Я знаю то время, я видел войну... Глава 1

               
                "Я знаю то время,я видел войну,
                Хоть лет мне и было немного.
                Обстрелы, бомбёжки голодной зимой-
                Зимой сорок первого года."

   Идея написать рассказ о моем военном детстве возникла
случайно в один из январских дней празднования освобождения
Ленинграда от вражеской блокады и принадлежит моим близким.
Первоначально она не встретила поддержки с моей стороны.
 Опыта в эпистолярном жанре у меня не было, да и с печатным делом
 на ПК был практическине знаком.
  Однако, решил попробовать, тем более, что праздничные меропри-
ятия, организованные администрацией района и Обществом
«Житель блокадного Ленинграда» оживили страницы памяти тех
суровых и героических дней.
  В очередной раз увидел себя на экране в кадрах фильма"Моя
Ладога», где были использованы фрагменты документального
фильма " 900 незабываемых дней» и «Ленинград борется», сня-
тых группой военных кинооператоров Ленинградского фронта
и Ленинградской студией кинохроники..
  В одном из эпизодов этих фильмов показан момент погрузки
ленинградского детского дома на буксир и баржу Ладожской
военной флотилии для эвакуации через Ладогу на Большую Зем-
лю в последних числах августа 1942 года.
   Истории было угодно, чтобы и я оказался в это время
на пирсе поселка Осиновец с «авоськой» с вещами, эмалиро-
ванным синим чайником в руках, бодро шагающим по дощатому
настилу пирса.
    Видимо, мой бравый вид понравился военному
кинооператору на фоне довольно печальной картины эвакуации
изможденных цингой и голодом ленинградцев.
   Так, благодаря случаю, я шестилетним пацаном попал в  »
"киношную" историю блокады города и на сегодняшний день,
возможно, остался одним из немногих свидетелей и участников
тех кадров киносъемки.
   Сам я об этом киноэпизоде узнал от моей мамы в 1969 году,
когда к 25 годовщине снятия блокады Ленинграда по телевиде-
нию показали фильм " 900 незабываемых дней», снятый воен-
ными кинооператорами Ленинградского фронта (Р. Кармэн, В.
Соловцев, Е. Учитель, и др.) и показанный на экранах страны
в 1943 году.
    Потом этот эпизод попал и в другие фильмы о блокаде
  Ленинграда (Сериал «Неизвестная война» (США), «Моя блока-
да», «Живая Ладога», «Великая война» А. Герман и др.)
   Долгие годы тема войны и блокады была «табу» в нашей
семье. Я не припомню ни одного случая, когда бы взрослые
в нашей многочисленной семье касались темы войны и блокады.
  Да и в общественной жизни страны героическая защита Ленин-
града, подвиг его жителей были в забвении после «Ленинград-
ского дела» и расстрела в 1947- 49 годах его руководителей
в годы блокады и войны.
   Тогда же был фактически ликвидирован и любимый всеми
ленинградцами, а особенно нами, ребятами, замечательный
музей — памятник -«Музей обороны Ленинграда.»
В его огромных и многочисленных залах были собраны бесценные реликвии
с полей войны и показан героический подвиг жителей города
на Неве. За пять лет его существования (1944—1949) музей посе-
тили более миллиона человек. В числе первых и постоянных
посетителей был и я.
  После возрождения музея в1989 году, я долго не решался его
посетить, предчувствуя заранее его ущербность (прошу проще-
ния за столь грубое слово) по сравнению с годами его послево-
енного расцвета. А посетив, убедился, к сожалению, что разру-
шать и ликвидировать у нас умели и умеют, и не только музеи.
   Ленинграду есть чем гордиться в своей истории и возрож-
дение  "Мемориального музея обороны и блокады Ленинграда"
поистине святое дело общественности и жителей города.
   В шестидесятые — семидесятые годы прошлого века было
много сделано по увековечению памяти защитников города-
героя Ленинграда.
    Это и «Зеленый пояс славы», и мемориальные
кладбища, и многочисленные памятники защитникам города.
Радует, что не закрыта эта тема и в наши дни.
Построено огромное здание- диорама в Кировске,
отражен момент прорыва немецкой блокады Ленинграда вой-
сками Ленинградского и Волховского фронтов.
Строятся здания и готовятся материалы для новых музеев
боевой славы защитников нашей Родины в Всеволожске, Кирове,
Луге и Кобоне.
   Эта книга- отдельные картины жизни жителей блокадного
Ленинграда и военного тыла страны глазами шести- девятилет-
него ребенка в годы Великой Отечественной войны.
    Как ни странно, эпизоды и события того далекого времени
память сохранила с многими подробностями, и мне не составило
большого труда просто переложить их в читаемый текст.
    
В печатном варианте книги фотографии в тексте и в Приложении
сделаны моим отцом и военными фотокорреспондентами газет Ленинградского фрон-
та Н.Ходжониным и Н.Яновым.
  Главной же причиной, которая побудила меня написать эти
воспоминания, — это желание выразить глубокую благодарность
моим маме, отцу, деду, бабушке, а так же многочисленным доб-
рым людям, встретившимся на моем пути в те тяжелые военные
годы, всему старшему поколению советских людей.
  Благодаря их заботе, самопожертвованию, героической
борьбе с врагом выстоял город, выжили мы — дети блокадного
Ленинграда, была завоевана тяжелая Победа в Великой Отече-
ственной войне.
ВЕЧНАЯ ИМ ПАМЯТЬ И БЛАГОДАРНОСТЬ!

      Глава 1. НАЧАЛО ВОЙНЫ
В начале июня 1941 года родители отправили меня с бабуш-
кой на дачу к маминым родственникам в небольшую деревню
под Волосово. Хозяйкой дома была Анастасия Марченко и прихо-
дилась она мне двоюродной бабушкой (по маминой линии).
   Деревня называлась Сосницы и стояла она на берегу одного
из притоков реки Хмеленки, а та в свою очередь где-то далеко
соединяла свои воды с полноводной Лугой.
    До деревни мы добирались сначала на поезде до станции
Волосово, а затем на попутной подводе ещё около двадцати
километров. Деревенька была небольшая, тихая. Наш дом был
в самом центре главной улицы, напротив магазина и конторы
колхоза.
  На небольшом приусадебном участке росли несколько пло-
довых деревьев и были грядки под овощи. Одна из них была моя,
персональная.
  Мне очень нравилось работать на свей грядке — полоть сор-
няки, поливать первые зелёные ростки. Причастность к труду
взрослых, как мне казалось, приближала меня к моей главной
мечте — скорее вырасти, стать самостоятельны и обязательно
пойти в лётчики ("как папа").
   Первые листочки огурцов и редиски вызывали у меня уми-
ление и, для ускорения их роста, я был готов поливать их
по несколько раз в день. Кроме этого, полезного во всех отно-
шениях занятия, мы с бабушкой совершали прогулки по краси-
вейшим окрестностям деревни за полевыми цветами, а также
на живописную речку.
  По воскресеньям деревня преображалась.
Одетые в праздничные одежды, жители деревни собирались у магазина и, обме-
ниваясь последними деревенскими новостями, ждали подводу
с хлебом.

  Обычно телега, с запряженным в её « серым в яблоках» кра-
савцем жеребцом, приезжала к 12 часам дня.
   Аромат свежего « ситного» хлеба разносился по всей нашей
улице и выгонял из домов последних задержавшихся хозяек.
   Кто не пил парное коровье молоко с хрустящей корочкой
этого волшебного, с лёгкой кислинкой хлеба, тот потерял много.
  К большому сожалению, теперь такой хлеб купить невозможно.
То ли рецепт хлебопёки забыли, то ли мука пошла не та…
   Родители приезжали только на выходные, т.к. оба работали.
Мама в Главпочтамте, а отец в Кировском универмаге мастером
по установке и обслуживанию радиоаппаратуры. Дед тоже в этом
году остался в городе — его попросили поработать и заменить
на время отпуска его бывшего начальника.
   В июне бабушка два или три раза звонила домой из конторы
колхоза. Нам этой весной установили домашний телефон
за заслуги деда на поприще почтовой связи с лёгким для запо-
минания номером — 5—13—46.
   Но в этот день телефон почему-то не отвечал. Не приехали
и родители в очередное воскресенье.
   По деревне гуляли разные слухи. Поговаривали даже, что
« немец» захватил большую территорию Белоруссии, Минск
и движется на Ленинград.
  Поскольку радио в деревне не было, проверить и опроверг-
нуть эти слухи было невозможно.
   Колхозная власть если что и знала о положении дел на фронтах,
сведениями с жителями деревни не делилась, и уходила от
 прямых вопросов на эту тему.
   Жизнь в деревне как бы остановилась в ожидании какой-
либо официальной информации.
   Наш распорядок дня практически не изменился.
Утром на речку или в ближайший лесок за первой земляни-
кой, после обеда отдых, а вечером работы на огороде.
    Самым желанным был для меня был, конечно, поход
на речку.
    Речка наша была небольшая, но быстрая и порожистая.
Огромные валуны среди бурлящей воды были горячими от солн-
ца. Лежать на них и смотреть на стремительный пенящейся поток
я мог часами., Вода меня завораживала, даже гипнотизировала.
Отрезанный от берега холодным потоком., я ощущал себя
как на необитаемом острове. Холодному червячку страха,, кото-
рый сидел где-то глубоко внутри меня я старался не поддаваться.
   Но на « пороги» мы ходили только с отцом или дедом.
.За околицей деревни был брод, где на телеге можно было
переехать на другой берег реки. Река в этом месте была шире
и спокойней.
   На нашем берегу, на пригорке, стояла общественная дере-
венская баня, сложенная из толстых брёвен под дранковой кры-
шей. Стены и крыша бани были чёрными от копоти и дыма, т.
к. топилась она « по- чёрному». Стены внутри бани тоже были
покрыты толстым слоем сажи, так что не испачкаться во время
помывки было довольно сложно.
   Между баней и речкой была небольшая лужайка, покрытая
густой травой с ароматным клевером. Обычно, мы на ней с
бабушкойи располагались.
  У самой воды были сделаны широкие деревянные лавины,
на которых местные женщины стирали бельё.
   В этот день мы расположились прямо на этих лавинах.
Пока бабушка стирала наши нехитрые вещи, я пытался
ловить сачком мальков на мелководье.
   Дело это было увлекательным, но оказалось неожиданно сложным.
Я уже начал раздражаться от безуспешных попыток загнать маленьких рыбок
в свой сачёк и уже готов был звать на помощь бабушку.
   Банка с водой и речными водорослями для них была уже
приготовлена. Мне очень хотелось иметь дома аквариум
с рыбками, как у моего деревенского приятеля Кольки Маслова.
    Вдруг меня привлёк нарастающий по громкости посторонний
звук. Это в высоком синем небе летел серебристый самолёт. Я
сразу его увидел и показал бабушке
    Самолёты в небе здесь были не редкость, т.к. в Кричивицах и
Красногвардейске (Гатчине) были военные аэродромы, где ещё
в 1938 году получил свою военную специальность стрелка-радиста
 тяжёлого бомбардировщика мой отец Алексей Михайлович Козельский —
 активный участник Финской и ВО войн.
   За первым самолётом появилось один за другим ещё два.
Они стали делать над нами круги и фигуры высшего пилотажа.
   Мы бросили свои дела и стали наблюдать за происходящим.
В течении нескольких минут самолёты то сближались, то раз-
летались в разные стороны. Зрелище было захватывающим. Гул
от моторов то затихал, то резко усиливался.
  Стало ясно, что два самолёта тёмного цвета стараются
догнать третий — маленький серебристый. Это был классический
учебный бой. Именно таким я его себе представлял по рассказам
отца.
   Постепенно самолёты приближались к нам.
Теперь, при разворотах у земли, солнце не мешало рассмот-
реть даже очертания голов пилотов в кабинах самолётов.
  Вдруг за одним из самолётов появился шлейф чёрного дыма,и
он стал как-то неестественно кувыркаться и падать к земе.
  С каким из трёх самолётов произошла авария мы не рассмот-
рели из-за встречного солнечного света. Через некоторое время
от падающего самолёта отделилась тёмная точка, над которой
раскрылся купол парашюта.
    Чуть позже увидели чёрный столб дыма и звук взрыва.
   Было ясно, что мы были свидетелями авиационной катастрофы.
Бабушка стала собирать наши вещи, чтобы бежать в деревню
и сообщить об этом в контору колхоза. Ведь самолёт и лётчик
упали за соседним лесочком в трёх- четырёх километрах от нас.
Чёрный столб дыма ещё стоял над местом падения самолёта.
  Пока мы собирали свои вещи, то не обратили внимание
на нарастающий гул мотора самолёта.
Все мысли были о другом.
   Вдруг послышался какой-то резкий треск и что-то подняло
фонтаньчики земли в 5—7 шагах от нас.
   В следующее мгновение шум мотора самолёта заставил нас
прижаться к земле. Было такое ощущение, что он падает прямо на нас.
   Мы не сразу поняли, что всё это значит.
Самолёт пролетел прямо над нашими головами и только
тогда мы рассмотрели, что на серых крыльях нет красных звёзд!
  Бабушка бросила наше бельё, схватила меня в охапку и побежала к бане.
От неожиданности я даже не сопротивлялся.
   Только мы успели спрятаться за угол бани, как по брёвнам
бани прошла вторая пулемётная очередь.
   Мы ещё некоторое время просидели прижавшись к стене
бани в зарослях жгучей крапивы.
   Я ничего не понимал, и даже обиделся на бабушку за её
столь бесцеремонное со мной обращение. К тому же, я сильно                «обжёг» о крапиву руки и ноги.
     Слёзы посыпались из моих глаз, и хорошо поставленный дискант
огласил окрестности.
  Вместо ласковых уговоров, бабушка молча крепко прижала
меня к себе и не отпускала, пока не стихли звуки мотора немец-
кого самолёта.
   Сделав разворот над деревней, пилот сбросил пачку листо-
вок и улетел.
   Забыв о брошенном белье, мы побежали в деревню.
Собравшейся у конторы народ тоже видел всё произошедшее.
  Жители читали сброшенные самолётом листовки, напечатанные
на плохом русском языке с предложением «убивать коммиссаров
и сдаваться немецким войскам».
Стало понятно, что случилось самое ужасное — началась вой-
на.