и у неё есть опыт ведения домашнего хозяйства».
Тобиас, это был её муж. Но если вы её наймёте, не говорите
Кетури, что я на это намекал, потому что, когда вы уйдёте, мы потеряем одного постояльца, а это слишком много, по мнению старушки.

 
 — Вы можете оставить Матильду себе, — решительно ответил капитан.— Религия «Приди-наружу» — это хорошо для тех, у кого такой аппетит, но мне достаточно того, что я ем её три раза в день, как и в вашем доме; я не хочу, чтобы она подогревалась между приёмами пищи. Если бы я взял Матильду на борт, она и преподобный
Дэниелс стоял бы надо мной, смотрел и смотрел, пока я не обратился бы в его веру или не сошёл бы с ума, что-то одно из этого».

«Ну, вот и Энджи. Она…»

«Энджи!» — фыркнул мистер Тиддитт. «Хватит шутить, Бейли. Это серьёзное дело».

«Я не шучу. Что…»

«Ну-ну! Ну-ну! ребята, ” прервал их капитан, “ не деритесь. Бейли
я не хотел шутить, Эйс; он полон того, что газеты называют "бессознательным"
юмором."Я признаю, что Энджи настолько серьезна, насколько я могу
подумайте о том, чтобы не садиться отдыхать. Хм! итак, меха мы не набрали.
никаких узлов, о которых стоило бы говорить. У тебя на примете есть еще кандидаты?”

Были упомянуты и другие возможности, но ни один из них не казался для заполнения
Билл. Конференция расстались без принятия решения. Г-Н Челкой
и городской клерк шел вниз по склону вместе.

“Ты знаешь, Бейли”, - сказал Асаф, “как я смотрю на это, это позже.
из экономка ничуть не любое общее дело. Тут есть над чем подумать
. Сай — непоседливая тварь, всю жизнь носился туда-сюда. Я немного боюсь, что он устанет от Бэйпорта и уедет, если
здесь ему не понравится. Вот если бы здесь появилась по-настоящему хорошая женщина —
КРАСИВАЯ женщина, скажем... должна была вести для него хозяйство, это... это...

“ Ну?

“Ну, я имею в виду ... то есть, не думаешь ли ты, что если бы для этой работы была найдена такая женщина, как эта
, со временем она могла бы ему понравиться
и ... и ... э-э...”

“ Эйс Тиддитт, к чему ты клонишь?

— Ну, я имею в виду, что он мог бы приехать, чтобы жениться на ней; там! Тогда он был бы доволен,
если бы поселился дома и никуда не уезжал. Что вы думаете об этой идее?

 — Думаете об этом? Я думаю, что это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышал. Я
утверждаю, что от одного упоминания о женщине у некоторых из вас, старых баб,
голова размягчается, как медуза на солнце! Разве это не
У Уиттейкера есть деньги? Разве у него нет хорошего дома? Разве он не счастлив?

— Да, сейчас он счастлив, я полагаю, но...

— НУ, тогда! И ты хочешь, чтобы он женился! Что ты знаешь о женитьбе? Никогда не пробовал, да?

— Конечно, нет! Ты же знаешь, что нет.

— Хорошо. Тогда я бы на твоём месте помалкивал о таких вещах.

— Не нужно набрасываться на меня, как наседка. Не у всех жёны...

Он остановился на середине предложения.

— Что такое? — резко спросил его собеседник.

— Ничего, ничего. _Мне_ всё равно; я просто пытался сделать так, чтобы
Уит чувствовал себя комфортно. Хеман что-нибудь говорил о гавани
ассигнования с тех пор, как он вернулся домой? Я ничего не слышал об этом, если он их получил.

Мистер Бэнгс ответил ворчанием, означавшим отрицательный ответ. Конгрессмен
Эткинс с момента своего возвращения в Бейпорт был крайне уклончив в
вопросах об ассигнованиях. Тэду Симпсону и нескольким избранным
помощникам и близким друзьям он сказал, что надеется получить их, и
это было всё. Это было тревожным изменением в его поведении, потому что в начале
прошедшего семестра он утверждал, что собирается получить эту должность.
Однако, как успокаивающе сказал мистер Симпсон: «Эта работа в надёжных руках
как может быть, так какой смысл нам беспокоиться?»

 Бейли Бэнгс, конечно, не беспокоился по этому поводу, но предложение городского клерка о том, чтобы капитану Саю подыскали подходящую жену, его встревожило. Бейли сам был очень сильно женат и придерживался таких твёрдых, хотя и невысказанных, взглядов на брак, что такое предложение показалось ему чистым безумием. Он любил своего друга и восхищался им
«Уит» в былые времена, когда последний ввязывал их во всевозможные мальчишеские проделки; теперь он относился к нему с симпатией, близкой к обожанию. Капитан был таким весёлым и прямолинейным, таким храбрым и
независимый — вспомните, как он обошёлся с великим Аткинсом в вопросе о
преподавателе на первом этаже. Это было безрассудное безрассудство, которое,
несомненно, было вознаграждено по заслугам, но Бейли, хотя и
притворялся, что осуждает это, втайне желал, чтобы у него хватило
смелости на подобные поступки. Как бы то ни было, он не осмеливался
перечить Кетуре.

За исключением одного плавания в качестве юнги в Новый Орлеан, которое убедило его в том, что он не создан для морской службы, мистер Бэнгс никогда не уезжал дальше Бостона от своей родной деревни. Капитан Сай
побывал почти везде и повидал почти всё. Он мог рассказывать небылицы,
которые затмевали серийные истории в «Патентном бюро Бэйпорт Бриз»,
все они были выдумкой. Бейли решил, что, когда «переделка» закончится,
дом Сая Уиттейкера станет для него восхитительным убежищем,
где он сможет ставить сапоги на мебель, курить до головокружения,
не опасаясь, что его поймают, развлекаться и восхищаться рассказами о приключениях
на море и на суше и даже высказывать своё мнение, если оно у него есть,
голосом и с силой лёгких свободного американского гражданина.

И теперь Асаф Тиддитт, который должен был знать лучше, хотя и был холостяком,
хотел привести в этот рай жену; не наёмную прислугу, которую можно было бы заставить замолчать или уволить, если она станет помехой, а
ЖЕНУ! Бейли не догадывался, что это невозможно, если он сам не сможет этому помешать.

 Поэтому он не спал по ночам, думая о возможных экономках для капитана Сай,
и тщательно отвергая всех, кто обладал хоть какой-то опасной привлекательностью. Каждое утро после завтрака он просматривал список вместе с
капитаном, следя за тем, чтобы Асафа не было рядом. Капитан Сай, который был
очень занят последними штрихами в новом старом доме, устал на
третье утро.

«Ну-ну, Бейли!» — сказал он. «Не беспокой меня сейчас. У меня на уме другие
дела. Откуда мне знать, кто все эти женщины, которых ты мне
навязываешь? Оставь меня в покое, пожалуйста».

— Но у тебя должна быть экономка, Сай. Ты переедешь в понедельник, и тебе
некому будет…

— О, замолчи! Я хочу подумать, с кем мне нужно встретиться сегодня утром. Там Лем
и старая леди Пенниман, и…

— Но экономка, Сай! Разве ты не понимаешь…

— Тогда найми её сама. Ты их знаешь, а я нет.

— Эй? Нанять кого-то самому? Вы хотите сказать, что оставляете это в моих руках?

— Да, да! Думаю, да. Беги, парень, ты молодец.

Он поспешно удалился. Мистер Бэнгс почесал голову. На него возложили
тяжёлую ответственность.

В понедельник утром после завтрака чемодан капитана Сая погрузили в
фургон, и Дэн Вебстер отвёз его к дому владельца. Прощание в
идеальном пансионе было трогательным. Миссис Трипп сказала, что
поговорила с преподобным мистером Дэниелсом, и он обязательно позвонит
первым делом. Кетура подтвердила, что пребывание капитана было
настоящим удовольствием.

“ Вы никогда не придираетесь, капитан Уиттакер, ” сказала она. - Вы такой мужественный.
мужчина, если вы позволите мне так выразиться. Я только хотела бы, чтобы таких, как вы, было больше.
она многозначительно посмотрела на своего мужа. Что касается мисс Финни,
она, возможно, уже прощалась бы, если бы капитан не извинился и не ушел
сам.

Асаф проводил своего друга до дома на холме. Сундук выгрузили из повозки и отнесли в спальню на втором этаже,
в комнату, которая так давно принадлежала капитану Саю. Гейб закричал на Дэна,
 Уэбстера, и повозка покатила по дороге вверх.

— Надо встретить встречный поезд, — проворчал водитель. — Не то чтобы кто-то когда-нибудь
ехал на нём, но я считаю, что должен быть там. Если бы я не хотел,
то поговорил бы с кем-нибудь. Пошевеливайся, Дэниел! ты медлительнее морального закона.

“ Значит, ты собираешься какое-то время готовить сам, Сай? - заметил я.
Асаф, полчаса спустя: “Что ж, я думаю, это хорошая идея, пока ты
не найдешь подходящую домработницу. Я пока не смог придумать ту, которая
подошла бы тебе”.

“И я тоже. Я не думаю, что Бейли тоже, хотя какое-то время он был полон
предложений, как сосновая роща — клопов. Он начал говорить
мне что-то говорили об этом вчера вечером, но Кетури поднырнул и утащил
его на молитвенное собрание.

“Да, я знаю. Она звонит, чтобы как-нибудь заполучить его на небеса ”.

“Я думаю, это не было БЫ для нее раем, если бы его не было поблизости, чтобы придраться.
А вот и он. Как это он перестал вытирать посуду?

Мистер Бэнгс вышел во двор.

«Привет!» — поздоровался он. «Я шёл к Симмонсу с поручением и решил, что
заскочу на минутку. Мне нужно кое-что тебе сказать, Уит».

«Хорошо. Не жалей его! В такую жару оно долго не пролежит».

Бейли понимающе улыбнулся. “Разве я не слышал, как свистел поезд, когда я был
едешь с нами? спросил он. “Мне кажется, что да. Да; ну, если я не ошибаюсь.
Кто-то едет этим поездом. Кто-то для тебя, Сай
Уиттакер.

“Ко МНЕ кто-нибудь?”

“Гм... гм! На меня, как правило, можно положиться, я считаю, и когда вы сказали мне: «Бейли, найди мне экономку», я не стал терять времени. Я нашёл её.

Мистер Тиддитт ахнул.

«Нашёл её?» — повторил он. «Нашёл кого? Нашёл что? Бейли Бэнгс, что, чёрт возьми, ты...»

— Привал, Эйс! — приказал капитан Сай. — Бейли, что ты нам даёшь?

 — Даю тебе экономку, и хорошую, я бы не удивился. Она
Может, она и не одна из тех музейных красоток, за которых дают по десять тысяч долларов, — с
презрительным подмигиванием Асафу, — но если то, что я слышал, правда, она умеет вести хозяйство.
В любом случае, она вела его сорок с лишним лет. Её зовут Дебора Бизли, она вдова из Ист-Трумета, и, если я не ошибаюсь, она сейчас в повозке, направляющейся в эту сторону».

Капитан Сай присвистнул. Мистер Тиддитт был слишком удивлён, чтобы сделать даже это.

«Я разговаривал с парнем, который водит повозку с конфетами», — продолжил он.
Бейли, «и я спросил его, не встречал ли он кого-нибудь во время своих поездок
По всей стране, кто бы мог нанять экономку. Он
подумал немного, а затем назвал несколько имён. Среди них был и этот Бизли. Я задал ещё несколько вопросов, и, поскольку ответы удовлетворили
меня, хотя, возможно, и не удовлетворили некоторых людей, — ещё один насмешливый кивок в сторону
Асаф: «Я сел и написал ей, что ты заплатишь, Сай, что ей нужно будет делать и когда она должна приехать. В субботу вечером я получил письмо,
в котором говорилось, что условия подходят и что она приедет утренним поездом.
 Конечно, она пробудет там всего месяц, но тебе нужен был КТО-ТО,
и продавец конфет сказал...

Городской служащий хлопнул себя по колену.

“Дебби Бисли!” - воскликнул он. “Я знаю, кто она! У меня есть кузина в
Трамет. Дебби Бисли! Ее зовут тетя Дебби. Еще бы! она достаточно взрослая,
годится Мафусалему в бабушки, и...

“Если я вспоминаю правильно”, - перебил Бейли, с чувством собственного достоинства, “ТИЦ не сказал
он хотел, чтобы молодая женщина, легкомысленная, легкомысленное существо, всегда rigginбыл до
и носишься вальщика. Ему нужна была трезвая экономка ”.

“Годфри! Тетя Дебби не легкомысленна! Она не смогла бы погнаться за хромым
моллюском - и поймать его. И ДЭФ! Годфри — ножницы! она оленёнок, а не один из
эти чугунные ньюфаундленды на верфи Хемана! Ты хочешь сказать, Бейли
Бэнгс, что ты сам по себе нанял эту старую развалину, чтобы…

 — Так и есть. И у меня были полномочия, не так ли, Уит? Ты сказал мне, что оставишь это в моих руках, не так ли?

 Капитан слегка печально улыбнулся и почесал голову. — Ну,
если честно, Бейли, я, кажется, так и сделал, — признался он. — И всё же я вряд ли ожидал... Хм! она что, глухая, как говорит Эйс?

 — Я понимаю, что она немного туговата на ухо, — с достоинством ответил мистер Бэнгс, — но, на мой взгляд, это не недостаток. Факт
то есть, я бы назвал это преимуществом, но вам, ребята, кажется, трудно угодить.
Я просто думал, что вы поблагодарите меня за то, что я заполучил ее, но, полагаю, это было
слишком многого ожидать. Ладно, выставляй ее вон! Не обращай внимания на МОИ чувства!
Бедное бездомное создание, идущее к...

“ Бездомная! ” повторил Асаф. “И что мне с ним делать? ТИЦ не
прибегу домой старухи”.

“Ну, ну!” заметил капитан обреченно. “Нет смысла в rowin'
о том, что ничего не поделаешь. Бейли говорит, что он отправил ее на месяц
судебного разбирательства, и тут приходит вагонное депо сейчас. Это она на кормовой палубе,
Я сужу по ней. Она не похожа на весеннюю курочку, не так ли?

 Она определённо не была похожа. На заднем сиденье дилижанса сидела худая, если не сказать тощая, женщина в чёрном, украшенном цветами чепце и чёрном платье. На её плечи была накинута чёрная вязаная шаль, и она была в очках.

— Стоять! — скомандовал мистер Ламли, направляя фургон к боковому входу в дом Уиттакер. Дэн Уэбстер тут же остановился. Гейб
повернулся и обратился к своей пассажирке.

 — Мы приехали! — крикнул он.

 — Эй? — спросила дама в чёрном.

 — Мы приехали! — повторил Гейб, повысив голос.

— Видишь? Видишь что?

— О, ради всего святого, Бетси! У меня от этого воя начинается круп.
Я говорю: ЗДЕСЬ МЫ БУДЕМ! ВЫХОДИ!

 Он сопроводил последний возглас выразительной пантомимой, показывающей,
что пассажирка должна выйти. Она, казалось, поняла,
потому что открыла дверь кареты и медленно спустилась. Мистер Бэнгс
вышел ей навстречу.

«Как поживаете, миссис Бизли?» — сказал он. «Рад видеть вас целой и невредимой».

Миссис Бизли пожала ему руку; её пальцы до самых костяшек были
накрыты чёрными перчатками.

«Как поживаете, капитан Уиттакер?» — сказала она пронзительным голосом. «Вы в порядке?»

Бейли поспешил объясниться.

«Я не капитан Уиттакер, — прорычал он. — Я Бейли Бэнгс, тот самый, что
писал вам».

«Эй?»

Мистер Ламли и Асаф усмехнулись. Бейли покраснел и попытался снова.

«Я не капитан, — взревел он. — Вот он — здесь!»

Он подвёл её к потенциальному работодателю и постучал его по
груди.

«Как поживаете, сэр?» — сказала экономка. «Я не знаю, я только что услышала ваше имя».

Через пять минут или около того ситуация прояснилась. Затем миссис
Бисли потребовала свой чемодан и дорожную сумку. Ухмыляющийся Ламли принёс их.
Он завёл их в дом. Затем он уехал, всё ещё ухмыляясь. Бейли с опаской посмотрел на капитана Саймона.

«Она ведь плохо слышит, да?» — нерешительно спросил он. «Ты же помнишь, я говорил, что она плохо слышит».

Капитан кивнул.

«Да, — ответил он, — ты честный парень, Бейли, я это за тобой заметил». Ты не преувеличиваешь в своих заявлениях.

“Плохо слышишь!” - рявкнул мистер Тиддитт. “Если последний козырь не будет паровым"
свисток, она пропустит Судный день. Я зайду к Симмонсу по пути.
заодно куплю тебе бутылочку бальзама для горла, Сай; тебе это понадобится.
это.

В последующие две недели капитану требовалось нечто большее, чем бальзам для горла
. Глухота вдовы Бисли была не единственным ее недостатком. На самом деле
она была полной неудачницей в том, что касалось ведения домашнего хозяйства.
Она может варить, после того, как мода, но мода была настолько ограничена, что
даже меню в идеальный дом-интернат выглядели соблазнительно в
ретроспектива.

— Снова запечённые бобы, Сай! — воскликнул Асаф, заглянув как-то вечером после ужина. — Разве сегодня не суббота?

 — Нет, — последовал мрачный ответ. — Сегодня вторник, если мой альманах не врёт
из-за этого. Но в субботу мы ели бобы, и они ещё не закончились, так что я
полагаю, что мы будем есть их до тех пор, пока не съедим все до последней. У тёти Дебби
то, что в «Ридере» называли «экономным умом». Она ничего не
собирается выбрасывать. В прошлый четверг я набрался смелости и
потребовал солёную рыбу и картошку, знаете ли, с обрезками свинины,
как мы обычно ели, когда я был мальчишкой. Мы их отлично ели, и если бы
субботние бобы не были частью её религии, мы бы их ещё и подогрели. На днях я взял в дом кошку, но эта тварь
убежал. Было жалко смотреть, как он смотрит на бобы в блюдце, а потом на меня.
 Я чувствовал, что готов сдаться в Общество защиты животных.


 — Она аккуратная? — спросил мистер Тиддитт.


 — Не знаю. Наверное, да — по частям. Ей требуется неделя, чтобы вычистить кухню, а потом один конец становится таким грязным, что ей приходится начинать сначала. В результате в остальной части дома так много пыли, что я вижу свои следы. Если бы не конец сезона, я бы посадила в гостиной что-нибудь из сада — хорошую почву и много тени, с опущенными шторами.

Из задних комнат доносились слова евангельского гимна, исполняемого дрожащим сопрано на высокой ноте.

«Музыка во время еды, прямо как в дорогом ресторане», — прокомментировал
капитан Сай.

«Но что заставляет её петь так громко?»

«Она сама себя не слышит, если не поёт». Я мог бы смириться с её глухотой, потому что
это болезнь, и мы все можем её подхватить, но...

Экономка, продолжая петь, вошла в комнату и села в кресло.

— Добрый вечер, мистер Тиддитт, — сказала она, добродушно улыбаясь. — Хорошая погода.

 Асаф кивнул.

— Общительная особа, не так ли? — заметил капитан. — Всегда готова помочь развлечься. Приходит и сидит со мной до самого отбоя. Рассказывает о своих семейных проблемах. Рассуждает о своей племяннице на Западе и о том, как племянница и остальные родственники с Запада ждут, когда она их навестит. Я сказал ей, что ей лучше уехать — я подумал, что это пойдёт ей на пользу. Я знаю,
что мне было бы приятно увидеть, как она начинает.

 «Она теперь придирается к моим галстукам, — добавил он, — говорит, что я должен быть осторожен и не мочить ноги. Подбирает мне одежду.
так что я не замерзну. Она довольно скоро меня усыновит. О, все в порядке!
Она не слышит, что ты говоришь. Твоя посуда вымыта?” он взвизгнул, поворачиваясь
к пожилой леди.

“Один? Один что?” - спросила миссис Бисли.

— Они не закончат, пока ты не уйдёшь, Эйс, — продолжил хозяин дома. — Она останется с нами до последнего выстрела. На днях
 Энджи Финни позвонила, и я натравил на неё Дебби. Я не верил, что
что-то может вывести из строя болтливую Энджи, но она это сделала.
Энджелина продержалась двадцать минут, а потом сдалась, охрипнув, как ворона.

Тут вдова вступила в разговор, очевидно, полагая, что с тех пор, как она заговорила в последний раз, ничего не было сказано. Продолжая хвалить погоду, она заметила, что рада, что тумана так мало, потому что туман вреден для людей с «нервными болями». У двоюродного брата жены её брата уже много лет были «нервные боли», и она с энтузиазмом и бесконечными подробностями описала его страдания. Мистер
Сначала Тиддитт отвечал на её вопросы устно, а потом кивками и
покачиваниями головы. Капитан Сай ёрзал в кресле.

— Пойдём на улицу, Эйс, — сказал он наконец. — Нечего ждать, пока она закончит,
потому что она самокрутка, гарантировано будет работать целый год.
 Спокойной ночи! — крикнул он, обращаясь к миссис Бисли, и направился к двери.

 — Ты куда? — спросила старушка.

 — Нет. Да. Кто так сказал? Ура! Троекратное ура генералу Скотту! Давай,
Эйс! И капитан, схватив своего друга за руку, выволок его на
свежий воздух и захлопнул дверь.

“Вы с ума сошли?” - потребовал ответа изумленный городской чиновник. “Что заставляет вас
так говорить?”

“Вполне возможно. Она бы не поняла этого лучше, если бы это было
Писание, и это избавляет от умственной работы. Единственное удовлетворение, которое я получаю, — это
возможность высказать своё мнение о ней и о еде, не задев её чувств. Если бы я назвал её деревянной башкой, она бы только улыбнулась и сказала: «Нет, она не думала, что пойдёт дождь, или что-то в этом роде».

— Ну, почему бы тебе не дать ей увольнительную?

— Я так и сделаю, когда у неё закончится месяц.

— Я бы не стал ждать целый месяц. Я бы выбросил её за борт сегодня вечером. Ты меня слышишь?
— Я тебя слышу!

Капитан Сай покачал головой.

— Я не могу, — ответил он. — Мне не хочется, чтобы ей было слишком плохо. Когда
к концу месяца у меня, может быть, найдётся какое-нибудь оправдание. Шутка в том, что ей на самом деле не нужно работать. У неё есть собственные деньги, она владеет клюквенными болотами и не знаю, чем ещё. Говорит, что приняла предложение Бейли, потому что решила, что я буду ей компанией. Мне пришлось рассмеяться, даже несмотря на эти бобы, когда она это сказала.

— Хм! Если я не скажу Бейли, что я о нём думаю, то...

— Нет, нет! Не говори Бейли ни слова. Я пытаюсь продержаться месяц в основном из-за него. Бейли старался изо всех сил; он думал, что помогает. И он чувствует себя ужасно, потому чтоЮВ она настолько глухой.
Только вчера он спросил меня, верю ли я что-нибудь сделал это
хотел исправить ее и сделать ее более удобной для меня. Я мог бы
назначают дробовик, но я этого не сделал. Видите ли, он думает, что ее deefness
единственная проблема-я не рассказала ему остальное, и ты не сделаешь это,
либо. Бейли - добросердечный парень”.

“Хм! сердце у него, может быть, и доброе, но голова у него разваливается. Я буду молчать.
- Да.

И, смотри сюда, Эйс! - Воскликнул он. - Я хочу, чтобы ты был доволен. - Я хочу, чтобы ты был доволен. - Да. И, смотри сюда, Эйс! Я не хочу быть боксером запас
Бейпорте. Если кто-либо из людей, спросить вас, как мне нравится моя новая экономка, вы
скажите им, что нигде нет никого лучше неё. Это не ложь».

 Так что миссис Бисли осталась в доме Уиттакер, и, благодаря мистеру
 Тиддитту, в Бейпорте все считали, что новая экономка — большой успех. Только капитан Сай и Асаф знали всю правду, а мистер Бэнгс — часть правды. Эта часть, глухота Деборы,
немало беспокоила его, и он много думал об этом. В результате
этих размышлений он написал письмо родственнику в Бостон. Ответ
на это письмо понравился ему, и он написал снова.

 Однажды днём, на третьей неделе пребывания миссис Бизли, Асаф
Он зашёл и застал капитана Сая в гостиной за чтением «Бриза». Капитан
уговорил своего друга остаться и поужинать. «У нас закончились бобы, Эйс, — объяснил он, — и мы как раз приступаем к варёной треске. Оставайтесь и ешьте побольше, тогда не придётся разогревать».

 Мистер Тиддитт принял приглашение и тоже взял «Бриз». Пока
они читали, они услышали, как хлопнула задняя дверь.

«Это статуя, — объяснил капитан. — Она где-то
гуляла по городу. Завтра утром в том направлении будет много больных
горлом».

Городской секретарь поднял взгляд.

“Теперь есть!” - воскликнул он. “Я считаю, что это ее я видел над
Бейли заклинание назад. Я так и думал, но у меня не было с собой очков, и я не хочу
уверен.

“С Бейли, эй? Хм! это серьезно. Надеюсь, Кетури их не видел.
Мы не должны устраивать никакого скандала.

Экономка вошла в столовую. Она пела «Землю обетованную»,
но её голос был более приглушённым, чем обычно. Они слышали, как она накрывает
стол.

«Как она себя чувствует?» — спросил Асаф.

«Как и всегда, хуже. Ей не лучше, спасибо, и
доктор потерял надежду».

— Когда ты собираешься сказать ей, что она может убираться?

— Что? Капитан Сай вернулся к своей газете и не услышал вопроса.


— Я говорю, когда её отправят на покой? Глухота не заразна, не так ли?

— Я бы не удивился, если бы это было так. Если это так, то моя должна быстро прогрессировать.
Почему она такая неподвижная?

— Полагаю, она ушла на кухню. Странно, что она не прилетела и не приземлилась вместе с нами. Старая хромая! Ты, должно быть, рад, что у неё сейчас самый разгар цикла?

 Асаф продолжил высказывать своё мнение о экономке, повышая голос почти до крика по мере того, как росло его негодование. Если бы у миссис Бизли были уши
Если бы это были обычные ножницы, она могла бы услышать нелестное описание
на кухне; но мистер Тиддитт не боялся.

«Пришёл сюда, чтобы составить ей компанию! Идея! Хороша она сама по себе, не так ли! Ножницы Годфри! И Бейли был настолько глуп, чтобы…»

«Ну-ну! Не беспокойся, Эйс. Я почти решил, что скажу, когда отпущу её. Я скажу ей, что она слишком стара, чтобы работать до смерти. Понимаете, я не хочу, чтобы старушка плакала, и не хочу, чтобы она злилась. Судя по тому, как она
выгони кошку на улицу с помощью ручки от метлы, у нее неплохой характер.
Когда она начнет. Я дам ей зарплату за последний месяц,
и...

“ Ты будешь, а? Ты БУДЕШЬ?

Его прервали из-за неплотно закрытой двери столовой.
Мистер Тиддитт откинулся на спинку стула. Капитан Сай вскочил со своего места и широко распахнул дверь. За ней на корточках сидела миссис Дебора Бизли. Её глаза сверкали за стёклами очков, худощавое тело дрожало, а в правой руке она держала огромную трубу, меньший конец которой был прижат к её уху.

— Ты сделаешь это, да? — закричала она, размахивая левым кулаком, но по-прежнему удерживая слуховую трубку правой рукой. — Ты сделаешь это? Что ж, я не хочу твоих жалких денег! Одному Богу известно, как ты их заработал, и я не стану пачкать ими свои руки. После всего, с чем я мирилась
, и того, как я выполняла свою работу, и того, что мне приходилось есть,
и... и...

Она сделала паузу, чтобы перевести дух. Капитан Сай почесал подбородок. Асаф, уставившийся
на трубу с открытым ртом, пошевелился в кресле. Миссис Бисли налетела
на него, как чайка на пескаря.

“ А ты! ” взвизгнула она. “ Ты! жалкий маленький, ни на что не годный человек,
ленивый, нелепый, высохший... О-о-о-О! Ты называешь себя городским клерком
! Так и есть! Я... я бы не позволил тебе работать клерком в курятнике! Я старый
хромоножка, да? Да! Это очень любезно с вашей стороны, не так ли, по отношению к женщине, которая достаточно стара, чтобы быть... э-э-э... почти такой же старой, как вы! Вы, подлый, лживый, маленький, толстый ПОРОДИК! Вы... о, я не могу подобрать слов, чтобы сказать вам, КТО вы такой.

 — Кажется, у вас неплохо получается, — сухо заметил капитан Сай. — На вашем месте я бы не отчаивался.

Единственным результатом этого замечания было направить словесный поток в его сторону
. Капитан некоторое время терпел это; затем он поднялся на ноги и
приказал замолчать.

“Довольно! Прекратите! ” приказал он, и, как ни странно, миссис Бисли
действительно остановилась. — Прости, Дебби, — продолжил он, — но тебе не стоило подслушивать, даже если… — и он мрачно улыбнулся, — у тебя теперь есть новый противотуманный сигнал. Ты можешь идти и собирать вещи, как только захочешь. Я решил в первый же день, как ты пришла, что мы с тобой не будем долго путешествовать вместе, и это лишь сократит поездку на неделю или около того. Я заплачу
за этот месяц и за следующий, и я думаю, что, когда вы всё обдумаете, вы захотите рискнуть и испачкать руки деньгами.
Если кто-нибудь узнает, что вы ушли не по своей воле, это будет ваша вина.  Я никому не скажу, и я прослежу, чтобы Тиддитт тоже не сказал.  А теперь марш!
Мы с Эйсом сами приготовим ужин».

 Было очевидно, что бывшая экономка хотела бы сказать гораздо больше. Но в поведении её покойной хозяйки было что-то такое, что заставило её сдержаться. Она вышла из комнаты, хлопнув дверью, и они услышали, как она грохочет вещами этажом выше.

“Но где... где, ” повторял мистер Тиддитт снова и снова, “ она взяла
эту трубу?”

Загадка была решена вскоре после этого, когда Бейли Бэнгс вошла в дом в
состоянии крайнего возбуждения.

“ Ну что? - спросил он выжидающе. “ Они помогли ей? Что-нибудь
случилось?

“ СЛУЧИЛОСЬ! ” начал Асаф, но капитан Сай заставил его замолчать, подмигнув.

— Да, — ответил капитан, — что-то случилось. Почему?

— Ура! Я так и думал. Она лучше слышит, не так ли?

— Да, думаю, можно с уверенностью сказать, что так.

— Хорошо! Можете поблагодарить меня за это. Когда я увидел, какой ужасной она была, я
Я написал своему двоюродному брату Эдди Ти, который работает оптиком в Бостоне, — ты его знаешь, Эйс, — и сказал: «Эд, знаешь, что хорошо для людей, которые не видят?
 Разве нет ничего, — говорю я, — что помогло бы тем, кто не слышит? Как насчёт слуховых аппаратов?»«И Эд написал, что слуховая труба, вероятно, немного поможет, но почему бы мне не попробовать пару патентованных приспособлений, которые вставляют в уши глухих людей? Он знал о случаях, когда они очень помогали. Поэтому я заказал пару и самую большую слуховую трубу, какую только можно было найти. И когда я встретил Дебби сегодня, я отдал их ей и сказал, чтобы она
вставил патентованные штуковины ей в уши и пару раз дунул в трубу снаружи. И ничего тебе не сказал, просто удивил. И это тебя удивило, не так ли?

 Разъярённый мистер Тиддитт больше не мог ждать. Он разразился ярким описанием «сюрприза». Бейли был в ужасе. Капитан Сай смеялся до посинения.

— Клянусь, Сай! — воскликнул удручённый покупатель «ушных фиксаторов» и трубы. — Клянусь, я ужасно сожалею! Если бы вы только сказали мне, что она никуда не годится, я бы оставил её в покое; но я думал, что это просто глухота. Я... я...

— Я знаю, Бейли, ты хотел как лучше, как тот доктор, который растирал деревянную ногу ревматика. Ладно, я тебя прощаю. Стоило
посмотреть на лицо Асафа, когда Марм Бизли хвалила его. Ха! Ха! О боже! Я смеялся до упаду. Но есть одна вещь, которую я хотела бы сделать, если вы не против: я хотела бы сама выбрать себе следующую экономку.



Глава V

Посетительница у входной двери


Миссис Бизли уехала на следующее утро, забрав с собой месячное жалованье, несмотря на пылкие заверения, что она не притронется ни к цента
IT. По дороге на станцию она одаривала мистера Ламли разными намеками
относительно причин своего отъезда. Она “больше не могла этого выносить"
; если бы люди только знали, с чем ей пришлось мириться, сказала она по телефону
они были бы несколько удивлены; она могла бы “рассказать кое-что”, если бы захотела
кому, и так далее. Кстати, она была рада, что ей не понравилось это
место, потому что теперь она решила, что должна поехать на Запад и навестить свою племянницу;
они так давно хотели, чтобы она приехала.

 Гейб очень заинтересовался и повторил монолог, приукрасив его воображением
дополнения к рассказу начальника станции, который, в свою очередь, пересказал его своей жене, когда вернулся домой к обеду. Эта дама во второй половине дня посещала кружок кройки и шитья. На следующий день большая часть разговоров в Бейпорте была посвящена уходу экономки и причинам, по которым она это сделала. Причины сильно различались в зависимости от того, в какой части города их обсуждали, но все сходились во мнении, что капитан Уиттакер не заслуживает похвалы.

Только в идеальном пансионе капитана поддержали. Мисс Финни
заявила, что сразу поняла, что он совершил ошибку, как только услышала
Разговор женщин Бисли; никто другой, как заявила Анджелина, не смог бы «заикнуться об этом». Миссис Трипп вздохнула и подтвердила, что выезжать за город в поисках женщины для работы по дому было нелепо с самого начала; в Бейпорте было много способных и благочестивых женщин, которых можно было нанять, если правильно к ним подойти. Кетура высказала своё мнение, что если бы капитан знал, когда он был в хорошем расположении духа, он бы «ел вне дома». Асеф фыркнул и намекнул, что Дебби Бизли не годится «держать дом в свинарнике, и
Любой, кроме прирождённого тупицы, догадался бы об этом». Бейли, «прирождённый тупица», ничего не сказал, но умоляюще посмотрел на своего приятеля.

Что касается капитана Сая, он не стал ни подтверждать, ни опровергать слухи.  Впервые за три недели в доме Уиттакер царили мир и покой, и его владелец был счастлив.  Он сам готовил еду и мыл посуду. Сбежавшая кошка осмелилась вернуться, нашла в блюдечке что-то повкуснее бобов и решила остаться, благодарно мурлыча. Капитан, по своему обыкновению, сам себе постелил постель, когда
он был готов занять его, но понимал, что можно было бы сделать лучше.
 Однако он отказывался тратить время на подметание и вытирание пыли, и пыль продолжала скапливаться на коврах и мебели. Такое положение дел беспокоило его, но он держал всё в себе. Асаф и Бейли часто заходили, но больше не предлагали нанять экономку. Мистер Тиддит мог бы это сделать, но капитан не поощрял его. Мистер Бэнгс, у которого ещё свежи были воспоминания о недавнем унижении,
скорее предложил бы поджечь дом.

Однажды вечером Асаф случайно зашел к Симмонсу. Он попросил
капитана сопровождать его в это место сбора мудрых и
разговорчивых. Капитан Сай был в гостиной с листом почтовой бумаги в руке
. Городской клерк вошел без церемоний и бросил шляпу на
диван.

“ Добрый вечер, Ас, ” сказал капитан, складывая лист бумаги и
засовывая его в карман. - Рад, что вы пришли. Садитесь. Я хотел кое-что у вас спросить.

 — Хорошо!  Я здесь.  Давайте, спрашивайте.

 Капитан Сай затянулся трубкой.  Казалось, он собирался что-то сказать, но передумал.
— подумал он, но передумал, скрестил ноги и продолжил молча курить,
глядя на никелированную печку. Она сильно нуждалась в полировке.

  — Ну что? — нетерпеливо и саркастично спросил Асаф. — Думал попросить меня развести для тебя огонь, да? Никто, кроме тебя, не стал бы топить печь летом. Нет, пока не нужно разжигать огонь. Этот твой галстук
согреет нас до осени, я не удивлюсь. Новый, да? Где ты его
взял?

 На мистере Тиддитте был вязаный шарф ярко-красного цвета,
особенно идёт к его цвету лица. Цвет лица теперь посветлел,
почти сравнявшись по оттенку с галстуком.

— О! — сказал он с нарочитым безразличием. — Это? Да, он новый.
 Вчера был мой день рождения, и Матильда Трипп знала, что мне нужен галстук,
поэтому она подарила мне этот.

— О! Значит, она специально для тебя его связала? Боже мой! Берегись, Эйс. Вдова
Говорят, женщины опасны; подарки - одна из первых приманок, которую они бросают.
”Не говори глупостей, сейчас же!" - воскликнул я.

“Не говори глупостей! Я не мог бросить ей это в ответ, не так ли? Это
было бы очень вежливо. Тебе не нужно говорить о вдовах - только не после
Дебби! Хо! хо!”

Капитан Сай усмехнулся. Затем он внезапно посерьезнел.

«Эйс, — сказал он, — ты помнишь то время, когда этот дом принадлежал семье Хоуз? Конечно, помнишь. Да, так вот, были ли здесь их родственники? Двоюродный брат или кто-то в этом роде?»

«Нет, насколько я помню. Да, если подумать, то были». Третья
кузина, Мэри Тайер, кажется, так её звали. Я думаю, она была третьей кузиной Бетси Хоуз, второй жены Сета Хоуза. До замужества Бетси звали Джинн, и Джинны были родственниками по материнской линии Ричардсов — кажется, Эмили Ричардс, — а Эмили вышла замуж за Тайера.
Значит, эта Мэри — троюродная сестра? Теперь давайте посмотрим: Сара Джейн
Джинн, у неё была тётя, которая держала пансион в Харниссе. Я помню, что она продала моему дяде Биджу свинью. Кажется, это была свинья, но я не уверен, что это не была свинья из Плимута
Яйца пород кур. Во всяком случае, дядя гостевом доме bije держали кур, потому что я помню, один
время ... ”

“Нет! есть! мы будем находиться вне видимости земли в минуту. Эта Мэри
Тейер ... она была старой?

“ Нет, нет! Просто молодая девушка, лет восемнадцати-двадцати или около того. Хорошенькая и приятная.
и тихая, какой я никогда не видел. Клянусь Годфри, она БЫЛА хорошенькой! Я не хочу быть таким старым, как я
будь сейчас, и...

“Эйс, не рассказывай свои сердечные тайны даже мне. Я могу стать
рассеянным и рассказать о них Матильде. И тогда... уф!”

“Если ты не прекратишь прикидываться умницей, я пойду домой. Что для меня Матильда
Трипп, хотел бы я знать? И даже когда Мэри Тейер была здесь, я был
достаточно взрослым, чтобы годиться ей в отцы. Но я помню, какой она была милой девочкой и
как она нравилась пансионерам. Они говорили, что она сделала больше, чем все остальные.
Племя Хоуз объединилось, чтобы превратить Sea Sight House в хороший отель. Несмотря на молодость,
она выполняла большую часть работы по дому, и делала это хорошо. Если
Если бы остальные были такими, как она, ты бы ещё не получил это место, Уит.
Но что заставило тебя думать о ней?

— О, я не знаю! Ничего особенного, то есть... ну, я расскажу тебе как-нибудь в другой раз. Что с ней стало?

«Она уехала в Нью-Гэмпшир вместе с семьёй Хоуз, и с тех пор я её не видел. Кажется, я слышал, что она вышла замуж. Послушай, Уит, что ты о ней знаешь? Расскажи, ну же!»

 Но капитан Сай отказался удовлетворить любопытство своего приятеля. Он также отказался пойти к Симмонсу в тот вечер, сказав, что устал и
Он предположил, что останется дома и «рано ляжет спать». Мистер Тиддитт ушёл, ворча. После его ухода капитан придвинул свой стул ближе к центральному столу, достал из кармана лист бумаги и начал читать написанное на нём. Это было письмо, которое он получил почти месяц назад и на которое ещё не ответил. За последнюю неделю он перечитал его много раз. Почерк был неразборчивым и смазанным, а бумага — дешёвой и потрёпанной. На конверте стоял почтовый штемпель небольшого городка в Индиане, а вложенное письмо было написано следующим образом:


 КАПИТАН КИРУС УИТТАКЕР.

ДОБРЫЙ СЭР: Полагаю, вы будете очень удивлены, получив от меня весточку,
особенно с такого далёкого Запада. Когда вы купили старый дом Сета, мы с ним жили в Конкорде, штат Нью-Гэмпшир. Он не смог наладить там свой бизнес, поэтому мы переехали на Запад, и с тех пор он почти всё время болеет. Мы не так богаты, как вы, и времена у нас тяжёлые. Я хотел написать вам вот о чём. Моя кузина Мэри Томас, Мэри Тайер,
которая была моей кузиной, до сих пор живёт в Конкорде, она бедна и нуждается в помощи,
хотя я не думаю, что она попросит о ней, будучи слишком гордой. Ложь
Я называю это гордостью. Мы с Сетом хотели бы что-нибудь для неё сделать, но у нас самих достаточно тяжёлая работа. Мэри вышла замуж за человека по имени Генри Томас, и он оказался жалким бездельником, как я и предсказывал. Но она меня не послушала. Он сбежал и бросил её семь лет назад, в апреле, и, как я понимаю, был убит или утонул где-то в Монтане. Мэри и
[несколько слов зачеркнуто] как-то ладили с тех пор, но я не знаю, как. Пока мы жили в Конкорде, Сет вроде как присматривал за ней, но
Теперь он, конечно, не может. Она хорошая девушка, или, скорее, женщина, ей почти сорок, и из неё получилась бы хорошая экономка, если бы она вам понадобилась, а я полагаю, что она вам понадобится. Если бы вы могли ей помочь, это было бы актом милосердия, и вы были бы вознаграждены свыше. Сет говорит, почему бы вам не написать ей и не пригласить её к себе? Он плохо к ней относится, наверное, потому что болен. И он знает, что вы богаты и могли бы сделать добро, если бы захотели. Её отца звали Джон Тайер. Я не удивлюсь, если вы знали её мать. До замужества она была Эмили Ричардс, и они жили в Орхэме.

Искренне Ваша,

ЭЛИЗАБЕТ ХОУЭС.

P.S. — адрес Мэри: миссис Мэри Томас, забота о миссис Оливер, 128 Бланк
Стрит, Конкорд, Нью-Гэмпшир.

P.P.S. — Сет не скажет этого, но я скажу: нам самим очень тяжело, и если бы вы могли помочь ему и мне, одолжив немного денег, мы были бы вам очень благодарны.


Капитан Сай прочитал письмо, сложил его и положил в карман.
Он знал семью Хоуз понаслышке, и эта репутация была такова, что
они были очень проницательны в торговле и скупы в денежных вопросах. Поэтому
личное обращение Бетси не слишком тронуло его сердце.
Он также предположил, что Сет Хоуз и его жена обратились за помощью к кому-то, кто не был ни одним из них, к темнокожему, который где-то прятался в поленнице.
Но то, что дочь Эмили Ричардс предложили в качестве возможной экономки в доме Сая Уиттейкера, — это, безусловно, было интересно.

Когда капитан не был капитаном, когда он был просто «молодым Саем», мальчиком, живущим со своими родителями, в Бейпорте была организована танцевальная школа.
Это было новшеством для нашей деревни, и многие из
старших и более строгих жителей относились к этому неодобрительно. Однако большинство из
Друзьям-парням разрешалось приходить, а юному Си — нет. Его отец считал танцы пустой тратой времени и, если не пороком, то, по крайней мере, легкомыслием и бессмыслицей. Поэтому мальчик оставался дома, но, несмотря на родительский запрет, он разучивал некоторые фигуры кадрили и контрданса в амбарах своих товарищей, так сказать, из вторых рук.

Однажды зимой в Орхэме должна была состояться вечеринка, которую устраивали Никерсоны,
богатые люди с пятнадцатилетней дочерью. Это должно было быть грандиозное
мероприятие, и большинство мальчиков и девочек из соседних городов
приглашен. Сай получил приглашение, и, как ни странно, ему разрешили
присутствовать. Контингент из Бейпорта переехал в большом стоге сена на бегунках, и
поездка при лунном свете была достаточно веселой. Особняк Никерсон был переполнен
и там были музыка и танцы.

Молодой ТИЦ был несчастен во время танца. Он не посмел бы попытаться, в
несмотря на свои уроки в сарае. Итак, пока остальные его друзья-парни
искали партнёрш для «Портлендского чудака» и «Победы Халла», он
одиноко сидел в углу.

Пока он сидел там, к нему подошла молодая леди, сияющая в муслине
и ленты. Ей было три или четыре года старше его, и он
поклонялся ей издалека, как она кружилась вверх и вниз по линии в
Виргинская Кадриль. У нее никогда не было недостатка в партнерах, и, казалось, она была большой любимицей.
молодые люди любили ее, особенно один симпатичный парень с
загорелым лицом, похожий на моряка.

Они готовили сеты для “Money Musk“; это был "выбор леди”, и
был спрос на большее количество пар. Юная леди подошла к Си и со смехом обратилась к нему с просьбой.

«Будьте любезны, — сказала она, — мне нужен партнёр. Окажете ли вы мне честь?»

Сай, краснея, признался, что не умеет танцевать.

«О, да ты умеешь! Я уверена, что умеешь. Ты ведь сын Уиттакер, не так ли? Я слышала о твоих уроках в амбаре. И я хочу, чтобы ты станцевал со мной. Пожалуйста, станцуй. Нет, Джон, ” добавила она, поворачиваясь к загорелому молодому человеку
, который последовал за ней через комнату. - Это мой выбор, и вот
мой партнер. Сьюзи Тейлор охотится за вами, и вы не должны убегать. Пойдемте,
Мистер Уиттакер.

Сай взял ее за руку, и они вместе станцевали “Money Musk”. Он допустил всего лишь
несколько ошибок, и она помогла ему исправить их так легко, что ни одна
заметил. Успех придал ему смелости, и он попробовал себя в других танцах;
на самом деле, в конце концов, он очень хорошо провёл время на вечеринке.

  По дороге домой он много думал о хорошенькой молодой леди,
которую, как он узнал, звали Эмили Ричардс. Он решил, что если она
будет его ждать, то, когда он вырастет, он, возможно, женится на ней.
Но ему было тринадцать, а ей семнадцать, и уже на следующий год она
вышла замуж за Джона Тайера, моряка в синем костюме. А два года спустя
этот юный Сай сбежал, чтобы самому стать моряком.

Несмотря на свой возраст и всю свою жизнь мотаний по миру,
В капитане Саи была сентиментальная жилка, и его забота о старом доме
доказывала это. Письмо Бетси заинтересовало его. Он осторожно
расспрашивал о Мэри Тайер, ныне Мэри Томас, других людей, помимо Асафа, и ответы были удовлетворительными, насколько это было возможно; те, кто её помнил, очень её любили. Капитан
даже начал писать письмо миссис Томас, но отложил его, так как после неудачного опыта Бейли с вдовой Бизли
у него появилось предубеждение против экспериментов.

Но этим вечером, до прихода мистера Тиддитта, он думал о том, что
нужно было что-то предпринять, и сделать это как можно скорее. Обычно беспомощное
состояние его домашнего окружения становилось невыносимым.
Пыли и грязи не укладывалось в его голове картинка старый дом, как
он будет использоваться и как он пытался ее восстановить. Не было ни
пыль, ни грязь в День матери.

Он медитировал и курил еще час. Затем, приняв решение, он опустил крышку старомодного секретера,
извлек из стопки бумаг начатое письмо миссис Томас, окунул перо в чернильницу и принялся писать.

Его письмо было коротким и довольно уклончивым. Как миссис Томас, несомненно, знала, он вернулся, чтобы жить в доме своего отца в Бэйпорте. Возможно, ему понадобится кто-то, кто будет вести хозяйство. Он понимал, что она, Мэри Тайер, была хорошей экономкой и что она была готова к помолвке, если всё устроит их обоих. Он немного знал её мать, когда та жила в Орхэме. Он подумал, что
беседа могла бы быть приятной, ведь они могли бы поговорить о старых временах, если не о чём-то большем. Возможно, в целом она могла бы рискнуть и отправиться в путешествие
в Бейпорте, поэтому он заключенном деньги за ее билет на поезд. “Вы
понимаю, конечно”, - так писал он в заключение, “что ничто не может
приходите на наши собрания. Поэтому, пожалуйста, никому не говори ни слова, когда
будешь приезжать в город. Ты сам жил здесь и знаешь, что три
слова, выброшенные за борт в Бейпорте, вызовут столько болтовни, что потопят целый
словарь. Так что просто помалкивай, пока дело так или иначе не уладится
”.

Он надел шляпу и спустился в почтовое отделение, где опустил письмо в щель почтового ящика, прикреплённого к входной двери. Затем он
вернулся домой и лёг спать ровно в одиннадцать часов. Несмотря на свои
слова, сказанные Асафу, он всё-таки не «лёг» так рано.

 Если капитан ожидал быстрого ответа на свою записку, то он был разочарован.
 Прошла неделя, а он ничего не слышал. Затем ещё три дня, и по-прежнему ни слова от вдовы из Нью-Гэмпшира. Тем временем на мебели Уиттакер оседала новая пыль, а яркие узоры на коврах тускло поблёскивали в грязном тумане. Ситуация была отчаянной; даже Матильда Трипп, несмотря на все свои проповеди, стала казаться возможной кандидатурой.

Одиннадцатый день начался с проливного дождя, который позже сменился унылым моросящим дождём. С серебристого дерева во дворе капало, а переполненные водосточные желоба булькали и плескались. Залив был серым и пустынным, а рыболовецкие сети на внешнем рифе терялись в тумане. Цветы в вазах Аткинса поникли и увяли. Только железные собаки блестели, не унывая, а с их недавно покрашенных спин стекала вода.
Воздух был тяжёлым, и в нём почти ощущался солёный привкус
моря.

Капитан Сай, как обычно, был в гостиной. Его настроение было таким же серым, как
как и погода. Ему впервые с тех пор, как он вернулся домой, стало одиноко. Он развёл в печи огонь, просто чтобы было не так одиноко, и треск и пламя за стёклами изморози напоминали ему о других днях и других огнях. Тогда в гостиной не было одиноко.

Он услышал, как мимо прогрохотала повозка из депо, и, выглянув в окно, увидел, что, кроме мистера Ламли, в ней никого не было. Даже ни один постоялец не приехал, чтобы украсить наши дорожки и лужайки безрассудными нарядами и новейшим сленгом. Сезон летних постояльцев почти закончился. Скоро в Бейпорте
скучный, как вода в тарелке. И капитан признался себе, что это БЫЛО
скучно. Он уже подумывал о том, чтобы слетать в Бостон, обойти вокруг
причалов и посмотреть, жив ли еще кто-нибудь из старых судовладельцев и капитанов судов,
которых он когда-то знал, и при деле.

“ ДЖИНГЛ! Джингл! ДЖИНГЛ! Джингл! Джингл! Дзинг! Дзинг! Дзинг!

Капитан Сай вскочил со стула. Это был звонок у входной двери. Звонок у
ВХОДНОЙ двери! Кто на свете, или, скорее, кто в Бейпорте, мог прийти к
ВХОДНОЙ двери?

 Он поспешил через полумрачную роскошную гостиную и вошёл в
маленькая темная прихожая. Колокольчик все еще раскачивался на конце своей
катушки с проволокой. Пыль, стряхнутая с него, все еще висела в воздухе. Капитан
Отодвинул засов и отпер большую парадную дверь.

На ступеньках между рядами самшитовой изгороди стояла девочка -
маленькая девочка под большим “взрослым” зонтиком. Влага капала с верхушки зонтика
и с подола платья маленькой девочки.

Капитан Сай пристально посмотрел на свою гостью; он знал большинство детей
в Бэйпорте, но эту девочку не знал. Очевидно, она была здесь впервые.
 Португальских детей из «верхнего Харнисса» иногда приглашали торговать
гекльберри, но этот ребенок не был “португалцем”.

“Здравствуйте!" - удивленно воскликнул капитан.

“Вы звонили в колокольчик?”

“Да, сэр”, - ответила девочка.

“Хм! Сделал, эй? Почему?”

“Почему? Почему, я подумал ... Разве это не настоящий звонок? Разве он не должен был зазвонить?
Кто-нибудь заболел или умер? — Там нет крепа.

— Мёртвый? Креп? — ахнул капитан Сай. — Что, чёрт возьми, взбрело тебе в голову?

— Ну, я не знал, но, может быть, поэтому ты и подумал, что я не должен был звонить. Когда мама болела, нам не разрешали звонить в наш звонок. А когда она умерла, его обвязали крепом.

“Неужели, эй? Гм!” Капитан почесал подбородок и уставился на маленькую
фигурку перед ним. Это была уравновешенная, деловитая фигурка для такого
маленького человека, и там, под дождем, под тентовой крышей
umbrella, она выглядела довольно жалко.

“Пожалуйста, сэр, ” сказал ребенок, - вы капитан Сайрус Уиттейкер?”

“Ага! Это я. Вы угадали с первого раза».

«Да, сэр. У меня есть для вас письмо. Оно приколото к моему платью. Если
вы подержите этот зонт, я, может быть, достану его».

Она вытянула большой зонт на вытянутой руке, держа его обеими
руками. Капитан Сай проснулся.

— Боже правый! — воскликнул он. — О чём я только думаю? Ты же насквозь промокла,
не так ли?

 — Наверное, я сильно промокла. От станции далеко, и я пыталась
пройти через поля, потому что один мальчик сказал, что так ближе, а кусты
были...

 — Через ПОЛЯ? Вы прошли весь путь от вокзала пешком?

— Да, сэр. Мужчина сказал, что поездка стоит четверть доллара, а тётя сказала, что я должна
беречь свои деньги, потому что...

— Чёрт возьми! Заходите! Заходите сию же минуту!

 Он сбежал по ступенькам, свернул зонтик, схватил её за руку и
провел ее в дом, через гостиную, в гостиную,
где призывно потрескивал огонь. Он чувствовал, что рукав платья
у него под рукой промок насквозь, и поношенные ботинки и заштопанные чулки
он видел, что они тоже промокли.

“Вот!” - крикнул он. “Садись на тот стул. Поставь на это ноги
хат. Ради всего святого! Ваши родители должны были понимать, что лучше не выпускать вас на улицу в такую
погоду, не говоря уже о том, чтобы идти пешком милю — и без резиновых сапог! Эти
сапоги нужно снять сию же минуту, я полагаю. Снимайте их. Так вы лучше просушите
чулки. Снимайте их!»

— Да, сэр, — сказала девочка, наклонившись, чтобы расстегнуть ботинки. Её
мокрые пальцы посинели. В нашей деревне бывает холодно даже в начале
сентября, когда дует восточный ветер. Расстегивать ботинки было
медленно.

 — Давай, я помогу тебе! — скомандовал капитан, опустившись на одно колено
и положив её ногу себе на колени. — Ну-ну! Ну-ну! Ну-ну! Ты вся мокрая! Прошло уже много времени с тех пор, как я носил ботинки на пуговицах; шнурованные или длинноносые ковбойские сапоги
удобнее. Вы никогда не носили ковбойские сапоги, не так ли?

— Нет, сэр.

— Полагаю, нет. Я носил их в детстве. Помните первую пару, которую я купил?
были. Медные наконечники на них — ух ты! Медь почернела, когда они
вышли из магазина, и это было нехорошо, поэтому мы пинали каменную
стену, пока они не посветлели. Вот! вот она идёт. Хм! носки тоже промокли. Жаль, что у меня нет сухих, чтобы одолжить тебе. Я бы мог дать вам пару своих, но они были бы слишком короткими спереди и сзади и слишком широкими в талии,
по-моему. Хм! и ваши снасти такие же мокрые, как и ваш корпус. Вы что,
стояли на концах реи?

— Не знаю, сэр. Я упал в кусты, когда переходил. Там были лианы, и они меня подставили. И зонтик был такой тяжелый, что...

“Да, я видел справа от тебя был трудный день слишком много холста. Теперь берем
ваш bunnit и я возьму мою куртку, чтобы обернуть вас в”.

Он пошел в свою спальню и вернулся с тяжелой курткой “reefer”.
Приказав своей посетительнице встать, он просунул ее руки в рукава.
и поднял воротник у нее на шее. Её заплетённая в косичку жёлтая прядь
выглядывала из-под воротника и забавно свисала на спину. Рукава пальто доходили почти до колен, а само пальто
окутывало её, как одеяло.

 — Вот так! — одобрительно сказал капитан Сай. — Теперь ты больше похожа на
под штормовой вышкой. Присядь и поджарь пальцы ног. Где то письмо, которое, как ты
сказал, у тебя есть?

“ Оно здесь, внутри. Не знаю, смогу ли я дотянуться до него; эти рукава такие
длинные.

“Подогни их. Подверни их. Давай я тебе покажу. Так лучше! Хм! Так ты из депо, да? Живёшь там неподалёку?

 — Нет, сэр! Раньше я жил в Конкорде, но...

 — Конкорде? КОНКОРДЕ? В каком Конкорде?

 — В Конкорде, Нью-Гэмпшир. Я приехал на поезде. Тетушка знала одного человека, который
собирался в Бостон, и он сказал, что позаботится обо мне, пока я не доеду
до Бостона, а потом посадит меня на поезд, чтобы я приехала сюда. Я остановилась у его родителей.
Вчера вечером мы приехали в Чарлстаун, а сегодня утром встали рано, и он
купил мне билет и отправил меня сюда. У меня была коробка с вещами, но она была такой тяжёлой, что я не могла её нести, поэтому оставила её на вокзале. Мужчина там сказал, что всё будет в порядке и я смогу отправить за ней, когда...

 — Я смогу ОТПРАВИТЬ за ней? Я смогу? Что за чёрт... Послушай, детка, ты, наверное,
ошиблась в своих предположениях. «Помяни моё слово, это кто-то из твоих
родственников, скорее всего. Скажи мне, кто они, может, я их знаю».

 Девушка выпрямилась в большом кресле. Её тёмные глаза широко раскрылись, а
подбородок задрожал.

“Разве вы не капитан Сайрус Уиттакер?” она требовательно спросила. “Вы сказали, что это вы”.

“Да, да, это я. Я Сай Уиттейкер, но что...

“Ну, тетя сказала мне...”

“Тетя! Какая тетя?”

“Тетя Оливер. На самом деле она мне не тётя, но мы с мамой очень долго жили в её доме, и поэтому…

— Подожди! Подожди! Подожди! Я заблудился в тумане. Он становится слишком густым для меня. Твою тётю зовут Оливер, и вы жили в Конкорде, штат Нью-
Гэмпшир. Ради всего святого, как тебя зовут?

«Эмили Ричардс Томас».

«Эм-Эмили-Ричардс-Томас».

«Да, сэр».

— Эмили Ричардс Томас! Как звали вашу маму?

 — Маму звали миссис Томас. Её настоящее имя было Мэри. Она умерла. Вы не хотите посмотреть своё письмо? Оно у меня.

 Она приподняла один из развевающихся рукавов пальто и протянула смятый, влажный конверт. Капитан Сай взял его в оцепенении и глубоко вздохнул. Затем он вскрыл конверт и прочитал следующее:


 «Уважаемый капитан Уиттакер,

 это письмо от Эмили Ричардс Томас.  Ей семь лет, скоро будет восемь, но она не по годам развита.  Её мать — Мэри Томас, которая раньше
Это Мэри Тайер. Это ей вы писали о том, чтобы она вела за вас хозяйство, но
она умерла за две недели до того, как пришло ваше письмо. У неё была
бронхиальная пневмония, которая и свела её в могилу, ведь она всегда была
слабой и на её долю выпало больше бед, чем она могла вынести, бедняжка. С тех пор, как её
муж, который, по моему мнению, был негодяем, даже если он и умер, бросил её с ребёнком, она поселилась у меня и занималась шитьём и прочим. Когда она
скончалась, я написал Сету Хоузу, её родственнику с Запада, и, насколько я знаю, единственному, кто у неё был. Я сообщил Хоузу, что Мэри
они уехали, а Эмми осталась. Возьмут ли они её? — написала я. И жена Сета
написала, что они не могут, потому что сами беднее нищеты. Я боялась, что ей придётся
пойти в приют, но когда пришло ваше письмо, я снова написала
Хоузам. И миссис Хоуз ответил, что вы богаты и являетесь кем-то вроде дальнего родственника Мэри, и, вероятно, вы были бы рады взять ребёнка на воспитание. Он сказал, что она уже переписывалась с вами по поводу Мэри. Так что я отправляю Эмми к вам. Кто-то должен о ней позаботиться, а я не могу себе этого позволить, хотя и хотел бы, потому что она
очень милый ребенок и некоторым нравится ее мать. Я очень надеюсь, что она сможет остаться с
тобой. Мне кажется позором отправлять ее в сиротский приют. Я отправляю с собой
ту одежду, которая у нее есть, а ее немного.

С уважением к вам,

САРА ОЛИВЕР.


Капитан Сай прочитал письмо до конца. Затем он вытер лоб.

“Ну!” - пробормотал он. “НУ и ну! Я никогда в жизни! Я... я никогда этого не делала! Из
всех...

 Эмили Ричардс Томас выглянула из-под воротника пальто.

 — Вам не кажется, — сказала она, — что вам лучше отправить за моей коробкой в депо? Так я хоть немного высохну, но мама всегда заставляла меня переодеваться.
как только я смогу. Она боялась, что я простужусь».



 ГЛАВА VI

СОСУЛЬКИ И ПЫЛЬ


Капитан Сай не ответил на просьбу о коробке. Сомневаюсь, что он вообще её услышал. Удивительное письмо миссис Оливер, как он впоследствии сказал, оставило его «сухим и без единого буксира в поле зрения». Мэри Томас была мертва, а её дочь, её ДОЧЬ! о существовании которой он даже не подозревал, внезапно появилась из ниоткуда и была брошена к его ногам, как несезонная майская корзина, со скромным предложением взять на себя ответственность за неё. Неудивительно
капитан в полном замешательстве вытер лоб.

«Не кажется ли вам, что лучше послать за ящиком?» — повторил ребёнок, слегка дрожа под большим пальто.

«Эй? Что скажешь? Впрочем, неважно. Просто помолчи немного, хорошо? Я хочу, чтобы это впиталось. Чёрт возьми! Из всех бесстыжих нахалов, которых я когда-либо встречала, этот превзошёл всех! И
Бетси Хоуз даже не намекнула! «Наверное, ты была бы рада взять…»
РАДА! Да будь они прокляты, эти жадные… За кого они меня принимают? Я
им покажу! Индиана не так уж далеко, чтобы я не могла… Эй? Ты что-то сказала, сестрёнка?

Девушка вновь поежилась. “Нет, сэр”, - ответила она. “Это мои зубы, я
думаю. Они гремели”.

“Что? Вам не холодно, не так ли? Когда вокруг столько всего, да еще перед
этим камином?

“Нет, сэр, думаю, что нет. Только моя спина чувствует себя вроде смешно, как будто кто-то
все падения сосульки вниз. Эти кусты и лианы были такими мокрыми, что, когда я упал, мне показалось, что я в пруду».

«Ну-ну! Ну-ну! Так не пойдёт. Нельзя, чтобы ты лежал у меня на руках. Это было бы хуже, чем... Хм! Ну-ну! Нужно что-то делать, и будь я проклят, если знаю что». И ни одной женщины вокруг - даже этой
Дебби. Послушай, как тебя зовут… э-э… Эмми, может, мне лучше позвать врача?

Девочка выглядела напуганной.

— Зачем? — воскликнула она, широко раскрыв глаза. — Я ведь не больна, да?

— Больна? Нет, нет! Конечно, нет, конечно, нет. Зачем тебе болеть? Но, полагаю, тебе нужно сразу согреться и обсохнуть, а твоя
одежда вся промокла насквозь. Скажи, что... что делала твоя мама, когда ты
чувствовал... э-э... эти сосульки и всё такое?

«Она меня переодевала и растирала. А если я был ОЧЕНЬ мокрым, она иногда укладывала меня
спать».

“ Кровать? Конечно! почему же, да, действительно. Кровать - хорошее место, чтобы уберечься от сосулек.
Вон там моя спальня. Ты можешь лечь спать с таким же успехом,
как и нет. Койка еще не застелена, но я могу привести ее в порядок в кратчайшие сроки.
Скажите... э-э-э... вы ведь можете раздеться сами, не так ли?

“ О, да, сэр! Конечно, можно! Я больше всего восемь”.

“Что вы! Не действует детский клеща. Ладно, сидите тихо, пока я не
встряхнуть, что двухъярусные”.

Он вошел в свою комнату, выходящую из гостиной, и
приступил, буквально, к “перетряхиванию” кровати. Это был недолгий процесс
и, когда он был завершен, он вернулся, чтобы найти своего посетителя
я уже сняла пальто и стою перед плитой.

“ Полагаю, вам, возможно, придется помочь мне расстегнуть его сзади, ” заметила молодая леди.
леди. “Это мое лучшее платье, и я не могу дотянуться до пуговиц посередине
сзади”.

Капитан Сай почесал в затылке. Затем он неуклюже расстегнул мокрую рубашку
на талии, довольно робко поглядывая в окно, не идет ли кто
.

— Так это твоё лучшее платье, да? — спросил он, чтобы скрыть своё замешательство.
 Оно явно было не очень новым, потому что в одном или двух местах было аккуратно заштопано.


— Да, сэр.

 — Ну что ж. Где ты его купила — в Конкорде?

“Нет, сэр. Мама приготовила его год назад”.

В голосе ребенка послышалась легкая дрожь. Капитана сильно потянуло назад.
"Гм!" - воскликнул он. - "Гм!" - Сказал я. "Нет, сэр".

“Гм! Да, да, ” торопливо пробормотал он. “ Ну, вот и вы. Теперь вы
можете идти, не так ли?

“ Да, сэр. Мне пройти в ту комнату?

“Рысь прямо. Вы могли бы ... Э ... может быть, вы могли бы сказать, когда ты
подтянут. Я ... я хочу знать, если ты меня достаточно белья”.

Эмили исчезла в спальне. Дверь закрылась. Капитан Сай, засунув руки
в карманы, прошелся взад и вперед по гостиной.
Выражение его лица было странным.

“У меня нет ночной рубашки”, - раздался голос из соседней комнаты.
Капитан ахнул.

“Хорошая земля! значит, у тебя ее нет”, - воскликнул он. “Что в мире-Хм! Я
думаю ... ”

Он отправился в нижнем ящике высокий “комод” и упал
масса одеждой, в нем заняла одну из своих ночных одежд.

“Вот,” сказал он, возвращаясь с ним в руке. “Я думаю, ты
обязательно это делать сейчас. Тебе хватит на три раза, чтобы одеться на один раз.
Но это все, что у меня есть.

Маленькая ручка просунулась за край двери, и ночная рубашка
исчезла. Капитан Сай усмехнулся и возобновил свои расхаживания.

“ Я подоткнула одеяло, ” крикнула мисс Томас. Капитан вошел и нашел ее
в кровати, лоскутное очки и бриллианты “Восходящего Солнца” одеяло
покрывая ее подбородок и голову гнуть самой верхней из двух
большой подушки. Капитан Сай любил “выспаться под кайфом”.

“Наигрался с вами?” - спросил он.

“Да, сэр, спасибо”.

“Это хорошо. Я возьму ваши вещи и просушить их в кухню. Не
бойся, я скоро вернусь”.

На кухне он оставил мокрую одежду и развесил их о
готовить плита. Это было для него странным занятием, и он покачал головой
Он закончил его и положил на полку в шкафу. Затем он взял с полки в шкафу утюг, одну из покупок миссис
Бисли, и поставил его в духовку нагреваться. Вскоре он вернулся в спальню с утюгом, завернутым в кухонное полотенце.

«Моя мама всегда прикладывала горячий утюг к моим ногам, когда я был маленьким и простужался», — объяснил он. — Я уже давно им не пользовался, но, думаю, это хороший рецепт. Как ты себя чувствуешь? Больше не мёрзнешь?

— Нет, сэр. Мне очень тепло. Разве это не прекрасная кровать?

— Думаешь, да? Рад за тебя. Что ж, теперь я оставлю тебя в ней
а я шагаю по улице и вижу ваше окно, значит, послали. Я буду
обратно в мгновение ока. Если кто-нибудь постучится в дверь, пока меня не будет, не волнуйся.
пусть они снова уйдут.

Он надел шляпу и вышел из дома, быстро шагая, опустив голову и
засунув руки в карманы. Время от времени он останавливался, насвистывал,
качал головой и снова шел дальше. Джозайя Димик встретил его, и его
ответы на вопросы Джозайи были настолько расплывчатыми и неуместными, что капитан
Димик был озадачен и позже высказал мнение, что «Уит готовит
Должно быть, дело плохо: он вёл себя так, будто у него мозговая лихорадка».

Капитан Сай остановился у мистера Ламли, чтобы оставить заказ на доставку коробки. Затем он зашёл в магазин Симмонса и обратился к Алфеусу
Смолли.

«Эл, — сказал он, — что помогает от простуды?»

«Почему?» — спросил мистер Смолли в истинно янки-подобной манере. “Ты одна?”

“Эй? Ах, да! Да, у меня есть один”. В доказательство он кашлял до тех пор, пока
лампы трубы гремели на полке.

“ Иуда! Я бы подумал, что у тебя есть! Ну, есть «Масло сосновой коры» и
«Эликсир из сассафраса», а также два вида «приправы» — это хорошо для большинства
все ... и ... У тебя болит горло?

“Привет? Да, я так думаю”.

“Разве ты не ЗНАЕШЬ? Если у тебя болит горло, нет ничего лучше, чем
"Арабский бальзам". Но, во имя всего святого, что ты делаешь на улице под таким моросящим дождем
с холодом и без зонтика? Ты хочешь...

“Не обращай внимания на мой зонтик. В прошлое воскресенье я оставил его в церковном притворе,
и кто-то вышел оттуда раньше меня. Этот «Аравийский бальзам» — кажется, я
помню, как моя мама использовала его на мне. Смочи им тряпку и повяжи
себе на шею, хорошо?

«Ага. Обязательно используй фланелевую тряпку, а если у тебя есть красная фланель, то и её тоже».
это действует быстрее, чем другие виды. Бутылка за пятнадцать центов?

— Думаю, да. Пока вы этим занимаетесь, можете дать мне немного «Сасс-п-риллы», она всегда пригодится в доме. И... э-э... скажите, это тот консервированный суп, что у вас на полке?

Удивлённый продавец признал, что это так.

“Хорошо, дайте мне банку куриного филе”.

Мистер Смолли, встав на стул, чтобы дотянуться до полки, где хранился суп
, покачал головой.

“Очень жаль, капитан, ” сказал он, - но у нас закончилась курица“
как раз сейчас. Дело в том, что у нас нет ничего, кроме терматера и говяжьего бульона.
Да, и я заявляю, что если термитник не исчез полностью, то это не так.

 — Хм!  Тогда, думаю, я возьму говядину.  Не беспокойтесь, я сам её заверну.  До
свидания.

 Он ушёл, унося свои покупки.  Когда мистер Симмонс, владелец магазина, вернулся, Алфей сказал ему, что он «рассчитал» капитана Сай
Уиттакер готовился «уйти на покой или что-то в этом роде».

«В любом случае, — сказал Алфей, — он купил «Сасс-п-риллу» и «Аравийский бальзам».
А я продал ему банку того говяжьего супа, который ты купил три года назад прошлым летом, когда у Алисии Аткинс была ветрянка».

Капитан тихо вошёл в дом и на цыпочках подошёл к двери спальни.
Спальня. Эмили спала, и вид детской головки на подушке
заставил его вздрогнуть, когда он заглянул в нее. Это выглядело так естественно,
как будто ей здесь самое место. Она лежала в такой же кровати, как эта, и в
той самой комнате, в которой он спал мальчиком.

Гейб, переполненный любопытством, принес коробку чуть позже. Его
любопытство не было удовлетворено, капитан Сайрус объяснил, что это была
посылка, которую он ожидал. Капитан отнёс коробку в спальню,
и, обнаружив, что ребёнок всё ещё спит, поставил её на пол и
снова вышел на цыпочках. Он пошёл на кухню, подбросил дров в камин и
о том, чтобы приготовить ужин.

Он разогревал говяжий бульон в кастрюле на плите, когда появилась Эмили. Она была одета в сухую одежду из коробки и, казалось, чувствовала себя как новенькая.

— Привет! — воскликнул капитан Сай. — Ты снова на палубе, да? Как сосульки?

— Все растаяли, — был ответ. — Ты сам работаешь? Я не могу помочь? Я могу
накрыть на стол. Раньше я накрывала для миссис Оливер.

Капитан возразил, что с таким же успехом может сделать это сам, но
девушка настаивала, и он показал ей, где хранится посуда.
Краем глаза он наблюдал, как она разворачивает скатерть.

“Это единственное, что у тебя есть?” - спросила она. “Оно ужасно грязное”.

“Хм! Да, я не занимаюсь стиркой и глажкой так, как следовало бы
. Я потеряю работу, если не буду следить за собой, слышь?

Прежде чем они приступили к трапезе, капитан Сай настоял на том, чтобы его гостья
выпила столовую ложку сарсапарели и украсила горло кусочком красной фланели, пропитанной «Аравийским бальзамом». Запах последнего был резким и мог испортить аппетит менее здоровой женщине, чем мисс Томас.

«Хотите супа? Я специально купил его для вас. Лучше всего подходит к
люди с сосульками, ” заметил капитан, размахивая железной ложкой, которой он
помешивал содержимое кастрюли.

“ Да, сэр, спасибо. Но разве ты не просишь благословения?

“Эй?”

“Благословение, ты знаешь. Говоришь, что благодарен за еду, которую сейчас поставили перед нами".
”Хм!" - прошептал я. - "Спасибо".

“Хм! Что ж, по правде говоря, я немного пренебрег этим,
боюсь. Быть благодарным за ту пищу, которая у меня была в последнее время, было чересчур для меня.
неудивительно, что это было слишком напряженно.”

“Я знаю, как говорила мама. Можно, я спрошу это для тебя?”

“Шо! Думаю, да, если ты хочешь.”

Девушка наклонила голову и повторил короткий Грейс. Капитан смотрел ТИЦ
ей любопытно.

“Сейчас, мне суп, пожалуйста”, - отметила Эмили. “Я ужасно голоден.
Я завтракал сегодня утром в пять часов и у нас не было шансов
много есть”.

Много раз в тот день капитан спохватился интересно, если он
это был не сон. Всё это казалось слишком нелепым, чтобы быть правдой. После ужина они с Эмми занялись посудой: он мыл, а она вытирала. И даже на этом раннем этапе их знакомства она
была очевидна склонность брать все на себя. Она нашла недостатки в
посудных полотенцах; по ее словам, они были почти такими же плохими, как скатерть.
Учитывая, что этот же набор использовался после ухода миссис Бисли
, критика была не совсем беспочвенной. Но молодая леди
на этом не остановилась - мастерство ее компаньонки в качестве прачки было поставлено под сомнение.

— Простите, — сказала она, — но вам не кажется, что эту тарелку лучше переложить? Полагаю, вы не заметили то место в углу. Возможно, вы забыли свои очки. Тётя Оливер плохо видела без очков.

Капитан Сай ухмыльнулся и признал, что вторая стирка не повредит тарелке.

«Полагаю, ваша тётя была из тех, кто любит чистоту», — сказал он.

«Нет, сэр, это была мама. Она терпеть не могла грязные вещи. Тётя говорила, что мама искала пыль с помощью увеличительного стекла. Но это не так;
она просто любила порядок». Я думаю, пыль беспокоит мужчин не так сильно, как женщин.
”Почему?"

“О, потому что здесь ее так много; ты так не думаешь?” - спросил я. "Почему?"

“О, потому что здесь ее так много; ты так не думаешь?" Я помогу
ты постепенно приберешься, если захочешь.

“ ТЫ будешь?

“ Да, сэр. Я иногда вытирала пыль, когда мама шила. И однажды
Я подметал, но так усердно, что тётя не позволила мне больше этого делать. Она
сказала, что это всё равно что пытаться задуть спичку торнадо».

 Позже он увидел, как она стоит в гостиной и критически
осматривает коврики, мебель и картины на стенах. Он
постоял, наблюдая за ней, а затем спросил:

 «Ну и что ты ищешь — ещё пыли?» Найти его будет нетрудно.
"Прах ты и в прах возвратишься". Каждый раз, когда я выхожу на улицу.
и возвращаюсь снова, я понимаю, насколько это верно.

Эмили покачала головой.

“Нет, сэр, ” ответила она. “ я просто смотрела на вещи и думала”.

— О чём задумался, а? О чём? Или это секрет?

 — Нет, сэр. Я думал о том, что эта комната отличается от всех, что я когда-либо видел.

 — Хм! Да, полагаю, так и есть. Тебе она не очень нравится, да?

 — Да, сэр, думаю, что не очень. В нем много такого, чего я никогда раньше не видел
но, думаю, они хорошенькие - когда к ним привыкаешь.

Капитан Сай громко рассмеялся. “После того, как ты к ним привыкнешь, да?” повторил он.

“Да, сэр. То же самое мама сказала о новой шляпке тети Оливер, которую
она сшила сама. Я... я подумала, что вы, должно быть, странный человек.

“ Необычный?

“Да, сэр. Мне нравятся необычные люди. Я сам необычный. Тетя говорила
, что я самый необычный ребенок, которого она когда-либо видела. Возможно, поэтому я и пришел
к вам. Может, Бог хотел, чтобы свойственны одни, чтобы жить вместе. Тебе не
думаю, что это было?”

И капитан, не имея готовый ответ, ничего не сказал.

В тот вечер, когда Асаф и Бейли, как обычно, заглянули в окно, они были поражены картиной, представшей их взору в гостиной Уиттакер. Капитан Сай сидел в кресле-качалке, которое принадлежало его дедушке. У его ног на ореховом столике лежал сверчок, накрытый тряпкой.
топ, сидела маленькая девочка, листая страницы в потрепанном журнале,
забронировать Godey s Леди. Стопка этих журналов был рядом с ней на
пол. Капитан улыбался и заглядывал ей через плечо. Кот
свернулся калачиком в другом кресле. Комната выглядела более уютной, чем когда-либо
с тех пор, как в нее вернулась хозяйка.

Друзья вошли без стука. Капитан Сай поднял голову, увидел их,
и, казалось, смутился.

«Привет, ребята!» — сказал он. «Рад вас видеть. Проходите. Погода
прекрасная, не так ли?»

 Мистер Тиддитт рассеянно ответил, что не удивится, если это так.
Бейли, не сводя глаз с пассажира «крикет», ничего не сказал.

«Мы… мы не знали, что у тебя гости, Уит, — сказал Асаф. — Мы были у
Симмонса, и Альфеус сказал, что ты похудел, осунулся и выглядишь больным. Сказал, что ты купил «сасс-п-рилла» и всякую всячину. Он боялся, что у тебя
жар и ты не в себе, катаешься под дождем без
зонтика. Банда больше ни о чем не разговаривала, так что мы с Бейли
решили сразу спуститься.

“ Я уверен, это очень любезно с вашей стороны. Раздевайтесь и садитесь. Нет,
мне жаль разочаровывать Смолли и остальных, но я в состоянии
и... э-э... заправляю свою постель сам, спасибо. Значит, Альфеус решил, что я похудел, да? Что ж, если бы мне пришлось жить на том супе, который он мне продал, я был бы ещё худее, чем сейчас. Передайте ему, что консервированная горячая вода — это нормально, если вам нравится, но добавлять в неё грязь — это как-то стыдно. Это только меняет цвет и не улучшает вкус.

Мистер Бэнгс, который все еще пялился на Эмили, теперь отважился на замечание.

“Это твой родственник, Сай?” он спросил.

“Это? О! Ну, нет, не совсем. И все же я не знаю, но это так.
Ребята, это Эмми Томас. Не могли бы вы пожать мне руку, Эмми?”

Девочка встала, отложила журнал, в котором была открыта цветная
фотография группы дам в кринолиновых платьях и шиньонах, и, пройдя
через всю комнату, протянула руку мистеру Тиддитту.

«Как поживаете, сэр?» — спросила она.

«Почему… э-э… как поживаете? Я в полном порядке, спасибо. А вы как?»

«Теперь мне лучше». Полагаю, «Арабский бальзам» пошёл мне на пользу».

«Это был не «Арабский бальзам», — с уверенностью заметил капитан.
«Это был «Арабский бальзам». Мама всегда лечила меня им, и нет ничего лучше».

«Но что насчёт времени…» — начал Бейли. Капитан Сай взглянул на ребенка, а затем
затем на часы.

“Тебе не кажется, что тебе лучше сейчас лечь спать, Эмми?” - поспешно сказал он,
обрывая оставшуюся часть вопроса Бэнгса. “Уже больше восьми, а
когда я была маленькой, я ложилась спать раньше”.

Эмили послушно повернулась, собрала книги Леди и убрала их обратно
в шкаф. Потом она пошла в столовую и вернулся с
ручной фонарь.

— Спокойной ночи, — сказала она, обращаясь к гостям. Затем, подойдя к капитану, она подставила ему лицо для поцелуя.

 — Спокойной ночи, — сказала она ему, добавив: — Мне здесь очень нравится. Я
так рада, что вы разрешили мне остаться.

Как Бейли потом рассказывал Асафу, капитан Сай покраснел до кончиков волос.
краска прилила к его затылку. Однако он наклонился и поцеловал
розовые губы, а затем быстро провел рукой по своим.

“ Да, да, - пробормотал он, запинаясь. “ Ну... э-э... спокойной ночи. Приятных сновидений.
Увидимся утром.

Девушка остановилась у двери в комнату. — Теперь тебе не придётся расстегивать мою
блузку, — сказала она. — Это другая моя блузка, и она не такая.

 Дверь закрылась. Капитан, не глядя на своих друзей,
пошёл в столовую.

 — Пойдём сюда, — прошептал он. — Здесь нам будет удобнее разговаривать.

Естественно, они хотели знать все об этой девушке, кем она была и откуда
она родом. Капитан Сай рассказал столько из истории этого дела, сколько
он счел необходимым.

“Бедняжка, ” заключил он, “ она упала на меня под дождем,
промокшая насквозь, и ее стошнило. Я НЕ МОГ выгнать ее тогда - никто не мог.
Конечно, это было неслыханным оскорблением для меня и самым наглым поступком, о котором я когда-либо слышал, но что я мог поделать? Я был в таком же положении, как один англичанин по имени Гейтенби, которого я знал в Южной Америке. Он проснулся посреди ночи и обнаружил, что на нём свернулся удав.
в изножье его кровати. На следующий день, когда мы все собрались, там
был Гейтенби, бледный как полотно, он смотрел на змею, и казалось, что
она спит. «Я его не приглашал, — говорит он, — но он выглядел таким
уставшим».
«Она так уютно устроилась, что у меня не хватило духу потревожить её. То же самое и со мной:
ребёнок так уютно устроился здесь, что у меня не хватило духу потревожить её — пока».

«Но она сказала, что собирается остаться», — вмешался Бейли. «Ты ведь не собираешься
оставлять её у себя, правда?»

Капитан был возмущён до глубины души.

«Кто — я?» — фыркнул он. «Кем ты меня считаешь? Я не бегаю за женщинами».
приют для сирот. Нет, сэр! Я подержу малышку денёк-другой — или, может, неделю, — а потом отправлю её к Бетси Хоуз. Я не такой мягкий, как они думают. Я им покажу!

 Мистер Тиддитт задумчиво посмотрел на неё.

 — Она милая девочка, не так ли? — заметил он.

Капитан Сай нахмурился, и на его лице появилась улыбка.

«Так и есть, — усмехнулся он. — Она такая, это факт! Не знаю, видел ли я когда-нибудь кого-то милее».



Глава VII

Капитан Сай оказывается преступником


Неделя — не очень долгий срок даже в Бейпорте. Правда, когда-то здесь был
барабанщик из бостонского «модного» дома, который растянул лодыжку на обледеневшей
тротуаре перед «Симмонсом» и поэтому был вынужден провести целых семь дней в
передней спальне идеального пансиона. Он сказал, что в следующий раз надеется
сломать себе шею.

 «Брат, — спросил потрясённый преподобный мистер Дэниелс, который
обращался к незнакомцу, — ты готов предстать перед вечностью?»

 «Что?» — последовал энергичный ответ. — После недели в этом городе и в этой
спальне? Послушайте, мистер, если вы хотите напугать меня будущим, вы
только намекните, что они положат меня на соломенный тюфяк в сундук со льдом. После этого всё
горячее и живое будет казаться лишь соблазном».

Но для нас, живущих здесь круглый год, неделя пролетает быстро. И
в конце недели после прибытия Эмили Томас в дом Сая Уиттейкера
маленькая девочка всё ещё была там и, очевидно, не приблизилась к отправке в Индиану. Не так уж и близко, если мнение мистера Тиддитта что-то значит.

«Ушла?» — насмешливо повторил он в ответ на вопрос Бейли Бэнгса.
«Конечно, она не ушла! И, более того, она и не собирается уходить. Что за…
он уже так привязался к ней, что не расстался бы с ней, даже если бы ему отрезали
руку».

«Но он продолжает ГОВОРИТЬ, что она должна уйти. Только вчера он рассказывал, что
чувствовала бы Бетси, если бы эта девчонка свалилась на неё с его письмом в кармане».

«Слова ничего не значат». Зот Кахун продолжает твердить, что собирается бросить пить, но останавливается только для того, чтобы перевести дух. Сай рассказывает себе сказки и надеется, что верит в них. Живой человек!
 разве ты не видишь? Разве он не становится всё глупее с каждым днём из-за этой молодой? Разве она не командует им, как надсмотрщик на клюквенном болоте?
Разве он не выглядит более довольным, чем когда-либо с тех пор, как сошёл с поезда? Говорю тебе, Бейли, этот ребёнок занимает в жизни Уита место, которое
заросло сорняками и нуждалось в прополке. Ничто не могло бы заполнить его лучше, если бы
 это была хорошая жена».

«ЖЕНА! О, Успокойся! Я полагаю, что вы поражены женственностью и находитесь в том возрасте, когда
это должно было быть не более, чем коклюш.

Мистер Бэнгс и городской клерк были единственными, кроме капитана Сая, кто
знал всю правду о маленькой девочке. Не то чтобы прибытие ребенка
не было отмечено и бурно обсуждено значительной частью семьи.
горожане. Эмили не было в доме Уиттейкеров два дня назад.
Позвонила Анджелина Финни, по горячим следам сплетен и сенсаций. Но
какой бы настойчивой ни была Анджелина, она ушла, зная не так много, как
когда пришла. Беседа мисс Финни с капитаном, должно быть, была
интересной, судя по рассказу леди о ней.

“ Никогда в жизни не видела такого человека, ” с отвращением заявила Энджи.
«От него ничего не добьёшься. Не то чтобы он не был приветлив и
общителен; чёрт возьми! он был так рад меня видеть, словно я был его богатством
тётя приехала в гости. И он тоже был не прочь поболтать. В том-то и
проблема: он говорил и говорил. Я случайно упомянул, так, для затравки, что-то о урожае клюквы этой осенью; и после этого он только и мог говорить, что о клюкве, о клюкве, о клюкве!
— «Слыхал, у тебя появилась компания», — говорю я. «Да что ты?» — говорит он. «Разве не странно, как всё распространяется? Только вчера я слышал, что болото Джо
Димика было просто кишмя кишащим «ранними чернокожими». И всё же, когда
я пошёл посмотреть, их там было не так много.
«Крэнбери куда лучше, чем наши первые чернокожие», — говорит он. «Ты
бери их…» И так далее, и так далее, и так далее. _Мне_ было плевать
на этих чёртовых первых чернокожих, но, похоже, ему было плевать на всё остальное. Он говорил о клюкве полтора часа, и я ушёл из того дома с кислой миной на лице. Я
никогда не видел такого человека!»

 Когда Асаф спросил капитана Сая о том разговоре, он ухмыльнулся.

 «Я и не знал, что ты так интересуешься клюквой», — заметил Тиддитт.

— Я не такой, — был ответ, — но они меня интересуют больше, чем
Энджи. Я вижу, что она страдала от прилива любопытства к голове,
и я вылечил её гомеопатическими дозами. Каждый раз, когда она открывала рот, я
бросал в него «ранний чёрный». Это хороший рецепт; скажи Бейли, чтобы он
как-нибудь попробовал его на Кетури.

Своим товарищам капитан решительно приказал хранить тайну. Никому не
следовало говорить, кто эта девочка и откуда она. «То, чего они не знают, не причинит им вреда», — заявил капитан Сай.
 И Эмили ответила любопытным, которые хотели бы узнать больше:
Её прошлое было таково, что «дяде Сайрусу» не нравилось, когда она
рассказывала о себе.

«Не знаю, стыжусь ли я чего-то из того, что сделал до сих пор, — сказал
капитан, — но и хвастаться я тоже не собираюсь. Поговорим, когда я отправлю её обратно к Бетси».

Судя по всему, это время ещё не наступило. Девушка осталась
в доме Уиттакер и постепенно стала его частью. В конце второй недели капитан Сай начал называть её «боцманом».

 «Боцман — это очень полезный человек на корабле, — объяснил он, — а ты здесь так полезна, что это подходит как нельзя лучше. И, кроме того, это так звучит
— Конечно. Когда я была маленькой, папа называл меня «боцманом».

 Эмили с удовольствием приняла это прозвище. Она была вполне довольна тем, что её называли как угодно, лишь бы ей разрешили остаться со своей новой подругой. Боцман уже взяла на себя управление палубой и остальной частью команды; капитан Сай и кот Одинокий подчинялись её приказам.

На второе воскресенье после её приезда «Бос» предложила ей и капитану Саю пойти в церковь.

«Мы с мамой всегда ходили в церковь дома, — сказала она. — И тётя Оливер говорила, что собрания полезны для тех, кто в них нуждается».

— Думаете, мне это нужно, а? — спросил капитан, который в рубашке с короткими рукавами и в тапочках приготовился к спокойному послеполуденному отдыху с трубкой и «Бостонским
Транскрибом».

 — Не знаю, сэр. Я слышал, что вы сказали, когда Одинокий съел бифштекс, и подумал, что, может быть, вы давно не были в церкви. Наверное, в Южной Америке церкви устроены по-другому.

 И они пошли в церковьч. и сел на старую скамью Уиттейкеров. Капитан
был там однажды, когда он впервые вернулся в Бейпорте, но проповедь
был больше снотворного, чем назидания в вере, и он не повторил эксперимент.
Пара привлекает много внимания. Фрагменты разговора, услышанные
капитаном Саем, когда они вышли в вестибюль, имели важные
последствия.

— Довольно милое дитя, не так ли? — заметила миссис Эбен Солтерс,
поправляя накладку на зубах под полями своего воскресного чепца.

— Довольно милое личико, — фыркнула миссис «Тэд» Симпсон, на которой был
ее черные шелковые впервые после своей третьей решений-более чем. “Довольно
достаточно, я полагаю. Но, моя земля! посмотри, как она
фальсификации. Старое платье, заштопанный и залатанный и всех перерос! Если бы у меня был
Деньги ТИЦ Уиттакера мне было бы стыдно иметь отношение пришел мой к
встречаюсь в ту сторону. Даже если бы её родители были беднее, чем Иов, я бы потратил немного на себя и надеялся, что когда-нибудь верну эти деньги. Я бы больше заботился о собственном самоуважении. Посмотрите на Алисию Аткинс. Посмотрите, как она хороша. Держу пари, что эти перья на её шляпе чего-то стоят.
ты. Как дела, Лисия, дорогая? Когда твой папа возвращается домой?

Достопочтенный Хеман уехал из города в деловую поездку на Юг.
Алисию сопровождала экономка Аткинсов, и, как обычно, она была
одета независимо от расходов.

Миссис Солтерс мило улыбнулась наследнице Аткинсов, а затем добавила
церковным шепотом: “Разве она не прелесть? Я согласна с тобой, Сара; странно, что капитан Уиттакер отпускает свою маленькую племянницу. А ведь он богат!

— Племянницу? — с жаром переспросила миссис Симпсон. — Кто сказал, что это его племянница? Я слышала, что это ребёнок, которого он удочерил из приюта. Там полно всяких
странные истории. Я... О, доброе утро, капитан Сайрус! Как вы поживаете?

 Капитан проворчал в ответ, что он неплохо держится, учитывая обстоятельства. На его лице была хмурая гримаса, и он почти не разговаривал, ведя Эмили за руку домой. В тот вечер он заскочил в пансион и спросил, не знает ли миссис
У Бэнгс были какие-то «модные журналы», которые она не хотела брать с собой.

«Я имею в виду… э-э-э… журналы с картинками женской одежды», — заикаясь, объяснил он. «Бос любит на них смотреть. Она отлично разбирается в модных журналах, Бос».

Кетура собрала полдюжины номеров «Домашней портнихи» и
других периодических изданий подобного рода. Капитан взял их под мышку и
ушёл, шепнув мистеру Тиддитту, когда проходил мимо него в коридоре:

«Загляни как-нибудь, Эйс. Я хочу с тобой поговорить. Приведи с собой Бейли, если
сможешь сделать это, не начав бракоразводный процесс».

Позже, когда троица собралась в гостиной Уиттакер, капитан Сай
достал «модные журналы» и заговорил о них.

«Видите ли, — сказал он, — я... я подумал, что Бостон... Эмили, что
— Она не так оснащена, как должна быть. Вы, ребята, заметили это?

 Его друзья, казалось, были удивлены. Ни один из них не смог сразу ответить, поэтому капитан продолжил.

«Конечно, я не имею в виду, что у неё не хватает парусины, чтобы покрыть рангоут, — объяснил он. — Но то, что у неё есть, выдержало немало штормов, и мне показалось, что пришло время затащить её в сухой док и переоборудовать.
Вот почему я взял эти журналы Кетури. Я просмотрел их, и там, кажется, много снастей для небольших судов; единственное
Дело в том, что я не знаю, какой крой подойдёт для её фигуры. Бейли, ты женат, ты должен кое-что знать о женской одежде. Что ты об этом думаешь?

Он открыл один из журналов и указал на фотографию молодой девушки
с осиной талией и лилипутскими ступнями, которая, одетая в воланы
фербелоуз осторожно спускался по мраморным ступеням. Она
в одной руке держала зонтик, а другой держала конец цепи, к
которой была привязана длинношерстная собака.

Город клерк и его напарник осмотрел юную леди с
Обсуждение и интерес.

— Ну, что скажешь? — спросил капитан Сай.

— Мне не очень нравятся такие собаки, — задумчиво заметил Асаф.

— Боже правый! Ты же не думаешь, что они швырнут собаку вместе с одеждой, чтобы
позабавиться, а? Бейли, что ты об этом думаешь?

Мистер Бэнгс выглядел мудрым.

— Должен сказать, — сказал он, — да, сэр, должен сказать, что это была по-настоящему стильная экипировка. Только вот эта девушка гораздо менее
пышная, чем Эмили. Эта, как мне кажется, разваливается на две части. Тем не менее, я полагаю, что одежда не продаётся в готовом виде, так что
их можно было бы немного растянуть, чтобы они подошли. Сколько стоит такой костюм, Уит?

Капитан посмотрел на напечатанный номер под модным ярлыком, а затем
обратился к описанию в тексте.

«Дневное платье для шестнадцатилетней девушки», — прочитал он. — Хм! это решает вопрос, с первой попытки. Босс не дотягивает и до шестнадцати».

“Во всяком случае,” поставить на Асафовых, “тебе нужно что-то она могла носить forenoons, если
она хотела. - Что это? Она выглядит достаточно молодой”.

Упомянутый “one” оказался “пальто для ребенка четырех лет”.
 Поэтому оно было с презрением отвергнуто. Одно за другим разные
Были изучены журналы и обсуждены фотографии. В конце концов было решено, что «костюм для восьмилетней девочки» — это почти то, что нужно.

«Боже, какие ножницы!» — воскликнул восхищённый мистер Тиддитт. «Это очень круто, не так ли? Из чего это сделано, Сай?»

— «Материал, батист, отделанный вышитым батистом». Что такое
батист?

— Я не знаю. А ты, Бейли?

— Нет, никогда не слышал. У Кетури никогда не было ничего подобного, я уверен.
 Французский, как я и думал. Что ж, Кетури недолюбливает французов.
она читала о том, как Наполеон бросил свою первую жену, чтобы уйти к другой
женщине. Там что-нибудь еще сказано?

“ Давай посмотрим. Делает красивое платье для вечера и холодных сезонов'.Лето!
Почему, по Большой медведицы, мы снова на мели! Боцман не хочу лето
сушилка. Это приближается к зиме.

Он швырнул журнал на пол, потер лоб, а затем разразился
смехом.

“Ради бога, не рассказывайте никому об этом деле, ребята!” - сказал он
. “Я думаю, у меня, должно быть, ранняя весна второго детства. Но
когда я услышал, как те женщины в доме собраний говорили о том, какие красивые
'Лисия Аткинс встал и как подло и убого боцман посмотрел, он сделал
мне желчи. И, клянусь большой медведицей, я им кое-что покажу, прежде чем закончу.
Тоже! Только переодевать маленьких девочек - это немного не мое обычное занятие.
Бейли, Кетури сама шьет себе одежду?

“ Почему, нет? Конечно, она помогает и ждёт распоряжений, но Эффи Тейлор
приходит и берёт управление на себя, пока идёт погрузка. Эффи —
портниха, и...

— Вот! Видишь, Эйс? В конце концов, хорошо, что на борту есть женатый мужчина. Нам нужна портниха. Я завтра разыщу Эффи.

И он разыскал ее, в результате чего мисс Тейлор пришла в
Уиттакер место каждый день в течение следующей недели и Эмили, как
капитан сказал, “разодетый свежий из главных грузовик, чтобы Кьельсон”. В этом
“такелаже” капитан Сай и два его партнера - Джосайя Димик уже успел
окрестить пару “Советом стратегии” - проявили заметный интерес.
Они были рядом, когда примеряли каждую новую одежду, и одобряли
или критиковали то, что казалось им лучшим.

«Не слишком ли он серьёзен для такого молодого парня, как Бостон?» — спросил
— капитан, имея в виду одно из новых платьев. — Я не хочу, чтобы она выглядела так, будто
одета в дешёвое платье.

 — Боже мой! — пробормотала мисс Тейлор с булавками во рту. — В нём нет ничего дешёвого, и вы поймёте это, когда получите счёт.
 Это красивый, дорогой, практичный костюм.

“Я знаю, но здесь такая вечная тишина! Тебе не кажется, что немного желтого
и черного или немного красного, растянутого вдоль дворов, могли бы как-то оживить его
? Почему! ты должна их увидеть смазчик девочек в Южной Америке
В воскресенье после обеда. Цвет! и вперед! Jerushy! они довольно близко стучать ваши
глаз вон”.

Портниха презрительно фыркнула.

«Капитан Уиттакер, — возразила она, — если вы хотите, чтобы этот ребёнок выглядел как
индейская скво или шест для бритья, вам придётся найти кого-нибудь другого. Я привыкла шить для христиан, а не для жёлтых и чёрных язычниц.
Красная юбка в таком виде! Я бы никогда так не сделала!»

— Ну-ну, Эффи! Не расстраивайся. Я просто
предложил, понимаешь. Что ты думаешь, Бостон?

 — Дядя Сайрус, я не думаю, что мне очень нравится красный цвет, да и другие тоже. Мне нравится всё как есть.

— Ну и что? Ты же доктор. Может, ты и прав. Я бы не хотел, чтобы ты
выглядел как парикмахерский шест. Не настолько я люблю Тэда Симпсона, чтобы рекламировать его бизнес.

 Приезд мисс Тейлор привёл не только к переоборудованию «Боса».
 Она нашла много недостатков в хозяйстве капитана. Выяснилось, что её сестра Джорджиана, которая работала в обувном магазине в Броктоне,
сейчас была дома и могла бы выполнять домашние обязанности в доме Уиттакер,
при условии, что ей разрешат «уходить домой на ночь». Джорджиана была принята на испытательный срок и хорошо справлялась. Так что эта проблема была решена
проблема была решена.

Школа в Бейпорте открывается в первую неделю октября. В последнее время некоторые горожане, считающие, что городские порядки лучше, выступают за то, чтобы учебный год начинался в сентябре. Но у этой идеи мало шансов на успех, пока сбор клюквы остаётся нашей ведущей отраслью. Осенью многие дети помогают своим семьям, собирая клюкву, и поэтому в школе, пока не закончится сезон сбора, будет мало учеников.

Последняя неделя сентября застала нас всех обсуждающими приход нового
учительница с нижнего этажа, мисс Фиби Доуз. С тех пор как было окончательно решено, что она приедет, сопротивление утихло и выражалось менее открыто; но оно всё равно было где-то на поверхности.
 Конгрессмен Аткинс принял неожиданное пренебрежение своим желанием со спокойным достоинством и философией истинно великих людей, которых не беспокоят пустяки. Его помощник, Тэд Симпсон, процитировал его слова о том, что,
конечно, воля школьного комитета превыше всего, и он, как и все
добрые граждане, подчинился их решению. «Далеко не я», — сказал он.
великий человек заявил: «Я хочу, чтобы моё мнение имело больший вес, чем мнение самых скромных из моих друзей и соседей. Как человек, чьи познания о мире, возможно, более обширны, чем у других, я отдал предпочтение кандидату из Педагогического колледжа. Но люди, выбранные для голосования, думали — или делали вид, что думают — иначе. Поэтому я ничего не говорю и жду развития событий».

 Большинство из нас сочли, что такая позиция делает честь мистеру
 Эткинсу. Однако нашлось несколько скептиков. Когда капитану Саю зачитали прокламацию, он улыбнулся.

— Алфей, — сказал он мистеру Смолли, своему информатору, — ты ведь не знал дьякона Зеба Кларка, который жил у соляных шахт во времена моего дедушки, да? Нет, конечно, не знал! Ну, дьякон очень верил в свои суждения. Однажды, в субботу, его жена захотела, чтобы он наполнил ванну и искупался. Он сказал, что нет; сказал, что цистерна
ужасно низкая и что она выпьет всю воду. Она сказала, что это не так;
воды было вдоволь. Чтобы доказать, что она ошибается, он пошёл и снял крышку с цистерны, чтобы посмотреть, и упал в неё. Миссис Кларк заглянула вниз и увидела
Он стоит там по шею в воде.

«Табби, — говорит он, — ты добилась своего, и я принимаю ванну.
Но ты сама видишь, что теперь нам придётся носить воду.
Однако я ни за что не отвечаю; брось мне мыло и полотенце».

— Хм! — хмыкнул Смолли. — Не понимаю, какое это имеет отношение к делу.
Хемана это не касается.

— Не знаю, имеет ли это какое-то отношение к делу. Но он всё равно заставил меня вспомнить Зеба.

Первый учебный день, конечно, был в понедельник. В воскресенье днём
Капитан Сай и Босс отправились на прогулку. Эти прогулки стали для них обычным делом
часть субботней программы, если, конечно, позволяла погода. После
церкви пара возвращалась домой на ужин. Покончив с едой, капитан
закуривал сигару — трубка теперь была недостаточно «приличной» для
воскресного дня — и, взяв свою маленькую спутницу за руку,
показывал путь через поля, мимо сосен и по лугу «коротким
маршрутом» к кладбищу. Кладбище — излюбленное место отдыха по субботам для
жителей Бейпорта, которые обычно называют его «кладбищем». Это
приятное тенистое место, и его посещение считается вполне респектабельным
и в соответствии со временем, и с должным соблюдением приличий. Безбожники,
имея в виду летних пансионеров и деревенских бездельников, похоже,
предпочитают пляж и рыбацкие домики, но кладбище привлекает
прихожан. Можно сплетничать о возможной стоимости нового
надгробия и при этом оставаться верным самому строгому вероучению.

Строго говоря, капитан Сай не был религиозным человеком, согласно
стандартам Бейпорта. Между его посещением церковных служб и посещением
достопочтенного Хемана Аткинса была огромная разница. Но он скорее
Ему нравилось посещать кладбище в воскресные дни. В детстве его мать
гуляла там с ним, и ему было приятно идти по её следам.

Итак, они с Босом шли по покрытым травой дорожкам между
огороженными железными заборами участками богачей и скромными холмиками и простыми
плитами, на которых спали бедняки; мимо роскошного гранитного надгробия
на участке Аткинсов и покосившегося, покрытого мхом камня, на котором было написано, что «Эдвин Симпсон, наш единственный сын», был «случайно застрелен в Вест-Индии»; вышли через заднюю калитку и поднялись на холм к сосновой роще, возвышавшейся над
бухта. Здесь, на душистом ковре из сосновых иголок, они сели, чтобы
отдохнуть и поболтать.

 Эмили, подтянув к груди маленькие коленки и обхватив их руками,
смотрела на отмели, которые теперь наполовину покрывал поднимающийся прилив. День был
тёплым, больше похожим на август, чем на октябрь, и почти не было ветра. Солнце освещало мелководье, и песок под ним казался жёлтым, в крапинку и с мраморными тёмно-зелёными прожилками и пятнами там, где извилисто тянулись каналы, поросшие водорослями. На горизонте песчаные холмы Уэллмута врезались в голубое небо. Девушка глубоко вздохнула.

“О!” - воскликнула она. “Разве это не прелесть! Я действительно ужасно люблю море
.

“Это вполне естественно”, - ответил ее спутник. “На боку твоей мамы большая полоса
в твоей крови соленая вода. Это тянет, такая вот полоса.
Тянет. Бывают дни, когда я чувствую себя неловко с каждой минутой и стремиться к
палуба подо мной. На полу в комнате слишком тихо.
в такой день, как этот; я бы хотел почувствовать, как он вздымается над земной зыбью ”.

“ Послушай, Бос, ” сказал он несколько минут спустя, “ я тут подумал о
тебе. Ты ведь ходил в школу, не так ли?

— Конечно, — последовал довольно возмущённый ответ. — Я два года проучилась в
Конкорде. Мама тоже помогала мне по вечерам. Я почти все
слова могу прочитать. Разве я не помогаю тебе читать газету почти каждый вечер?

 — Конечно, помогаешь! Да, да! Что ж, наша школа открывается завтра, и я подумал, что, может быть, тебе стоит пойти. Приходит новая учительница, и я слышал, что она очень хороша.

 — Разве ты не ЗНАЕШЬ? Мистер Тиддитт сказал, что это ты уговорил её прийти сюда!

 — Да, ну, Асаф говорит почти обо всём, кроме своих молитв. И все же он не
на этот раз я чувствую себя виноватой в том, что её выбрали. И всё же я ничего о ней не знаю. Понимаешь, я... ладно, не важно. Что думаешь? Хочешь пойти со мной?

 Босс выглядела обеспокоенной.

 — Я бы хотела, — сказала она. — Конечно, я тоже хочу научиться читать большие слова. Но мне больше нравится оставаться дома с тобой».

«Правда? Шо, шо! Что ж, думаю, я могу и так обойтись.
 Джорджиана присмотрит за мной, а она уберёт пыль и помоет посуду. Думаю, тебе лучше пойти завтра утром и посмотреть, как тебе это понравится».

Ребёнок на мгновение задумался.

“Я думаю, ты ужасно хороший”, - сказала она. “Мне нравится, что ты рядом с мамой; даже
больше, чем тетя Оливер. На днях я распечатала письмо ей. Я
сказал ей, что ты лучше, чем мы ожидали, и я решила жить с
всегда”.

Капитан ТИЦ был поражен. Учитывая, что всего за день до этого он
повторил Бейли, что это соглашение временное и что Бетси Хоуз
избегает ответственности всего месяц или около того, он едва ли знал, что сказать.

«Хм!» — хмыкнул он. «Значит, ты решил? Что ж, посмотрим. Теперь
ты поброди вокруг и повеселись. Я пойду ещё покурю.
 Я буду здесь, когда ты вернёшься.”

 Босс побрёл в поисках позднего золотого стержня. Капитан курил и размышлял. Постепенно он стал затягиваться реже, и сигара потухла. Она выпала из его пальцев. Прислонившись спиной к сосне, капитан
Сай мирно задремал.

Он проснулся, подпрыгнув. Что-то разбудило его, но он не знал, что именно. Он моргнул и огляделся. Затем он услышал слабый крик.

— Дядя! — закричал Бостон. — О-о-о-о-о! Дядя Сайрус, помоги мне! Скорее сюда!

В следующий миг капитан уже продирался сквозь заросли черники и
брусники, натыкаясь на сосны и отбрасывая в сторону ветки,
бегая в направлении, откуда доносился крик.

 За сосновой рощей находилось большое огороженное пастбище
длиной почти в четверть мили.  Его задней границей была железная ограда
кладбища.  С трёх других сторон оно было огорожено штакетником и
каменной стеной. Когда капитан выбрался из рощи и перепрыгнул через изгородь, он громко выругался.

«Чёрт возьми, — простонал он, — это та проклятая корова! Я забыл о ней.
Продолжай убегать, Бостон! Я иду за тобой».

На пастбище паслась красно-белая корова, принадлежавшая Сильванусу
Кахуну. Неизвестно, была ли эта корова ранена женщиной в период
выкармливания телёнка; возможно, её поведение было обусловлено
врождённой порочностью. В любом случае, она питала смертельную
ненависть к людям своего пола. С мужчинами и мальчиками она была
достаточно кроткой, но ни одна женщина в юбках и одна не могла выйти на
это поле, не будучи преследуемой этой коровой. Что произойдёт, если преследуемого поймают, можно только предполагать, поскольку до сих пор ни одна самка не позволила
она позволила себя поймать. Мало кто подходил к ней ближе, чем к ограде пастбища.

 Боз забыл про корову. Она переходила от одного пучка золотарника к другому,
пока не прошла почти всю длину поля. Затем из-за холма на пастбище появилось злобное существо и, опустив голову и злобно мыча, бросилось на неё. Когда капитан
добрался до дальнего забора, девочка перебегала от одной карликовой
сосны к другой, а корова гналась за ней. Сосен было мало, и Бозон
был почти у цели.

— Помогите! — закричала она. — О, дядя, где ты? Что мне делать?

Капитан Сай взревел в ответ.

— Продолжай в том же духе! — закричал он. — Я иду! Пристрели эту проклятую тварь!
Я сломаю тебе спину!

Корова не понимала по-английски, казалось, даже такой энергичный английский
как капитан использовал. Эмили увернулась от последней сосны. Животное
закрыть на нее. Ее спаситель был еще далеко.

А потом из ворот кладбища был открыт и еще один человек вступили
пастбище. Маленький человек-женщина. Она ничего не сказала, но подбирая ее
юбки, побежала прямо к корове, не обращая внимания на репутацию последней
и злобный вид. Одной рукой вцепилась в присборенные юбки. В
другой она держала книгу.

“Не бойся, дорогая”, - сообщила она успокоительно. Тогда к корове: “стоп
он! Уходите, вы плохо!”

Животное услышал голос и обернулся. Увидев, что незнакомка — всего лишь женщина, она опустила голову и засеменила лапами по земле.

«Беги к воротам, девочка, — скомандовала спасительница. — Беги скорее!»
 Бони послушалась. Она отчаянно бросилась бежать от своей сосны через открытое пространство.
пространство, и в следующий миг она уже была в безопасности за оградой кладбища.

«Кыш! Иди домой!» — приказала дама, приближаясь к корове и размахивая перед ней книгой, как будто это было какое-то смертоносное оружие.
«Как тебе не стыдно! Уходи! Не нужно на меня рычать! Я тебя совсем не боюсь».

«Рычание» было приглушённым рёвом, которым корова обычно
наводила ужас на своих жертв-женщин. Но эта жертва не поддалась
ужасу. Вместо того чтобы закричать и убежать, она продолжала
надвигаться, размахивая книгой и повторяя, чтобы существо «ушло».
«Домой» сразу же. Корова не знала, что и думать. Прежде чем она успела
решить, нападать ей или отступать, на её спину обрушилась
палка внушительных размеров, которая решила вопрос. Капитан Сай
добрался до места сражения.

 Затем мужество спасительницы, казалось, покинуло её, потому что она побежала обратно на
кладбище даже быстрее, чем убегала оттуда. Когда возмущённый
капитан, преследовавший и бивший корову палкой до тех пор, пока от неё не остался лишь
осколок, добрался до убежища за железной оградой, он увидел, как она
успокаивает рыдающего и истекающего кровью Боса.

Эмили увидела приближающегося к ней “дядю Сайруса” и бросилась в его объятия. Он поднял
ее и, держа так крепко, что это свидетельствовало о нервном напряжении
, которому он подвергался, шагнул вперед, чтобы встретить незнакомку, чей приход
пришелся так кстати.

И она БЫЛА незнакомкой. Капитан знал большинство жителей Бейпорта
к этому времени, или думал, что знал, но он не знал ее. Она была невысокой женщиной, скромно одетой, а её волосы под аккуратной чёрно-белой шляпкой были каштановыми. Шляпка теперь была слегка сдвинута набок, а волосы слегка растрепались, что было совсем нелишним. Она была
поправляя выбившиеся пряди, когда капитан с Босом на руках подошёл к ним.

«Ну что ж, мэм!» — выдохнул капитан Сай. «НУ ЧТО Ж, мэм! Должен сказать, это было самое ловкое и смелое, что я когда-либо видел. Я не знаю, что бы я... я... я просто не знаю, как вас благодарить».

Дама посмотрела на него, прежде чем ответить. Затем она начала
смеяться, и это был весёлый смех, который было приятно слышать.

«Пожалуйста, не пытайтесь, — сказала она, задыхаясь. — Это было ничего. О, помилуйте меня! Я совсем запыхалась. Понимаете, меня предупредили об этой корове, когда я вышла на прогулку сегодня днём. Поэтому, когда я увидела, как она гонится за вашей
Бедная маленькая девочка, я сразу понял, в чём дело. Должно быть, она была достаточно глупа, чтобы посмотреть на это. Я привык к собакам и кошкам, но у меня не так много домашних коров. Я сказал ей «иди домой», «сходи в туалет» и всякое такое. Удивительно, что я не сказал ей лечь! А то, как я тряс перед ней этой дурацкой книгой...

Она снова рассмеялась, и капитан с боцманом присоединились к ней, несмотря на пережитый ими страх.

«Эта книга была достаточно сухой, чтобы напугать кого угодно, — продолжила леди. — Я взяла её со стола перед тем, как уйти оттуда, где
Я остаюсь, и более скучной подборки проповедей я в жизни не видел. О боже!
... ну вот! Теперь моя шляпа выглядит более респектабельно?

— Да, мэм. Я бы сказал, что она в порядке. Но я должен сказать вам,
мэм, вы просто великолепны и...

— Мне кажется, что люди, которым принадлежит эта корова, должно быть, бедняки, раз позволяют ей так себя вести. Ваша дочь убежала от вас?

— Ну, видите ли, мэм, она на самом деле не моя дочь. Босс — это её прозвище, мэм, — мы с ней гуляли. Я присел в сосняке и, наверное, задремал. Во всяком случае, когда я проснулся, она была
ушла, и первое, что я узнал об этой передряге, это то, что она меня окликнула.

Поведение маленькой женщины изменилось. Ее серые глаза негодующе сверкнули.

“ Ты задремал? ” повторила она. “ С маленькой девочкой на попечении, и
на соседней стоянке с той коровой? Разве ты не знал, что это существо преследовало
женщин и девочек?

“ Ну да, я слышал об этом, но...

“ Дядя Сайрус ни в чем не виноват, ” нетерпеливо вставил Бос. - Это была моя вина. Я
ушла одна.

Женщина перевела взгляд на ребенка, но не обратила на это внимания.
замечание.

“Как ты думаешь, что скажет ее мать, когда увидит это платье?”
спросила она.

Это было лучшее платье Эмили, самое красивое из новой «обновки», приготовленной
мисс Тейлор. Девочка и капитан Сай с грустью смотрели на прорехи и пятна от смолы, оставленные виноградными лозами и соснами.

— Ну, видите ли, — ответил смущённый капитан, — дело в том, что у неё нет матери.

— О! Прошу прощения. И у неё тоже, бедняжка. Что ж, на твоем месте я
не стал бы засыпать в следующий раз, когда выводил ее гулять. Добрый день.

Она повернулась и спокойно пошла по тропинке. На повороте она снова заговорила.

“На твоем месте я бы была с ней помягче”, - сказала она. “У нее нервы на пределе.
Она была очень расстроена. Кроме того, если вы позволите мне так выразиться, я не думаю, что её нужно ругать.

 Они думали, что она ушла, но она обернулась ещё раз, чтобы добавить последнее
предложение.

 — Я думаю, что это платье можно починить, — сказала она, — если вы отнесете его к кому-нибудь, кто разбирается в таких вещах.

 Она исчезла среди кустов на кладбище. Капитан Сай и Бостон
медленно последовали за ней. С пастбища красно-белая корова издала
надломленное «Му-у-у!»

 Бостон был крайне возмущён. По дороге домой он фыркал, как
мокрая петарда.

— И как она только могла так с тобой разговаривать, дядя Сайрус! — воскликнула она. —
Это была совсем не твоя вина.

 

Капитан криво улыбнулся.— Не знаю, не знаю, приятель, — сказал он. — Я бы не удивился, если бы она
была права хотя бы наполовину. Но послушай! она была деловая и без лишних слов,
не так ли? Ха-ха! Как она посмела так разговаривать с этой коровой! Как, чёрт возьми, вы её называете?



Глава VIII

«Королевская особа»


На этот вопрос был дан ответ уже на следующий день. Босс, тщательно одетый Джорджианой под присмотром капитана и отягощённый
По совету и наставлению последней, он отправился в школу без четверти девять. Только чувство стыда удержало капитана Сая от того, чтобы пойти с ней. Он провёл ужасный день. Это были самые долгие три часа в его разнообразной жизни. В доме было ужасно одиноко. Он бродил из кухни в гостиную, беспокоил Джорджиану, разбудил кошку и доставил себе массу неудобств. В двенадцать часов
он стоял, перегнувшись через калитку, и нетерпеливо смотрел в сторону
школы.

Бос бежала всю дорогу домой. Она была очень взволнована.

— Что ты думаешь, дядя Сайрус? — воскликнула она. — Что ты ДУМАЕШЬ? Я
узнала, кто эта женщина с коровой!

 — Женщина с коровой? О, да, да! Узнала? Кто она?

 — Она учительница, вот кто она!

 Капитан был поражён.

 — Нет! — воскликнул он. — Фиби Доуз? Не может быть! Ну-ну!

 — Да, сэр. Когда я пришла в школу и увидела, что она сидит там, я была так удивлена, что не знала, что делать. Она тоже меня узнала и поздоровалась, спросила, всё ли со мной в порядке и действительно ли моё платье такое ужасное, как кажется? Я сказала ей, что Джорджианна думает, что сможет его починить, и
если она не сможет, то сможет её сестра. Она сказала, что это мило, а потом
настало время идти в школу».

«Она что-нибудь говорила обо мне?» — спросил капитан Сай, когда они
сели за обеденный стол.

«О да! Я забыла. Должно быть, она узнала, кто вы, потому что сказала, что удивлена тем, что человек, заработавший свои деньги на шкурах,
был так беспечен по отношению к существам, которые их носили.

 «Хм! Как она ладила с детьми в школе?»

 Оказалось, что она очень хорошо с ними ладила.  Некоторые из них
Мальчики постарше на задних партах, лелея приятные воспоминания о «веселье», которое они
проводили под снисходительным руководством мисс Сибери, попытались повторить свои
выступления прошлого семестра. Но самый первый «слюнявый шарик»,
разлетевшийся по доске, оказался губительной для своего метателя
снарядом.

«Она заставила его вытереть доску, — заявил Бостон, широко раскрыв глаза от
ужаса, — а потом ему пришлось стоять в углу». Его звали Бенни
Эдвардс, и ему было почти тринадцать. Мисс Сибери, по их словам, ничего не могла с ним поделать, но учительница сказала: «Иди», и он ушёл, стараясь не шуметь.
Она посмотрела на него, и он ушёл. И он почти такого же роста, как она. Он выглядел таким глупым!»

 Юный Эдвардс был не единственным, кого маленькая мисс Доуз заставила «выглядеть глупым» в первые дни своего пребывания в Бейпорте. Она
справлялась с непослушными учениками так же храбро, как с коровой Кахун, и результаты были такими же удовлетворительными. Она была строгой, но беспристрастной, и Алисия Аткинс, к своему большому удивлению, обнаружила, что от дочери конгрессмена ожидают такой же прилежной учёбы и хорошего поведения, как и от веснушчатого Ноа Хэмлина.
чей отец торговал рыбой и чьим повседневным костюмом были клетчатая
«джемпер» и залатанный комбинезон.

Школьный комитет, то есть большинство его членов, был в восторге от
новой учительницы. Лемюэль Майрик громко хвастался своим здравым смыслом,
когда голосовал за неё. Но Тэд Симпсон, Дариус Эллис и другие
поклонники Аткинса всё ещё насмехались и намекали на неприятности в будущем.

«Новая метла чисто метёт», — процитировал мистер Симпсон. — Может, сейчас у неё всё
в порядке. В любом случае, дети ведут себя хорошо, но
дисциплина — это ещё не всё. Хеман сказал мне, что учитель, с которым он
хотела бы говорить по-французски, играть на музыкальных инструментах и заниматься
разными достижениями. Фиби — не то чтобы я её осуждаю, вы
понимаете, — знает о музыке не больше, чем курица; моя жена говорит, что она
даже не поёт в церкви так громко, чтобы кто-нибудь её услышал. А что
касается французского! все знают, что она говорит на самом распространённом
языке Соединённых Штатов, который так же легко понять, как то, что я говорю сейчас».

Мисс Доус поселилась в идеальном пансионе. Мнения о ней разделились. Бейли и мистер Тиддитт были
в восторге от неё, но на других пансионерок она произвела не самое лучшее
впечатление.

«Я думаю, что она слишком дерзко ведёт себя в том, что её не касается», —
прокомментировала Анджелина Финни. «Сара Эмма Симпсон заходила к нам на днях на ужин, и мы, прихожане, заговорили о том, что священник читает такие «продвинутые» проповеди. А Сара Эмма рассказала, что слышала, как он говорил, что в своё время знал настоящих моральных универсалистов, или что-то в этом роде. И я сказала, что удивлена, почему он не купил себе новый фрак; тот, в котором он проповедовал по воскресеньям, был стар как мир и так сильно износился, что не застёгивался на пуговицы. «Человеку платят за то, что он проповедует».
«Девятьсот в год, — говорю я, — в любом случае, нужно прилично одеваться». И эта
Фиби Доуз говорит, не дожидаясь вопроса, что она, со своей стороны,
предпочла бы услышать о толстом мужчине в длинном пальто, а не наоборот. «Это
было для меня как пощёчина, и мы с Сарой Эммой до сих пор не оправились от этого».

Капитан ТИЦ слышал сплетни относительно нового преподавателя и его скорее
приятно ему. Она появилась, чтобы быть независимым, и ему нравилась независимость.
Он встречал ее раз или два на улице, но она просто кланялась и проходила мимо
. Однажды он попытался еще раз поблагодарить ее за роль в эпизоде с коровой,
но она не стала его слушать.

Бос'н хорошо училась. Она была способным от природы ребёнком — не таким удивительным, как считал капитан и «Стратегический совет», но быстро схватывающим. Однако она не была святой и иногда плохо себя вела в школе, за что её наказывали. Однажды днём она не вернулась в обычное время. Капитан Сай ждал её у ворот, когда мимо проходил Асаф Тиддитт. Бейли тоже был с ним.

«Ждёшь Боса, да?» — спросил городской клерк. «Ну, тебе придётся подождать, я думаю. Её оставили после уроков».

— Да, и она должна написать пятьдесят строк текста, — добавил Бейли.

Капитан Сай был крайне возмущён.

— Убирайся! — закричал он. — Она тоже не такая.

— Да, она тоже. Один из младших Солтерсов сказал мне. Я знал, что ты
разозлишься, хотя, полагаю, люди, которые не знают её так хорошо, как мы,
сказали бы, что она ничем не отличается от других детей».

 По мнению капитана, это было близко к ереси.

 «Она не такая!» — воскликнул он. «Хотел бы я знать, почему!» Если она не в два раза умнее
всех здешних молодых, то... Хм! И она
оставляли после школы! Ну, теперь я этого не потерплю! У нас достаточно времени для
учебы, не выматывая ей мозги после уроков. О, я думаю, ты
ошибаешься.”

“ Нет, не собираемся. Говорю тебе, Уит, на твоем месте я бы поднял шум из-за этого.
это. Она умный ребенок, Бос, я никогда не видел никого умнее. И она
не слишком сильная.

“Это так, она не такая”. Мысль о том, что здоровье Эмили было “хрупким”,
стала непреложным фактом в умах капитана и "Правления”. Это стало
хорошим предлогом для систематического процесса «испорчивания» девочки,
который снисходительные трое изо всех сил старались продолжать.

“ Я бы не позволила оставить ее у себя, Сай, ” настаивала Бейли. “ Почему бы тебе прямо сейчас не пойти?
повидаться с Фиби и уладить это дело? У тебя есть право поговорить с ней
. Она не была бы учительницей, если бы не ты.

Асаф присоединил свои аргументы к аргументам мистера Бэнгса. Капитан Сай,
увлечённый своей твёрдой верой в то, что Бостон был образцом всего
прекрасного и доброго, в конце концов сдался.

«Хорошо! — воскликнул он. — Пойдёмте! Эту бедняжку никто не
обидит».

Трио величественно спустилось с холма. Когда они приблизились к
школе, храбрость Бейли начала покидать его. Мисс Доус была
учительницей.
в его доме, и он опасался последствий, если Кетура узнает о его вмешательстве.

«Я… думаю, я вам не нужен, — запнулся он. — Мы втроём напугаем эту учительницу до смерти. И она такая маленькая и кроткая, знаете ли. Если я потеряю самообладание и разозлюсь, то могу сказать что-нибудь, что заденет её чувства. Я сяду на забор и буду ждать тебя и Эйса,
Уит.

Презрительные замечания мистера Тиддитта о «белых перьях» и
«отступниках» не возымели действия. Мистер Бэнгс устроился на заборе.

«Передайте ей, ребята!» — крикнул он им вслед.

— Поговори с ней по-голландски! Дай ей понять, что есть один ребёнок, которым она не может
оскорблять».

У подножия лестницы Асаф остановился.

«Послушай, Сай, — прошептал он, — тебе не кажется, что мне лучше не входить?» Это не совсем моё дело, знаешь ли, и... и... ну, я состою в совете, и она может испугаться, если увидит, как я на неё набрасываюсь. Я же не простолюдин какой-нибудь. Я пойду и позову Бейли, а ты зайди и поговори с ней потише. Ей было бы так стыдно, если бы кто-нибудь ещё услышал, как она
оправдывается перед этим… эй?

 — Послушай, Эйс, — возмутился капитан, — мне не нравится это делать
совсем один! Кроме того, это вы, ребята, меня на это подбили. Вы же не собираетесь
сняться с гонки и оставить меня одного на всём пути, а? Ну же! Чего ты боишься?

 Его товарищ горячо отрицал, что он чего-то «боится». У него были
различные аргументы в поддержку своего решения. Наконец капитан Сай потерял терпение.

«Что ж, будь трусом, если хочешь!» — заявил он. «Я решил довести это дело до конца, и я это сделаю. Только, — пробормотал он, входя в вестибюль на первом этаже, — я бы хотел, чтобы я не чувствовал себя так, будто краду яйца у кур».

Мисс Доуз сама открыла дверь в ответ на его стук.

«О, это вы, капитан Уиттакер, — сказала она. — Входите, пожалуйста».

Капитан Сай вошёл в классную комнату. Там никого не было, кроме учительницы,
его самого и маленькой девочки, которая сидела за партой и усердно писала. Она подняла глаза и густо покраснела. Девочку звали Боун.

— Присаживайтесь, капитан, — сказала мисс Фиби, указывая гостю на стул.
 — О чём вы хотели со мной поговорить?

 Капитан принял приглашение сесть, но не сразу ответил на вопрос мисс Доус.  Он положил шляпу на
Он сел на пол, скрестил ноги, развёл их в стороны, а затем заметил, что для такого позднего осеннего времени погода довольно тёплая. Учитель признал
справедливость его утверждения и стал ждать продолжения.

«Я... я полагаю, что в школе сейчас довольно многолюдно, раз уж сбор клюквы закончился», — сказал
капитан Сай.

«Да, довольно многолюдно».

— Я слышал, вы отлично ладите с учёными.

— Да.

 Это было самое бесперспективное начало, по сути, вообще никакого начала.  Капитан откашлялся, стиснул зубы и, не глядя на своего собеседника, с головой погрузился в дело, которое привело его сюда.

“Мисс Доуз, ” сказал он, - я... я полагаю, вы знаете, что Бос ... я имею в виду Эмили
там ... живет в моем доме и что я забочусь о ней для ... для
настоящее”.

Дама улыбнулась.

“Да,” сказала она. “Я собрал столько от того, что ты сказал, Когда мы впервые
встретились”.

Она сама сказала одна или две вещи по этому поводу. Капитан Сай
отчетливо их помнил.

«Да, да, — поспешно сказал он. — Что ж, то, что я сделал в тот раз, было не самым лучшим примером заботы, скажу я вам. Может, даже не самым честным примером. Я стараюсь делать все возможное для ребенка, пока она со мной,
и... э-э... и... э-э... я очень внимательно отношусь к ее здоровью.

“ Рад это слышать.

“ Да. Итак, мисс Фиби, я ценю то, что вы сделали для нас с Боссом в то воскресенье.
Я благодарен за это. Я пытался поблагодарить...

“ Я знаю. Пожалуйста, не говори больше об этом. Полагаю, вы хотите сказать что-то ещё, не так ли?

— Да, хочу. Я... я слышал, что Эмми оставили после уроков. Я, конечно, не поверил, но решил забежать и посмотреть, что...

Он замялся. Учительница закончила за него предложение.

— Посмотреть, правда ли это? — сказала она. — Правда. Я сказал ей остаться и написать
— Пятьдесят строк.

 — Правда?  Что ж, именно об этом я и хотел с тобой поговорить.  Конечно,  я не лезу в твои дела, но я просто хотел объяснить насчёт Бо — Эмми, я имею в виду.  Она не обычный ребёнок; у неё слишком много ума для её возраста. Если бы вы жили с ней так же, как я, вы бы это оценили. У неё слабое здоровье.

 — Правда? Мне она кажется достаточно сильной. Я не заметил никаких симптомов.

 — Конечно, иначе вы бы не оставили её здесь. Но я знаю и считаю своим долгом сказать вам. Неважно, что она не может делать всё так же хорошо, как раньше.
много пишет. Я бы предпочла, чтобы она этого не делала; она может лопнуть сосуд
или что-то в этом роде. Такое случалось с очень умными молодыми людьми. Вы
просто позвольте ей поскакать домой со мной, и...

— Капитан Уиттакер, — мисс Доуз встала с решительным выражением на лице.

— Да, мэм, — сказал капитан, тоже вставая.

— Капитан Уиттакер, — повторила учительница, — я очень рада, что вы позвонили.
Я как раз ожидала вашего звонка, потому что кое-что слышала.

— Вы слышали? Что именно вы слышали, если не возражаете, что я спрашиваю?

— Нет, не хочу, потому что, я думаю, мы должны договориться об Эмили.
Я слышал, что вы позволяете ей делать дома всё, что ей вздумается; другими словами, вы её балуете, и…

— БАЛУЮ её! Я её балую? Кто вам рассказал такую невероятную историю? Я не из тех, кто кого-то балует. Почему я так строго, что я
стыдно иногда.”

Он искренне верил, что он был. Мисс Фиби спокойно продолжил.

“Конечно, то, чем ты занимаешься дома, не мое дело. Я бы не стал
упоминать об этом, если бы ты не позвонила, потому что я плачу очень мало
Я прислушиваюсь к городским сплетням, потому что всю жизнь прожила в этом графстве и знаю, что из себя представляют слухи. Мне нравится Эмили, она довольно хорошая девочка и хорошо себя ведёт, насколько это возможно для ребёнка. Но вы должны понимать. Здесь её нельзя баловать. Сегодня днём она дважды шёпотом разговаривала с подружкой. Её часто предупреждали, и она знает правило. Я оставила её после уроков, потому что она нарушила это правило, и если она нарушит его снова, то будет наказана.
Вчера я продержал мальчика Эдвардса два часа и...

“Мальчик Эдвардс! Вы хотите сравнить этого... этого юнца Бена
Эдвардса с такой девушкой, как Бостон? Я никогда не слышал...

— Я никого не сравниваю. Я стараюсь быть справедливым по отношению к каждому ученику в этой комнате. И пока Эмили ведёт себя хорошо, с ней будут обращаться соответственно. Если она будет плохо себя вести, её накажут. Вы должны это понимать.

 — Но Бен Эдвардс! Он же тупой, как и его отец до него! А Эмми — самая умная ученица в этом городе.

«О нет, это не так! Она хорошая ученица, но есть и другие, не менее
способные и даже более быстрые в обучении».

 Это было одно оскорбление за другим. Другие дети, такие же гениальные, как
Бос! Капитан Сай был вне себя от праведного негодования.

— Ну и ну! — воскликнул он. — Ну и ну! Для учителя, которого мы пригласили...

 — И это ещё не всё, — быстро вмешалась мисс Доуз. — Мне сказали, что вы, капитан Уиттакер, напрямую ответственны за то, что меня выбрали на эту должность. Я не говорю, что вы злоупотребляете своим положением, но...

 — Я не злоупотребляю! Я никогда не думал о таком!»

«Но если вы не можете, то и не надо, вот и всё. Я не просил об этой должности, и теперь, когда она у меня есть, я постараюсь её занять, не отдавая предпочтения ни одному человеку перед другим. Эмили останется здесь до тех пор, пока не будут написаны её реплики.
Не думаю, что нам нужно что-то ещё говорить. Хорошего дня».

Она открыла дверь. Капитан Сай взял свою шляпу, с трудом сглотнул и
переступил порог. Затем мисс Фиби добавила ещё одно замечание.

 «Капитан, — сказала она, — когда вы командовали кораблём, вы позволяли
посторонним указывать вам, как обращаться с матросами?»

 Капитан открыл рот, чтобы ответить. Он очень хотел ответить, но
почему-то не мог найти удовлетворительного ответа на этот вопрос.

«Мэм, — сказал он, — всё, что я могу сказать, это то, что если бы вы побывали в Южной Америке, как я, и увидели, как ведут себя полукровки,
вы бы...»

Учительница улыбнулась, несмотря на явное желание не делать этого.

«Возможно, так и есть, — сказала она, — но это Массачусетс. И… ну, Эмили
не полукровка».

Капитан Сай прошёл через вестибюль. Перед тем как дверь за ним закрылась,
он услышал приглушённое рыдание бедного Бостона.

Стратегический совет ждал в конце двора. Его члены
были полны любопытства.

«Ты хорошо ей объяснил?» — спросил Асаф. «Ты дал ей понять, что мы не потерпим такого жестокого обращения?»

«Где Босс?» — спросил мистер Бэнгс.

Их друг отвечал кратко и мучительно уклончиво. Он
Они шли домой такой быстрой походкой, что пухлый Бейли пыхтел, стараясь не отставать, и почти ничего не говорил о разговоре в классе.

«Ну что ж, — сказал мистер Тиддитт, когда они подошли к воротам Уиттакер-Хауса, — думаю, теперь она знает своё место, а, Сай? Я полагаю, теперь она будет осторожнее выбирать, с кем проводить время после школы».

— Ты ведь не ругался, Сай? — спросил Бейли. — Надеюсь, что нет, потому что она могла взять тебя просто из вредности. Она просила у тебя прощения за свои действия?

 — Нет! — яростно взревел капитан. Затем, хлопнув за собой воротами, он
пересек двор и вошел в дом.

Бос вернулся домой полчаса спустя. Капитан Сай был один в гостиной
Он сидел в своем любимом кресле-качалке и угрюмо смотрел в никуда
конкретно. Девушка мгновение смотрела на него, а затем забралась к нему на колени
.

“Я написала свои пятьдесят строк, дядя Сайрус”, - сказала она. “Учитель сказал, что я написала
и они очень красивые”.

Капитан хмыкнул.

«Дядя Сай, — прошептала Бо, обнимая его за шею, — мне ужасно жаль, что я была такой плохой».

«Плохой? Кто — ты? Ты не могла бы быть плохой, даже если бы захотела. Не говори так, а то я скажу что-нибудь, чего не должен был говорить».

“Да, я тоже мог быть плохим. Я был плохим. Я прошептал”.

“Прошептал! Что из этого? Это ничего не значит. Когда я был молодым, один в
школу я-- никто . . . Хум! Ну, во всяком случае, не думаю, что любой
подробнее об этом. Это не стоит того”.

Некоторое время они тихо покачивались. Затем Бос сказал:

“Дядя Сайрус, тебе не нравится учительница?”

“Эй? Она НРАВИТСЯ? Ну, если это не вопрос? Да, она мне нравится примерно так же,
как Одинокому нравится собака Эбена Солтера ”.

“Прости. Она мне очень нравится”.

“Правда? Продержись! После того, как она с тобой обошлась, бедняжка!

“Она обращалась со мной ничуть не хуже, чем с другими девочками и мальчиками
когда они капризничали. И я действительно знала правило насчет шепота ”.

“Ну, это другое дело. Сравнивать тебя с этим Бенни Эдвардсом -
идея! А потом заставить тебя плакать!

“Она не заставляла меня плакать”.

“Тоже заставляла. Я слышал тебя ”.

Девочка посмотрела на него, а затем спрятала лицо в его жилете.

«Я плакала не из-за неё, — прошептала она. — Это из-за тебя».

«Из-за меня!» — ахнул капитан. «Святая земля!» — пробормотал он. «Я так и думал. Она слишком много училась, и это отразилось на её мозге».

“Нет, сэр, это не так. Это не по-настоящему. Я плакала о тебе, потому что не
люблю, когда ты так говоришь. И мне было так жаль, что ты придешь туда”.

“Ты БЫЛ!”

“Да, сэр. Родители других детей не приходят, когда им плохо. И мне
все время было так стыдно за тебя”.

— Тебе стыдно за меня?

Бос энергично кивнул.

«Да, сэр. Всё, что говорил учитель, звучало правильно, а то, что говорили вы, — нет. И мне нравится, когда вы всегда правы.”

“Делай, Эй? Хум!” Капитан ТИЦ не разговаривали несколько минут, но
он держал девочку очень плотно в его руках. Наконец он испустил долгий
дыхание.

“Клянусь большой медведицей, Бос!” - воскликнул он. “Ты чудо, ты правда.
Я бы не удивился, если бы ты вырос и стал телепатом, как тот парень в шоу, на которое мы ходили в ратушу. По правде говоря, мне стыдно за себя с тех пор, как я вышел из дверей школы. Когда та учительница набросилась на меня из-за того, что я махал руками на корабле, я был в шоке. Я
никогда в жизни так сильно не хотел никому ответить, и я не мог, потому что
сказать было нечего. Я считаю, что выставил себя дураком.

Бос снова кивнул.

“Мы больше не будем этого делать, правда?” - спросила она.

“Держу пари, что не будем! _ Я_ все равно не буду. Вы ничего не сделали».

«И вам понравится учительница?»

Капитан топнул ногой.

«Нет, сэр!» — заявил он. «Может, она и хороша по-своему — я полагаю, что так и есть, — но для меня это слишком по-массачусетски. Нет, сэр! Она мне не нравится, и я НЕ БУДУ её любить. Нет, сэр-и, никогда! Она... она не в моём вкусе
женщина,” он упрямо добавил. “Вот в чем дело! Она не моя
баба какая-то”.



ГЛАВА IX

ПОЛИТИКА И ДНИ РОЖДЕНИЯ


“Городское собрание” было назначено на двадцать первое ноября.

Когда летние постояльцы разъехались, сбор клюквы закончился, выборы в штате
состоялись, начались занятия в школе, а настоящая зима ещё не наступила,
Бэйпорту в конце осени явно не хватает чего-то, что могло бы его оживить. Общество любителей Шекспира и кружок по шитью,
конечно, продолжают интересовать «женскую половину», каждый вечер, как обычно,
Симмонсы собираются у себя, и молодёжь с нетерпением ждёт «Большого бала» в канун Дня благодарения. Но в будние дни мужчинам почти нечего делать, кроме как «возиться» с домом, обкладывая его фундамент сухими водорослями в качестве меры предосторожности от мышей, белить амбары и хозяйственные постройки или чинить что-нибудь в овощном погребе, где рядами висят копчёные сельди над бочками с капустой, картофелем и репой. Рыбные запруды,
большинство из которых разобраны, чтобы лёд, который будет
Позже, в заливе, они разрывают сети на куски. Даже куры становятся ленивыми и
реже несутся. Поэтому ещё в «воздушные дни» какой-то дальновидный совет
выборных лиц постановил, что в этот вялый сезон следует проводить «городские собрания». Городское собрание — и особенно
городское собрание в Бейпорте, где, скорее всего, будут обсуждаться все
вопросы, от личных дел до религии, — может вызвать ажиотаж, когда ничто другое не может.

В этом году на городском собрании нужно было обсудить и решить несколько вопросов. Два члена городского совета, срок полномочий которых истёк, были кандидатами на
перевыборы. Лем Майрик ушёл из школьного комитета, не
дождавшись весны, как он и обещал. Затем
последовали обычные разговоры о том, что дороги нужно улучшить, и
обычные возражения против этого. Также была постоянная надежда на то, что
правительство выделит средства на улучшение гавани.

  Мистер Тиддитт был одним из выборных должностных лиц, срок полномочий которых истёк. В качестве выборного должностного лица и городского секретаря Асаф считал себя очень важной персоной. Он был уверен, что избрание кого-то другого на его место стало бы катастрофой, которая потрясла бы город. Поэтому
он был занятым человеком и часто навещал своих сограждан, не для того, чтобы
повлиять на их голоса — он тщательно объяснял это, — а просто, как он
говорил, «чтобы посмотреть, как у них идут дела», и потому что он
«считал их достойными уважения» и «проявлял искренний личный интерес,
понимаете», к их делам.

К капитану Саю он, естественно, пришёл за поддержкой и помощью, пребывая, как
это было у него в таких случаях, в мрачном и безнадёжном отчаянии.

«Бесполезно, Уит, — простонал он. — Совсем бесполезно. Я в тупике. Я старею, и они больше не хотят меня. Думаю, мне лучше уйти».
встану перед началом голосования и скажу им, что моё здоровье недостаточно крепкое, чтобы
продолжать быть городским клерком. Лучше так, чем быть осмеянным. Ты так не
считаешь?

— Конечно! — с сарказмом ответил его друг. — На твоём месте я бы
лежал на кровати, чтобы они видели, что ты готов к похоронам.
Может быть, доктор идёт впереди, вытирая глаза, а радостный гробовщик трусит за ним. Что это за болезнь, которая только что схватила тебя за воротник — паралич лицевого нерва?

— Нет. С чего ты взял?

— О, ни с чего! Просто я слышал, что ты заходил в десять домов на западе
Вчера ты был на другом конце города и говорил с каждым по три четверти часа. За неделю я бы уже отправился на свалку,
а ты ходишь туда-сюда с сентября. Что у тебя болит — что-нибудь?

— Да нет, ничего особенного. Только, кажется, я не вызываю особого энтузиазма. Я просто намекаю на то, что являюсь кандидатом, и люди говорят: «Да, конечно. Похоже на дождь, не так ли?» — и на этом всё.

 «Ну, это не должно было тебя удивить. Если бы кто-нибудь подошёл ко мне и сказал: «Завтра утром взойдёт солнце», — я бы не стал танцевать».
надену шляпу и буду кричать «Аллилуйя». Энтузиазм! Эйс, ты был кандидатом каждые два года с тех пор, как Ной спустил ковчег на воду, или что-то в этом роде. И до сих пор тебе никто не противостоял, кроме того раза, когда дядя Биал Стикни проснулся не в том месте и закричал «Нет» из принципа, думая, что он дома со своей женой. На вашем месте
я бы пошёл вздремнул. Вы будете читать протоколы собраний выборщиков
ещё лет пятьдесят, не меньше; поверьте мне на слово. Что касается
школьного комитета, то это другое дело. Я ещё не решил, что с этим делать.

Было много дискуссий о школьном комитете. Вопрос о том, кого
выбрать на место мистера Майрика в правлении, был самым важным
вопросом, который предстояло решить на собрании. В «Симмонсе» и
других местах было предложено много кандидатур, но некоторые из них
отказались баллотироваться, а другие, после дальнейшего обсуждения,
показались неподходящими кандидатами на эту должность. В отсутствие
мистера Аткинса нашим лидером на политической арене был Тэд Симпсон. Но Тэд до сих пор хранил молчание.

«Подожди немного, — сказал он. — До дня городского собрания ещё несколько недель.
Это серьезный бизнес. У нас больше не может быть ... Я имею в виду неподходящего человека.
человек, способный занять такое важное место. Благополучие наших
потомков, ” добавил он, и мы все узнали эту цитату, “ зависит от
выбора, который нужно сделать”.

Однако выбор был сделан буквально на следующий день после этого заявления.
 Кандидат объявил о себе. Асаф и Бейли поспешили
к Саю Уиттакеру с новостями. Капитан ТИЦ был в сарае
дом кукольный домик для боцмана. “Просто для удовольствия”, он спешно
объяснил. “ Ей нужно что-нибудь взять с собой, когда она поедет на Запад, чтобы
Бетси.

Мистер Тиддитт расплылся в улыбке.

“ А ты как думаешь, Сай? - воскликнул он. - Новый член школьного комитета все равно что избран.
все равно что избран. "Лонзо Сноу собирается забрать его”.

Капитан посадил свой самолет.

“Лонзо Сноу!” - повторил он. “Ты не говоришь! Хм! Ну-ну!»

«Да, сэр!» — воскликнул Бейли. «Он вышел вперёд и сказал, что это его долг. Он…»

«Хм! Его долг, да? Интересно, кто ему на это указал?»

«Ну, я не знаю. Но даже Тэд Симпсон рад; он говорит, что знает
Хеман будет доволен таким кандидатом и не
продолжать охоту. Он думает, что "Лонзо выходит таким образом один".
это своего рода особое Провидение.

“Да, да! Я бы не удивлялся. Вы когда-нибудь замечали, как мертвой уверены, TAD и
своего рода, что Провидение работаешь с ними? Сдается мне, ведь
быть более удовлетворительными, если бы мы могли увидеть другого партнера
подписи к содеянному”.

“Что случилось с тобой?” - спросил Асаф. “Ты не находишь недостатков
в Лонзо, не так ли? Разве он не хороший человек?”

“Хороший! Конечно, он хороший! Никто не может сказать, что это не так, и сказать
правду».

Никто не мог правдиво отзываться плохо об Алонсо Сноу, это был факт.
Он жил на нижнем конце деревни, был зажиточным, ведущим производителем клюквы
и очень заметным в церкви. Мягким, покладистым человеком
был мистер Сноу, почти слишком сильно боявшийся поступить неправильно
и поэтому склонный руководствоваться мнением других. Он был
явно не политиком.

“ Тогда что тебя беспокоит? ” горячо спросил Асаф.

«Ну, может, и ничего. Только я всегда с подозрением отношусь к тому, когда Тэд хлопает
Провиденса по спине. Обычно я считаю, что могу видеть насквозь
пончик, когда за дыркой есть свет. Кто лучший друг Лонцо в этом городе? С кем он дружит больше всего?

— Ну, наверное, с Дариусом Эллисом. Ты же знаешь.

— Хм-м-м. И Дариус в комитете — почему?

“Ну, я полагаю, потому что Хеман Аткинс подумал, что он был бы хорошим парнем, если бы
был там. Но ...”

“Да, и скамья Лонзо в церкви находится прямо под окном мемориала Аткинса"
. Свет от нее создает что-то вроде нимба вокруг его лысой головы каждое
воскресенье ”.

“ Ну и что из этого? Ни он, ни кто-либо другой не смог бы купить "Лонзо Сноу”.

— Купить его? Конечно, они не могли этого сделать. Но есть кое-что, что ты можешь получить
не покупая - корь, например. И тот, кто подхватывает.
они не знают, что он в опасности, пока не появляются крапинки. Ребята, это
комитет проголосовал за Фиби Доуз всего двумя голосами против одного, и одним из
этих двоих был Лем Мирик. Дариус был против нее. Теперь, когда Тэд и его «Провидение»
вводят «Лонцо Сноу», а Хеман Аткинс садится за ширму и заводит свою музыкальную шкатулку, чтобы они могли слышать мелодию, — что ж, Фиби, возможно, пропустит этот семестр, но как насчёт следующего?

«Эй? Почему, я не знаю. В любом случае, ты настроен против Фиби, как тысяча
кирпич. Я не понимаю, почему ты беспокоишься о НЕЙ. После того, как она обошлась с бедным Босом и со всеми остальными.

 Капитан Сай беспокойно пошевелился и пнул щепку, лежавшую на полу.

 — Ну, — сказал он, — ну, я... я не знаю, правильно ли это... То есть, правильно — это правильно, а неправильно — это неправильно. Я видел бои быков вон там... - он указал большим пальцем
через плечо в неопределенном направлении Буэнос-Айреса, - и каждый раз
мое сочувствие было на стороне быка. Не то чтобы я любил это создание ради
него самого, но потому что все Грязнули стремились его унизить. Из чего
Я слышал, эта Фиби Доуз - при всем ее надоедливом упрямстве с ближнего Востока -
Она неплохо преподаёт, и в любом случае она одна против Тэда
Симпсона и Хемана Аткинса, а также против особого вида Провидения Тэда. Она
заслуживает честного отношения, и, чёрт возьми, она его получит!
Послушайте, вы двое! Как бы я смотрелся в школьном комитете?

— Ты? — хором переспросили они. — ТЫ?

«Да, я. Я не Соломон в мудрости, но, думаю, я был бы так же близок к вершине, как Дариус Эллис, и всего на один-два слоя ниже
Эбена Солтерса или Лонцо Сноу. Я кандидат, понимаете?»

«Но... но, Уит, — выдохнул городской секретарь, — достаточно ли ты популярен? Мог бы
тебя изберут?

— Я не знаю, но могу выяснить. Вы с Бейли проголосуете за меня, не так ли?

— Конечно, проголосуем, но...

— Ладно. Два голоса есть. Ещё сто с лишним — и я буду избран.
Вот вам и политика, и популярность. Может, я ещё стану президентом; кто знает. И скажи! это городское собрание не будет СКУЧНЫМ, в какую бы сторону кошка ни прыгнула
.

Последнее было верным пророчеством. Все серость исчезла из Бейпорте
момент стало известно, что капитан Сайрус Уиттакер стал “выход” для
школьный комитет. Капитан начал его предвыборной кампании и сразу. Что
в тот же день он нанес визит трем людям - Эбену Солтерсу, Джосайе Димику
и Лемюэлю Мирику.

Капитан Солтерс был председателем членов комиссии, а также председателем
комитета. Он был прожженный морской волк, который внес деньги в
Австралийская служба пакетной передачи. У него был здравый смысл, независимость, и
значительное влияние в городе. После конгрессмена Аткинса он был,
возможно, нашим ведущим гражданином. И, что важнее всего, он не боялся,
когда считал это необходимым, противостоять великому Хеману.

«Что ж, — задумчиво сказал он, выслушав краткий доклад капитана Сай.
заявление о выдвижении своей кандидатуры: «Я считаю, что буду поддерживать тебя, Сай. Я ничего не имею против Лонцо, но... но... чёрт возьми! может, в этом-то и проблема. Может, он настолько хорош, что я завидую.
 В любом случае, я сделаю для тебя всё, что смогу».

Джо Димик громко рассмеялся. Он был бунтарем, редко ходил в церковь и был совершенно лишён благоговения. Кроме того, ему очень нравился капитан.

 «Хо-хо!» — каркал он. «Уит, ты понимаешь, что ты подрываешь устои этого города? О, чёрт, я с тобой, даже если это только для того, чтобы посмотреть, как полетят перья! Я люблю подраться».

С Лемом Мириком капитан Сай вёл себя по-другому. Он мягко напомнил этому джентльмену о контракте на покраску, намекнул, что могут последовать и другие услуги, а затем, для пущей убедительности, рассказал о комментарии Тэда Симпсона, когда мистер Мирик проголосовал за Фиби Доуз.

 «Конечно, — добавил он, — если вы считаете, что Тэд имеет право командовать всеми рабочими и поваром, то я не жалуюсь». Только если бы я был художником, занимающимся
хорошим, высококлассным ремеслом, а парикмахер-одноножка пытался бы мне диктовать,
я бы не стал кланяться и говорить ему, чтобы он убирался восвояси. Мне кажется,
Я бы ударил первым. Но я не начальник; я не должен влиять на тебя».

Лемюэль был возмущён.

«Никто не командует мной, — заявил он. — Ты вступился за меня, когда нужно было покрасить ратушу, и теперь я буду усердно работать на тебя, капитан
Уиттакер. - Лонзо Сноу - старейшина и все такое, но я ничего не могу с этим поделать.
В любом случае, год назад его дом был полностью отремонтирован, а я не получил работу.
В наши дни парню приходится самому заботиться о себе ”.

С этими командирами дивизий, которые ведут свои силы во вражескую страну
а Асаф и Бейли делают все, что в их силах, чтобы помочь, капитан
Кампания Сая вскоре стала достойна уважительного отношения. Какое-то время
Тэд Симпсон насмехался над оппозицией; затем он начал открыто работать
на мистера Сноу. Позже он собрал своих доверенных офицеров вокруг
бильярдного стола в задней комнате парикмахерской и признался им, что
это была ничья драка, и что он беспокоился.

“Это давно не шутка”, - сказал он. “Это очень серьезно. Нам нужно
поторопиться, нужно. Хеман доверил мне эту работу, и если я облажаюсь, это будет плохо и для меня, и для вас, ребята. Я бы хотел, чтобы он был дома и руководил всем
он сам, но у него там бизнес на юге - какая-то собственность, которой он владеет
или что-то в этом роде - и он говорит, что не может уехать. Но мы должны победить! Клянусь могуществом! мы
ДОЛЖНЫ. Так вам каждый голос можно. Неважно как, просто убери их, это
все.”

Капитан ТИЦ упивался своей новой ролью. Борьба подходит ему
совершенство. Он был молод, несмотря на свои пятьдесят пять лет, и эта борьба с трудностями, напомнившая ему о других трудностях в первые годы его карьеры, пробудила в нём энергию и, как он выразился, «подстегнула его и заставила скакать, как от дозы болеутоляющего».

Однако он не забыл Босан. Они с ней гуляли и проводили
приятные вечера вместе, несмотря на политику. Он посвятил девочку в свои
дела и рассказывал ей о ежедневных победах или поражениях в
голосовании, как будто она была его ровесницей. Она немного понимала из всего этого и изо всех сил старалась понять остальное, время от времени рассказывая Джорджиане, как «плохие люди пытались победить дядю Сайруса, потому что он был лучше их, но у них ничего не вышло, потому что все его любили». У Джорджианы были некоторые сомнения, но она держала их при себе.

Среди вещей в «коробке» Босна был длинный конверт, запечатанный воском
и с именем адвоката, напечатанным в одном из углов. Капитан открыл его,
по предложению Эмили, и был поражен, обнаружив, что внутри было
завещание, датированное несколькими годами ранее, в котором миссис Мэри Томас, дочь ребенка
мать оставила дочери все свое личное имущество, а также землю
в Орхаме, штат Массачусетс, которая была завещана ей ее собственной матерью.
К завещанию прилагалась записка, в которой миссис Томас указывала, что никто
кроме нее самой не знал об этой земле, даже ее муж. Она не знала
Она рассказала ему, потому что боялась, что, как и всё остальное, это будет
продано, а деньги потрачены на развлечения. «Он подозревал что-то в этом роде, — добавила она, — но не узнал тайну, хотя он…»
 Она, очевидно, зачеркнула то, что было дальше, но капитан Сай мысленно
дополнил пробел подробностями о насилии и жестокости. «Если со мной что-нибудь случится, — заключила вдова, — я хочу, чтобы землю продали, а деньги пошли на содержание Эмили, пока она жива».

 Капитан отправился в Орхэм и осмотрел землю. Это был участок земли
вдоль берега, почти ничего не стоящий и в настоящее время непригодный для продажи. Налоги
каждый год исправно платила Мэри Томас, которая присылала деньги
переводы из Конкорда. Самоотречение, проявленное в этих приказах, было немалым.


“Не бери в голову, бос”, - сказал капитан Сай, вернувшись из поездки в Орхам
. “ От ваших родовых поместий сейчас ничего не осталось, кроме зверинца песчаных блох.
Однако, если этот район когда-нибудь станет большим летним курортом, как предсказывают люди, вы можете продать его какому-нибудь миллионеру, а мы с вами отправимся в Европу. А пока мы постараемся удержаться на плаву, если Харнисс
Банк не даст течь».

На следующий день после этого разговора он отправился в Остейбл,
столицу графства, и вернулся тем же вечером, никому не сказав ни о причинах своего отъезда, ни о том, что он там делал.

День рождения Боснана был 18 ноября. Капитан, несмотря на то, что
он боролся за награды комитета, решил устроить небольшое празднование во второй половине дня и вечером того же дня. Это должно было стать сюрпризом для Эмили, и после окончания занятий должны были прийти некоторые из её лучших подруг.
восемь свечей на нем и ужин, главным блюдом которого должно было стать мороженое - лимонное и ванильное,
приготовленное миссис Кахун. Также там
будут игры и всевозможные забавы.

Капитан Сай был чрезвычайно заинтересован вечеринкой. Он провел несколько часов с
Джорджианной и Советом по стратегии, составляя список гостей.
Его хитрость в том, чтобы выяснить у ничего не подозревающего ребёнка, кого из его
одноклассников она хотела бы пригласить, была глубокой и коварной.

«Ну, Бостон, — говорил он, — предположим, ты собираешься уехать из этого города на какое-то время, кто...»

— Но, дядя Сайрус, — глаза Боса на мгновение стали испуганными и влажными, — я ведь не поеду, да? Я не хочу ехать.

— Нет-нет! Конечно, ты не поедешь — по крайней мере, не сейчас, —
он искоса взглянул на членов «Совета», присутствовавших при этом. — Но
предположим, что мы с тобой отправляемся в путешествие по Европе. С кем бы ты
хотел попрощаться в первую очередь?

 Каждое имя, названное ребёнком, Бейли тайком записывал на клочке бумаги. Список был длинным, и, когда наступил великий день, в доме Уиттакер было полно народу.

Ужин прошёл с большим успехом. Как и торт, который с горящими свечами принесла ухмыляющаяся Джорджиана. Помимо детей, на ужине присутствовали несколько взрослых: Бейли и Асаф, конечно, и «завсегдатаи» из идеального пансиона, которых пригласили, потому что было почти наверняка, что мистеру Бэнгсу не разрешат прийти, если не придёт его жена. Мисс Доус тоже была приглашена, по просьбе Боса.
Хорошо понятная симпатия, но она отказалась.

Ближе к концу трапезы, когда веселье за длинным столом достигло апогея,
В самый разгар веселья появился неожиданный гость. Раздался стук в дверь столовой, и Джорджианна, открыв её, оцепенела, увидев на пороге не кого иного, как достопочтенного Хемана Аткинса, которого большинство из нас считало находившимся в то время где-то на обширной территории, неопределённо именуемой «Юг».

«Добрый вечер всем», — сказал прославленный гость, снимая шёлковую шляпу и входя в комнату. — Какая очаровательная сцена! Надеюсь, я не
помешал?

 Джорджиана всё ещё молчала, пребывая в непривычном для неё состоянии.
одни, господа. Бэнгс и Тиддитт тоже лишились дара речи. Но капитан
Сай с достоинством воспользовался случаем.

“ Вторгнуться? он повторил. “ Ни капельки! Безумно рад тебя видеть,
Хеман. Дай-ка нам свою шляпу. Подъезжай к столу. Когда ты вернулся
? Я думал, ты где-то в апельсиновых рощах.

“ Гм! Я был там. Да, я был в тех краях. Но трудно держаться подальше от старого доброго Бейпорта. Домашние узы, знаете ли, домашние узы. Я приехал утренним поездом, но остановился в Харниссе по делам и
поехал дальше. Кхм! Да. Экономка сообщила мне, что моя дочь
был здесь, и, увидев свет и услышав смех, я не могла
сопротивление делает этот импровизированный звонок. Я уверен в качестве старого друга и
сосед, Сайрус, вы простите меня. Алисия, дорогая, подойди и поцелуй
папу”.

Дорогая Алисия приняла приглашение с шелестом шелка и
восторженным визгом. Во время этой трогательной сцены Асаф прошептал Бейли, что, по его «мнению», Хеман получил срочный сигнал бедствия от Симпсона. На это мудрое замечание мистер Бэнгс энергично кивнул, показывая, что пример капитана Сай оказал своё влияние.
в том, что они больше не испытывали такого благоговения перед своим представителем в
Вашингтоне.

 Каким бы верным ни был расчёт Асафа, мистер Аткинс не упомянул о политике. Он был сама любезность. Он подошёл к столу,
попробовал мороженое и торт и приветствовал своих друзей и соседей
с очаровательной добротой.

 — Разве не мило с его стороны, что он пришёл? — прошептала мисс Финни Кетуре.
— И он такой милый, и простой, и общительный. И когда капитан Уиттакер
выступает против своего друга, можно сказать, что он…

 Кетура с сомнением покачала головой.

“Я думаю, что капитан Сайрус goin', чтобы попасть в беду”, - сказала она. “Я
проповедовал Бэйли более чем немного о всем понятно, но он не будет”.

“Игры в другой комнате сейчас”, - приказал капитан ТИЦ. Но мистер Аткинс поднял
руку.

“Извините меня, на минутку, Кира, прошу вас”, - сказал он. «Я чувствую, что
в этот счастливый день мой долг и удовольствие — предложить тост».
 Он поднял свой стакан с лимонадом. «Позвольте мне, — провозгласил он, — пожелать
многих счастливых дней рождения и долгой жизни мисс… прошу прощения, Сайрус, но
как зовут вашу маленькую подругу?»

— Эмили Ричардс Тайер, — ответил капитан, охваченный энтузиазмом и на этот раз не ожидавший подвоха.

 — Эмили, — начал Хеман. Затем он замолчал и впервые за всю свою публичную жизнь, казалось, потерял дар речи.  — Что? — спросил он, и его рука задрожала.  — Боюсь, я не расслышал имени.  — Неудивительно, — рассмеялся мистер Тиддитт. — Сай сегодня такой сумасшедший, что забыл
своё имя. Знаешь, что ты сказал, Сай? Ты сказал, что её зовут Эмили Ричардс
ТАЙЕР! Ха-ха! Ха-ха! Она не Тайер, Геман, её фамилия Томас.
 Но она внучка Эмили Ричардс Тайер. Её дедушка был
Джон Тайер, в Орхеме. Добрая земля! Я забыл. Ну и что с того, Сай?
'Об этом когда-нибудь стало бы известно».

 Все посмотрели на капитана Сая. Никто не обращал внимания на мистера Аткинса. Когда они повернули свои взоры на великого человека, у него были потоплены
обратно в свое кресло, стакан с лимонадом была расстроена на скатерть перед
его, и он, с очень белым лицом, смотрел на Эмили Ричардс
Томас.

“ В чем дело, Хеман? ” встревоженно спросил капитан. “ Ты не заболел,
а ты?

Конгрессмен вздрогнул.

“О, нет!” - поспешно сказал он. — О, нет! но я боюсь, что испачкала вашу
скатерть. Это было неловко с моей стороны. Я... я правда, прошу прощения... я...

 Он вытер лицо платком. Капитан Сай рассмеялся.

 «О, не беспокойтесь о скатерти, — сказал он. — Я думаю, она уже слишком испачкалась,
чтобы её испортила даже лимонная ванна. Что ж, вы все слышали
тост. Теперь наполним бокалы. За ваше здоровье, Бостон! Выпейте от души, все
вместе, и дайте кораблю хорошее имя».

 Если судить по тому, с какой
отвагой они пили, то хорошее имя кораблю было обеспечено. Затем собрание переместилось в гостиную и — да, даже в парадную
комнату. С тех пор, как это было
Священная квартира была осквернена непочтительными городскими жителями,
и во время правления Хоузов её стены сотрясались от хохота и криков. Дети играли в «Почтовое отделение», «Копенгаген» и
«Хлопай в ладоши, хлопай в ладошки», а взрослые смотрели на них.

«Разве они не прекрасно проводят время, Кэп?» — восторгалась мисс Финни. «Разве вам не
хочется снова стать молодым?»

— Энджи, — торжественно ответил капитан Сай, — не искушай меня, не надо! Если они
продолжат играть в этот «Копенгаген», а ты будешь стоять рядом со мной,
кто знает, что может случиться.

Анджелина заявила, что он «ужасен», но, тем не менее, она встретилась лицом к лицу с угрозой и храбро осталась на месте.

 Мистер Аткинс ушёл домой рано вечером, взяв с собой Алисию. Он
объяснил, что долгое путешествие по железной дороге его... э-э... немного утомило, и, хотя ему не хотелось покидать такое... э-э... восхитительное собрание, он чувствовал, что в сложившихся обстоятельствах его уход будет прощён. Капитан Сай открыл перед ним дверь и стоял, наблюдая, как
он величественно идёт по дорожке, держа дочь за руку.

— Хм! — задумчиво произнёс капитан. — Полагаю, он путешествовал по ночам.
 Я думал, что он должен был быстро добраться сюда, и не удивился бы. Он выглядит уставшим, это факт, и, как мне показалось, немного бледным.

 — Ну вот, наконец-то! — воскликнула миссис Трипп, заглядывая ему через плечо. — Вы это видели?

 — Нет, а что это было?

«Ну, когда он пошёл открывать ворота, один из кустов бирючины, которые он
посадил этой весной, сбил с него шляпу. И он, кажется, даже не заметил,
а пошёл дальше. Если бы Лисия не подобрала её, эта красивая новая шляпа
так бы и лежала там. Это самая недостойная вещь на свете
Я вижу, что Хеман Аткинс делает. Должно быть, он устал, бедняга!



Глава X

ПИСЬМО И ГОСТЕПРИИМСТВО


— Уит, — спросил Асаф на следующий день, — ты не удивился, увидев Хемана прошлой ночью?

Капитан Сай кивнул. Он снова был занят кукольным домом,
строительство которого в последнее время продвигалось медленно из-за
требований, которые партия и политика предъявляли ко времени его постройки.

“Ага, ” сказал он, “ я таким и был. Неплохой знак, не удивлюсь.
Похоже, друг Тэд счел, что отлив слишком силен против него.
и свистнул, требуя буксира. Ладно; тем больше другая сторона испугалась.
чем лучше для нас».

«Но что, чёрт возьми, заставило Хемана прийти и поужинать с нами? Он ведь никогда раньше даже не заходил в дом, не так ли? Это самая большая загадка из всех».

«Что ж, думаю, я знаю ответ. Мне кажется, что общительность Хемана — лучший из возможных признаков». Хеман — ловкий малый, и когда он видит, что глазурь на торте может
обвалиться, он старается соскрести подгоревшую часть со дна. После
городских собраний я могу стать членом школьного комитета. Конечно, он сделает всё возможное, чтобы остановить меня, — в своей тихой,
но если я выиграю, он хочет, чтобы у него была возможность
отойти в сторону и сказать мне, что он рад этому; он с самого начала чувствовал,
что я подхожу для этой работы, и если он может что-то сделать, чтобы
облегчить мне задачу, просто позовите его. По крайней мере, я так это понимаю.


— Сай, я никогда не встречал никого, похожего на тебя. Ты категорически против Хемана, и
всегда был против. И он никогда ничего тебе не делал, насколько я понимаю.
 Он много сделал для города, и он всегда был самым уважаемым
человеком из всех, кто у нас есть. Джо Димик и ещё двое-трое хронических брюзг
только те, кто намекает на него, пока вы не пришли. Конечно,
 я работаю на вас изо всех сил, и я скажу, что вы, похоже,
так или иначе получаете голоса. Но если бы Хеман вышел и сказал: «Граждане, я поддерживаю Тэда Симпсона в этой борьбе, и в качестве одолжения мне и потому, что я считаю это правильным и лучшим, я хочу, чтобы Лонзо Сноу был избран», — что ж, я не верю, что у вас было бы больше одного валета и десятки, чтобы сыграть в эту игру».

«Наверное, нет, Эйс; я полагаю, что, скорее всего, нет». Но вы возьмите выходной и посмотрите, сможете ли вы вспомнить, что Хеман когда-либо выходил из дома и
— сказал он. Во всём виноват он! Вот именно. Что касается того, ПОЧЕМУ он выводит меня из себя и делает упрямой, как норовистый мул, я точно не знаю. Я уверена только в том, что он это делает. Может быть, это потому, что мне не нравится, как он носит усы. Может быть, это потому, что он такой высокомерный и снисходительный.
Парень может свистнуть мне и сказать: «Пойдём, Билл», и я буду бежать за ним весь день. Но когда он гладит меня по голове и говорит: «Ну-ну!
хорошая собачка. Забирайся под кровать и ложись, у меня шерсть встает дыбом, и я
сразу начинаю рычать. Во мне есть что-то от Уиттейкера, как
я уже говорил тебе раньше.

Городской секретарь несколько минут размышлял над этим довольно неудовлетворительным выводом. Его собеседник приделал к кукольному домику деревянный дымоход, обнаружил, что тот немного перекошен, и принялся стачивать нижний край. Затем Асаф вздохнул, как человек, сдавшийся перед неразрешимой загадкой, сунул руку в карман и достал стопку бумаг.

«Я составил список парней на востоке, которых собираюсь
посетить сегодня днём, — сказал он. — Некоторые из них, я думаю, проголосуют за вас,
но большинство из них, скорее всего, проголосуют за Лонцо. Однако я... Где
этот список? Он у меня где-то был. И ... ну, я лебедь! Я сам был близок к тому, чтобы
забыть об этом. Я почти такой же плохой, как Бейли.

Из пачки бумаг он извлек мятый конверт.

“Этот Бейли, “ заметил он, - должно быть, влюблен, как я полагаю, хотя и не знаю, в кого".
"В кого?" Кетури, я полагаю, «подчиняется» закону и порядку, но... Ну, в любом случае, он всё больше становится рассеянным. Вот тебе письмо, Сай, которое он получил на почте в понедельник неделю назад. Это было в тот вечер, когда он ходил в церковь, и на нём была воскресная одежда, и
он не носил его в чувство, пока партия вчера. Когда он снял
пальто, пойду спать, письмо выпало из нее. Я думаю, ему было стыдно
принести это самому, поэтому он попросил меня сделать это. Лучше поздно, чем никогда,
эй? Вот, наконец, и этот список.”

Он достал список и передал его капитану для ознакомления. Последний просмотрел его, сделал несколько замечаний и предложений и сказал своему другу, чтобы тот поторопился и выкупил как можно больше из перечисленного. Мистер Тиддитт пообещал это сделать и, убрав бумаги в карман, направился к воротам.

«О! Эй, Эйс!»

Городской клерк, держась рукой за засов калитки, обернулся.

«Ну, в чём дело?» — спросил он. «Не задерживай меня больше, чем можешь помочь. У меня
есть работа, которую нужно сделать».

«Хорошо, я тебя не остановлю. Только, кажется, в пансионе
все поголовно влюбляются». Кто это тебя так напугал, Матильда?

— О чём ты говоришь? Разве я не просила тебя не называть меня
Матильдой Трипп? Я люблю пошутить, как и большинство людей, но когда это
переходит все границы, я...

— Ну-ну! Не сердись. Сама виновата. Ты сказала, что
рассеянность — это признак влюблённости, и я подумал, что это
Всё в порядке. То письмо, которое забыл Бейли, — ты мне его ещё не отдал.

 Асаф покраснел и поспешно выхватил бумаги из кармана.  Он
вернулся к двери сарая, протянул другу смятый конверт и ушёл, не сказав ни слова.  Капитан усмехнулся,
положил письмо на скамейку рядом с собой и продолжил работу. Прошло, наверное, минут десять, когда, случайно взглянув на почтовый штемпель на конверте, он увидел, что это «Конкорд, Нью-Гэмпшир».

 Поездка Асафа «на восток» за голосами избирателей заняла у него целый день.
Он вернулся в идеальный пансион как раз к ужину. Во время трапезы он заметил, что мистер Бэнгс, кажется, пытается привлечь его внимание. Всякий раз, когда он смотрел в сторону этого джентльмена, его взгляд натыкался на подмигивания и загадочные покачивания головой. В конце концов, потеряв терпение, он потребовал объяснить, в чём дело.

 «Хотите что-то сказать мне, да?» — резко спросил он. “Если ты это сделаешь,
выкладывай! Не сиди там и не корчи из себя заведенную физиономию,
как часовой механизм”.

Это замечание произвело эффект, повернувший все остальные лица в сторону
Бейли. Он был очень расстроен.

— Нет, нет! — пробормотал он. — Нет, нет! Я не хочу, чтобы ты что-то делала. Я что,
выгляжу так? Я... я не знал. Я весь день мыл кареты и
убирался в сарае и, наверное, переутомился. Я
старость, а тяжёлая работа может вызвать у стариков трясучку».

 Его жена язвительно заметила, что если причиной была работа, то, по её мнению, он ещё долго не будет трястись. Во всяком случае, он заметно
поправился и больше не подавал никаких знаков во время еды. Но когда всё
закончилось и он вымыл посуду, то поспешил выйти из дома и
Мистер Тиддитт, дрожа от ноябрьского ветра, стоял на крыльце.

«В чём дело?» — резко спросил Асаф. «Я знаю, что что-то случилось, и
я чуть не замёрз насмерть, ожидая, когда ты мне расскажешь».

«Ты видел Сая?» — прошептал Бейли, испуганно оглядываясь через плечо на освещённые окна дома.

— Нет, с утра не было. А что?

 — Ну, с ним что-то не так. Что-то серьёзное. Я чистил стойла в амбаре около одиннадцати часов, когда он вошёл, бледный, дрожащий и такой нервный, что не мог стоять на месте. Похоже, его чуть не хватил удар. Я...

— Боже, какие ножницы! Ты же не думаешь, что возвращение Хемана лишило его шансов попасть в комитет, не так ли?

 — Нет, сэр-и! Дело не в этом. Сай хочет быть избранным и всё такое, но ты же знаешь, что его политика — это скорее шутка, чем что-то серьёзное. И
любая критика, которую могли бы ему бросить Хеман или Тэд, только заставила бы его бороться ещё упорнее.
И он совсем не говорил о политике; казалось, ему было на неё наплевать.
Нет, дело было в том письме, которое я так давно забыл. Он хотел знать, почему я не отдал его ему вовремя.
когда это только пришло. Он был по-настоящему уродлив из-за этого, для него, и продолжал расхаживать
взад и вперед по полу сарая и лежал на мне, пока я не начал думать, что он
сумасшедший. Думаю, он понял, что задел мои чувства, потому что перед самым уходом он протянул мне руку и сказал, что я не должна обращать внимания на его слова; он, по его словам, ударился о край балки и не хотел брать на себя ответственность.

 — Он не сказал, что его ударило?

 — Нет, я ничего от него не добилась. А когда он ушёл, то направился
домой, хлопая в ладоши и делая вид, что ничего не замечает
дорогу на его носу. Теперь ты знаешь, какой он обычно спокойный и невозмутимый. Я чуть не расплакалась, Эйс! Мне стало так жаль его, что я не знала, что делать.

 — Ты не поднималась к нему с тех пор?

 — Нет, Кетури была пьяна после уборки в амбаре, и она стояла надо мной с верёвкой в руках, как ты бы сказал. Я не мог отлучиться ни на минуту,
хотя и придумал с дюжину поручений для Симмонса и тому подобное. Подожди, пока я проберусь в прихожую и возьму свою кепку, и мы отправимся туда. Я скоро вернусь. Я волнуюсь.

Они вместе вошли во двор дома Сая Уиттейкера и подошли к
боковой двери. Когда они стояли на ступеньках, Асаф тронул приятеля за руку
и указал на окно рядом с ними. Тень была наполовину опущена и
под ней они имели четкое представление о интерьере гостиной.
Капитан ТИЦ был в качалке перед печкой, держа боцмана в его
оружие. Девочка крепко спала, её жёлтая косичка свисала с широкого плеча капитана. Он смотрел на неё с таким выражением,
полным тоски и любви, что у пары, увидевшей это, перехватило дыхание.

Они вошли в столовую. Капитан вскочил со стула и,
все еще прижимая к груди маленькую девочку, встретил их у
двери гостиной. Когда он увидел, кто были посетители, у него перехватило дыхание.
дыхание было почти всхлипывающим, и, казалось, он почувствовал облегчение.

“Ш-ш-ш-ш!” - предостерегающе прошептал он. “Она спит”.

Члены Совета по стратегии понимающе кивнули и сели
на диван. Капитан Сай на цыпочках прошёл в спальню, одной рукой откинул
покрывало и уложил Бостон. Они видели, как он осторожно
укрыл её, а затем наклонился и поцеловал. Он вернулся в гостиную
Он поднялся в свою комнату и закрыл за собой дверь.

“Мы видим, что она спала до того, как мы вошли”, - объяснил Асаф. “Мы видим вас
и ее через окно”.

Капитан поспешно взглянул на указанное окно. Затем он подошел
и опустил штору на подоконник, проделав то же самое с
занавесками на двух других окнах.

“В чем дело?” - спросил Бейли, пытаясь пошутить. — Боишься, что
толпа Лонцо шпионит за нами?

Капитан Сай не ответил. Он даже не сел, а остался стоять, прислонившись спиной к плите.

— Ну что? — коротко спросил он. — Вы хотели видеть меня по какому-то особому поводу?

“Хотел посмотреть, что вас так поразило”, - ответил мистер Тиддитт.
“Бейли говорит, что вы напугали его до полусмерти сегодня утром. И вы посмотрите
сейчас как будто кто-то дух Риз и крикнул: 'Бу!' на вы. Для
ради бога, духов, что это такое?”

Капитан провел рукой по лбу.

“ Призрак? ” рассеянно повторил он. “ Нет, я не ВИДЕЛ привидения. Ну вот!
ну вот! не обращайте на меня внимания. Я, наверное, сегодня не совсем здоров. Он криво улыбнулся
.

“Разве вы не хотите услышать о моем круизе по сбору голосов?” - спросил Тиддитт.
— Я льстил себе, думая, что вам будет приятно услышать, что у меня всё так хорошо получилось. Почему?
даже Марселлус Паркер говорит, что может проголосовать за вас - если он примет такое решение
”.

Марселлус был ближайшим соседом Алонсо Сноу. Но капитану Саю
, казалось, было все равно.

“Эй?” пробормотал он. “Да. Ну?”

“НУ! Это все, что ты можешь сказать? Ты действительно болен, Сай? Или
Бос заболела?

“Нет!” - последовал ответ, прозвучавший почти свирепо. “Она не больна.
Не будь дураком”.

“Что в этом глупого? Я не знал, но она может быть такой. В городе
свинка и...”

“С ней все в порядке, так что заткнись, будь добр! — Эй, Эйс! — добавил он. — Я
— Я сам себя обманываю. Не обращайте внимания на мой лай, я не это имел в виду. Я почти болен, я
устал. Может, завтра мне станет лучше.

 — Что на тебя нашло? Это из-за письма Бейли…

 — Тише! — Капитан поднял руку. — Мне показалось, я слышал лошадей.

 — Скорее всего, повозка из депо, — сказал Бейли. “Как раз вовремя! Хм!
кажется, остановка, не так ли? Ты кого-нибудь ждал? Мне пойти
и...”

“Нет! Сиди спокойно”.

Пара на диване сидела неподвижно. Капитан Сай застыл, как статуя.
посреди комнаты. Он расправил плечи и сжал сжатые кулаки.
руки в карманах. Под шагами захрустел гравий дорожки. Тут
раздался стук в дверь столовой.

Уверенной походкой, но с лицом, как у номинального капитана на одном из своих собственных кораблей
, капитан пошел ответить на стук. Они услышали, как дверь
открылась, а затем мужской голос спросил:

“Это капитан Уиттакер?”

“Да”, - последовал короткий ответ.

“Ну, Кэп, я думаю, вы меня не знаете, хотя, возможно, вы знаете, некоторые из моих
семья. Ha, ha! Не понимаешь этого, эй? Ну, вы меня впустили и я
объясните прикол”.

Ответ капитана был спокойным и осознанным.

“Я бы не удивился, если бы понял это”, - сказал он. “Входите. Не...”
Остаток предложения был произнесен шепотом, и слушатели на диване
не могли его услышать. Мгновение спустя капитан ТИЦ вошел в гостиную,
затем его абонент.

Последний был чужой. Он был широкоплечий мужчина среднего
высота, с желтоватыми усами и коричневыми волосами. Он был одет в довольно потрёпанную одежду, без пальто, а в руке у него была мягкая фетровая шляпа. Самым заметным в нём была лёгкая неуверенность в походке. Он не хромал, но его левая нога, казалось, была не в порядке.
остановиться на мгновение, когда он сделал шаг вперед. Впоследствии они
узнали, что он пострадал при обвале шахты. Он держался
развязно, и после его появления в комнате почувствовался
аромат алкоголя.

Он уставился на Доску стратегии, и тот ответил ему таким же пристальным взглядом
в полной мере. Бейли и Асаф были дико любопытны. Они, конечно,
связали появление незнакомца с таинственным письмом и волнением капитана в тот день.

Но их любопытство не было удовлетворено, по крайней мере, тогда.

“Как поживаете, господа?” бодро приветствовал новичка. “Нравится, как выглядит
меня, правда?”

Капитан ТИЦ отрезала дальнейший разговор.

“Вру, - сказал он, - это ... э ... джентльмен, и у меня есть кое-какие дела
разговор окончен. Я знаю, что ты достаточно хорошо мои друзья не против, если
Я прошу тебя очистить. Ты поймешь. Вы поймете, мальчики,
не правда ли? ” добавил он почти умоляюще.

“ Сартин, конечно! ” ответил мистер Тиддит, поспешно вставая. “Не говори больше
ни слова, Уит”. И озадаченный Челкаш согласился с “Да, да! Ну, конечно!
конечно! Во всяком случае, у меня не было ничего такого, ради чего можно было бы остаться.
Увидимся завтра, Сай».

Снаружи, у ворот, они остановились и посмотрели друг на друга.

«Ну и ну!» — воскликнул Асаф. «Вот это да! Кто был этот парень? Откуда он взялся? Ты заметил, как вёл себя Сай? Казалось,
что он сдерживается изо всех сил».

«Ты почувствовал запах рома от него?» — спросил Бейли. — Что насчёт того парня,
я имею в виду? Разве он не показался тебе обычным ничтожеством? И скажи, Эйс,
разве он не напомнил тебе кого-то, кого ты где-то видел — в каком-то смысле?

 Они шли домой в оцепенении, задавая вопросы, на которые не было ответов, и
строить беспочвенные догадки. Но последнее замечание Асафа, казалось, подводило итог
ситуации.

«Из-за этого будут неприятности, Бейли, — заявил он. — И я боюсь, что это
неприятности для Сая Уиттейкера. Бедняга Сай! Что ж, МЫ всё равно будем
на его стороне. Не думаю, что он сегодня хорошо выспится. Не похоже, что он собирался это сделать, не так ли? Кто этот парень?

 Если бы он увидел капитана Сая в два часа ночи следующего дня, сидящего у постели Бостона и безнадежно смотрящего на ребенка, он бы понял, что если его прежние предсказания были ошибочными, то и он тоже.
Если судить по тому, что случилось с капитаном в ту бессонную ночь, он
мог бы впоследствии выдавать себя за истинного пророка.



Глава XI

СДЕЛКА


— Доброе утро, Джорджиана, — сказал капитан Сай своей экономке, когда та
следующим утром отперла заднюю дверь дома Уиттакер. — На этот раз я
немного опередил тебя.

Мисс Тейлор, уроженка и воспитанница Бейпорта, вставала рано. Она жила у своей сестры в Бассеттс-Холлоу, в добрых полутора милях от дома Сая
Уиттейкера, но всегда была на месте в его заведении к шести утра, кроме воскресенья. Теперь она быстро взглянула на
часы. Было без десяти шесть.

“Боже мой!” - воскликнула она. “Я бы сказала, что ты был! Что, черт возьми,
подняло тебя так рано? Не болен, не так ли?”

- Нет, - ответил капитан устало. “Я не болен. Я не очень спать
ну а прошлой ночью, вот и все”.

Джорджианна пристально посмотрела на него. Его лицо было измождённым, а под глазами виднелись тёмные круги.

«Хм!» — фыркнула она. «Нет, думаю, что не спал. Похоже, что ты не спал всю ночь». Затем она с тревогой спросила: «Бос, она не заболела, надеюсь?»

«Нет. С ней всё в порядке». Я говорю, Джорджианна, ты положи на крайнюю тарелку это
доброе утро. У тебя гости на завтрак.

Экономка была удивлена.

“На завтрак?” - повторила она. “Страна добра! кто придет на
завтрак? Никогда не слышал, чтобы компания заскакивала на завтрак. Это
люди обычно едят один раз до дома. Кто это? Мистер Тиддитт? Кетури выставила его за дверь, потому что он плохой пример для её мужа?

— Нет, это не Эйс. Это мой друг. Ну, не совсем друг,
может быть, но знакомый из другого города. Он приехал вчера вечером. Он в свободной спальне.

— Вот это да! Неожиданно, да? Жаль, что я не знала, что он такой
иду. Кровать в комнате для гостей не проветривали, я не знаю, когда.

“ Думаю, он это выдержит. Я думаю, что он спал в разы хуже
Хм! Да, он действительно пришел как-то неожиданно.

“Как его зовут?”

“Какая разница? Я не знаю, имеет ли его имя какое-либо значение
насчет того, чтобы принести ему завтрак.

Джорджианна была обижена. Ее добродушный работодатель никогда раньше не обращался к ней таким тоном
.

“О!” - фыркнула она. “Ты так себя чувствуешь? Все в порядке! Я могу заниматься своими делами.
Спасибо. Я спросила только потому, что иногда это удобно
чтобы узнать, стоит ли позвонить человеку, Билл Смит или Джонс соль. Но я не
если это Навуходоносор. Я знаю, когда нужно держать свой язык до сих пор, я
не думаю”.

Она бросилась к плите. Капитан Сай выглядел пристыженным.

“Я сегодня немного не в духе”, - сказал он. “Немного разболелась голова. Ну, его
зовут... зовут... да, кажется, Смит, если подумать, — Джон Смит. Забавно, что вы угадали, не так ли?

— Хм! — последовал нелюбезный ответ. — Имена меня не интересуют, говорю же.

Капитан был в столовой, когда появилась Бостон.

— Доброе утро, дядя Сайрус, — сказала она. “ Ты так долго ждал, не так ли
— Ты? Я опоздала? Я не хотела.

— Нет-нет! Ты не опоздала. Даже раньше. Завтрак ещё не готов. Иди сюда, сядь ко мне на колени. Я хочу с тобой поговорить.

Он посадил её к себе на колени. Она посмотрела ему в лицо.

— Что случилось, дядя Сай? — спросила она. “Почему ты такой трезвый?”

“Трезвый? Если ты не самый пожилой молодой человек за последние восемь лет, которого я когда-либо видел!
Да ведь я не трезвый. Нет, нет! Скажи, Бос, тебе так же нравится твоя школа,
как и всегда?

“Да, сэр. С каждым разом мне это нравится все больше”.

“Правда, а? А эта женщина-учительница - она тебе по-прежнему нравится?

Ребенок решительно кивнул. “Да, сэр”, - сказала она. “И я не
после, поскольку это один раз”.

“Шо! шо! Конечно, нет! Так ты думаешь, Бейпорт такой же приятный, как Конкорд,
не так ли?

“ О! намного приятнее! Если бы мама была только здесь, я бы никогда не захотел быть где-нибудь еще
. И, может быть, не тогда, если бы ты тоже не был там».

«Хм! Хочешь знать! Скажи, Бостон, что бы ты чувствовал, если бы тебе пришлось уехать
куда-нибудь ещё?»

«Чтобы жить? А нам придётся? Я бы, конечно, чувствовал себя ужасно. Но если тебе придётся уехать, дядя Сайрус, то почему…»

«Мне? Нет, мне никуда не нужно идти. Но я думал о тебе.
Не хотела бы ты оставить старика, а?

— Оставить ТЕБЯ! О, дядя Сайрус!

Она уставилась на него, и её подбородок задрожал.

— Дядя, — потребовала она, — ты ведь не собираешься меня прогонять? Разве я не была хорошей девочкой?

Капитан плотно сжал губы. Он подождал мгновение, прежде чем ответить.
— Ты и впрямь была хорошей девочкой! — резко сказал он. — Я никогда не видел лучшей. Нет, я не собираюсь тебя отсылать. Не беспокойся об этом.

 — Но Алисия Аткинс сказала, что однажды ты кому-то сказал, что через какое-то время отправишь меня на Запад. Тогда я не поверила, она такая злая,
но она сказала, что ты сказал...

— СКАЗАЛ! — простонал капитан Сай. — Господь знает, чего я только не наговорил! Я был
глупцом, дорогая, и, наверное, это наказание мне за это.

  — Но разве ты не собираешься оставить меня?

 Я... я...  Она всхлипнула.

 Капитан погладил её по волосам. — Оставить тебя? — пробормотал он. — Да, чёрт возьми! Я собираюсь оставить тебя, если смогу — если смогу.

 — Привет! — раздался голос. Они подняли глаза. Мужчина, который пришёл прошлой ночью, стоял в дверях гостиной. Капитан не знал, как долго он там стоял. Но он знал, что мистер Джон Смит при дневном свете выглядел не лучше, чем ночью.
человек, которого рассматривают при свете лампы.

Эмили увидела незнакомца и соскользнула с колен капитана Сай. Капитан встал.

«Боцман, — сказал он, — это мистер… э-э… Смит, который собирается нанести нам небольшой визит. Я хочу, чтобы ты пожала ему руку».

Девочка послушно подошла к мистеру Смиту и протянула ему руку. Он взял
его и сжал в своих руках.

— Это… — начал он.

Капитан Сай кивнул в знак согласия.

— Да, — сказал он, не сводя глаз с лица посетителя. — Да. Не забудь, что ты сказал прошлой ночью.

Смит покачал головой.

— Нет, — ответил он. — Я не из тех, кто забывает, если только это не сулит выгоду
что ж. Есть кое-что, что я помню уже довольно давно.

Он оглядел ребенка с головы до ног, и его брови сошлись вместе.
некрасиво нахмурившись.

“Так это она, да?” - задумчиво пробормотал он. “Хм! Ну, я не знаю,
как я и предполагал. Больше предпочитает другую сторону дома -
респектабельную сторону, я бы сказал. Тем не менее, есть немного брендов
заблудшая овца, а? Достаточно, чтобы доказать, собственность, да? Клеймо зверя, я
предположим псалом-поют отношений назвал бы это. Черт возьми! Я...

“ Спокойно! ” перебил капитан. Мистер Смит вздрогнул, казалось, вспомнив
он остановился, и его поведение изменилось.

«Иди сюда, милая, — ласково сказал он, притягивая к себе девочку за руку, которую держал в своей. — Разве ты не поцелуешь меня в это прекрасное утро? Не бойся. Я не кусаюсь».

Бос робко посмотрела на небритые щёки мистера Смита, а затем на
капитана Сай. На лице последнего не было абсолютно никакого выражения. Он
просто кивнул.

Тогда Эмили поцеловала его в щетинистую щёку. В ответ она получила
поцелуй в губы. Она вытерла губы и бросилась к своему стулу у
стола.

— Куда ты так спешишь? — спросил гость. — Разве я не
делаю всё правильно?
прошло некоторое время с тех пор, как я целовал девочку - во всяком случае, маленькую, - добавил он,
подмигнув хозяину дома. “Ничего, со временем мы узнаем друг друга лучше".
со временем.

Он с удивлением и отвращением наблюдал, как Бос произнесла ее “преосвященство”.

“ Что, черт возьми! ” взорвался он, когда маленькое благословение было закончено.
“ Кто ее подговорил на это? Это что-то, оставшееся от псалмопевцев, не так ли?

“Я не знаю”, - ответил капитан, рассуждая взвешенно. “Я знаю".
"Я знаю, что мне нравится, когда она это делает, и что она будет это делать, пока".
она за этим столом”.

“О! она должна, да? Ну, я думаю...”

— Она будет — ПОКА ОНА ЗА ЭТИМ СТОЛОМ. Это понятно?

 Или мне записать это? В тоне капитана была ледяная ясность, которая, казалось, пресекла дальнейшие разговоры со стороны мистера Смита. Он лишь хмыкнул и молча доел свой завтрак.

 Он много ел и быстро. Босс ушёл в школу, когда трапеза закончилась. Капитан Сай помог ей надеть пальто и капюшон. Затем, как он всегда делал в последнее время, он поцеловал её на прощание.

«Привет!» — крикнул мистер Смит из гостиной. «Разве я не в курсе? Если
будут какие-то поцелуи, и я хочу помочь тебе, пока сделка не закончилась.

“ Я должен? ” умоляюще прошептал Бос. “ Я должен, дядя Сай? Я не хочу
. Он мне не нравится.

“ Пошли! ” крикнул мистер Смит. “ Я быстро преодолеваю свою застенчивость.
Поторопись!

“Должен ли я поцеловать его, дядя Сайрус?” прошептал Бос. “ДОЛЖЕН?”

“Нет!” - резко отрезал капитан. “А теперь беги рысью, дорогуша. Быть
хорошая девочка. До свидания”.

Он вошел в гостиную. Его гость был найден в воскресенье коробки и
зажигая сигары своего хозяина.

— Ну что ж, — непринуждённо спросил он, — что там дальше по списку? Что-нибудь ещё?
в этой богом забытой дыре?»

«Вниз по дороге есть парикмахерская. Думаю, ты мог бы сходить туда первым. Не то чтобы тебе это было нужно, но просто для разнообразия».

«Хм! Не знаю. Что не так с твоей бритвой?»

«Ничего. По крайней мере, я пока не нашёл в ней ничего плохого».

“О! Послушай-ка! ты странный парень, вот кто ты такой. Я еще не совсем тебя понял
в своем сознании. Одна минута масло не тает во рту, а
далее вы свежи, как новое яйцо. Какова ваша маленькая игра, так или иначе? Ты
есть один, так что не говори мне, что ты не являешься.”

Капитан Сай был явно смущен. Отвечая, он уставился на картинку “От берега к берегу”
 на стене.

“Это не игра”, - сказал он. “Прошлой ночью ты и я согласился, что ничего
будет сказано в течение нескольких дней. Ты останешься здесь, а я попытаюсь сделать
комфорт землеведения, вот и все. Тогда мы бы занялись другим вопросом,
договорились бы о справедливой цене и...

 — Да, я знаю. Это нормально. Но ты слишком торопишься. Есть кое-что ещё. Послушай! — Он снова нахмурился. — Послушай, ты! У тебя ведь нет ничего припрятано в рукаве, а? Там нет
есть что-то еще, о чем я не знаю, не так ли? Секретов больше нет, чем
это...

“Нет! Ты слышишь меня? Нет! Ты получишь свои права, и, может быть, немного больше
чем свои права, если будешь вести себя прилично. И тебе заплатят за то, чтобы ты был порядочным.

“Хм!” - казалось, мистер Смит задумался. Затем он добавил, пристально глядя на меня исподлобья:
“Как насчет ... обременения на имущество?
Конечно, когда я уеду, мне придется взять это с собой, и...”

Капитан Сай прервал его.

“Вот так! вот так!” - воскликнул он, и в его голосе послышалась дрожь.
“Вот так! вот так! Не будем сейчас говорить о таких вещах. Я... я... Давай подождем
заклинание. Возможно, нам нужно будет составить еще какие-нибудь планы. Если ты захочешь воспользоваться
моя бритва вон в том ящике. Просто угощайся.

Посетитель громко рассмеялся. Он кивнул, как будто был удовлетворен. “Хо! хо!” он
усмехнулся. “Понятно! Хм! да, понимаю. Не все дураки умерли, и
никому не сравниться со старым дураком. Ну-ну! Ну-ну! Ладно, приятель! Думаю, мы с тобой поладим. Я передумал; в конце концов, я пойду в парикмахерскую. Только сейчас я немного боюсь пыли.
 Так что, чтобы угодить другу, может, ты сдашься, а?

Капитан полез в карман, достал двухдолларовую купюру и
Он передал его говорящему. Мистер Смит улыбнулся и покачал головой.

«Ты не можешь войти с этим, приятель, — сказал он. — Лимит — пять».

Капитан Сай забрал у него купюру и обменял её на другую, с V в каждом углу.
Посетитель взял её и повернулся к двери.

«Пока! Пока!» — сказал он, снимая шляпу с вешалки в столовой.
“Я ухожу в "клипперс". Когда я вернусь, я буду самым милым маленьким"
Вилли в "Диггин". Пока.”

В полдень боцман и капитан сели ужинать одни. Мистер Смит
еще не вернулся из похода к парикмахеру. Однако он зашел,
незадолго до окончания трапезы, всё ещё нестриженый, слегка раскрасневшийся и очень разговорчивый, он воскликнул:

«Послушайте! — добродушно воскликнул он. — Этот Симпсон — правильный парень, не так ли?
Мы с ним сразу понравились друг другу. Он сам с Запада, и у него есть размах. Он не певец псалмов».

— Хм! — прокомментировал капитан с тонким сарказмом. — Похоже, он не очень-то хороший парикмахер. В чём дело? Разорился, что ли? Или ты был таким диким или лохматым, что он сдался ещё до того, как начал?

 — Великие змеи! — воскликнул гость. — Я совсем забыл про машинку для стрижки!
Что ж, это я тебе должен, приятель! Я попробую ещё раз, как только закончу с едой.
Не будь таким жадным до стейка; это тарелка, которую я передаю, а не ящик для пожертвований.

Он подмигнул Босу и ударил бы её под подбородок, если бы она не увернулась. Казалось, она испытывала сильную неприязнь к мистеру Смиту и
явно его боялась.

“ Он надолго задержится, дядя Сайрус? она прошептала, когда он был
школьная пора еще раз. “Ты думаешь, он хороший?”

Капитан Сай не ответил. Когда она ушла, а гость встал
из-за стола и надел шляпу, капитан предостерегающе сказал:

— Я хочу дать тебе один маленький совет, мистер Мэн: сделка есть сделка, но чтобы её заключить, нужны двое. Не позволяй своей любви к Тэду Симпсону заставить тебя слишком много говорить. Говорят, что слова ничего не стоят, но слишком много слов может дорого тебе обойтись. Понимаешь?

 Смит похлопал его по спине. — Господи, благослови тебя, приятель! — усмехнулся он. — Я уже не мальчик. Меня так же трудно открыть, как сейф. Чтобы что-то из меня вытянуть, нужен консервный нож.

 — Да, ну, в некоторых людей легче проникнуть с помощью штопора. Мне говорили, что Тад иногда бывает своего рода медиумом. Если он что-то задумал, то
Если бы я был на твоём месте, я бы оставил духов в покое. Пока ты ведёшь себя прилично, я буду мириться с…

 Но мистер Смит уже шёл к воротам, насвистывая, как будто ему было всё равно. Капитан Сай проводил его взглядом, пока тот не скрылся из виду, а затем,
с измученным видом, который не сходил с его лица со вчерашнего дня, вошёл в гостиную и рухнул в кресло.

 Мисс Фиби Доуз, школьная учительница, в тот вечер работала допоздна.  Нужно было проверить экзаменационные работы, а опыт показывал, что
что единственное место, где она могла быть свободна от помех, — это сама классная комната. В идеальном пансионе пронзительные голоса Кетуры, мисс Финни и миссис Трипп проникали сквозь закрытые двери. Трудно подсчитывать проценты, когда самые интимные подробности семейной жизни Бэйпорта пересказываются и смакуются по другую сторону тонкой перегородки. И когда Матильда взялась защищать веру в Пришествие от нападок большинства, словесная перепалка была, по словам мистера Тиддитта, «похожа на кормление попугаев в магазине».

Итак, мисс Фиби пришла в пансион на ужин, а затем вернулась в классную комнату, где, сидя за столом с зажжённой настольной лампой, трудилась до девяти часов. Затем она надела пальто и шляпу,
погасила свет, заперла дверь и отправилась в одинокую прогулку
домой.

«Главная дорога» в нашей деревне темнеет после девяти часов. Перед методистской церковью на столбе висит уличный фонарь — керосиновая лампа, но, как правило, пономарь забывает его заправить или, во всяком случае, делает это очень редко.
окна, конечно, горят, как и тусклые стекла в парикмахерской Симпсона
. Но эти два центра общительность находятся в депо
дорога углу, и, когда они передаются единственными источниками освещения
находятся рассеянные отблески из задних окон жилых помещений. Как наиболее
нас пенсию по половине девятого, свечение вдоль главной дороги, не
ослепительный, чтобы не сказать-бедно.

Мисс Доус не боялась темноты. Она уже много лет сама себя сопровождала. Она быстро шла вперёд, слыша, как смех и громкие голоса в парикмахерской затихают позади неё, прошла мимо школы
пруд, теперь мрачный и холодный из-за сырого ноябрьского ветра, дующего над ним,
и начал взбираться по склону Уиттекерс-Хилл. И тут ветер,
беспрепятственно ворвавшийся на затопленные соляные луга с обвалившегося
залива снаружи, намотал ее юбки на нее и сделал восхождение трудным и
захватывающим дух.

Она была, наверное, на полпути вверх по длинному склону, когда в
промежутках между порывами ветра услышала шаги позади себя. Она знала, что большинство
на этот раз, и мысль о компании не было
неприятно. Поэтому она остановилась и pantingly ждал того, кто придет.
Она не видела дальше нескольких ярдов, но шаги звучали всё ближе и ближе, и через мгновение мужской голос запел
«Энни Руни» — мелодию, которая к тому времени уже устарела в городах, но
стала популярной в Бейпорте благодаря какой-то группе летних постояльцев.

Она не узнала голос и не одобряла пение на улицах, особенно такое громкое. Поэтому она решила не
ждать дольше и повернулась, чтобы продолжить подъём, когда человек позади
перестал издавать звуки и позвал её.

«Привет!» — крикнул он. «Эй, впереди! Кто там? Подожди минутку,
приятель! Я иду.

Она не подчинилась приказу “держись” и заторопилась. Спешка была напрасной
однако преследователь перешел на бег и вскоре оказался рядом с
ней. Он был ей незнаком.

“Уи! Вау!” - выдохнул он, тяжело дыша. “ Это не гоночная трасса, приятель. Остановись, и давай.
успокойся. Моя офф там разврат в нем, и я бегаю не так просто, как
Я привык. Великий змей; к чему такая спешка? Вы не любите компанию?
Здравствуйте! Я думаю, это женщина!

Она не ответила. Его манеры и исходящий от него запах спиртного были
определенно неприятными. Ей пришла в голову мысль, что он, возможно, бродяга.
Бродяги — наши злейшие враги здесь, в Бэйпорте.

«Женщина!» — весело воскликнул мужчина. «Ну и ну! Я и не думал, что в этой глуши есть хоть одна. Девчонка, я рад тебя видеть. Не то чтобы я мог тебя разглядеть, но ничего страшного. В темноте все кошки серы, да? Ты тоже меня не видишь, так что будем доверять друг другу. «Она моя возлюбленная, а я её кавалер». Послушай, Мод, можно я провожу тебя до дома?

Теперь она испугалась. Ближайший дом, Уиттакер, находился на вершине холма, а это было довольно далеко.

— Что случилось, Кэрри? — спросил мужчина. “Не бойся. Я
Я бы не причинил тебе вреда. Я просто одинок, вот и всё, и мне нужно общество.
Не торопись, ты испортишь себе цвет лица. Вот! Иди ко мне под крылышко, и
давай пойдём вместе. Как мама?

 Он схватил её за руку и притянул к себе. Она попыталась освободиться, но не смогла. Ее нежелательное сопровождение держал ее быстро, и она была
обязан двигаться так же медленно, как и он. Было очень темно.

“Скажи, как тебя зовут?”, уговорил мужчину. “ Это Мод, а? Или Джулия? Мне
всегда нравилась Джулия. Не будь сварливой. Скажи нам, это хорошая девочка.

Она быстро дернулась и сумела вырвать свою руку из его хватки,
делая это, она сильно толкнула его. Он нетвердо держался на ногах,
скатился с невысокого откоса, окаймлявшего тротуар. Затем она побежала вверх по холму
так быстро, как только могла. Она услышала, как он выругался, падая.

Она почти добежала до конца изгороди Уиттейкеров, когда он поймал
ее. Он смеялся, и это встревожило ее почти так же сильно, как если бы он
был зол.

“Непослушный! — непослушная! — усмехнулся он, крепко держа её. — Пытаешься сбежать, да? Не выйдет! Не в этот раз! Ты когда-нибудь играла в фанты, когда была
маленькой? Что ж, это игра в фанты, и ты — фантик. Ты должна поклониться
самая красивая, преклони колени перед самым остроумным и поцелуй того, кого любишь больше всех. И
я отпущу тебя, если ты выполнишь первые два условия. Ну же! Плати!

И она закричала. И на её крик тут же ответили. Ворота с грохотом распахнулись, и она услышала, как кто-то бежит по дорожке к
ней.

— О капитан Уиттакер! — позвала она. — Иди сюда! «Быстрее, пожалуйста!»

 Как она узнала, что бегущий к ней человек — это капитан Сай, до сих пор
необъяснимо. Она не может этого объяснить, как и капитан. И не менее удивительным было то, что
ответ. Он, конечно, недостаточно часто слышал ее голос, чтобы узнать его
при таких обстоятельствах.

“Хорошо, учитель!” - крикнул он. “Я иду! Отпусти эту женщину,
ты ... О, это ты, что ли?”

Он схватил мистера Смита на пальто воротник и рванул его от
жертва. Мисс Доуз укрылась за громоздкой фигурой капитана. Мужчины посмотрели друг на друга. Смит переводил дыхание.

 — Это ты, да? — повторил капитан Сай. Затем, повернувшись к мисс Фиби, он
спросил: — Он причинил тебе боль?

 — Нет! Пока нет. Но он ужасно меня напугал. Кто он? Ты его знаешь?

Ее преследователь ответил на вопрос.

“Можешь поспорить на свою жизнь, что он знает меня!” - прорычал он. “Он знает меня очень хорошо!
Приятель, не суй свой нос не в свое дело, понимаешь! Не лезь не в свое дело
. Я не собираюсь причинять ей вреда.

Капитан не обратил на него внимания.

“Да, я его знаю”, - мрачно сказал он. Затем он добавил, указывая на
освещенное окно дома впереди: “Ты, Смит, иди туда и оставайся"
там! Трот! Не заставляй меня повторять дважды”.

Но мистер Смит зашел слишком далеко от гнева и “настроения”, поднятого
Тэдом Симпсоном, чтобы обратить внимание на угрозу, прозвучавшую в его словах.

— Смит, да? — ухмыльнулся он. — О да, СМИТ! Что ж, Смит никуда не денется,
видишь ли! Он будет делать то, что ему вздумается. Я считаю, что здесь я главный! Я знаю, что к чему! Ты не можешь со мной так разговаривать. У меня есть права, есть, и...

— К чёрту твои права!

— Что? ЧТО? К чёрту мои права, да? О да! Думаешь, раз у тебя есть деньги, ты можешь меня на них
обмануть, да? Что ж, не можешь! А как насчёт другой части этих прав? Что, если я войду в тот
дом и...

— Прекрати! Заткнись! Тебе лучше не...”

“И не заходи в ту спальню и не говори: “Эмми, вот твой...”

Он не закончил фразу. Большой кулак капитана Сая ударил его прямо между глаз, и он с глухим стуком упал на землю. Затем сквозь фейерверк, озарявший его затуманенный разум, он услышал голос капитана.

«Ты, ничтожество, никчёмный негодяй!» — прорычал капитан Сай. «Весь
этот день я ненавидел себя за то, как я с тобой обошёлся. Я ненавидел себя и пытался набраться смелости, чтобы сказать: «Всё кончено!»
Но, наверное, я был слишком труслив. И теперь Господь Всемогущий
ЗАСТАВИЛ меня это сказать. Ты хочешь своих прав, да? Ну и что? Тогда получи их, если сможешь. Это между тобой и мной, и мы посмотрим, кто из нас лучший. Учитель, если ты готов, я пойду с тобой домой прямо сейчас.

Мистер Смит не был полностью подавлен.

— Иди! — закричал он. — Давай! А завтра я пойду к адвокату. Но сегодня вечером, не пройдёт и пяти минут, как я войду в ваш дом и заберу своё...

 Капитан отпустил руку мисс Доуз и зашагал обратно к тому месту, где в пыли на дорожке сидел его противник. Наклонившись, он ткнул большим пальцем в лицо мужчины.

— Мне сказали, что ты был на Западе, — сурово прошептал он. — Да! Что ж, я слышал, что на Западе иногда берут закон в свои руки. Я был в Южной Америке, и там тоже так делают. Если ты сегодня вечером войдёшь в мой дом и прикоснёшься... ну, ты понимаешь, что я имею в виду... я убью тебя, как собаку, даже если мне придётся гнаться за тобой до самого Иерихона. Теперь
ты можешь верить в это или нет. На твоем месте я бы в это поверил.”

Снова взяв испуганную школьную учительницу за руку, он пошел
прочь. Мистер Смит ничего не сказал, пока они не отошли на некоторое расстояние. Затем он
крикнул им вслед:

— Подожди до завтра! — крикнул он. — Подожди и увидишь, что будет завтра!

 Капитан Сай молчал всю дорогу до ворот идеального пансиона. Мисс Доус тоже молчала, но о многом думала. У ворот она сказала:

 — Капитан Уиттакер, я вам очень признательна. Я не знаю, как вас благодарить.

“Не надо, потом. Вот что ты сказал мне про корову”.

“Но я почти сожалею, что ты пришел. Я боюсь, что человек
у вас были неприятности. Он... может ли он... Что он имел в виду насчет "завтра"?
Кто он?

Капитан сдвинул фуражку на затылок.

«Учитель, — сказал он, — есть такая пословица, не так ли, оА что касается завтрашнего дня, то пусть он сам о себе позаботится. Что касается проблем, то я думал, что в моей жизни было достаточно проблем, чтобы их хватило на всю жизнь, но, кажется, я ошибался. В любом случае, не волнуйся. Я поступил правильно и рад, что сделал это. Если бы дело было только во мне, я бы тоже не волновался. Но
есть... ” Он остановился, застонал и снова натянул кепку на лоб. “ Спокойной
ночи, - добавил он и повернулся, чтобы уйти.

Мисс Доуз наклонилась вперед и задержала его.

“Минутку, капитан Уиттакер”, - сказала она. “Я была немного предубеждена
против вас, когда пришла сюда. Мне сказали, что вы достали мне учительскую".
положение, и было больше, чем намёков на то, что ты сделал это из эгоистичных
побуждений. Когда ты позвонил мне в тот день в школе, я
была…

«Не говори ни слова! В тот раз я была самой большой дурой в городе, и с тех пор мне
стыдно смотреть на себя в зеркало. Я не всегда такая идиотка».

— Но мне приходилось самой судить о людях в своей жизни, — продолжила директриса, — и я решила, что ошибалась насчёт вас. Я хотела бы извиниться. Вы пожмёте мне руку?

 Она протянула руку. Капитан Сай заколебался.

— Может, тебе лучше подождать немного? — спросил он. — Ты же слышал, как этот болван назвал меня напарником. Может, тебе…

 — Нет, я, конечно, не знаю, в чём твоя проблема, и я определённо никому об этом не скажу. Но в чём бы она ни заключалась, я уверен, что ты прав, и это не твоя вина. Теперь ты пожмёшь мне руку?

Капитан не ответил. Он просто взял протянутую руку, сердечно пожал её
и зашагал прочь в темноту.



Глава XII

«ГОРОДСКОЕ СОБРАНИЕ»


«Это будет незабываемое городское собрание!» — заявил Сильванус
Кахун, поднимаясь с дивана и оглядываясь по сторонам.
головы избирателей в ратуше. «Держу пари, что все трудоспособные мужчины
в Бейпорте будут здесь сегодня утром. Да, сэр! Вот как я это называю,
переменчивое собрание!»

«Видишь Саймона?» — спросил Джозайя Димик, сидевший рядом с Сильванусом.

«Нет, он ещё не пришёл». И Хемана здесь тоже нет. Привет! а вот и
Тэд. Мне кажется, он выглядит счастливым.

Капитан Димик встал, чтобы осмотреть мистера Симпсона.

“Хм!” - пробормотал он. “Ну, если мой счет не так, он не слишком-то много
быть счастливым. 'Просто снег с ним. Чуть не выглядит радостным,
Разве не так? Тот, кто смеется последним, смеется лучше всех. Когда все проголосуют за школьный комитет, мы увидим, кто будет ухмыляться. Но я не могу понять... Привет! Это Тиддитт. Асаф! Эйс! С-с-с-с! Подойди сюда на минутку.

Мистер Тиддитт, дрожа от волнения и горячо пожимая руки всем, кого встречал, протиснулся в проход и наклонился к своему другу.

«Эй, Эйс, — прошептал Джозайя, — где Уит? Почему его нет?
 Ничего не случилось, да?»

«Нет, — ответил городской секретарь. — Кажется, всё в порядке». Я
зашёл по пути, и Сай сказал, чтобы я не ждал; он будет здесь через
время. В последний день или около того он как-то не в духе, и я
предположил, что ему не хочется торопиться. Скажи, Джо, честно, что ты
думаешь о моих шансах?

 Такой отъявленный шутник, как Димик, не мог упустить такую возможность. С видом человека, пытающегося сохранять бодрость духа, несмотря на разочарование, он
ответил, что до сих пор шансы Асафа выглядели неплохо, очень неплохо, но,
конечно, никогда нельзя быть уверенным. Мистер Тиддитт поспешил
удалиться, чтобы снова начать пожимать руки.

От этого сердечного рукопожатия его неохотно оторвали и проводили
Он поднялся на трибуну. Ударив кулаком по столу, он объявил, что
собрание «сразу же перейдёт к делу, так как предстоит
проделать большую работу, и нужно двигаться вперёд». Затем он зачитал повестку собрания. Как только эта церемония закончилась,
Эбенезер Смолл, «дядя Бедни», вскочил на ноги и громко потребовал
объяснить, почему город «ничего не сделал» для ремонта дороги в Бассеттс-Холлоу. Речь дяди Бедни не
зашла дальше слов: «Граждане, во имя возмутительного — я бы сказал
возмущённая часть нашего общества, я... — но его перебил самопровозглашённый комитет, который знал мистера Смолла с давних пор и сел рядом с ним, чтобы быть готовым к подобным чрезвычайным ситуациям. Следующим шагом, судя по собраниям прошлых лет, должно было стать единогласное избрание Эбена Солтерса модератором, но, поскольку капитан Эбен отказался от этой должности из-за своего участия в кампании Уиттейкера, Элвин Ноулз был избран на эту должность небольшим большинством голосов. Мистер Ноулз был преданным поклонником
великого Аткинса, и его избрание сочли бы
Предварительная победа оппозиции была бы одержана, если бы многие из сторонников капитана Сайя не проголосовали за Элвина из любви к озорству, зная по опыту, что он не разбирается в парламентском законодательстве и ведёт себя непринуждённо. «Теперь будет весело!» — заявил один довольный человек.
 «Всё возможно, когда председательствует Элвин».

 Первые полчаса заседания прошли разочаровывающе скучно. Большинство из нас пришли сюда, чтобы стать свидетелями политического поединка между
Тэдом Симпсоном и Сайрусом Уиттейкером. Некоторые даже осмеливались надеяться, что конгрессмен
Аткинс лично возглавит его. Но ни достопочтенный
Ни капитана Сая в зале ещё не было. Солон Элдридж был переизбран
членом совета, как и Асаф Тиддитт. Никто, кроме Асафа, не казался
удивлённым этим результатом. Его благодарственная речь, несомненно,
была бы триумфом ораторского искусства, если бы её не прервал дядя
Бедни, который встал, чтобы решительно протестовать против «расточительства и
потери времени», когда на дороге Бассеттс-Холлоу «были колеи, в которых
можно было утопить кошку, если выпадала более обильная, чем обычно, роса».

 Делегата из Бассеттс-Холлоу снова временно отстранили от должности,
Ведущий Ноулз объявил, что выдвинуты кандидатуры на вакантное место в школьном комитете. На креслах послышалось заметное шевеление. Этого-то собрание и ждало.

 «Сай или Хеман пока не появились, — заметил мистер Кэхун, вытягивая шею в сторону двери. — Это самое странное, что я когда-либо видел».

— «Странный этот Сай, это факт», — согласился капитан Димик. «Я
не так уж и удивлён, что Хеман не пришёл. Похоже, Уит был прав;
он всегда говорил, что Аткинс уклоняется от драки там, где люди могут это увидеть.
из-за угла. Привет! Это Тэд. Теперь ты
увидишь, как на голову Лонзо Сноу возложат корону. Надеюсь, корона
мягкая и хорошо простеганная. Всё, что имеет острые края, провалится внутрь».

 Но мистер Симпсон, похоже, ещё не был готов к коронации. Он встал, чтобы попросить разрешения отложить заседание школьного комитета на короткое время. Люди, важные люди, которые должны были присутствовать во время выдвижения кандидатур, ещё не прибыли. Он был уверен, что собравшиеся захотят услышать их мнение.
лиц. Он попросил лишь о небольшой отсрочке. Такие вопросы, как этот,
влияющий на благополучие нашего потомства, не следует торопить, и т. д.,
и т. п.

 Просьба мистера Симпсона была неожиданной. Собрание, по-видимому, не знало, как на это реагировать. Дядю Бедни крепко держали на месте. Лемюэль Майрик взял слово, чтобы выразить протест.

“Я должен сказать, ” заявил он, “ что не вижу никаких причин для ожидания. Если
людей здесь нет, это их собственная вина. Мистер модератор, я требую, чтобы
выдвижение продолжалось ”.

Тэд мгновенно вскочил на ноги.

— Я собираюсь обратиться, — воскликнул он, — к порядочности и благодарности жителей города Бейпорт. Один из тех, кого я — то есть мы — ждём, сделал для нашей прекрасной деревни больше, чем все мы вместе взятые. Мне не нужно называть его имя. Современная городская водонапорная башня, прекрасное мемориальное окно,

“Как насчет ассигнований на гавань?” - раздался голос с диванов.

Мистер Симпсон был застигнут врасплох. Его лицо вспыхнуло, и он сердито повернулся
к прервавшему его собеседнику.

“Это ты, Джо Димик!” - крикнул он, возбужденно тыча указательным пальцем.
— Не нужно так суетиться. Я знаю твой язык. И мысль о том, что ты обвиняешь
кого-то в том, что такой крупный мужчина, как конгрессмен Аткинс, не вскочил, когда ты
крикнул: «Вставай!» Что ТЫ знаешь о том, что происходит в Вашингтоне?
Ассигнования на гавань пройдут, если кто-нибудь на земле сможет их провести. Помимо Бэйпорта, есть и другие места, которые нужно обеспечить, и…

«И их конгрессмены обеспечивают их всем необходимым», — раздался другой голос. Тэд
развернулся лицом к своему новому мучителю.

«Ха!» — саркастически хмыкнул он. «Это Лем Майрик, я его знаю. Лем, великий художник, который голосует там, где рисует, и получает за это деньги».

— Порядок! — закричали несколько человек.

— О, хорошо, мистер модератор! Я буду соблюдать порядок. Но я говорю вам, Лем, и вам, Джо Димик, что я знаю, кто вбил эти умные мысли вам в голову. Мы все знаем, если только мы не прирождённые глупцы. Кто это говорил, что достопочтенный Хеман Аткинс уклоняется от этих ассигнований?
Кто сказал, что если бы ОН был представителем, то всё прошло бы
по-другому? Кто хвастался, что смог бы всё уладить, если бы у него был шанс? Вы знаете, кто! И я знаю! Я бы хотел, чтобы он был здесь.
 Я бы только хотел, чтобы он был здесь! Я бы сказал ему это в лицо».

“Ну, это так. Дерзайте и скажите это”.

Все повернулись к двери. В зал вошел капитан Сай. Он был
стоял в проходе, и с ним был Бейли Бэнгс. Капитан выглядел
очень усталым, почти измученным, но он холодно кивнул мистеру Симпсону,
который вернулся на свое место с удивительной быстротой и явным
замешательством.

“ Я здесь, Тэд, ” продолжал капитан. “ Выкладывай свою версию.

Но Тэду, похоже, не очень-то хотелось «высказаться». Он что-то
серьёзно шептал группе своих сторонников. Капитан Сай поднял руку.

— Господин председательствующий, — спросил он, — могу я взять слово на минуту? Всё, что я хочу сказать, — это то, что я считаю себя тем человеком, о котором говорил предыдущий оратор.
Я СКАЗАЛ, что не понимаю, почему так трудно получить эти ассигнования.
 Я повторяю это снова. Другие ассигнования получают, а почему не наши? Я СКАЗАЛ, что если бы я был конгрессменом, я бы их получил. Да, и я скажу больше, — добавил он, повысив голос, — я скажу, что если бы этот город отправил меня в Вашингтон, конгрессмен я или нет, я бы перевернул небо и землю, и всё мироздание, начиная с президента, но добился бы своего. Вот и всё. Думаю, любой живой человек поступил бы так же.

Он сел. Раздалось несколько аплодисментов. Прежде чем они стихли, Абель
Леонард, один из самых сообразительных работников мистера Симпсона, вскочил на ноги.
он жестикулировал, требуя внимания.

“Мистер модератор, “ крикнул он, ” я хочу внести предложение. Мы все слышали
о важном разговоре, который был сделан. Тогда все в порядке! Я предлагаю вам, сэр,
чтобы капитан Сайрус Уиттакер был назначен в комитет из одного человека, который поедет в
Вашингтон, если он захочет, или куда-нибудь ещё, и проследит, чтобы мы получили ассигнования. И если мы их не получим, то вина будет на нём! Вот так-то!

 Раздался хохот. Это было именно то, что называется «око за око»
. юмор, который нравится янки. Предложение было поддержано полдюжиной голосов. Ведущий Ноулз ухмыльнулся и покачал головой.

«Шутка — это шутка, — сказал он, — и мы все любим хорошие шутки. Однако это собрание должно быть деловым, а не развлекательным, так что...»

«Вопрос! Вопрос! Предложение поддержано! Мы должны проголосовать за это!
 — закричал хор.

 — Вам не кажется, что это не по правилам? — начал председательствующий,
но капитан Сай поднялся на ноги. На его лице снова появилась мрачная улыбка,
и он посмотрел на радостную толпу почти с прежним выражением
восхищённой настороженности.

«Не обращайте внимания на голосование, — сказал он. — Я понимаю, что брат Леонард, так сказать, на шаг впереди меня. Ладно, я не буду уклоняться. Я буду единственным членом комитета по захвату гавани, и если ничего не выйдет, я возьму свою долю пинков. Джентльмены, я ценю ваше доверие к моим способностям».

 Эта короткая речь имела огромный успех. Если на какое-то мгновение маятник общественного мнения качнулся в сторону Симпсона, то это козырное
преимущество последнего снова отбросило его назад. Модератору было нелегко восстановить порядок на этой весёлой встрече.

Затем мистеру Мирику предоставили слово, несмотря на
Протесты Тэда, и он выдвинул Сайруса Уиттейкера в школьный
комитет. Лем потратил часы тяжелого труда и изнурительной умственной борьбы
на подготовку своей речи, и она была длинной и витиеватой.
О капитане Сае говорили, что он обладает всеми достоинствами. Бейли,
приложив руку к уху, чтобы лучше слышать, то и дело аплодировал, и даже Асаф, забыв о своём высоком положении на трибуне, в экстазе стучал по столу. Единственный человек
чтобы казаться незаинтересованным, был сам кандидат. Он вяло сидел на своём
месте, опустив глаза и, по-видимому, пребывая в своих мыслях.

 Джозайя Димик поддержал кандидатуру капитана. Затем мистер Симпсон
вышел вперёд и, бросив тоскливый взгляд на дверь, начал говорить.

«Уважаемые граждане, — сказал он, — я имею честь выдвинуть в школьный комитет человека, чьё имя олицетворяет всё хорошее, чистое и прогрессивное в этом городке. Но прежде чем я это сделаю, я хочу попросить вас позволить мне сказать пару слов о том, что напрямую связано с
по этому вопросу, который, я полагаю, каждый из вас должен знать. Это то, чего большинство из вас не знает, и это будет сюрприз, большой сюрприз. Я буду говорить так быстро, как только смогу, и я думаю, что вы поблагодарите меня, когда
я закончу.”

 Он сделал паузу. Участники совещания изумлённо переглянулись. По креслам пробежал шёпот. Модератора Ноулза это явно озадачило. Он
вопросительно посмотрел на городского секретаря, но Асаф, очевидно, был в таком же неведении относительно угрозы разоблачения, как и он.

«Друзья Бейпортеры, — продолжил Тэд, — мы все пришли к единому мнению по одному вопросу».
неважно, за кого мы собирались голосовать. Дело в том, что член нашего школьного комитета должен быть честным, порядочным человеком, способным морально заботиться о наших дорогих детях. Разве не так? Что ж, тогда я спрошу вас вот о чём: считаете ли вы, что человек, который намеренно встал между отцом и его ребёнком, настроил этого ребёнка против его собственного родителя, а когда этот родитель пришёл, чтобы забрать ребёнка, сначала попытался откупиться от него, а затем выгнал из дома, подходит для этой работы? Да, и угрожал ему насилием. И сделал это — заметьте, что я говорю — по причинам
что-что-что-ну, мы можем только догадываться, но, возможно, догадка не так уж плоха. Это тот человек, которого мы хотим почтить или за которым мы хотим присматривать, когда наши дети пойдут в школу?

 Мистер Симпсон, несомненно, хотел произвести впечатление своими вступительными
словами. И ему это удалось. Переполох и шёпот усилились. Асаф, разинув рот, дико уставился на капитана Сая. Капитан поднялся на
ноги, затем снова опустился на стул. Его вялость исчезла, и, не обращая внимания на окружающих, он пристально смотрел на Тэда.

 — Джентльмены, — продолжил он, — прошлой ночью я пережил нечто,
Я не забуду, пока жив. Я встретил бедного человека, бедного, хромого человека.
он был далеко на Западе и сильно пострадал. Люди думали, что он мертв.
Его жена думала так же и умерла, скорбя о нем. У нее остался маленький ребенок
девочка, всего семи или восьми лет. Когда этот человек вернулся, снова здоровый, но бедный, чтобы навестить свою семью, он узнал, что его жена умерла, а ребёнка отдали, просто чтобы избавиться от него, незнакомцу в другом городе. Этот незнакомец тоже собирался отдать её; он говорил об этом десятки раз. Многие из вас слышали, как он это говорил.
Но он никогда не отправлял её — он держал её у себя. Почему? Ну, это вопрос. _Я_
не стану на него отвечать. _Я_ никого не обвиняю. Всё, что я говорю, — это то, что любому из вас легко доказать, а именно, что выяснилось, что у ребёнка было принадлежащее ей имущество. Имущество! Земля, деньги!

Он снова сделал паузу и вытер лоб рукавом. Большинство
его слушателей теперь молчали, ожидая продолжения. Димик
вопросительно посмотрел на капитана Сая. Затем он вскочил на ноги.


— Порядок! — крикнул он. — Какое отношение всё это имеет к выдвижению в школьный комитет? Разве он не нарушает порядок, Элвин?

Ведущий замялся. Его привычная нерешительность теперь осложнялась
тем, что ему было так же любопытно, как и большинству собравшихся.
Раздались крики: «Продолжай, Тэд!» «Расскажи нам остальное!» «Пусть он продолжает, мистер Ведущий!»

 Сай Уиттакер медленно поднялся.

 «Элвин, — серьёзно сказал он, — не останавливай его пока. В качестве одолжения мне, позвольте
ему рассказать свою историю».

Симпсон был готов и, очевидно, очень хотел её рассказать.

«Этот человек, — заявил он, — этот отец, оплакивающий свою умершую жену и
тоскующий по своему ребёнку, приезжает в город, где он должен был найти и забрать
ее. И когда он встречает человека, который схватил ее, когда он приходит, бедных и
вниз на свою удачу, что этот человек ... этот богатый человек ... делать? Почему; во-первых
он к нему добрее некуда, берет его к себе, оставляет на ночь,
а на следующий день говорит ему: "Ты просто помолчи и ничего не говори ему".
никому не говори, что она твоя маленькая девочка. Я подожду, пока ты это сделаешь.
Помолчи, пока я не буду готов, чтобы ты это сказал". И он дает отцу
деньги - не много, но немного. Ладно, может быть, и мех; но подожди! Тогда получается, что
отец знает об этой земле - об этой собственности. И
И тогда добрый, милосердный человек — этот богатый человек, у которого много собственных денег, — выгоняет бедного отца, говоря ему, чтобы он забрал девушку и землю, если сможет, зная — ПОНИМАЯ, заметьте, — что у отца нет ни цента, чтобы нанять адвокатов или даже заплатить за еду. А когда отец
говорит, что не поедет, а хочет, чтобы его дорогая принадлежала ему, богатый
парень оскорбляет его, сбивает с ног кулаком! Сбивает с ног бедного,
слабого, хромого инвалида, только что вставшего с больничной койки! ТАКОГО
человека мы хотим видеть в нашем школьном комитете?

 Он задал вопрос, раскинув руки и обливаясь потом.
по его щекам текли слезы. Собрание было шумным.

“Мне нет необходимости объяснять вам, кого я имею в виду”, - кричал Тэд, размахивая руками.
“Ты знаешь, кто, как и я. Вы только что слышали, как он оценил как быть
все это хорошо и здорово. Но и самой сказать ... ”

“Ты уже достаточно сказала! А теперь позвольте мне сказать пару слов!”

Это был капитан Сай, который вмешался в разговор. Он протиснулся сквозь
толпу, прошёл по проходу и теперь стоял перед жестикулирующим мистером
Симпсоном, который отпрянул, словно опасаясь, что с ним могут поступить так же, как с
«бедным слабым инвалидом».

— Ноулз, — сказал капитан Сай, обращаясь к модератору, — позвольте мне
выступить, хорошо? Я займу всего минуту. Друзья, — продолжил он, обращаясь к
взволнованной толпе, — некоторые из вас — мои друзья, или я так
думаю, — и то, что говорит этот человек, отчасти правда. Девушку в моём
доме зовут Эмили Томас; её мать — Мэри Томас, которую некоторые из вас
знают, а отца зовут Генри Томас. Она пришла ко мне неожиданно, её прислала
миссис Оливер из Конкорда, потому что либо я, либо приют для сирот. Я взял её к себе, чтобы подержать немного, а потом отправить
она ушла. Но время шло, я все откладывал и откладывал, и наконец
Я понял, что не смогу этого сделать; я стал слишком много думать о ней.

“ Ребята, ” медленно продолжил он, - я... я даже не знаю, как сказать вам, кем
стала для меня эта маленькая девочка. Когда я впервые приехал в Бейпорт после сорокалетнего отсутствия, я думал только о том, как бы обустроиться на старом месте и жить там. Я рассчитывал, что это будет своего рода рай, и мне и в голову не приходило, как я буду жить и не буду ли я одинок, когда все мои родные умрут и уедут. Но чем дольше я там жил, тем больше понимал, что это не рай.
Чем больше я оставался один, тем меньше это походило на рай. Я всё больше и больше понимал,
что дом — это не мебель и не ремонт, а те, кого ты любишь. И как раз в тот момент, когда я уже почти пришёл к выводу, что всё это дело — провал, появилась Бостон — то есть Эмили, — и уже через неделю я понял, что в моей жизни появилось то, чего мне не хватало.

«Я никогда не был женат, и дети никогда не значили для меня ничего, пока я не встретил её.
Она самая лучшая маленькая... маленькая... Вот! Я не должен так говорить. Я
многое наврал о том, что не собираюсь оставлять её у себя, мне было немного стыдно,
Наверное, но в глубине души я решил, что буду воспитывать её как
дочь. Мы с ней должны были жить вместе, пока она не выросла и не вышла
замуж, а я... Ну, какой в этом смысл? Несколько дней назад пришло письмо от женщины по фамилии Оливер из Конкорда, в котором говорилось, что этот Генри Томас, отец Боса, вовсе не умер, а объявился там, каким-то образом узнав, что его жена умерла и что его ребёнку завещали клочок земли, принадлежавший её матери. Он узнал, что Эмми со мной, и в письме говорилось, что он, скорее всего, приедет за ней — и за землёй.

«Это письмо было для меня как вспышка молнии. Я был в отчаянии. Я не знал, что делать. Я достаточно узнал об этом
Генри Томасе, чтобы понять, что от него не было никакого проку, что он был пьяницей, никчёмным
развратником, который издевался над своей женой, а потом сбежал, бросив её и ребёнка. Но когда он пришёл в ту самую ночь, когда я получил письмо, я дал ему
шанс. Я взял его к себе; я был готов дать ему работу на ферме;
я был готов платить за его содержание и даже больше. Я попросил его держать рот на замке и даже использовать другое имя. Возможно, это было слабостью с моей стороны, но
Вы хотите, чтобы я вспомнил, что это случилось внезапно. И прошлой ночью — заметьте, на второй
день — он куда-то ушёл, возможно, мы можем догадаться куда, купил выпивку на
деньги, которые я ему дал, напился, а потом оскорбил одну из лучших женщин в этом городе. Да, сэр! Я говорю это прямо здесь, одну из лучших, самых отважных женщин в мире, хотя мы с ней
не всегда сходимся во мнениях по некоторым вопросам. Я действительно сказал ему убираться,
и я действительно сбил его с ног. Да, чёрт возьми, я бы сделал это снова
при тех же обстоятельствах!

 «Что касается собственности, — яростно добавил он, — то, чёрт возьми, собственность, я
Послушайте! В любом случае, это не так уж и важно, и, если бы это принадлежало кому-то другому, он мог бы взять это и радоваться. Но это принадлежит Босу, и, учитывая, кто он такой, он НЕ МОЖЕТ этого взять. И он не может причинять ей боль! Клянусь Всемогущим!
он не будет, пока у меня есть доллар, чтобы сражаться с ним. Я говорю, что в
вы, Тед Симпсон, и человек--к тому, кто тебя надоумил. Есть!
Я сказал свое слово. Теперь, джентльмены, вы можете выбрать свою сторону.

Он вернулся на свое место. На мгновение воцарилась тишина. Затем Джосайя
Димик вскочил и замахал шляпой.

“Вот так надо разговаривать!” - крикнул он. “Это МУЖЧИНА! Троекратное ура
Капитану Уиттакеру! Давайте все!”

Но никто не сказал “вперед”. Возгласы были слабыми. Было очевидно,
что большинство присутствующих не знали, как реагировать на это
неожиданное обстоятельство. Она приняла их врасплох и они были
определились. Шум споров и вопросов возобновился с новой силой, громче, чем когда-либо. Озадаченный модератор постучал по столу и слабо крикнул, призывая к порядку. Тэд Симпсон взял слово и в нескольких словах, громко,
его легкие выдвинули Алонзо Сноу. Абель Леонард поддержал номинацию.
Раздались крики “Вопрос! Вопрос!” и “Голосуйте! Голосуйте!”

Председатель узнал Эбена Солтерса. Капитан Солтерс произнес несколько речей
, и если он произнес одну, то потому, что ему было что
сказать.

“Господин ведущий, ” сказал он, - я, например, ненавижу голосовать прямо сейчас. Дело не в том, что школьный комитет сам по себе так уж важен. Но я считаю, что
права отца на общение с ребёнком довольно важны, и наш голос за капитана Уиттейкера — а большинство из вас знает, что я собирался голосовать за него
и работали на него — это может показаться одобрением его позиции. Всё это стало для меня большим сюрпризом. Я пока не чувствую, что мы знаем достаточно, чтобы дать такое одобрение. Я бы хотел увидеть этого Томаса, прежде чем решу дать его — или не давать. Странно, что это всплыло на городском собрании, но это так.
Не лучше ли нам прерваться до следующей недели?

 Он сел. Собрание было деморализовано. Кто-то кричал, чтобы
прерваться, кто-то — чтобы «проголосовать против». Одна соломинка могла переломить ситуацию, и
солома не последовало. Пока капитан говорил ТИЦ дверь
бесшумно открылась, и двое мужчин вошли в зал и искал уединения в
угловой. Теперь вперед выступил один из этих людей - достопочтенный Хеман Аткинс.

Мистер Аткинс торжественно вышел вперед под взрыв приветствий.
Многие избиратели встали, чтобы поприветствовать его. Было принято, когда великий
человек снисходил до посещения подобных собраний, предлагать ему место на
помосте. Это и сделал подобострастный Ноулз. Асаф был слишком потрясен раскрытием личности «Джона Смита» и мистера
Нападение Симпсона на своего друга заставило его вспомнить даже о хороших манерах. Он не встал.
Он сидел, уставившись с каменным выражением лица.

Молоток модератора опустился. “Порядок!” - взревел он. “Порядок, я говорю!
Конгрессмен Аткинс собирается поговорить с нами”.

Достопочтенный Хеман повернулся к возбужденной толпе. Одна рука была прижата к груди
его сюртука; другая покоилась на бедре. Он стоял спокойно,
благожелательный, полный достоинства - воплощение мудрости и праведной ценности. В
отношение возымело свое действие; раздались аплодисменты и выросли в овацию.
Мужчин, которые намеревались голосовать против его кандидатов забыл их
Он намеревался, благодаря магнетизму своего присутствия, воодушевить их. Он поклонился и снова поклонился.

«Сограждане, — начал он, — я далёк от того, чтобы влиять на ваш выбор в вопросе школьного комитета. Ещё дальше я от того, чтобы влиять на вас против старого друга детства, соседа, в котором, я верю... э-э... в котором я верил, что он искренен и честен. Но,
сограждане, мой уважаемый друг, капитан Солтерс, выразил желание
познакомиться с мистером Томасом, отцом, чью историю вы сегодня услышали.
Я могу удовлетворить это желание. Мистер Томас, не будете ли вы так любезны выйти вперёд?

Затем из задней части зала вышел мистер Томас. Но пьяный дебошир,
который был здесь прошлой ночью, преобразился. Исчезла щетинистая борода
и потрёпанный костюм. Ухоженная причёска сменила растрёпанные волосы,
а дерзкая самоуверенность исчезла. Он был одет в чистое льняное
бельё и респектабельный чёрный костюм, а его манеры были скромными
и сдержанными. Только синяк под глазом напоминал о том, что капитан Сай
ударил его.

Он поднялся на трибуну рядом с конгрессменом. Тот положил руку ему на плечо.

«Джентльмены и друзья, — сказал Геман, — моё имя было упомянуто
Этот спор возник из-за мистера Симпсона, который напрямую и косвенно
намекнул на это. Поэтому я имею право прояснить свою позицию. Мистер
Томас пришёл ко мне вчера вечером в расстроенных чувствах. Он
рассказал мне свою историю — по сути, ту же историю, которую вам только что
рассказал мистер Симпсон, — и, джентльмены, я ей верю. Но если бы я не
поверил в это, если бы я поверил в то, что его противник сказал о нём в прошлом; даже если бы я поверил в то, что только вчера вечером, отвергнутый, изгнанный от своего ребёнка, без гроша в кармане и без надежды, он сдался
слабость, которая была его проклятием всю жизнь, — даже если бы я в это поверил,
всё равно я бы потребовал, чтобы Генри Томасу, раскаявшемуся и серьёзному, каким вы видите его сейчас, была предоставлена законная возможность снова стать мужчиной. Он беден, но он не должен быть — и не будет — без друзей. Нет! Тысячу раз нет! Некоторые из вас могут сказать, что это не моё дело. Я утверждаю, что это МОЁ дело. Это мой долг как
христианина, и этот долг должен быть превыше всего. Я не позволяю
сочувствию влиять на меня. Если бы это было так, то моё отношение к
мой сосед и друг прежних дней поддержал бы меня. Но,
джентльмены, у меня есть собственный ребёнок. Я знаю, что такое отцовская любовь, как
может знать только отец. И после бессонной ночи я стою здесь перед вами,
решившись на то, что у этого человека будет своё собственное жильё, если
мои деньги — которые, я уверен, вы простите мне за упоминание о них, — и моя
непоколебимая поддержка помогут ему в этом. Такова моя позиция, и я заявляю о ней независимо от последствий». Он сделал паузу и, подняв правую руку, как на картине с изображением Юпитера из старой академической мифологии, начал свою речь.
Последняя громовая вспышка. «Кого Бог соединил, — провозгласил он, — того никто не разлучит!»

 Это решило дело. От возгласов содрогнулись стены. Среди шума Димик
и Бейли Бэнгс схватили капитана Сая за плечи и попытались поднять его с места.

 «Ради всего святого, Уит! — отчаянно простонал Джозайя, — встань и ответь ему. Если вы этого не сделаете, мы будем уверены.

Капитан мрачно улыбнулся и покачал головой. Он не сводил глаз
с лица великого Аткинса с тех пор, как тот начал говорить.

“Что?” - ответил он. “После этого носколагера "разлучить"? Человек жив!
вы хотите, чтобы я добавил нарушение шаббата к своим другим преступлениям?

Голосование по бюллетеням последовало почти сразу. Было жалко видеть, как тает прежнее большинство Уиттакер. Алонзо Сноу был триумфально избран. Но горстка людей проголосовала против него.

Капитан Сай, всё ещё мрачно улыбаясь, встал и вышел из зала. Когда он закрывал дверь, то услышал пронзительный голос дяди Бедни, требовавшего справедливости для Бассетт-Холлоу.

Это действительно было «запоминающееся» городское собрание.



Глава XIII

ОТВРАЩЕНИЕ


Когда дьякон Зеб Кларк — тот самый дьякон Зеб, который упал в цистерну,
как рассказывал капитан Сай, во время своего первого визита в город много лет назад он пробыл там всего два дня. Поскольку он с гордостью хвастался, что пробудет в столице по меньшей мере неделю, наши люди были очень удивлены его преждевременным возвращением. Дьякон Зеб рассказал вознице мясной лавки, который застал его сидящим перед домом на пустынных полях, в полумиле от ближайшего соседа, о причине, по которой он покинул многолюдные улицы. «Там было так много
людей, — сказал он, — что мне стало одиноко».

И капитан Сай, возвращаясь с городского собрания в дом Уиттакер,
тоже чувствовал себя одиноким. Не по той причине, что у дьякона, — на главной дороге он не встретил никого, кроме группы школьников и мисс Финни, и, завидев последнюю, спрятался за деревьями у школьного пруда и подождал, пока она пройдёт мимо. Но капитан, на которого навалились неприятности, чувствовал потребность в сочувствии и дружеском общении. Он знал, что может рассчитывать на Димика и Асафа, а также, когда можно было избежать надзора Кетуры, на мистера Бэнгса. Но они
не были советниками и утешителями в этот час нужды. Он был уверен, что весь остальной Бейпорт будет против него. Разве король Геман Великий не изгнал его с королевским гневом со ступеней трона? «Если Геман когда-нибудь прямо скажет…» — начал  Асаф своё предупреждение. Что ж, как ни странно, Геман «прямо сказал».

Что касается того, почему он вышел, то у капитана не было никаких сомнений. Прошлым вечером он оставил мистера Томаса, блудного отца, распростёртым и богохульствующим на дороге. Его следующий взгляд
Это случилось, когда мистер Аткинс, преображённый и просветлённый, вызвал его на трибуну. Без сомнения, он вернулся в парикмахерскую и в гневе, под перекрёстным допросом мистера Симпсона, выдал кое-что из правды. Тэд, политик, воспользовавшись подвернувшейся возможностью, поспешил к конгрессмену. Остальное было достаточно очевидно, как подумал капитан Сай.

Однако война уже была объявлена, и причины этого не имели
большого значения. Первая стычка могла произойти в любой момент. Ситуация была
в отчаянии. Капитан расправил плечи, выставил вперед подбородок.
и быстрым шагом направился по дорожке к двери столовой. Он был
почти час ночи, но боцман еще не ушел. Она стояла в очереди на
самой последней минуты, за ее “дядюшка Сайрус”.

“ Привет, товарищ по кораблю, ” приветствовал он. “ Еще не собрался в школу? Отлично! Я
сказал, что тебе не нужно идти сегодня днём. Я подумываю о том, чтобы нанять
команду и поехать в Остейбл, и я не знал, что ты захочешь поехать со мной.
Как думаешь, ты смог бы, если бы та учительница не отчитала тебя за
бунт?

 Боун задумался.

“Да, сэр, ” сказала она. “ Думаю, что да, если вы напишете мне оправдание. Я не
как должен отсутствовать, потому что я не был прежде, но только мой
значение урока в этот день и я знаю, что когда-нибудь так хорошо. Я бы с удовольствием
иди, дядя Сай.”

Капитан снял пальто и шляпу и придвинул стул к столу
.

“ Здравствуйте! ” воскликнул он. — Что это — почта?

Бос радостно улыбнулась.

— Да, сэр, — ответила она. — Я знала, что вы на собрании, и принесла её из офиса. Вы не рады?

— Конечно! Да, конечно! Большое спасибо. Без вас мне было бы трудно вести хозяйство.
это всё равно что управлять без руля».

 Как только он это сказал, до него дошло, что в ближайшем будущем ему, возможно, придётся управлять без этого руля. Его улыбка исчезла. Он
сдержанно застонал и взял почту.

 «Хм!» — задумался он, — «Бриз», циркуляр и одно письмо. Привет! это
невозможно, чтобы… Ну! ну!»

Письмо было в длинном конверте. Он поспешно вскрыл его. Взглянув на содержимое, он заметно взволновался. Затем на его лице снова появилась улыбка.

 «Бос, — сказал он, немного подумав, — думаю, нам с тобой
в конце концов не придётся ехать в Остлей». Заметив, что ребёнок смотрит на него с надеждой,
Разочарованный, он добавил: «Но тебе не обязательно ходить в школу. Может, тебе лучше не ходить. Мы с тобой прогуляемся вдоль берега. Что скажешь?»

«О, да, дядя Сай! Давай... пойдём?»

«Ну, я не вижу причин, почему бы и нет. Мы будем гулять вместе, пока сможем, да, малышка?» Шквал старается ночь раньше,” он
пробормотал вполголоса. “Мы будем наслаждаться хорошей погодой, пока не настанет время
убрать паруса”.

Они шли весь день. Капитан Сай был еще более добр и нежен
со своей маленькой спутницей, чем обычно. Он рассказывал ей истории, которые заставляли ее
Он смеялся, показывал ей места в соснах, где в детстве играл в индейцев, нёс её на руках, когда она уставала, и нежно целовал, когда у задней двери дома Уиттакер он снова ставил её на ноги.

«Хорошо провела время, дорогая?» — спросил он.

«О, чудесно! Я думаю, это была лучшая прогулка в нашей жизни, не так ли, дядя Сай?»

— Я и не сомневался. Ты ведь не забудешь наши совместные путешествия, когда станешь
взрослой и уедешь куда-нибудь, да?

— Я НИКОГДА их не забуду. И я никогда никуда не уеду без тебя.

Когда они вошли на кухню, было уже больше пяти.

— Кто-нибудь заходил сюда, пока меня не было? — спросил капитан «Джорджианы».
Глаза экономки были красными и опухшими, и она обняла Босс, помогая ей снять куртку и капюшон.

— Да, заходил, — решительно ответила она. — Сначала Эйс Тиддитт, потом
Бейли Бэнгс, а потом эта… эта Энджи Финни.

— Хм! — медленно протянул капитан Сай. — Значит, Энджи была здесь, да? Там, где падаль, там и стервятники, или что-то в этом роде. Хм! Нашей
ангельской подружке было что сказать?

 — Было? И мне тоже было что сказать! Я никогда в жизни!

— Хм! — Её работодатель пристально посмотрел на неё. — Ну и что? И так скоро? Поговорим о том, как телеграф распространяет новости! Я бы отдал полдюжины языков в
Бейпорте, чтобы они за день распространили больше новостей и приукрасили их,
чем телеграф за неделю. Особенно если все телеграфисты такие же, как тот, что на станции. Ну что ж, Джорджиана, когда ты
собираешься уехать?»

«Уехать? Куда уехать? О чём ты говоришь?»

«Уехать отсюда. Конечно, ты понимаешь, что наш корабль, — он обвёл рукой комнату, указывая на дом, —
собирается…»
чтобы быть могучим непопулярные ремесло отныне. Мы, может быть, на берегу ли какие-либо
с минуты на минуту. У вас есть свой собственный колодец-Бейн' думать”.

“ Мое собственное благополучие! Как ты думаешь, что меня волнует в моем благополучии, когда
есть... капитан Уиттакер, скажи мне сейчас! Это так?

“ Отчасти - да. Он вернулся, и он тот, за кого себя выдает. Ты его
видел. Вчера он был здесь весь день.

“Так сказала Энджи, но я едва мог в это поверить. Вот крепыш! Капитан
Уиттакер, вы намерены передать это бедное маленькое невинное создание
такому человеку, как ЭТОТ?”

“Нет. Мы ничего не передадим по этому поводу. Но шансы против нас,
и нет никаких причин, по которым ты должна быть в этой суматохе, Джорджиана. Вы
возможно, не понимаете, с чем мы столкнулись.

Экономка выпрямилась. Ее лицо было очень красным, а маленькие
глазки бегали.

“ Сай Уиттакер, ” начала она, позабыв о хороших манерах и уважении к работодателю.
“не смей больше говорить мне эту ужасную глупость. Я
уходи в ту минуту, когда ты станешь достаточно подлым, чтобы отпустить этого ребенка, и
не раньше. И когда ЭТО произойдет, я буду рад уйти. Ради бога!
Кто-то стучится в дверь, и, думаю, я выгляжу ужасно.

 Она вытерла лицо фартуком, отчего оно покраснело ещё сильнее, и поспешила в столовую.

 — Босс, — быстро сказал капитан Сай, — оставайся здесь, на кухне.

 Эмми удивлённо посмотрела на него, но подавила любопытство и послушалась. Капитан почти закрыл дверь кухни и прислушался.

Первые слова, произнесённые посетителем, казалось, успокоили капитана Саймона, но, похоже, сильно удивили его.

“Почему?” - воскликнул он шепотом. “Это не так ... Это звучит как...”

“Это учитель”, - прошептал Бо'н, который тоже слушал. “Она
приходите, чтобы узнать, почему я не в школе. Скажи ей, дядя Сай”.

Georgianna возвращается, чтобы объявить:

“Это Мисс Доус. Она говорит, что хочет тебя видеть, капитан. Она в
кают-компании».

Капитан глубоко вздохнул. Затем, повторив Эмми приказ оставаться на месте, он вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Эта последняя процедура вызвала возмущение Босс.

«Что заставило его так поступить? — спросила она. — Я не сделала ничего плохого. Он никогда не
я молчал раньше!”

Директриса стояла у центрального стола в гостиной,
когда вошёл капитан Сай.

«Добрый вечер, — вежливо сказал он. — Не хотите ли присесть?»

Но мисс Доуз не обращала внимания на пустяки. Она казалась очень взволнованной.

«Капитан Уиттакер, — начала она, — я только что услышала кое-что, что…»

Капитан перебил её.

“Простите,” сказал он, “но я думаю, что мы будем опустите шторы и
немного света на эту тему. Темнеет сейчас рано, особенно
серый день, как этот”.

Он задернул шторы на окнах и зажег лампу на столе. Красный
свечение за стеклами дверцы печи померкло, когда
желтое сияние стало ярче. Уродливые портреты и жесткие старые
гравюры на стене растворились в сгущающихся сумерках. Старомодная комната
стала более уютной.

“ А теперь, может быть, вы присядете? ” повторил капитан Сай. “ Возьми это кресло-качалку;
оно самое удобное на борту - так, во всяком случае, говорит Бос.

Мисс Фиби неохотно опустилась в кресло-качалку. Хозяин остался стоять.

 «День был приятным, — сказал он. — Босс — Эмми, конечно, — и я
пошли прогуляться. Это была не её вина, а моя. Я не выпускал её из виду
в школе. Мне было… ну, немного одиноко».

 Серые глаза учительницы сверкнули в свете лампы.

 «Капитан Уиттакер, — воскликнула она, — пожалуйста, не тратьте время впустую. Я пришла сюда не для того, чтобы говорить о погоде или о том, почему Эмили не пришла в школу. Мне всё равно, почему она отсутствовала. Но я только что слышала о том, что
произошло на той встрече. Это правда, что… — она замялась.

 — Что отец Эмми жив и находится здесь? Да, это правда.

 — Но… но тот мужчина прошлой ночью? Это был тот самый мужчина?

 Капитан кивнул.

 — Это тот самый мужчина, — коротко сказал он.

 Мисс Доус вздрогнула.

— Капитан Уиттакер, — серьёзно спросила она, — вы уверены, что он действительно её
отец? Абсолютно уверены?

— Конечно, чёрт возьми.

— Значит, она принадлежит ему, не так ли? Юридически, я имею в виду?

— Может быть.

— Вы... вы собираетесь отдать её ему?

— Нет.

— Значит, то, что я слышала, было правдой. Ты же сказал на встрече, что собираешься
сделать все возможное, чтобы помешать ему заполучить ее.

“Хм... хм! То, что я сказал, сводится примерно к этому ”.

“Почему?”

Капитан Сай был удивлен и, по-видимому, немного разочарован.

“Почему?” он повторил.

“Да. Почему?”

“Ну, по причинам, которые у меня есть.”

“ Вы не могли бы рассказать мне о причинах?

— Я полагаю, вы не хотите их слышать. Если вы не понимаете сейчас,
то, боюсь, я не смогу объяснить это более понятно.

 Маленькая леди вскочила на ноги.

 — О, вы провоцируете меня! — возмущённо воскликнула она. — Разве вы не видите, что я
хочу услышать причины от вас лично? Капитан Уиттакер, я пожал вам руку
прошлой ночью.

“ Помните, я говорил вам, что вам лучше подождать.

“ Я не хотел ждать. Я верил, что знаю кое-что о человеческой природе, и
Я верил, что научился понимать тебя. Я принял решение не обращать больше внимания на то, что люди говорят против тебя.
Я думал, что они были такими. Я думал, что они были
завидовал и недолюбливал тебя, потому что ты всё делала по-своему. Я бы не поверил в те истории, которые услышал сегодня днём. Я хотел услышать, как ты защищаешься, но ты отказываешься это делать. Разве ты не знаешь, что говорят люди? Они говорят, что ты пытаешься оставить Эмили себе, потому что... О, мне стыдно спрашивать, но ты вынуждаешь меня: есть ли у ребёнка собственное ценное имущество?

Капитан Сай на протяжении всей этой сцены спокойно стоял у
стола. Теперь он сделал шаг вперёд.

«Мисс Доус, — резко сказал он, — сядьте».

«Но я…»

«Сядьте, пожалуйста».

Директриса школы не собиралась выполнять приказ, но по какой-то причине
сделала это. Капитан продолжал говорить.

«Совершенно очевидно, — сказал он, — что то, что вы слышали в пансионе,
 — а я полагаю, что именно там вы это и слышали, — было тем, что вы могли бы назвать
рассказом Финни о том, что происходило на собрании». Что ж, есть ещё одна история, и она моя. Я собираюсь рассказать её, и я хочу, чтобы вы меня выслушали.

 Он продолжил рассказывать свою историю. Она практически повторяла его ответ Тэду Симпсону этим утром. И заканчивалась примерно так же.

«Земля не стоит и пятидесяти долларов, — заявил он, — но если бы она стоила пятьдесят миллионов, он не должен был бы её получить. Почему? Потому что она принадлежит этой маленькой девочке. И он не получит её, пока он и те, кто стоит за ним, не затаскают меня по судам, пока я не окажусь на глубине сорока саженей.
И когда они доберутся до нее - а, честно говоря, я думаю, что в конце концов они это сделают
Молю Бога, чтобы я не дожил до этого! Вот! Я ответил
тебе.

Он ходил взад-вперед по комнате старой походкой квотер-дека,
его руки были глубоко засунуты в карманы, а на лице отражались эмоции.

— Для меня это почти что бой в одиночку, — продолжил он, — но я и раньше сражался в одиночку. У другой стороны почти весь порох
и люди. Хеман и ТэдОй, что Томас получил семь восьмых
Бейпорте за ними, не говоря уже о 'Провидения' они так уверены.
Моя компания - это великая безнадежная надежда: Димик, Эйз Тиддитт и Бейли,
настолько, насколько ему позволит его жена. О, да! ” и он лукаво улыбнулся.
“ есть еще один. Только что поступил новый рекрут; Джорджиана
записалась в армию. Это моя армия. Мы вроде оборванных кадетов,
мелкие сошки, и нас мало на холме».

Учительница встала и положила руку ему на плечо. Он повернулся к ней. Свет лампы упал на её лицо, и он, к своему удивлению, увидел, что в её глазах стоят слёзы.

“Капитан Уиттакер, ” сказала она, - вы не возьмете с собой другого рекрута? Я бы хотела
записаться, пожалуйста”.

“Вы? О, тьфу! Я сегодня тупоголовый. Сначала я не понял, в чем тут шутка.
”Никакой шутки нет."

“Нет. Я хочу, чтобы ты знала, что я восхищаюсь тобой за
бой, который ты делаешь. Закон или не закон, но отпустить эту милую маленькую девочку с этим ужасным отцом — это грех и преступление. Я пришёл сюда, чтобы сказать вам об этом. Я хотел услышать вашу историю, и вы заставили меня задать этот вопрос, но я был уверен в вашем ответе ещё до того, как вы его дали. Я не
предположим, я могу сделать все, чтобы помочь, но я собираюсь попробовать. Итак, вы видите,
ваша армия больше, чем вы думали - хотя, боюсь, новый солдат
ни на что не годен, ” добавила она с легкой улыбкой.

Капитан Сай был сильно встревожен.

— Мисс Фиби, — сказал он, — я… я не скажу, что мне не нравится, что вы так говорите, потому что мне это нравится, даже больше, чем вы можете себе представить. Сочувствие что-то значит для проигравшего, и оно придаёт ему сил, чтобы продолжать бороться.
 Но вы не должны принимать в этом участия, просто не должны. Это ни к чему не приведёт.

— Почему нет? Я вам хоть как-то помогу?

— Помочь? От тебя было бы больше пользы, чем от всех нас вместе взятых. Мы с тобой нечасто виделись, и в тех редких разговорах, что у нас были, я вёл себя по-свински, но с первой же встречи я понял, что у тебя больше ума и здравого смысла, чем у любой женщины в этом округе, — хотя я был слишком упрям, чтобы признать это. Но дело не в этом. Я устроил тебя на работу учительницей. Это не моя заслуга; это была просто удача и
ради забавы разозлить Хемана. Но я сделал это. И, поскольку я это сделал,
Толпа Аткинса - а это значит, что сейчас почти все - не испытывает никакой любви к
ты. Я баллотировался в школьный комитет только для того, чтобы дать тебе шанс. Я проиграл, так что в комитете двое против тебя. Разве ты не понимаешь, что не должна иметь со мной ничего общего?
Разве ты не ВИДИШЬ этого?

Она покачала головой.

“Я вижу, что простая благодарность сама по себе должна быть достаточной причиной для моей попытки
помочь тебе”, - сказала она. “Но, помимо этого, я знаю, что ты прав, и я
Помогу, что бы ты ни говорил. Что касается должности учителя, пусть
они уволят меня. Я...

“Не говори так. Молодежь нуждается в тебе и знает это, несмотря ни на что
что говорят их дурацкие отцы и матери. И ты не должен упускать свои
шансы. Ты молод ...

Она рассмеялась.

“О, нет! Я не молода”, - сказала она. “ Молодая! Капитан Уиттакер, вам не следует шутить
о возрасте женщины.

“ Я не шучу. Ты ведь ещё молода. Пока она стояла перед ним, он с удивлением и неприятным чувством осознавал, насколько она моложе его. Он взглянул в зеркало, где отражались его седые волосы, и повторил своё утверждение. — Ты ещё молода, — сказал он, — и увольнение с работы может многое для тебя значить. Я
Я рад, что вы проявляете такой интерес к Босне, и что вы пришли сюда ради неё...

Он сделал паузу.  Мисс Доуз слегка покраснела и сказала:

«Да».

«То, что вы пришли сюда ради неё, было очень любезно с вашей стороны.  Но вам не стоит ввязываться в это дело.  И вам не следует приходить сюда снова. Это
приказ владельца. Что ж, я с минуты на минуту ожидаю вечеринку в пансионе, ” добавил он.
 “Я подумал, когда вы постучали, что это "папа" пришел за своим ребенком.
Тебе лучше уйти.

Но она стояла неподвижно.

“Я не пойду”, - заявила она. “ Или, по крайней мере, не раньше, чем ты пообещаешь
позвольте мне попытаться помочь вам. Если они придут, тем лучше. Они узнают,
кому я сочувствую.

Капитан Сай почесал в затылке.

“Послушайте, мисс Фиби”, - сказал он. “Я не уверен, что вы полностью
понимаете, что Священное Писание и все остальное направлено против нас. Энджи
спустила на тебя лавину "К кому присоединился Господь"?

Директриса расхохоталась. Капитан тоже засмеялся, но
быстро взял себя в руки. На дорожке послышались шаги, снаружи
послышался шёпот, и кто-то постучал в дверь столовой.

Ситуация была похожа на ту, что сложилась вечером, когда Стратегический совет
собрался и «Джон Смит» впервые появился на публике. Но теперь, как ни странно,
капитан Сай казался гораздо менее обеспокоенным. Он посмотрел на мисс
Доуз, и в его глазах заплясали огоньки.

«Это… — начала леди взволнованным шёпотом.

«Посадка на корабль? Полагаю, скорее всего».

«Но что вы можете сделать?»

— Полагаю, останешься у пушек, — последовал спокойный ответ. — Я говорил тебе, что у них большая часть боеприпасов, но у нас не только холостые патроны. Оставайся внизу и слушай бортовые орудия.

Они услышали, как Джорджиана пересекла столовую. За дверью послышался шепот
голосов. Капитан кивнул.

“Это они”, - сказал он. “Ну, вот и все. А теперь не показывайся.

“ Ты думаешь, я боюсь? В самом деле, я не собираюсь оставаться "внизу", как ты это называешь!
Я позволю им увидеть...

Капитан Сай поднял руку.

“Я коммодор этого флота”, - сказал он; “и в таком случае, я
ожидаю, что моя команда будет подчиняться приказам. Ты ничего не можешь сделать, и... Почему же,
да! и это тоже. Ты можешь позаботиться о Бос'н. Джорджианна”, обращаясь к
экономке, которая, выглядя испуганной и взволнованной, появилась в
дверь: “Пришлите сюда побыстрее Босса”.

“ Они там, ” прошептала Джорджиана. “ Мистер Аткинс, и Тэд, и этот
Томас Криттер, и многие другие. И они пришли за ней. Что же нам
делать?”

“Прыгай, когда я говорю с вами, это во-первых. Отправить ЛС тута
а вы оставайтесь в своем камбузе”.

Эмили подбежала к ним. Мисс Доуз обняла её. Капитан Сай,
боевые фонари всё ещё мерцали у него над бровями, вышел навстречу
«десантной группе».

 Они были там, как и сказала Джорджианна. Мистер Томас на верхней ступеньке,
 Хемэн и Симпсон на следующей ступеньке ниже, а за ними Абель Леонард и
группа заинтересованных добровольцев, в основном набранных в задней комнате
парикмахерской.

«Добрый вечер, джентльмены», — сказал капитан, открывая дверь так резко, что
мистер Томас отпрянул назад и тяжело приземлился на носки преданного Тэда. Мистер Симпсон выругался, мистер Томас схватился за него, чтобы не упасть,
и достоинство группы было серьёзно подорвано.

«Добрый вечер», — повторил капитан Сай. — Какая неожиданная вечеринка у вас тут.
Проходите.

— Сайрус, — начал достопочтенный Аткинс, — мы здесь, чтобы заявить...

— Отдай мне мою дочь, разбойник! — потребовал Томас, выходя из своего нового
— место позади двух других.

— Мистер Томас, — сказал Геман, — пожалуйста, помните, что я веду это дело. Я уважаю естественное негодование возмущённого отца,
но… кхм! Сайрус, мы здесь, чтобы заявить…

— Тогда заявляйте внутри. Сегодня довольно прохладно, там
много свободных стульев, и нам не нужно устраивать переполненное собрание.
Проходите.

Троица нерешительно посмотрела друг на друга. Затем мистер Аткинс
величественно вошел в столовую. Томас и Симпсон последовали за ним.

- Эйб, - обратился капитан Сай к Леонарду, который направлялся к столу.
шаги, “прости, не быть гостеприимным, но там слишком многие из вас
пригласите сразу, и Тейн не слишком вежлив, чтобы показать пристрастность. Вы и остальные
приглашаются посидеть на террасе или прогуляться по оленьему парку. Спокойной
ночи.”

Он закрыл дверь перед лицом разочарованного Абеля и повернулся к
троим в комнате.

“Ну что ж, - сказал он, “ выкладывайте. Я понимаю, вы пришли что-то требовать".
”Я пришел за своими правами", - крикнул мистер Томас.

“Да?” - крикнул он. - "Я пришел за своими правами".

“Да? Ну, это не государственная тюрьма или я отдам их вам с
удовольствие. Емана, вам лучше всем договорился. Мы, наверное, впереди
быстрее.”

Достопочтенный прочистил горло и взмахнул рукой.

«Сайрус, — начал он, — ты мой друг детства, мой земляк и сосед. В таких обстоятельствах мне больно…»

«Тогда не будем обсуждать болезненные темы. Давайте перейдём к делу.
Вы пришли спасти Бостон — то есть Эмили — от «разбойника» — я имею в виду дьякона Томаса, — который забрал её, чтобы передать её скорбящему отцу. Так и есть? Да. Что ж, она пока не может быть вашей.

— Сайрус, — сказал мистер Аткинс, — мне жаль, что ты так это воспринял.
У вас нет ни тени права. С нами закон, и ваше поведение вынудит нас прибегнуть к нему. Констебль снаружи. Мне позвать его?

 «Дядя Бедни» был городским констеблем ещё до войны.
 Эту чисто номинальную должность ему каждый год давали в шутку. Капитан Сай широко ухмыльнулся, и даже Тэд был вынужден улыбнуться.

— Не будь бесчеловечным, Геман, — взмолился капитан. — Ты же не отдашь меня
на растерзание дяде Бедни, не так ли?

 — Это не шутки, — с достоинством начал конгрессмен.
Но «убитый горем отец» ловил рыбу на свой крючок и теперь
заглянул в гостиную.

«Вот она!» — закричал он. «Я её вижу. Ну же, Эмми! Твой папа пришёл за тобой. Отпусти её, женщина! Что ты имеешь в виду, когда держишь её?»

Ситуация, которая была «не смешной», сразу стала ещё менее смешной.
Следующая минута была очень оживлённой. Она закончилась тем, что мистер Томас был поднят Тэдом с пола, куда он упал, когда капитан Сай резко толкнул его, опрокинув стул. Бостон, напуганный и рыдающий, цеплялся за него.
безумно благодарна мисс Доуз, которая так же крепко прижалась к ней.
Голос капитана разнесся по комнате.

“Хватит”, - сказал он. “Хватит, и немного больше. Аткинс, уведи
этого парня из этого дома и с моей территории. Что касается девушки,
это нам предстоит оспаривать в суде. Я ее опекун,
законно назначили, а вы ни никто другой не может прикоснуться к ней пока что
прием хороший. Вот она, прямо здесь. Теперь посмотри на него и ясно
вон”.

Он протянул конгрессмену для ознакомления документ, вложенный
в длинный конверт, который был получен этим утром. Его визит в
Ostable, сделанный несколько недель назад, было для цели применения
к суду для назначения опекуном Эмили. Он
применяется перед известие, что ее отец придет в жизнь дошла до него. В
само назначение пришла как раз вовремя.

Мистер Аткинс учился в документ с особой осторожностью. Когда он заговорил с
немалый дискомфорт и без своей обычной дипломатии.

“Хм!” буркнул он. “Хм! Я понимаю. Что ж, сэр, у меня есть определённое влияние в
этом районе, и я посмотрю, как долго ваш... ваш трюк будет мешать
ребёнку вернуться туда, где ему место. Я хочу, чтобы вы поняли, что я
Продолжайте эту борьбу до самого конца. Я... меня нелегко победить. Симпсон, вы с Томасом пойдёте со мной. Презренные махинации этой ночи — только начало. Это плохо кончится для тебя, Сай
Уиттакер, — прорычал он, теряя самообладание, — и, — бросив мстительный взгляд на директрису, — для тех, кто с тобой заодно. Это назначение было получено под ложным предлогом, и я могу доказать
это. Ваши трюки меня не пугают. У меня и раньше был опыт с ТРЮКАМИ.

“Ага. Так я слышал. Что ж, Хеман, я не так хорошо разбираюсь в трюках, как ты
Может, мой чулок и не такой накрахмаленный, как твой. Но пока в нём есть десятицентовая монетка, я буду драться с тобой и
со скунсом, чьи «права» тебе так понравились. А после этого, пока найдётся адвокат, который мне поверит. А пока,
эта маленькая девочка останется здесь, и вы, если посмеете, прикоснетесь к ней, любой из
вас! Что еще хотите сказать?

Но достоинство Достопочтенного вернулось. Возможно, он думал, что он
сказал уже слишком много. Через мгновение хлопнула дверь за спиной
абордажная затруднительном положении.

Капитан ТИЦ дергают его за бороду и засмеялся.

“Ну, мы отразили их, не так ли?” - заметил он. “Но, как говорит друг
Хеман, начало только начинается. Лучше бы он вас здесь не видел,
учительница.

Мисс Доуз оторвала взгляд от поглаживания бедного Босса по волосам.

— Я не знаю, — сказала она, — но я этому рада. — Затем она добавила, нервно смеясь: — Капитан Уиттакер, как вы могли быть таким невозмутимым? Это было похоже на спектакль. Клянусь, вы были просто великолепны!



Глава XIV

Уловка


Джозайя Димик обладает уникальной способностью оценивать ситуацию и нестандартно её оценивать.

«Я думаю, — заметил Джозайя, обращаясь к взволнованной группе в доме Симмонса, — что это
Город должен поблагодарить Сая Уиттакера».

«Спасибо!» — выдохнул Алфей Смолли, настолько потрясённый и напуганный, что положил на весы фунт вместо полуфунта. «СПАСИБО!
После того, что мы узнали? Что ж, я должен сказать!»

«Да-а, — протянул капитан Джозайя, — я сказал «спасибо». Если бы не он, этой банде и швейному кружку не о чем было бы говорить, кроме как о своих соседях. К этому времени наша репутация была бы такой же дырявой, как скиммер. Теперь все настолько заняты тем, что прыгают на Уайта, что остальные могут чувствовать себя в относительной безопасности. Не так ли, Гейб?

Мистер Ламли, заглянувший за полфунта чая, слабо улыбнулся, но ничего не сказал. Если он и заметил, что продавец ошибся с весом, то не стал об этом упоминать, а взял свой пакет и поспешил уйти. После его ухода мистер Смолли сам обнаружил ошибку и выписал мистеру Ламли счёт на «1 1/4 фунта». «Смешанный зелёный и чёрный». Тем временем сборище у печи положило капитана Сая на наковальню и энергично его
колотило.

 Бэйпорт бурлил слухами и домыслами.  Хеман обратился в суд с просьбой отменить назначение капитана Сая опекуном Боса.
отказался. Сай нанял адвоката Пибоди из Остлейда, чтобы тот защищал его интересы. Мистер Аткинс и капитан чуть не подрались из-за ребёнка. Томас, бедный отец, расплакался и стал угрожать самоубийством. Миссис Солтерс отказалась разговаривать с
капитаном Саем, когда встретила его после воскресной встречи. Земля в
Орхэме была продана, и капитан использовал вырученные деньги. Фиби Доуз
угрожала уволиться, если Бос перестанет ходить в школу. Нет, она
угрожала уволиться, если перестанет ходить в школу. Она не угрожала
Она вообще не собиралась увольняться, но хотела получать больше денег из-за того, что
скандал мог повлиять на её репутацию учительницы. Это были лишь некоторые из
сообщений, которые противоречили друг другу и пополнялись изо дня в день.

 Снова процитирую Джозайю Димика: «Отделять правду от лжи —
всё равно что пытаться найти банку сардин в бочке сельди».
И каждые полчаса они привозят все больше селедки ”.

Анджелина Финни прекрасно проводила время в своей жизни. Идеальный пансион
дом гудел, как ловушка для мух. Кетура и миссис Трипп дезертировали к
врагу, и меньшинство, имея в виду Асафа и Бейли, почти ничего не имело
возможность защитить дело своего друга, даже если бы они осмелились.
Хемана Аткинса, его христианское милосердие и благородство, его преданность долгу, невзирая на политические последствия, и его великолепную речь на городском собрании восхваляли и превозносили. В «Бэйпорт Бриз» был опубликован полный отчёт о собрании, и Кетура зачитала его вслух под хвалебные гимны избранных.

«Кого Господь соединил, — прочла миссис Бэнгс, — того человек да не разлучает». Разве это не прекрасно? Разве это не чудесно? В газете написано: «Когда
конгрессмен Аткинс произнёс эту благородную речь, в зале воцарилась тишина».
возбужденная толпа. "Я бы так и подумал". Я помню, когда я был женат.
священник сказал почти то же самое, и я НЕ МОГ вымолвить ни слова. Я
не смог бы открыть рот, чтобы спасти себя. Разве ты не помнишь, что я не мог,
Бейли?

Мистер Бэнгс мрачно кивнул. Возможно, он хотел, чтобы эффект от заявления священника был более продолжительным. Асаф пошевелился в кресле.

«Мне всё равно», — сказал он. «Это дело с разводом — это хорошо,
но у всего есть две стороны. Я видел этого Томаса, когда он только появился, и тогда он не был похож на святого — и не пах как святой
ни одного, разве что образец, маринованный в спирте».

Это было почти атеистическое непочтительное высказывание. На лице Кетуры отразилось потрясение и неодобрение. Матильда Трипп выразила общее мнение.

«Хм!» — фыркнула она. «Что ж, могу лишь сказать, что я встречалась с мистером Томасом
два или три раза и не заметила ничего, кроме вежливости и хороших манер. Может, мой нос не так хорошо различает запах спиртного, как у некоторых
людей, — может, у меня не было такого опыта, — но всё, что я видел, — это
бедного хромого мужчину с подбитым глазом. Я пожалел его, и мне всё равно, кто
меня услышит.

“ Да, ” согласилась мисс Финни, “ и если бы он был пьющим человеком, как вы думаете,
как вы думаете, мистер Аткинс имел бы с ним что-нибудь общее? Сайрус Уиттакер
много говорили о том, что он оскорбил ту или иную женщину, но
никто не знает, кто была эта женщина. "По-моему, ей пора высказаться".
думаю. Учитель, ” поворачиваюсь к мисс Доуз, “ вы были в доме Уиттейкеров.
насколько я понимаю, мистер Аткинс и отец Эмили пришли за ней. Жаль, что
меня там не было. Должно быть, она ничего не видела”.

“Так оно и было”, - ответила мисс Доуз. Она хранила молчание в течение различных
обсуждения недели, последовавшей за городским собранием, но теперь, когда к ней обратились таким образом
она ответила незамедлительно.

Новость Анджелины произвела сенсацию. Школьная учительница немедленно
оказалась в центре внимания.

“Это так? Вы были там, учитель? Что ж, я заявляю!” Вопросы и
восклицания облетели стол.

“Расскажите нам, учитель”, - взмолилась Кеттура. — Разве Хеман не великолепен? Мне бы так хотелось его послушать. Разве капитану Уиттейкеру не было стыдно за себя?

 — Нет, не было. Если кто-то и выглядел смущённым, так это мистер Аткинс и его
друзья. Возможно, мне следует сказать вам, что я полностью на их стороне.
с капитаном Уиттейкером в этом деле. Отдать эту маленькую девочку такому
пьяному негодяю, как ее отец, было бы, на мой взгляд, преступлением.

Жильцы и хозяйка квартиры ахнули. Асаф ухмыльнулся и толкнул Бейли локтем
под столом. Кетура первой пришла в себя.

“Ну!” - воскликнула она. “У каждого есть право на свое мнение, конечно.
конечно. Но я сама не вижу в этом преступления. А что касается пьянства,
я бы хотела знать, кто видел мистера Томаса пьяным. Сайрус Уиттакер говорит, что видел, но...

 Она презрительно махнула рукой. Фиби встала со стула.

“Я видел его в таком состоянии”, - сказала она. “В самом деле, я человек
он оскорбил. Я видел, как капитан Уитакер сбить его с ног, и я заслуженный
капитан за это. Я только жалела, что не была мужчиной и не могла сделать это сама
.

Она вышла из комнаты, а через несколько мгновений и из дома. Мистер Тиддитт
громко рассмеялся. Даже Бейли осмелился сделать довольный вид.

“Вот!” - усмехнулась вдова Трипп. “Разве это не ... Возможно, вы помните это?"
Капитан Уиттакер добился для нее места учителя?”

“ Да, ” вставила мисс Финни, - и никто не знает, ПОЧЕМУ он достал это для нее.
То есть до сих пор никто не знал. Может быть, мы сможем начать догадываться о
вскоре после этого.

“ Она была у него дома, не так ли? ” заметила Кеттура. “ Хм! Интересно, почему?
Сдается мне, если бы _ Я_ была молодой ... то есть одинокой женщиной вроде нее, я бы
была немного осторожна с обращением к холостякам. Хм! по-моему, это выглядит забавно.
”

Асаф встал и отодвинул свой стул.

— Я полагаю, она пришла навестить Эмили, — резко сказал он. — Девочка была её ученицей, и я предполагаю, что, зная, какой отец достался этой бедняжке, она пожалела её. Конечно, никто не намекает на что-то плохое в отношении Фиби Доуз. Если хотите
Чтобы получить подтверждение этому, вам нужно всего лишь съездить в Уэллмаут. Местные жители
очень увлечены этой темой. Думаю, город скорее подаст в суд, чем услышит
что-то против неё. Иски о клевете — это не очень удобно для тех, кто не уверен в своих фактах. Я бы не хотел
оказаться втянутым в такой иск. Бейли, я иду на улицу. Ну же, когда
ты сможешь, не так ли?

Словно испугавшись собственной смелости, он поспешно вышел. Некоторое время
все молчали, затем мисс Финни заговорила о погоде.

В доме Сая Уиттейкера дни были насыщенными. Там также царила законность.
Вопросы обсуждались с Джорджианой, Советом Стратегии,
Джозайей Димиком, время от времени, и, ещё реже, с мисс Доуз, в качестве
участников дискуссий с капитаном Саем. Слухи были правдивы в той
степени, в какой они касались обращения мистера Аткинса в суд и того, что
капитан нанял адвоката Пибоди из Остебля. Мнение мистера Пибоди по
этому делу не обнадеживало.

— Видите ли, капитан, — сказал он, когда его клиент пришёл к нему в офис, —
шансы очень сильно не в нашу пользу. Суд назначил вас опекуном,
считая, что этот человек, Томас, мёртв. Теперь он жив
и заявляет права на своего ребёнка. Более того, за ним стоит самый влиятельный политик в этом округе. У нас не было бы ни единого шанса, если бы не одно «но» — сам Томас. Он бросил жену и ребёнка; бросил их, по её словам; ушёл искать работу, по ЕГО словам. Мы можем доказать, что он был пьяным негодяем ДО того, как ушёл, и что он был пьян с тех пор, как вернулся. Но ОНИ скажут — Аткинс и его адвокат, — что этот человек был в отчаянии из-за вашего отказа отдать ему ребёнка. Они выставят его раскаявшимся грешником, стремящимся исправиться,
и нуждается во влиянии маленькой девочки, чтобы помочь ему исправиться.
Это их игра, и они будут в нее играть, будьте уверены, это звучит
к тому же достаточно разумно, поскольку грешники уже раскаялись. И
возвращение давно потерянного отца к своему ребенку - это единственное, что можно с уверенностью заслужить
аплодисменты с галерки, ты это знаешь.

Капитан Сай кивнул.

“Да, ” сказал он, “ я это знаю. Прошлой ночью, когда мисс Ф... когда моя подруга
была у нас в гостях, она сказала, что всё это похоже на спектакль. Я
не сказал ей этого, но всё равно понимаю, что это совсем не похоже на спектакль
и всё такое. В пьесе папа возвращается домой, его вытаскивают из
пасти могилы за воротник пальто, и малыш кричит: «Папа!
Папа!» — а он рыдает: «Дитя моё! Дитя моё!» — и это так мило, что
ты надеваешь шляпу, чувствуя, что старик будет богат и
праведен до конца своих дней. Но здесь всё по-другому; папаша — негодяй, и любой, кто хоть что-то видел в этом мире, знает, что так и будет продолжаться; а что касается бедной маленькой девочки, то почему... почему...

Он остановился, поднялся и, подойдя к окну, выглянул наружу.
После паузы, во время которой добродушный адвокат во второй раз перечитывал скучное деловое письмо, он снова заговорил.

«Надеюсь, вы понимаете, Пибоди, — сказал он. — Не только эгоизм заставляет меня придерживаться выбранного курса». Конечно, Босан для меня — весь мир, и если её заберут, я не знаю, какое мне будет дело до того, что случится потом. Но всё же, если бы её отец был настоящим мужчиной, сожалеющим о содеянном и пытающимся исправить свою ошибку, то почему бы мне не снять шляпу, не отдать её и не сказать:
и сказал: «Да благословит тебя Бог и да сопутствует тебе удача». Но как подумаю, что он увезёт её
Бог знает куда, будет пренебрегать ею и издеваться над ней, и что она будет расти среди таких парней, как он, я... я... чёрт возьми, я не могу этого сделать! Вот и всё; я не могу!

 — А что она сама об этом думает? — спросил Пибоди.

 — Она? Босс? Ну, это самое трудное. Некоторые дети в школе пристают к ней из-за отца. Не знаю, можно ли их за это винить;
 наверное, так устроены дети, но она приходит ко мне домой и плачет,
и говорит: «Дядя Сай, он ведь не мой настоящий отец, да?»" и "Ты этого не сделаешь
не дай ему забрать меня от тебя, хорошо? пока мне не показалось, что я выпрыгну из окна. Бедняжка! И этот напыщенный болван
Аткинс, разглагольствующий о своём христианстве и прочем! К чёрту такое христианство, говорю я! Я видел язычников-индейцев, которые никогда не слышали о Христе,
и в них было больше Его духа. Вот так! Полагаю, я вас шокировал.
Иногда мне кажется, что это место слишком мрачное и тесное для меня. Я поездил
по свету, знаете ли, и моя новоанглийская закваска местами дала слабину.
Кажется, мне нужно куда-нибудь выбраться и размяться, иначе я лопну от напряжения».

Он плюхнулся в кресло. Адвокат похлопал его по плечу.

 «Ну-ну, капитан, — сказал он. — Не сдавайтесь пока. Не бросайте корабль. Если мы проиграем в одном суде, мы можем подать апелляцию в другой, и так далее. А пока мы немного покопаемся в карьере нашего друга Томаса с тех пор, как он покинул Конкорд». Я написал своему знакомому юристу в Бьютте, изложив ему известные нам факты и описав Томаса. Он попытается выяснить, чем занимался этот парень на Западе. Это наш лучший шанс, как я вам и говорил. Не падайте духом и ждите.

Капитан повторил этот разговор в правлении стратегии когда он
вернулся в Бейпорте. Мисс Доус шли домой из школы с боцман,
и остановился у дома, чтобы послушать доклад. Она слушала, но это
было очевидно, что было что-то другое на уме.

“ Капитан Уиттейкер, ” спросила она, - вам никогда не казалось странным, что
Мистер Аткинс проявляет такой интерес к этому делу? Он дает
время, советы и деньги, чтобы помочь этому человеку, Томасу, который является совершенным
незнакомцем для него. Почему он это делает?

Капитан Сай улыбнулся.

“Почему?” он повторил. “ Ну, чтобы сбить меня с толку, конечно. Я слишком
«Я всегда был заметной фигурой в политике, чтобы ему это подходило. Я взял тебя в качестве
учителя, и я почти уговорил Лонцо Сноу баллотироваться в школьный комитет.
 Бог знает, на что бы я мог пойти дальше, «согласно»
рассуждениям Хемана, и меня просто нужно было уничтожить. Это сработало. Я сейчас настолько нездорова в глазах большинства людей в этом городе, что я
предполагаю, что они идут домой и окуривают серой свою одежду после встречи со мной, чтобы
не заразиться моей скверной.

Но учительница покачала головой.

«Мне это кажется недостаточным основанием», — заявила она. «Просто посмотрите, что
Мистер Аткинс сделал это. Он никогда раньше открыто не выступал ни за что на городских собраниях; вы сами это сказали. Даже когда он, должно быть, понял, что у вас есть голоса для избрания в комитет, он молчал. Он мог бы отнять у вас много голосов, просто выступив и поддержав мистера Сноу, но он этого не сделал. И вдруг он занимает такую удивительную позицию. Капитан
Уиттакер, мистер Тиддитт говорит, что в ночь, когда Эмили праздновала свой день рождения,
вы с ним случайно рассказали, кто она такая, и что мистер Аткинс, кажется, был очень удивлён и расстроен. Это так?

 Капитан Сай рассмеялся.

— Его лимонад расплескался, вот и всё, что я заметил особенного. Ах да, и он потерял шляпу, когда шёл домой. Но что с того? К чему вы клоните?

— Я подумал, что, может быть, мистер Аткинс по какой-то причине затаил злобу на Эмили или её родных. Или у него были причины её бояться.

— Бояться? Бояться Бостона? О боже, как забавно! Вы, наверное, читали романы, учитель.
 Боюсь, я не подозревала вас в этом.

 Он от души рассмеялся. Мисс Доуз тоже улыбнулась, но продолжала настаивать.

  — Что ж, — сказала она, — я не знаю. Возможно, это потому, что я женщина, и
политике не значит для меня столько, сколько тебе мужчины, но для меня политическая
причины, кажется, не достаточно сильны, чтобы счета за такие действия, как те,
Мистер Аткинс. Мать Эмили была тайер, не так ли? и Тайеры
когда-то жили в Орхаме. Я хотел бы, чтобы мы могли узнать о них побольше, пока они там жили.
”

Асаф Тиддитт задумчиво потянул себя за бороду.

— Что ж, — заметил он, — может быть, мы и сможем, если захотим, хотя я не думаю, что
то, что мы выясним, будет иметь какое-то значение. Я как раз собирался
на следующей неделе навестить Орхэм. Там Сет Уингейт — Барзилла
Кузен Уингейта, Уит, — мой дальний родственник, и мы навещаем друг друга раз в девять-десять лет. Сейчас как раз десять лет, и он уговаривает меня приехать. Сет работает городским клерком в Орхэме примерно столько же, сколько я — в Бейпорте, и он прожил там всю свою жизнь.
То, чего он не знает о людях из Орхэма, не стоит того, чтобы знать. Если вы так говорите,
я поспрашиваю его о Тейерах и Ричардсах. Это не причинит вреда,
а старый дурак всё равно любит поговорить. Не знаю, стоит ли мне так говорить о своих родственниках, — добавил он с сомнением, — но Сет — это что-то вроде
упрям, и вряд ли в нечетные времена. Мы не всегда согласны в том, что
самый лучший город, чтобы жить, ты понимаешь”.

Поэтому было решено, что мистер Уингейт должен быть подвергнут “прокачка”
 процесс, когда Асаф посетил его. Он отошел для этого посетите следующий
неделю, и оставался в стороне в течение десяти дней. Между тем несколько вещей произошло
в Бейпорте.

Одним из таких событий было прощание достопочтенного Хемана Аткинса.
Конгресс должен был открыться в Вашингтоне, и достопочтенный джентльмен
последовал зову долга. Алисия и экономка отправились с ним, и большой дом опустел
закрыт на зиму. У ворот между каменными урнами, за которыми стояли
железные псы, великий человек попрощался с группой восхищенных избирателей.
до свидания. Он поблагодарил их за доверие к нему и пообещал, что это доверие
не должно быть предано.

“Я покидаю вас, мои соотечественники, э-э... дамы и друзья”, - сказал он,
“с сожалением, умеренным гордостью - полагаю, непростительной гордостью. В
трудном испытании, которое моё самоуважение и сочувствие так недавно
вынудили меня пройти, вы были непоколебимы и подбадривали меня. Задача,
которую я взял на себя, — вернуть достойному человеку его собственность —
доведён до крайней степени отчаяния. Я взялся за плуг,
и он не будет убран. И, кроме того, я отправляюсь на работу в
Вашингтон, полный решимости обеспечить моему родному городу ассигнования,
в которых он так остро нуждается. Я добьюсь этого, если смогу, даже несмотря на то, что, — и слушатели
вдоволь посмеялись над его сарказмом, — я, по-видимому, лишён помощи
«комитета», самопровозглашённого на нашем недавнем городском собрании.
Если я потерплю неудачу — а я не скрываю, что могу потерпеть неудачу, — я уверен, что вы меня не осудите. А теперь я хотел бы пожать каждому из вас руку.

Они пожали друг другу руки, и поезд увёз делегацию Аткинсов.
А на следующий день мистер Томас, блудный отец, тоже уехал из города. Ему предложили должность в Бостоне, и он чувствовал, что должен её принять. Он вернётся через несколько дней с постановлением суда и заберёт свою маленькую девочку.

«Ему предложили должность!» Хм-м-м! — сказал циничный Димик в разговоре с капитаном Сай. — Инспектор тротуаров, не
удивительно. Что ж, пожалуйста, не спрашивайте меня, думаю ли я, что Хеман отправил его в Бостон
так что, чтобы убрать его с дороги, и потому что он будет чувствовать себя в большей безопасности, чем если бы он был здесь на свободе. Не спрашивайте меня об этом, потому что, учитывая мои строгие принципы, я мог бы сказать «нет». А так я ничего не говорю — и подмигиваю левым глазом».

 Десятидневный визит закончился, мистер Тиддитт вернулся в Бэйпорт. На следующий день после своего возвращения он и Бейли зашли в дом Уиттакер, и там к ним присоединилась мисс Доус, которую пригласили на конклав запиской, вручённой Босу.

«Ну что, Эйс», — приказал капитан Сай, когда квартет собрался в гостиной.
— Вот мы и здесь, слушаем ваши слова, как сказал тот парень. Не заставляйте нас ждать слишком долго. Что вы выяснили?

 Городской секретарь откашлялся. В его голосе слышалось лёгкое разочарование. Если бы он мог поразить слушателей новостью о каком-нибудь удивительном открытии, это было бы для  Асафа настоящей радостью.

— Ну, — начал он, — я не знаю, много ли я узнал. Но кое-что я всё-таки узнал. Я надеялся, что это будет что-то большее, но когда ничего не вышло, кроме того, с чего всё началось, я...

— Ради всего святого! — огрызнулся Бейли Бэнгс, который немного завидовал положению своего друга в центре сцены. — Прекрати эти «ничего» и «что-то», а? Ты продолжаешь кружить их вокруг да около, снова и снова, пока моя голова не наполнится «ничего» и…

“ Именно этим он и занят большую часть времени, ” едко перебил Асаф.
Капитан Сай поспешил выступить в роли миротворца.

“ Не бери в голову, Бейли, “ сказал он, - оставь Эса в покое. Расскажи нам, что ты сделал.
выясни, Эс, и прекрати триммин.

“ Ну, ” продолжил мистер Тиддитт, свирепо взглянув на Бэнгса, “ я спросил Сета
о Тейерах и Ричардсах в ту самую первую ночь, когда я напал на
Орхэма. Он, конечно, их помнил; он может вспомнить Адама, если ему
позволить. Он рассказал мне целую историю о старике Тейере и старике
Ричардсы и их дедушки с бабушками, и в каких домах они жили, и сколько у них было кур, и как звали их собаку, и как они её назвали, и ещё много всего, что поместилось бы в бочку. Было уже десять часов, когда он вышел из «Генезиса», и он был ниже Джона и Эмили. Он вспомнил, как они поженились, и как родилась их дочь Мэри Тайер,
мать Боса.

«Люди называли Джона Тайера умным молодым парнем, — сказал Сет. Они
предполагали, что он поднимется высоко по карьерной лестнице в мореходстве и судоходстве. Может, так бы и было, только он умер где-то в Калифорнии в 1854 году или около того. Это было время золотой лихорадки, и он
бросил свой корабль и отправился на поиски золота». И в следующий миг они поняли, что он мёртв и похоронен.


— Когда это было? — спросила директриса.

 — В 54-м, говорю вам.  Так говорит Сет.

 — На каком корабле он был? — спросил Бейли.

 — Ни на каком.  Почему бы тебе не послушать, вместо того чтобы сидеть там?
загорелся? Говорю тебе, он искал деньги.

“ Он БЫЛ на корабле, не так ли? Как ее звали?

“ Я не спрашивал. Какая разница?”

“Разве мистер Аткинс в те дни не был в море?” - вставила учительница.
Ей ответил капитан.

“Да, был”, - сказал он. “То есть, я думаю, был. Его не было отсюда.
когда я сбежал, он вернулся только в 61-м или около того”.

“ Ну, в любом случае, ” продолжал Асаф, - это все, что я смог выяснить. Мы с Сетом
порылись в городских архивах времен "Пути назад к славе", он отравился газом.
и болтал о том старом поселенце и о другом, пока я не
пожелал, чтобы он подавился пылью, которую поднимал. Мы нашли завещание
деда Джона, и завещание отца Эмили, и завещание самого Джона, и это
всё. Джон оставил всё, что у него было, и всё, чем он мог бы
обзавестись, своей жене, ребёнку и их наследникам навсегда. Он умер в нищете.
Какой смысл в завещании, если тебе нечего оставить после себя?”

“Как же так! — воскликнул капитан Сай. — Ответ на этот вопрос прост. Джон собирался
уйти в море и, скорее всего, намеревался прихватить с собой немного денег.
он вернулся. Так что, если он и заработал какие-то деньги, он хотел, чтобы они достались его жене и ребёнку.

«Ну, то, что они получили, не стоило того. Эмили приходилось экономить и шить одежду, пока она не умерла. Хотя она неплохо справлялась с этим,
и кое-что откладывала и передавала Мэри. А Мэри вышла замуж за Генри
Томас, после того как она отправилась с племенем Хоуз в Конкорд, избавился от него для неё в два раза быстрее — от всего, кроме земель Орхэма.

 — И это всё, что ты смог выяснить, Эйс? — спросил капитан.
 — Ну, это, по крайней мере, столько, сколько я ожидал. . Понимаете, учитель, эти
Сказки не сбываются, когда дело доходит до реальной жизни».

Мисс Доуз была явно разочарована.

«Я бы хотела знать больше, — сказала она. — Кто был на этом корабле с мистером Тайером?
И кто сообщил о его смерти домой?»

«О, это я могу вам сказать», — ответил Асаф. «Там был какой-то доктор-одиночка, сам золотоискатель. Джон умер от скоротечной лихорадки. Заболел и быстро угас. Сет запомнил это, хотя и не мог вспомнить имя доктора. Он сказал, что если я хочу узнать больше о Тейерах, то могу пойти и посмотреть… Хм, ладно, не будем об этом. В любом случае, это была просто глупость».

Но Фиби не унималась.

 — Кого увидеть? — спросила она. — Кого-то, кого вы знали? Друга вашего?

 Асаф покраснел.

 — Друга моего! — прорычал он. — Нет, сэр! она мне не подруга, я вам благодарен. Скорее подруга Бейли, если она вообще кому-то подруга.
Одно время она была одной из его любимиц. Можно сказать, его пациенткой;
во всяком случае, он прописывал ей лекарства. Это была та дура-идиотка, Дебби Бизли, Сай;
вот кто это был. До замужества с Бизли ее звали Бриггс, и она была нанятой помощницей у Эмили Тайер, когда родилась Мэри, и до самой смерти Джона.

Капитан Сай разразился хохотом. Бейли вскочил со своего
стула.

  — Де-Дебби Бисли! — заикаясь, выговорил он.

 — Дебби Бисли! — Она была той самой кухаркой, которую Бейли нанял для меня, учитель, — объяснил
капитан. — Я рассказывал вам о ней. Хо! хо! так что на этом поиски
загадки закончились. Мы идём на охоту за Хеманом Аткинсом, и мы его поймаем
Дебби! Ну что, Эйс, пойдёшь навестить старушку?

 Мистер Тиддитт ответил решительно.

 — Пойдёшь навестить её? — повторил он. — Думаю, нет! Ножницы Годфри! Я же сказал
Сет, говорит я, «у меня есть всё, что я хочу от Дебби Бизли, и я звоню»
Сай Уиттакер чувствует то же самое. Я бы не пошёл к ней, даже если бы она была в Раю и звала меня.

— Никто там не будет звать ТЕБЯ, Эйс Тиддитт, — с сарказмом заметил
Бейли, — так что пусть это тебя не беспокоит.

“Вы собираетесь навестить ее, капитан Уиттейкер?” - спросила Фиби.

Капитан покачал головой.

“Почему, нет, я думаю, что нет”, - сказал он. “Я не придаю большого значения тому, что она могла бы знать"
; кроме того, я во многом похож на Эйса - у меня было почти все
Дебби Бисли, которую я хочу ”.



ГЛАВА XV

ДЕББИ БИСЛИ СПЕШИТ НА ПОМОЩЬ


“ Миссис Бэнгс, ” сказала школьная учительница, как будто это было самое обычное дело в мире.
“ Я хочу одолжить вашего мужа завтра.

Был вечер пятницы, и ужин в "идеальном пансионе" уже закончился.
дошло до стадии тушеного чернослива и фруктового пирога. Кеттура,
которая аккуратно раскладывала чернослив, ровно по четыре на каждое блюдце,
резко остановилась, подняв ложку в воздух, и уставилась на мисс Доуз.

— Вы… вы хотите ЧТО? — спросила она.

 — Я хочу одолжить вашего мужа. Я хочу его на весь день, потому что я
собираюсь поехать в Трум, и мне нужен кучер. Вы поедете,
мистер Бэнгс?

Бейли, который размышлял о том, стоит ли просить вторую чашку чая, просиял и выглядел довольным.

«Ну да, — ответил он, — я пойду. Я могу пойти, а могу и не пойти. На самом деле, я бы хотел пойти. Я не был в Трумете, наверное, с тех пор, как родился».

Мисс Финни и вдова Трипп переглянулись. Потом они оба
посмотрел на Хеттуры. Та леди, рот плотно закрыт, и она возобновила
чернослив распределения.

“ Извини, ” сказала она сухо, - но я боюсь, что он не сможет пойти. Сегодня
Суббота, и он понадобится мне по дому. Хочешь торт
сегодня вечером, Элвири? Боюсь, он довольно сухой; у меня не было времени
много печь на этой неделе».

«Конечно, — продолжила улыбающаяся Фиби, — я и не думала просить его
поехать просто так. Я не имела в виду, что хочу взять его напрокат. Я
думала о том, чтобы нанять вашу лошадь иuggy, и, как я не привык
за рулем, я подумала, что могла бы договориться с мистером челки езды для меня.
Я рассчитывал заплатить за эту привилегию. Но, поскольку он вам нужен, я полагаю, что мне
придется взять свою технику и водителя где-нибудь в другом месте. Мне очень жаль.

Выражение лица хозяйки изменилось. Это был скучный сезон, и возможностей «выпустить» из конюшни семейного скакуна и повозку — «лошадь с упряжкой», как мы называем это в Бейпорте, — было мало.

«Что ж, — заметила она, — я не хочу быть невежливой и неблагодарной.
Насколько он себя чувствует, он скорее будет бродить по стране, чем
оставайся дома, хоть каждый день; хотя прошло столько времени с тех пор, как он катал меня верхом,
что я не знаю, как бы я себя повела».

«Кетури!» — возмутился её муж. «Что ты такое говоришь! Разве я не возил тебя
на кладбище только в прошлое воскресенье — или в позапрошлое?»

«Кладбище! Да, я заметила, что наши поездки всегда заканчиваются на кладбище».
Ты всегда готова взять меня с собой ТУДА. Иногда мне кажется, что тебе это нравится.

— Ну же, Кетура! ты сама знаешь, что это ты предложила пойти туда.
 Ты сказала, что хочешь посмотреть на наш участок, потому что боялась, что его не будет.
он был достаточно большим, и ты не знала, но нам нужно было пристроить ещё один кусок.
Ты говорила, что из-за этого ты не спала по ночам, беспокоясь, что, когда я умру, у тебя не будет места для меня на этом участке. Боже мой! Разве я не
помню? Разве ты не заставляла меня дрожать от страха, когда говорила об этом?

Миссис Бэнгс проигнорировала эту вспышку. Повернувшись к школьной учительнице, она со вздохом сказала:

«Что ж, думаю, он может идти. Я как-нибудь справлюсь. Надеюсь, он будет осторожен с коляской; мы покрасили её только в январе».

 Миссис Трипп осмелилась задать вопрос о том, куда направляется учительница.
в Труме. Получив уклончивый ответ, вдова весело предсказала
что, по ее предположению, на следующий день будет дождь или снег. “Самое время
для линейного шторма”, - добавила она.

Но шторма не было, хотя дул сильный холодный ветер, когда
на следующее утро после завтрака “лошадь и упряжка” с Бейли в его
В воскресном костюме и пальто, с мисс Доуз на сиденье рядом с ним, он выехал со двора пансиона и отправился в двенадцатимильное
путешествие в Трумет.

Это была унылая поездка. Денборо, деревня, примыкающая к Бейпорту на берегу залива
Это красивое место со старыми вязами и серебристыми тополями, которые летом затеняют главную
улицу, и с добротными домами, каждый из которых стоит на ухоженном дворе.
Но за Денборо дорога Трумет вьётся по холмистой, голой местности,
с клюквенными болотами, которые сейчас затоплены и покрыты льдом,
с впадинами между ними, с кустами брусники и пляжной сливы, разбросанными по их округлым склонам, и белыми шрамами на их боках, показывающими, где клюквенники срезали тонкий слой жёсткой травы и мха, чтобы добраться до песка, который они используют для подготовки болот к новым посадкам.

И ветер! Вдоль Труметской дороги всегда дует ветерок, даже
летом, когда комары поджидают с подветренной стороны, как пираты,
пока, завидев незадачливого путника, не несутся наперегонки с ветром,
буквально чтобы съесть его заживо. Они искусные мореплаватели,
эти комары с Труметской дороги, и знают, как удобно прятаться
под полями шляп и за оттопыренными ушами. И у каждого
человека, раздавленного неистовой пальмой, остаётся тысяча кровных родственников,
которые придут на его похороны и отомстят по-корсикански.

Теперь, в декабре, комаров, конечно, не было, но ветер
проносился по голым вершинам холмов, раскачивая повозку на рессорах. Кусты
крыжовника жались друг к другу и пригибались к земле. Небо было
покрыто клубящимися, летящими облаками, которые постоянно меняли форму
и разрывались на длинные, пушистые клочья, которые отрывались и летели
до тех пор, пока не сливались со следующей вздымающейся массой. Залив был серо-белым, и
в тех местах, куда изредка попадал солнечный луч, он
сверкал, как отточенное лезвие ножа.

Бейли вел машину одной рукой, а другой придерживал шляпу на голове.
Во время ноябрьских дождей дорога была изрыта глубокими колеями, и теперь
колеи замерзли. Багги колеса крутили и царапины, как они обратились в
борозды.

“В чем дело?” - спросила учительница, крича так, чтобы ее было
слышно сквозь хлопанье занавесок коляски. “Почему ты смотришь на это
колесо?”

“Боюсь за ось”, - прокричал мистер Бэнгс в ответ. “Гайка немного расшаталась,
во-первых, и, судя по тому, как раскачивается колесо, я боюсь, что она оторвется.
Называйте это дорогой! ” возмущенно фыркнул он. - Больше похоже на вспаханное поле.
Впечатляющее зрелище. Боже, как она дует! Неудивительно, что в Трумете так много
глупых и тупых людей. Я бы и сам говорил на языке жестов, если бы жил
здесь. Какой смысл тратить силы, выговаривая слова, если они вылетают
обратно в горло так быстро, что ты задыхаешься? Пошевеливайся, Генри!
Разве вы не видите шпиль молитвенного дома? Мы почти на месте, слава богу.

 В Трумет-центре, который не так уж и велик, мисс Доуз вышла из
фургона и вошла в здание с вывеской, на которой было написано:
«Универсальный магазин Джошуа Этвуда, бакалея, уголь, сухие
Товары, страховки, обувь, садовые семена и т.д.”. Табличка поменьше
под ней было написано “Мировой судья”, а еще одна ниже
гласила “Почтовое отделение”.

Мгновение спустя она появилась в сопровождении пожилого человека в красном.
жакет-кардиган и комбинезон.

“Сначала поверните налево, мэм”, - сказал он, указывая. “Это
довольно близко к ратуше Ист-Трамет. Первый дом по эту сторону от кузницы. Примерно в двух милях, я бы сказал. Ветреный день для поездки, не так ли? Я считаю, что твоя лошадь принадлежит Бэйпорту. Похоже на то, что... Привет, Бейли!

— Привет, Джош! — проворчал мистер Бэнгс, добавив, что он знаком с Джошем Этвудом, который когда-то жил в
Бейпорте.

 — Но послушай, — спросил он, когда они снова двинулись в путь, — нам что, нужно ехать в
Восточный Трумет? Джераши! Это место, откуда ПРИХОДИТ ветер. Они
поднимают его там; во всяком случае, больше ничего они не поднимают. В чей дом вы направляетесь?

 Он задавал один и тот же вопрос по меньшей мере десять раз с тех пор, как они вышли из дома,
и каждый раз мисс Доуз уклонялась от ответа. Она уклонилась и сейчас, сказав, что уверена, что узнает дом, когда они до него доберутся.

Две мили до Ист-Трумета были хуже, чем те двенадцать, которые они
проехали. Здесь ветер буквально выл, потому что дорога шла вдоль
высоких песчаных утёсов у самого берега, а ухабы и «спасибо-спасибо-спасибо»
 выводили из себя. Машина Бейли была полностью разбита.

— Учитель, — рявкнул он, когда они достигли вершины длинного холма, и
только быстрая хватка за его шляпу помешала ей взмыть в небо, как воздушному шару, —
выпустишь заклинание, а? Мне нужно выругаться, иначе я лопну, а
пока ты на борту, я не могу ругаться. Чего ты стоишь?
— Ты что? — рявкнул он на бедного Генри, остановившегося передохнуть. — Я
полагаю, что этот зверь думает, что прошлый циклон, должно быть, унёс меня
высоко в небо, и он ждёт, куда я приземлюсь. Пошёл прочь!

 — Думаю, я скоро выйду, — выдохнула Фиби. — Вон там, у следующего холма, кузница, а этот дом в низине, должно быть, тот самый, который я ищу.

 Они подъехали к дому в низине. Это был маленький полутораэтажный дом, и, судя по заросшему сорняками и кустарником двору, он пустовал какое-то время.
время. Однако теперь жалюзи были открыты, и несколько птиц около задней двери
казалось, что там кто-то живет. Деревянные буквы
коробка у ворот было имя напечатано на ней. Мисс Доус соскочил с
багги и посмотрел в окно.

“Да,” сказала она. “Это то самое место. Вы не зайдете, мистер Бэнгс? Вы можете поставить свою лошадь в тот сарай, если хотите».

Но Бейли отказался заходить. Он заявил, что собирается в кузницу, чтобы починить колесо. Он не чувствовал себя в безопасности, если бы поехал домой с таким колесом. Он уехал, и мисс Доуз, зная
Зная по опыту, что парадные двери нужны только для вида, она обошла дом и постучала в дверь в коридоре.
 На стук никто не ответил, хотя она слышала, как кто-то ходит внутри, и пронзительный голос, напевающий «Милое прощай». Она стучала снова и снова, но никто так и не подошёл к двери.  Наконец она решилась открыть её.

В комнате, энергично размахивая метлой, стояла худая женщина с повязанной на голове цветным платком. Она пела высоким
надтреснутым голосом. Когда дверь открылась, в комнату ворвался порыв холодного ветра, который
ударил певицу сзади по шее и заставил ее поспешно обернуться
.

“Эй?” - воскликнула она. “Ради бога! ты напугал человека до смерти! Закрой эту
дверь, быстро! Я не жажду влияния. Кто ты? Что тебе
нужно? Почему ты не постучал? Где мои очки?”

Она взяла с каминной полки очки, протёрла их фартуком и водрузила на свой тонкий нос. Затем она
осмотрела директрису с головы до ног.

— Прошу прощения, что вошла без стука, — крикнула Фиби. — Я стучала, но вы не
услышали. Вы ведь миссис Бисли, не так ли?

“Я ничего не хочу”, - с нажимом ответила Дебби. “Так что нет смысла".
”Ты зря тратишь время".

“Не хочу...” - повторила изумленная учительница. “Не хочу чего?”

“Эй? Я говорю, что ничего не хочу”.

“Не хочу ЧЕГО?”

“ Что бы ты там ни продавал. Книги, или мыло, или чай, или что там еще.
Мне ничего не нужно.

После нескольких напряженных минут посетительнице удалось разъяснить
Миссис Бисли, что она не разносчица. Она пыталась добавить слово
из дальнейших объяснений, но это был напрасный труд.

— Бесполезно, — огрызнулась Дебби, — я тебя не слышу, ты так тихо говоришь.
Подожди, пока я принесу свой рожок; он в гостиной.

Интересно Фиби о том, что “рог” может быть освобожден от
внешний вид вдовы, мгновение спустя, с большой уха раструб ее
абонент когда-либо видел.

“Ну вот, теперь!” - сказала она, настраивая инструмент и засовывая
колоколообразный конец под нос учительнице. “Поговори об этом. Если ты не
торговка, то кто же ты — агент швейной машинки?

Фиби объяснила, что специально приехала издалека, чтобы увидеться с миссис
Бисли. Её интересовали Тейеры, которые раньше жили в Орхэме.
особенно в мистере Джоне Тайере, который умер в 1854 году. Ей сказали, что Дебби раньше жила с Тайерами и, несомненно, многое о них помнит. Не могла бы она ответить на несколько вопросов и так далее?

 Миссис Бизли, чей слух теперь был в пределах сорока пяти градусов от нормы, заинтересовалась. Она провела гостью в соседнюю комнату и предложила ей стул. Эта гостиная была единственной в своём роде даже для привыкших ко всему глаз учителя. В центре самой широкой стены висел увеличенный карандашный портрет покойного мистера Бизли в позолоченной раме, и
Это была не самая уродливая вещь в квартире. Сказав это, я могу не продолжать
описывать её, особенно тем, кто помнит мистера
Бисли.

 — Что вас так заинтересовало в Тейерах? — спросила Дебби. — Вы один из
наследников? Они ничего не оставили.

 Нет, директриса школы не была наследницей. Она даже не была родственницей
семьи. Но она всё равно была заинтересована. Её подруга была
родственницей, и...

«Кто ваша подруга?» — спросил дознаватель. «Мужчина?»

 Мисс Доуз не было причин краснеть, но...
согласно последующим показаниям Дебби, она так и сделала; она покраснела, как утверждает вдова.

«Нет, — возразила она. — О, нет! Это... она ребёнок, вот и всё... маленькая девочка. Но...»

«Может, ты путаешь географию с чем-то другим», — предположила миссис
Бисли. — Я видела их, первых поселенцев, внизу, в стволе, а их детей и внуков — на ветвях. Так и есть?

 Это был путь к отступлению. Фиби немного приукрасила правду и
призналась, что именно этим или чем-то подобным она и занималась. Объяснение показалось удовлетворительным. Дебби спросила её:
Она не расслышала имя посетительницы и, неправильно его поняв, впредь называла ее «мисс Доркас». Затем она пустилась в воспоминания о Тейерах,
и разочарованной учительнице не потребовалось много времени, чтобы понять, что
с практической точки зрения эти воспоминания ничего не стоили. Миссис
 Бизли помнила многое, но ничего не помнила о Джоне.
Тайер не рассказывал о своей жизни на Западе, ни о том, на каком корабле он плавал, ни о том, кто были его товарищи по команде.

 «Он лишь раз или два написал домой перед смертью, — сказала она. — А когда он это сделал, Эмили, его жена, никогда не рассказывала мне, что было в его письмах. Она
Я всегда их сжигала, наверное. Я искала их, когда её не было, но она сжигала их, чтобы досадить мне, я так думаю. Мы с ней не очень-то ладили. Она говорила, что я слишком много болтаю с другими людьми о том, что их не касается. Но любой, кто меня знает, понимает, что это не моя вина. Я ей так и сказала: «Я…»

И так в течение десяти минут. Затем Фиби осмелилась повторить слова «на
Западе», и её собеседница сменила тему. Она сама только что была на
Западе. Она навещала племянницу своего мужа, которая жила в
Аризона. В Blazeton, Штат Аризона. “Это самый милый городок постоянно видишь ли,” она
продолжение. “И самый умный, самый актуальный место. Поговорим о Западе
быть нецивилизованным! Моя земля! вы бы видели этот город! Электричество
свет, и телефоны, и... и ... я не знаю, что еще! Почему, мисс
Как-вас-там-зовут-мисс-Доркас, мэм, вам просто нужно увидеть фотографии, которые я сделала там. Моя племянница сделала их с помощью одной из этих маленьких фотоаппаратов. Вы не поверите, что такая маленькая коробочка может делать такие фотографии. Я собираюсь их напечатать.
и покажу их вам. Нет, сэр! вам тоже не нужно уходить. Сядьте поудобнее,
и я принесу вам фотографии. Это не займёт много времени.
 Я с удовольствием это сделаю.

 Протесты были бесполезны. Были показаны фотографии, по меньшей мере пятьдесят штук, и страдальцу-звонящему показали Блейзтонскую ратушу, Блейзтонский «отель-дворец» и дом племянницы Бисли, снятые спереди, сзади и с обеих сторон. С каждым снимком Дебби
проводила ознакомительную лекцию.

«Видите этот дом?» — спросила она. «Ну, он не очень-то хорош на вид
но у него есть самая интересная история, связанная с ним. Я попросил Еву, это моя племянница, сфотографировать его только из-за этого. У женщины, которая там живёт, были самые тяжёлые времена. Её зовут Дезире, и
это сразу же заинтересовало меня, потому что у меня
Тетя Дезире однажды, и это имя нечасто услышишь. Потом
я очень хорошо с ней познакомилась. Она была вдовой, как и я, только у неё
не было столько здравого смысла, как у меня, и она вышла замуж во второй
раз. Это было в 1886 году. Этот мужчина, Хиггинс, он уехал
Он работал у неё на ферме и вскоре женился на ней. Они жили вместе, в основном на деньги, которые он получал по страховке от первого мужа, я думаю,
примерно до года назад. Потом деньги по страховке закончились, и мистер
Хиггинс, он говорит: "Старуха", он говорит - я бы никогда не позволила своему мужу
называть меня "старухой", но Дезире, похоже, не возражала - "Старуха", он
говорит: "Я еду в Финикс" - это другой город в Аризоне - "чтобы
искать работу". И он поехал, и она не слышала, чтобы он прятался - я имею в виду, видел, как он прятался
и не слышал волос - Что со мной? С тех пор она его не видела и ничего о нем не слышала.
И она разместила объявление в еженедельнике, и я не знаю, что там было. Она
думает, что его убили, понимаете; вот что делает это таким жутким и интересным. Все были очень добры к ней, и мы стали настоящими друзьями. Почему, я...

 Это было только начало. Было очевидно, что миссис Бизли
вдоволь повеселилась в Блейзтоне и что горести осиротевшей Дезире Хиггинс были одним из главных источников этого веселья. Директриса школы попыталась сменить тему, но это было бесполезно.

«Я принесла домой целую стопку газет», — продолжила Дебби.
— Они были ужасно интересными, с картинками зданий Блейзтона,
с фотографиями ведущих и всех остальных. А в некоторых последних выпусках была
реклама о мистере Хиггинсе. Я бы с удовольствием показала их вам, но
я одолжила их миссис Этвуд в Центре. Если бы не это, я бы
сходила за ними. Миссис Этвуд была очень добра ко мне. Она позаботилась о моих чемоданах и вещах, когда я уезжал на Запад, — да, и до этого, когда я ездил в Бейпорт, чтобы присматривать за домом этого жалкого капитана Уиттейкера. Я не рассказывал тебе об этом, но когда-нибудь расскажу. В тех чемоданах было много
в них были вещи, которые я не хотел потерять и которые никто не хотел видеть. Мои
Дневники - я веду дневник с 1850 года - и...

“Дневники?” перебила Фиби, хватаясь за соломинку. “ Ты вела дневник
, пока была у Тейеров?

“ Да. И почему я не подумала об этом раньше? Скорее всего, там есть что-то, что поможет вам с этим географическим деревом. Я записывал всё, что происходило, и... Куда вы идёте?

 Мисс Доуз встала и выглянула в окно.

 — Я хотела посмотреть, не приехал ли мой водитель, — ответила она. — Я
подумала, что, возможно, он заедет к миссис Этвуд и заберет дневник
для тебя. Но я его не вижу.

Как раз в этот момент из-за угла дома выглянуло взволнованное лицо;
подрагивающим пальцем поманил. Дебби шагнул к окну рядом с ней
посетитель, и лицом, и палец исчез из поля зрения, как будто тянет
строки.

Мисс Фиби улыбнулась.

“ Пожалуй, я пойду поищу его, ” сказала она. “ Он должен быть где-то здесь.
Я сейчас вернусь, миссис Бисли.

Не останавливаясь, чтобы надеть куртку, она поспешила через столовую
вышла за дверь и завернула за угол. Там она нашла мистера Бэнгса
в крайне возбуждённом состоянии.

«Почему ты не сказала мне, что идёшь к Дебби Бизли?» — спросил он. «Если бы ты упомянула имя этой шлюхи, я бы тебя не отвёз, говорю тебе!»

«Да, — мягко ответила учительница. — Я так и подумала». Вот почему я
не сказал вам, мистер Бэнгс. Теперь я хочу, чтобы вы оказали мне услугу. Ты не мог бы
съездить в Трумет-центр, передать записку и забрать посылку для
меня? Потом ты сможешь вернуться сюда, и я буду готов отправиться в путь
домой.

“Поехали! Ни на чем не езди! Кузнеца нет, и он не вернется в течение
ещё час. Его сын там, но он достаточно большой болван, чтобы попытаться
вытащить лодку с помощью вил, а ось повозки погнута, так что её
просто нужно починить. Я бы скорее вернулся домой в Кетури с этой повозкой,
чем... О! моя земля любви!

 Это был почти стон. Там, на углу, с подкрученными наушниками и блестящими очками, стояла Дебби Бизли. Бейли, казалось, увядал под её взглядом, словно очки были двумя солнцами.
 Мисс Доуз выглядела так, будто ей очень хотелось рассмеяться. Вдова молча смотрела на неё.

“ Как... как поживаете, миссис Бисли? - запинаясь, спросил мистер Бэнгс, не забыв при этом
повысить голос. “ Надеюсь, вы выглядите так же хорошо, как чувствуете себя. Я имею в виду, я...
надеюсь, ты умный.

Миссис Бисли решительно кивнула.

“Да”, - ответила она. “Я вполне сносная, спасибо. Что случилось, мистер Бэнгс? Почему вы не вошли? Вы обычно заходите за угол?

 Джентльмен, к которому был обращён вопрос, казалось, не мог ответить. На помощь пришла директриса.

 — Вы не должны винить мистера Бэнгса, миссис Бизли, — объяснила она. — Он
не виноват в том, что случилось у капитана Уиттейкера. Он
джентльмен, который привез меня сюда. Я собиралась отправить его к миссис
Этвуд за дневником.

“Кто сказал, что я обвиняю его?” - спросила вдова. “Если бы это была та маленькая
Пикантная штучка, я бы чувствовал себя по-другому. Но, учитывая, что я получил этот
рожок от мистера Бэнгса, я хочу оставить прошлое в прошлом. Она помогает моему
слышал много. Их уха-все было хорошо, пока они продолжались, но они есть
бьется быстро. _Я_ не стану беспокоить Мистера челкой. Если он может его
собственная совесть, я доволен”.

Совесть Бейли не был сильно беспокоило его, и он, казалось,
облегчение. Фиби сказала поврежденного багги.

— Хм! — хмыкнула вдова. — Лошадь тоже не пострадала, не так ли?

 Мистер Бэнгс с негодованием заявил, что с лошадью всё в порядке.

 — Хм-хм. Что ж, тогда, думаю, я могу предоставить вам повозку. Мой двоюродный брат
Эзра, который умер, был здесь врачом, и он отдал мне свою повозку, когда у него появилась новая. Она в сарае. Иди приведи своего коня и запряги
его. Я буду готов, когда запрягут.

“Ты?” - ахнул учитель. “Вам не нужно идти, миссис Бисли. Я
и не думал доставлять вам такие хлопоты”.

“Вообще никаких хлопот. Я бы никому другому не доверил эти чемоданы. И
кроме того, мне всегда нравилось кататься. Вы тоже могли бы поехать, мисс Доркас, но
продавленное сиденье слишком удобно для троих. Ты можешь посидеть в гостиной
, пока мы не вернемся. Это не займет у нас много времени. Не говори больше ни слова; я
УХОЖУ.



Глава XVI

ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ ПОЕЗД И ТО, ЧТО ЗА НИМ ПОСЛЕДОВАЛО


Количество причин, которые мистер Бэнгс одну за другой приводил в
доказательство того, что он не может быть возницей миссис Бизли,
свидетельствовало о его изобретательности. Кузнец мог вернуться в любую
минуту; было время обеда, и он
Генри, лошадь, устал; день был неподходящий для верховой езды,
и он приедет в другой раз и вывезет вдову; он… Но
у Дебби был убедительный ответ на каждый протест.

«Ты сама сказала, что кузнец вернётся только через час, — заметила она. — И ты можешь передать мальчику, что ему делать, когда он придёт. Что касается ужина, я буду очень рад угостить вас и мисс Доркас, как только мы вернёмся. Я не против, если день будет не очень приятным; немного свежего воздуха пойдёт мне на пользу. Я всё время сижу взаперти, убираясь в доме.
с тех пор, как я вернулся с Запада. А теперь поторопись и приведи свою
лошадь. Я отопру сарай.

“Но, миссис Бисли, ” вмешалась школьная учительница, “ почему вы не могли дать
нам записку миссис Этвуд и позволить нам зайти за дневником по дороге домой?"
Я могу вернуть его вам по почте. Или вы могли бы получить его себе
и прислать мне его по почте”.

— Нет-нет! Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Мой муж
был мастер откладывать и откладывать. Последние восемь лет его жизни я
уговаривала его купить новый костюм для собраний. Тот самый
Сначала он был синим, но потом выцвел и стал коричневым, а к концу, клянусь, начал зеленеть. И я ничего не мог сказать, чтобы заставить его выбросить его. Казалось, он думал о нём больше, чем когда-либо. Сказал, что хочет поносить его какое-то время и посмотреть, во что он превратится. Но он умер, и его положили в гроб в том же костюме, и
Я был так подавлен на похоронах, что не мог думать ни о чём другом. Нет,
я пойду за этими бумагами и дневником, пока они свежи в моей памяти.
 И, кроме того, неужели ты думаешь, что я позволю Саре Энн Этвуд рыться в моих
сундуках? Думаю, нет!

Фиби начала жалеть, что подумала о том, чтобы послать за дневником,
особенно учитывая, что вероятность того, что в нём содержится ценная информация, была
очень мала. Миссис Бизли пошла в дом, чтобы одеться для прогулки.
Учительница прошла с ней в гостиную. Расстроенный
Бейли, бормоча что-то себе под нос, побрёл к кузнице.

 Через некоторое время он вернулся, ведя Генри под уздцы. Дебби,
украшенная шляпкой с цветами, которую она надела, когда приехала в дом
Сая Уиттакера, и с чёрным плащом на худых плечах,
Она ждала его у открытой двери сарая. На накидке был меховой воротник — «из кошачьего меха», как впоследствии описал его мистер Бэнгс.

«Вытаскивай баржу», — приказала вдова.

Бейли уставился в тёмное нутро сарая.

«Которая из них?» — крикнул он.

Миссис Бизли указала своей слуховой трубкой.

«Ну конечно, вон та». «Это грузовая тележка. Вы же не ожидаете, что я поеду на ней, не так ли?»

Мистер Бэнгс вошёл в сарай, схватил тележку, на которую указывали оглобли,
и выкатил её во двор. Он внимательно осмотрел её и
потом сидел, слабо лечь на плаху под боком. Видимо, он
от переизбытка чувств.

В “раненом” завещал покойный доктор был построен на заказ для
его бывший владелец. Это была разновидность “переноски”, за исключением того, что в ней было
всего одно узкое сиденье. Ее верх был квадратным и занавешенным,
шторы были плотно застегнуты. В целом, это было что-то вроде
любопытства. Мисс Доуз, вышедшая посмотреть на старт, взглянула на
«сурового», затем на лицо мистера Бэнгса и отвернулась. Её плечи
потряслись:

 «Когда-то это была очень красивая карета, — заметила она.
— Вдова восхищённо посмотрела на него. — Его нужно почистить и привести в порядок, но, думаю,  он подойдёт. Пойдём! — обратилась она к Бейли, который не поднимался с колоды.
— Поторопись и надевай упряжь, а то мы никогда не начнём. Ты же хотел вернуться к ужину?

 Мистер Бэнгс встал и вздохнул.

— Да, — медленно ответил он, — но, — бросив взгляд на угрюмого, — что-то, кажется, отбило у меня аппетит. Учительница, вы хотите...

 Но мисс Доуз отошла к углу дома, откуда, казалось, осматривала окрестности. Бейли
Он схватил Генри за уздечку и втолкнул его в повозку.

  — Назад! — взревел он. — Назад, я сказал! Не надо так на меня смотреть, — добавил он тише. — Я ничего не могу с собой поделать. Тебе не меньше меня стыдно. Ну вот, ковчег отчалил. Все на борт!

Повернувшись к ожидающей вдове, он не слишком нежно «подсадил» её на узкое сиденье. Затем он забрался сам. На этом сиденье было тесновато двоим. Бейли взял поводья. Дебби наклонилась вперёд и выглянула из-за занавески.

 — Ты! — закричала она. — Ты, мисс как-тебя-там-Доркас! Подойди сюда на
минутку. Я хочу тебе кое-что сказать.

Подошла школьная учительница с красным лицом и влажными глазами.

“Я просто хотел сказать”, - объяснила Дебби, “что я не уверен, как
дневник есть. Я сжег много моих старых писем и все заклинания
назад, и мне кажется, я сжег некоторые старые дневники, но, возможно, это не Ван
один из них. В любом случае, я могу достать эти аризонские бумаги, и я хочу, чтобы ты их
увидела. Это самые ИНТЕРЕСНЫЕ вещи. А теперь, — добавила она, повернувшись к своей соседке по сиденью, — ты можешь получить их, как только захочешь.

Хотел ли мистер Бэнгс «удрать» или нет — вопрос спорный. Но, во всяком случае, он это сделал. Прежде чем изумлённая мисс Доус успела придумать ответ на замечание о дневнике, карета, издавая протестующие звуки давно неиспользуемых осей, выехала со двора. Директриса школы проводила её взглядом. Затем она вернулась в гостиную и рухнула в кресло-качалку.

Выйдя из-под защиты дома на открытую дорогу, «Салки»
попали под шквальный ветер. Первый порыв, налетевший со стороны
залива, ударил по его занавешенному борту с такой силой, что
Миссис Бизли вцепилась в руку своего водителя.

«Боже милостивый! — закричала она. — Как сильно дует, не так ли?»

Мистер Бэнгс ответил с тонким сарказмом, прорычав в
слуховую трубку.

«Да! — воскликнул он. — Я хочу знать! Не говорите!» Сейчас вы упомянули об этом,
кажется, будто я уже давно заметил немного воздуха мешаю”.

Еще один порыв наклонены верхней перевозки. Дебби вцепилась в руку еще
крепче.

“Ой, ужасно сильно дует!” - воскликнула она. “Я бы и не подумала, что так дует”.

“Хочешь снова отправиться домой?” - с надеждой воскликнула Бейли. Но
вдова не собиралась отказываться от редкой роскоши «покататься», которую
благосклонное провидение послало ей.

«Нет-нет!» — ответила она. «Думаю, если вы, ребята, проделаете весь путь из
Бейпорта, я смогу выдержать это, пока мы не доедем до центра. Но поторопитесь, хорошо? Я немного боюсь родников».

«Родников? Что за пружины? Отпусти мою руку, ладно? Он засыпает.

Миссис Бисли на мгновение отпустила руку.

“Я имею в виду родников в вагоне”, - пояснила она. “Последний раз я поста
он никому--Солон Дэвис, это-он сказал, что болты под
практически проржавел, и все, на чем держался фургон, - это
его собственный вес. Так что нам придется быть немного осторожнее ”.

“Ну... я-от-лебедя-к-МУЖЧИНЕ!” - было единственным комментарием мистера Бэнгса по поводу удивительного
разоблачения; однако для выражения концентрированного и глубокого
отвращения этого было вполне достаточно. Он говорил, но как только в течение оставшегося периода
поездки в “центр”. Затем, когда его пассажирка стала расспрашивать,
всё ли в порядке с «этим Уиттейкером» после её ухода, он крикнул:
«Да, с тех пор — всё в порядке» — и снова погрузился в мрачное молчание.

Вдова остановилась в доме Этвудов, который находился сразу за магазином Этвудов, и пробыла там полчаса. Бейли отказался
встать с сиденья баржи и сидел там, ни с кем не разговаривая, даже не отвечая на вопросы группы зевак, которые собрались, чтобы осмотреть старинное судно, и выражали сомнение в том, что оно было прибито к берегу приливом или «оставлено» ему по завещанию.

Наконец появилась Дебби с охапкой газет в руках.
Последние она сложила под сиденье кареты, а затем забралась на своё прежнее место.
место рядом с возницей. Генри, в ответ на шлепок вожжами,
снова тронулся с места. Оси заскрипели и завизжали.

“Ого!” - воскликнул один подросток со ступенек магазина. “Это стим".
"каллиопа". Когда начнется остальная часть шоу?”

“Привет!” - крикнул другой. “Посмотри, как тесно они прижались друг к другу. Разве
они не влюблены? Это же свадьба!

— Заткнись! — взревел измученный Бейли, чья шляпа улетела в сторону,
оставив его лысую голову на растерзание пронизывающему ветру.

Зрители умоляли его дать им прядь волос и добавляли другие
замечания личного характера, касающуюся молодость и красоту
новобрачных и их колесницы. Мистер челка находилась в состоянии тупой
безумие. Дебби, которая без своей трубы ничего обо всем этом не слышала,
улыбалась и болтала без умолку.

“Я нашла все бумаги”, - сказала она. “Они прямо под сиденьем. Я собираюсь осмотреть их, чтобы все интересные детали были готовы к показу мисс Доркас, когда мы вернёмся домой. Разве не здорово, что я их нашла?

 Несмотря на возражения водителя, которые она не услышала из-за
неисправной трубы, она потянулась под сиденье и достала
стопка еженедельников «Блейзтон». Поставив ноги на стопку, чтобы она не сдулась, она развернула одну из газет. Она трещала и хлопала на ветру, как порванный грот-парус.

 «Убери эту чертову штуку от моего лица, а?» — взвизгнула Бейли в отчаянии. «Как я буду управлять, если она каждую секунду бьёт меня по глазам?»

“Эй? Ты говорил со мной?” - ласково спросила вдова.

“Я ГОВОРИЛА? Нет, я визжала! Что, во имя тункета...”

“Я хочу, чтобы ты посмотрела на эту фотографию дома мэра в Блейзтоне. Ева,
племянница моего мужа, живет прямо вон туда, за дорогу от него. Сколько
раз я сидел на площади и видел, как он вышел и едут в город
Зал”.

“ Убери это от моего лица, говорю тебе! Убери это! Убери это, ты ... ты, женщина! Я
хочу, чтобы гром разразился, когда пьяцца обрушилась на тебя! Никогда в жизни не видел такого старого
дурака. УБЕРИТЕ ЭТО!»

Миссис Бизли убрала газету, но только для того, чтобы заменить её другой.

«Вот зять Евы, — закричала она. — Он один из самых известных бизнесменов, поэтому его и поместили в газету. Разве он не красавчик?»

Комментарии Бейли о внешности известного бизнесмена были отнюдь не лестными. Дебби продолжала доставать новые бумаги,
аккуратно складывая те, что она просмотрела, в стопку у себя под ногами. Ветер дул так же сильно, как и прежде, даже сильнее, потому что теперь он дул почти прямо на них. Генри тащился за ними. Они были в низине у подножия последнего длинного холма, с которого впервые увидели кузницу.

— Я знаю, что сделаю, — заявил пассажир. — Я буду искать пропавшего мужа
в объявлении о розыске Дезире Хиггинс. Давайте посмотрим!
будет лежать в самом низу стопки, потому что бумага, в которой он лежит, — прошлогоднего выпуска».

Она наклонилась за высокую приборную панель. Мистер Бэнгс встал, чтобы её гимнастика не мешала ему управлять экипажем. Экипаж начал подниматься по склону холма, подпрыгивая и виляя на замёрзших колеях.

«Вот оно!» — воскликнула Дебби. — Я помню, что это в этом номере, потому что
на первой странице есть фотография отеля «Палас». Давайте посмотрим — «Потерялась
собака» — нет, это не то. «Продаётся участок на углу» — жаль, что у меня нет столько денег
чтобы купить его; я бы ничего не хотела так сильно, как жить там. «Требуется информация о моём муже» — вот она! Хм-м-м!»

 Она выпрямилась и с жаром начала читать объявление.
Холм был очень крутым у самой вершины, и баржа наклонилась назад под
острым углом. Из-за утёса налетел сильный порыв ветра. Он закружился в пространстве между приборной панелью и
занавесками. Вдова, взволнованная тем, что нашла объявление,
нечаянно убрала ноги с груды бумаг. В мгновение ока воздух наполнился
кружащимися копиями объявления.
«Блейзтонский еженедельник».

 Генри, конь, был степенным животным, давно достигшим возраста
осмотрительности. Но когда его старые уши и глаза внезапно закрыло что-то
хлопающее, появившееся, казалось, из ниоткуда, это было слишком даже для его
спокойных нервов. Он прыгнул в сторону. Поводья вырвались из рук
кучера и упали на дорогу.

“Помилуй нас!” - взвизгнула Дебби, обхватив свою спутницу за талию.
“Что...”

“Отпусти меня!” - взвыла Бейли, яростно отталкивая ее в сторону. “Эй! Стой
спокойно!

Но Генри отказался стоять на месте. Хлопающая бумага все еще прилипала к его губам.
взволнованно тряхнул головой. Он встал на дыбы и заплясал, раскачивая повозку взад-вперёд,
её колёса всё ещё застряли в колеях. Бейли спрыгнул на землю, чтобы взять
в руки поводья. Он схватил их, но упал. Поводья
повернули голову Генри в прямом и переносном смысле. Он встал на дыбы и
развернулся. Повозка поднялась на два колеса. Кричащая миссис Бизли
упала на её нижнюю сторону. Ещё мгновение, и вся верхняя
часть баржи — корпус, сиденье, занавески и Дебби — накренилась на
нижние колёса и, не удержавшись на проржавевших болтах, с грохотом соскользнула
на обледеневшую дорогу. Ветер, подхватив его снизу, когда он скользил, опрокинул его на спину. Затем Генри убежал.



  Мисс Доуз, оставшись одна в доме у подножия холма, какое-то время развлекалась библиотекой Бисли, которая частично занимала полку в гостиной. Но «Книга мучеников» и «Верующий»
«Размышления о смерти» не были воодушевляющей литературой, особенно с учётом того, что
автор последнего тома «размышлял» так мрачно о будущем
всех, кто не верил так же, как он. Поэтому учитель лёг спать
Я с содроганием отложил книгу и побродил по комнате, рассматривая портрет покойного мистера Бизли, фотографии в резных рамках, «лаковую шкатулку» на каминной полке, синие замки, синие деревья и синих людей на оконных шторах и другие произведения искусства в квартире. Она даже заглянула в гостиную, но затхлый, спертый запах этой мрачной гробницы был для неё невыносим, и она села у окна гостиной, под пустой птичьей клеткой, чтобы посмотреть на дорогу и дождаться возвращения баржи и её пассажиров.

Сидя там, она стала свидетельницей тревожной катастрофы на вершине холма и добралась до главных ворот как раз вовремя, чтобы увидеть, как Генри проскакал мимо, волоча за собой четыре колеса и рессоры тарантаса, а на задней оси, всё ещё цепляясь за поводья, висел знакомый, воющий и сквернословящий субъект по имени Бэнгс.

 Тарантас помчался к кузнице. Фиби, с непокрытой головой и без плаща, бежала вверх по холму. Не добежав до вершины, она услышала приглушённые крики, как будто кричавшего заперли в сундуке.

— О-о-о! — закричала миссис Бисли. — О-о-о! Ой! Выпустите меня! Помогите! Я застряла! У меня
сломалась спина! По-о-о-могите!

 Верхняя часть лодки с куполообразным верхом лежала на боку на
дороге. Откуда-то изнутри доносились стоны и крики. Ветер пронёсся по вершине холма, и на протяжении четверти мили с подветренной стороны
пейзаж оживляли парящие, трепещущие копии «Блейзтона»
«Курьер», которые пикировали и ныряли, как гигантские белые бабочки.

Запыхавшаяся и встревоженная учительница наклонилась и заглянула в тёмную тень
между приборной панелью и задней занавеской.  Всё, что она смогла разглядеть,
Сначала я увидела пару тонких лодыжек и туфель «Конгресс» в
беспокойном движении. Они подпрыгивали вверх-вниз за перевёрнутым сиденьем и
сдвинутой подушкой.

«О, миссис Бизли! — закричала Фиби. — Вы не
пострадали?»

Дебби, конечно, не услышала вопроса. Она продолжала стонать
и звать на помощь. По крайней мере, её лёгкие не были повреждены. Директриса, опустившись на колени, просунула руку в кабину и потянула за сиденье. Оно было довольно плотно закреплено, но ей удалось ослабить его и подтянуть к себе.

 Вдова приподнялась на локте и выглянула между цветами
из-под её разбитого капора.

«Кто это?» — спросила она. «О, это вы, мисс Доркас? О, душа моя
и тело! О, мои звёзды! О, боже мой!»

«Вы не ранены?» — воскликнула Фиби.

«Эй? Я не знаю! Я не знаю, ЧТО я такое!» Я ничего не знаю!”

“Ты можешь помочь себе? Ты можешь встать?”

“Эй? Я не знаю. Может быть, я могу, если ты тащить everlastin' кресло из
кстати. О, мой святый, спаси и сохрани!”

Ее спаситель выдвинул сиденье вперед и, приложив усилие, откинул его
подальше от занавесок. Дебби приподнялась еще выше.

— О! — простонала она. — Поговорим о... Боже! Кто идёт? Мужчины, не так ли?
Выпусти меня отсюда скорее! СКОРЕЕ!

 Она выбралась из своей темницы на четвереньках и вскочила на ноги с обнадеживающей проворностью. Её накидка с меховым воротником была свернута и перекинута через шею, а шляпка лихорадочно съехала на левый глаз.

 — Ну и вид у меня, да? — спросила она. — Поправьте мне шляпку, да поскорее. Больно? Нет, нет! Я не пострадала, только мои чувства. Поторопись
ВВЕРХ! А вдруг я захочу, чтобы эти мужчины увидели меня с голой задницей?

 Мисс Доуз, с облегчением обнаружив, что несчастный случай не имел серьёзных последствий, изо всех сил стараясь не рассмеяться, помогла вдове
чтобы привести в порядок ее одежду. Прибежали кузнец и его помощница.
они бежали вверх по холму.

“Привет, Дебби!” - приветствовал первый. “В чем дело? Вам больно?

Миссис Бисли, слышала она или нет, не снизошла до ответа.

“Достаньте мой рожок из кареты”, - приказала она. “ Не стой там,
разинув рот. Получай.

Слуховая труба была извлечена из салона автомобиля.
Вдова с достоинством поправила ее.

“Ты пролила воду, не так ли, Дебби?” - спросил кузнец. “Расстроен,
не так ли?”

Дебби уставилась на него.

“Нет”, - ответила она с сарказмом. “Конечно, я не расстроилась! Просто подумала
Я бы покатался по дороге просто ради забавы. Умный вопрос, ничего не скажешь!
Куда делся Бейли Бэнгс с остальной частью моего экипажа?

Кузнец указал на свою мастерскую в низине. Перед ней стоял мистер
Бэнгс, держа Генри за уздечку и глядя в их сторону.

— С ним всё в порядке, — вмешался «помощник». — Лошадь перестала бежать, как только
добралась до подножия следующего холма.

Миссис Бизли, очевидно, не обрадовалась этой новости.

— Хм! — фыркнула она. — Лучше бы она сломала себе шею! Назойливая, беспечная тварь! Заставила нас сбежать и расстроиться. Кто будет платить за ремонт?
моя дурочка, я хочу знать?

— Мистер Бэнгс заплатит за это, я уверена, — успокаивающе сказала Фиби. — Если он не заплатит, заплачу я. О, миссис Бисли! вы нашли дневник?

— Дневник? Нет-нет! Я же говорила вам, что боялась, что сожгла его. Ну, я его сожгла,
и ещё много старых дневников. Но я всё-таки достала все эти аризонские газеты и потрудилась привезти их сюда, чтобы вы могли
поглядеть на них. А теперь, — она затряслась от негодования и махнула рукой в сторону горизонта, где маленькие белые точки указывали на местонахождение курьеров, — посмотрите, где они! Улетели от Дэна к
Биршеби! Пойдёмте в дом, я присяду. Я стояла на голове, пока не устала. Эй, Джейбс, — обратилась она к кузнецу, — ты не посмотришь
на эту повозку, а?

 Она спустилась с холма. Учительница, повернувшись, чтобы последовать за ней,
мельком увидела «помощника», согнувшегося пополам от беззвучного смеха, и
кузнеца, широко ухмылявшегося, когда он наклонялся к перевернувшейся повозке.

Фиби была подавлена и разочарована. Она была убеждена, что у достопочтенного Аткинса был какой-то скрытый мотив для поддержки Томаса. Безрезультатные поиски Асафа в Орхэме не поколебали её уверенности.
она сохранила свою веру. Капитан Сай отказался искать Дебби Бизли, чтобы получить информацию о Тейерах, и она сделала это сама. И это был нелепый конец её путешествия. Дневник был последней надеждой; теперь он был сожжён. Бедный Бостон! и бедный кто-то ещё!

 Дебби, спускаясь с холма, продолжала бормотать что-то о потерянных неделях.

— Это просто позор какой-то! — заявила она. — Я как раз нашла ту газету с рекламой и читала её. Я помню ту часть, которую прочла,
как будто это было вчера. Пока мы будем ужинать, я расскажу тебе об этом.

Но мисс Доус не хотелось ужинать. Как и мистеру Тиддитту и капитану, ей было достаточно Дебби Бисли.

— Да, да, вы тоже остановитесь, — подтвердила вдова. — Я хочу рассказать вам
больше о Блейзтоне. Я прямо сейчас вижу это объявление у себя перед глазами: «Требуются сведения о моём муже, Эдварде Хиггинсе». Рост — пять футов восемь дюймов, цвет лица — песочный, каштановые волосы и желтоватые усы; не хромает, но слегка прихрамывает на левую ногу...

«Что?» — спросила директриса, остановившись.

“Эй? "У него странная хромота на левую ногу."Я помню, как Дезире
рассказывала об этой хромоте. Она сказала, что "это было почти так, как если бы он заикался"
ногой. Он повредил ее, когда был в Монтане, и...

“ О! ” воскликнула мисс Доуз. Краска отхлынула от ее лица.

“ Да. Видите ли, раньше он был шахтером или кем-то в этом роде. Он никогда особо не рассказывал о своей молодости, но однажды всё-таки рассказал. Я
дошёл только до того, что хромает, когда расстроен. Поговорим о том, чтобы быть
удивлённым! Я никогда в жизни не был так удивлён, как когда эта лошадь
вскочила и...

Фиби перебила её. К ней вернулся румянец, и глаза засияли.

«Миссис Бизли, — воскликнула она, — я, кажется, передумала. Думаю, я всё-таки останусь на ужин. Меня очень интересует Аризона».



Бейли и учительница начали свой долгий путь домой около четырёх часов.
Ось багги починили, и ветер стал не таким сильным. Мистер Бэнгс
был мрачен и угрюм. Казалось, он задумался.

“Послушайте, учитель, - сказал он наконец, “ я хотел бы попросить вас об одолжении. Если
в этом нет необходимости, я бы хотел, чтобы вы ничего не говорили об этом неприятном"
бизнес на людей, на дома. Это звучит так глупо дум! Я никогда не
слышать его”.

Мисс Доус, который был в приподнятом настроении, теперь взял момент для
рефлексия.

“Хорошо!” - сказала она, энергично кивая. “Тогда мы не будем упоминать об этом.
Мы никому не скажем. Вы можете сказать, что я заходила к Этвудам, если хотите; это будет правдой, потому что я действительно заходила. И миссис Бизли будет нашей тайной — вашей и моей — до тех пор, пока мы не решим рассказать. Это сделка, мистер Бэнгс. Мы должны пожать друг другу руки.

 Они пожали друг другу руки, и Бейли, глядя ей в лицо, подумал, что никогда
видел, что она выглядит так хорошо или так молодо. Она была хорошенькой, решил он. Затем он
подумал о своем собственном выборе жены и... что ж, если у него и были какие-то сожаления,
он не упомянул о них даже своему коллеге по Совету директоров
Strategy.



ГЛАВА XVII

КАПИТАН ВСПОМИНАЕТ СВОЙ ВОЗРАСТ.


Декабрь подходил к концу. Наступило Рождество. Боз повесила свой
чулок у плиты и на следующее утро обнаружила, что он покрылся бородавками и отёками, а на полу под ним
лежало множество подарков. Совет по стратегии прислал подарки, как и мисс Доуз и
Джорджиана. Что касается капитана Сая, то он проводил много вечеров за изучением каталогов игрушек и книг, когда остальные члены его семьи уже спали, и заказы, которые он отправлял в крупные магазины Бостона, были длинными и дорогостоящими. Глаза маленькой девочки широко раскрылись, когда она увидела чулок и сокровища, сваленные на пол. Она сидела в своей «ночнушке» среди
чудес, книг и игрушек, разложенных вокруг неё, и крепко обнимала
самую большую куклу. Капитан Сай, который встал в половине шестого,
чтобы быть с ней в этот важный день, был не менее счастлив, чем она.

— Тебе они нравятся, да? — спросил он, улыбаясь.

— Нравятся! О, дядя Сай! Почему все так добры ко мне?

— Не знаю. Странно, не так ли, учитывая, какой ты трудный ребёнок.

Бос рассмеялся. Она понимала своего «дядю Сай» и не возражала, когда он называл её «трудной девчонкой».

«Я... я... не верила, что у кого-то может быть такое чудесное Рождество. Я никогда
не видела столько красивых вещей».

«Хм! Что тебе больше всего нравится?»

Ответ был вопросом и был характерным.

«Что ты мне подарила?» — спросил Босс.

Капитан попытался увернуться, но она не позволила. Так что один за другим
подарки, которые он подарил, были указаны и разложены сами по себе.
Оставшихся было немного, но она настояла, чтобы их дарители были
названы. Когда сортировка закончилась, она молча сидела, обнимая свою куклу
и, по-видимому, размышляла.

“Ну что?” - спросил удивленный капитан. “Уже решила? Что
тебе больше нравится?”

Ребенок кивнул.

— Ну конечно, вот эти, — с нажимом заявила она, указывая своей обутой в тапочку ножкой на стопку капитана Сай.

 — Ну что? Что, правда? Не знала, что я так хорошо умею выбирать. Ладно, первый приз мой. Кто возьмёт второй?

На этот раз Бос'н помедлила, прежде чем ответить. Наконец, однако, она наклонилась.
наклонилась вперед и коснулась подарков учителя.

“Эти”, - сказала она. “Эти мне нравятся больше всего”.

Капитан Сай был удивлен.

“Шо!” - воскликнул он. “Ты не говоришь!”

“Да. Я думаю, мне нравится учитель рядом с тобой. Мне нравятся Джорджиана и мистер
Тиддитт и мистер Бэнгс, конечно, но она мне нравится немного больше. Не так ли, дядя Сайрус?

Капитан сменил тему. Он спросил её, как она хочет назвать свою
куклу.

Совет по стратегии собрался днём, и подарки были вручены
чтобы показать им. Пока шла выставка, пришла мисс Доуз. И перед тем, как она ушла, Гейб Ламли подъехал на повозке с большим пакетом, адресованным «мисс Эмили Томас, Бэйпорт».

«Хм!» — воскликнул капитан Сай. — Что-то ещё для Бостона, да? Кто бы это мог прислать, как вы думаете?»

Асаф и Бейли выдвигали разные нелепые предположения о том, кто мог отправить посылку. Фиби
ничего не сказала. Она нахмурилась, наблюдая, как капитан
принялся за работу над коробкой с помощью стамески и молотка. Внутри
находилась красивая кукла, полностью и дорого одетая, а к платью была приколота
карточка — «Дорогой маленькой Эмми от её одинокого папы».

Стратегический совет с удивлением и восхищением смотрел на куклу.
Капитан Сай отошёл к окну.

— Ну и ну! — воскликнул мистер Бэнгс. — Я и не думал, что у него столько сердца. Держу пари, это стоило четыре или пять долларов, не так ли,
Сай?

Капитан не ответил.

“ Вы так не думаете, учительница? ” повторил Бейли, поворачиваясь к Фиби. “ Что
Вас беспокоит? Вы, кажется, не удивлены.

“Я не боюсь”, - ответила леди. “Я ожидала чего-то в этом роде”.

Капитан Сай отвернулся от окна.

“Вы СДЕЛАЛИ ЭТО?” - спросил он.

“Да. Мисс Финни сказала, что на днях она слышала, что этот человек
собирался сделать своей дочери прекрасный подарок. Она была очень
восхищена его щедростью и самопожертвованием. Я спросил, кто сказал
ей, и она сказала ”мистер Симпсон".

“О! Тэд? Это правда!” Капитан посмотрел на нее.

“Да. И я думаю, что нет никаких сомнений в том, что Симпсон получил приказ сделать так, чтобы о его «щедрости» узнало как можно больше горожан».

«Хм! Понятно. Вы считаете, что Томас считает, что это поможет ему стать популярнее
и укрепит его позиции, не так ли?»

«Не совсем. Сомневаюсь, что он сам когда-либо думал об этом. Но
кто-то подумал за него — и кто-то, должно быть, дал ему денег».

«Ну, говорят, он будет работать в Бостоне».

«Я знаю. Но никто не может сказать, где он работает. Капитан Уиттакер, это дело рук мистера Аткинса — вы это знаете. Так почему же он, занятой человек, проявляет такой интерес к тому, чтобы забрать у вас этого ребёнка?»

Капитан Сай покачал головой и улыбнулся.

«Учительница, — сказал он, — вы решительно настроены окружить Хемана тайной,
не так ли?»

«Мисс Доус, — спросил забывчивый Бейли, — когда мы с вами ездили кататься на
машине на днях, вы что-нибудь узнали от…»

Фиби быстро перебила его.

— Мистер Бэнгс, — сказала она, — во сколько мы раздаём рождественские подарки в вашем пансионе? Полагаю, у вас должно быть много рождественских секретов, которые нужно хранить. Вы ТАК хорошо храните секреты.

Мистер Бэнгс покраснел. Намёк на то, что нужно хранить секреты, не пропал даром.
Он больше не упоминал о поездке.

Чуть позже капитан Сай увидел, что Боз усердно играет с подаренной им куклой. Другой, подаренной отцом, нигде не было видно.

«Я положила её обратно в коробку», — ответила девочка на его вопрос.
«Она была очень красивой, но я думаю, что эту я буду любить больше».

Замечание кажется глупым, чтобы утешать взрослого мужчину, но
Капитан Сай нашел в нем утешение, а утешение было тем, в чем он нуждался.

Со временем он нуждался в нем все больше. В январе суд вынес свое
решение. Назначение капитана опекуном было отменено. Поскольку
отец жив и, по словам мистера Пибоди, искренне стремится обеспечить ребенка
поддержкой, ничего другого ожидать не приходилось, так сказал мистер Пибоди. Последняя подала апелляцию, которая могла бы отсрочить дело на два-три месяца.
Тем временем капитан Сай должен был сохранить опеку над Босом.

Но решение суда, каким бы ожидаемым оно ни было, повергло капитана в уныние. Он не видел никакой надежды. Он был уверен, что в конце концов потеряет маленькую девочку, несмотря на длинную череду апелляций, которые обдумывал его адвокат. И что с ней тогда будет? Какое образование она получит? Кто будет её наставником под властью такого отца, как её собственный? И что
он будет делать один в старом доме, когда она уйдёт навсегда? Ему
было невыносимо думать об этом, но он почти ни о чём другом не думал.

Вечера, когда Боун ложился спать, были самыми тяжёлыми. Днём он изо всех сил старался чем-нибудь себя занять. Кукольный домик был готов, и он начал мастерить миниатюрный корабль с полным оснащением. На самом деле Эмили, будучи обычной маленькой девочкой, не очень интересовалась кораблями, но, поскольку дядя Сай их делал, она притворялась, что они её очень волнуют. По субботам и после уроков она сидела на ящике в дровяном сарае, где капитан поставил небольшую печку, и наблюдала за его работой. Табу, которое так многие из нас
праведные горожане, поклоняющиеся Аткинсу, поселились в доме Уиттакер
среди ее обитателей была она сама, и нескольким детям было
запрещено играть с ней. Это, однако, не помешало им
мучить ее из-за ее отца и опекуна с сомнительной репутацией.

Но вечера капитана были ужасными. Он больше не ходил к
Симмонсу. Ему не нравилась собравшаяся там толпа, и он знал, что все они настроены против него. Джозайя Димик время от времени звонил, а Совет по стратегии
часто, но их разговоры были довольно утомительными. Там были
Бывали времена, когда капитан Сай ненавидел Бэйпорт, дом, который он «отремонтировал» с таким интересом и гордостью, и в особенности старую гостиную. Мысленная картина уюта и довольства, о которой он мечтал на протяжении стольких лет борьбы и скитаний, казалась ещё более далёкой, чем когда-либо. Иногда ему хотелось сбежать, прихватив с собой Бостона. Но капитан никогда не убегал с поля боя; он никогда не бросал корабль, пока был шанс удержать его на плаву. И, кроме того,
была ещё одна причина.

 Фиби Доуз стала его главной опорой.  Он многое видел
она. Часто, возвращаясь домой из школы, она обнаруживала, что он висит над
воротами, и они говорили о разных вещах - об успехах Бос'н.
в учебе, о школьной работе и тому подобных темах. Он называл ее
теперь по имени, хотя в этом не было ничего необычного - после
нескольких недель знакомства мы, Байпортеры, почти неизменно обращаемся к людям
по их “подставным” именам. Иногда она приходила в дом вместе с Эмили. Затем
все трое сели у печки в гостиной, и в глазах капитана квартира
стала по-настоящему уютной.

Фиби была в приподнятом настроении. Она была так же полна надежд, как капитан Сай — уныния. Казалось, она почти не боялась исхода судебных разбирательств, апелляций и всего остального. На самом деле, теперь она, похоже, стремилась уйти от этой темы, и в ней чувствовалось сдерживаемое волнение. Её оптимизм был лучшим подспорьем для слабеющего мужества капитана. Её советы всегда были дельными, и после разговора с ней он расправлял плечи и чувствовал себя почти счастливым.

Однажды холодным дождливым днём в начале февраля она пришла с Босом,
которая воспользовалась защитой учительского зонтика.
 Джорджиана была на кухне, пекла, а Эмили обещали «пирог с блюдечком», так что девочка вышла посмотреть, как готовится это угощение.

 — Присаживайтесь, учитель, — сказал капитан Сай, выдвигая кресло-качалку. — Боже!
 как я рад вас видеть. Сегодня здесь было синее, чем точильный камень.
Какие новости — есть что-нибудь?

— Да нет, — ответила Фиби, садясь в кресло-качалку и распахивая мокрую куртку. —
Никаких особых новостей. Но я хотела спросить, не видели ли вы «Бриз»?

“Эм .. кхм,” был вялый ответ. “Я предполагаю, что, вероятно, вы имеете в виду новости
по поводу присвоения, а также редакционной копать на ваш покорный слуга? Да, я
видел. Они меня не слишком беспокоят. Сейчас у меня на уме более важные вещи.
”

Обещание конгрессмена Аткинса в его прощальной речи относительно
огромных усилий, которые он должен был приложить для обеспечения ассигнований на
Бэйпортская гавань была в процессе строительства — так он написал в
местную газету. Но, увы! эти титанические усилия, скорее всего,
оказались напрасными. Несмотря на то, что достопочтенный Хеман боролся за
Права избирателей, казалось, гарантировали, что законопроект не выделит тридцать тысяч долларов на Бэйпорт; по крайней мере, не в этом году.
 Другие, более влиятельные интересы возьмут верх, и вместо этого за государственный счёт будет улучшен другой участок побережья.  Конгрессмен был глубоко расстроен, почти убит горем.  Он упорно боролся за свой любимый город, работал день и ночь.  Но, честно говоря, надежды было мало или не было совсем.

Немногие из нас винили Хемана Аткинса. Большинство сочло его письмо
«благородным» и «проникновенным». Но кто-то должен был взять на себя ответственность за сообщество
Такое разочарование, и козел отпущения был на месте. А как же тот «комитет из одного человека», самопровозглашенный на городском собрании? А как же тот наглый тип, который заявил, что он мог бы получить ассигнования? Что сделал «комитет»? Ничего! Совсем ничего!
 Он даже не написал в столицу — насколько кто-либо мог выяснить, — не говоря уже о том, чтобы поехать туда.

Итак, в «Симмонс» и в швейном кружке, а также после воскресной встречи Сай
Уиттакер снова стал предметом обсуждения и насмешек. А в «Бризе» на этой неделе, вышедшем
в то утро, была опубликована саркастическая редакционная статья, в которой не упоминались имена,
но намекнул на «некоего ныне печально известного человека», который громко хвастался,
но который снова «был взвешен на весах общественного мнения и
признан несостоятельным».

 Мисс Доуз, похоже, не была довольна безразличным отношением капитана
к «Бризу» и его редакционной статье. Она постучала ногой по плетёному коврику.

“Капитан Сайрус, ” сказала она, - если вы не собирались ничего предпринимать для
обеспечения этих ассигнований, почему вы взяли на себя ответственность за это
на собрании?”

Капитан Сай поднял глаза. Ее тон напомнил ему об их первой встрече, когда
она отругала его за то, что он лёг спать, оставив Боса на милость
коровы Кахуна.

«Что ж, — сказал он, — прежде чем случилось это дело с Томасом, которое разрушило все
мои планы, я много думал об этом присвоении.  Мне казалось, что должна быть какая-то причина,
по которой Хеман так внезапно появился. Какое-то время он был уверен, что получит тридцать тысяч,
а потом вдруг начал сворачивать паруса и идти другим курсом. Я мало что знаю о политике, но я знаю, что ОН знает о ней всё. И мне показалось, что если бы живой человек,
с глазами, в голове, отправился в Вашингтон и оглянулся, он может
найти причину. И, если он не нашел его, может быть, емана можно будет уговорить
в то меняются его разум снова. Во всяком случае, я был готов рискнуть
Разбогатей; и, кроме того, TAD и Абэ Леонард у меня на сковороде на что
собрание, и я заговорил резким, слишком резким, может быть”.

— Но вы всё равно считаете, что могли бы помочь, если бы поехали в Вашингтон?

 — Да. Думаю, да. В любом случае, я бы задал несколько довольно острых вопросов.
Видите ли, я не всю жизнь прожил в Бейпорте и не глотаю всю наживку, которую Хеман выбрасывает за борт.

— Тогда почему бы тебе не поехать?

— Эй, а почему бы мне не поехать?— И оставить Боса и…

— С Эмили всё будет в порядке, и она будет в полной безопасности. Джорджиана души в ней не чает. И, капитан Уиттакер, мне не нравится, что эти люди так о вас говорят. Мне не нравится читать в газетах такие вещи,
что ты просто хвастался, чтобы быть популярным, и собирался отлынивать,
когда придёт время действовать. Я знаю, что это неправда. Я ЗНАЮ это!»

Капитан Сай был доволен, и это было слышно по его голосу.

«Спасибо, Фиби, — сказал он. — Я тебе очень признателен. Но, видишь ли,
Я больше не интересуюсь такими вещами. Когда я понимаю, что
вскоре мне придётся навсегда расстаться с этой малышкой, я не могу
провести без неё и минуты. Мне не нравится оставлять её здесь
одну с Джорджианой и…

— Я присмотрю за ней. Ты ведь мне доверяешь, не так ли?

— Доверяю тебе? Купить Большая Медведица, ты единственный, кому я могу доверять
в эти дни. Я не знаю, как бы это, если бы ты не
помогло. Ты сериала diff'Rent от Асе и Бейли и их род--не хочу
ничего против них, либо. Но вы с широким кругозором и хладнокровен
и... и... знаете, если бы у меня была такая женщина, как вы, которая давала бы мне советы все эти годы и не давала бы мне сбиться с пути, я бы уже был кем-то.

 — Я думаю, вы и так кто-то.

 — Не говорите так.  Признаюсь, мне нравится вас слушать, но я боюсь, что это неправда. Вы говорите, что я чего-то стою. Ну и что? Я возвращаюсь домой
с деньгами в кармане и думаю, что это всё, что нужно, чтобы стать
хорошим парнем. Я сказал себе, что старый дом Сая Уиттейкера
снова станет настоящим домом Сая Уиттейкера. И я стану настоящим Уиттейкером, человеком, который должен постоять за
что-то вроде того, что делали до меня мой отец и дед. Город должен меня уважать, и я бы делал что-то, чтобы ему помочь. И к чему всё это привело? Да к тому, что
каждому юнцу на улице говорят, чтобы он был хорошим, потому что он может вырасти таким, как я. Разве не так? Конечно, так! Я...

 — Ты не должен так говорить! Вы воображаете, что вас не уважают
все, чьё уважение что-то значит? Да, и другие тоже.
 Разве вы не думаете, что мистер Аткинс уважает вас в глубине души — если она у него есть? Разве ваша экономка, которая видит вас каждый день, не уважает и не любит вас
ты? А маленькая Эмили — разве она не любит тебя больше, чем всех нас вместе взятых?

«Ну, я думаю, Бостон немного заботится о старике, это факт. Она
говорит но ты ей нравишься больше всех. Ты знал это?

Но мисс Доуз была возмущена.

“Капитан Уиттакер, ” заявила она, - можно подумать, что вам сто лет“
если послушать вас. Вы всегда называете себя стариком. Нет
Мистер Аткинс называет себя стариком? И он старше тебя.

— Ну, мне уже за пятьдесят, Фиби, — несмотря на привычку, в которой его только что упрекнули, капитану было трудно произнести эти слова.

 — Я знаю. Но в тридцать пять вы моложе большинства из нас. Понимаете, я тоже признаюсь, — добавила она, смеясь и слегка краснея.

Капитан Сай мысленно подсчитал.

«Двадцать лет, — задумчиво сказал он. — Двадцать лет — это долгий срок. Нет, я
старый. И, что ещё хуже, я, наверное, старый дурак. Если бы я не был таким, я бы
остался в Южной Америке, а не приехал сюда, чтобы меня выгнали из города, в котором я родился».

Учительница топнула ногой.

«О, что мне с тобой делать!» — воскликнула она. «Как нехорошо с твоей стороны так говорить. Неужели ты думаешь, что мистер Аткинс стал бы так усердно работать, чтобы победить дурака? И, кроме того, ты не очень-то любезен со мной. Как ты думаешь, должна ли я проявлять такой интерес к
— тот, кто был слабоумным?

 — Что ж, это очень мило с вашей стороны. То, что вы пришли сюда, чтобы помочь Босу в его борьбе, — это...

 — Откуда вы знаете, что это Бос? Я... — Она внезапно замолчала, и к её лицу прилила кровь. Она встала с кресла-качалки. “Я... правда, я"
не понимаю, как мы дошли до обсуждения такой ерунды, ” сказала она. “Наш
возраст и тому подобное! Капитан Сайрус, я бы хотел, чтобы вы поехали в
Вашингтон. Я думаю, тебе пора идти”.

Но мысли капитана были далеко от Вашингтона в тот момент. Его
собственное лицо вспыхнул, и его глаза засияли.

— Фиби, — неуверенно пробормотал он, — что ты хотела сказать? Ты
имеешь в виду, что… что…

Боковая дверь дома открылась. В следующее мгновение в гостиную вошёл мистер Тиддитт с
промокшим зонтиком в руке.

— Привет, Уит! — поздоровался он. — Забежал на минутку поздороваться. Затем он заметил директрису, и выражение его лица изменилось. “ О! как поживаете
вы, мисс Доуз? - спросил он. - Я не видел, как вы уходили. Не убегайте из-за
меня.

“ Я уже собиралась уходить, ” сказала Фиби, застегивая куртку. Капитан Сай
проводил ее до двери.

— До свидания, — сказала она. — Я хотела сказать ещё кое-что, но, думаю, лучше подождать. Надеюсь, скоро у меня будут для вас хорошие новости.
 Такие, которые позволят вам отправиться в Вашингтон с лёгким сердцем. Возможно, я что-нибудь узнаю завтра. Если так, я позвоню после школы и расскажу вам.

 — Да, пожалуйста, — нетерпеливо попросил капитан. — Я буду ждать вас здесь. Хорошие новости или нет, приходите.
Я... я сам сказал не все, что хотел. Он вернулся в гостиную.

Городской клерк стоял у плиты. ....
........ Он выглядел обеспокоенным.

“ Что за скандал, Эйс? ” весело спросил Сай. Его переполняло добродушие.
характер.

— О, ничего особенного, — ответил мистер Тиддитт. — Ты выглядишь достаточно радостным для нас двоих. Хорошо провёл время, не так ли?

 — Да, примерно так. Что ты такой мрачный?

 Асаф замялся.

 — Фиби тоже была здесь вчера, не так ли? — спросил он.

 — Ага. И что с того?

— А за день до этого?

— Нет, за три дня до этого. Но что с того, спрашиваю я вас?

— Ну, Сай, не сердись. Я твой друг, а друзья должны иметь возможность говорить друг другу почти всё. Если бы я был на твоём месте,
Я бы не стала так часто приглашать Фиби — не сюда, понимаешь, не в твой дом.
Конечно, я знаю, что у нее есть Бос и все такое, но...

“Выкладывай!” Тон капитана был зловещим. “К чему ты клонишь
?”

Звонивший ерзала.

“Ну, Вит,” пробормотал он, “есть рассмотрим встречу между разговариваю с тобой,
вот и все”.

“Разговариваешь? Что за разговоры?”

“Ну, ты знаешь такого рода. В этом городе этим часто занимаются", особенно
после церкви и молитвенных собраний. Похоже, они сочли это чем-то вроде
подходящего места. _ Я_ не в себе; Мне вроде как нравится распространять свою благотворительность и
братскую любовь на всю неделю, но ...

Эйс, а люди в этом городе говорят что-нибудь против Фиби Доуз
потому что она приходит сюда, чтобы увидеться с Босом?

 — Не… не злись, Уит. Не смотри на меня так. Я ничего не говорил. Да, недавно, в пансионе, я…

 Он рассказал о трапезе в идеальном пансионе, где мисс Доус
выступала в защиту его друга. А также о последовавшем за этим разговоре и о своей роли в нём. Капитан Сай расхаживал по комнате.

«Я бы не хотел, чтобы она приходила так часто, Сай, — взмолился Асаф. — Честное слово, не хотел бы. Конечно, мы с тобой знаем, что они подлые, жалкие лжецы, но
я думаю о ней. Она молодая женщина и одинока». И ты
на много лет старше её. И, конечно, вы с ней никогда не поженитесь. А вы думали, как это повлияет на то, что она сохранит место учительницы? В комитете большинство против неё. И — знаешь, я так не думаю, но многие так считают — у тебя сейчас не самое лучшее имя. Чёрт возьми! Я говорю не так, как должен был бы, но ТЫ понимаешь, что я имею в виду, да, Сай?

 Капитан Сай прислонился к оконной раме, подперев голову рукой.
Он не выглядывал наружу, потому что шторы были задернуты. Тиддитт ждал
с нетерпением ждал его ответа. Наконец он повернулся.

«Эйс, — сказал он, — я тебе очень благодарен. Ты вбил это в меня довольно крепко, но я считаю, что должен был сделать это сам. Я дурак — старый дурак, как я недавно сказал, — и ничто и НИКТО не должен был заставлять меня забывать об этом. На минуту или около того я... Но нет! не волнуйся.
Эта молодая женщина не станет рисковать своей работой или репутацией из-за
меня - и Бос тоже. Я позабочусь об этом. И вот что, - добавил он яростно.
“Я не могу остановить женские языки, даже если они такие плохие, как
в этом городе говорят на разных языках, НО если ты услышишь, как МУЖЧИНА произнесет одно слово
против Фиби Доуз, только одно слово, ты назовешь мне его имя. Ты слышишь,
Ase? Вы скажите мне его имя. А теперь беги, ладно? Я не безопасным компании
прямо сейчас.”

Асаф испуганно на эффект своих слов, поспешно отошел.
Капитан Сай расхаживал по комнате в течение следующих пятнадцати минут. Затем он открыл дверь
кухни.

«Босэн, — позвал он, — заходи и посиди у меня на коленях, хочешь? Я... я немного одинок, малышка».



На следующий день, когда учительница, задержавшаяся из-за
неизбежные экзаменационные работы, остановилась у Сая Уиттейкера, где её встретила Джорджиана; Эмили, стоявшая позади экономки в дверях, плакала.

«Капитан Сай уехал — в Вашингтон», — объявила Джорджиана.  «Хотя я не знаю, зачем он туда поехал.  Он сказал, что пришлёт адрес своего отеля, как только доберётся туда». Он уехал на трёхчасовом поезде».

Фиби была поражена.

«Уехал? — повторила она. — Так скоро! Он сказал мне, что непременно должен быть здесь, чтобы услышать новости, которые я ожидала сегодня. Он не оставил мне никаких сообщений?»

Экономка покраснела.

“Мисс Фиби, - сказала она, - он просил меня передать тебе кое-что, и это так
страшный я почти не даст сказать. Я думаю, его проблемы свели
его с ума. Он просил передать вам, что вам лучше больше не приходить в этот дом
”.



ГЛАВА XVIII

КОНГРЕССМЕН ЭВЕРДИН


В былые времена, во времена парусных кораблей и торговых флотилий, Бэйпорт был сообществом путешественников. Каждый амбициозный мужчина отправлялся в море и в конце концов, если выживал, становился капитаном. Затем он брал с собой в долгие путешествия жену, а в большинстве случаев и детей. В
из дома приходили письма со странными иностранными марками и штемпелями. На наших каминных полках и в гостиных стояли резные фигурки из слоновой кости,
прекрасные ракушки, алебастровые подсвечники и гипсовые миниатюры
Пизанской башни или Колизея в Риме. Обычно мы начинали разговор со слов: «Когда мы с мужем в последний раз были в Гонконге...» или «Я помню, как на Маврикии они всегда...» Ближайшими внутренними портами, упоминание о которых считалось уместным, были Новый Орлеан или Фриско.

Но теперь это не так.  Поездка в Бостон, конечно, не является чем-то новым.
Большинство из нас, но когда мы приезжаем в Нью-Йорк, мы стараемся заранее
объявить об этом. И те немногие, кто пользуется весенними «сниженными тарифами»
и отправляется на экскурсии в Вашингтон, планируют конкретные программы на каждый
день в столице и обсуждают их с завистливыми друзьями за несколько недель
до поездки. И если заранее составленная программа не выполняется
в точности, мы чувствуем себя обманутыми. К сожалению, тёти
Софрония Халлетт всю жизнь сожалела о том, что во время своей экскурсии по Вашингтону она не
увидела «дипломатический труп». Она видела президента и монумент, и
Конгресс и «реликвии в Смитсоновском институте», но «Труп» не был выставлен на обозрение; тётя Софрония так и не смогла до конца пережить это разочарование.

 Вероятно, ни один другой житель Бейпорта за последние годы не отправлялся в Вашингтон в такой спешке и с такой неопределённой программой, как капитан
Сай. Он поехал, потому что чувствовал, что должен куда-то отправиться. После
разговора с Асафом он просто не мог оставаться дома. Если бы Фиби
Доуз позвонил, он знал, что должен увидеться с ней, но что он должен был ей сказать? Он не мог сказать ей, что она не должна приходить в
Сай Уиттакер снова занял его место. Если бы он это сделал, она бы потребовала объяснить причину.
 Если бы он рассказал ей о «городских слухах», он был уверен, зная её, что она с негодованием отвергла бы злонамеренные сплетни. И он твёрдо решил не позволять ей ставить под угрозу свою жизнь и будущее, дружа с таким изгоем общества, как он сам. Что касается чего-то более глубокого и священного, чем дружба, то это было нелепо. Если на мгновение
её замечание заставило его задуматься о таком, то это потому, что он, как он сам часто говорил, был «старым дураком».

Итак, капитан Сай решил бежать и отправился в Вашингтон,
потому что дела «комитета из одного человека» давали ему законное
основание для поездки туда. Он считал, что откровенное послание,
которое он доверил Джорджиане, вызовет негодование Фиби. Она больше не
позвонит. И когда он вернётся в Бостон, то будет сражаться за ребёнка
в одиночку. Если бы он проиграл тот бой или КОГДА бы он его проиграл, то закрыл бы
«Сай Уиттакер» и навсегда уехал бы из Бэйпорта.

 Он уже бывал в Вашингтоне много лет назад, когда только приехал.
помощник капитана корабля и получил отпуск на несколько недель на берег. Затем он отправился туда в
увеселительную поездку с несколькими друзьями-моряками и весело провел время. Но
было очень мало радости в нынешний визит. Он никогда не
чувствовал себя настолько основательно несчастными. Для того, чтобы забыть, он составил его ум
работать изо всех сил, чтобы выяснить, почему ассигнований гавани не было
приведенный в Бейпорте.

Город сильно изменился. Он едва ли узнал бы его. Он
пошёл в отель, где останавливался раньше, и обнаружил на его месте большое современное здание. Портье был довольно груб и
Сначала он был немногословен, но когда узнал, что капитан не беспокоится о цене за проживание, а просто хочет «удобно устроиться где-нибудь на палубе в салоне» и, судя по всему, у него много денег, он стал вежливым. Капитана Сайя проводили в его каюту, где он оставил свой саквояж. Затем он спустился на ужин.

После ужина он сел в одно из больших кожаных кресел в вестибюле отеля, закурил и задумался. Летом, до того, как
приехал Бозон, и до того, как её отец вмешался и разрушил все расчёты
и разрушить все его планы, капитан всерьёз задумался о том, что ему делать, если конгрессмену Аткинсу не удастся, как казалось даже тогда, добиться выделения этих ассигнований. Очевидным решением, конечно, было бы разыскать мистера Аткинса и допросить его. Но это было слишком очевидно. Во-первых, напряжённые отношения между ними сделали бы интервью неудобным, а во-вторых, если бы в отступлении Хемана от своих слов было что-то нечестное, Аткинс был слишком осторожной птицей, чтобы попасться на удочку вопросов.

Но капитан ТИЦ был еще один знакомый в городе, сын до сих пор
старшего знакомого, который был состоятельным купцом доставка и шахты
хозяин в Калифорнии. Сын также был конгрессменом из прибрежного штата,
и капитан читал о нем в газетах. Был напечатан очерк его жизни.
Это сделало его личность абсолютно достоверной. Капитан
Первоначальной идеей Сая было написать этому конгрессмену. Теперь он
решил найти его и взять интервью.

Он навёл справки о нём у портье, который, как и все вашингтонские портье, был ходячей энциклопедией «Кто есть кто в столице».

— Конгрессмен Эвердин? — повторил всезнающий молодой джентльмен. — Да.
Он в городе. У него номер в «Глории», втором отеле справа, если идти по авеню. Совсем рядом. Чем я могу вам помочь, сэр?

 «Глория» была даже больше, чем отель, в котором у капитана был «номер». На вопрос, заданный на стойке регистрации другому важному клерку,
был получен быстрый ответ:

«Мистер Эвердин? Да, он здесь живёт. Не знаю, дома он или нет.
 Добрый вечер, судья. У нас сегодня прекрасная зимняя погода».

 Судья, грузный мужчина, неопределённо намекнул на
Хеман признал, что погода прекрасная, и покровительственно добавил:
«Клерк продолжил разговор. Капитан Сай ждал. Наконец он
сказал:

«Простите, коммодор, — сказал он, — я не хотел бы вмешиваться, пока вы не решите, будет ли у вас снег или нет, но я здесь, чтобы увидеться с конгрессменом
Эвердином». Не лучше ли вам приказать одному из ваших матросов разыскать его?

Судья соизволил улыбнуться, как и несколько других мужчин, стоявших рядом. Клерк покраснел.

— Вы хотите видеть мистера Эвердина? — резко спросил он.

— Да, хочу. Но я не могу разглядеть его отсюда, не напрягая зрение.

Клерк резко потребовал одну из визитных карточек капитана.
Он не получил её по той простой причине, что её не было.


«Скажите ему, что старый друг его отца ждёт его на главной палубе, — сказал капитан Сай. —
Это будет в самый раз. Спасибо, адмирал».

Доложили, что конгрессмен спустится через несколько минут. Капитан коротал время, облокотившись на перила и глядя на клерка с благоговейным любопытством, которое чрезвычайно раздражало его объект.
Осмотр всё ещё продолжался, когда высокий мужчина средних лет
лет тридцати с небольшим, быстро подошел к стойке регистрации.

“Кто там хочет меня видеть?” спросил он.

Клерк осуждающе махнул рукой в сторону капитана Сая.
Вновь прибывший обернулся.

“Меня зовут Эвердин”, - сказал он. “Вы... эй?-- Великий Скотт!
Возможно ли, что это капитан Уиттакер?”

Капитан был безмерно доволен.

“Что ж, я заявляю, Эд!” - воскликнул он. “Я не верил, что ты вспомнишь меня
после стольких лет. Ты был всего лишь мальчишкой, когда я увидел тебя на улице
во Фриско. Так! так! Неудивительно, что ты в Конгрессе. Человек, который может
запоминать такие лица, должен быть президентом ”.

Эвердин рассмеялся, когда они пожали друг другу руки.

«Не думаю, что я забуду парня, который обедал с нами и рассказывал мне
морские истории, не так ли?» — сказал он.  «Я очень рад тебя видеть.  Что
ты здесь делаешь?  В последний раз, когда мы с отцом слышали о тебе, ты был в
Южной Америке.  Они сказали, что ты бросил море и быстро разбогател».

Капитан Сай усмехнулся.

«Хорошо, что я давно научился не верить всему, что слышу, — ответил он. —
Иначе я был бы так уверен, что богат, что потратил бы всё, что у меня было, и к
этому моменту уже жил бы в богадельне. Нет, спасибо».
Я уже поужинал. Да, я покурю, если вы мне поможете. Как там ваш
отец? Умный, да?

 Конгрессмен настоял на том, чтобы они перешли в его номер. Будучи
неженатым, он во время своего пребывания в Вашингтоне жил в холостяцкой комнате в отеле. Там, в удобных креслах, они говорили о старых временах, когда
капитан был моряком и дом Эвердинов принадлежал ему, пока его корабль
стоял в порту Фриско. Он рассказал о своём возвращении в Бейпорт и
о ремонте старого дома. О Босне он ничего не сказал. Наконец Эвердин
спросил, что привело его в Вашингтон.

— Что ж, — сказал капитан Сай, — я вам скажу. Я как тот парень в суде, у которого не было адвоката; он сказал, что не может сказать, виновен он или нет, потому что у него не было профессиональной консультации. Вот за чем я к вам пришёл, Эд, — за профессиональной консультацией.

 Он рассказал историю с портовым ограблением. Вспоминая случай с «комитетом из одного человека», его друг от души рассмеялся.

«В тот раз ты здорово облажался, капитан, не так ли?» — сказал он.

«Угу. Потом я застрял на другом, пытаясь выбраться из первого. Как
это выглядит со стороны? Всё правильно, как думаешь? или в поленнице есть ниггер?»

Мистер Эвердин, казалось, задумался.

«Что ж, капитан, — сказал он, — я не могу сказать. Вы задаёте деликатные
вопросы. Политики — как врачи, они обычно поддерживают мнение друг друга. Тем не менее, вы, по крайней мере, такой же хороший друг, как и
Аткинс. Странно, что он ввязался в это дело! Ведь он… но не будем об этом. Я говорю вам, капитан Уиттакер, приходите ко мне завтра вечером на ужин. А пока я встречусь с председателем комитета по этому законопроекту — одному из так называемых «свиных» законопроектов. Возможно, от него и от некоторых других моих знакомых я смогу узнать
что-то. Во всяком случае, приходи к нам на ужин”.

Поэтому приглашение было принято, и капитан Сай вернулся к своей
отель и его номера. Спал он мало, хотя не беспокойство по поводу
вопроса об ассигнованиях не давало ему уснуть. На следующее утро он написал
записку Джорджианне, указав свой вашингтонский адрес. Вместе с ним он вложил
длинное письмо Босне, в котором сообщил, что скоро вернётся домой и
что она должна быть хорошей девочкой и «рулить кораблем» в его отсутствие.
Он передал приветы Асафу и Бейли, но не упомянул Фиби.
упомяните. Затем он провёл жалкий день, бродя по городу. В
восемь вечера того же дня он и его друг с Запада сели за угловой столик
в большой столовой «Глории».

 Капитан начал задавать вопросы, как только подали суп, но
Эвердин отказался отвечать.

 «Нет-нет, — сказал он, — сначала удовольствие, а потом дело; это девиз Конгресса». Я не могу говорить об Аткинсе за ужином и наслаждаться им.

— Не можешь, да? Ты бы не пользовался популярностью в нашем идеальном пансионе
дома. Там подают Хемана горячим на завтрак и ужин и подогревают его
пришли поужинать. Хорошо, я могу подождать.

Разговор перешел с Буэнос-Айреса на Фриско и обратно
пока не подошли к сигарам и кофе. Затем конгрессмен выпустил в воздух
ароматное колечко и из-за него вопросительно посмотрел на
своего спутника.

“Что ж, ” заметил он, - что касается вашего присвоения“
что касается...”

Он сделал паузу и дал второй гудок. Капитан Сай погладил свою бороду.

«Хм… да, — протянул он, — теперь, когда вы об этом упомянули, мне кажется, что-то такое говорили».

Мистер Эвердин рассмеялся.

“Я навел справки”, - сказал он. “Я видел председателя
комитета по законопроекту о свинине. Я его хорошо знаю. Он хороший парень, но...”

“Да, я знаю. Я видел много таких политиков; все они хорошие ребята.
но ... если бы я был политиком, я бы издал закон, исключающий "Но" из
словаря”.

«Что ж, этот парень действительно хороший человек. Я спросил о тридцати тысячах долларов для вашего города. Он спросил меня, почему я не обратился к конгрессмену из этого округа и не побеспокоил его по этому поводу. Я сказал, что, возможно, обращусь к конгрессмену позже, но сначала пришёл к нему».

“ Сартин. Так же, как парень с больной тещей заехал в "Похоронное бюро".
Направлялся вызвать врача. Ладно, поднимай вперед.

“Ну, у нас был довольно долгий разговор. Я выяснил, что пункт о Бейпорте
изначально был включен в счет, но недавно был вычеркнут
.

“Да, я понимаю. Дяде Сэму приходилось экономить, да? Приберегите что-нибудь на чёрный день».

«Ну, возможно. И всё же счёт такой же большой. Теперь, капитан
Уиттакер, я ничего не знаю об этом деле, и это не моё дело. Но я сегодня был там, задавал вопросы и... я
Я расскажу тебе сказку. Она не такая интересная, как твои морские байки, но... Ты любишь сказки?

— Конечно, люблю! Иногда сам их рассказываю, когда нужно. Иногда я почти в них верю. Ну что?

— Конечно, ты должен помнить, что это сказка. Давайте предположим, что
когда-то давным-давно — так они всегда начинаются — жил-был великий человек, великий в своей стране, которого его народ отправил за границу, чтобы он представлял их среди правителей страны. Поэтому, чтобы достойно представлять их, он оделся в роскошные и дорогие одежды, держался с достоинством и...

— И усы. Не забудь про усы!

— Хорошо, и усы. И случилось так, что люди, которых он
представлял, хотели... э-э-э... внести некоторые необходимые улучшения
в своё... своё прекрасное и предприимчивое сообщество.

— Ого! Ого! Как естественно это звучит! Ты, должно быть, телепат.

— Нет. Но мне иногда приходится выступать с речами в своём сообществе.
Что ж, люди попросили своего великого человека получить деньги, необходимые для этого
улучшения, у вышеупомянутых правителей страны. И поначалу он был полон энтузиазма и на пергаментном свитке, где
такие дела прописаны, было написано название прекрасного и
предприимчивого сообщества и сумма денег, которую оно запросило. И сделка
была практически заключена. Извините за современную фразеологию; мой эльфийский жаргон тут примешался
.

“Неважно. Я могу уловить суть так же хорошо, а может и лучше ”.

“И сделка была практически заключена. Но прежде чем было проведено голосование, другой парень
подошел к великому человеку и сказал: "Посмотрите сюда! Я хочу получить ассигнования, скажем, в размере пятидесяти тысяч долларов, чтобы углубить и улучшить русло реки в моём штате — в южном штате, скажем так. «Я был в
председатель комитета по законопроекту о свинине, и он говорит, что это невозможно. Законопроект просто не может быть дополнен. Но я обнаружил, что у вас есть пункт о углублении и улучшении гавани в вашем собственном округе. Почему бы вам не исключить этот пункт — отложить его до следующего года? Вы легко найдёте удовлетворительное объяснение для своих избирателей. И вы хотите запомнить вот что: улучшение состояния этой
реки означает, что... ну, определённая компания по выращиванию сахара...
может поставлять свою продукцию на рынок по цене, которая поднимет её акции и
И, как говорят, вы владеете значительной частью этих акций. Так почему бы не отказаться от акций в гавани и не заменить их моими акциями в реке? Тогда... что ж, я полагаю, на этом история заканчивается.

 Он сделал паузу и снова закурил сигару. Капитан Сай задумчиво постукивал вилкой по скатерти.

 — Хм! — хмыкнул он. — Очень интересная история. Да, да! Не
знаю, слышал ли я когда-нибудь более интересную историю. Полагаю, нет ни
малейшего доказательства, что это правда?

— Ни капли. Я же говорил вам, что это сказка. И меня не нужно цитировать по этому
поводу. Честно говоря, большая часть этого — догадки. Но, возможно,
«Комитет из одного человека», намекнув на это дома, мог бы, по крайней мере, вызвать у одного великого человека некоторые неудобные вопросы. Но это всё. Доказательства — совсем другое дело».

 Капитан задумался. Он прекрасно понимал, что непопулярность «комитета» свела бы на нет все его намёки.

 — Хм! — снова хмыкнул он. — Одно дело учуять крысу, а другое — прижать её хвост к полу. Но я всё равно очень тебе благодарен.
И я хорошенько всё обдумаю. Послушай! Я вижу, что ты сам не очень-то жалуешь Хемана.

— Не слишком-то жалуешь, да. А ты?

“Ну, я не просыпаюсь по ночам и не плачу из-за него”.

Эвердин рассмеялся.

“Это характерно”, - сказал он. “ У вас свой взгляд на вещи
, капитан, и его трудно улучшить. Аткинс никогда ничего мне не делал
. Я просто ... он мне просто не нравится, вот и все. Отец никогда не любил его.
В прежние времена он тоже не нравился; и все же - и это тоже странно - он был
средством, с помощью которого старый джентльмен зарабатывал большую часть своих денег ”.

“Он? Кто? Не Хеман?

“ Да, Хеман Аткинс. Но, насколько я понимаю, отец подтолкнул его к богатству.
полагаю. По крайней мере, он был достаточно беден до того, как рудник был
продан.”

“Что ты мелешь? Еман получил свое начало меняться в
Южных Морей. Продаю канакские стеклянные бусины и бязь вместо жемчуга и
копру - по две горсти жемчуга на каждую бусину. В любом случае, такова технология изготовления
пряжи.”

“Я ничего не могу с этим поделать. Он был простым моряком, который сбежал со своего корабля и занялся добычей золота в Калифорнии. И когда они с партнёром разбогатели, отец занял денег, возглавил компанию и выкупил их долю. Эта шахта называлась «Эксельсиор», и сегодня она так же продуктивна, как и раньше. Я думаю, что Аткинс, должно быть, очень сожалеет о том, что продал её. Я
Полагаю, по праву я должен быть очень благодарен вашему уважаемому представителю.

 «Ну, я вам скажу! Шо, шо! Разве это не забавно? Он никогда не говорил об этом дома. Не думаю, что в Бэйпорте хоть кто-то об этом знает. Мы все думали, что Хеман разбогател благодаря торговле в Южных морях. И ваш собственный отец! Я заявляю, что это маленький мир!»

«Странно, что отец никогда не рассказывал тебе об этом. Это одна из любимых историй старого джентльмена. Он приехал на Запад в 1850 году и управлял небольшим
судоходным магазином во Фриско. Он познакомился с Аткинсом и другим молодым моряком,
его напарник, прежде чем они сошли с корабля. Они были в магазине, покупали разные вещи, и отец хорошо их узнал. Потом они убежали на раскопки — в те времена просто невозможно было удержать команду, — и он долго их не видел. Потом они как-то пришли и показали ему образцы с участка, который они нашли в горах. Они были очень хорошими образцами, и то, что они говорили о
претензиях, убедило отца в том, что у них есть ценное имущество. Поэтому он отправился к нескольким своим состоятельным друзьям, и в результате была организована вечеринка
было решено отправиться на осмотр. Молодые люди были готовы продать
участок, потому что это была кварцевая разработка, а у них не было денег, чтобы
продолжать её.

«Осмотр показал, что участок, вероятно, был даже лучше, чем они
думали, поэтому после недолгих переговоров сделка была завершена. Они
продали его за семьдесят пять тысяч долларов, и это была лучшая сделка,
которую когда-либо совершал отец. Он так гордится своим суждением и дальновидностью при создании этого фильма
, что я удивляюсь, почему он никогда не рассказывал тебе эту историю ”.

“Он никогда не рассказывал. Когда это было?”

“В 54-м году. Что?”

“Я ничего не говорил. Дата показалась мне немного знакомой, вот и все.
Кажется, я слышал это недавно, но не могу вспомнить когда. Семьдесят пять
тысяч, да? Что ж, это было не так уж плохо, не так ли? Учитывая, что это вместо гнездышка
, неудивительно, что Хеману удалось вывести довольно приличный выводок в
долларов ”.

“О, все семьдесят пять были не его, конечно. Половина принадлежала его партнеру
. Но бедняга не дожил до того, чтобы насладиться этим. После подписания статей
и до того, как деньги были выплачены, он заболел
лихорадкой и умер.

“Эй? Он умер? С ЛИХОРАДКОЙ?

“ Да. Но он оставил довольно хорошее наследство своим наследникам, не так ли? Для
простой матрос — или второй помощник капитана, я полагаю, что он был именно им, — тридцать семь тысяч пятьсот долларов — это неплохо. Должно быть, для них это стало большим сюрпризом. Вся сумма была выплачена Аткинсу, который… Что с вами?

 Капитан Сай откинулся на спинку стула. Он был бледен, как скатерть.

 — Вам плохо? — с тревогой спросил конгрессмен. — Выпейте воды. Должны
Я звоню ... ”

Капитан махнул рукой.

“Нет, нет!” - пробормотал он. “Нет! Со мной все в порядке. Ты... ради Бога!
скажи мне вот что! Как звали того партнера, который умер?”

Мистер Эвердин с любопытством посмотрел на своего друга, прежде чем ответить.

«Ты уверен, что не болен?» — спросил он. «Ну, хорошо. Имя партнёра?
 Я слышал его достаточно часто. Оно указано в договоре купли-продажи, который отец
повесил в рамку в своей комнате дома. Старый джентльмен гордится этим так же, как
всем остальным в доме. Имя было... было...»

— Ради всего святого, — воскликнул капитан Сай, — не говорите, что это был Джон Тайер! Потому что, если вы это скажете, я не поверю.

— Так и было — Джон Тайер. Как вы догадались? Вы его знали? Теперь я вспомнил, что он тоже был из Даун-Истера, как и Аткинс.

Капитан не ответил. Он обхватил лоб обеими руками и
оперся локтями о стол. Эвердин был явно встревожен.

“Я собираюсь вызвать врача”, начал он, поднимаясь. Но капитан Сай помахал ему
снова.

“Сиди тихо!” приказал он. “Сиди тихо, я тебе говорю! Вы говорите, что все семьдесят пять тысяч были выплачены Хеману, но что Джон Тайер подписал договор купли-продажи перед смертью в качестве совладельца? И у вашего отца есть оригинал договора, и... и... он помнит всю эту историю?

 «Да, у него есть договор в рамке. Он, конечно, тоже зарегистрирован.
Помнит? Я бы сказал, что помнил! Он неделю будет говорить на эту тему,
если вы дадите ему шанс.

Капитан вскочил на ноги. Его стул опрокинулся назад и упал на
пол. Подобострастный официант подбежал, чтобы поправить его, но капитан Сай не обратил на него никакого
внимания.

“ Где мое пальто? ” потребовал он. “ Где мои пальто и шляпа? - спросил я.

— Что с тобой? — спросил Эвердин. — Ты сходишь с ума?

— Схожу с ума? Нет, нет! Я еду в Калифорнию. Когда следующий поезд?



Глава XIX

Падение памятника


Достопочтенный Хеман Аткинс сидел в библиотеке своего вашингтонского дома,
перед потрескивающим камином, читая письмо. Мистер Аткинс был, как он
бы выразились, “служил своему народу” в Конгрессе на протяжении стольких
лет, что он уже давно прошел этот отель этапе жизни в
Капитал. Он снял меблированный дом на в высшей степени респектабельной улице,
и на полированной дверной табличке бескомпромиссными буквами было выведено его имя.

Мебель в библиотеке была прочной и достойной. Его деловой вид
впечатлил случайного экскурсанта из округа Аткинс,
когда тот или та посетили великого человека, в делах которого мы чувствовали себя такими
личный интерес. Особенно впечатляющей и значимой была карта округа, висевшая над столом конгрессмена, и картина маслом с изображением особняка Аткинсов в Бейпорте, которая с железными собаками и урнами на переднем плане занимала середину самой большой стены.

В такую ночь, как эта, было очень приятно сидеть у камина, потому что в окна
стучал дождь со снегом, тротуары были по щиколотку в слякоти, а
мокрый холодный ветер с Потомака свистел на улице. Где-то в доме хлопнула незапертая ставня.
Порывы ветра. Мистер Аткинс должен был чувствовать себя очень комфортно, сидя у камина. Он провёл много уютных зим в этой комнате. Но сейчас он хмурился, читая письмо, которое держал в руке. Оно было от Симпсона и, помимо прочего, сообщало, что Сайрус Уиттакер отсутствовал в Бейпорте больше двух недель и что никто, похоже, не знал, куда он уехал. — Кажется, он решил, что
Вашингтон, — писал Тэд, — но если это так, то странно, что вы его не видели. Я подозреваю, что он что-то замышляет в этой гавани
— На твоём месте я бы следил за ним в оба.

 Алисия, надежда Аткинсов, шмыгнула в комнату.

 — Папа, — сказала она, — я пришла поцеловать тебя на ночь.

 Её отец небрежно выполнил церемонию.

 — Хорошо, хорошо, — сказал он.  — А теперь беги в постель и не мешай мне, хорошая девочка. Я бы хотел, — раздражённо добавил он, обращаясь к экономке,
которая вошла в комнату вслед за Алисией, — чтобы вы занялись этой
разболтавшейся шторой. Это меня нервирует. Такие вещи нужно
устранять без моих особых распоряжений.

Экономка пообещала позаботиться о слепой. Они с девочкой вышли из библиотеки. Хеман перечитал письмо Симпсона. Затем он положил его на колени и задумался, вертя в руках очки на чёрном шнурке. Судя по всему, мысли его были не из приятных. За последние несколько месяцев морщины вокруг его рта углубились. Он выглядел старше.

Резко зазвонил телефон. Мистер Аткинс вздрогнул, очнувшись от своих мыслей,
встал и прошёл через комнату к стене, где висел аппарат. Это было ещё до появления удобных настольных телефонов.
Он снял трубку с рычага и заговорил в передатчик.

«Алло! — сказал он. — Алло! Да, да! Перестаньте звонить. В чём дело?»

Провод гудел и жужжал во время грозы. «Алло! — раздался голос. — Алло,
там! Это дом мистера Аткинса?»

«Да, это он. Что вам нужно?»

«Эй? — Это здесь живёт достопочтенный Химан Аткинс?

— Да, да, говорю вам! Это говорит мистер Аткинс. Что вам нужно?

— О, это вы, Химан? Это Уиттакер — Сай Уиттакер. Понимаете?

Мистер Аткинс понял. Но на мгновение он замолчал. Он был
Сидя у камина, он размышлял о некоторых людях и некоторых неприятных, хотя и отдалённых, возможностях. Теперь из таинственного далёка с ним говорил один из этих людей. Рука, державшая трубку, на мгновение дрогнула.

«Алло! Я говорю, Хеман, ты меня слышишь? Это Уиттакер».

«Я... э-э... слышу», — медленно произнёс конгрессмен. «Ну что, сэр?»

“Я здесь, в Вашингтоне”.

“Мне сообщили, что вы были в городе. Ну что, сэр?”

“О! вы знали, что я здесь, не так ли? Это так? Кто вам сказал? ТАД написал, Я
предположим, Эй?”

Конгрессмен ответил не сразу. Этот человек, которого он ненавидел больше всех на свете, обладал раздражающей способностью безошибочно определять правду. И его легкомысленный тон сводил с ума.
 Мистер Аткинс не привык к легкомыслию.

 — Полагаю, мне не нужно раскрывать источник моей информации, — сказал он с леденящим достоинством. — Судя по всему, он заслуживает доверия. Полагаю, вы позвонили мне по поводу ассигнований. Я не признаю вашего права вмешиваться в это дело и отказываюсь
чтобы обсудить это. Да, сэр. Для моего народа, для тех, кто имеет право на
вопросы, я всегда готов и буду готов объяснить свою позицию. Спокойной
ночи.

“Подождите! Привет! Подожди минутку. Не злись, Хеман. Я только хотел
сказать всего одно слово. Ты позволишь мне сказать одно слово, не так ли?”

Это было больше похоже на правду. Это было ближе к тому тону, в котором обычно обращались к мистеру Аткинсу. Возможно, этот человек, осознавая бесполезность дальнейшего сопротивления, хотел сдаться.

 «Я не могу понять, — заявил достопочтенный, — почему вы хотите
Поговорите со мной. У нас очень мало общего, очень мало, я рад это сказать. Однако я вас выслушаю. Продолжайте.

— Большое спасибо. Что ж, Геман, я только хотел сказать, что, может быть, вам стоит со мной немного поговорить. Я здесь, в отеле «Риджент». Полагаю, вы знаете, где это. Полагаю, вам лучше спуститься и увидеться со мной».

Хэман ахнул, по-настоящему ахнул от удивления.

«Мне лучше спуститься и увидеться с ВАМИ? Я…! Ну, сэр! НУ! Я не привык…»

«Я знаю, но думаю, вам лучше. Погода отвратительная, и я простудился
Так или иначе, я чувствую себя не совсем в своей тарелке, поэтому я решил, что останусь в порту, насколько это возможно. Спускайся прямо сейчас. Я буду в своём номере, и персонал отеля подскажет тебе, где он. Я буду ждать тебя.

Мистер Аткинс тяжело дышал. В своём нынешнем расположении духа он
хотел бы направить в этот передатчик такой поток энергии, чтобы
человек на другом конце провода сжёгся от его жара. Но он был
политиком с многолетним стажем и знал, что такие взрывы иногда
обходятся дорого. Возможно, стоит послушать, что говорит его враг
Но о том, чтобы пойти к нему, не могло быть и речи.

«Я не хочу, — прогремел он, — я не хочу продолжать этот разговор.
Если... если вы хотите увидеться со мной после того, что между нами произошло, я готов, несмотря на личное отвращение, дать вам короткую аудиенцию.Мои слуги впустят вас сюда завтра в девять утра». Но я говорю вам сейчас, что ваше вмешательство в это дело о
присвоении столь же бесполезно, сколь нелепо и дерзко. Это
совпадает с остальным вашим поведением ”.

“Хорошо, Хеман, хорошо”, - последовал спокойный ответ. “Я не говорю, что ты
должен прийти. Я только говорю, что, думаю, тебе лучше. Я возвращаюсь в Бейпорт.
Завтра пораньше. И на твоем месте я бы зашел ко мне сегодня вечером.

“ У меня нет желания тебя видеть. И я не хочу больше с тобой разговаривать. Это
присвоение...

“ Может быть, это не совсем присвоение.

— Тогда я не могу понять…

 — Я знаю, но я понимаю. За последние сорок лет я многое понял. Вот! Я больше не могу кричать в эту машину. Я за одиннадцать дней доехал до Фриско и обратно, и мне было холодно в этих проклятых спальных вагонах. Я…

Трубка выпала из рук конгрессмена. Поднять её было трудно. Хемэн нащупывал её вслепую, как-то странно, неумело. Но он очень хотел её поднять.

 — Подождите! Подождите! — взволнованно закричал он. — Я... я... я уронил... Вы там, Уиттакер? Вы... О! да! Я не… Вы сказали… э-э… «Фриско»?

«Да, Сан-Франциско, Калифорния. Я был на Западе в небольшом круизе.
Провел интересное время. Это интересное место, вам не кажется?
Что ж, жаль, что вы не можете прийти. Спокойной ночи».

— Подожди! — запнулся великий человек. — Я... я... дай мне подумать, Сайрус. Я не
не хочу показаться... э-э... высокомерным в этом вопросе. Обычно я не навещаю своих избирателей, но... но... у меня нет никаких планов на этот вечер, а вы нездоровы, и... Алло! вы там? Алло! Что ж, при таких обстоятельствах я думаю... Да, я приеду. Я приеду... э-э... немедленно».

 Телефон позволяет быстро вызвать такси. И всё же...
Хеман Аткинс, на это ушли годы. Он расхаживал по библиотеке,
прижав руку ко лбу и лихорадочно размышляя. Этого не может быть! Должно быть, это совпадение! Он был идиотом, что так явно
проявил своё волнение и так слабо сдался. И всё же... и всё же...

Поездка через шторм в отель "Регент" дал ему возможность
еще подумал. Но он получил никакой пользы от мышления. Если это был
совпадение, ну и хорошо. Если не--

Посыльный проводил его в комнату Уиттекера “на кают-компании”.
Это была маленькая комната, сильно отличавшаяся от библиотеки Аткинса, и капитан
Сай, сидевший в плетеном кресле, прижался к радиатору отопления. Он
Выглядел далеко не лучшим образом.

— Добрый вечер, Хеман, — сказал он, когда конгрессмен вошел. — Довольно грязная
ночь, не так ли? Дома мы бы назвали ее серой. Садитесь.
Не обращайте внимания на то, что я не встаю. Это устройство для обогрева кажется очень мощным.
Прямо сейчас оно удобно. Если я отойду от него слишком далеко, у меня задрожит палуба.
доски расшатываются. Раздевайтесь.

Мистер Аткинс не стал снимать пальто. Шляпу он бросил на кровать.
Он испуганно взглянул на своего спутника. Приветствие последнего было таким непринуждённым и повседневным, что он набрался смелости. И капитан выглядел совсем не грозно, когда обнимал радиатор. Возможно, всё было не так плохо, как он опасался. Он решил ни в коем случае не показывать, что встревожен.

“Есть сигара, Хеман?” - спросил капитан Сай. “Нет?" Ну, хорошо; я закурю, если
ты не возражаешь.

Он закурил сигару. Конгрессмен откашлялся.

— Сайрус, — сказал он, — я не привык бегать по первому зову своих… э-э… знакомых, но, несмотря на то, что в последнее время мы расходимся во мнениях, несмотря на то, что мне кажется неоправданным твоё поведение, я всё же пришёл ради нашей детской дружбы и потому, что ты нездоров.

 Капитан Сай судорожно закашлялся, и этот кашель, казалось, разрывал его на части. Он с сожалением посмотрел на свою сигару и положил её на
радиатор.

- Жаль, - заметил он. “Табачные поколения'rally Илес до машинами мою и говорил,говорил.
но сейчас он будто пытается заставить меня гавкать, как судовой пес заперт в
держите. Да, Хеман, я вижу, ты пришел. Премного благодарен тебе.

Эта вежливость была еще более ободряющей. Аткинс откинулся на спинку своего стула
и скрестил ноги.

“Я полагаю, ” сказал он, “ что вы хотите спросить относительно
ассигнований. Я сожалею...”

“Вам не нужно. Я думаю, мы получим ассигнования”.

Химан снисходительность исчезла. Он наклонился вперед и выпрямил его
ноги.

“Действительно?” говорил он медленно, не отрывая глаз от Плесид капитана в лицо.

“Да, действительно”.

“Уиттакер, о чем ты говоришь? Вы думаете, что я
представитель моего народа в Конгрессе все эти годы без
зная, о чем говорить? Они оставили это дело в моих руках, а ваше
вмешательство...

“ Я не собираюсь вмешиваться. Я тоже собираюсь оставить это в ваших руках.
И я полагаю, вы сможете найти способ получить это. Хм... хм, я думаю,
скорее всего, так и будет.

Посетитель поднялся на ноги. Пришло время для очередной взрыв из
Олимп. Он поднял могучую правую руку. Но капитан ТИЦ заговорила первая.

— Сядь, Геман, — тихо сказал капитан. — Сядь. Это не городское собрание. Не обращай внимания на ассигнования. Сначала нужно обсудить другие вопросы. Сядь, говорю тебе.

Мистер Аткинс побагровел, но сел. Капитан снова кашлянул.

“ Хеман, - начал он, когда спазм прошел, “ я попросил тебя прийти сюда
сегодня вечером для ... будь я благословен, если знаю точно. Для меня это не имело большого значения
придете вы или нет.

“ Тогда, сэр, я должен сказать, что из всех дерзких...

“ Тс-с-с-с! ради всего святого! Ораторское искусство, должно быть, такое же скверное, как ром
привычка, когда у человека она хроническая, как у тебя. Нет, для меня не имело большого значения, приедешь ты или нет. Но, честно говоря, ты должен стать своего рода памятником Банкер-Хиллу для людей у тебя на родине. Они преклоняют колени у твоих оснований, смотрят на тебя и рассказывают друг другу, какой ты высоты, и сколько стоило тебя построить, и как ты стоишь за патриотизм и чистоту, пока... ну, я не мог бы видеть, как ты рухнешь, не дав тебе шанса. Я не мог бы; это было бы всё равно что взорвать церковь.

Синева сошла с лица Аткинса, но привычка говорить по-прежнему
с ним.

— Сайрус Уиттакер, — заикаясь, произнёс он, — вы что, пили? Ваш язык отвратителен. Почему я позволяю себе оставаться здесь и слушать
такое…

— Если вы будете молчать, я скажу вам почему. И на вашем месте я бы не
торопился это выяснять. Этот проклятый холод не даёт мне согреться.
Я не из тех, кто легко выходит из себя, и когда я думаю о том, что ты сделал с той маленькой девочкой или что ты пытался сделать, я с трудом сдерживаюсь, С ТРУДОМ, и не забывай об этом! А теперь помолчи и послушай. Так будет лучше для тебя, Геман. Твои карты больше не под столом. Я всё видел
Я знаю, что у вас на уме, и знаю, почему вы это делаете. Я знаю всю игру.
 Я был на Западе, и мы с Эвердином поговорили.

Мистер Аткинс снова поднялся со стула. Теперь он тяжело опустился на него. Его губы шевелились, словно он хотел что-то сказать, но не мог. При упоминании Эвердина он издал странный, сдавленный звук.

«Я знаю всё, Хеман, — продолжил капитан. — Я знаю, почему
ты был так потрясён, когда узнал, кто такой Бостон, в тот вечер на
вечеринке. Я знаю, почему ты связался с этим негодяем Томасом и почему
вы потратили свои кровные на то, чтобы нанять для него адвокатов. Я знаю о
руднике. Я знаю всё от начала до конца. Сказать вам? Вы
хотите это услышать?

 Великий человек не ответил. На его высоком лбу блестела
капля пота, а вены на больших белых руках вздулись, когда он вцепился в
ручки кресла. Памятник покачнулся на своём основании.

«Это грязная история, вся целиком, — продолжил капитан Сай. — И всё же я
могу понять — полагаю, я могу понять, почему ты так поступил в самом начале. Когда
старик Эвердин и его компания выкупили вас с Джоном Тайером,
В 1954 году, после смерти Джона, когда все деньги перешли в ваши руки, я бы сказал, что тогда вы были честны. Я бы не удивился, если бы вы собирались отдать тридцать семь тысяч пятьсот долларов вдове вашего партнёра. Но в те дни было сложнее и рискованнее отправлять деньги на Восток, чем сейчас, и поэтому ты ждал, думая, что, может быть, ты сам привезёшь их Эмили. Но ты не возвращался домой несколько лет; ты торговал на Фиджи и в других местах.
 Вот как я рассуждал об этом последние несколько дней в поезде. Я сдаюсь
Вы должны быть благодарны за то, что изначально были честны.

«Но неважно, были вы честны или нет, с тех пор вы уже не были честны. Вы не заплатили ни цента из денег того бедняги — честных денег, которые принадлежали его наследникам и принадлежат им сейчас. Вы придержали их, украли, использовали в своих целях. А Эмили работала и едва сводила концы с концами и умерла в нищете. А Мэри умерла после того, как её оскорбил и бросил
этот проклятый муж. И ты думала, что в безопасности, я полагаю.
 А потом Бозон появляется прямо в твоём родном городе, прямо на другой стороне дороги
от тебя! Клянусь большой ложкой! Этого достаточно, чтобы заставить человека поверить, что
Всевышний действительно вмешивается в такие дела, когда мы, люди, всё портим, — это так!

 «Конечно, я не уверен, Геман, что ты собирался делать, когда узнал, что
ребёнок, у которого ты украл эти деньги, будет находиться под твоим присмотром, пока ты или она не умрёте». Я так понимаю, ты боялся, что я что-нибудь выясню, не так ли? Полагаю, ты думал, что я, не испытывая к тебе такого почтения, как остальные жители Бейпорта, могу оказаться достаточно проницательным или удачливым, чтобы учуять неладное. Возможно, ты
подозревал, что я знаком с Эвердинами. В любом случае, ты хотел убрать
ребенка как можно дальше с глаз долой и из моих рук, не так ли?
это так? И когда появился ее отец, ты подумал, что увидел свой шанс.
Хеман, ответь мне вот на что: разве это не часть твоей сделки с Томасом?
когда он получит свою маленькую девочку, он заберет ее и уедет, уедет.
уедет куда-нибудь навсегда? Разве это не так, теперь ... что?

Памятник раскачивался, раскачивался из стороны в сторону, но не совсем упал.
не тогда. Щеки конгрессмена обвисли, лоб
он был мокрый, и его трясло с головы до ног; но он стиснул челюсти и
предпринял последнюю попытку к неповиновению.

“Я... я не понимаю, что вы имеете в виду”, - заявил он. “ Вы... вы, кажется,
обвиняете меня в чем-то. Полагаю, в воровстве. Вы понимаете, кто
Я такой? У меня есть некоторое влияние и репутация, и опасно...
пытаться запугать меня. По закону требуются доказательства, и...

«Т-с-с-с! Ты же знаешь, что у меня есть доказательства. Их было довольно легко достать,
как только я напал на их след. Боже мой, Геман, я же не дурак!
 Зачем притворяться? Вот документ.
Сан-Франциско, с твоими и имя Джона на нем. Есть записи, чтобы доказать
продажи. Вот квитанция на семьдесят пять тысяч, подписанная
вами от своего имени и вдовой вашего партнера. Вот старина
Эвердин жив и может свидетельствовать. Есть завещание Джона Тейера.
Файл передан в Орхэм. Доказательства! Ну что ж, ВОР! Если вам нужны доказательства,
то у меня их достаточно, чтобы отправить вас в государственную тюрьму до конца ваших дней.
 И не смейте больше говорить мне «доказательства»! Хеман Аткинс, вы должны мне, как опекуну Бостона, тридцать семь тысяч пятьсот долларов,
проценты с 1854 года. Что вы собираетесь с этим делать?

 Это был слабый лучик надежды.

 — Вы не её опекун, — закричал Аткинс. — Суд отстранил вас. И ваша апелляция тоже не будет рассмотрена. Если какие-то деньги и причитаются, они принадлежат её отцу. Она несовершеннолетняя! Нет, сэр! ее отец...

Терпение капитана Сая лопнуло. Теперь он потерял его окончательно. Он
пересек комнату и потряс указательным пальцем перед лицом своей жертвы.

“Итак!” - воскликнул он. “Это твоя уловка, не так ли? Клянусь большой медведицей! Ты ПОЙДЕШЬ к
ее отцу - просто пойдешь к нему и скажешь ему! Просто намекни ему , что ты
Он должен своей дочери тридцать с лишним тысяч долларов, и посмотрим, что он
сделает. Боже правый! он был готов продать её мне за пятьдесят
долларов, чтобы отвязаться от песчаного берега в Орхэме. Он был почти готов, пока ты
не предложил ему более высокую цену, чтобы он боролся. Да он прибьёт
твою шкуру к двери сарая! Если ты не заплатишь ему все до последней медной монетки, он высосет из тебя все
соки. А потом будет шантажировать тебя вечно, аминь! Если, конечно, я не вернусь домой и не прекращу шантаж, напечатав свою историю в «Бризе». Я очень хочу это сделать. Кстати,
Всемогущий, я сделаю это! если только ты не сойдешь со своего высокого коня
и не заговоришь как мужчина ”.

И затем памятник рухнул, распростерся ниц с болезненным, жалким грохотом
. Если бы мы, Бейпортцы, могли видеть тогда нашего конгрессмена! Великий
человек, который больше не был великим, полностью сломался. Он плакал как ребенок. Это
все было правдой - абсолютно правдой. Сначала он не собирался воровать. Его обманом заставили использовать эти деньги в своём бизнесе. Потом он хотел отправить их наследникам, но не знал, где они. Капитан Сай улыбнулся, услышав это оправдание. И теперь он не мог заплатить — НЕ МОГ. У него почти не было денег.
самая большая сумма в мире. Он потерял деньги на акциях, его собственность на юге
пришла в упадок! Он разорится. Ему придется сесть в тюрьму.
Он становился стариком. И там была Алисия, его дочь!
Подумай о ней! Подумай о позоре! И так далее, снова и снова, с
единственным повторяющимся бременем - что собирался делать капитан? что было
он собирался делать? Это было жалкое, отвратительное зрелище, и капитан Сай
не мог гордиться своим триумфом.

«Ну же! Ну же!» — сказал он наконец. «Хватит, парень, хватит, ради всего святого
Ради всего святого! Возьми себя в руки. Думаю, мы как-нибудь это уладим. Я не собираюсь быть с тобой слишком суровым. Если бы не твоя подлость, из-за которой ты
позволил Бос всю жизнь мучиться с этим пьяным зверем вместо отца, я бы почти сказал тебе встать и забыть об этом.
Но это нужно остановить. А теперь послушай меня.

Хеман прислушался. Он стоял на коленях возле кровати, уткнувшись лицом в
его объятия, и его седые волосы, львиными Аткинс волосы, которые он имел обыкновение
чтобы бросить назад в отапливаемые периоды его красноречие, упали и
занюханой. Капитан Сай посмотрел на него сверху вниз.

— Всю эту историю с Босом нужно прекратить, — сказал он, — и прекратить немедленно. Скажите своим адвокатам, чтобы они закрыли дело. Её отец торчит здесь только потому, что вы ему платите. Она ему не нужна, ему всё равно, что с ней будет. Если вы заплатите ему достаточно, он уйдёт, не так ли? и не вернётся?

 Конгрессмен поднял голову.

— Ну да, — запнулся он, — я думаю, что он согласится. Да, я думаю, что мог бы это устроить. Но, Сайрус...

Капитан поднял руку.

— Я намерен позаботиться о Босне, — сказал он. — Она заботится обо мне больше, чем кто-либо другой в мире. Она для меня как родной ребёнок.
может быть, и я позабочусь о том, чтобы она была счастлива и обеспечена. Я достаточно религиозен, чтобы верить, что она была послана мне, и я намерен довериться ей.
Что касается денег...

— Да, да! Денег?

— Что ж, я не буду слишком строг с тобой и в этом. Мы поговорим об этом
позже. Может быть, мы сможем договориться о том, чтобы ты платил понемногу. Ты
можешь подписать бумагу, подтверждающую, что ты должен это сделать, и мы
договоримся о том, как платить, чтобы всем было удобно. Не то чтобы ребёнок
нуждался в деньгах. У меня есть немного собственных денег, и то, что моё,
принадлежит ей. Думаю, нам не нужно беспокоиться о деньгах.

“ Да благословит тебя Бог, Сайрус! Я...

— Да, всё в порядке. Я уверен, что ваше благословение очень поможет. Теперь вы делайте своё дело, а я — своё. Никто, кроме меня, не знает об этом. Я не сказал Эвердину ни слова. Он не знает, почему я так быстро вернулся и почему задавал так много вопросов. И он не из тех, кто суёт нос в то, что его не касается. Так что, я думаю, ты в полной безопасности. А теперь, если ты не против, я бы хотел, чтобы ты пошёл домой.
 Я... я вроде как выдохся.

Мистер Аткинс поднялся с колен. Даже тогда, сломленный, он выглядел на десять лет старше, чем когда вошёл в комнату, и едва мог поверить
то, что он только что услышал.

«Ты имеешь в виду, — запнулся он, — Сайрус, ты имеешь в виду, что… что ты не собираешься
раскрывать это… это…»

«Что я не собираюсь доносить на тебя? Да, именно это я и имею в виду. Ты избавишься от Томаса и прекратишь это судебное дело, а я буду хранить молчание. Можешь мне доверять».

— Но… но, Сайрус, а как же люди дома? Твоя история в «Бризе»? Ты же не…

— Нет, им тоже не нужно знать. Это останется между нами.

— Да благословит тебя Бог! Я никогда не забуду…

— Вот именно. Не надо. Забывать — это единственное, чего ты не должен делать.
И, смотри сюда, ты босс политического флота в Бейпорте; теперь ты управляешь
школьным комитетом. Фиби Доуз не слишком популярна среди этого комитета.
Я бы позаботился о том, чтобы ее популяризировали.

“Да, да, так и будет. Ее нельзя беспокоить. Есть ли что-нибудь
еще я могу сделать?”

“Да, я думаю, что есть. Разговор о популярности заставил меня задуматься об этом.
Лучше бы ассигнования на гавань были утверждены.

На бледном как мел лице конгрессмена появился едва заметный румянец. Он замялся с ответом.

— Я... я не знаю, Сайрус, — сказал он. — Вероятно, законопроект будет
голосование состоится через несколько дней. Оно составлено и ...

“Тогда я бы процедил пинту и переделал его. Я бы очень усердно поработал над этим. Я
жаль, что река сахар, но я в кал'late Бейпорте придется прийти
первое. Да, придется, емана; в нем А. Сартин будет”.

Ссылка на “сахарную реку” стала последней каплей. Очевидно, этот человек
знал все.

“Я - я буду стараться изо всех сил”, - подтвердил Хеман. “Спасибо тебе, Сайрус. Ты был
милосерднее” чем я имел право ожидать.

- Да, наверное, был. Зачем я это делаю? Он улыбнулся и покачал головой.
“Ну, я не знаю. Может быть, по двум причинам. Во-первых, мне бы не хотелось
за то, что опрокинул такого высоченного идола, каким был ты, и превратил его в руины, чтобы Энджи Финни и другие дрозды клевали и каркали над ним. А во-вторых, это звучит самонадеянно, не так ли, но мне тебя немного жаль. Послушай, Геман, — добавил он со смехом, — в каком-то смысле это своего рода отличие, не так ли? Многие люди восхищались тобой и поклонялись тебе — некоторые из них, я думаю, завидовали тебе;
но, чёрт возьми! Я уверен, что я единственный в этом мире, кто когда-либо жалел тебя. До свидания. Лифт прямо по коридору.

Достопочтенному Аткинсу потребовалось немало решимости, чтобы пройти по этому
коридору и нажать на кнопку лифта. Но он каким-то образом это сделал. Из одной из
комнат вышел гость и подошёл к нему, пока он стоял там. Это был
знакомый ему человек. Хеман расправил плечи и напряг каждый нерв и
мышцу.

«Добрый вечер, мистер Аткинс, — сказал мужчина. — Жалкая ночь, не так ли?»

— Действительно, ужасно, — ответил конгрессмен. Сила, прозвучавшая в его голосе,
удивила его. Мужчина прошёл мимо. Хеман спустился на лифте,
уверенно прошёл через переполненный вестибюль и вышел на тротуар, где
его кабина была ждать. Водитель заметил ничего странного в его фаре
внешний вид. Он не заметил ничего странного, когда подъехал к дому Аткинсов.
Подъехав к нему, жилец поднялся по каменным ступеням и открыл дверь.
своим ключом. Но если бы он увидел, как величественная фигура рухнула в
библиотечное кресло, стонала и раскачивалась взад-вперед до самого утра,
он бы действительно очень удивился.


Тем временем капитан Сай, кашляя и дрожа от холода у батареи,
был вызван из своего тёплого убежища стуком в дверь. На пороге стоял посыльный с коричневым конвертом в руке.

— Клерк отправил это вам, сэр, — сказал он. — Оно пришло неделю назад. Когда вы уезжали, вы не оставили адреса, и все письма, которые приходили на ваше имя, отправлялись обратно в Бейпорт, штат Массачусетс. Клерк говорит, что вы зарегистрировались там, сэр. Но он сохранил эту телеграмму. Она была в вашей ячейке, и дневной клерк забыл отдать её вам сегодня днём.

  Капитан разорвал конверт. Телеграмма была от его адвоката,
мистера Пибоди. Она была отправлена неделю назад и гласила:


 «Немедленно возвращайся домой. Это важно».



 Глава XX

 РАЗДЕЛЁННЫЕ ПОЧЁТЫ


В ту ночь началась метель. В Бейпорте зимой часто бывают штормы и метели, хотя, как правило, больше дождя, чем снега, и больше ветра, чем того и другого. Но мы можем с уверенностью рассчитывать как минимум на одну метель в период с ноября по апрель, и примерно в то время, когда капитан Сай, больной и лихорадочный, с телеграммой в кармане и большим страхом в сердце, сел в спальный вагон поезда, идущего на восток, в нашей деревне начал падать снег.

На следующее утро, когда Джорджиана спустилась вниз, чтобы приготовить Босу завтрак,
Завтрак — экономка перестала «уходить домой по вечерам» с тех пор, как
капитан уехал, — мир снаружи превратился в беспорядочный, бушующий вихрь
белого цвета. Сарай и амбар, смутно различимые сквозь завесу, были лишь
серыми силуэтами, которые то появлялись, то исчезали из поля зрения, словно
огромная развевающаяся ткань, которую колышет могучая рука ветра. Старый дом содрогался от взрывов, оконные стёкла дребезжали, как будто в них бросали горсти дроби, а ковёр на полу в столовой вздувался миниатюрными волнами.

О школе не могло быть и речи, и Бос'н, съев завтрак, приготовила еду
чтобы провести уютный день со своими куклами и рождественскими игрушками.

“Когда тебе кажется, дядя Сайрус будет вернуться домой?” - спросила она с
домработница. Она спрашивала об одном и том же по меньшей мере три раза в день
в течение двух недель, и ответ Джорджианны всегда был таким же
неудовлетворительным:

“Я не знаю, дорогуша, я уверена. Впрочем, он скоро будет здесь,
не волнуйся”.

“О, я не собираюсь волноваться. Я знаю, что он придет. Он сказал, что придет, и
Дядя Сай всегда делает то, что говорит.

Около двенадцати Асаф сделал свой внешний вид, белая статуя.

“Годфри ножницы!” он задыхался, мотая снег-оштукатурены колпачок на
уголь ход. “Сказать, что это один из них, не так ли? Не знаю, я видел
больше никто. Занос передних забор очень близко к моей талии.
Это будет отвратительная ночь на пляже Орхам. Спасателями придется
их полно. Уфф! Я выговорился”.

“Был в почтовом отделении?” - спросил Georgianna в низкий тон.

“Ага. Я там был. Утреннюю почту только что рассортировали. Поезд опаздывает на два
часа. Гейб говорит, что, скорее всего, вечерний поезд не сможет
вообще не доберусь, если так и дальше пойдёт.

— Было что-нибудь от…

Мистер Тиддитт взглянул на Бостона и покачал головой.

— Ни слова, — сказал он. — Странно, не так ли? Это совсем на него не похоже.
И он не может быть в Вашингтоне, потому что все письма вернулись. Я... я
схожу с ума, я начинаю волноваться».

«Волноваться? Я и так почти схожу с ума! Что говорит Фиби Доуз?»

«Она почти ничего не говорит. Это довольно тяжело, когда всё остальное идёт так хорошо,
благодаря ей, а тут такое. Нет, она мало говорит,
но ведет себя довольно серьезно.

“ Скажите, мистер Тиддитт?

“ Да, в чем дело?

— Вы же не думаете, что то, что произошло между ней и капитаном Уиттейкером
в тот день, как-то связано с тем, что он уехал, да? Вы
знаете, что он велел мне передать ей — о том, что она не должна сюда приходить?

 Асаф теребил мокрый кепарик.

 — О, это ничего не значит, — пробормотал он. “То есть, я надеюсь, что это не так. Я действительно
сказала ему кое-что, что ... но Фиби понимает. Она умная женщина ”.

“ Ты не рассказала этим сплетницам из пансионатов о... Эмми, ты...
сходи принеси мне на кухню коробку спичек, ладно... из того, что
узнали об этой истории с Томасом?”

— Конечно, нет. Разве Пибоди не говорила, что нельзя никому рассказывать, пока мы не будем уверены?
 Может, мне рассказать Кетуре и Энджи? Может, стоит нарисовать это на вывеске и покончить с этим. Нет, нет! Я буду молчать, и ты тоже. Что ж, я, наверное, пойду. Надеюсь, что к завтрашнему дню мы получим какие-нибудь хорошие новости от Уита».

Но когда наступило завтра, никаких новостей не было. Поезда не ходили, а телефонные и телеграфные провода были повреждены из-за сильного шторма. Бэйпорт был погребен под белым покрывалом толщиной в три фута, которое сияло на зимнем солнце
как будто припудренный алмазной пылью. Бригада по уборке улиц, то есть
большинство активных горожан мужского пола, были заняты плугами и лопатами.
"Симмонс" по вечерам был пуст, так как большинство постоянных посетителей
после ужина отправились спать, совершенно измотанные.

И так два дня. Затем Гейб Ламли, заменив свой складской фургон на
сани, отвез запыхавшегося Дэниела во двор Сай Уиттакер
плейс. Гейб был очень взволнован. Ему нужно было сообщить важные новости,
и он раздувался от гордости.

 «Провод снова в порядке, Джорджианна», — сказал он экономке.
которая поспешила к двери, чтобы встретить его. — Только что пришло первое сообщение. Угадай, кому оно адресовано?

 — Прекрати свои глупости, Гейб Ламли! — приказала мисс Тейлор. — Немедленно отдай мне эту телеграмму. Не останавливайся, чтобы поговорить! Отдай её!

 Гейб не собирался позволять так властно себя отчитывать.

— Это довольно важная новость, Джорджиана, — заявил он. — И отчасти плохая. Думаю, я должен был подготовить тебя к этому, как бы. Когда капитан
Обед Пеппер умер, я…

 — УМЕР! Ради всего святого! ЧТО ты говоришь? Отдай мне это, придурок! Отдай мне это!

Она выхватила у него телеграмму и разорвала ее. Все было не так плохо,
как могло бы быть, но и этого было достаточно. Адвокат Пибоди телеграфировала, что
Капитан Сайрус Уиттэкер был в своем доме в Ostable, больной в постели, и
грозит пневмонией.



Капитан Сай, спешивший домой в ответ на телеграмму бывшего прокурора
, прибыл в Бостон в день снежной бури. Днем он сел на
поезд до Бейпорта. Поезд добрался до Остейбла после
девяти часов вечера, но дальше продвинуться не мог. Капитан, горевший в лихорадке и дрожавший от озноба, пробирался по сугробам к своей
юрист дома и рухнул на пороге своего дома. Сейчас он был очень болен и, по
раз, бредит.

Две недели он лежал, борясь с угрозой приступа пневмонии.
Но он выиграл бой, и, наконец, слово пришло к тревожно на
Бейпорте, что он был в опасной точке и будет тянуть до конца. Есть
был радуясь ТИЦ Уиттакер место. Стратегический совет собрался и
исполнил импровизированный военный танец вокруг обеденного стола.

«Ура-а-а!» — закричал Бейли Бэнгс, подбрасывая Боса над головой. «Твой
дядя Сай миновал Рог и теперь направляется к чистой воде. Три
выпьем за нашу сторону! Не устроим ли мы ему прием, когда привезем его обратно
сюда!

“Не устроим ли?” - воскликнул Асаф. “Ну, я просто думаю, что устроим! Вы бы послушали
Энджи и остальные распевают о нем славные гимны. Многие подумали бы, что
они всегда знали, что он соль земли. Может, я не слишком-то и втираюсь в доверие, а? О, нет, может, и нет!

 — И Хеман! — вмешался мистер Бэнгс. — И Хеман! Вы когда-нибудь поверите, что
ОН так внезапно изменился? Старый добрый Уит! Теперь я могу упоминать его имя,
не опасаясь, что Кетури набросится на меня, как снежный ком. Ух ты! Я говорю,
ч-е-е-е-е!”

Он продолжал говорить это, и Джорджиана с Асафом говорили то же самое. В нашей социальной атмосфере в Бейпорте произошли перемены,
чудесные перемены. И в «Симмонсе», и — что ещё удивительнее — в
парикмахерской Тэда Симпсона разрабатывались и совершенствовались планы
действий, в которых Сайрус Уиттакер должен был сыграть самую заметную
роль.

 Тем временем выздоровление шло быстрыми темпами. Как только ему разрешили говорить, капитан Сай начал расспрашивать своего адвоката. Что насчёт апелляции? Аткинс предпринял что-нибудь ещё? Ответы были
удовлетворительно. Дело было прекращено: достопочтенный Хеман
объявил о его отзыве. Он сказал, что передумал и
не должен продолжать поддерживать дело Томаса. На самом деле, казалось, что он
полностью развернулся на своем пьедестале и, подобно компасу, теперь
указывал только в одном направлении - на своего “друга детства” и нынешнего
соседа Сайруса Уиттакера.

“Это совершенно поразительно”, - прокомментировала Пибоди. — Что, чёрт возьми,
капитан, вы с ним сделали, пока были в Вашингтоне?

— О, ничего особенного, — — был довольно равнодушный ответ. — Мы с ним поговорили, и он понял, что был не прав. Как там Бостон? Ты передал ей от меня привет, когда звонил?

 — Что касается дела, — продолжил адвокат, — я думаю, мы всё равно должны были его выиграть. Это странно. Томас исчез. Я не знаю, как он узнал или от кого он узнал, но он, должно быть, узнал, и он куда-то ушёл, никто не знает куда. И всё же я не уверен, что мы шли по верному следу. Неделю назад казалось, что да, но теперь...

Капитан не слушал. Он размышлял. Томас ушёл,
не так ли? Хорошо! Хеман сдержал своё обещание. И Бостон, благослови её Господь,
была избавлена от этой опасности.

— Вы слышали что-нибудь от Эмми, я вас спрашиваю? — повторил он.

Он не стал бы слушать ничего, что касалось Томаса, ни тогда, ни позже. Он заявил, что его тошнит от всего этого, и теперь, когда
всё уладилось, он не хотел больше об этом говорить. Он ничего не спросил
о присвоении, и адвокат, действуя по строгому приказу, не упомянул об этом.

Только однажды капитан Сай спросил о человеке из своего родного города,
который не был членом его семьи.

«Как там… э-э… как там учительница?» — спросил он однажды утром.

«Как кто?»

«Ну… Фиби Доуз, школьная учительница. Она умная?»

«Да, конечно! Она была самой…»

В этот момент вошёл доктор, и беседа прекратилась. Она не возобновилась, потому что в тот же день мистер Пибоди отправился в Бостон по
делам и должен был отсутствовать некоторое время.

 И наконец настал великий день, когда капитана Сая должны были
дома. Он вставал, выходил на несколько коротких прогулок и почти
снова стал самим собой. Временами он был в хорошем настроении,
но у него случались приступы депрессии, которые при данных обстоятельствах
были необъяснимы. Врач считал, что они вызваны недавней болезнью,
и запрещал расспрашивать его.

Изначально планировалось, что капитан поедет в Бейпорт на поезде, но утро, назначенное для его отъезда, было таким прекрасным, что мистер Пибоди, вернувшийся накануне из города, предложил поехать на машине. Так что открытая карета, запряжённая лошадьми Пибоди,
“спан” подвели к крыльцу, и капитана закутали
до тех пор, пока, по его словам, он не почувствовал себя портовой крысой в тюке хлопка,
вышел из дома, который приютил его на целый томительный месяц, и
забрался на заднее сиденье. Адвокат сел рядом с ним.

“Все на берег, кто собирается на берег”, - заметил капитан Сай. Затем, обращаясь к кучеру, стоявшему у головы лошади, он добавил: «Приготовьтесь к отплытию, коммодор. Я направляюсь домой, и, думаю, на причале меня уже ждёт моя маленькая подружка. Так что не задерживайтесь в этих водах дольше, чем нужно».

Но мистер Пибоди улыбнулся и положил руку ему на плечо.

«Минуточку, капитан, — сказал он. — У нас ещё один пассажир. Она
пришла в дом вчера вечером, но доктор Коул решил, что для вас это будет
волнующий день, и вы должны выспаться, чтобы подготовиться к нему. Поэтому мы
держали её на заднем плане. Это было что-то вроде задания, но — ура! вот она!»

Миссис Пибоди, жена адвоката, открыла входную дверь. Она смеялась. В следующий миг мимо неё пронеслась маленькая фигурка, сбежала по ступенькам и запрыгнула в карету, как бомба в красном капюшоне.

“Дядя Сайрус!” - радостно закричала она. “Дядя Сайрус, это я! Я здесь!”

И капитан Сай, вскочив и сбросив плащи и мантии, принял эту новость
с распростертыми объятиями и крепко обнял ее.

“Босс!” - крикнул он. “ Клянусь большой медведицей! БОСС! Да что ты!
Маленький... ты... ты...

Это была чудесная поездка. Эмили сидела на коленях у капитана — он наотрез отказался
позволить ей сесть рядом с ним на сиденье, хотя Пибоди настаивала на этом, опасаясь, что ребёнок может его утомить, — и болтала без умолку, как швейная машинка. Ей хотелось рассказать тысячу вещей о своей школе,
о Джорджиане, о её куклах, о коте Одиноком и о том, сколько мышей он поймал, о сильной метели.

«Джорджиана хотела, чтобы я осталась дома и подождала тебя, дядя Сай, — сказала она, — но я дразнила и дразнила их, и в конце концов они разрешили мне прийти.
Я приехала вчера на поезде. Мистер Тиддитт проводил меня до вокзала.
Миссис Пибоди, дай мне заглянуть в твою комнату прошлой ночью, и я увидела, что ты ешь
ужин. Ты не знаешь, что я был там, не так ли?”

“Вы ставите меня не было! Было бы бунт прямо тогда, если бы я поймал
увидев тебя. Маленький бычок! Играю на ваш дядя Сай, ты?
Я и не знал, что ты так хорошо умеешь хранить секреты.

“ О, да, я умею! Да, я знаю еще и гораздо больший секрет. Это
вот... Почему! Я совсем забыл. Ты просто подожди.

Капитан со смехом умолял ее раскрыть большой секрет, но она
покачала своей маленькой головкой и отказалась. Лошади бежали бодрым шагом, и мили, разделявшие Остейбл и Бэйпорт,
исчезали одна за другой. Стояла великолепная зимняя погода. Снег
сошёл с дороги, за исключением нескольких мест, но большие сугробы
всё ещё покрывали поля и сияли на солнце. На их фоне
белизна смоляные сосны и кедры стояли темно-зелеными, а скелет
низкорослые дубы и кустарники отбрасывали нежные тени, нарисованные синим карандашом. Залив,
видневшийся поверх затопленных, замерзших соляных лугов и далеких дюн, был в своем
зимнем наряде цвета глубокого сапфира, отделанном белыми шапками и бахромой
с торчащими на берег ледяными лепешками. В дуновении ветерка чувствовался резкий привкус, который
бодрил, как тонизирующее средство. Вечеринка в вагоне была веселой.

— Устали, капитан? — спросил Пибоди.

 — Кто? Я? Ну, думаю, нет. Почти дома, Босс. Вон там солеварня.

Они миновали заброшенные соляные копи, разрушающиеся руины
погибшей промышленности и пограничный камень, наполовину скрытый
сугробом, отмечающий начало городка Бейпорт. Затем из сосновой рощи на
повороте впереди показались две фигуры в шляпах и плащах, исполняющие
безумное фанданго.

«Кто эти двое сумасшедших, — спросил капитан Сай, — которые
улюлюкают и резвятся посреди дороги?» У кого-нибудь из вас есть кувшин, который можно отправить
экспресс-почтой или… Эй! ЧТО? Да вы, старые идиоты! Идите сюда, и я с вами разберусь!

 Стратегический совет налетел на карету, как Трумэн
комары на летней веранде. Они забрались в машину, Бейли — на переднее сиденье, а Асаф — на заднее, где каким-то образом для него нашлось место. Они пожимали друг другу руки и хлопали по спине.

«Что ты делаешь здесь, в глуши?» — спросил
капитан Сай. «Клянусь, я рад тебя видеть!» Как ты сюда добрался?

— Пешком, — хихикнул Бейли. — Всю дорогу ползком. Как только миссис Пибоди
сказала, что ты поедешь верхом, мы с Эйсом пошли тебя встречать. Ты не
удивлён?

— Мы хотели первыми поздороваться, старик, — объяснил Асаф.
“Хотел поприветствовать тебя снова, ты знаешь”.

Капитан был безмерно доволен.

“Что ж, я рад, что у меня такая популярность, в любом случае”, - сказал он. “Угадай
все будет по-другому, когда я окажусь на улице, слышишь? Не звони Тэду, и
Энджи прольет по мне слезу радости. Неважно; главное, что мои друзья
рады, что мне плевать на всё остальное».

Совет переглянулся.

«Тэд?» — переспросил Бейли. «И Энджи? О чём ты говоришь? Да они же…
Ай!»

Последнее восклицание было результатом сильного удара кулаком Тиддитта в рёбра. Асаф, который наклонился вперёд, чтобы нанести удар,
нахмурился и покачал головой. Мистер Бэнгс снова расплылся в ухмылке.
молчание.

Западный Бейпорт казался пустынным. В один или два дома, однако,
появились женские головы в окна. Одна старушка покачала бязь
фартук на перевозку. Ребенок рядом с ней закричал: “Ура!”

“ Тетя Хепси выбрала цвета по ошибке, ” засмеялся капитан. “Она
не имеешь спецификаций, наверное, и думает, что я емана. Что происходит в седле
за пролетом, Пибоди”.

Но когда они приблизились, флаги центр летели из переднего двора
поляки. Некоторые дома были украшены.

— Что за чёрт… — начал капитан Сай. — Ради всего святого! Посмотрите на
школу. И на дом Симмонса! И… и на дом Симпсона!

 Флаг на крыше школы развевался на ветру. Потрескавшиеся деревянные
колонны портика были украшены флажками. На фасаде дома Симмонса
висел ряд маленьких плакатов, на каждом из которых было написано
«Добро пожаловать домой». Парикмахерская Тэда была более или менее художественно
украшена цветной папиросной бумагой. Там тоже висел флаг над входной дверью. Но ни одного человека не было видно.

 — Ради всего святого! — воскликнул озадаченный капитан. — Что всё это значит?
в смысле? И где все. Приложите все руки...

Он замолчал на середине предложения. Они были у подножия
Холма Уиттейкера. Его вершина, между воротами Аткинса и забором Уиттакера
, была черна от людей. Дети скакали по краю
толпы. Ветер донес крик. Лошадей, не в последнюю очередь
уставшие от своих галопом, рысью вверх по склону. Крики росли
громче. Пришла волна молодых людей, мчащийся на встречу экипажа.

“ Что... что вовремя? ” выдохнул капитан Сай. “ Что случилось? Я...

И тут городской клерк схватил его за руку. Пибоди потряс другой рукой.
— Бостон, — она бросилась ему на шею. Бейли встал и помахал шляпой.

 — Это ты, старина! — завопил Асаф. — Это ТЫ, понимаешь?

 — Ассигнования выделены, — объяснил адвокат, — и в честь этого мы празднуем. И ты — главная достопримечательность, потому что, видишь ли, все знают, что это твоих рук дело.

“Вот что!” взвыли возбужденные Бэнгсы. “И мы собираемся показать тебе
что мы думаем о тебе за то, что ты это делаешь. Мы давно планировать более
fortni не”.

“И я знал это все время”, - заверещал боцман“, и я не скажу ни слова,
не так ли?”

— Трижды ура капитану Уиттакеру! — взревел кто-то в толпе.
Этим человеком — о чудо из чудес! — был Тэд Симпсон.

Учитывая размеры толпы, аплодисменты были оглушительными.
Ошеломлённого и изумлённого капитана Сая помогли выйти из кареты и
проводили до входной двери. Среди размахивающих платками и аплодирующих людей он увидел Кетуру Бэнгс, Алфеуса Смолли, Анджелину Финни и
капитана Солтерса — даже Алонзо Сноу, своего недавнего оппонента на городском собрании.
Джозайя Димик тоже был там, и, судя по всему, с ним случился припадок.

На пороге стояла Джорджиана, и — да, это было правдой — рядом с ней
величественно протягивая руку для приветствия, достопочтенный
Хемам Аткинс. Там был и кто-то ещё, кто-то, кто поспешно
скрылся в толпе, когда владелец поместья Сай Уиттакер прошёл по дорожке между живыми изгородями.

Мистер Аткинс пожал руку капитану, а затем, повернувшись к людям, поднял руку, призывая к тишине. На первый взгляд он по-прежнему был великим Хеманом, нашим местным кумиром, филантропом и лидером. Его шёлковая шляпа поблескивала, как и прежде, грудь выпячивалась, как и прежде, усы
были такими же достойными и внушающими благоговейный трепет. На мгновение, когда он встретился взглядом с
капитаном, его собственный дрогнул и опустился, и на его лице появилось умоляющее выражение
, морщины на котором лишь немного углубились.
Но только на мгновение; затем он начал говорить.

— «Сайрус, — сказал он, — от имени ваших соседей и друзей, собравшихся здесь, я рад приветствовать вас в вашем… э-э… родовом поместье после вашей тяжёлой болезни. Я делаю это от всего сердца, искренне, с радостью. И мне тем приятнее выполнять эту обязанность, что, как я уже сказал,
Я публично объяснил своим землякам, что все разногласия между нами
устранены. Я был неправ — и снова публично признаю это. Коварный мошенник,
притворившийся любящим отцом, обманул меня. Я сожалею о том, что причинил вам
неудобства. Я прошу прощения у вас и у маленькой девочки, которая
с вами, — я умоляю о прощении».

 Он сделал паузу. Капитан Сай с тенью улыбки в уголках рта,
кивнул и коротко сказал:

“Хорошо, Хеман. Я прощаю тебя”. Мало кто слышал его: большинство
аплодировало конгрессмену. Сильванус Кахун шептал на ухо
«Дядюшка Бедни» выразил своё мнение, сказав, что «это было самое высокомерное высказывание, которое я когда-либо слышал. Да, сэр!
 Высоко-мер-ное — вот как я это называю».

«Но, — продолжил великий Аткинс, — я уже говорил вам всё это раньше.
Что я хочу сказать сейчас — ради чего я оставил свои обязанности в Вашингтоне, чтобы
приехать сюда и сказать — это то, что Бэйпорт благодарит вас, _я_ благодарю вас за вашу
огромную помощь в получении ассигнований, которые превратят нашу гавань в оживлённый порт, где наш доблестный рыболовный флот сможет стоять на якоре и выгружать свой улов, а не перевозить его в доках, как
до сих пор. Друзья, я уже рассказывал вам, как этот человек, - он положил
руку на плечо капитана, - приехал в столицу и использовал свое
влияние среди своих высокопоставленных знакомых, в результате чего
тридцать тысяч долларов, которые я отчаялся получить, были добавлены
к счету. Я имел удовольствие голосовать за этот законопроект. Он был принят. Я
горжусь этим голосованием ”.

Оглушительные аплодисменты. Затем кто-то предложил трижды выпить за мистера
Эткинса. Выпили. Но получатель лишь поклонился.

«Нет-нет, — сказал он с сожалением. — Нет-нет! Не за меня, друзья мои, не за меня».
Я ценю вашу благодарность. Мои дни на государственной службе почти
подошли к концу. Как я уже намекал некоторым из вас, я всерьёз
рассматриваю возможность ухода из политической жизни в ближайшем будущем. Но
это не имеет значения; в настоящее время это несущественно. Сегодня мы
встречаемся не для того, чтобы попрощаться с уходящим, а чтобы поприветствовать
восходящее солнце. Я предлагаю выпить за нашего единственного
члена комитета — капитана Сайруса Уиттейкера.

Когда шум наконец стих, послышались требования, чтобы капитан Сай
выступил с речью. Но капитан, стоя перед ними и обнимая
восторженного Бостона, решительно отказался говорить.

— Я... я вам очень признателен, ребята, — запинаясь, сказал он. — Очень. Но
вы уж простите меня за то, что я не умею говорить речи. В колледже, куда я поступил,
этому не учили. Но всё равно спасибо. И
приходите ко мне в гости, все. Мы с этой маленькой девочкой, — он притянул
Эмили к себе, — будем очень рады вас видеть.

После рукопожатий и поздравлений толпа разошлась.
Это был великий день, все с этим согласились, но большинство считало, что
это пиррова победа. Капитан много сделал для города, конечно.
Конечно, но достопочтенный Аткинс произвел еще одно великолепное впечатление своей приветственной речью. Большинство людей сочли ее такой же прекрасной, как и его незабываемое выступление на городском собрании. Однако, в отличие от того случая, в этой ситуации можно с уверенностью сказать, что никто, даже обожающая и восхваляющая мисс Финни, не получил такого удовольствия от речи конгрессмена, как капитан Сай. Это щекотало его чувство юмора.

— Эйс, — невпопад заметил он, когда все пятеро — Тиддитт, Джорджиана,
Бейли, Бостон и он сам — наконец остались в гостиной одни.
“это не платить чаевые за памятник, правда, не на публике, я
значит. Ты не хочешь видеть меня взорвать Бункер Хилл, не так ли?”

“Взорвать Бункер-Хилл!” повторил Асаф в насторожило изумления. “Годфри
ножницы! Я верю, что ты псих. В этот день было слишком много для
вы. О чём ты говоришь?

 — О, ни о чём, — с тихим смешком. — Я просто размышлял вслух, вот и всё. Ты когда-нибудь замечал эти имитации каменных колонн на доме Хемана?
 Они пустые внутри, но ты бы никогда не догадался. И пока вы знаете, что они кричат, вы можете следить за ними. И есть ещё кое-что
— Конечно, — добавил он, — они декоративные.



Глава XXI

«Картина» капитана Сай


«Интересно, куда ушла Фиби», — заметил мистер Тиддитт чуть позже. «Мне показалось, что я видел её с Хеманом и Джорджианой на крыльце, когда мы подъехали».

«Она была там», — подтвердила экономка. — Она помогала мне украшать комнаты. Что ты о них думаешь, капитан Сайрус? Разве они не прекрасны?

 Гостиная и столовая были украшены вечнозелёными растениями и старомодными цветами. Зимой в нашей гостиной обычно стоят горшки с тщательно ухоженными растениями, и соседи
одолжили свои герани, фуксии, гелиотропы и бегонии, чтобы
украсить дом Уиттакер к возвращению его хозяйки. Капитан Сай,
сидевший в кресле-качалке с Босом на коленях, огляделся.
Теперь, когда первый всплеск волнения прошёл, он казался серьёзным и
озабоченным.

  — Они выглядят очень мило, Джорджианна, — сказал он. — Довольно
красиво. Но что ты только что сказала? —

— Ага, — перебила мисс Тейлор, которая почти не умолкала с самого утра.
— Да, это учитель помог их починить. Не
что я бы не справилась без неё, но у меня было много дел, я убиралась и чистила. Так что Фиби вошла и... О! да, как я и говорила, она была со мной, но как только подъехала ваша карета с этим милым спаниелем... Это не спаниель! Я думаю, они...

— Что случилось с учительницей? — вмешался Бейли.

 — Она куда-то убежала. Я не видел, куда она пошла; я был слишком
занят, крича на капитана Уиттейкера и замечая ту кобылу. Держу пари, у Энджи Финни глаза на лоб полезли. Наверное, она понимает, что мы
в этом доме теперь одни бездельники. Если я не буду помыкать ею, когда буду сталкиваться с ней в эти дни, то я промахнусь. Я...

— Стоп! — приказал капитан Сай, его серьёзность была заметнее, чем когда-либо. — Как так вышло, что ты... Послушай, Джорджианна, ты сказала Ф... э... мисс
Доуз то, что я велел тебе сказать ей, когда я уезжал?

— Да, я сказала ей. Мне было ужасно неприятно, но я это сделал. Она была
ужасно расстроена, но, кажется, она спросила мистера Тиддитта: «Куда вы
идёте, мистер Тиддитт?»

 Городской секретарь с красным лицом направлялся к двери.

— Спросил Эйса? — повторил капитан. — Эйс, иди сюда! Ты ей что-нибудь рассказал?

 Эйс был очень смущён.

 — Ну, — пробормотал он, — я не хотел, Сай, но она стала задавать мне
вопросы, и я как-то рассказал ей о нашем разговоре, твоём и моём. Я сказал ей, что знаю, что люди болтают, и я чувствовал, что это был
мой долг сказать тебе об этом. Вот почему я это сделал, и я сказал ей, что ты
сказал... ну, ты сам знаешь, что сказал, Сай.

Капитан Сай, очевидно, был сильно встревожен. Он опустил Бос на землю и поднялся.
поднялся на ноги.

“ Ну, ” резко спросил он, “ что она сказала?

«О! Она побледнела и застыла на минуту или две. Потом она как будто топнула ногой, ушла и оставила меня. Но в следующий раз, когда я встретил её, она была мила как никогда. Она была довольно холодна с Энджи и остальными, но всегда была мила со мной и Бейли. Почему, когда я попросил у неё
прощения, она сказала, что вовсе нет, что она очень рада узнать правду; это
помогло ей понять кое-что. И было видно, что она говорит искренне.
Она...

«Так что с тех пор она приходит сюда. И, полагаю, слухи продолжаются. Что ж, чёрт возьми, теперь это прекратится! Я позабочусь об этом.
это.

Совет по стратегии и экономка были поражены.

«Сплетни!» — повторила Бейли. «Что ж, я думаю, теперь о ней ничего не скажут — по крайней мере, в этом городе! Все только и делают, что хвалят её за то, что она так быстро узнала об этом Томасе. Если бы не она, он бы до сих пор тебя доставал, Сай». Ты же знаешь. О чём ты
говоришь?

Капитан Сай провёл рукой по лбу.

— Боцман, — медленно произнёс он, — сбегай-ка на кухню и помоги Джорджиане.
Думаю, ей нужно присмотреть за ужином.
Джорджиана, ” обратилась она к экономке, которая выглядела совсем не нетерпеливой, “ тебе
лучше позаботься о том, чтобы приготовить ужин прямо сейчас, и возьми с собой Эмми.

Мисс Тейлор неохотно удалилась, ведя Босса за руку. Девочка
не хотела расставаться со своим дядей, но он сказал ей, что не даст ни цента
за свой первый ужин дома, если она не поможет его приготовить. Итак, она
ушла счастливая.

“ Итак, ” потребовал капитан, “ что это за история с Фиби и Томасом?
Я хочу знать. Остановись! Не задавай больше вопросов. Сначала ответь мне.

Итак, Совет по стратегии, по очереди и согласованно, рассказал о стремлении
Трумет и звонок Дебби Бизли. Асаф хотел было рассказать
историю о расстроенной угрюмой Дебби, но Бейли быстро его оборвал.

«Не обращай внимания на эту глупость, — отрезал он. — Видишь ли, Сай, Дебби только что
была в Аризоне, навещая племянницу старого Бизли. И она познакомилась там с
женщиной, чей муж сбежал и бросил её. А Дебби, она
прочитала объявление о нём в газете Аризоны, и там говорилось, что у него
была хромота на заднюю ногу или что-то в этом роде. Теперь,
Томас, у него тоже была хромота, и были и другие вещи, которые напоминали
Фиби о нём. Так что она никому ничего не говорит, но пишет этой женщине,
прося прислать ещё подробностей и фотографию пропавшего. Подробности пришли, но фотографии не было; у жены,
по-моему, её не было. Но этого было достаточно, чтобы Фиби бросилась к мистеру
 Пибоди. И Пибоди пишет своему другу-адвокату в Бьютте, штат Монтана.
И тот человек из Бьютта, он…

— Короче говоря, — вмешался Тиддитт, — похоже, что Томас женился на женщине из Аризоны, пока его настоящая жена, мать Боса, была жива, и сбежал от неё, как и от меня.
— Мэри тоже. И самое смешное в этом то, что…

 — Самое смешное в этом то, — заявил Бэнгс, заглушая голос своего друга, — что кто-то там, какой-то проходимец, друг этого Томаса, должно быть, пронюхал о том, что происходит, и сообщил ему.
 Потому что, когда они отправились искать его в Бостоне, он сбежал, скрылся,
ушёл от преследования. И с тех пор они его не видели. Он боялся, что его привлекут
за двоежёнство, понимаете, — за двоежёнство, я имею в виду. Ну, вы понимаете, что
я хочу сказать. В любом случае, если бы не мы с Фиби...

— ТЫ и Фиби! — фыркнул Асаф. — Ты приложил к этому немало усилий, не так ли? Вы с тётей Дебби отлично дополняете друг друга. Я так понимаю, она ходит и заявляет, что это она во всём виновата. Нет уж, спасибо! Вся заслуга принадлежит Фиби Доуз,
и с тех пор, как это стало известно, весь город только и делает, что хвалит её. В жизни не видел, чтобы так быстро всё менялось, — если только это не Хеман.
Но ты всё это уже знал, Уит. Должно быть, Пибоди тебе рассказал.

Капитан Сай выслушал рассказ своих друзей с выражением лица, полным
самое неподдельное изумление. Когда он узнал о поездке в Трумет и
ее результатах, его глаза и рот открылись, и он несколько раз потер свой
лоб и пробормотал восклицания. Теперь, при упоминании имени своего адвоката
он, казалось, очнулся.

“Подождите!” - перебил он, махнув рукой. “Подождите! Клянусь большой медведицей!
это... это... Где Пибоди? Я хочу его видеть.

— Я здесь, капитан, — сказал адвокат. Он вышел в сарай, чтобы
проследить за тем, как ставят на место скакуна, но последние пять минут
стоял, незамеченный своим клиентом, на пороге столовой.

“ Послушайте, ” потребовал капитан Сай, “ послушайте, Пибоди, эта история - правда?
Правда ли это? это про... про Фиби и все такое?

“Конечно, это правда. Я предполагал, что вы это знаете. Вы не казались удивленным
когда я сказал вам, что дело улажено”.

“Удивлены? Почему, нет! Я думал, у Хемана есть ... Неважно это. Страна любви!
«Это сделала она. Она!»

Он бессильно опустился на стул. Адвокат выглядел встревоженным.

«Мистер Тиддитт, — прошептал он, — я думаю, что, возможно, сейчас его лучше оставить
одного. Он только что встал с больничной койки, и это был тяжёлый день. Приходите ещё раз после обеда. Я постараюсь его убедить».
«Он хочет вздремнуть».

 Совет по стратегии, не удовлетворив своё любопытство, неохотно удалился.
 Когда мистер Пибоди вернулся в гостиную, он обнаружил, что капитан и не думал вздремнуть. Тот расхаживал по гостиной.

 «Где она?» — спросил он. «Она стояла на ступеньках с Хеманом.
 Вы видели её с тех пор?»

Его друг был встревожен.

«Ну да, я видел её, — сказал он. — Я разговаривал с ней. Она уехала».

«Уехала! Куда? Что ты имеешь в виду? Она не... не покинула Бэйпорт?»

“Нет, нет. Ради чего, черт возьми, ей уезжать из Бейпорта? Она поехала
в свой пансион, я полагаю; во всяком случае, она направлялась в том направлении".
направление.

“Почему она не пожал мне руку? Что заставило ее уйти и не сказать
слово? Ну, я думаю, скорее всего я знаю почему!” Он уныло вздохнул.
“Я сказал ей никогда больше не приходить сюда”.

“Ты это сделал? Ради всего святого...

“Ну, по тем причинам, которые я считал вескими; и все это из-за нее.
И все же она все-таки вернется, и все приходят и приходят, даже после АСЭ разболтались
целиком. Однако, я полагаю, что было просто, чтобы помочь Georgianna. О,
Хм! Я и есть старый дурак.

Адвокат серьёзно посмотрел на него.

— Что ж, капитан, — медленно сказал он, — если вам будет легче, если вы узнаете, что ваша причина отъезда мисс Доуз не является истинной, я могу вас в этом заверить. Я думаю, она уехала, потому что была очень разочарована и не хотела видеть вас сейчас.

— Разочарована? Что вы имеете в виду?

— Хм! Я не собирался вам рассказывать, но, думаю, лучше это сделать.
Никто здесь не знает об этом, кроме мисс Доуз и меня, и, вероятно, никому, кроме нас троих, не нужно об этом знать. Понимаете, дело в том, что женщина из Аризоны, Дезире
Хиггинс, это вообще не миссис Томас. Он не ее пропавший муж.

“Что?”

“Да, это так. На самом деле, это было слишком большое совпадение, чтобы быть возможным,
и все же определенно казалось, что это окажется правдой. Эта женщина, Хиггинс, по-видимому, так сильно хотела найти своего пропавшего мужа, что была готова признать его почти по любому описанию. Лёгкая хромота и тот факт, что он был в Монтане, помогли делу. Если бы мы могли получить фотографию раньше, вопрос был бы решён. Только на прошлой неделе, когда я был в Бостоне, я получил сообщение из детективного агентства
что была получена фотография. Я немедленно пошел посмотреть на нее. Там было
некоторое сходство, но недостаточное. Генри Томас никогда не был мистером Хиггинсом.”

“Но ... но ... говорят, Томас сбежал”.

“Да, сбежал. Это самое странное. В месте, где он остановился,
мы узнали, что он получил письмо из Аризоны — доверьтесь обычной хозяйке,
которая смотрит на почтовые штемпели, — что он был очень взволнован весь тот день и
уехал той же ночью. С тех пор его никто не видел. Почему он уехал — загадка.
 Куда — нам всё равно. Лишь бы он не попадался нам на глаза, и этого
достаточно».

Капитану Саю тоже было всё равно. Он предположил, что мистер Аткинс, вероятно, мог бы объяснить исчезновение. И всё же, как ни странно, это объяснение было неправдой. Достопочтенный Хеман торжественно заверил капитана, что не общался с отцом Эмили. Он намеревался сделать это в рамках соглашения, заключённого в отеле, но тот сбежал. И тайна до сих пор не раскрыта. Предположительно,
где-то на Западе у него действительно была жена. Кто она и где она была,
не знает ни один байпортер. Генри Томас так и не вернулся, чтобы объяснить.

«Я рассказала мисс Доуз о фотографии и о том, что она доказывает», — продолжила
Пибоди. «Она была ужасно разочарована. Она едва могла говорить, когда уходила от меня. Я уговаривала её зайти и увидеться с вами, но она не стала.
 Очевидно, она была полна решимости помочь вам и ребёнку. Это очень плохо, потому что, по сути, мы всем ей обязаны. Нет никаких сомнений в том, что расследование, начатое ею, заставило Томаса
сбежать. И она работала день и ночь, чтобы помочь нам. Она очень умная женщина, капитан Уиттакер, и добрая. Вы не можете отблагодарить её в достаточной мере. Эй! Что ты делаешь?

Капитан Сай прошёл мимо него в столовую. Шляпница висела на
стене у боковой двери. Он снял шляпу с крючка и
пытался надеть пальто.

— Куда вы идёте? — спросил адвокат. — Вам нельзя сейчас ходить. Вам нужно отдохнуть.

— Отдохнуть! Я отдохну потом. Как раз сейчас у меня есть дела, которыми нужно заняться. Отпусти
этот бушлат.

“Но...”

“Никаких "но". Увидимся позже. Пока.”

Он распахнул дверь и поспешил по дорожке. Адвокат наблюдал за ним
в изумлении. Затем медленная улыбка расплылась по его лицу.

“ Капитан, ” позвал он. “ Капитан Уиттейкер.

Капитан Сай оглянулся через плечо. “Чего ты хочешь?” спросил он.

Лицо мистера Пибоди теперь был чрезвычайно серьезен, но там был огонек в
его глаза.

“Я думаю, она в пансионе”, - скромно сказал он. “Я почти уверен".
"ты найдешь ее там”.

Все постояльцы идеального пансиона, конечно же, присутствовали на
приёме у Сая Уиттейкера. Никто из них, за исключением
школьной директрисы, ещё не вернулся. В волнении этого
великого дня все забыли об ужине, и Кетура с Анджелиной
и миссис Трипп останавливались в разных домах по пути к главной дороге,
чтобы обменяться мнениями о внешности капитана и адресе Аткинса.
 Асаф, Бейли и Алфеус Смолли были у Симмонса.

 Капитан Сай знал, что лучше не пытаться в спешке добраться до
дороги.  Он не хотел, чтобы его задерживали и поздравляли. Он шёл по
дворам, за амбарами и садами, пробираясь по сугробам и
перелезая через заборы, как не должен был бы делать ни один
вменяемый выздоравливающий. Но капитан в тот момент
страдал от формы безумия, известной как навязчивая идея.
Она сделала все это для него - ради НЕГО. И его последнее сообщение ей было
оскорблением.

Он подошел к владениям Бэнгсов по конюшенному переулку. Никто не запирает двери
в нашей деревне, а двери в пансионе "Идеальный" были открыты.
Он вошел через боковое крыльцо, точно так же, как сделал, когда Гейб
Фургон Ламли впервые доставил его во двор. Но теперь он
вошел на цыпочках. В столовой никого не было. Он заглянул в гостиную. Там, у центрального стола, сидела Фиби Доуз, облокотившись на подлокотник кресла и подперев голову рукой.

— Кхм! Фиби! — сказал капитан Сай.

Она вздрогнула, обернулась и увидела, что он стоит там. У неё были мокрые глаза, и
на коленях лежал носовой платок.

— Фиби, — с тревогой спросил капитан, — ты что, плакала?

Она тут же вскочила. Лицо её залилось краской.
Носовой платок упал на пол, и она наклонилась, чтобы поднять его.

— Плакала? — растерянно повторила она. “ Ну, нет, конечно... конечно, нет!
Я... Как поживаете, капитан Уиттекер? Я... мы все очень рады вас видеть
снова дома ... и в добром здравии.

Она протянула руку. Капитан Сай потянулся вперед, чтобы пожать ее; затем он
заколебался.

“ Не думаю, что мне следует позволять тебе пожимать мне руку, Фиби, ” сказал он
. “ Не раньше, чем я попрошу у тебя прощения.

“ Прошу прощения? Почему?

Он рассеянно взял ее за руку и сжал в своей.

“За то слово, которое я послал тебе, когда уезжал. Это было ужасно.
сказать это, но я имел в виду это ради тебя, ты знаешь. Честное слово, я так и сделала».

 Она нервно рассмеялась.

 «О! Это, — сказала она. — Ну, я думала, что вы довольно разборчивы в отношении посетителей. Но мистер Тиддитт объяснил, и тогда… Вам не нужно просить у меня прощения. Я ценю вашу заботу. Я знала, что вы хотите быть добры ко мне».

— Именно это я и сделал. Но ты не подчинилась приказу. Ты продолжала приходить. А теперь,
почему…

 — Почему? Ты думала, что меня волнуют злобные сплетни таких
людей? Я пришёл, потому что ты была в беде, и я надеялся помочь тебе.
 И… и я думал, что помог, пока несколько минут назад…

 Её губы задрожали. Эта дрожь пронзила сердце капитана.

“Помогло?” он запнулся. “Помогло? Почему, ты так много сделал, что я не могу тебя отблагодарить.
когда-нибудь. Ты был единственным настоящим помощником, который у меня был во всем этом
ужасном деле. Ты все это время был рядом со мной ”.

— Но это всё не так. Он совсем не тот человек. Разве мистер Пибоди не говорил
тебе?

— Да, да, он говорил. Какая разница? Пибоди, будь он проклят! Он не при чём. Это ты и я — разве ты не понимаешь? Зачем ты всё это делаешь ради меня?

Она смотрела в пол, а не на него, когда отвечала:

 «Потому что я хотела помочь тебе, — сказала она. — Я была одна в этом мире с тех пор, как много лет назад умерла моя мама. У меня было мало настоящих друзей. Твоя дружба много значила для меня. То, как ты боролся за ту маленькую девочку, показало, какой ты мужчина. И ты
сражался так храбро, когда почти все были против тебя, я не мог ничего поделать.
хотел что-то сделать для тебя. Как я мог? И теперь все пошло прахом.
моя часть этого. Мне так жаль ”.

“Это не так, ни то, ни другое. Это касается всего. Фиби, я не хотел
сказать гораздо больше, чем попросить у тебя прощения, когда направлялся сюда. Но
я должна — я просто должна. Так больше не может продолжаться. Я не могу
позволить тебе продолжать приходить ко мне — и к Босу. Я не могу
продолжать встречаться с тобой каждый день. Я НЕ МОГУ.

 Она подняла взгляд, словно собираясь заговорить, но что-то, возможно, выражение её лица,
его выражение лица заставило ее снова быстро опустить взгляд. Она не ответила.

“Я не могу этого сделать”, - в отчаянии продолжал капитан. “Не из-за того, что
люди могут сказать. Говорю тебе, они мало что говорили, когда я был рядом.
Дело не в этом. Это потому, что я не могу вынести, что ты просто друг.
Либо ты должна быть кем-то большим, либо... либо мне придётся уехать куда-нибудь ещё.
Я понял это, когда был в Вашингтоне и ездил в Калифорнию и обратно.
Я либо должен забрать Бостона и уехать навсегда, либо... либо...

Она не стала ему помогать. Она не стала говорить.

— Видишь? — простонал он. — Видишь, Фиби, какой я старый дурак. Я не могу
попросить тебя выйти за меня замуж, мне пятьдесят пять, я грубый от
странствий по миру, а ты молодая, образованная и благородная. Я не настолько глуп,
чтобы просить тебя об этом. И всё же я не могу остаться здесь и
встречаться с тобой каждый день, а потом увидеть, как ты выходишь замуж
за кого-то другого. Клянусь большой медведицей,
Я не смог этого сделать! Так вот почему я не могу пожать тебе руку сегодня - и никогда больше.
разве что попрощаться навсегда.

Затем она подняла глаза. На ее лице все еще был яркий румянец, а глаза
были влажными, но она улыбалась.

— Не хотите пожать мне руку? — спросила она. — Пожалуйста, что вы делали
последние пять минут?

Капитан Сай опустил её руку, как будто его парализовало.

— Боже правый! — пробормотал он. — Я не знал, что сделал это; честное слово, не знал.

Фиби всё ещё улыбалась, едва заметно, но очень мило.

«Почему ты остановился?» — спросила она. «Я тебя не просила».

«Почему я остановился? Потому что я... я... я заявляю, что мне стыдно...»

Она взяла его руку и сжала в своих.

«Мне не стыдно», — храбро сказала она, и её глаза засияли от удивления и
В нём росла невероятная радость. «Я очень горжусь. И очень, очень счастлив».



 В тот вечер в доме Сая Уиттейкера должен был состояться большой ужин. Это
было спонтанное мероприятие, организованное в последний момент капитаном
 Саем, который, несмотря на протесты адвоката и беспокойство о его
здоровье, безмятежно ходил взад-вперёд по главной дороге, приглашая всех, кого встречал или о ком мог вспомнить. Лицо капитана сияло, как весенний
рассвет. Его улыбка, по словам Асафа, «чуть не снесла ему
верхнюю часть головы». У людей, которые были заняты другими делами,
В обычных обстоятельствах я бы отказался от приглашения, но не смог сказать «нет» на его сердечное: «Не можешь прийти? Конечно, ты придёшь! Живой человек! Я ХОЧУ тебя».

«Он что, инвалид?» — заметил Джозайя Димик, получив и приняв собственное приглашение. «Что ж, я бы хотел, чтобы меня сразила такая же болезнь. Я бы с удовольствием задержался с ним подольше, если бы он наполнял меня такой же радостью, как, кажется, наполняет Уайта. Разве от смеха не бывает пневмония? Нет? Что ж, я бы хотел знать название его лекарства, вот и всё.

Ужин должен был быть готов в шесть. Джорджиана, которой помогали Кетура Бэнгс,
миссис Сильванус Кэхун и другие добровольцы, была очень занята на
кухне. Стол в столовой тянулся от одного конца большой квартиры до
другого. Гости должны были скоро начать прибывать. Хитрый мистер
 Пибоди, догадавшись, что капитан Сай, возможно, предпочтёт побыть один,
вывез Стратегическую доску на прогулку за пределы города.

В гостиной, вокруг плиты, сидели трое:
капитан Сай, Бостон и Фиби. Мисс Доуз «пришла пораньше».
настоятельный призыв капитана. Теперь она сидела в кресле-качалке, у
одной стороны плиты, мечтательно глядя на красноватый свет за стеклами.
айзингл. Она выглядела спокойной, блаженно довольной и счастливой.У ее ног, на плетеном коврике, сидел Бос, играя с Одиноким, который лениво мурлыкал. Маленькая девочка тоже была счастлива, потому что не была ее возлюбленной
Дядя Сай снова дома, и все опасности, связанные с их разлукой, остались в прошлом? Что касается самого капитана Сая, то на его лице по-прежнему сияла улыбка,ярче, чем когда-либо. Он посмотрел на Фиби, которая улыбнулась ему в ответ.Затем он взглянул на Боса. И вдруг понял, что это было
воплощением его мечты. Вот его «картинка»; гостиная теперь была такой, какой он всегда хотел её видеть, — такой, какой она была раньше. Он сидел в кресле своего отца, Фиби — в кресле, которое раньше занимала его мать, а между ними — там, где он так часто сидел в детстве, — ребёнок.
Дом Сая Уиттейкера снова, наконец-то, обрёл своё лицо.

Он глубоко вздохнул и оглядел комнату: печь, лампу, старую знакомую мебель, портрет деда над на каминной полке. Затем, словно вспышка воспоминаний, к нему вернулись слова отца, и он сказал, громко смеясь от чистого частья:«Бос, сбегай в погреб и принеси мне кувшин сидра, хорошо? — вот это парень».
**********

*** КОНЕЦ ЭЛЕКТРОННОЙ КНИГИ ПРОЕКТА «МЕСТО К. УИТТАКЕРА» ***