Выступления трудовых коллективов приватизированных предприятий против основного акционера-олигарха при невнятной позиции государственных структур имели место в Санкт-Петербурге и послужили базой для данного художественного произведения. Как всё это было – нигде не записано, архивы хранят лишь то, что нужно победителям и власть предержащим. Перед вами – свободный в фантазии автора вымысел. В совпадении или похожести имён и ситуаций не нужно искать документальности, подтверждения или опровержения позиций и мнений, оснований для подозрений или обвинений. Участие политических и исторических персон в описанных событиях можно проверить в подшивках старых газет и архивах телезаписей, хотя последовательность событий и их детали представлены в авторской интерпретации. Предлагаемое вашему, читатель, вниманию произведение не является исторически документальным исследованием, поэтому автор заранее просит прощения, если представленное повествование освещает позицию или действия кого-либо из участников событий, узнаваемого по описанию, не так, как ему запомнилось, и в этом он увидит для себя причину обидеться. Намерений исказить со стороны автора не было, предвзятость исключена, персональное восприятие и забывчивость трансформированы в художественный вымысел.
1
Начало рабочего дня Валерия Лапшина однозначно не задалось. Поезд метро без остановки и без объявлений промчался мимо станции «Электросила», мелькнувшей за окнами как фантом, словно она померещилась. Под гул колес набравшего высокую скорость состава кто-то из пассажиров опасливо втиснулся на сидения между других обеспокоенных попутчиков, кто-то покрепче ухватился за поручни. Из-за сбоя в системе управления движением поездов или из-за проблем общей безопасности так же без торможения и объявления пролетели мимо «Парка Победы». Все пассажиры замерли в ожидании, когда обезумевший состав догонит предыдущий. Резко затормозив, остановился он и замер в темном туннеле лишь перед «Московской», а потом тихо докатился и распахнул двери на станции, от которой Лапшину пришлось возвращаться к месту назначения два перегона в обратном направлении. Под понимающе-насмешливым взглядом секретарши Клавы он прошел в свой кабинет. Так устроена жизнь, люди все всегда понимают в силу своих взглядов и критериев. Тезка всем известной блондинки-модели с умело подведенными глазами в белой блузке, подчеркивающей хорошие формы, умела смотреть говорящим взглядом так, что могла бы дать мастер-класс работникам подиума, что оживило бы тенеподобное блуждание в пространстве и внесло бы беззвучный диалог со зрителями. В ее глазах читался откровенный вопрос: «Приятный вечер затянулся?» Лапшину даже показалась, что секретарша потянула воздух глубоким вздохом, чтоб уловить выхлоп «от вчерашнего». Клавдии хотелось получить банальное и пошлое объяснение необычной задержки всегда пунктуального начальника: почему вдруг и с кем? Ее подозрения не имели под собой никаких оснований, а рассказывать про сбой в метро времени не было.
- Пока никто не обеспокоился вашим отсутствием! – Клава ценилась за ее понимание, полезность и взаимодействие, что не преминула продемонстрировать. – Заходил Иогансон, этот новый заместитель начальника монтажного отдела, ну вы знаете: похожий на галчонка, с ершиком на голове и круглыми глазами.
Клавдия, прижимая к груди папку с бумагами, последовала в кабинет за начальником, продолжая свой доклад о визите Иогансона:
- Он задал вопрос, как мы решаем вопрос с командировочными расходами работника, если тот, по обстоятельствам, вынужден задержаться в командировке за границей, и взятых с собой денег не хватает на покрытие увеличившихся расходов?
- У нас ни разу такой ситуации не было, - быстро ответил Лапшин, повесив пальто в шкаф.
- Я так и сказала, - подхватила секретарша. – Спросила Нину Павлушину, но она только уточнила, что в смету командировочных расходов обычно закладывается небольшой избыток валюты на гостиницу, чтобы хватило покрыть все существенные расходы, и остаток сдается в банк при отчете, а если какие-то расходы были покрыты из личных средств, то возмещение получается также в банке после сдачи отчета. Нина предложила Иогансону обратиться в бухгалтерию, чтобы они подсказали, что на такой случай есть в их руководящих инструкциях по обороту валюты при загранкомандировках. Он остался недоволен, дескать, а если экстренная ситуация: взятые в командировку деньги украли?
Вопрос визитера из монтажного отдела заинтересовал Лапшина, но немедленного ответа на него не было. При свободном хождении долларов внутри страны оборот валюты для командированного за границу персонала находился под жестким государственным валютным контролем в соответствии с инструкциями советского времени с оформлением смет расходов, получением командированным сотрудником денег лично в банке совместно с разрешением на вывоз валюты за границу, таможенным декларированием вывозимых и ввозимых сумм, личным визитом в банк после возвращения и сдачи отчета. Для снижения рисков потери или воровства наличных при командировании за границу Лапшин часть полученных средств сразу же помещал на счет дебетовой карты в Инкомбанке, которую использовал для оплаты гостиниц и других заграничных расходов в местах, где действовали международные платежные системы. Постепенно на карте скапливались остатки неиспользованных суточных, но все это зависло в следствие приостановки деятельности Инкомбанка в октябре, и Валерий терпеливо ждал, когда внешний управляющий банка-банкрота начнет возврат депозитов своим клиентам.
Клавдия выложила на стол начальника папку с почтой и телексными сообщениями в момент, когда он, сев на стул, вместе с ним придвинулся к столу, и покинула кабинет. В лапшинском пропуске был штампик, подтверждающий свободный график работы его обладателя, но чувствовал Валерий себя скверно, приступая к исполнению обязанностей с заметной задержкой. Расписал для исполнения подчиненным телексы и факсы, пришедшие за ночь и вложенные в папку Клавдией, первое, что он делал каждый день с утра: получая информацию сам, запускал или подгонял рабочий процесс, чтобы не было ненужных задержек в обработке заявок, переписке с клиентами, исполнении обязательств. И внешне веселая и легкомысленная Клавдия была в этом процессе полезным инструментом: она четко помнила, что, когда и с какой инструкцией передала, и к какому сроку должен быть подготовлен ответ, чтобы, пользуясь делегированными начальником полномочиями, вовремя напомнить исполнителю о дедлайне, как это принято теперь говорить, и привлечь внимание руководителя к не очень прилежному или нуждающемуся в профессиональной и административной помощи работнику. Затем Валерий приготовился сверить с коллегами приход валютных поступлений – выручка от сделанных экспортных поставок составляла значительную часть имеющихся в обращении на предприятии «живых» денег, удобных для немедленного использования с любыми целями в отличии от оплаты товарами и материалами, столь распространенными в практике и одновременно предельно ограниченными для оперативного использования. Вопрос об ожидаемом приходе валюты мог в любой момент прозвучать от генерального директора Голимова, который обладал блестящей памятью, демонстрировал сам склонность к порядку и поощрял подчиненных следовать ему, заставлял краснеть, когда сталкивался с проявлениями необязательности, неточности и несобранности.
Ожидаемый звонок генерального директора принес не вопрос о поступлении валюты, а распоряжение, ломающее привычную рутину рабочего дня:
- Прошу тебя подойти к 9-00 в Большой конференц-зал, будет встреча с английскими портфельными инвесторами, направленных к нам Госкомимуществом. Я обещал встретиться, но не смогу – срочные дела. Будет еще Юра Колобов, он тебе поможет, - Лапшин удивился предложенной диспозиции: упомянутое должностное лицо был финансовым директором завода, который по тематике ожидаемой встречи с инвесторами должен быть лидирующим переговорщиком, а не помощником.
- О чем разговаривать, Наиль Аскерович? – осведомился Валерий, так как не имел никакого представления ни о роде деятельности портфельных инвесторов, ни о содержимом их портфелей, ни о планах завода по привлечению инвестиций, ни об обязательствах принимающей стороны по отношению к визитерам и сопровождающим их лицам.
- Посиди, поговори, расскажи о заводе, о корпорации, если что – Юра тебя подопрет. Ты – человек опытный, на месте сориентируешься, - генеральный директор фактически подтвердил, что ведущим переговорщиком во встрече с портфельными инвесторами он определил именно директора внешнеторговой фирмы.
Так бывает в процессе руководства и заводом, и городом, и страной: ответственное задание сваливается на совершенно случайное лицо. Возникшая проблема означала для Лапшина продолжительную и бесполезную для его должности на заводе потерю времени. Дело в том, что на этот род деятельности – привлечение инвестиций – на Электросиле не было ответственного лица. Не успевала структура столетнего предприятия после акционирования подстроиться к этому модному тренду, курируемому сверху государственной властью. Учет акционеров вел отдел кадров, реестр собственности – бухгалтерия, организацией и проведением собраний акционеров, служивших откровенным прикрытием затей основных бенефициаров, занимался заместитель генерального директора по персоналу Кущенко с подчиненными ему кадровиками, отделом труда и зарплаты и примкнувшим профсоюзным комитетом. Ну а если с вопросом по инвестициям появлялись иностранцы, то их пытались пропустить на завод через внешнеторговую фирму, ведомство Лапшина, не только из-за вероятной необходимости использования иностранного языка, но и по сложившемуся порядку проведения встреч и обслуживанию иностранных делегаций, согласованию и контролю входа на завод и перемещений по нему с собственной службой безопасности и с районным отделом КГБ. Финансовый и юридический отделы вносили свой вклад уже в процессе оформления согласованных схем и решений по указанию генерального директора. В следствие такого расклада не было у Лапшина необходимой достоверной информации для встречи с инвесторами, и это создавало осознанное беспокойство.
Приняв звонок о прибытии английской делегации от Миши Драгунова, начальника протокольной группы, Лапшин по телефону связался с Колобовым, и тут же почувствовал себя в роли уличного комедианта, призванного развеселить пеструю толпу на базарной площади импровизацией реприз, потому что финансовый директор, носитель информации для портфельных инвесторов, в последний момент, с его слов, сорвался на выполнение срочного поручения генерального директора в банках. Да, он так и сказал во множественном числе: «У меня срочные дела в банках!» и бросил трубку, не дав Лапшину напомнить, что к 11-00 им обоим нужно быть на семинаре по проектному финансированию, устроенному при участии Всемирного банка Ассоциацией российских банков (опять множественное число!)
Мероприятие с портфельными инвесторами проходило в Большом зале Электросилы, в котором руководство завода принимало когда-то отечественных генеральных секретарей одной единственной в стране партии, а также иностранных президентов и премьер-министров с запланированными и подготовленными во всех смыслах визитами высоких гостей на одно из крупнейших предприятий Ленинграда, теперь Санкт-Петербурга, помпезное и просторное помещение, украшенное гобеленами с видами города, ничего не говорившими о самом заводе. Специфика сегодняшних гостей, рангом пониже, чем руководители государств, была в их возрасте, когда расчетливость не должна быть на первой строкой в перечне добродетелей. У Лапшина сразу возникло впечатление, что вместе эта дерзкая, сытая, хорошо одетая молодежь не в первый раз и не первый день, словно в коллективном выезде в турпоездку. Никаких портфелей при портфельных инвесторах не было. Сопровождала группу дама из Госимущества, яркая, с явным перебором тяжелых украшений в облике, и деловая, с ощутимым акцентом на свою значимость в осуществлении государством функций собственника в отношении недвижимого имущества, разграничения прав, отчуждения и передачи в пользование, с манерами бывшего инструктора горкома партии, уверенной и истовой в исполнении возложенных на нее обязанностей, сопряженных с ожидаемыми преференциями и несомненными благами. Вела она себя с визитерами соответственно, все удерживая в зоне своего внимания, упреждая порывы гостей, готовая дать указания по устранению возможной накладки, развивая бурную деятельность подходящей инициативы, выражая одобрение и поддержку при сохранении довольства и значимости – если она надеялась на дивиденды от своей деятельности, то демонстрировала, что заслуживала их. Представилась Лапшину она просто, протянув пухлую в сверкающую кольцами руку:
- Финагина, - похоже, она полагала, что одной фамилии достаточно для осознания ее позиции и роли в организации и течении встречи, так как приняв визитку Лапшина, в ответ ничего не послала. Наверное, по ее канонам, не дотягивал он до обладания такой ценностью, как визитная карточка должностного лица Госкомимущества ее уровня.
Пока Валера обменивался с гостями визитками, тихие сотрудницы протокольной группы разносили чай-кофе визитерам. К протоколу они вместе со своим начальником Драгуновым имели лишь то отношение, что составляли список визитеров и принимавших их электросиловцев и передавали его в районный отдел КГБ, то есть освобождали от такого общения своего начальника. В остальном их деятельность сводилась к организации прохода гостей на завод, установки национальных флагов на столе и банального обслуживания с подачей горячих и прохладительных напитков, за исключением случаев, когда нужно было забронировать гостиницу, встретить гостя в аэропорту или заказать обед. Результатами переговоров протокольщики обычно интересовались, спрашивая участников: «Что написать в отчете?», выдавая тем самым свою скрытую функцию в работе при внешнеторговой фирме и большом заводе. Размещая визитки иностранцев соответственно занятым им местам за огромным овальным столом, Валера внимательно рассматривал названия компаний, пытаясь найти знакомые, для того, чтобы, ухватившись за этот посыл, правильно построить беседу. Ни одного известного наименования. Сплошь – «Инвестментс», «Менеджмент», «Корпорейтед» и тому подобное после таких же ничего не говорящих «Юпитер», «Роузвилл» или «Херитедж». Адреса регистрации – Лондон, Люксембург, Никосия. Лапшин вспомнил, что он читал когда-то в газетах о рекомендациях английского консультационного агентства „Индепендент стрэтеджи” инвесторам после августовского кризиса не упустить шанс и принять участие в покупке акций российских предприятий, что обещало немалую выгоду в связи со значительным обесценением основных производственных фондов России в процессе приватизации и турбулентности в десятки раз. Заинтересованные лица услышали эти рекомендации и прибыли в поисках своих шансов? Первый этап приватизации российской собственности, заключавшийся в покупке небольшого количества приглянувшегося предприятия за фантики-ваучеры с последующим обложением его коллектива по правилам военной стратегии с массовой скупкой у работников подешевевших акций закончился? Расчет был верный: денег у населения нет, дивидендов никто не платил, акции редко у кого залежались мертвым грузом.
Лапшин поприветствовал гостей на английском, пытаясь задать тон разговору. На лице красивого молодого инвестора, соответствующего визитке с фамилией Подколзин в раскладке, сделанной Валерой, отразилась внутренняя мука, какая бывает у меломана, когда он слышит фальшивый звук. Ну как же, английских школ Лапшин не заканчивал, язык приобретен самоподготовкой после стандартного курса в школе и институте, произношение непоставленное, невиндзорское.
- Говорите по-русски, они все понимают, - наставляюще и величественно произнесла дама из Госимущества. – Мы организовали коллективный приезд портфельных инвесторов для разрушения сложившегося за рубежом негативного настроя по отношению к акциям российских предприятий.
Самая правильная проверка иностранного собеседника, с кем ты имеешь дело – языковой тест. Человек, стремящийся к сотрудничеству, всегда пытается понять смысл сказанного, невзирая на акцент, нестандартное построение фраз и даже ошибки в подборе слов. Человек, самовлюбленный и презирающий окружающих – как ты произносишь иностранные слова и звуки, в полном совпадении с поговоркой «Слышал звон…». По визиткам мог бы понять: Кушнеров, Мурашов, Хавтан, Подколзин, Гребнев, Федин… Ну все представители элитных британских семей, в количестве шестнадцати человек, в поисках достойного вложения накопленных семьей капиталов, приехавшие побороть негативный настрой к российским акциям. Просто в начале встречи Лапшин не обратил на фамилии внимания, сосредоточившись на названиях компаний и адресах регистрации. Да, с произношением у него проблемы, но донести на языке он мог что технические, что коммерческие, что общецивилизационные вопросы. В его практике был даже случай, когда в китайском Шэньяне переводчица-китаянка вполне хорошо справлялась с общеразговорным переводом с русского на китайский и обратно, но при переходе переговаривающихся сторон к обсуждению технических аспектов стала очевидна ее неспособность обеспечивать адекватный перевод специального контекста, и принимавшая сторона вынужденно пригласила китайско-английскую переводчицу с соответствовавшей подготовкой. Так и разговаривали: новая переводчица переводила с китайского на английский, Валера с английского на русский, чтобы зам. генерального директора и технические специалисты Электросилы участвовали в разговоре, потом с русского на английский, с подхватом от опытной китаянки с английского на китайский. И никто не поморщился. Со своим невиндзорским произношением Лапшин смирился еще в начале своей международной работы, когда однажды на переговорах с индийцами один из них сказал: «Если я слышу акцент в речи собеседника, я немедленно понимаю, что кроме английского человек владеет, как минимум, еще одним языком».
- Я занимаюсь внешней торговлей, и для меня тема сегодняшней встречи неожиданная, как и сама встреча по просьбе генерального директора, который совместно с финансовым директором в силу непредвиденных обстоятельств в ней принять участие не смогут, - Лапшин упредил возможное недоумение гостей своим несоответствием заявленной программе и их вероятным ожиданиям. - Я вам расскажу о нашем заводе и его продукции. Свистопляска с курсом акций – повышается он или понижается – впрямую меня не волнует, я не являюсь акционером. Но этот процесс влияет на возможный объем банковских гарантий, выпускаемых для участия в международных торгах и для обеспечения выполнения полученных контрактов. И то, что он в последнее время скукоживается – для меня это очевидно.
- Нас больше интересует развитие структуры в составе Энергокорпорации, - попыталась направить разговор в нужное ей русло дама из Госимущества, эффектно выбросив в стороны руки с заметным недовольством в голосе, словно отметая невызывавшие интереса гостей исторические факты о заводе и технических параметрах его продукции.
- От имени корпорации я не уполномочен ни о чем говорить, поэтому предлагаю, чтобы вы задавали интересующие вас вопросы, а я, в меру моей осведомленности, попробую отвечать.
Гости с недоумением и смятением переглянулись. Сощуренные глаза Финагиной на окаменевшем лице с ярко проступившими веснушками выражали служебное презрение. Очень неприятное ощущение, когда ты понимаешь свое несоответствие продекларированным ожиданиям при искреннем желании их удовлетворить.
- В печати было сообщение о консолидации предприятий корпорации и замене акций отдельных предприятий на единую корпоративную. Нас интересует, когда этот процесс будет осуществлен, предполагается ли публичное предложение акций, в каком размере? – попыталась задать вопросы и одновременно подсказать Лапшину, о чем нужно рассказывать портфельным инвесторам, Елена Хавтан из лондонского «Юпитер инвестментс», сочувственно вглядываясь в представителя принимающей стороны из-под охапки курчавых каштановых волос. Валерий ответил ей благодарным взглядом за подсказку и, ухватившись за нее, попытался завязать разговор.
- Конкретных данных об этих планах у меня нет. Я не нахожусь на том уровне, где обсуждают такие вопросы. В корпорацию входит около двадцати предприятий совершенно разной направленности. Что вы ждете от продекларированной консолидации?
- Все, кто занимается портфельным инвестированием в России, на данный момент работают только с акциями нескольких ресурсодобывающих компаний и крупных банков, что называются, с «голубыми фишками». Их круг не велик, оборот ценных бумаг предсказуем, и для нас появление новых возможностей для инвестирования всегда интересно. На устоявшихся финансовых рынках акции современных компаний технической направленности и глубокой промышленной переработки котируются высоко, значительно превосходя котировки первичного публичного предложения, естественно было бы ожидать появление таких компаний в России, и объявленная консолидация в рамках Энергокорпорации является первым шагом в данном направлении, - Елена раскрыла суть своего делового интереса, подпитанного публикациями в печати. Лапшин внимательно слушал, пытаясь ухватить нить разговора и внести для обсуждения немногие скудные сведения из собственной памяти. Ну решительно не его эта тема! Даже логики в заявленном он не видел: девушка говорила о появлении компаний на переговорах, организованных на столетнем предприятии.
- И вы всерьез намерены надолго инвестировать в ценные бумаги, выпущенные Энергокорпорацией, без учета процесса акционирования предприятий, входящих в ее состав? - задал он вопрос, полагая, что вызовет интерес собеседников к истории акционирования Электросилы, о которой ему была известна и официальная благостная картина, и скрытая подтасовка и лоббирование интересов выбранного руководством инвестора.
- Любое публичное предложение предполагает усиление прозрачности деятельности эмитента и чистоту его документации, без этого доверия кредиторов не бывает, - ответила Елена банальной для нее истиной, подчеркивая в сказанном, что отдельные негативные события в истории предприятия портфельных инвесторов не волнуют, а проспект эмиссии, подготовленный профессиональным андеррайтером, при надлежащей осторожности инвестора и проведении аудита является достаточным основанием для принятия решений.
- За минувшие с акционирования годы компания еще не разу не платила дивиденды. А без этого какой интерес могут представлять акции? – попытался втянуть визитеров в разговор Лапшин, выкладывая понятный ему факт. Елена из лондонского «Юпитер инвестментс» смотрела на него с тем выражением лица, которое делает каждая женщина, когда имеет цель получить от мужчины что-то, сделав необходимые намеки, и удивляется его дремучей недогадливости.
- Зачем вам это? Для спекуляции акциями? – лицо Лапшина просветлело вслед за мыслительным озарением.
Гости оживленно переглянулись и зашумели. Увеселительная программа поездки получила неожиданное расширение.
- Ну мы сюда приехали не для того, чтобы предвзято толковать смысл слова «спекуляция», - откликнулся Подколзин Дмитрий, тот самый, который изобразил на лице зубную боль, услышав варварское произношение Лапшиным английских слов в начале встречи. - Если для вас оно несет морально негативный смысл, то в английском языке этим словом отражается только математический факт значительного увеличения цены без негативного нравственного подтекста. И в покупке акций с последующей выгодной перепродажей ничего предосудительного нет. Естественно, мы заинтересованы при продаже акций получить много больше, чем потратим при вложении.
Красавец-инвестор разом отмахнулся от языкового и делового опыта собственного народа, поверив и приняв для руководства чужеземный, и высокомерным тоном объяснил ошибочность продемонстрированного Лапшиным подхода. На ухоженном лице Подколзина под приглаженными гелем волосами отразилась довольная улыбка, какая завершает процесс осмотра себя в зеркале самовлюбленным красавцем при безупречности полученного отражения. Представитель Госкомимущества, не скрывая возникшего напряжения, строгим тоном спросила:
- У вас все встречи проходят такие неподготовленные?
- Что вы подразумеваете под подготовкой?
- Ну хотя бы какую-никакую презентацию по программам развития нужно было бы организовать! – Зло сощурив глаза заявила Финагина. – Я вам серьезных инвесторов привезла, а вы их больше напугали, чем привлекли.
- А вы с кем договаривались о встрече?
- Из комитета звонили в корпорацию с просьбой организовать встречу в Санкт-Петербурге, оттуда переправили к вашему генеральному директору и получили подтверждение, - ответ был неопределенным, но недовольство в голосе, соответствовавшее процессу контроля исполнения, сохранялось.
- Вот видите: генеральный директор позвонил мне и дал поручение встретиться, потому что, по его представлению, с посланцами с туманного Альбиона было необходимо говорить на английском. Я, как человек, занимающийся внешней торговлей, попал не на свою вечеринку: и предмет разговора не мой, и иностранный язык никому не понадобился.
Самоуверенную чиновницу объяснения с толку не сбили:
- Ну еще добавьте, что я должна вас поблагодарить за участие в сорванном мероприятии!
- А почему нет? Если вы считаете мероприятие сорванным, то это только потому, что организатор мероприятия не предупредил о его цели и не проверил готовность! – Валера решил не сдерживать себя в оценке действий сановной дамы, преисполненной чувством собственного достоинства. В конце концов, если она не сдерживается в выражениях, то что должно заставлять его быть деликатным в ответах? Как говорится, детей с ней не крестить!
Финагина брезгливым взглядом смерила Лапшина с ног до головы, мгновенно провела процедуру банкротства авторитета собеседника, отвернулась и не прощаясь направилась к выходу. Ни достойного произношения в английском, ни относящейся информации по выпуску акций. Гости зашумели, послушно последовав за ней и игнорируя принимавшее их ответственное лицо предприятия, акции которого при определенных и необходимых условиях могли бы заинтересовать портфельных инвесторов. Обслуживавшие мероприятие работницы протокольной группы, заметившие сбой в размеренном течении встречи, растерянно провожали взглядами быстро удалявшихся гостей. Миша Драгунов рванулся следом, чтобы обеспечить организационный выход визитеров с предприятия через проходную.
- Если у вас появится какая-либо информация об единой акции и ожидаемом публичном предложении, пожалуйста, проинформируйте любым способом, - Елена Хавтан, не теряя надежды в глазах, на мгновение остановилась перед Лапшиным, протянула ему тонкую брошюру. – Вот информация о нашем фонде.
Вежливо расстаться с Лапшиным из многочисленной группы визитеров сумела только эта рыжеволосая представительница лондонского «Юпитер инвестмент». Или она одна из шестнадцати представителей портфельных инвесторов пыталась придерживаться системности в работе?
Выступления перед заезжими гостями не получилось. Вековая история завода и выпускаемая им продукция у молодых портфельных инвесторов не вызвали даже подпитанного хорошим воспитанием обывательского интереса. Что поставляет на рынок столетний завод и как это продает, для них имело факультативное значение, а сколько стоят акции Электросилы, и на какие факторы их цена откликается, какие планы у Энергокорпорации в отношении консолидации, Лапшин не знал. Настроение стало совсем поганым из-за впустую потраченного времени и проявленного к нему откровенного хамства.
2
Когда Валерий входил в кабинет Юрия Колобова, чтобы рассказать о визите портфельных инвесторов и вместе отправиться на семинар по проектному финансированию под патронажем Всемирного банка, финансовый директор завершал сборы: переместил стопку бумаг в портфель, открыл верхний ящик рабочего стола и извлек оттуда настоящий пистолет, отсвечивавший вороненной сталью. Добротный кожаный портфель по совместительству оказался еще и кобурой для оружия.
- Ты на семинар берешь с собой пистолет? – удивился Лапшин. Для него это показалось совсем неуместным при поездке в метро и пребывании в здании Ассоциации российских банков на Невском, хотя в неспокойное время с частыми криминальными ситуациями для самозащиты и поддержки уверенности в себе многие обзаводились оружием, электрошокерами и газовыми баллончиками.
- У меня есть официальное разрешение на ношение пистолета, поэтому нет проблем пройти с ним в метро и любое учреждение, - Колобов любовно обернул оружие замшевым полотном и поместил в портфель.
- А проблем его использовать в критической ситуации у тебя не возникнет? Ведь нападающий на тебя в любом случае будет более подготовленным в отношении использования оружия.
- Надеюсь, что нет. Я каждую неделю хожу на занятия в тир для поддержания навыков. И не всякий раз оружие нужно применять, достаточно показать его наличие, чтобы охладить пыл нападающего, - Юра был уверен в себе и в своем праве жестко обозначить границу допустимого в отношении себя. – Ты что еще до сих пор в социализме живешь? В беде никто на помощь не бросится, если сам не справишься с ситуацией.
Валера еще хотел сказать, что в случае опасности нужно успеть открыть портфель и достать оттуда пистолет в то время, как противник уже будет в состоянии полной боеготовности, но прекратил обсуждение поднятой темы. У ребят из пришлой когорты руководителей был навык не только легко сдвигать с себя ответственность, как это утром продемонстрировал финансовый директор Колобов, отменив свое участие в мероприятии с английскими портфельными инвесторами, но и считать себя подготовленными для выхода сухими из воды в рискованных ситуациях.
Это было следствием развития Энергокорпорации с простановкой ею на ключевых постах молодых доверенных работников для контроля денежного обращения, или финансовых потоков, самого главного, по их мнению, в живом организме огромного предприятия и контролирующей его организации. Импозантный, в хорошем костюме, с повадками явно преуспевающего функционера финансовый директор Колобов, будучи ставленником-контролером со стороны крупнейшего акционера, знал величину остатков на счетах Электросилы в банках, размеры и сроки ожидаемых платежей, бюджетные лимиты для расходов и объемы обязательств перед корпорацией, а самое главное, умел строить отношения со старыми кадрами завода и его генеральным директором, опираясь на обмене важной и не очень информацией. Модным словом «команда» руководство нельзя было назвать, но в совместном функционировании проблем не возникало, явных подстав не случалось, все ладили со всеми.
По дороге на семинар, выслушав рассказ Лапшина о визите портфельных инвесторов, Юрий откровенно оценил ситуацию:
- На фоне последствий августовского кризиса мысли у них правильные, но сунулись они на предприятие, которое к привлечению инвесторов не готовится – я, как финансовый директор, это бы знал, и сам бы участвовал в подготовке радостной картины ожидания высоких прибылей с подтасовкой финансовых показателей. Акции хорошо продаются, когда растет бизнес компании, растет ее рыночная доля и выплачивается дивиденд. А пока с последним у нас «черная комната»: корпорация у успешных предприятий отбирает до двадцати процентов дохода с каждого контракта, а куда они деваются, никто не видит. И пока этот процесс не станет прозрачным, никакой андеррайтер не поможет в написании внятного проспекта эмиссии.
- Ну это же ты посажен для того, чтобы контролировать это «цивилизированное» изъятие прибыли у источника ее образования! – Валера резонно намекнул на главную функцию финансового ставленника корпорации на заводе, используя показную или искреннюю открытость собеседника.
- Если кто-то чем-то занимается, пока ему за это платят, это вовсе не значит, что это ему нравится, и он не видит проблем в процессе, - легко сформулировал свою жизненную философию Колобов. – Только у счастливых людей это совпадает: занимаются тем, что нравится, и за это получают адекватную оплату.
- Ты себя к таким счастливчикам не относишь? – уточнил Лапшин.
- Больших моральных проблем не имею, но в душе не одобряю. Если с каждой сделки нужно перечислять до двадцати процентов в корпорацию, а при отсутствии оборотных средств брать кредиты под завышенные проценты в той же корпорации, то это означает, что они нас всегда держат за яйца. Могут диктовать любые условия, задерживать переводы, менять персонал, и никуда от них не денешься. При приеме на работу мне обещали бонусы за повышение прибыльности и эффективности предприятия, а оказалось, что при таких изъятиях в пользу корпорации мне рассчитывать особо не на что. Что не выбирается через агентские соглашения, «честно» делится через договоры о совместном участии, - Лапшин слушал с нескрываемым интересом, о методах управления корпорацией финансовыми потоками ему было известно мало. - Вся корпоративная работа заключается в насаждении ограничений и запретов. У нас выбора нет.
- А единая корпоративная акция вместо акций отдельных предприятий – это скрытый способ уравниловки, чтобы всем сестрам по серьгам досталось?
- Единая акция – еще более темное дело в корпорации, чем управление финансовыми потоками. Кто-то ляпнул об этих планах в интервью или сделал сознательный слив, журналисты разнесли, а никакой конкретики ниоткуда нет! У меня такое представление, что единая акция сродни смене пола методом хирургического вмешательства: в новом образе нет никакой возможности функционировать в отношении воспроизводства, но и при хирургическом возврате к прежнему образу эта функция уже не восстановится, то есть это способ удержать в своих руках захваченное через акции или банкротство предприятие. Корпорация насаждает жесткий механизм взаимодействия с заводами, желая превратить их в большие цеха в то время, как сама превратится в центр бизнеса, ведущий все операции, кроме непосредственно производства. Но все это умозрительные построения: заберем все функции сбыта с заводов, будем продвигать на рынке бренд Энергокорпорации. Никаких обоснований, никаких планов реструктуризации, никаких переходных периодов. Одни шараханья из стороны в сторону для удовлетворения замыслов Стрекалова, – Услышав фамилию хозяина корпорации и основного акционера Электросилы, Лапшин с нескрываемым интересом слушал коллегу, так как ничего не знал о попытках реформации управления компании, о реструктировании сбытовой работы, хотя сам в рамках завода был ее составной частью. – На собрании акционеров попытались протащить изменения в устав Электросилы, ввести понятие «управляющая организация» и включить в полномочия собрания передачу исполнительной власти акционерным обществом управляющей организации, то есть корпорации. Голимов горячо агитировал в пользу такой метаморфозы. Не протащили: нужных три четверти голосов набрать не удалось, Сименс выступил против. После этого развили бурную деятельность по переводу всего персонала завода в корпорацию. Опять застопорилось. Это хорошо, что я не смог с портфельными инвесторами встретиться: невладение требуемой информацией – явный репутационный минус для финансиста, а мне это ни к чему! – после такого заявления Лапшин подумал, что Колобов сознательно не пришел на встречу, прикрывшись мифическими срочными делами, но расспрашивать не стал, удовлетворившись пониманием, что даже у внешне успешного ставленника корпорации при скрытной организации дел в ней может быть ощущение профессионального неуюта и невостребованности, и поднял другой вопрос, который также имел непосредственное отношение к зоне ответственности финансового директора:
- Сегодня с утра монтажники интересовались, как можно обеспечить валютой командированного работника, если предусмотренных сметой средств не хватает на покрытие расходов в случае продления командировки?
- Иогансон ко мне тоже заходил с таким вопросом, а еще, как помочь работнику за рубежом, если у него деньги украли? Я ему ответил, что случаи откровенного ротозейства в инструкциях Минфина не предусмотрены, и что вместо налички лучше с собой брать дебетовую карту.
- Замечательное предложение на счет карты, но у меня лично она, открытая в Инкомбанке, сейчас не работает из-за известных тебе проблем с его платежеспособностью, а под нее еще и депозит завис.
- У всех проблемы с Инкомбанком. У Электросилы тоже подвис залог, сделанный под овердрафт, и услугу с овердрафтом не предоставляют, и договор не разрывают, так как все оперативная деятельность банка остановлена. Для частных лиц выход можно найти через жучков, которые трутся перед входом в банк и за половину зависшей суммы предлагают решение. Для предприятий, чтоб принять такую помощь, нужна санкция совета директоров.
С жуликами Лапшину связываться не хотелось, да и жалко было накоплений нескольких лет, сэкономленных на суточных от командировок. Он рассчитывал на легальный путь, который рано или поздно должен быть открыт.
- А какие перспективы с возобновлением работы банка?
- Перспективы? – Колобов ехидно фыркнул. – Ни-ка-ких! Однозначно банк будет обанкрочен, и свою деятельность он не возобновит. С клиентами обанкроченного банка работать будет некий управляющий, которому в распоряжение передадут сохранившиеся активы, по мере их реализации он и будет с ними рассчитываться.
- И когда это случится?
- Да кто ж это знает?!
3
По окончанию семинара по проектному финансированию с объяснением форм заявки претендента и приложений, их оценки специалистами Всемирного банка и консультантами, процесса одобрения и выделения средств, способов контроля и корректировки объемов в большом холле Ассоциации российских банков на Невском проспекте был устроен фуршет. Лапшин сразу заметил, что среди свободно расхаживающих с бокалами и тарелками участников семинара появились люди, ранее им не замеченные в зале заседаний и не отмеченные бейджиками с именами и должностями владельцев. Конечно, здесь было много активных, с ярким макияжем, в броской одежде и на высоких каблуках навязчивых дам полусвета, всегда обладавших своевременной информацией о наличие большого количества кредитоспособных мужчин в одном месте, и вели они себя так, как будто фуршет был организован для поиска ими носителей неудовлетворенного либидо. На их фоне серыми мышками представали более возрастные участники фуршета в неновой деловой одежде. «Наверное, сотрудники Ассоциации присоединились по окончанию рабочего дня», - подумал Валера о таких незнакомцах. В трудное после августовского дефолта время многие были вынуждены приспосабливаться и выживать, в том числе благосклонно принимать любую возможность бесплатно поесть. Среди этих новых лиц старшего возраста обращала на себя высокая стройная старушка, которая пристально присматривалась к Лапшину и даже, ему показалось, посылала знаки как старому знакомому. Когда в результате нескольких перемещений в большом зале с Колобовым они оказались рядом с пожилой женщиной, она неожиданно обратилась к нему.
- Валерочка, здравствуйте! Я уже хотела обидеться, что ж вы постаревшую Аглаю Филипповну не признаете и не подходите? – Лапшин с изумлением смотрел на семидесятилетнюю или старше женщину, которую видел первый раз в жизни. Умное лицо с глубокими морщинами, по-детски ясные глаза, строгая прическа седых волос, придавленных кичкой для пышности, заметно поношенный деловой костюм на фигуре, выдающей тренированность подавать себя грациозно при чтении лекций с институтской кафедры.
Человеку, в котором незнакомец признал лицо из своего прошлого, приходится нелегко. Ведь одновременно нужно попытаться в анналах своей памяти отыскать место или отсутствие такового для индивида-сюрприза и сообразить, как безобидно выйти из интригующей ситуации в присутствии третьих лиц. Путь лести – один из самых подходящих вариантов, тем более симпатичная старушка в свое приветствие умело вставила свое имя.
- Вы как всегда в восхитительной форме, Аглая Филипповна! – Лапшин попал в точку, лицо пожилой кокетки расплылось, она слегка наклонила голову, развела руки в стороны, словно сделала реверанс.
- А вы, Валерочка, всегда умели составить женщине приятное! – ответная любезность показалась бы двусмысленной, если бы ее произнесла молодая женщина или ровесница. В глазах Колобова, ставшего свидетелем неожиданного разговора коллеги-электросиловца с незнакомой дамой, от смеха скакали чертики. - Валерочка, вы помните, какая в институте у вас группа сильная была, и самый яркий в ней студент – Толя Чубайс. Вспомните, как незадолго до выпуска я с вами беседовала о будущем. Я спросила его, чем он собирается заниматься, и Толик ответил, что мечтает о научной карьере и будет писать диссертацию. А я ему прямо сказала, что с его хваткой и организаторскими способностями ему будет успех в практических делах. Видите, как я была права!
Пожилая наставница явно гордилась одним из своих успешных учеников, хотя совершенно очевидно, в состарившейся памяти не все было на своих местах. По возрасту Лапшин мог бы сойти за ученика доцента или профессора инженерно-экономического института, в звании которого, очевидно, пребывала постаревшая дама, но закончил он совсем другое заведение, и даже при обучении в одном институте с Чубайсом был бы на несколько курсов младше, или Чубайс несколько раз должен был бы брать академотпуск. Да и во внешнем облике поседевшего и слегка пополневшего собеседника за почти двадцать лет после окончания института мало сохранилось от активного и голодного студента, каким бы он мог запомниться преподавательнице.
- Но вы его не учили тем вещам, которыми он сейчас занимается!
- Ох-ох-ох, да уж время было другое, и программы были соответствующие! – На живом лице Аглаи Филипповны мелькнула эмоция грусти, но тут же была заслонена вежливой улыбкой. - Но он, молодец, справляется.
- Трудно справляться с такими пробелами в знаниях, а точнее, их полным отсутствием наскоком в деле, плохо планируемом и контролируемом. С одной организаторской хваткой только и можно что прокатить население целой страны на двух «Волгах», - Лапшин повторил распространенную шутку, основой для которой послужила оценка Чубайсом стоимости одного приватизационного чека по цене двух автомобилей указанной марки.
- Зря вы язвите! Он же у вас ничего не отобрал, а только дал, и у каждого гражданина в начале были одинаковые шансы со всеми остальными, - с вкрадчивым укором произнесла старушка-преподаватель.
- Одинаковые шансы провозглашались только до старта, на который кого-то вывели с завязанными глазами, кому-то забыли объяснить действующие правила соревнования, кого-то – пригласить. Даже президент, которому он вместе с другими соратниками обеспечил победу на президентских выборах, отправляя его в отставку, четко сформулировал: «Во всем виноват Чубайс».
- Ой, Валерочка, делаете неточное цитирование. Эту фразу, приписываемую Ельцину, на самом деле произвели в сатирической передаче «Куклы». В невежестве нашего населения, которому сколько не дай – всегда мало, никто не виноват, кроме него самого, мало знающего и не желающего обучаться. Вот оно в рамках своего дремучего отношения к полученному шансу только и смогло что распорядиться ваучером за стоимость двух бутылок водки. Я думаю, вы, Валера, своим ваучером распорядились более разумно? – сощуренные глаза Аглаи Филипповны цепко впились в лицо Лапшина, обычное действие для преподавателя, проверяющего, зазубрил ли студент теоретический материал или усвоил его головой и сердцем для практического применения.
- Я ваучер вообще не получал, понимая мою неподготовленность, а потому бессмысленность для меня предложенного формата приватизации, - Лапшин ответил с оттенком беспечности в голосе, стараясь не оказаться втянутым в ненужное на вечернем приеме дискуссию. – Если мне принадлежала одна стошестидесятимиллионная общей собственности нашей страны, я был готов, чтобы государство продолжало ее использовать, а мне платило бы ежегодную ренту за вычетом полагающихся налогов. Биржевой вариант ценообразования этой доли мне непонятен. А если биржа сгорит? Или по политическим причинам ее работу остановят? Или бандиты наедут на руководство биржи? Мое мнение никто не спрашивал, а все прошло точно по классику: обобрали, пользуясь простотой народа.
- Но это же вы сами отказались от предложенной возможности, никто у вас ваше право не отбирал! Наверное, поленились разобраться в вопросе глубже? – Мстительно заметила старая преподавательница. - Единственный справедливый упрек, адресованный Толику, может быть только в том, что процесс пошел бесконтрольно, государственный надзор не был организован.
- Те, кто нас призывал строить коммунизм, сами не понимали, что это такое. Аналогичный подход повторился и с приватизацией. Мессир щедрым движением бросил в толпу пачку разрекламированных ценных бумаг, которых изначально с лихвой хватало на всех присутствующих в аттракционе, неподготовленные зрители бестолково все это стали хватать, отталкивая друг друга, не замечая, что наиболее яркие фишки исчезали в полете, а те, что долетали до цепких рук, успевали обесцениться в разы, и в конце аттракциона у кого-то в руках ничего не оказалось, у кого-то – несколько бумажек стоимостью чуть больше макулатуры, на которую они годились, - Лапшин попытался образной шуткой, с заимствованием из Булгакова, смягчить градус разговора с защитницей Чубайса. – Я ваучер не получал, но отследил, как само государство, или от его имени те, кто управлял процессом, сознательно снижали его стоимость: заявленная сначала стошестидесятимиллионная доля от общей собственности, снизилась более чем в два раза, когда из списка приватизируемых предприятий исключили стратегические и подлежащие быть под государственным контролем. Затем запустили акционирование через передачу пятидесяти процентов приватизируемых предприятий рабочему коллективу, а под ваучеры предложили четверть, то есть снизили ценовую базу ваучера еще в четыре раза. Общая логика процесса была понятна, а частности, из которых складывалось действие, из-за неподготовленности и недоговоренностей организаторов ускользали мимо внимания, и государство не собиралось защищать интересы большинства участников. А по прошествии времени, уже можно сделать однозначный вывод: эффективные собственники, которых призывал на российский рынок Анатолий Чубайс, оказались способны успешное вроде предприятие разве что довести до банкротства с последующим его полным подчинением себе, не имея представления о его дальнейшем развитии. А вы можете поделиться вашим позитивным опытом вложения ваучера?
- Я его передала в инвестиционный фонд, - с безнадежной простотой, с какой обычно звучит «Моей вины в том нет!», произнесла Аглая Филипповна.
- И уже получаете дивиденды?
- Пока нет, но жду – пора бы обновить гардероб, - Аглая Филипповна поправила борта своего давно бывшего в носке блейзера. - А может, это – одна из моих ошибок и неудачное вложение.
- В этом есть второй упрек Толику Чубайсу – дивиденды практически никто не платит. Вы не боитесь, что из ЧИФа получите чих?
- Обидно будет, но у нас вся экономика простужена, - с легким смешком Аглая Филипповна попыталась подхватить шутку, но смысл сказанного оказался глубже формы, в которой она его подала. Спохватившись, тут же сменила тему разговора: – А вы, Валерочка, чем занимаетесь, если не оказались в одной команде с Толиком? – Старушка напомнила, что Лапшин своим обликом все же напоминал ей кого-то из сокурсников Чубайса.
- Валерий Лапшин занимается сугубо практическими делами, и тема семинара под эгидой Всемирного банка полностью соответствует профилю его деятельности, - решительно произнес Колобов, прерывая затянувшуюся интермедию с забывчивой старушкой. – Он успешно продает за рубежом генераторы, электрические двигатели и комплектное электрооборудование, и знание о проектном финансировании ему необходимо не для теории, а для дела.
Аглая Филипповна растерянно осмотрела собеседников и круг сгруппировавшихся рядом случайных слушателей, ее фигура застыла в грациозной позе, означавшей раздумья и потерянность. Видимо, услышав фамилию Валеры, она осознала свою ошибку. Возможно, вступление Колобова было слишком резким, чтобы не услышать в нем намек на чужеродность старой преподавательницы института на приеме международной финансовой организации. В качестве поддержки старушке Лапшин вежливо попрощался и пожелал ей сохранять бодрость и здоровье.
- Ну что, мальчики, не подумываете о продолжении мероприятия в более расслабляющей обстановке? – перед Колобовым и Лапшиным стояли две яркие девицы в одежде, однозначно подчеркивающей достоинства молодых тел и их доступность за умеренное вознаграждение. Маркетинговые черты в действиях, броскость в атрибутах, готовность сочетать напор и податливость.
- Спасибо за лестное предложение, - игриво ответил Юра. – Сами мы местные и имеем определенные ограничения в выборе места для продолжения мероприятия и во времени с обязательством по своевременному возращению в семью.
- Не имеем намерения создавать вам проблемы, - одна из незнакомок подхватила игривую интонацию Колобова и протянула визитную карточку. – Мы можем и поодиночке, и вместе, и на нашей территории.
- Обязательно воспользуюсь в соответствующей ситуации, - Колобов принял протянутую визитку, оказавшейся одной на двоих. Лапшин даже почувствовал себя уязвленным выраженным девушками предпочтением более молодому и более развязному коллеге.
- Просто знайте, что при наличии свободного времени есть достойный выбор, - незнакомки не скрывали своего разочарования ошибочно сделанной ими ставкой: и прическа, и макияж, и заметная одежда на двух особей мужского пола активного возраста с хорошей кредитной историей не произвели желанного эффекта, и надо было успеть определиться с более благоприятным на сегодня вариантом.
- Забавная бабка! – напомнил по окончании приема Юра Колобов по дороге к метро. – Много их, забытых и ненужных преподавателей, бродит возле банковских учреждений с предложением за умеренную плату оказать помощь в написании диссертации. Я правильно понял, что ты с ней раньше не встречался и не был сокурсником Чубайса?
- Чем длиннее жизнь, тем больше лиц кажется знакомыми. Когда старушка обозналась и обратилась ко мне, используя мое имя, я сначала растерялся, а потом, когда она заявила в присутствии многих свидетелей, что я мог быть сокурсником Чубайса и, уж тем более, членом его команды, испытал ничем необоснованное неудобство и даже стыд.
Лапшин дал своим ощущениям понятное глубинно-психологическое объяснение: не хочется себя отождествлять с тем, чье имя стало достаточным объяснением всех проблем в стране, всех провалов в экономике, кого считали автором самого грандиозного в истории обмана, связанного с приватизацией. При этом в способности отстраниться просматривалось стремление казаться сильным и самостоятельным.
- Членство в команде Чубайса никому не создало неудобств, только материальные блага. Я бы не отказался влиться в нее, но меня не приглашают.
- А ты не обратил внимание, что ни один из членов команды Чубайса не проявил себя как успешный предприниматель, или эффективный собственник, как они это называют, а все крутятся в государственных структурах, изображая из себя глубокосмыслящих менеджеров с явным намерением отщипнуть от общего пирога? Никто из них не занимается тем, что они пропагандируют, а значит, не верят в это.
- Но материально все чувствуют себя просто великолепно! И личные качества идут в дополнение к объективным условиям жизни и работы! Я так понял, что ты не в центре живешь? Престижную жилплощадь приобрести не желаешь? – Колобов резко сменил тему разговора, подспудно выдавая свою возможную заинтересованность при поисках коллегой жилья центральной локации. - Люди одного уровня должны не только работать вместе и общаться, но и иметь соседями равных себе. Ты даже не представляешь, на сколько мой город – улицы, скверы, церкви, звон трамваев и стук колес по рельсам – отличается от твоего с мрачными коробками многоквартирных домов, гулом тяжелых грузовиков и чадом выхлопных газов.
- Нет, меня ленинградская прописка и отремонтированное жилье в панельном доме вполне устраивают, - Лапшину не нравилось ставшим модным разделение людей по уровням, он всех считал равными в основном - в правах, а имущественное, должностное или образовательное неравенства лишь отражением временных условий. – Возвращаясь к нашей теме разговора о приватизации, обрати внимание, что те, кто занимают должности и выступают от имени государства после распада Советского Союза важнейшим делом увидели передел собственности, а вот замену советских документов граждан с ленинградскими атрибутами на российские отнесли на потом, и нас никого не смущает пользоваться документами несуществующего государства.
- Ну да, если под ленинградцами понимать передовой рабочий класс и трудовую интеллигенцию! – Колобов с транспорантной прямотой обосновал свою позицию по жилищному вопросу. – А если вокруг неудачники, опустившиеся маргиналы и понаехавшие мигранты из далеких республик? Квартира в панельном доме является социальным жильем, и никаким евроремонтом этот факт ты не изменишь и гипсокартоном с лепниной и ламбрекенами не прикроешь!
Они подошли к станции метро, и разговор оборвался сам собой, так как успешный финансист Колобов жил в центре Петербурга, и пользоваться метро для того, чтобы добраться домой с Невского проспекта у него надобности не было.
4
По дороге домой Лапшин рассматривал пассажиров метро, еще десять лет назад считавшегося самым читающим в мире. Рассматривали и его самого. Отрешенно напряженные тела, готовые то ли вжаться в сидение, то ли броситься к выходу, лица строгие и безразличные, как захлопнувшаяся дверь отходящей электрички. Еще большие тревога и забитость выступали на лицах торговцев ценных и не очень вещей, неопрятными рядами теснивших пути выхода пассажиров из вестибюля метро и выстаивавших свой шанс вплоть до полуночи. Они не зазывали и не создавали шума, словно боялись смотрящих милиционеров, шпаны или случайных жуликов. К кому обратиться, если случится воровство, драка или «наезд» с вымогательством денег, им сказали, а как обеспечить продажу – нет. В чахлом вечернем сумраке господствовала суровая реальность, в котором из цветов главным был густой серый душащей безнадеги. Кажется, так было с самого утра, а может, и со вчера. В застывших фигурах торговцев читалось отчаяние, готовность к самому худшему, потому что деньги кончились в прямом совершенно смысле, и если сейчас не продать вот эту вещь, купленную когда-то в пору относительного благополучия для себя, то пережить встающие проблемы можно только окаменев. Простую еду купить не на что. На стихийных базарчиках у станций метро огромного города это – обыденность под порывами холодного ветра и накрапывавшего дождя. Пассажиры, выскочив из метро, пробегали площадку перед вестибюлем, не поднимая головы, в стремлении к дому. Скудное предложение почти не находило даже намека на случайный спрос - вопроса о цене, денег у большинства людей не было. Под взорами насупленных и замерзающих торговцев Валера, слегка разогретый приемом алкоголя на фуршете и забавной ошибкой университетской старушки с признанием в нем одного из сокурсников Чубайса, почувствовал себя неловко и ускорился к перекрестку.
На переходе через проспект Лапшин заметил женщину-торговку, перетаскивавшую через улицу коляску с коробкой непроданных товаров. Одета она была с учетом долгого стояния на ветру и под дождем – с кучей поддевок для утепления, с влагозащитой в виде брезентовой плащ-палатки и резиновых сапог. Колесо тележки застряло между плитками пешеходной дорожки, баба неуклюже завозилась, тихо ругнувшись.
- Давайте, помогу! – обратился Валера, некоторое время до этого следовавший за торговкой на переходе.
- Я сама могу помочь кому угодно, платили б за это! – зло ответила баба, сбрасывая с головы капюшон плащ-палатки. При скудном уличном освещении Лапшин заметил, что под плотно натянутой спортивной шапочкой лицо торговки не так старо, как он сначала оценил ее по внешним формам. Он подхватил ручку тележки и попытался приподнять для вытаскивания из удерживающей щели, она оказалась не такой уж легкой.
- Осади, ручку сломаешь, - женщина обхватила руками коробку с коляской, жимовым движением силача-пауэрлифтера приподняла и легко переместила на свободное место. Выпрямляясь, она уточнила:
- Кажется, Лапшин? – теперь Валеру не спутали с неким сокурсником Чубайса. Он почувствовал неловкость от того, что при всей своей занятости с коляской женщина, очевидно давняя знакомая, сумела узнать его, а он в своем созерцании сцены под капюшоном плащ-палатки не разглядел главного действующего персонажа. Валера всмотрелся внимательно в бледное лицо уличной торговки и по сохранившимся в памяти деталям признал постаревшую одноклассницу.
- Кажется, Холанская? – в ее же стиле произнес Валера, расплывшись в извинительной улыбке.
- Хорошо, что не обозвал Хованщиной, а то со времен школы я не слышала своей клички, - бывшая одноклассница сделала быстрый пас в общее прошлое: кличкой она гордилась, принимая аналогии с князьями из оперы Мусоргского. - Одет хорошо, лицо здорового цвета, сытое, обувь не стоптана – значит, с тобой все в ажуре. С хозяевами приворовываешь? Взятки берешь? Все на Электросиле? – из памяти был выложен известный ей факт, пока они, остановившись посреди перехода, рассматривали друг друга.
- Взятки не беру, мне не дают. Да и не за что!
- Ну значит к хозяевам близок! – решительно заключила Холанская. – Подбрасывают?
- Да им до меня дела нет! И как зовут, не помнят!
- А рядом необязательно быть, достаточно быть встроенным в цепочку контроля за финансовыми потоками! – не смотря на сложную жизнь, одноклассница, похоже, сохранила свойственную ей ехидную колкость. – В казино ж не все выигрывают!
У Валеры извлеченные из памяти данные никак не вязались с тем, что он видел перед собой: Лена Холанская после школы поступила на журфак университета, вышла замуж, потом работала в «Смене», молодежной ленинградской газете. Постоянного контакта между одноклассниками не было, причин и следствий резких изменений в жизни развал Советского Союза и последовавшие годы «пролета страны над пропастью», как это называл известный астролог, предоставили предостаточно, хотя и без этого ни у кого жизнь сыром по маслу не катилась, и одноклассники не встречались больше не из-за того, что хвастать было нечем, а потому что чужая удача жалила больнее собственной неустроенности. Лапшин погасил порыв спросить о жизни стоящую перед ним мешочницу. Объяснимое любопытство упиралось в сочувствие и жалость, даже слов ободрения он найти не мог. Второй раз в течение дня возникла похожая ситуация с узнаванием, но использовать один и тот же прием с лестью не хотелось – что-то стыдливо запирало этот ход.
- А я немного поносила чужую фамилию и обратно стала Холанской, - по-простому Лена объяснила свой текущий семейный статус. – Жена у тебя не работает, ездит на хорошей автомашине. – Валера не смог скрыть своего удивления осведомленности собеседницы в таких подробностях его жизни, на лице обозначился явный вопрос «откуда?» - Моя дочка с твоим сыном учится в одном классе. – Валера окончательно потерялся. В отношениях со школой главную роль в их семье играла его жена, но все же он интересовался событиями в жизни сына, поощрял приглашение одноклассников и одноклассниц домой и на дачу, но доведя сына до девятого класса так и не отметил для себя, что с некоторыми родителями его однокашников он тоже учился вместе. Заметив замешательство собеседника, Лена резко уточнила:
– Не заморачивайся! Это я после развода сменила фамилию, а дочка носит фамилию отца – Макловицына она, - Валера согласно кивнул головой: такую звучную фамилию от сына он слышал часто. Как реагировать на открытость собеседницы, с которой не виделся почти двадцать лет? Скромный, а скорее бедный внешний вид, отсутствие макияжа, род занятий бывшей одноклассницы – уличная торговля - говорили о стесненных финансовых обстоятельствах, которые обычно в аналогичных ситуациях являлись причиной социальной апатии, скрытности человека, к ним притерпевшегося. Случайно столкнувшись со старым знакомым, такой человек практически сразу стремился исчезнуть с горизонта. Лена же сама пошла на контакт и легко рассказывала о себе, побуждая к расспросам.
- Да не смотри ты на меня с таким сочувствием! – громко и немного деланно засмеялась она. - Не мешочница я. Не от горькой нужды у метро стою. Подруге помогаю распродать запасы товара. Она разрыла места производства марочных сумок в Турции, открыла магазинчик, а тут на нее таможня наехала – дескать, это подделки – и арестовала содержимое в магазине. Объяснение, что все при ввозе продекларировано, что наличие нашлепки с именем известной фирмы означает, что перед вами копия, а не подделка, не прокатывает. Значит, копию известной картины из музея хоть маслом, хоть акварелью, а хоть типографским принтом делать можно, а копию сумки по лекалу из похожих материалов – нет! В эпоху, когда человек себе покупает что-то не потому, что понравилось качество, а исключительно только тогда, когда денег хватает, они с подделками борются! Если захочешь жене подарок сделать – обращайся, запасы пока есть, - Лена еще не остыла от попыток продать товар и сделала напрашивавшиеся предложение. - Смотришь на меня с такой жалостью, что я сама готова расплакаться! Все у меня в порядке, если состояние «как у всех» является порядком, - Порывшись во внутреннем кармане одной из поддевок, Лена достала и протянула Валере визитную карточку. – Корреспондент «Делового вестника» к твоим услугам, если понадобится. Ничё, да?! Визитку специально даю, чтобы подтвердить свои слова. – Валера при тусклом уличном освещении взглянул на визитку и отправил ее в нагрудный карман пиджака в компанию аналогичных карточек, полученных на семинаре. - Хотя за столько лет ничего не понадобилось, не вспомнил… А наблюдения и опыт уличной торговли только помогают накапливать жизненные впечатления, полезные в моей профессии и в социуме. У тех, кто деньги зарабатывает, они рано или поздно заканчиваются. Они всегда есть только у тех, кто их распределяет.
- Не любишь таможню? – Валера спросил скорее, чтоб поддержать беседу, чем предложить какую-то помощь.
- А за что их любить? – встрепенулась Лена. – Это так же, как сказать, что гаишников любишь – не любишь! Может, какая-то организационная полезность и необходимость в их структуру заложена, но облечено все это в такую чрезмерную чванливость, заносчивость и пренебрежение всевластных исполнителей жесткого контроля, что ничего, кроме негативного отношения вызвать не может. Я вообще не люблю, когда что-то лежит на пути, мешает… - Она потянула коляску, проверяя ее функциональность. – Похоже, ты их тоже не любишь?
- Я вообще не люблю все, что мешает спокойному и плавному течению процесса. На моих глазах прошла трансформация таможенного декларирования о том, что, кому, по какой цене и на каком транспорте я отправляю в сложнейшую многоступенчатую операцию на несколько дней, которую лучше совершать не напрямую, а через юрких брокеров, с взаимной пользой пристроившихся при таможне, пока загруженный транспорт стоит без досмотра и без движения. Гарантировать, что процедура закончится через три или пять дней, никто не может. При этом ответственность за декларирование все равно остается за отправителем. Не люблю непроизводственные расходы, снижающие мою конкурентность. Не люблю, когда руководителю страны рапортуют о таможенных доходах государства, как о добытой в глубокой шахте руде, хотя у таможни в этом процессе только роль бухгалтера.
- Должно быть, сложно тебе из отношений взаимопомощи перейти к отношениям взаимной пользы, – Лена задумчиво качнула головой. У амбициозного одноклассника, действительно, сохранилось много черт от наивной юности. Но это повод для длительного разговора. - Ну что, радость неожиданной встречи не будем омрачать предложением выпить кофе с натужной необходимостью выслушивать старые истории, ненужные душевные излияния и перемывать косточки бывшим одноклассникам?! Да и дождь начинает накрапывать. Разбегаемся? – Лена все же свернула с выбранного ей в начале встречи направления разговора и, ухватившись за ручку тележки, поволокла ее в сторону своего дома.
- Я очень рад тебя видеть, - Валера шел параллельным курсом и выложил напрашивавшуюся дежурную любезность.
- А ты на собрания в школу ходи – там с радостью и увидимся! Не надо все это на жену сваливать! А если что взорвет твою размеренную и распланированную жизнь, звони, может, чем и помогу в публичном пространстве.
Жена Марина, на рассказ Валеры о неожиданной встрече с матерью Макловицыной в роли уличной торговки, подтвердила поверхностное знакомство с Леной, но отнеслась холодно:
- Есть такая очень активная мамаша! Лезет все время с вопросами и предложениями, как будто заняться нечем! – нескрываемая неприязнь к Холанской прозвучала в словах жены, и это остановило Валеру от пересказа воспоминаний о совместном пребывании с Леной в школе. Марина относилась к той категории людей, которые предпочитают жизнь однообразную, может, временами скучную и не любят неожиданных вторжений извне и понуждений к повышению активности, и муж такую позицию принимал и уважал.
5
На следующий день о сомнительном итоге встречи с английскими портфельными инвесторами Лапшин решил докладывать генеральному директору только в случае, если Голимов сам поинтересуется ее результатом у него, тем самым косвенно подтверждая собственные срочные поручения Колобову в банках. На утреннем совещании гендиректор не вспомнил о направленных Энергокорпорацией портфельных инвесторах, сосредоточившись на текущих производственных делах Электросилы. Семинар Всемирного банка по проектному финансированию Лапшин воспринимал для себя как факультативное ознакомление с процессами в уважаемой международной организации при обращении туда правительств или владельцев строящихся электростанций и влиянием банка на оплату поставляемого для этих станций оборудования. Для Колобова семинар мог иметь больше практического значения, если он, конечно, найдет проект по расширению или модернизации производства масштаба, достойного внимания Всемирного банка. Ответив на вопросы об ожидаемом поступлении валюты на счета завода, Валерий в хорошем расположении духа покинул совещание и в полумраке длинного коридора административного корпуса столкнулся с главным акционером Электросилы Стрекаловым и сопровождавшими его лицами. Они двигались клином с лидирующим впереди главой корпорации. В распахнутом черном пальто поверх незастегнутого пиджака с белой рубашкой без галстука Стрекалов одновременно представал и динамичным, и неуклюжим – вроде бы спешил, никто не обгонял и даже не пытался сравняться с ним, но припадание на поврежденную ногу и перестановка звонко цокающего по полу костыля при одновременном колыхании свободных фалд верхней одежды создавали зловещий фон движению группы. Валера приветливо улыбнулся, здороваясь за руку со Стрекаловым на правах старого знакомого:
- Какие-то срочные дела или просто заехали, Алексей Борисович? – полюбопытствовал он в надежде, что переданное им совместно с Голимовым в корпорацию предложение по выбору проектов за рубежом для подготовки к участию в торгах наконец-то рассмотрено, и ему нужно освежить материал для качественного разговора с руководителями. А то с августа-месяца ни вопросов, ни уточнений, ни встречных предложений.
- Дела-делишки… Некогда мне просто так заезжать! - Стрекалов не останавливал своего грозного и стремительного движения, отвечая снисходительно и неопределенно. Из сопровождавших руководителя поздоровались с Валерой знакомые с ним Плюснин, фактически правая рука руководителя корпорации, и Чернавин, генеральный директор Металлического завода, год назад еще бывший генеральным директором Электросилы. Два незнакомых Лапшину лица с большими чемоданами в руках никак не отреагировали на его готовность приветствовать их лично, по действиям лидера группы оценив позицию электросиловского работника как незначительную для их планов и намерений, и, не нарушая построения клином, поторопились проследовать мимо.
В визите главного акционера на завод не было ничего необычного. Уже в течение шести лет Стрекалов с завидным постоянством появлялся в административном здании Электросилы. Сначала он последовательно уговорами, посулами и обещаниями благ, угрозами и прессингом, взаимными компромиссами с генеральным директором Неверовым поменял приватизационные ваучеры на акции, затем скупкой акций на бирже довел свою долю до блокирующего пакета и, наконец, до контрольного методом допэмиссии. Рост размера участия главного акционера в капитале предприятия привел к установке его личного назначенца Чернавина на посту генерального директора, демонстрируя возросшее влияние и значение, вместо выполнившего договоренности возрастного Неверова. Войдя в курс дел и во вкус управления, Стрекалов, почувствовал себя хозяином и приступил к серьезной реорганизации завода: закрыл производство товаров народного потребления, продал используемые для складирования материалов и готовой продукции площади, упразднил НИИ, подчинив его отделы главному инженеру и высвободив весь административный и подсобный персонал, начал вывод производства за городскую черту. Проводил в жизнь все эти преобразования назначенный им генеральный директор Чернавин, но народ по справедливости воспринимал их как действия главного акционера, заявлявшего о своих планах на собраниях, совещаниях, встречах и оперативках. После смены Чернавина на Голимова в качестве генерального директора главный акционер Стрекалов использовал его для проведения в жизнь своих планов, и тот публично их всегда поддерживал, иногда с энтузиазмом развивая идеи патрона до пределов, о которых инициатор перемен и не задумывался, но в практической их реализации тормозил, топтался на месте и с завершением дел, начатых Чернавиным, не спешил. Особо заметными эти задержки стали, когда главный акционер заявил о консолидации возглавляемой им корпорации из почти двадцати предприятий, одним из основных пунктов программы которой были регистрация корпорации в городе Вольске и перевод всего персонала, включая производственный, туда. Электросиловские работники никуда не переводились, а это тормозило аналогичный процесс на других предприятиях, действовавших с оглядкой на одного из флагманов группы.
Не успел Лапшин заняться текущими делами в своем кабинете, как в него стремительно влетел Юра Колобов, который еще три минуты назад оставался последним в кабинете генерального директора после совещания. Очевидно, он бежал: на вздохе рубашка обтягивала тренированную грудь, на выдохе обвисала. Дыхание было частым.
- Сейчас Стрекалов будет снимать Голимова с должности, - с решительным напором в голосе сообщил он. – Обзвони всех знакомых тебе журналистов и пригласи немедленно сюда, надо поднять шум вокруг этого события. Возможно, Голимов сделает заявление.
Лапшин удивился осведомленности финансового директора о намерениях Стрекалова, с которым он мог столкнуться в кабинете генерального директора или на выходе из него. От кого он получил информацию, которой поделился с Валерой? Почему он решил, что у Лапшина есть необходимые контакты для немедленной реакции? Но спрашивать уже было некого – с не меньшей стремительностью, чем при появлении, Колобов вылетел из кабинета для подготовки реакции на действия Стрекалова, в том числе, в вверенной ему зоне финансов. Сделать уточняющий звонок Голимову при предположении, что у него в кабинете сейчас могло происходить, не имело никакого смысла. Сама новость казалась странной, так как в присутствии подчиненных генеральный директор не стеснялся с сановной напыщенностью петь дифирамбы главному акционеру, как успешному и профессиональному практику, не имевшему особо глубоких познаний в технологиях подминаемых им предприятий, без помощи каких бы то ни было советников способному ставить серьезные задачи по реорганизации их производств и добиваться поставленных задач. Знакомых журналистов, в смысле реально знакомых и приятельствующих с ним, у Лапшина не было, было несколько случайных визиток. Но энергичный посыл от Колобова сконцентрировал Валеру на немедленной реализации предложенных ему действий. По набранным служебным телефонам нескольких редакций либо не было ответов, либо жужжали факсовые установки. Для расширения обзвона редакций Лапшин пригласил к себе секретаршу Клаву и нескольких сотрудниц внешнеторговой фирмы.
- Действовать надо быстро и энергично. Необходимо в течение часа обеспечить появление каких-либо журналистов в нашем здании, - сделал установку руководитель подчиненным. - К сожалению, редакции начинают работу не ранним утром. Поэтому при одновременном обзвоне прошу направить на всевозможные факсы телекомпаний, газет, радио воззвание о помощи и призыв немедленно прибыть на Электросилу.
Через минуту в его кабинет с заговорщицким выражением лиц вернулись секретарь подразделения Клавдия и старший менеджер по продажам Нина Павлушина с листом формата А4 подготовленного ими воззвания. Энергия и творческий энтузиазм трудовых масс в действии.
- Годится? – крупные буквы, написанные от руки, заполнили всю страницу:
«К вам обращаются сотрудники Электросилы с просьбой оказать содействие в публичном освещении безобразий, творимых на заводе главным акционером Стрекаловым. Сейчас он пытается незаконно уволить генерального директора Голимова, готового сделать заявление командированным вами корреспондентам. Просим отреагировать немедленно по телефону 298-…, и мы окажем содействие по проходу на завод».
- Не уверен, есть ли основания использовать наречие «незаконно», но для привлечения внимания годится. Рассылайте! – Валера честно высказался по данной формулировке, так как не знал ни причин того, что могло происходить в кабинете генерального директора, ни правил корпоративного управления акционерным обществом. – Охватите в обзвоне и вот этих журналистов, - Лапшин передал Клавдии подготовленные им визитные карточки, включая полученную вчера от Лены Холанской. Секретарша приняла их и направилась на выход.
- Мы встречу с Бардваджем отменяем? – Павлушина в неожиданном развитии событий увидела повод для слома графика дня и напомнила о запланированных переговорах с индийским агентом, бывшим адмиралом военно-морского флота, принесшим на Электросилу бизнес с запчастями к судовому электрооборудованию, в течение нескольких лет успешный и приносящий солидный доход в валюте.
Лапшин на мгновение задумался и твердо ответил:
- Нет. Думаю, Клава справится с вызовом журналистов на встречу с Голимовым. А мы займемся привычными для нас внешнеторговыми делами.
Во внешнеторговой фирме корпорацию Стрекалова коллективно не любили, слишком много было беспокойства работникам и лишних хлопот: то на каждую сделку подготовить агентское соглашение, в которой корпорация якобы выступала агентом с хорошей комиссией, то в новом контракте вместо Электросилы в качестве продавца указывать корпорацию и уговаривать покупателей принять ее в роли мнимого поставщика, то выбивать из московского офиса регистрационные и юридические документы корпорации, затребованные соглашающимися на такую подмену заказчиками, или для внесения точных данных в тендерные формы и вложения в отправляемые на торги пакеты, то по телефону неведомому куратору в корпорации сообщать о совершенных действиях. Выполняя работу за этого куратора, при туманном представлении о последующих организационных перестроениях во внешней торговле, все сильно переживали за свое рабочее место и перспективы, поэтому участвовали в заговоре с энтузиазмом. Руководила процессом обзвона журналистов секретарь Клавдия, инженер по образованию, своевременно сменившая бесперспективный для нее род занятий на вполне интересный, позволявший ловко комбинировать деловой тон с фамильярной расположительностью. Собственно, должность не совсем соответствовала выполняемым ей функциям, скорее подходило бы определение «телефонистка», обеспечившая удовлетворительное использование двух городских телефонных линий, факса и телекса для коммуникаций двадцати сотрудников. Фиксация почтовых отправлений шла незначительной нагрузкой, при этом удовлетворяя вполне понятное личное любопытство Клавдии и повышая ее значимость для функционирования подразделения, когда она напоминала сотрудникам о приближении нормативного срока ответа. Ее уважали, прислушивались к ее мнению, все же она была в курсе всех дел каждого из сотрудников внешнеторговой фирмы, закрепляя такое отношение возможностью быстрого копирования необходимых документов либо отправки сообщений по факсу и телексу.
То, что Нина Павлушина горячо включилась к срочному призыву на завод журналистов, направленному против корпорации, не было сюрпризом для Лапшина, так как при генеральном директоре Чернавине поставки запчастей и оборудования для военно-морского флота Индии определили как непрофильный бизнес с сокращением конструкторов, помогавших в технической проверке полученных запросов и комплектации заказов, и для Павлушиной, являвшейся лидером внешнеторговой фирмы по объему заключенных контрактов и полученной выручки, это сотрудничество с индусами последние шесть лет было стабильной и повторяющейся работой. После разрыва с мужем Нина отдавала работе все свое время, используя неограниченные возможности общаться с широким кругом коллег и клиентов, поддерживать привлекательность доступными средствами, совмещать путешествия с командировками, но резкий спад в нагрузке, вызванный корпоративной политикой, сделал ее однозначным противником корпорации.
Встреча с бывшим индийским адмиралом Бардвадждем была назначена в гостинице «Нептун». По дороге Павлушина спросила Лапшина:
- Ты ему скажешь, что это непрофильный для нас бизнес, и мы, в соответствии с руководящими указаниями, завершим поставки только по последней сделке и новых заключать не будем?
Валера помялся, приподняв плечи, и оставил неопределенность частью актуальной повестки:
- По обстоятельствам посмотрим. Не хотелось бы все это бросать без причин.
Сопровождая бизнес на запчастях для флота в серьезном размере и охватив обслуживанием несколько предприятий, индийский агент освоился с имеющимися условиями ведения бизнеса как со стороны заказчика, так и со стороны поставщиков, демонстрируя свою занятость, завел себе в Петербурге секретаря, который обзванивал визитеров, напоминал о планируемой встрече, встречал в холле гостиницы, провожал в люксовый номер адмирала из двух комнат, в котором кабинетная часть служила временным офисом весьма активного пенсионера, и обеспечивал перевод с английского на русский язык и наоборот, при необходимости. При способности гостей самостоятельно изъясниться с Бардваджем, как в случае Лапшина и Павлушиной, секретарь после сопровождения в номер-офис нанимателя тактично оставил посетителей наедине с адмиралом.
После радостных приветствий и дежурных любезностей Нина сообщила Бардваджу о готовности последней партии запчастей к отгрузке и необходимости открытия аккредитива для обеспечения их оплаты. Агент поинтересовался:
- Вы уже запрос на аккредитив сделали?
- Да, но ответа нет.
- Перешлите мне копию запроса, по возвращению в Дели я проверю, - Бардвадж неторопливо красивыми плавными движениями рук, как это обычно делают индийцы, сделал пометки в своей записной книжке и, отмерив смысловую паузу молчанием, перешел к следующему пункту встречи: - Информирую, что во второй половине декабря планируется визит официальной делегации для переговоров и подписания новых сделок. Вы когда сделаете предложение по полученным заявкам?
Нина напряженно посмотрела на Валеру, отдавая ему лидирующую роль в объяснении заминки на Электросиле в проработке запросов.
- Пока заявки в работе, по окончанию проверки сделаем коммерческое предложение, - уклончиво ответил Лапшин, уходя от неприятного разговора о завершении бизнеса с запчастями для индийского военно-морского флота по указанию руководства. Нина поняла, что Валерий, как и она, выжидал, вдруг позиция руководства к этому бизнесу изменится, да и тактически до завершения всех отгрузок с такими заявлениями спешить не надо.
- Ну тогда примите к сведению и вот этот запрос, - Бардвадж покопался в своем портфеле и вытащил длинную с перфорацией по краям компьютерную ленту-распечатку потребностей ремонтных баз в запчастях. – Выберете, что сможете сделать и поставить. Часть этого перечня требует срочной поставки для текущего ремонта, и мы сможем обеспечить их включение в предстоящие контракты в декабре.
Бывший адмирал не утруждал себя работой по выборке из распечаток оборудования и запчастей, относящихся к тому или иному российскому предприятию. В прямом смысле документ для служебного пользования заявкой назвать было нельзя: это был сквозной перечень необходимого для ремонта и обслуживания электрических судовых систем, сконсолидированный в индийском штабе. Электросиловские конструктора самостоятельно выбирали из общего списка относящиеся к заводской номенклатуре изделия и детали. Для увеличения объемов продаж, по настоянию Лапшина и Павлушиной, в работу принимались элементы общего назначения, такие как кабели, наконечники, лампы, предохранители и тому подобное, понятное по полученному описанию и имеющее шанс быть закупленным в месте изготовления или обеспечения. Принимая индийскую заявку для проработки, и Лапшин, и Павлушина понимали, что перезапустить процесс с привлечением конструкторов к проработке без прямой отмашки генерального директора не получится. Скрывая такие размышления, Нина наигранно продемонстрировала заинтересованность к содержанию принятого перечня запчастей. Встреча с бывшим адмиралом закончилась заверениями во взаимовыгодном сотрудничестве и успехе.
Во время поездки Лапшина и Павлушиной на встречу с Бардваджем телефонные звонки Клавдии в редакции различных изданий упирались в молчание. Факсовые аппараты с равнодушным скрипом и писком зажевывали информацию с прогоняемого раз за разом листка с воззванием. Реакции редакций ждали, указанный в обращении телефон для исходящих звонков не задействовали. Минут через пятнадцать после отправки факса в телецентр позвонили из «Горячих новостей» Пятого телевизионного канала, переговорили с Клавдией, убедились в нефальшивости обращения и пообещали отправить на завод оперативную информационную группу в составе корреспондента Пирцхалава и оператора Сидоренко. Сотрудницы, участвовавшие в рассылке факсов и обзвоне редакций, не скрывали своей радости и тут же сочли задание выполненным, прекратили поиск заинтересованных корреспондентов, увидев в первом успехе окончательную победу. Сосредоточились на подготовке прохода корреспондентов на завод под смешки, кого встречать: по фамилиям и не поймешь, мужчина это или женщина.
Отношения между Стрекаловым и Голимовым обострились в августе после отказа директора Электросилы отправиться вместе с другими директорами предприятий и приближенными Стрекалова чартерным рейсом в Ниццу отметить день рождения руководителя корпорации.
- Нелепый разгул на фоне финансового кризиса, - сказал тогда он. – Падение рубля, взлет цен и паника. Мне в это время важнее быть на заводе.
Отклонение приглашения Голимовым крепкой занозой засело в душе руководителя: в его понимании генеральный директор для главного акционера должен быть полезным, удобным и нестроптивым. Совпавший с поездкой в Ниццу вальяжной группы Энергокорпорации дефолт по обслуживанию государственного долга страны, прозванный в народе «киндер-сюрпризом», резкая девальвация рубля, разрушение кредитно-расчетной системы с закрытием нескольких крупных банков послужили существенным оправданием действий генерального директора Электросилы, даже возникновением легенды о его умении предвидеть финансовые проблемы и решать их без болезненных потерь. Попытка Голимова через деловое общение – а именно для этой цели он и попросил Лапшина подготовить предложение по работе с зарубежными проектами, представленное в корпорацию сразу после возврата заинтересованных лиц из Ниццы – улучшить отношения со Стрекаловым не дала никаких результатов. Через две недели они вместе с Лапшиным во время командировки в Москву лишь убедились, что материал никого не заинтересовал, важность работы по изучению возможностей на конкретных рынках, проверки превалирующих условий работы, как официальных, так и лоббистских, обеспечению финансовой и кадровой готовности в корпорации никто не разделял. Вторые лица корпорации Плюснин и Борисенков, формально ответственные за организацию процесса продаж в контролируемых ими регионах Азия и Европа/Америка, в разговоре были невнятными, а сам Стрекалов с ними не встречался.
Но поездка в Ниццу была не простой причудой быстро разбогатевшего человека. По задумке Стрекалова это было то, что определялось новым модным словом «корпоратив», на котором своих приближенных он поставил перед фактом запланированной им реорганизации: регистрации новой корпорации в Вольске с введением единой акции для всех предприятий, передачу активов в новую корпорацию и перевод персонала в далекий приволжский городок, использования преимуществ регистрации в свободной экономической зоне. Для предприятий, перевод которых на единую акцию по каким-либо обстоятельствам был не возможным, Стрекалов придумал ведение бизнеса через управляющую компанию, то есть Энергокорпорацию из Вольска. Под выпивку, средиземноморскую еду и шум французской Ривьеры обсудили и приняли детали всей операции в тех объемах, которые руководитель считал достаточными для подчиненных. Это все знали и понимали, и если из-за недомолвок Стрекалова предполагались проблемы в реализации, то предпочитали публично не высовываться и искать возможности обсудить вопрос наедине с ним. Голимов при этом не присутствовал, ни во что не был посвящен, поэтому в начале октября, когда из корпорации пришло указание в течение месяца завершить перевод персонала в Вольск, толком ничего не мог объяснить, возникшие волнения в народе на фоне тут же зародившихся слухов о закрытии завода не успокоил. Посланный в Москву за разъяснениями директор по персоналу Кущенко вернулся без инструкций и методички по проведению переброски персонала из Петербурга в Вольск с простым пояснением: «Так надо Стрекалову». В результате процесс застопорился. Никто не верил, что при переводе не понесет ущерб немедленно или в последствии. Все корпоративные изменения люди воспринимали как отвлеченное экспериментаторство, если не махинацию, ничего не имевшие с потребностями реального сбыта и производства. Стрекалов заподозрил, что Голимов с саботажем не боролся, а скорее, поощрял его. Случайная информация, поднесенная с хорошей пропорцией лести и яда, о включении имени Голимова в репрезентабельный справочник «Кто управляет в России» в качестве руководителя Электросилы без каких-либо отсылок к корпорации и без согласования лично со Стрекаловым указывала на проблемы в управлении и нарушение корпоративной этики и создавала повод для немедленного визита на Электросилу. Захотелось разобраться, кто финансировал такой пиар? Тем более директора других предприятий корпорации, как и имя самого Стрекалова, в толстом справочнике не засветились.
Имел право главный акционер провести беседу с генеральным директором завода, разобраться, кто и чем управляет, и с помощью единомышленников убедить его принять предлагаемые меры и провести в жизнь. При непробиваемом упрямстве уже была заготовка с немедленным увольнением, мероприятие, не раз отработанное со всякими строптивцами из независимых профсоюзов. Для этого и приехал из Москвы.
- Техническая мысль все время развивается, и ее достижения помогают руководителям в их сложной работе. Я принял решение весь ключевой персонал корпорации, в том числе на заводах, пропустить через детектор лжи для проверки, на сколько они лояльны корпорации, соответствует ли их настрой получаемым заданиям, не воруют ли они. Мы наняли лучших специалистов в стране, опытных в этом деле на столько, на сколько можно быть опытным в новом деле.
Стрекалов хотел представить взволнованным подчиненным приглашенных им специалистов-полиграфологов, дать им слово для объяснения подходов и приемов, но застопорил все Голимов предложением обменяться мнениями по представленному вопросу.
- Я хотел бы с вами, Алексей Борисович, во всем соглашаться, но вы меня заставляете поспорить. Проверке проверка рознь. Если вы кому-то не доверяете, заставит ли вас положительное решение железного аппарата поменять свое мнение?
- Полиграф не выносит никакого решения, - к разговору подключился один из так и непредставленных полиграфологов. – Он только фиксирует реакции организма в виде кардиограммы, давления, электрического сопротивления кожи и тому подобное. Расшифровку и трактовку будем делать мы, специалисты.
- Точно также любая гадалка уверяет, что говорят карты, а она лишь выступает медиумом, но ее словам верят лишь самые наивные простаки. К сожалению, существуют энтузиасты, которые с удовольствием выискивают ошибки и нелепости в действиях других людей и организуют их преследование на основании собственных представлений, которые могут выходить за логические пределы сделанных высказываний проверяемых. Где гарантии, что вы не сделаете расширенной трактовки полученного ответа по просьбе со стороны? Или пойдете на поводу неприязни, возникшей из-за внешнего вида человека или его поведения? Как отличите самооговор от совершенного деяния?
Это была очевидная угроза сложившемуся номенклатурному порядку, когда Стрекалов предлагал нововведения, а остальные с энтузиазмом принимали. Под сомнение ставилась вся задуманная программа проверки персонала. Нельзя фатально оставить это без внимания.
- Ты ни секунду не соображаешь в том, о чем пытаешься говорить! – жестко осадил он оппонента.
- Точность действий, связанных с реакцией биологических существ на заданное условие, не является абсолютной. Согласно статистике, совпадение сигналов, подаваемых собакой по обнаруженному запаху, с реальным его наличием или отсутствием составляет девяносто процентов. Даже самый квалифицированный рабочий одну из пятидесяти повторяющихся операций делает неправильно. В большинстве стран мира результаты полиграфических тестов не принимаются к рассмотрению судами. Нельзя на основании неточностей или ошибочной трактовки кого-то объявлять лжецом, а уж тем более, увольнять его.
- У тебя сбой в программе или резьбу сорвало?! Забыл, кто здесь отдает распоряжения, и кто их исполняет? У тебя от размышлений башню снесло? Совсем тему не впариваешь?
- Я попросил бы вас использовать понятный литературный язык! Если бы на заседании присутствовал представитель Сименса, то произнесенное вами было бы невозможно перевести на немецкий. И мне, татарину, не все понятно.
- Вот, отморозок, прет внаглую, берегов не видит! – приближенные знали, что использование Стрекаловым блатного жаргона означало: в обозленности он дошел до крайней степени раздражения. Теперь не то что возражение, уточняющий вопрос мог повлечь бурю.
- Ты чем сегодня завтракал? Случайно, Ира белены тебе не подмешала? – попытался подобострастной шуткой с упоминанием имени жены Голимова разрядить ситуацию Чернавин, который, приятельствуя с ним и приведя его на завод два года назад, чувствовал свою долю ответственности в развивающемся конфликте. Но было уже поздно.
- А чтобы у всех сложилось мнение, что собой представляет тестирование на детекторе лжи, я попрошу специалистов развернуть аппаратуру и подвергнуть проверке Голимова прямо сейчас, - с вызовом Стрекалов принял решение. - А мы поприсутствуем. Каждый из нас в себе говнецо носит, посмотрим, чем оно пахнет у Голимова!
- Я не клоун в цирке, чтобы на представление всех приглашать, - упорство столкнулось с упрямством, Голимов не хотел отступить. – Нельзя уничтожить репутацию, разрушить карьеру, судьбу, наконец, только по подозрению и произнесенному обвинению. Нельзя допустить, чтобы факт обвинения оказался важнее достоверности.
- Что скажу делать, то и сделаешь! А иначе – вон отсюда! – яростно вспыхнул Стрекалов. – Сейчас же проведу совет директоров и вышвырну тебя на улицу. Будешь за забором умствовать!
- Я не нашкодивший школьник младших классов, которого легко выставить за дверь.
На глазах растерявшегося собрания Стрекалов, отбросив в сторону костыль, двумя руками схватил Голимова за пиджак. Слов уже не было, была борьба. Стрекалов прилагал все свои силы. Это со стороны он, прихрамывая, вызывал сочувствие и жалость, а на самом деле руки, выполнявшие на каждом шаге серьезную силовую функцию, были у него крепкими и цепкими. Голимов оказывал сопротивление, уворачиваясь. Стрекалов навалился и рванул. Раздался треск раздираемой по шву ткани в тот момент, когда Плюснин с Чернавиным попытались оттащить жертву от нападавшего, более активного борца отстранять в сторону они не смели. Разорвался не только материал итальянского костюма, разорвалась материя управления российским предприятием.
- Все, объявляю собрание совета директоров сегодня, - резко выдохнул Стрекалов, нервно нащупывая рукоятку услужливо предложенного Плюсниным костыля. Когда он на него оперся, гулкий звук контакта набалдашника с полом прозвучал набатом в установившейся тишине. – Сколько времени нужно, чтобы всех собрать?
- Обзвонить надо, к часу управимся, - быстро предложил Плюснин.
- Значит, в час назначаю совет директоров, - озвучил свое решение Стрекалов. Как будут голосовать участники собрания по неозвученной повестке собрания? В духе единодушия и единомыслия с руководством или с оговорками? Будут исследовать причинно-следственную связь конфликта или пойдут на поводу диктатора?
Голимов покинул свой кабинет и переместился в Большой зал, тот самый, где на днях Лапшин по его указанию принимал портфельных инвесторов. Присутствовать в одном помещении с тем, кто его унизил и обидел, для него было невозможно.
Клавдия для встречи телекорреспондентов спустилась к проходной административного здания завода в то же время, как туда с улицы вошли Лапшин и Павлушин, возвращавшиеся со встречи с индийским адмиралом. Гостей они узнали по большому футляру, передающему форму лежавшей внутри телевизионной камеры. Молодая женщина и парень. Клава назвала их фамилии. Гости тут же откликнулись.
- Проходите! – Клавдия, заметная, с ярко подведенными глазами, распорядительно пригласила гостей.
- Куда? – грозно спросил молодой вахтер в черной униформе, не поддавшись неожиданному распоряжению и закрывая своим телом вертушку на проходной.
- Это к нам, во внешнеторговую фирму, - привычно объяснила Клавдия принятый на заводе порядок пропуска визитеров в это подразделение. Не заставишь же иностранцев в бюро пропусков по заграничным документам выписывать квитки для прохода! А под видом иностранцев на завод проводили и других визитеров, необходимых сотрудникам внешнеторговой фирмы, включая родственников и приятелей. Принятый порядок имел расширительное толкование.
- У меня нет никакой команды! – раньше этого молодого вахтера в пункте пропуска в административное здание никогда не было. Очевидно, он не знал порядка прохода визитеров во внешнеторговую фирму. Клавдия с доброй улыбкой, прикрывавшей неожиданное смятение от слома привычного шаблона, пояснила:
- Позвони начальнику охраны, и он тебе все объяснит!
Клава, Нина и Валерий пронаблюдали, как попытка вахтера связаться с начальником оказалась безрезультатной по причине отсутствия последнего на своем месте. Возникала неприятная заминка, которая, в том числе, могла означать, что команда Стрекалова предприняла меры не только по смене генерального директора, но и по взятию под контроль периметра всего предприятия. Нина Павлушина, до этого наблюдавшая за происходящим со стороны, решительно подошла к вахтеру, показала ему пропуск и взяла за рукав.
- Слушай, парень! Ты сколько на Электросиле работаешь?
Вахтер от смущения покраснел, возможно, осознавая свое несоответствие функциональным требованиям к его позиции.
- Недавно принят на работу, - потупившись, ответил он.
- А у меня сын твоего возраста, я на Электросиле проработала всю свою жизнь, и эти люди на завод пройдут, – Нина решительно спиной стала к вахтеру, отжала его от вертушки и рукой сделала корреспондентам приглашающее движение. – А ты можешь звонить начальнику, заместителю или другому вахтеру, чтобы убедиться, что никакого нарушения ваших правил в таком проходе нет! – через плечо она объяснила парню выход из создавшегося положения, пока корреспонденты проходили мимо нее. – Выходить они здесь же будут, и если тебе прикажут, ты их успеешь задержать!
Вахтер подчинился и не противодействовал. Клава проинформировала Лапшина о временном месте нахождения Голимова в Большом зале, и Валера повел корреспондентов туда по длинному коридору.
- Лия Пирцхалава, - приятная девушка с русыми волосами протянула Валере визитную карточку корреспондента «Горячих новостей». – Так жалко, что мы не записали проход на завод. В этой женщине со вздернутым носиком было столько энергии, которая объясняет настроение простых работников завода. Столько искренней решительности и никаких интриг! – корреспондентка делилась впечатлениями от того, что произошло на пункте пропуска и что ее поразило в действиях Нины Павлушиной. Лапшин выслушал, со здоровой иронией восприняв журналистское преувеличение о настроении простых работников. Сколько их успело получить пересказ оповещения Колобовым о текущих событиях со снятием генерального директора? Сколько из них восприняли информацию как угрозу их личному благополучию и решились на какие-либо действия?
Голимов сидел один в огромном и пустом зале, мрачный и затравленный размышлениями. Порванный рукав черного пиджака привлекал внимание светлой подкладкой, вырвавшейся наружу. Ни телефонов, ни записных книжек рядом с ним не было. Опустевшая чашка чая, предложенная сразу после скандала верной секретаршей, дополняла картину.
- Наиль Аскерович! Корреспонденты с Пятого канала, - Лапшин объяснил свое появление вместе с гостями, когда Голимов перевел отрешенный взгляд на открывшуюся дверь и вошедших людей, возможно, первых после секретарши напомнивших ему о необходимости перестать грызть себя и начать что-то делать.
- Валерий! Оставь нас наедине! Займись обычными делами, у тебя их хватает, - какая-то надломленность прозвучала в сделанном не то предложении, не то распоряжении руководителя подчиненному. – Мы сами разберемся.
Зримое сочувствие случайного и неслучайного зрителя легко провоцировали изобразить из себя жертву произвола, попытаться оправдаться, а Голимову хотелось в условиях несправедливости показать себя сильным и волевым. Гонимый становится победителем, не потому что его гонят, а потому что он решительно действует и опережает соперника.
Минут через сорок Лия заглянула в кабинет Лапшина.
- Мы сделали запись и просим сопроводить нас на выход, - с загадочной улыбкой произнесла она.
- Что-нибудь удалось? Когда это попадет в эфир? – откликнулся Валера с дежурными вопросами.
- Мне кажется, что выезд был не зря, если руководство одобрит, сегодня в вечерних «Горячих новостях» смотрите. Надеюсь, мы еще сможем увидеться, - с приятной улыбкой Лия приняла опеку для выхода с завода от Клавдии, вызванной Лапшиным. Молодой вахтер доверчиво улыбался выходящим с завода визитерам, то ли получив разъяснения от руководителей, то ли смирившись с проявленным простыми сотрудниками напором и допуском отступлений от правил.
Сразу после ухода телевизионщиков Валера позвонил домой и попросил жену на видеомагнитофоне записать вечерние «Горячие новости» с репортажем с Электросилы. Обычно он приходил домой позднее этой передачи, а заявление Голимова телевизионным журналистам могло быть решающим в понимании событий дня на заводе.
6
К часу дня на совет директоров прибыли шесть человек из семи: немец Хорст Кулен из Сименса оказался в Москве и объективно не мог присутствовать на мероприятии. Совет директоров отличался от собрания акционеров тем, что на собрании количество голосов пропорционально количеству акций, а в совете каждый представитель имел полновесный голос, равный любому другому. Корпорацию в совете представляли Стрекалов, Плюснин, Чернавин и Голимов, немецкого стратегического инвестора – один Кулен, мелких акционеров – главный инженер Арошин, трудовой коллектив – председатель профсоюзного комитета Москалева. При голосовании по вопросу об отставке генерального директора Голимова голоса разделились пополам: трое на трое. Стрекалов считал свой голос более весомым, чем голос представителя работников, поэтому счел задачу выполненной и тут же предложил проголосовать по кандидатуре нового генерального директора, которым он видел Чернавина. Результат тот же: трое на трое. При взрывной повестке совета тем не менее ни обсуждения, ни откровенной борьбы не случилось, противники лишь продемонстрировали свой настрой и позиции. Стрекалов так же заявил, что проинформирует немца и заранее уверен, что тот примет его сторону.
- Ну что, неудачник, собирай вещи, чтобы завтра духу твоего здесь не было! – завершающей фразой, обращенной к Голимову, Стрекалов, энергичный, с массивногрубыми чертами во властной фигуре, зафиксировал свою победу.
Через полчаса Чернавин собрал всех руководителей отделов, цехов Электросилы в Большом зале административного корпуса, оставив в нем пассивного Голимова, и объявил, что решением совета директоров Голимов отправлен в отставку, лишен всех полномочий, никаких его указаний не подлежало выполнять, ранее выданные и невыполненные остановить до соответствующего уточнения от Чернавина лично. В выступлении четко был сделан акцент: главное в событии – устранение Голимова. После чего благополучно отправился на Металлический завод, оставленный им без присмотра с утра, с обещанием следующий день отработать полностью на Электросиле.
Ближе к концу рабочего дня тех же самых руководителей отделов и цехов обзвонил директор по персоналу Кущенко и предложил снова собраться в Большом зале. «Повестка – на месте!» «За один день это уже третий приход в указанное помещение!» - про себя отметил Лапшин. Взбудораженные событиями и таинственностью сбора люди пришли получить объяснения происходящему, уточнение, что можно, что нельзя, в большинстве своем полагали, что темой собрания будет перевод персонала в Вольск, если инициатором сбора выступил директор по персоналу Кущенко. К удивлению пришедших, Голимов сидел во главе стола, на своем привычном месте генерального директора. Услужливая секретарша Галя уже подметала рукав порванного пиджака, при внимательном взгляде можно было заметить нанесенный урон, но издали в одежде все казалось в порядке.
- Чтобы не было сплетен о том, что произошло на заводе утром, предлагаю любопытствующим посмотреть вечерние новости на Пятом канале. Не хочу пересказывать и тратить ценное время на это, - проговорил он ровным уверенным голосом. - Все случившееся требует четкой юридической оценки, поэтому мы вас здесь и собрали. Даю слово начальнику юридического отдела Наталье Ильиничне Лисициной.
- Процедуры выбора, назначения и утверждения генерального директора четко прописана в Уставе акционерного общества, так же его полномочия и подмена в случае болезни, отпуска или какого другого длительного отсутствия в офисе, - Лисицина проработала на заводе чуть более года, присутствовавшие знали ее плохо, считали ставленницей корпорации, поэтому со сдержанным интересом и таким же недоверием отнеслись к ее сообщению. Все, кому пришлось столкнуться с Натальей, почувствовали её тяжёлый, своенравный характер: она трудно сходилась с окружающими, не объясняя, гнула свою линию. - Организованное товарищем Стрекаловым собрание, принявшее решение о прекращении функционирования Голимова Наиля Аскеровича в качестве генерального директора, прошло с множеством нарушений: не соблюден двухнедельный срок о созыве совета директоров с заранее определенной повесткой, результат голосования признается вступающим в силу в случае набора более половины голосов действующих членов совета, а это означает не менее четырех голосов. Пока позиция представителя Сименса не озвучена, его голос не может быть приплюсован ни «за», ни «против». Поэтому решение на заседании совета директоров, собранном с нарушением норм устава, о замене Голимова на Чернавина нелегитимно, и Наиль Аскерович остается действующим генеральным директором.
- А Чернавин? – с трусливой интонацией взволнованно выкрикнули из зала, так как Чернавин за год директорства успел показать свой крутой норов, и его побаивались.
- Повторяю: генеральный директор один, и это Голимов Наиль Аскерович, - некрасивая, грубо сбитая Наталья Лисицина получила порцию всеобщего внимания и удивления. Держалась она уверенно и даже весело, так как ей нравилось то, что она делала, и нравилось быть в перекрестье множества взглядов.
- Это же двоевластие какое-то. А если Чернавин вызовет и даст какое-то задание? Что делать? – люди понимали опасность возникшей турбулентности в руководстве предприятием и хотели иметь простые и понятные инструкции. Бойцы, готовые открыто без оглядки броситься бороться с нелегитимным решением совета директоров, явным образом себя не обнаруживали.
- Ничего не делать! Прямо ему сказать, что он не имеет полномочий, - предложила четкое юридическое решение Лисицина.
Зал скептически гудел. Чернавина не любили и боялись. За сказанное ему в глаза о его полномочиях получить можно было немедленно с получением расчета и трудовой книжки на руки. За год управления им Электросилой до Голимова прививка персональной лояльности была проведена в самых серьезных формах, более четверти руководителей, бывших с ним в прямом контакте и посмевших продемонстрировать свою собственную и независимую позицию, в течение дня оказывались за воротами предприятия.
- Можно поступать умнее, - иронично предложил Голимов, хитро сверкнув глазами. – Принимать указание, не вступая в словопрения, и ничего не делать. Отвечать будете передо мной, если я остаюсь генеральным директором.
- Власть неделима – ее отдают и берут полностью, - глубоким голосом произнес директор по персоналу Кущенко с видом, с каким в футболе игрок выходит на пробивание пенальти. – Надо сделать так, чтобы Чернавин не смог появиться на заводе и не смог каким-либо образом вмешаться в текущее управление заводом.
- Отменить действие его пропуска, и все! – тут же поступило предложение из зала, вызвавшее одобрительный шумок и даже веселье. Встречи с Чернавиным в сложившихся условиях никто не желал, от малодушия никто не застрахован, кардинальное решение казалось самым правильным.
- Предлагаю данное собрание закрыть, - снова с распорядительной инициативой выступил Кущенко, твердо опершись о столешницу. – Обсудить возможные меры необходимо в более узком кругу. Отвечать на вызов нужно прямо, иначе ответ выглядит уходом от конфликта. Решения, касающиеся всех, будут доведены до вас должным образом.
Расходились все неуверенными и торопились домой. Безвестность подпитывала сомнения. Состав «узкого круга» не понятен. Да и что это за орган такой? Какие у него полномочия, и какова обязательность его решений для исполнения? Все поняли, что утреннее решение совета директоров зависело от позиции представителя Сименса. Многие воспринимали русского бизнесмена Стрекалова и немецкую корпорацию Сименс взаимно связанными: первый появился на заводе в результате ваучерной приватизации, а вторая – сразу после нее в качестве стратегического инвестора в результате торгов, сознательно организованных так, что участников был всего один. Предполагалось, что немец примет сторону Стрекалова, так как неоднократно слышали декларации руководителя корпорации о создании русского аналога немецкого электротехнического гиганта, в совместном владении крупным заводом никто не слышал не то что о конфликтах между ними, публичных расхождений позиций не было. Как вообще будет выглядеть работа, когда одновременно начнут распоряжаться и Голимов, и Чернавин? Лихорадка в управлении могла легко привести к горячке в действиях. Напор перемен таков, что как бы сильным порывом не унесло от источника доходов далеко, что в текущих кризисных условиях в стране означало личную и семейную катастрофу.
7
Вечером после участия в нескольких нервных совещаниях на работе уставший Лапшин возвращался домой и на лестничной клетке своей многоэтажки столкнулся с пожилой соседкой, выносившей пакет к мусоропроводу.
- Что там у вас на заводе стряслось? Один руководитель поколотил другого? – с искренним любопытством спросила соседка, подтверждая, что в вечернем запуске новостей прошел репортаж, снятый на заводе в первой половине дня. В ответ Лапшин недоуменно поднял плечи и ничего не ответил. Неужели сюжет репортажа был подан только в таком разрезе?
В коридоре своей квартиры столкнулся с сыном Игорем и задал дежурный вопрос:
- В школе все в порядке?
Игорь, по подростковой моде в футболке на два размера больше необходимого, от неожиданности дернулся и остановился, удивленно повернув голову к отцу:
- Ничего, о чем ты должен знать, не случилось, - сказанное ломающимся голосом подростка утверждение не звучало убедительно.
- Ну и хорошо, - удовлетворенно заключил отец. – Обсудить ничего не хочешь?
Парень отрицательно мотнул головой. Он был как раз в том возрасте, когда с родителями в силу их замшелости и отсталости обсуждают что-либо в последнюю очередь. Валера принял предложенные границы независимости и самостоятельности подростка и направился к видеомагнитофону для просмотра записи, сделанной утром женой. Марина, по-женски любопытствуя, присела радом.
Передача «Горячие новости» была похожа на «Мобильного репортера» тем, что эта обкатанная площадка телевидения для молодых стажеров использовалась по наводке – телефонному звонку от зрителей, а отличалась тем, что снималось все на профессиональную аппаратуру при наличии первичных навыков корреспондентов и операторов. А это уже гарантировало, что, если репортаж удался, двукратную, как минимум, демонстрацию по пятому каналу телевидения после вечерних и ночных новостей – вместе с историями о снятии спасателями с дерева сбежавшего от хозяев кота, тушении вспыхнувшего посреди улицы автомобиля, ремонта прорвавшейся трубы горячего водоснабжения или приключениях забежавшего в город лося. С одной стороны, в этом ряду новостей сюжет о конфликте собственника и генерального директора одного из ведущих предприятий города мало вязался с общей канвой передачи, но с другой стороны, по характеру происшествия оно органично вписывалось в программу «Горячих новостей» – неожиданное, спонтанное, неподготовленное и очень эмоциональное.
На экране телевизора генеральный директор Голимов с разгоряченным лицом, глядя мимо камеры, утверждал, что конфликт с крупнейшим акционером вспыхнул совершенно неожиданно и излагал подробности скандала, произошедшего в его кабинете: Стрекалов набросился на него, начал выпихивать из кресла, физическим воздействием добиваясь немедленного освобождения должности. «Если для него все было спонтанно, - подумал Лапшин, - то почему Колобов, призывая найти журналистов для немедленного заявления генерального директора, сразу, еще до событий на совете директоров, сказал, что Стрекалов пришел Голимова снимать?»
- Главное — это не то, что Стрекалов распустил руки, это можно списать на его нервное состояние, тут нужно медицинскому специалисту о причинах высказаться. Для меня гораздо важнее, что он до этого назвал меня слабоумным и еще неприятными словами из тюремно-лагерного лексикона, которые я не могу повторить на камеру, - оператор крупным планом снял дрожащие руки Голимова, потом перевел объектив на нервное лицо, раскрасневшееся от обиды и негодования. – Он орал так, что стены вибрировали. Какие проблемы не возникают в отношениях, нормальная деловая этика должна превалировать.
Корреспондент Пирцхалава напомнила о своем присутствии на съемке репортажа вопросом со стороны:
- Вы сами себе ответили на вопрос: "А зачем Стрекалов все это организовал?"
- Наверное, задать этот вопрос надо ему самому. У нас есть Устав предприятия, в нем все расписано: как выбирается гендиректор, как его можно сменить, как его в правах ограничить. Я за кабинет, кресло, машину не держусь. С соблюдением всех юридических норм по передаче дел я готов покинуть этот пост. Все должно быть аргументировано. Но не так, что меня выкидывают в несколько секунд, делают какие-то темные дела, а кто за это отвечать будет? Нельзя позволить размазать всмятку оппонента по порыву! Нельзя решать вопросы такого порядка как шпана из подворотни, наскочив и надавав тумаков, это несерьезно.
Голимов больше внимания уделял своим переживаниям и неотгоревшим эмоциям, чем природе конфликта с корпорацией. На очевидный вопрос тележурналистки, кого Стрекалов планировал сделать генеральным директором, ответа тоже не было:
- Мне ничего не известно, никаких таких планов со мной не обсуждалось, - Лапшин, вспоминая события дня, снова усомнился в правдивости сказанного. - Я, как руководитель предприятия и коллектива, не могу поддерживать решения одного из акционеров, пусть даже и самого крупного, на тех условиях, которые им выдвигаются. Есть определенные рамки, границы в бизнес-отношениях, которые не следует переходить. Наглость представителей крупного акционера превышает все пределы, и их требования вызывают недоумение. Думаю, что это наглое поведение вызовет не только озабоченность, но и конкретные действия государственных органов, - во всем репортаже это был единственный момент, когда Голимов заговорил о необходимой помощи в противостоянии с олигархом, но сделал он это каким-то бесцветным упавшим голосом, а в инструкциях телеканала для выполнения горячего репортажа давалась установка избегать постановки акцента на работе госорганов, поэтому корреспондентка повернула разговор в другую плоскость, понизив пафос происшествия до уровня мелкого хулиганства:
- Будете ли подавать заявление о возбуждении против Стрекалова дела о хулиганстве и возмещении материального ущерба? – оператор сместил объектив камеры на разорванный рукав пиджака, словно построением плана кадра намекая на основания для такого вопроса. Когда лицо Голимова вернулось на экран, на нем отразилась растерянность, и после короткого замешательства он заверил, что дальнейшие действия будут выполнены в правовом поле, а компанию он, как генеральный директор, хочет развивать эволюционно, без потрясений. – Пусть оценкой происшествия с этической и административной точки зрения займутся специалисты.
В конце репортажа уже на улице, а значит, после короткого общения с Лапшиным, симпатичная и благополучная Лия Пирцхалава на фоне лабораторного корпуса завода с огромными неоновыми буквами его названия уверенно и вдохновенно заявила, что, если будет подано заявление в милицию по факту данного происшествия, Стрекалову может грозить как административная, так и уголовная ответственность, и «Горячие новости» соответственно проинформируют своего зрителя. Репортаж получился довольно законченным, сработанным на доверие зрителя, с подробным изложением происшествия одной из сторон и обещанием последующего освещения. Но в нем были применены лекала, свойственные «Горячим новостям» при подаче информации о столкновении автомобилей в дорожно-транспортном происшествии: поврежденные машины посреди перекрестка, один участник отсутствовал или сбежал, второй что-то говорил о собственной невиновности, арбитр в виде гаишника еще не прибыл к месту происшествия. Стал понятен вопрос соседки: «Что там у вас на заводе произошло? Один из руководителей подрался с другим?» Другие аспекты конфликта, если и были задеты в репортаже, не получили никакого журналистского освещения. Такая новость имела короткий срок жизни и должна быстро потерять актуальность. Никому дальше история на одном из многочисленных заводов города была бы не интересна – мало ли на каком предприятии не платили вовремя зарплату, бастовали работники, происходили реорганизации, закрытия и слияния – все к этому привыкли и несильно сопровождали зрительским вниманием. Не подогревала интерес зрителей к новости и персона Стрекалова, он мало кому был известен, не имел явно выраженного политического влияния и поддержки и не являлся в сознании обывателей каким-то знаковым олигархом. Да и его переход к донесению своей позиции методом «кулаками по лицу» был привычен в раздраженной экономическими неурядицами стране, люди это видели постоянно на улице, в общественном транспорте, а то и дома.
Сидевшая рядом Марина по окончании записи отреагировала на «Горячие новости» в том же духе, что и соседка:
- Ну и что здесь особенного, что нужно было обязательно записать?
Спросила походя, констатируя свое восприятие в рамках привыкшей к равновесной жизни женщины. В кротких небесной голубизны глазах жены не возникло никакого интереса, как репортаж связан с ее мужем, и как сможет отразиться на его карьере и жизни. Не вызвал он и простого мещанского любопытства, из-за чего один руководитель мог подраться с другим? Не нравилось Марине, когда, возвращаясь домой, муж продолжал тратить силы на службу, уменьшая время на внимание к бытовым и семейным вопросам и их решение. Получилось, что информация о событиях на заводе в эфир ушла, но о сути происходящего было сказано вскользь, без акцента. Сторонний зритель вряд ли обратил внимание на слова Голимова о глубинных проблемах с крупнейшим акционером. Серьезного обещанного заявления, привлекающего властное и общественное внимание, генеральный директор не сделал. Лапшин почувствовал неудовлетворенность совершенным: общественный шум вокруг событий на заводе с помощью «Горячих новостей» вряд ли поднимется. А без информационной поддержки, в его понимании, борьба с олигархом обречена на провал. Из множества редакций, принявших телефонные звонки или факсовые сообщения от сотрудников внешнеторговой фирмы, кроме «Горячих новостей» никто не откликнулся. В последующие дни продолжать ли напоминать им о происшествии на Электросиле и приглашать журналистов для более глубокого освещения событий, Лапшин сам для себя не решил: не показался ему Голимов ни на телевизионном экране, ни в мероприятиях минувшего дня убедительным и заряженным на борьбу.
8
Утром следующего дня работники административного корпуса Электросилы, придя на работу, столкнулись с шумной толпой на проходной, выпирающей из дверей на улицу. Соседние проходные оказались закрытыми с наклеенными на стекле сообщениями, что из шести проходных на завод открытыми остаются только две на каждой стороне Московского проспекта. Сбитые с привычного маршрута работники возмущались вынужденной задержкой в проходе на работу и, как следствие, явным опозданием. Проходная административного корпуса не справлялась с наплывом перемешанных потоков идущих на работу людей. В вестибюле перед кабинкой вахтера всем приходилось протискиваться между двумя шеренгами крепких ребят с серьезными лицами, сопровождавшие каждого тяжелым взглядом до самой вертушки. За спинами дружинников виднелись вооруженные милиционеры, откомандированные районным отделом внутренних дел. На гневные возмущения тех работников, кто был не в курсе вчерашних событий в высоких кабинетах, осведомленные или просмотревшие вечерние «Горячие новости», шепотом объяснили смысл осадного положения завода конфликтом между генеральным директором и основным акционером. При этом никаких разъяснений, какая из двух сторон взяла проходные под контроль, никто не давал. Наклеенные объявления на закрытых проходных таких ссылок тоже не имели.
В кабинетах, курилках и других общественных местах собирались небольшие группки обсудить и перетереть утренние впечатления с пониманием, что смена привычных атрибутов начала рабочего дня предвещает и изменения в рутинном рабочем процессе. Следом за Лапшиным в его кабинет без стука вошли Нина с Клавдией. Так было принято в подразделении, где руководитель слыл демократом, и понятие «здоровые рабочие отношения» включало неформальное общение по любому поводу, что называлось, быть на одной волне. Клава без стука входила даже тогда, когда у начальника шло совещание или переговоры с иностранными представителями, внося папку с письмами, факсами и прочими бумагами.
- Что-то я ничего не понимаю! Голимов Стрекалову войну объявил или готовит почву для примирения? – эмоционально вступила в разговор с руководителем Нина. – Клава сбегала к Гале, там в приемной прописались два накаченных телохранителя, которые сопровождают Голимова даже в туалет.
- Стоят у двери кабинета, глазами сканируют каждого входящего в приемную, пока Галя не даст условный знак «свой» или «приглашенный Голимовым», - поделилась информацией Клава, теребя пуговку своей блузки на уровне груди. – Неприятные ощущения, когда тебя жестко щупают глазами.
- Да уж ладно, неприятные ощущения! То-то ты к Гале уже сбегала два раза, чтоб испытать эти ощущения! Любой женщине всегда ж приятно ощущать на себе плотный мужской взгляд, - с игривой веселостью хихикнула Нина. – Нам какие-то распоряжения будут? Что-то делать надо? Или будем ждать острых ощущений? – Валерий неопределенно пожал плечами, не имея представления ни о целях выступления против Стрекалова, ни о путях их достижения.
- Я вчера отхватила острых ощущений, съездив вечером к родителям. Представляешь, у подъезда вертятся трое подростков лет десяти-двенадцати, ну совсем сопляки! Когда я подошла, один из них со мной поздоровался и спросил: «А у вас муж есть?» Я ему ответила, что разведена, и этот сопляк говорит мне: «Тогда вам надо предохраняться!», протянув руку с зажатым в ладошке презервативом. Я сначала испугалась, представив, что придется отбиваться от разгоряченных недорослей, а потом сообразила, что надо вступать в разговор, применяя парадоксальный подход. Ответила, что я уже в том возрасте, что самой мне предохраняться от того, чтобы не забеременеть, совсем не нужно, а вот осеменить букетом хворей, от которых долго и болезненно лечиться надо, я могу, и предохранение не поможет.
- Десять-двенадцать лет, говоришь? Акселерация! Я о таких приспособлениях, что мальчик тебе протянул, задумалась лет в тринадцать, - отреагировала на рассказ подруги Клавдия.
- А я – только в рамках школьного курса анатомии человека! А до этого ни жизнь, ни обстоятельства к этому не понуждали. Вижу, ребятишки совсем растерялись, а по виду на отпетых хулиганов не похожи. Ну я и спросила: «Откуда у тебя это?» Ответил: «Выдали на занятии по сексуальному просвещению». Представляешь, какие занятия теперь в школе бывают, и что школьникам вместо доппитания раздают? Кто таким секспросветом стимулирует у детей раннее начало половой жизни? Я только, зубря школьную анатомию, прозрела, что все, что я зубрю, касается меня лично.
- Я сама моей Арине давно без всякой анатомии объяснила про инстинкт размножения, секс, зачатие, и чем ей придется заниматься в жизни. Но спрошу, были ли у них в школе такие занятия по секспросвету? – отозвалась Клавдия в то время, как Валера подумал о том, что аналогичный вопрос ему надо задать своему сыну-школьнику, уже доросшему до школьного курса анатомии человека. Модными джинсами, кроссовками, куртками, видео-приставками и прекрасным теннисным снаряжением он его обеспечил, а вот по душам поговорить на такую деликатную тему времени не находил. Нина многозначаще сверкнула глазами после откровения подруги и вернулась к нерву текущих событий на заводе и обратилась к Лапшину:
- От возможности попасть в милицейскую сводку за развращение подростков я уклонидась. Ну просвети нас, что мы предохраняем: свою задницу, Голимова или еще что?
- Никаких особых распоряжений нет, - сухо откликнулся Лапшин. Он и сам не понимал сути случившегося на заводе. – Работаем, как работали всегда.
В 10-30 на заводском радио снова зазвучала производственная гимнастика, отмененная два года назад при Чернавине. Радиомонтажники обошли цеха и отделы, проверили функционирование радиосети и громкоговорителей, установленных для охвата больших площадей и масс. Музыкальный ритмичный перерыв вернул атмосферу единой общности и коллективизма и отменил возобладавшую до этого установку о радио, как об отголоске социализма, отвлекавшим работника от его главной функции – создания добавочной стоимости. Несложные размышления приводили к заключению, что радио нужно не только для возобновления старых традиций, но и для донесения необходимой, а может, и экстренной информации для наибольшего количества слушателей.
После обеденного перерыва в кабинет генерального директора были приглашены члены совета директоров Москалева и Арошин, выступившие против увольнения Голимова, директор по персоналу Кущенко, финансовый директор Колобов, директор внешнеторговой фирмы Лапшин, начальник охраны Долгополов, начальник юридического отдела Лисицина, начальник производства Юрченя и начальник одного из цехов Хмелев. По служебным делам они уже встречались с воспрявшим руководителем, принимали от него распоряжения, отвечали на вопросы и докладывали о выполнении, но вместе собрались впервые. «Мы и есть узкий круг? Или таких кругов несколько в зависимости от тематики?» Вульгарное любопытство и расспросы снижали бы личную значимость, это понималось и отражалось в поведении. Все выжидательно молчали, так как каждый в отдельности знал мало, собравшиеся вместе обладали полной информацией, ну почти полной, и ожидали большей ее равной для всех доступности после совещания.
- Благодарю всех, кто меня поддержал, - начал совещание генеральный директор, внешне спокойный и собранный, в новом костюме с хорошим галстуком. – Полагаю, что период сомнений и неопределенности, как первый раунд у незнакомых боксеров, когда они присматриваются друг к другу, пройдет быстро, и обстановка станет более понятной. Я не знаю, какие действия предпримет Стрекалов, но нам нужно спасать завод, выплывать самим и дать работу коллективу, поэтому нам нужен вот такой совещательный орган, где мы сможем обсудить необходимые текущие и ответные меры, сверить позиции, согласовать необходимые действия. Обстановка подскажет линию поведения. Разумеется, то, что здесь будет обсуждаться, с сотрудниками и посторонними обсуждению не подлежит. Информацию общего назначения предполагается доводить через радиовещание. Сообщаю вам, что действие пропусков для прохода на завод Стрекалова, Чернавина и Плюснина приостановлено.
Важность объявления, как и сбора в целом, и продемонстрированное доверие со стороны генерального директора взволновали. Участие в действиях по радикальной смене установленного порядка управления предприятием воспринималось как заговор, даже если персонально ты еще ничего не совершил. Все помнили, что даже в библии дано указание, что любая заговорщицкая деятельность чревата предательством и отступничеством. Теперь собравшихся на совещании связывало нечто большее, чем служебная необходимость, участие в разговорах, выслушивание инструкций, распоряжений и нагоняев. Они становились соучастниками.
- А какие основания у нас есть для такого решения? – с усмешкой, прикрывавшей волнение, Наталья Лисицина напомнила о юридической беспристрастности при оценке вводимых ограничений и вероятных действий. Приказа о приостановке действия пропусков она не визировала.
- Нам сейчас нужно выиграть время, поэтому любые действия хороши, чтобы сохранять инициативу. Насколько мне известно, порядок выдачи пропусков и прекращения их действия, регулируется только нашими внутренними документами. Будем впускать Стрекалова на завод только тогда, когда он заявит, что хочет с нами разговаривать, и мы готовы встречаться с ним. Пусть идет в суды, если хочет, пишет заявления, все эти разборки займут время. По телефону мы переговорили с Хорстом Куленом, и он сказал, что без обсуждения Сименс никаких действий Стрекалова не поддержит. Так что все проходит в правовом поле, могу вас успокоить.
Сообщение о позиции немца, представителя Сименса – члена совета директоров Электросилы, восприняли почти как победу. Расклад голосов в совете директоров получался четыре против трех, и это означало подтверждение полномочий Голимова в должности генерального директора, а для каждого из присутствовавших – их статуса приглашенных на совещание, а не заговорщиков против крупнейшего акционера. В то же время подтвердилось, что работники понимали все поверхностно, воспринимая Энергокорпорацию и Сименс как союзников. Никто не предполагал, что официальный представитель немецкой компании в соответствии с ее правилами не мог за счет приглашающей стороны поехать на корпоратив Стрекалова в Ницце, а потому не был посвящен во все планы олигарха. Никто не задумывался, что переход к единой акции корпорации должен был встретиться с сопротивлением немецкого гиганта, ведь только в трех-четырех предприятиях корпорации из двадцати он владел четвертью акций, остальные были вне его интересов.
- Наши противники предприняли безуспешную попытку войти на завод, прошу об этом рассказать начальника охраны Долгополова Сергея Ивановича.
Высокий и худощавый Долгополов встал из-за стола, быстро оглядел всех присутствующих на собрании. Он вел себя так, как привык за период службы в милиции, откуда он пришел на завод, во время оперативок, и обстановка в кабинете генерального директора предприятия соответствовала оперативному совещанию в горячей фазе бурных событий.
– По докладу офицера охраны Вадима Ячменева, командира отряда рабочей дружины, сегодня в 8-30 на проходной административного корпуса появился назначенный Стрекаловым генеральным директором Чернавин в сопровождении своего водителя-охранника. Дружинники стеной закрыли кабину вахтера и вертушку. Вадим Ячменев встал перед Чернавиным и тихо произнес: «Информирую вас, Виталий Андреевич, что действие вашего пропуска приостановлено». «Как приостановлено?» – ответил Чернавин. «Приказом генерального директора Голимова Наиля Аскеровича». «Так у него же полномочий нет!» – возразил Чернавин. «Мы выполняем приказ и на завод вас не пропустим!» Чернавин угрожал дружинникам увольнением, а Ячменев урезонил его ответом, что у него нет на то полномочий. После чего Чернавин удалился с завода.
Долгополов изложил представленную ему докладную, а слушатели дорисовали в воображении представленную сухим канцелярским языком сцену яркими красками человеческих эмоций: полноватого с ядовитой ухмылкой на лице Чернавина и высокого и статного Ячменева, бывшего десантника, возвышавшегося над своим оппонентом на полголовы, а за ним стеной стоявшую дружину с напрягшимися под куртками руками с зажатыми в них арматурой или кистенями. Память воспроизводила уверенный голос офицера охраны с интонацией, с какой в острой обстановке произносят «нам неприятности не нужны». Фантазия ехидно дорисовала скрытую растерянность управленца Чернавина, не привыкшего к противодействию и принявшего очевидный перевес сил в пользу противников.
- Представляешь, он самому Чернавину сказал, что у того нет полномочий, и Чернавин умылся! Все! – участники совещания искренне восторгались смелым охранником Вадимом Ячменевым, делая про себя важный вывод: «Двоевластия не будет!»
- Стрекалов или его люди будут пытаться получить информацию о наших действиях и намерениях, - в стиле оперативки Долгополов счел нужным акцентировать внимание присутствующих на актуальных вопросах. – О попытках вступления в контакт, о звонках прошу немедленно сообщать, чтобы все было под надзором и своевременно анализировалось.
Присутствовавшие на совещании почувствовали удачный расклад, и следуя приливу доверия и вере, что все обойдется без серьезных последствий, хотелось быть полезным и значительным.
- Мне все перечисления в пользу корпорации остановить? – Колобов напомнил о срочных конкретных действиях в финансовой сфере, показавшихся необходимыми в текущем раскладе. Он как никто другой понимал, какие последствия бывают при сокрытии прибыли предприятием. – Счастье в размере до двадцати процентов с любого дохода не может быть бесконечным!
- Конечно. Когда период неопределенности закончится, можно будет подсчитать, кто кому что должен. А сейчас все остается на заводе, - генеральный директор легко подтвердил предложение финансового директора, одновременно вводя в практику возможность устными распоряжениями отменять подписанные заводом обязательства, словно смена костюма освобождала от них.
- А мы прекращаем уговаривать клиентов подписывать контракты не с заводом, а с корпорацией? И все делаем от имени завода? – тут же Лапшин попросил уточнить напрашивающиеся изменения в функционировании вверенного ему подразделения.
- Да, конечно, - с той же легкостью генеральный директор сделал необходимое подтверждение. – Мы не можем, как недавний ГКЧП, собственным бездействием обеспечить оглушительный провал выступления, поэтому действуем открыто и понятно.
- А если они предпримут попытку силового прохода? – время было тревожное, и возможная реакция оппонентов могла быть резкой: обычность бандитских действий подтверждалась ежедневно в телевизионных новостях, рейдерские захваты ни для кого не были секретом.
- Правильное замечание, - глухо отреагировал Кущенко и показал, от кого исходила инициатива по изменению порядка входа на завод. – Временно мы закрыли все проходные, за исключением двух, а на них установили круглосуточное дежурство рабочих дружин из крепких ребят с опытом службы в горячих точках и навыками рукопашного боя. Организовать дружины предложил Хмелев, за что ему отдельное спасибо, - так было сделано объяснение, почему в «узкий круг» попал один из множества начальников цехов, да и то из разряда вспомогательного производства в технологической цепочке продукции. Замдиректора по персоналу не упомянул при этом, что предложение Хмелева включало и пожелание «намылить шею» представителям корпорации, но эту часть предложения благополучно забыли. – Усиление охраны территории завода особенно важно в преддверии выходных дней, когда на массовость в сопротивлении действиям представителям Стрекалова рассчитывать не приходится. Привлекли милицию к участию в дежурстве, но эта помощь обещана только до конца следующей недели. Дальше либо договоримся с милицией о продлении их присутствия на проходных, либо обойдемся своими силами. Проинформировали управление КГБ и прокуратуру о событиях на заводе, с их стороны обещано не предпринимать резких действий при обращении к ним корпорации.
Все оценили аккуратную работу с силовыми органами в предыдущий день и первую часть текущего, так как понимали, что все сказанное при реализации требовало много времени, и не учитывать позицию и возможное вмешательство в управленческий конфликт государственных силовых структур при выделенной им власти и возможностью использовать ее по личному усмотрению руководителя конторы было бы величайшей глупостью. Коммерциализация силовых органов в отсутствие правового государства – очевидный фактор повседневной жизни. Органы правопорядка вряд ли защитили бы в случае обострения конфликта, но в условиях противостояния с главным акционером оставались источником потенциальной опасности для каждого заговорщика. Все понимали, что обещанная нейтральность силовых органов обеспечивала больше спокойствия, чем возможный союз, при запавшем в душу заявлении Голимова о противостоянии со Стрекаловым как о длительном процессе. Никто не попросил уточнить, до каких пор или событий он будет длиться. Другие вещи казались более важными.
- Если все деньги остаются на заводе, то может, имеет смысл поговорить об увеличении заработной платы? – спросила Валя Москалева, профсоюзный лидер и по совместительству член совета директоров. Все оживились – при важности всего происходящего, зарплата оставалась главным стимулом в работе. – По-моему, с начала года никаких изменений не было. В текущем раскладе поддержка коллектива является важным аспектом борьбы.
- Я тоже об этом думаю, - подхватил Голимов. – Реальное повышение зарплаты, а не размытые в словах посулы могли бы обеспечить массовую поддержку.
- На те же двадцать процентов? – тут же уточнила Валя, упирая на полученную только что информацию.
- Плюс-минус. Нам надо обдумать такой подход, чтобы в период высокой инфляции была уверенность в адекватном росте зарплаты. С августа курс доллара изменился в три с лишним раза, и соответственно выросли все цены, - Голимов показал, что готовил план реформации условий оплаты труда, прикидывая, как текущие решения отзовутся на последующих событиях. - Инфляция сожрет любую надбавку, за ней угнаться тяжело. Фонд оплаты должен расти соответственно, и результат нашей работы должен отражаться в заработке.
Протокол собрания нового совещательного органа при генеральном директоре никто не вел, но обещание поднять зарплату запало в души, и не смотря на предупреждение не распространять информацию о тематике разговоров в узком кругу через короткое время с энтузиазмом обсуждалось работниками завода. Во внешнеторговой фирме указание о заключении прямых контрактов с зарубежными партнерами, без учета интересов корпорации, восприняли как торжество справедливости и гарантию сохранности работы и должности. Тут же предприняли все меры для ускорения отправки коммерческих предложений, подготовки проектов контрактов и организации финальных переговоров для подписания соглашений, не забывая уточнений о времени и месте подписания, а также состава переговорщиков.
- Индийские заявки для флота отправлять конструкторам для проверки? – напомнила о своем фронте работ Нина Павлушина, на котором после встречи с адмиралом Бардваджем никаких сдвигов не случилось. – Ты же знаешь, в декабре у индусов будет подписная компания, и можно подсуетиться, чтобы получить контракт хорошего объема.
- Я с Голимовым переговорю, - ответил Лапшин, понимая, что многомиллионные контракты для военно-морского флота Индии имели существенное значение и для объемов продаж внешнеторговой фирмы, и для Павлушиной, за них отвечающей, но в них была не только продукция Электросилы, и включение ее в объем продаж означало необходимость координации и конструкторов, и служб закупки, и внешнеторговой фирмы. До прихода к управлению заводом корпорации такая работа, принося доход и прибыль, приветствовалась генеральным директором Неверовым, но после его ухода об ее непрофильности Лапшину заявил именно Голимов, в то время заместитель Чернавина.
Загруженность работой для Павлушиной имела первостепенное значение, так как нерабочая жизнь Нины протекала не шибко радостно. Семейный разлад она не выносила на всеобщее обсуждение, но в таком коллективе, как на Электросиле, шила в мешке не утаишь. Монтажники, а Нинин муж Виталий Павлушин был одним из них, всегда считались завидной партией, и множество заинтересованных и просто любопытных женских глаз держали их в поле своего внимания в ожидании шанса. Значение работы монтажников, завершающих труд всего заводского коллектива успешной сдачей в эксплуатацию поставленного оборудования, определяло серьезное премирование участников таких событий, что в совокупности с командировочными формировало монтажникам репутацию самой высокооплачиваемой группы работников предприятия. То, что за внешней стороной материального комфорта семьи монтажника стояло длительное отсутствие мужчины дома со всеми вытекающими из этого последствиями, понимали и принимали далеко не все. Нина поняла это, когда после очередной командировки мужа готовила стирку привезенной им одежды и белья и обнаружила в чемодане все рубашки, майки и даже трусы постиранными, выглаженными и аккуратно сложенными, чего за более чем двадцатилетнюю совместную жизнь ни при одном возвращении из командировки у Виталия до этого ни разу не случалось. Сумасшедший ритм наладки оборудования и обеспечения его пуска на электростанции, улаживание острых моментов и согласование бумаг не оставляли времени для бытового комфорта.
- Кто о тебе проявил такую заботу? – заинтересованно полюбопытствовала Нина. Виталий отмахнулся:
- Это в гостинице постирали.
Стирку и глажку белья и рубашек в гостинице с потерями для семейного бюджета Нина допускала, но аккуратная укладка чемодана не была свойственна Виталию, и в нем не обнаружилось ни одного из двух рабочих комбинезонов, что показалось странным и подозрительным.
- А комбинезоны забыл, что ли?
- Оставил в гостинице, все равно дней через десять возвращаться.
Виталий сам многократно подчеркивал, что в успехе его работы главное, никому не доверяясь, самому все перепроверить. Стирка в провинциальной гостинице за плату могла быть организована, но обеспечить хранение оставленных многочисленными командированными вещей показалось Нине слишком муторной задачей. Оставлял подозрения и вопрос, кто и сколько оплачивал за услугу стирки или хранения одежды и белья? Через подруг в заводской бухгалтерии Нина подняла финансовый отчет мужа за последнюю командировку и обнаружила, что в Удомле вместо гостиницы в течение трех месяцев Павлушин жил в частном секторе у Мякининой Дарьи, что засвидетельствовала расписка от руки о получении оплаты. Значит, неизвестная добрая женщина, предложила по сравнению с уездной гостиницей больше удобств в сервисе, включая бесплатную стирку. Аккуратная укладка чемодана дополняла комплекс услуг в частном секторе у Мякининой Дарьи, что многое поясняло в организации уюта для командированного. Нина сразу пришла к заключению, что супруг ей изменил, и мгновенно все поменялось в ее восприятии: вроде бы по квартире ходил ее муж с демонстрацией каких-то признаков внимания жене, но во всем ощущалось, что это чужой ей человек с наигранным к ней вынужденным расположением. Во время командировок монтажников родственники через монтажный отдел могли получить номер телефона на месте командировки для связи в экстренных случаях, что Нина немедленно осуществила после отъезда Виталия в ту же Удомлю.
- В рабочее время связь через заместителя главного инженера электростанции, - пояснила секретарша монтажного отдела, записывая номер телефона на листок бумажки.
- А если в рабочее время не удается связаться? – Нина знала порядки в монтажном отделе, когда командированный должен быть на связи в течение двадцати четырех часов в сутки.
Секретарша как-то смутилась, разом покраснев и забегав глазками.
-Не знаю, поможет ли это вам? Вот есть еще какой-то телефон, - с заметным желанием сохранить неочевидную тайну она записала второй номер на бумажку. Но этот момент запомнился навсегда: Нина успела заметить в записной книжке секретарши приписку «Дарья», хотя никаких уточнений о принадлежности второго номера телефона секретарша не сделала.
Нина Павлушина уверенно довела свое расследование обстоятельств проживания мужа в командировке в частном секторе до конца. На звонок ответил достаточно молодой женский голос.
- Это Нина, жена Виталия, - представилась Павлушина после приветствий, желая сразу расставить все точки над «ё».
- Виталика сейчас дома нет, - одновременно вежливо и суетливо ответила Дарья. «Ага, дома нет Виталика!» - про себя злорадно подчеркнула Нина, и воспользовавшись преимуществом инициатора разговора и предполагаемой заминкой в реакции собеседницы, решила додавить ее до получения разоблачений и признаний.
- А я с тобой хочу поговорить! У тебя какие отношения с Виталием?
Связь была прекрасная. В телефонной трубке Павлушина услышала, что Даша глубоко вздохнула, заскрипела стулом, заерзав или опускаясь на него, и собравшись с духом, с передышками ответила:
- Нормальные отношения. Не хуже, чем у тебя, - более молодая соперница принимала бой, юлить она не хотела.
- Значит, у вас с Виталием гостевой брак? – твердо рубанула Павлушина.
- Опуская штамп в паспорте, ты сама реши, где у Виталия гостевой брак: там, где он проводит три месяца и через десять дней отъезда снова возвращается, или там, где он готовится к отъезду в течение десяти дней и отсутствует три месяца, а потом снова появляется наскоком перед следующей поездкой?
Конкурентка за словом в карман не лезла, излагала свои резоны обдуманно и взвешенно, отстаивая право на мужское внимание и человеческое тепло, и исподволь раскрыла теневую сторону длительных командировок. После получения назначения на какую-либо станцию монтажник обычно мотался туда по челночному графику до завершения всех работ. По опыту Нины, как любовник Виталий был так себе, без фантазий, торопливый. Значит, в основе гостевого союза без глубокой страсти был баланс интересов, и вероятный разрыв с временным сожителем по причине завершения всех работ на станции конкурентку не страшил. Нина даже не стала об этом говорить, понимая бесполезность такого аргумента. Через короткий промежуток монтажник Павлушин отправится в командировку на другую станцию, где пристроится к какой-нибудь дурочке типа Даши.
«Почему же к дурочке?» - рассуждала сама с собой Нина. – «Дурочку используют. А здесь однозначный расчет со стороны одинокой женщины: хоть на короткий срок завести отношения с обеспеченным и заметным мужчиной, да еще и заработать на этом под видом сдачи жилья в частном секторе. Есть с кем теплом поделиться. Есть кому гвоздь забить. Может, и что другое сложится…». С горечью Нина признала, что использовал Павлушин именно ее, обеспечивавшую уют в короткие пребывания в Питере.
Объяснения с мужем при его возврате из Удомли оказались исчерпывающими остатки связи между ними.
- Это всего лишь банальный секс, никаких обязательств! – без обиняков пояснил свою позицию Виталий, раскаяния не демонстрировал, в ногах не валялся, проживание в частном секторе в предыдущих командировках не отрицал и готовность к повторению временного сожительства в будущих командировках не исключал по причинам необходимости психической разрядки в изматывающих предпусковых обстоятельствах. – Я же не отказываюсь от чашки кофе, если ее предлагают выпить. Так и тут! Секс – это потребность здорового организма. Я же тебя люблю и для тебя все делаю!
- Еще добавь, что в отношениях с Дарьей у тебя все обязательства сводятся к своевременной оплате жилья. А про любовь ты вспоминаешь, когда других аргументов нет! Кто забыл о двадцати трех годах совместной жизни – тот семье не нужен!
Чемодан, порог – за дверь! Жить с изменником – себя в грош не ставить! Разрыв был решительным с отвергнутыми рассуждениями Виталия о мещанстве, узости мышления, эгоизме и попытками дать задний ход. Свидетелей не было, так как сын после окончания военного училища уехал по распределению в Североморск. Нина не стала рассчитывать, что муж остынет от бонуса при проживании в частном секторе у Даши или утомится от череды временных связей в командировках, конкурируя с ними обволакивающим уютом и семейным комфортом в Питере, и подала на развод, ставший совершенным событием после нескольких судебных заседаний.
- При любых обстоятельствах я готов прийти тебе на помощь! – сказал Виталий в своем последнем слове.
Информация о разрыве Нины с мужем быстро растеклась, с деликатными расспросами никто не приставал, что Павлушину вполне устраивало. Работа была для нее важнейшей составной частью жизни и обеспечивала ощущение ее полноты множеством контактов с интересными людьми, а повторяющиеся год за годом контракты с индусами обеспечивали стабильность и веру в будущее, ибо подброшенные руководителем Лапшиным заявки на запчасти к оборудованию электростанций Нина воспринимала как побочную нагрузку в период вынужденного спада на основном фронте работ. Отсюда и нескрываемое переживание за зону персональной ответственности. За помощью к Виталию она никогда не обращалась.
9
В выступлении против Стрекалова член совета директоров и глава профсоюза Электросилы Москалева увидела свой шанс действовать масштабно и организационно. Так уж совпало: летом 1998 года Государственная дума приняла в первом чтении закон о трудовых коллективах и заявила о намерении его окончательного утверждения в скором времени, а Москалева участвовала в обсуждении законопроекта профсоюзными активистами Петербурга, и после скандального заседания совета директоров Электросилы увидела острую необходимость такого закона и эффективную возможность действовать под его прикрытием.
- Нельзя искать нашу вину в том, что мы пришли работать туда, куда нам было удобно. Мы хотим продолжать там работать и потому сопротивляемся решениям собственника, которые нас не устраивают, для нас это жизненная необходимость, – сформулировала Валя свою позицию в противостоянии со Стрекаловым, и тут же спросила у Голимова: Мы можем рассчитывать на какую-либо поддержку со стороны?
- Мы не инвалиды, чтобы нас поддерживать. Поддерживают того, кто сам не стоит и падает, - ответ гендиректора открыл перед Москалевой полный карт-бланш в ее действиях. – Так делают слоны, когда умирающего старика провожают на слоновье кладбище: он сам идет, сколько сможет, подпираемый соплеменниками.
- В погоне за высокой прибылью бизнесмены слишком часто безответственно забывает о том, что эти деньги приносят им такие же люди, как и сами владельцы бизнеса, - уточнила Валя. – Это главный аспект в нашем противостоянии. Сейчас модно рассуждать на религиозные темы. Так вот: прием на работу на предприятие – это крещение, а крест нести много сложнее.
Отношения со Стрекаловым у Вали Москалевой стали напряженно-выжидательными после того, как после собрания акционеров на первом заседании совета директоров, куда Москалева, по традиции, прошла как представитель работников, а Стрекалов – как крупный акционер, ставший таковым после ваучерного этапа приватизации, последний ляпнул:
- Здесь и женщина есть! А я думал, что они все дома с детьми сидят!
Валя не сдержалась:
- Мужчина нужен, если нужно что-то снести или сломать. Ну на крайний случай, починить, когда само ломается. Женщина же всегда стоит на защите постоянства и стабильности.
Своим заявлением про место женщин Стрекалов поставил под сомнение не только членство Москалевой в совете директоров, но и весь ее жизненный путь, сделанный сознательно и успешно. Невысокая, стройная, с красивой форматной фигурой, с ярким лицом, с которого почти никогда не сходил румянец, с живыми глазами и душевными интонациями в голосе, Валя относила себя к тому типу женщин, которых называют привлекательными, то есть бросающимися в глаза. Еще студенткой она поняла, что не нужно полагаться, что карьера сложится сама собой, а нужно использовать свои сильные стороны: броскую внешность и умение вести разговор и договариваться. Поэтому ее выбор упал на поиск своих шансов в типично мужской среде, то есть на заводе, где сразу стало понятно, что подъем до карьеры руководителя, кроме умения подать себя и держаться на уровне, требует глубоких профессиональных знаний, а в этом она не сочла себя конкурентоспособной, поэтому сосредоточилась на продвижении по профсоюзной линии, где ее личные качества хорошо играли и ценились, а с учетом советской практики соблюдения пропорциональности между представителями мужского и женского пола среди руководства могли привести к успеху, что и произошло: сначала она избралась в профсоюзный комитет, а потом и возглавила его. Индивидуальность Вали Москалевой соответствовала потребностям масс: любое порученное ей дело всегда достигало зрелой формы, потому что она умела привлекать и вовлекать, демонстрируя достойную практику применения провозглашаемых идей и лозунгов. Опыт работы на выборных ответственных постах научил Валю, что толково построенные знаковые системы, включающие призывы, символы, мотивации, подготовленные выступления и предложения могут служить инструментами управления отношением людей к тому или иному событию, деятелю, к его политике и действиям, то есть помогать управлять поведением тех, кого называли широкими народными массами.
У Москалевой сложилось впечатление, что акционеры, дорвавшиеся к управлению заводом, в своей практике прощупывания предела терпения большинства работников немножко заигрались и стали способны на неосторожные действия в этом отношении. А это должно вызвать понятную реакцию коллектива по неприятию их решений, и доносить протест и давление снизу до понимания собственников и властей с тем, чтобы повлиять на них в пользу учета интересов большинства работников, воспринималось Москалевой в качестве основной задачи своего функционирования в совете.
Согласовав необходимые организационные шаги наедине с Голимовым, на «узком кругу» Валя объявила о необходимости проведения собрания трудового коллектива, массовом охвате участием всех работников, закреплении доверия коллектива генеральному директору, то есть придания выступлению против Стрекалова доступных юридических форм. Наталья Лисицина, почувствовав неожиданную конкуренцию со стороны профсоюзного лидера, скептически скривила лицо, на что сразу среагировал генеральный директор:
- Прошу Наталью и Валентину объединить усилия для проведения мероприятия на должном уровне!
- В нашей стране нет законов прямого действия, без разъясняющих инструкций ни в одном ведомстве пальцем не шевельнут, если мы обратимся, - Лисицина скептически оценила сделанное Москалевой заявление.
- Поэтому и предлагаю вам объединить усилия, чтобы и дров не наломать, и дело продвинуть!
- Мы не одни такие, ищущие участия трудового коллектива в управлении предприятием, - уточнила Москалева. – По моим сведениям, на Металлическом заводе инициативная группа тоже пытается организовать собрание трудового коллектива.
Сделанное заявление вселило даже не надежду, а уверенность, что предлагаемые Валей меры должны привести к успеху, если и на других крупных предприятиях города разозленный народ делает ставку на собрание трудового коллектива и участие в управлении.
Все понимали, что рядовой работник ситуацию с увольнением генерального директора воспринимал в простом ключе: «Раз уволили, значит есть за что, или чего-то не поделили со Стрекаловым», и считал его не касающейся, а себя непричастным. Сломать такое отношение виделось Вале Москалевой главной целью в проведении собрания трудового коллектива. Стало известно, что представители Энергокорпорации попасть на новую производственную площадку в Колпино, куда под напором Стрекалова перенесли аппаратное производство, не стремились. Сигнал был ясен как лунный свет: борьба развернулась за лакомую землю вдоль Московского проспекта северной столицы.
Остальные участники «узкого круга» получили задание привлечь к собранию подчиненных им работников, своих знакомых-электросиловцев и всячески способствовать успеху мероприятия. На подготовку Валя запросила два дня, делая упор на демонстрации заинтересованности в длительном развитии предприятия.
10
Какие-то события в процессе выступления коллектива Электросилы против основного акционера оставляли след в умах и душах участников и сочувствующих, вдохновляя надежду на благополучный исход, а какие-то проходили кулуарно, если не скрытно, и даже непосредственные участники о них никому ничего не рассказывали. Не предполагая за соперником серьёзных возможностей по контролю за территорией завода, наличия костяка активистов и массовой поддержки коллектива, корпорация и Стрекалов упустили инициативу в первые дни противостояния, получив урок о том, что все задумываемые организационные изменения должны быть проработаны и подготовлены. Соперники ждали от него силовых действий по входу на завод и восстановления управления в своих руках, в этих ожиданиях практически не ошибались. Если поддержавшие Голимова активисты опередили олигарха-акционера на уровне районных ведомств, то на более высоком уровне – городском – при поддержке влиятельных тяжеловесов, когда-то бывших руководителями больших заводов в Ленинграде, а затем министрами в Москве, Cтрекалов попытался перехватить инициативу и подготовить почву для дальнейших действий. Главный акционер решил, используя недавно подписанное соглашение о стратегическом партнёрстве между Энергокорпорацией и Мэрией Санкт-Петербурга, прибегнуть к влиянию городских структур на бунтовщика и, имея моральную поддержку с их стороны, если понадобится, войти на завод силой. В общественном пространстве об организации собрания трудового коллектива Электросилы и возможной демонстрации массовой поддержки работниками директора-бунтаря ещё ничего не было известно. В комитет городской мэрии по экономике и промышленной политике для обсуждения сложившейся ситуации на одном из крупных заводов города телефонным звонком были приглашены генеральный директор Электросилы Голимов и председатель совета директоров Стрекалов, который на правах инициатора встречи привёл знающих ситуацию Плюснина и Чернавина, а также председателя совета директоров корпорации Великанова, бывшего генеральным директором оборонного предприятия в Ленинграде, затем министром энергетического машиностроения СССР и даже заместителем последнего председателя Совета министров СССР. Авторитет общесоюзного масштаба должен был своим появлением подействовать и на бунтовщика, и на позицию мэрии.
Играя роль третейского судьи, председатель комитета заявил об обеспокоенности поступившей информацией о противоправной ситуации на заводе и дал слово главному акционеру и председателю совета директоров Электросилы Алексею Стрекалову.
- Сложилась ситуация, когда завод фактически захвачен самозванцем, и нами потеряно управление им, - перед лицом соратников, противника и бюрократов честно признал Стрекалов. – Это было ошибкой назначить Наиля Голимова генеральным директором Электросилы. Я не хотел его назначать, но меня уговорил Чернавин, которому я предложил перейти с Электросилы на Металлический завод. Он сказал, что знает его давно как порядочного человека и ответственного организатора, который поддержит завод на должном уровне, выполняя решения корпорации по реструктуризации для выпуска оборудования нового дизайна, конкурентного на мировом рынке. Сначала он и был таковым, но через год работы в должности стал саботировать решения корпорации и потворствовать саботажу со стороны работников нижнего звена, почему я решил его удалить. Но Голимов отказался уходить с должности, захватил завод, управляет им единолично без учета позиции акционеров.
Стрекалов был краток в изложении возникших проблем, давая понять, что ценное время влиятельных бюрократов даже при их согласии оказать содействие в возвращении управления заводом в его руки использовать надо в разумных пределах. Председателю же собрания показалось, что он получил мало информации для выражения своей позиции, ему необходимо получить больше фактов и объяснений.
- Чернавин здесь? – он знал, о ком говорил, и смотрел прямо на генерального директора Металлического завода. – Вы сейчас не отказываетесь от своих рекомендаций Голимову?
- Я знаю Голимова много лет: мы со студенческой скамьи пришли мастерами на Ижорский завод, наш карьерный рост шёл параллельно, иногда пересекаясь: то я у него был в подчинении, то он у меня. Все время на виду. Я видел, что Голимов всецело отдавался работе, всегда и везде добивался требуемого результата, не пасовал перед авторитетами. Его заметили в министерстве и назначили директором завода на Урале, - это уже был посыл в сторону бывшего министра Великанова, который выдвинул и утвердил молодого Голимова на эту должность. Прошедшие с той поры двенадцать лет и появление в высоком кабинете представителями разных сторон конфликта удержали их от проявления эмоций при неожиданной встрече. Не исключен был расчёт Стрекалова подключением Великанова к разговору в мэрии сломать строптивого соперника. В учредительских документах корпорации её учредителем значился офф-шор с одного из островов в проливе Ла Манш, и все, воспринимая этот факт как данность, никогда не задавались вопросом, какие фигуры стоят за ним, и кто входит в круг бенефициаров. - Мы оставались в контакте, и когда меня назначили генеральным директором Электросилы, по моему приглашению, Голимов вернулся в Петербург моим заместителем. Ему я и предложил передать Электросилу после моего перехода на Металлический завод. Будучи членом совета директоров Электросилы, я видел, что он поддерживал предложения Энергокорпорации по всем вопросам, выносимым на обсуждение, в рамках принятых решений обеспечивал их исполнение. Разногласия с главным акционером возникли в отношениях к заводской собственности. Это общая болезнь менеджера высокого звена, который начинает вести себя собственником, забывая, что ему временно делегировали полномочия.
Сохраняя на лице мягкую уважительную улыбку, Чернавин говорил так, как было принято говорить на совещаниях в высоких кабинетах: себя подать в нужном свете и сделать пас начальству для обоснования им своей позиции.
Не выходя из образа третейского судьи, председатель комитета по экономике и промышленной политике снисходительно обратился к Голимову:
- Чем вы обосновываете свою позицию и несогласие?
Наиль Аскерович Голимов, поднявшись со своего места, казалось, собирался с мыслями перед выступлением, добившись, чтобы все присутствующие затихли и обратили своё внимание к нему.
- Законодательством чётко определено, кто такие акционеры, и кто такие наёмные работники, к которым отношусь и я, генеральный директор. Даже самый крупный акционер не может управлять заводом, выдавая для исполнения ежедневные указания его менеджменту. Все свои пожелания и предложения он должен вынести на обсуждение акционеров компании, и они должны быть приняты решением собрания акционеров и служить программой работы генерального директора и его команды. Я хочу действовать в правовом поле и хочу, чтобы всё было по закону. Если ко мне есть претензии по неисполнению решений собрания акционеров, предъявите их и, при обнаружении действительных нарушений, снимайте с соблюдением всех необходимых формальностей, предусмотренных законом, уставом акционерного общества и трудовым договором, с проведением соответствующего аудита и подписанием акта приёма-передачи завода в руки другого генерального директора. Я не нарушил ни одного пункта из решений собрания акционеров, из выступления господ Стрекалова и Чернавина видно, что меня обвиняют в саботаже решений корпорации. В уставе акционерного общества нет такой инстанции, как корпорация, моим трудовым договором не предусмотрено немедленное исполнение указаний её представителей и даже её генерального директора, полученных устно или по телефону. Акционерное общество Электросила является самостоятельной хозяйствующей единицей с регистрацией в городе Санкт-Петербург. Решением одного из акционеров, пусть и самого крупного, изменить место регистрации нельзя, а уж, тем более, заставить персонал завода уволиться с него для перевода на новое место регистрации. По общему правилу, налоги удерживаются в источнике образования дохода. Согласно ли руководство города, чтобы вместе с регистрацией акционерного общества по выбору одного из акционеров из города ушли и собираемые с этого предприятия и его персонала налоги? – Это был продуманный Голимовым адресный выпад, и было видно, что он не промахнулся: на лицах председателя комитета и других должностных лиц городского уровня отразилось напряжение от осознания, что из дежурного мероприятия по содействию в выработке общей позиции противоборствующих сторон собрание может иметь серьёзные последствия для носителей переданных городом им полномочий. – Я за должность не держусь, буду действовать в правовом поле. Если ко мне нет претензий в нарушении решений собрания акционеров, дайте мне доработать до окончания подписанного контракта, я отчитаюсь перед акционерами и готов подписать акт приёма-передачи завода, чтобы потом следователи не искали алмазы в карманах. Полагаю, что окончательное решение в споре менеджмента с крупнейшим акционером примет собрание акционеров.
Всё-таки в донкихотстве Наиля Аскеровича Голимова даже в самых суровых условиях сохранялось благородство, и он подсказал представителям городской власти, как выйти из ситуации, в которой они хотели помочь разобраться противоборствующим сторонам, но могли оказаться замешанными сами, подыграв одной из них. Протокола собрания никто не вёл, но память и пометки в записных книжках могли иметь значение. Есть стереотип о стремлении масс из провинции в столицы, как и есть стереотип о том, что Москва всё подминает под себя, и даже Петербург не может всегда противостоять таким устремлениям, хотя очень хочет и, по мере сил и раскладов, противодействует. Растерянность председателя от осознания возможной подставы затянулась, и тогда бывший министр, неожиданно представленный участникам собрания председателем совета директоров Энергокорпорации, Великанов, стряхнув с лица заторможенность, по-отечески наставительно и кратко обратился к своему бывшему протеже Голимову:
- В мои времена при разногласиях с прямым руководителем было принято уходить по собственному желанию.
- Я не нарушил никаких решений собрания акционеров. Система назначения на руководящую должность в акционерном обществе прозрачна и понятна, - Голимов, самодостаточный, умный мужчина с чувством собственного достоинства подтверждал только что выданную его другом Чернавиным характеристику об отсутствии страха перед авторитетами. – Беда в том, что при множестве должностей и позиций у господина Стрекалова мне, даже с моим опытом, трудно разобраться, когда его предложение нужно принимать как распоряжение председателя совета директоров Электросилы, а когда – как пожелание одного из акционеров, пусть и самого крупного, и когда – как провокацию конкурента с иностранной регистрацией со стремлением устранить отечественного производителя и расчистить для себя дорогу. В последнем случае генеральный директор завода не видится равноправным партнером в соответствии с трудовым контрактом, а мешающим в реализации препятствием, которое необходимо срочно убрать, если он не подчиняется указаниям, используя полномочия другой ипостаси господина Стрекалова. Поэтому генеральному директору завода приходится быть осторожным и разборчивым. И если акционерам хочется его снять, предъявите претензии, соберите совет директоров акционерного общества в соответствии с требованиями устава, и при получении большинства голосов разрывайте трудовой контракт с соблюдением оговоренных в нем условий о досрочном прекращении полномочий.
В кабинете главы городского комитета воцарилась напряженная тишина. Спокойное изложение Голимовым аргументов в свою пользу говорило о том, что обвинение его самозванцем, захватившим завод, могло быть необоснованным. Разбирательство, если им заниматься серьёзно, требовало много времени, и организованное наскоком собрание в комитете по экономике и промышленной политике им не располагало.
- Так тебя же и сверг совет директоров по моему предложению, - не выдержал напряжения Стрекалов, сдерживая себя, чтобы снова не броситься на своего соперника.
- На совете директоров, собранном по вашему свистку с нарушением норм закона и устава, присутствовало шесть директоров, и голоса распределились пополам. В соответствии с предписаниями правоустанавливающих документов ваше предложение о смене директора при таком результате голосования не считается принятым. И то, что происходит в этом кабинете в настоящий момент, является попыткой вовлечь в противоправную ситуацию государственные органы, - Голимов резонировал со спокойной холодностью, используя определение ситуации председателем комитета с пониманием, что завоевать сторонников на таком высоком уровне ему вряд ли удастся, но сигнал о соблюдении бюрократической осторожности и нейтральности, по крайней мере, им был сделан явным способом.
- А как же самовольный захват завода? И устранение совета директоров от управления? – до председателя комитета дошло, что не всё так однозначно, как ему преподнесли влиятельные сторонники Энергокорпорации, запросившие о встрече и вмешательстве в ситуацию.
- Это извращенное представление о реальной ситуации на заводе. Совет директоров от управления никто не устранял, его не только можно, но и нужно собрать для решения текущих вопросов с объявлением повестки и предоставления времени для проработки и подготовки решений. Всё должно решаться в правовом поле, и я до истечения моих полномочий в нем буду действовать.
Первым из присутствовавших на собрании и осознавших, что немедленного решения найти не удастся, оказался председатель совета директоров Энергокорпорации Великанов, который, добродушно улыбаясь и разведя руки в стороны, попытался подтолкнуть Голимова в нужном направлении:
- И всё же во всем мире у менеджеров в таких ситуациях принято просто класть заявление на стол и тихо уходить.
- Такой шаг не соответствует поведению человека с принципами, если он их не намерен нарушить. Я свои принципы и мораль ни под кого ломать не буду.
На реакцию Стрекалова с плохо скрытым раздражением председатель собрания реагировать не стал. С застенчивой улыбкой уязвленного по делу честолюбца он закрыл собрание, предложив противникам искать разрешение спора в конструктивном рациональном диалоге. Других предложений, а главное действий, предпринять он не мог, ибо в акционерном обществе Электросила количество акций, принадлежавших государству и городу, равнялось нулю, а промышленная политика, за которую комитет отвечает, проводится декларациями целей с налоговым и санкционным понуждением исполнителей к их реализации. При изменении места регистрации предприятия и этот инструмент выбивался из рук председателя комитета. По выходу из кабинета участники встречи рекомендации председателя перейти к диалогу не последовали и, сохраняя молчание, быстро разъехались в разные стороны с твёрдым убеждением одной стороны, что противнику была дана убедительная рекомендация подать в отставку, а другой стороны – что борьба будет вестись в правовом поле.
11
В любом деле важна концепция, и ее делают из людей и под людей. Настроения недовольства корпорацией, вызванные изменением организации работ, сокращениями, закрытием целых цехов и отделов, разговорами о переводе всех работников в Вольск, в трудовом коллективе Электросилы были, но ожидать их роста до массового протестного выступления было трудно. Подавляющее недовольное большинство безынициативно, считая борьбу за свои права бесполезной. Всем известно, что развала СССР возможно было бы избежать, если бы народ энергично защищал свои интересы. Но ни энергично, ни даже вяло… Кроме информации, переданной руководителям и профсоюзным активистам, для привлечения внимания и обеспечения массовости запланированного мероприятия – собрания трудового коллектива - громкоговорители раз в час призывали всех к участию: «Важен голос каждого работника!» Со времени последней октябрьской демонстрации восемь лет назад никогда не обращались к каждому: «Приходите все!» Народ инертно слушал призывы и выжидал, чем все закончится. Даже на первом собрании акционеров Электросилы во дворце культуры, когда акции были у каждого работника, явка была низкой, а после многие расстались с ними так же легко, как до этого с приватизационными ваучерами, выручив денег на ремонт, лечение, обучение, отдых и повседневные нужды – кому какую дыру надо было заткнуть. Легко пришло – незаметно ушло. В дополнение к радиопризывам Валя Москалева и члена профкома лично прошлись по цехам, переговорили с активистами и работниками, убеждая прийти на собрание.
- Время пришло такое: на обочине переждать не удастся! Просто жить сыто и весело не получится!
На утреннем совещании «узкого круга» перед собранием трудового коллектива не досчитались финансового директора Колобова. Генеральный директор Голимов тут же дал указание секретарше Галине напомнить Юрию о начавшемся заседании. Через минут пять Галя вошла в кабинет, когда Валя Москалева рассказывала о готовности к планируемому мероприятию, и, получив сигнал от руководителя, рассказала во всеуслышание:
- Юрий Алексеевич задержан в милиции, потому что вчера вечером рядом с домом он в целях самообороны применил имевшееся у него оружие против группы неизвестных лиц. В результате перестрелки один из нападавших был серьезно ранен. Милиция Колобова задержала и увезла в участок, - закончила доклад Галя.
- А нападавших? – осведомилась Наталья Лисицина в ожидании справедливого разрешения конфликта.
- Про это мне ничего неизвестно, - Галина потупила взор, принимая укор в неполном выполнении полученного задания.
Наступила тягостная тишина. Полученная новость о перестрелке с участием Колобова будоражила тревожные ожидания. Каждый думал о своем, но подтекст был един: они ввязались в длительное действие, в котором участникам может грозить опасность. Мысленно сообщение о перестрелке около дома Колобова легко увязывалось с его инициативой остановить переводы денег в пользу корпорации. Прилетела скорая ответка, как очевидная месть Стрекалова своему ставленнику, переметнувшемуся в другой лагерь? Общая тревожность запустила цепную реакцию запугивания самих себя опасениями и страхами по нарастающей, порыв противодействовать корпорации оборачивался постоянной угрозой ответных действий.
- А афганцы Стрекалову не помогут? – опасливо спросила Наталья Лисицина.
- Какие афганцы? – уточнил Голимов.
- А те самые, которые сначала в дом кидают гранату, а потом разбираются, кто там был. Всем же очевидно, что он был когда-то ранен: хромает, ходит с костылем. Не следствие ли это службы в Афгане?
- Парень он, конечно, мутный. Мало про него известно. Все, что я слышал, это про комсомольское прошлое, но при этом названия уральских городков все время менялись. Намеки на связи в верхах, включая президента, но ни на официальном уровне, ни в приватных беседах это никогда не подтверждалось. А вот на счет Афганистана, Наташа, я первый раз слышу. Молодой хромоножка с палочкой, конечно, дает посыл связать его с навязанным телевидением образом ветерана афганской войны, обустраивающему жизнь по своему представлению. Надо учитывать, что афганцы держатся боевого братства, работают вместе. У Стрекалова, волка-одиночки по натуре и характеру действий, в окружении нет никого похожего на участника афганской войны, все больше функционеры из министерств и комсомола, - Голимов изложил свое понимание отличий поведения главного акционера в публичном пространстве, где олигархи не стесняясь заявляли о себе громко, а Стрекалов не стремился высовываться, скорее даже прятался, то ли от того, что с ним лично что-то не так, то ли с глубоко законспирированным умыслом. Говорить о продемонстрированной в кабинете городской мэрии связи с бывшим заместителем председателя Совета министров СССР Великановым он не хотел, так как и сам не очень понимал ее. Стрекалов этой связи никогда не афишировал, о составе совета директоров корпорации ничего не было известно. На раскрытии корпорацией информации о подлинных ее бенефициарах никто никогда не настаивал, и появление за ней фигур такого масштаба могло и напугать, и насторожить.
- Противостояние со Стрекаловым будет продолжаться, возможно, длительное время. Так просто он не отступится, попытается поменять ситуацию, запугать нас всех вместе взятых и по отдельности, нагнетать страх. Могут появиться «решальщики», действующие по его поручению и от его имени, - Лисицина продолжала развивать свою мысль. – Я, как и многие здесь, о Стрекалове ничего не знаю, но хотелось бы понимать, с кем мы имеем дело? Не беспредельщик ли он?
- Если страх пересиливает все остальные чувства, вы можете отойти в сторонку, на сколько это получится. Без всяких уведомлений, если завтра кто-то из вас не придет на совещание, примем это как ваш выбор. Я вас пойму, за лацкан или что-другое удерживать не буду. Ходите просто на работу, пока вас не сомнет каток корпоративных перемен, - Голимов говорил с мягкой улыбкой, добавляя нотки сочувствия к малодушным в свой бархатный голос. - Очевидных союзников пока у нас нет. Нужно их искать и привлекать, поддерживая шум в СМИ, объясняя нашу позицию в чиновничьих кабинетах. Валера, усиливай работу с журналистами. Тема должна быть все время горячей.
Так на виду у большого количества активистов Лапшин получил новую для себя функцию, не связанную с его прямыми должностными обязанностями. Как это часто бывает, отнесся к этому легко: «Разберемся».
- Чтобы людей немного успокоить и подготовить, предлагаю тебе, Сергей, рассказать, как и на что реагировать, чего опасаться, - Голимов обратился к начальнику охраны Долгополову. – Почему мы раньше не догадались провести такой инструктаж?
- Надеемся, что на территории завода у нашего противника нет шансов оказать физические воздействия, включая криминальные, на кого-либо из активистов, но в городской среде всякое возможно, - исполнительный начальник охраны завода Сергей Долгополов тут же приступил к выполнению указания руководителя по инструктажу присутствующих на собрании: - У нас нет никакой информации о планах корпорации, но мы должны быть готовы к защите себя и членов наших семей. Сразу сделаю уточнение по вопросу Натальи Ильиничны, с кем мы имеем дело? С момента появления Стрекалова на заводе я собирал информацию, обменивался с коллегами с других заводов. Все подчеркивали в его характере скрытность и надменность, пренебрежение к другим мнениям, веру в собственную непогрешимость и, главное, сильную обидчивость. Гарвардов и Оксфордов он не заканчивал, да и в лучших московских университетах не числился. В близких отношениях с крупными политиками не замечен, хотя совпадение его фамилии с фамилией женщины, выступавшей свидетельницей в известном деле 1989 года о сбрасывании популярного политика с моста в Москва-реку, нами до конца не проверено. Является он ей родственником или просто однофамильцем – пока у нас нет ответа.
- Сергей, ну не будем в этом направлении глубоко копаться, - отозвался Голимов, желавший услышать больше о связи Стрекалова с Великановым, непонятно когда возникшей и чем подпитываемой. – Скелеты в шкафу есть у всякого благородного семейства, а уж тем более, с сомнительной репутацией.
- Повторю, связь ничем не подтверждена, только совпадение фамилий при соответствии отчества у возможного сына. В Афганистане, отвечаю на вопрос Натальи Ильиничны, он не служил, да и не служил он вообще, - с прежним настроем продолжал Долгополов. – По окончании лесотехнического института в Свердловске сразу пошел по комсомольской линии, попав в райком комсомола в городе Сысерть. Из комсомола ловко перестроился в бизнес через научно-технический центр молодежи, а затем кооператив по продаже компьютеров и всякой оргтехники. В момент развала СССР часть доходов пустил на регистрацию на английском острове Мэн компании «Димар» на его жену и сына, отсюда и название - из первых букв имен: Дима, Марина. Отметился мелкооптовой торговлей при ввозе в СССР, а потом в Россию компьютеров, ксероксов, телефаксов и всякой прочей оргтехники. При входе на заводы, включая Электросилу, представлялся генеральным директором указанного офф-шора, возможно, пользовался чьими-то рекомендациями, открывавшими ему двери, от кого – следов нет, - «Хорошо законспирировались!» про себя подумал Голимов, получив указание на роль Великанова и советских функционеров аналогичного калибра в подъеме Стрекалова. Но догадки в докладе Долгополова в факты не преобразовались. - В начале девяностых попал в тяжелую автоаварию, получил серьезное повреждение тазобедренного сустава, отсюда его хромота. С «золотом» партии его офф-шор вряд ли связан: во всех им примененных схемах использовались заемные средства, да и на Электросиле до сих пор помнят, что в самом начале ваучерной приватизации руководство завода призывало сотрудников передать ему в долг свои кровные ваучеры. Он вложил их еще при относительно высокой цене за ваучер, а вернул через год ваучеры неизвестного происхождения при обрушении цены за ваучер в два и более раза. Аналогичные схемы использовались им при закреплении выбранных предприятий в составе корпорации: сначала установление теплых отношений с руководством, потом введение в руководство своего человека, рост кредиторской задолженности и скупка долгов корпорацией или связанным с ней офф-шором, банкротство и полное подчинение главному кредитору. При этом круг его бизнес-интересов оказался широким, ни на чем конкретно на сфокусированным: энергомашиностроение, станки для бумагоделательной и деревообрабатывающей промышленности, оборудование для химической промышленности. Каждой твари по паре или тройке попали в состав Энергокорпорации, название скорее означает цель, чем факт. Что он собирается делать с непрофильными предприятиями, оказавшимися в его руках, никогда и нигде не озвучивалось. За любое дело берется с глубоким погружением, постоянно демонстрируя беспокойство и нарастающую энергию для достижения цели, недолюбливает тех, кто, принимая его задание, сам пытается разобраться во всех особенностях и возможностях, прибегая к аргументации, риторике и расчету. Предпочитает веру в его ум, силу и подчинение его идеям. Считает, что только у него лично есть право заниматься проблемами корпорации и производимого оборудования, не зная языков и заранее глубоко презирая попытки предлагать что-то дельное пришлыми.
- Сергей, говори прямо! Любит, когда перед ним хвостом виляют и писаются от счастья! – снова не сдержался от укола Голимов.
- Я и говорю прямо: это переплавка комплекса неполноценности в синдром априорного превосходства по, так сказать, признаку принадлежности собственности, - оправдательным тоном уточнил Долгополов.
Работники с удивлением слушали доклад начальника охраны о главном акционере. Из него следовало, что человек с улицы сумел подмять под себя двадцать крупных предприятий, некоторые из которых считались лидерами в своих отраслях. Кто-то вспомнил когда-то полученный упрек: «А вы не преуспели с вашим ваучером, потому что поленились разобраться?» В России-матушке трудно поверить, что, зайдя с улицы, Стрекалов без знакомств, без блата, без опекунов в высших эшелонах власти легко из грязи прыгнул в князи и стал владельцем огромной собственности. Одновременно нарастало смятение: если начальник охраны собирал информацию о всесильном олигархе, то точно также он должен был применить свои сыщицкие амбиции и в отношении других работников. Что у него есть на каждого из присутствующих? Много ли компромата, отложенного для своего часа?
- Однозначных рецептов, как вести себя в нашей ситуации, нет. Анализ криминальных ситуаций позволяет утверждать, что очень часто люди страдают из-за собственной неосторожности, неумения или нежелания предвидеть последствия своих поступков, оценить степень своей защищенности и принять необходимые меры. Прошу внимательно осмотреться и следить за обстановкой вокруг вас лично, вокруг членов ваших семей. Избегайте одиночных прогулок в безлюдных местах, будьте внимательными на остановках и в транспорте. Заподозрив преследование держитесь мест скопления людей, если преследователь приближается, не стесняйтесь громко кричать и звать на помощь. Будьте бдительны при входе в подъезд дома и при выходе из квартиры. Не открывайте двери незнакомым людям. При ссылке на милицию или коммунальные службы, просите предъявить документы, подтверждающие принадлежность к органам и службам, не стесняйтесь сделать проверочный звонок. При получении телефонных звонков от незнакомых людей не представляйте о себе и своих планах никакой информации. Плотно закрывайте шторы в освещенных комнатах. При пользовании личным транспортом обращайте внимание на попутчиков, не являются ли они вашим сопровождением. Прошу провести инструктаж членов семьи, чтобы меньше времени проводили вне дома, а если есть необходимость куда-то выйти, чтобы держались людных мест.
Каждый из присутствовавших на совещании испытывал неприятное ощущение, что мир оборачивался пугающе ненадежной стороной. Хотя цитата из классика марксизма о том, что борьба есть условие жизни, была известна всем со школьной скамьи, но это не ситуативная борьба за спортивный или карьерный успех, не борьба с лишним весом, это ежедневное тяжелое, тревожное и опасное фоновое состояние. Стойкость перед лицом сильного противника предстала несомненной доблестью, но у каждого закралось сомнение: а смогу ли я, а мне-то это зачем? Отдельное беспокойство возникало по поводу возможного прямого физического воздействия – ведь с Голимовым Стрекалов ввязался в драку, а значит, не считал такой поворот запретным ни для себя, ни для своих приспешников. В мозгу поселилась сосущая тревога: как долго придется жить и существовать в развернувшейся борьбе? Справится ли с этим вызовом коллектив? А Голимов справится ли?
- Поручаю Долгополову, используя свои связи в милиции, разобраться, что там у Колобова произошло, и что можно сделать, чем помочь, - генеральный директор не использовал слово «отмазать», но присутствовавшие поняли распоряжение именно об этом. На душе стало немного легче: своих в беде не бросают. Понимание опасности активизировало и мобилизовало физические и интеллектуальные силы, обостряло внимание, помогало искать выход из сложной ситуации. На текущий момент решающим событием было организовать собрание трудового коллектива, превратив выступление против Стрекалова в массовое действие работников завода. Все понимали, что это путь к успеху: были каждый сам по себе, а теперь все вместе.
К выходящему из кабинета Голимова к Лапшину близко подошла секретарша Галя и негромко произнесла:
- Валерий Георгиевич, можно вас на минутку. Я по личному.
- По личному ко мне бесполезно, - попытался отшутиться Валера, пока остальные участники летучки у генерального директора проходили мимо, покидая приемную.
Охранники провожали всех холодным безразличным взглядом и к беседе секретарши с одним из работников интереса не проявляли. Галя, как и множество исполнительниц секретарских услуг, была верной своему патрону и ретранслировала расположенность к тем, кого выделял ее руководитель, и холодность к тем, кто у него вызывал раздражение или гнев. Ухоженная и желающая нравиться, она еще больше приблизилась к собеседнику, демонстрируя важность предстоящего разговора и смущаясь общественного внимания. Валера быстро в мозгу прокрутил возможные поводы для обращения секретарши к нему и пришел к заключению, что, скорее всего, речь пойдет об организации практики для Галиной дочери-студентки. Прием студентов в вузы шел с тем же размахом, что и в советское время, а вот организацию практики и поиск работы для выпускника в объем своей ответственности вузы больше не включали.
- У меня дочка – студентка третьего курса политеха, - догадка сразу подтвердилась. – Хорошая умная девочка. Нераспутная. На курсе у них есть студенты-иностранцы, и среди них есть один индус. Возможно, он нравится моей Дашке: она пригласила его к нам домой, познакомиться. Я не хочу в грязь лицом попасть. Вы же в Индии несколько раз были и знаете, как и что у них принято.
- Галина Федоровна, я в этом плане плохой советчик. Обычно у них свадьба – это сговор родственников и очень серьезная показуха.
- Что вы такое говорите?! – засуетилась Галя, вскинув руки, и сразу вся покраснела. – Какая свадьба? Пока речь идет о простом знакомстве. Я планирую приготовить ужин и хочу от вас узнать, как это у них происходит.
- Очень просто: много отварного риса и к нему два-три очень острых блюда.
- Я сама острое люблю, - Галя поспешила закрепить уверенность в своем замысле. – Маринованное, с перчиком.
- Нет, Галина Федоровна, вы даже не можете представить, на сколько острая еда у индусов. Не надо сравнивать с кавказской кухней, а соленое и маринованное даже близко ни с чем аналогичным в нашей кухне не совпадает. Не едим мы такое, как они. Другой климат, другие пищевые привычки. Вкусовые различия настолько сильные, что всеми нами любимый винегрет для них совершенно безвкусное блюдо, ну просто как вата во рту. А самое главное – ваш гость вегетарианец или мясоед? – Галя с легкой растерянностью слушала собеседника. – Стол у индийцев обычно общий – все по очереди добавляют из плошек в центре стола к своему рису дал – подливку из гороха или чечевицы, панир –творожный сыр, кусочки курицы или баранины в соусе масала или из тандура, ну как шашлык. Никакой говядины или свинины! Овощи – огурцы, морковь, лук, редька – нарезаны кружками или дольками и также подаются на общей тарелке. А вот десерт – как у нас: мороженое, фрукты, пирожные. Вам повезет, если гость ограничит свои ожидания только сладким столом – тут вы не промахнетесь!
- Ой, большое спасибо! Я хоть какое-то представление получила. А то Клаву спросила, как вы принимаете индийских визитеров, а она в ответ сообщила, что не помнит ни одного случая, чтобы для индийцев заказывали обед на заводе. А вы вот рассказали.
С сочувствием к матери-разведенке, надеющейся на счастье дочери, Лапшин учтиво добавил: - Имейте в виду: чтобы про себя и свою семью иностранные студенты не рассказывали, обычно выходцев из богатых слоев среди них нет в наших вузах.
- Опять об этом! – Галя с живой поспешностью оборвала собеседника. – Мы об этом пока не думаем и ни на что не рассчитываем.
«Ключевое слово – «пока», - про себя подумал Валера, но не стал возражать, и пожелал Гале удачно все организовать и осуществить. Покинув приемную, Лапшин вспомнил о необходимости уточнить, что индийцы хлеб едят только в виде сэндвичей, а обычным сопровождением приема пищи у них бывает лепешка. «Не забыть бы при следующей встрече сказать об этом Гале!», - поставил он себе задание.
12
В успех собрания трудового коллектива и верили, и сомневались очень сильно. Вопрос был принципиальный – поднимется народ или нет. Чтобы удержать власть, нужно продемонстрировать силу. А силой был только объединившийся коллектив.
Реальность превзошла ожидания. За тридцать минут до мероприятия, организованного в просторном сборочном участке турбогенераторного цеха, начал собираться народ. Побуждаемый часто звучащими по радио призывами, каждый хотел сам разобраться в ситуации, не хотел быть обманутым, и спешил за остальными. Жить сыто и весело не выходило, люди группировались, обсуждали слух о скором повышении зарплаты, волновались и ждали объяснений. Работу найти сложно, особенно тем, кто в возрасте. Платят нестабильно. На некоторых питерских предприятиях задолженность по зарплате достигла несколько месяцев. После августовского дефолта цены растут как на дрожжах. Страшно, когда работа не кормит, выживаешь, а не живешь, а без нее – совсем хана. Никому нет дела, как ты существуешь, потеряв работу, как успокаиваешь недовольную жену. Не интересно, что рушатся все планы и надежды, что нечем помочь старым и больным родителям, что нечем оплатить собственное лечение, не на что поднимать детей. И вообще нормальной работы с достойным доходом нет, если отберут имеющуюся. Нельзя же считать основным стабильным источником доходов в семье пенсии старых родителей.
Люди шли, шли и шли. Шли за объяснениями, шли от скудости повседневной жизни, шли, потому что надо. Все, кто хотел, присутствовали без деления на цеха, отделы, категории и квалификации, сгрудившись общей массой. К назначенному времени начала собрания трудового коллектива все пространство цехового участка было заполнено рабочими, инженерами, менеджерами и администраторами. Наиболее сообразительные забрались на пустые сборочные платформы – чтобы все видеть и слышать. С заказами на турбогенераторы было плохо, из восьми платформ в работе были только три. Самые молодые и отвязные в нарушение всех требований безопасности разместились на балках между колоннами, удерживающими стеклянную крышу – высоко, все и всех видно. Ответственные за соблюдение требований безопасности сделали несколько замечаний и успокоились – со стихией бороться, что на пожаре без воды к огню выбегать. Работники внешнеторговой фирмы, подходившие к назначенному времени собрания, обнаружив множество народа в пролете, пришли к выводу, что лучше держаться ближе к громкоговорителям – да, далеко от трибуны, но зато все слышно и понятно. В офисе на дежурстве против своей воли осталась одна Клавдия для выполнения секретарских функций.
В назначенные 11-00, когда Голимов с охранниками, Москалева, Кущенко, организаторы собрания, поднялись на сборочную платформу, оборудованную под трибуну микрофоном и ограничительной красной лентой, Валя Москалева, раскрасневшаяся и собранная для важных действий, собрание трудового коллектива Электросилы объявила открытым с предложением обсудить сложившееся положение на заводе, зафиксировать желание работников участвовать в управлении предприятием и принять адекватные меры по защите своих интересов.
- Из-за действий Энергокорпорации, напоминавших больше грабеж и мародерство, у нас на заводе сложилось тяжелое положение. Нельзя медлить! Инициативу нужно взять в свои руки! - объяснила она в стиле агитатора-революционера давно ушедшей эпохи. Первой для выступления перед собравшимися она пригласила Галину Ивановну Мишину, уволенную начальницу закрытого уже цеха товаров народного потребления. Ее гордый профиль и властную фигуру помнили многие – среди начальников цехов большого машиностроительного предприятия она была единственной женщиной, сочетавшей управление пятью сотнями работников с выстраиванием отношений с руководством и профсоюзом, умевшей смачным словом подкрепить сделанное заявление или распоряжение.
- Сначала я не хотела идти на собрание – кому интересны мои проблемы и старческое ворчание? А потом поняла: если я не расскажу о том, что произошло с нами, как вы поймете, что вас ждет? Принято красиво все происходящее в стране объяснять «невидимой рукой рынка». Даже в самые сложные годы первой пятилетки девяностых торговые сети у нас закупали все произведенные пылесосы, мясорубки, кипятильники и платили только деньгами, никакого товарообмена и оплаты материалами. У нас были успешные переговоры с фирмами из Германии и Швеции о производстве разработанных ими товаров у нас с целью снижения ими расходов на производство. Лапшин и его команда в курсе, спросите их, - сотрудницы внешнеторговой фирмы засияли гордым довольством от того, что их упомянули на большом собрании, высоко оценив роль и сделанную работу. – Мы предлагали заводские площади, опыт в производстве и сбыте, дешевую электроэнергию, рабочую силу, они – готовые дизайн и технологии. Подписали предварительное соглашение, получили чертежи для рассмотрения и оценки, подошли к подписанию контракта. Часть продукции партнеры собирались забирать для продажи на своих рынках. Но все было сорвано, никому это не оказалось нужным в корпорации, - Лапшин и его команда знали, что выданная информация была относительной правдой: после цикла переговоров в Петербурге группа инженеров и технологов во главе с Мишиной ездила в заграничную командировку для ознакомления с производством в Германии и согласования технической части контракта, но все это было еще до Чернавина, когда корпорация неявно участвовала в управлении заводом, при старом красном директоре, герое социалистического труда Неверове, и застопорилось как раз в момент вхождения корпорации в органы управления заводом. – Потом встал вопрос переезда на новую площадку. Чернавин мне дал задание произвести запас товаров на склад на период переезда, приблизительно на три месяца продаж, демонтировать оборудование и приготовить к размещению на новых площадях. Мы все сделали, как просили. А потом – предъявили приказ о закрытии цеха в связи с затовариванием. Я в газетах читала, что Чернавин рассматривает закрытие производства товаров народного потребления на Электросиле как свою заслугу. А в чем заслуга? Закрыть – это не открыть и не развить, начиная с чистого листа. После перевода на Металлический завод Чернавин закрыл цех товаров народного потребления и там. Так чья это «невидимая рука» подвела производство к закрытию? - Галина Ивановна говорила медленно глухим голосом, как обычно ветераны, пережившие блокаду Ленинграда, рассказывали о страшных событиях, которые никуда не деть из своей памяти с эмоциями, отгоревшими в те давние времена, и саднившей болью потерь. Она стеснялась и стыдилась упреков, что закрытие цеха сделала собственными руками, наивно поверив указаниям Чернавина, пока не была поставлена перед фактом, что цех новым хозяевам не нужен.
- Кинули, как сейчас говорят. Пятнадцать лет назад каждый рабочий знал, что такое «конверсия», над этим думали, тратили силы и деньги. С людьми провели конверсию из работающего цеха на улицу, чтобы получить деньги за продажу земли. Не попытались вместе с землей продать и производство на ней, может, и нашлись бы покупатели. Наш цех вместе со складским хозяйством был обособленным участком, даже отдельные ворота для выезда на Московский проспект были, так что отделиться от остального завода не было никаких проблем. Цель была одна – закрыть! Выбросили работников за дверь. Никто не учитывал, что в производстве товаров народного потребления были задействованы около сотни инвалидов на простых сборочных и упаковочных операциях. Они оказались никому не нужны, и даже государственные органы не поинтересовались, что произошло, если они остались без работы? Я и на завод после расчета ни разу не приходила. Больно и грустно видеть, что вместо моего цеха, в котором без конца нужно было что-то ремонтировать и подлатывать, уже отгрохали современный торговый центр.
Мишина закончила свой рассказ под тревожный гул собрания и величавым грациозным шагом, стоически неся стыд и боль, спустилась с помоста, обустроенного под трибуну. Валя Москалева гордилась, что, уговорив Галину Ивановну принять участие в собрании, ее рассказом она возбудила массовое возмущение вероломством и цинизмом Чернавина, понимание, что он – враг устоявшемуся и привычному для каждого работника порядку вещей. Валя, выждав момент, пригласила к микрофону работницу обмоточного цеха Тамару Абабкину, профсоюзную активистку, также подготовленную и проинструктированную. Удивленное собрание наблюдало, как к микрофону вместо одной приглашенной подошли три женщины в униформе с логотипом «Электросила» на спине: пенсионного возраста, среднего и совсем молодая, все – с подкрашенными хной с разной интенсивностью волосами: от слегка прикрытой седины у старшей до креативного осветления и наложения одного оттенка на другой у молодой. Заговорила средняя с интенсивно красно-рыжей головой:
- Перед вами представители трех поколений нашей семьи, по работе и жизни связанные с заводом. Общий стаж работы на Электросиле у нашей семьи – более ста двадцати лет. Начинал еще в начале века мой прадед. Пришел плотником, строил корпуса цехов и бараки для рабочих. И после него представители нашей семьи работали на заводе непрерывно и до революции, и после нее. Даже в блокаду, потому что здесь была работа, здесь было тепло и можно было поесть, - Тамара говорила так, как обычно говорит человек, которому в привычной жизни выступать перед народом приходилось нечасто: оглядывалась по сторонам, искала глазами сочувствия и поддержки, мяла руки и, не останавливаясь продолжала. – Семья разрасталась, и многие родственники связали свою жизнь с заводом. Это – моя мать, простая работница, а это – дочь Светлана, служащая в отделе снабжения. Все работают на Электросиле. Когда подрастают дети, для них первой профессиональной ступенью часто становится наш завод, который является основой для жизни и счастья. Нас испытывали перестройкой, развалом Советского Союза, плюнули в душу межнациональными конфликтами и чеченской войной, разоряли через антинародную приватизацию, обмен денег и строительство финансовых пирамид, сокрушали стремительным ростом цен, приучали следить за курсом доллара, и вот, когда казалось, что все немного отошло и наконец-то заживем спокойно, пришел «киндер-сюрприз» с его дефолтом. Но все это кажется временным, если есть работа. Даже если рубль деревянный, даже если облегчен он до состояния опавшего листка, переносимого легким порывом ветра, без него никуда: ничего не купишь и ничего не оплатишь. Завод – это работа и надежда. Мы здесь работаем, живем рядом, отдыхаем, влюбляемся, наши дети ходят в ясли-сад, потом учатся в школе, профтехучилище или техникуме. Рядом – общежитие, те, кому не посчастливилось создать семью, в нем живут, ждут, когда по очереди получат свою квартиру. Если завод перенесут с этого места куда-то за город или в другой город, вся наша большая семья, много людей, потеряет стержень жить. Кроме месячной зарплаты у нас ничего нет. Для нас завод – как гнездо, а гнезда не переносят! При переносе гнезда разоряются! Это ж что получается: станция метро «Электросила» останется, а завод с таким названием исчезнет!? Город не может быть великим, если с его населением и историей никто не считается! Нельзя разрешить закрытие завода, без него – никуда! Без завода нет у нас уверенности в будущем, нет и самого будущего ни у нас, ни у детей и внуков. Порознь мы его не отстоим. Нужно собрать все силы вместе! Не посрамим себя отступничеством! Это наш завод! И место ему там, где он стоит! Это наша обязанность перед ушедшими и будущими поколениями! У нашего коллектива есть орденоносное знамя, и мы его случайным людям и проходимцам не отдадим!
Пафосная концовка выступления Тамары Абабкиной вызвала аплодисменты собрания и гул голосов поддержки. Обмотчица Тамара озвучила массовое предубеждение в трудовом коллективе – многие воспринимали формальное заявление о переводе на работу в Вольск как повод закрыть предприятие в Петербурге. Закончив речь, Абабкина покинула помост, пропустив мать и дочь, и та, опустив глаза, изредка хитрым взглядом окидывала собрание, как обычно не слишком успешная в учебе школьница поглядывает на окружающих после удачного ответа на вопрос преподавателя в поисках поддержки и оценки однокашников.
Валя Москалева сочла и это выступление положительным для целей собрания: рассказ простого человека всегда вызывает больший резонанс, чем профессионально продуманные и убедительные высказывания юристов. Конечно, было б совсем великолепно найти потомков инженеров Вернера Сименса, Леонида Красина, Роберта Лютера или Михаила Костенко, оставивших яркий след в организации и становлении Электросилы в качестве лидера электромашиностроения в России, но таковых в списке действующих работников у Вали не было, зато была рабочая династия Абабкиных с огромным суммарным рабочим стажем.
- Мы все понимаем, что производство, технология требуют развития и управления. Единственной силой, способной обеспечить благополучие всех участников производственного процесса за счет роста производства, производительности труда и сокращения затрат является трудовой коллектив. Собственник может обеспечить свои интересы сдачей производственных и административных зданий в аренду, продажей их и земли для использования в других целях. Он может по своему разумению сменить профиль предприятия. Только трудовой коллектив заинтересован в стабильном и непрерывном развитии производства, компетентном его управлении, спокойной и здоровой рабочей обстановке. Законом о трудовых коллективах предусмотрена обязательность для собственника переговорных отношений с органом управления работников по всем организационным вопросам, относящимся к производству. К сожалению, такого закона не было во время вероломного закрытия цеха товаров народного потребления. Теперь он принят Государственной думой в первом чтении, и мы не бесправны, и собственник без согласования с органом трудового коллектива не сможет своевольно закрыть какое-либо производство, выбросить работников на улицу.
Далее Валентина Москалева говорила о том, что в конце собрания каждый работник должен подписью под резолюцией собрания подтвердить свое согласие с передачей прав защиты интересов трудового коллектива действующему профсоюзному комитету. Народ понял, что надо что-то массово подписать. В будущем, уточнила Москалева, для непосредственного влияния на все организационные решения собственника, в случае несогласия с ними трудового коллектива, подписанные работниками документы будут предъявляться для их блокирования.
После приглашения Москалевой генеральный директор Голимов выходил к микрофону с сильным эмоциональным посылом деятеля, познавшего всю горечь искреннего следования за ложно понятой целью, и в озарении увидевшем другой путь. Никто из присутствовавших не должен воспринять его дезертиром, убежавшим из своей команды из-за тирании руководителя, каким его представляли в лагере противника. Гордо поднятая лысоватая голова светилась осознанием возможности жить, пренебрегая болотом благополучия и выходя из собственной тени. Серые глаза с коричневыми разводами метали в массы золотистые искры. Тело наклонилось к собравшимся с тягой к единению, рука сама выбросилась веред.
- Мы проводим собрание в самом большом производственном пролете завода с целью вместить всех желающих. Оглядитесь вокруг. Здесь восемь платформ для сборки статоров турбогенераторов. Работы всегда хватало с момента постройки пролета в конце пятидесятых годов. Сейчас, как видите, задействованы только три платформы. Один статор – для заказа из Финляндии, полученного внешнеторговой фирмой, второй – для Индии. Еще один - по прямому заказу российской генерирующей компании, находится здесь на ремонте. Энергокорпорация появилась на заводе с лозунгом обеспечения заказами. Эта функция является для корпорации основной. В газетах и других средствах информации распространена информация о сформированном корпорацией пакета заказов на два миллиарда долларов. А где они, заказы-то? В этом пролете – ни одного! На заводе заказов, полученных Энергокорпорацией, практически нет! Либо корпорация не справляется со своей основной функцией, либо имеет конкретную цель: продать участок земли в городской черте после банкротства завода и закрытия цехов. Господин Стрекалов однажды на совете директоров заявил, что корпорации иметь производственный цех на «золотой» земле крупного города дорого. Неприятно, зато честно. Мы-то все время полагали, что над перспективами каждого производства думают, считают варианты использования и развития. Финал выноса производства за черту города известен. Цеховые корпуса постройки начала двадцатого века смотрят пустыми окнами прямо в душу в ожидании сноса и дальнейшее использование участка городской земли с непроизводственными целями, - Слова директора ровно сыпались в микрофон и передавались присутствующим через громкоговорители. Для людей, привыкших в производственной деятельности ориентироваться на показатели, которые им устанавливает руководитель, было неожиданно слышать, как ставленник корпорации подвергает сомнению ее политику, выходит из рамок корпоративного подчинения, рискуя собственным благополучием. – Что гарантирует, что при переносе производства на новое место сохранятся те же производственные мощности? Снова прошу оглядеться по сторонам. Если пять из восьми сборочных платформ в настоящий момент простаивают, зачем господину Стрекалову переносить их на новое место? Человек, главной целью которого является извлекать прибыль, не будет делать ничего такого, что эту прибыль не создает! Не будет тратить деньги на сохранение мощностей, которые сейчас по тем или иным причинам простаивают! И не будет искать решения человеческих проблем работников, временно не имеющих полной загрузки на производстве! Вместе с пятью платформами за бортом останутся все, кто на них сейчас стоит, - оратор использовал наглядный пример, предложенный размещением работников в производственном пролете, и люди это увидели: большое число их может быть уволено вместе с Голимовым. - Решение проблем рядового человека требует совсем других навыков и приемов, чем при извлечении прибыли. Чтоб хорошо что-то делать, нужно хотеть это делать. Не бабло хотеть, не собственность увеличить, а дело хотеть сделать. Для нашей деятельности, когда проектирование генератора, подготовка производства и само изготовление занимают до двух лет, а иногда и более, стратегическое планирование является ключевым. Мы всячески подталкивали корпорацию, чтобы она продемонстрировала свои планы, по моему указанию Лапшин разработал предложение по получению заказов на ближайшую пятилетку, передали им для критики – их это даже не заинтересовало. Вывод персонала из штатов завода в Вольск – это очевидный шаг к банкротству. Аналогичные действия корпорация проделала с несколькими предприятиями своей группы – мы это проверили. Но банкротить Электросилу не надо – у нас есть деньги! Чтобы все это почувствовали мы в ноябре поднимаем зарплату всех работников на двадцать процентов! – Голимов воспользовался своим должностным правом продемонстрировать доброту к трудящимся, и люди радостно загудели, получив четкий ответ на один из вопросов, приведших их на собрание. - Нужно ли нам управление предприятием группой лиц, которые ничего не говорят о планах на будущее? Готовы ли мы по первому приказу уволиться в Петербурге и написать заявление на прием на работу в Вольске? Нужен ли нам управитель, который совсем не считается с интересами рядовых работников? Хотим ли мы видеть Электросилу процветающим предприятием? Способны ли мы обеспечить устойчивое развитие предприятия самостоятельно? — распалял Голимов собрание, которое нестройно отвечало ему подсказанными смысловой нагрузкой вопроса ожидаемыми ответами "Нет" или "Да". Громче всего ответы доносились от тех, кто стоял на трибуне. – Мы должны выступить как могучая кучка единомышленников, имеющая мужество вступить в борьбу и берущая на себя всю полноту ответственности за принятые решения. Прошу вас быть вместе со мной и одобрить мои действия в борьбе за мое и ваше будущее. - Под лозунгом справедливости энергию масс легко мобилизовать, Голимов это понимал и использовал. Простые, понятные решения выглядели привлекательными для коллектива. Активное использование Голимовым местоимения «мы» и неожиданное обращение за одобрением сработали покруче абстрактного рейтинга доверия, это было из категории «свой-чужой». Чтобы порыв к свободе и всеобщему благоденствию не оказался пустой авантюрой, выступление должно восприниматься как программа развития, удовлетворяющая интересам каждого и всех. Никаких «вероятно», «возможно», «должно быть» не звучали. Стоя на помосте, высоко над головами участников собрания, Голимов чувствовал настроение масс, его колебания, поддержка обозначилась, но и сомнения были сильны.
По окончанию выступления Голимова Валя Москалева спросила в микрофон:
- Кто за то, чтобы Голимов Наиль Аскерович оставался генеральным директором Электросилы и работал для развития трудового коллектива завода?
Ход, который не обсуждался даже на «узком кругу». Часть присутствующих подняли руки. Никто не считал голоса. Голосование – церемониальная формальность, главное – зафиксировать взаимопонимание между организаторами собрания и трудовыми массами.
- Погодите-погодите! Дайте мне сказать! – у подножия трибуны раздался высокий женский голос и к микрофону метнулась неизвестная Вале работница, не входившая в список подготовленных, внося коррективу в запланированное течение собрания. Конечно, трудно удержать в голове все лица многотысячного коллектива, но ранее ни на одной из встреч с работниками Москалева с этой женщиной не сталкивалась. Скорее всего, это обычная представительница из класса вечно недовольных, выступающих ради привлечения к себе внимания. Валя умела манипулировать ходом собрания, поэтому предложила неожиданному оратору представиться, что часто сбивало настрой оппонентов.
- Цейтлина я, оператор испытательной установки, восьмой цех, - спокойно отреагировала выступающая. – Прежде чем довериться генеральному директору, я хотела бы спросить, что гарантирует, что он не из тех, кто под лозунгом всеобщего блага решает свои собственные делишки? Он за должность бьется, нам что с того? И по прошествии некоторого времени забудет о своих обещаниях и сделает все так, как ему прикажут, а нам скажет, что не хотел, но его заставили?
- Ну неужели вы не понимаете, что после обозначенного Стрекаловым желания уволить Голимова у генерального директора обратного пути нет? – попыталась урезонить ораторшу Валя, снижая градус внутреннего укора в собственной недоработке. После переноса аппаратного производства на новую площадку в Колпино она, руководитель профсоюза на заводе, так ни разу туда не съездила, что и объясняло, почему работница показалась ей незнакомой. На собрание работников вынесенной за город производственной площадки никто не пригласил. Оператор Цейтлина, прибывшая на основную заводскую территорию по каким-то своим делам, оказалась случайным участником. Валя попыталась сбить оратора очередным вопросом: – А сколько лет на Электросиле вы работаете? – вопрос, на который легко отвечает только новичок, у того, чей стаж перевалил через десяток лет, вызывает легкую заминку, связанную с вычислениями.
- Валя, ну какое это имеет значение? Я тоже на заводе всего два года, - спокойно возразил Москалевой Голимов. – Если человек оказался на заводе и воспринимает его своим, его переживания мне понятны. Я горд принадлежать заводскому коллективу с первого дня работы здесь и верю, что все мои усилия по его развитию находили отклик трудящихся. Я работаю с замечательными людьми и верю, что и у них обо мне сложилось хорошее мнение.
Ухватившись за неожиданную поддержку, Цейтлина продолжила свою речь:
- Все, о чем вы говорите на собрании, касается работников на основной территории завода на Московском проспекте. А как быть с нами, уже вынужденных ежедневно до часа чистого времени тратить только на дорогу на работу? Столько же обратно! Какие у нас интересы выступить против действий корпорации? У вас тут контроль рабочих дружин над всеми проходными установлен, а на нашей площадке в Колпино ничего такого нет! Сейчас вас увлекут демагогическими посулами, а потом после передела привилегий отрекутся от исполнения, сославшись на запрет корпорации, а мы окажемся колхозом, безразличным к своей колхозной судьбе.
Собрание вышло из намеченного Валей русла. Часть людей загудела, кто - поддерживая незапланированного оратора, кто – осуждая и призывая к завершению мероприятия. К микрофону с невозмутимым лицом вышел директор по персоналу Кущенко и ровным голосом произнес, словно читая заготовленные записи:
- Все закрытия цехов и переносы произошли еще до вступления в должность генерального директора Голимова. За год его работы не было такого, потому что он этому противился. Более того, за год работы Голимова в должности генерального директора число работников Электросилы возросло на двенадцать человек – я это по должности точно знаю! – У Кущенко выражение лица всегда было невозмутимым, прекрасное природное качество, скрывавшее эмоции и намерения. Среди вновь принятых на работу были дочь и зять Голимова, но об этом Кущенко не упомянул. Кто об этом знал и мог сказать? Наверное, и остальные новые электросиловцы были абсолютно незаменимые специалисты. – Заработная плата на нашем заводе выше средней по городу в категории «промышленные предприятия», а после объявленного повышения мы выбьемся в лидеры. Перенесенное производство обратно в город возвращать никто не будет, нет на это средств, да и земли уже нет. Но мы все делаем для удобства работников таких производств. Мы воспротивились Стрекалову, когда он предлагал начать перенос производства, еще до сдачи канализационного коллектора в Колпино – коллектор общий для множества производственных площадок там не был завершен, когда наш цех уже был готов. Стрекалов так и сказал: «Пусть работники в туалет дома ходят!» - массы откликнулись на упоминание этого исторического факта, как на черную шутку, зашумели, заулыбались. - После переноса мы поняли, что работникам надо по тем или другим надобностям в течение рабочего дня бывать на основной площадке, и организовали автобусы-шаттлы, которым вы, наверное, воспользовались, прибыв на собрание? – обратился он к Цейтлиной, которая, получив ответ на основной свой вопрос, уже не имела намерения возбуждать в массах недоверия к руководству. – Если у вас есть предложения по улучшению условий работы в новых помещениях, мы всегда их рассмотрим и, по возможности, удовлетворим.
Неожиданное отклонение в течении собрания обернулось демонстрацией положительных результатов в работе генерального директора и действовало для целей собрания. Голимов снова вышел к микрофону:
- Обо мне говорят разное. Мне пытаются вменить в вину работу в команде Стрекалова. Да, я пришел как ее часть в качестве наемного работника, мне не в чем оправдываться. В первую очередь, я исполнял свою работу честно и добросовестно. Работал для завода, в интересах его работников. Не дербанил и никому не позволял дербанить. Когда пришло время, я сделал свой выбор — быть с коллективом и в коллективе, сохранить то, что сделано, удержать ситуацию под контролем, добиться роста и развития. Не всем нравилась моя борьба с кандейками, но, по прошествию времени, каждый рабочий скажет, что это повысило дисциплину, нам удалось навести порядок в хранении, распределении и выдаче рабочего инструмента, приспособлений и расходных материалов, нет необходимости припрятывать что-то на «черный день», все это есть на складе по первому требованию. Мне дорог каждый работник завода, потому что даже на самой скромной позиции он обладает знанием процедур, производственных связей и набором навыков, необходимых на этой позиции. Новичка всему этому надо учить. Я не свожу никаких счетов со Стрекаловым, нас рассудит жизнь. Но я ни в чем ему не был сообщником, а был наемным работником, выполнявшим свою работу в правовом поле. И этим я хочу заниматься далее.
В настроении масс произошел явный сдвиг: «Свой!» Растерянность и недоверие отступили, с таким руководителем – хоть в бой, хоть в драку. Валя Москалева вернула собрание к голосованию о доверии генеральному директору Голимову и сама же подвела его итог:
- «За» проголосовало большинство присутствующих! – радостно произнесла она в микрофон. Собрание затянулось, на периферии пространства Валя уже наблюдала отток народа, получившего ответ на основной вопрос о росте зарплаты и потерявшего интерес к происходящему. – В завершение собрания предлагается принять обращение к губернатору Санкт-Петербурга и общественности города. Слово для зачтения проекта письма предоставляется бригадиру сборщиков турбогенераторного цеха Миндалеву Роману.
Миндалев был инженером с дипломом политехнического института, который по вполне материальным причинам в восьмидесятые годы отказался от карьеры инженера и пошел в рабочие с более высокой заработной платой и прочими полагавшимся рабочему классу благами. Умение интонационно говорить и четко излагать часто использовалось организаторами официальных мероприятий, подававшими его в качестве простого работяги. Роман зачитал заготовленное письмо к губернатору, в котором излагалась история закрытия цеха товаров народного потребления и увольнения его работников, опасения за судьбу переносимых производств и волюнтаристского решения в переводе работников на учет в Вольске, призыв к властям удерживать производство в городе.
- Город – это не только жилые дома и коммерческие учреждения, но и место работы его жителей. Призываем государственные органы взять под контроль действия «эффективных собственников», не допустить уничтожения функционирующих предприятий и производств. Наш призыв к государству не является свидетельством беспомощности трудового коллектива перед собственником, а наоборот, подтверждением нашего намерения взять свою судьбу под собственный контроль. Мы берем под рабочий контроль все процессы реорганизации в нашем предприятии и готовы к походу на Смольный в случае нарушения наших прав.
Роман читал письмо с интонационной постановкой необходимых акцентов, занятия в театральной студии при дворце культуры держали голосовой аппарат рабочего-инженера в нужных кондициях. К акционированию Электросилы он потерял интерес после того, как на одном из первых собраний акционеров с самонадеянностью дилетанта призвал оценивать работу руководство не только по производственным показателям, а по росту стоимости акций общества, и его подняли на смех.
- Ты нас призываешь заниматься какой-то другой экономикой, - сурово возразил ему генеральный директор Неверов. – Не производством и сбытом, а возбуждением надежд и ожиданий.
Зал захохотал. Вызывать смех по профилю своего хобби Роман был привычен, но к процессу приватизации предприятия у него была глубоко личная претензия: после передачи дворца культуры на баланс города театральная студия, эволюционировавшая в клуб КВН, в целях экономии средств была закрыта, а кавээнщикам предложили поискать возможность собираться в других местах. Ах какая у них была команда! Чемпион Ленинграда-Петербурга среди производственных коллективов! После исчезновения комитетов партии и комсомола основную поддержку клубу оказывал профком, отсюда и давняя дружеская связь с Москалевой. К Голимову же Миндалев проникся доверием после того, как тот воспротивился закрытию летнего детского лагеря завода в Оврагах и на его базе развил заводскую базу отдыха с лыжами и лодками, которой семья Романа пользовалась с большим удовольствием. В любое время люди нуждаются в поддержке других, потому что приходится крутиться так, чтобы все успеть, а все успеть никогда не получается. Считалось правильным ожидать такую поддержку от государственных органов. Собравшиеся внимательно выслушали обращение к губернатору и дружно проголосовали за его содержимое. «Если что – и на Смольный пойдем!» Страх потерять работу лег в основу общественного возмущения.
В конце собрания Валя Москалева снова призвала всех работников Электросилы поставить свои подписи под решением о передачи функций органа управления трудового коллектива профкому и под обращением к губернатору.
- Толпиться в очереди не обязательно. В течение дня подписываемые документы будут переданы во все производственные участки и сектора, нам важно собрать как можно больше подписей. Главное, чтобы вы помнили, что это надо сделать! – напутствовала Валя уже потянувшихся к выходу людей.
Проведенный форум был полезен уже тем, что люди поняли, что есть активисты протестного движения, есть какая-то организация этого процесса, что вместе они – сила для решения острых социальных проблем, которые способствуют разрешению и личных вопросов.
При появлении сборщиков подписей в цехах и подразделениях завода расписывались лихо, не читая подписываемые документы, с бесшабашностью уверенных в своей коллективной правоте единомышленников и с ощущением радостной мести тому, от кого пришли все текущие большие и мелкие проблемы. Процесс увлекал веселым неподчинением чинившему притеснения, подписывались и те, кто на собрание трудового коллектива не ходил и знал о его повестке из пересказов, главным аргументом которых было обещание увеличить зарплату, что принималось и одобрялось личной подписью, и казался и забавным, и лихим, и безопасным, с ощущением, что без риска нет вевелья.
13
Простой человек всегда рассчитывает на поддержку и живет в иллюзии, что эту поддержку должно оказывать и организовывать государство. В советское время недовольные или доведенные до отчаяния люди отправляли свои жалобы в партийные органы и газеты, в которых был специальный раздел «Письма трудящихся», и у обидчиков был установленный срок для ответа – тридцать дней. У лидеров мятежа на Электросиле, движимых теми же намерениями, было подозрение, что письмо-обращение к губернатору может утонуть в делопроизводстве длинных коридоров офиса градоначальника, или равнодушные к народным проблемам чиновники могут утопить его на дне долгого ящика. Инициатором созыва пресс-конференции для журналистов по результатам собрания трудового коллектива выступила Валя Москалева, всем видом демонстрируя желание изменить ситуацию на заводе и провозглашая постановку высоких целей. Журналисты должны услышать объяснение происшедшему на заводе от самих работников и публикациями привлечь властное и общественное внимание к нему. Все считали, что связь со СМИ легла на Лапшина, который сумел пригласить телевизионщиков сразу после скандального совета директоров и провести их для разговора с Голимовым, и на собрании «узкого круга» именно ему поручили пригласить журналистов. Валерий озадачил Клавдию по имевшемуся списку связаться с редакциями и сообщить им о пресс-конференции вечером того же дня, а сам лично пригласил корреспондентов Холанскую из «Делового вестника» и Пирцхалаву из «Горячих новостей».
- А чего ты сам обзваниваешь? – с заметной иронией спросила Холанская, узнав о цели пресс-конференции. – На днях до меня дозвонились твои сотрудницы, что-то там говорили про заговор и несправедливость, я так и не поняла, и оставила без внимания. Если вы созываете пресс-конференцию, это значит, что период скрытной заговорщицкой деятельности для вас закончился, и никто уже не таится. У вас же есть на заводе малотиражка? Главный редактор лучше всех знает, кому из городских хроникеров события на заводе представляют интерес, и кто сумеет быстро подстроиться в ваш график и подаст информацию выгодно для организаторов. Ну а если пообещаете после пресс-конференции организовать фуршет, явка репортеров будет гарантирована.
В работе со СМИ Лапшин действовал так, как у него было принято во внешнеторговой фирме: все новое пропускал через себя, проверяя подводные камни и скрытые течения, а затем перепоручал подчиненным для их повтора отработанной схемы. Секретарь Клавдия была самым главным проводником в этой деятельности. Привлечь к работе кого-то, формально ему неподчиненного, Лапшину и в голову не приходило, и он с благодарностью принял Ленину подсказку, и она оказалась действенной. Главный редактор малотиражки Викентий Тверитинов, медлительный человек с тусклыми волосами и поблекшим голосом, словно ждал такого поручения и применения своих нерастраченных сил, только и ответил на просьбу Лапшина собрать журналистов на пресс-конференцию с уверенной интонацией:
- Организуем!
Любопытствующих, почему в российском обществе все-таки иногда кто-то готов публично выступить против несправедливости среди моря инертно недовольных, стимулированных обещанным фуршетом, оказалось много. Список журналистов, заявленных для участия в пресс-конференции, превысил пятнадцать человек пишущей братии от общероссийских изданий до местной газеты Московского района Санкт-Петербурга. Редакция малотиражной «Электросилы» во главе с Тверитиновым, приободрившимся и значимым, и заводского радиовещания, подчиненной ему же, присутствовали в полном составе. Телевизионщиков не было никого, так как Лия Пирцхалава за несколько часов до пресс-конференции позвонила и огорчила сообщением, что тема пресс-конференции о собрании трудового коллектива и письме к губернатору не подходит для формата «Горячих новостей», обещала попытаться передать информацию в новостную редакцию, но не гарантировала их приезд, так как времени совсем не осталось. Впервые со времен социализма внимание СМИ было приковано не к политикам, ни к олигархам, ни к криминальному присвоению и переделу собственности, ни к коллапсу банка или финансовой пирамиды, ни к колебаниям цены акций, а к работникам, действующим коллективно против олигарха и без поддержки политиков, которых в президиуме собрания представляли Голимов, Москалева, Кущенко и Миндалев. Присутствовала в первом ряду на всякий случай и Лисицина – вдруг понадобится четкое юридическое определение какому-либо важному обстоятельству. Лапшин разместился в зале вместе с журналистами.
Открыв пресс-конференцию, Валя Москалева представила электросиловцев за столом президиума, а Голимов тут же предложил журналистам разместить на этом столе свои диктофоны:
- Чтобы записи были четкими, и информация не искажалась.
Дав время для действий с записывающими устройствами, Москалева проинформировала гостей о том, что трудовой коллектив Электросилы на принципе равноправия сторон перед законом будет реализовывать свои интересы и не позволит крупнейшему акционеру-олигарху своевольно закрывать производства, без согласования менять директоров и осуществлять другие действия, касающиеся трудовых масс.
- Все понимаем, что приватизация в нашей стране была организована вслепую – учебников и инструкций по ее проведению не написано. В результате хорошо функционирующие предприятия оказались в руках совершенно случайных людей, для которых сдача в аренду или продажа заводских территорий часто становится более легким способом получения дохода, чем планирование и развитие производства. Как часто в нашей стране, при проведении общенародного мероприятия вышел «перегиб», и никто не разбирался, какую долю в этом сыграла государственная неосмотрительность, какую – личный интерес. Для большинства моих сограждан самой актуальной задачей того времени была как прокормить семью и выжить, а не как стать управителем одной стошестидесятимиллионной части распределяемой государством среди населения страны собственности. Не удивительно, что люди свои ваучеры продали через несколько дней после того, как их получили. Все это напоминало яркое и увлекательное ярмарочное представление, в ходе которого легче опустошать карманы зазевавшейся публике. Государственный контроль за приватизированными предприятиями либо отсутствует, либо очень инертен, и государство может обеспокоиться состоянием устойчивого недавно предприятия слишком поздно, когда уже предпринять что-либо позитивное будет некогда. Так называемые «эффективные собственники» чаще оказываются мародерами, спешащими омонетить полученную собственность, так как реально не знают, что делать с производством, случайно оказавшемся в их руках. Это из психологии: что пришло на халяву, так же легко уходит. Акции можно в любой момент продать, заложить в банке, проиграть в карты или в казино. В результате в действиях собственника мы наблюдаем смесь вседозволенности, бесконтрольности, авантюризма и сиюминутности. В итоге государственная и общественная реакция на действия акционера-собственника напоминает государственную и общественную растерянность при безумствах обладателя дорогой иномарки, который ради ему понятных целей, по спору, ради саморекламы, ради ощущения удали разбивает ее вусмерть. Если никто и ничто не пострадали, владельца устно осуждают, но ничего против него не предпринимают. Так и с предприятиями: акционер-собственник без каких-либо правовых последствий может его закрыть, сократить, перенести в другое место, но это задевает интересы тех, кто на нем работает, кто своим трудом способствовал его развитию. Государственные структуры без заявления не защищают обиженных и обездоленных. А если обиженный пойдет в суд, то это потребует больше времени для выписывания штрафа виновному, которые так любит оформлять государство, чем требуется для реального вмешательства для корректировки положения и улучшения управления предприятием.
Москалева подчеркнула, что под письмом к губернатору подписалось свыше пяти тысяч рабочих, инженеров, административных работников, то есть против Стрекалова выступило более трех четвертей коллектива, и пригласила бригадира сборщиков Романа Миндалева зачитать письмо, в копии предварительно распространенное среди всех приглашенных.
Роман Миндалев читал письмо с умелой постановкой акцентов и привлекательной подачей актера в отрепетированной роли. Он осознавал значение выполняемой им функции: при самостоятельном скорочтении письма журналисты будут искать смыслы и связи в тексте, а эмоциональная составляющая отойдет на второй план, если вообще заденет чувства читателей. Его задачей было расшевелить именно эмоции, что называется, достучаться. Как и на собрании в турбогенераторном цехе, рассказ о закрытии цеха товаров народного потребления, призыв к государственным органам взять под контроль действия «эффективных менеджеров» и не допустить закрытия работающих производств он сопроводил твердым заявлением о взятии под рабочий контроль всех процессов реорганизации на предприятии и готовности к походу на Смольный в случае нарушения прав работников.
Собрание журналистов и активистов оценило мастерство актера-любителя Миндалева и содержимое озвученного письма нестройными хлопками в ладоши.
После этого Москалева сообщила, что работники завода почти единогласно выразили доверие генеральному директору Голимову Наилю Аскеровичу, высоко оценив его профессиональные и моральные качества, осуществленные им организационные действия в период работы и утвердили его в должности.
- Наиль Аскерович, несомненно, обладает необходимыми навыками, широкими компетенциями для реализации амбициозных целей развития нашего предприятия. Доверие трудового коллектива генеральному директору указывает на то, что совместными усилиями коллектив под его руководством добьется новых высот в производстве товаров и в производительности труда.
Приглашенный взять слово Голимов выглядел серьезно и строго, как несколько лет до этого член обкома партии при выходе на трибуну на Дворцовой площади во время первомайской или октябрьской демонстрации.
- Чем строже наш подход к акционированию предприятия, тем более открытым должна быть наша информативная политика. Вступив в борьбу с крупнейшим акционером, мы не переходим на осадное положение, закрыв двери, окна и выключив свет. Движение акций и настрой акционеров не должны лишать предприятие видения своего будущего, программы развития. Разговор корпорации о русском Сименсе – это как фальшь-фасад у ремонтируемого дома, если вам, журналистам, не платят за то, чтобы вы почаще описывали красоту этого временного сооружения и перспективность того, что оно скрывает. Никто не знает, что за ним: доведение здания и коммуникаций до аварийного состояния с последующим сносом или реальное восстановление и развитие с учетом современных тенденций в отрасли, создание удобств для будущих жильцов. Исключая голословные декларации, корпорация реально никогда не озвучивала своих стратегических планов, поэтому перенос производства за черту города, закрытие некоторых из них, перевод работников в далекий поволжский городок нервировали коллектив, сеяли неуверенность в своем будущем. Мы даже не были уверены, останется Электросила хотя бы в качестве ремонтного предприятия для своих старых потребителей в энергетике.
Производственные интересы, которыми обычно прикрывает свои действия главный акционер, не должны отражать только позицию собственника, но и учитывать интересы его работников. Ответственность трудового коллектива за управление и развитие завода – это вам не удача несуна с так необходимым болтом в кармане. Взяв власть в свои руки, коллектив в самое ближайшее время сформулирует программу развития завода. Проверка официальных данных по нашим конкурентам показывает, что у них продажи растут, в том числе, на территории нашей страны. Значит, недорабатывает тот, кто отвечает за сбыт, а это как раз головной офис корпорации. Для нас важна определенность, что и когда мы будем делать. Это в интересах и руководителей, и рабочих. Стабильность нужна всем.
После заявления Голимова перешли к собственно пресс-конференции. Вопросы собравшихся журналистов никак не касались важной для электросиловцев темы «почему они взбунтовались», а все аккумулировали желание понять, как акционерное общество собирается продолжать свое развитие без участия главного акционера. Москалева снова и снова отсылала их к закону о трудовых коллективах, напирая на то, что главный акционер не отключается от управления, а будет взаимодействовать с органом трудового коллектива и с учетом его интересов. Журналисты, как и Лапшин, ничего о законе не знали и даже не слышали. Голимов, сохраняя на лице сосредоточенность и умело преподнося свою решительность в сочетании с твердым характером, предпочитал говорить о технической стороне развития завода и делал вид, что вопросы отношений с акционерами его, функционального назначенца, не касаются.
- Конфликты между людьми – в этом нет ничего нового. Через интервью и телефонные звонки важным людям свою правоту доказать нельзя. Если можешь показывать результат – иди делом доказывай, закусив губу. Стратегия развития – она не в том, чтобы постоянно ломать и снова строить, взяв кальку с американцев или европейцев. У нас есть свои мозги и руки. Надо строить свою стратегию, приумножая то, что имеем и умеем. Можно нюансы обсуждать. К любой программе, к любому станку и компьютеру нужно приложить головы и руки. Специалистов нужно растить, вкладываясь в человеческий ресурс. Не должно быть, как в футболе: хорошо играют немцы – значит, есть немецкая система, и мы должны ее внедрять, а через несколько лет лучшими в игре становятся бразильцы, и мы уже внедряем бразильскую систему. У нас есть свои знания и свой опыт, и это является базой. Всегда чего-то не хватает: то специалистов, то квалификации, то денег, то времени, но в этом и есть стимул к развитию, - заключил пресс-конференцию Голимов и предложил собранным журналистам добросовестно и правдиво отразить в своих публикациях новое явление в деловой жизни сегодняшней России – взятие предприятия под контроль трудовым коллективом.
- Если понадобится что-либо уточнить о событиях на заводе, к кому обратиться за уточнениями? – выкрикнул кто-то из журналистов.
- Все вопросы направляйте Лапшину Валерию Георгиевичу, моему помощнику по связям со СМИ и общественностью, - обыденным тоном ответил Голимов, указывая рукой на Валеру, который пытался осознанно улыбаться смотрящим на него журналистов. «Это повышение или приближение?» - хотелось спросить генерального директора, но обстановка к расспросам не располагала.
Дополнительных вопросов и обмена мнениями не случилось. Предложение Вали Москалевой перейти к неформальному общению, то есть к фуршету, вызвало немедленное оживление собравшихся. Редактор малотиражки Викентий Тверитинов, собравший в короткое время друзей и знакомых, в роли хозяина мероприятия разливал вино в пластмассовые стаканчики. Из заводской столовой поднесли несколько подносов с пирожками и бутербродами. Генеральный директор Голимов быстро удалился, сославшись на занятость. Остальные электросиловские функционеры вскоре последовали его примеру, оценив, что у собравшейся пишущей братии к ним вопросов по уточнению полученных сведений не было. Журналисты же оживленно обсуждали свои корпоративные дела и новости.
Лапшин, ответственно относясь к новой для себя обязанности связи со СМИ и общественностью, с нетерпением ждал отклика журналистов на проведенное на Электросиле мероприятие. Под вечер через Клавдию отзвонилась Лена Холанская:
- Мою публикацию одобрили для завтрашнего номера. Успей купить экземпляр утреннего выпуска!
Утром следующего дня по дороге на работу Лапшин купил в киоске «Союзпечати» по одному экземпляру газет, представители которых участвовали в пресс-конференции, так как получаемые по подписке издания на заводе приносились ближе к обеду, а список их для внешнеторговой фирмы не включал большую часть из представленных на пресс-конференции. Поместившись в рабочее кресло, принялся искать публикации об Электросиле. Азарт был настолько мощным, что он физически ликовал, заметив название предприятия в «Деловом вестнике», слегка смутившись подзаголовка «Островок социализма». Валера прочитал обнаруженный газетный материал, подписанный «Елена Холанская, корреспондент». После краткого упоминания о пресс-конференции на заводе в связи с решением трудового коллектива автор пустилась в развитие своего представления об услышанном и увиденном: «В стране, которая и по политическому, и по экономическому укладу по праву считается капиталистической, идеи социальной справедливости в той или иной мере сохраняют на протяжении многих лет неприятие усиливающейся роли владельцев крупных состояний и расслоения общества, вызванного материальным неравенством. Движущей силой протеста оказалось не доведенное до взрыва недовольство, влекущее за собой обычно стачку без спроса, а простой и понятный посыл на перемены – защитить завод и себя от произвола и добиться элементарной справедливости. Открытое обращение к губернатору — это свидетельство неудовлетворенного запроса на соответствующий контроль со стороны государства за процессами в приватизированных предприятиях. Так прорывается жажда и готовность влиять на политику и жизнь общества.
Какими нормативными актами руководствовался «трудовой коллектив» или те, кто от его имени действовал? Они пошли уникальным путем, опираясь на проект закона. Если он будет доведен до полного одобрения и введения в действие, то они на правильном пути. Если в силу законодательной медлительности и бюрократических проволочек, закон не увидит свет, то на одном из центральных проспектов колыбели трех русских революций Санкт-Петербурга возник островок социализма, в котором рабочие выбрали сами себе руководителя, опираясь на нормы несуществующего государства. Блистательная характеристика одобренного рабочими генерального директора «целеустремленность, настойчивость, инициативность, умение ориентироваться в сложных ситуациях, сплотить коллектив и направить его для решения текущих задач» полностью соответствует требованиям, предъявляемым к капитану пиратского судна. Ровно таких же кандидатов ищут для руководства компаниями и государственными структурами.
Никаких политических требований рабочие не выдвинули. Экономическая программа выбранного рабочими руководства не обсуждалась. Удастся ли в условиях кризиса и безостановочных рыночных реформ ему удержать предприятие от развала, непонятно. Но, по меньшей мере, трудовой коллектив Электросилы зарезервировал за собой право на упоминание в истории рабочего движения в России, отважившись на контроль над организационными и управленческими процессами на акционированном предприятии в самое непредсказуемое время с фактическим запретом профсоюзной деятельности, организовав «стачку наоборот», когда на завод не допускается потерявший доверие председатель совета директоров, а работники дисциплинированно приходят на работу, выполняют свои функции и ожидают справедливого распределения полученного дохода и прибыли.»
Статья вроде бы правильно отразила события на заводе, но оставила осадок направленным проведением параллелей с социалистическим прошлым. «Эх, Лена, Лена! Что же ты со мной ничего не обсудила?» - досадливая мысль шевельнулась в голове Лапшина. У всех людей, переживших крах советской системы и бессистемного разрушения ее наследия, слово «социализм» ассоциировался с анахронизмом, как фактор печально ушедшей эпохи, не сумевшей в борьбе утвердить свою общественную концепцию. Аналогичную реакцию испытали бы читатели, увидев заголовок типа «Наследники Орды». И потому у участника описанных событий проступали боль и стыд, словно при наступлении на грабли, когда знаешь, где они лежат, и каковы последствия.
При этом «Островок социализма» оказалась самой развернутой информативной статьей на фоне коротеньких сообщений о том, что пресс-конференция состоялась, что работники Электросилы оказали сопротивление олигарху и отправили письмо губернатору. Никаких сенсаций типа «рабочие взяли власть в свои руки»! Вся поддержка коллективу выразилась в самом факте публикации с явно выраженным вежливым скептицизмом в отношении перспектив самоуправления. Лишь в одной из газет отражалась попытка получить информацию от другой противоборствующей стороны – на запрос редакции Энергокорпорация ответила, что в следствие непредвиденных обстоятельств управление собственниками одним из заводов нарушено, и выражена уверенность, что оно будет вскоре восстановлено законными способами. «Какими?» - хотелось тут же переспросить. Само письмо электросиловцев губернатору не публиковалось, и емких цитат из него не делалось – зря раздавали копии каждому пришедшему на конференцию, и зря Роман Миндалев давил на эмоции. Никто из журналистов не задал важный технический вопрос: каким образом письмо трудового коллектива передано губернатору – лично в руки, по почте, через приемную нарочным, что вызывало сомнения в их готовности отслеживать реакцию власти и дальнейшие события на Электросиле.
14
При следующем посещении приемной генерального директора Валера восполнил пробел в ранее переданной секретарше информации по организации домашнего ужина в индийском стиле.
- Галя, плоская пресная лепешка! – полушепотом с расстановкой произнес Лапшин.
- Валерий Георгиевич! Что вы такое говорите? - тут же откликнулся с игривой интонацией директор по персоналу Кущенко. – Галина Федоровна у нас - очень даже пышечка! И совсем не пресная, а очень пикантная!
В тревожное для всех время директор по персоналу, воспринявший слова Лапшина так, как они прозвучали, без подтекста, не упустил возможности разрядить обстановку шуткой. У секретарши Гали запунцовили щечки, но всем видом она показывала, что, смутившись, не чувствует себя уязвленной и задетой – формальная ролевая игра, связанная с ее должностью, ей удавалась легко и непринужденно.
- Вы же меня поняли, о чем я? – усмехнувшись, отреагировал Валера. – А для остальных пусть будет это тайной.
Галя, сохраняя интригу, качнула головой, сомкнув перед собой ладони пальцами вверх, ну прямо как индийцы делают это при приветствии «намасте».
Настроение участников коллективного выступления работников против олигарха Стрекалова было приподнятым, так как после собрания трудового коллектива и пресс-конференции оно рассматривалось массовым, о нем было широко известно, от государственной власти ожидался ответ и направленные действия по установлению справедливости в процессе управления приватизированной собственностью. Господствовало общее ощущение, что была жизнь до выступления против Стрекалова, и наступила совсем другая жизнь «после». Принадлежность к единому коллективу радовала позитивным настроем на решение любых вопросов и проблем. К ним относилось и отслеживание ситуации по делу Колобова, информацией по которому делился с коллегами начальник охраны Долгополов.
- Никакой перестрелки с участием Юры Колобова не было, как и не было стрельбы со стороны инициаторов конфликта. Произошел инцидент вечером во дворе дома, где живет Юра, с мелкими хулиганами, и Колобов вынужденно в целях самозащиты применил зарегистрированное оружие. Сначала нанесение им ранений хулиганам квалифицировалось как «угроза убийством», но сейчас идет тщательный пересмотр выявленных обстоятельств, и я полагаю, что в результате дело не дойдет до суда.
Все верили Долгополову, потому что выходец из милицейских структур знал, как направить дело надлежащим образом, и потому, что «тщательный» звучало как «смазанный», не в оптическом смысле «размытый, нечеткий», а в механическом – со снижением внешнего сопротивления в достижении поставленной цели.
- Порядок – это выгодно и удобно прежде всего нам самим, - воодушевленно Голимов призывал соратников. - Прошу усилить контроль за техникой безопасности производства работ, чтобы ни аварий, ни инцидентов. Нельзя давать противнику повод, что, вступив в борьбу с олигархом, мы допускаем проколы в обеспечении безопасности работников. Дисциплина сама по себе не приходит – вчера не было, а сегодня вот она, пожалуйста. Это не простуда с мороза или какая зараза, подхваченная в общественном месте. Это плод систематической работы и заботы, изо дня в день, из месяца в месяц.
- Предлагаю воспользоваться выраженной поддержкой рабочих коллективов генеральному директору, и для разъяснений текущих событий, разоблачения возможных действий Энергокорпорации в старых традициях проводить еженедельные коллективные чаепития, может быть, вечеринки, так чтобы коллективы собирались вместе, обсуждали проблемы и вносили предложения, - воодушевленная результатами собрания трудовых коллективов, Валентина Москалева видела организационное продолжение выступления работников против главного акционера. – Никакой политической агитации, это будет взаимовыгодное общение руководителей, подчиненных и работников между собой.
- Поддержка работников – важный для нас фактор, и их надо мотивировать. Надо вбросить идею, которая заставит их обсуждать ее между собой. Все мы работали в стройотрядах и знаем, что такое коэффициент трудового участия КТУ, - апеллируя ко всем присутствующим, Голимов ожидал поддержки сообщников. - Деньги – эквивалент труда, через КТУ человек предъявит, во что он оценивает свой труд, и получит ответ, во что его оценивает коллектив. В результате – баланс интересов. Почему не применить КТУ в рабочих коллективах? При этом в наше нестабильное время, когда курс рубля меняется ежедневно, КТУ позволяет избежать зависимости оплаты труда от устаревших тарифов и окладов, пересмотр которых всегда запаздывает. Предлагаю в коллективах начать обсуждение такого подхода к оплате труда так, чтобы к возвращению к нам Юрия Колобова можно было бы все документировать и регламентировать.
- В студенческое время я в прямом смысле строительных отрядах не была, в каникулы несколько раз ездила проводником поезда дальнего следования, - не снижая внимания к внесенному ей вопросу, Москалева попросила уточнений. – У каждого был оклад, а все что наварил сверху делилось с начальником поезда. КТУ у нас не было.
- Валя, это так просто! – глаза Голимова лучились неподдельным молодым весельем. - Сколько времени прошло, а я до сих пор помню весь наш отряд «Сплав», наверное, лучший в студенческом строительном движении. За редким исключением, все с одного факультета. Всю страну объездили – от Карелии и Ставрополья до Комсомольска-на-Амуре. Часть путей БАМа уложена нами, - с нескрываемой ностальгией уточнил генеральный директор. – Вот, Валя, пример устойчивости и стабильности трудового коллектива при честном распределении заработка и вознаграждения между исполнителями. Столько лет вместе! Работавшую тогда идею – применение коэффициента трудового участия – я и предлагаю обсуждать в коллективах. Людям интересно, и мы сможем доносить до них свои идеи. А с возвратом Колобова оформим все в бумажном виде!
Не у всех был опыт с КТУ в студенческое время, и не у всех, у кого он имелся, он был позитивным – устойчивое ядро стройотряда распределяло заработанное с учетом определенных преференций для себя, даже при заслуженном подходе такой вариант вызывал опасения и подозрения, так как не вся работа выполнялась на виду.
С чаепитиями или без них участники собрания донесли идею формирования оплаты труда с помощью КТУ работникам своих коллективов. В коллективы, не имевшие прямого представительства в «узком кругу», с разъяснениями сходили Москалева и Кущенко. Идею самостоятельного формирования оплаты собственного труда в начале все восприняли с энтузиазмом, ожидая преимуществ каждый сам для себя. Особенно, если дадут что-то дополнительно, чтоб поделить. Для обмотчицы Тамары Абабкиной и подобных ей работников с постоянно повторяющимся рабочим процессом вопросов не было – это был возврат к сдельной оплате труда. Возможные проблемы с обеспечением бесперебойности процесса материалами и инструментом Тамара могла легко контролировать через дочь в отделе снабжения и легко урегулировать с ответственными в цехе. Для Романа Миндалева с его бригадой это был переход к аккордной оплате – выполни нужный объем работ и получи свое. Для самого бригадира Миндалева единственным открытым оставался вопрос как платить рабочим при переходе от одного аккорда к другому, который может затянуться на несколько недель, а то и месяцев.
Во внешнеторговой фирме, отнесясь к вопросу творчески и с инициативой, под КТУ попытались подвести давнишнюю мечту получать процент от совершенных сделок, что в первом приближении казалось понятным и справедливым: завод получил высокоэффективную оплату за поставленную заказчику продукцию и выделил долю исполнителям. Опыт уже давно показывал, что на одном энтузиазме и прилежании в работе новых высот достичь трудно. Хоть двадцать небольших контрактов за год соверши на всякую мелочевку, запчасти с распорками, прокладками и уплотнениями со всей сопровождающей процесс писаниной и беготней, хоть одну на какой-нибудь большой генератор после перелопачивания сотен страниц тендерных требований на иностранном языке, утрясания технических данных с конструкторами, выверки многостраничного контракта и поэтапного сопровождения процессов проектирования, изготовления, заводских испытаний, упаковки, отправки, с командировкой к заказчику монтажников и наладчиков. И сразу встал вопрос, за счет чего финансировать оплату труда менеджера, который успешен в получении большого контракта, но срок его предполагает исполнение в течение нескольких лет, до завершения контракта, в течение долгого срока до прихода денег? А как быть, если тендер перелопатил, с конструкторами все утряс, предложение отправил, а подписание контракта затягивается или откладывается? Или заказчиком торги отменяются? Все-таки перейти на самофинансирование, то есть хозрасчет, в котором когда-то было отказано? А кто будет определять, сколько нужно платить за используемые помещения, тепло, свет и туалет? Или тихо сидеть без взлета зарплаты, но с гарантированным минимумом?
Еще большее смятение появлялось при попытке уложить в предложенную схему ожидаемый карьерный рост, который до сих пор был результатом терпеливого ожидания подвижек при выходе старшего коллеги на пенсию, его увольнения или перехода на другую работу и высвобождением штатной единицы с более высоким окладом. КТУ же не к должности привязан, а к личному вкладу, а он же скачком не возрастает, он же должен быть результатом компромисса персональных притязаний и коллективной оценки.
- Все торопятся подготовить подписание сделок без участия корпорации и съездить к заказчикам, - заявила Нина Павлушина, заглянув в кабинет Лапшина. – А у меня, с твоей подачи, только запчасти для югославской Тузлы. Индийские заявки для флота лежат без движения. Может, все-таки ты переговоришь с Голимовым: чего просто так мы отказываемся от бизнеса с оборотом в миллионы долларов?
- Согласен. Надо бы вернуться с ним к этому разговору.
- Вот-вот. Должен же он понимать, что деньги сами в руки идут. Да и мне, чтобы претендовать на карьерный рост, надо предъявить большие объемы продаж. Без этого так и застряну в старших менеджерах.
И здесь она была права: любое повышение в должности определялось структурой подразделения и бюрократическими ходами с написанием обоснования, куда вкладывались настоящие и мнимые заслуги продвиженца. А у Нины пока в графе объем продаж однозначный простой или, откровенно говоря, спад. Слава богу, по ранее подписанным и исполняемым контрактам с участием Нины идут платежи, и это позволяет ей быть достаточно заметной фигурой.
15
Малотиражка «Электросила» откликнулась на пресс-конференцию лишь через пять дней согласно своему графику выхода номера в свет раз в неделю. Она оказалась единственным в городе изданием, опубликовавшим письмо электросиловцев к губернатору полностью. Главный редактор Тверитинов слово сдержал: организовал и сделал. На глазах множества участников и свидетелей впервые за бог знает сколько лет самые обычные простые люди бросили вызов крупнейшему акционеру-олигарху, покрывающему его Госкомитету по имуществу и лично Чубайсу, обратились к губернатору, заявив о себе как о могучем трудовом коллективе, возвращающему свою судьбу в свои руки, и вместо поддержки и солидарности столкнулись с неприязнью со всех сторон. Ежедневно запускаемый по заводскому радиовещанию голос Романа Миндалева с выдержками из письма к губернатору лишь подчеркивал внешнее безразличие, отсутствие публичного интереса к событиям на заводе – никакой информации о движении отправленного письма не поступало, журналисты совсем не осаждали новыми вопросами. Нарушение всем привычных правил, при которых реализовывалось несложное управление обездоленными одиночками с угрозой еще большего унижения, вызывало всеобщее отчуждение. Губернатор и его офис молчали. Профсоюзы других крупных предприятий не только не выражали поддержку мятежному коллективу, но и не проявляли интереса к юридической базе, положенной в основу его действий, что могло бы и им пригодиться в собственных сложных обстоятельствах.
На заседаниях «узкого круга» отсутствие реакции губернатора на письмо электросиловцев впрямую не обсуждали, но вопрос просматривался за повесткой обсуждения и переживаниями. Прибывший на очередное встречу «узкого круга» Лапшин с удивлением обнаружил, что в кабинете генерального директора его коллеги были заняты сосредоточенным заполнением каких-то длинных разграфленных листов типографского исполнения, и ему тут же предложили присоединиться к общему занятию.
- После ГКЧП из партии вышел и думал, что про тебя забыли? Пришло время Зюганова поддержать! – с веселым озорством сообщила ему Валя Москалева. – Составляем списки желающих восстановить членство в партии, чтобы лидер партии к нам на завод заглянул и поддержал в противостоянии со Стрекаловым.
Лапшину на территории Электросилы были известны коммунисты только в виде сохранившихся памятников ушедшей эпохи: монумента Ленина с указующей рукой на площадке у главного въезда на завод и большого полого бюста Кирову на третьем этаже административного корпуса. Из почти двух тысяч членов партии, заявивших о выходе из нее после путча ГКЧП, никто не провозгласил о возобновлении функционирования первичного звена партии на заводе.
- Не надо меня принуждать! Не буду я ничего подписывать! – сорвалось с его уст. – Ты еще пригласи меня участвовать в октябрьской демонстрации вместе с коммунистами!
- Не воспринимай все так серьезно! – зазвенел смех в голосе Вали. - Достигнута договоренность с питерским отделением компартии о визите на Электросилу их руководителя для ознакомления с текущей ситуацией в обмен на обеспечение активистам сбора подписей на подписных листах в Законодательное собрание города на территории завода. В качестве демонстрации нашего согласия с их условиями необходимо предоставить несколько заполненных листов, вот такой условный аванс.
- Отсутствие реакции властных кругов на ситуацию на заводе вынуждает нас искать союза хоть с чертом, хоть с коммунистом. Воспользоваться надо, коль коммунисты провозглашают борьбу с теми, кто заточен доворовать в стране всё, что еще не разворовано, – обозначил свою позицию Голимов, одновременно намекая на недоработку по линии связей с общественностью. – Может показаться, что с коммунистами иметь дело неприятно, но они – понимающие, готовые своего руководителя заслать на завод и рекомендовать ему организовать запрос депутата Государственной думы хоть в прокуратуру, хоть в госбезопасность, если он найдет, о чем запрашивать.
- Откуда такая инициатива?
- Предприимчивые коммунисты из районного отделения партии сами на нас вышли и предложили помощь в обмен на свободную агитацию и получение подписей сторонников на подписных листах на территории завода. Администрация губернатора на мой письменный запрос о встрече с ним пока хранит молчание. Выбирать не приходится. Как говорят в спорте: случайно можно проиграть, случайно не выигрывают. Поэтому нам нужно использовать все возможности…
Лапшин давно заметил активистов различных политических сил, толпящихся у метро и призывающих прохожих поддержать участие их представителей в выборах в Законодательное собрание города. Сам он обычно проходил мимо, имея в качестве обоснования сделанный им несколько лет назад политический выбор.
- Чего тут раздумывать? Поддержка участия коммунистов в выборах вовсе не означает поддержки их кандидата! Да и губернатору напомнят, что на письма трудящихся нужно отвечать! – аргумент Москалевой показался убедительным, и Лапшин подключился к общему занятию с подписными листами, став статистом в приглашении лидера коммунистов на мятежный завод.
Народ о политиках судил не по тому, что они реально делали или могли сделать, а по тому, как они выглядели в телевизоре, и как об этом рассказывали журналисты и телевизионщики. Политики и политиканы периода массового распределения общественной собственности по рукам и карманам могли считаться кто прихвостнем олигархов, кто либералом, кто замшелым консерватором, кто рудиментом ушедшей эпохи, но они в своем вершении судеб страны и рассуждениях о ее будущем как бы считались выше грязной обывательской жизни, если грязная жизнь не догоняла громким скандалом и разоблачением. На этом фоне лидер коммунистов однозначно держал себя очень консервативно и в предосудительных мероприятиях замечен не был, а поэтому казался очень даже хорошим инструментом для привлечения внимания к событиям на заводе. Через Валю Москалеву передали агитаторам компартии оформленные подписные листы и стали ждать визита ее руководителя на завод.
Радостным событием в период этого ожидания оказалось возвращение Юрия Колобова из короткого заключения в СИЗО. За неделю он похудел, но выглядел свежим и вдохновленным. Как пленка с голосом Романа Миндалева на радио раз за разом повторяла текст письма электросиловцев к губернатору, так и финансовый директор был вынужден раз за разом пересказывать подробности своего злоключения каждому, кто интересовался.
Инцидент произошел темным ноябрьским вечером на Таврической улице во дворе дома, почти полностью заселенного элитными жильцами. Запарковав автомобиль на площадке перед домом, Колобов увидел, как возле подъезда два молодых человека развлекались, ударяя с разгона металлическую тележку из универсама о стену дома. Юра сделал им замечание в духе, что стену придется ремонтировать. Его грубо послали в неприемлемом направлении. Из подъезда выскочил еще один компаньон хулиганов и, оценив неравнодушие жильца подъезда как агрессию по отношению к их компании, сразу схватил кирпич, которым обычно подпирали входную дверь при необходимости, и двинулся в сторону Колобова, осклабившись нахальным вызовом: «Хочешь, я подарю этот камень твоему автомобилю». Юра со сдержанным достоинством отступил на несколько шагов, одновременно извлекая из портфеля травматический пистолет, и, как учили на курсах, сделал предупредительный выстрел в воздух. "У него пугач, вали его, на фиг!" - хулиган стремительно рванулся вперед и занес руку, чтобы нанести удар кирпичом по голове. На то, чтобы остановить его оставались какие-то ничтожные мгновения. Колобов выбросил вперед руку и выстрелил несколько раз в направлении нападавшего. Хулиган осел и выронил кирпич, но его подобрал его приятель, сначала наблюдавший со стороны, и агрессивно рванулся в сторону оборонявшегося Колобова. На этот раз хватило одного выстрела - Юра увидел кровь на лице агрессора. Нападавший споткнулся и упал. Из окон, выходивших во двор, подсматривали привлеченные выстрелами жильцы. Колобов поднялся в квартиру, сам вызвал скорую помощь и полицию с указанием, что было нападение на него, и он оборонялся, а потом вернулся к месту инцидента. Подошли более смелые соседи. Пока ждали медиков, первый нападавший, отлежавшись, вновь поднялся и направился к Юре. Его резким окриком остановил компаньон, оттащивший его в сторону: «Щас менты будут!». Приехавшие на вызов милиционеры заявили, что угроза нападения и само нападение – это разные вещи, нужно было дождаться, чтобы был нанесен удар, и только потом стрелять. Оставался ли шанс у пострадавшего с пробитой головой это сделать, никто не пояснял. Немногочисленные свидетели были на стороне Колобова, уж больно достала всех эта шумная компания, оставлявшая после своих визитов устойчивый запах мочи в подъезде. По информации вышедших соседей, молодые бездельники не раз вызывали беспокойство жителей двора шумом пьяных разговоров, женщины опасались выходить в одиночку из-за агрессивного состояния хамов, постоянно ко всем цеплявшихся. Но по конкретному инциденту показания всех начинались с момента выстрелов, предшествовавших им событий никто не видел. На диктофон никто ничего не записывал.
- Все по полной: скорая, милиция, и неожиданный дебет-кредит, – Колобов заключал свой рассказ упоминанием об отправке двоих раненых в травмпункт дежурной больницы, о демонстративном одевании наручников ему в присутствии недовольных свидетелей c отправкой в ближайшее отделение милиции. - Сутки продержали в камере в компании беснующихся алкоголиков и наркоманов, но никто из сотрудников даже не попытался провести должный опрос и не поинтересовался, из-за чего возник конфликт и как развивался. Такое ощущение, что милиция свои выводы сделала на момент задержания. После перевода в СИЗО вмешательство Долгополова и привлечение к делу его связей в милиции стали менять суть дела. Появились адвокат и трактовки происшедшего. Если бы я не применил оружие, мне бы точно проломили голову, потому что в тот момент они были неадекватны, — уверен Коробов. - Главное обстоятельство не в мою пользу: была угроза нападения, без причинения вреда моему здоровью. Адвокат пояснил, что со стороны все события выглядят ярко, но за действия хулиганов никакой ответственности им не будет. Только в гражданско-правовом порядке можно предъявить какой-либо иск, уголовное разбирательство исключено. Ну и вот, по истечении нескольких дней Долгополову и адвокату удалось раненных мной хулиганов склонить к примирению сторон и возмещению ущерба потерпевшим. Дело закрыли.
- Во сколько тебе это обошлось?
- Это без комментариев. Лишнего лучше ничего не говорить, кабы б чего не вышло.
Так совпало: вернулся из милиции Колобов, и в тот же день отдел внутренних дел прекратил отряжать милиционеров на дежурство на проходных вместе с электросиловскими дружинниками. Кроме особо внимательных этот факт в истории противостояния с олигархом никто не отметил.
16
На фоне постоянного общения Лапшина с Голимовым и хождения в «узкий круг» стал заметной персоной. Знакомые, мало знакомые и совсем незнакомые люди на подходе к заводу, в переходах по его территории, в длинных коридорах административного корпуса улыбались ему, оставаясь подчеркнуто любезными, останавливали и спрашивали о чем-нибудь, связанном с конфликтом со Стрекаловым, о повышении зарплаты и планах руководства. Предполагалось, что Лапшин мог знать нечто сокровенное и самое верное и должен об этом всем рассказывать. Раньше с вопросами к нему обращались только хорошо знакомые люди, чаще в разрезе обывательского представления о внешней торговле, как цепочке заграничных командировок и периодов подготовки к ним: «Что-то я тебя давно не видел. Ты куда-то ездил?» Относительная правда в такой постановке вопроса была: при участии в большом тендере на крупное оборудование установление персональных контактов с заказчиком являлось обязательным условием, а при получении заявки на запчасти после ее перевода, согласования с конструкторами, определения цен с учетом цен предыдущих или аналогичных продаж, текущей себестоимости, проработки маршрута транспортировки и прочих сопутствующих вопросов никто подписанный контракт по почте не отправлял, хотя и сам Лапшин, и его подчиненные меру в загранпоездках, не вызывающую раздражение завистников, соблюдали. Иногда обращались счастливцы, командированные по техническим вопросам за границу и рассматривавшие поездку как шанс улучшить свое материальное положение, с вопросом, что взять с собой для перепродажи. Теперь – все подряд. Валера старался быть уважительным, но при каждом обращении внутренне напрягался и чувствовал недоверие к любопытству малознакомых и незнакомых людей. На «узком круге» после предложения Голимова ввести КТУ для оплаты сотрудников основной темой разговоров были доклады Вали Москалевой о подаче ей документов для регистрации органа трудового коллектива в различные государственные институты, регистрирующие некоммерческие объединения, ассоциации, товарищества и клубы по интересам и бюрократической волоките с пролеживанием заявлений или отказом из-за отсутствия ведомственных инструкций, относящихся к трудовым коллективам. Короткий ответ Лапшина «не знаю» или вежливый, но отчужденный «все в порядке» соответствовали в целом его вовлеченности в конфликт со Стрекаловым и воспринимались как заносчивость и нежелание поделиться информацией с теми, кого текущие события волновали. Неприятно было наблюдать, как подчеркнутая любезность заменялась на недоверчивость в косом и высокомерном взгляде неожиданного собеседника, после чего хотелось побыстрее скрыться в своем кабинете. В конце концов, даже если Лапшину и была доступна какая-то конфиденциальная информация, то почему от него ждут, что он должен ей делиться? Ненужные телефонные звонки отфильтровывала секретарша, быстро оценившая, от каких звонков будет толк, а какие предназначены только для удовлетворения персонального любопытства.
Если бы Голимов рассказал своим сторонникам о встрече с бывшим министром Великановым в кабинете председателя городского комитета по экономике и промышленной политике на первой неделе противостояния с Энергокорпорацией, то приход к Лапшину, а возможно, и к другим активистам выступления бывшего генерального директора Электросилы Неверова получил бы больше внимания и надлежащее толкование. Борис Захарович без стука и Клавдиного предупреждения распахнул дверь Валериного кабинета и застал его за просмотром деловой почты. Почетный пенсионер, красный директор крупного завода мог себе позволить пройтись по кабинетам бывших подчиненных, оставив верхнюю одежду то ли у Гали, бывшей секретаршей генерального директора и в его времена, то ли еще где-то. Валера не скрывал своего удивления и радости от встречи с символом социалистического процветания Электросилы, сохранявшим бодрость на восьмом десятке лет. Во время функционирования генеральным директором Неверов заглянул к Лапшину несколько раз исключительно только во время проверки валютных расходов предприятия контрольным управлением министерства финансов, назначив контактным лицом с проверяющими Лапшина. После выхода на пенсию – первый раз за два года.
- У вас тут прямо осадное положение! На площадке у проходной охранники с дружинниками приемы рукопашного боя отрабатывают! – глубоко посаженные глаза бывшего директора впились в лицо улыбавшегося собеседника: - По радио какие-то глупые призывы передают! А чего вы так этого татарина поддерживаете? Чем он вас так привлек? Откуда к нему такое доверие?
- Борис Захарович, мы и вас всей душой поддерживали! Иностранцы часто подчеркивали, что у нас с вами отношения, как в большой семье, - на лице старого директора засветилось горделивое довольство от услышанного комплимента, проступил нерастраченный заряд харизмы, которым он привлекал людей, и которая была основой всего, что вкладывалось в понятие «тяжеловес». – Вы никогда нас не ограничивали в работе ни в географии, ни в номенклатуре, ни в инициативе. А когда работу делаешь сам, а не по принятому раскладу ролей или по принуждению – это такая радость.
- Со стороны это заметно, и я это только приветствовал. Я вас всех для руководящих постов подбирал, примечал тех, кто крепко берется за дело, селекционировал, давал кредит доверия, помогал расти, и мы годами работали вместе, а здесь чужак, назначенный администратором, никому толком не известный пришлый человек, а все ему доверились, - Неверов не скрывал ревности и потаенной обиды. Лапшин помнил, что Электросила попала в первый список из десяти предприятий Советского Союза, на которых по решению правительства и коммунистической партии было решено организовать внешнеторговые фирмы в 1987 году для расширения интерфейса с зарубежными партнерами, и что «кредит доверия» руководителя завода изначально исчерпывался организацией подразделения и выделения ему нескольких переоборудованных комнат в рабочем общежитии постройки начала двадцатого века, и никакого хозрасчета, предусмотренного высоким решением, не допускал. Так сложилось, что в первые, практически организационные, месяцы существования внешнеторговой фирмы случились поломки крупного электродвигателя производства Электросилы на химическом комбинате в ГДР и электрощита на грузовом судне в Болгарии, что потребовало срочных поставок оборудования для восстановления работы комбината и корабля и сокращения дорогостоящего простоя в эксплуатации, и Неверов, как генеральный директор предприятия-изготовителя, участвовал в организации экстренного производства необходимых изделий, наблюдал за активностью молодых энтузиастов в новом подразделении, удивлялся их оперативным решениям с госснабовскими фондами, обеспечением быстрой транспортировки (груз в Болгарию улетел самолетом) и получал заслуженные благодарности от посетивших его консулов дипломатических служб братских государств по завершению исполнения контрактов. Это уже потом, убедившись, что новое подразделение давало и солидный оборот, и высокую прибыль, сумело сохранить в государственном плане СССР в разделе «внешняя торговля» бюджетную строчку на миллион долларов для закупки оборудования в Швейцарии для изоляционного цеха и выделения этих денег, после провалившегося путча ГКЧП и расформирования парткома генеральный директор распорядился о переезде внешнеторговой фирмы в высвободившиеся таким образом просторные помещения в административном корпусе, что Лапшин счел совершенно справедливым, так как от взаимных поездок партийно-профсоюзных делегаций электротехнических предприятий социалистических стран друг к другу с заверениями в вечной дружбе международная кооперация и сотрудничество никак не развивались, а контактов с заказчиками такие поездки не предусматривали и стали возникать и развиваться только в рамках функционирования внешнеторговой фирмы.
Приоткрыв дверь, заглянула с подчеркнутой услужливостью секретарша Клава.
- Борис Захарович, вам чай-кофе? – предложила она, светясь любопытством скучающей женщины, столкнувшейся с новым явлением и желающей разобраться, что к чему, заодно заняв себя необременительным занятием. Практичный склад ума ей подсказывал, что это не случайный визит скучающего пенсионера, после выхода на пенсию он в помещениях внешнеторговой фирмы не появлялся.
- Спасибо, мы минералкой обойдемся, - старый директор сделал движение рукой в сторону «Боржоми» на столе и отмахнулся от назойливого любопытства постороннего человека. За дверью скрылось разочарованное лицо Клавдии. Неверов взглядом показал Лапшину, что ждет ответа на поставленный вопрос о доверии стороннему человеку.
- Если честно, во всей этой передряге я никому не доверяю. Велика вероятность, Стрекалов на место Голимова выдернет из своей обоймы верного опричника, который просто закроет завод, лишив нас всех работы. Он ничего нам не предложил в рабочем процессе даже на короткий период планирования, но уже заставил готовить контракты вместо завода от имени корпорации и попытался всех перевести на работу в Вольск. Иностранцы не понимают схему работы, когда переговоры ведут представители завода, а подписывать контракт будет некая корпорация из Москвы. Доверенностей от корпорации на ведение переговоров у нас нет. Финны категорически отказались работать в такой схеме, заявив, что по их правилам они могут контрактовать закупки только непосредственно от производителя. По команде Стрекалова не прорабатываются и не подписываются поставки электрооборудования и запасных частей для флота Индии, которые мы с вами так успешно развивали и использовали для выправления финансовой ситуации на заводе, якобы это непрофильный для Электросилы бизнес. Почему энергетика профильна, а оборудование для судостроения, которым завод занимался пятьдесят или более лет – непрофильно? Странно это: корпорация, сама выросшая из торговли компьютерами и оргтехникой, ничего не сделала для развития продаж продукции вошедших в нее предприятий! Что профильно или непрофильно, до людей доводят именно таким образом: ты что-то делаешь, пытаешься добиться, и когда приходит пора пожинать плоды – заявляют, что это никому не нужно. Вот за возможность иметь рабочее место, трудоустройство на достаточно долгий период, достойную оплату за свое функционирование и свободу в нем мы и боремся.
- «Адмиралом Горшковым» уже не занимаетесь? – с удивленным разочарованием в голосе уточнил бывший директор, в свое время поддержавший Лапшина в реализации Электросилой предложения индусов сконцентрировать под эгидой крупного электромашиностроительного предприятия поставки всей электротехнической продукции, необходимой для модернизации передаваемого Индии авианосца. Он даже санкционировал небольшие организационные перестроения в конструкторских отделах для обработки запросов от индийских заказчиков и поездку конструкторов для выбора предприятий для кооперации в изготовлении аппаратных щитов на территории южной страны – так могло получиться и дешевле, и надежней в смысле будущих ремонтов и обслуживания.
- Все похерено при ликвидации НИИ и подчинении конструкторских отделов главному инженеру! Отделы, занятые оборудованием для флота, первыми пострадали – работы у них мало, если экспортом не заниматься. – Лапшин не стал добавлять, что при сокращении конструкторских отделов, ориентированных на военно-морской флот, начальник отдела Иванов предложил ему вместе сходить к Чернавину с разъяснениями ожидаемых перспектив от сотрудничества с индусами, и Валера первым делом обратился к Голимову, бывшему в тот момент заместителем генерального директора и его непосредственным руководителем, и именно тогда услышал, что «это для нас непрофильный бизнес», а потому до Чернавина не дошел.
- Но вы же ни в должности, ни в зарплате не теряете при этом переводе в Вольск, - вернулся Неверов к ранее поднятому вопросу.
- На момент перевода – да, а что будет завтра? С кем разбираться в Вольске, если что-то произойдет? Если зарплата будет сравниваться не со средней в Питере, как сейчас, а со средней в провинции? Ведь там она значительно ниже! Безропотно принимать решения кого-то, к кому и подхода не имеешь?
- Ну ты же со Стрекаловым лично знаком и можешь, при необходимости, напрямую с ним все разрулить! – Неверов сказал так, как будто юркнуть в узкую щель и иметь доступ к высокому должностному лицу – это одно и то же.
- Теоретически я мог бы рассчитывать обратиться к Стрекалову напрямую. А практически – он мне и минуты времени не уделит, так как имеет смутное представление о роде моих занятий, я для него – один из многих, кого можно поменять в любое время,- ответил Лапшин на высказанную возможность прямого общения со Стрекаловым.
Электросиловец Лапшин напрямую сблизился с генеральным директором завода Неверовым случайно в начале своей карьеры, когда во время командировки в Москву Неверов, подойдя к группе командированных с честной растерянностью произнес:
- Мне через час к министру идти, а у меня на самом видном месте, на пузе, у пиджака пуговица оторвалась, - и вдруг обратился к Лапшину, самому молодому во всей группе. – Слушай, у тебя на пиджаке пуговицы похожие, дай мне одну!
И пока присутствовавшие вежливо улыбались и предлагали проверить, сохранилась ли запасная пуговица на внутренней стороне пиджака, обычно пришиваемая где-нибудь сбоку, Лапшин сказал решительно:
- Давайте ваш пиджак, я мигом сбегаю в ателье, там подберут и пришьют.
- Да где ж оно, ателье-то?
- Пока в Москве между министерством, Госкомитетом по науке и технике, Госпланом и другими учреждениями пешком ходишь, многое подмечаешь. Я знаю, где ближайшее ателье на Суворовском. Обернусь быстрее чем за час.
Так Валера Лапшин сделал «пуговичное» инвестирование в свою карьеру. В московском ателье пуговиц финского производства, продуктом которого был костюм генерального директора, конечно, не нашли. Пришлось заплатить за пришивание трех похожих пуговок советского легпрома. Для Валеры это был первый опыт международной продуктовой кооперации и интеграции. Неверов не заметил подмены всех пуговиц на борту пиджака, и довольный, не заплатив, отправился к министру. Полученную за командировку премию Лапшин отнес на счет своих производственных успехов. Но Неверов приметил его, и когда во время командировок в Москву они случайно сталкивались, часто спрашивал: «Как дела?», выделяя из остальных. Лапшинский доклад был всегда разумен в том смысле, что он был коротким, достаточно содержательным для ожидаемой вовлеченности генерального директора в решаемые им в Москве вопросы, но не окончательным. Понимая и принимая иерархические построения в производственном объединении, Валера окончательность доклада оставлял своему руководителю. И напрямую стал обращаться к генеральному директору только по получении соответствующей должности. Со Стрекаловым Лапшина познакомил сам Неверов, когда Электросила вела переговоры с немцами и шведами о производстве товаров народного потребления в России вместо Европы. После поездки электросиловской делегации во главе с Мишиной в Бамберг и привезенного ею предложения немцев выделить десятипроцентный пакет акций для контроля и обеспечения доверия сторон Неверов предложил Лапшину вместе со Стрекаловым в Москве посетить представительство немецкой компании в Хаммер-Центре. Валера навсегда запомнил тягостный момент, когда представитель британской компании «Димар» Стрекалов, как он в тот момент представлялся, неуклюже стал припадать на хромую ногу вместо приветствия руководителя офиса на английском языке, и Лапшину неожиданно пришлось превратиться в переводчика. После этого переговоры с немцами застопорились, и Валера сделал вывод, что их предложение по акциям не прошло, и Неверов по требованию Стрекалова остановил развитие всех договоренностей.
- По указанию Голимова я подготовил предложение по производственной программе генераторов для тепловых и гидравлических электростанций на пятилетку для обсуждения в корпорации, - попытался развить свою мысль Лапшин.
- Где ты данные брал? Сейчас ведь ни Госплана, ни пятилеток нет! – быстро отреагировал Неверов.
- По иностранным проектам – из публикаций в международных журналах, по внутренним – все, что планировалось в последнюю советскую пятилетку, до сих пор не достроено.
- Ну да, ну да, - задумчиво поддакнул собеседник.
- Через две недели после передачи подготовленных материалов в корпорацию мы вместе с Голимовым отправились в Москву для обсуждения предложения с работниками корпорации. Впечатление такое, что переданный материал никто не читал, кроме негатива к нам, вызывающим беспокойство в их размеренной жизни, мы ничего от работников корпорации не увидели. Они даже не удосужились спросить у представителей Металлического завода, чьи турбины должны быть предусмотрены для тех же проектов, устраивает ли их такая программа! Встречных предложений нам не представили, а сам Стрекалов даже не уделил и секунды времени для обсуждения вопроса. Я помню возмущение Голимова: «Нам завод развивать для производства новой конкурентной продукции или превращать его в ремонтное предприятие стареющего оборудования на древних объектах?» Поэтому я его поддерживаю. Голимов вернул работникам Электросилы ощущение причастности к созиданию, и это вдохновляет, ну как свобода. Борис Захарович, что же вы нам в начале девяностых не подобрали более основательного и смышленого олигарха?
- Я не волен был выбирать, - старый директор покряхтел какой-то момент, словно взвешивая, стоит ли добавить больше информации. – Стрекалов стал акционером Электросилы на ваучерном этапе приватизации. В результате развала Советского Союза потерявшими практически все оказались не только функционеры в структуре коммунистической партии, но работники разного уровня общесоюзного правительства. Представляешь их ощущения: еще вчера ты всесильный заместитель председателя или министр, по мановению пальца которого много чего происходило в разных углах огромной страны, а сегодня – никто. Мало того, что немедленно вышли из подчинения министерства, заводы и организации в бывших союзных республиках, ставших независимыми, но и в России, в соответствии с установками Ельцина, российские совет министров и государственные комитеты обрезали нити управления союзным органам. А это умные, талантливые, по-современному говоря, авторитетные люди с серьезными связями и влиянием. Приватизировать им было нечего! Они могли рассчитывать только на ваучеры, свои и купленные по случаю. В силу личного уважения к ним мы, директора, откликались на их рекомендации и просьбы, да и нам было лучше вместо тысяч мелких акционеров в список собственников включать одного с консолидированным пакетом, что, в свою очередь, нам позволило избежать входа криминала в управление заводом.
- Консолидированный пакет ваучеров Стрекалова, как я понимаю, включал в себя не только личные ваучеры членов его семьи и поддержавших его функционеров союзного значения? – Лапшин оценил количество ваучеров, вложенных в процессе приватизации корпорацией в два десятка подмятых под себя предприятий.
- Да, он сумел собрать и скупить ваучеры в размере, достаточном для установления контроля над заводом.
- Он знал, сколько ваучеров надо обменять на акции, чтобы установить контроль над заводом? А на подлинность их кто-нибудь проверял?
- Ну не мы же должны были осуществлять такую проверку! У нас ни оборудования, ни инструкций не было!
Бесплатная приватизация Электросилы была проведена по варианту превращения директоров в крупных акционеров, наиболее лоббируемому во всей стране директорским корпусом и профсоюзами, когда более половины акций передавались трудовому коллективу, в результате чего в руках генерального директора оказалось пять процентов акций общества. У большинства работников Электросилы, включая Лапшина, на руках оказалось по 286 акций, или менее одной сотой процента, но вместе у всех руководителей и работников пятьдесят один процент. Вскоре людям, входившим в кабинет генерального директора, стало понятно, что состарившийся красный директор Неверов вел переговоры по подбору стратегического инвестора с ваучерами и готовился свой пакет акций продать в надежные руки эффективного собственника. По-другому трактовать участившиеся визиты Стрекалова, как-то успевшего сблизиться с Неверовым и втершемуся в доверие, было нельзя. Все, наблюдавшие за процессом, сочли, что в этих встречах один на один, генеральный директор, выгодно продавал свой пакет настойчивому визитеру и реализовал этот сговор в момент разового всплеска цен на акции на бирже, точнее, всплеск зарегистрировал этот подготовленный момент, ведь акции покупались-продавались только на бирже. Лапшин так же воспользовался предполагаемым установлением над обществом доминантного контроля корпорацией и продал свои акции в это же время по достаточно высокой цене, хотя на максимум не попал, но считал эту операцию успешной, так как после этого цены на акции Электросилы шли только вниз. В течение считанного количества месяцев Стрекалов, как главный акционер, стал председателем совета директоров акционерного общества и заменил Неверова на своего ставленника Чернавина. Заслуженный и всеми уважаемый ветеран покинул свой пост и кабинет без шумных проводов, и вот судя по его текущей позиции обиду на олигарха не держал и даже пытался поддерживать.
- Вас, Борис Захарович, наше выступление почему обеспокоило? – отринув робость перед авторитетом, спросил Лапшин. - По моим сведениям, вы свой пакет акций успешно продали еще три года назад, поэтому никаких материальных последствий в этой ситуации для вас лично нет.
- Как-то Валя Москалева сказала, что когда хорошему человеку плохо, то плохо всем, поэтому ему помочь надо. Стрекалов много хорошего для Электросилы сделал, деньгами нам помогал в трудные времена, - на морщинистом лице Неверова отразилась хмурая поглощенность собственной мыслью. - Вот и Валя тоже на стороне татарина, а я ее в совет директоров продвинул.
- Видите, как массово к Стрекалову негатив проявляется. Если он и сделал что-то хорошее, то об этом мало известно или совсем неизвестно, все действия его и его назначенцев народ будоражат, и по справедливости, относятся к нему лично. Вот вы заметили охрану проходных завода дружинниками, а знаете, что на новой производственной площадке в Колпино никаких дружинников нет, и в этом нет никакой надобности: представители Энергокорпорации туда попасть и не стремятся. Сигнал ясный как солнечный свет: их интересует только лакомая земля вдоль Московского проспекта. Очень люди переживают из-за возможного закрытия цехов в момент переноса производства за город.
- А тут и переживать не о чем! Вынос производств за черту города был предусмотрен еще в генеральном плане развития Ленинграда. Я был депутатом горсовета и сам видел в планах на отдаленную перспективу на месте Электросилы жилые кварталы. На основании плана еще в мое время город начал обрезать заводу железнодорожное сообщение, мы остановили развитие площадки на Варшавской улице по этой причине.
- А зачем железнодорожное сообщение для производств, где все завести и вывести можно с помощью грузовиков – товары народного потребления, коммутационные стенды, системы управления?
- Такой профиль производств на этой площадке сложился именно из-за проблем с железной дорогой.
- Старый генеральный план – это совсем не обстоятельство непреодолимой силы! Мы-то с вами знаем, что не все планы социалистического времени реализованы, и кризис в обществе произошел именно потому, что не все члены общества эти планы разделяли. С чего вдруг эта часть плана развития города высокой социалистической культуры быта с выносом производств за его черту подлежит обязательному исполнению после падения социализма?
- А другой план кто-то предложил?
- Мы же знаем, как такие планы строились: напихали туда всего по максимуму, от давно необходимого, но неподвижного, до случайно услышанного для выпрашивания денег из центра.
- Переезд всё равно неизбежен. Перемещаясь в промзону на окраине, предприятие сохраняет за собой земли в центре города. Их можно продать или построить на этом месте магазин, торговый центр, гостиницу.
- Это и пугает: сумевший использовать все шансы, предоставленные государством, при приватизации, при переносе с коллективом считаться совсем не будет! – Лапшин еще хотел добавить, что работать и быть обязанным взаимодействовать с людьми, которые тебя просто не видят, ни во что не ставят и ни за что не держат, то еще испытание, но остановился, заметив осуждающее покачивание головой пожилого собеседника.
- Ну как знаешь! Каждый волен делать свой выбор! – бывший генеральный директор Неверов свернул разговор с глубоким вздохом, словно освободился от тяжкого бремени. Сохраняя напряженный повелительный взгляд добавил, едва раздвигая губы: – Главное, чтоб не пришлось об этом сожалеть!
Опираясь о стол, он встал, и кряжисто раскачиваясь из стороны в сторону, вышел, унося с собой свою житейскую мудрость и разочарование позицией бывшего подчиненного, который, продемонстрировав дань уважения старому директору, легко отмахнулся от того, что называлось опытом. Наклонившийся вперед корпус тела и как бы отстававшие сзади ноги делали его походку тяжелой, словно ему приходилось вытаскивать их из вязкой глины. Полчаса общения со старым директором выбили Лапшина из колеи: обычно сдержанный в изложении своей позиции, он вдруг доверчиво открылся и в ответ услышал смесь осуждения с предупреждением. Чтобы собраться с мыслями, он стал перебирать на столе отложенные для просмотра бумаги. Почему-то его привлекла уже подернутая офисной пылью брошюра лондонского «Юпитер Инвестментс», оставленная рыжеволосой девушкой после визита портфельных инвесторов. Бегло просматривая текст и многочисленные графики, Валера вдруг осознал, что продажа генеральным директором Неверовым своего пакета акций фактически оказалась единственным примером купли-продажи акций Электросилы портфельного размера, и у него не было сомнений, что этот пакет перекочевал в руки олигарха Стрекалова. Валера стал внимательней читать текст о привлеченных «Юпитером» средствах пенсионных фондов и частных инвесторов на фоне роста стоимости управляемого компанией портфеля акций, и до него стал доходить финансовый смысл ее деятельности - портфельное инвестирование как предложение удачливого игрока-картежника присоединить к его деньгам чужие, чтобы на большую сумму при удачной игре сорвать больше. Если получится, позже перепродать свою долю с хорошим наваром, что в брошюре именовалось «фиксированием прибыли». В чистом виде игра со ставками. В этом плане деятельность Стрекалова по скупке крупных предприятий ему показалась как-то честнее: он все-таки скупал акции для установления контроля над заводами с целью развития или продажи контролируемой собственности, играя только на свои. Ставок на бегах он не делал, а для кого-то – и это бизнес без надувательства.
17
Сделка с активистами коммунистов состоялась, и визит их лидера, с учетом его чрезвычайной занятости в предвыборной кампании, прошел по расписанию. Сначала Зюганов прошелся по Электросиле рядом с Голимовым по стандартному маршруту, по которому водили генеральных секретарей КПСС и других высоких гостей государственного уровня, объединяющему пролеты выпускающих цехов с расположенными там изделиями в разной степени сборки, и выслушивал пояснения, смотрел туда, куда показывал генеральный директор, обращался к рабочим с вопросами о зарплате и организации производства, показывал интерес к экскурсии. Рядом двигались Кущенко, Москалева, несколько партийных функционеров городского уровня, Долгополов с охранниками. В цехах к группе визитеров примыкали любопытствующие, но в какие-то моменты начальник охраны замечал им, что пора вернуться к работе, и они возвращались. Стихийных митингов в цехах по пути следования не случилось, на какое-то время проход сопровождался трансляцией заводским радио обращения к губернатору и нарезкой вопросов-ответов с пресс-конференции. Было ли это совпадением или намеренным включением для введения гостя в актуальную для завода повестку дня, никто не пояснял.
После экскурсии по цехам состоялось собрание в зале научных конференций, куда пригласили представителей трудовых коллективов, достаточно массовое мероприятие, но ограниченное вместимостью зала на четыреста человек. Лапшин пришел вместе с Ниной и Клавдией.
- Мне все время чего-то не хватает: то косметики, то новой обуви, то одежки какой-никакой, то просто денег для повседневных трат, и если кто-то обещает улучшение моего положения, то я готова внимать ему со всем расположением, - торжественно и задорно изложила Клавдия свои ожидания от встречи представителей коллектива с лидером коммунистической партии.
- Не люблю я коммуняк, обещали всеобщее счастье, а его все нет и нет, - оглядывая заполнявшийся зал, ответила Нина Павлушина голосом, полным скепсиса и разочарования. – В их рассказах все так убедительно, что сразу хочется закурить, так как привычки получать на халяву я не нажила, и знаю, что после перекура буду должна удовлетворять чьи-то требования, - Нина удерживала уровень пессимизма к предстоящему собранию, и сам повод встречи с руководителем коммунистов страны не вызывал у нее обывательского любопытства.
- А счастье что, либо оно есть, либо его ждешь. Иначе жизнь смысла не имеет, - Клава любила попикироваться с подругой, но та ничего ей не ответила.
Встреча с лидером коммунистов массового ажиотажа не вызвала: только приглашенные представители трудовых коллективов и гости с руководством завода, в двери, взятые под контроль охраной с Долгополовым любопытствующие не ломились. В нужный момент Валя Москалева попросила тишины и предоставила слово Зюганову, не забыв упомянуть его регалии: председатель ЦК коммунистической партии, депутат Государственной думы, лидер фракции, доктор наук. Говорил он, как всегда, напористо сильным раскатистым голосом без листка с текстом или тезисами. Говорил как по писанному, ибо повторял все то, что неоднократно уже звучало на телевидении во время дебатов кандидатов в президенты, в репортажах с коммунистических демонстраций и митингов: об антинародной и антигосударственной грабительской приватизации, обернувшейся обманом для миллионов и беззаконным обогащением для единиц, о беспомощности простых людей перед такими явлениями, как безработица, о растущем социальном неравенстве, о понимании текущих политических и экономических процессов как механизме еще большего обогащения богатых и избранных.
- Масштабы ограбления, степень беззакония, которыми сопровождалась приватизация, находятся за пределами нормального человеческого воображения. Думаю, в том числе и по этой причине они остались безнаказанными, - лицо лидера коммунистов раскраснелось, глаза метали гневные искры.
- Ага, если все беззаконно, почему же ты или твои представители в суд не подают? – негромко вступила в диалог простодушная Клавдия, не знавшая порядка подачи депутатских запросов и способов их рассмотрения. – Только и надеетесь все обстряпать руками простого народа.
Окружение возглас Клавы услышало, и несколько человек из предыдущего ряда повернулись посмотреть, кто это сказал, чем только подбодрили бойкую женщину.
Словно приняв замечание скромной по должности работницы, оратор заговорил о том, что фракция коммунистов в Государственной думе не раз подчеркивала экономическую преступность приватизационных процессов, инициировала создание специальной комиссии по расследованию итогов приватизации, что факты разбазаривания государственной собственности отмечались в заключениях экспертных групп при Счетной палате, аналитических записках прокуратуры и других надзорных органов.
- Государство перестало выполнять функцию защиты большинства населения, обеспечения безопасности граждан и взаимодействия между различными группами общества, которое основано на равенстве перед законом, а не на принципах «кто сильнее и наглее — тот и прав». Создана система, где тесно срослись власть и собственность, и, руководствуясь инстинктом самосохранения, она препятствует честному расследованию выявленных фактов и восстановлению справедливости.
После такого заявления Зюганов вдруг, словно вспомнив о месте проведения собрания, упомянул об Электросиле, как о заводе, впервые за последние годы при посещении которого он не увидел следов разрухи и запустения, отнес это состояние к разумному управлению грамотных руководителей и тут же использовал этот вывод для обвинения клана собственников, не сумевших оценить их усилия и стремящихся только разорять и грабить. Он пообещал свою поддержку как депутат Государственной думы при обращении к нему с фактами, изобличающими действия и намерения собственников, с вероятным выездом экспертов для расследования на месте, с последующими обращениями в прокуратуру и другие надзорные органы.
Завершил свою речь лидер коммунистов призывами поддержать представителей его партии в выборах:
- Сегодня гражданам, осознающим, что нынешний курс руководства страны грозит России окончательной катастрофой, гражданам, утратившим веру в действующую власть — а таких большинство, — есть за кого отдать свои голоса. КПРФ — единственная политическая сила в стране, которая не связана с олигархическим кланом, которая никогда не действовала и не голосовала в его интересах, никогда не отступала от обещаний, данных избирателям. У коммунистов при этом достаточно воли и грамотных, подготовленных кадров, чтобы вернуть народу приватизированные богатства, приватизированное государство и приватизированную власть. КПРФ убеждена в том, что вместе с народом России, общими усилиями мы способны изменить систему, сменить вектор развития страны законным способом: прежде всего с помощью региональных и общефедеральных выборов. Чем больше сторонников смены социально-экономического курса придет на выборы, тем сильнее прозвучит их голос, больше шансов, что система беззакония и подтасовок будет сломана.
Других рецептов, кроме адресного участия в голосовании, в борьбе с теми, кто стремился жить и благоденствовать за счет других, лидер коммунистов не предложил. Лапшина удивило то, что Зюганов в своей речи ни разу не сделал ссылки к закону о трудовых коллективах, который в Госдуме инициировали представители его партии, и на который опиралось выступление работников Электросилы против основного акционера. Ему не доложили, по какому пути пошло ищущее новых форм управления предприятие? Или неодобренный до конца закон потихоньку уходил в забвение? Немедленных рецептов по поддержке выступления коллектива завода против собственника лидер коммунистов не предложил, и тут было, о чем задуматься.
После нестройных хлопков в ладоши Голимов, сдержанный, холодный и бледный, в присутствии лидера коммунистов с ответным развернутым словом не выступил, скромно поблагодарил за визит и обещание поддержки. Выступления Москалевой или Миндалева не было предусмотрено – не по рангу это на собрании с главой большой политической партии. Пообщаться работникам напрямую с лидером коммунистов тоже не дали – у Геннадия Андреича программа предвыборной поездки в Петербург была жестко расписана. Журналистам времени не уделили – их и не приглашали, кроме своих, из прокоммунистического пула, что были в группе сопровождения.
- Я же заранее говорила: одни обещания, - подвела итог выступлению Зюганова Нина Павлушина. – Берите папочку с компроматом и приходите. «Решать дела» - так это у них называется. Все, даже коммунисты, претендуют на то, чтобы стать инструментом по успешному проворачиванию комбинаций с многими нулями после значащей цифры. Меня с ними, разве что, объединяет общая ненависть к частной инициативе, - ответ Нины давал намек на проблемы в личной жизни сотрудницы, так это воспринял Лапшин.
Посыл лидера коммунистов на собрании с представителями трудовых коллективов руководством Электросилы был услышан. На сборе «узкого круга» было заявлено о подготовке обращения коллектива работников к депутату Государственной думы Зюганову Г.А., в основу которого решили положить содержание письма к губернатору, добавив в него изобличающие факты на действия Стрекалова по вхождению на завод и увеличению им своей доли в акциях, сопроводив относящимися ссылками на нарушенные законы и инструкции.
Естественным образом работа по подготовке запроса сконцентрировалась в юридическом отделе Натальи Лисициной. И ранее не слишком открытая, она стала еще более таинственной и значимой, с генеральным директором встречалась один на один, членов «узкого круга» к подготовке обращения не привлекала. У нее даже поменялась походка, она теперь важно несла свою статную фигуру, словно удерживала перед собой на руках парочку тяжелых папок с аргументами против Стрекалова и ограждала их от стороннего любопытства. Работа с архивными материалами и глубина погружения в тему подпитывали страхи Натальи Лисициной перед возможными ответными действиями корпорации против нее, и наедине с Голимовым она пожаловалась ни мнимые и действительные опасности в ее жизни:
- Мне постоянно видятся неподалеку от меня странные личности в бейсбольных кепках и спортивных костюмах. Я уже боюсь выходить на улицу, в магазин, не говоря уже о дороге на работу и домой.
По договоренности с Долгополовым для перемещений Лисициной на работу и по службе выделили автомобиль с вооруженным работником заводской охраны в роли водителя и телохранителя. На глазах у всех Наталья ходила на пару со своим охранником-водителем, он оставлял ее одну только на входе в кабинет Голимова. Но даже своему постоянному ординарцу она не доверяла поднести архивные и деловые папки с материалами, необходимыми для обсуждения с глазу на глаз.
- Мы не можем обеспечить охрану всем несогласным со Стрекаловым. Я уже говорил и снова повторяю: если боитесь и видите гарантию безопасности в том, чтобы отойти в сторонку – отходите. Я осуждать не буду. Наталья сейчас ведет тонкую юридическую работу, которую нужно довести до конца. Поэтому охрана для нее – это условие выполнения начатой жизненно важной работы.
Местное радио вместе нарезками с пресс-конференции после собрания трудового коллектива пару раз дало выдержки из выступления лидера коммунистов Зюганова на встрече с представителями того же трудового коллектива, а потом рокощущий бас Геннадия Андреевича исчез из электросиловского эфира, так как кому-то показалось, что в его речах слишком много предвыборной агитации и совсем мало анализа ситуации на бунтующем заводе. Заводская малотиражка посвятила состоявшемуся визиту небольшую публикацию с фотографией депутата Госдумы рядом с генеральным директором завода во время прохода по цехам, избегая предвыборной агитации.
От внимательного глаза Лапшина, имеющего кабинет на том же этаже, что и генеральный директор, не ускользнуло, что параллельно с подготовкой письма депутату Госдумы, на Электросилу участились визиты главы питерского филиала Сименса Хорста Кулена, как всегда, со своей переводчицей. Никаких утечек информации о предмете обсуждений не случалось – деньги и юридическая работа любят тишину. Возникало подозрение, что подготовка обращения к депутату и обдумывание его возможных последствий обусловили конспирологический характер проводимых встреч и обсуждений. Если следовать устоявшимся представлениям и сформировавшимся нормам поведения, то это означало окончание функционирования «узкого круга» в качестве коллегиального совещательного органа, но официального заявления об этом никто не сделал, и каждый продолжал делать то, что считал в зоне своей ответственности ранее. И каждый чего-то ждал и во что-то верил. Подписанное Голимовым и Москалевой обращение к депутату Госдумы Зюганову Г.А. отослали адресату, достоянием общей осведомленности оно не стало, в газете его не опубликовали, в радиоэфире не озвучили.
18
События своим ходом уходили в прошлое и растворялись там, потому что, как это всегда бывает в жизни, не хватало внимания и времени фиксировать их и вынуждавшие их обстоятельства, анализ же случившегося проводился лишь тогда, когда прошлое напоминало о себе. Оградили себя от незваных визитов главного акционера и его приспешников, сработало, другие меры не обсуждали. Отправили письма губернатору и депутату Госдумы и ждали реакции. Поговорили о КТУ и хозрасчете и отложили в ожидании, что начальству виднее, когда и в каком объеме вводить новую форму оплаты труда, осчастливить или огорчить. Как у больного постепенно спадает жар, так в коллективах затихали обсуждения нового варианта оплаты. Оказалось, делить нужно то, что уже само собой есть. Разговоры переместились в курилки и места чаепития в плановых перерывах – если чего-то недопонимаешь, то это надо обнажать в узком кругу. Споров до хрипоты не было. Как часто бывает при детальном рассмотрении любого нововведения, в концепции оплаты труда по КТУ вырисовывались неприятные подробности. Пришло понимание: кого-то для личного материального роста надо подвинуть. Необходимо все время держать друг друга на прицеле. А если будут причины подвинуть тебя? Ну там болезнь, семейные неурядицы или какая другая напасть в новом раскладе создают повод для пересчета зарплаты не в пользу испытывающего проблемы – то, что взято с боем, легко потерять, тебя ототрут, отпихнут, могут скинуть с освоенного места.
Голимов хитро и мудро руководил заводом и своей командой, посылая сигналы всем и поручая отдельные действия верным исполнителям.
- Пробуйте все сами и ни на кого не оглядывайтесь! Это ваша жизнь, и вам ее устраивать! – убеждал он, провоцируя и удерживая под своим контролем. – Себя не надо бояться! В нашем настоящем ищите такое, чем можно будет в будущем гордиться.
В любой сложной ситуации каждый ответственный человек хочет быть мудрым и сильным. И если первая характеристика – это внутреннее свойство индивидуума, то второе зависит от наличия общественной поддержки его позиции и действиям. Казалось бы, все сколько-нибудь общественно значимые события должны детально освещаться в прессе и на телевидении, чего руководители выступления работников Электросилы против основного акционера очень хотели. Никакой идеологической лжи, открыто заявленное коллективом желание жить и работать, меняясь и меняя свою среду. Но средства общественной информации как будто решили, что борьба электросиловцев за свое будущее не доросла для всеобщего внимания и освещения. Поверхностное отражение событий на заводе ограничилось репортажем «Горячих новостей» о стычке Стрекалова и Голимова с элементами рукоприкладства, несколькими заметками о собрании трудового коллектива и письме электросиловцев губернатору Санкт-Петербурга и публикациями в коммунистической прессе о визите их лидера на завод. Самостоятельно журналисты никакого интереса к событиям на крупнейшем заводе не проявляли и о встречах не просили. Такая ситуация беспокоила Валерия Лапшина, для которого связь со СМИ и общественностью стала приложением к обычным его обязанностям, а связь по своей природе или складу ума он понимал как устойчивый процесс, а не череду случайных контактов с плохо знакомыми людьми в подвернувшихся обстоятельствах. Валера не мог понять, почему никто из журналистов не хотел просто достоверно изложить позицию выступивших против олигарха работников, ему казалось, что в этом есть его недоработка, его неумение увлечь творческих людей волнующей его проблемой. После некоторых колебаний он позвонил единственной знакомой ему журналистке Лене Холанской, отметившейся большой заинтересованной статьей после пресс-конференции, и пригласил ее на встречу на заводе, так как не умел вести переговоры, не видя лица собеседника.
Лена появилась в длиннополом пальто и обтягивающем платье – для помещений административного корпуса промышленного предприятия это был визит яркой и стильной дамы с ухоженными волосами, стянутыми в стройный пучок, которую отметили долгим внимательным взглядом и охранник на пропускной, и секретарь Клавдия, встретившая ее и сопроводившая до кабинета Лапшина, и случайные прохожие. Легкость и чистота линий стройной шатенки с зелеными глазами удерживали взгляды.
- Благодарностей не надо. Не знаю, есть ли у меня талант, но зато есть понимание вещей! И в своей статье я его показала! – едва поздоровавшись заявила корреспондентка «Делового вестника», удобно расположившись напротив Лапшина. При этом она оглядела большой кабинет с канцелярской мебелью времен совнархозов, без каких-либо признаков индивидуальности его хозяина и отдаленного намека на род его занятий и круг интересов – обычная нейтральная обстановка с фотографиями громоздкого оборудования на стенах, в которой стремление не выпячиваться совпадает с крепкой увлеченностью своим делом или, наоборот, глубоким безразличием ради удачно складывающейся карьеры. Кабинет, как и у множества руководителей среднего звена: рабочий стол с креслом, стол для заседаний, оцепленный стульями, шкаф, тяжелые шторы на окнах. Не ускользнул от Лены и вполне объяснимый ревнивый интерес секретарши Лапшина к визиту сторонней красавицы. Так часто бывает в трудовых коллективах с руководителем-мужчиной и преобладающим числом подчиненных женского пола даже без особого предпочтения руководителем одной из них: яростное или неприметное соперничество между собой с категорическим неприятием и ревностью любой внешней связи. Холанская жила в таких условиях - газетная редакция являлась ярким примером такого коллектива. Клава напомнила о своем присутствии предложением чая или кофе с медлительным подслушиванием разговора при расстановке чашек визитерше и хозяину кабинета.
– Ты не против, если я буду без диктофона? – поддразнивающе спросила гостья, отслеживая краем глаза реакцию Клавдии, уже понимающей, что затянутый до границ приличия уход замечен визитершей.
- Спасибо, Клава, нам более ничего не нужно, - от внимания Лапшина тоже не ускользнули особенности в поведении секретарши. И тут же он обратился к гостье. – Я тебе действительно благодарен за твою статью с анализом реакции трудового коллектива, но нам бы хотелось более конкретной информации о действиях Стрекалова, взбудораживших работников и поднявших их на борьбу.
- В чьих интересах? – Холанская откинулась к спинке стула, с оценивающим прищуром всматриваясь в собеседника.
- В интересах работников, в интересах сохранения одного из двух предприятий города, имевших честь дать свое имя расположенным рядом станциям метро, - с готовым пафосом ответил Валера. Лена искренне рассмеялась и, сверкнув яркими глазами, сменила позу, приблизив лицо к собеседнику.
- Как известно, мы живем в эпоху активных дилетантов. В нашей стране все знают, как управлять государством, как играть в футбол, ну и о чем должны писать журналисты. Только забывают, что в журналисты подается не тот, кто любит писать диктанты, а тот, кто любит писать сочинения. Давай смотреть на вещи рационально. Если речь идет о неподчинении работников крупнейшему акционеру, это дает материал для одной-двух публикаций. Желание банального карьериста удержаться в кресле, из которого его грубо попытались выкинуть – вообще не тема. Перераспределение собственности дает более длительный интерес, это уже из разряда конспирологии, любимой читателем. Есть что предполагать, обсуждать и обсасывать, искать истину через анализ нюансов, при нормированной подаче материала это уже хозяйственно-производственная «Санта-Барбара».
- Я, находясь на передовой с самого начала выступления против Стрекалова, могу заверить тебя, что ни о каком перераспределении собственности в нашем случае речи не идет. Только столкновение интересов собственника и коллектива.
Вернулась Клавдия с сахарницей и тарелкой с печеньем, демонстрируя внимание к руководителю и его гостье. Обычная реакция чуткой женщины, оценивающей опасность вовлеченности своего патрона в событие, выпадающее из повседневной рутины – медленно все расставила на столе, прислушиваясь к разговору. Бесшумно удалилась.
- Не все всем очевидно! Ты можешь быть непосвященным во все нюансы. Возможно, ты входишь в группу активистов, предназначенную для того, чтобы исправить допущенные кем-то ошибки и скрыть действия организаторов, но это не значит, что члены этой группы имеют одинаковую и равную по смыслу и значению информацию. Как известно, революцию приближают романтики, делают прагматики, а плодами пользуются негодяи. Не бывает событий такого масштаба без скрытой интриги, как основной причины всех событий! Не бывало такого ни под солнцем, ни под луной. Сколько уже случалось, что истинная причина какого-либо противостояния всплывала как подводная лодка в конце автономного плавания – неожиданно и эффектно!
- Я много где присутствую, много что слышу – никаких намеков на обстоятельство, тобой подчеркнутое. Если хочешь, прямо спроси об этом генерального директора – я смогу организовать встречу.
- Я бы его спросила, как он сам предполагает руководить заводом, ориентируясь на позицию трудового коллектива? Мы это уже проходили в семнадцатом году, когда армию развалили. В вашей ситуации не верю я в героя, не верю и герою, который отказался меняться, когда корпорация затеяла его сменить, и сумел этому конфликту придать черты противостояния олигарха с трудовым коллективом. Вижу в вашем генеральном директоре смесь жизнестойкой восточной природы с циничным авантюризмом. Чья он креатура? Я работала в пропагандистском издании, и множество штампов той эпохи сохранила в своей памяти. На словах он хочет казаться сильным и благородным человеком, но по сути – приспособленец. Открытости от него ждать не приходится, программы нет, или она держится под спудом, цели не соизмеряются с имеющимися средствами, возможные последствия осуществляемых действий не просчитываются заранее, каждый шаг выглядит экспромтом и ведет к новым непредвиденным последствиям. Великая удача для вас, участников выступления против корпорации, если все это закончится благополучно, и при этом он не утилизирует вас в своих интересах. Журналисту привлекать внимание к тому, что сразу понятно, можно только, если за это хорошо платят. Распространенное мнение о том, что журналисты продажны, ни на чем не основано. Быть «продажным пером» мало кто хочет, ну разве самые прожженные циники. Считается, что журналистика – это инструмент обмена мнениями в разных слоях общества, предназначена для фиксации события в той степени правдивости и весомости, которые объективно существуют в обществе и в истории, но на самом деле излагает она мнение хозяев издания. В мире медиа ничего само собой не происходит, все, что доходит до публики, специально создано, сведено и выпущено в предназначенное пространство, для этого в редакции есть профридер, без его прочтения ничего не освящается для публикации. И хозяева не любят, когда сотрудники издания кормятся на стороне. Они допустят публикацию того, что сами не разделяют, только с припиской «на правах рекламы». Если я помогу в оформлении этого материала, то получу свои дивиденды. Думаю, ты понимаешь, что это значит?
Валера понимал, что позицию работников завода против Стрекалова может за плату изложить либо беспринципный циник в заштатной газетенке, либо серьезное издание с покрытием занятой изложением площади по цене рекламы. Понимал, но в душе еще верил заложенным в него идеалам равенства, свободы и солидарности.
- А как же вы формируете объем деловой газеты?
- Читатель живо реагирует на жесткую информацию: теракт, массовая драка между болельщиками, бандитские разборки, авария и тому подобное. Зло всегда яркое, кричит о себе громко. Или необычное: большой клад, инопланетяне, цветение орхидеи среди зимы. Вот к этой лабуде добавляется порция истинно деловой информации. Аналитика, эссе и другие серьезные форматы простому читателю – любителю острых сюжетов не интересны, он просматривает такие материалы по диагонали, если вообще просматривает. А подлинный наш читатель, наоборот, читает то, что для него предназначено, а остальное – наискосок.
- А разве успешное предприятие среди общего развала – это не из разряда «необычное»? А жизнь завода в условиях «забастовки наоборот»? – Валера использовал красивый образ, использованный Леной в ее статье, надеясь на ее немедленный отклик.
- По логике – да, по восприятию человеческой психологией – нет: если мне плохо, а соседу хорошо, то это потому, что соседу в чем-то повезло. И анализировать тут нечего! У всех людей своих проблем выше крыши, и редко какая решается! Причины бедности и богатства люди видят в окружающих обстоятельствах и редко связывают успех или неудачу с личными качествами человека.
- А как же нормальное журналистское стремление помогать тому, кому трудно, привлекать властное внимание? Если нужен длящийся информационный повод – можно получить материалы по приватизации Электросилы, я думаю, там много можно найти интересного о том, как Стрекалов, как борец на ковре, подминал под себя завод, а так как он сколотил целую корпорацию из множества предприятий – вот тебе материал для нескольких публикаций.
- Этот жанр называется журналистским расследованием, и в нем много специфики, не каждый любитель писать готов этим заниматься. Журналистика – занятие для увлеченных и эмоциональных людей: это нам нравится/ не нравится и потому интересно, а это – ровным счетом наоборот. Кто помнит, о чем писал Дмитрий Холодов?
- Из «Московского комсомольца»? – отреагировал Лапшин.
- Да, из МК, - понизив голос, подтвердила Лена, пытливым взглядом понуждая собеседника ответить на ее вопрос.
- Его убили за расследования коррупции при торговле оружием.
- А что такое «панама» помнишь?
- Разоблачение финансовых махинаций при строительстве Панамского канала.
- А имя журналиста, инициировавшего это расследование? – Лена заразительно засмеялась, заметив напряженность на лице Лапшина. – Расслабься! В школе это не проходят, это из специального курса истории журналистики. Его звали Эдуард Дрюмон, но он больше известен, как ярый антисемит, то, что он – разоблачитель «панамы», мало кто помнит. Вот видишь, в чем есть специфика журналистского расследования: автора успешного разоблачения редко помнят даже специалисты, а имя журналиста, убитого за намерение расследования, но не завершившего его, люди его поколения помнят, но о чем он еще писал… - Лена сделала в воздухе движение вытянутой рукой с несколькими щелчками пальцами, которым в знаменитом ленкомовском спектакле Александр Абдулов сопровождал свое крылатое обращение к Татьяне Пельтцер: «Мама, мама, сосредоточьтесь!» - Суммарно не набралось публикаций, чтобы посмертную книжку издать.
- Тебе не кажется, что «Деловой вестник» упускает в целом актуальную тему, описывающую приватизационные и управленческие процессы на предприятиях города? Одно дело, когда это подается под грифом "реклама", и другое дело – когда излагается независимым журналистом как результат анализа. Эта составляющая деловой жизни города должна иметь адекватное отражение в главной газете делового Петербурга!
- В нашем профессиональном цеху у каждого своя специализация. Когда журналисту есть что сказать – это прекрасно. Для журналистского расследования нужно много времени, и нужно, чтобы редакция была заинтересована ждать. Но надо понимать, зачем ты это говоришь, и кто этим воспользуется. Что вы хотите и ожидаете от публикаций о борьбе с вашим олигархом?
- Как не банально это звучит, мы хотим правды. Правды о действиях Стрекалова, правды о жизни завода. В «Деловом вестнике» в большом обзоре о состоянии рынка акций петербургских предприятий Электросиле был посвящен один абзац, в котором говорилось о снижении их стоимости на фоне проблем в управлении и потери Энергокорпорацией больших заказов в Китае. Лучше меня ситуацию с указанной потерей мало кто знает: корпорация Стрекалова в борьбе за китайские заказы совсем не участвовала! Было желание московского Энергомашэкспорта совместно с Электросилой и Металлическим заводом участвовать в торгах на оборудование для нескольких крупных гидроэлектростанций Китая, включая крупнейшую в мире «Три ущелья». Для демонстрации интереса было сделано несколько презентаций самих организаций и их опыта в проектировании, изготовлении и поставке аналогичного оборудования у заказчиков в Пекине, в китайских правительственных институтах и партийных органах, без этого там большие дела не решаются. Понимая ожидаемый объем банковских гарантий, которые потребуются для участия в торгах, а потом – для выполнения контракта, в случае его получения, и их неподъемность совместно для трех этих предприятий, искали поддержки российского правительства в этом деле. Самостоятельно заинтересованные предприятия выпуск гарантий обеспечить не могли, так как катастрофическая инфляция девяностых годов ударила по капитализации предприятий на территории России – то, что облегчало их скупку в процессе приватизации, одновременно стремительно ухудшало кредитную позицию в банках. Обеспечить выпуск необходимого объема банковских гарантий для возможных заказов для китайских ГЭС мог только какой-нибудь государственный банк по поручению правительства без привязки к стоимости активов заинтересованных предприятий. В итоге продолжительной работы без участия корпорации, не смотря на обещание двух вице-премьеров российского правительства в позитивном ключе воздействовать на банковское сообщество, к моменту объявления торгов вопрос с гарантиями так и не был решен: активы заводов дополнительно обесценилось в результате августовского дефолта, механизм выдачи рискованных, с точки видения банковских инструкций, гарантий с недостаточным обеспечением не был проработан, кредитные комитеты запрошенных банков отклонили полученные заявки с точными данными по фактически объявленным торгам, так как суммарная стоимость активов двух крупных заводов оказалась меньше ожидаемой суммы контракта даже на одну из разыгрываемых в Китае станций. Так что «потери» заказов Энергокорпорацией в Китае не было, а была реальная неготовность российских участников к борьбе за заказы, включая неготовность государства поддержать их. Для повышения шансов отечественной промышленности в международных торгах ничего не сделали ни правительство, ни банки, ни корпорация, ни собственники. Вы же об этом ничего не пишите! Полная разбалансированность фактов и представления о них: попытку получить заказы предприняли одни организации, а потерпевшими объявили других. В огороде – бузина, а в Киеве –дядька!
- Это, конечно, интересно, и ваши мытарства вызывают сочувствие, но что здесь неожиданного? Для высоких государственных чиновников невозможно одновременно способствовать переходу государственной собственности в частные, желательно, знакомые руки в результате форсированной приватизации и создавать условия для повышения рыночных кондиций успешных, но не прихваченных друзьями, предприятий. Ну разнонаправленные это процессы! – С небрежной улыбкой, с какой поясняют банальности и общеочевидные вещи, заключила Холанская. – Если уж менять ситуацию, нужно было заходить с другой стороны. И Электросила, и Металлический завод входят в Энергокорпорацию. Почему вы не пытались решить вопрос банковских гарантий, используя ее потенциал? Говорят, Стрекалов в корпорацию сумел вовлечь около двадцати предприятий – это суммарно серьезная собственность, полагаю, достаточный залог под выпуск гарантий хотя бы на одну китайскую станцию.
- Мы пытались и не получили никакого отклика на наши предложения. К серьезной международной работе и владельцы корпорации, и ответственные за сбыт продукции ее работники абсолютно равнодушны. А может, не понимают проблем, так как пришли в корпорацию из торговли компьютерами и оргтехникой, комсомольских и государственных органов.
- Нет у вас взаимности и диалога! Каждый мнет под себя, забыв еще недавно популярное слово «сосуществование», что надо идти навстречу друг другу, давая что-то взамен и требуя уступок, - Лена задумчиво пригубила чашку с кофе. - До меня дошло, в чем надо искать причину нелюбви Стрекалова к Электросиле? Его предприятия разбросаны по всей стране, и на периферии, наверняка, его встречают на акционированном им заводе как барина с баней, водкой и девочками. Простодушные люди восприняли довлатовский рассказ о бане, приготовленной работниками сельского райкома партии для журналистов центрального издания, прибывших для встречи со знаменитой дояркой, как руководство к действию. Организация такого мероприятия для прибывшего гостя в провинции – обязательное мероприятие. Да что в провинции – даже в Москве! Моя знакомая журналистка из Англии со смехом рассказывала, что она намеревалась взять интервью у наших отцов-идеологов приватизации, и ее тоже пригласили сначала выпить, потом в баню, она в недоумении спросила сопровождавшего ее работника из ТАСС: «А когда брать интервью можно будет?», и он ей ответил: «А прямо сейчас и бери!». Своим заявлением: «Так диктофон в парилке работать не будет! Лента будет залипать!» она вызвала общий смех раскрасневшихся от бани и водки мужчин с шутками о том, кто и на кого залипает. – Встретив сдержанную Валерину улыбку на ее историю, Лена сменила интонацию и деловито заключила: Я правильно определила в своей статье вашу ситуацию: Электросила - это захваченный пиратами корабль, который, пока его носит непостоянными ветрами, не грех потопить или захватить более сильной группировке.
Холанская видела, как вздрогнули и напряглись брови на лице собеседника, ему не понравился примененный ею образ и пугающая перспектива одинокой борьбы завода с олигархической системой, сложившейся в стране, и вероятность неожиданного прихода нового еще более жесткого владельца. В это время отворилась дверь кабинета, и с прижатой к груди папкой появилась Нина Павлушина. Увидев в кабинете гостью, Нина жарко сверкнула глазами и спросила голосом, каким обычно спрашивает женщина, которой нужно все внимание и сейчас:
- Ты занят? – она ждала ответа, всем видом показывая, что присутствие третьего лица в кабинете еще не означает, что начальник полностью не может переключиться на нее.
- Минут через двадцать буду свободен, - Валера не предполагал в Нинином визите ничего срочного, отменяющего все текущее, и отнес к попытке подчиненной работницы показать свою занятость и значимость в присутствии посторонних лиц.
- Я могу идти? - на Нинином лице проступил надсадный отпечаток маеты, возникающей из неразрешенного вопроса, она развернулась на каблуках и с заметным раздражением вышла.
Доверительно глядя в глаза Лапшина, Лена мягко попросила:
- Расскажи мне, Валера, что у вас нового, какие у вас планы?
Лапшин растерянно улыбнулся, и не замечая ее маленькой хитрости, сам удивился неожиданно осознанному факту, что все, о чем он думал, что пытался донести до общественности, было вчерашней реальностью, было из периода начала борьбы со Стрекаловым, что обращение к губернатору служило для завода некой временной охранной грамотой: их пока не трогали, но вполне, осознав индифферентность власти к событиям на одном из крупнейших заводов Петербурга, некие силы, включая корпорацию, могли начать планировать и осуществлять захватнические действия в его отношении, что после порыва сорвать планы олигарха по переводу персонала в далекий приволжский городок и выноса производства за черту города у трудового коллектива не были сформулированы ни стратегические, ни тактические задачи. Даже показалось, что в радиоголосе Романа Миндалева с выдержками из письма к губернатору исчезли изначальная лихость и уверенность.
- Все нормально, - глухо и невнятно ответил Лапшин. – Цеха работают, увеличенная зарплата выплачивается без задержки, народная дружина в состоянии боевой готовности для обороны предприятия.
- Вот видишь, - с самоуверенным торжеством заключила Лена, насмешливым выражением лица показав, что ответ Лапшина не создает ничего привлекательного для ищущего тему журналиста. – Как сказано, если слепой поведет слепого, то оба упадут в яму. У вас нет нового информационного повода, все, что ты обсуждаешь, это уже из прошлого. В обращении к губернатору ваш самодеятельный актер заявил о готовности идти на Смольный. Зачем? Что вы там надеетесь найти? На Зимний в 1917 году солдаты-матросы ходили, заманенные богатыми винными подвалами царской резиденции в условиях объявленного властью сухого закона. Любой бунт в России сопровождается бесплатным доступом к спиртному. И после ГКЧП в Москве в районе Лубянки с автомобиля бесплатно раздавали водку, чтобы побольше привлечь народу к демонтажу памятника Дзержинского. А под Смольным – ничего! Гулкая пустота подвалов или завал старых бумажных архивов! – Лена взглядом понуждала собеседника что-нибудь ответить, но Лапшин молчал, не имея что возразить или добавить. – Сколько времени вы сможете в борьбе опираться на не вступивший в силу закон? Какова ваша цель: победить олигарха, не проиграть ему, выиграть время? Есть другие предприятия, где трудовые коллективы воспользовались этим полузаконом для восстановления справедливости? Что планирует поддержанный народом генеральный директор, кто знает? Может, на каких-то взаимно приемлемых условиях он уже договаривается о примирении с вашим олигархом? Страна большая, устроена плохо, каждый день случаются бьющие по эмоциям события, через месяц никто и не вспомнит, что у вас тут было. Ты сам будь поосторожней в этой кутерьме. Нам, может, предстоит породниться при союзе наших детей, - Валера растерялся, так как ничего не знал об отношениях сына с дочерью Холанской. Одноклассница и одноклассник. Живая жизнь агрессивна и не всегда благонамеренна. Лена заметила его замешательство. – Да не пугайся ты так! Это теоретически, а пока никаких предпосылок, кроме подростковой симпатии! Если будет что-то у вас, обещающее тему для корреспондента отдела социальной и светской жизни, я с удовольствием откликнусь. Будут какие-то мероприятия – приглашай! Я не собираюсь заниматься журналистскими расследованиями – не мое это. И рекомендовать для расследования никого не могу. Этот жанр требует глубокой увлеченности и самоотверженности. Все знают о ваучерной приватизации, инвестиционных торгах с одним участником, залоговых аукционах под конкретного заказчика, скупке долгов и банкротстве приглянувшихся предприятий – но никто об этом не пишет! Перевелись в нашей стране писатели! Кто на кладбище, а кто спился! Ну и после нескольких удачных публикаций журналистских расследований главные редактора, вероятно, стали миллионерами. Главное правило журналистики: если ты стал первым свидетелем какого-либо события, ты можешь написать об этом книгу, если со дня события прошла неделя – ты сможешь написать статью, если же пролетел месяц или более того – твой материал никому не нужен! Ты пытаешься увлечь журналиста со стороны заняться расследованием темной стороны приватизации Электросилы на фоне текущей неразберихи в управлении, а задайся очевидным вопросом: почему никто из редакции вашей заводской газеты не занимается таким расследованием? Ведь из старых подшивок с отредактированной информацией о собраниях акционеров можно сложить хронологию и канву всех событий, связанных с вашим олигархом! Остается приложить пытливый ум в поисках подтасовок и свидетелей их подготовки и осуществления, которые до сих пор могут работать рядом. Раньше в таком расследовании было много препятствий, а сейчас должно быть полное содействие со стороны генерального директора и его союзников. И материал кажется доступным, и результат должен заинтересовать не только заводскую малотиражку и даже послужить осуществлению честолюбивой мечты о переходе в более крупное издание. И что? Никого не захватило? Нет указания? Боятся? – В правдивых глазах Лены Валера прочитал сочувствие в то время, как ровным бархатным голосом без излишней эмоциональности собеседница выкладывала перед ним очевидные факты. - Я пойду, Валера, не буду занимать твое время.
Лена Хованская проявила себя в лучшем свете: прекрасный журналист, которую любили, считали очень умной и одаренной, знающей свое дело. Она показала, что разбиралась как в журналистике, в тонкостях стиля и языка, так и в сопутствующих этой работе условиях, имела глубинное понимание жизни, но писать на заказ она однозначно не желала. После выполнения процессуальных действий по расставанию с приглашенным лицом Валера Лапшин остался, что называется, в растрепанных чувствах. Его попытки прорвать информационную блокаду обернулись трепыханиями посредственности, не имеющей ни ярких идей, ни результативных ходов. Было ли это удобно руководителю выступления против олигарха? Возможно, если эти трепыхания должны были прикрыть что-то другое и более значимое. Вот только быть мало значимой пешкой в чужой игре для амбициозного работника не являлось пределом его мечтаний. Быть сконцентрированным на решении чужих задач, упуская из вида многое из своей основной деятельности и жизни, ну никак не хотелось.
Вопрос Нины Павлушиной, заставивший ее требовать немедленного внимания руководителя в присутствии визитерши, оказался, скорее, попыткой сотрудницы подсмотреть, кто отнимает у него время, а не реальной проблемой, требующей совместного разрешения.
- Ты должен помнить запрос из Колумбии от монтажной организации, занятой на работах на станции Урра. Конструктора его посмотрели, подтвердили все технические требования для выполнения поставки, но отметили, что фланцевые болты для соединения вала генератора с валом турбины обычно входят в объем ответственности и поставки турбинного завода. Если они такой же запрос отправили на Металлический завод? Мы будем с ними конкурировать?
- Если бизнес идет в руки, почему же от него отказываться? Конструктора исполнимость заказа подтверждают?
- Да, у них есть все данные и по материалу болтов, и по размерам, и по способу обработки. Есть еще одна закавыка. Руководителем монтажной организации и одним из ее собственников является эмигрант из Советского Союза Енютин. Вдруг какой подвох от него?
У Нины срабатывал известный стереотип, заложенный советским воспитанием: бывший соотечественник-эмигрант может оказаться предателем. Внешняя торговля, в известной мере, построенная на доверии партнеров друг к другу, спотыкалась об очевидное опасение: предавший раз способен на новый обман.
- По большому счету, нам без разницы кому принадлежит заказчик! Контрактом нужно предусмотреть все меры, защищающие и страхующие нас. Все должно быть четко: иметь гарантии оплаты до отгрузки, инспекция изготовленных деталей и стопроцентная проверка их качества, страховка до перехода рисков к заказчику. Политические пристрастия заказчика и его застарелые обиды не должны ни на что влиять, как и возможность создать для нас проблемы.
Монтаж оборудования на станции Урра в Колумбии был сорван извержением вулкана в зоне строительства и отложен на десять лет. Все гарантийные сроки на оборудование истекли. Запрос при возобновлении работ на детали соединения турбины и генератора подпитывал надежду и на более широкий спектр заявок, включая командирование монтажников и конструкторов. Участие в капитале заказчика русского эмигранта не было чем-то усложняющим процесс продажи и поставки. В своей практике внешнеторговая фирма уже встречалась с выходцами из России во французских, югославских, финских, греческих и аргентинских компаниях и в качестве переводчиков, и в качестве руководителей. Прошлое человека и смена гражданства не отменяли необходимости работать и иметь доход и не создавали проблем в совместной деятельности с бывшими соотечественниками.
19
Для закрепления корпоративного командного духа Стрекалов в конце рабочей недели за свой счет устраивал посиделки с ближайшим московским окружением, с выпивкой и закуской. В целом он был против потребления спиртного на рабочем месте, но к действию запретов для себя лично относился весьма либерально. Он – не рыбак и охотник, не спортсмен, не бабник и выпивоха, понимал необходимость неформального общения в развивающемся коллективе. Пили размеренно виски, потому что с водкой – он попробовал - размеренности не было, и все быстро превращалось в простую попойку.
- Не надо опрокидывать. Мы здесь не для того, чтоб быстро набраться, - инструктировал руководитель подчиненных, и те внимали. – Обмен мнениями требует трезвого подхода, чтобы избежать больших ошибок в стратегии и тактике.
Обсуждали последние события и рассказывали анекдоты. Проявлялись страсти, страстишки, интриги, альянсы и коалиции. Что-то нужно было сразу загасить, а за развитием чего-то можно было понаблюдать. Хмельная болтовня способствовала старинному правилу персонального подчинения - обнаружению личного секрета, сопряженного с чувством стыда или ущербом для репутации в случае раскрытия, с последующим навязыванием своей воли. Часто Стрекалов приободрял кого-нибудь из собравшихся возгласом: «Вот, вот! Молодец, скажешь то же самое, когда тебя попрошу!»
По своей природе и способу взаимодействия с миром он не допускал в свое окружение людей с яркой и красивой внешностью, сторонился их. И Голимова он невзлюбил именно за то, что тот показался ему красавцем, рвущимся к власти и упивающимся ею, уже после назначения, сделанного с подачи Чернавина. Женщин в московском ближайшем кругу не было совсем, да и в офисе корпорации, если и были на второстепенных должностях представительницы слабого пола, то подобраны они были с таким тщанием, что при взгляде на них у посетителя или работника к их внешнему виду разрасталось большее сочувствие, чем к очевидной инвалидности хромоногого номинального владельца корпорации. После автоаварии Стрекалову понадобилось время и огромный запас внутренних сил, чтобы смириться со своей внешностью, болезненно пережив зависимость от костыля, и приспособить ее в качестве инструмента для создания атмосферы сочувствия в переговорах с посылом к содействию. Любой его деловой разговор с любым незнакомцем на первых порах неизбежно превращался в попытку скрыться за ширмой комплексующего инвалида с глубокой убежденностью, что проблемы в общении с ним – это проблемы того, кому нужно такое общение.
Из текущих новостей перетирали присоединение к корпорации через покупку акций, скупку долгов и банкротство волгодонского Атомагрегата, крупного предприятия-производителя оборудования для атомных электростанций, что в совокупности с уже входящими в корпорацию Металлическим заводом – изготовителем турбин и Электросилой - изготовителем генераторов ставило детище Стрекалова в ряды монополистов-производителей основного оборудования для электростанций. Отмечали личный вклад руководителя в работе с волгодонским предприятием, подробностей не знал никто, но внешним управляющим на обанкроченном предприятии был назначен именно Стрекалов, и это была ключевая роль в разыгранной партии жадного стремления захватить как можно больше и жирнее.
- Списывать нехорошо, когда ты в школе, - с философской назидательностью произнес Алексей Борисович. - А списывать долги, если они мешают развитию – самое правильное решение, разрешенное законом. Банкротство юридического лица объявляется, если сумма долгов превышает объем заказов. Внешнее управление вводится не для защиты интересов собственников, а для защиты прав кредиторов, которые могут привести на предприятие более эффективного собственника или стать таковыми сами, - резюмировал руководитель разговор об Атомагрегате, не скрывая удовольствие от внимания подчиненных к развитию корпорации и его лидерству в этом процессе. Наличие денег, контактов и воли лидера двигать бизнес вперед – это одно, а участие в процессе объединенной и сильной команды – это уже другой уровень. Для этого и служила посиделка. Прожектеров и авантюристов всегда держится ватага попутчиков. Поэтому различия и противоречия надо гасить, подчиняя всех своей воле, направляя мыслить правильно (значит – так же, как и начальник).
Никаких здравых предложений, как использовать выгодную позицию на рынке, от присутствующих компаньонов не последовало, одно пустое бахвальство, какие же мы теперь такие крутые и заметные! Даже напрашивавшегося предложения использовать тот же апробированный механизм для увеличения своего влияния, подчинения через скупку долгов и банкротство другого приглянувшегося предприятия соответствующего профиля с приведением внешним управляющим своего человека никто не сформулировал. Все это напоминало самолюбование самодеятельного бодибилдера на пустынном пляже: вроде бы гора мышц есть при необходимости правильного питания с дорогостоящими добавками, а какой в этом практический смысл, кроме обладания?
Само собой получилось, что коллеги стали обсуждать публикации в прессе о посещении завода Зюгановым - ничего конкретного, кроме привычного недовольства лидера коммунистов грабительской приватизацией и обещания конфликтную ситуацию держать под депутатским контролем. Фоном вспомнили про пресс-конференцию на Электросиле с письмом губернатору. Выход бунтовщиков на политические круги показывал, что весь процесс шел самотеком, подчеркивая бессилие и неэффективность службы безопасности корпорации, которая никакой информации о планах и действиях голимовской команды не предоставляла и эффективного противодействия не оказывала. Ориентировались, в основном, на слухи – ведь публикации в газетах нельзя воспринимать за достоверный материал.
- С кем, кроме коммунистов, они могли связаться? – вопрос всплыл сам собой и повис без ответа.
- Никаких действий государственных органов разные там депутатские запросы не повлекут, - уверенно констатировал руководитель корпорации. Как избежать каких-либо разбирательств он не уточнял, да никто и не интересовался. Он делал посыл об имеющихся крутых связях, и все верили. О выходе в петербургскую мэрию с неоднозначным результатом ни он, ни другие участники ничего никому не рассказывали, но надлежащие выводы Стрекалов сделал.
Под внимательным взглядом руководителя подчиненные наперебой заявляли, что ничего не знали о планах руководства сменить Голимова, как думали, что генеральный директор не решится выносить сор из избы, потом полагали, что само обойдет и рассосется, и ждали, что бунт рассыпется, а лидеры меж собой перегрызутся...
- Выступление работников Электросилы на должно стать примером для других недовольных. Зная характер Голимова, до того, как его убирать, нужно было убрать всех, на кого он опирается. Бардак сам не закончится. Его нужно остановить, - набычив мощный лоб, проговорил Борисенков, в иерархии московского офиса корпорации считавшийся третьим номером после Стрекалова и Плюснина, мужик авторитарный и, кроме начальника, не имевший авторитетов.
- Как? – недовольным тоном отреагировал Стрекалов, задетый намеком на его организационную недоработку при подготовке снятия Голимова.
- А чего мы такие пассивные? К цели путем бездействия не идут. Если у нас война, то и применять надо военные действия. Ну этих активистов, самых явных, придавить или убрать… Наконец, опцию «звонок другу» никто не отменял. С помощью милиции дружинников попросить разойтись, особо рьяных в воронках покатать.
- Ты убирать будешь? - поднеся руку со стаканом с хмельным напитком к лицу, Стрекалов как бы понюхал содержимое, поморщился и поставил обратно на стол. - Мне одновременно и грустно, и печально слышать такие предложения. Как известно, дело губят не возникающие по тем или иным обстоятельствам проблемы, а предлагаемые примитивные решения. Беда видится в том, что вы, предлагая решить вопрос криминальным путем, убеждены, что исполнять будет кто-то, а не вы… Или вы все за одно? Только и ждете, чтоб меня обмануть и подставить! Все ваши интриги крутятся вокруг ваших мелких корыстных интересов! Всех вас нужно пропустить через полиграф для проверки вашей правдивости в намерениях мне помочь!
- Алексей Борисович, что вы такое говорите! Вы же знаете, что мы все за вас! Защищая вас, защищаем себя. У нас другой судьбы нет – только с вами! – пророкотал глубоким басом в ответ Борисенков, изобразив недовольство и растерянность на рябоватом лице. – Куда вы, туда и мы.
- Врете вы все! Говорите не то, что думаете, и делаете не то, что обещаете. Когда становится невозможно оправдывать свои ошибки, промахи или глупость на помощь приходит емкое слово «судьба», - умиротворяющим тоном, скрывая раздражение, проворчал Стрекалов в ответ. Ругаться и махать шашкой в период, когда нужно быть сосредоточенным, ему не хотелось. Ни один из столовавшихся, болтая о письме электросиловцев губернатору, не озаботился получить копию самого обращения или собрать достоверную информацию о его содержании. Петербургский «Деловой вестник» с «Островком социализма» тоже никто не читал. Самому Стрекалову экземпляр газеты передал Чернавин, продемонстрировав личную лояльность руководителю. С другими московскими функционерами он даже информацией о такой публикации не поделился, а они при их эгоцентричности даже не подумали проверить, что о ситуации на заводе пишет местная пресса. Местная вовсе не значит второстепенная, особенно, если она питерская.
- Может, уволить всех недовольных! Тем более перевод в Вольск это позволяет лихо сделать, - уловив настроение начальника, Борисенков снова попытался выйти с инициативой, удобной руководителю. – Уволил же Чернавин когда-то целый цех товаров народного потребления и всех, связанных с этим производством, и на Металлическом заводе чистку персонала провел.
Все знали, что, упреждая возможные выступления работников Металлического завода, генеральный директор Чернавин периметр предприятия опоясал колючей проволокой, организовал патрулирование территории мобильными группами охраны с овчарками, на проходных установил стационарные металлоискатели, уволил самых заметных активистов протестного движения. На Электросиле ничего этого он сделать не успел, а сменивший его Голимов повернул все меры защиты территории для недопуска туда основного акционера.
- Чтобы увольнять надо контролировать отдел кадров и проходные на завод, - с заметной нотой усталости отозвался Андрей Плюснин, понимая основную боль своего сюзерена. Проигрывать никто не любит. А главная драка, разумеется впереди. Стрекалов планировал триумфальный реванш над мятежниками. Ему казалось, что ввязываться нужно не в немедленную драку, а в умную игру с противником. Умную – значит с использованием умения предвидеть шансы и их использовать. Но объявлять о подготавливаемых действиях по нейтрализации противника своим приближенным – информировать о них мятежного врага. Рано или поздно кто-нибудь проболтается. Болтать любят все и не замечают, когда сдают то, о чем стоило бы молчать. Он готовил ловушку для соперника с неумолимой жестокостью опытного охотника, знающего повадки и слабые места объекта охоты. И удар пройдет эффективно и без лишнего трепа. Если у подчиненных есть тайны от руководителей, то у руководителей их должно быть в разы больше, чтоб держать всех в узде и управлять. Так всегда было, есть и должно быть.
- Думаете, оказавшись в ситуации, когда мне оказывается сопротивление, я запаникую? Дрогну, лихорадочно приму первое сделанное предложение, не замечая его глупости? Нет, коллеги! Этот конфликт – не мое личное дело, а дело всей корпорации. Если я не созваниваюсь с Голимовым, то вам совсем не нужно останавливать работу со своими визави на заводе. Фанатично продавливать через них исполнение любых моих указаний не надо, но видимость корпоративного управления сохранять необходимо и искать спокойный и адекватный ситуации, без дураков, системный ответ. А еще лучше – сделайте, что считаете нужным, и по всей форме доложите! Мы же – Энергокорпорация, а значит, связаны с электричеством, а электричество идет туда, где меньше сопротивление, а при соединении потоков сила тока складывается. Вот так совместными усилиями и наведем порядок.
Руководитель и владелец корпорации, призывая к кооперации подчиненных, полагался только на себя и реально действовал с понятной осторожностью и автономностью. Воспринимал он все это как испытание, инспирированное посредственностями, которых вокруг всегда больше, чем ярких и талантливых союзников. Мероприятие по закреплению командного духа в очередной раз показало, что ватага ищущих свою удачу попутчиков у него была, а реальных единомышленников, кроме Андрюхи Плюснина, кореша с детских лет, как не было, так и нет. Он их поднимал и приближал, а они ржали без удовольствия на его шутки и нервически бегали глазами. Пугливо прислушивались к тому, что он говорил, и услужливо поддакивали, выказывая ханжескую преданность и абсолютный авторитет высшего руководителя.
Охмелевший Стрекалов закончил мероприятие по укреплению командного духа, придавая голосу добродушные модуляции, словно сдержанно похвалялся своими добродетелями:
- Скучно мне с вами! С неуемным Голимовым куда как интересней, с ним хоть какая-то драматургия в жизни была: он все что-то предлагал, пыхтел, упирался, с ним спорить можно… Вот только в демократию заигрался. А вы – с моей руки едите, вроде бы, и в рот смотрите в ожидании моих откровений, а ощущение такое, что кусок изо рта вырвите!
В ответ – негромкий гул возражений, в полный голос заявить о своем несогласии с мнением руководителя духа ни у кого не хватило. Гордости и смелости, чтобы встать и покинуть мероприятие – тоже. Боязнь попасть под опалу патрона при желании удержаться у кормушки была сильнее других чувств. Стремились быть незаметными и незамечающими оскорблений, все прощающими. Попавшись на глаза, лобзали взглядом. Вялым голосом Стрекалов снисходительно добавил:
- Надо вас всех заставить написать заявление об увольнении без даты. Дату я сам поставлю, когда посчитаю нужным.
Инициативы и начинания по наведению порядка на бунтующем заводе Стрекалов подготавливал в тщательной тайне в пределах московского офиса и до электросиловцев, отгородившихся от корпорации решением собрания трудового коллектива, не доходили. «Стачка наоборот», когда все приходили на работу и не допускали к управлению предприятия основного акционера, продолжалась, все актуальней делая вопрос: «А что дальше?» Это понимали и сторонние наблюдатели, но наиболее остро ощущали сами электросиловцы. Со стороны корпорации не предпринималось публично заметных действий по возвращению завода под корпоративное управление, государственные органы никак не реагировали на ситуацию с Электросилой, газеты, если изредка упоминали имя старого завода, то позиции противоборствующих сторон не объясняли и об их целях не рассуждали. Очевидный сигнал о том, что во внешнем информационном поле ситуация на заводе не получала должного освещения, Валерий Лапшин принял во время неожиданного телефонного звонка Елены Хавтан, рыжеволосой представительницы «Юпитер Инкорпорейтед», английского портфельного инвестора. Молодая финансистка напомнила о почти месячной давности визите на Электросилу и спросила о ситуации с единой акцией Энергокорпорации. Упорство и настойчивость в сочетании с плохой информированностью. Валера честно сказал, что никакой новой информацией он не обладает, и предположил, что планы корпорации о переходе на единую акцию на неопределенное время отложены. Девушка его рассказом удовлетворилась и просила продолжать держать ее в курсе событий, не замечая, что вовлекала в сферу своих интересов непричастное лицо. Как можно исполнить эту просьбу, если у него не было информации о событиях, интересующих портфельных инвесторов, а у нее – о кризисе в управлении заводом?
20
После визита на Электросилу лидера коммунистов и публикаций по этому поводусторонники Голимова с нетерпением ждали какую-либо реакцию из офиса губернатора на обращение к нему трудового коллектива. В ответ – тишина. Чем дольше длилось молчание, тем сложнее активистам было придумывать уважительные причины отсутствия интереса власти к конфликту на одном из крупнейших заводов города, или, говоря по-современному, отмазки. Паника обезумевших вкладчиков обанкроченного «Инкомбанка» с перекрытием улиц перед его офисами, нехватка бюджетных денег в конце финансового года на текущие городские расходы, борьба различных группировок за морской порт с потенциальным раскроем его на отдельные самостоятельные участки, необходимость предпринять какие-либо ощутимые действия по очистке сточных вод пятимиллионного города в ответ на претензии ближайших балтийских и скандинавских соседей, гигантская яма так и неначатого строительства вокзала для скоростных железных дорог – все важные дела, требующие времени и внимания и губернатора, и его офиса. Все это серьезные основания для объяснения местечковой и бюрократической заторможенности, но на фоне развернувшейся борьбы за места в Законодательном собрании Санкт-Петербурга, местном парламенте, конфликт на Электросиле, крупном заводе с многотысячным коллективом, должен был обратить на себя внимание властных структур, а его не было.
- Вам звонит Пирцхалава из «Горячих новостей». Что ответить? - по телефону с заботливой интонацией заинтересованности и посвященности в интригующие подробности доложила Клавдия.
- Соединяй, Клава, - распорядился Валерий, вспомнив, что «Горячие новости» обещали последующее освещение конфликта руководителей Электросилы и, вероятно, проверяли наличие развития изложенного ими сюжета.
- Лия Пирцхалава, «Пятый канал», - тележурналистка представилась, а получилось, что поправила только что данное секретаршей определение. «Перешла в другой отдел после стажировки на «Горячих новостях»?» - тут же подумал Лапшин, пока Лия объясняла цель своего звонка: – До нас дошла информация, что вы ожидаете официальную делегацию из Ирана по поводу атомной станции?
- Информация правильная, - подтвердил Валера, взглянув на календарь. – Инспекционная проверка предприятий, потенциальных поставщиков оборудования для атомной станции Бушер на следующей неделе.
- Пресс-конференции по окончанию визита будет? Как говорится, у вас имеется удачный информационный повод показать, что проблемы с собственником не влияют на бизнес-деятельность предприятия. Поскольку глава Организации по атомной энергии Ирана имеет, по нашей информации, кроме корпоративного, высокий государственный пост, полагаю, кто-то из руководителей города будет сопровождать иранцев. Он окажется, как минимум, в неловком положении, если на пресс-конференции получит от журналистов вопрос о позиции власти в конфликте на Электросиле и не сможет четко сформулировать ответ, - вопрос тележурналистки совпал с эпицентром волнений ответственного за связи со СМИ работника Электросилы.
- Попробую организовать, - ответ был лаконичным, как в начале складывания паззла любитель головоломок быстро принимает решение заняться, еще не зная всех проблем в решении.
Лапшин серьезно относился к своим профессиональным функциям и поручениям руководства и уверенно принял сделанный ему пас: появилась возможность столкнуть лицом к лицу мятежного руководителя завода с уклоняющимся от контакта губернатором, а в репортажах и статьях отразить позицию Электросилы так, как это понималось на Электросиле, а не так, как журналисты увидели, подойдя к забору, даже не заглянув за него. Возможность задать вопрос представителю власти о ее позиции в затянувшемся конфликте на заводе представляла организацию пресс-конференции в заключение визита иранской делегации еще более важной и ценной. Не обошлось и без гордыни: Лапшину самому было интересно выступить организатором репортажей в СМИ чего-то, связанного с реальным созидающим трудом, и прорвать информационную блокаду вокруг завода. Телевизионные бандитские новости, обмен компроматом в политических баталиях, камлание экстрасенсов, сплетни из жизни звезд эстрады и кино разной величины, туповатый юмор, бесконечные саги о жизни в Калифорнии или чуть южнее уже утомили и поднадоели.
В московском Атомстрое, с точки видения Лапшина, формально отвечавшем за организацию визита иранской делегации на предприятия Санкт-Петербурга, к предложению организовать пресс-конференцию после посещения Металлического завода и Электросилы, отнеслись с прохладным безразличием.
- Договаривайся сам с Ахвазом – ты же его знаешь? – заместитель руководителя Атомстроя Марутин, ответственный за Иран, отослал Лапшина к секретарю иранского посольства в Москве. Функционера Атомстроя больше интересовала формальная готовность предприятия к визиту иранской делегации с показом чего-то значимого в производственных цехах и возможностью предоставления им отдельной комнаты для отправления религиозных обрядов в соответствии с их временным графиком, если такая необходимость возникнет во время визита.
- Оставьте их на время одних, они сами сделают все, как надо, и позовут вас по завершению обряда, - установочная инструкция на что-то ему самому мало понятное казалась работнику Атомстроя самым важным в подготовке поездки важных гостей.
Информация о высоком государственном статусе руководителя Организации по атомной энергии Ирана подтвердилась – одновременно функционер в этой должности был вице-президентом своей страны, что по дипломатическим канонам неизбежно означало сопровождение его визита на завод, по крайней мере, губернатором Санкт-Петербурга. С секретарем иранского посольства Ахвазом Лапшин был знаком лично с момента переговоров и подписанию контракта по продаже электродвигателей для металлургического комбината в Исфагане, которые инициировал телефонным звонком этот работник дипломатического представительства, затем сопровождавший их в качестве переводчика. В дипломатической иерархии Валера не был силен, поэтому к секретарю посольства отнесся именно как к ассистенту в организации и проведении переговоров, как относился к своей секретарше Клаве, и даже попытался урезонить во время дебатов по цене: «Давайте обойдемся без эмоциональных сцен персидского базара, цены у нас обоснованы и снижения не предусматривают». Они с выпускником Университета дружбы народов, формальным переводчиком на переговорах, даже перешли «на ты». При однократном посещении посольства Ирана в Москве Лапшин неожиданно выяснил, что секретари – вплоть до Генерального секретаря ООН – являются становым хребтом дипломатической службы. А теперь вдруг выяснилось, что носитель этого высокого дипломатического ранга отвечал за программу визита вице-президента своей страны. К идее организации пресс-конференции Ахваз отнесся с понятной бюрократической настороженностью.
- Это же предварительная инспекционная поездка! Тут нет ничего такого, о чем надо сообщать журналистам и общественности.
В борьбе с восточной уклончивостью, а может, ленью Валера оперся на очевидный ему факт:
- Вся организация работы вокруг атомной станции в Иране строится на взаимопомощи. Мы вам помогаем завершить строительство, начатое под чужое оборудование, вероятно, внесем изменения в технический проект генераторов, чтобы уменьшить объем и стоимость необходимых строительных переделок, и ожидаем от вас поддержки в важных для нас вопросах. Совместное заявление о готовности питерских заводов к такому формату будет работать на создание позитивного информационного поля и ускорению принятия решения по подключению российской стороны к этому важному проекту. – Станция Бушер в Иране изначально предполагала установку немецкого оборудования, но в связи с введенными американскими и международными санкциями против этого государства на фоне слухов о разработке атомного оружия ее строительство на несколько лет оказалось замороженным, подвигая руководство страны искать выход в сотрудничестве с российским Атомстроем. – Поставками для Исфагана мы показали наше умение работать с иранскими партнерами в условиях торговых ограничений, и декларации о распространении позитивного опыта на более крупный и серьезный проект, сделанные на пресс-конференции, могут быть полезными для процессов с атомной станцией. Твоя персональная работа получит позитивное освещение. Кроме того, информация об ожидаемом большом заказе положительно воздействует на цену акций, что будет способствовать экономической устойчивости предприятий-поставщиков, что тоже немаловажно.
Секретарь иранского посольства Ахваз доводы Лапшина с элементами мягкой лести принял, но он, не будучи полномочным самовольно принять решение о проведении пресс-конференции с участием вице-президента своей страны, с учетом специфических условий запросил время для всех согласований, и через два дня он подтвердил включение этого мероприятия в программу поездки.
- Только большая просьба: господин Байбутани одновременно является руководителем национальной ядерной программы, ты понимаешь, что я имею в виду. Поэтому на пресс-конференции не должно быть никаких израильских, американских или английских журналистов, и в случае провокационных вопросов по ядерной программе Ирана наша делегация немедленно покинет пресс-конференцию.
- Это понятно: пресс-конференцию будет посвящена только вопросам энергетики, станции и петербургским заводам, - самонадеянно поспешил заверить Ахваза Лапшин. – Я сам буду проводить журналистов на закрытую и охраняемую территорию завода, поэтому будут только приглашенные мной лично.
- В связи со спецификой взаимоотношений с нашим основным региональным противником членов делегации нельзя фотографировать, - Ахваз произнес категорическим тоном и ожидал обязательного подтверждения от Лапшина. Валера связал озвученное требование иранского дипломата с просачивающимися публикациями в прессе об охоте израильских спецслужб на уничтожение ведущих специалистов Ирана в ядерной сфере и сразу отмахнулся от него, как невозможного для реализации на территории Электросилы.
- Мы не предполагаем никакой съемки, кроме нескольких кадров во время экскурсии по цехам для архива и нашей заводской газеты, а во время пресс-конференции все члены вашей делегации, за исключением господина Байбутани, могут удалиться в отдельную комнату.
- Хорошо. Если будут какие-либо дополнительные требования, я о них сообщу во время визита.
С выбором приглашенных на пресс-конференцию журналистов Лапшин сильно не мучился: Лия Пирцхалава, как инициатор мероприятия, двое – из центральных изданий, трое, включая Лену Холанскую – из петербургских, все – на основании личной расположенности, вызванной предыдущими публикациями. Ну и, конечно, Викентий Тверитинов, редактор заводской малотиражки. Со всеми переговорил, проинструктировал по прохождению на завод, тематике задаваемых вопросов и возможностям съемок.
Визиток израильских, американских и английских журналистов у Валеры не было, поэтому их он и не мог пригласить, его целью было руководство города, которое он хотел завлечь на пресс-конференцию, используя протокольные особенности грядущего визита высокого государственного деятеля азиатской страны. Великими и глобальными целями губернатор города не увлекался, при нем стихли разговоры о превращении Петербурга в культурную и судебную столицу России, он присутствовал и где-то участвовал в перераспределении федеральной и городской собственности, возникновении и развитии собственных торговых сетей, попытках организовать в вверенном ему городе нескольких биржевых площадок и не любил выходить на первый план, а уж тем более провозглашать великие цели, возбуждающие и зависть, и ненависть политических конкурентов. Он даже публично декларировал, что он – хозяйственник, а не политик, и привык решать «здесь и сейчас». Развернувшаяся горячая избирательная кампания в городское собрание, бесспорно, вернула Петербург в общероссийскую повестку и выявила интересы многих сил работать в связи с федеральным центром. Как и в советские времена, в политической жизни России государственный и партийный функционер должен был безоглядно поддерживать официально объявленную позицию центральной власти. А ее в отношении Энергокорпорации не было. Признание событий на Электросиле по собственной инициативе для губернатора было бы опрометчивым поступком, ведь такой шаг включал негативную оценку самой идеи приватизации и передачи собственности в руки так называемых эффективных собственников. Отсюда и затянувшееся молчание власти в их отношении. Избиратели нужны, чтобы стать губернатором, но, чтобы всю каденцию быть им, нужно придерживаться официальной линии, даром что народ избрал. Уклониться от сопровождения вице-президента азиатской страны во время визита в его город, как то было предписано протокольным отделом администрации президента, он также никак не мог. От поглощающей время суеты без руководящего указания сверху не уйдешь, хоть и устаешь от нее.
21
- Валерий Георгиевич, Галя звонит! – по телефону сообщила Клавдия.
- Слушаю, Галина Федоровна! – с готовностью подключился Лапшин к секретарше генерального директора.
- У Наиля Аскеровича сейчас находится визитер из Индии, и он приглашает вас на встречу!
В таких ситуациях вопросы не задают, кто приглашает: генеральный директор или визитер из Индии? Иностранец – значит, имеет отношение к внешней торговле. Лапшин схватил записную книжку с визитными карточками и помчался в сторону кабинета генерального директора. Конечно, все казалось странным. Если это запланированный ранее визит, то Голимов, теоретически, предупредил бы заранее, по крайней мере, поставив перед подчиненным предполагаемые к разрешению вопросы. Если это что-то спонтанное, возникшее неожиданно из неведомых обстоятельств, то почему индуса, если он не чрезвычайно важная птица, не отправили напрямую во внешнеторговую фирму, как это до этого происходило. Если это какой-то личный интерес генерального директора к возможному бизнесу в Индии, то хотелось бы представлять, какие у него намерения и ожидания? Или это пустышка, как встреча с английскими портфельными инвесторами, инициированная со стороны?
Секретарша Галя встретила Валеру широкой улыбкой и честно выраженным пониманием в ясных глазах и быстро приоткрыла дверь в кабинет генерального директора.
За большим столом для совещаний сидел юный, по-детски пухловатый, симпатичный, в чьих-то глазах наверняка красивый индиец. И хотя для придания своему виду нужной взрослости он отпустил усы, во всем мягком облике проступала неотпавшая детскость, таких юных переговорщиков Лапшин в своей практике еще не встречал. Английские портфельные инвесторы русского происхождения и то постарше были.
Голимов, в стороне продолжая разговор по телефону, рукой указал Валере присоединиться к визитеру. Лапшин поздоровался за руку и протянул гостю свою визитную карточку. Как марка на конверте вселяет спокойную уверенность, что сообщение дойдет до адресата, так и визитная карточка подчеркивает готовность предоставить опору и содействовать общим интересам. В ответ получил только понимающий и ищущий поддержки взгляд, визитных карточек у гостя не было. Было заметно, что парень попал в непривычную для себя ситуацию и старался сохранить баланс между собственной значимостью и демонстрацией готовности быть полезным. Аналогичные ощущения были и у прибывшего Лапшина, и он увидел забавный аспект в таком совпадении переживаний у него, считавшего себя крепким профессионалом, и у индийского юноши. А потом такие же совпадения произошли, когда к ним присоединились главный конструктор турбогенераторов Городецкий и заместитель начальника монтажного отдела Иогансон, также вызванные Галей к генеральному директору. Пауза ожидания не была утомительной, так как тут же к столу подошел Голимов.
- Вы уже познакомились с нашим гостем? Это – Анил Дамиджа, студент политеха и одновременно носитель информации о готовящейся модернизации индийской электростанции Обра. Я правильно запомнил, что твою фамилию правильно произносить Дъамиджя? – Голимов не приминул подчеркнуть свою страсть обращать внимание на частности. Польщенный гость засветился в ответной благодарной улыбке.
- На Обре установлено шесть блоков с нашими генераторами, - Голимов сделал краткую вводную к предполагаемому предмету обсуждения и предложил Городецкому рассказать о том, какую модернизацию Электросила предлагает для генераторов со сроком эксплуатации тридцать-сорок лет. Главный конструктор подчеркнул, что возможное обновление старого оборудования строится на его обследовании в процессе эксплуатации и включает в себя замену деталей, узлов и блоков, конструкции и технология обработки которых поменялись за указанный срок, что в итоге позволяет повысить мощность агрегата на десять-пятнадцать процентов.
- Дополнительная мощность не из воздуха берется, необходимо чтобы свою часть модернизации выполнил поставщик турбины, в данном случае – Металлический завод, - Лапшин хотел подчеркнуть, что похожие модернизации совместно двумя заводами уже были выполнены во многих странах, и одновременно намекнуть генеральному директору о сложных текущих обстоятельствах выполнения такой работы при противостоянии Электросилы с Энергокорпорацией, которая продолжала оставаться главным акционером на обоих предприятиях и могла противодействовать их совместному бизнесу без ее участия.
- На станции Обра стоят турбины Эль-Эм-ДаблЮ, - выложил известный ему факт юный Дамиджа. Уточнение для знатока означало, что поставки турбин были осуществлены в то время, когда торговая марка турбинного завода из трех латинских букв Эль-Эм-Зет, прямой аналог первых русских букв его названия Ленинградский Металлический Завод еще не вошла в привычный обиход, а использовался формальный перевод названия на английский язык: Ленингрэд Метэл Воркс. Студент политеха Дамиджа продемонстрировал свою осведомленность и подготовку для беседы технической направленности.
- Вот и замечательно, - с какой-то наигранной веселостью отреагировал Голимов. – Нужно подготовить презентацию технических решений при модернизации турбин и генераторов совместно с турбинным заводом. Гаррий Константинович, - обратился он к главному конструктору генераторов, - вы свяжитесь со своими коллегами на Металлическом заводе и договоритесь?
- О подготовке технической презентации я договорюсь, - ответ означал, что договоренности должны включать согласование многих юридических и финансовых аспектов совместной работы двух заводов, которые главный конструктор видел в зоне работы других ответственных лиц и куда влезать не хотел.
- А кому принадлежит станция Обра? – Лапшин задал, как ему казалось, немаловажный вопрос: от хозяина зависит и формальное решение о модернизации оборудования станции, и выделение необходимого финансирования для этого, и установление лоббистского взаимодействия между заказчиком и поставщиком. Юный индийский переговорщик ответил по-английски, и Валера перевел:
- Энергоуправлению штата Уттар-Прадеш.
Никто из присутствующих не обратил внимание на ответ, не стал уточнять схему взаимодействия электростанции и энергоуправления в вопросах модернизации. Лапшин, сразу понявший, что презентацию нужно готовить именно для Энергоуправления штата Уттар-Прадеш, тоже решил отложить это обсуждение на будущее.
- Когда презентация будет готова, ты договоришься с отцом об организации ее представления в Индии? Ах, да, я забыл вам сказать, что Анил является сыном директора станции Обра господина Дъамиджя.
- Да-да, конечно, - поспешил заверить индийский визитер, сохраняя вежливую улыбку.
Через короткое время Голимов распрощался с индийским студентом, призвал информировать его напрямую, если будут какие-то затыки в подготовке и проведении презентации в Индии. Индус подтвердил свою готовность, не переспрашивая, что значит «затыки», что, вероятно, означало глубокое погружение в русскую среду. Генеральный директор продолжил беседу с заводскими сотрудниками после ухода гостя по теме встречи.
- Значит, чтобы сделать модернизацию оборудования на старой станции нам необходимо выступить совместно с турбинным заводом, – Голимов подвел итог завершенной беседы с молодым индийцем, но в голосе сквозило лукавство, как бы указывающее, что он прекрасно все осознает и уже принял решение. А разговор ему нужен лишь для оценки реакции собеседников. - Как вы думаете, сможем ли мы осуществить это самостоятельно, без корпорации?
- Так мы уже это неоднократно делали в Болгарии, Македонии, Финляндии… - голос Городецкого не звучал уверенно, словно он не понимал вопроса генерального директора и ожидал с его стороны уточнений.
- Мы выступали организационно самостоятельно, заключив торговые соглашения с турбинным заводом для совместного участия в торгах и проектировании, - добавил Лапшин, полагая, что именно это нужно уточнить.
- А если такие соглашения приведут к необходимости организационного объединения? Если это понадобится, чтобы отбиться от нежелательного поглощения или присоединения? – Голимов продолжал размышлять в нужном ему направлении.
- Что мы можем тут посоветовать? – со сдержанным удивлением отреагировал главный конструктор. – Такие вопросы решаются без нашего участия.
Показалось, что такой ответ устроил Голимова. Валера решил воспользоваться проявленной заинтересованностью генерального директора к внешней торговле в текущем моменте:
- Наиль Аскерович, помните, мы в корпорацию передавали предложения для участия в торгах на оборудование для электростанций за рубежом, мне кажется, пришло время решить, в каких из них и в каких альянсах с турбинными заводами мы будем участвовать, зафиксировать эти альянсы и приступить к оформлению соглашений и подготовке к участию в торгах.
- А нам можно ознакомиться с этим списком? – неожиданно Городецкий проявил интерес к только что полученной информации. – Это поможет нам сориентироваться с загрузкой сотрудников.
- Валера, передай перечни конструкторам и возвращайтесь с совместными предложениями, - ответ Голимова обнадежил, что участие Энергокорпорации в такой работе больше не предусматривается, а внешнеторговой фирме, и ему лично, предстоит скоординировать взаимодействие нескольких служб для решения поставленного им вопроса, но при этом он может рассчитывать на серьезных союзников в лице главных конструкторов.
- Одним из пунктов перечня является атомная станция Бушер в Иране, мы на днях принимаем делегацию заказчика и Атомстроя, предлагаю обсудить программу приема, - Валера использовал одновременное присутствие Голимова и Городецкого, вынес на обсуждение техническую информацию, полученную от Марутина, согласовал необходимые аспекты программы и роли, которые в ходе встречи с иранцами должны были сыграть генеральный директор и главный конструктор.
- По завершению переговоров предлагается провести короткую пресс-конференцию, своего рода брифинг по результатам встречи, журналистов на завод мы проведем, - завершил он совещание, и никто не уточнил, кем предложено организовать пресс-конференцию. Оставалось ощущение, что инициатива исходила от Атомстроя.
На выходе из директорского кабинета секретарша Галина с глубокой заинтересованностью спросила Лапшина:
- Валерий Георгиевич, ну как вам?
Такого в истории завода не бывло, чтоб секретарша, пусть и генерального директора, интересовалась ходом переговоров. Лапшин непонимающе смотрел на Галю.
- Дак это ж Анил, я вам говорила, Дашкин однокурсник! – Галя светилась удовлетворением человека, полагавшего успешным завершение события, у истоков которого она стояла.
Вот теперь все срослось. Во время знакомства с матерью сокурсницы индийский гость выяснил, где и кем она работает, тут же сообщил о своем отце-директоре станции и планах по ее модернизации. При его разговорчивости и умении говорить он легко убедил готовую всему верить женщину в возможности серьезного бизнеса для Электросилы, а та в силу своего места в иерархии завода вывела его на генерального директора. Вот так информационный повод вырос в серьезное деловое событие с неясными перспективами. Но взволнованную женщину интересовала другая сторона вопроса, и Лапшин подыграл ей:
- Воспитанный парень с очень хорошим русским языком.
Галя горделиво и радостно светилась. Ее старания не прошли даром, а надежды получили серьезное подкрепление.
22
Кавалькада черных лимузинов с иранскими гостями и сопровождающими их официальными лицами синхронно остановилась у линии гостеприимных хозяев, выстроившихся вдоль старого управленческого здания Электросилы кирпичной постройки начала века. Выйдя из своего мерседеса и упреждая возможное к нему обращение, губернатор одновременно и заинтересованно, и покровительственно, не выделяя никого лично, пробурчал в сторону присутствующего персонала предприятия:
- Вы уж в ваших разборках не забудьте о назначении вашего завода – производить продукцию. Неумение договариваться, взаимное непонимание и ожесточение не должны сорвать производство. Электросилу проходимцу мы не отдадим.
Никакой свиты, кроме помощника и шофера, губернатор с собой не взял. Из администрации президента пришло указание поучаствовать в приеме иранских гостей без уточнения об объеме и качестве такого участия, что означало просто уделить внимание. У бюрократов и политиков служебный конформизм всегда идет бок о бок с лицемерием, ханжеством и фарисейством. Сопровождение иранцев во время посещения питерских заводов выглядело достаточным и тактичным ответом главы города на указание из администрации президента. Разобраться в противоречиях между собственниками и работниками бурлящих предприятий требований не поступало, наскоком сделать это трудно, если вообще возможно. Кого он считал проходимцем в затянувшемся конфликте, глава города не определил. Несколько месяцев назад губернатор сам вместе с руководителем Энергокорпорации в помпезной обстановке подписал соглашение о стратегическом партнерстве между Энергокорпорацией и Мэрией Санкт-Петербурга с обязательствами по трудоустройству, производству и высвобождению площадей. Выступить против корпорации в споре с работниками означало сорвать исполнение соглашения, в котором были не только заверения и обещания, но и весьма весомые обязательства. Либо олигарх возьмет свое, либо заводчане отстоят свое право на участие в управлении. И в том, и в другом случае городская власть останется субъектом, и хотя бы формально должна демонстрировать руль в своих руках. Если что-то из сказанного губернатором долетело до ушей представителей иранской делегации, то вполне могло быть воспринято как инструкции по внимательному отношению к иранскому проекту. Губернатор встал рядом с иранским гостем, вице-президентом страны и руководителем Организации по атомной энергии Байбутани, демонстрируя готовность к проходу по заводским цехам. Помощник чуть поодаль, но в зоне видимости. Ахваз немедленно сориентировался в ситуации и организовал общение высоких должностных лиц накоротке. Никакого немедленного личного контакта губернатора с бунтовщиком Голимовым, декорации программы официального визита иранского официального лица позволяли спрятать очевидные служебные и моральные опасения.
Маршрут был тот же, что и для лидера коммунистов Зюганова, через основные выпускающие цеха, только без остановок и разговоров с рабочими. Подчеркнуто русская и персидская речь, никакого включения английского. Из электросиловцев в группе Голимов, главный конструктор Городецкий, Долгополов, пара охранников и фотокорреспондент из малотиражки на отдалении. Конечно, иранцев интересовало увидеть в производстве что-то похожее на то, что будет произведено для их атомной станции, но никаких подобных заказов в текущей программе завода не было. Электросиловцы нашли декоративный выход из щекотливой ситуации. Голимов остановился у сборочной платформы в турбогенераторном цехе, рассказывая об ее подготовке к выполнению другого заказа аналогичного типоразмера в то время, как бригада сборщиков во главе с Романом Миндалевым выполняла проверку пресса и установки подачи воздуха. Бригадир и для иранских зрителей отыграл заданную роль великолепно, изображая глубокую погруженность в декоративную проверку, лишь пару раз взглянув на визитеров. Экскурсия по заводу для иранцев была организована на должном уровне, за исключением погодных условий: при переходах из цеха в цех и хозяевам, и гостям пришлось переступать через раскисшие горки свежего снега и перепрыгивать через ручейки ледяной жижи. Южные визитеры в туфлях из тонкой кожи явно не испытывали удовольствия. Губернатор через препятствия шел как ледокол, ничего не замечая, а как только группа вернулась к кирпичному административному зданию, подчеркнуто распрощался с главой иранской делегации, показывая, что формальная государственная часть визита подошла к концу, протокол мероприятия не предполагал его участия в технических переговорах. Глава города, представитель государства, пообещал поддержку иранской стороне на местном и государственном уровне, быстро попрощался с иностранными гостями, напутствовал российских участников успешно потрудиться, не обращаясь ни к кому лично, и уехал с завода. При появлении на заводе губернатор уже показал, что процессы, взволновавшие коллектив Электросилы, государственной власти известны, но публично высказываться по этому поводу ему не пристало. Если он выступит против коллектива, то вступит в противоречие с своей главной установкой не выступать против большинства, против своих избирателей. Но если выступит на стороне взбунтовавшихся, то поддержит силы, выступающие против приватизации, что ему тоже неблизко и противоречит главной политической установке текущего политического момента в стране и городе. Все глубокомысленные построения ответственного Электросилы за связи с общественностью и СМИ обрушились, даже не приблизившись к пресс-конференции. Не подумал Лапшин, что согласование участия в ней лиц высокого должностного уровня требовало более широкого использования протокольных условностей. Скрывая градус разочарования, он сел за стол переговоров в зале заседаний вместе с другими переговорщиками.
Все женщины, участвовавшие в переговорах, включая будущего менеджера контракта со стороны Электросилы Нину Павлушину – в соответствии с инструкциями в глухой под ворот и запястья одежде с повязанными на голове платками. Ритм переговоров задал сам господин Байбутани, элегантный, с умным живым лицом и яркими южными глазами. Никаких визитных карточек иранцы не передали, только устное представление с озвучанием имен и должностей. Далее иранский руководитель рассказал, что какие-то фундаментные конструкции под немецкое оборудование на станции Бушер уже возведены, и руководителя иранской корпорации волновало, возможно ли установить другое оборудование без серьезных строительных переделок. Электросиловцы со главе с главным конструктором турбогенераторов Городецким уверенно пояснили, что фундаментную и опорную часть конструкции генератора можно изменить с учетом получения полной информации о выполненном уже строительстве и сохранения соосности с турбиной. Пока среди конструкторов основной силой выступали великие стариканы, сделавшие много для проектов во всем Советском Союзе и множестве других стран, в переделке чертежей генератора проблем не предвиделось. Представители Атомстроя, руководствуясь принципом не отталкивать то, что само идет в руки, тут же принялись рассуждать о позитивном настрое всех российских заводов-изготовителей принять специфические требования иранского заказчика, но их как раз никто не спешил предъявлять. Все разговоры шли вокруг гипотетический возможности и заверений в готовности к работе, и таких разговоров хватило на сорок минут. Ни гости, ни хозяева, у которых Сименс владел блокирующим пакетом акций, а именно его оборудование изначально предполагалось установить на станции Бушер, ничего не говорили о необходимости координации работ с немецким промышленным гигантом. И на этот раз никаких уточненных технических требований со стороны иранцев передано не было.
Понимая, что технические переговоры довольно быстро подошли к завершению, Голимов с подачи Лапшина предложил перейти к пресс-конференции и ответить на вопросы журналистов. Валера направился пригласить их, отобранных по его личному выбору и находящихся под опекой Миши Драгунова в соседней с залом заседаний комнате, и встретился с вопросительно-тревожным взглядом Ахваза. В ответ он отправил беззаботную улыбку уверенного в своих действиях организатора мероприятия.
- Еще раз напоминаю: никаких вопросов по политической и прочей тематике, кроме электростанции Бушер и визита на заводы Петербурга, - дополнительная инструкция казалась уместной и исчерпывающей. – Любой неосторожный вопрос об атомной программе Ирана может иметь серьезные последствия.
При шумном входе журналистов в зал заседаний Лапшин обратил внимание, что все иранские участники переговоров, за исключением Байбутани и Ахваза успели покинуть зал. Стал заметен организационный прокол в подборе корреспондентов: наличие только одной телевизионной камеры выдавало предпочтения организатора пресс-конференции и особую его связь с телеканалом. Лапшину внешне не понравился новый оператор при Лие Пирцхалава: высокий, с выдающимся горбатым, как у хищной птицы, носом и острым режущим взглядом широко расставленных глаз. Все российские переговорщики стояли совместной группой полукольцом, оставив за столом с микрофоном только господина Байбутани, Голимова, руководителя Атомстроя Карпова и Ахваза в функции переводчика.
Руководитель Атомстроя Карпов, строгий и собранный, сделал короткое сообщение об успешной поездке иранской делегации по заводам – потенциальным поставщикам оборудования для атомной станции Бушер, удовлетворенности их готовностью к работе и ожидании перехода к контрактной стадии сотрудничества. Ахваз почти синхронно выдавал свой перевод на фарси. Высокий гость подтверждал сказанное согласным покачиванием головы. Карпов предложил перейти к формату «вопрос-ответ». Лена Холанская в длинном, почти в пол, платье и с платком, элегантно прикрывшим голову, благосклонно приняла предъявленный ей Валерой «информационный повод» для нового визита на завод и задала подготовленный после телефонного разговора с ним вопрос:
- Когда предполагается подписание контракта на поставку оборудования для станции Бушер? Не повлияют ли на процесс исполнения контракта разногласия между руководством Электросилы и ее основным собственником?
Холанская предполагала третью часть вопроса задать губернатору: будет ли руководство города вмешиваться, если выявится, что разногласия с акционерами мешают нормальной работе завода? Хотелось бы также получить разъяснения, кого же из участников конфликта глава города считает проходимцем? Но губернатор уклонился от лишнего внимания, покинув мероприятие, и третья часть осталась неозвученной – Лена своевременно сориентировалась, что обращать ее было некому: за столом с микрофоном не оказалось никого из государственного или городского управления. На первую часть вопроса ответ Карпова уточнил, что еще предстоят согласование технических условий на оборудование, затем представление коммерческого предложения, переговоры сторон, поэтому до контрактации пройдет не менее полугода. На вторую часть вопроса он, не обладающий никакой достоверной информацией, предложил ответить генеральному директору Голимову.
- Время идет, завод продолжает работать. Как известно, экономика лучше любого судьи показывает правоту какой-либо из сторон конфликта. Становится возможным, пусть и на основании косвенных данных, показать, что с экономической точки зрения есть позитивные результаты, и противостояние со Стрекаловым не вносит в работу негативных тенденций. Люди спокойно работают и получают более высокую, чем ранее, зарплату, заказы выполняются, готовая продукция уходит к заказчикам. Принятые на себя обязательства мы выполняем и заверяем, что ни один наш деловой партнер не ощущает последствий противоречий с акционером, поскольку завод был и остается самостоятельным юридическим лицом и хозяйствующим объектом.
Прозвучало все весомо и достоверно, с акцентом на стремление к независимости и самостоятельности. За три недели, конечно, ничего нового, кроме повышения зарплаты, в организации работы Электросилы не произошло, не всем же рассказывать, что отчисления в корпорацию прекращены, агентские соглашения в ее пользу больше не подписываются, а работники сбытовых структур с воодушевлением торопятся заключить прямые контракты с заказчиками без ссылок на непонятную корпорацию. Руководитель Атомстроя Карпов решил добавить:
- Мы ни о каких противоречиях между руководством завода и акционерами ничего не знали. Напрямую с Электросилой организовали визит высокой иранской делегации, и после посещения цехов и переговоров с техническими специалистами и руководством завода подтверждаем, что получили полную убежденность в способности Электросилы выполнить необходимые проектные работы и поставки для станции Бушер.
Ахваз переводил, покачивание золотых очков Байбутани подтверждали согласие. Микрофон взяла телекорреспондент Лия Пирцхалава, в брючном костюме с растегнутыми бортами пиджака, пренебрегшая инструкцией покрыть голову платком. Телевизионная камера качнулась, чтобы захватить в кадр симпатичную посланницу Пятого канала, неформальную в предложенных условиях, яркую и броскую.
- Как известно, недавно Индия провела испытания ядерного заряда, Пакистан сделал то же самое. Какие шаги предусматривает ядерная доктрина Ирана, если есть явное подтверждение наличия атомного оружия у ближайших соседей? Каким будет ответ иранского руководства? – Лия произнесла свой заранее заготовленный вопрос с тем восхитительным напором капризной женщины, каким та отвергает все предупреждения и сомнения ради удовлетворения своей затеи. Принципы свободной журналистики, умение задавать острые вопросы и в отсутствие американских и британских репортеров восторжествовали.
Не дослушав до конца перевод вопроса от Ахваза, в мгновение ока глава иранской делегации без какой-либо эмоции на выразительном лице величественно встал со стула, развернулся и вместе со бросившимся к нему дипломатом-переводчиком покинул зал заседаний, набрасывая на плечи пальто. Наблюдать одновременно сдержанную эмоцию южанина и стремительные действия его вместе с Ахвазом по уходу из зала было слишком неожиданно. Лапшин стоял среди журналистов с совершенно подавленным видом обманутого и сбитого с толку человека. Он похолодел, заметив побледневшее лицо Ахваза, и наблюдал унылую картину одиноко оставленного на переговорном столе микрофона рядом со скрещенными флагами России и Ирана, так как Карпов с Голимовым через секунду рванулись следом за гостями: нужно было доиграть до конца роль гостеприимных хозяев и официально проститься с ними, понимая, что остальные члены делегации уже разместились в автомобилях. Как они воспримут неожиданно оборванную пресс-конференцию? Увидят ли в этом однозначный прокол директора внешнеторговой фирмы Лапшина, не сумевшего сдержать под контролем приглашенные лично им СМИ? Инструкция о тематике вопросов на пресс-конференции оказалась бесполезной, и последствия, о которых Лапшин предупреждал журналистов, теперь угрожали ему лично. Начатое с энтузиазмом мероприятие оставляло потаенные думы, которые и додумывать не хотелось. Приглашенные на переговоры электросиловцы, включая Нину Павлушину, с непониманием оглядывались по сторонам, уж очень неожиданно оборвалось мероприятие, так хорошо и размеренно развивавшееся, да и привыкли они, чтобы у всего было организационное завершение. Марутин и другие атомстроевцы направились к выходу. Инструкции о порядке предоставления иранским гостям возможности отправления религиозных обрядов при совпадении их графика со временем переговоров остались не использованными.
Лапшину было горько от того, что его использовали путем обмана и подлога. Его уговорили организовать пресс-конференцию ради одного единственного вопроса, после которого она сразу была оборвана. Тяжко было и от того, что своих целей он не достиг, а тех, кто пришел ему на помощь, подвел. Ему казалось, что между ним и всеми присутствовавшими в зале разрасталась пропасть. Лия смотрела вокруг ясными глазами, как смотрит в кино застигнутая в чужой постели любовница, с достоинством возвращая на место только что сброшенную одежду. На Лапшине ее взгляд даже ни разу не остановился. Сам собой пришел безоговорочный вывод о том, что Лия лицемерно действовала по указке из-за границы, инициируя пресс-конференцию с участием высокого должностного лица из Ирана с единственным намерением добиться от него хотя бы косвенных подтверждений работ над ядерным оружием в Иране и нарушения гостайны. Получилось, что российский Пятый канал присоединился к охоте на вице-президента и руководителя ядерной программы Ирана? Увидят ли эту связь российские спецслужбы, которые ненавязчиво должны были сопровождать визит иранской делегации? Как отнесется администрация российского президента к роли должностных лиц Электросилы в этой провокации? А Атомстрой? А компетентные органы?
Лапшин в текущий момент, сохраняя спокойное лицо, скрывал серьезнейшее беспокойство случившимся провалом и ожидание неизбежных санкций против себя, и предложил журналистам под руководством Миши Драгунова покинуть завод. Шутка Лены Холанской, чуть насмешливая с мерой сочувствия, повисла неотвеченной и неоцененной:
-Как известно, люди делят друг с другом или крадут друг у друга время и пространство. К сожалению, журналисты – тоже люди, а не эльфы, с ромашки расписывающих радугу жизни.
Вернувшийся в зал заседаний Голимов призвал электросиловцев расходиться по своим местам и продолжать работать. Никакого недовольства в отношении Лапшина, никаких немедленных оргвыводов. Убежденный, что провалом пресс-конференции он навлек начальственный гнев на себя и заслуженный разнос, Валера, не способный ни на чем другом сконцентрироваться, провел долгий и нервный остаток рабочего дня, взвинчивая себя воспоминаниями и размышлениями в пустом кабинете, перекладывая с места на место бумаги и ожидая, когда его вызовут к руководителю. Он даже предположил, что Голимов отложил «разбор полетов» до момента, когда можно это сделать без свидетелей по окончанию офисного времени, и покорно задержался, небрежно просматривая принесенную Клавдией почту, пока в окно не заметил отъезжавшую от завода машину генерального директора.
При возвращении домой Лапшин застал сына Игоря в прихожей, по телефону разговаривавшего с кем-то из одноклассников или друзей. При двух аппаратах, установленных на кухне и в прихожей, второй на почти равном удалении от всех углов квартиры Лапшиных использовался для разговоров без участия остальных членов семьи. При появлении отца сын как-то быстро свернул беседу, повесил телефонную трубку и, уходя в свою комнату, бросил пояснение:
- Я уточнял домашнее задание.
С кухни доносились веселые женские голоса. Как и во всех ленинградских квартирах, и у Лапшиных кухня была средоточием общей жизни и главным местом, где принимали случайных и приглашенных гостей. Для жены Марины прорыв повседневной почти замкнутой жизни дом-школа-дом-теннисная секция или английский язык встречей с двумя подругами студенческого периода вносил разнообразие оживленным обсуждением под кофе с сигаретами вопросов, оставшихся необсужденными с мужьями и другими товарками. Валера сдержанно поздоровался с бывшими сокурсницами Марины, также домохозяйками, известными ему давно по периодическим наездам к Лапшиным. Хотелось тихо поужинать и не бередить события на Электросиле с расспросами по больному. Жена предложила ему чашку кофе, и он присоединился к засидевшейся компании. Бойкая и уверенная в себе в любой обстановке Ольга, тряхнув уложенной прической, прервала поток воспоминаний и сплетен, какие обычно являются темой встреч бывших сокурсниц, и обратилась к Лапшину с азартным светом в глазах:
- Ну куда собираешься на этот раз? Если поедешь в Индию, я бы заказала себе сережки, как у Маринки! – Валера, взглянув на жену, увидел изящный трилистник из изумрудов в ее ушах. - Это же несложно купить и привезти? Деньги я отдам.
Из зарубежных поездок Лапшин, заложник распространенных представлений о нем, как о человеке, часто выезжающем за границу, иногда по настоятельной просьбе привозил лекарства, заказанные кем-нибудь из электросиловцев и, по их объяснениям, остававшимися единственной возможностью справиться с болезнью, на остальные варианты заказов у него был дежурный ответ: «Командировка – не туристическая поездка, времени не хватает даже на то, что должно сделать». Услышанный вопрос добавил Валере напряжения, так как обнажилось, что он не только никуда не собирался в командировку, что, с точки зрения гостьи, должно быть частью его служебной жизни, но и участвуя в затянувшемся противостоянии с главным акционером, потерял концентрацию на своей главной функции в компании – внешней торговле и даже с сотрудниками, которые с энтузиазмом подводили к подписанию высвободившиеся от влияния корпорации сделки, не обсуждал их планы на зарубежные командировки. По почте контракты никто не подписывал, и в соответствии с общими представлениями и стереотипами весомые поводы для менеджера выехать к заказчику никто не упускал.
- В нашей ситуации командировки за рубеж не являются основным пунктом текущей повестки, - сухо выдавил он из себя, подбирая слова и формируя фразу.
- Ваши руководители до сих пор не уладили свои отношения? – гостья показывала, что была в курсе происходящего на заводе.
- Показанная по телевизору стычка – это следствие цепи событий, причина же совсем в другом, - Валера попытался правильно расставить акценты, с задумчивостью покручивая в руках кофейную чашку.
- Причина как всегда привычная на нашей земле: кто-то украл больше, чем можно, или не сделал то, что обещал, - Ольга засмеялась громко так, как смеется рассказчик анекдота, уверенный в том, что ему удалось донести и смысл, и соль веселого рассказа. Одновременно она подтвердила, что основным способом получения и переноса новостей в обществе являлось телевидение. Сокурсница Марины не читала ни «Делового вестника», ни публикаций о посещении Электросилы лидером коммунистов, поэтому имела представление о случившемся только в рамках репортажа «Горячих новостей». В случайной обстановке Валера получил жесткое напоминание о своей зависимости от телевидения и СМИ, а это в очередной раз напомнило о его фиаско в организации пресс-конференции.
Спорить и опровергать устоявшееся мнение уверенной в себе собеседницы не хотелось. Да и ситуация кухонных посиделок с напористой гостьей не предполагала серьезного разговора, все его побуждения сводились к желанию тихо перенести полученный в конце визита иранцев удар. Оставить кухонную компанию немедленно и уединиться где-нибудь в квартире казалось невежливым. Чтобы занять себя чем-то в затянувшейся паузе, Валера протянул руку к центру стола, взял пачку Марининых сигарет, извлек одну и закурил. Он никогда не курил, и глаза жены округлились от удивления. Движения Валеры были уверенными, табачный дым не вызвал никаких неприятных ощущений ни в гортани, ни в легких, взгляд в никуда выдавал внутреннее напряжение. Марина непонятное поведение мужа соединила с поздним приходом домой и, тут же ухватившись за спасительную трубку телефона, набрала домашний номер Нины Павлушиной. Подругами они не были, но контакт сохраняли, отработав в одном отделе и перетерев не одну тему в курилке, приятельствовали.
- У вас на работе ничего серьезного не произошло? – спросила Марина, едва поздоровавшись.
- Все как всегда: крутимся-вертимся. А что тебя обеспокоило? – Нина уловила в интонациях Марины признаки чего-то неординарного и неожиданного.
- Я тебе попозже позвоню, - Марина свернула разговор в замешательстве, аккуратно собирая вместе свои мысли.
Попытка жены получить от стороннего человека информацию о событиях в его жизни задела настолько, что Валера загасил остаток недокуренной сигареты и покинул кухню, считая, что предписанный канонами вежливости отрывок времени с неожиданными гостями он провел, и отправился в свою спальню. Телевизионные новости он смотреть не стал, чтобы еще раз не переживать болезненное напоминание о собственном проколе и коварном обмане со стороны корреспондентки Пятого канала. И при переодевании в домашнее, и после его мысли крутились вокруг вероятных последствий провала затеи с пресс-конференцией. Очевидно нужно ждать разноса от непосредственного начальства либо по его собственной инициативе, либо по указанию свыше. В первом случае это будет немедленно, то есть завтра. Во втором случае – по мере прокручивания бюрократических колес. Провал случился на территории Электросилы, но в целом за организацию и осуществление визита ответственным был Атомстрой. Вспоминая несерьезное отношение атомстроевцев к пресс-конференции, Валера предположил, что реакция на допущенный провал от них придет не сразу, а по получению запроса из администрации президента или министерства иностранных дел. Это случится по прошествию какого-то существенного времени. Еще больший период времени пройдет, если все это будет проходить на базе официального запроса из Ирана. И тут Лапшин похолодел, вспомнив о компетентных органах. Программа встречи иранской делегации и переговоров протокольной группой им была направлена, о результатах, если информаторы не сообщили им немедленно, они узнают от осведомителей сразу или после получения краткого отчета о проведенных мероприятиях. Их реакция и по времени, и по существу может быть непредсказуемой. Что они сделают против виновника неудобств в межгосударственных отношениях? Ограничатся ли только требованием увольнения и мерами административного воздействия? Как они будут трактовать его роль в провокации, организованной зарубежными спецслужбами руками телекорреспондентки с грузинской фамилией? Все же строилось на доверии, и никто не проверял, является ли Лия Пирцхалава российской гражданкой? А горбоносый оператор при ней – он кто? Никто даже не поинтересовался его фамилией. Если Драгунов не составил список корреспондентов-участников пресс-конференции, то он так и останется инкогнито. Лапшин понял, что он неожиданно для себя забрался в зону, в которой неясно, что можно, что нельзя, и какая за это возможна ответственность. Прочитанная им когда-то гэбистская инструкция о работе с иностранными делегациями подсказок не давала. В сознании всплыл стереотип «незнание закона не освобождает…» Оставалось только ждать под привычной многим гнетущей установкой: от судьбы не уйдешь.
23
Утром следующего дня Лапшина опять никто не спешил «вызвать на ковер». С его стороны не было никакого весомого повода самому идти к генеральному директору, а Голимов почему-то не находил оснований для вызова организатора провальной пресс-конференции. Небрежный ко всему в данный момент, Валера был сосредоточен на телефоне в готовности подняться и явиться под строгие очи. Никого из сотрудников внешнеторговой фирмы он к себе не вызывал для обсуждения текущих вопросов, понимая, что еще вчера не слишком старательные, сегодня, освобожденные от необходимости осуществлять согласования с кураторами в Энергокорпорации, менеджеры Электросилы с энтузиазмом работали над подготовкой контрактов с планами выезда к заказчикам.
В кабинет Лапшина деловито вошла Нина Павлушина, в хорошем настроении, с улыбкой на лице.
- Чем ты там Маринку напугал, что она мне звонила? Поздно домой явился? – Валера поднял глаза на сотрудницу и молчал. – Наверное, она почувствовала интерес и внимание к тебе журналистки Холанской. Мы это тоже заметили. Так ты Холанской передай, чтоб время зря не тратила: ты нам и самим еще нужен! У нас на тебя тоже планы есть!
- Что за бабьи глупости?! Я Холанскую лишь использую для укрепления связей со СМИ и общественностью, - озвученным подозрением поставленный в ситуацию, предполагающую оправдание и попытку выкрутиться, Лапшин впервые за долгое время с развода Нины с мужем почувствовал сочувствие к Павлушину.
- Или Холанская тебя? Посмотри, что она написала в сегодняшнем номере! – Нина смотрела на Валеру одновременно и с сожалением, и с насмешкой, выкладывая «Деловой вестник» перед руководителем. - Это у нее, наверное, было заготовлено для визита иранцев, и Стрекалов у нее почти что герой.
Статья называлась «Люди действия».
«Все происходит на наших глазах, мы – всему свидетели. Они росли в общих с нами дворах, играли вместе в казаков-разбойников и футбол, дрались из-за соседской девчонки, в уличных условиях научились упираться, терпеть, стоять за себя, адаптироваться к обстановке. Молодые, полные сил и идей, не знали куда себя девать в условиях развитого социализма, с неиссякаемым желанием самоосуществления и воплощения способностей, одаренности и таланта, устояли от ударов и перед соблазнами сквозь пьянство, цинизм и неверие. Вдруг почувствовали, что востребованы, и отозвались со всей мощью потаенной потенциальной энергии, мгновенно превратившуюся в кинетическую движения, развития и роста. Оказались распахнутыми к переменам, способнее и схватчивее других. Стали самостоятельными игроками, делающими деньги и власть. В результате забытовало у нас такое определение – олигархи. Не в классическом смысле, как у них в европах и америках – рожденные в привилегированной семье, взрощенные молоком матери и призванные. Из общего с нами прошлого. Без сантиментов – что-де делают все для народа и для страны. Для себя. Без необдуманных авантюр – ни один из олигархов не оказался замеченным в играх с ГКО, не обанкротился сам и не разорил свои предприятия. Ну за исключением нескольких банкиров. Государство причинило им ущерб и августовским дефолтом вызвало снижение стоимости принадлежавших им капиталов. По справедливости, они противопоставили государственной безответственности умение сохранить собственность и обеспечить ее развитие, что необходимо стране. За этим последует рост производства и выход на новые рынки. Само государство будет ждать этого, чтобы собрать налоги. Олигархи понимают, что взаимности от государства им не дождаться. Чтобы построить крупный объект за рубежом и обеспечить для него поставку оборудования, нужны не только деньги для обеспечения текущей деятельности, нужны банковские гарантии, передаваемые заказчику. Ни одно внешнеторговое объединение со скромным офисом в Москве не может самостоятельно обеспечить такие гарантии, опираться оно будет на контргарантии предприятий-поставщиков с их недвижимостью. В условиях снижения долларовой капитализации предприятий, как следствия августовского дефолта, единственно правильный путь – объединение капиталов нескольких предприятий в рамках корпораций. И мы видим успешные попытки олигархов создать корпорации в тяжелом, энергетическом и транспортном машиностроении. Происходит объединение четкой экономической целесообразности и непреодолимого стремления человеческого духа к свершениям.
Но гражданам, привыкшим считать себя равными, обидно и противно: олигархи в сумасшедшей деятельности вырвались и оставили всех нас позади. Не раскрыты их намерения. Не очевидна общественная польза. Мы в них нуждаемся и одновременно терпеть не можем. Отчего всеми силами ставим им, зарвавшимся олигархам, бывшим одноклассникам, раздолбаям и собутыльникам, палки в колеса, замедляя тем самым движение истории и общественный прогресс».
Нина сидела беззвучно и ждала, пока Валера дочитает статью. Свое мнение она уже изложила и хотела услышать его реакцию. Лапшин про себя отметил использование Холанской в статье информации, полученной в разговоре с ним.
- Во многом справедливый и честный взгляд, - осторожно заметил он. – Не любим мы олигархов.
- А за что их любить? – Нинин сарказм бил наотмашь. – Стрекалов уже шесть лет крутится возле Электросилы и ее крутит вокруг своей корпорации, а нам, занятым полезным и прибыльным делом, называемым внешней торговлей, никаких сигналов не послал, ни как развивать его, ни как расширять, ни как он собирается нас использовать. Все его намерения – ехать верхом. Нужны только послушные! Голимов в чем-то взбрыкнулся, сразу попал в опалу!
- Так статья как раз об этом! Какие у тебя упреки Лене Холанской?
- Если мужчина на работе пользуется вниманием женщин – то он красавчик с классной работой. Если сторонняя женщина перед ним играет подолом своего платья – то эта фифа посылает ему завлекающие сигналы. Не волнуй Маринку и весь женский коллектив внешнеторговой фирмы! – выглядела Нина одновременно и озорной шалуньей, и решительной резонершей. – Помнишь студентку Широтину, которую после практики ты взял в экономическую группу, и через день после прихода на работу она уволилась?
- Помню такое удивительное событие.
- Так это мы с Клавкой, заметив, как Широтина глубокий запах своей юбки при твоем появлении с однозначным намеком раздвигала, объяснили ей, что во внешнеторговой фирме ты общий и ничей конкретно, и никто через сближение с тобой карьеру здесь не делает. Она все правильно поняла и уволилась.
- Это вы сами себе устроили волнение, я вам поводов не давал. Отбросьте глупые подозрения и продолжайте работать, - хотелось все обернуть в шутку, и все по-честному.
- Но Холанской передай: отпор она получит! – уже в дверях отозвалась Павлушина.
После ухода Нины, посчитав достаточным период, когда прямые демарши сторонних организаций должны трансформироваться в административные мероприятия на Электросиле, Валера с вполне понятными опасениями сам направился в кабинет Голимова, как честный человек, ожидая услышать, по меньшей мере, упреки в отношении непродуманности инициированной им пресс-конференции после визита иранской делегации. Зная, что через мгновение его может ждать неодобрение и нагоняй, и готовя себя ко всему, перед дверью директорского кабинета Лапшин расправил плечи и безотчетно улыбнулся приветливой секретарше Гале.
В реакции генерального директора на его приход он не увидел никакого недовольства или осуждения. Поздоровавшись, Валера опасливо зашел издалека:
- Наиль Аскерович, вам не удалось во время прохода по заводу переговорить с губернатором о проблемах с главным акционером?
Хозяин кабинета, в текущий момент, похоже, ничем не загруженный, с акцентированным гостеприимством пригласил визитера выпить с ним чаю:
- Тебе в пиалу или в чашку?
Укрепляя свою власть на заводе, Голимов менял ее атрибуты: появились личные охранники, произошли перестановки в иерархии, а секретарша Галя теперь подавала ему зеленый чай, только что заваренный в большом чайнике, как это принято в Средней Азии. Большинство гостей уважительно или подобострастно выбирали пиалу, потакая вкусам и пристрастиям генерального директора. Валера последовал общему примеру:
- В пиалу.
Хозяин с церимониальным вниманием наполнил пиалу до половины и подвинул ее Лапшину, показывая готовность к продолжительному разговору.
- Питер – это большой рой, где чужаков и внешние вмешательство не любят и все стараются решить внутри себя, - Голимов сделал глубокое умозаключение, вернувшись к чаепитию. Он пил чай, чуть прикрывая глаза на каждом глотке, словно показывал получаемое им удовольствие - Когда мы затеяли письмо трудового коллектива к губернатору, никто не подумал, что это обращение фактически является антигосударственным деянием. К сожалению, мы живем в стране, в которой хронически понятие «управлять» означает запреты, тягомотину во всех процессах, бюрократическую инерцию и коррупцию. В России «контроль» - это не управление с поощрением и стимулированием желаемого развития, а систематические проверки и запреты, зона желаемого развития – на самотеке. В ведомстве губернатора им абсолютно наплевать, как и кто управляет предприятиями в городе. Я уже несколько раз напрашивался на прием к губернатору и каждый раз получал ответ, что он занят. Столкнувшись с новой задачей, мы вначале пытались решить ее на основе имеющегося у нас опыта или, как говорят психологи, старых установок. Посещение завода Зюгановым сработало против нас – меня, да и весь коллектив автоматически зачислили в сторонники коммунистов.
Лапшин пил желтоватый чай и внутренне радовался тому факту, что Голимов не придавал никакого значения провалу пресс-конференции с участием иранцев и, похоже, не имел никакого предъявленного недовольства со стороны государственных органов и Атомстроя, а это в ближайшей перспективе означало отсутствие оргвыводов в отношении виновника провала.
- Думаю, что через несколько лет в заводском музее на фоне подробностей о стачках и выступлениях в 1905 и 1917 годов, их организаторах и героях на стенде, посвященном девяностым годам, будет скромно сказано: «Выживать в 1990 е такому гиганту, как Электросила, пришлось нелегко. Дисциплина, опыт самофинансирования, прямые связи с заказчиками и поставщиками, частичная переориентация производства позволили заводу сохранить свой основной производственный и человеческий потенциал». Ни слова о приватизации, о закрытии цехов, о нашей борьбе против Стрекалова. Округло и безобидно для всех: и для тех, кто дербанил завод, и для тех, кто его реально спасал. Ты б, Валера, вел дневник, чтоб сохранить правдивую информацию про текущий период.
Валерий заинтересованным видом поддерживал неожиданное философское расположение духа генерального директора, что означало отсутствие претензий к нему персонально и развитие каких-то событий вне стен предприятия, важных для его дальнейшего существования и развития, а значит, важных для него, Валерия Лапшина, лично. Он обдумывал, как встроиться в удачный расклад обстоятельств, изображая внимательного и благодарного слушателя, и хотел знать, что так повлияло на философский настрой Голимова.
- Для ведения дневника, имеющего историческую ценность, у меня нет полной информации…
- А ну да! – гендиректор экспрессивно перебил подчиненного, найдя красивое продолжение собственному размышлению. - Заглянув в референц-лист сделанных поставок, увидев там объекты в Китае, Иране, Финляндии и других странах, могут глубокомысленно добавить: «В условиях жесткой конкуренции началось освоение новых видов продукции для внутреннего и внешнего рынков».
Лапшин понимал, что ему посылались какие-то намеки и посылы, но их не принимал, так как даже выказывая уважение и делая приятное начальству, довести их до выводов и умозаключений можно только при общности целей. А с этим как-то не получалось. Желая встроиться в беседу, он произнес:
- Правда и истина на нашей стороне, но к нам не прислушиваются, словно нам не верят.
- Условия иранского визита не предоставили возможности перемолвиться с губернатором даже словом. В прессе сейчас материалов о нашем выступлении так мало, что в будущем данный период в истории завода останется темным пятном, словно и не было никакого противостояния, и никто ничем не рисковал, - ответ Голимова Лапшин воспринял как прямую инструкцию в своей работе с общественностью: больше публикаций с негативной оценкой действий Стрекалова. - Мощный резонанс в СМИ вокруг нашего выступления должен заставить государственных чиновников отнестись к проблеме неэффективного управления приватизированной собственностью со всей серьезностью.
- Некоторых журналистов интересует, как акционерное общество решает текущие вопросы без санкций совета директоров? – Валера озвучил однажды услышанный вопрос, который и для него самого казался важным.
Голимов допил свой чай, медленно отставил пиалу:
- Пока нам далеко до того, чтобы в решении экономических и хозяйственных вопросов играть и выигрывать не по общеустановленным правилам. Нужен совет директоров для утверждения бюджета будущего года. Напишем официальное обращение к Стрекалову о созыве совета. Откажется – даст нам повод для соответствующих юридических действий. Наталья Ильинична – грамотный юрист, нужные ходы оформит с продуманной тщательностью.
Как это часто бывало, из уст Голимова прозвучал ответ на поставленный вопрос, обрамленный философским размышлением. Тихим заинтересованным голосом он тут же спросил Лапшина:
- Валера, у тебя сколько акций Электросилы имеется?
Получив ответ, что они проданы почти три года назад, генеральный директор разочарованно покачал головой:
- Бывают ситуации, когда наличие в кармане хотя бы нескольких акций может иметь решающее значение. Ты вот продал, а я еще не купил и не заработал.
Лапшин ждал пояснений, в чем важность владения незначительным количеством акций, ни на что не влияющим при голосовании на собрании акционеров. Но пояснений не последовало. Так же располагающе тихо генеральный директор попросил Валеру рассказать о сотрудниках внешнеторговой фирмы. За десять лет сложилось, что данное подразделение, формально подчиняясь генеральному директору, чрезмерно загруженному повседневными проблемами огромного предприятия, имело значительную свободу в своей деятельности. Лапшин и сотрудники были довольны относительной независимостью от высшего руководства, обращая его внимание к себе при подписании приказов на командирование, доверенностей и прочих документов, показывающих стройность системы управления процессом внешней торговли, и докладывая о приходе значимых сумм на расчетный счет. Понимая свою ответственность в таком раскладе, Валерий в своем подразделении ненавязчиво все держал под контролем и отвечал за каждую операцию, за каждого подчиненного, за отдельную группу и всю структуру.
- Самое дорогое, чем обладает человек – это знания и опыт, и мы уделяем этим аспектам серьезное внимание. Во внешнеторговой фирме мы вместе учимся работе, делимся полученным опытом, после каждой командировки за границу проводим собрание, на котором командированный рассказывает об особенностях бизнеса со страной его заказчика, о торговых практиках этого заказчика, о привычках и традициях. Люди увольняются, приходят новички, их мы обучаем, а потом загружаем работой в меру их успеха и доверия.
Валера без обременяющих подробностей объяснял, кто персонально чем занимается, какие контракты исполняются, какие запросы в проработке, для объективности дополнял рассказ анкетными сведениями про трудолюбие, ответственность и доброжелательность. Про себя подумал, что вопрос всплыл, скорее всего, для сравнения его мнения с впечатлениями зятя Голимова, принятого в фирму для обеспечения транспортировки проданных за рубеж товаров. Когда Валера дошел до характеристики Нины Павлушиной и ее фронта работ, он собирался вновь заговорить о приостановленных продажах запчастей и оборудования для военно-морского флота Индии, дававших в бюджет несколько миллионов долларов в год и определенных непрофильным бизнесом при Чернавине.
- Павлушина из первого призыва внешнеторговой фирмы, работник опытный и толковый. Английский в рабочем состоянии. Ведет крупные контракты, в том числе, для военно-морского флота Индии…
Но генеральный директор неожиданно с цепко сфокусированным любопытством, не дослушав собеседника, спросил:
- А как она реагирует на крепкое внимание мужчин? На нее положиться можно?
На лице Лапшина отразилась полная растерянность - ну никак не ожидал он вопроса в таком разрезе от генерального директора. Неужели Голимов, как примитивный самец, всегда готовый к совокуплению, столкнувшись с Ниной несколько раз на этаже, готовил подкат и собирал информацию? Обывательские пересуды и сплетни о каких-то служебных романах разного калибра электросиловских сотрудников, об открытых проявлениях женолюбия высокопоставленных функционеров, кто с кем, кого увел и от кого ушел, никогда не задевали Валерин интерес. Ну, конечно, людская молва некоторых симпатичных работниц относила к разряду «душевных женщин», с которыми можно задержаться после работы, посидеть за рюмочкой, получить порцию сочувствия и купировать жизненные разочарования, ну и все такое… Сам он поводов для сплетен не давал, в пределах моральных норм держался уверенно. В отношении Нины после ее развода с мужем до него не доходило даже намека на ее стремление конкурировать за внимание социально благополучных мужчин, озабоченности своим одиночеством она не проявляла. Ну не рассказывать же генеральному директору о личной симпатии к Нине со стороны финского инженера Тойкванена? Тот, кто верит сплетням, страшнее того, кто их разносит. Мог бы Голимов для такого разговора найти более подходящую и осведомленную кандидатуру, чем Лапшин. Скажем, секретарш Галю или Клаву, которые в силу своих должностных и личных интересов знали в данной сфере значительно больше увлеченного своей работой руководителя внешнеторговой фирмы. Валере показалось, что в глазах директора полыхнул игривый огонь, похотливый, как у собеседника, пытающегося узнать подробности интимной жизни стороннего человека.
- Ты ее близко знаешь? У вас расчехленные взаимоотношения? Что она за человек? Надежный?
На фоне неприятных предположений, что до Голимова докатилось бытовавшее на заводе мнение о наличии не только служебной связи между Валерой и Ниной, объяснявшее ее вовлеченность почти во все крупные сделки, совершаемые внешнеторговой фирмой, почему-то вспомнился аналогичный вопрос, запомнившийся со школьной поры, из «Молодой гвардии» Фадеева и фильма «Доживем до понедельника» с ответом: «Честный». Известный факт: честные женщины всегда кажутся мужчинам более привлекательными для длительных отношений, а игривые – для коротких.
- С аспектом надежности у Павлушиной все в порядве. С точки зрения работы – все, что ей поручается, выполняет, свой фронт работ закрывает.
- Ну вы же вместе мутите? – Лапшин непонимающе и настороженно смотрел на своего руководителя, воспринимая вопрос, как откровенную провокацию. Голимов демонстрировал себя с неожиданной стороны циничным и грубоватым. Ни оправдываться, ни опровергать ничего ни в личных отношениях, ни в служебных не хотелось. Запротестовать Валера тоже не решился. - Ты, Валера, прямо скажи: она всполошливая курица или конь с крепкими яйцами? - переход к таким категоричным определениям со стороны Голимова окончательно запутал Лапшина. Тем более, столь образное уточнение потребовалось к характеристике одной Павлушиной. Ни с кем он не мутил, и, если кто-то получал мелкие откаты от фирм-перевозчиков, Лапшина это не смущало, если не мешало основной функции подразделения – внешней торговле.
- Я такими категориями не оперирую, - начал он медленно объяснять свою уклончивую позицию, скрывая внутреннее смятение. - Считаю, что не имею право на отнесение кого-либо…
- Значит, ты ее плохо знаешь, если не можешь определить. Люди, они такие, их понимать и проверять надо, - казалось, что Голимов торжествовал, загнав подчиненного сотрудника в состояние мучительной неловкости, и твердо смотрел на него с назидательным азартом в глазах, а Лапшин вдруг испытал что-то похожее на ревность, словно до этого момента Нина была в зоне его контроля, на которую посягнул конкурент. Вдруг руководитель сменил mtve беседы:
– Ты на переговорах с иностранцами также теряешься, если они идут не по твоему плану?
- Во внешней торговле, приступив к переговорам, обе стороны имеют одну и ту же цель: совершить сделку. Я это знаю, и переговорщик с другой стороны тоже, - услышав неожиданный вопрос, ставящий под сомнение его профессионализм, Валера хотел дать логичное объяснение своему замешательству, но Голимов его не дослушал.
- Для руководителя важно не только дело, которым занят, важно знать людей, быть ассом в человековедении, - как бы резюмировав завершенную часть разговора, генеральный директор вернулся к медленному потреблению вновь налитого в пиалу чая. - Борьба продолжается и неизвестно, когда закончится, но нужно уже сегодня планировать жизнь завтра. Времени катастрофически мало. Любое промедление, как говорил классик, смерти подобно. Но это одна сторона вопроса. Известно также, что фактор времени работает на тех, кто умеет терпеть и выжидать, кто умеет сохранять спокойствие даже в самых безнадежных ситуациях. Взорвавшись, мы ждали какого-то обновления, а в итоге получили продолжение. Оно могло не случиться, но случилось. Повезло нам, но совсем прямо чуда не произошло: ни победы над всякими там бюрократическими мерзостями российской жизни, ни великого пробуждения работников к повышению производительности труда, ни прорыва к качественному управлению предприятием. Мы там, где мы есть, и шагаем дальше. И, главное, можем работать. Все, что происходит — процесс, длительность. Нового счастья и новой судьбы не бывает: только то, что уже есть, можно умножить. Всякому имеющему прибавится, а у неимущего еще и отнимется. Так работает время. В общем, беремся за то, что имеем — латаем, где надо, подчищаем, немножко освежаем, в точке роста развиваем. Не знаю, как кто, а я именно так и собираюсь поступить. А губернатор что? Ему больше всех надо? К чему ему эта суета? Ради общественного блага? Чего-чего?! Это ради избирателей что ли? Они ему нужны только на выборах, а на следующий день после них он к ним сразу остывает и делает свое губернаторское дело так хорошо, что через десяток лет никто и не вспомнит, что был такой губернатор.
Глаза Лапшина остались сосредоточенными и нацеленными на лице генерального директора, с пониманием, что любая попытка получить откровенный ответ на конкретный волнующий вопрос с философским обрамлением при кажущейся открытости Голимовым отклонялась, и он менял направление разговора так, что скептически настроенный и ко всему готовый Лапшин начинал сомневаться, уж не померещилось ему, что собеседник видел в нем соратника. Дослушав руководителя, Валера счел разговор о сотрудниках и смысле управления закончившимся без каких-либо уточнений и объяснений и был этому рад. Даже правду или лесть о своем зяте, пристроенном два месяца назад, Голимов услышать не захотел. «Ну и слава богу!» - про себя решил Валера, не склонный угождать и предугадывать.
Вернувшись к себе в кабинет, он еще раз просмотрел лежавшую на рабочем столе прессу, ориентируясь на слова Электросила, Атомстрой, Иран, и не нашел никаких публикаций ни о визите иранских гостей, ни о провале пресс-конференции. Неужели никто не обратил внимание на то, как все завершилось? Или случившееся было понятно только Лие Пирцхалава? А остальные журналисты не увидели в инструкциях Лапшина о рекомендуемой тематике вопросов и в резком обрыве мероприятия при их нарушении информационного повода? Или ему ждать реакции компетентных органов, которые по программе визита иранской делегации заметят, что обозначенная в ней пресс-конференция оборвалась на остром вопросе репортера Пятого телевизионного канала о ядерных амбициях Ирана? А сколько ждать? Они к нему придут или вызовут куда-то? Валера сделал пометку на календаре, чтобы у Миши Драгунова спросить, не задавали ли ему органы каких уточняющих вопросов по поводу иранцев. Бывший чернобылец, давший не одну подписку о сохранении тайн и конфиденциальности, сам не скажет: за десять лет он ни разу не обмолвился, чем интересовались компетентные органы после сдачи им отчета по программе приема делегации.
24
Валерию Лапшину провал в организации пресс-конференции с иранской делегации не давал покоя. Слегка успокоившись отсутствием немедленных разборок, но принимая их неизбежность в будущем, он считал шансом для себя морально приготовиться, если к моменту вызова к начальству или в компетентные органы он сумеет добиться от общественности и СМИ существенного внимания к проблемам в управлении заводом, и достаточным оправданием своей вовлеченности в провокацию неизвестных лиц против иранского вице-президента Валерий видел какое-либо другое успешное мероприятие, инициированное им лично. Не хотелось ему в общении с будущим обвинителем выглядеть беспомощно и вторично.
Лидер коммунистов пообещал поддержку и депутатское внимание за событиями на Электросиле, но Лапшин понимал, что в противостоянии работников с собственником ни того, ни другого много не бывает, более того, поддержка и внимание со стороны партии, к которой он не испытывал никаких симпатий, казалась ему сомнительной рекомендацией для того, что происходило на заводе. Он помнил определение Лены Холанской в «Деловом вестнике», назвавшей Электросилу островком социализма, и опасался пропагандистской компании в коммунистических средствах информации с привязкой к имени завода. Для баланса хотелось заручиться вниманием и со стороны сил другого политического спектра, прорваться через непонимание к сочувствию, а может, и к активной поддержке. Беседа с Голимовым вроде бы давала Лапшину санкцию на поиск таких сторонников, а понимание собственной ошибки с иранцами подталкивало к активным действиям. Звонок в петербургский офис близкой ему по духу партии «Яблоко», за кандидатов которой на всех уровнях выборов он голосовал уже лет семь, после нескольких переключений привел его к соединению с главой городского комитета Арсеньевым. Валерий вкратце пересказал суть проблем со Стрекаловым, взятие предприятия под контроль трудовым коллективом и объяснил необходимость политической поддержки в борьбе.
- В споры хозяйствующих субъектов мы не вмешиваемся, - сухим юридическим языком изложил свою позицию партийный функционер, хотя до этого внимательно слушал Валерино повествование. Не успел Лапшин добавить что-либо об уже состоявшемся визите лидера коммунистов на завод, как сосредоточенный на подготовке к выборам в Законодательное собрание Петербурга, Арсеньев отключился. Неприятный посыл со стороны главы городского комитета для верного сторонника партии со стажем. «Ну что ж, вы сами подтолкнули к контакту с вашим конкурентом похожего политического спектра!» - не сдался Лапшин и принялся через питерские газеты проверять, у какой из демократических партий имелись амбиции, в рамках которых можно привлечь внимание ее лидеров к событиям на одном из крупнейших питерских заводов. Долго искать не пришлось – объединение «Северная столица» отличалось активностью с антикоммунистическим настроем и, будучи совсем молодым, ни в каких политических и коррупционных скандалах не запачкалось, в условиях массового разочарования людей в либеральных идеях это было немаловажно. Что показалось Лапшину интересным, это была первая попытка территориального – питерского - формирования политической организации. Не общероссийской партии с намеком на освоение серьезного предвыборного бюджета, а именно местной, готовой рассматривать население города своим электоратом и решать его проблемы.
Для человека, привыкшего жить по распорядку и расписанию, придерживаться норм и раскладывать все по полочкам, офис политического объединения «Северная столица» на Большой Морской улице представал человеческим муравейником, куда все входили, легко перемещались и перемешивались, громко разговаривали, хотели быть замеченными и казаться значимыми, абсолютно в традициях какого-нибудь перестроечного научно-технического центра творчества молодежи, давшего путевку в жизнь и начальный капитал не одному будущему олигарху. Пока Валера нашел Руслана, помощника лидера объединения и депутата Государственной думы Старовойтовой, с которым он договорился по телефону о встрече, а затем вместе с ним подбирал место, где можно было присесть и поговорить, до его слуха долетело много того, что случайному посетителю услышать было странным:
- Как у нас с деньгами?
- Галя обещает, что разберется и с Толиком, и с Сычем, и все решим после ее приезда.
- Так деньги будут?
- Галя обещала сделать все, что сможет, если Толик не кинет.
- Так мне обещать оплату тиража газеты?
- Галя обещала, что деньги будут.
Вопросы адресовались Руслану, отвечал он на них, не прерывая совместного с Валерой движения в поисках относительно спокойного места для разговора. Когда они разместились за угловатым журнальным столиком в большом и гулком зале, при этом Лапшин оказался спиной к броуновскому движению человеческих тел в депутатской приемной и одновременно офисе политического объединения, кошмар интроверта достиг апогея: сохраняя устоявшийся стиль общения, из-за спины через его голову продолжали бесцеремонно сыпаться вопросы Руслану, обращения и приветствия, словно сторонний визитер не имел ушей или не понимал человеческую речь. Само собой включилось боковое и тыловое зрение.
- Ты материалы по Международному конгрессу Академии национальной безопасности просмотрел? – Руслан подтверждающе мотнул головой спросившему активисту в очках с деловым выражением лица.
- Ты свои позиции с адвокатами обсудил? – такой же подтверждающий кивок головой.
- Когда мне сборщикам оплату обещать? – это уже была высокая девушка с тусклыми каштановыми волосами и властными повадками.
В офисе молодого политического объединения бурлила разнообразная человеческая деятельность, как кипящая вода в кастрюле до опускания в нее лапши или другой снеди для варки. Все были свои, все было общее, обращались по-простому: Витя, Руслан, Сережа, Галя, Толик, Леша, но оставалось ощущение, что у каждого – свой шанс, который нужно было спешить реализовать, торопясь продемонстрировать свое прилежание и закрепить свои позиции. Стороннему человеку вырвать участника этого процесса из навязчивого постоянства якобы общих целей и переживаний и привлечь внимание к излагаемым им чуждым проблемам казалось неподъемной задачей. Когда Валера вкратце рассказал о приватизации Электросилы и разрушительных действиях главного акционера, отсутствии ответа от губернатора на письмо трудового коллектива, визите Зюганова, Руслан пообещал согласовать возможное посещение завода депутатом Госдумы и лидером объединения Галиной Старовойтовой.
- Как вы могли заметить, наша партия старается избежать стереотипов типа: перед свадьбой и перед выборами обещания несбыточные, а вранье простительно. Мы не врем избирателям, разговор ведем честно. Извините, что я вас прошу об этом, но для нас это вопрос успеха или провала на выборах, - насколько можно, деликатно он обратился к Лапшину и перевел разговор на нерв его волнений. – Вы могли заметить, что деньги у нас – основная тема. Надеюсь, мы вам поможем, но и сами бы попросили какую-либо спонсорскую помощь.
В странное они жили время. Банки закрывались или приостанавливали работу и не возвращали вкладчикам депозиты. Заводы задерживали выплату зарплаты работникам. Застройщики тормозили строительство и не передавали дольщикам квартиры. Денег не хватало ни государству, ни управлениям городов, ни компаниям, ни предприятиям, ни гражданам. Но в людях жило знание, что в природе деньги существовали, и в больших количествах. Поэтому с наивностью и упорством побирушек в метро совершенно случайные люди появлялись из ниоткуда и просили денег на завершение киношедевра, на организацию конкурса красоты, на поддержание космической станции и внебюджетное финансирование социальных программ, на лечение больного ребенка или операцию за границей, на откуп от бандитов-подставщиков автомобиля или взятку следователю за развал уголовного дела, на публикацию разрывающего мозг романа или проведение завершающих экспериментов для подтверждения прорывного научного открытия, на спасение от закрытия популярной газеты или журнала. Займом это никто не называл и возврата не обещал. В череде таких обращений Лапшин столкнулся с просьбой о спонсорстве политической деятельности, такой же наивной, как и перечисленные. Обстановка в офисе «Северной столицы» заставляли случайного посетителя, непривычного к большому количеству народа вокруг, ощущать дискомфорт и желание побыстрее оттуда уйти. Пока Валера обдумывал, как ему ответить на высказанную деликатную просьбу, понимая низкую вероятность спонсорства Электросилой молодой политической партии в текущих условиях, Руслан отреагировал на проходившую за спиной Лапшина пожилую женщину:
- Аглая Филипповна, вы критику бюджета города подготовили?
- Ой, Русланчик, Галюне будет весело ознакомиться с моими изысканиями и подтверждениями нецелевого использования бюджетных средств, - Валера напрягся, когда услышал запоминающееся имя случайной знакомой с семинара по проектному финансированию, по манере говорить убедился, что это была старая профессорша, нашедшая себе применение в политическом поле с правым уклоном, контролируемом ее бывшим учеником Анатолием Чубайсом. Он понадеялся, что со спины его фигура не вызовет у старушки ошибочной ассоциации с одним из однокурсников Чубайса, и она его не признает. На повторное использование порции лести для благоприятного выхода из неожиданной ситуации прибегать не хотелось. – По многим позициям нет обоснованных расчетов плановых сметных показателей… Галя когда нас осчастливит своим появлением?
- Возможно, в конце недели. В отношении губернатора что-нибудь выявили?
- Прямо в отношении лично него – нет, но косвенно связанного с интересами его семьи – много любопытного, - ответ Аглаи, поджавшей руки к телу, словно перед выбросом вперед и вверх, был сделан с явным желанием сохранить интригу: - Через соглашения о стратегическом партнерстве с крупнейшими предприятиями города высвобождаются площади центральной локации для строительства универсамов и торговых центров. Все, что государство оставило без внимания, закрывается и сдвигается без стеснения, без решения порождаемых закрытием социальных проблем.
«Холанская была права на счет неожиданного всплытия подводной лодки среди льдов: Электросила направила обращение трудового коллектива тому, кто более всего заинтересован в высвобождении ее территории для строительства торговых центров и развлекательных комплексов, поэтому и нет никакой реакции», - подумал Лапшин, оценив въедливость опытной преподавательницы, нашедшей применение своим навыкам в новом для нее занятии по ревизии бюджетных показателей в целях политической борьбы.
- Мне сборщикам подписей обещать оплату? – это был вопрос от очередного партийного активиста из-за спины Лапшина. Похоже, что старая знакомая Аглая Филипповна уже была перемещена в сторону бурным человеческим потоком приемной депутата Старовойтовой. Происходящее сзади Лапшина действие повторяло известный театральный прием, когда актеры свободно ходят по сцене, и каждый произносит свою реплику в точке максимального сближения со зрителем, а по ее окончанию по установленному режиссером маршруту удаляется.
- Галя сказала, что Толик бумаги подписал, и все будет хорошо, - устало ответил Руслан. Стало понятно, что не раз услышанное Лапшиным во время визита имя Толик обозначало автора российской приватизации, человека, которого людская молва связывала со всеми экономическими потрясениями в стране. Оказалось, что для кого-то он – совсем близкий и свой, опора и надежда.
- Вот видите! Как раз наш случай – необоснованное закрытие работающих производств и вынос за черту города, - Лапшин попытался акцентировать внимание собеседника на сообщении Аглаи Филипповны и сделал очевидный ему пас: - Этот процесс требует пристального внимания и контроля со стороны оппозиции. Ваше расследование акцентировано против губернатора, и это как раз наш случай: никакой реакции на обращение к нему многотысячного коллектива завода.
- Все ждут денег. Олигархов за нами нет. Галя, не имеющая никаких богатств и накоплений, часто тратит свои собственные средства для покрытия расходов объединения. Мы, партия мелкого бизнеса и интеллигенции, с благосклонностью принимаем любую помощь. Так как на счет спонсорства? – собеседник показал, что умел быть сконцентрированным в обстановке, которая к этому совсем не располагала, и напомнил о своей просьбе.
- Мне нужно это обсудить с генеральным директором. С ходу обещать ничего не могу, я не являюсь распорядителем кредита, - Валера был правдив и попытался отодвинуть то, что вряд ли будет выполнено. В явно обозначенной обстановке постоянного дефицита средств символическая спонсорская помощь молодой партии не поможет, а на серьезное вливание Электросила в ситуации раздрая с главным акционером была не способна. Лапшин вспомнил предлог, по которому прошло согласование визита лидера коммунистов, и решил его использовать для политических конкурентов: - Если вам деньги нужны для оплаты работы сборщиков, то может быть, будет лучше, если мы вам обеспечим сбор подписей среди работников завода? Будет экономия…
В ответ Руслан поморщился, словно неожиданно разжевал горькую пилюлю:
- Нам выбирать не приходится: нужно и то, и другое. Надеюсь, к моменту согласования визита на ваш завод Гали, Галины Васильевны, - почему-то смутившись, поправился Руслан, - я смогу рассчитывать на ваш положительный ответ?
Лапшин понимал, что ему предложен бартер: сначала взаимные обещания, а потом политическая поддержка на реальное финансирование бурной предвыборной деятельности. Торопясь выскочить из сумбура офиса «Северной столицы», он дал обещание, которое собирался выполнять только после получения подтверждения визита лидера партии на взбунтовавшийся завод. На свежем холодном воздухе Лапшина посетила мысль, что, скорее всего, в подсмотренном им ритме жизни молодого политического образования о его визите и просьбе забудут и не вспомнят без его настойчивых напоминаний, если потребность в денежных средствах не заставит отредактировать программу пребывания Старовойтовой в Питере. Его надежду и желание быть настойчивым подпитывала лишь вера в вероятный информационный резонанс от визита еще одного депутата Госдумы на ищущее новые формы управления предприятие. Но визит в «Северную столицу» дал информацию, которой нужно было немедленно поделиться с Голимовым.
- Мы обратились за поддержкой к губернатору, а неожиданно выяснилось, что коммерческие круги, с ним связанные, включая его семью, заинтересованы в выносе предприятий за черту города и могут стоять за торопливой эвакуацией производственных мощностей Электросилы в исполнении Стрекалова, - доложил он руководителю сразу по прибытию на завод.
- Ну и что? Мы в чем-то не правы? И должны, признав неправоту, прекратить борьбу, склонить голову и ждать расправы? – Голимов внимательно смотрел прямо в глаза Лапшину. Он даже не попытался уточнить источник полученной информации. – Нет, Валера, пусть против нас будет хоть семья губернатора, хоть семья президента – наше дело правое, и останавливаться мы не будем. К сожалению, или к счастью, в этом мире нет ничего постоянного, кроме изменений и изменчивости. Жизнь идет. Вот Юра Колобов в банк переходит работать. Не будем мы его уговаривать повременить, да и не сможем. Пожелаем удачного роста в карьере, производственных успехов и выразим надежду на сотрудничество, если в рост пойдет. Скажи Мише Драгунову, чтоб зашел, надо Юре какой-нибудь памятный подарок сделать на прощание. Связь надо сохранить, в будущем может пригодиться.
Лапшин удержал эмоции, вызванные новостью об увольнении Колобова – оно, конечно, несвоевременно для целей выступления против Стрекалова, но и время было такое: при общей стагнации экономики финансовый сектор бурно развивался, предоставляя множество шансов и возможностей. В свою очередь сообщение Валеры о коммерческих интересах семьи губернатора также не произвело сильного впечатления на Голимова, он даже попытался пофилософствовать:
- Когда мы взбунтовались, мы думали, нас власть поддержит, и не задумались, что и от кого мы ждем. Никто не задумался, в какое положение мы ее представителей ставим, как они будут объяснять свою позицию. А потом стало ясно: власть здесь ни при чем. Они были ни при чем, когда страну дербанили и весь народ обманули. Они и сейчас ни при чем и ни при ком. Ни при Стрекалове, ни при трудовом коллективе. И это чистая правда. Власть сама при себе: законы устанавливает, инструкции выпускает, иногда следит за их соблюдением, чтобы напомнить о себе, выписав официальный штраф или приняв откат. Организовывать долгие процессы и управлять ими они не умеют. Нужно отвечать за свое действие или бездействие, а как - они не придумали, потому что давно отучились. Что с этим делать - никто не знает. Оставить как есть - нехорошо. Обрушить Стрекалова – а что делать с другими? Вся приватизация прошла на подлогах и обманах. Отправив кого-то в отставку, вернув государству неправедно переданную собственность, ситуацию не поменяешь. Встряхивая и реорганизуя органы по управлению государственным имуществом, или даже закрыв их, проблему не решить. Наша история, если и учит чему-то, то это тому, что нам известно со студенческих времен: если у тебя есть хвосты, то лучше ликвидируй их сам, иначе по ним за тобой придут ликвидаторы.
Из законченного разговора с генеральным директором Валера сделал заключение, что больше о скрытых пружинах закрытия производств и выноса их за город распространяться не надо.
В заводских коллективах веселое неподчинение владельцу завода переходило в наивный энтузиазм при обсуждении предложенной Голимовым оплаты труда по коэффициенту трудового и профессионального участия. В первом приближении она всеми приветствовалась, так как при галопирующей инфляции в бесконечном соревновании с обесцениванием всего и вся обещала вроде бы понятную формулу пересчета размера оплаты труда, достаточно справедливую хотя бы на момент этого пересчета. При этом у каждого хитреца и простака сохранялось потаенное ожидание, что его личная умелость и полезность будут оценены и вознаграждены по справедливости, в конце концов, об этом можно заявить и поговорить. Обмотчица Тамара Абабкина рассчитывала, что с ее опытом и производительностью труда она заслуживала не менее трех базовых окладов. Бригадир сборщиков Роман Миндалев – не ниже четырех-пяти, ведь он постоянно передавал опыт новичкам, организовывал работу бригады. Начальник юридического отдела Наталья Лисицина полагала, что справедливый для ее специальных знаний коэффициент – шесть. Руководитель внешнеторговой фирмы Валерий Лапшин рассчитывал получать не менее начальника юридического отдела, потому что специальные знания, которыми он оперировал в работе, включали рабочий иностранный язык, и надбавку за язык никто не отменял, поэтому в первом приближении соглашался на шесть с половиной базовых окладов. Голимов никому не говорил о своих ожиданиях, но коэффициент оплаты труда гендиректора в размере десяти базовых окладов на одном из обсуждений услужливо предложил Кущенко, который, затвердившись в роли первого зама генерального директора, рассчитывал для себя утвердить коэффициент девять. Получив такую информацию начальник охраны завода Долгополов для себя счел справедливым получать восемь базовых окладов, на умеренном, как ему казалось, зазоре от своего прямого руководителя. Узнав о таких ожиданиях другого начальника отдела, важность выполняемой работы которым была ну никак не больше, чем у начальника юридической службы, Лисицина решила поменять свою заявку, что бурно поддержали сотрудники ее отдела, так как каждому из них такое изменение обещало существенное повышение. Слухи мгновенно разносились через перегородки, брандмауэры и межцеховые пространства. Это немедленно повлияло на ожидания Лапшина. А секретарь внешнеторговой фирмы Клавдия рассчитывала на половину оклада руководителя, потому что тоже ценила свои коммуникативные возможности на английском языке, благодаря которым секретарша Голимова Галочка часто призывала ее к своему телефонному аппарату, когда понимала, что звонящий что-то лопочет на иностранном наречии, и она с ним объясниться не в состоянии. Остальные работники того же подразделения получать меньше секретарши тоже не желали, полагая свой вклад в общее дело более значимым. Так стало понятно, что убедительной гармонии личной оценки своего труда и предложенного формата его оплаты не получалось, так как все хотели выиграть, никто не хотел проиграть или уступить, а разделить ограниченную сумму фонда оплаты труда на всех так, никого не обидев, нельзя. А еще хотелось, чтобы зарплата не стала меньше, чем у твоей подруги или знакомого из другого цеха или отдела. Дружественных и товарищеских собеседований с работниками на тему коэффициентов тоже не получалось. Почему я должен получать меньше, чем мой сосед, если раньше у нас были одинаковые оклады? Еще сложнее давалось понимание, что коэффициент может меняться, в зависимости от текущей переменчивой ситуации. Возникало непонимание, как подходить к работе, к примеру, Нины Павлушиной, которая по объему выполняемых контрактов была лидером в коллективе, но исполнительский цикл ее контрактов растягивался на несколько лет, создавая продолжительные промежутки времени с нулевым доходом с ее стороны. Какой коэффициент трудового участия применять в такие промежутки?
Те, кто хоть немного пытался глядеть на перспективу, быстро приходили к выводу, что идея оплаты по КТУ хороша для стабильного коллектива с известным объемом совместно выполняемой работы. А как поступать с нестабильными периодами типа болезней, увольнений, расширения состава и наоборот, организованного сокращения?
Стало понятно, что идея формирования оплаты труда по коэффициенту трудового участия разбудила массу разговоров и обсуждений, но не спешила оформиться в какую-то понятную инструкцию, а инициатор процесса – генеральный директор Голимов - не торопил с завершением.
Лапшин, передавая Драгунову задание Голимова о покупке прощального подарка для Колобова, как бы мимоходом поинтересовался:
- Твои опекуны из районного отдела не задают вопросов о текущей ситуации на заводе?
- По-моему, они никакой разницы не видят между тем, что было, и что теперь, - в ответе руководителя протокольной группы Валерий услышал подтверждение своему предположению, что обещание органами нейтралитета в конфликте с главным собственником завода, объявленное Кущенко на одном из первых собраний после выступления против Стрекалова, остается действенным уже длительное время.
- О переговорах с иранцами не расспрашивали?
- А чего расспрашивать? Все, как всегда: отчет сдал, в папку подшили, и тишина.
- Ну все-таки это не рядовые переговоры с торговым партнером, а визит вице-президента страны.
- Если бы вы мне об этом не сказали, я б и не знал. Мы и программу визита, и отчет оформили под письмо Атомстроя о встрече с представителями Организации по атомной энергии Ирана, в нем не упоминалось ни о каких-то государственных позициях участников переговоров. Откуда нам знать об этом? Тут скорее, органы должны нас информировать, а не мы их, а они никакой активности перед этим визитом не проявили.
Прозвучало достаточно убедительно и успокаивающе для переживаний Лапшина. Если для него и будут последствия провала пресс-конференции, то только после прокручивания информации через бюрократические жернова. То, что и в беллетристике, и на официальном языке называется "надежный источник», пока сигнала не давал, но и реакция компетентных органов на такую информацию, даже если не уходит в разработку, не может быть быстрой.
25
Понимая, что Голимов, поддержанный трудовым коллективом Электросилы, не поддастся рекомендации подать в отставку, что входы на завод контролировались рабочими дружинами, Стрекалов искал пути возвращения корпоративного управления предприятием, считая, что с каждым днем в отсутствие действий по исправлению ситуации обстановка становилась хуже. Предлагаемые сподвижниками криминальные или полукриминальные меры он по-прежнему отвергал, так как не видел от них никакого немедленного эффекта, кроме радикализации ситуации, театрально делая круги рукой у груди: «Вот здесь мутит от ваших инициатив бандитской направленности!» В нужный момент секретарша Стрекалова направила Голимову факс с уведомлением о созыве совета директоров Электросилы с вопросом о генеральном директоре. На авось, что само как-то рассосется, надеяться было нельзя. В сложных ситуациях спешить с категорическими выводами и резкими действиями не надо, нужно иметь свою зону для маневра. Если совершена ошибка, ее нужно исправлять. В ответ пришел факс от Голимова о необходимости включения в повестку совета директоров вопроса об утверждении бюджета грядущего года. Подтверждая его получение, секретарша Стрекалова позвонила Голимову и соединила его со своим патроном.
- Хочу приехать на завод и встретиться с твоим активом перед советом директоров, можно все это совместить в один день, - прямо он заявил о своем намерении. Сам Алексей Стрекалов нашел какую-либо тенденцию и выработал тактические ходы, подсказал ли кто, это он уточнять не стал.
- А зачем? – резко и задиристо ответил строптивый гендиректор.
- Я на вас посмотреть хочу. Я вкладывался в завод, в его развитие, но, по-вашему, это ничего не значит, и ни от чего не гарантия. И, как выяснилось, никакая не заслуга. Хочу понять: почему?
- А смотреть нечего. Представления не будет – в твоем либретто нет желающих комедию ломать, - возникла неловкая пауза, после которой разговор мог оборваться.
- Вопросы бюджета мне небезразличны. Если фонда заработной платы у вас не будет хватать, хочу понимать, какие меры у вас предусмотрены. Увольнение одного человека происходит по административным причинам, более массовые увольнения – по причине нехватки денег. Вот об этом в один день я и хочу поговорить с твоим активом, - резонно заметил Стрекалов, не вступая в спор. Голимов вынужденно продемонстрировал мягкость и готовность к поиску компромисса, зная, что Стрекалов, как всегда, явится в сопровождении пособников:
- Хотите встретиться – ваше право, но только на территории завода. Пропуск я восстанавливать не буду, вас встретит начальник охраны и проводит к месту переговоров, заодно обеспечит, чтоб народ вас не побил. Ну и, наверное, для полноты картины надо пригласить представителей местной власти.
Оба понимали, что противостояние двух команд могло оказаться жарким, а представительство властей давало основания ожидать относительно мирного визита и разговора. Хитрый Голимов ожидал, что уровень такого представительства укажет, есть ли у корпорации в городском руководстве серьезная поддержка, и уступил Стрекалову приглашение местной власти взять на себя. Если кто-то оказался в яме, не надо обострять ситуацию, то есть углублять. Высокомерие никогда не может привести к положительным результатам. Только дисциплина и самообладание могут их дать.
- Еще один вопрос! – со сдержанной распорядительностью сказал Стрекалов. – Борисенков организует выезд в Киев директоров предприятий, связанных с энергетикой, для мотивации увеличения поставок оборудования на замену и запчастей для украинских электростанций. Свяжись с ним и присоединяйся к коллективу!
Посыл был неожиданным. Личное противостояние руководителей не отменяло необходимость для предприятий и организаций работать вместе и их личных встреч, в частности. Замешательство демонстрировать нельзя!
- Хорошо. Свяжемся!
Очевидно, что со стороны Электросилы участником переговоров в Киеве предполагался Голимов. Тактический ход Стрекалова был понятен. Динамика перемен в личных и групповых столкновениях строится на привлечении к себе большинства. Группа поддерживающих его директоров способна влиять и понуждать к перемене позиции бунтаря, оказавшегося в их компании в меньшинстве. Голимов сразу решил направить в командировку вместо себя Лапшина. Без представителя Электросилы не обойтись в таких разговорах? Высокому статусу переговоров должен соответствовать директор? Получите – директор внешнеторговой фирмы Лапшин Валерий Георгиевич.
- Скоординируй поездку с Борисенковым. Посмотрим, что кроме надувания щек можно ждать с их стороны! – генеральный директор дал распоряжение Лапшину.
- Это же вылазка во враждебный лагерь! Если будут расспрашивать о текущих событиях на заводе? – Валерий осторожничал и понимал, что в поездке могут быть любые повороты, и ко всему нужно быть готовым.
- Твое дело – внешняя торговля. Так и говори, что к управлению заводом ты отношения не имеешь и ничего об этом не знаешь!
В отношении планируемой Стрекаловым встречи с заводским активом Голимов сразу понял замысел руководителя корпорации – узнать всех активистов и воздействовать, а скорее прессануть, поэтому предложил Вале Москалевой организовать более массовое, чем встреча штабов двух группировок, мероприятие - встречу представителей трудовых коллективов с главным акционером в зале для научных конференций, том самом, где выступал Зюганов, вмещавшем до четырехсот участников, подготовив несколько верных людей с острыми вопросами и замаскировав их в массах. Главе профсоюзов также хотелось обновить звуковой ряд заводского радиовещания и вместо уже поднадоевших письма к губернатору, озвученного Романом Миндалевым, да бестолковых вопросов журналистов с путанными ответами от нее и генерального директора на пресс-конференции запустить запись, объясняющую природу конфликта с главным акционером, и она занялась подготовкой очередного крупного мероприятия с участием проверенных и доверенных сторонников.
К подготовке бюджета следующего финансового года, представление которого совету директоров планировалось после собрания, Голимов проявлял глубокий интерес и личное внимание.
- Прорабатываем так, чтобы никаких стихийных сюрпризов в виде длительных срывов в поступлении средств или незапланированных и незаложенных в бюджет расходов не возникало. Если такое произойдет, буду считать такой факт профнепригодностью ответственного за такой сюрприз лица.
Понятно, что такой призыв обращался не к увольняющемуся Колобову, а к тем, кто оставался. Финансовый же директор, появляясь на работе, снизил общение с другими руководителями его уровня на заводе, подчеркивая, что переход в московский банк - это не только поиск более доходной должности, но и уход от контакта с местными хулиганами путем переезда в другой город. В работу над проектом бюджета будущего года включились молодые финансисты, которые не захотели действовать по ранее примененной методике – от достигнутого с коэффициентом увеличения, а звонили всем, причастным к доходной его части с запросами уточнить не только ожидаемые по году поступления, но и разбивку по месяцам, что означало уже определенные обязательства ответственных лиц.
26
Через неделю после визита иранцев вышла заводская газета с информацией о визите высокой делегации на предприятие. Текст был короткий с указанием имен главы Организации по атомной энергии Ирана Байбутани, генеральных директоров Атомстроя Карпова и Электросилы Голимова. О губернаторе упоминалось как бы мимоходом. Очевидно автор не смог разобраться с причиной его появления на заводе. О высокой государственной должности главы иранской делегации не было сказано ни слова, о попытке провести пресс-конференцию – тоже. Рассматривая фотографии беседующих с помощью Ахваза руководителей, Лапшин тихо радовался, что провал с организацией пресс-конференции остался никем и ничем не зафиксированным, и у него появился шанс уйти от ответственности за свои непродуманные действия. Командировка в Киев позволяла на два дня оказаться вне зоны возможного расследования, что соответствовало его потаенным интересам.
В день перед отъездом ближе к концу рабочего времени в кабинет Лапшина, как всегда, без стука заглянула Нина Павлушина.
- Ты не знаешь, зачем меня вызвали к Кущенко? – в ожидании ответа Нина подпитывала надежду на карьерный рост, с ее точки зрения, ею заслуженный. Лапшин оторвался от бумаг и отрицательно покачал головой.
- Мне ничего неизвестно.
- Позвонила секретарша Кущенко и сказала, что в пять вечера он ждет меня в своем кабинете. На мою просьбу уточнить причину вызова ответила: «Вопрос на месте».
- Ничего не знаю. Потом расскажешь.
И уже через час, несмотря на окончание рабочего времени, Нина металась по кабинету Лапшина и кипела негодованием:
- Ну что же это такое! Да как не стыдно предлагать участвовать в каком-то грязном судебном фарсе! Как могло в голову прийти предложить такое! У меня одна цель – доработать до пенсии, и никакие проблемы мне не нужны! – было впечатление, что ей нужно высказаться, она, как напуганная курица, повторяла метания из угла в угол и, даже не взглянув на хозяина кабинета, горячо высказывала все, что накипело. Частое цоканье каблуков по паркету при мелком шаге, обычно привлекавшее внимание мужчин, в чередовании коротких очередей и какого-то шарканья на разворотах в четырех стенах разносилось тревожным беспокойством. - Зачем вообще нужен суд? Ведь изобличить мошенника можно безо всякого суда, быстро и легко, просто и даже справедливо: достаточно совершенный обман сделать публичным, чтоб об этом стало всем известно. Суд со всей его громоздкой процедурой нужен, чтобы наказать, чтоб государство нажилось на допущенном им же мошенничестве. Конечно, его накажут. Что-то отберут. Я-то что от этого получу? В тюрьму его не посадят, если он возместит затраты. И мы останемся с ним один на один. Он нас в порошок сотрет! Меня бросил муж, мне надеяться не на кого, на мне двое стариков, мне работать надо. При подаче иска в суд государство условно действует на стороне жулика. Ему, чтобы задумать комбинацию по присвоению собственности, состряпать бумаги, получить нужные подписи, подкупить тех, кто сработал в его интересах, нужно было несколько дней. А вот суд по возбужденному против него делу будет продолжаться месяцы, а то и годы. И все – для рассмотрения доказательств на основании документов, которые пылились в архивных папках государственных органов до подачи иска, словно в суде читать не умеют, и заявитель призывает их прочитать внимательно то, что в свое время они прочитать не удосужились. У нас вся приватизация так прошла. Государство допускало любой авантюризм мошенников, сохранило все документы, подтверждающие совершенное жульничество, но разобраться не желает, не предает огласке тайные сговоры и подтасовки, не создает никакой полной картины допущенного обмана. Действует лозунг: «Дела нет – проблемы нет!» Нужны дураки, которые напишут заявление для возбуждения дела, а как они жить будут после того, как высохнут чернила, дела никому нет! И дадут ли им жить?!
- Да сядь и расскажи, что там произошло в кабинете Кущенко, - Лапшин прервал беготню сотрудницы из угла в угол.
- Как! Ты ничего не знаешь о планах подать в суд против Стрекалова? А еще помощник генерального директора по связям с общественностью! Тебя же журналисты на следующий день спрашивать будут о сути сделанных заявлений и в сплюнутую жвачку превратят! Неприглядно будешь выглядеть! – Нина хихикнула и как-то разом стала спокойней, присела на краешек стула, словно в готовности сорваться и побежать, и рассказала о собрании в кабинете заместителя генерального директора по кадрам Кущенко с участием начальницы юридического отдела Лисициной и десятком приглашенных по звонку работников - действующих владельцев акций Электросилы. – Ни одного начальника, только работники среднего и нижнего уровня! Побоялись, заразы, или давно, как и ты, сбагрили свои акции? Докладывала Наталья Лисицина и высыпала на нас кучу информации о нормативных актах правительства и министерства финансов, начиная с девяностого года. Для нее выполнять скрупулезную и кропотливую работу – ну что постоянно всем напоминать, что она – не такая, как все, она на три рубля дороже. Я всего не запомнила, а из того, что зацепилось в памяти, главное заключается в том, что Стрекалов получил акции второго выпуска по договору, оформленному на основании протокола, подписанного им и Неверовым с указанием цены и порядка оплаты, еще до официальной регистрации проспекта эмиссии и публикации объявления в газетах о начале размещения акций. Законом запрещено оформлять сделки с акциями на основании конфиденциальной информации, неравнодоступной всем заинтересованным лицам. Проспект эмиссии предусматривал размещение акций среди действующих акционеров Электросилы, это и есть заинтересованные лица. Таким, как я и собранные в кабинете Кущенко работники, никто информации не предоставлял и акции второго выпуска не предлагал, как будто мы могли на что-то рассчитывать или рассчитывали. На основании этого нам предложено подписать коллективное обращение в суд с требованием признать второй выпуск акций недействительным. Наталья так и сказала, что акции второго выпуска прямиком были предназначены для Стрекалова и ни для кого другого, что исключило привлечение других действующих акционеров и портфельных инвесторов с размещением акций на бирже. Красивый путь был изображен на бумаге для придания сделке ауры законности, да исполнение получилось топорным. Нам дано два дня на раздумья, потом мы должны подписать заявление в суд, либо отказаться. Ну зачем мне это нужно! Я со Стрекаловым никогда не виделась и видеться не хочу! Чего мне с ним тягаться! – Павлушина опять начала заводиться, губы у нее затряслись, она подскочила со стула, и казалось, снова бросится ходить из угла в угол, но вдруг ее лицо замерло, жабо на груди высоко поднялось на глубоком вздохе. - Ой, что это я разболталась! С нас же до начала выступления Лисициной взяли подписку о неразглашении полученной информации…- Нина, похоже, осознала ей совершенное разглашение и раскаялась в собственной откровенности. - Тебе-то это хоть зачем-то надо? Или мне взять больничный на эти дни? Почему я должна участвовать во всем этом лицемерии и терпеть угрызения совести?
- Терпит тот, кого принуждают. А у тебя есть выбор: либо подписать заявление, либо не подписывать.
- А что, сначала взять расписку о неразглашении, а потом дать информацию – это не принуждение к молчанию?! Или относиться ко всему этому, как пациенту психиатрической больницы, вынужденно подчиняющегося приказам санитаров? – Павлушина порывисто фыркнула и резко покинула кабинет начальника, подтверждая замену женственности и мягкости в суровых условиях работы и жизни взвинченностью и выгоранием. Лапшин подписки о неразглашении не давал, но полученная перед поездкой в составе группы Энергокорпорации информация о подготовке иска о признании акционирования Электросилы очевидным фарсом заставляла его быть собранным и осторожным.
Перед приватизацией людям обещали много замечательных вещей: и приход эффективных собственников, и владение высокодоходными акциями – хочешь дивиденды получай, а хочешь продавай тем, кто в очереди за обладание ими стоит, и рост производительности труда, и высвобождение рабочих рук для укрепления сектора услуг. Но ничего этого не произошло, люди разочаровались и перестали следить за происходящим, ходить на собрания акционеров, почти забыли о регистрационной записи на их имя скромного количества обыкновенных акций.
Всем было понятно, что деловой успех Стрекалова - это комбинация авантюризма и оппортунизма, как добыча золота на неизвестном участке. Что получится из его замыслов и действий, изначально он никогда не знал, но получив шанс, его уже не упускал. Проблемы в корпоративном строительстве возникали из-за того, что он лично участвовал во всех процессах, всем руководил, отдавая распоряжения, не объясняя замысла и плана действий. Его управленческая система была построена таким образом, что он все начинал сам, а потом передавал на завершение плохо информированным исполнителям, которые в процессе допускали недочеты и совершали ошибки в редактировании документов, их оформлении и регистрации. Это не его ошибки, но по факту, в совокупности виновным являлся лично Стрекалов.
27
Поездка в Киев во главе с самим Стрекаловым со встречей в министерстве энергетики Украины была первой и единственной известной Лапшину попыткой Энергокорпорации стимулировать рост заказов на оборудование и запчасти за счет активизации прямой работы с иностранными заказчиками. По указанию Голимова связавшись с Борисенковым для координации выезда и бронирования гостиницы, Валерий сразу почувствовал глубочайшее разочарование представителя корпорации в уровне командированного представителя Электросилы – мелкая сошка вместо ожидаемого генерального директора.
Лапшин не мог знать, что поездка была мотивирована экстренной необходимостью увеличения портфеля заказов волгодонского Атомагрегата, только что включенного в Энергокорпорацию через скупку долгов, банкротство и по-прежнему испытывавшего серьезные финансовые проблемы, но понимал, что организация переговоров на самом высшем уровне, кроме удовлетворения личных амбиций руководителя корпорации, давала возможность продемонстрировать силу группы, представив все включенные в нее заводы, и мотивировать заказчика на консолидацию прямого бизнеса через предлагаемый канал. Борясь с прозвучавшим разочарованием в голосе Борисенкова и демонстрируя неслучайность своего командирования в Киев Лапшин рассказал о ситуации с торгами на замену систем возбуждения генераторов Днепровского каскада ГЭС:
- Более года назад Электросила сделала предложение в рамках международных торгов, финансированных кредитом Европейского банка развития, и оно было самым низким по цене среди пяти участников. Все технические требования тендера со стороны Электросилы были выполнены, никаких отклонений от спецификаций заказчика мы не допустили. Тревога появилась, когда после установленного тендером срока направления запросов на уточнение технических аспектов сделанного предложения Электросила не получила ни одного вопроса, а в телефонном контакте с генеральным директором каскада Тищенко я получил ответ, что процесс рассмотрения предложений затянулся, так как они в соответствии с правилами финансирующей организации сделаны на английском языке, которым инженеры украинских гидроэлектростанций не владели, потребовался официальный перевод многостраничных предложений. Я предложил передать технические описания соответствующих систем возбуждения на русском языке и командировать специалистов для консультаций, но услышал явное замешательство с вымученным ответом «ждите». Заказ мог быть не просто знатным, а выдающимся: при ежегодном производстве заводом десяти – пятнадцати систем этот заказ был сразу на тридцать три. Это гарантированная загрузка цеха и связанных с производством отделов на пару-тройку лет при своевременном получении оплаты в звонкой валюте. Поиски необходимых лоббистов в Киеве сталкивались со стандартным ответом, что сделку контролирует лично генеральный директор каскада, он же от неофициальных, вне рабочего кабинета, контактов уклонялся, встречных намеков или гонцов не посылал. Помощь корпорации с демонстрацией министерством энергетики Украины заинтересованности в размещении заказа на одном из предприятий корпорации была бы своевременной и необходимой и давала возможность продемонстрировать свое влияние и связи.
- А от нас-то что вы хотите? – вопрос Борисенкова после только что сделанного заявления о необходимости адресной лоббистской работы удивил Лапшина, он полагал, что организация встреч большой делегации корпорации с руководством энергетической отрасли соседней страны уже предполагала наличие необходимых связей и каналов влияния.
- Нужна конкретная помощь по влиянию на генерального директора Днепровского каскада по акцепту предложения Электросилы. Агентскую комиссию мы заплатим либо корпорации, либо тому, на кого вы укажите.
- А сумма там хоть какая? – наконец-то Борисенков проявил какой-то интерес к обращению Лапшина, хотя по дежурной интонации нельзя было назвать это живым интересом.
- Более десяти миллионов долларов.
- Подумаем. Ждите.
Совпадение ответов генерального директора Днепровского каскада и заместителя руководителя корпорации, вероятно, главного идеолога представительного выезда в Киев, мало обнадежило Валеру, но других лоббистских сил у него в распоряжении не было.
Слякотный Киев позднеосеннего периода показался Валере еще более унылым, чем родной Петербург. Выходы у станций метро и другие людные места были забиты «продавцами одного предмета» - явный признак обнищания населения. Соседствовавшие с ними торговки «семачками» были куда успешнее в сбыте своего продукта – шелуха, следы его потребления, среди опавших листьев с деревьев добавляла черту глубокой провинциальности неухоженному городу. Гостиница «Украина» с сумрачными холлами сохранила все достоинства и недостатки советского сервиса с долгим заселением и минимализмом любого предложения, дополненного немедленным звонком одновременно ласковой и навязчивой дивчины в номер новому заселенцу: «Нет ли у вас пожеланий по обслуживанию?» На отрицательный ответ Лапшина девушка пояснила, что группа сервиса находится в распоряжении гостей в любое время дня и ночи. Вот уж у кого бизнес не простаивал!
Валерий воспринимал свою поездку в составе делегации Энергокорпорации как вылазку во враждебный лагерь, в котором ни от чего он не мог быть защищен, поэтому стремился минимизировать свободное общение, уходя от расспросов об остановке перечислений денег в корпорацию, оформления всяких соглашений для этого, продвижения ее в качестве поставщика у зарубежных заказчиков. Подходя к месту сбора группы Энергокорпорации в гулком холле гостиницы и окидывая ее взглядом Лапшин отметил, что Металлический завод вместо Чернавина командирован представлять его заместитель по сбыту Станислав Млынарчик, пытавшийся завязать общение с молчаливыми генеральными директорами других предприятий и не скрывавший благодушия и радости при встрече с земляком из Электросилы. Прикрываясь мягкой улыбкой, Валерий поздоровался со всеми, но решил держаться ближе к знакомому ему человеку.
- А что сам? Не смог? – шепотом спросил он Млынарчика про отсутствовавшего Чернавина.
- Ситуация такова, что завод нельзя оставить без присмотра на долгое время, - на круглом лице Млынарчика с ярко сиявшими глазами и очаровательной улыбкой не отразилась тени сомнения в том, что он делится конфиденциальной информацией. – Бузят какие-то независимые и свободные профсоюзы, сформировали инициативную группу, планируют собрание трудового коллектива, требуют встречи с администрацией. Там даже не поймешь, с кем из них разговор вести?! – Представитель Металлического завода кратко описал волнения на своем предприятии, а представитель Электросилы увидел параллели с тем, что происходило на его предприятии, но нахождение в командировке в составе корпоративной группы не располагало к открытости и обмену информацией, тем более, балагурящий Стасик сам обозначил себя по другую сторону баррикады. Слава богу, к никаким расспросам он и стремился.
Никакого установочного заседания по целям визита корпорации в Киев не было. По команде Борисенкова группа перешла Крещатик в направлении министерства энергетики Украины и остановилась в ожидании лимузина, доставившего к месту переговоров руководителя корпорации Стрекалова. Следом за ним поднялись в переговорную комнату, хорошо освещенную и отделанную светлыми материалами, с большим круглым столом со свободной рассадкой слева и справа от мест, отмеченных табличками с именами министра и генерального директора корпорации. Группа хозяев показалась значительно меньше группы гостей. Обмена визитными карточками не было, как и представления участников переговоров. После формальных приветствий основным докладчиком оказался сам глава корпорации, делавший упор на непропорционально низком уровне продаж запасных частей к оборудованию заводов корпорации, установленному на украинских электростанциях, по сравнению с другими крупными заказчиками, и вероятном риске для безопасности эксплуатации. Контакты с эксплуатационным персоналом электростанций показывали заинтересованность в создании общего обменного фонда оборудования, узлов и деталей, что обеспечило бы снижение сроков ремонта и повышение экономических показателей энергопроизводителей.
- Энергокорпорация видит повышение эффективности в обслуживании установленного на энергообъектах оборудовании при централизации работы по обеспечению необходимыми запчастями и материалами через министерство, - Стрекалов объяснил цель своего визита в Киев, вмешиваясь в сферу деятельности принимающей стороны.
Лапшин пробежал взглядом по переговорщикам и отметил их умение держать лицо. Ни у кого из них не мелькнуло сомнение в целесообразности выезда генеральных директоров десятка заводов для обсуждения консолидации сбыта запчастей через единый канал, как будто в их деятельности это была основная задача. Ссутулившись в мягких креслах, никто не выказывал недоумения, зачем он здесь.
В ответ министр подтвердил заинтересованность в повышении коэффициента использования оборудования, но сослался на определенные бюджетные ограничения при осуществлении закупок. После чего полушутя сделал наивный запрос:
- А нельзя обойтись без денег?
Показалось, что Стрекалов ожидал такой поворот в разговоре, так как подтвердил готовность к бартерным поставкам стального проката, изделий из цветного металла, химических товаров, станков и инструментов украинского происхождения. Солидный министр с гладким круглым лицом покачивал головой, записывая в блокнот то ли запросы корпорации по поставкам из Украины, то ли возникшие попутно мысли. Лапшин удивился, что ни гость, ни хозяин кабинета не озвучили использование в расчетах основного доступного министерству энергетики товара – электричества, необходимого каждому заводу и корпорации в целом. При функционирующей единой энергосистеме вопросов учета и доставки теоретически не должно было возникать. Дальнейший ход переговоров напоминал игру в гляделки, когда проигравшим считается тот из двух игроков, кто первым не выдержит смотреть на визави не моргая. Министр и Стрекалов с подчеркнутым достоинством много говорили о возможностях бартерных расчетов, но так и не произнесли ни слова о передаче электроэнергии в оплату за поставки оборудования и запчастей. Переговоры закончились обещанием обменяться расширенными списками товаров, в которых заинтересована российская корпорация и которые доступны министерству энергетики Украины, как говорится в официальных коммюнике, стороны продемонстрировали готовность к дальнейшим плодотворным контактам. Перед лицом крупного заказчика руководитель большой корпорации продемонстрировал себя жестким профессионалом с непререкаемым авторитетом, перспективы развития бизнеса остались ждать дальнейшего продвижения.
На обратной дороге в гостиницу, пытаясь повысить эффективность командировки для своих служебных целей, Лапшин напомнил Борисенкову об ожидаемой помощи корпорации в лоббизме по получению заказа на системы возбуждения генераторов от Днепровского каскада ГЭС, и тот на обращение Лапшина отреагировал более чем сдержанно и с прищуром из-под набыченного лба взглянул на просителя:
- А чего раньше не заявляли, что вам нужен административный ресурс?
- Помните, мы в августе направляли в корпорацию список проектов и объектов за рубежом для организации работы по участию в торгах и получению заказов, а потом в сентябре вместе с Голимовым приезжали к вам в Москву для обсуждения. Каскад Днепровских ГЭС был в этом списке, - Валерий старался быть вежливым, напоминая о небрежности в работе того, к кому приходилось обращаться за помощью.
- Проработка использования административного ресурса требует времени, по щелчку пальцев организовать его не получается. Ждите.
Опять этот ответ «ждите».
По возврату в гостиницу общий сбор в холле гостиницы быстро превратился в посиделку скучающих без дела людей, и яркий Стасик Млынарчик, хороший оратор и весельчак, быстро стал центром и душой компании с анекдотами, шутками и предложением снять напряжение с помощью тут же появившейся из портфеля бутылки виски. На короткое время к группе присоединились Стрекалов с Борисенковым, и руководитель корпорации никак не отметил кого-либо из членов своей делегации, не расспрашивал о текущих делах, что вполне устраивало Лапшина, а потом, прихватив с собой генерального директора Атомагрегата, куда-то удалился. Отношение лидера корпорации и его приспешника к привлеченным в поездку директорам заводов было такое же, как отношение режиссера и его помощника к киношной массовке на съемках: собрались вместе, встали здесь, перешли сюда, сгруппировались, разошлись, можно оправиться в ожидании дальнейших распоряжений.
Валерий, улучив удобный момент, встал с растоптанного дивана и собрался удалиться к себе в номер. На поведение коллеги сразу среагировал Стасик Млынарчик:
- Успел по телефону договориться о реализации здорового желания одинокого мужчины? Общество сговорчивых гарных дивчин куда как интересней компании скучающих мужиков?!
- Я понимаю, что общих мероприятий у нас больше не предвидится. Мне нужно переговорить с директором Днепровского каскада ГЭС, есть серьезная тема, - Валера сделал вид, что не заметил сальных намеков со стороны Млынарчика.
- Серьезный повод удалиться в этом траходроме не исключает вариантов душевного использования свободного времени, за что мы и любим командировки! – с азартным светом игрока в глазах Стасик продолжил подначивать Валеру. Не с таким представителем Металлического завода во враждебном окружении можно обсуждать программу совместной работы за рубежом и проблемы в управлении, для себя про Млынарчика решил представитель Электросилы.
Лапшин вернулся к себе в номер и по телефону попытался связаться с генеральным директором Днепровского каскада ГЭС Тищенко.
- Вы откуда и какой у вас вопрос? - Опытная секретарша сначала выведала информацию, что представитель Электросилы находится в Киеве и рассчитывает на встречу, касающуюся торгов на системы возбуждения.
- Но мы же в Вышгороде! – уточнила секретарша место расположения офиса дирекции каскада в часе езды от центра Киева, выдавая восприятие дистанции от украинской столицы гарантией относительной независимости дирекции каскада от бюрократов и власть имущих.
- Я готов подъехать после согласования времени встречи.
После долгого перешептывания с кем-то в своем офисе, скрытым охватом ладонью микрофона в телефонной трубке, секретарша сообщила:
- Генеральный директор находится в поездке и будет через пару дней.
- А встретиться с кем-то из группы, рассматривающей полученные предложения, можно? – Лапшин цеплялся за слабую возможность установить необходимые контакты и продвинуться к цели. – Или нам обратиться в банк реконструкции и развития?
- Нет, этот проект находится под личным контролем генерального директора, - ответ секретарши опять последовал после продолжительного перешептывания с кем-то из сослуживцев.
«Ждите» получило расширенное толкование, включавшее в себя поглощение времени до вылета обратно в Петербург без разговоров по целям поездки, без заданий Энергокорпорации подготовить необходимое к последующим мерам в построении отношений с заказчиком, без обсуждения перспектив ее содействия в работе с Днепровским каскадом. Можно ждать прихода нового года, можно не ждать, но с оливье или без него он неизбежно наступит.
28
Утром 21 ноября все телевизионные и радио каналы страны сконцентрировались на одной новости. Поздним вечером предыдущего дня, в пятницу, лидера партии «Демократическая Россия» Галину Старовойтову расстреляли в подъезде ее дома на канале Грибоедова в Петербурге. Помощники у нее были, активистов в офисе толпилось множество, охранников не было. С телевизионных экранов, называя расстрел самым громким заказным убийством в истории современной России, пересказывали подробности окончания последнего рабочего дня депутата в Москве, замену запланированного выезда в Петербург на поезде на самолет при покупке неожиданно подвернувшегося билета, перемещения в аэропорт Шереметьево, из аэропорта Пулково по Петербургу с двумя остановками в пути. Киллеры ждали на лестнице в подъезде ее дома и почти в полночь расстреляли в упор депутата и сопровождавшего ее помощника Руслана, оставив на месте преступления автомат и пистолет с глушителями. Собеседники тележурналистов обсуждали не само злодеяние и ставшее как бы обычным явлением физическое устранение противника, а вероятные мотивы резонансного убийства. Все выходные дни, вмешиваясь и мешая следствию, журналисты, переставшие воспринимать криминал и убийство как человеческое горе, наперебой смаковали обстоятельства, связи, предположения, наколки, спешили выдать в эфир перехваченную ими оперативную информацию, на фоне неухоженной лестницы в старом доме пересказывали подробности реконструкции убийства, фактически делая рекламу противоправной деятельности. С особой профессиональной завистью они отмечали оперативную удачу своего коллеги-журналиста, оказавшегося на месте убийства раньше сотрудников правоохранительных органов и успевшего снять на видеокамеру лежащее в луже крови тело депутата. Новостные каналы в дополнение к подробностям убийства добавляли информацию о создании нескольких оперативно-следственных групп, прибытии в город министра внутренних дел России с лучшими сыщиками страны.
В понедельник пассажиры в метро ехали насупленные, с застывшими взглядами перед собой или в сторону, как бы придавленные главной новостью выходных дней, формой ее подачи с телеэкранов, осознавая свою беспомощность и беззащитность и переваривая в себе гнусные мысли о необходимости жить и выживать в мерзкое время в бандитской стране, где полезная деятельность никому не интересна, а противоправная активность других членов общества служила оправданием тем, кто ярких идей не бросал, особыми талантами не отметился, не высовывался, втягивая шею в плечи, и прятался в своих проблемах как моллюск в раковине.
Рабочий день Лапшина предполагал начало с доклада Голимову по результатам поездки в Киев в составе делегации Энергокорпорации, но генеральный директор его даже не выслушал, прервав собственным заключением:
- Как всегда, как лягушки в брачный период, со значением надували щеки, а выхлопа хватило только на безобразную возню в болоте? Случайные звуки в песнь любви не сложились!
- Ну да, присутствие ответственных лиц было значительным, чаю-минералки во время заседания в министерстве энергетики и горилки в гостинице попили знатно, а отдачи от поездки – никакой, - Лапшин поддержал руководителя полушутливым обобщением итогов поездки. – От Металлического завода был Млынарчик, и он рассказал, что у них работники и профсоюзы тоже выступили против корпорации и готовят собрание трудового коллектива по отработанной нами схеме.
- Я знаю, - сухо принял сообщение Голимов. Сказал так, что стало понятно, информации, необходимой лицу, ответственному за связи со СМИ и общественностью, о том, что включает его знание, не добавит. - Со Стасом что-нибудь обсудили о перспективах совместной работы на зарубежных рынках?
- Нет, обстановка и окружении не располагали к таким разговорам, - ответил Валера, одновременно отметив про себя, что заданий от генерального директора на поиск взаимодействия с турбинным заводом и уточнений учитывать ли при этом интересы Энергокорпорации он не получал.
- Надо бы начинать такую работу! Если ты не забыл, молодой индус ждет от нас предложений.
Лапшин изобразил понимание на своем лице, но в душе стало неспокойно: пересылка предложений по совместной работе за рубежом и их обсуждение с представителями Металлического завода, находящегося под полным контролем Энергокорпорации, могло быть воспринято попыткой исключить ее из совместной работы и повлечь недовольство главного акционера обоих предприятий Стрекалова с жесткой ответной реакцией в отношении инициатора таких переговоров. Вернувшись в кабинет, Лапшин попытался сосредоточиться на просмотре деловой переписки с охватом от Вьетнама до Аргентины, придавая особое внимание новым запросам и заявкам, когда в его кабинет тихо, обтекая телом открытую ею дверь, просочилась Нина Павлушина с чашкой кофе в руке.
- Кофе будешь? Принести? – предложение означало, что Нина хочет о чем-то поговорить, оформив это как кофепитие. Валера в ответ подтверждающе кивнул головой. Павлушина отсутствовала с минуту. Вернувшись уже с двумя чашками, она одну поставила на столе перед Лапшиным. Сама опустилась на стул напротив. С выжидательным выражением лица она нейтральным голосом спросила:
- Что скажешь?
- В отношении ночных событий пятницы или поездки в Киев? – откликнулся Валерий. Банальности о вероломстве злоумышленников - организаторов и исполнителей убийства яркого политика и разгуле преступности в стране говорить не хотелось. Старовойтова была выразителем позиций и ожиданий интеллигенции и мелкого бизнеса, поэтому многие в ночном событии увидели посыл себе лично. О персональном знакомстве с ее помощником и договоренности о визите депутата на Электросилу - оставалось дождаться только подтверждение от самой Галины Васильевны – Лапшин много не распространялся. – Понятно, что к нам Старовойтова уже не приедет.
- Нам она ничем помочь не могла, - с фатальной обреченностью произнесла сосредоточенная на своих мыслях женщина. – Я телевизор не люблю смотреть, газет не читаю, и мне, бабе-дуре, ясно, что в нашей ситуации на помощь «прогрессивного человечества» надеяться глупо. Нам самим пора заканчивать с периодом наивного романтизма. Голимов борется за свое кресло, пошел на принцип, защищая свои коммерческие интересы или служебные амбиции. А нам-то что с того? Тебе лично это зачем надо?
- Голимов, как персона, в борьбе с корпорацией интересен тем, что он сумел ее возглавить и организовать. В том, что такая корпорация вредна для завода, для нашей сферы деятельности – внешней торговли – у меня никаких сомнений нет.
- Это и есть наивный романтизм: восторг и безрассудство подростка, дорвавшегося до взрослого дела и не задумывающегося о последствиях. Что это для тебя значит? Захватывающий детектив, чужая драма или цепь криминальных сюжетов, в которых ты можешь быть свидетелем и, что хуже, жертвой? О том, что ответные меры будут крайне жесткими, и придется ответить «по всей строгости», кто-нибудь задумался?
Когда в кабинете Кущенко повторно собрали группу потенциальных заявителей в суд о признании второго выпуска акций Электросилы недействительным, Нина Павлушина не нашла в себе силы выйти из общего ряда. «Вот такая я тютя!» - сделала она про себя объяснение. Все подписали, и она подписала, не смогла встать и пойти против течения. И после этого принялась томиться, волноваться и переживать, сохраняя конфиденциальность о подаче иска, и, наконец, решила использовать текущий расклад в свою пользу. В конце концов, если человек что-то делает, то стремится удовлетворить свои личные ожидания, связанные с этим действием.
- Ты еще добавь, что борешься за справедливость, общественное благо и счастье всех трудящихся, - с язвящей интонацией в голосе кольнула Нина. – Справедливость – потребность каждого романтика, но никак не условие жизни. Жизнь существует и продолжается даже в самых несправедливых обстоятельствах. Ты хоть понимаешь, что у нас со Стрекаловым: война или сопротивление оккупации?
- Не вижу разницы, - Валерий понимал, что его участие в организованном Энергокорпорацией выезде в Киев давало повод знавшим об этом факте работникам Электросилы задуматься о том, что происходит в отношениях завода и корпорации, и какие перспективы у этого противостояния, нет ли попыток договориться. У него самого еще осталось волнение от непрямого указания Голимова о необходимости начать обсуждение с Металлическим заводом совместной работы на зарубежных рынках.
- Зашибись! Разница большая: в первом случае требуется оперативное и тактическое планирование на короткие сроки и вплоть до победы, а во втором – попытка постановкой помех противнику добиться уступок с приходом к приемлемому взаимодействию и сотрудничеству. В текущий момент с энтузиазмом и в спешке отработаем все запросы из-за границы без участия корпорации, а потом по указке свыше подготовим агентские соглашения в пользу Стрекалова или другого авторитетного дяди и с грустью отследим, как заработанные нами деньги перекочуют в чужой карман. Мы в долгу перед фортуной, она дала нам сколько-то времени на размышления под ее покровительством. Звание «человек Голимова» - почетное, пока он в должности, но опасное, когда он ее потеряет. Тебе Голимов должность какую-то новую предложил? На какие-то выгодные перспективы намек сделал? – Нина смотрела на руководителя так, как обычно смотрит старший по возрасту на младшего, показывая, что что-то успел познать на свете.
- Да нет. Я так понимаю, что он хочет, чтобы я совмещал внешнюю торговлю и связи с общественностью, словно это одно и то же. А мне публичная деятельность по духу и по природе совсем не подходит. Быть приятным с заказчиком и уметь вести с ним переговоры со взаимным стремлением найти приемлемые условия сделки совсем не совпадает с функционированием в открытом публичном пространстве, с выдачей общественности информации удобного для руководства толка, с общением с журналистами, которые не хотят слышать то, что ты им говоришь, и ищут через тебя нужные им данные и сведения, пытаются больно уколоть.
- Вот видишь! Какие дивиденды нам от участия в акции неповиновения Стрекалову? – Нина отреагировала с яркой эмоцией, словно в словах Лапшина получила подтверждение своим сомнениям и спешила закрепить формирующееся убеждение, что в общей борьбе с корпорацией у каждого участника могут быть свои цели и корыстные интересы. Она придвинула стул, на котором сидела, плотнее к столу Лапшина, очевидно, подойдя в разговоре к цели своего прихода. Чашка уже была пуста, да и кофе уже был не нужен. Нина облокотилась о краешек стола и приблизила лицо к собеседнику. – Заслуги надо сразу монетизировать, не удаляясь от кассы и распределителя. При должной наблюдательности и минимальной смекалке легко понять, что декларациями встать плечом к плечу на баррикадах прикрываются решения персональных шкурных интересов. Кущенко стал первым замом, отодвинув Арошина, и под шумок вместе с дружками отжал себе во владение спорткомплекс, якобы совсем ненужный заводу, Наташка Лисицина фактически подняла себя до уровня зама гендиректора, обзавелась личным шофером и автомобилем, Колобка от тюрьмы отмазали, Валька Москалева гарантировала себя работой, пока существует завод, - Нина произносила имена и клички участников мятежа против корпорации в уменьшительно-пренебрежительном формате, словно обесценивая их усилия и роль в борьбе подчеркиванием явных и мнимых приобретений в ходе этой самой борьбы. - Голимов не знает питерского мира, не имеет никаких серьезных связей ни во властных кругах, ни в криминальных. Поэтому наше выступление против корпорации замалчивается, вроде никому до него нет дела. Но Голимов – не дурак, для него это вопрос жизни и смерти, он должен лихорадочно искать поддержку в этой борьбе, чтобы склонить все в свою пользу. Травмированный личными событиями, он, как хороший психолог, понимает, что должен впечатлять, чтобы привлекать себе сторонников. Играет с толпой как с глупой женщиной: говорит приятное, обещает неземное. Бросил идею КТУ – все радостно стали обсуждать и заняты этим уже столько дней. Он в выигрышной позиции: если он не прав – ему повезло, что его поддержал народ, если прав – тем более. Договорится с какими-нибудь «тамбовскими» и сдаст нас всех как стеклотару в пункте приема.
Очерки о бандитском Петербурге читали, про «Тамбовскую преступную группировку» в городе все слышали – ссылки на их деятельность звучали почти в каждом репортаже на телевидение о криминальных событиях в городе, и часто в приложении к переделу собственности. Чем закончится борьба с корпорацией, мало кто задумывался. Лично с «тамбовскими» никто не сталкивался, но их все боялись, что было заложено репутацией, созданной СМИ.
- Если мы не будем для нового хозяина одноразовыми стаканчиками для короткой вечеринки, то он к работникам будет относиться как к пустой стеклотаре: наполнять чем-то похожим на то, что, предположительно, в сосуде было до сдачи, если сочтет сосуд полезным. Поэтому на начальном этапе должности и оклады будут как до этого, даже при переводе в другое подразделение, а дальше – как повезет, - Нина изложила господствующее в обществе представление о карьере, как о ступенчатом занимании должностей с глубокой убежденностью, что функционирование в должности само собой совпадет со знаниями, навыками, опытом и требованиями.
- Ты на что-то претендуешь? – спросил Лапшин, осознав цель разговора Нины с ним.
- Конечно, в текущий момент все увлечены изменением принципов оплаты и заинтересованы в размере заработка, а не в названии должности, - с заговорщицким понижением силы голоса пояснила Нина, наклонившись в сторону собеседника. Она округляла глаза так, как это обычно делает уверенная в своей правоте женщина, добиваясь ее признания собеседником. – Я согласна на небольшую прибавку при одновременном повышении в должности на ступень. Своим замом ты меня не сделаешь, а ведущим менеджером можешь.
- Всего-то, - Лапшин постарался ответить равнодушным голосом, скрывая свое разочарование. – Я подумаю.
- Чего тут думать? В текущей ситуации на это никто не обратит внимания! Я приношу ощутимую пользу компании, зафиксированную в долларах. Отгружаем запчасти в Индию, ожидается поступление более миллиона долларов, в этом есть моя заслуга, - Нина имела в виду отгрузку, обсужденную с экс-адмиралом Бардваджем. - Конечно, с твоей помощью, но у меня и ответственности, и рутинной работы ой-как хватает. Опять же если контракт с иранцами случится, это будет крупнейшая для завода сделка, и ведущий ее менеджер должен иметь соответствующий статус для нормального общения с контрагентами. При новых хозяевах продукцию за границу тоже втюхивать надо будет, – неглупая женщина сочла разговор законченным, вопрос обсужденным и, поднявшись со стула, уверенно направилась к выходу. Обидно было услышать такое определение «втюхивать» их главной функции на заводе от человека, который считал себя одним из лидеров в данной сфере деятельности и даже претендовал на повышении в должности. Лапшин поспешил бросить ей в спину:
- Втюхивают что-то сомнительное, выдаваемое за то, чем оно не является на самом деле. Втюхивают таймшеры или неведомые тебе недешевые услуги и товары, когда предлагают бесплатно проверить позвоночник, зубы или какой другой орган. Мы же продаем продукцию Электросилы.
- Составлять контракты и собирать нужный для оплаты набор документов можно научиться, - Нина у дверей в кокетливой позе повернулась к Лапшину. – Но когда приезжает иностранец-инспектор на приемку готовой продукции, к сожалению, часто приходится втюхивать то, что получилось у рабочих и инженеров, а вот этому научиться нельзя – постоянно нужно импровизировать. И не забывай, что мы продаем продукцию, а кто-то продает или втюхивает всю Электросилу целиком. Голимов теперь по вечерам в спорткомплексе в теннис играет, в любви к которому как-то раньше замечен не был. Не об стенку же он мячиком стучит?! Обычно такие пацанские увлечения в серьезном возрасте нужны для прикрытия неформальных отношений, часто называемых клубом на аристократический манер или командой на бандитский. Кущенко всегда рядом. Он мячики подает или отменяет и переносит занятия в других группах сразу после появления Голимова и ожидания появления в спорткомплексе кого-то еще, важного и значимого? Что, кроме тенниса, там обсуждается? Тебя не привлекают поиграть?
Это уже показалось из разряда конспирологии, ведущему к ответу на вопрос «в чьих интересах?». Лапшин тут же спросил:
- Какие-нибудь сплетни дошли?
- Сплетен не слышала, а то б рассказала. Если бы вызывали стриптизерш для исполнения приватного танца, молва бы это быстро разнесла! Но в закулисной деятельности вне официальной площадки борьбы с корпорацией не сомневаюсь, - Нина многозначительно смотрела на Валеру, словно ожидала увидеть в эмоциях собеседника подтверждение посеянным ею сомнениям. В душу Лапшина вошло неприятное чувство обидного подвоха, когда при всецелом доверии с его стороны и поглощающей погруженности в суматошные события конфликта с главным акционером он полного доступа к информации не имел, цели выступления трактовал по собственной мерке, шансов на проверку достоверности которой ему не предоставляли. - Увлекшись связями с общественностью, в целом, или с Леной Холанской, в частности, не забудь о вещах более прагматичных, - Нина хихикнула игриво, и уносимые ее пустые чашки, ударившись одна о другую, издали жалобный звук.
Организовать повышение в должности даже для одного сотрудника в текущих кризисных финансовых условиях было еще той задачей: фонд оплаты определялся только перед непосредственной выплатой, должностные вилки были уже давно исчерпаны, введение новых должностей осуществлялось только при согласовании лично у генерального директора. Голимов на предложение Лапшина ввести в составе внешнеторговой фирмы для Павлушиной должность ведущего менеджера живо отреагировал:
- Люблю шустрых женщин, которым до всего есть дело. Кстати, давно хочу тебя, Валера, спросить: почему у тебя в коллективе почти нет мужчин?
- После создания внешнеторговой фирмы, как во всяком новом деле, обещающим быстрый карьерный рост, у нас мужчины преобладали. Потом после появления в городе множества совместных предприятий и открытия представительств западных фирм появилось много возможностей по должностям и размерам оплаты, с которыми мы конкурировать никак не могли, и часть сотрудников перешли туда. Потом была волна ухода в банки и на валютную биржу. Один человек начал свой бизнес, довольно удачно. Все время есть такой расклад, когда каждый считающий, что он умнее начальника или недооценен им, имеет реальный шанс на реализацию своих амбиций на стороне. И с приходящей молодежью заметная текучка: чуть чему подучился у нас, и уже, смотришь, уволился и приходит каким-нибудь брокером. Поэтому очень важно ценить тех, кто долго и плодотворно работает.
- Значит, Нина Павлушина? – с каким-то игривым, показалось даже, плотоядным прищуром Голимов посмотрел на Лапшина. – Ну если это тебе зачем-то надо – согласуй с Кущенко как сделать это процессуально, не привлекая общего внимания.
Согласование с Кущенко закончилось договоренностью о направлении заместителю гендиректора по кадрам служебной записки с предложением об изменении штатного расписания внешнеторговой фирмы в связи с подготовкой сделки по генераторам для атомной станции в Иране. И Лапшин сделал это так, чтобы не всколыхнуть ожидания остальных членов коллектива на аналогичные повышения для каждого из них.
29
После убийства Старовойтовой выборы в Законодательное собрание Петербурга стали чуть ли не самым значимым явлением информационной повестки страны. Газеты писали, телевидение показывало, радио озвучивало, как государственные деятели и политические звезды всего спектра от экстремально левых до радикально правых делали грозные заявления о том, что не допустят криминал во власть, как будто они могли дисквалифицировать официально победивших на выборах в своих округах депутатов, чья избирательная компания была профинансирована теневыми структурами для лоббирования их интересов после получения вожделенного мандата. Немедленно после смерти видного депутата был образован Гражданский антикриминальный фронт с попыткой объединить под одной крышей большинство демократических сил, выдвигавших кандидатов, не имевших отношения к преступному миру. В предвыборной агитации всех кандидатов на второй план отошли лозунги возрождения экономики, восстановления справедливости, борьбы с коммунизмом, фашизмом и прочими измами, все кандидаты обвиняли своих оппонентов в связях с преступным миром и нарушениях правил предвыборной борьбы. Началась война компроматов через вбрасывание в почтовые ящики избирателей листовок, предвыборных газет и даже компьютерных распечаток. Проявились признаки приватизации борьбы с криминалом с публикацией «антикриминального списка кандидатов», как будто непопадание претендента на выборную должность в этот список автоматически подтверждало его связь с бандитами. В ответ появился «петербургский список кандидатов», которые якобы представляли интересы города и его жителей и имели исключительное намерение бороться за них. При этом явными противниками была перехвачена политическая повестка «Северной столицы», после гибели своего лидера так и не сумевшей оформиться и заявить своих кандидатов с нацеленностью на проблемы питерского электората.
В агитации однозначно делался упор на обработку избирателей среднего и старшего возраста, имеющего невысокий уровень доходов, в наибольшей степени страдавшего от нестабильности экономики и действий организованной преступности. Разобраться в заявлениях, воззваниях, призывах кандидатов и соотнести их с реальными намерениями было практически невозможно. Экономическая жизнь города и ее субъектов стали приложением к политической борьбе.
Листая газеты, Лапшин все больше убеждался, что о борьбе трудового коллектива Электросилы с олигархом Стрекаловым все забыли, как и забыли об обращении к губернатору. О недовольстве работников действиями корпорации на Металлическом заводе он не увидел ни одной заметки. Не было даже случайного звонка какого-либо журналиста с попыткой отследить развитие неопределенной ситуации на восставшем предприятии. Во внешнеторговой фирме процесс обработки поступивших заявок на оборудование и запчасти через отправку коммерческих предложений, проектов контрактов с отменой согласования с корпорацией подошел к организации финальных переговоров и подписанию соглашений с однозначным устремлением ответственных лиц съездить к заказчикам. Со времен социализма командировка за рубеж рассматривалась как поощрение работника, поэтому включение конструктора, подтвердившего техническую исполнимость полученной от заказчика заявки, в приказ о командировании сопровождалось договоренностью директора внешнеторговой фирмы Лапшина с начальником соответствующего конструкторского отдела и согласованием с генеральным директором. В условиях галопирующей инфляции суточные за недельную поездку в звонкой валюте могли перекрыть размер месячной заработной платы. Со сложившимся подходом, что сделка свыше ста тысяч долларов оправдывает расходы на командировку за границу одного представителя внешнеторговой фирмы и одного конструктора, имеющего отношение к продаваемому оборудованию, а сделка свыше одного миллиона – включение в группу начальника отдела или кого-то из руководителей завода, Лапшину сотрудники его подразделения приносили проекты приказов на командирование и доверенностей на подписание контрактов, и он их без проволочек подписывал у Голимова с объяснением целей поездки и причины командирования конкретных лиц. Совпала волна командирований за рубеж и с актуальной темой момента – подготовкой бюджета будущего года, чтобы в его проект заложить конкретные данные по заключенным сделкам, а не «по усредненному» и «от достигнутого», как это было в предыдущие годы. Это не выезд в Киев в составе группы Энергокорпорации, все по делу и целесообразно. Вся эта суета сопровождалась рутинной проверкой расчетов цен и их утверждением, проверкой проектов контрактов и их корректировкой, утверждением командировочных заданий и собеседованиями с командируемыми.
- Нина, а ты куда поехать собираешься? – спросила Клава у Павлушиной в присутствии Лапшина. Подготовка коллег и отъезд в командировки происходили на ее глазах, наиболее «удачливые» и целеустремленные едва вернувшись из одной поездки, готовили основания для выезда к следующему заказчику, и секретарша заметила выпадение подруги из общей тенденции.
- У меня с выбором направлений не густо! – сдержанно ответила Нина. – Ну разве в Финляндию отвезти документы на статор, когда он будет готов к отгрузке.
- Ну конечно, к Тойкванену в гости! – Клавдия попыталась вызвать подругу на незлобную пикировку, но, заметив отстраненное состояние подруги, сменила вектор разговора: - Не скромничай! У тебя есть югославы и те же финны с запчастями, и даже Колумбия, - предъявила Клава свою осведомленность об адресах заявок, находящихся в обработке Нины, и мечтательно добавила: – Я бы выбрала Колумбию. Пиноколада, сальса и чачача…
Павлушина не могла ответить, что после подачи иска в суд участников проинструктировали надолго никуда не отлучаться до возбуждения рассмотрения и назначения первого заседания суда. Мало ли что в иске надо будет поменять! Надолго она воспринимала сроки от трех дней и более.
- Боснийцев я приглашаю в Питер на подписание контракта, с колумбийцами размер закупки на столько не велик, что мы договорились контракт подписать заочно, переслать по почте, после чего они откроют аккредитив, и мы сделаем отгрузку. Ну еще есть Бушер в Иране, и я бы съездила туда, накинув на голову платок, но я еще даже не посвящена в переписку по этому проекту.
- Хорошее уточнение! – среагировал Лапшин. – Сходи к конструкторам и сними копии всей переписки с Атомэкпортом, чтобы все было под контролем для учета в цене и для включения в контракт.
Для себя Валера отметил, что без работы с запчастями для индийского флота объем работы у Павлушиной заметно сузился, и на фоне повышения Нины в должности данный факт не мог не ускользнуть от внимания бдительной секретарши.
Полные сил дружинники на проходных слонялись без дела, мрачные, уставшие от скуки и неопределенности. Лениво переругивались, развалившись на стульях, принесенных из охраны. Вставали размять отекшие члены, отпускали предложения познакомиться и недвусмысленные шуточки пробегавшим мимо молодым сотрудницам. Неглупые девушки тоже быстро поняли, что перед ними – выставка субъектов мужского пола с хорошей физической подготовкой, а функционирование только двух проходных на заводе позволяло любой рабочий маршрут из одного подразделения в другое проложить сразу через две проходные: на одной стороне Московского проспекта выйти, а на другой - войти на завод. Чем ниже рабочая загруженность, тем выше естественные молодым позывы и желания. Суровые лица притягивали взгляды, прямолинейность в подходах добавляла харизмы. С простодушно откликнувшимися девушками охранники беседовали, сговаривались пообщаться поближе. За дисциплиной никто не следил, подглядывать никто не обязывался. Жизнь текла обыденно и ровно, как Нева тихим днем с заворотами и нахлестом одного потока над другим. В один из таких моментов Голимов, стряхивая с себя капли не то дождя, не то раскисших снежинок в сопровождение телохранителей, зашел с улицы на проходную, и заметив в укромном месте милую беседу одного из дружинников с яркой звонкоголосой девушкой в белой куртке и обтягивающих джинсах, заправленных в высокие сапоги, неожиданно прервал свое движение, словно увидел серьезное нарушение, и свернул с маршрута:
- Все в порядке? – спросил Голимов надтреснутым голосом, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Да как всегда, - дружинники, сидевшие рядком на стульях, польщенные высоким вниманием, повернули головы и нестройно ответили генеральному директору. К нему, прервав разговор с броско крашенной собеседницей, приблизился офицер охраны Вадим Ячменев, тот самый, который несколько недель назад не спасовал перед Чернавиным и объявил тому о недействительности его пропуска.
- А вы с улицы зашли? – не обращая внимания на старшего охранника, спросил Голимов девушку, которая хотела улизнуть, да, блин, не смогла незаметно обойти директора.
- Нет, я из отдела снабжения, - теперь директор узнал ее – это была младшая представительница рабочей династии, выступившая вместе с матерью Тамарой Абабкиной на собрании трудового коллектива.
- И что здесь, за проходной, делаете?
- Да вот заглянула к знакомым парням, - пересиливая внутреннее волнение с желанием закурить, часто моргая, ответила Светлана Абабкина. Голимов, холодный, бледный в освещении ламп дневного света, слушал, не скрывая настороженности и отчужденности.
- А что разве нельзя? – вызывающе встряхнув головой и спрятав руки в карманы куртки, откликнулся Вадим, оскорбленный пренебрежением генерального директора к его командирскому статусу в присутствии подчиненных ему дружинников.
- Долгополова вызвать сюда немедленно! – резко распорядился директор, нахмурившись. В его глазах сверкнул огонек, тут же погасший, злой такой, хищный. Помещения охраны были по близости, и ее начальник вскоре, изображая трусцу на полусогнутых и оценивая сцену со скульптурно стоящими друг напротив друга Голимовым и Ячменевым, появился на проходной.
- Пьянства на службе не потерплю! Виновного уволить немедленно. У сотрудницы изъять пропуск и вместе с Кущенко разобраться, почему в рабочее время она оказалась за проходной. К вечеру доложить, или я уволю тебя! – в тягостной тишине прозвучали жесткие распоряжения генерального директора, кому-то показалось, даже чрезвычайно жесткие.
Людская молва разнесла по заводу новость, что запах алкоголя, настороживший Голимова, шел от того самого офицера заводской охраны, который в первый день восстания против Стрекалова остановил на проходной Чернавина и смело объявил ему о недействительности его пропуска, от Вадима Ячменева. Никакие уговоры и объяснения, что это «со вчерашнего», на Голимова не подействовали, и он оставался непреклонен:
- К нарушителям дисциплины должна быть нулевая терпимость!
Это же он повторил, когда выяснилось, что непосредственный руководитель Светланы Абабкиной, начальник отдела снабжения не смог объяснить, где подчиненная ему сотрудница находилась в зафиксированный момент времени и зачем – младшую представительницу рабочей династии уволили по приказу за нарушение трудовой дисциплины.
Столь резкий сигнал от генерального директора о необходимости соблюдать дисциплину не всем работникам завода пришелся по вкусу. «С кем не бывает!» «Да и нарушения как такового не было…» «Чего ж сразу увольнять, без предупреждения!» «Сам на птичьих правах, а раскомандовался!» Казалось, что Голимов пошел тем же путем, что и Стрекалов, чтобы в результате его действий восстановить трудовые массы против себя, так как любые применения разнообразных регламентов в отношении порядка и дисциплины сторонникам свободного течения жизни кажутся ретроградными и ущемляющими их права.
А через день разнесся слух об увольнении начальника отдела снабжения за отсутствие контроля за подчиненными. Это большинство работников уже сочло справедливым: снабженцы считались отъявленными приспособленцами и хапугами, их не любили. В советское время они небескорыстно пользовались знанием, сколько нужно проплатить, чтоб был открыт доступ к дефициту, а в постперестроечное время тот же механизм превратили в откат за осуществленные ими закупки. Согласованы увольнения с Москалевой или нет, как это предполагалось бы в соответствии с решением собрания трудового коллектива, значения для массовой реакции не имело.
Народ пороптал, но подтянулся, стал строже к себе и к обстановке. На факт назначения нового начальника отдела снабжения из внешнего круга старых знакомых генерального директора внимание обратили немногие. Но зато все или почти все поняли, кто в текущем раскладе является носителем власти на заводе. Позиционирование самого себя, мысли о предназначении и обстоятельствах, реакция на вроде бы частности и мелочи имеют самостоятельное значение для такого разряда людей, вне зависимости от результатов их деятельности. Продемонстрировано это было довольно доходчиво, чтоб любой колеблющийся понял.
30
Каждый день на Электросиле слушали радиозаписи, то с поставленным голосом Миндалева, то с убедительным напором Москалевой, то с призывами и посулами Голимова, но реальных сдвигов, кроме небольшого повышения зарплаты, работники на себе пока никак не ощущали. За три года смена генерального директора – третья, и все это проходило мимо простых людей, в прямую их не задевая. А тут неподчинение смещаемого, и Стрекалов для проведения в жизнь решения не смог ничего другого придумать как собрать представителей трудового коллектива для разговора. Словно большой обкомовский начальник, чтобы функционеры пониже рангом ему не морочили голову пространными рассуждениями, прикрывающими обман, внезапно остановил машину и решил сам уверенно выйти к народу с желанием узнать правду, как ему живется на самом деле. Представительство обещало быть широким. Люди ждали разъяснений. Преобладали сентиментальные настроения: если кто-то идет на контакт, значит, у него должны быть добрые намерения.
- А я не хочу никаких встреч со Стрекаловым и его приспешниками – мне это совсем не в дугу! – отреагировала Нина Павлушина на предложение быть представителем трудового коллектива внешнеторговой фирмы на собрании. В итоге почетную роль доверили секретарю Клавдии – все знали ее умение схватить главное и пересказать доходчиво увиденное и услышанное.
Лапшин предложил Голимову пригласить нескольких журналистов, проверяя наличие с его стороны каких-либо последствий аналогичной инициативы по окончанию визита иранской делегации.
- Да-да, конечно, пусть поищут, о чем тут пошуметь можно.
Никакой аллергии на журналистов и их поведение. Санкции за провал пресс-конференции с иранцами задерживались в медленно прокручивающихся бюрократических жерновах.
Собрание на глазах зрителей могло обернуться в увлекательное шоу. Народ считал, что два честолюбца, Голимов и Стрекалов, лицом к лицу не встречались с того самого дня, когда второй пытался вытолкать первого из кресла и порвал ему пиджак. Почему генеральный директор Голимов, выбранный и назначенный Стрекаловым, внезапно перестал его устраивать? Вдруг во всех событиях есть какая-нибудь тайна – криминальная или моральная? Нарушился ли сон Стрекалова после лишения допуска на завод, фактически принадлежавший ему? Видит ли он беспокойные ночные видения под девизом «меня народ не любит»? Как воспринимает отстранение от прямого управления своей многомиллионной собственностью? Ворочается ли ночью в волнении, тревожа жену, на которую записан оффшор на островах? Как на публике Стрекалов и Голимов будут смотреть в глаза друг другу и при этом изображать из себя невинность и деловую этику? В чем секрет поддержки генерального директора народом?
Лапшин представлял, что такие и подобные им вопросы должны были воодушевить журналистов откликнуться на его приглашение, но выйдя к проходной для встречи и пропуска их через охрану, он сразу увидел, что явка еще ниже, чем в день визита иранцев на Электросилу: только четыре корреспондента местных, питерских изданий. Ни одному журналисту из центральных газет встреча олигарха с неподчиняющимся трудовым коллективом не показалась достаточным информационным поводом для визита на завод. Телевизионщиков после провала с иранцами Лапшин, по понятным причинам, не приглашал. Предсказание Холанской о затухании интереса к противостоянию работников и главного акционера сбывалось почти с астрономической неизбежностью.
На входе в зал, из которого доносилась запись голоса Романа Миндалева с обращением к губернатору, возникла какая-то неразбериха или заминка: то ли доступ временно приостановили, то ли кто-то обратно против течения ломанулся, то ли еще какая несуразица. Интеллигентная нервная женщина, стоявшая у стены совсем рядом со входом, с внешним видом засидевшейся в одной должности ИТР, в вытянутой кофте, с короткой и не очень аккуратной стрижкой, как-то покраснела, потом побледнела и на взводе истерично произнесла:
- Мужчины! Ну что остановились? Приложите силу, чтоб в зал попасть! А то я сама не могу: у меня сердце больное! А мне внутрь обязательно надо!
Из толпы, сгрудившейся у двери, другая женщина невинным и спокойным голосом урезонила:
- Вы не одна такая: у всех сердце за завод болит, - это была обмотчица Тамара Абабкина, представитель трудовой династии, запомнившаяся многим своим выступлением на собрании трудового коллектива в турбогенераторном цехе. И снова ярко и метко! Сердце у нее болело не только за завод, но и за уволенную по приказу дочь Светлану. Очень Тамаре хотелось после собрания прорваться к Голимову и уговорить простить допустившую несознательность и небольшое нарушение дисциплины служащую отдела снабжения - ну где ж знакомиться с парнями, чтоб создать семью, как не на заводе – дело-то живое и достойное. Чего же сразу увольнять, сначала предупреждение положено, рассуждала она. Поэтому ей, Тамаре, тоже внутрь обязательно надо.
Холанская, прихватив Лапшина за руку выше локтя, засмеялась ему в ухо:
- Собрание еще не началось, а у меня уже есть заголовок для публикации: «Событие не для слабых сердец». По-моему, неплохо, да?
Заминка на входе в зал рассосалась сама собой, без применения силы и руководящих указаний. Все сидения уже были заняты. Лапшин с журналистами встали сразу за последним рядом, без удобств, но все видно, и рядом с установленным в зале микрофоном.
Кубатура зала наполнялась напряженным гулом голосов работников, все прибывающих и занимающих проходы между рядами. Собрание представителей трудовых коллективов для встречи с главным акционером – это совсем не повод для обмена любезностями, тем более противостояние длится уже месяц, недовольство, основанное на справедливом ожидании получить достойное отношение, явно перерастало в нетерпение. Объединившись, простые люди вышли грозной силой из небытия, из серых будней. Общая идея захватила, и простой человек, противореча своей обычной привычке быть незаметным человеком-функцией, вдруг вспомнил, что он – личность, потребовал внимания и уважения, сметая навязанные ему организационные построения и регламенты. Так или примерно так рассуждала председатель профсоюзного комитета и одновременно член совета директоров Валентина Москалева, наблюдая со сцены, как трудовым народом заполняется зал для научных конференций. Похоже, она задумывала правильные вещи и делала их хорошо, сама поверила в силу трудового коллектива. Собрание представителей работников с крупнейшим акционером полностью соответствовало закону о трудовых коллективах, которым она руководствовалась, и который как раз предписывал проведение общего собрания при несогласии администрации или собственников с решением органа трудового коллектива. Зал на четыреста человек был полностью забит, люди стояли в проходах, в промежутке между первым рядом и президиумом, встреча с нелюбимым собственником вызвала больший интерес, чем встреча с лидером коммунистов. Символы и обряды крупных собраний очень консервативны. Выборы президиума. Объявление повестки. Утверждение регламента. Но сегодня этого ничего не надо. Нужно просто попросить тишины и дать слово Стрекалову и, в соответствии с установкой Голимова, никуда не торопиться. Люди пришли на собрание, чтобы присутствовать и понимать. Если понадобится – протокол будет составлен по сделанной радиозаписи.
Выбрав нужный момент, Москалева попросила присутствующих расступиться и пропустить в президиум прибывших гостей. Стрекалову не понравилось это определение его гостем на предприятии, по всем документам принадлежавшем ему, так и организация встречи не с десятком-другим активистов, как он просил Голимова, а с целым легионом неизвестных людей, но он решил не отступать. Простой человек любил все каталогизировать, наклеивать ярлыки и действовать в зависимости от того, что на этом ярлыке написано — буржуй, работяга, офисный планктон, свой-чужой. А после, как Некрасов сказал: колом ее не вышибешь, блажь эту. Жизнь все время сложна и не слишком хороша, и в этом кто-то должен быть виноват. Стрекалов, от которого исходила угроза рабочему месту, как личность неприятен каждому, кто чувствовал эту угрозу, и он, в свою очередь, почувствовал эту массовую неприязнь, пробираясь через толпу, через посланные косые взгляды, горделивые позы и шелест шепотков. Как только он, Плюснин и Чернавин сели в президиуме рядом с Валей, сбоку за столом, не поздоровавшись с гостями, присел Голимов. Последней на сцену поднялась сотрудница Госкомимущества Финагина, которой выпало быть интерфейсом государственной и местной власти с бунтующим заводом. При виде ее у Лапшина всплыли неприятные воспоминания о патронируемой этой дамой встрече с английскими портфельными инвесторами русского происхождения, после которой на заводе началась вся эта заваруха с главным акционером: похоже, со Стрекаловым у нее давняя связь. Электросиловцы по важности мероприятия и позиции завода в городе ждали появления, как минимум, какого-либо заместителя губернатора, но в силу их занятости в борьбе за морской порт и пока бескровного течения событий на Электросиле поднимать градус волнения таким присутствием никто не решился. У руководителей города была масса других неотложных задач, надо было срочно латать проваленную подготовку к зимнему отопительному сезону, изыскать средства для ремонта дорог, удержать толпу вкладчиков у обанкроченного Инкомбанка от буйных выступлений. Высокодолжностных лиц на все не хватало.
Выполняя функции председателя собрания, Москалева попросила тишины и, поскольку собрание было организовано по инициативе господина Стрекалова, предоставила ему слово.
- Можно с места, в микрофон, который стоит передо мной? – уточнил Алексей Борисович, полагая, что с костылем ему так будет удобней.
- Да, кнопку нажимайте и говорите, - ответила с любезной улыбкой Валя. – Мы специально установили несколько микрофонов, поскольку ожидаем неоднократного выступления присутствующих и обмен мнениями.
Тут Стрекалов обратил внимание и на два микрофона, установленных в зале, которые при проходе на сцену он не заметил. Значит, активисты будут задавать вопросы из толпы. Хорошо подготовились! Словно собрались опровергнуть известную канцелярскую шутку об обмене мнениями с руководством: приходишь со своим, а уходишь воплощать мнение начальства.
- Мне как владельцу и как управленцу кажется, что вы очень склонны драматизировать то, чего драматизировать не следует, и с подачи ушлых деятелей нагружать смыслами то, что в этом не нуждается. Именно поэтому я решил встретиться с вами и объяснить то, что вы не так воспринимаете. Я хочу договориться и найти компромисс. Должен отметить, что судьба Электросилы мне не безразлична. Если бы не участие корпорации, развитие и даже само существование завода было бы под большим вопросом. В начале 90-х, до того, как корпорация как крупный акционер вошла на завод, Электросила находилась в предбанкротном состоянии, закупки велись по бартеру без учета рыночной стоимости обмениваемых товаров, сотни единиц продукции оставались на складах без оплаты заказчиками, цеха то и дело простаивали из-за отсутствия необходимых комплектующих, рабочие получали зарплату с большими задержками и не знали, что будет завтра и смогут ли они прокормить свои семьи в ближайший период. С приходом корпорации ситуация стабилизировалась, и вы уже три года получаете вовремя зарплату, отгружаете продукцию по договорам в соответствии с графиками, согласованными с заказчиками, - Стрекалов выкладывал свои аргументы с вкрадчивыми миролюбивыми интонациями. Люди не знали роли его и корпорации в жизни завода, но сказанное совпадало с поверхностным взглядом на известные вещи, на что выступающим и был сделан расчет.
- Я – не совсем инвестор, в том смысле, как это заложено в инструкциях по приватизации. Для меня корпорация - это любимое дело и смысл всей моей деятельности. Я – небедный человек и мог бы вообще жить как рантье. Но мне хочется ставить перед собой задачи и добиваться их решения. Я люблю корпорацию и предприятия в ее составе и всей душой принимаю участие в их жизни, выделяю свое время на изучение всех вопросов их развития, готов разговаривать с конструкторами, технологами и простыми рабочими. - Олигарх Стрекалов, человек рациональный, властный, умеющий настоять на своем, лично принялся убеждать электросиловцев в преимуществах корпоративного альянса и проводимой им политики. – У нас был этап экспансии – расширения корпорации, теперь для нас целью будет освоение вошедших в корпорацию предприятий, консолидация. Быть самым крупным производителем энергооборудования в стране очень важно: это сразу открывает дорогу к заветной цели всех предприятий – приоритетному получению федерального госзаказа. Бюджет не резиновый, на всех не хватает, но крупных игроков всегда будут держать во внимании, и с ними будут считаться.
Далее Стрекалов заговорил о своих планах провести реформы внутри большой, объединяющего около двадцати предприятий, корпорации, создать новые экономические, организационные и творческие условия, своего рода русский Сименс с грандиозными финансовыми и производственными возможностями, свою проектную школу. У ярких людей бывают такие иллюзии — им кажется порой, что их воле подвластно все: и формулировка планов, и их реализация, и подбор персонала под сформулированные задачи, и любой маневр в пути. Лапшин, как и большинство присутствовавших, слушал выступающего и во многом с ним соглашался, про себя отметив, что в одиночку эти планы не реализовать, и обидно, что у выступавшего Стрекалова однозначно не хватало толковых помощников, и новых людей он к себе не приближал. И, конечно, в глаза бросалось, что корпорация, выросшая из кооператива по торговле компьютерами и оргтехникой, не смотря на декларации о строительстве русского Симменса, продолжала сохранять торговый уклон, когда главные лица – и сам Стрекалов, и его правая рука Плюснин, и Борисенков – основным направлением деятельности считали сбыт и лично были глубоко погружены в него.
- Я думаю, есть очень понятные для каждого вещи. Известно, что все ваши генераторы рассчитаны с помощью логарифмической линейки и оформлены в чертежах с помощью карандаша и кульмана. Это даже не вчерашний, а позавчерашний день. Мир давно перешел к компьютерному проектированию, и при посещении конструкторских подразделений Электросилы, дань моде, вам продемонстрируют какую-либо деталь в 3Д-проекции. Но это показуха, на самом деле процесс проектирования генератора по-прежнему осуществляется вручную. Почему же у нас компьютерное проектирование не приживается по-настоящему? Ответ прост: что может быть лучше, чем резиновое финансирование проектирования чего-то такого технически сложного? При котором можно каждый раз по окончании отчетного периода говорить: мы продемонстрировали существенное продвижение, дайте нам еще денег, в следующем периоде наверняка мы сможем решить оставшиеся задачи. Получив деньги можно всегда найти объяснение, почему не все сразу получилось. Способа фиксации прогресса, кроме как через восприятие контролирующего человека, нет. Но с ним же можно договориться! А с компьютером договориться нельзя. И все этапы расчетов и выдачи чертежей машина сама зафиксирует! Ситуацию не выправить банальным вливанием денег, нужны структурные преобразования. (Конструктора и технологи поняли: грядут перетряска и сокращения.) По мере распространения современных технологий, все большую ценность приобретает способность работников адаптироваться под компьютерные программы, приложения и прочие элементы автоматизации, умение искать информацию, анализировать ее, структурировать задачи и решать их. Это ведет к автоматизации и роботизации процессов и не только проектирования, но и производства и управления. (Еще ряд категорий работников в технологической цепочке поняли, что сокращения коснутся и их). При четкой организации этого процесса у нас будут достоверные оценки того, где в перспективе будут сокращения персонала — и в первоочередном плане создавать для этих людей программы переподготовки. Сегодняшние сотни и даже тысячи станочников, токарей, слесарей, наладчиков, электриков, чертежников, техников и инженеров, которые спешат каждое утро к проходной завода, завтра будут вытеснены роботами и компьютерными программами, нужно знать, на каких позициях на предприятии мы сможем их использовать, в противном случае они должны быть готовы переквалифицироваться в продавцов, кассиров, охранников, официантов, менеджеров, операторов каких-либо установок, которые займут места в строящихся торгово-развлекательных комплексах и культурно-досуговых центрах.
Безусловно, Стрекалов говорил правильные вещи, но говорил, так как умел, не подбирая путей к головам и сердцам собравшихся сотрудников, а представители трудовых коллективов подумали: «Так вот зачем ты высвобождаешь заводскую землю – под коммерческие комплексы и центры! И не стесняешься нам об этом сказать!»
- Нужен вообще качественно новый подход к организации производства. Не создание системы социальной взаимопомощи надо ставить во главу угла, а создание возможностей людям самим себе зарабатывать на благополучную жизнь. Больше свободы – больше эффект – больше доход. Турбулентность современного мира приводит к тому, что новые навыки нужно внедрять постоянно. И это не потому что руководителям так нравятся нововведения – они их на самом деле ненавидят – а потому что иначе не выжить. Глобальная конкуренция в наше время жесточайшая. Механическая рука крутит гайки быстрее и сваривает детали точнее, чем человек. Причем делает это без выходных, больничных, отпусков и профсоюзов. - Валя Москалева широко улыбнулась, и это было заметно многим в зале. - Автоматизация производства – естественный процесс, его не стоит бояться. Луддиты в начале XIX ломали станки, чтобы они не отбирали работу у людей. Но прошли годы, о ручном труде в тех объёмах уже и не вспоминают, а рабочих мест меньше не стало. Просто на их место пришли новые профессии. Производительные и высокооплачиваемые. Нам нужно идти по этому пути.
От выступления этого невысокого напористого человека с горящими глазами на крупном асимметричном лице слушатели физически ощутили опасность того, что роботы могут вытеснить их с работы, а потом начнут ломать бытовки, отбирать одежду, очки, инструмент, закрывать столовые, медпункт, профилакторий, ликвидировать профсоюз. Вкупе с открытым признанием Стрекалова, что на появление новых профессий после отмирания старых уходят годы, которые как-то нужно самому прожить, а не прочитать про переходной процесс в исторических хрониках, все это еще больше настраивало присутствующих против выступавшего. С советских времен люди помнили: за разговорами об эффективности управления и новых технологиях всегда стоит желание увлечь ложными посулами и не признавать своих ошибок.
- Вот вы заявили о желании участвовать в управлении заводом, вернее, вас убедили заявить об этом. Управлять – это не только по разным вопросам высказывать свою позицию «согласен - не согласен», но и готовность пересмотреть свои расходы, и в числе антикризисных мер, пойти на понижение зарплаты. Вы готовы пойти на это добровольно? Управление – не всегда приятное дело, и для тех, кем управляют, и для тех, кто управляет.
Руководитель корпорации физически ощущал негативную реакцию на его слова. Он построил свою речь для соратников, с кем нужно договориться и проделать совместный путь для достижения целей, а увидел недоверие случайных попутчиков в смеси с хитрицой тех, кто себе на уме.
- Привыкли вы локтями толкаться да на ноги друг другу наступать. Когда рухнула пирамида МММ, ни один из вас не объявил, что свое он оставляет себе, а то, что удачливо получил сверху – возвращает для покрытия убытков разоренных вкладчиков. И государство, на которое вы надеетесь, не додумалось предложить такую формулу возмещения ущерба ни в случае МММ, ни позже в случаях «Властелины» и «Горного Алтая», хотя сами пирамиды объявило незаконными, а вот доходы от плутовских схем оставило тем, кто ухватил. - Стрекалов заметно злился. Он чувствовал себя в своем праве — на своей территории хотеть все, что он захочет. Так быть должно! Ему непонятно, как возникла ситуация, когда его воля не является решающей. Почему все идет вкривь и вкось? - Я сам не из Петербурга, вырос в рабочем поселке, к деликатностям не приучен и привык говорить напрямик. В служебной конкуренции людей друг с другом, даже если она подается под лозунгом демократической состязательности, победителями часто выходят не самые продвинутые, прилежные и честные, а самые ушлые. Те, кто лучше маскируется, притворяется, умеет не выдавать себя ни в чем, что может не понравиться руководителю. Вот так и Голимов сумел меня обвести. Я его поставил генеральным директором для того, чтобы проводить в жизнь то, о чем только что сказал. Любил Голимов повторять за мной, что от всего непрофильного корпорация будет избавляться и концентрировать усилия на главном – энергетическом машиностроении, что нужно делать упор на специализацию, - присутствовавшие на собрании иронично заулыбались, так как не раз видели подтверждение словам главы корпорации в действиях генерального директора. - Разговоров с его стороны много, подвижек мало. Главное его желание – пропетлять между расставленных маркеров, затянуть время, выскочить из русла. Хитрости, рассчитанной на то, что стенограммы никто не ведет, более чем достаточно, а последовательности не хватает. Меня это не устраивает, и я решил с ним расстаться. С таким подходом он и вас подведет и обманет!
Собрание переключило внимание на генерального директора Голимова, отношение к которому со стороны работников определяло соединение в его образе нескольких близких народному духу типажей. Во-первых, бросил вызов системе, поднявшей его на высокий пост. Во-вторых, самозванец, народный директор. В-третьих, Робин Гуд, раздающий нуждающимся отжатое у богатея. В резких выражениях Стрекалова, адресованных генеральному директору, был обидный для присутствующих упрек: доверились проходимцу. Голимов никак не реагировал, сидел спокойно, не дергался, задумчиво смотрел только в зал. А глаза застывшие, как будто ничего не слышал. На подначки со стороны Стрекалова не поддавался, не горячился, словно ждал чего-то. Валя Москалева руководствовалась договоренностью с Голимовым перед собранием о том, что его выступление будет самым последним: «Это не мы к ним, а они к нам пришли разговаривать». Поэтому, удостоверившись, что выступление Стрекалова закончено, она тут же предложила ему ответить на вопросы присутствующих, дав отмашку желающим выходить к микрофонам в зале и начинать с представления фамилии и места работы. Конечно, она прежде всего рассчитывала на подготовленных и отобранных.
Первым у микрофона оказался бригадир сборщиков турбогенераторного цеха Роман Миндалев, назначенный Валей и подготовленный. Когда он представился, от внимания Лапшина не ускользнуло, что Чернавин сделал запись в своем блокноте. Это означало, что ставленник олигарха имел планы повторить такие же мероприятия на Электросиле, как и на Металлическом заводе по расправе с независимым профсоюзом и инициативной группой по созданию органа трудового коллектива.
- Я – не мастер говорить речи, мое дело – бригадой руководить. Я всегда чувствовал себя нужным заводу, знал, что буду делать сегодня, что будет завтра. Рабочий человек потому и называется рабочим, что он работу делает, - дипломированный инженер Миндалев знал, что его трансформация в рабочего бригадира мало кому известна, и открыто играл на этом. - А в последнее время среди рабочего класса пошло беспокойство. И не потому, что работы нет! Работы хватает: электростанции работают, оборудованию ремонт нужен, даже если ничего нового не строится. Беспокойство идет от того, что без конца идут слухи, что завод закроют, а на его месте торговые центры да жилье еврокласса возведут. Цех товаров народного потребления закрыли, никому ничего не объясняли, людей просто выгнали. Что наши пылесосы никому не нужны? Нужны, но сиюминутная выгода от продажи участка земли для Алексея Борисовича важнее, чем прибыль от долгосрочного управления и развития производства.
- А ты, Роман Миндалев, откуда знаешь, как меня звать, и что для меня важно? С какой стати бригадир сборщиков турбогенераторного цеха озаботился судьбой цеха товаров народного потребления? – с нескрываемой иронией спросил Стрекалов, и глаза его вспыхнули злым огнем и тяжело уставились на выступающего. Намерением его было сбить говорившего, а заодно прощупать нити заговора.
- Так о вас все только и говорят! Вот и запомнил имя-отчество. Разговоров про вас много, а о планах ваших мы ничего не знаем, - легко сымпровизировал Роман.
Стрекалов про себя подумал: «Вам и не нужно ничего знать! Помощи в реализации никакой, конструктива - ноль: ни где деньги взять, ни с кем о чем договориться. Знание моих планов – это только повод побузить и попросить увеличения зарплаты!» Но говорил он другое, стараясь не попадаться на противоречиях и нестыковках.
- Цех товаров народного потребления пал жертвой бюрократии, корпорация в этом не виновата. Всесильной бюрократии сейчас нет ни возможностей, ни средств противостоять: за что ни возьмись — нужны согласования, и без них ничего ни построить, ни соорудить. Я специально проверял - у нас до десяти процентов фонда оплаты труда уходит на заработную плату сотрудников, которые занимаются соблюдением установленных государством и его инстанциями требований, и консультантов по этим вопросам. Несколько человек на пожарную безопасность, не меньше на трудовую инспекцию, еще - на экологию, отдельно – на отчетность и т. д. Цех товаров народного потребления никто не собирался закрывать. Был подготовлен план переезда, оборудование демонтировано и упаковано. И тут мы столкнулись с бюрократической стеной: там, на новой площадке, какие-то дикие животные бегают, поэтому процесс хромирования нам не разрешают. Какая связь между животными и электролизом никто объяснить не мог! Потом, если это производственная площадка, при чем здесь животные! Но отказ следовал за отказом. Попытки продать демонтированное оборудование цеха единым лотом не увенчались успехом: мы выставили все по остаточной цене, но желающих приобрести не нашлось.
- А продать оборудование вместе с землей, на которой цех располагался, чтобы он продолжил работать, не пробовали? – тут же с язвящей интонацией уточнил Миндалев. Валя Москалева одобряюще качнула головой: Роман все оговоренное помнил и использовал.
- У нас на это времени уже не было, - сухо ответил Стрекалов.
- Вы много и серьезно говорите о значении для вас завода, ну прямо как героиня Татьяны Дорониной в фильме «Старшая сестра»: «Любите ли вы завод? Нет, я спрашиваю вас: любите ли вы его так, как люблю его я – всей душой…» - в зале послышался смех, вызванный удачной пародией Миндалева с характерными придыханиями популярной актрисы. – Вы сказали, что у вас достаточно денег, и могли бы жить как рантье. Почему бы вам так не поступить, оставив нас в покое, позволив самим строить свою жизнь? – это Роман, опираясь на свежую информацию, преподнес сам, без подготовки, но Валя опять качнула головой с одобрением и поддержкой.
Стрекалов не успел ответить, так как следом за Романом к микрофону пробралась та самая женщина, у которой «сердце болит», представилась конструктором второй категории Владимирской, тоже Валей отобранная и подготовленная. Опять у Чернавина качнулась ручка над его записной книжкой.
- У нас много работающих пенсионеров в отделах, в цехах. Всегда считалось, что они – хранители опыта и наставники для молодежи. С нами что будет в результате ваших реформ? Дадите нам поработать, чтобы с голоду не умерли? А заодно помогли молодым освоиться? Я не представляю, чему можно обучиться и во что можно переквалифицироваться в шестьдесят с лишним лет?! Или при проведении всех реформ отправите нас на свалку? Старшее поколение многое прошло и много знает. Может вовремя подсказать и умеет это делать. Этим стоит воспользоваться.
- Мы с вами на многолетний опыт работы на одном месте смотрим по-разному. Вы видите свою ценность в том, что успешно оперируете тем, что когда-то освоили и запомнили, а я – в том, что на базе этого с применением компьютера может развиться. Компьютеры и роботы не лишат работы тех, кто постоянно обучается и совершенствуется. Если в силу личных качеств или возраста, кто-то не поспевает за автоматизацией, то я напомню, что сбор, переработка и утилизация отходов – во всем мире очень выгодный бизнес. Почему бы вам этим не заняться? – сказал Стрекалов, полагая, что шутка с деловым акцентом будет легко принята.
- То есть нас в отходы и в утилизацию? – нервно уточнила Владимирская, сжав микрофон руками до побеления суставов, словно собиралась его удерживать, пока не получит положительный для себя ответ. Вопрос был о больном: почти все пенсионеры, достигнув положенного возраста, из материальных соображений оставались работать, и в зале таких было немало. – Вы не забываете, что в истории человечества не раз были прорывы к высоким достижениям, а потом не то, что повторить, но и поддерживать достигнутое некому было? При Александре Македонском более двух тысяч лет назад был построен Александрийский маяк высотой с современное шестидесятиэтажное здание. Наверное, чертежи, схемы, расчеты при этом были сделаны. И что? Ничего не осталось! Ни чертежей, ни маяка! И только в двадцатом столетии стали строить что-то подобное по размерам.
- Если ваша история о чем-то говорит, - широко усмехнулся Стрекалов, - то только о том, что за все это долгое время не было амбициозного заказчика для такого сооружения, как, наверное, не было необходимости в нем. Вы не замечаете, как быстро меняется жизнь, и то, что вы в себе считаете ценным и высоко котируемым, в глазах заказчика и потребителя теряет актуальность. Вы можете обучить молодежь тому, что сами знаете, и в передаче опыта молодежи работаете, как копирка. Вы, конечно, в отличие от совсем молодых, еще помните, что это такое? Способы создания копий печатных документов сделали такой рывок вперед, что копирка незаметно и тихо ушла в прошлое, и не потому что красящий слой в процессе службы истончился, а потому что сам метод копирования устарел. В любой человеческой деятельности в связи с техническим прогрессом методы устаревают. Подходит время, когда документ об образовании, квалификация, всякие там сертификаты будут иметь срок действия, ну как водительские права, а потом их нужно переподтверждать на соответствие новым нормативам и требованиям, - Стрекалов попытался говорить об обучении, переквалификации, новых шансах, но получалось все как-то натянуто, вроде бы все верно и достоверно, а получилось как-то в пустоту.
- Вы сами говорите, как в примере с копированием и копиркой, что все процессы развиваются и обновляются, и задачи по обновлению и пути его осуществления обдумывает и совершает человек. Компьютер не способен к самообновлению, он может лишь выполнять какую-то работу на основе когда-то заложенной программы. А лет через десять-двадцать она окажется дремучей и плоды ее применения отсталыми и неконкурентными.
Конструктору второй категории Владимирской казалось, что она вызвала всесильного олигарха на диалог и не спускала с него цепкого пытливого взгляда. Стрекалов же чувствовал, как настроение переговорить с активистами заменялось мрачным, как самая беззвездная ночь, предчувствием провала. С ним говорила немолодая женщина из толпы, выступая ее голосом, и у него созрело безрадостное понимание непрошибаемости этой толпы, понимание неосуществимости и обрушения его планов. Власть бы применить, а вот ее у главного акционера в руках не оказалось. Что хуже, его не принимали. Не получалось у него общение с народом. Переигрывал его татарин, еще не сказав ни одного слова.
– Вы же на примере Электросилы сами видите: в корпусах, построенных в начале века, сколько не меняй оборудование, все равно передового производства не получится. Все, за что в минувшее время предприятие было отмечено государственными наградами и медалями на международных выставках – это результат производства в новых корпусах, построенных по единому плану под хорошо продуманную технологию с передовым на то время оборудованием. Поэтому этот путь нам надо применять в будущем – старое сносить, новое, хорошо продуманное и спроектированное, строить. При этом нужно учитывать, что старое поколение всегда за то, чтобы сохранять достигнутое, а молодое всегда идет на риск в поисках нового.
Народ зашумел, на счет «сносить» у многих сложилось свое понимание и предубеждение. Не успела Владимирская ответить, что сам олигарх заговорил о человеческом, а не компьютерном подходе к продумыванию технологии, как очередной активист, имя которого Чернавин услышал и отметил в своем блокноте, перехватил инициативу и заговорил о выносе производства за город. Стрекалов с облегчением перевел стрелки на городскую власть:
- Этот перенос за город мы же не сами придумали – таковы планы по развитию города. Полагаю, будет верным, если сейчас слово возьмет Татьяна Юрьевна из Госкомимущества, - Финагина была одним из самых активных представителей городской власти при подготовке и подписании соглашения о стратегическом партнерстве между Энергокорпорацией и Мэрией Санкт-Петербурга, имела виды на определенные бенефиты для себя, и олигарх этим воспользовался. Лапшин ничего не знал ни о самом соглашении, ни о связи Финагиной со Стрекаловым, но мгновенно оценил знание главным акционером имени-отчества госчиновницы, появившейся на собрании вроде бы самостоятельно. Было заметно, что сотрудница Госкомимущества ощущала себя неуютно в помещении с таким количеством людей в спецодежде, с запахом пота и машинного масла. В своем чиновничьем функционировании в режиме «внесенный на рассмотрение вопрос – решенный вопрос» она привыкла выдавать себя за власть, принимая важные решения, ну может, разделять эту функцию со своим прямым руководителем, идя на смычку с частным капиталом. По заготовленному тексту, не глядя ни на кого конкретно, с каким-то безразличным выражением лица Финагина произнесла:
- В возникшем конфликте между акционерным собственником и трудовым коллективом призываю стороны к диалогу, предлагаю избегать конфронтационной риторики, не нагнетать истерию, действовать по закону, привести ситуацию в соответствие с государственными приоритетами. У собственника должна быть возможность проводить в жизнь свои решения, ни конфликт с трудовым коллективом, ни слишком свободолюбивый и неуправляемый генеральный директор не должны быть здесь помехой. Нужно соблюдать порядок. - Призывы представителя Госкомимущества вызвали ироничные усмешки на лицах представителей коллективов, ей просто не верили после всего пережитого и услышанного. Сама Финагина отделение от народа пространством от стола президиума до края сцены и ее высотой надежной защитой не воспринимала, хотелось бы чего-нибудь покрепче и весомей.
- Напрасно вы нас призываете к порядку. Ваш закон базируется на таких идеалах и нормах, к которым мы как-то не привыкли, больше ожидаем, что человек человеку – брат, - из-зала через микрофон откликнулся Роман Миндалев. - Реальность, вводимая нашим главным акционером, в основном, феодальная на условиях «все включено» в его пользу за счет других. В данных условиях вряд ли возможен баланс между порядком в вашем понимании и справедливостью в нашем. Доверия и без того было немного, а так стало еще меньше, потому что такое положение вещей нельзя назвать порядком.
Финагина оставила реплику Романа без внимания, по выработанной привычке она со скучающим лицом продолжала свою речь монотонным голосом, как планировала:
- Никто ничего не собирается закрывать, речь идет о скоординированном переносе производства на другую промышленную площадку. Этот перенос включен в план перспективного развития города.
- Планы должны быть для людей, с людьми вы их обсудили? – донесся крик из зала, без микрофона. Валя Москалева понимала, что живая дискуссия ломает ход собрания, но ничего по возвращению в спокойное регламентированное русло предпринимать не хотела, пусть главный акционер и его пособники от городской власти увидят недовольство народа. Одно дело принимать непопулярные решения, слышать о народном возмущении от кого-то или читать в газетах, и совсем другое дело – стоять лицом к лицу с озлобленными людьми.
- Мы сегодня не обсуждаем планы использования высвобождаемой из-под завода территории. Главное, чтобы не нарушались ничьи права, в том числе, права собственника распоряжаться своим имуществом, – это Финагина сказала зря – зал ответил гулом возмущенных голосов: именно вопрос будущего территории завода люди и хотели бы обсудить. И их право на труд!
- Если вы живете рядом с территорией завода, то вы должны быть заинтересованы в ее освобождении для развития: это поднимет стоимость принадлежащих вам квартир в ближайших домах. – Финагиной, похоже, было невдомек, что строительство жилья бизнес-класса и торгово-развлекательных комплексов с аляпистыми фасадами только подчеркнет убожество и нищету бараков в стиле примитивного конструктивизма, построенных еще в начале века дедом обмотчицы Абабкиной, и послевоенного вынужденного скоростроя, в которых жилой фонд состоял из коммунальных квартир. В престижных сталинках, облицевавших Московский проспект, электросиловцев жило мало. Народ загудел. Зачем им торговые комплексы, если работать негде и купить не на что?
- Из-за решения о переносе производства за город не нужно пытаться из администрации города и главных акционеров сделать врагов народа! Наша цель – привлечь в город инвестиции, - по заученному выдала Финагина, не подумав, что простому человеку от сказанных инвестиций ни горячо, ни холодно, если его доходы не растут, а беспокойства и неудобств в связи с воздействием на повседневную жизнь много.
- Она нас как будто не слышит! Своей политикой безголовой и людям жить не даете, и всех инвесторов распугаете! Совести у вас нет закрывать завод, которому уже сто лет! – у микрофона стояла Тамара Абабкина и вступила в дискуссию с представителем власти, дав волю гневным эмоциям. Москалева не привлекала ее к подготовке к встрече со Стрекаловым, опасаясь перехода активистки в разговоре с общих проблем на частную, связанную с увольнением ее дочери, но в данный момент выступление Тамары сценарий не ломало.
- Давайте не будем поднимать вопросы, не относящиеся к повестке собрания! – Финагина попыталась взять на себя ведение собрания, так как поняла, что поддержки от Стрекалова не предвидится, он удовлетворился отводом гнева народа от себя, от нападок ей придется отбиваться самостоятельно.
- Вы – наглые люди! А где их еще поднимать и обсуждать? Вам лишь бы карманы деньгами набить! Впечатление такое, что пришли проверить, не передохли ли мы здесь? Надеетесь, что люди пошумят и разойдутся, а вы все обстряпаете, как задумали. Не сделаете! Не дадим! У вас – план города, а нам тоже свою жизнь планировать надо! – Крики и возгласы из толпы доносились один за другим. Конечно, голос подавали наиболее активные, но никто уже не представлялся. Валя Москалева понимала, что собрание переходило из одной организационной формы, определяемой русскими словами «встреча для обсуждения» в другую, с английским определением «митинг протеста», когда не «слово берут», а орут и обвиняют, но напоминать о регламентных нормах не хотела: такова форма взаимодействия людей и власти, если другие методы не работают, а Валя считала себя на стороне народа.
- Прошу вас успокоиться и не предпринимать никаких противоправных действий, - уже было непонятно, говорила это Финагина, исходя из текущей ситуации на собрании или в контексте противостояния коллектива и главного акционера. Ответом ей был дружный гул десятков недовольных голосов.
- Призываю вас снизить градус противостояния и неприятия законных действий от того, кто на них имеет право, - собравшиеся реагировали ровным счетом противоположным образом, возбуждаясь несвоевременным призывом. Недовольство ситуацией в целом и выступлением аппаратной чиновницы в данный момент выражалось общим шумом и возмущенными криками.
Собравшиеся сами решали, что уместно кричать, что неуместно. Мстительная обида на все житейские неурядицы, выраженная персонально, превратилась в мощную машину недовольства коллектива. Кроме раздражения в голосах устойчиво звучала озлобленность. Объекты раздражения и неприятия сидели напряженные, прижатые к спинкам стульев и заднику сцены. Котел кипел и мог взорваться в любой момент.
У Голимова, с начала собрания статично занимавшего свое место в президиуме и не выдававшего никаких эмоций, не смотря на выпады Стрекалова против него, подал сигнал пейджер, он медленно взглянул в него. Сообщение моментально изменило его настрой: глаза засияли, он расслабился, внимательно посмотрел по сторонам, и в момент, когда представителю городской власти была необходима помощь в общении с собранием, направился к трибуне. По мере его приближения к микрофону шум стихал.
- Мы пошли навстречу крупнейшему акционеру, организовали встречу с представителями трудовых коллективов. Думали, он хотел людей услышать. А может, хотел задать вопросы коллективу, чтобы разобраться в возникшем кризисе? Да-да! В акционерном обществе кризис! В этом нет ничего нового, ведь управление – это процесс, в котором нет комфорта. Главный вопрос — как мы будем из кризиса выходить, какие подходы к решению проблем предлагает главный акционер? Но мы ничего такого не услышали, - с момента выхода Голимова на трибуну присутствовавшие затихли и слушали его внимательно, ожидая чего-то важного. – Выражаясь языком дипломатов, мы вынуждены заявить о глубоком разочаровании и обоснованной обеспокоенности. Кризис заключается в том, что у нас совершенно нет планов ни на долгосрочную перспективу, ни на среднесрочную, ни на краткосрочную. У нас срок проектирования и изготовления генератора доходит до двух и более лет, поэтому и планирование не может быть короче этого периода, ведь нам нужно разработать технологию, изготовить оснастку, купить и отладить станки и компьютеры, о которых так любит поговорить Алексей Борисович. Сила власти не в том, что она может что-то неудобное массам проломить, а в том, что она признает ошибки и умеет их исправлять быстро и с малыми потерями. Снова слышим декларации о создании русского Симменса да претензии получить что-то взамен оказанной якобы финансовой помощи. Подтверждаю, что структуры господина Стрекалова выделяли Электросиле кредиты. Но никогда это не было бесплатно, все задолженности возвращались акциями предприятия или живыми деньгами с весьма высоким процентом. В последний год не корпорация финансирует завод, а ровно наоборот: под разговоры о том, что корпорация ведет модернизацию производства, нам выделяют копейки на новое оборудование, отбирая до двадцати процентов от каждой продажи. Это на счет финансирования и инвестиций. Много слов сказано господином Стрекаловым об отсталости процесса проектирования у нас, кроме чувства глубокой досады они ничего не вызывают. Тут просматриваются погоня за модой и подмена понятий. Компьютерное проектирование хорошо там, где налажено конвейерное производство. Например, оно бы шикарно работало в производстве товаров народного потребления. (Собравшиеся, зашумев, внимательно смотрели на Стрекалова – это был очевидный ему укол. Он не показал никаких видимых реакций, но внутренне напрягся.) Задаешь программе внешний вид изделия, желаемые параметры, и программа, исходя из этой информации, по принципу матрешки рассматривает подходящие и оптимальные варианты начинки. Вплоть до самых мелких деталей. Выдается программа для обработки деталей на станках с цифровым управлением, на узлы и блоки – технология сборки, вплоть до сборки самого изделия. Если в сборке участвуют роботы – программа их работы. Все это охватывается единым сквозным проектированием. У нас же после закрытия производства товаров народного потребления остальная продукция – индивидуальная или мелкосерийная с большим объемом ручных операций, такова специфика электротехники. И здесь возникает коллизия между человеческим и машинным подходом к проектированию и рабочим операциям. Как все знают, при изготовлении деталей на все есть допуск, плюс-минус, из расчета на точность обработки, точность инструмента и тому подобное. Компьютер же все допуски воспринимает как математическую данность: при достижении нужного предела обработку прекратить. В результате все детали, изготовленные при посредстве компьютерного проектирования и программирования обработки, оказываются с допуском в большую сторону. А при сборке не лезут друг в друга. Ну как слон с коровой не совмещаются, - послышались смешки, народ оживился. Было очевидно, что Голимов принял отклик и увлекся, в полемическом запале начал излагать подробности, соответствующие техническому совещанию или симпозиуму, но никак не встрече разнообразованных активистов с основным акционером предприятия. Он опять напоминал себя на недавнем собрании трудового коллектива: глаза его сияли и метали золотистые искры, говорил он эмоционально и ярко, с удовольствием используя технические термины и определения о взаимодействии компьютера и человека, аббревиатуры (ТЗ, ОКР, НИР, КАД/КАМ). Сначала люди, в основном далекие от проектирования и компьютеризации, вслушивались внимательно, пытаясь вычленить очередные уколы нелюбимому Стрекалову. Потом уловили в технической речи Голимова то, что касалось работников непосредственно: внедрение компьютеров ведет к уменьшению количества машинисток, чертежников, контролеров разного уровня. Затем услышали, что системы автоматизированного проектирования для выполнения широкого спектра конструкторско-технологических задач очень дороги и требуют высокой подготовки пользователей, постоянного обучения и совершенствования. Компьютерная программа может быть подготовлена на основании текущего знания о теории процессов, понимании предмета проектирования и технологии. А знания не стоят на месте, эволюционно, а иногда прорывно развиваются. Люди обнадежились, что беспокоиться всем сразу не нужно, ведь денег одновременно на все не хватит, и автоматизированные системы их повсеместно не вытеснят.
- Но чаще побеждает инерция и косность. У нас у всех уже есть опыт работы с персональными компьютерами. Честно говоря, именно компьютерные свойства установленного на столе аппарата используются пользователями меньше всего. Обычно это записная книжка для хранения форматов и текстов, работы с ними и печатное устройство. Ну иногда простые подсчеты выполняются в табличной форме.
- Ты нам краткий курс по автоматизации проектирования изделий и их производства читать будешь? – наконец не вытерпел Стрекалов, раскрасневшийся и недовольный. – Я компьютером, к примеру, не пользуюсь – некогда.
- Лекцию читать не буду, но увлечься могу: в институте САПР – системы автоматизированного проектирования – был моим любимым предметом, - с горделивым фасоном ответил Наиль Аскерович, показывая, что и через четверть века после окончания института предмет помнил и знал. – Сделал я такую длинную речь про САПР не потому, что хотел блеснуть эрудицией, а потому что нашему акционеру в борьбе с кульманами и логарифмическими линейками нужно определиться, что мы хотим, и сколько на это нужно потратить, - представители трудовых коллективов дружно облегченно вздохнули: автоматизация и компьютеризация в верхах еще и не обсуждались. - Я это так подробно излагал, чтобы подчеркнуть, что перемены неизбежны, что ждать их можно долго, но лучше самим иметь возможность сделать всё для их воплощения. Это как искать баланс между наличествующими навыками и знаниями. Навыки всегда возникают на базе прогрессирующего знания. При переходе на компьютерное проектирование можно знания и доступ к ним потерять. А без знаний навыки устареют и окажутся никому не нужными. Думаю, спорить по этому поводу со мной никто не будет. Более того, у компьютера есть один большой недостаток по сравнению с человеком: он не может организовать параллельную работу нескольких компьютеров, не может управлять людьми, не может стать членом совета директоров, - Возможно, Голимов вызывал Стрекалова на диспут, замолкнув на короткое мгновение, сам не дал оппоненту вступить в него, сделав объявление: - Сейчас с важным сообщением выступит начальник юридического отдела Наталья Ильинична Лисицина, она у входа в зал, прошу собравшихся позволить ей пройти к трибуне, - как-то совсем неожиданно генеральный директор переключил внимание собравшихся.
Представители трудовых коллективов повернули головы к входной двери зала, выискивая глазами статную фигуру Лисициной. Стало понятно, что Голимов так долго занудствовал на технические темы, выжидая ее появления, после чего тема компьютеризации сразу стала не нужной. У входа произошло какое-то движение, в толпе образовалась трещина, потом послышался голос: «Ну дайте пройти человеку!», люди выдохнули, еще подвинулись, и трещина преобразилась в сужающийся проход вдоль стены и до самой трибуны, где оставался стоять генеральный директор. Можно подумать, что начальник юридического отдела обладала гипнозом: пока не образовался промежуток между расступившимися людьми, по которому можно было идти, а не протискиваться, крупнотелая Лисицина не трогалась с места. Валя Москалева, вспомнив о своей роли председателя собрания, очнулась как от гипноза:
- Товарищи, побыстрее обеспечим проход Натальи Ильиничны к трибуне!
Всеобщее оживление сопровождалось негромким шиканием и шаркающим перетаптыванием. Когда из президиума стало видно хорошо оформившийся проход, по нему с гордым и довольным видом Лисицина двинулась к конечной точке своего маршрута, к трибуне. Это была минута ее торжества: на нее все смотрели и ждали ее слова. Следом водитель-охранник, инструкции он выполнял четко: скопление людей – наиболее опасная для охраняемого лица зона.
Драматически обставленное появление Лисициной заинтриговало всех присутствующих, и они отследили, как поднявшись на трибуну, она еще повозилась со своей сумочкой, доставая нужные бумаги, не сказав от себя ни одного слова. Голимов встал за ее спиной, с внимательным и нетерпеливым любопытством всмотрелся в бережно расправленный Натальей документ, лицо его засияло и отразило форму оттиска печати, овальную с концентрическими линиями наименований и регистров.
- Определение Федерального суда Невского района Санкт-Петербурга (судья Амосова Л.С). Суд принял к рассмотрению заявления граждан … - Лисицина намеренной скороговоркой произнесла семь-восемь фамилий, имен и отчеств так, чтобы трудно было разобрать, и Лапшин, зная об участии в иске Нины Павлушиной, услышал «Паввшина НинЛексевна». Лисицина читала имевшийся у нее на руках документ с той максимальной нейтральностью, какую должностное лицо, получившее на руки решение суда, демонстрировало бы, показывая свое неучастие в процессе его подготовки. Далее следовало перечисление статей и нормативных актов, нарушенных при втором выпуске акций акционерного общества Электросила, которые ничего не говорили простому слушателю, но Валера услышал, что был сговор Стрекалова с Неверовым до официального принятия проспекта эмиссии, и ими для покупки акций использовалась информация, недоступная для других заинтересованных лиц. Внимание собрания само собой переключилось с Лисициной на Стрекалова, который от переживаемой бури эмоций покраснел и заметно злился. Наконец он не вытерпел и прохрипел в микрофон:
- Я за акции живыми деньгами заплатил. Нельзя идти на поводу безответственных и ангажированных деятелей, которые совсем ничего не смыслят в корпоративной работе и мешают восстановлению нормального корпоративного управления предприятием. Глупость какая-то! Это тоже самое, как если бы вопрос делать ли аборт решала не только женщина, вынашивающая плод, но и мужчина участвовавший в его зачатии, - Стрекалов сказал с тем жаром, когда слов не подбирают. Зал ответил гулом смешков.
- Я не выступаю в прениях. Я зачитываю официальный документ и прошу меня не перебивать, - Лисицина наконец-то что-то произнесла от себя и вызвала в зале гул поддержки. – Продолжаю. – Она снова обратилась к лежащим перед ней бумагам и зачитала, что заявители обратились в суд ввести обеспечительные меры по сохранению движимого и недвижимого имущества акционерного общества и предотвращению возникновения еще более запутанной ситуации, для защиты интересов публичных и третьих лиц, в связи с чем суд до вынесения решения по иску определением вводит запрет на совершение каких-либо действий с акциями, проведение реорганизации предприятия, продажу, передачу, списания имущества предприятия, за исключением произведенной продукции.
- Срок введения обеспечительных мер – с момента вынесения определения. Копии определения направляются в государственные органы, ответственные за регистрацию и надзор, - Наталья Ильинична, со статью Фемиды, объявляющей волю верховного божества, победно закончила чтение документа и окинула взором присутствующих. Равнодушных не было. Номера нарушенных юридических норм простым людям ничего не говорили, но длинный их список, прозвучавший в определении, убеждал, что иск против Стрекалова не просто наскок, а глубоко продуманная и проработанная операция, и государство в лице судьи Амосовой встало на сторону трудового народа. Представители коллективов загудели и захлопали в ладоши, восприняв определение суда как победу, радостно, как дети на елке. Простым людям всегда нравится, когда наказывают зажравшегося богатея, потерявшего берега. На лице Голимова на мгновение мелькнула злорадная и мстительная улыбка, тут же замененная на нейтральное выражение, обычное для судьи в теннисном матче при произнесении заключительных слов: «Гейм, сет и матч!» Председательствовавшая на собрании Москалева обнаружила, что среди смущенных гостей и ликующих представителей трудовых коллективов выступать никто не порывался, и закрыла его, забыв о приглашенных журналистах с их возможными вопросами.
Холанская и ее коллеги сразу оценили новость как сенсационную: над акционерной собственностью олигарха Стрекалова нависла угроза потери, а это для профессиональной журналистики событие совсем другого порядка, чем смещение главным акционером уважаемого коллективом директора, а потому заготовленные вопросы отложили на потом.
- Можно встретиться с людьми, подавшими иск против Стрекалова? - тут же они обратились к Лапшину.
- Уточняю: иск не против Стрекалова, а против второго выпуска акций Электросилы, - нашелся что ответить Валера, так как, кроме Нины Павлушиной, он не смог достоверно распознать ни одной другой фамилии заявителей из скороговорки Лисициной. – И не думаю, что они захотят общаться без адвоката.
- Контакты адвоката можно получить? А копию определения суда?
- У меня ее пока нет, при наличии у меня – без проблем.
- В самом начале мероприятия я оказалась права, предложив «Событие не для слабых сердцем» в качестве заголовка для будущей публикации, - с профессиональным достоинством напомнила о себе Лена Холанская. – Адвокат должен быть весьма ловким, чтобы так быстро все обстряпать. Со связями и способностью стимулировать непредвзятость и внутреннее убеждение судьи. Да и с председателем суда тоже, наверное, пришлось поработать.
Реакция присутствовавших на собрании журналистов подтвердила известную пишущей братии истину: неважно, что произошла на самом деле, главное – каким это событие кажется, и как об этом говорят.
- И я в самом начале противостояния со Стрекаловым оказался прав, - отозвался Лапшин. – Все, что произошло на собрании, могло бы быть результатом журналистского расследования.
Холанская в ответ лишь с сомнением хмыкнула.
Никто вслед группе Стрекалова, сопровождаемой двумя охранниками с Электросилы, не свистел и не улюлюкал, а могли бы. Очевидным был факт бегства руководителя одной из противоборствующих сторон с поля боя. Дорогу уступали неохотно, неприязнь не скрывали, но остатки воспитания и природной деликатности на фоне победного ликования удерживали от более активного выражения неприятия, и как это часто бывает у русских, быстро заместилось неприкрытой снисходительностью. Представитель Госкомимущества Финагина пугливо прижалась к удалявшимся с собрания, принимая свою порцию народной неприязни. Стрекалов самонадеянно попытался переманить часть работников на свою сторону, рассказывая о своих планах реорганизации предприятия. Но обещания грядущего технологического прорыва и создания русского Сименса при низкой зарплате и боязни потерять работу или оказаться несоответствующим обещанным совершенствованиям не сработали. Приземленней надо было быть! Людей волнует, что с ними будет сегодня, завтра, через неделю. Победила неистребимая коллективная наивная вера в стабильность неизменяемого. Нужно было внимательней присмотреться к тому, чем привлек народ Голимов: будучи сам на птичьих правах, он предложил коллективу удачный формат, длящийся, своего рода период устойчивости и постоянства, которого в современной нестабильной обстановке явно не хватало. И оказался востребован, народ его поддержал. Шел Стрекалов на завод с хорошими намерениями, но получилось плохо: словно он с лучезарной улыбкой поздоровался, ему не ответили, как будто не признали. И еще унизили определением суда. Ненавидя всех вокруг, олигарх уже планировал следующий ход в партии. «Ну что ж, товарищи, ждите ответочку! Ветра перемен вам захотелось! Я устрою такой сквозняк, что освежит вам голову и продует все кошельки и карманы! Мы еще посмотрим, кто управляет в России, а уж на Электросиле тем более!»
Тамара Абабкина хотела обсудить вопрос об уволенной дочери с Голимовым наедине и не знала, сколько времени прошло, пока в зале уменьшилось количество народа, и можно было попытаться прорваться к сцене. Генеральный директор стоял вместе с Лисициной, Москалевой, Кущенко, другими взволнованными пособниками, охранниками и просто любопытствующими прилипалами, словно в коконе, окруженный торжествующими людьми. Тамара почувствовала, как в ней нарастала тоскливое состояние, вызванное ощущением непреодолимой преграды между ней и высоким должностным лицом, которому в его важной и серьезной занятости до нее не было никакого дела. Подбадривая и успокаивая себя, Абабкина двинулась следом за группой генерального директора, как только она пришла в движение, выжидая момент прорваться к Голимову. Можно идти на расстоянии, видеть его затылок, слышать обрывки отдаваемых распоряжений, наблюдать за реакцией окружающих его людей и ждать шанса для разговора о своей непутевой дочери.
- Ты, Тамара Абабкина, не трать зря время, - вдруг рядом вырос ответственный за заводские кадры Кущенко и остановил, пока группа с Голимовым удалялась дальше. – И не прорывайся в приемную генерального директора, чтобы обратить на себя внимание. Иди в цех работать. Назад отступать и приказ отменять никто не будет. Если хочешь дочь на завод вернуть – жди подходящей вакансии. Поняла?
Тамара без энтузиазма приняла, что нужно набраться терпения, придется записываться на прием к генеральному директору в выделенные часы по средам с риском не попасть с первого захода, так как приемы ничем не регламентированы, и отпущенные два часа на всех записавшихся всегда не хватало. Ну не может она за дочь не похлопотать! Кто ж еще об этом позаботится?!
Не только журналисты, но и сотрудники Электросилы хотели знать своих героев, осмелившихся бросить вызов могущественному олигарху. Все понимали, что они не сами иск организовали, что была серьезная архивно-правовая работа юридического отдела, относимая к разряду «выполнение своих служебных обязанностей» и казавшейся обыденной вещью, а вот личное участие в иске, готовность принять ответный удар – это геройство. За совместным чаепитием в переговорной комнате внешнеторговой фирмы Клавдия, как представитель, побывавший на собрании со Стрекаловым, в лицах докладывала трудовому коллективу внешнеторговой фирмы запомнившиеся ей события с собрания, накачивала их юмором, картинно откидываясь к спинке стула с рукой, прижатой у сердца, в описании реакцию олигарха на сообщение Лисициной о решении суда запретить какие-либо действия с акциями и с собственностью. Ей верили и простодушно смеялись. По окончанию своего рассказа Клава обратилась к Лапшину:
- Ну вы-то, Валерий Георгиевич, уж точно знаете, кто иск подписал?
Валера сохранил нейтральное выражение лица и ответил:
- Я бы и сам хотел знать, кто эти смелые люди! А ты, Артем, не в курсе? – переадресовал он вопрос зятю Голимова. Артем забегал глазками, заерзал, пытаясь сохранить личную значимость, но ответил по заученному:
- Со мной никакие рабочие вопросы во внеслужебной обстановке не обсуждаются.
Нина Павлушина не стала публично открывать себя, как участника иска, если уж пронырливая Клавдия не знала об этом, и откликнулась вкрадчивым замечанием погруженного в свои мысли мыслителя:
- В казино неудачники проигрываются в пух и прах, не потому что постоянно не везет, и дураков наказывают, не потому что дураки, а потому что и тем, и другим неймется.
Присутствующие дружным смехом встретили ее философское заключение, отнеся его к заигравшемуся Стрекалову, и сразу забыли, что к философствованию склонность проявляется не по причине склада характера, а на основании обстоятельств, понуждающих к переосмыслению случившегося.
31
Неудачный итог встречи с представителями трудовых коллективов Электросилы интригу в запланированную Стрекаловым повестку дня не внес и обсуждения бюджета грядущего финансового года и вопроса «о генеральном директоре» не отменил. Предусмотрительно он назначил заседание совета директоров вне территории завода в снятой им переговорной гостиницы «Европейская» с соблюдением процессуальных требований о своевременном извещении участников и повестки дня. Если формальности таковы, он им последовал.
После получения определения суда и оглашения на собрании представителей трудовых коллективов для противников олигарха совет директоров казался легкой прогулкой в центр Петербурга. Голимов переговорил с каждым из его сторонников-директоров, убедился в неизменности их позиций и основные усилия направил на представление и утверждение бюджета. Его презентацию он осуществил сам, так как Колобов уже уволился. А представлять совету директоров молодую Балакину, занявшую должность, которая раньше считалась контролируемой корпорацией – нарываться на новый конфликт с собственником. Удивительно, вопрос прошел тихо, без прений. Утвердили единогласно.
По второму вопросу Стрекалов предложил прекратить полномочия Голимова без какого-либо обоснования, твердо демонстрируя, что, будучи номинальным олигархом и мультимиллионером, он бросал все силы и средства для устранения помехи в управлении Электросилой. Если он сумел добиться чего-то серьезного в жизни, значит, он умел понимать ситуацию, выводы делать и на что-то опираться при реализации замыслов. Если главное в процессе – соответствие формальным требованиям, значит, вписываясь в шаблон, нужно было склонить на свою сторону всего-то одного человека из четырех. Сторонники строптивого гендиректора, прибывшие на собрание с уверенностью в своей победе, возразили против включения вопроса о генеральном директоре в повестку дня:
- Есть же решение суда!
- Где есть? – с ироничной усмешкой ответил председатель совета директоров. – У меня его нет! В моей памяти отразилось, что это решение о сохранении имущества, там ничего нет о кадровых вопросах. Мне что, всех бездельников кормить, не увольняя, пока судебный спор завершится? Если возникнет юридическое противоречие в принятых решениях, юридическими же методами будем их устранять. Вы же сами выбрали такой путь.
- Вопрос о генеральном директоре не согласован с органом трудового коллектива! – напомнила Валя Москалева о своих текущих полномочиях.
- А где сказано, что я должен его согласовывать, и у тебя есть право вето? У тебя есть один голос при голосовании, вот и используй его для утверждения твоей позиции.
Уверенный в своей правоте, Стрекалов поставил вопрос на голосование и объявил:
- Четыре к трем! Предлагаю утвердить в должности Чернавина.
- Как Чернавина!? – шумно возмутилась Валя Москалева. – Четыре же за Голимова!
- Нет, - с едкой улыбкой Стрекалов ставил на место оппонентку. – Четыре за устранение Голимова! – объявил фамилии директоров, зафиксировавших голосом такую позицию. Оказалось, что немец Кулен из Сименса выступил против, но неожиданно изменил свою позицию главный инженер Арошин и проголосовал «за».
А дальше – немая сцена в стиле Николая Васильевича Гоголя. Что подействовало на Арошина? Уговоры, запугивание? Обещание безбедного существования? Личная обида на приказ, утвердивший на случай отсутствия Голимова действующим заместителем Кущенко вместо десятилетиями установленного порядка, когда генерального директора подменял главный инженер? Несомненно, в ряд предпосылок, повлекших такой исход, нужно занести визит на завод старого директора Неверова, выступившего в роли «решальщика» по поручению Стрекалова. Никто не придал серьезного значения его приходу на завод в самый пик противостояния со встречами со многими активистами выступления против главного акционера, хотя все знали, что старый директор действовал на главного инженера как удав на кролика, и тот под его воздействием выполнял любые его задания и желания.
- Сколько не убеждал бы меня и вас Голимов в своей функциональной непорочности, именно поэтому он мне и не подходит, - с горделивым пафосом Стрекалов прервал заметно затянувшуюся тишину в переговорной. - Как известно, при замене резины на автомобиле тянуть не надо. Лучше одеть зимнюю резину на неделю раньше, чем на день позже.
Было ли это упоминание о зимней резине отголоском давней аварии со Стрекаловым лично на фоне переживаний об утрате корпоративного управления над заводом или отражением текущего климатического периода, он не уточнил, да и никто не распрашивал. Завершение совета директоров оказалось скомканным с невнесенным в протокол заявлением Голимова:
- А на завод мы вас все равно не пустим!
Рассчитывал он на закон о трудовых коллективах и массовую поддержку своей кандидатуры, имел ли готовые схемы противодействия, никто не спрашивал и пояснений не просил.
Информационное поле города жило по своим законам. Питерские издания откликнулись на события на Электросиле немедленно, уже на следующий день пересказывая услышанное на собрании и упражняясь при этом в предположениях о возможном перераспределении акций Электросилы в пользу более крупного и влиятельного олигарха, чем Стрекалов. Ему же во владении акциями завода отказывалось на том основании, что получены они с нарушением правовых норм и законов. Не присутствовавшие на собрании – скромно перепечатывали чужой материал, предварив его озабоченной ссылкой на источник. Лена Холанская в свой статье «Событие не для слабых сердцем» в «Деловом вестнике» пересказала происшедшее, подчеркнув неумение и нежелание противостоящих друг другу сторон договариваться и договориться с изрядной долей сочувствия к непонятому и непринятому Стрекалову, пытающемуся создать крупную современную корпорацию в тяжелой промышленности. «Представления людей о долголетии как о некоем преимуществе и торжестве организации их жизни и труда является такой же аксиомой, как и лозунг «Учение Маркса всесильно, потому что верно», - выдала она квинтэссенцию сути противостояния прогрессивного олигарха и косного трудового коллектива. «В процессе старения изменения в себе люди воспринимают как естественный процесс с позитивной направленностью. Субъективное чувство собственной значимости и непреклонное наступление старости с естественной девальвацией личных и профессиональных навыков вступили в клинч. Если это и трагедия, то оптимистическая, так как есть место и для познания, и для развития», - подытожила Лена с обещанием более подробной информации о сути оснований иска по отмене второго выпуска акций Электросилы.
Радиоредакция Электросилы в 11-00 вместо привычного повторения письма к губернатору в исполнении Романа Миндалева сделала информационный выпуск о состоявшемся собрании с нарезкой из выступлений Голимова и Лисициной, стимулируя в массах ликование и торжество праздника непослушания. В выступлении коллектива против олигарха совсем не просматривалась прагматика. В нем ощущались притягательность вызванного обстоятельствами порыва и восторг от безнаказанности, но в отношении целей – определенная неопределенность.
Всем хотелось покопаться в нюансах, приведших к судебному решению с запретительными мерами. Так как московский телефон корпорации после соединения переходил в режим факса, на факсимильные запросы никто не отвечал, со всеми вопросами и уточнениями заинтересованные в информации лица обратились к другой стороне конфликта. Звонки на Электросилу на эту тему секретарша Голимова Галя переадресовывала Лапшину, за которым закрепилась функция связи со СМИ и общественностью, и он быстро понял, что ему некогда заниматься своей прямой функцией – внешней торговлей: ему звонили журналисты, инвесторы, сотрудники биржи, брокеры, адвокаты, юрисконсульты и вообще непредставлявшиеся никак личности с просьбой получить копию вожделенного документа – определение суда стало необходимо вдруг решительно всем, а попутно сыпались вопросы один за другим.
- Почему иски поданы в суд Невского района, а не по территориальной принадлежности Электросилы - в Московском районе?
- После второго выпуска акций прошло уже несколько лет. Чем вызвана задержка в оспаривании его результатов?
- Есть ли у корпорации шанс заключить с заявителями мировое соглашение и не допустить судебное разбирательство?
- Рассматривается ли покупка корпорацией неоформленного надлежащим образом второго выпуска акций как мошенничество?
- Каким будет участие Энергокорпорации в управлении Электросилы до решения суда по иску?
- Предполагает ли руководство предприятия перевыпустить второй выпуск акций снова в доступной для всех желающих форме?
Вопросы из телефона сыпались, а у Валеры не было ни прямых, ни закамуфлированных ответов, ни даже более-менее достоверных отговорок. Никто из звонивших ни разу даже не поинтересовался должностью представителя Электросилы, к которому их выводили телефонные соединения, но настойчиво требовали ответы на заданные вопросы.
- Ну ты, эксперт по коммуникациям, используй весь свой богатый опыт по добыче необходимых людям сведений и заполни информационную пустоту! – подначивала Валеру по телефону Лена Холанская с интонацией игрока, знающего, на что нужно надавить для получения результата.
Позвонил даже редактор малотиражки «Электросила» Тверитинов с вежливой просьбой передать текст судебного решения, так как номер готов к сдаче в тираж, и в нем будет информация о встрече с главным акционером Стрекаловым, но для полноты картины хотелось бы опубликовать и официальный судебный вердикт. Ну не будешь же по радиопередаче на слух записывать содержание судебного решения, да и кто поверит сделанным записям? Редактор газеты закончил разговор, не скрывая недоверия: как могло случиться, что у человека, который стоял у истоков всего, что происходило на заводе в противостоянии с главным акционером и вокруг него, не было копии столь важного документа?
Начальник юридического отдела Лисицина, к которой Валера специально зашел продемонстрировать ее роль и значение в сложившемся раскладе, на просьбу Лапшина поделиться копией определения суда ответила с уклончивостью функционера в четкой игровой схеме:
- Только с указания Наиля Аскеровича.
- А почему бы вам не опубликовать сделанное в суд заявление в нашей малотиражке с призывом ко всем желающим присоединиться? – Валера сделал предложение, показавшееся ему заманчивым и много обещающим. – Думаю найдется достаточно недовольных несправедливостью акционеров сделать круг заявителей более массовым. И Валя Москалева бы народ подогнала.
Начальник юридического отдела гордо усмехнулась и, слегка повернув куда-то в сторону свое луноподобное лицо, всем видом сухо показала, что своей позиции менять не собирается:
- Я уже сказала, куда нужно обращаться.
Валера попробовал сыграть на гордыни собеседницы:
- А если организовать вашу встречу с журналистами?
- Мне нужно быть сосредоточенной на другом. Вы, Валерий Георгиевич, всерьез не сталкивались с судебной системой и не знаете, что все аргументы в судебном споре нужно выложить в короткий промежуток слушаний в суде нижней инстанции и апелляции. Высшие суды разбирают только нарушения норм и законов в ходе слушаний, а Верховный суд – только существенные их них, и по статистике только около одного процента поданных жалоб попадают на реальный пересмотр в нем. У них даже есть стандартная оговорка для отказа в рассмотрении жалобы: оснований не согласиться с постановлениями судов младших инстанций по доводам кассационной жалобы не имеется. В переводе с бюрократического на нормальный язык это означает: сам дурак! Поэтому не убедив суды нижних инстанций в своей правоте, трудно рассчитывать на общий успех дела, - многозначаще усмехнувшись, Лисицина добавила: - Наверное, я не должна бы такое говорить, но вам скажу: правовой нигилизм в нашей стране, о котором трещат все газеты и телевидение, является следствием и отражением правового цинизма судебной системы. Нам заложить фундамент дела нужно сейчас с пониманием, как все устроено в суде. Как назначенец и часть номенклатуры, председатель суда является ведущим звеном в рассмотрении дела, так как он сверху получает указания и инструктирует подчиненных ему судей. Если Стрекалов – действительно самородок, сам себя сделавший, сверху инструкций, как надо рассудить поданное нами заявление, не поступит. Если Стрекалов отправит своего адвоката установить контакты в суде, нам его надо опередить и убедить судью в совершенных им нарушениях. Мне встречи с журналистами зачем? Не буду же я всем рассказывать о своих планах и заготовках для представления в суде! И выбранному нами адвокату это тоже ни к чему! Нельзя же распространяться о том, чем сбор доказательств под предполагаемое правонарушение отличается от поиска их в случае очевидного нарушения!
Сказано это не было, но Лапшин установку Лисициной понял однозначно: у каждого свой род занятий, и даже при общности целей смешивать все в кучу ни к чему! Генеральный директор Голимов вместо указания начальнику юридического отдела поделиться копией судебного решения выдал раздражающую инструкцию тому, кто уперся в стену:
- А тут не о чем трендеть! Ты бы хотел, чтобы Нину Павлушину доставали расспросами? – он многозначительно посмотрел в глаза подчиненному, от которого не ускользнул замаскированный оттенок хитрости, будто он проверял, знает ли Лапшин об участии Нины в иске. Валера сумел сохранить нейтральное выражение лица. - Скажи, что автором документа является суд – пусть обращаются туда.
- Получить список акционеров, обратившихся в суд, можно?
- Ты что дурачок? Я уже сказал и повторяю: трендеть тут уже не о чем! И это правильно! Я не знаю, способен ли каждый из заявителей на умный и адекватный ответ и ход, но от глупого никто не застрахован.
- А опубликовать заявление в суд в нашей малотиражке без указания имен заявителей с предложением всем заинтересованным присоединиться? – азартно предложил Валера. – Пригласить Сименс присоединиться к иску? Ведь его интересы могли быть ущемлены тоже…
Голимов неодобрительно качнул головой с видом уставшего от назойливости человека:
- Тут не массовостью брать надо, а стойкостью. С появлением новых истцов рассмотрение дела начнется с самого начала после объединения нескольких исков в одном делопроизводстве. Нам эта затяжка ни к чему.
Поместив Лапшина в систему служебно-личностных координат, генеральный директор меньше всего думал об удобстве исполнения им возложенных на него функций. Он создавал схему, комфортную для себя, точно так же, как это делал Стрекалов в корпорации для себя. Ему дела не было, с какими эмоциями Лапшин принимал ненужные ему телефонные звонки с просьбами передать копию судебного определения или организовать встречу с авторами иска и с какими эмоциями искал слова отказа, чтобы сохранить свое реноме и не потерять контакта с журналистами. Тяжело ему, должностному лицу, ответственному за внешнюю торговлю, в которой контакты должностных лиц разных сторон определялись взаимным интересом совершить сделку, давалась уклончивость в ответах, несоответствовавшая понятным ожиданиям обращающихся к нему представителей СМИ и общественности. Валера уже понял, что это – составная часть такой работы, когда под лозунгом «Лучше информировать, чем объяснять. Лучше объяснять, чем оправдываться» нужно уметь лукавить, недоговаривать, произносить условные формулировки, нейтрализовать остроту вопроса пословицами, поговорками и эвфемизмами. По смыслу это должно напоминать поведение умного троечника на экзамене, который не может по сути и точно ответить на вопрос преподавателя и использует общие фразы и смысловые обороты, чтобы дать понять, что, по крайней мере оценку «удовлетворительно» ему поставить можно. Он также понял, что в контактах с журналистами откровенно врать нельзя, так как это немедленно влечет потерю авторитета как источника информации. Но какое дело Голимову до этих переживаний Лапшина, которым он отгородился от настойчивых корреспондентов и прочих любопытствующих?! Сколько можно удерживаться на острой грани между информированием и обманом, если сам многого не знаешь, если не было никакого устойчивого графика сбора актива выступления против Стрекалова, и «узкий круг» уже почти не собирался вместе, а все действия задумывались и готовились в кулуарной тиши директорского кабинета идеологами и исполнителями конкретных акций без лишних свидетелей без обсуждений и споров? Пришлось просить Клавдию искать благовидные предлоги не соединять его по телефону с журналистами и прочими звонящими, не относящимися к внешней торговле. Ну за исключением тех, с кем он уже был в контакте. Клавдия старалась, обороняя начальника от ненужных звонков: «Нет на месте», «На переговорах с иностранцами», «У генерального директора» и любезно предлагала перезвонить через весомый период времени. А потом с веселым удовольствием информировала начальника о всех полученных звонках, живописуя раздраженную реакцию на ее предложение подождать тех, для кого ждать означало упустить свой шанс получить достоверную информацию раньше конкурентов.
32
Лишь через два дня после публикаций о собрании на Электросиле несколько городских изданий, включая «Деловой вестник», поместили короткие заметки о прошедшем совете директоров, на котором большинство проголосовало за снятие Голимова и замену его на Чернавина. После прочтения такой новости возникало ощущение безысходного хождения по кругу с завязанными глазами. Лишь безудержный оптимист мог увидеть позитив в том, что задержка с публикацией показывала неумение корпорации работать со СМИ и общественностью. Как следствие, усилился вал звонков всех, кто искал уточнений и пояснений, и Клавдия продолжала их фильтровать согласно ранее полученной инструкции своего прямого руководителя. При звонке Лены Холанской она не могла ее отправить на путь ожидания и повторного перезвона и, согласно ранее выданным указаниям Лапшина, соединила ее с ним.
- Валера, расскажи мне, как правильно сориентироваться в вашей несуразице? Как у вас срослись решение суда запретить на время разбирательства все реорганизационные действия и одобрение советом директоров Чернавина на должность генерального директора?
Лапшина ничего не знал о совете директоров и не получил никаких инструкций от самого генерального директора, какой-либо информации от Москалевой с Арошиным.
- Давай подождем и вернемся к данной теме через несколько дней, когда поймем реальные последствия произошедшего! – стыдливо выдавил из себя Валера, пытаясь благовидно увернуться.
- Ага, немедленно прямо сейчас начинаем неистово ждать! – съязвила в ответ корреспондент «Делового вестника». – Ты ведешь себя как двоечник, обещающий когда-нибудь выучить проваленный урок. – Бывшая одноклассница была права: отсутствие своевременной и достоверной информации у Лапшина постепенно подводило его к потере связи с немногочисленными журналистами, от которых он рассчитывал получить, при необходимости, поддержку.
В отсутствие Клавдии на рабочем месте не удалось уклониться от контакта по телефону с корреспондентом питерской газеты «Час пик». Как и в случае с Холанской, Валера предложил подождать. На следующий день он прочитал прямую ссылку в газетной публикации на себя: «Ответственный представитель Электросилы Лапшин В.Г. оказался не в состоянии предоставить запрашиваемую информацию по иску и текущей ситуации на заводе».
Служебное поведение все теснее нависало над таким понятием, как репутация, и совсем не хотелось ее величину и значение подвергать сомнению, а себя – морально-нравственным переживаниям. Валера жил просто – видел дело, брался за него и добивался успеха. Уклоняться от встреч, уворачиваться от вопросов, изображать из себя функционера, не имея базы для исполнения возложенной функции, было для него мучением.
Как это водится, новая информация меняла повестку обсуждений и переживаний. Вместе с распространением новости о решении совета директоров от тех, кто читал газеты или получал информацию от осведомленных, в душах сторонников Голимова безудержное ликование после решения суда вытеснялось сомнениями, размышлениями и опасениями за шансы и последствия. Люди перешептывались, передавая друг другу неприятную новость о состоявшемся совете директоров и предполагая триумфальный возврат Стрекаловым управления завода в свои руки.
- Казалось, отбились от этого Стрекалова, потихоньку все начало налаживаться, а тут – как нож в спину… - раздосадованно судачила секретарша Галя, забежав на минутку к секретарше Клаве, по событиям в присматриваемых ей кабинетах и публикациям в газетах воспринимая собрание представителей трудовых коллективов и совет директоров как несвязанные между собой события, разнесенные по времени далеко друг от друга.
- А если он отменит прибавку к зарплате, данную Голимовым? – без затей и мечтаний желания Клавы вернулись к тому, чтобы сохранить полученное.
– Этот колченогий, как черт с клюкой, верткий, знать бы как его перекрестить, чтоб исчез из нашей жизни! – мрачно, почти шепотом произнесла Нина. - Экстрасенса привлечь бы или правильными словами послать в нужном направлении!
- Арошин же слышал все, что обсуждалось и планировалось против Стрекалова, и, значит, все сливал ему без зазрения совести! Изменник! – сторонний наблюдатель быстро делает выводы из известных ему фактов, и Галя предположила неблаговидные действия Арошина в минувшее время мятежа. – Он, пряча глаза, стыдясь и с извиняющими нотками в голосе, мне попытался объяснить свое голосование на совете директоров усталостью и автоматическим подъемом руки, как это часто бывает на подобных собраниях без вникания в суть утверждаемого голосованием решения. Мне, секретарше, зачем его объяснения! Как будто я должна помогать ему выпутываться из его ситуации!
И сам семидесятилетний главный инженер, и его безотчетное якобы голосование в момент стали неприятными каждому, кто видел в Стрекалове угрозу своему положению. Теперь все считали Арошина лично виновным и в текущих проблемах, и в неясных перспективах всего предприятия, воспринимая его переход в другой лагерь как предательство и отступничество. Работать и быть обязанным взаимодействовать с предателем для всех работников оказалось тяжелым испытанием. В кабинет главного инженера по собственной инициативе каждый, месяц назад оставивший свои подписи на паре документов после собрания трудового коллектива против Стрекалова, не шел, опасаясь оказаться заподозренным в причастности к предательству, при вызове волынил, приход брезгливо затягивал.
Работники были в дурном настроении, так как посеянные в них ожидания перемены правил оплаты труда не находили быстрого удовлетворения, да и казалось, обсуждать с ними никто ничего не собирался. Радионарезки выступления Лисициной на собрании представителей трудовых коллективов с вердиктом суда уже не казались убедительными. Приход на работу проходил безрадостно, в течение дня ясности не прибавлялось, уход с работы усиливал ощущение неопределенности. Растерянность порождала недоверие сотрудников, увеличивая ряды недовольных. Несколько дружинников отказались выходить на дежурство, опасаясь сговора в рабочем коллективе против отвлеченных от прямых производственных обязанностей на несение караульной службы в то время, как коллеги обсуждали варианты повышения зарплаты за счет трудового участия. Дружина действовала без выходных, круглосуточно, с ежедневными тренировками для повышения боевого мастерства вместо более облегченного графика с пятью выходами на работу в неделю.
Голимов продолжал сохранять спокойствие, ритуально жал руку при приветствии, открыто смотрел в лицо собеседникам, как будто ничего на совете директоров и после него не случилось, или он знал что-то такое, что было недоступно рядовым сотрудникам.
- Опираемся на решение собрания трудового коллектива и продолжаем работать, пока Валя с Натальей бьются с бюрократическими препонами по полной легализации наших решений, - проинструктировал он Лапшина, когда тот спросил генерального директора, что ему отвечать при получении вопроса от журналистов о текущем состоянии в управлении заводом. – Когда кому-то нужно взять на себя ответственность, а ему это не нравится, всегда можно обнаружить юридические недостатки и недоработки в полученном запросе или заявлении и волокитить до бесконечности, используя все возможное крючкотворство.
- То есть мы не признаем новое решение совета директоров? – уточнил Валера в поисках подтверждения сделанного им заключения.
- Поднимать руки, сдаваясь, мы не будем. И опускать руки, ничего не предпринимая, тоже. Мы выполняем решение собрания трудового коллектива, пока оно официально не отменено, - пояснение об углублении мятежа работников против собственника Голимов дал со спокойной интонацией человека, знающего, что делает и зачем. – Реализация решения совета директоров о смене генерального директора возможна только после регистрационных действий, а они судебным решением были запрещены.
Голимов всем своим видом и поведением показывал, что никаких изменений в управлении заводом не произошло: после рутинных совещаний в сопровождении подчиненных и охранников продолжал обходить цеха, вникал в производственные и административные дела, задавал вопросы рабочим, интересовался температурой в помещениях, спокойно делал замечания, иногда устраивал ответственным показательные разносы при выявленных нарушениях. На обед гендиректор в компании охранников ходил в заводскую столовую, буднично со всеми отстаивая общую очередь к раздаче и кассе, оплачивая копейка в копеечку. Стабильность просматривалась и в выборе блюд: салат, харчо, биточки или котлеты по-домашнему, компот. Ел без аппетита и с хладнокровным молчанием поглощал продукцию заводского общепита под пристальными или сдержанными взглядами многочисленных свидетелей, в которых уже не было восторга и одобрения, вспыхнувших в работниках сразу после выступления против Стрекалова и обещания повышения зарплаты. Всем своим видом демонстрировал жизнь без претензий, простую, с такими же, как у каждого, потребностями. Если обстоятельства таковы, чтобы максимальное количество работников видели его повседневность как фактор коллективной стабильности, то переть против этого тренда не надо, оставаясь надо всем и всеми. Никто из работников не подходил и ни о чем не расспрашивал, словно он находился на запретной для посторонних территории.
Пересуды о выступлении Лисициной на встрече со Стрекаловым и наложении судом запретительных мер на какие-либо организационные и имущественные изменения в Электросиле, сообщение в газетах о совете директоров со сменой Голимова на Чернавина лишь подпитали ожидания Павлушиной неизбежных контрдействий представителей корпорации или нанятых для этого людей. Нина понимала, что единственным средством против подписанта обращения в суд со стороны представителей корпорации будут запугивание и угрозы, и они поступили. Так часто бывает: когда чего-то неприятного ждешь, и оно случается, опасность видится отовсюду. Через три дня после собрания она с платочком в руках вбежала в кабинет Лапшина, приложила его к глазам и заплакала. Тихонько, без истерики, но всем видом привлекая к себе внимание.
- Что стряслось?
- Меня реально прессуют по телефону: звонят незнакомые люди, давят на меня и понуждают признать, что я не по своей воле подала заявление, что у меня нет денег на покупку даже одной акции второго выпуска, угрожают, что иначе будет плохо, обещают существенные неприятности. Клавке сказать, чтоб телефон не соединяла, я не могу: ей зачем мои проблемы? А сегодня утром на домашний телефон позвонил какой-то кавказец: «Пиши отзыв заявления, чего ждешь? Мигом метнулась и не подставляй себя, не порти себе жизнь. По закону, иск оставляют без рассмотрения, если он не обоснован, или в связи со смертью заявителя. Или – или. Выбирай. Больше шансов не будет». - Нина прикладывала платок к глазам, отчего они еще больше раскраснелись и блестели проступавшей влагой. – Откуда у него мой домашний телефон? Я ему попыталась что-то говорить, дескать, мне время нужно, а он с таким напором: «Ты не рассуждай, а делай! Что делать я тебе сказал!» Так ужасно все время ожидать, вдруг что-то дурное может произойти, со страхом выглядывать из окна, бояться выйти из дому, с подозрением смотреть на всех попутчиков в транспорте, даже на работе я не могу себя чувствовать спокойно, наверняка не знаешь, что они собираются сделать и где? Ужас сковывает, ситуация вокруг кажется подозрительной. Я боюсь ехать на работу, боюсь возвращаться домой, боюсь съездить к родителям. Боюсь ночи, боюсь дня. Мне даже не с кем обсудить или переговорить… Не с кем стресс снять… В голове каша, на душе мерзко, вокруг гадко...
Нина излагала, как выглядит ее участие в борьбе с олигархом Стрекаловым. Романтический порыв был только в самом начале при приглашении журналистов на Электросилу и проводке на завод репортерской группы Пятого канала. Романтика быстро испарилась, в бескорыстный героизм не переросла, а последовавшие манипуляции и понуждение к подписанию заявления в суд усилили тревогу и ожидание последствий. Последнюю фразу звонившего кавказца «Все поняла?» при пересказе разговора Лапшину она не произнесла, так как чутко ощутила, что слово «все» имеет признаки не только объемности и включенности, но и конечности возможностей и времени.
- Сегодня утром в автобусе по дороге на работу ощутила тяжелое дыхание мне в шею, мужик на меня навалился, я почувствовала что-то твердое, упершееся мне в бок, и услышала вопрос сипящим басом: «Со мной выйдешь или как?» Я в панике чуть не закричала о помощи на весь автобус, а потом только разглядела обыкновенного работягу, которому нужно было обойти меня и сойти на остановке.
Нужно было ее успокоить, а как? Трудно подобрать искренние и точные слова для запуганной и беспомощной женщины, цинично вовлеченной в чужую игру на основе представлений о высоких общественных идеалах. Ей страшно, и это объяснимо. Насилие – это не только, когда тебя бьют по голове или дают в глаз. А когда тебя преследуют по телефону – это тоже насилие с изощренным психологическим террором. Специалисты говорят, что психологическая помощь должна заключаться в том, чтобы дать жертве насилия выплеснуть свои эмоции. Валера слушал и думал, как помочь страдающей женщине.
- Я работать не могу, вся на нервах, голова трещит. Вижу английскую фразу в документе, осознаю, что она мне известна, а что я должна сделать, прочитав эти слова, не осознаю, словно отрезало. Раньше на автомате делала, а сейчас не понимаю. Чтобы ответить на письмо заказчика, нужно ориентироваться на установленные сроки, а я, как и в разговорах по телефону с неизвестными пособниками Стрекалова, пытаюсь все отложить и затянуть.
Подписав доверенность на адвоката для подачи обращения в суд, а через пару дней изменение в трудовом договоре с повышением должности до ведущего менеджера, Нина прекрасно понимала, что стала разменной монетой в чужих разборках и денежных интересах. Организаторы иска озаботились информационной конфиденциальностью мероприятия, взяв подписку о неразглашении, а вот о безопасности подписантов не подумали и даже не провели курс безопасности силами начальника охраны Долгополова. Реальной защиты Нине никто не предложил и сейчас не предложит. Сын далеко, в Североморске. Никто не сможет все время быть с задерганной женщиной рядом. Телефонные звонки будут раздаваться в любое время и на работе, и дома – испытавшие удовольствие диктовать беспомощному человеку так просто не отстанут. Какое же это испытание бояться звонков для Нины, которая, оторвавшись от рабочего места на короткое время, при возвращении обязательно спрашивала у коллег: «Мне кто-нибудь звонил?», а, находясь за столом и услышав трель аппарата, прерывала любой разговор: «Мне звонят, я отвечу»! Призывать ее спокойно делать свое дело, оставаясь любезной со звонящими пособниками олигарха, пока отслеживающая аппаратура не установит номер и место происхождения звонка – это приглашать к участию в бьющую по нервам игру, а нервы у Нины и так на пределе. Нужно иметь силы для попыток обмануть преступников или людей, похожих на преступников. А могут ведь быть еще случайные и неслучайные пугающие встречи на улице. Лапшин вспомнил о просьбах журналистов встретиться с кем-нибудь из подписантов иска по признанию второго выпуска акций незаконным, Нине в ее состоянии только такого не хватало - отвечать на каверзные вопросы, объяснять свой интерес в иске! Пригласить Долгополова для проведения инструктажа по обеспечению собственной безопасности – еще больше запугать ее. Предложить взять больничный? От звонков преследователей домой это не спасет. Отправить в командировку в Боснию, используя изменившуюся ситуацию с подписанием контрактов? Это максимум на неделю. Уйти в непланировавшийся отпуск и уехать к сыну в Североморск? Это тоже потребует время до отъезда и не предотвратит криминального давления по возврату.
- Если боишься, и не можешь с этим совладать – забери заявление, - строго и сухо сказал Лапшин, примиряя чужой страх и видимую ему действительность, встал и вышел из-за стола, приблизившись к сотруднице.
Нина перестала хлюпать носом, утерла глаза. Кивнула головой с застывшим выражением раскрасневшегося лица, словно принимала заявление руководителя с ожиданием скрытого подвоха. Наступило затишье. Нина шумно высморкалась в платок, и растерянность проступила на ее лице. Она отвела руку с платком от лица, и тут Лапшин заметил расползавшееся на ее жабо красное пятно. Кровь из носа падала огромными темными каплями, окропляя и одежду, и пол перед застигнутой врасплох женщиной, которая безуспешно пыталась ловить их платком, еще больше пачкаясь, одновременно теряясь и сердясь на себя и на ситуацию. Вот в этот момент она окончательно стала похожа на образ, определенный Голимовым как «всполошливая курица».
- Ну ты себя довела! – обеспокоенно воскликнул Валера, сделав к ней шаг с готовностью подхватить тело при необходимости. А потом ему стало стыдно за себя, ведь в ее состоянии большую роль играли внешние факторы: это не она, а ее довели. Набрал в легкие воздуха, чтоб хоть что-то сказать: – Врача вызвать?
- Без паники, смочи платок холодной водой, - Нина присела на ближайший стул и протянула смятый окровавленный платок Валере, который сначала хотел бежать в туалет, а потом, ускоряя процесс, открыл стоявшую на столе бутылку «Боржоми» и выполнил просьбу сотрудницы. Павлушина откинула голову на спинку стула, приложила компресс на нос, застыв в неудобной позе с бумажной салфеткой наготове.
- Помощь какая-то нужна? – озабоченно спросил Валера. Что он мог еще предложить в данной ситуации?
- Сейчас все пройдет, - мягким голосом Нина приняла стороннюю заботу о себе, показывая, что ситуация находится под контролем. Лучащимися глазами она искала контакта с Лапшиным, который смотрел на ее маленькое, испачканное лицо и вспоминал подростковые разборки во дворе и в школе «до первой крови». Но остановит ли такая «первая кровь» Стрекалова?
– Теперь представляю, как это происходит: видишь направленный на тебя пистолет, замираешь от ужаса и страха, и бах! – кровь растекается по одежде при поражении пулей, - Нина встряхнула окровавленным жабо перед побледневшим лицом, параноидально возвращаясь к причине своего волнения. – Потом немногочисленная группа людей на кладбище, дежурные неискренние речи…
Понимание непредсказуемости времени и места угрожавшей ей расправы отравляло Нинино существование. Валера сочувствовал ей. Чтобы не спровоцировать еще большую игру ее воображения и отвлекая ее мысли от текущих событий, с нотками иронии в голосе он произнес:
- Помнишь, вы с Клавдией в самом начале противостояния со Стрекаловым принесли обращение к журналистам и репортерам срочно прибыть на Электросилу для освещения его действий, включая «незаконное» снятие с должности Голимова? В этом был элемент провидческий: если суд удовлетворит иск по отмене второго выпуска акций, то все действия Стрекалова после их приобретения реально становятся незаконными.
Нина шевельнула головой в его сторону и, оставаясь все в том же положении с прижатой к носу салфеткой, растерянно ответила:
- Это Клавке в удовольствие организовать кому подвох и подставу, за всеми следить, советовать, что делать, а что нет, подгонять и осуждать нерадивых. А я лишь выполняла твое распоряжение. – И через мгновение, слегка повернув голову, добавила: - Мне точно за это ничего не будет?
- Прямых оснований для административных действий против тебя твой отзыв заявления не влечет. Что потом может случиться, этого никто предсказать не может.
- А тебе? – осторожно уточнила она, почувствовав, что ее покидает какая-то часть ее страхов.
- А мне за что? За то, что у меня есть сотрудница, которая иногда меняет свое мнение? Так у вас, у женщин, по одному и тому же поводу всегда два, а то и больше мнений, - Лапшин попытался пошутить, чтобы разрядить обстановку. – Да и за гармонию интересов мелких акционеров и управляющих менеджеров мне никто не вменял ответственности.
- Я ж о тебе думаю, - с оправдывающейся интонацией и печальной улыбкой произнесла Нина, вытирая мокрым платком все лицо, удаляя следы крови. Похоже, кровотечение остановилось.
- Слава богу, ты улыбаешься! А то последние дни все время ходила смурная.
- Ты обращаешь внимание на мое состояние и на мои эмоции? – не скрывая удивления, потеплевшим голосом отреагировала Нина, ее лицо посветлело и разгладилось.
- Ты никого не подведешь, если поступишь честно, - демонстрируя твердость, Валера налил в стакан воду из открытой бутылки и предложил сотруднице. Она благодарно сверкнула влажными глазами и жадно опустошила стакан. А завершив это действие, шмыгнув носом, Нина резко поднялась со стула и, замкнув руки за его спиной, обняла и прильнула к его телу. Валера, растерявшись от неожиданного порыва сотрудницы, медленно и успокаивающе погладил по Нининой спине, после чего она еще сильней прижалась, словно проверяла существование черты, которая отделяла успокоение одних чувств от скрытого волнения другого мотива.
– Каждый человек рожден, чтобы кого-то любить, чтоб иметь радость среди мерзостей жизни. Можно, я тебя любить буду? Ничего взамен. Никаких демонстраций чувств. Все, как до этого, тихо и спокойно.
Сказала обыденным голосом, без скрытого волнения и ожидания ответа. Лапшин молчал, осмысливая происходящее.
- Ленинград – мужской город! – почти шепотом продолжила свое признание Нина. – У женщин в нашем городе в личной жизни ничего не получается: то мужик козлом обыкновенным окажется, то мужик положительный другой занят. Даже в кино, если несчастная и безнадежная любовь, если расклад судьбы в личной жизни женщине ничего не обещает, то женщина – обязательно из Ленинграда. «Поздняя встреча», «Дождь в чужом городе», «Зимняя вишня», «Впервые замужем», «Осенний марафон», «Позови меня в даль светлую»… Какой ты все-таки надежный и комфортный! – с чувством тайного познания проговорила она в Валерину грудь, мягко проведя ладонью по его спине. Валера сверху смотрел на сбитые волосы своей сотрудницы, ощущал тепло ее прижавшегося тела и пульс взволнованного дыхания, понял прозвучавший намек и искал какой-либо необидный предлог для прекращения затянувшейся неловкой ситуации. Нина нуждалась в защите от надвинувшихся на нее неприятностей, и нужно было ее продемонстрировать, сохраняя сложившиеся границы и не порождая обиду. Происходящее отвлекало ее от того, что довлело над ней раньше, меняло настроение и утверждало спокойствие, и грубое отстранение при этом не допустимо. Меру подсказывала жизнь: скромность объятий предрекала малую вероятность последующего развития.
- Так это же кино. Нужно лирику с драматургией смешать, чтоб сюжет получился. Нельзя же полтора часа с экрана героям говорить, что они бесконечно счастливы друг с другом, и чувства у них всегда на самом высоком уровне от первого взгляда до последнего вздоха.
- А Маринка счастлива? У тебя карьера и обеспечение материального благополучия жене и сыну. А что Маринка чувствует? О чем думает? Разделяет твои устремления и планы? На что надеется и во что верит, ты ее хоть раз спросил? – неожиданный поворот в мыслях сотрудницы поставил Валеру в тупик. Не ставил он пред собой и женой таких вопросов и никогда не задумывался о таких мотивах. – Маринка не чувствует себя одинокой при благополучном и вечно занятом муже? Чем занята, когда тебя дома нет? Она тебя ревнует, когда ты на работе задерживаешься и поздно домой приходишь? Докапывается, чтобы узнать причину? А?
Валера трактовал свои отношения с женой, как союз, построенный на доверии. Свои эмоции и душевные силы на такие глупости, как ревность, они не тратили.
- Ну чего замер, как каменный? Мог бы и расслабиться, оказавшись в объятиях женщины, - Нина, упершись ладонью в его грудь, резко отстранилась, и с игривой веселостью добавила: - Осталось произнести избитую фразу: это не то, что ты подумал! Мне хотелось, чтоб ты меня пожалел. Акта соблазнения не будет – никто не хочет омрачать хорошие рабочие отношения интимными глупостями. Мы уже с тобой и в одном купе ездили не раз, и в гостинице в соседних номерах жили, знаю, что для флирта ты безнадежен. Не думай, что мне в таких отношениях чего-то не хватает. Я чувствую себя сама собой, когда мы открыты друг другу, разговариваем, сочувствуем и помогаем.
Валера не менял позы с того момента, как, обнявши сотрудницу, застыл в центре кабинета, а после Нининых объяснений продолжал стоять с глупой улыбкой, наблюдая за ее действиями.
- Дай-ка, я пол подотру, а то подумают, что ты применяешь рукоприкладство к сотрудникам, - она быстро смочила салфетку остатками «Боржоми» и, наклонившись, ловко собрала следы крови на паркете и затерла разводы новой салфеткой. И заметив большое пятно на своей блузке, тут же добавила:
- Клавка могла бы так подумать, увидев меня в таком виде на выходе из твоего кабинета, если бы не знала тебя так же хорошо, как и я. Я забегу домой, переоденусь, да в суд съезжу, если ты не возражаешь. А то у меня от этих звонков и их ожидания, как это модно нынче говорить, когнитивный диссонанс. Не вся же работа состоит из приема указаний, их исполнения и представления докладов.
Действительно, не вся.
- Съезди, Нина, и поработай, слава богу, наши организационные передряги работу еще не отменили. Тебе нужно финский статор готовить к сдаче заказчику, - с довольным видом Лапшин отметил перемену настроения Павлушиной, одновременно отмечая изменение в собственном настрое и отношении к затянувшемуся конфликту со Стрекаловым.
Пока Нина улаживала свои вопросы в суде, Лапшин вызвал Клавдию и проинструктировал не соединять по телефону Нину ни с кем из незнакомых, ссылаясь на ее отсутствие и спрашивая, кому перезвонить и по какому телефону.
- До этого я была телефонисткой по соединению абонентов и в курилку выбегала, чтоб позвать Нину к телефону! – весело отреагировала Клавдия на новое задание. – Теперь я – менеджер по коммуникациям и сохранению душевного спокойствия сотрудников!
На следующий день Нина Павлушина снова стучала каблуками по диагонали кабинета Лапшина.
- Кто был в суде, тому в цирк ходить не надо: здесь и эквилибр, и жонглирование и иллюзион с исчезновением в воздухе или появлением из ниоткуда! Слава богу, мы, не знающие разницы между юристом, нотариусом и адвокатом, в своих внешнеторговых делах ни разу не доходили до судебных разборок! Если уж попался в лапы судебной системы, быстро от них не отделаешься! Мы их только забавляем своими желаниями и порывами, запутавшись в тенетах их правил.
В суде Павлушина почувствовала себя наивным любителем шахмат, знающим, как передвигаются фигуры и севшим играть с гроссмейстером. С гроссмейстером можно партию свести вничью только при условии, что он специально поддается. Она столкнулась с судебной системой и поняла, что ее представления об обретении справедливости через юстицию совершенно не соответствовали фактической стороне системы. Заявление об отзыве подписи с иска у Нины не приняли без встречи с судьей Амосовой, которую пришлось долго ждать по причине чрезмерной занятости в текущих разбирательствах. Строгая и зажатая инструкциями, судья холодно спросила Павлушину о причине перемены ее решения и с укором добавила:
- Мне было сказано, что вы все – доверенные люди генерального директора.
- Ага, доверенные! Три раза столкнулись в коридоре, я поздоровалась, а он что-то буркнул в ответ и умчался по своим важным делам!
- Вы с адвокатом обсудили сам отзыв заявления и последствия этого шага?
- С нами никто не обсуждал подачу заявления в суд и вероятные последствия этого шага. Подписали какие-то бумаги, доверенность адвокату, в том числе. У меня с ним никакого реального знакомства даже не было, и данных для контакта нет. А что я сама напрямую не могу в суд подать заявление?
- У судов и так большая загруженность, чтоб заявления возвращать, да от журналистов отбиваться, желающим получить копию определения и разъяснения к нему.
Так Лапшин, со слов Нины, узнал, что его советы журналистам, куда обратиться за копией судебного документа, были восприняты и реализовались в настойчивость и упорство.
- Судья объявила, что в начатом судебном производстве должны фиксироваться все изменения по отношению к начальному заявлению, и мой отзыв подписи должен быть принятым только на судебном заседании, которое еще нужно назначить. «Какая причина перемены вашей позиции?» Чтобы уйти от неудобного разговора я выдала судье версию о внесудебном урегулировании конфликта Стрекаловым, от имени которого якобы предложили из его доли пропорциональное увеличение количества принадлежавших мне акций, в его раскладе в результате такой ненакладной договоренности практически ничего бы не поменялось, ну какие-то сотые от процента. «У вас мировое соглашение?» - мрачно спросила судья, услышав мою версию причины отзыва подписи с заявления, и попросила копию внесудебного соглашения со Стрекаловым.
- Я ей сказала, что у нас устная договоренность, и отказала заявлять о ней для протокола, и тогда она мне со злым пафосом выдала: «Как вы с этим жить дальше будете, бросив на баррикадах своих соратников? Это не простое малодушие, это – предательство!» Значит, вовлечь обманом незаинтересованного человека в ненужную ему судебную тяжбу, сделать его руками пакость – это нормально, решать свои вопросы ценой чужих страданий – это тоже сойдет, а честное признание человеком факта, что ему и дела нет, что там происходит с акциями, от которых нет никаких дивидендов – это предательство и смертный грех! «С кем у вас соглашение?» Я ей опять про корпорацию. «Как вам не стыдно? Зачем вы врете?» Кто она такая меня стыдить? Оказалось, иск подан не против корпорации, а против акционерного общества Электросила! Это Наташке Лисициной юридические тенета плести, как узелок при вышивке гладью спрятать! С одной стороны, все истцы под контролем, так как от их имени действует адвокат, ее привлеченный к делу, с другой – иск к самой Электросиле, чьи интересы по Натальиной инструкции будет защищать сотрудник ее отдела или другой адвокат! Все нити в ее руках! Стрекалова в иске нет! Он – третье лицо, которое может вступить в спор на стороне ответчика, заявив, что решение по делу влияет на его права, и только тогда получит возможность ознакомиться с иском… Я сама готова свой пакет акций отдать бесплатно, лишь бы от меня отстали! Одни неприятности и попытки меня использовать! Нельзя делать пакости даже подлому человеку, если его деяния кажутся тебе гнусными! Скотство только разрастается, если отвечать на подлые дела низкими поступками!
Нина опять демонстрировала высокую степень нервного возбуждения, еще больше сосредоточилась в самой себе, лихорадочно бегала глазами по кабинету. Носик ее обострился, руки прижались к груди, теряя пространство. Опасаясь возможного срыва с новым носовым кровотечением, Лапшин выразил ей поддержку:
- Ты все сделала правильно, Нина! Как говорится, не бери дурного в голову, ядовитого в рот и неподъемного в руки! - Ее хотели успокоить, но ободряюще это не выглядело. Нина приложила руки к вискам, будто готовилась сделать массаж для устранения острой мигрени.
- И тут до меня дошло, что судья так строга ко мне неспроста, она заинтересована, чтобы дело против Стрекалова не рассыпалось, и я решилась ударить по больному, чтоб она захотела побыстрей избавиться от меня и как от участника иска, и как от возможного свидетеля. Я ей заявила, что иск подписала, даже не увидев документов, подписанных Неверовым, да и откуда у меня, у простой заводской работницы может быть информация о существовании и содержании договоренностей Стрекалова с генеральным директором и доступ к документам, их зафиксировавшим. «Может, меня обманули? Может, эти договоренности – чья-то выдумка? Да я на собраниях акционеров, кроме самого первого, ни разу не была, что легко проверить по архивным протоколам!» Судья немедленно оценила мой ход и перестала корить. «По закону я обязана утвердить мировое соглашение! Если его нет, или его исполнение сомнительно, лучше заяви, что тебе поступили угрозы, и ты под их воздействием решила выйти из иска!» На этом мы с ней и сговорились. Ни слова лжи! Правда, это не отменяет судебную волокиту по утверждению судьей отзыва заявления и моего участия в ней, что подлежит утверждению судебным определением. А это все время! Что мне говорить бандитам, если опять будут звонить?
- Так и говори, что отозвала свою подпись, - Вроде бы логично, но отсутствие повторных звонков и спокойствия такая рекомендация не гарантировала. - Старайся больше быть на людях – так будет спокойнее!
- Ты сам будь осторожней! Слишком много светишься, поддерживая Голимова! Не делай опрометчивых и непродуманных ходов! – произнесла Нина с нескрываемой нежностью и желанием поделиться опытом.
33
Валя Москалева, взвинченная, с распунцовившимися щечками, перехватила Лапшина у бюста Кирову в пустом центральном холле административного здания.
- Валера, стой! Ты про эти миллионы в курсе? – нервным высоким голосом окликнула она.
- Меня Голимов вызвал, я спешу, извини, - Лапшин представил, что до Москалевой дошла неблаговидность придуманной корпорацией схемы по изъятию из заработанных средств завода высокой комиссии с каждой совершенной сделки: ни налога государству со скрытой таким образом прибыли, ни дивидендов мелким акционерам, ни роста зарплаты работникам.
- Ничего, подождет! – решительно скомандовала Валя и перекрыла дорогу. Взвинченные вибрации ее голоса были так высоки и сильны, что, казалось, попадали в резонанс с полым бюстом Кирову, заставляя его отвечать тихим звоном. – Я только что оттуда. Отвечай на поставленный вопрос!
- Какие миллионы? – наивным тоном Валера попытался подчеркнуть свою непричастность к каким бы то ни было махинациям Стрекалова и, возможно, Голимова.
- Те, которые переводят в Швейцарию! Ты тоже в этом участвовал? – выложила глава органа трудового коллектива информацию, разрывавшую ее сознание, с беспощадным подозрением вглядываясь в собеседника, по ее пониманию, имевшему отношение ко всему, что связано с заграницей, и теряющему ее доверие, если подозрения подтвердятся.
- Да о чем ты? Нет у нас таких денег, чтоб в Швейцарии прятать. Я ничего не понимаю!
- Ты не знаешь, что Электросила выдала банку обязательство, что при несвоевременной оплате заводом турбинных лопаток закупленного оборудования в Швейцарии, с ее счета будут списаны четыре миллиона долларов? – пригвоздила Валя собеседника к гладкому мраморному полу просторного холла
- Ах вот ты о чем! Мое дело – деньги зарабатывать. К процессу их расходования меня никогда не привлекали, а мне он никогда не был интересен, - внешне Лапшин старался быть даже игривым, но внутренне разделял Валины переживания, понимая последствия трагического безденежья для завода и каждого работника на какой-то период времени.
- Вот оно как! Мы, как коммунары, под красным знаменем на баррикаде стоим, а они в это время миллионами ворочают! Бьюсь, как рыба об лед, с нашей бюрократией, у которой всегда законным является только то, что напрямую растолковано в инструкциях его прямым начальством, а все остальное – подозрительно и антигосударственно. А я, дура, еще и дочь свою уговорила поиграть в героя и подставила заявление в суд подписать! Сама подписать не смогла, так как голосовала на совете директоров «за» увеличение доли Стрекалова по второму выпуску акций, – так Лапшин узнал еще об одном заявителе иска против Стрекалова – дочери Москалевой. «Подставила» было сказано с явным негативным значением вероятного прихода жесткой ответной реакции со стороны компании олигарха.
- Ей звонят, угрожают? – осведомился Лапшин.
- Если б и захотели позвонить, им ее не найти – она в декретном отпуске и проживает не по месту прописки, - Валя ответила, не прерывая своих переживаний по поводу списанных миллионов. – Как же это Голимов провернул, не поставив никого в известность?
- Да погоди ты кипятиться! Мне кажется, что такого объема гарантии генеральный директор без согласия совета директоров подписать не мог. Вы на совете этот вопрос рассматривали? – стараясь говорить спокойно, резонно спросил он члена совета директоров Валентину Москалеву. Можно было бы что-то относительно поручительства уточнить у Колобова, но тот вовремя уволился: какой тут контроль финансовых потоков и снижение расходов, если он знал и ожидал списание средств со счета – сушняк контролировать не за чем.
- Черт его знает! Я же не во все вникаю, за что нам предлагают проголосовать! Это как со вторым выпуском акций – в протоколе сказано, что я присутствовала на совете директоров, и проголосовали мы единогласно за их выпуск в пользу Стрекалова, но не помню я этого всего!
- И Сименс тоже не помнит? – попытался получить важное уточнение Лапшин.
- Я за себя не помню, еще за немцем мне следить! Тем более он все время с переводчицей, кто знает, что она ему переводит и в чьих интересах? Эти собрания совета директоров проходят почти каждую неделю с целью превращения желания главного акционера в решение коллегиального органа. Иногда извещают в самый последний момент, как это было, когда Стрекалов попытался Голимова снять, - Валя объясняла свое функционирование в совете директоров с той же интонацией, с какой Арошин оправдывал свое отступничество, и почувствовала неловкость, словно неосознанно поучаствовала в неприглядном деле, за которое теперь осуждала другого участника, получившего главную выгоду. Валины эмоции были направлены не на само одобренное или неодобренное советом поручительство, а на понимание последствий для работников, для дочери и для нее лично.
- Идем к Голимову вместе! – с воинственно полыхнувшим лицом приняла она решение, ожидая открыть все сопутствующие обстоятельства. – Там и разберемся, что к чему.
По пути к кабинету генерального директора Валера спросил Валю:
- С регистрацией органа трудового коллектива прогресс есть? Вместе нас теперь не собирают, и с тобой редко мы сталкиваемся, а знать хочется!
- Как рыба об лед… И местные, и региональные органы едины в своей позиции: пока нет их собственных инструкций по регистрации таких органов, они могут наши заявления возвращать назад или откладывать на неопределенный срок. И отказа нет, и движения вперед не происходит. Пожаловаться на регистраторов не можем, для этого надо в суд обратиться с указанием, какие законы и положения нарушены. Профсоюзы в нашей инициативе увидели себе конкуренцию – больше неприязни, чем какой-либо поддержки. Да и коммунисты как-то ведут непонятно. Вроде бы проект закона о трудовых коллективах исходил от них, мы заявили, что дело нужное, и предприняли шаги в соответствии с этим законом. После визита Зюганова никто не поинтересовался, не то что поддержал. Чиновники, которым я надоела с регистрацией, не понимая существа вопроса, прямо спрашивают: зачем нужно создавать орган трудового коллектива, если есть возможность оказывать влияние на процессы управления акционерным обществом через владение акциями? Словно кто-то считается с мелкими акционерами…
Генеральный директор собрал тех, кто так или иначе мог участвовать в улучшении финансового положения предприятия после неожиданного списания со счетов столь внушительной суммы: руководителей сбытовых и производственных подразделений, финансистов. Это не «узкий круг», совещательный орган для информирования коллектива о своих планах и проверки возможной реакции на них, а по делу: как организовать работу в период финансового голода. На возврат Москалевой в свой кабинет он даже не обратил никакого внимания. После краткого информирования об извещении из банка о ситуации с поручительством за завод турбинных лопаток Наиль Аскерович Голимов без тени страхов и беспомощности представил сделанный им вывод:
- Не все плохо так, как кажется на первый взгляд. Управляя финансовыми потоками, Стрекалов пытается оставить нас без средств к существованию. Но он упускает из вида суть. Мы же – русские и, чем нам хуже, тем сильнее и эффективней сопротивляемся. Это списание поможет нам побыстрее от Стрекалова отделаться. Ведь после положительного решения суда о признании выпуска акций незаконным придется делать обратный выкуп выданных ему акций, и этот платеж расходами по гарантии будет зачтен, – Голимов был оптимистом и искал позитив даже в самой сложной ситуации. - А сейчас надо поскрести по сусекам и ускорить получение платежей, чтобы закрыть дыру в бюджете на текущие расходы. Кто жил бедно, тот знает, что сбой в доходах заставляет экономить много месяцев после него с перехватом средств у знакомых и подработкой. Что крупное у нас есть на подходе?
- Ожидаем поступление около миллиона долларов из Индии по аккредитиву, - в разговор включилась временно исполняющая обязанности финансового директора Вера Балакина, молодая финансистка, мечтавшая о карьере и получившая такой вожделенный шанс после увольнения Колобова. Если ее предшественник в узком кругу был самым молодым по возрасту, то врио финансового директора оказалась еще более юной и многим годилась в дочки. Народ нищал, страну лихорадило, но вопреки представлениям о рыночной природе происходивших метаморфоз финансовый сектор разрастался и разрастался, производя новые вакансии и заполняя их все более молодыми исполнителями.
- Отгрузку уже сделали?
- Да, и документы в банк сдали, осталось только получить оплату, - подал голос Лапшин, напоминая, что событие произошло в его зоне ответственности, финансисты же отвезли в банк документы, подготовленные его службой. – По аккредитиву оплата должна произойти в течение тридцати дней после сдачи документов.
Лапшин вспомнил про обещание Нине Павлушиной снова обсудить с Голимовым продажи запчастей для военно-морского флота Индии. Cитуация сложилась благоприятно и способствовала цели разговора.
- Наиль Аскерович! У индусов как раз идет подписная компания по запчастям для военно-морского флота Индии, у нас заявок на несколько миллионов долларов. Если подсуетиться, можно большой контракт подписать, тут же запросить открытие аккредитива, а под аккредитив можно будет прокредитоваться в любом банке, - Валера докладывал и оценивал реакцию руководителя. У того на лице отразилось сначала неприятие передаваемой информации, отражающее стремление следовать сделанной когда-то установке, затем сомнение и, наконец, решительность и твердость.
- Предложение – это когда в письменном виде, с изложением всех аспектов и программы действий. Я жду ваших предложений по использованию резервов. Что крупное у нас готово к отгрузке в ближайшее время с надеждой получить большого размера оплату?
- Статор для финской атомной станции, - ответил начальник производства Юрченя.- Ему инспекцию пройти надо. Если приедет Тойкванен, с его педантичностью это может оказаться сложным мероприятием.
Юрченя упомянул фамилию финского инспектора, отличавшегося на приемках готовой продукции жестким подходом и железным упорством в следовании программе проверок и указанным в них процедурам, а потому запомнившегося многим причастным. Голимов лично с Тойкваненом не сталкивался и для поддержания разговора и получения большей информации перевел взгляд на Лапшина.
- Ну, во-первых, надо выполнять требования контракта, сверх этого Тойкванен ничего требовать не имеет права, поэтому так называемых недочетов быть не должно, - откликнулся Лапшин.
- Кто от внешнеторговой фирмы будет сопровождать финского инспектора? – спросил Голимов.
- Это зона работы ответственной за контракт Павлушиной.
- Она, в случае чего, сможет подстелить, когда надо? – при всей двусмысленности озвученного вопроса Лапшин в нем уловил практичный посыл, а именно необходимость организовать сдачу финнам статора так, чтоб они его приняли в том виде, как он получился, то есть втюхать, как это определила Нина Павлушина совсем недавно в разговоре с ним.
- Павлушина с заказчиком может работать, - ответил Валера уклончиво.
Он помнил, как однажды в ресторане с финнами огромный, под два метра роста технический инспектор Тойкванен, хорошо выпив, и многие гости из этой страны любят это делать, вдруг покраснев, произнес слово «Рауту», сказал еще пару фраз на финском и тихо заплакал. Электросиловцы забеспокоились, что случилось, и получили ответ: «У него недавно умерла любимая бабушка». Сидевшая рядом Нина Павлушина, приобняв плачущего финна, наклонила его к себе и, прижав к груди, поглаживая рыжие с проседью волосы, шептала что-то по-английски в огромное красное ухо финна. Тойво Тойкванен затих, обмяк и успокоился. Позже Лапшину Нина пояснила, что бабушка родилась в Рауту, селении на реке Вуокса, после зимней советско-финской войны вся семья Тойкваненов выехала в Финляндию («была изгнана» - сказал финн), а Рауту стал советским поселком Сосново, и бабушка всю оставшуюся жизнь мечтала снова побывать на своей малой родине, но так и не осуществила свою мечту. Нина успокоила Тойво, пообещав, что она свозит его туда при следующем его визите на Электросилу. Она-таки организовала совместный выезд с Тойкваненом в Сосново, в котором практически ничего не осталось от его финского прошлого в результате военных действий и послевоенного строительства. Никто на месте не мог помочь разобраться в трансформации финских названий улиц, запомненных внуком от бабушки, в Ленинградскую, Комсомольскую и Октябрьскую, они не сумели определить даже место, где мог стоять дом Тойкваненов. Но между огромным финном и маленькой русской женщиной зародилась крепкая дружба, при каждом его приезде на инспекцию в Петербург, даже на Металлический завод, они обязательно встречались вне официальной программы визита, а при совместных мероприятиях на Электросиле Тойво всегда демонстрировал свое особое расположение к Нине. Эти отношения способствовали работе: его нордическое упрямство при возникновении нестыковок или несогласия могла сломать только Павлушина, тихо сказав несколько слов со своей точкой зрения на спорную ситуацию.
- А когда мы получим оплату, если все удачно пройдет? – с глубокой заинтересованностью попросила уточнить Валя Москалева.
- В течение тридцати дней после осуществления поставки.
- А до того как жить? Краткосрочный кредит мы не можем взять, чтобы зарплату вовремя выплатить?
- С кредитами у нас проблемы. Согласованный овердрафт большого размера у нас только в Инкомбанке. Там под него и депозит подвис, - в разговоре снова солировала врио финансового директора Вера Балакина, торопясь показать свою полезность и подготовку. – Внешнее управление обанкроченного финансового учреждения обещает начать возвраты средств с февраля будущего года кредиторам первой очереди, то есть физическим лицам, и только потом юридическим лицам. Придется ждать. В других банках мы только запросили предложения на обслуживание, но для перехода к реальной работе нужно согласие совета директоров после анализа полученных предложений, - Балакина старалась и спешила показать всем свою функциональность в том числе пересказом предпринимаемых действий и одновременно встающих проблем.
- Нас упорно загоняли под кредитование корпорацией, и после перехода Арошина в другой лагерь в совете директоров патовая ситуация, - добавил черной краски в атмосферу обсуждения Голимов.
- А обойти совет директоров нельзя? – Валя не столько уточняла текущий момент, сколько ситуацию с выдачей ранее поручительства за завод турбинных лопаток.
- Это будет прямой и обоснованный повод для Стрекалова требовать отстранения Наиля Аскеровича в связи с нарушением устава предприятия, - немедленно отозвалась Наталья Лисицина. – Тут уже решение трудового коллектива не поможет. Какой сложной ситуация не была бы, разумную осторожность с юридической стороны соблюдать и явных нарушений норм избегать надо. И я думаю, что всю эту проблему с поручительством организовал Стрекалов, чтобы мы к нему не поклон пришли с просьбой о срочной финансовой помощи.
- А отказаться платить по поручительству?
- Нас и спрашивать никто не будет, просто спишут, - уверенно произнесла Балакина.
- А если доказать, что поручительство оформлено с нарушением норм и внутреннего регламента?
- На действия банка по списанию средств это повлиять не может, а с нарушителями нужно и можно разобраться, имея все доводы на руках.
Члены «узкого круга» и другие работники, привлеченные на совещание, почувствовали себя неуютно: их выступление, как и любой другой бунт, без серьезной экономической базы обречено на поражение. Хотя команда Стрекалова покинула собрание представителей трудовых коллективов с видом игроков, проигравшихся в казино и изгоняемых оттуда, он извлек из рукава серьезную козырную карту сразу же после выхода с территории Электросилы, так как управление финансовыми потоками всегда находилось под его личным контролем. Глубокая обида всегда порождает желание отомстить. У вскрытой карты была сила такой магнитуды, что должна взорвать все построения команды Голимова. Не выплатят ближайшую заработную плату, и не известно, когда наскребут. И весь только что утвержденный бюджет предстоящего года пойдет наперекосяк. Невыполнение обещанного взрывало все и сразу. Никто не нанимался работать без оплаты и поддерживать самозванца. Сложностей не любил никто. Все представили, что Стрекалов себя тешил ожиданием, как он напомнит всем, что предупреждал об обмане. Урок непокорным и колеблющимся после завершения хрупкого равновесия и победного водворения Чернавина генеральным директором с позорной капитуляцией оппонентов. Каждое увольнение оппозиционера будет оформляться показательно, с подчеркнутыми элементами воспитания и назидания, а временно уцелевшие с подавленным достоинством будут ожидать своей очереди, отводя в сторону глаза при встрече с победителем и его приспешниками. Тревога зависла в воздухе, общая, звенящая, не фиксируемая записями и протоколами.
- Наиль Аскерович, зачем же вы такое поручительство подписали? – наконец-то Валя задала мучающий ее вопрос.
- Подписал Чернавин, это произошло как раз перед назначением Наиля Аскеровича, - за Голимова ответила Балакина, успевшая просмотреть документы и вникнуть в суть проблемы. Валя заметно вздохнула с облегчением. Если авторитет генерального директора покачнулся в результате жесткого списания огромной суммы денег со счетов завода, то, по крайней мере, вины его в этом не было.
- Можно подпись оспорить, попытаться признать незаконной? Доказать, что она была сделана под давлением со стороны Стрекалова?
- Нет, так делать не будем! – включился в разговор Голимов. Было непонятно, его возражение связано с личной связью с Чернавиным, подписавшим залоговое обязательство, или какими-то объективными обстоятельствами. – Кредитная история и репутация даются долгими усилиями и разрушать их непродуманными действиями нельзя, если они испорчены, никакие банкиры дать в долг не могут. Испытания посылаются тем, кто идет верным путем, - заявил он с уверенностью мистика и мечтателя. – Надо разумно оценить все наши возможности, чтобы справиться с ними. Давайте использовать все резервы. Вероятно, придется применять агрессивный маркетинг для увеличения портфеля заказов и получения быстрых платежей. Не правда ли, Валерий Георгиевич?
Лапшин замялся при явном запросе генерального директора на его поддержку. Зато откликнулась Валя:
- А что такое агрессивный маркетинг? Звучит устрашающе.
- Это активная тактическая работа с покупателем с навязыванием ему решений по объему покупки, ценам и ускорению способов оплаты.
- А пример можно, чтоб понятнее?
- Ты занята домашними делами, и вдруг звонок у входной двери. Открываешь и тут же узнаешь, что за совсем небольшую цену можешь купить утюг, и тебе его показывают, и он тебе нравится и вроде бы нужен, но обязательным условием является купить удлинитель, сосуд с пульверизатором для разбрызгивания воды, тряпку для глажки и массу других очень полезных вещей, - с объяснением откликнулся Лапшин.
- Это как торговля продуктовыми наборами в советское время, когда вместе с дефицитной сайрой и килограммом гречки сбывали еще килограмма два залежалого товара? А так разве можно продать промышленную продукцию? – искренне изумилась Москалева. Валера заметил жгучий недовольный взгляд Голимова, направленный на них с Валей, удержался от ответа: «Как видно, кто-то считает, что можно!» и тут же нашел подходящий пример для Вали:
- В торговле компьютерами вовсю используют такую практику. Большинству покупателей нужен какой-то объем памяти, возможность работать с текстами, вести несложные расчеты и подключить принтер, но вместе со всем этим они получают и оплачивают множество всяких дополнительных программ и функций, которые им совсем не нужны, и пользоваться ими никогда не будут.
- Это только посыл, что б вы задумались, как увеличить продажи! – Голимов удовлетворенно покачал головой. - Нужны резкие действия, способные дать немедленную отдачу. Иначе нам не вырваться из долговой ямы, что нужно Стрекалову: множество долгов, их скупка, банкротство, постановка своего человека временным управляющим и перераспределение акций в свою пользу. Вплоть до ста процентов. Используем все резервы для активизации сбыта и получения платежей! Жду ваших предложений.
Было заметно, что каждый присутствующий старался сохранить спокойствие и даже побледнел от внутреннего усилия. В обыденном понимании «использовать резервы» означало отказаться от того, что ты уже считал своим. Без серьезной финансовой базы выступление коллектива против главного акционера утекало в пустоту, а предложенная Голимовым система оплаты труда по коэффициенту трудового и профессионального участия выглядела насмешкой над наивными мечтателями, не ведавшими, что творят.
Через день у Нины была новая истерика после звонка неизвестного лица домой, спросившего «Кто оплатил госпошлину при подаче иска? Свои деньги ты бы тратить не стала!» Нина ничего не знала ни о сумме внесенной госпошлины, ни о происхождении уплаченных денег. Больше всего ее убивало то, что, вовлекая в чуждое ее интересам мероприятие, организаторы даже не поставили ее в известность обо всех сопровождающих обстоятельствах и неудобствах.
- Использовали как проститутку, не о чем не спрашивая. Нельзя оставаться честным и добрым человеком, участвуя в неприглядном деле.
Легко поменять ситуацию, приняв решение, сделать необходимые действия и жить дальше, забыв о проблемах, не получалось. Обида и переоценка себя неприятно ворочались в душе, омрачая и день, и ночь. Попытка защитить сотрудницу от неприятных разговоров со сторонниками корпорации, используя секретарские способности Клавдии, не сработала.
- В конце концов, государство получило сигнал о нарушении законов при втором выпуске акций Электросилы, и в числе его задач есть обязанность надзора за их соблюдением и борьба с беззаконием. Так что, без моего заявления обязанность эту ничто не отменяет, - Павлушина с прояснившимся лицом смотрела на Валеру, словно наконец-то нашла выход из своей трудной ситуации и оправдание своей слабости. – От нарушения законов государство проигрывает и имеет достаточно сил для наведения порядка и наказания. Не должно оно вести себя как буква ё: в речи она есть, в школе зубрят языковые правила, в каких случаях ее писать надо, а в типографских текстах ее нет! Во всех языках мира при письме отсутствие требуемого надстрочного или подстрочного значка считается ошибкой! А у нас буква ё есть в учебниках начальных классов, книжках для самых маленьких и языковых пособиях для иностранцев. Двусмысленность в произношении и написании ё повторяет двуличие государства с принимаемыми им законами: штампуются они легко и непринужденно, подчинение им вроде обязательно, а контроль за применением зависит от желания автора или контролера. Государство, как стыдливое ё, позволяет себе роскошь не замечать собственных ошибок и со всей строгостью обращаться к закону, если это дает выгоду служебную или материальную контролирующим чиновникам, хотя является основным потерпевшим при любом нарушении законов, само оно от этого страдает или частные лица. Если оно хочет быть сильным, то должно быть честным со своими гражданами и действовать по букве закона без всяких заявлений в любое время. Ты меня успокоил, а то я ни контракты читать, ни документы проверять не могла.
Воспользовавшись переменой настроения сотрудницы, Лапшин сообщил о согласии генерального директора на продолжение бизнеса на запчастях для индийского флота. Он трактовал перемену в подходе Голимова именно как согласие. Нина Павлушина сначала обрадовалась, а потом аккуратно добавила:
- Боюсь, что у конструкторов никого не осталось, чтобы заявки проверить и подтвердить…
Но без такой проработки нельзя вынести на обсуждение к генеральному директору ни программы действий, ни отдельных аспектов, требующих разрешения на самом верху.
- Пиши служебную записку конструкторам…
Дома Лапшина ждал сюрприз. Встретив мужа в прихожей, Марина произнесла железным тоном, как предписание:
- Тебя вызывают в милицию!
Вспомнив об отложенной разборке за провал пресс-конференции с участием вице-президента Ирана и провокации против ядерной программы азиатской страны и воспринимая его как повод для вызова к следователю, Валера с сомнением в голосе отреагировал:
- Почему в милицию?
- А ты хочешь, чтоб тебя пригласили к президенту?
Сарказм жены сразу расширил спектр ожиданий административных действий против него. Милиция – это ближе к земле, чем межгосударственные отношения. Валера косвенно имел отношение к событию, следствием которого мог быть вызов в милицию: поездка в офис «Северной столицы» незадолго до убийства ее лидера Старовойтовой. Он реально засветился, как стороннее лицо, посетившее офис и вступившее в контакт с помощником депутата Русланом, также будущей жертвой бандитского нападения – и это зона работы уже развернувшегося следствия и милицейских органов.
- Зачем?
- Кто же в повестке пишет, зачем вызывают? Указали время и номер кабинета, а там сам додумывай, зачем! Пришло время показать, что у Игоря Лапшина отец невиртуальный, - наигранная ирония не скрыла капризную нервозность в голосе при размахивании повесткой перед собой. Семейная жизнь ничем не омрачалась, если любой намек на сложности сдвигался на мужа. – Вызов в детскую комнату милиции. Сыну с отцом как-то солиднее.
Для Марины Лапшин был удобным мужем: безразличный к бытовым мелочам, он легко принимал ее задания и без шума справлялся с ними. Явиться нужно было через день после вручения повестки, времени разобраться отпускалось в обрез. Вся дополнительная информация исходила от сына, который какие бы то ни было противоправные деяния с его участием отрицал, также, как и родители, не понимая, что могло послужить поводом для привода в милицейское отделение. И поверить ему было несложно. За исключением занятий в школе Игорь все время был под присмотром: в машине в школу и на теннис, в машине из школы или из секции, выполнение домашних заданий до вечера и общение с другом в соседней квартире или у себя в комнате, поездка на дачу с родителями или редкий выход в музей или театр. Нигде не болтался, да и времени на это у него не было. Человеческое воспитание результаты предъявляет по закону бумеранга: если снаряд был послан правильно, цель достигается, если промахнулся – снаряд возвращается к пославшему и больно ударит, если не увернешься, если цель была ложная – после потери снаряда жди сюрприза в любое время.
34
У крыльца отделения милиции подошедших отца и сына Лапшиных нагловатым взором окинули трое перекуривающих подростков и смачно сплюнули им вслед. «Тоже клиенты детской комнаты милиции», - про себя подумал Валерий и испытал неприятное ощущение, которое всегда сопровождает нормального человека при неожиданном столкновении с теми, кого он воспринимает за шпану. «Но мой-то не такой расхристанный!» - сразу попытался он успокоить поднимающееся волнение. Неухоженный и мрачный коридор отделения милиции уперся в обшарпанную дверь с табличкой «Инспектор по делам несовершеннолетних». Со времен многочисленных командировок в Москву у Лапшина выработалась привычка прибывать в нужное место на несколько минут раньше назначенного времени: если до него у ответственного чиновника есть дело, примут сразу, если человек занят, то все равно зафиксирует пунктуальность визитера.
- Ну вот, пришли. Еще раз спрашиваю, ты ничего не совершал, что могло послужить причиной для вызова: драка с нанесением увечья, кража, употребление наркотиков или алкоголя, - строго спросил родитель у сына, в тайне не допуская таких событий в его жизни. Было заметно, как растерянно Игорь получал неожиданный опыт посещения милицейского учреждения и вяло отрицательно качнул головой.
- Никто вас не застукивал за непристойным занятием, и вы не разбегались врассыпную?
Не ожидая ответа, Валерий посмотрел на часы, решительно постучал в закрытую дверь и, приоткрыв ее, спросил:
- Можно войти?
В кабинете за канцелярским столом сидела уставшая женщина в звании капитана, заметно оживившаяся при появлении в дверном проеме хорошо одетого незнакомого мужчины:
- У вас какой вопрос?
Валера протолкнул перед собой смущенного Игоря:
- Вот мой вопрос. Мы по вызову.
- Как фамилия?
- Лапшин.
Капитан милиции вытащила папку из стопки таких же папок справа от себя, бегло просмотрела ее содержимое, подняла глаза, полные иронии, на визитеров:
- Присаживайтесь! Мальчик – Игорь, а вы – законный представитель?
- Я – отец, Лапшин Валерий, - доставая из внутреннего кармана пиджака паспорт и передавая его офицеру, Валерий испытывал глубокое беспокойство, столкнувшись с необходимостью реагировать на канцеляризмы, не получая никакой информации по существу вызова. Воспользовавшись паузой, связанной с занесением его паспортных данных в протокол допроса или собеседования, как там это должно формально называться, он поспешил уточнить:
– Прошу пояснить причину…
Он не успел договорить, как инспектор резко произнесла:
- Я сама не вижу связи между тем, что написано в заявлении, и вашим сыном. Разящее несовпадение. Скажи-ка, Игорь, какие у тебя отношения с Ваней Голубцовым?
- Обычные отношения, как со всеми одноклассниками, - неуверенно отозвался младший Лапшин.
- Это тот, кого вы с мамой подвозите на машине в школу и из школы? – Валера быстро среагировал на имя подростка и сделал уточнение, показавшиеся ему нелишним в тревожной ситуации.
- Ну да…
- Конфликты с Ваней у вас иногда случаются? – продолжила опрос работница детской комнаты милиции.
- Нет, не было у нас конфликта.
- Ты его не обзываешь, с друзьями не травишь? В раздевалке после физкультуры не запирал?
Игорь выглядел растерянным, от волнения раскраснелся. Интуитивно он ощущал опасность от этой внешне добродушной женщины, задумчиво посмотрел на нее, как-то странно пожал плечами, сохраняя вопросительное выражение лица.
- Вы нам расскажите в чем суть вопроса, чтоб мы понимали, что вам нужно объяснять! – нашелся Валера, пытаясь оказать воздействие на текущий процесс снятия показаний с сына. – О чем заявление-то?
- Что у вас с Ваней произошло 24 ноября? – уточнила капитан милиции, обращаясь к Игорю. Парень потерянно смотрел на инспектора, всем видом показывая, что названная дата ему не говорила о каких-то особых событиях среди обычной школьной рутины. - Ты должен помнить этот день: у вас неожиданно отменили урок и отпустили раньше времени домой. Был легкий морозный день…
- Кто-то сразу пошел домой, а кто-то остались на детской площадке у школы.
- Кто остался? И что вы там делали? – Лапшин напрягся, ожидая подробности с криминальным оттенком.
- Да ничего не делали. Ждали, когда приедут родители тех, кого обычно забирают на машине. Я, Макловицына, Голубцов, Чемохина…
- Ваню тоже забирают из школы?
- Нет, его обычно подбрасываем мы с мамой.
- И 24 ноября вы его тоже подбросили? – поставила уточняющий вопрос инспектор, и Лапшин понял, что Марина, забиравшая сына на машине, может стать важным свидетелем в разбирательстве дела.
- Ну да, когда мама приехала, мы сели в машину и уехали.
- А что до этого было?
- Играли, разговаривали…
- На лавочке сидели?
- Нет, с горки катались.
- И Ваня катался? – Валере вопрос показался странным: нужно быть слишком асоциальным ребенком, что бы оставшись в коллективе, отстраниться от общего занятия.
- Катался, наверное, - ответ был негромким и неуверенным.
- Он все время на глазах был? Не отходил в сторону, не сидел один? – Валере вопросы показались более уместными при опросе свидетеля, чем при разговоре с тем, на кого подано заявление.
- Не помню я…
- Ваня ни на что не жаловался?
Игорь отрицательно качнул головой и хмыкнул, показывая, что среди подросткового сообщества не принято жаловаться.
- Еще раз спрашиваю: ты видел, как Ваня скатывался с горки?
- Наверное, видел…
- А когда видел, что Ваня катится с горки, где ты был? – Валера представил себе калейдоскоп событий при катании с ледяной горки и понял, что точного ответа от подростка получить нельзя, как бы инспекторша не старалась.
- Я тоже катался.
- Ты ему подножку делал? – опрос наконец-то подошел к событию, возможно, послужившему поводом для подачи заявления. – Толкнул специально?
- Нет.
- Ты видел, как Ваня упал?
- Нет, не помню, чтоб он падал.
- А в заявлении написано, что катящемуся Ване ты поставил подножку, и он неудачно упал на край спуска, повредил руку и ударился сильно головой.
«Только ударившись сильно головой, можно написать заявление в милицию по поводу обычных пацанских дел с возней на катальной горке», - хотел проворчать Лапшин, поняв суть правонарушения, в котором обвинили его сына: подначивание, беготня, толчки, спровоцированное или случайное падение.
- Не помню я этого, - твердо сказал Игорь и совсем не к месту выдал волнение, дергая ногой.
- Ты не помнишь, но в совокупности с неприязненными отношениями с Ваней умышленное причинение легкого вреда его здоровью влечет статью 115 Уголовного кодекса с отсидкой в соответствующих местах, - капитан милиции сознательно продемонстрировала жесткость в голосе и испытывала удовлетворение, вызвав шок у визитеров. Она со значением переводила глаза с отца на сына. Образовалась понятная для такого резкого перехода пауза.
- Если моя жена их вместе забрала из школы, она может помнить…
- Ваша жена, мать Игоря – заинтересованное лицо, ее показания не существенны.
Валера понял, что надо давить на жалость и сочувствие.
- Мы первый раз в милиции, подскажите, что нужно сделать в нашей ситуации?
Инспектор в упор посмотрела на отца Лапшина и, небрежно махнув рукой с ручкой, ответила:
- Я бы отнеслась к делу серьезно. Если заявление написано, то может появиться и медицинское освидетельствование с указанием последствий падения Вани Голубцова на катальной горке. То, что содержимое заявления расходится с показаниями Игоря – это нормальная практика. Я обязана взять объяснения с потерпевшего и с правонарушителя, запросить характеристики по месту учебы и жительства подростка, опросить свидетелей. Вот на этом вам и нужно сосредоточиться – найти тех, кто помнит тот день и происшествие на катальной горке.
- То есть нам еще раз придется прийти к вам в отделение? – разочарованно спросил Валера.
- Возможно не раз, и в любом случае мое определение будет направлено на рассмотрение в комиссию по делам несовершеннолетних, решение которой будет ключевым в этом вопросе, и вам еще придется сходить туда, - мягко и ненавязчиво несуетная инспектор-капитан призвала законного представителя Игоря Лапшина, его отца Валерия, быть сосредоточенным на деле о правонарушении лицом подросткового возраста и не надеяться, что само рассосется.
Валера это услышал и по возвращению домой спросил у Марины, помнит ли она, как 24 ноября забирала из школы Игоря с Ваней.
- Да как всегда: Ваня тихой мышкой сел в машину, не подавая голоса, так же тихо вышел.
- Не жаловался на головную боль, не прижимал или разминал больную руку?
- Я на дорогу смотрю, когда за рулем. Ничего похожего на последствия серьезного падения у Вани я не заметила.
А уже через минуту Марина осознала уязвимость позиций сына в судебном разбирательстве и необходимость каких-то защитных действий:
- Что им заняться нечем? И кроме нашего Игоря в районе не осталось хулиганов, и они теперь полгода будут им заниматься? Ты говорил, что начальником охраны на Электросиле работает бывший милиционер. Попроси его помочь! Пусть разберется в своей среде, что к чему и зачем? Должны же быть какие-то пути разрешения ситуации!
Лапшин не колебался обратиться за помощью и советом к Долгополову, запомнив его позитивное воздействие на события с Колобовым, тем более, его ситуация, как ему казалось, не требовала серьезного вмешательства бывшего милиционера.
- Любая помощь кому-либо требует расхода времени. Я помогу, с разрешения Наиля Аскеровича, - с расстановкой и акцентом на иерархические построения ответил начальник охраны.
Лапшину было неловко самому среди руководителей и коллег распространять информацию о неприятной ситуации с собственным сыном, но он верил, что генеральный директор в трудную минуту протянет ему руку помощи, и, при первой возможности, обратился к Голимову. Он предстал перед руководителем классическим примером человека, попавшего в необычную ситуацию и ищущего поддержку.
- Валера, не может быть, что у тебя сын – хулиган! – оживился Голимов, услышав просьбу Лапшина об указании Долгополову оказать посильную помощь. – Конечно, мы своим помогаем…
Не откладывая в долгий ящик, в присутствии просителя генеральный директор по телефону связался с начальником охраны Долгополовым:
- Сергей Михайлович, приветствую! С сыном Валеры Лапшина из обычных пацанских дел какая-то непонятная ситуация в детской комнате милиции получилась. Ты уж по своим каналам помоги разобраться, что там за хреновина случилась, и за какие ниточки нужно дернуть, чтоб спустили на тормозах.
Уже на следующий день Долгополов, предупредив по телефону о своем приходе, был в кабинете Лапшина и своим сосредоточенным настроем подчеркивал серьезное значение полученной им информации.
- С огромным трудом собрал необходимую информацию, - он был хорошим исполнителем и при удобном случае подчеркивал свои заслуги. – Дело о правонарушении в отношении сына заместителя начальника отделения милиции Голубцова находится под личным контролем отца. Как вы понимаете, без его ведома никаких действий по открытому делу не происходит. Плюс корпоративная солидарность: проступок в отношении милиционера или члена его семьи замотать никто не захочет. Самый простой выход – договориться лично с Голубцовым. Имея в виду, что этот путь может оказаться долгим, нужно сосредоточиться на опровержении выдвинутых против вашего сына обвинений. Я бы рекомендовал найти хорошего адвоката, цепкого в нужной интерпретации обстоятельств и использующего действенные процессуальные ходы по разрушению дела.
И в этот момент до Лапшина окончательно дошло: против его сына возбуждено уголовное дело. Это не простая неприятность, которую можно игнорировать и перетерпеть. Это правовая ситуация со следствием, разбирательством и вынесением судебного решения.
35
Тягучий сырой и тревожный ноябрь сменился бодрящими морозцами декабря. Лапшину в который раз снился запоминавшийся сон, в отличии от обычных ночных видений, хаотичных и непоследовательных, с сюжетом и повторением просмотренного ранее сценария. Снова извлечение канцелярских папок из серо-зеленого сейфа, когда-то стоявшего в его кабинете, а потом переданного в экономическую группу внешнеторговой фирмы для хранения утвержденных расчетов цен, подписанных контрактов и прочих документов конфиденциального характера. Последней была папка с контрактом для югославской станции Тузла, который когда-то подготовила к подписанию Нина Павлушина. Удивительное дело, контракт, переговоры по которому были прерваны в момент прибытия иностранной делегации на Электросилу телефонным сообщением директору станции Томичу о бомбардировке Тузлы (Валера так и не смог добиться ответа, кто и кого бомбил, и шла речь о городе или непосредственно станции), в лапшинском сне оказался подписанным, и он долго и внимательно пытался разобрать на последней странице, чья подпись со стороны продавца Электросилы была проставлена выше штампа с названием предприятия. Это не была его подпись или подпись известного ему лица: генерального директора или Нины Павлушиной по доверенности. Обеспокоившись во сне непонятной ему завитушкой и оставшись в недоумении, Валера маленьким ключом снова открыл внутренний ящик сейфа и принялся вынимать из него содержимое. И опять выемка завершилась стопками его, Валерия Лапшина, визитных карточек с указанием должности «директор внешнеторговой фирмы», бандажированных поперек белыми лентами. Удерживая в руках увесистые колоды Лапшин думал, зачем ему такой запас? И сразу прорезалась мысль, что визитные карточки ему не нужны, что его функциональность в занимаемой должности в текущих условиях сведена к минимуму, ведь карточка – как титр в фильме с фамилией актера в яркой роли, а съемка картины пошла по другому сценарию, без заметных сцен с участием указанного актера. И тут его захлестнула сильная эмоция, так как вдруг дошло, что визитки ему вообще больше не нужны. Вообще! Нет связи между тем, чем он занимается, и должностью, написанной на карточке. Не является он лицом, обозначенным как «директор внешнеторговой фирмы», все служебное время которого больше поглощается связями с общественностью и СМИ. Нет в его текущем функционировании ни просветов, ни перспектив.
И как это часто бывает, сильная эмоция ослабила сон, и услышав удар сильного порыва ветра в окно, сопровождаемый гулом вибрирующих стекол, тяжело дыша Валера проснулся, поворачивая озябшее тело и натягивая одеяло до подбородка. Тут же откликнулась жена:
- Что там у вас происходит? В последнее время ты как-то беспокойно спишь…
Слова Марины подействовали на столько сильно, что Лапшин окончательно проснулся. Если даже собственная жена не знает и не понимает, что происходит на заводе, то в этом только его, ответственного за связи со СМИ и общественностью, недоработка. Взвалил он на себя ношу, которую не знает, как нести. Не может он создать никакого информационного контура или периметра. Во сне он увидел пророческий намек на то, как важно полное и достоверное информирование о природе развивающегося явления, ведь принимая югославскую делегацию, составленную из коммерческих представителей торговой компании из Белграда и технарей из боснийской Тузлы, он, Валерий Лапшин, имел смутное представление о происходящих в начале девяностых годов в Югославии событиях, потому что российские пресса и телевидение упоминали о чем-то вскользь без предоставления позиций противоборствующих сторон, без глубокого анализа текущего состояния политической жизни балканской страны и прогноза вероятного развития. Более того, и сами югославы, приехавшие на переговоры, вероятно, тоже не понимали всего, что происходило в их стране в то время. Его потрясение от того, что переговоры, так и не начавшись, были оборваны и отменены, находилось на грани глубочайшего шока, так как он не мог представить, в какой ситуации он сам мог бы повести себя аналогичным образом. Через некоторое время, желая возобновить переговоры и завершить подписание контракта на несколько миллионов долларов, в ходе телефонных переговоров с теми, кто для него из югославов превратились в сербов, он выяснил, что бомбардировка была предпринята центральным правительством в ответ на межнациональные конфликты и боснийское противодействие правоохранительным органам, и Томич срочно вернулся в Тузлу, чтобы спасать членов своей семьи, потому что фатальной могла оказаться задержка в часы, не то что дни.
И вот по прошествии нескольких лет он сам отвечал за предоставление достоверной информации о событиях на Электросиле и адекватное ее отражение в СМИ, а у него ничего не получалось, словно он пытался заглянуть в зеркало, постоянно смещаемое сквозняками и случайными прохожими. Нет, в этой деятельности не то, что премию получить за отдельно выдающееся достижение, но и по совокупности заслуг рассчитывать быть отмеченным невозможно. Как говорится, больше всего в колхозе работала лошадь, но в своей деятельности она не видела никакой личной перспективы и пользы. Нужно было отказаться от этой нагрузки сразу после провала пресс-конференции после визита иранцев. Зачем он затянул свое функционирование в бесполезных трепыханиях? Ничего не знать, не иметь доступа к достоверным фактам, искать шанс из случайно полученных сведений состегать лоскутное одеяло информации, пытаться с умным видом о чем-то рассуждать, блефовать и широко улыбаться – это означает трепыхаться. Разной важности события на Электросиле случались день за днем, никто его не предупреждал об их возможности и вероятности, не давал умный совет об их трактовке, он сам должен был быть подготовленным к любым сюрпризам, а таковым можно быть только зная и понимая конечную цель так называемого выступления трудового коллектива против крупнейшего акционера Стрекалова. Сначала это был эмоциональный порыв выступить против несправедливости. А что потом? Если это война с крупнейшим акционером, то что нужно считать победой? Какова логика затянувшейся борьбы? Ведь даже если суд после разбирательства признает второй выпуск акций Электросилы недействительным, Стрекалов все равно останется крупным акционером и будет иметь влияние и на управление заводом в целом, и на кадровую политику. Есть ли исковая давность в отношении возможных нарушений законодательства в предыдущих его приобретениях акций завода? Способна ли команда Лисициной копать на такую глубину, и есть ли у нее такое задание? Будет ли борьба со Стрекаловым длиться до полного и окончательного его удаления из списка акционеров? Почему государственная машина равнодушна к засилью явных и скрытых нарушений в процессе приватизации? Почему даже после получения определения суда, достоверно подтверждающего подтасовку в интересах одного участника, не реагирует никаким внятным способом? Ведь произошли и представлены вниманию государственных органов нарушения порядка, им, государством, установленного? В разосланном судейском определении четко указаны номера нарушенных государственных актов и статей, и нельзя делать вид, что это нарушение интересов восьми мелких акционеров, осмелившихся заявить об этом в иске. А интересы множества других акционеров, не привлеченных к участию в суде, разве не нарушены? Или после отзыва подписи кого-то из заявителей и снижения их числа до семи снизилась общественная опасность этого и множества других противозаконных деяний в процессе приватизации?
Агитационная канитель, построенная на упрощениях, намеках, обоснованных и ложных обвинениях конкурентов, после первого тура самых скандальных выборов в Петербурге, не принесшего ясности в распределении мест в Законодательном собрании, окончательно захлестнула петербургскую прессу и телевидение и готовила избирателей ко второму туру в большинстве избирательных округов города с выбором из двух кандидатов, набравших больше голосов в первом туре. Разобраться в заявлениях, воззваниях, призывах кандидатов и соотнести их с реальными намерениями было практически невозможно. Экономическая жизнь города и ее субъектов стали приложением к политической борьбе, попытку на одном из крупных предприятий искать формы управления с привлечением к процессу трудового коллектива никто не замечал. Верный своей тактике не высовываться раньше времени, губернатор города до первого тура был не заметен в шумной и грязной избирательной кампании, не реагировал на выпады кандидатов против него лично, на новейшие избирательные технологии с двойниками кандидатов, подкуп избирателей и прочие нарушения, и лишь после подведения итогов первого тура сделал свой выбор, поддержав в телевизионном обращении к избирателям так называемый «Петербургский список кандидатов» в противовес списку представителей разных политических сил, якобы зависимых от общероссийских партий и центральных властей. С этого момента началась массированная реклама "Петербургского списка" практически по всем местным радио- и телеканалам и в многотиражных газетах, им было не проблем с управлением на каком-то предприятии города. Оппозиция тут же объявила о нарушении губернатором закона, запрещающего должностным лицам участвовать в предвыборной агитации. Обозреватели на телевидении и в газетах анализировали расклад сил и начали предсказывать возможность прогубернаторским группировкам создать устойчивое парламентское большинство в городском законодательном органе.
Так Лапшин объяснял свое фиаско в попытках привлечь журналистов к освещению событий на Электросиле, их безразличие и собственное бессилие толкали его к надсадному выводу: «Я никогда не смогу справиться с этой задачей!» Для него, интроверта по натуре, создавать информационный посыл, привлекать внимание к себе противоречило складу характера. Ну невозможно после сорока лет менять себя. Не совпали возлагаемые задачи с его возможностями. И после нелестного погружения в рефлексию и анализ: что он сделал не так, зачем сказал что-то, что можно было выдать в иной форме, почему до сих пор не позвонил Ахвазу и не извинился за то, что не справился с управлением проваленной пресс-конференции - Валера снова приходил к душащему его безнадегой выводу: главный ужас состоял в том, что никому не было дела до событий на Электросиле, словно работники крупнейшего предприятия рылом не вышли, чтобы за них встревать. Сколько бы он не дергался, чтобы привлечь внимание к событиям на заводе, он уже ни в чем не прибавляет и двигается по заезженной колее, все более раздражаясь бесполезностью и малозначительностью своей занятия. Не получалось у него сделать из Стрекалова антигероя с описанием уничтожающих бизнес практик даже одной публикацией, воспринятой им как цель в своей деятельности по связям со СМИ и общественностью. Нет у него конкретных ясных планов на день, неделю и любой другой календарный период, все его время поглощает невнятное функционирование в тумане текущих событий, и тратит он его бесцельно. Рано или поздно это станет очевидным и его руководителю.
Он вообще в служебной жизни тащил много лишнего – например, связи со СМИ и общественностью. А еще заблуждение, что она, связь, существует. Надежду, что по ней можно власть держащим подать нужный сигнал. За все время восстания против Стрекалова у него не получилось ни-че-го! Ни одной сориентированной на интересы завода статьи или репортажа! Ни одного действия, принесшего какой-никакой значимый результат!
Валерию Лапшину не спалось и не мечталось. Потерзав себя среди ночи вопросами без ответов утром он решил при первой же возможности заявить Голимову о своем желании сложить с себя раздражающую функцию связи с общественностью и СМИ, с которой у него не получилось никакой взаимности. Более того, чтобы уворачиваться от неудобных вопросов, придумывать ложные посылы, хитро трактовать случившиеся в пользу одной стороны требовалось много энергии, даже больше, чем при нормальной загрузке в привычном амплуа. Есть занятие, в котором он видит себя успешным - внешняя торговля, и нужно сконцентрироваться на этом.
На улице шел снег, устилая поверхность белым слоем замерзшей влаги под воздействием легкого дыхания зимы, и в переходах от дома до метро, а потом от павильона «Электросилы» до административного здания завода все вокруг казалось спокойным и подпитывающим надежду, усилившуюся после размышлений с самим собой. Его жизнь связана с разными уголками планеты, где уже установлено или может быть установлено оборудование Электросилы. Валере хотелось расширять эту географию, составлять список целей, определять свои приоритеты и задачи для сотрудников, контролировать их работу.
Людская молва быстро разнесла слух по заводу, что сразу после собеседования один на один с директором по персоналу Кущенко главный инженер Арошин написал заявление об увольнении. Было это следствием того вакуума, который возник вокруг него, потому что предательство – разовое действие, а неприятие отступника окружением, презрение к нему – постоянная гнетущая атмосфера? Или сработала давно напрашивавшаяся потребность заменить старого пенсионера на молодого и более современного инженера? Все сочли, что заслуженная кара настигла предателя, никто даже не обратил внимания, что увольнение с должности совсем ничего не поменяло в расстановке сил в совете директоров акционерного общества до нового общего собрания акционеров. Никто не обратил внимания на тот факт, что исполнять функции главного инженера Голимов назначил не одного из его заместителей, не главного технолога, ждавших такого момента много лет в подчинении стареющему Арошину, а начальника цеха Хмелева, предложившего сформировать рабочие дружины. Конечно, он обладал инженерным дипломом, но не имел опыта проектирования оборудования и руководства этим процессом по множеству видов изделий, что должно было занимать существенную долю его рабочего времени. Без проведения открытого конкурса и применения других современных способов организации управления, так пропагандируемых генеральным директором.
События покатились в подтверждение факта, что реальная жизнь на заводе обтекала сложившиеся нормы управления акционерным предприятием непостижимым образом, сохраняя стройность функционирования, производственные связи, мотивацию работников при установившейся апатии государственных органов. Валя Москалева выступила по заводскому радио с разъяснением, что регистрационные мероприятия в отношении органа управления трудового коллектива Электросилы проходят медленно, потому что завод первым пошел по пути, зафиксированном законом о трудовых коллективах, принятым Государственной думой в первом чтении, что в отсутствие подзаконных актов бюрократическая машина, постоянно сомневаясь и колеблясь, работает неохотно, что необходимо немало побегать по государственным учреждениям, чтобы где-то подтолкнуть и кому-то растолковать: «Мы не регистрируемся, мы пробиваемся». Валя упомянула о том, что закон предписывал государственную регистрацию органа трудового коллектива, но какой государственный орган должен осуществлять эту регистрацию, не указывал, и, как результат, поданные ею и Натальей Лисициной заявления по разным адресам просто пролеживали без движения, так как, столкнувшись с неизвестным, бюрократы предпочитали ждать, ни отказывая в регистрации, ни осуществляя ее. Так спокойнее. Валя подчеркнула, что новое решение совета директоров трудовой коллектив не принимает, поскольку с ним оно не было согласовано, и обещала информировать работников о процессе регистрации с призывом быть сплоченными и бдительными. Выступление Москалевой поддержал сильный голос Лисициной с записанным на собрании судебным определением с запретительными мерами. Радикально мыслящие слушатели разъясняли колеблющимся, что Стрекалову судом было запрещено проводить организационные изменения, а он пошел против, а потому не прав.
36
После списания банком большой суммы со счетов Электросилы, на фоне тягучих переживаний Лапшина в отношении собственной служебной деятельности, душащих неопределенностью, к нему в кабинет зашел Петр Иогансон, заместитель начальника монтажного отдела по сервису и коммерческой работе, высокий, с располагающим к нему открытым лицом и широкой улыбкой под стоящими ершиком светлыми волосами. Наверное, он входил в число тех двенадцати, упомянутых на собрании трудового коллектива Кущенко, как принятых на работу за голимовский период руководства заводом. Валера вспомнил определение – «похожий на галчонка», когда-то данное Иогансону секретаршей Клавой. В точку! Иогансон при случайных встречах приветствовал Валеру с каким-то заметным акцентом, но Лапшин воспринимал такие подходы так же, как интерес к нему, посвященному в планы руководства, любого другого любопытствующего электросиловца.
- Валера, ну мы когда будем обсуждать возможности по расширению поставок запасных частей и услуг в зарубежные страны? – гость с порога обозначил цель своего прихода.
Лапшин сразу насторожился: не предоставление услуг монтажников за границей, за что, по его пониманию, должен отвечать заместитель начальника монтажного отдела по сервису и коммерческой работе, а поставки запчастей! Какую роль в этом собирался взять на себя Иогансон? Валера решил приземлить разговор общей темой, которая уже давно стояла в повестке, и напомнил визитеру о поставленной перед ними задаче по результатам переговоров с молодым индусом в кабинете генерального директора:
- У вас уже готово предложение по модернизации оборудования для Энергоуправления штата Уттар-Прадеш?
Иогансон непонимающе смотрел на Лапшина, понуждая его дать пояснение:
- Я об электростанции Обра в Индии.
- Нет, пока это на проработке у конструкторов, а они говорят об отсутствии данных по возможностям модернизированной турбины от Металлического завода, - в льдистых глазах визитера отразилась жесткая решимость. - Я хочу поговорить об общем подходе в организации продаж запчастей.
- Для нас обычная практика: заявку покупателей поставленного Электросилой оборудования на продажу и поставку необходимых им запчастей направляем на проверку перечня конструкторами, ну а после их подтверждения готовится коммерческое предложение и контракт, после подписания которого открывается заводской заказ на изготовление. У вас есть какие-либо предложения?
- В описанной процедуре вы пассивно ждете прихода заявки заказчика. Как я понимаю, руководство нам ставит задачу радикально увеличить количество и объем таких заявок. А это можно сделать, только проводя агрессивный маркетинг. Все хотят выйти замуж в ожидании великой любви, но получается это чаще по залету.
Лапшин понял, откуда в лексикон генерального директора попало словосочетание «агрессивный маркетинг», и решил подыграть визитеру для получения большей информации. Заявок заказчиков на поставку запчастей через штатных сотрудников монтажного отдела до сих пор он не получал, хотя после пуска энергоагрегатов на станциях во многих странах они продолжительное время выполняли функции надзора в начальный период эксплуатации, который при взаимном интересе преобразовывался в перманентное присутствие. В юридическом оформлении таких отношений внешнеторговая фирма не участвовала. В ходившие слухи о том, что монтажники приватно приторговывали запчастями, Лапшин не верил, потому что без четкой организации в серьезных размерах, требующих таможенного оформления через соответствующую группу внешнеторговой фирмы, такую деятельность трудно реализовать, но о фактах выноса монтажниками с территории завода отдельных деталей и материалов, якобы необходимых для ускорения и завершения монтажа конкретных объектов и оборудования, знал. Но это мелочи.
- У вас есть какая-то концепция? – Валера направил разговор для получения большей информации о намерениях собеседника и предлагаемого подхода в работе с заказчиками, одновременно проверяя посыл, сделанный Голимовым о том, что предложения по расширению бизнеса надо подавать в письменном виде.
- А это ничего, если автор концепции обычно занимается ее воплощением в жизнь? – собеседник не скрывал своего азартного вызова и смотрел в глаза Лапшина тем проницательным взором, каким в кино следователь смотрит на преступника, подвигаемого на признание в содеянном. – Мы ведем полную историю установки и обслуживания нашего оборудования на станции и предлагаем им услугу «одного окна», в котором удобно и быстро можно оформить заказ на поставку запасных частей, запросить услуги шеф-инженеров и разработку ремонтной документации, сделать аварийный вызов или обратиться за любой консультацией касательно оборудования.
- В документально оформленном виде концепция существует? Какое участие и какую зону ответственности она предполагает от внешнеторговой фирмы? – от взгляда Лапшина не скрылось, что Иогансон как-то нехорошо скривился и фыркнул, будто Валерины слова полностью противоречили его, носителя концепции, замыслу. – Так в чем суть вашего подхода?
- При эксплуатации генераторов при каждом останове агрегата и ежегодном осмотре нашими конструкторами дается рекомендация по замене быстро изнашиваемых материалов, запас которых на трехлетний период эксплуатации входит в комплект поставки. Другие инструкции в эксплуатационной документации носят предположительный характер. Поэтому предлагается командировать наших специалистов на период осмотра агрегата на каждую станцию и в совместной работе с эксплуатационщиками составлять перечень запчастей, необходимых в наличии для ближайшей замены. При этом предполагается их агрессивное воздействие на мнение местного персонала и манипуляция с целью увеличения данного перечня, установление доверительных связей с теми, кто принимает решения по объему заказа, и циничное втюхивание того, что легко и быстро производится и комплектуется, а при эксплуатации может быть использовано, а может оказаться ненужным.
- Ну хорошо, если вы считаете, что это сработает, почему уже не используете и не заваливаете нас заявками заказчиков?
- Ну нет, так не бывает: один девушку угощает, а другой танцует. Я же не лох конченный, чтобы меня использовали. Все должно быть в одних руках для полного контроля и управления: получение заявок, их обработка, заключение контрактов. И для клиентов удобна система «одного окна».
- То есть вы хотите создать параллельную внешнеторговую группу в составе монтажного отдела?
- Да, и хотим, чтобы вы передали часть опытного персонала.
Лапшин моментально понял, что при серьезной организации продаж запчастей за границей не может быть одновременно двух групп работников, занятых этой работой, в разных подразделениях, и остро отреагировал:
- Так забирайте всех! Продажа запчастей – базовая занятость всего оперативного персонала во внешнеторговой фирме.
- Нет, тетки, что сначала жалуются, что заказов мало, а потом что они страшно устают от объема выполняемой работы, нам не нужны. Передайте таких, как Павлушина, кто, не ноя, бумажную работу качественно делать умеют. Подкладывать их под клиентов не планируем: они в матери годятся тем девочкам, которые нужны для такого дела. Хотя Клава, конечно, искрит тут у вас…
За десять лет активной работы Лапшину с запросами клиентов в интимной сфере сталкиваться не доводилось, и ему в зарубежных поездках на это никто не намекал. Если в разговоре с ним Иогансон, считавший такой антураж важным фактором в переговорном процессе с клиентами, упомянул об этом, то наверняка обсуждал такие приемы агрессивного маркетинга и с генеральным директором. Сочетание серьезности на лице собеседника с нелепостью предложения интимных развлечений в программе обслуживания иностранных клиентов все ставило на свои места. Сразу вспомнился разговор с Леной Холанской об использовании провинциалами довлатовского рассказа об организации приема корреспондентов центрального издания райкомовскими чиновниками в качестве руководства к действию, и Лапшин уже не смог сдержаться чтобы не съязвить:
- И в какой глубокой провинции – в штате Айова или, может быть, в штате Аляска учат таким приемам агрессивного маркетинга?
Вопрос, конечно, был риторический, но по реакции собеседника – он вспыхнул, дернулся, но промолчал - было видно, что сработало. Иогансон вынашивал концепцию увеличения продаж запчастей для того, чтобы возглавить эту работу не для того, чтоб ею руководить, а для обозначения личного служебного пространства. Агрессивный маркетинг проводился им не в отношении продаваемых запчастей, а в отношении собственного позиционирования, и здесь все средства хороши. То, что он не запомнил название потенциального заказчика по модернизации оборудования станции Обра в Индии, это подтверждало. Это был скользкий путь, на котором легко можно было искать улучшения личного благополучия в ущерб репутации предприятия.
- В конце перестройки Электросиле повезло продать судовые генераторы в Финляндию для установки на суда, заказанные Советским Союзом, условием сделки был относительно высокий процент местной, то есть советской, комплектации, локализации, как это называется при производстве автомобилей. Монтаж генераторов, относительно простой, не требовал участия специалистов монтажного отдела, а вот пусконаладка всегда сопровождалась командировками инженеров конструкторских отделов, среди которых развернулась настоящая борьба за шанс жизни выехать в загранкомандировку в капиталистическую страну с выплатой суточных в свободно конвертируемой валюте. И сейчас эти деньги меняют финансовое положение командированного счастливца, а в те времена такая поездка – несомненная удача. Однажды счастье оказаться в Финляндии улыбнулось молодому инженеру, моему ровеснику, после нескольких поездок туда более старших и опытных коллег. Это была его первая загранкомандировка, и сразу в капстрану. На финской территории он быстро разобрался, что при наладке на верфи он сам оплачивал свое питание из скудных суточных, полученных в Ленинграде, а при выходе судна на ходовые испытания – его содержание обеспечивалось командой судна. При скромном размере суточных и припасов консервов и копченой колбасы очень важное заключение. В результате в наладке и испытаниях на берегу – никаких проблем, все по программе, но при выходе в море при отсутствии устойчивой телефонной связи с Ленинградом обязательно возникал сбой в работе генератора, необходимость дополнительных проверок, вероятность ремонта компонентов оборудования. Вот такой нехитрый гешефт, новомодных определений типа «агрессивный маркетинг» выпускник советского технического вуза тогда еще не знал: личные суточные растут, в их расходе – экономия, и даже Электросила получала выгоду в виде ставки возмещения за каждый дополнительный день участия этого специалиста в наладке оборудования судна. Потери верфи из-за задержки сдачи судна были вне зоны интересов и понимания нашего инженера. К счастью, финны те события так, как я изложил, не воспринимали: слишком разный у нас был менталитет. Они просто сочли молодого инженера недостаточно подготовленным к такой работе. Закончилось все моим телефонным разговором с финским заказчиком с его требованием подготовить командировку кого-либо из возрастных инженеров, успешных в наладке оборудования в предыдущих командировках, по списку, подготовленному финнами, с почасовой программой наладочных и проверочных работ. Посылать замену молодому пройдохе не потребовалось, испытания завершились быстро и успешно, так как на кону уже стояла не только его репутация, но и сама командировка. Только после этого – ни одного запроса от финских верфей на поставку оборудования Электросилы, и это – результат агрессивного маркетинга, осуществленного сотрудником в личных интересах, для его предприятия-работодателя.
- Печальная и поучительная история. Все происшедшее – следствие низкого контроля руководства за действиями своего сотрудника. В нашей концепции предполагается жесткая организация и серьезный контроль. В том числе, чтобы не было перепродаж после пересечения запчастями российской границы, - автор концепции не скрывал своих предполагаемых контрольных функций в новой структуре и намекнул на возможность перепродажи запчастей после выхода из страны происхождения на пути к месту назначения по более высоким ценам с учетом личных интересов участников процесса. С круглыми серыми глазами под высветленными солнцем ершистыми волосами Иогансон действительно напоминал Лапшину наглого и агрессивного птенца, но уже не галчонка, а кукушонка, который в гнезде приемных родителей толкал родительских птенцов к краю гнезда, обеспечивая себя большим количеством питания и внимания.
- За редким исключением, все продажи мы осуществляем непосредственным потребителям, поэтому могу уверенно заявить, что мои сотрудники в никаких махинациях по перепродажам не участвуют.
- А это кто-нибудь проверял? – Иогансон был уверен, что в его функциях роль надзора и контроля должна быть значимой.
- А заявки-то от заказчиков у вас какие-нибудь есть? – Валера решился перехватить инициативу в разговоре.
- Конечно, есть, - уверенно декларировал Иогансон, но Лапшин ему не поверил. Какой тут к черту агрессивный маркетинг, если полученная от заказчика заявка на поставку запчастей пролеживает в ожидании создания удобной кому-то структуры. Да и не заметил он участия Иогансона в проработке бюджета будущего года: по общению с Балакиной было понятно, что вся информация о продажах запчастей за рубеж ею была принята только от внешнеторговой фирмы.
- Ну тогда надо обнародовать концепцию, сделать экономические выкладки, показывающие, на сколько более продуктивной будет новая структура по сравнению с существующей, и обсудить, чтобы всем все было понятно, включая работников, переводимых к вам из внешнеторговой фирмы. – Лапшин намеренно акцентировал внимание на бюрократическом оформлении предложения, обеспечивая себе и конкуренту, как минимум равные стартовые условия.
- Конечно-конечно, мы все обсудим, - собеседник проговорил каким-то фальшивым успокаивающим голосом, словно он втюхивал Валере идею, в которой вся сущность сводилась к собственному позиционированию, опиравшемуся на представление, что общая нестабильная ситуация увеличивает его личные шансы. Агрессивный маркетинг строился на продвижении своих интересов использованием информации и дезинформации, и неизвестно чего в замыслах Иогансона было больше. Ну и конечно, в такой деятельности не грех присвоить чужие наработки и выдать за свои.
Хозяин кабинета глубоко и тревожно вздохнул, как только неприятный визитер исчез за массивной дверью. Лапшин логично заключил, что у него в служебной жизни появился конкурент. Он привык, что карьерный рост предполагал получение опыта определенного функционирования на низших должностях с постепенным подъемом к возглавлению целого направления или подразделения с закономерным переходом качества выполняемой работы в количество, отражаемое заработной платой. Так было на Электросиле всегда, и это определяло карьерные планы и мечты с постепенным служебным ростом в результате естественного высвобождения высоких позиций, ну или в результате интриг. И вот появился человек, который уже не планирует, а строит структуру с функциями существующего и успешно работающего подразделения. По логике минимизации расходов одна из структур с одинаковыми функциями становится лишней. Это означало интригу и борьбу в то время, как верно выразилась Валя Москалева, он, Лапшин, «как коммунар, на баррикаде стоит». С другой стороны, почему в Киев Голимов командировал его, а не Иогансона, чья концепция организации поставок запчастей и оборудования на замену полностью соответствовала программе поездки группы Энергокорпорации? Не подхалим и блюдолиз, Валерий Георгиевич Лапшин взялся за дело, к которому был призван, и к которому лежала его душа, сам работник, он руководил людьми так, как хотел бы быть руководимым со стимулами к развитию и достижению успеха. Лапшин принял неожиданный сигнал конкурента и понял, что нужно было прекращать участие в борьбе с общим врагом в лице крупнейшего акционера, а задуматься о своем служебном будущем и подчиненного ему подразделения. Просто стоять и ждать уже нельзя!
В принесенной Клавдией папке со свежей почтой первым лежал факс из дирекции каскада Днепровских ГЭС, адресованный Лапшину лично, о завершении торгов с указанием забрать выданную вместе с предложением банковскую гарантию. Хотя сообщение не указывало ничего о выборе победителя тендера, Валера легко проверил, что дата факсимильного сообщения была следующим календарным днем вслед за датой, когда курс швейцарского франка опустился по отношению к доллару так, что предложение швейцарского АББ во франках стало номинально более низким, чем предложение русской Электросилы в долларах. Несложный пересчет на калькуляторе подтвердил этот факт. Ожидание, к которому его призывали в Киеве и в Москве, закончилось. Лапшин с горечью принял, что свободно плавающий курс двух валют через несколько дней обратно выведет Электросилу на первое место, но это уже не будет иметь никакого значения, и никакой административный ресурс со стороны Энергокорпорации в этом раскладе не сыграет. Вот такая честная конкуренция, и вот такой агрессивный маркетинг! И снижение объема работы ведущего менеджера Павлушиной.
37
Звонок заместитель руководителя Атомстроя Марутина застал Лапшина в кабинете:
- Я в Питере по делам. Необходимо с тобой встретиться полуофициально. Разговор к тебе есть. Подъедешь ко мне в гостиницу?
Лапшин согласился, сразу предположив, что, как отложенный штраф в спорте, последствия провала в организации пресс-конференции с иранцами, пусть и с опозданием, догоняли главного виновника. При всестороннем расследовании так бывало, есть и будет: до вынесения оргвыводов необходимо более подробно и точно установить все обстоятельства. Избежать этого невозможно, лучше встретить неизбежное с меньшим числом свидетелей, и предложенная форма – встреча в гостинице, а не официальный приезд на Электросилу – такой шанс предоставляла. Стыдно же быть распекаемым публично, на глазах подчиненных, на глазах соратников и коллег, слов оправдания даже искать не надо, на столько все очевидно.
Марутин, в кашемировом пальто с ярким шарфом вокруг шеи, встретил Лапшина в фойе гостиницы с явно выраженной мягкой заинтересованностью в глазах. Никакой напускной строгости и холодности. Выказывая расположение к гостю, предложил выпить кофе. Вежливо здороваясь, отвечая на дежурные вопросы и принимая приглашение в кофейню, Валера про себя отметил несоответствие настроя представителя Атомстроя его ожиданиям расспросов по организации пресс-конференции. Да и обстановка шикарного кафе в дорогой гостинице центральной локации Петербурга к таким разборкам не располагала. Сразу после общения с официантом и заказом капучино, Марутин обратился к Лапшину, скрывавшему настороженность за мягкой улыбкой:
- Без обиняков. Нам нужны люди, смелые и активные, способные работать на Востоке. Как ты, немолодые и нестарые, чтобы быстро обучиться, приспособиться к особым условиям, и умеющие терпеть. Мы собираемся офис открывать в Тегеране, подбираем народ. Для тебя – это новая ступень в карьере внешторговца. Такого шанса – поработать за границей - на заводе у тебя никогда не будет. Зато в личном деле появится увесистая рекомендация для дальнейшей карьеры.
Предложение сделано уверенно, даже с напором. Это было и лестно, и интересно. Валера, сохраняя мягкую улыбку, попытался уточнить:
- А должность какая?
- Высокая и с хорошим окладом. Утвержденной структуры тегеранского офиса еще нет. Есть только понимание необходимости его создания для активизации работ по проекту. Я подбираю кандидатов для собеседования с Карповым. Полгода подготовки в Москве с начальным обучением фарси, официальное назначение и высадка в Тегеране. Все с нуля: установление связей с нужными людьми, местная легализация, организация офиса и информационных каналов. Работы – выше крыши! Заказчик настаивает на достройке брошенных немцами энергоблоков с максимальным использованием десятков тысяч единиц поставленного ими оборудования. Что-то пострадало во время ирано-иракской войны, что-то перемещено в другие места хранения, что-то использовали по своему усмотрению или растащили, документации нет – говорят, сгорела. Для разработки проекта реконструкции необходимо разобраться, что из оставшегося пригодно и соответствует требованиям российских поставщиков, а это на стыке с заводами. Поэтому на тебя и обратили внимание. В Москве связь со мной, хотя, понятное дело, будут обращения и других лиц из Атомстроя.
Пытаясь логично выстроить услышанное, Лапшин отпил кофе, принесенный официантом, и осторожно спросил:
- То есть сначала прием на работу в Москву? А потом – перевод в Тегеран?
- Ну как-то так. Не бойся – не обидим. Получать будешь больше, чем на заводе. Мне от тебя нужна твоя трудовая биография с описанием выполняемых функций. В течение месяца будет встреча с Карповым, ну а там все формальности – функциональные обязанности, условия работы и пребывания за границей, зарплата и льготы - будут урегулированы. У тебя шансы хорошие – ты показал, что с восточными людьми общаться и работать умеешь. Уклончивость и необязательность преодолеть сможешь!
«Главное, чтоб не пришлось преодолевать восточные злопамятность и мстительность!»
- А такого не может быть, что направленному вами в Тегеран работнику откажут в рабочей визе со стороны Ирана?
- Не приходилось с этим сталкиваться. Да и какие к тебе могут у иранцев быть претензии? Вот после посещения Ирана могут отказать в израильской визе. Ну ты же в паломничество по святым местам еще не скоро собираешься?
Валера сдержанной улыбкой оценил шутку Марутина и в очередной раз получил подтверждение расхожему мнению, что любое событие имеет значение не по существу случившегося, а по восприятию окружающими. Он ждал оргвыводов по проваленной пресс-конференции с иранцами и расспросов по ее организации, его роли в попытках западных спецслужб или тех, кто за этим стоит, выдавить из официальных лиц подтверждение разработки ядерного оружия, а получил приглашение работать в Иране от предприятия, которое должно было, как минимум, репутационно пострадать в результате этого провала. И приглашение строится на восприятии, что ему удается находить общий язык с представителями восточной страны. Договорились о сбросе Марутину по факсу трудовой биографии Лапшина в ближайшие три дня. Представитель Атомстроя потарапливал, и потенциальный кандидат обещал ускорение с потаенными размышлениями о том, сможет ли обиженный проваленной пресс-конференцией Ахваз использовать свой официальный статус для помех в выдаче визы в Иран. Но до такого события еще должно пройти много времени с перехода на работу в Атомстрой.
- Работники иранского посольства вам помогают в подготовительных работах по проекту? – Лапшин осторожно задал вопрос, пытаясь разобраться в ситуации.
- Знакомый тебе Ахваз нам помогал, но сейчас он в Тегеране, то ли в отпуске, то ли в ожидании заслуженного повышения по службе, - Марутин в ответе сделал упор на «нам помогал», намекая на сопричастность Лапшина к проекту Бушер, Валера это понял, но и одновременно осознал, что провал пресс-конференции для российской стороны, похоже, остался незамеченным. Его последствия могут иметь значение для сопричастных с российской стороны в случае претензий со стороны иранцев, но в интересах успешного развития зависшего надолго проекта, предположил Лапшин, они дипломатично могут счесть российских организаторов невольными соучастниками провокации и не требовать наказания для них.
Марутин воодушевлял на смену места работы, и Лапшин покинул гостиницу воодушевленным. При его возвращении в офис секретарша Клава взглянула на него так, как смотрит женщина, уже проведавшая все мужские секреты:
- У вас для нас сюрпризов нет? - Вот черт в юбке, неужели она проведала о его встрече и предмете разговора с Марутиным? Подслушала его телефонный звонок?
- А что, без новостей скучно?
- Не все новости могут радовать. Вы так часто в последнее время стали куда-то исчезать, даже не предупреждая, что мне сказать Голимову, если спросит, где вы? Слава богу, пока выкручиваться не приходилось.
Лапшин нашелся что ответить внимательной и любопытной секретарше, готовой прикрывать начальство:
- Потому и не приходилось выкручиваться, что Голимов знает, куда и зачем я направляюсь.
Секретарша сделала понимающее выражение лица и последовала за руководителем в его кабинет. Пока Лапшин снимал пальто, она продолжила доклад о случившемся в его отсутствие.
- Приходил Иогансон из монтажного отдела, вас не застал и сразу пошел к Нине Павлушиной. У Виталия в командировке случился инфаркт. Состояние тяжелое. Принято решение после стабилизации его состояния перевезти его из Удомли в Петербург для медицинского обслуживания по месту прописки. Он не выписывался из Нининой квартиры, да и куда ему выписываться: после развода болтался по съемным углам да случайным бабам. Нина написала заявление на две недели в счет отпуска, оно лежит у вас для подписи. Иогансон забрал ее сразу, и они - в микроавтобусе по дороге в Удомлю.
Лапшин испытал неприятный укол должностной ревности. Дело не в том, что Нина, приняв свою долю ответственности в судьбе Павлушина, взяла отпуск без его санкции. Понятно, что у Дарьи Мякининой с Павлушиным был ситуативный союз, который сразу же распался, как только исчезла материальная основа для него – съем жилья и плата за проживание. Союз двух скучающих после работы людей не создавал никаких обязательств, никакого сращивания и цементирования и не переродился в готовность в критической ситуации проявлять внимание и заботу, жертвовать своим временем, силами и деньгами. Ход событий предопределил неизбежный распад. У Нины же был совсем другой расклад. Ее тяготила полученная после изгнания Виталия свобода, и она с легкостью согласилась взять на себя тяжелую нагрузку по ежедневному уходу за больным, что давало надежду реанимировать изжившие, казалось бы, отношения. Не последнюю роль играло и желание оторваться от разборок с телефонными террористами корпорации по поводу иска с акциями. Ревность возникла из понимания, что Павлушина оказалась на несколько томительных часов долгого пути в Удомлю в компании проводника идей агрессивного маркетинга, который уже намекал на переход работников из внешнеторговой фирмы в его подразделение, и он их использует для сбора информации и вербовке перспективной сотрудницы, способной оперативно обработать и продвинуть по службам нужные бумаги.
- Кому он нужен в таком состоянии, кроме Нины? – продолжала Клавдия, развивая инициативу должного масштаба. – А если умрет, хлопот с похоронами не оберешься. Мы ей деньгами поможем?
- Так Виталий же еще живой! – Лапшин возмутился предусмотрительной инициативой Клавдии.
- Живой. Лекарства, капельницы, подгузники – много чего понадобится. Может, придется сиделку нанять. Я уже приготовила ведомость. Кто сколько может.
Клавдия положила перед Лапшиным приготовленный ею листок с предложением ему вписать свою фамилию и вносимую сумму. Известный ход неравнодушных организаторов таких сборов первым внести в ведомость жертвователя относительно крупной суммы, чтобы подстегнуть последователей быть на уровне, сработал. Лапшин вынул из кошелька деньги и отдал Клаве. Секретарша не торопилась уходить из кабинета, имея еще вопросы к своему руководителю.
- Что-то еще, Клава?
- Мне на подмену Нины приказ на кого готовить? – С советских времен подмена работника на период отпуска трактовалась как совмещение должностей и давала подменщику пол-оклада выбывшего, что в отсутствие установления заработка по КТУ оставалось единственной возможностью стимулировать работников на повышенную рабочую нагрузку. Клава это помнила, как и свою секретарскую функцию при этом.
- Впиши в приказ себя! – Лапшин быстро разрешил вопрос. Клавдия не отказалась от возможности приработка, лишь помявшись ответила:
- Я соглашусь только при условии, что вы мне будете помогать.
- Естественно все будешь делать под моим присмотром.
- Боюсь, что Нина по истечению двух недель будет отпуск продлевать или возьмет без содержания. Вы от нас за это время никуда не уйдете? - интуиция Клавдию не подводила, и она выдавала свои потаенные переживания.
- О моих намерениях ты узнаешь первой!
- Вас Стрекалов не приглашал к себе на работу? – прозвучал совершенно неожиданный вопрос. – Мы без вас – как птенцы в разоренном гнезде.
- Ну что ты, Клава! – беззаботным смехом отреагировал Лапшин. – Он полагает, что сам справится с процессом продаж, ему лишь нужны профессиональные секретари для оформления его договоренностей с учетом языковых и юридических особенностей.
- Стрекалов сманивает в корпорацию конструкторов Электросилы.
- Как сманивает? Куда? – с явным интересом отреагировал на новость Лапшин, скрывая радость от того, что Клавин вопрос не касался его лично.
- Уволенный с Электросилы Арошин теперь в Энергокорпорации создает конструкторский отдел и приглашает перейти к нему всех молодых толковых конструкторов, способных выполнять работу на компьютере. Естественно, заманивают ростом в зарплате. Мне Ушканов сказал, его Арошин тоже пригласил на собеседование, - Клава с видом знатока сокровенной истины упомянула фамилию своего мужа, работавшего в отделе проектирования турбогенераторов. – Перед ними стоит задача осуществить компьютерное проектирование генератора.
- То, что спроектировано, должно быть где-то изготовлено по существующей или вновь развитой технологии. И главное, на это изделие, должен быть заказчик с проектом, где генератор предполагается установить, и это создает технические условия для конструкции генератора, - у Лапшина появилась масса вопросов к полученной новости. В Клавином сообщении оставалось множество организационных и технических неясностей, без которых оно оставалось ОБС – «одна баба сказала». – Генератор – это не автомобиль, который серийно выпускается по одному и тому же дизайну и можно собрать вручную в разных географических точках. Его проектируют для конкретного места установки и специфических режимов работы с учетом уже имеющейся или планируемой технологии.
- Об этом Гриша ничего не говорил. Пояснил только, что задача будет разработать универсальный генератор, который затем будет приспособлять к конкретным условиям заказа, - Клава сохраняла интригу в разговоре. – Чтобы заказы появились, нужно работать с заказчиками, а для этого тоже нужны профессионалы, и их тоже надо подбирать. Если вас позовут, вы про нас не забудете?
Конфликт между собственником компании и наемными работниками завода не мог идти по заранее заготовленному сценарию, не мог быть управляемым. Эмоциональный разогрев отношения к происходящим событиям приводил к их интерпретации, влиял на их восприятие и действие. Увольнение Колобова – это просто уход специалиста на другое место работы в поисках своих профессиональных и материальных шансов, и он прошел почти незаметно. В случае своего перехода в Атомстрой Лапшин также рассчитывал уйти из Электросилы без лишнего шума. Переход же конструктора или менеджера по продажам с завода в структуры Стрекалова – это уже принципиально новое и беспрецедентное развитие развернувшейся борьбы в условиях нехватки финансовых ресурсов на заводе. Это уже не индивидуальный поиск шансов для себя лично, это подрыв устоев. Знал ли о переманивании электросиловских конструкторов в корпорацию Голимов? А ответственный за работу с персоналом Кущенко? Без достоверного знания планов Стрекалова можно было прийти к выводу, что модернизированный вне Электросилы конструкторский отдел с универсальным дизайном генератора через какое-то время будет инкорпорирован в завод, образуя ядро поддержки олигарха. С подачи Арошина, который знал всех конструкторов, выбирали самых толковых и недовольных своим текущим положением в силу старых иерархических построений в ожидание карьерного рывка и позиции начальника. Подстегивало к такому переходу и затянувшаяся неопределенность на Электросиле с заработной платой по КТУ и слухи о негативном для работников результате перехода на новую систему оплаты труда на Металлическом заводе, где вместо ожидаемого роста зарплаты работники получили выплату гарантированного минимума, оказавшегося ниже должностного оклада до изменений. Конструктора двух заводов плотно общались между собой не только на технические темы. Расчет Стрекалова был не на массовый отток классных специалистов, а на цепную реакцию в умах: корпорация не против хороших конструкторов и платит в два раза больше, без каких-либо уточнений подписывал ли кандидат какую-либо бумагу в поддержку Голимова? И об этом заговорили с завистью к тем, кому удача способствовала подписать трудовой контракт со стрекаловской корпорацией, и с сомнением в отношении поддержки затянувшегося противостояния и его целей. Все текло, и человек проходил уроки с надеждой на будущее после череды неприятностей и неопределенности, а процессы в природе и массах способны, насыщаясь, затихать и завершаться. Скорее всего такую ставку на ближайшее будущее Стрекалов делал в противостоянии со своими оппонентами.
Дома Марина никакой радости в отношении возможного перехода Лапшина на работу в Москву, а затем в Тегеран не увидела и своего недовольства не скрывала.
- Как всегда все решил, о нас не подумав! Это что, нам срываться отсюда и ехать неизвестно куда? – она однозначно имела в виду не географическую точку, а смену привычного уютного жизненного уклада.
- Род моих занятий – внешняя торговля – предполагает деловые выезды из дома. Работа в Иране – из того же ряда событие, только продолжительность выезда не несколько дней, а несколько лет.
- И в Тегеране мне придется в парандже ходить? И все время сидеть взаперти?
- Не выдумывай! – Валера рассердился одновременно и на жену, задающую неудобные вопросы, и на себя за то, что в разговоре с Марутиным вообще не поднял тему переезда семьи и условий для ее членов. – Насколько мне известно, не все так жестко, как ты себе представляешь. Требования к головному убору и одежде женщин в Иране существуют только при нахождении в общественных местах, дома, на территории посольства никаких требований не предъявляется – хоть в ночной рубашке ходи!
- А нельзя сделать так, чтобы ты там работал, а мы остались здесь, и ты, по возможности, будешь к нам приезжать?
Жена легко отпускала мужа. Это уже напоминало обстоятельства разрушения семьи Павлушиных. Марина, конечно, знала об их разводе, а что стало причиной – Лапшин не пересказывал, и Нина в редких телефонных разговорах с Мариной эту тему не поднимала. Ответ жены Валера воспринял не как категорический отказ переезжать вместе с мужем, а только как высказанную позицию привыкшей к размеренной и обустроенной жизни женщины. Семейное благополучие являлось не приложением к благополучно складывавшейся карьере, а ее условием. Отринув немедленные заморочки, переубеждать жену можно и постепенно, по мере продвижения Атомстроя в формировании группы работников для Ирана. В соответствии с договоренностью с Марутиным Лапшин подготовил запрошенные бумаги и в отсутствие Клавдии по факсу передал в Москву.
38
Валера долго настраивал себя на разговор с генеральным директором Голимовым с глазу на глаз, прокручивая в голове аргументы, обоснования и возражения. Ему важно было, чтоб никто не мешал. Наконец, секретарша Галя сообщила, что у Наиля Аскеровича посетителей нет, и телефоны не заняты, можно приходить. Генеральный директор был один, спокойный, казалось, свободный от проблем, нависших над ним и руководимым им заводом, в том состоянии, которое располагает к доверительности и открытости. Здороваясь, он протянул руку, и Лапшин постарался не просто приложить ладонь к ладони, в вложить в рукопожатие побольше тепла. Он сразу приступил к делу:
- Я хотел бы поговорить о будущем…
- Замечательно, что ты заговорил об этом, а то все суета не давала возможности, - с показной готовностью откликнулся Голимов и тут же задал несколько дежурных вопросов из набора хедхантера: – Как ты понимаешь свою миссию? В чем твое целеполагание в ситуации многозадачности?
- Я понимаю, что склонить власти и общественность на нашу сторону в противостоянии со Стрекаловым у нас не получилось, - Валера упрямо начал излагать приготовленные им заготовки, игнорируя заданные ему вопросы. - Молчание губернатора в ответ на наше обращение затянулось на столько, что можно прийти к заключению, что он не будет предпринимать никаких действий. Я пытался понять представителей СМИ, почему они пишут о том, что является скорее скандальным, и совершенно не хотят упомянуть о существенном, для нас важном. И пришел к заключению, что во взаимодействии с ними, наверное, у меня проявляется большой недостаток. Я привык работать по плану: первое, второе, вытекающее из виденья перспективы третье и так далее. Если плана нет, если нет виденья перспективы, если все время стихия с одной стороны, а с другой масса ограничений и недостоверное знание текущих процессов – это не моя среда. Я не подхожу для такой работы.
- У каждого человека есть выбор: сохранять все, как есть, либо восходить к новым высотам, превозмогая личное неудобство, - Валере показалось, что Голимов не дал ему договорить, уже имея какую-то заготовку в арсенале. И все же он решился раскрыться и показать собственные цели и амбиции.
- Я бы хотел сконцентрироваться на том, что у меня получается – на внешней торговле.
- Придумали себе «внешнюю торговлю»! Это большевики выделили ее в самостоятельную функцию, чтобы ввести на нее монополию и контролировать весь процесс, обстряпывая при этом темные делишки по продаже экспроприированных художественных и исторических ценностей, - с легким пренебрежением и по-отечески снисходительно Голимов пустился в очередной философски оформленный спич. - Есть система сбыта продукции, производимой предприятием. Экспорт является составной частью указанной системы. Все, что производит и сбывает завод, делится на группы: комплектная поставка, разовая поставка, спецпродукция, запчасти, сервис. Комплектной поставкой, включающей наши генераторы и турбины Металлического завода, должны заниматься профессионалы, специализирующиеся на строительстве и комплектации электростанций, имеющие такой опыт и соответствующую репутацию у заказчиков, и это нарабатывается годами, если не десятилетиями. Сервис и запчасти должны быть за заводами. Сейчас сервис в энергомашиностроении и в энергетике ужасно убогий, но это чрезвычайно колоссальный бизнес - диагностика, анализ состояния энергоблока, просчитывание вариантов его модернизации, замена отдельных частей, продление его ресурса. Исполнение всего этого растягивается на годы и стоит многие миллионы долларов.
- Я так понял, что у нас на заводе для этого создана группа Иогансона в монтажном отделе?
- Не все, что инициировал Стрекалов, является бредом. Такая организация сервисных услуг заводов-изготовителей обсуждалась в корпорации, и я не вижу оснований от нее отказываться.
Валерий засомневался в искренности генерального директора: поездка группы Энергокорпорации в Киев по стимулированию заказов на запчасти, в том числе, опровергала приверженность корпорации ранее провозглашенным бизнес-схемам, а командировка туда Лапшина, а не Иогансона – стремление Голимова им следовать.
- Группа существует, но из-за границы заявки на запчасти по-прежнему идут через внешнеторговую фирму и в соответствующей координации нескольких служб превращаются в контракты.
- А вы с Петром еще на разговаривали о передаче этой работы в его подразделение? Я думал, что после встречи с молодым индусом вы оба поймете, что надо сделать. Твои подчиненные не смогут втюхивать запчасти в большом количестве и по высоким ценам, разве что обработать поступившие заявки. Кто на электростанции поверит кабинетной тетере, что сверх заявки необходимо для поддержания работоспособности оборудования и продления его ресурса заказать еще какие-то детали и материалы? А шеф-монтажнику, который руководил монтажом, поверят. Кто мешает разводить энергетиков на миллион миллионов? Методы работы для травоядного менеджера по продажам сомнительны, а для циника с алгоритмом агрессивного маркетинга – эффективны.
В произнесенном пассаже были одновременно и скрытая ирония располагающего к себе собеседника, и твердый цинизм управленца, мягко продавливающего принятое им решение, но после снова обозначенного «агрессивного маркетинга» была заметна откровенная издевка. Валерий вспыхнул и возразил:
- При обработке заявок заказчиков очень часто сверх запрошенного наши конструктора предлагают включить в заявку различные прокладки, распорки, крепежные и уплотнительные материалы, которые могут быть повреждены при замене заявленного узла или детали.
- Обеспечивать заказчиков запчастями по их заявкам – это как в любви елозить по поверхности, до нутра не доставая, - Голимов перевернул две пиалы и наполнил их зеленым чаем из большого заварного чайника, одну подвинул Лапшину, показывая, что приглашает к долгому разговору. - Нам, наемным менеджерам, организация любой деятельности должна представлять факультативный интерес, если при этом у нас будет стабильная работа, обеспечивающая восхождение к новым профессиональным высотам. При изменчивости обстоятельств и условий стабильной является координация исполнителей контролируемых функций. Согласен? Приглашаю тебя быть членом моей команды, можно сказать: проверку ты прошел успешно.
Приглашение приглашению рознь. Это было известно Валерию со времен поездки а Англию, где «я приглашаю» у англичан не означало «я угощаю», а всего лишь предложение вместе сходить в бар или еще куда-то с дележкой расходов поровну. Валера не принимал доверительную интонацию Голимова, прикрывал свой настрой разбегающейся в разные стороны улыбкой. Приглашение напоминало заманивание. А ведь заманивают для того, чтобы использовать или обмануть. Дать приглашенному все, что он хочет. В пределах допустимого. В период, когда нужен. В отличии от Лапшина генеральный директор чувствовал себя хорошо, показывал себя одновременно и творцом-теоретиком, и организатором масс, самоуверенно демонстрировал, что может приблизить и в дальнейшем повысить в должности.
- Предлагаю тебе быть моим помощником по внешнеэкономическим отношениям и связям со СМИ и общественностью. Будешь организовывать встречи, вести переговоры, готовить публикации и презентации, поздравлять важных персон и заказчиков с праздниками, отвечать на письма и обращения. Ты крестьянской группы крови – мужик: сказал – сделал. Верный соратник и дисциплинированный член команды, предан общему делу, умеешь держать язык за зубами и не способен на предательство.
В понимании Лапшина, помощник высокого должностного лица должен прежде всего соответствовать этому лицу, быть с ним в постоянном доверительном диалоге. А вот диалога между Голимовым и Лапшиным не было, скорее, он – был порученцем по некоторым вопросам. И соответствовать руководителю, то есть быть постоянно привязанным к его графику работы, задачам и целям, стилю управления и мыслей ему совсем не хотелось. Он привык быть относительно самостоятельным и успешным, привык видеть работу и браться за нее с пониманием, что за любое пренебрежение к ней придется расплачиваться. Меньше всего хотелось быть порученцем лица, цели которого и пути их достижения не раскрываются и не обсуждаются.
- А какие внешнеэкономические функции вы видите за этой должностью?
- Я уже сказал: видение процесса, организация и координация всех фронтов работ. Частично ты этим уже занимаешься, но исполнительскую часть придется отдать тем, кому это ближе: группа таможенного оформления должна быть в отделе транспортировки, менеджеры по продажам – по своему профилю: запасные части – в отдел сервиса, остальные – в отдел продаж. Ну, если хочешь, можешь оставить протокольную группу в своем подчинении, - Голимов фактически подтвердил, что сторонние наблюдатели внешнеторговую деятельность оценивали по броским функциям: встречи иностранцев, согласование их пребывания на территории завода, организация обеда и культурной программы, обеспечение водой и горячими напитками на переговорах, при необходимости, оформление официальных приглашений для приезда в Петербург и помощь в получении визы. Передача кратких отчетов в компетентные органы является составной частью этой работы, но остается в тени, как это и задумано. Если человек не знает и не понимает, что все это – необходимое сопровождение и обслуживание контактов с иностранцами – является отражением более закрытого процесса с расчетом цен, обработкой документации, планированием переговоров, подготовкой контрактов, их обсуждением и согласованием с клиентом, контролем исполнения и его сопровождением с инспекциями процессов и готовых к отправке изделий, то это вот – и есть «внешнеэкономические связи». Для такого взгляда протокольная работа – и есть самая главная функция в организации этих связей.
Момент истины наступил неожиданно. Понимание будущего для Лапшина радикально упростилось. Его лишали возможности каждый день заниматься тем, что нравится, в занятии чем находился баланс с другими людьми, а предлагали координировать менеджеров личных служебных пространств, таких, как уже отметившийся у него Иогансон. Структурные построения, предложенные генеральным директором, ставили под сомнение важнейшую составляющую жизни человека – наличие профессионального будущего. Он физически ощущал, как завис между ярким прошлым и туманным будущим. Коллективная борьба со Стрекаловым украла у него настоящее. То, что с ним последнее время ежедневно происходило, это было не для него, а для светлого будущего коллектива. Но ему при этом яркого будущего никто не обещал. Он оказался «между». Казалось, генеральный директор понимал переживания своего подчиненного и не торопил с ответом. Затянувшуюся паузу прервал телефонный звонок, и Голимов тут же взял трубку, поздоровался с собеседником, заулыбался, зорко посмотрел на Лапшина, как бы решая, оставить его свидетелем разговора или дать знак покинуть кабинет.
- Вот так поворот! Прямо так стали перед воротами и не пустили на завод? – он восторженно отреагировал на полученное сообщение неизвестного собеседника, сосредоточился на разговоре и оставил Лапшина слушать его реплики, показывающие радостный восторг и удовлетворение. Голимов продолжительное время принимал информацию по телефону, светясь торжеством, покачивая головой. – Заместитель губернатора приезжал вас поддержать?! Ну что ж поздравляю! Я рад, что мы снова вместе, а значит, сможем преодолеть все, что мешает! - Опустив телефонную трубку на аппарат, он еще какое-то мгновение переваривал полученную информацию и, наконец, вспомнил о присутствии в кабинете Лапшина: - На Металлическом заводе, точно так же, как у нас, списали деньги по поручительству за Энергокорпорацию, и у них ну совсем никаких средств на счетах не осталось. Не получив зарплату, рабочие возбудились, по нашему примеру организовали рабочую дружину, перекрыли въезды на завод и не пустили генерального директора, сказав ему, что он им больше не нужен, - Голимов пересказал события на Металлическом заводе ровным голосом, словно диктор на телевидении, словно речь шла не о его друге Чернавине, не допущенному рабочими в служебный кабинет.
- И кто теперь управляет Металлическим заводом? – решил уточнить Лапшин.
- Работники призвали старого и проверенного генерального директора – Сивченко, возвращение которого поддержал офис губернатора, - отвечая, Голимов взглядом указал на телефон, давая понять, что только что состоявшийся долгий разговор у него был с новым старым генеральным директором Металлического завода. – Там поверили, что смогут по результатам второго тура выборов в Законодательное собрание города сформировать в нем прогубернаторское большинство и потому могут открыто демонстрировать его позицию в спорных вопросах.
Сохраняя интригу, он подлил себе горячего чая, и через несколько секунд вальяжным голосом продолжил:
- Какой он, на фиг, олигарх! Он не то что с губернатором, даже со своим стратегическим инвестором – Сименсом – не попытался о чем-либо договориться. Как известно, природа не любит пустоты, есть еще люди, кто не утратил волю жить и работать в России и заполнил оставленную без внимания лакуну. После выступления Металлического завода перевес в силе оказался не на стороне Стрекалова. А если до него туго доходило, что на главных территориях Питера ему больше нет места, то есть относительно мирные способы заставить его сконцентрироваться.
Глаза Лапшина остались сосредоточенными и нацеленными на лице генерального директора, который с вдохновленной душевностью говорил о закулисных событиях нового выступления против Стрекалова, одновременно убеждая и увлекая соратника. Из недосказанного Голимовым Валера понял, что, как и на Электросиле, в событиях на Металлическом заводе большое значение имел расклад голосов в совете директоров и позиция немецкого Сименса, стратегического инвестора с блокирующим пакетом акций. Также он понял, что офис губернатора определился, на чьей он стороне в конфликте трудового коллектива и олигарха. Валера слушал эту речь и слышал в ней оправдательные нотки лидера, за которым пошли в надежде на новый порядок взаимоотношений, но в итоге пришли к слегка модернизированному старому: руководитель решал и побуждал подчиненных к выполнению его решений. Как говорится, с неизменным настроем на совместную работу с моими целями. Лапшин, воспользовавшись малой информацией о событиях на Металлическом заводе, решил переключиться на главное событие дня:
- Значит, наша борьба со Стрекаловым закончилась?
- Формально она еще будет продолжаться в судах, в прессе, может, в каких-то кабинетах, пока все не оформится правильным юридическим образом, который исключит владение акциями Стрекаловым и аффилированными с ним структурами. Но твердо можно заявить, что нашему будущему ничего не угрожает! Я рад, что вы не от Стрекалова сбежали, а пошли за мной.
Никогда за все время работы на Электросиле Лапшин не понимал, что выбор направления развития предприятия зависел от воли одного человека. В то время, когда рабочие Металлического завода и тот/те, кто их организовывал и направлял, праздновали победу в начальном этапе борьбы с зарвавшимся олигархом, он ощутил горечь личного поражения в силу неумолимого стечения объективных обстоятельств. Выбор Голимова был сделан в пользу командной дисциплины и карьеризма членов команды, в которую его, Валерия Лапшина, игриво пригласили на сомнительную должность, которой ранее не было в штатном расписании, почти эскорт. Он понял, что предложенная позиция – помощник гендиректора - для него, сорокадвухлетнего мужика, скорее оскорбительна в силу очевидного прислужничества и холуйства и не является базой для творческой и созидательной деятельности. Подступило мучительное ощущение тупика, серости и незначительности полученного предложения.
- А что будет с органом управления трудового коллектива?
- Если Дума закон доведет до ума, то Валя с Натальей завершат юридическую регистрацию этого органа. Если Стрекалова сменит более крупный олигарх с более серьезными связями, то он пролоббирует, чтобы Дума о нем забыла.
- А Москалева к этому так же относится?
- Валя не проиграет, если сохранит место в совете директоров и продолжит выдавать собственное мнение за коллективное. Может быть, добьется, чтобы в уставе акционерного общества было зафиксировано участие трудового коллектива в управлении предприятием.
Цинизм не скрывался. Фактически Валерий оказался в том же положении, что и водитель заглохшего на глухом бездорожье автомобиля с показаниями топливного бачка на нуле: стоять на месте бессмысленно, ждать помощи неоткуда, все бросить и попытаться выбираться самостоятельно означало искать малый шанс в море рисков. У него шанс с Атомстроем в загашнике уже имелся, и это позволяло ему сохранить лицо и твердость рассудка. Вероятно, в том шаблоне, который примеряли на Лапшина, ему надо было быть благодарным. Стараясь, чтобы Голимов не заметил его смятение и размышления о потаенном, он попытался безмятежно улыбнуться.
- Спасибо за доверие!
Обычно в таких ситуациях принято добавлять верноподданчески: «Я вас не подведу!» Но Лапшин этого не мог сказать, долгий разговор с генеральным директором утвердил его в решении по смене места работы. Начальство его выделило, но он по отношению к нему чувствовал себя чужим и неправильным. Невозможно было представить себя старательным и подчиненным помощником, всегда удобным и полезным для руководителя, стоящим с приклеенной улыбкой сзади босса во всех ситуациях. На том разговор с Голимовым о будущем закончился, никаких неясностей не оставалось, да и не могло существовать. Вернувшись в свой кабинет, Валера хотел позвонить Лене Холанской и сказать ей об образовании еще одного «островка социализма» на Свердловской набережной Петербурга. И уже занеся руку к телефону, передумал. Если уж решил, что связи со СМИ и общественностью – это не его сфера деятельности, то прекратить трепыхаться надо решительно. Не его это. Однозначно. Полной информацией он не обладал, а делиться наколками для связи, может, и неплохо, но для серьезной деятельности, в которой нужно проставить все точки над ё, базы не было.
39
В девятом «а» классе после уроков шло собрание с участием приглашенных родителей, целью которого было получить больше информации по событиям на катальной горке 24 ноября, а за одно обозначить в отчетности профилактику правонарушений среди подростков. Учителя верили, что в классе нет откровенных нарушителей порядка, а необходимостью писать характеристику на Лапшина Игоря и Голубцова Ивана по запросу территориального отдела милиции они воспользовались для укрепления своего авторитета и контроля над учащимися. Класс гудел. Никто толком ничего о событиях 24 ноября не помнил. Сам Ваня отмалчивался, при обращении к нему закусывал губы, на поставленные вопросы отвечал неопределенными междометиями, оглядываясь на активно подсказывавшую ему мать.
- Ты скатывался с горки на большой скорости. Кто тебе подножку сделал, когда ты ехал по горке?
- Лапшин Игорь…
Валера живо представил себе возможные события на катальной горке в подаваемой интерпретации и увидел несуразность в показаниях о подножке в момент, если ни одно из действующих лиц – на горке - не могло быть в статичном состоянии:
- Игорь тебя ждал на выезде, или вы вместе скатывались с горки? – попросил он уточнить.
- Нет, друг за дружкой.
- И как кто-то тебе сделал подножку, если он остановиться на горке не мог, а также, как и ты, должен бы катиться в одном с тобой направлении?
Немигающий взгляд Вани на мать.
- Рассказывай, как было! Он, разогнавшись, катился быстрей тебя и на скорости сбил. Ты свалился и ударился головой и рукой о край горки.
- Ну да, ударился…
Лапшин-старший ухватился за выявленное противоречие:
- Так все-таки случайно сбил, скатываясь в одном направлении, или сделал подножку?
Сдержанное молчание, прикрывавшее мыслительный процесс, было красноречивым.
- Кажется, он врезался в меня ногами…
- Игорь скатывался на ногах или на «пятой точке» с выставленными вперед ногами? – нюансы – преднамеренность или случайность - казались существенными, и хотелось их зафиксировать. Сам Ваня мог рассказать только о результате столкновения, но не о стремительно развивавшихся за его спиной обстоятельствах, чем ставил под сомнение сделанное в милицию заявление о подножке со стороны Игоря. Учителя это поняли, стали искать свидетелей.
Коллективными усилиями участников событий 24 ноября пришли к выводу, что, если Ваня и падал на горке, то его никто специально не толкал и подножек ему не ставил. Свидетелей его падения выявить так и не удалось.
Алиса Макловицына в длинном бирюзовом свитере и таких же леггинсах с растрепанными светлыми волосами и сверкающими уверенностью в собственной правоте глазами наседала на Ваню Голубцова:
- Ты - потема и слабак, ни дружить не умеешь, ни учиться! Чего ты в наш класс приперся из какой-то деревни? Не нравится – вали отсюда! – Ваня пришел в этот класс год назад вслед за отцовскими служебными перемещениями из провинции в Петербург и, похоже, так и остался чужаком. И в этой ситуации идти на конфликт с Игорем, кто продемонстрировал тебе дружественное расположение и постоянно просил мать подвезти мальчишку в своей машине из школы до дома!
- Как ты смеешь такое говорить?! – неприятным визгливым голосом отреагировала на выступление Алисы мать Вани Голубцова. Цели выстраивать партнерские отношения у нее не было, и весь свой темперамент она обрушивала на всех подряд, тут же переключившись на преподавателей. – Почему вы позволяете такое поведение своим ученикам?! Кто она такая, чтобы давать какие-то оценки?! Я думала найти в этой школе деликатное ленинградское уважительное отношение, а здесь сплошь хамы и грубияны! – Ваня смотрел в окно, эмоционально закрытый и отрешенно реагирующий на происходящее. – И у учителей, и учеников к Ване предвзятое отношение. Раньше он был почти отличником, а теперь тройка стала вожделенной мечтой.
- Оценки у Ивана такие, какие он заслуживает. Глубже бы осваивал учебный материал, мог бы рассчитывать, что по справедливости преподаватели это заметят, - завуч школы Ирина Григорьевна, строгая и подтянутая в деловом пиджаке, сразу же профессионально отреагировала на выпад Голубцовой. У Валеры Лапшина появилась надежда, что школа встает на сторону его сына, и глупое обвинение в хулиганстве будет опровергнуто.
Но надежды часто оказываются иллюзиями. По завершении собрания Ирина Григорьевна попросила его пройти в ее кабинет и наедине выдала свои переживания:
- Буду с вами откровенна. Из получаемых сигналов трудно понять, дети просто поругались, или на фоне психологической несовместимости идет обострение конфликта с неприятными последствиями. Дело не в том, что отец-милиционер хочет кого-то за травму сына наказать со всей строгостью закона. В провинциальном городке сын крупного чина в милиции Голубцова в школе автоматически имел привилегированное отношение. Оценки не соответствовали уровню знаний и реальным успехам в учебе, и с этим в семье Голубцовых свыклись, как с должным. По территориальной принадлежности проживания и на базе предоставленных бумаг Ваню приняли в сильный класс питерской школы, где стали заметны и провалы в предыдущем образовании, и неспособность на равных с одноклассниками участвовать в текущем учебном процессе. Влиянием отца такое отставание не закроешь. Мать Вани усердствует в использовании на подведомственной территории служебного веса мужа, ставшего заместителем начальника питерского районного отдела внутренних дел. Ей понятно, что по-настоящему хороший результат в учебе невозможен без усилий и вложений, но вместо напряженных занятий с сыном, Голубцова пытается менять обстановку вокруг него. Она переживает больше, чем сам ученик, и своей нервозностью истрепала и его, и нас, учителей. Понятно, что после девятого класса надо куда-то уходить, мы не будем рекомендовать продолжение обучения в нашей школе. Голубцова разработала многоходовку: ученик не смог успешно закончить девять классов из-за проблем со здоровьем, проблемы со здоровьем возникли из-за недосмотра школы, педагоги должны пойти на встречу ожиданиям родителей в получении приличного по содержанию свидетельства под гарантии, что ученик не пойдет в десятый класс. Возможности создать проблемы школе у отделения милиции, на территории которого расположена школа, есть, и нам нужно с этим считаться. Поэтому я обещаю Голубцовой хорошее свидетельство о неполном среднем образовании, чтоб они Ваню дальше куда-то пристроили, но не могу стоять за каждой учительницей, когда она выставляет ему оценку. Хорошие оценки в свидетельстве – это не так просто, как освобождение от физкультуры получить. Есть принципиальные преподаватели, не прислушивающиеся к моим рекомендациям, которые выставят то, чему соответствуют его знания. Голубцова это понимает и поэтому мне откровенно сказала, что дело не будет закрыто до выдачи свидетельства. Вот в таком раскладе мы с вами оказались.
Лапшин подавленно молчал, уставившись в пол. Перспектива иметь длительные отношения с детской комнатой милиции и комиссией по делам несовершеннолетних не радовала.
- Вы, конечно, можете сказать, что школа не должна заниматься такими делами, подстраиваться под чужую стратегию. И я так считаю, но жизнь устраивает свои опыты и эксперименты, и глубинное ее понимание позволяет избежать ненужных проблем. Мы дадим Игорю хорошую характеристику, но накал ситуации она не снимет. Подчиненная Голубцову инспектор дело Игоря не закроет до выдачи Ивану приличного свидетельства о неполном среднем образовании, и вам нужно готовиться к комиссии по делам несовершеннолетних. Из опыта вам заявляю, что на рассмотрении члены комиссии относятся к вызванному подростку предвзято: если дело до комиссии дошло, значит, для этого есть основания, если он хорошо одет, значит, перед ними бесчувственный эгоист и манипулятор, избалованный родителями. А за долгий срок, пока бумаги пройдут все инстанции, могут быть любые провокации против Игоря, вплоть до инициированной Ваней драки или подброшенных в школе наркотиков. Итогом может быть привлечение к ответственности родителей, и не только наказанием с выпиской штрафа. К сожалению, современные подростки не имеют никакого представления о том, как избегать опасности, и о том, если они неизбежны, как себя вести. Здесь даже тертый адвокат не поможет. Постановка на учет в милиции – это клеймо на всю жизнь. Как показывает мой опыт, при невозможности разрешить конфликт между учениками мирным путем немедленно, наименее травмирующим ребенка решением будет смена школы. Да, вы можете быть убеждены, что правота на вашей стороне, но невольно участвуя в игре Голубцовой, вы рискуете испортить психологическое благополучие своего сына в то время, как в новом учебном заведении он может быть счастливым успешным учеником. Моя вам рекомендация: если есть возможность, переведите Игоря в другой район и другую школу, так, чтобы он пропал из поля зрения Голубцовых. Возможно, это приведет к некоторым издержкам в психоэмоциональном состоянии Игоря, но разве вы их избежите при хождениях в отдел милиции и в комиссию по делам несовершеннолетних? Это и в ваших интересах, и моих. Только переход в другую школу позволяет выйти из-под никому ненужного пресса. А с уходом из школы Голубцова мы Игоря обратно вернем.
Рекомендация школьного завуча по переводу сына в другую школу окончательно устраняла последние колебания Лапшина принять приглашение в Атомстрой на работу сначала в Москву, а затем в Тегеран, и давали объективные аргументы для разговора с женой о необходимости переезда. То, что казалось абсолютной неопределенностью, приобретало зримые формы и смысловое значение и в отношении него самого, и в отношении членов его семьи. Марутин после получения пересланных факсом бумаг пока не приглашал на собеседование с генеральным директором Карповым, но Лапшин почему-то был уверен, что вскоре это должно будет случиться, так как к этому подталкивали все обстоятельства. Кричать об этом, конечно, не надо, но это единственный имеющийся в распоряжении вариант, соответствующий моменту во всех смыслах: продолжение его карьеры в нужном направлении и разрешение ситуации с сыном. Валера осторожно пообещал завучу обдумать сложившееся положение и принять решение.
Лена Холанская вместе с Алисой и Игорем поджидали Лапшина в полумраке школьного вестибюля. Журналистская работа приучила ее уделять внимание символам, а приглашение родителя на беседу к завучу школы было таковым, поэтому в ожидании серьезной информации она обратилась к Валере:
- Что-нибудь новое тебе сообщили?
- Да, предложили перевестись в другую школу.
- Как в другую школу?!
- Никуда я не буду переводиться! – горячо вспыхнул Игорь. – Мне здесь хорошо.
- Мне предложили работу в Москве. Туда и будешь переводиться. Дома все обсудим, - с весомой убедительностью пояснил Валера, принимая реакцию сына на возможный переход в другую школу как протест против выхода из психоэмоционального благополучия подростка в привычной среде, о котором предупредила завуч школы.
- Вот это поворот! – воскликнула Холанская. – Значит, семья последует за тобой в Москву?
- Как только обустроюсь, перевезу и семью.
- Ну не знаю, радоваться ли за вас…
Все вместе вышли во школьный двор под медленно оседающие снежинки. Природа выглядела расслабленной и немного романтичной. Насупленный Игорь в темном анораке с шапочкой, натянутой до бровей, шел рядом с погрустневшей Алисой, эффектно рассыпавшей длинные волосы поверх белой куртки. Лунев сам себе улыбнулся, заметив состояние подростков, находящихся в переходе от дружеской симпатии к волнующей влюбленности.
- У меня к тебе есть вопрос. На Металлическом заводе у тебя связи есть? – спросила Лена, показав, что она в курсе смены генерального директора ЛМЗ по инициативе рабочих.
- Есть, но только с теми, кто занимается внешней торговлей, - даже ощутив прилив любопытства узнать, что известно Холанской о выступлении против олигарха еще на одном крупном заводе Петербурга, Валера сохранил верность своему решению дистанцироваться от связей со СМИ и общественностью.
- Вы на Электросиле, выступив против Стрекалова, привлекали к себе внимание, созвав пресс-конференции, а на Металлическом заводе все ровно наоборот: борьба идет где-то под ковром, и никто ничего не хочет рассказать и объяснить. В чистом виде заговор. Ты не знаешь ничего о том, что там происходит?
Валера понимал трудности корреспондента «Делового вестника» Холанской в получении более развернутой информации о противостоянии трудового коллектива Металлического завода с олигархом Стрекаловым. Никто ничего о происходящем там и главных действующих лицах не рассказывал. На Электросиле об этом что-то было известно ну разве Вале Москалевой и, конечно, Наилю Голимову. На их откровенность, искренность и правдивость в рассказе о скрытых пружинах выступления на другом заводе рассчитывать не приходилось: как говорится, в любой карточной игре собственные карты держать нужно ближе к телу. Лапшину захотелось созорничать, даже незлобно подколоть Холанскую, используя ее же прием с набором газетных штампов.
- После пережитого мной и подмеченного в твоих публикациях «Делового вестника» я мог бы тебе предложить заготовку для следующей статьи, - шутливо обратился Валера к Лене.
- Ну попробуй удивить меня! – корреспондент «Делового вестника» была снисходительна.
- Журналисты любят писать о правовом нигилизме в нашей стране, но реже обращают внимание, что ни один закон без поясняющих ведомственных инструкций и разъяснений правовой позиции высших судебных органов невозможно применить при возникновении жизненной ситуации, предусмотренной законом. Противостояние дремучих «чайников» и просвещённых «юзеров-пользователей», возникшее при внедрении персональных компьютеров, расширяется на все сферы жизни, где прокатывает обманный резон «вы либо пользуетесь услугой, либо отказываетесь от неё». Под лозунгами равенства и свободного выбора любого члена общества можно вовлечь в процесс, в котором это самое большинство ничего не понимает, что необходимо и чрезвычайно выгодно тем, кто этот процесс организует, находится рядом с ним, знает пути обхода им же наложенных запретов, видит и умеет провернуть дела в собственных интересах. Вовлечение плохо осведомлённых клиентов в удобные для себя схемы применяют государственные и частные институты, и многочисленные мошенники, призывающие выгодно инвестировать деньги, совместно управлять собственностью, накопить капитал к пенсии, застраховать жизнь, зарегистрировать права, поставить на учет и много ещё где. В России инструкции никто до конца не читает, а потому они всегда написаны в интересах их авторов, исполняющих свою миссию. Непонятность инструкций для тех, кто по ним должен решить какой-либо важный для себя вопрос, порождает питательную среду для всякого рода посредников, помогающих в оформлении документов, ускорении их рассмотрения, разрешении вопроса, что нужно считать питательным коррупционным бульоном. В отношении отъёма чужих средств и собственности на кажущихся законных основаниях формируется раздолье: неправильное оформление документов не спасает даже срок исковой давности. Если государство или заинтересованное лицо не участвовали в подготовке этих документов, его считают по соответствующему кодексу от даты, когда о нарушении стало известно, то есть когда архивную пыль стряхнули. Убеждения судьи, призванного разрешить спорные моменты, базируются на правовых положениях о том, что сторона дела должна доказать обстоятельства, подтверждающие её требования или возражения, и что судья свободен признать заявленные обстоятельства объективными, допустимыми и достаточными. Ложь адвоката в судебных показаниях является ненаказуемой в соответствии с установками и положениями. У кого больше шансов выглядеть перед судьёй убедительным: у представителя организатора аферы, составившего инструкцию по применению и использующего заложенные в неё зацепки и примечания, или у клиента, подписавшего все документы на доверии к организатору и не прочитавшего до конца подсунутые бумаги с мелким шрифтом? В споре побеждает не тот, кто является обманутым и обиженным, случайно или намеренно задетый зигзагом чужой стратегии, а тот, кто освоил жизненные установки кукушки и кукушонка: подложить яйцо в чужое приглянувшееся гнездо, громко кричать, требуя внимания, объявить чужую территорию своим жизненным пространством и освободить её от всех конкурентов для собственного роста и успеха. Но из кукушонка вырастет кукушка и со временем отложит яйцо в другом приглянувшемся чужом гнезде. Надежду на добрую и достойную жизнь некукушек сохраняет лишь вера в способность проскочить через сложности, не влипнуть в обстоятельства, не запачкаться и в то, что само может рассосаться.
Игорь с Алисой уже подошли к припаркованным автомобилям, непонимающе переглядывались, слушая длинную тираду от Лапшина и посматривая на Холанскую. Лена внимательно выслушала и с задумчивым видом неторопливо ответила:
- Опуская некоторые стилистические неровности, естественные для непрофессионала путанность и невнятность, я тебя услышала и приняла. Может быть, и использую в ближайшее время. Как говорится, деятельность без правил – свобода на ветер, а он может вознести высоко, прибить в пыль на обочине, или загнать в чужие силки.
Стыдливое ё
© Copyright: Кулешов Александр, 2024
Свидетельство о публикации №224112001039
Свидетельство о публикации №224112001039
Рецензии