В походе за славой

Вадим ПЕРЕСВЕТОВ

Памяти Вячеслава Горского

В 1992-м году музыкальный мир решил со мной познакомиться по-взрослому, потому что я открыл собственную рубрику «Rock & Pop» в газете московских коммунистов «Московская правда», о чем сообщило информационное агенство «ИМА-Пресс», всегда бежавшее впереди паровоза в мире музыкальных новостей. Двумя этажами ниже, на третьем, где располагалась редакция газеты «Московский комсомолец», нервно заёрзал на стуле, сменивший Дмитрия Шавырина Артур Гаспарян, чья задница и без того была воспалена от нетрадиционной ориентации, философию которой он с крайним усердием и прилежанием проталкивал в жизнь, пронося её на примерах западных и отечественных музыкантов в миллионную читательскую аудиторию.

Конечно, было от чего волноваться. Хоть коммунисты и отставали по тиражу от «полужелтых» комсомольцев, но ощущение того, что на пятом этаже нежданно-негаданно нарисовался (хрен два сотрёшь) серьезный конкурент, тревожило и раздражало. Оно мешало спать и портило аппетит, в особенности, когда сам хозяин рубрики появлялся в редакционном буфете и видя Гаспаряна и его эпигонов, взяв тарелки с едой, удалялся к себе в редакцию с громким возгласом: «Не могу есть рядом с пидарасами!» То обстоятельство, что родитель «Rock & Pop» не был апологетом заднеприводного движения и на всех направлениях рвался только вперед, - и вовсе внушало жуткий страх и священный ужас: «Как же так? "Противный" совсем нас не любит»! А писать «противный» и вовсе собирался о каких-то там рокерах, джазменах и прочих непонятных людях, посвятивших себя той музыке, в которой нет места чужим и собственным фонограммам, а еще ей надо было учиться или иметь предназначение свыше.

Кормившие «Звуковую дорожку» МК артисты, чьи имена и фамилии уже давно набили оскомину у людей, которые понимали толк не только в колбасных огрызках и в мануфактуре поющих трусов, проезжали третий этаж буквально со свистом, но на пятом им были не рады. Из всей когорты посетителей был принят только Бари Алибасов, который однажды зашёл ко мне в редакцию с бутылкой водки и тарелкой винегрета: «Хочу с вами познакомиться».

Мы  беседовали около часа. В основном говорил Бари, излагая свое видение шоу-бизнеса в стране и за рубежом. Через десять лет мы встретимся с ним еще раз у него дома в Мерзляковском переулке и там я запишу несколько кассет с разговорами не о группе «На-На», а настоящую беседу с глубоким человеком о жизни, о творчестве, о религии и о философии бытия. Вспомним мы с Каримовичем и его замечательный «Интеграл», в котором играли Игорь Сандлер и Юрий Лоза, а небезызвестный Женя Белоусов («Девочка моя синеглазая») очень круто, кто б мог подумать, играл на бас-гитаре.

Однажды ко мне зашел Слава Горский. Слава принёс свою только что вышедшую пластинку «Волшебный замок» (General Records, 1994) с записью музыки в неоклассическом стиле.

- Вот, держи, тебе первому из всех журналистов.

- Спасибо. Как послушаю, напишу рецензию.

- Слушай, я вот о чем подумал, - сказал Слава, не особо зацикливаясь на пластинке. Я тут реанимирую «Квадро» и хочу, чтобы ты стал моим директором и директором коллектива. Ты как?

- Слав, я бы с удовольствием, но занят с утра до ночи. Очень много работы. Здесь настоящий конвейер. Болеть и то некогда. Всё на ногах носим.

Как буд-то бы специально, в это время в комнату вошел редактор отдела спорта Миша Быков, который чуть было не заработал воспаление надкостницы, потому что не смог вовремя залечить больной зуб, в результате чего лишился еще нескольких и попал на целые стоматологические «ворота» и большую дыру в кошельке.

- Короче, - продолжил Слава, - не отказывайся. 20% от концертов и часть от пластинок, в которых будешь исполнительным продюсером, тоже твои. Мы же собирали стадионы!

- Я подумаю, может быть, но не сейчас, - попытался сманеврировать я, и тем самым, оттянуть время в надежде, что он найдёт еще кого-нибудь.

Но Слава был не из тех, кто отступался, и когда спустя две недели зашел еще раз, я согласился. И вовсе не из-за денег, а потому что мне нравилась музыка «Квадро», нравился джаз-рок, фьюжн, и то, как классно играл Горский со товарищи, среди которых появился блистательный гитарист Дмитрий Четвергов, бас-гитарист Сергей Николаев, а за барабанами ... лучший джазовый вокалист (1981), участник самых престижных джаз-фестивалей в Пори Сергей Манукян.

Именно в этом составе в декабре 1994 в московском клубе «Метро-Экспресс» состоялась презентация возрождённого «Квадро». Концерт был просто оглушительным! Наплыв народа был подобен стихийному бедствию. В зале и у стойки не было свободных мест, вопреки правилам клуба многие стояли в проходе. Официанты с трудом протискивались к столам и обратно на кухню. Публика долго не отпускала артистов, вместе с которыми в тот вечер для традиционного джем-сейшна поднимались на сцену тромбонист Вадим Ахметгареев и, за время своей работы у Аллы Пугачевой сильно истосковавшийся по джаз-року Анатолий Куликов. Воссоединение «Квадро» было отмечено, как одно из событий года («InterMedia», Итоги 1994, журнал «Стас», №1 1995). За этим концертом сразу последовала череда выступлений в самых престижных московских клубах. Многим запомнились акции «Journey To Jazzlend-1 и 2», «Приглашение в Лас-Вегас» (Manhatten-Express)» и концерт в казино-клубе «Метелица», в котором никогда до этого не звучала подобная музыка.

Не забывали мы и «Метро-Экспресс», но больших гастрольных перспектив этот состав не имел.  Сергей Манукян был чрезвычайно востребован сам по себе. Сергей Николаев занимался собственной рок-группой «Родмир». Дмитрий Четвергов был постоянно занят с Николаем Носковым в проекте «Николай» и еще в дюжине других, как сессионный музыкант, и видимо не рассчитал свои силы. В три часа ночи в тот самый день, когда мы должны были быть в 5 утра в Останкино на программе «Живьем», он позвонил мне и сказал, что не сможет приехать на эфир и вообще думает о том, чтобы уйти из «Квадро» по причине своей занятости.

Не помню как, но эфир мы всё-таки сдюжили. Вскоре место Димы занял еще один филигранный гитарист Игорь Бойко, на бас-гитаре стал играть Леша Лебедев, место за барабанами занял Владимир Роздин и добавился альт-саксофонист Евгений Туляков, сменивший Сергея Овчинникова.

Но еще до того как поменялся состав, мы успели записать диск Горский-Манукян «Джем на двоих», к которому я неожиданно «нашёл» у Саши Олейника (BSA-records) 6000 USD наличными на запись вместе с договором на его издание, который был составлен и подписан буквально за полчаса. Музыканты записали интерпретации всемирно известных джазовых стандартов и потрясающую песню Манукяна «Good News From Moscow». Этого диска у меня нет, хотя Слава каким-то не очень прозрачным для нас образом смог переиздать его еще несколько раз и получить за эти переиздания деньги, но я с Манукяном почему-то уже оказался вдалеке  от этого сладкого клубничного джема. «С друзьями так не поступают!» - скажет позже Сергей Манукян. «Ну, надо же, еврей и русский сработались», - скажет мне Вячеслав Лазаревич, еще до того, как возникнет это недоразумение.

Вообще, с деньгами у Славы были сложные отношения. Я знал, что если вовремя не возьму свои 20%, то вряд ли увижу их когда-нибудь. Отговорки о том, что сейчас нет точной суммы, поэтому отдам чуть позже, часть или что-то еще, всегда были в славином арсенале. (Не путать с «Арсенал»ом Алексея Козлова, в котором Слава играл в 80-е).  Как только деньги попадали ему в карман он тут же считал их своими. Поэтому музыкантам, с которыми расплачивался Слава, приходилось по нескольку раз за вечер подходить к нему, чтобы получить свои кровные, заработанные совместным трудом и талантом.

- Ты что не видишь, я разговариваю с человеком! - говорил Слава, а с каким-нибудь человеком он говорил почти что всегда.

Некоторые музыканты работали за ночь в двух-трех клубах в других составах, поэтому им приходилось торопиться.

- Деньги, деньги, только о деньгах и думаете, - ворчал Слава, когда никакие отговорки больше не принимались.

- Держите ваши деньги! И Слава нехотя разжимал руку в которой были уже смятые и слегка влажные от пота купюры.

******


Наступило время безвременья. «Квадро» снова исчезло с радаров. Концертов становилось все меньше и меньше. Джаз-рок был явно не в чести, а клубным менеджерам новой волны и вовсе приходилось объяснять что это за музыка и рассказывать про музыкантов, которые её играют. Музыканты упивались своим прошлым, ностальгировали по ушедшему, страдали от невостребованности и безденежья.

Слава гулял по зоопарку, рядом с которым он жил, натаптывал неспешные круги вокруг Римско-католического кафедрального собора на Малой Грузинской, и сочинял музыку. Грустную и проникновенную. И именно тогда написал «Лотос моего сердца», где есть посвящение Чеславу Неману и звучат голоса Мехрдада Бади, Кати Черноусовой и Сергея Манукяна.

Я написал статью «Крестовый поход к до-мажору» («Stereo & Video», февраль 2006), где достаточно подробно описал последние славины релизы, и которую первоначально хотел озаглавить «Слава в походе за славой», но затем передумал и запихнул в заголовок два смысловых содержания; любовь Горского к творчеству Рика Уэйкмана, которая однажды вылилась в «Knight’s Legend», и его ответ на вопрос как в дальнейшем будет развиваться музыка: «Она будет двигаться в сторону до-мажора». Услышав его, корреспондентка с радио испытала настоящий культурный шок.

Последний раз мы виделись со Славой примерно в 2010-м. Я приехал к нему с дочерью. Помню Слава, увидев её длинные пальцы, сразу попытался усадить Настю за свой рояль, но непоседливый ребенок провел за ним буквально минуту, и тогда Слава начал показывать ей большие мягкие игрушки, среди которых был плюшевый жираф, и мы стали фотографироваться в нелепых позах, дурачась и смеясь все вместе, как дети. Мы уже давно не работали в тандеме, но время от времени общались в соцсетях, где Слава сильно обижался, если я присылал ему записи молодых клавишников, играющих его любимый фьюжн, но не с целью сравнить его с ними, а как напоминание о том, что со временем в творческом пространстве появляются молодые, которые наступают на пятки даже самым талантливым. Однажды по этому поводу Сергей Мазаев сказал очень хорошую фразу: «Хорошо бежать первым, если никто не бежит рядом». К тому же, Слава очень любил принимать в уши розовый елей, а такой противовес этой липкой патоке, как я исчез из его жизни, и больше не раздражал своими замечаниями и советами, а то и открытыми вопросами: «Слава, а зачем ты запел?»

Иногда мы всё-таки перезванивались и один раз я пришел на концерт в клуб Алексея Козлова, где Слава был частым гостем и выступал с разными проектами. Мы тепло поприветствовали друг друга, я познакомился с новыми музыкантами, среди которых был барабанщик Руслан Капитонов, о котором Слава очень хорошо отзывался, как о музыканте и верном товарище, на которого можно положиться в любом деле и в любой ситуации. В кулуарах я пообщался с «золотыми ушами» звукозаписи Колей Богайчуком, агитировавшим меня вернуться в музыкальное лоно, перекинулся анекдотами с Сергеем Манукяном и поехал домой. Странно, но сожаления о том, что я больше не занимаюсь артистами, не было. Ведь я давно дал себе слово, что будучи творческим человеком, буду заниматься только своим творчеством, а не растрачивать время и силы на чужое. Так же, как когда-то я покинул престижные редакционные структуры, в которых надо было разукрашивать чужие кривые тексты, а богатым издателям помогать становиться еще богаче, получая за это копейки и изредка фальшивые слова благодарности. Так что, в свой поход за славой я отправился уже давно, без Славы и без помощников, и без сопровождающих.

Шли годы. Жизнь научила тому, что нужно сочетать в себе крайности. Любить людей, но быть равнодушным. Творить добро и ждать зла. Надеяться на лучшее, но готовиться к худшему и наоборот. Верить в людей и не доверять никому. Быть оптимистом с реалистичными взглядами. Жить с открытым сердцем и никого туда не впускать. Часть тебя должна любить мир и восхищаться им, другая же часть ждать удара и быть готовым к войне.

Казалось бы после того как в спину с оттяжкой во времени ударили главный редактор «Московской Правды» Шод Муладжанов и Марина Волынкина - ректор ИГУМО, где я был профессором на кафедре практической журналистики, я уже не должен был ничему удивляться.

Первый стёр меня и других товарищей, составивших цвет редакции в лихие 90-е, из памяти, намеренно не упомянув наши имена в книге, выпущенной к 100-летнему юбилею газеты. Вряд ли не хватило бумаги. Вторая, изощрёнными способами а-ля современная Украина и Израиль уничтожила преподавателей факультета журналистики, которые пришли по её же приглашению на смену обычным филологам, ни разу не переступавшим порогов редакций, но «успешно» учивших профессии студентов младших и старших курсов. Впрочем, и то и другое было ожидаемым. Слишком ярких не любят нигде, особенно в дикой природе. А вот от тебя, Слава, я явно не ожидал...

Всё началось с обсуждения снимка, который был опубликован в соцсети и уточнения места, где была сделана фотография. Это был тот самый клуб «Метро-Экспресс» на Бауманской. И в обсуждении я написал, что хорошо это помню, потому что как раз в это время был директором возрождённого «Квадро» и это был наш первый концерт. На что Слава отреагировал следующим образом: «Спасибо тебе, Вадик  за дружеское участие».

Вот и ты стёр меня грубым ластиком из истории. А ведь это была большая широкая река, мы жили и дышали музыкой... А что теперь делать с буклетом пластинки Квадро  «Las Vegas» (Boheme Music), текст к которому написал ты сам и там есть такие слова: «В декабре 1994 с помощью журналиста Вадима Пересветова (в то время редактора отдела “Rock & Pop” в газете «Московская Правда» в клубе «Метро-Экспресс» был организован прекрасный концерт-презентация возрожденного «Квадро». И далее: «Снимались на ТВ в программе «А», «До 16 и старше», выступали на джаз-фестивалях («Джаз-Лэнд» в «Манхеттене», записались на «Радио-Ракурс». Кстати, в этом нам помог Вадим Пересветов, уже не как журналист, а как продюсер». Выбросить его на помойку или всё-таки лучше сначала порвать?

Теперь ты уже не дашь ответа. Я не успел тебя об этом спросить. Никто не думал, что попав в больницу со сломанной ногой, ты затем окажешься в реанимации с пневмонией и больше не выйдешь из этого страшного помещения никогда...

Однажды мы обедали у Славы дома. Перед концертом надо было как следует подкрепиться. Жена Лида кормила нас куриной лапшой, а затем положила нам на тарелки по кусочку вареной грудки и овощи. Слава проводил мой кусок курицы печальным взглядом, вздохнул: «Пойдем послушаем Джона Лорда». Он поставил «Сарабанду» и, периодически обращаясь ко мне, спрашивал: «Ты слышишь, слышишь?»

- Ну слышу, слышу, конечно. Только мы уже опаздываем, - ответил я, когда мы прослушали почти всю пластинку. Мне еще машину греть.

- А вот это? Вот здесь слышишь? - Слава продолжал стоять у окна и смотреть невидящим взглядом в заснеженный двор.

- Да, очень круто, - ответил я.

- Я бы так не смог! - сказал Слава и покачал головой.

Затем повернулся ко мне и добавил: «Ну, и кому это надо?»