Глава 1
POV Ксана
- Так, построились попарно… Не драться! Не драться, я сказал! Тин, это я к тебе сейчас обращаюсь!
- Пап, а сего он? Он меня длазнит!
Мальчик округляет свои серые глаза и смотрит честным-пречестным взглядом. Врет, не иначе…
- Мне все равно, кто кого дразнит! Сейчас оставлю обоих дома, и все! Ясно?
Ребенок кивает и тут же украдкой щипает брата за бок, получает в ответ тычок и начинает кричать «ААА!!!» на одной ноте.
Бля… хватаю себя за голову, безуспешно пытаюсь выдрать клок волос.
- ШЫКХ!
Желтоглазый появляется в проеме шлюза и рявкает так, что аж стены дрожат:
- ВСТАЛИ! ТИХО!
О, послушались! ****ь, а мы ведь еще даже не вышли…
Путешествие до площадки грузового флаера было мучением. Дети толкались, вопили и носились вокруг меня кругами, я щедро отвешивал подзатыльники, но они мало помогали, так как поганцы получились на диво быстрыми и ловкими.
Хорошо еще, что так себя вели не все, а только пятеро, вылупившиеся первыми. Не знаю, взаимосвязано ли это, но именно у этих пятерых не проснулась пресловутая «память предков», те же, что вылупились позже, уже на планете, вели себя совершенно иначе.
Помнится, я недоумевал, как хвыры справляются с многочисленным потомством. Теперь это стало понятно. Выйдя из яиц, более поздние дети умели говорить, могли себя обслужить, сами ели.
Это невероятно, когда малыш, весь покрытый какими-то пленочками и слизью, первым делом воспитанно с тобой здоровается и просит разрешения помыться. А потом сам(!) кушает свой первый завтрак, настороженно косясь на старших, старательно удерживая спину прямо и аккуратно донося ложку до рта.
Насколько я понял со слов Шыкха, слабость считается у его расы пороком, поэтому очень важно уже в первые часы жизни доказать взрослым, что ты «нормальный».
Конечно, в нашей безумной семейке все пошло кувырком, особенно когда «правильные» хвыры увидели радостно пускающих слюни и ползающих, вместо того, чтобы ходить, братьев.
Шыкх очень радовался, что хотя бы часть детей соответствуют стандартам. Я даже обиделся за моих обожаемых «первенцев».
- Ну, Ксан! Я согласен – конечно, они тоже милые… Ой, бля, опять не то сказал… ай, не дерись! Да, да. Понял. Милые без всяких «тоже». Ты о другом подумай – если бы все вылупились «милыми», мы бы с тобой сдохли!
Ну, чего тут сказать… Шыкх, конечно, прав.
С более поздними было проще. Хвыры заточены на подчинение старшим. Хотя первое время малышня подозрительно на меня косилась, что было очень обидно.
Большой объяснил: это потому, что хвыров никогда раньше не воспитывали другие расы. Икра всегда зрела «дома». И в яслях тоже ухаживали хвыры. И вообще - все «продукты скрещивания» получались хвырами и нисколько не походили на второго родителя. Потому у парней был шок, когда они, вылупляясь, видели меня.
С одной стороны тот, кто присутствует при рождении – отец или воспитатель, и его нужно беспрекословно слушаться.
С другой стороны – я не хвыр, это очевидно, и это смущало молодняк.
Возникшую проблему решили просто: когда все родились, а процесс этот растянулся на неделю, построили мелочь в шеренгу и Шыкх ввел их в курс дела.
- Слушай, а если кто-то… ну, скажем, похитит кладку? - спросил я вечером, все еще находясь под впечатлением ровного ряда сыновей, в абсолютной тишине выслушивающих своего отца.
- Да зачем это может быть нужно? – удивился Большой.
- Хвыры очень сильны. А это… слушай, это же почти готовая армия! Они же... как солдатики!
- Они будут слушаться только родичей. Если команды попытается отдавать кто-то другой – просто убьют.
- О. Тогда еще вопрос: а когда и чему вы начинаете их учить?
- Несколько дней нужно на адаптацию. Они уже прошли. Так что, можно приступать. Ксан... ты хмуришься. Тебе не нравится, какие они? Ну, не похожи на ваших? – желтые глаза тревожно всматривались в мое лицо, я успокаивающе погладил сильные пальцы. Моя ладонь казалась детской, по сравнению с его.
- Это очень странно, только и всего. По размеру – как трехлетки, а ведут себя так серьезно, будто взрослые… - задумчиво произнес я.
- Они очень быстро вытянутся. Теперь главное – побольше кормить. Уже через месяц должны стать раза в два больше, а к концу года будут с тебя ростом.
- Ох! Бля, а как вы их одеваете?
Я переворошил несколько барахолок и, с грехом пополам, нарыл недорогие шмотки для своего детского сада. Но, по словам Шыкха, уже через месяц все это станет мало! О, ужас! Это чего, все сначала?
- Эм… думаю, ты будешь ржать. Поэтому предупреждаю: это - проверенная многими поколениями форма одежды, традиционная для молодняка…
- Так, хорош распинаться! Показывай давай!
И Шыкх дал. Из-под кровати появилась коробка, из которой было торжественно извлечено ЭТО.
Н-да. Я старался. Честно. Но – бля, это же даже не килт, а самая настоящая юбка!
Представил себе Шыкха в этой милой вещичке. Сначала смеялся под укоризненным взглядом хвыра, а потом, когда Большой продемонстрировал наряд на себе, заткнулся и положил ему руку на живот…
После энергичных кувырканий, я честно признался Шыкху, что юбка ихняя, конечно, изврат страшный, но определенная прелесть в ней есть.
- Ксан, ну, удобно же! – прогундел Большой, потрясая передо мной сим предметом одежды.
- Так я ж не спорю! Очень. ОЧЕНЬ удобно, - промурлыкал я, пощипывая бочок хвыра.
- Бля… пошляк! Ксан, перестань лыбиться. Как там у вас говорят? А! Съешь лимон! Давай серьезно обсудим. Те комбинезоны, что на них сейчас – ненадолго. Вырастут. А здесь можно изменять ширину при помощи пуговичек! Я знаю, сейчас ты опять заведешь про тянущиеся на любой размер комбезы. Они дорогущие. Пусть сами на них зарабатывают.
Я вынужден был согласиться с доводами желтоглазика. Тем более, что через пару недель его прогнозы подтвердились. Кроме того, я подсчитал, сколько у нас такими темпами уйдет на еду, прослезился и признал, что на одёжу тугриков нема.
***
Дети росли, мы с Шыкхом обучали их… разному. Хвыр упирал на физическую подготовку. Гонял, как будто действительно армию готовил.
- Это важно,- объяснял он мне,– дети должны уметь защитить себя, должны знать об опасностях внешнего мира…
- Так я ж не против! Только не умори их своими совершенно невозможными тренировками! Ты понимаешь – это НЕ хвыры. Кожа тоньше. Реакция медленней. Ты сделал поправку на все эти особенности? И, может, тебе со мной потренироваться? Просто чтобы ты понял, насколько слабее обычный человек.
Тренировку мы провели. Как я и думал, это было разрушительно для моего самолюбия, самомнения и самоуважения. Зато Большой, кажется, что-то понял. Во всяком случае, он начал с помощью сканера мониторировать самочувствие детей.
- Понимаешь, нагрузки должны быть максимальными, и именно пока они еще растут, только так получится то, что нужно.
Еще некоторое время попытав Большого, узнал, что такова особенность физиологии хвыров. Необходимы тренировки до полного изнеможения, зато потом ребята будут быстрыми и сильными. Ну, я слезливой жалостливостью никогда не страдал, потому просто занялся воспитанием моих пятерых глупышек, в то время как Шыкх с утра до ночи гонял своих.
Впрочем, интенсивная физподготовка не длилась вечно. К концу года Шыкх продемонстрировал мне успехи парней и я с дрожью восторга понял, что хвыр превратил парней в стремительных, безжалостных убийц.
Настала моя очередь.
Ранее занятые с утра до вечера, мальчики просто не имели сил на что-либо еще, кроме бесконечных упражнений.
Теперь Шыкх оставил их на время в покое, а я занялся образованием. Мы проходили историю, обсуждали литературные произведения, я знакомил парней с бытом и обычаями людей, ведь память хвыров ничем не могла им в этом помочь.
Меня очень внимательно слушали, дисциплинированно выучивали все, на что я указывал, и мне по-первости казалось, что у меня не дети, а андроиды какие-то. Идентичные, послушные… одинаковые.
Однако, через некоторое время я начал замечать, что они те еще хулиганы. Просто шалости хорошо продуманы, словно военные операции.
Например, готовит Луиза пироги. Дети утаскивают один, из чистого озорства, ведь все равно через час все пойдет на стол и им же достанется. Но КАК они это делают!
Это же прямо песня! Часть отвлекают кухарку, часть стоит на стреме, часть проводит молниеносную «операцию», а потом заметает следы – вина за безвременно почивший в утробе пирог торжественно возложена на несмышленых «первенцев», ибо всем понятно, что ругать их не будут (маленькие).
Очень даже грамотно все проделано, одна ошибка – одежда малышей чистая, а если бы они впрямь схомячили пирог – уляпались бы до ушей.
Построил пацанов и провел разбор полетов.
- Нужно быть внимательными к деталям. Часто именно из-за них, ну и еще случайностей, засыпаются отлично спланированные операции.
Потом выяснилось, что пока мы с Большим спим, эти юные исследователи разведывают местность вокруг куполов.
Ну, мы это с Шыкхом обсудили, и решили – пусть. И разум, и крепость тела у сыновей подобна человеческим подросткам – самое время для приключений. Опасного зверья здесь не водится, от всяких болезней мы привились, защищать себя ребята умеют, да еще маячок на каждом…
Дети, с помощью планшетов, начали потихоньку составлять план местности. Потом в глубине участка начали возводить штаб. К вопросу подошли со всей ответственностью, особенно к маскировке. Тут все уперлось в монеты. Чтобы сделать штаб необнаружимым для теплосканеров, нужны либо глушилки, либо особые материалы. И то, и другое стоит денег.
Ребята начали думать над способами получения дохода и решили подработать в городе. Тут пришлось вмешаться. Все же выпускать в мир их рано.
Я долго разговаривал с Шыкхом, мы обсуждали разные возможности. Вариант тупо запретить не прокатил. Большой был вне себя, отлавливая поганцев на пути в город.
- Не понимаю! Хвыр всегда послушен! – удивлялся здоровяк, горестно качая головой – Может, это из-за меня? Я – плохой хвыр и передал это своим детям..
За «плохого хвыра» Шыкх получил хорошую оплеуху.
Меня вообще уже изрядно достала эта его неуверенность в себе. Я уже понял по многочисленным оговоркам, что Большой своим соплеменникам не нравился. Он был «некондиционным». И запах не тот. И глаза неправильного оттенка. И в детстве был недостаточно послушен.
- Я понимаю, ты сердишься… - начал покаянно хвыр, не поднимая глаз, а я подумал, что инорасник истолковал мой порыв неправильно.
- Даже не то слово! Ты такой классный, я тебя так люблю, а ты - «плохой»! Дурак ты, а не плохой! Нормальные дети – кто бы послушался?
- Думаешь – нормально? – спросил Шыкх, неуверенно скалясь, я вздохнул.
Правильно мозголомы говорят: комплекс неполноценности не лечится. Ежели в детстве вбили в бошку, что ты – «плохой хвыр», все… сколько бы я теперь не разубеждал, чуть что – снова здорово!
- Они наполовину люди. Да, нормально. Все, хватит сопли жевать! Что делать-то будем? Эти поганцы от своей идеи не отступятся. Деньгу дать не получится. Нет лишних.
- Наверное, пора их познакомить с городом. Сводим их в музей. Я узнавал, в городе есть несколько. Погуляем по улицам.
Я закатил глаза, представив себе, в какой ужас это все превратится. Особенно с учетом буйных первенцев. Но с идеей Шыкха согласился. Мамсик в обязательном порядке водила меня по музеям. Говорила, что интерактив - это не то: «Нет жизни, нет души!» Я склонен считать, что дело было не столько в отсутствии души, сколько в том, что наш старенький головизор барахлил и превратился в обычный «визор», без всякого «голо». Ничего сложнее двухмерной картинки выдать не мог. Да и то – изображение рябило и периодически вырубалось. В таком режиме заказывать платную экскурсию – только деньги тратить.
POV Ану
Я заметил его сразу, как наша семья ввалилась в музей. Невысокий, стройный шатен в строгих очках. Увидев гомонящую толпу, он нервно поправил тонкую серебристую оправу и поспешил к отцам, безошибочно вычленяя среди шевелящейся массы взрослых.
- Посещение школьниками в третий и десятый день…
- Это не школьники, - мрачно произнес папа-Ксан.
- Кадеты? – предположил шатен, задумчиво оглядев начавшие строиться шеренги.
- Нет. Просто решил сводить сыновей в музей… - проворчал отец и вдруг, сощурившись, рявкнул - Так! Рей! Ты почему не следишь за братом? Быстро словил его! Мин! Даже и не думай! Здесь нельзя лазать по стенам! Тин, за руку!
Шатен, работавший, вероятно, смотрителем, вздрогнул и пробормотал что-то о тишине.
Папа нахмурился и ответил, что либо так, либо от лепнины на потолке ничего не останется.
- Почему? – удивился смотритель, приподняв ровные дуги бровей.
- Собьют,- мрачно предрек отец, тыкая пальцем в начавшего восхождение Дея.
Дей заливисто хохотал и шустро полз по отвесной стене, ловко уворачиваясь от пытающегося его поймать Рея.
Смотритель подпрыгнул от возмущения, дернул за руку папу-Шыкха (ну, ничего себе, он смелый! Папа-то сегодня без очков и без маски, а человек и внимания на это не обратил), и приказным тоном потребовал: «Снять детей!»
Папа улыбнулся, буквально взлетел наверх, бросил мне в руки Дея, а Рей сам спрыгнул вниз, вырвав испуганный вздох человека.
- Следи лучше! – проворчал папа-Ксан Рею и обратился к шатену. – Экскурсию можно заказать?
- Эммм… - человек, видимо еще не отошел от шока, его речь была несколько замедленной, – большинство посетителей берут аудио, или интерактив.
- На сайте сказано, что в музее можно послушать вживую!
- Да, конечно… на сколько персон оформлять?
- Тридцать четыре ребенка и двое взрослых.
- Возраст детей?
- Четыре года.
- М?
- Ну, эти, мелкие, чуть старше… Инорасники, растут как на дрожжах… а вот эти – больше в меня пошли…
Пока папы строили нас, распределяли мелких (папа называет это «воспитание ответственности». То есть Ксан и Шыкх от нас прячутся, а нам, значит, надо за глупышами приглядывать), и переругивались между собой, я не мог оторвать взгляд от человека.
Он был такой красивый! Совсем не похож ни на братьев, ни на отцов.
Шыкх – огромный, нам еще до него расти и расти. На лице выделяются яркие, будто светящиеся, желтые глаза, с вертикальным зрачком. У многих из нас – такие же. Он почти никогда не кричит, но строг и требователен. Его быстрота изумляет, а бугры мышц обладают нечеловеческой силой.
Ксан – гораздо меньше, однако тощим или слабым его никто не осмелился бы назвать. Широкие плечи, мускулистые руки. Конечно, не такие, как у хвыра, но для человека Ксан силен.
А этот… человек из музея - стройный, как тростиночка. Вполовину меньше Ксана. Я, по сравнению с ним, высок и мощен. На полголовы длиннее. Но он уже взрослый, это точно, я заметил седые волоски на висках. Наверное, лет тридцать-тридцать пять.
Кисть маленькая, пальцы тонюсенькие, запястье, словно у ребенка, шея длинная, кадык нервно ходит вверх-вниз, но светло-серые глаза холодные и строгие.
Не знаю, почему, но я, никогда не любивший нудятину, все не мог отвести от него глаз. Слушал его тихий, чуть хрипловатый голос, затаив дыхание.
И потом, вечером, братья звали копать ямину под штаб, а я, вместо того, чтобы пойти, лежал в гамаке и вспоминал каждое мельчайшее движение, дрожание ресниц, жест этого человека…
Ану - ср. ирланд. anae, «богатство», «процветание».
***
Примерно через неделю мне удалось улизнуть в город. Идти до него было далековато, время занимало, пришлось бегом.
К моему разочарованию, человек в музее был другой. Спрашивать, куда делся тот, красивый, я не стал. Почему-то не решился. Из рассказов отца знал, что люди любят все систематизировать и записывать, значит, где-то должны быть дела сотрудников с личными данными, которые включают в себя изображение и адрес.
Однако, в одиночку лезть поостерегся. Только составил план здания и прилегающей территории, отметил количество и тип датчиков (примитив!) и отправился по «заданию партии». Наниматься охранником в ночной клуб.
А что? Внешность и данные соответствовали требованиям, я был уверен, что справлюсь.
Наниматель смотрел на меня скептически:
- Документы-то хоть есть? Ты, случаем, не каторжник какой?
О, это мой шрам на щеке, оставленный одним из мальцов, сыграл злую шутку.
- Несовершеннолетний. Надеюсь, это не станет проблемой.
По общегалактическим законам дети могут работать с двенадцати лет, мне меньше, зато я уже не ребенок.
- Не, ну, все равно же что-то должно быть…- ухмыляется, намекая, что неплохо бы документики все же предъявить.
Человек был рыж, конопат и сразу мне понравился. Правда, совсем не в том смысле, как шатен из музея. Но все равно, упускать работу не хотелось. Мы с братьями предусмотрели необходимость предоставления документов, поэтому я захватил свое свидетельство. Конечно, не очень хотелось, чтобы посторонний прикалывался над моим возрастом... карточку протянул с тяжелым вздохом.
Работодатель, считав, сразу напрягся и потребовал генматериал для подтверждения.
Позволил отдать каплю крови.
Аппарат пикнул, подтверждая.
- Ну… подделать все же можно…- неуверенно промыслил мужик вслух.
- Пф. Если уж делать, то не с таким дурацким возрастом.
- То есть, серьезно?.. – светлые брови подлетают вверх. - Четыре? А, стесняюсь спросить, ты до какого размера расти собираешься?
- Еще немного. Через год процесс роста прекратится. Наверное. Папа сказал, что хвыры раньше с людьми не скрещивались, так что он не знает точно.
Потенциальный работодатель еще некоторое время повздыхал, покряхтел, задал несколько вопросов, предупредил, что требует от своих работников быть трезвыми и предложил приступить к работе с этого вечера.
- Жду. Не опаздывай.
Что ж. Это было легко.
***
Братья лезть за данными отказались. Иррэ покрутил пальцем у виска и предложил «простой и законопослушный метод»: приходить каждый день в музей. В конце концов приглянувшийся мне человек появится. Потом проследить до дома. Предложили помощь. В общем, дня через четыре мы шатена нашли…
Слежу за человеком уже почти месяц. Составили с братьями его расписание, понемногу начал узнавать, чем он живет.
Братья спрашивают: зачем так сложно? Почему нельзя просто подойти, познакомиться, пригласить в кафешку, как это принято у людей?
- Хвыры делают иначе, - возразил я, братья заволновались.
- Так ты… считаешь себя скорее хвыром, чем человеком?
- Да не знаю я! Никак не считаю… просто чувствую потребность сначала разведать, узнать о нем побольше, потом принести дар. Ну, вот нужно именно так, и все!
Папам было как-то все равно, а мы с братьями часто обсуждали, кто мы: люди? Хвыры? В конце концов сошлись на том, что каждый должен решить для себя. Потому-то моим заявлением так заинтересовались.
- А вообще… я долго думал: наверное, правильнее всего будет признать себя смеском, и на этом успокоиться. Все же что-то мы переняли у Ксана, что-то - у Шыкха. Вот.
Свежую идею обсуждали целую неделю. Потом не выдержали и поделились с папой Ксаном, потому что с Шыкхом как-то боязно было такое обсуждать.
Ехидный отец только поржал и обозвал олухами:
- Ну, конечно, смески! Долгонько же вы над этой фигней голову ломали! Просто удивительно, как это вдруг логика на самом интересном месте отказала! Шыкх же говорил: вы по всем параметрам отличаетесь от хвыров. И на людей тоже не похожи. Значит, смески! Это же просто! Кстати, раз уж сами подошли, Ану, задержись, мне с тобой надо поговорить.
Я вздохнул и проводил тоскливым взглядом живенько убежавших из купола братьев. Почему я? Надо сказать, что к тому времени почти все втихаря устроились на приработки. Кто-то на час-два, а кто-то и на всю ночь. Наверняка папа уже об этом знает. Но заговорил отец не о работе:
- Ану, я понимаю, природа зовет, правая рука надоела и хочется найти партнера… но ты помнишь, что Шыкх рассказывал про хвыров?
- М? – я не ожидал этого вопроса, и потому растерялся.
- Вас слишком много и специально мы с папой не проверяли, но, если ты хочешь начать половую жизнь, надо узнать какой тип размножения ты унаследовал и, на всякий случай, подумать о контрацепции.
Краска бросилась мне в лицо и только рука отца удержала от позорного бегства. Я мог бы вырваться, но при этом, вероятно, причинил бы боль своему человекопапе, потому остался стоять, только дернулся.
- Ану! – голос отца звучал укоризненно, – Давай поговорим, как взрослые люди. Я знаю, что ты следишь за человеком и мы оба понимаем, что это значит.
- Но… ведь еще неизвестно, что он мне ответит…- пробормотал я, отводя глаза.
Говорить на такую тему с отцом было неловко.
- Так, я ни на секунду не поверю, что если парень скажет «да», ты станешь тянуть хоть секунду, прежде чем выпрыгнешь из штанов. Да ладно, не красней, это же совершенно нормально, порывистость молодости и все такое… слушай, был бы ты человеком, я не стал бы лезть. Влепил втихаря инъекцию от вензаболеваний, и все. Я не хочу сказать, что против внуков…
Долго уговаривать меня не пришлось. Понятное дело – содержание кладки мне не потянуть.
На следующий день мы всей семьей отправились в город. Почти полным составом. Малых только на Шыкха оставили, они бы сильно мешались. Первенцы такие шебутные и неуемные! С ними сложно. При мысли, что и мои дети могут быть именно такими, передергивало от ужаса. Как справляться, особенно если появится больше десяти? Помощники нужны!
Папы решили, что раз меня припекло, может и с остальными такая же оказия случиться и надо быть готовыми заранее.
Обследование – вещь не дешевая, мы с братьями посоветовались и решили: будет честно заплатить за него самим, тем более с учетом того, что тугрики мы уже зарабатываем.
С утра Иррэ вручил Ксану карту оплаты. Папа поморщился, но, бросив обещание поговорить о материальном чуть позже, взял.
В центре папа сначала долго объяснял задачу медикам, мы стояли тихо, не осмеливаясь нарушать голосами торжественность белого вестибюля. Потом нас провели по узким коридорам и выстроили в очередь перед дверью, где стоял непонятный прибор. Он жужжал и выдавал ряды цифр. Молодой врач в белом халате сосредоточенно хмурился и тихо переговаривался с находящимся рядом Ксаном:
- Знаете, у нас обследование детей до пятнадцати лет только в присутствии и с согласия родителей… А… хм… циркуляра по поводу инорасников нам не спускали. Без надобности.
- Ну, не страшно. Я могу и постоять! Вы мне только потом напишите заключение, что они половозрелые, хочу им взрослые карты оформить.
- Не перепутать бы результаты…
- Сразу на руки выдавайте. С пояснениями.
***
Мы еще дня три обсуждали результаты. Выяснилось, что у нескольких из нас яйцекладов нет вовсе, у десяти есть рудиментарные остатки.
- Откладывать икру нельзя, но ****ься можно! – жизнерадостно прокомментировал папа Ксан, заставляя нас всех поголовно залиться краской.
Тема размножения и собственной физиологии нас смущала, папа Шыкх тоже ощутимо розовел и начинал учащенно моргать, Ксан был в этом плане гораздо более раскован. Он спокойно поговорил с нами о результатах, особо подчеркнув, что ожидает от нас ответственности и здравомыслия.
- Ребята, я хочу, чтобы вы четко понимали: любое ваше действие может негативно отразиться на семье. Если вы свяжетесь не с тем человеком, проблемы ждут всех. Да, сердцу не прикажешь. Все бывает. И женатики, и всякие... не дружащие с законом личности, и нарики, и просто упырки - встречаются в жизни и иногда, хрен знает почему, ты вдруг понимаешь, что это феерическое чмо и есть тот, с кем ты хочешь быть. Считаю, что препятствовать такой любови бесполезно, но хотелось бы минимизировать вред. Так что, если вы узнаете в своем избраннике долбоящера, то не прячьте голову в песок. Само это не исправится. И никуда не денется. Идете к нам с Шыкхом. Так хотя бы можно подготовиться к ****ецу... в общем, договорились? Я за каждым пристально следить не буду. Надеюсь на ваши мозги.
Выслушав эту прочувствованную речь, я тихонько порадовался, что мой предполагаемый партнер – тихий музейный работник.
Еще у нескольких половая система была, как у хвыров, но недоразвитая. Врач сказал, что для воспроизведения потомства придется пройти гормонотерапию. Ну, или вступить в связь с женщиной, что предпочтительнее, так как хвыры науке неизвестны и вероятность навредить организму слишком велика.
Из всех смесков только пятеро унаследовали возможность полноценного размножения. Папа Ксан сказал, что это к лучшему.
Сам я немного расстроился, когда узнал, что икры у меня никогда не будет. Однако, поразмыслив, согласился с человекопапой. Так проще. Не нужно будет предохраняться.
Ведь с женщинами я связываться не собирался - уже понял, что человеческие самки не вызывают во мне ничего, кроме легкого любопытства. Ну и еще эти роды – они… пугают. По-моему, надо быть очень смелым существом, чтобы решиться на такое мученье ради одного-единственного отпрыска. Брр! Даже представить себе страшно!
Наверное, внуков от меня не будет…
POV Ксана
- Пятеро? А остальные? Стерильны? – в глазах Шыкха плескалась тоска, пополам с ужасом.
Руки чесались отвесить ему хорошего пендаля. Или пендали ногами раздают? А руками – плюхи? Неважно, главное, что Большой снова думает об ущербности нашего приплода. Я досадливо цыкнул и покачал головой. Ну, вот что с этим дурачком делать?
- Почему стерильны? Женщины. У людей рожают именно они. Это раз. Во-вторых, ты только задумайся: если каждый отложит по тридцать икринок, мы-то с тобой что со всей этой оравой делать будем?
- Ты же сказал: воспитывают родители? – неуверенно хлопнул глазами Большой.
- Но мы-то… эхм… дедушка и… дедушка! Они завсегда с внуками помогают! Вот была бы мамсик жива, прилетела бы к нам, и… ну, не знаю, как у нее получилось бы помочь. Она была… несколько странной. Назовем это так. Но попыталась бы точно!
- А! То есть, пять - это хорошо? – предположил Шыкх и получил поцелуй в нос за догадливость.
- Это отлично. Слушай, а куда вся заварка делась?
- Эм… ну, вы же ушли… а эти – шустрые.
- Ага! Не уследил, значит? И чего теперь? Пиво вместо чая будем пить?
- Оно дороже,- грустно констатировал Шыкх, вздыхая.
- Ладно. Прорвемся. Мы будем пить пиво для успокоения нервов, а эти пусть воду хлебают, а в конце недели купим.
***
Парня зовут Бернард. И все не так просто, как я надеялся.
В музее он на полставки, остальное время проводит дома, почти не выходя из него. Ни семьи, ни друзей не заметил. Непонятно, чем он занимается в четырех стенах. Я бы уже от скуки помер. Нельзя же все время торчать перед головизором?
Может, он игроман? Или… ну, не знаю… коллекционер чего-нибудь? Наркоман?
Ксан много рассказывал про людей. Мы живем на отшибе. До города далеко, никто нас не беспокоит, и наша семья, получается, все время «варится в собственном соку».
Все знания, что у нас есть – не результат опыта, или наблюдений, а почерпнутая из рассказов отца информация. В этом есть некоторая ущербность, ведущая к уязвимости.
Общаясь только между собой, мы совершенно не знаем людей. Не понимаем, чего от них ожидать. Ксан говорит, что человеческие подростки несколько наивны и импульсивны, это нормально. И еще: нам пора потихоньку узнавать окружающий мир.
Я решил, что надо разведать про занятия человека чуть больше.
Папа Шыкх многому нас научил, мне не сложно проникнуть в дом, где живет человек. Оглядываюсь. Три комнаты и кухня. Тонкая дверь, хлипкий засов. Изнутри доисторическая цепочка. Не знал, что такие еще производят! Впрочем, нечему удивляться. Ксан не раз подчеркивал, что планета окраинная, да и сам город – не из крупных. Жизнь здесь похожа на ту, что вели люди веков пять назад. Технологии стоят больших денег, этой же планете нечего предложить на обмен. Так тут и живут: на стене вполне современный головизор, но ткани, тарелки, столовые приборы, мебель – будто из прошлого.
Ксан рассказывал, как живут центральные планеты, он много где побывал, так что мы имеем представление.
Квартира мне понравилась. Чисто. Аккуратно разложенные вещи. В шкафу – идеальный порядок. В холодильнике несколько контейнеров, на каждом стикер с датой изготовления. Я думаю, что изготовления, что еще это может быть?
Зеленый чай. Графин с холодной водой. Дрянной растворимый кофе.
На окнах светлые занавески – не жалюзи и не модные нынче плотные полотнища, именно занавески, с бахромой, пришитой по низу.
Мебель старая, на потертости наброшены вязаные салфетки. Я взял одну в руки и рассмотрел внимательно. Наверное, сделано с помощью этой штуки... крючок называется. У нас Олан любит этим заниматься. Он и крючком, и спицами, и еще какими-то палочками умеет, да и просто так сплести может.
- Это бабушка вязала.
Голос человека холоден и спокоен, я осторожно кладу салфеточку на место и поворачиваюсь к Бернарду.
Он стоит неподвижно, я изучаю его застывшее лицо, расслабленно опущенные руки. Жилка на шее бьется в ровном ритме.
Человек не может оставаться настолько безмятежен. Где злость и страх? Этому может быть множество объяснений, посмотрим, что он скажет дальше.
- Зачем следишь? – интересуется мужчина. Вопрос звучит настолько безразлично, будто ему, на самом-то деле, это совершенно неважно.
- Обычай. Надо.
- Обычай? – в глубине глаз зажглась искра интереса. – Не ограбить? Не завербовать? Может, работу хочешь подкинуть?
- Нет. Изучаю. Это обычай.
- Ну-ну. А зачем?
- Люди ухаживают. Мы – изучаем. Потом я должен подарить тебе нечто ценное, как доказательство своего чувства.
Могу поклясться, что он очень удивился. Брови подлетели вверх, глаза заблестели, человек более не напоминал ледышку.
- Мальчик, ты вообще понимаешь, что делаешь? Ты же из тех инорасников, что недавно приходили? Мужчина сказал, вам по четыре года, но что-то я сомневаюсь…
- Да. Четыре. Но я уже половозрелый. Муниципалитет выдал карту, подтверждающую, что я сознательный взрослый гражданин.
- Шел бы ты отсюда, взрослый гражданин! – глаза под стеклами очков зло блеснули и я решил не выводить человека из себя.
- Ладно. Пока.
Окно раскрыто и мне было гораздо проще выйти через него, нежели проходить мимо Бернарда. Почему-то мне казалось неправильным подходить к нему слишком близко. Конечно, очень ХОТЕЛОСЬ пройти рядом, может быть, почувствовать запах его шампуня, оказаться поблизости от стройного тела. Но человек сердился, я вошел в его дом без спроса, не стоит нервировать его еще сильнее.
Для хвыра нет никакой проблемы в том, чтобы спрыгнуть с большой высоты. Покинув квартиру, я поспешил в сторону своей работы, судя по времени, мне уже пора.
Олан(2) - кельтск. Согласие, гармония.
***
Я продолжил слежку. Человек меня замечает, как бы я ни хоронился. Это заметно по прямой линии спины, напряженно блестящим глазам, по тому, как он украдкой взглядывает в мою сторону. Обидно. Неужели я настолько плох?
Как всегда, в непонятной ситуации пошел к отцу. Ксан внимательно выслушал и предположил, что Бернард обладает способностями, о которых я не знаю.
- Приглядись внимательнее, - посоветовал он.
Еще через несколько дней я понял, в чем дело и снова пришел к отцу.
- Ну, чего уж теперь… изучи всю доступную инфу, я со своей стороны тоже поделюсь знаниями. Ты уверен, что это именно он? Тот, кто тебе нужен?
Я вздохнул и кивнул. Эх… ну, вляпался я.
На всякий случай попросил Энна приглядеть за Бернардом, пока я на работе.
Вызов застал меня на середине унылой перепалки с убитым в ноль блондином:
- А я говорю, не пущу. «Манну небесную» нужно дома глушить. Накатит на тебя «гнев Господень» и чего тогда? Не. Там внутри слишком много людей, дуй отседа.
- Нууу… чува-а-ак! – покачиваясь и рассматривая меня совершенно невменяемыми глазами тянул блондин. – Пу-у-у-усти…
Конечно, я не собирался пропускать потенциальную машину смерти в клуб. «Манна» тем и плоха, что провоцирует состояние аффекта, при котором человек становится нечувствительным к боли берсерком, единственное желание которого – разрушать. Называется такой припадок «гнев Господень», и это действительно страшно. Вырубить обожравшегося «Манной» клиента сложно. Мне, в принципе, в этом плане беспокоиться не о чем: человек почти не способен серьезно повредить хвыру, но я-то стою снаружи, на фейс-контроле. А внутри – обычные студентики. Подрабатывают по ночам. Если блонди накроет, им не поздоровится.
Я уже, наверное, минут двадцать терпеливо пытался прогнать настырного нарика, когда на спикер пришел вызов.
- Объект пришел в движение. Продолжаю наблюдение. Как думаешь, позвать Иррэ на всякий случай?
- Я могу отпроситься…
- Неразумно.
- Тогда зови. Лишняя предосторожность – никогда не лишняя.
В итоге я разволновался и попросту вырубил занудного блонди, определив вялую тушку на диван в подсобке. Ничего с ним не случится. Обморок перейдет в сон, а утром выпну придурка домой.
Оставшаяся ночь прошла спокойно. Энн отзванивался каждый час. Подробный отчет обещался предоставить дома. Меня уже аж разрывало от любопытства.
Под утро ко мне подошел рыжий-бесстыжий. Начальник. Почему бесстыжий? Да потому, что он все время пытается полапать мне зад. И не только мне. Я знаю, что Димитрий с ним спит. Иногда. Я уже говорил Унике, что не надо до меня дотрагиваться, но он только смеялся в ответ.
Сегодня я был на взводе и еле остановился. В последний момент затормозил и не ударил человека о землю спиной, а замедлил движение, потом привел в вертикальное положение и поставил на ноги. Рыжий, кажется, и не понял, что только что избежал серьезных травм, он взорвался негодующими воплями, однако, я не был намерен выслушивать претензии.
- Береги язык! – произнес я, и легко подкинул визжащего человека под самый потолок.
Н-да, хорошие здесь потолки. Высокие. Как раз подходят для успокоения орущих людей. Меня этому способу папа Шыкх научил. Сказал – всегда срабатывает.
- У тебя хорошие легкие, - сообщил я хватающему воздух ртом рыжему, аккуратно опуская его на пол.
- А у тебя плохие мозги! Я тебя уволю! – прошипел рассерженный Уника.
- Не думаю, - я скептически покачал головой и нагло улыбнулся, демонстрируя опешившему человеку ряды острых клыков.
- Э… и почему ты так считаешь?
- Охранника с моей квалификацией тебе не потянуть. Во всяком случае, не на эту зарплату. И я обещаю, что не буду пытаться тебя убить, или кинуть, если ты прекратишь тянуть руки к тому, что тебе не принадлежит.
Уника пробурчал себе под нос что-то про здоровых нахальных ублюдков и уже повернулся, чтобы уйти, но вернулся с полдороги:
- Кстати, что это за моль дрыхнет в подсобке? Неужели владетель выдающихся частей твоего тела?
- Космос! Нет, конечно! – я даже вздрогнул от этой мысли. – Любитель «Манны». Пущай спит. Через пару часов его отпустит и пошлепает домой.
Уника наклонил голову, безмолвно подтверждая, что услышал, я цокнул языком, подозревая, что неуемный рыжий сделает попытку оприходовать бесхозное тело. Ну, надеюсь, со спящим он ничего такого делать не будет. Как-то это подленько, а Уника, вроде, нормальный, не гнилой. Но приставать к проснувшемуся гуляке ему не запретишь. И ладно. Мне-то что.
Глава 2
Сколько себя помню, всегда поддерживал себя мыслью, что есть тот, кому намного хуже. Это мобилизует, заставляет вытереть сопли и прекратить нытье.
Родители не обращают внимания? Помилуйте, это еще не трагедия! Вот если бы пили и водили неадекватных друзей, тогда стало бы действительно тяжело.
Ну, отделываются от меня деньгами на завтраки и лениво-безразличным «как дела в школе?». Вопрос, который не предполагает развернутый ответ. Достаточно пробурчать: «Нормально…». Ведь не бьют, одевают, покупают все, что нужно... Да, одиноко. Иногда хочется плакать.
Концентрируюсь на мысли о беспризорниках, сиротах и попавшихся в лапы нелегальных торговцев живым товаром. Оглядываю небольшую, но уютную комнату, игрушки, стоящие на полках… вытираю слезы и твердо говорю себе: «У меня все хорошо. Есть дети, которым действительно плохо и нет выхода, а я… просто должен радоваться тому, что есть!»
Выставили из квартиры, сразу после совершеннолетия? Зато не лезут со своими никому не нужными советами, я спокойно могу поступить туда, куда хочу. Да, сложно. Денег хватает только на еду, никаких излишеств. Выделенная крохотная комната в общежитии, конечно, принадлежит не только мне, но еще и соседу.
Он храпит и его носки так пахнут, что кондей не справляется. А еще Гор считает, что хорошие манеры – это для девчонок. После еды он смачно рыгает и громко испускает газы, каждый раз повторяя одну и ту же тупую шутку.
Я морщусь, стараюсь не зацикливаться, и думаю про тех, кому не удалось поступить, у кого и такой комнаты нет. Или про тех, кому достался агрессивный сосед. И еще про бездомных. Да. Холодает, а им спать негде. А мне только проветрить нужно, и все отлично. Не из-за чего жаловаться.
На вопросы друзей рассказываю, что Гор - простой, но добрый парень, помогает мне с рефератами и дает свою технику, когда моя ломается.
Чаки говорит, что мне повезло. Его сосед не убирает за собой кружки и на поверхности остаются некрасивые липкие круги. Я киваю. Да, разводы – это ужасно.
Мне несколько изменяет мой оптимизм, когда на экскурсионном автобусе мы попадаем в кошмарную аварию, и я узнаю, что живу только благодаря поддерживающим меня приборам. Отключат их – и мне крышка. И что в моем теле неповрежденным остался только мозг. Врач сказал «счастливая случайность». Череп прикрыло покореженным металлом, а остальное превратилось в кашу. Страховка у меня расширенная, что и позволило использовать дорогое оборудование для поддержания функций мозга. У меня есть месяц, чтобы решить, что дальше.
Я тогда целый час пялился в потолок, а потом подумал: я же не умер сразу! Я не впал в кому! Я не стал овощем! Всего-то: нужно новое тело!
Приходит Чаки. Плачет, что лишился трех пальцев на левой руке.
- Космос, как же я теперь буду играть в стрелялки! Это же были очень важные пальцы!
Я моргаю (кивать не получается, слишком много разных трубочек) и вывожу на экран планшета, что стоит около кровати, слова сочувствия. Умная техника регистрирует движение глазных яблок, только благодаря этому я имею возможность общаться с внешним миром.
Когда он уходит, я связываюсь с Центром Кибернетики и Биотехнологий и предлагаю свою кандидатуру для участия в программе «Вторая Жизнь».
Череда бесконечных операций: превращение в киборга – непростая штука. Боль, питание внутривенно, или через трубочку, пикающие, шелестящие, гудящие приборы – такова моя жизнь в последующие полгода.
Я улыбаюсь и думаю, что все хорошо. Я совместим, детали не отторгаются, наниты пашут, как надо. Механические руки и ноги потихоньку начинают слушаться, скоро подключат нейросеть и я смогу чувствовать.
Приходит Чаки. Жалуется на фантомные боли. Он винит «коновалов-врачей». Медики полагают, что дело в самом парне.
- Они считают, что у меня невроз!
Чаки нервно заламывает оставшиеся пальцы, я прошу его все же выбраться по совету врачей на воды.
- Кстати, как у тебя-то дела? – спрашивает друг уже в дверях.
- Отлично! – сияю я. – Живой. И уже чувствительность настраиваем!
Чаки моргает, вряд ли он понял, о чем я, но на всякий случай улыбается, и произносит нейтральное:
- Здорово!
После его ухода я улыбаюсь почти весь день. Я – единственный, кого здесь навестили. Большинство людей недолюбливает и боится киборгов. Тем более, таких как я. Мозг человека составляет примерно 2% от массы тела, то есть я, больше, чем на 90% - машина. Но Чаки все равно, насколько я машина. Внешне-то я почти не изменился.
Тренажеры просто убивают меня. Искмуски дрожат, легкие хрипят, не справляясь с подачей кислорода, все тело болит, система охлаждения работает на пределе. Хочется все бросить. Хочется заплакать. Хочется опуститься на прохладный пол, и передохнуть хоть немного. А еще лучше – вообще с него не вставать.
Я продолжаю, я думаю про всех тех, кто не прошел отбор, тех, кто не совместим, кто остался неподвижен, заключен в тюрьму неподвижной оболочки своего искалеченного тела. От напряжения текут слезы, из глотки рвутся всхлипы, но я улыбаюсь побелевшими от напряжения губами, потому что у меня есть тело, я могу двигаться, я чувствую, я живу!
***
Нас опять посылают на дикую планету. Будем обеспечивать безопасность группе исследователей. Новое тело нужно отрабатывать. Чем я и занимаюсь вот уже три года в компании таких же «везунчиков». Нами затыкают все дыры.
Иногда случаются неожиданные перерывы между миссиями. Не думаю, что они запланированы. Тогда я звоню Чаки. Он вздыхает и жалуется, что живет слишком скучно, расспрашивает о планетах, на которых я побывал, и показывает фото своей очередной герлы. Со снимка улыбается блондинистая стервочка, в коготках манерно зажат модный нынче мундштук. Стервочки каждый раз разные, но улыбка, светлые волосы и мундштук – неизменны.
Очередная миссия заканчивается полным провалом и потерей большей половины состава. Планета оказывается с сюрпризом – ее излучение, не регистрируемое стандартными приборами, постепенно выводит из строя наших нанитов.
Наниты – необходимая составляющая киборга. Нано-роботы проводят мониторинг и своевременный ремонт систем. Без них малейший сбой в программе может привести к трагедии. На заре киборгостроения пробовали обойтись без них, однако, постоянные поломки вынудили вернуться к использованию крошек.
На АйДи 56 ничто не предвещало проблем. Погода только несколько нестабильна. В местности, где мы находились, довольно часто случались бури и ураганы. Лагерь граничил с пустыней и это могло бы представлять опасность, но киборги гораздо выносливее людей, потому сводки изучались мельком и почти не учитывались при составлении плана работ на день. Именно это ощущение всемогущества нас и подвело.
Когда наниты перестают кропотливо отлаживать мельчайшие неисправности и отклонения, системы начинают терять запас прочности, и первая же накрывшая лагерь буря ополовинила личный состав.
Потом - срочная эвакуация. Длительное расследование. Ведомства пытаются переложить вину за провал на соседа. Отдел предварительных исследований упирает на недостаточность финансирования. Командира обвиняют в несоблюдении инструкций по безопасности, тот акцентирует внимание на различии классов опасности для людей и киборгов и, соответственно, различиях в инструкциях...
Это все продолжается почти три месяца. Уцелевшие дают показания, ходят на обследования и исписывают тонны бумаги объяснительными и отчетами. Да, вручную. Прям каменный век какой-то! Парни ругаются, на чем свет стоит – писать умеют не все. Печатать – да, но писать? Ручкой? На бумаге?! Приходится бедолагам рисовать печатные буквы…
По вечерам мы собираемся в баре и обсуждаем начальство. Я внимательно слушаю, но в разговор не вмешиваюсь.
И вот родное государство предоставляет мне выбор: либо подсадить себе новых нанитов, и отрабатывать их еще лет пять, либо валить на все четыре стороны – все равно без робо-крошек я бесполезен. Оставшийся долг мне простят, но на выходное пособие можно не рассчитывать.
Чашу весов склоняет дошедшее, наконец, сообщение: бабушка со стороны отца перешла в мир иной и оставила единственному внуку небольшую квартирку на дальней планете. Я улыбаюсь – ура! Мне есть, где жить!
Перелет съедает все средства, обнаруженные на счету – родители исправно посылали на каждый праздник небольшую сумму. Здравствуй, гражданская жизнь!
***
Городок оказывается маленьким. Планета – захудалой. Зато – свой угол!
В квартире в одном из ящиков допотопного стола находится конвертик «на черный день». Наверное, бабушка не доверяла банкам. Я ее ни разу не видел: перелеты дороги, потому с любопытством рассматриваю изображения, которые проецирует старенький головизор.
Квартира, от вязаных салфеток и до горшочков с цветами, хранит дух своей прежней хозяйки. Сначала я думал все выкинуть и переделать по-своему, но понял, что денег на подобную блажь нет.
Бабушкину заначку трачу на дистанционное получение образования. Это позволяет устроиться в музей на полставки. Теперь у меня есть, на что жить.
Я бы чувствовал себя совершенно счастливым, если бы не здоровье. Наниты передохли, в организме копятся ошибки.
Это заметно невооруженным глазом: искусственная кожа не покрывается морщинами, она прочна и долговечна. Волосы не должны терять красящий пигмент, а зрение – садиться. Хорошо еще, что допфункции, такие как тепловидение и инфраслух пока не отказывают.
В свободные от работы дни я лазаю по сети в поисках возможности подработать, с учетом того, что физически напрягаться мне нежелательно. Я лелею мечту накопить хотя бы на пару сотен нанитов. Этого будет недостаточно для полноценного восстановления, но хотя бы перестанут болеть суставы и связки.
Обычные, человеческие, лекарства мне не подходят и иногда я почти весь день провожу в лежачем положении. Болевые ощущения весьма интенсивны, а с утерей нанитов я потерял и возможность их регулировать.
Иногда мне кажется, что я принял неверное решение. Всего пять лет...
Но нет… как это ни грустно, регулярно приходящие приглашения на церемонии гражданского поминовения, не позволяют сомневаться слишком долго. Почти все бывшие сослуживцы погибли при исполнении. Еще года два и уходить «на пенсию» будет некому.
Я стискиваю зубы и говорю себе, что все хорошо. Я вовремя соскочил с этого поезда смерти. Я справлюсь.
Мышцы выкручивает судорога, из глаз помимо воли текут слезы. Я думаю о тех, кто уже погиб. О тех, кто непоправимо поврежден. Я говорю себе, что когда не останется сил, чтобы терпеть, когда я не смогу выйти на работу, можно будет продать квартиру и купить хоть немного этих мелких незаменимых тварей, что позволят мне жить без боли.
Все хорошо… я смогу… есть те, кому хуже…
*** АНУ ***
Бернарду было плохо. Настолько, что он отправился искать наркоту.
Я уже понял, что он киборг и обычные лекарства не подействуют. Братья издаля проследили, чтобы ничего не случилось и проводили обратно.
На следующий день я залез в окно и оставил на кровати киборга несколько таблеток. Этого должно хватить на пару дней, а я пока буду думать.
Узнал у отца, что наниты для киборгов тоже нужны особые. Отправился за подробностями в медцентр, оказалось, что их надо брать под заказ, с частичной предоплатой.
Мне остро нужны деньги. Я уж было начал впадать в отчаянье, так как не видел возможности быстро набрать нужную сумму.
Помогли братья. Они поскребли по сусекам, получилась достаточно крупная сумма, даже если отдать часть папе Ксану на проживание.
Мне мучительно не хотелось брать деньги у братьев, но я прекрасно понимал, что гордыня в этом случае неуместна. Бернарду больно. Очень-очень. Я не имею права отказываться от помощи.
- Ты бы сделал то же самое для каждого из нас,- сказал Иррэ.
- А как же штаб? – слабо возразил я.
- Избранник всегда важнее всего,- процитировал Олан непреложную для хвыров истину.
Глаза его влажно блестели. Он такой чувствительный! Может, это из-за того, что он входит в пятерку способных выносить икру? А, может, и нет... другие, вроде, не такие…
Я знаю, что Олан немного мне завидует. Ему тоже очень хочется найти «ЕГО!». Именно так: с большой буквы, произносить требуется с придыханием и непременно прикрыв глаза.
Надо сказать, что Олан отличается от нас всех. Братья, да и я тоже, все, как на подбор, похожи на Шыкха. Высокие, широкие, глаза желтые, волос нет, зрак узкий. Ксан оглядывает нас с удовольствием и всегда говорит, что мы – красавцы.
Шыкх же так не считает:
- Просто он нас любит. Вас и меня. Но я не хочу, чтобы вы испытывали ту же горечь, что и я когда-то. Люди не все такие, как Ксан. Мы сильнее, быстрее, мы очень опасны. Некоторым это нравится. Сила. Некоторые этого боятся. Кому-то не нравится то, что отличается от них самих. Они испытывают неприязнь и отвращение. Киборги, инорасники, инопланетники – вызывают антипатию и тайный страх. Вы должны быть к этому готовы.
Бернард был спокоен, когда мы ввалились всей толпой в музей, в его взоре ни на секунду не промелькнула гадливость. Раздражение, беспокойство – было. Мелкие тогда чуть весь музей не разнесли. Но отрицательные эмоции не были связаны с тем, что мы инорасники. Он держал Дея за руку и совершенно хладнокровно отнесся к тому, что Тинни уцепился за его ногу.
«Первенцы» получились очень странные. Какое-то дикое смешение за гранью генетики. Наверное, законы наследования признаков у людей и хвыров отличаются. Ксану это очень нравится, он называет их «людохвырики», «хвыздики», «лягушата» и еще целой кучей придуманных слов. Шыкх глядит на мелкоту с недоумением и немного побаивается. Опасается навредить хрупким существам.
Олан, хотя и родился вместе со «второй волной», внешне почти человек. Высокий, мускулистый, но все в меру. Люди тоже такие бывают. У него есть волосы! Русые. Он очень ими гордится и отращивает. Мы втихую завидуем. Глаза серые, как у Ксана, зрачок круглый.
Но у него есть железы на животе и он сможет выносить икру.
Надеюсь, Бернард не из тех, кто хочет детей. Это меня немного беспокоит. Хотя сейчас это, наверное, волнует его гораздо меньше, чем непрекращающиеся боли...
Мысль о страдающем избраннике помогает забыть о гордости. Хотя, конечно, я совершенно искренне обещаю все отдать… когда-нибудь. По частям.
- Не дури!– строго говорит Иррэ.- Мы же братья.
Остаток дня проходит в медцентре. Я делаю заказ, оплачиваю, подписываю бумаги. В центре есть все сведения о моем киборге, он туда уже обращался: узнавал порядок цен и даже прошел первичное обследование, чтобы можно было точно подобрать подходящих для него нанитов. Это очень удачно. Не пришлось никуда тащить Бернарда.
Знаю, что сегодня он снова чувствует себя плохо. Принял последнюю таблетку и сейчас спит – я тишком заглянул к нему по дороге.
Ну, это, конечно, не совсем по дороге… пришлось сделать крюк. И, понятное дело, киборг знал, что я к нему забежал. Теперь-то ясно, почему никак не удавалось качественно затаиться – тепловое зрение. Его тоже можно обмануть: существует спецодежда, можно замаскировать собственное тепло, стоя рядом с каким-нибудь горячим объектом подходящего размера, впрочем, не вижу в этом особого смысла.
После центра порысил проведать Бернарда. Он все еще лежит на кровати, хотя уже не спит.
Прошел на кухню, заварил чай, пошуровал на тему еды. Нету ни фига. Вздохнул, отнес киборгу питье. Он криво улыбнулся, при виде меня. Я постарался двигаться медленно, так как резкость и быстрота может быть расценена, как угроза.
- Кушать будешь? Сможешь?
Бернард вяло пошевелил рукой:
- Ничего не осталось, обойдусь…
- Я принесу. Еще не понял, что ты любишь. Ты покупаешь сою, но всегда морщишься, когда ешь. Не нравится? А если мясо принесу – будешь?
- Слушай, не надо на меня тратиться! Спасибо за чай и давай, до свидания!
Голос был раздраженным, но я все равно не собирался слушаться таких глупых указаний. Сходил в магазин, закупился. Я читал, что киборги могут есть абсолютно то же, что и люди. Они ощущают вкус, поэтому, хотя и в состоянии без всякого вреда для здоровья питаться только соей, бобами, кашами, порошкообразными смесями, как правило, все же предпочитают более разнообразную еду. Притащив продукты, отправился готовить.
Бернард выполз на кухню и попытался вытолкать меня из квартиры, но сил у него совсем уже не осталось, и я легко его скрутил. Потом поднял, усадил на кухонный диванчик, укутал пледом – он дрожал, наверное барахлил регулятор температуры, и всунул в руки кружку с горячим бульоном. Я специально купил уже готовый, только кнопку внизу нажать - и разогреется.
- Ты как меня поднял? – хмуро спросил мужчина, явно борясь с искушением запулить в меня чашкой. Пахло вкусно, Бернард с утра не ел, и голод выиграл у раздражения. Бульон был использован по назначению – отправлен внутрь, греть желудок.
- Ты легкий.
- У меня скелет металлизированный. И вся требуха синтетическая. Я вешу под двести кило. Это - легкий?
Я неопределенно пожал плечом, продолжая помешивать рагу.
Если бы здесь был Шыкх, отругал бы меня за нерадивость. Он считает, что уже нарезанные овощи не так хороши (и дешевы), как целые, которые еще нужно мыть, чистить и шинковать.
«У меня нет на это времени! Кормить надо, и побыстрее!» - мысленно возразил я воображаемому собеседнику. Наверное, настоящего папу это бы не убедило, но его мини-версия отстала.
Я еще почти неделю ходил к Бернарду каждый день. Он сначала ругался, потом ворчал, потом начал молча вздыхать.
Навестив медиков, узнал, что нанитов доставят не ранее следующей недели.
Это не самое обнадеживающее известие. Я всю ночь работаю в клубе, потом спешу к Бернарду, затем – домой, показаться папам. И чего-то немного подустал...
- Слушай, да хватит уже сюда шастать! Ты же у нас большой, вон мужика себе нашел... за мелочью и без тебя есть, кому присмотреть. Ты же скоро зеленым от недосыпа и усталости станешь! – папа Ксан первым заметил, что со мной что-то не то и, несмотря на некоторое сопротивление с моей стороны, быстренько выбил причину плохого самочувствия.
Я некоторое время размышлял о том, как лучше быть, потом озвучил решение Бернарду:
- Я пока у тебя поживу.
- ЧЕГО? А разрешения у меня спросить не хочешь?
- Нет.
- Наглец,- констатировал мужчина, осуждающе поблескивая стеклами очков.
- Тебе плохо. Я не могу тебя оставить.
- Ну, так не оставляй! – фыркнул киборг.
Я улыбнулся:
- Значит, еду готовить разрешаешь? Слушай… не хочется развеивать образ несгибаемого существа, но должен признаться, что мне сложно не спать больше недели. Ночью у меня работа, а до дома добираться часа три- четыре, это если бегом…
- Ты что – каждую ночь работаешь, изображаешь кухарку у меня, а потом бежишь домой?
- Ну…
- О… и ради чего ты так уродуешься? Ждешь, когда я вырублюсь, чтобы добраться до задницы?
Глаза Бернарда мигнули красным, значит он активировал боевой режим, я вздохнул. Обидно, однако я знал, что люди – существа недоверчивые. Тем более это относится к воинам-киборгам.
- Выключи немедленно! Во-первых, не поможет. Во-вторых, через три минуты тебе так поплохеет, что мало не покажется.
Бернард скрипнул зубами, но послушался. Конечно, даже от ничтожных нескольких секунд ему стало плохо и я еще полчаса отпаивал киборга чаем и, завернув в принесенный из дома пушистый плед, грел прижав к своей груди.
Мужчина сжимал кулаки, глаза блестели от непролитых слез бессилья, но не вырывался, сидел смирно. Когда его перестало колотить в ознобе, отнес злобно фырчащего киборга в кровать, обнял и прилег рядом.
- Ты чего – спать здесь собрался? – подозрительно спросил Бернард.
Я поправил юбку и закинул ногу на лежащее рядом тело. Киборгу не будет тяжело, в отличие от не модифицированного человека.
- Ну, что ты за идиот! А если я прибить тебя захочу? Может, я преступник?
- Ф-ф-ф… ты же не думаешь, что папы вот так взяли, и отпустили меня: не пойми, к кому? Ксан проверил. Но я и так знаю, что ты – очень хороший человек.
- Киборг,- поправил Бернард – и откуда же, позволь уточнить?
Я блаженно улыбнулся (он даже не отпрянул! ура!), потерся носом о его щеку (он не отдернулся, снова ура!), вдохнул дурманящий запах и категорично утвердил:
- Чувствую!
POV Бернарда
Плохо. Тело выворачивает болью. Но вместо того, чтобы спокойно «насладиться» своими муками, я до звона в ушах прислушиваюсь к шебуршению на кухне.
Вот уже вторую неделю ко мне ходит странный инорасник. Высокий, крепко сбитый… я бы сказал «мужик», однако, ему всего четыре… и это не укладывается в голове. Вид у него не просто взрослый, а откровенно бандитский, пожалуй, причина в шраме пересекающем щеку.
Я смотрю на его сильные руки, жизнерадостный оскал, желтые глаза, которые я в первый момент принял за линзы, и не понимаю, зачем он здесь.
В своей жизни мне не встречалась бескорыстная доброта. Инорасник таскает меня на руках, готовит, договорился в музее об отпуске за мой счет на ближайший месяц, укутывает, когда мне холодно, покупает за свой счет продукты и кладет на меня ногу, когда засыпает.
А я… я злюсь. И не знаю, как реагировать.
Космос, да я бы вприпрыжку за таким побежал, встреться мы в недолгий период моего студенчества. Тело красивое, необычный такой, добрый, заботливый… слишком. Непонятно это.
Я его гоню, он не уходит.
Я ругаюсь, он улыбается.
Я молчу, и он помалкивает, просто присев рядышком.
Третья неделя подходит к концу. Инорасник делит свое время между мной и работой. Тело непослушно настолько, что ходить по квартире самостоятельно не получается.
Целыми днями лежу и думаю, думаю…
Я думаю о всех тех, кого любил: о маме и папе, которые сухо осведомляются о моем самочувствии и местопребывании раз в год, не чаще.
О Чаки, который вот уже года два не отзывается на звонки: кажется, очередная блондинка оказалась с какой-то дремучей планеты, где о контрацептических имплантах и не слыхивали. На свадьбу меня не пригласили. Кажется, новоиспеченная жена считала киборгов бездушными машинами. Или полубезумными уродцами, не знаю точно…
О Юстасе, моем верном товарище. Я звал его с собой, вдвоем было бы проще заработать. Он назвал меня трусом. Даже не знаю, жив ли он – с этого упрямца станется особо указать в распоряжениях, чтобы мне ничего не сообщали в случае гибели.
Я думаю о всех них, и понимаю, что ни разу в жизни не любил.
Наверное, я немного ущербный внутри, иначе, как так получилось?
Люди появлялись и исчезали, потеря оставляла легкую грусть, иногда – сожаление. Но блеклые чувства, испытываемые в прошлом, и в сравнение не идут с теми острыми эмоциями, коими в последнее время занято все мое существо.
Я дрожу напряженной струной, ожидая его прихода. Каждый день душу терзает страх, что он не вернется.
Он заходит в комнату, и сердце заходится в бешеном крещендо, когда горячие губы прикасаются к моему лбу. Ану говорит, что так лучше всего проверять температуру. Сначала я над ним смеялся: что за докосмическая эра? Парень серьезно сказал, что это – патентованный метод его бабушки, а потом мне начало нравиться прикосновение твердых губ ко лбу, и я перестал его подкалывать.
После своеобразного приветствия, Ану проходит на кухню, и через несколько минут приносит горячий чай. Он смотрит, как я пью, и мне неловко под ласковым взглядом желтых глаз.
Сильные руки подхватывают тело и переносят на кухню, я наслаждаюсь каждым мгновением, слушаю спокойное дыхание, и ровный стук сердца. Человек бы так не смог. Он силен, как титаны из легенд.
Когда я спрашиваю, Ану рассказывает, что его раса называется хвыры, и вряд ли кто-то из них подлетал к планетам людей ранее.
- Очень далеко. Очень.
- А почему тогда… Шыкх, да? Почему он прилетел? Авария? Я знаю, так бывает: приборы отказывают и выкидывает из гипера не пойми, где!
- Авария была, да, но уже потом. Я скажу тебе, только ты не рассказывай папе Ксану, ладно?
- Секрет?
- Что-то вроде… - Ану немного смущен, желтые глаза смотрят неуверенно. – Шыкха считали не совсем полноценным. Даже чуть не забраковали, но формальных причин для этого не было: он сильный, ловкий, умный, а аннигилировать только на основании внешнего вида у хвыров не принято. Но все равно ему ничего не светило. Тогда он украл катер с гипером и свалил как можно дальше. Правда управлять не умел, и в итоге потерпел крушение. Ну, а потом с Ксаном встретился.
- А Ксану-то почему нельзя говорить?
- Быть неполноценным стыдно.
- Эй, значит, и мне должно быть стыдно: я же неполноценный киборг?
- Пф! Нет, конечно! Стыдно мне, что я еще не помог. Но ты потерпи, немножечко осталось…
- Ага! Лет пять! – невесело усмехаюсь я.
- Пару дней еще вынеси. Я заказал все уже, только идет долго.
- Банк ограбил?
- М… идея хороша, но все гораздо прозаичней: братья помогли с деньгами.
Даже голова закружилась от волнения. Наверное, давление прыгает. Или сахарА. Совершенно посторонний инорасник собирается подарить мне дорогостоящее избавление от болей. Если не врет, если действительно будут у меня наниты - первое, что сделаю -запрыгну на парня и узнаю, распространяется ли его выносливость на постель.
Выяснилось, что распространяется. А еще у него оказалась другая анатомия. Вообще-то можно было бы догадаться…
Глава 3.
- Като Кирабо, суд приговаривает Вас к принудительному изъятию нанитов без права выкупа.
Фактически это смертельный приговор. Впрочем, иного я не ждал. У нас гуманное общество, во всяком случае, это относится к Триумвирату планет, где состоялся суд, так что просто вышибить мозги: нет, это нехорошо! А вот оставить меня медленно гнить с постепенно отказывающими внутренними органами – это нормально.
Приговор будет приведен в исполнение немедленно, чтобы не тратить деньги законопослушных граждан на содержание всякой швали. Дюжие охранники осторожно придерживают мои локти (не дай Космос, синяк останется! Это же нарушение прав заключенных!), выводя из здания суда. Старательно делаю морду кирпичом, хотя, конечно, всем совершенно похеру, какое там у меня выражение лица.
Вырываться, орать, протестовать – бессмысленно. Вкатают стандартное успокоительное и аккуратно отнесут, куда нужно.
Эх, жизнь моя жестянка…
Так и тянет напакостить хотя бы немножечко. Ну, жевку под столешницу я уже наляпал. Теперь, если повезет, дня через три завоняет. Надеюсь, роботы-уборщики у них не очень дотошные.
Это такой детский прикол. Там, где я рос (стр-р-ашная дыра, доложу я вам!) его знал каждый ребенок: берешь стандартную жвачку. Ее всегда выдают вместе с едой в любом заведении общепита, ну, и тюрьма – не исключение. Вот, значит, мусолишь не больше минуты, потом растягиваешь и пихаешь внутрь обычное мыло из сортира.
В наш век космических перелетов, когда люди легко, подобно кузнечикам, прыгают с планеты на планету, правительства многих объединений приняли решение стандартизировать некоторые вещи, а то жизнь в колониях иногда отличается настолько, что приходится проходить специальный курс адаптации, а без него даже поссать не сможешь, настолько сильны различия.
Так, о чем это я?
Ага. Получившийся комочек клеишь где-нибудь в уголке. И через пару дней по всему помещению распространится тошнотворный запах разложения.
Такой сюрпризец я и оставил.
Знаю, что мелочно, но чем богаты, тем и рады, а если б было, я бы даже бомбочку не пожалел.
Сраные гуманисты, чтоб им икалось!
Самое время рассказать, как я дошел до жизни такой. Ну, я считаю, что это сглаз. Иначе с чего бы мне так не повезло: нарваться на проверку, и не абы кого, а доблестных десантников, которые, по слухам, взяток не берут.
Я проверил. Действительно – не берут, суки честные! Где они таких идиотов набирают?!
Контрабанду изъяли, а меня осудили на конфискацию имущества с последующей депортацией, без права бла-бла-бла…
Кажется – не слишком суровое наказание, но это только на первый взгляд.
Штука в том, что без нанитов мне ****ец, это раз. Когда меня депортируют за пределы Триумвирата, заказчики проебанного товара будут меня искать, чтобы сделать преждевременный ****ец – это два.
Без денег и с засвеченными документами уйти от настырных засранцев будет весьма проблематично, что приводит к мысли, что мне ****ец по-любому…
Эх…
В медцентре выходит неожиданная заминка. Врачи и охрана довольно долго что-то обсуждают, связываются с кем-то по комму…
В конце концов ко мне подходит один из конвоиров, снимает силовые браслеты и сухо сообщает, что мои наниты выкуплены частным лицом, и оно (харя эта частная) настояло на том, что храниться микророботы должны во мне...
Эм... даже не знаю, что сказать… мысли как-то резко разбежались и начали думаться все одновременно. Преобладало: «Ура!» и «Бля!».
Но это до тех пор, пока из кабинета главврача не выруливает здоровенный черный хер. Тут-то все становится ясно – я его узнал.
Он был среди десантников. Уж на что прокачанные ребята, но этот – прям гора, а не человек.
Но двигается, сцуко, плавно, красиво, легко, будто и не мешают ему все эти безбожно раздутые бугры. В общем, внимание мужик обращал на себя сразу.
И я обратил на себя его внимание.
Он как увидел меня, так потом и не отходил ни на шаг. Я еще думал: изнасявкает меня где-нибудь в уголке, а потом скажет, что так все и было. Поэтому на всякий случай старательно посылал ему лучи добра посредством придурковатой улыбки – вдруг решит, что я больной на голову и побрезгует.
В общем, пронесло. Детина приносил еду, следил, почти не раскрывал рта и все время находился поблизости, однако, не заигрывал, не лапал, даже старался не дотрагиваться.
А теперь вот, снова нарисовался…
- В тебе находится моя собственность,- сообщает десантник, демонстративно поигрывая передо мной пластиковой картой.
Вот, кто умеет делать морду кирпичом! У меня такое каменное лицо ни в жисть не получится! И не скажешь, что у человека намечается «сбыча мечт».
- Слушай, не тяни жилы, у меня плохой день. Чего хочешь?
Надо сразу брать быка за рога. Вообще-то я примерно догадываюсь, что потребует от меня парень и у меня уже даже встал в предвкушении – раз уж мужик потратил бешеные деньги, чтобы добраться до моей попки, есть надежда, что относиться ко мне он будет бережно.
Шоколадка меня не разочаровал:
- ****ься. И наниты останутся в тебе.
Видимая часть лица негра демонстрирует замечательную невозмутимость. Дурацкие очки мешают рассмотреть выражение глаз. Голос же настолько ровен, будто и не его обладатель только что совершил почти невозможное, оформив все документы за какие-то пару часов.
- Ок.
А чего еще сказать-то? О, точно!
- Зовут-то тебя как?
- Зубери.
- Ага. Пошли, что ль? Меня обязали покинуть относящиеся к Триумвирату территории в срок, не превышающий 240 стандартных часов.
Гигант молча кивнул, крепко обхватил мое запястье и потащил за собой.
В отведенный срок мы уложились, так как у Ри оказался собственный катер. Я не смог удержаться от завистливого вздоха, когда его увидел. Негр улыбнулся краешком рта.
- А как же твоя работа? Ты же в войсках?
- Контракт завершен.
Здоровяк отконвоировал меня в рубку, все еще сжимая руку, будто боялся, что убегу, и сам пристегнул ремнями на месте второго пилота.
Я с интересом всмотрелся в приборы. Кажется, у катера специальная сборка. Что-то я не припоминаю в спецификациях тех функций, которые представлены на приборной панели. Нда… свою ласточку я проебал, но, хотя и любил небольшой кораблик истово и нежно, все же иначе, чем ведро, его было не назвать.
В нем постоянно что-то ломалось, кондей работал отвратно и, как правило, я либо мерз, либо задыхался от жары, гипер издавал устрашающие завывания, из кранов подтекало, пищевой синтезатор готовил только яичницу, или непонятную бурду, именуемую в меню солянкой. Я постоянно подтягивал болты, переклепывал, заваривал и подклеивал, но все равно летать со мной нормальные люди отказывались, а в последнем, неудачном, рейсе я вообще пребывал в гордом одиночестве.
В космосе, вообще-то, не рекомендуется длительное время быть одному. Всякое бывает. И я сейчас даже не о сбоях, внезапных поломках, и авариях говорю.
Бесконечная пустота – не самая полезная штука для хрупкого человеческого рассудка. Иногда чудится... всякое.
Планета-призрак, увидеть которую – к скорой гибели. Она похожа на старушку-Землю, как ее изображают адепты Второго Пришествия, вот только спуститься на голубой шарик еще никому не удалось – приборы отказываются прокладывать маршрут и через несколько часов объект просто растворяется в пространстве, словно мираж.
Белый космонавт, стучащийся в иллюминаторы; через древний прозрачный шлем легко различить его лицо, губы шевелятся в неслышной просьбе...
Иногда, пока летишь в гипере, в рубке слышна чья-то речь, крики, мольбы о помощи – вот только передача сообщений в гипере невозможна. Совершенно. Но голоса звучат, и отключить их никак не получается…
В общем: не стоит мотаться по космосу в одиночку. Вдвоем как-то надежнее.
Как только курс был задан и катер начал прыжок, я молниеносно оказался у мужика на коленях. Даже моргнул в недоумении: как он настолько быстро расстегнул зажим и перекинул мое, не самое легкое, тельце, не задев при этом приборы? Прям фокусник!
Долго размышлять не дали: Ри впился в меня поцелуем. Странно - он не снял большие круглые очки с темными стеклами. Они здорово мешали и я протянул к ним руки.
- Не тронь, - мужик среагировал моментально, но хватать за конечности не стал, чем я и воспользовался, нагло сдернув мешающие окуляры.
- Бля, я же сказал,- прижмурил желтые глаза… мужик?
Не, у людей таких зрачков не бывает.
Киборг? Импланты? За каким таким хером нужно делать вытянутый зрачок? Для красоты, что ли? Но тогда зачем очки?
Пока я медитировал на необычные глаза, меня методично раздевали, вертя, как куклу.
- Это какая-то модификация? – полюбопытствовал я пристально оглядывая все еще одетого партнера.
- Нет,- неохотно признался он, подхватил меня под зад, и через секунду я уже летел вперед спиной на кровать.
Треснулся так, что чуть язык не прикусил от неожиданности. Слишком быстро он двигается.
- Эй, поосторожнее!
- Извини,- Ри улыбнулся, и я не смог сдержать изумленного выдоха.
- Вот это зубы! Ты из-за них так странно целуешься?
Клыки у него зачетные. Похожи на звериные.
- Бля. Забыл, - расстроенно произносит негр.
- Чего забыл-то?
- Что улыбаться во весь рот нельзя!
- Почему?
- Люди от этого пугаются.
Я смеюсь, мне не страшно. Подумаешь, зубы! Громила взрыкивает и пытается поцеловать. Губы мягкие, но зубы, сука, острые. Он осторожно зализывает ранку на моей губе, я хихикаю и лезу под одежду, хочу изучить его тело поближе.
Ну, вот, красивый же! Просто до одурения. Меня переполняет радость, прямо-таки счастье: так здорово жить! Теперь еще повоюем! И леталка у него прикольная, может, мне даже дадут ее поизучать!
После горячего секса, когда я лежал совершенно разморенный, Ри вдруг зашебуршился. Мне даже глаза было лень открывать, поэтому я только недовольно замычал.
- Почему не спрашиваешь, кто я?
- Зачем?… – я перевернулся на пузо и подгреб под себя подушку.
- Так – для информации.
- Отстань, я буду спать,- пробубнил я, собирая одеяло между ног, и укладываясь поудобнее.
Наверное, зря. Задница оказалась выпяченной и горячие руки тут же начали ее оглаживать.
- Я сплю. Серьезно.
- Ну, спи. Я тихонечко.
Блять, вот, что значит молодой, здоровый организм! Надо будет запомнить, что задницей вертеть нельзя, а то поспать не дадут…
Из чистой вредности всю дорогу изображал из себя бревно: сказал же, что отдыхаю! Однако, на энтузиазм Ри это не сильно повлияло…
Когда проснулся, мутант уже слился, а я повалялся еще полчасика, потом оделся и пошел изучать катер.
Кажется, я влюбился! Небольшой, уютный, нашпигованный современнейшей аппаратурой…
Это чего, десантникам столько платят?
Не, ну правда!
Усиленный корпус, гипер практически не слышен. Катерок маленький, на таких почти всегда шумит. Если только не сделать изоляцию. Однако, корабль совершенно не вибрирует, даже технические помещения и коридоры, а, значит, гипер последней модели, я про такие только читал… интересно, а я смогу взломать замок на машинном отделении?
Не, пока не буду к нему подходить: а то еще разозлю хозяина. Я внимательно осмотрел коридор, наметанным глазом прикинул высоту потолка, сопоставил с высотой самого катера и сделал вывод, что либо машинное весьма просторно, либо есть трюм... ну, или здесь усиленные переборки. Простучал. Непонятно.
На кораблях обшивка подобна луковой шелухе: множество слоев защищают хрупкого человека от холода, жесткого излучения, предохраняют от метеоритов… на этом катере звук глухой, есть вероятность, что стены двойные. Хм… такой трюк иногда используют люди, подобные мне. Зачем такая штука Ри?
***
Мы пробыли в космосе чуть больше двух стандартных недель. К моему неудовольствию, в машинное я допущен не был. Огорчительно.
Зато натрахался!
Ри оказался молчуном. Он ни о чем не спрашивал, не рассказывал о себе, ну и я, раз такое дело, с вопросами не лез.
Конечно, первые несколько дней я немного его опасался: все-таки негр очень большой, но мужик вел себя на удивление спокойно и дружелюбно.
Ему нравилось просто сидеть рядом и смотреть тридэхи. Много-много тридэх.
Слишком много.
- Слушай, сколько можно, а? - возмутился я, подпрыгивая на особо страшном моменте и закрывая рукой глаза.
- Чего?
- Я не могу это смотреть! Страшно же, аж жуть!
- Ну, я бы так не сказал, по-моему: средненько, но если хочешь можешь следующую сам выбрать.
Выяснилось, что Ри - поклонник боевиков и ужасов, а я люблю комедии и мелодрамы. Ужасов мне и в жизни хватает!
Здоровяк несколько недоуменно косился, когда началась тридэха. Да, из вредности поставил тупейшую и пошлейшую подростковую комедию. Ржал, как ненормальный. А еще у меня есть привычка обсуждать происходящее прямо во время просмотра: комментировать, орать на персонажей и размахивать конечностями. Кажется, Ри больше смотрел на меня, чем на разворачивающиеся действо.
К концу путешествия Ри несколько помрачнел и замкнулся. Однако, трахал с прежним энтузиазмом. Я решил не обращать внимание на странности. Может, мне и вовсе показалось…
Мы приземлились, тут-то и оказалось, что иногда пофигизм - не лучшая политика.
Мне происходящее перестало нравиться еще в тот момент, когда Ри надел свои дурацкие очки. Потом он вывел меня в коридор, вручил пластиковую карту, отдавая управление нанитами, впихнул в руки небольшой рюкзачок и строго произнес:
- Давай, ****уй!
Руки его при этом ненавязчиво подталкивали меня в сторону опущенного трапа. На невозмутимом лице не читалось ни единой эмоции.
Я захлопал глазами и машинально сделал несколько шагов вперед. Недоуменно оглянулся, щурясь от яркого солнечного света.
Вполне развитая планета. Космопорт щеголяет нефигово дорогим покрытием, в дальнем конце виднеется стоянка наземного и воздушного транспорта. Небоскребы, силовые поля, прикрывающие правительственные здания и посольства дружественных и не очень стран, многоуровневое движение, все говорит о высоком уровне цивилизации.
Местечко-то как раз по мне… вот только… уходить не хочется. Нет, я не боюсь, что он выстрелит мне в спину. Во-первых, десантники так не делают, это привычка ****ых охотников за головами, а во-вторых здесь явно подобное не одобрят...
Чтобы потянуть время, уточняю:
- В смысле?
- Отпускаю, - лаконично поясняет здоровяк и начинает легонько подталкивать меня в спину, - давай, не задерживай.
Ага. Сейчас! Нашел дурака…
Я издал жуткий визг, заставивший верзилу поморщиться и удивленно выпучить глаза. Ну, наверное. На самом деле, я не стал тормозить и любоваться бесценным выражением его лица, а на всех парах дал деру в сторону каюты.
Там дверь запирается. Дважды. В смысле: две двери. Если саму каюту еще можно разблокировать, то дверь в сортир – только выломать. Надеюсь, Ри не станет ломать свой катер. Я бы не стал!
Зачем было орать? Так он же быстрый, как я не знаю, кто! Надо же было как-то отвлечь, иначе перехватил бы.
Минут через десять около двери в санузел, где я забаррикадировался, раздались шаги.
- Като… ты чего устроил-то?
- Никуда не пойду! – крикнул я из-за двери, - Мне и здесь хорошо!
- А… ну, тогда я взлетаю.
Поверил, ага. Я еще часа три просидел в клозете, медитируя на потолок и думая, какой я несчастный.
На потолке резвились изображенные в статике неизвестные мне создания. Наверное, морские жители какой-нибудь планеты. У подлого негра вообще было много рисунков на катере. Причем это были не голограммы, а двухмерки, что являлось редкостью. Я, например, такую штуку только в музеях видел.
Ри приходил, но я ему не открыл.
Когда дверь-таки оказалась выломана, я уже пребывал в глубокой меланхолии и мне все было монопенисуально.
- Като... эмм... Я думал - ты обрадуешься…
Что-то он там говорил, но я, когда обижаюсь, ничего уже не слушаю.
- Ты меня совсем не любишь,- сообщил я в пространство, бубнеж прекратился и на некоторое время наступила тишина.
Знаю, знаю. Про любовь Ри никогда ничего не говорил, но это подразумевалось! Не может же быть, чтобы было так классно трахаться, и – не любовь! Я в такое не верю!
- Очень люблю. Только я сразу сделал не то. Папа говорил, что если любишь, нужно предоставить право выбора. Нельзя заставлять партнера, а...
- Что за херня? – возмутился я, перебивая, вся апатия от злости мигом слетела, - Во-первых, выбора, вроде бы не было изначально…
- Я знаю, мой поступок очень плохой…
- Да похеру! Не отвлекайся от темы! Что это за дебилизм: «отпустить... бла-бла-бла...»? Хорошо, что из нас двоих только ты - идиот, а вот я, напротив, считаю, что упускать свое счастье – глупо!
- Ага…- несколько ошалело протянул Ри, - то есть я: твое счастье?
- Понятное дело,- я недовольно поджал губы: до чего все-таки бестолковое существо! - И катер у тебя клевый.
- Так ты любишь меня, или тебе нравится катер? – серьезно уточнил Ри.
- Я люблю тебя и твой катер! Заметь: тебя я поставил на первое место! Цени!
- Я ценю. Правда. Слушай, а тебе не интересно, куда мы летим? – отвлекая разговором, подлюка попытался извлечь меня из санузла, но я вцепился в полотенцедержатель.
- Надо будет – скажешь,- я ехидно улыбнулся, давая понять, что его маневр раскрыт, и я никуда пока не собираюсь.
- К папам, - негр вздохнул и присел рядом на корточки.
Был бы катер стандартным, такой трюк у него бы не прошел: его тушка просто не влезла бы. Но посудина, похоже, была сделана на заказ, с учетом габаритов гиганта.
- Папа Ксан просил подсобить, заодно и познакомлю... и братья, наверное, там будут, – продолжил Ри.
- Их много? Братьев? – мне действительно было любопытно, но бдительности я не терял. Буду сидеть здесь вечно, вот… ну, или пока не надоест!
- Тридцать три.
- Епт! Как я их запомню?! – все-таки я завис на миг, пытаясь представить безумную пару, наштамповавшую столько отпрысков, за что и поплатился – хитроумный ниггер воспользовался утерей контроля и отковырнул мои ладони от скобы.
Я вскинулся, но было уже поздно – мое тело расположилось на кровати, придавленное сверху тушей наглого громилы, чтобы не сбежал.
- А ну слазь!
Спихнуть этого слоняру можно и не мечтать, даже усиленный нанитами, я – слишком мелкий. У меня телосложение, как у девчонки. Знаете, бывают такие, с тонюсенькими руками-ногами? Вот, и я такой же... в подростковом возрасте это изрядно огорчало, впрочем, девкам я все равно нравился, пусть и тощий, зато веселый, но потом как-то само вышло, что перешел на мужиков.
От баб слишком много хлопот: купи-купи кричат, губки дуют. Те, которые красивые, считают, что раз уж ноги раздвинули, все! Ты теперь им должен. Они же снизошли! В общем – мороки много, а толку – чуть!
Решил: а чего? Я тоже могу раздвинуть и снизойти! Мужикам я не меньше, чем цыпочкам, нравлюсь…
Ри не двинулся, заместо этого полез целоваться.
Я его кусил. Легонько, не до крови, но мужик намек понял.
- А сказал, что любишь…
- Кое-кто собирался выкинуть меня на хер, а теперь лезет лизаться, как ни в чем не бывало.
- Я бы вернулся. Наниты работают как маячок.
- Ну, чудесно! И зачем тогда вообще было уходить? Ты хоть понимаешь, что через тридцать часов меня бы вообще не было на этой планете?
Ри вздохнул, виновато захлопал глазами, а я понял, что причина есть, но он ни за что не признается. ***лован.
- Я бы тебя нашел, - сказал Ри через некоторое время.
- Все равно я обижаюсь! – я надул губы, как делала красотка-Кэт, когда выманивала у меня очередную цацку.
Мужик нахмурился:
- Ты чего-то от меня хочешь? Надо что-то сказать? Като, ну хватит уже, я вообще тебя не понимаю!
- Ты облажался и теперь либо долго и красиво рассказывай, как сильно меня любишь, либо дари подарок! – эх, ну какой же я молодец!
Если после наглой предъявы меня не высадят в ближайшем космопорту, значит, это – судьба!
- Эм… можно, я выберу подарок, я красиво говорить не умею…
- Доспех. Максимальная защита. По спецпроекту, - наглеть, так уж по-полной!
Доспех – это легкий, многофункциональный скафандр, позволяющий выходить в открытый космос. Штука эта в моей профессии очень нужная, но абсолютно не доступная мне по причине жуткой дороговизны.
- Прилетим и закажем, - сразу пообещал Ри.
Заулыбался. Дурачок. Наверное, и не понял, что теперь-то я от него не отстану!
- А ты когда перестанешь обижаться: уже сейчас, или сначала подарок? А то ****ься ужасно хочется…
- О, Космос! Я такой наивный и доверчивый, что, пожалуй, прощу тебя заранее!
Конечно, это же противное существо на мне лежало, в глаза смотрело, терлось втихаря… да я даже и без обещания его уже простил! Но доспех – это хорошо!
***
Папы Зубери оказались ни хера на него не похожи. А еще они, кажется, изрядно удивились моему появлению.
Вечером, когда мы вернулись в катер, я насел на Ри, требуя объяснений:
- Ты - НЕГР! А они – нет! КАК?!?
- Да не знаю я! Слушай, сначала я по цвету от остальных не отличался. А потом, на пятом году жизни, начал темнеть. И черты лица тоже изменились. Ксан сначала хотел тащить на обследование, но домашний сканер никаких отклонений не обнаружил. Ну, потом меня все равно заставили сходить в медцентр. Ничего. На той планете, где мы росли, медицина была не очень. Захолустье.
- Погоди, а ты разве не здесь рос?
- Нет, конечно! Папы все время переезжают.
Но самым большим шоком для меня стало не знакомство с родителями и здоровенными верзилами-братьями. Гиганты отнеслись ко мне очень тепло, я прям почувствовал себя принцессой среди богатырей.
И не краткая ознакомительная лекция с анатомией, физиологией и обычаями хвыров, которую мне прочитал невозмутимый Зубери, чтобы я не попал впросак.
Кстати, я понял, почему он сначала не хотел тащить меня с собой! Элементарно: если папы, или братья, узнают о нашем «знакомстве», Ри не поздоровится.
Когда негр начал рассказывать про «дары», я сразу вцепился в несоответствие:
- Ты ничего не дарил! Сначала молча таскал жуткую баланду, которую и есть-то почти невозможно, а потом предложил бартер. Это чего: ты за мной не ухаживаешь?
Ри тяжело вздохнул:
- Я неправильно поступил.
- Ага!!! То есть ты – нарушил обычай своего народа?
Я ликовал по двум причинам: во-первых, понял мотив действий этого... хвыра. Во-вторых: ха-ха, у меня теперь есть компромат! Заметив мое нездоровое воодушевление, негр забеспокоился, начал нервно хрустеть огромными кулаками и хлопать желтыми глазами.
- Ты же не будешь меня выдавать? – осторожно уточнил он.
Я предвкушающе оскалился и напомнил громиле, о том, что яйцеклад у него есть, хоть и «ру-ди-мен-тарный» (фух, выговорил! Понятия не имею, что это значит...).
Ри издал странное пыхтение, и сообщил, что для использования я должен принести ему дар. Ага! Счаз!
- Бартер, детка, наше все! Ты мне сексуальное удовольствие, а я тебе – отсутствие проблем с родственниками!
- Ты делаешь, как я! – убито констатировал Зубери.
- Я преступник, чего ты хочешь – высоких моральных стандартов?!
- Кажется, это семейное… - непонятно прокомментировал Ри, а когда я затребовал объяснений, рассказал историю знакомства родителей.
Но не тот факт, что Ксан мой «коллега», потряс меня до неизведанных глубин души, а то, что Ри пошел по стопам родителя.
- Ах, ты ж, сучий потрох! Значит, вот почему ты не пустил меня в машинное, подлец! У тебя там разные штуки, и стенки все-таки двойные... подожди! Какого ты тогда делал в десанте?!
- Нанялся. Нам с папой графики нужны, чтобы не напороться, как некоторые...
Ри широко улыбнулся и ловко ушел от моего тычка, но от звуковой волны скрыться труднее и я применил свой любимый метод карающего визга…
crazyhead Вылупки
© Copyright: Анна Феникс 2, 2024
Свидетельство о публикации №224112001051
Свидетельство о публикации №224112001051
Рецензии