Узник афганских гор

 
 
               
               
   
 
            
            
      
 
          
 
 
 
 
 
 
                Историю    эту    я    услышал        от    очевидца    и
участника  тех событий, о которых  будет рассказ.               
   Много  лет прошло  с  тех  пор,  много  событий 
случилось в моей  жизни, но  почему-то  именно
эта  история  постоянно  напоминает  о  себе, как 
будто  хочет  найти  новых  слушателей,  открыть 
и  им  трагедию   необычной  судьбы   одного из
наших современников.
   Меня  подвигло  к написанию  этого  рассказа 
еще  и  то  обстоятельство,   что  с  большой 
долей  вероятности   я  единственный ,  кому 
герой  рассказа  поведал   свою  историю 
искренне  и  правдиво , не преследуя  никаких   
 корыстных  или  иных  целей.
 А  она  и  не обычна, и  удивительна.
В прочем,  судите сами. 
               
               
                1.
  Шли  «лихие» девяностые. 
 После довольно успешного  моего фермерства  в 
Литве  в середине  и  конце  восьмидесятых,  к
середине  девяностых  моя  сельхозпродукция  (
молоко,  мясо,  яйца,  шерсть, фрукты)оказалась   
никому  не  нужна – рынок  захватили  дешевые 
польские  продукты.   
   Пришлось  по бросовым ценам распродать
животных и птиц, ликвидировать с большим
трудом налаженное хозяйство.
   Колхозы  и  совхозы  тоже разорились,  поля 
заросли  бурьяном.
   Какое-то  время  я  пытался  удержаться  « на
плаву»  мелкой  спекуляцией  ( в современной
трактовке – «бизнесом»)  хоз.товарами   и 
легендарным  напитком  «Royal»,  курсируя  по
маршруту   Литва- Питер-Литва  . 
   Однако,  вскоре  границы  закрыли , ввели 
визы , и  моя  коммерция  « приказала  долго 
жить».
   Продав   за  бесценок  квартиру  в  городе  и 
хутор  в прекрасном  месте   с тремя  гектарами   
плодородной  земли  и  огромным  плодовым   
садом,  я оказался  в  родном  Питере  почти  «налегке». 
  Все  было  надо  начинать   сначала.
     Первым  пунктом  в  программе  -  получение 
российского  гражданского  паспорта  и 
прописка (регистрация).   
 Поскольку  я  сохранил  гражданство  РФ, да 
еще  получил  статус  «Вынужденного 
переселенца»,  особых   проблем  с  моей 
легализацией  в  Питере  не  предвиделось.
   Прописаться  я  решил  у  сестры,  поскольку 
обещанные  льготы  по получению  жилья  и  пр.,
как  «вынужденному переселенцу»,   оказались 
далекими  и  призрачными.  Честно признаться ,
я  на  них   и  не  рассчитывал.   
    Я  немножко  отклонился  от  темы,  повествуя 
о  своих  проблемах, но не  без  причины.   
 Этим  я хочу  объяснить  и  извиниться  за   
нелюбезность  при  встрече  с  героем  моего 
рассказа. 
 
 
               
                2.
   Ясным  майским  днем  я  пришел  с 
документами   в  Жил.контору,  что на  улице 
Металлистов  «на  разведку». 
 Огромная  толпа  у  входа  свидетельствовала,  что  без  военной 
хитрости   на  прием  к  паспортистке  не попасть.
   Уточнив  время  работы   паспортного  стола,   
его  пропускную  способность   и  рекомендации 
«бывалых», было  принято  решение -  занять 
очередь  не  позднее  пяти  часов  утра  следующего  дня.
   Сказано  - сделано !
 Однако,  прибыв   к  дверям  ЖК  без 
пятнадцати   пять  , я  обнаружил   там  не  менее 
десяти  человек  таких   же  «умников». 
   Заняв  очередь  за  женщиной  в  вязаном 
бордовом  жакете,  я  посчитал  присутствующих
– их  было  тринадцать.   
  Я, конечно,  не  суеверен, но   «тринадцать»….
 
 Дождавшись  следующего  «страждущего» 
посетителя,  я  решил  где- нибудь  в  сторонке   
пересидеть   эти  четыре  часа  до открытия  ЖК.
  Утро   было  теплое,  солнечное.  Среди 
нескольких  деревьев,  растущих   между 
домами, я  увидел  симпатичный  пенек,  как –
будто  специально для  меня. 
  Постелив  на  него  один из  двух  принесенных
журналов, я  уютно  устроился,  подставив  спину 
теплым  солнечным  лучам.  Прикрыв  глаза,  я 
наслаждался  редкой в  городе  тишиной  и 
щебетаньем  птиц. 
    Легкий  шорох   привлек  мое  внимание  и 
вывел  из  расслабленного  состояния.   
   Открыв  глаза, я  увидел  в  трех  шагах  от  себя 
мужчину  неопределенного   возраста.  Он  стоял,
держа  в  руках  пивную  стеклянную  бутылку, 
глядя  на  меня  из-под  надвинутой  на  глаза 
кепки.
   По  всему  было  видно, что это  один  из 
обитателей  местных  дворов,  приступивший  к 
обходу  территории  в  поисках  «бутылочного 
материала».
  Злость  и досада  непроизвольно  зашевелились 
во   мне.   
  Нет,  я не  враг  людям, попавшим  в  тяжелую 
жизненную  ситуацию.  Многие  в  то  время 
теряли  почву  под  ногами , становились 
бомжами, топили  жизненные  проблемы  в  алкоголе.   
    Я и  сам  был  не  так  уж  далек  от  них.   
   Ну  зачем  он  появился  именно  в  тот  редкий 
момент   моего  душевного  покоя  и  блаженного 
состояния ?   
  С  нескрываемой  враждой  в  голосе , глядя 
ему  в  глаза,я  сказал  :   
 - Что  надо ?  Для  тебя  у  меня  ничего  нет !.
  - А  мне ничего   и  не  надо, - тихим  голосом 
ответил  он. 
  -  Ну, и  иди  дальше,  куда  шел,-  ответил  я , не 
скрывая  своего  желания   поскорее  избавиться 
от   его  общества.
  - Да  я, собственно, к  тебе  шел, - ответил  он 
еле  слышно.
-  И  зачем  же  я  тебе  понадобился?, - более 
миролюбиво  спросил   его  я,  одновременно 
разглядывая  моего  не прошенного  собеседника.
-  Я  тебя  пивом  хочу  угостить, - как-то  виновато
глядя мне в  глаза  сказал  он.
 - Пиво  хорошее,  свежее.  Бутылка  еще  не 
открыта.  Пей первым !-  сказал  скороговоркой,   
протягивая  мне  бутылку.
  - Спасибо, конечно,  за  твое  предложение,-
ответил  я , отстраняясь  от  протянутой  мне 
бутылки.
    - Я и вообще – то не  любитель  пива,  тем 
более не готов  его   пить  его  с  раннего  утра.  У 
меня  сегодня  будет  напряженный   деловой 
день  и  пивной  дух  мне  совсем  не  нужен.
   Я  увидел,  как  после  моих  слов  погас  огонек в
его  глазах ,  поникли  плечи.
 Он  стоял  передо  мной  с  протянутой   в  руке 
бутылкой, не зная  что  с  ней  дальше  делать.
  Мне  стало  по-человечески  жаль  этого 
человека,  и  я   совсем  примирительным  тоном 
сказал : 
 - Извини ! Мне действительно  нельзя. Выпей   
сам – тебе  она  нужнее. 
 - Ну, хорошо!  Не  хочешь, - не пей.  А  поговорить 
ты  со  мной  можешь?, - почти  просительно 
произнес   он.
  - Вот  это  могу!  Даже  с  удовольствием !- 
слукавил  я, глядя  как  оживились  его  глаза.
  - Вон, у  «мусорки»  ящик  валяется.  Неси, 
садись,  будем  говорить.  У  меня  есть  четыре 
часа.   Хватит?,- спросил   его  я.
   Ни слова  не  говоря,  мужчина  поставил 
бутылку  с  пивом  на  землю  и  пошел  за 
ящиком.
 
Пока  мы  разговаривали,  я  успел 
присмотреться  к  моему  новому  знакомому.   
  Среднего  роста ,  лет  сорок  пять – пятьдесят,
седые  волосы, на руках почему –то  черные 
перчатки.  Одет  в  дорогой, но  поношенный 
серый  костюм. На  ногах  приличные  кожаные 
туфли.
  По  всему  его  облику  и  поведению 
чувствовалась  внутренняя  культура , и 
нынешнее  его  состояние  было  явно ему 
унизительно  и не  свойственно.
   Я  решил  про  себя, что  какая- то семейная 
или   производственная    трагедия  выбила 
человека  из  колеи.   
    В  трудную  минуту  рядом  не  оказалось 
нужного  и  близкого  человека, чтобы 
поддержать,  успокоить…. 
   Вот  поговорю  с  человеком, выслушаю 
наболевшее,  может  что  и  насоветую 
полезное….
   Зачтется  мне  как  «благое  дело» на Страшном
Суде – тешил  с  юмором  я  свою  гордыню.
   Мужчина  принес  ящик  и устроился  на нем   
напротив  меня.   
   Он сидел, опустив  голову, и  молчал, видимо, не 
зная  как  начать  разговор.
   Я решил  ему помочь  и  спросил: 
 - Скажи-ка,   добрый  человек,  чего  тебе  не 
спиться  в  своей  кроватке  в  такую  рань?   
Проблемы  с  жильем ?  Или  жене  надоели   
твои  «гулянки»  с  дружками?  Вижу,  и  с 
бутылочкой   ты  дружишь….
  Он поднял  голову,  посмотрел  на  меня  и 
покачал  отрицательно  головой. 
 - Нет, не  то.  Все  гораздо  хуже,- еле слышно
произнес  он.
  -Трехкомнатная   квартира  в  соседнем  доме  от 
родителей  осталась.   Стоит  пустая.    Жены  нет. 
То  есть  как  бы  нет.   
  Когда  получила  на  меня « похоронку»,  вышла 
замуж  за  моего  друга  и  уехала  вместе  с 
маленьким  сыном  в  другой  город. 
  Я  их,  конечно,  нашел.   
  Она  уговорила   меня   не  разрушать  ее новую 
семью , и  навсегда   исчезнуть    из  их  жизни.
Родители  тоже  меня  не  дождались.   Ушли  до 
срока.   
   Есть  сестра. Живет  в  Питере.  У  нее  своя 
семья, свои  проблемы.
   Что  к  спиртному  прикладываюсь…. Есть 
такое…  От  безделья  больше.   
  На  работу  не  берут – инвалид.  Деньги  есть –
пенсия  хорошая.   Вот  и ….
   Он  замолчал. 
   Видно  было, что  этот  разговор   ему  не 
интересен.  Что-то  другое  искало  выход  в  его 
душе  и  не  находило  нужных  слов. 
 
  После  нескольких  минут  молчания  я  опять 
решил  помочь  ему  и  сказал:
 - Я  чувствую  твою  проблему.
 Не  заморачивайся!   
  Начни  с  начала – родился,  учился,  женился…   
Ну, и так  далее…
  Он  поднял  голову, посмотрел  мне  в  глаза   и  с 
сомнением  в  голосе   произнес: 
  - Так  это  будет  длинный  разговор.
  Ничего,- ответил  я.   
 - У  нас  есть  почти  четыре  часа.  Я  думаю  тебе 
хватит  . Давай,  выкладывай  свою  проблему. 
  Я  устроился  поудобнее  на  своем  пеньке  и 
приготовился  слушать.
   Я  почувствовал,  как  мой  собеседник   
внутренне  напрягся,  глубоко  вздохнул   и 
сказал   как-то  просительно- требовательно :
  - Только  не  перебивай……Пожалуйста!    
 
 
 
 
 
 
                3.               
     Родился  я в Ленинграде  в год  смерти 
Сталина. Жили  мы в  центре  города  на  Малой
Подъяческой  улице в  большой, но дружной
коммунальной  квартире.  Родители –  простые 
служащие.         
   У меня  было как у  всех тогда -  школа,   
пионерия, комсомол  и  кружки  в  Доме 
Пионеров  на  Мойке.
  При посещении одного  из  них –
авиамодельного   у  меня  и  появилось  желание 
стать  летчиком ,  военным  летчиком, а не 
гражданским  «воздушным  извозчиком». 
   Был  хороший  военный  фильм  с  таким 
названием. 
 
   Родители  не возражали.
Решено – сделано.
  По комсомольскому  набору  поступил в 
Качинское  военное училище летчиков, закончил 
и  служил  сначала  под  Оренбургом, потом  на 
Украине в  истребительной  авиации.
   Женился,  родился  сын.
   В 1987 году  решил  писать  рапорт  на 
увольнение  из  армии – льготная  выслуга 
позволяла  выйти  на  пенсию  досрочно.
  Пока собирался – пришла  разнарядка  по 
замене    на  полгода  в  Афганистан.
   Попал  в  Кандагар.
  По  всем  признакам  война  с  моджахедами  за 
Афганскую  Демократическую  республику 
подходила  к  печальному  концу. 
  Наши  войска  уже  начали  выводить  с 
отдаленных  опорных  пунктов  .  Вот  наш  полк 
и  прикрывал  с  воздуха  уходившие  автоколонны  .
 
 Летали  мы  «парами»  на  сверхнизких  высотах, 
что  было  довольно  опасно, учитывая  сложный 
горный  рельеф  местности. 
   Основная  наша  задача -  обнаружить  и
уничтожить  подвижные  мобильные  группы 
моджахедов  вдоль  трассы , по  которой   будут 
двигаться   наши  автоколонны   с  техникой  и 
войсками.
 
 Конечно, мы  детально  изучали  по  картам  и 
данным  разведки   каждый  предстоящий 
полет,  но  то  на  карте, а  то  «живые»  горы,
проносящиеся  под  крылом  со  скоростью 
несколько  сот  километров  в  час. 
  Попробуй  обнаружить  на  них  хорошо
замаскированные  огневые  точки  врага.   
    Обычно  они  сами  помогали  нам их 
обнаружить, открывыая  по  самолетам  огонь   
из  пулеметов. Дальше  было – дело  техники.
 
 
   Штурмовик  СУ- 25  -  отличная  машина  с 
мощной  броневой  защитой  от пуль.   
 Положение  дел резко  изменилось в худшую 
сторону  для  нас,  когда  американцы  передали 
моджахедам  самые  современные  переносные 
зенитные  установки  «Стингер»  класса   «земля
– воздух», которые  было  невозможно 
обнаружить до выстрела.
  Эта  «мини- ракета»  запускается  практически
одним  человеком  и  гарантирует  почти 
стопроцентное  поражение  воздушной  цели.
 
   Наши  потери  стали  расти  с угрожающей 
быстротой. Особенно  доставалось  нашим
«вертушкам» из группы спасения.    
   Теперь  каждый  вылет  на  задание   грозил 
быть  последним.   
Конечно, гибель  самолета  не  означала  гибель 
летчика.  Есть возможность  катапультироваться.
   Но !  Еще  вопрос – кто  быстрее  доберется  до 
тебя в  горах : моджахеды, сбившие  твой 
самолет  или  группа  спасателей  на  вертолете  с 
базы.
 Зная, что  моджахеды   летчиков  в  плен  не 
берут,  мы  всегда  брали   в  полет  пару  гранат - 
«на  крайний  случай».
   И  такие  случаи, к сожалению, были.
 
 В  то  утро  у  меня  было  какое-то  неприятное 
предчувствие.   Все  вроде  бы было  как  всегда. 
И в  то же  время  что- то  было  «не так».
    Пока  я  разбирался  со  своей  внутренней 
аурой , поступил  приказ  - сопровождать 
военную  автоколонну  во  время  ее  перехода 
через   горный  перевал.   
 
    Вместе  с  напарником   по  фотографиям   
изучили  район  полета   - высокогорная , 
труднодоступная  и  практически  не населенная 
местность. 
    Дорога  через  перевал  хорошо 
просматривается  четкой  снежной  полосой. 
Разведчики  подтвердили  отсутствие  какого-
либо  движения  противника  в  это  районе.   
  Автоколонна , естественно,   будет  двигаться  с
охранением  и    выдвинутым  на  несколько 
километров   вперед  дозором.
 В общем, все  складывалось  хорошо.      
    Вылетели,  нашли  колонну,  барражируем  на 
низкой  высоте. 
   Колонна  большая – растянулась  на  несколько 
километров.  Все  спокойно.  И  в  воздухе, и на 
земле.  Видимость  отличная.
  Переговариваемся   по  связи  с напарником.   
Заметили  подозрительный   объект ,  заходим 
на  следующий  круг для контроля …
    И вдруг …
  Сильным  взрывом  самолет  рвануло  в 
сторону,  в кабину  стал  поступать  едкий  дым.
   Я  сообщил  по рации  о  ситуации   на  базу  и
попытался  развернуть  самолет   на  юг, в   
сторону  территории ,  занятой  Народной 
армией.
    Катапультироваться  здесь  - верная  смерть в 
горах,  если не  от  маджохедов,  то  от  диких 
зверей. 
    Я  оттягивал  момент  катапультирования  до 
последней  возможности. 
   Огонь обжигал лицо и руки… Я задыхался…
 Еще секунда!…Еще   секунда!…  Рывок!
 И ….. тишина...
                5.

 Очнулся  я  от  сильной  боли.   Боль  была  везде:   
раскалывалась  голова,    нестерпимо  ныли 
 спина , руки,  ноги…   
   Не  открывая  глаз   я попробовал  пошевелить 
рукой и  повернуться  на  бок.
   Невольный стон,  вырвавшийся  из  моей  груди, 
вызвал  какие-то резкие и  громкие  звуки. 
  С  трудом  открыв  глаза,  я  увидел  несколько 
чумазых   детских   лиц , с   любопытством 
смотрящих  на  меня.
   Галюцинация  после отравления  газами –
решил я.   
  Я еще раз  попытался  пошевелить  рукой   и 
понял, что  крепко  связан.   
   Собравшись  с силами, превозмогая  сильную 
боль,   я  приподнял  голову   и  увидел, что  ко 
мне  уже  идут  несколько  мужчин.
  Я  понял, что  это  конец .   
 Вихрем в  голове  проносились   какие- то 
образы, обрывки  мыслей…. 
 Неужели  вот  так …  в  37-то  лет?…
 
    И   так  позорно….
 Послышались  приближающиеся  мужские
голоса  .
 Я  закрыл  глаза, чтобы  не  видеть  злобные 
рожи  своих  палачей ,  и  мысленно  попрощался 
с  женой  и  родителями. 
     Один из  подошедших  что- то  сказал 
приказным  тоном, и я  почувствовал, что  меня 
развязывают.   Это  делал  молодой  парень  .
   Сняв  с  меня  веревки, он  на  хорошем 
русском   языке  спросил  меня:  кто  я ,  как  мое 
имя  и  могу  ли  я  идти.
  Видя, что  я не  тороплюсь  отвечать  на  его 
вопросы,  он  наклонился  ко  мне  и  шепотом 
сказал:   
  - Если ты не будешь  отвечать  и не пойдешь,  то 
тебя  пристрелят  прямо  здесь  и  сейчас. 
   Если  будешь вести  себя  правильно -  поедешь 
домой.   
 
  Я  назвал  ему  свою  фамилию  и имя. А  что  я 
«шурави» ( советский ) и так было  видно.
 
 Он  помог  мне  подняться   и  идти   к 
небольшому  поселку,   расположенному  у 
входа в  горное  ущелье  на  берегу  быстрого 
горного  ручья.  Сзади шли  остальные.
   Тошнило, кружилась голова…
Постепенно  приходя  в  себя  от  холода,  я 
обнаружил, что  иду  в  одном  нижнем  белье.
  Но  чувство  холода  перебивала  сильная  боль 
кистей  рук, покрытых  желтыми  пузырями  от 
ожога.
   Когда  мы  подошли  к  одному  из  домов,  мне 
разрешили  сесть  на  камень  у  входа. 
  Затем  переводчик  ( по  всей  видимости  солдат-
дезертир  национального  батальона)  принес 
кусок  картона ,  лист  бумаги   и  авторучку,
сказав ,  чтобы  я  написал  письмо 
родственникам   с  просьбой  прислать  выкуп   в
сумме  пятьдесят  тысяч  долларов. 
 
 Я, естественно,  отказался  писать  такое  письмо,
что  вызвало  негодование  и  угрозы  в  мой 
адрес   стоявших  рядом  мужчин.
   Переводчик  сказал  мне, что  это  стандартная 
цена  за  любого   пленного  американца.   Выкуп 
за  летчика  и  офицера  еще  выше.
  Я  попросил  парня  объяснить   горцам , что ни у 
моей  семьи,  ни  у  всех  моих  родственников 
нет  столько  долларов.  И  даже  если  я  и 
напишу  такое  письмо, то  денег  они  все  равно 
не  получат. 
  После  перевода  моего  ответа  мужчины  стали 
горячо  обсуждать   сложившуюся  ситуацию,   
согласившись  в  конце  дебатов  на  тридцать 
тысяч  долларов.
   Я  сказал , что  и  эту  сумму  они  за  меня 
получить  не  смогут  по  той же  причине.
    Вконец  разочарованные  моим  упорством   
лишить   их  таких , жизненно  необходимых    им   
долларов, они приказали   мне  спуститься  в   
глубокую  яму  и  ушли  в  дом  решать  мою 
судьбу.
 
               
                6.
  Когда  глаза  привыкли  к  темноте, я  увидел  на 
полу  кучу  тряпья  и  пустую  пластмассовую 
бутылку из-под   воды. 
    Она  мне  напомнила,  что  за  целый день  у 
меня  не  было еще  и  капли  во  рту. 
Я  собрал  тряпье  в  кучу   у  стены  и  присел,
прислонившись  спиной  к  земляной  стене.   
Через  мгновенье  я  провалился  в  темноту….
 
 Очнулся я от  какого -то  неприятного  резкого
писка  или  скрипа.  Одновременно  я 
почувствовал  как раскалывается   от  боли 
голова, путаются мысли. 
 - С  чего бы  это,- подумал  я?
-Будто  ты  не  знаешь?, - спросил  меня 
внутренний  голос  с  издевкой.
  -А  тебя  кто  спрашивает?  Сиди  уж…. 
  Догадываюсь, конечно…. 
  Не надо было  пить вчера  Петькину 
«бормотуху»…  На  базаре  местные  умельцы  в 
вино  что-то  подмешивают,  чтоб  по  мозгам 
шибче  било.  Табак  или  еще  что-то….
   - Ошибаешься, дорогой !
   - Вспомни  ка  лучше  вчерашний  день ,-
назидательно  посоветовал   мой  внутренний 
собеседник.   
   - А что  было  вчера?
 - А  то,  что  твоя  голова  могла  висеть  на  кусту 
и  любоваться  горной  природой  отдельно  от 
бренного  тела. 
 
 Кстати,  как  ему?
 -  М-м-м .!.!.!,- невольно  вырвалось  у  меня.  И  я 
почувствовал,  как  меня  колотят  холодные   
судороги  и свело  скулы .
  - Где  это  я ?,-со  страхом  пронеслось  в  голове.
  - В  яме.   По  местному  «зиндан»  называется. 
  В  них  держат  воров  и  преступников.  До 
цивилизованных  тюрем  тут  еще  не 
додумались, -  эхом  откликнулось  в  голове.
  - А  что,  я  преступник  что  ли ?
  - А  то  нет?   
  Может  быть  ты  вспомнишь, что  ты  делаешь  в 
чужой  стране,  и  как  ты  сюда  попал?
 - Послали,  вот  и  попал.  Тут все  такие.  И 
делаю  то, что  все  делают.
 - То - есть  убиваешь  людей?
 - Зачем  сразу  «убиваешь» ?  Я  же  не  стреляю 
в  мирных  людей.   
  А  на  войне, сам  понимаешь……
 
  - Понимаю ,  понимаю!    
- Только  где  ты  видел    «мирных людей». 
Здесь  идет  большая  гражданская  война.  Даже 
дети  ходят  с  оружием. 
   Тебе  ли  это  не  знать?   Кстати,  и   пословицу 
помнишь?   
 - « Кто  идет  убивать,  тот должен  знать, что  и 
сам  он  может  быть  убит» ? 
   - Если  честно,  то  я  старался  об  этом  не 
думать. .. Надеялся,  что  как- нибудь   
пронесет…. 
  Да и  кончается  все  это  скоро…
    -  Возможно  и  кончится,  только  тебе то  что 
от  этого?    Твоя  война  уже  закончилась.   
    Придется  решать  самому,   как  будешь  жить 
дальше.  Теперь  некому  думать  за  тебя.
 Открывай  глаза  и  думай !
 
 
 
                7.
  Я  очнулся  и  открыл  глаза.   
 Слабый  свет  раннего  утра  проникал  в  это 
логово  через  дыру  в  потолке.
   Было  очень  холодно.
Все  тело, все  суставы  ныли  и  болели. Но 
сильней  всего   болели  кисти  рук.
     Часть  волдырей  прорвалось , и  на  их  месте  были 
куски  мертвой  кожи ,  голые  мышцы  и сухожилия.
 Невольно  мелькнула  мысль – вот  она,  моя 
смерть. 
 Больше  недели  я  не  протяну.  Стоит  ли 
оттягивать  очевидное,  да  еще  так  мучиться?
  Окажись  я сейчас  не  базе, -  отправили  бы  в 
Союз, в  госпиталь.   И   служба   вместе  с 
войной  кончилась  бы….
  Ох, уж  это  «бы» !...   Где  ты ?...
   Я  с  трудом  поднялся,  и  опять  мой  взгляд 
упал  на  пустую  бутылку.
 Во  рту  пересохло,  в горле  стоял   горький   
комок.
 - Хоть  бы  глоток  воды, -  взмолился  я.
В  тот  момент   я  готов  был  поверить  в  чудо, 
потому  что  почти   сразу   к  мои  ногам  упал
кусок  лепешки  и  полная  бутылка  воды.
  Я  схватил  бутылку с водой   и  выпил  ее  всю
залпом, не  переводя  дыхание.
 Потом,  отдышавшись,  стал  грызть  лепешку.
   Только  я  расправился  с «завтраком»,  к  моим 
ногам  упал  конец  веревочной  лестницы.
С  трудом, не без  помощи  того же  молодого 
узбека или таджика ,  я  выбрался  на 
поверхность земли.
   У  дома  стояли  вчерашние  бородатые   горцы  в 
войлочных  колпаках   и  поджидали  нас.   
 
 
  Был  среди  них  и  новенький  -  в  белой  чалме 
и   зеленом   халате.
  Когда  мы  подошли ,  мужчина  в  чалме   
сложил  руки  в  приветствии   и  что- то  сказал, 
обращаясь  ко  мне. 
 - Наш  муедзин  спрашивает  тебя,  не  хочешь 
ли  ты  принять  нашу  веру ?,-  перевел  молодой
парень. 
   Вопрос  был  неожиданный.   
Подумав  полминуты,  чтобы  мой  отказ  не 
выглядел  оскорбительно,  я  отрицательно 
покачал  головой. 
    Потом  попросил  парня  перевести   
«уважаемому  муедзину» ,  что  я,  наверно, 
плохой  человек,  но  я  не  верю  в  бога  вообще 
и  не  готов  стать  мусульманином.
   Услышав  перевод  муедзин  что-то  сказал  и  с 
прощальным  поклоном  удалился.
  - Он  сказал, что  если  надумаешь  принять 
ислам,  позови  его,-  перевел  узбек.
 
  Потом  объявил  решение  горцев :  если  я 
сегодня  не  напишу  письмо   с   просьбой 
прислать  двадцать  пять  тысяч  долларов,  то
через  два  дня  меня  поведут  на  базар  и 
продадут   в  работники.
  А от себя он добавил, что я потеряю последний
шанс вернуться домой, если не напишу письмо.
  Это очень труднодоступный район и попасть
туда можно только три месяца в году. Жители с
внешним миром не общаются и выбраться
оттуда я уж точно не смогу.
    Я ему ничего не сказал и вернулся  в  яму, решив,
что  «пусть будет, как будет».
    А  что  мне  оставалось  делать? 
 Слабая  надежда на  то , что  меня   еще  ищут   
уже испарилась.   
  Обычно,  если « Группа  спасения»  не 
обнаружила  пилота  в  течение  одного- двух 
часов  после   прибытия  к  месту  падения   
 самолета  или  вертолета,  то  дальнейшие 
поиски были  бессмысленны.
  Надеяться  на  то, что  через  несколько  месяцев 
окончится  война ?   Ну и что  мне  это  даст ? 
  Как  я  один  отсюда  выберусь, если  даже 
выживу?  У  меня  даже  документов  нет.
  Неудачное  движение  рукой  вызвало  острую 
боль ,  из  лопнувшей  вены   появилась  кровь .   
  - Как  я  об  этом  забыл ?      
  Вот  и  решение всех  моих  проблем ,- то ли  с 
горечью, то ли  с  облегчением  подумал  я.
 
               
       
                8.

   Солнце   вышло  из- за  гор,  в  моем  убежище 
стало  светлее,  и  я  смог   его  рассмотреть.    
   Это  был  каменный  мешок  в  виде  кувшина
глубиной  около  трех  метров  и  шириной  около 
двух.    Вверху  был  лаз,  закрытый  железной 
решеткой. 
  Поскольку  «посуды  для  сбора  анализов»  не 
было  предусмотрено,   естественные 
«процедуры»  постояльцами  , видимо, 
проводились  здесь  же.
   Среди  кучи  тряпья , лежащего  на  полу , я 
обнаружил  старый  халат  и  рваное  байковое 
одеяло.
   Ночью  было  очень  холодно  в одном  нижнем 
белье,  хоть  и  «летном»,  утепленном .   
   Но  навалить  на  себя  эту  грязную  и  вонючую 
кучу  тряпья я всё  же  побрезговал.
  Приглядевшись  к  стенам,  я  обнаружил  в 
некоторых  местах  надписи  арабскими  буквами 
и  какие-то  непонятные  рисунки. 
   Я  долго  рассматривал   эти  нацарапанные  на 
камне и земле  надписи,  чтобы  отвлечь   себя 
от  грустных  мыслей  о  случившимся.
 - Как  я  оказался  здесь?   
 - В  какой  момент  я  сделал  неправильный   
выбор?,-  в который  раз  спрашивал  я  себя.
       Вспомнился  разговор  с  женой  перед 
отправкой  в Афганистан.
   Она  была  категорически  против  этой 
командировки.  Отговаривала,  вплоть  до 
скандала.
   Но  как  я  мог  отказаться?   
 Фактически  не  выполнить  приказ  и  нарушить 
присягу. 
  Это  как  минимум – «партбилет  на  стол»   и 
увольнение  без  пенсии  с   «волчьим  билетом».
   Возможно,  дело  до  военного  трибунала  не 
дошло бы….   Все- таки   мирное  время….
    Страх  оказаться  изгоем,  навлечь  на  семью 
неизбежные  жизненные  проблемы  оказался 
сильнее  чувства  самосохранения.   
 
Да  и  как   бы  я  друзьям и  сослуживцам  смотрел 
в  глаза ?
  А  жена…. Она , наверно,  заранее  чувствовала 
беду  своей   чуткой  женской   интуицией….
   Как  ей  скажут  ,что  меня  сбили  и  не  нашли?   
Погиб,  сдался  в  плен ?  Или  пропал  без  вести?
  А  мама ,   отец?... Мама, мама!…
 
  Оторвал  меня  от  грустных  мыслей  луч 
солнца, проникший  через  дыру  в  потолке.   
Он  осветил  мое  убогое  пристанище,  упал  на 
грязный   пол  у  стены.
    Я  ногами  перекатил  на  это  место   кучу 
тряпья  и   соорудил   подобие   сидения  так, 
чтобы   луч   падал  мне  на  лицо.
   Его  живое  тепло  подействовало  на  меня 
расслабляюще.  Хотелось  вот  так  сидеть,  не
двигаться,  и  ни  о  чем  не  думать.
    Организм  требовал  хотя  бы   временную  передышку.
   
  Сколько  времени  это  продолжалось,  - сказать 
трудно.   Может  быть  минуты, а  может  быть  и 
час.
  Звук  сдвигаемой  решетки   вернул  меня  к 
действительности.   Луч  солнца  пропал,  и  в 
отверстии   потолка   появились  два  бородатых 
лица. 
  Произнеся  несколько  непонятных  слов,  они 
скрылись , а  затем   к  моим  ногам  упала 
небольшая  сухая   лепешка ,  пластиковая 
бутылка  с  водой  и  морковь   необычного,
светло-желтого   цвета. 
  Мысленно  поблагодарив   моих  стражей  за   
угощение,  я,растягивая  удовольствие,
приступил  к  «обеду».
.Когда  с  лепешкой  и  морковью   было  почти   
покончено, я  увидел  у  противоположной   
стены  две  блестящие  точки.
   Я  нагнулся, чтобы  лучше  рассмотреть  что бы 
это  могло  быть, как  они  еще  ярче   сверкнули 
и  исчезли.
  -Неужели  мышка ? -  догадался  я.   
- Как же  она  сюда  попала ?  Теперь  ей  отсюда 
не  выбраться ,- с  сожалением   подумал  я.
  Присмотревшись, я  увидел  маленькую,  еле 
заметную  дырочку  в  стене   у  самого  пола.
 - Ну, вот!    Нас  теперь  двое , -  обрадовался  я  и 
положил два маленьких  кусочка  лепешки  и
моркови   у  входа  в  норку .
  Мне очень  хотелось  увидеть  мою  коллегу  по 
несчастью,  и  я  стал  наблюдать  за  лежащей 
приманкой.
   Время  шло, а  мышка  не  появлялась.
Пришлось  вернуться  к  моим  проблемам:  боль 
на  руках  стала  меньше , притупилась ,  но 
появился  неприятный, сладковатый  запах. 
   Под  остатками   мертвой   кожи  на  запястьях  и 
пальцах  начиналось  воспаление.  Шевелить 
пальцами  становилось  все  труднее.
  - Плохо  дело, - подумал  я.               
Попросить  помощи  у  моих новых  хозяев,  так 
они  сами  никаких  медикаментов   не  имеют  и 
лечатся  у  знахарей .   
   Похоже, что  теперь  они  сами  хотят  поскорее 
избавиться  от  меня. 
  - Пусть  будет, что  будет, -  подвел   я
окончательный  итог  моим  невеселым  мыслям.
  Взглянув  на  вход  в  норку,  я  не  увидел  там 
моих  подарков  мышке.
- Ну, вот  и  ладно! 
 Перекусили,  теперь  и  отдохнуть  можно , -  по 
привычке  пронеслось  в  голове. 
 
 
 
               
                9.
  Двое  суток  тянулись  долго  и  однообразно.
Рано  утром на  третий  день звякнула  решетка,   
в  яму  опустилась  веревочная  лестница,  и  я 
понял, что  мое  заключение  окончилось.
  Однако  выбраться  на  верх самостоятельно  у 
меня  не  получалось. Лестница  болталась  и 
вертелась, а  руки  не  слушались  меня.
   Два  раза  я  сорвался,  и  вылез  только  благодаря 
помощи  двух  мужчин   и  веревки .
  Меня  отвели  к  сараю  возле  дома,  дали 
рубаху  и  шаровары  из  грубой  ткани,  ношеные 
кеды.   
  Затем  один  из  них  принес  из  дома    четыре 
свежие  кукурузные  лепешки   и  две  бутылки 
воды. Он  сложил   это  в  небольшой  мешок  с 
веревкой  и  показал  рукой, что  я  должен 
одеть   его  на  шею. 
  Подошли  еще  два  афганца   с  нагруженным 
тюками   ишаком  и  узбек- переводчик.
 
  Парень  спросил  меня  не  передумал  ли  я  на 
счет  письма ,  и  сказал,  что  сейчас  меня 
поведут  на  базар  в  дальний  аул  продавать , и 
тогда  передумывать  будет  поздно. 
   Я  сказал,  что  не  передумал.
Он перевел мой ответ  мужчинам  и ушел.
   О  чем-то  переговорив  между  собой,  двое  из 
них  стали  собираться  в  дорогу. 
  Бородатые,  в одинаковых  домотканых 
рубахах,  в  одинаковых  шерстяных 
национальных  колпаках – они  все  были  на 
одно  лицо.  Да  и  возраст  их  было  определить 
довольно  трудно.
    Как мне  показалось,  один  из  них   был  пониже 
ростом  и  по моложе.   
  Он  подошел  ко  мне   с  веревкой  и   хотел 
связать  руки, но  увидев  их  состояние,  завязал 
веревку  на  шее.  Другой  конец  привязал  к 
седлу  ишака.
 
   С  первыми  лучами   солнца  все  сделали 
намаз,   и  наш  караван  тронулся  в  путь.      
Впереди  шел  старший   и  вел  ишака.  Младший 
с советским «Калашом»  за  спиной  шел  в 
нескольких  шагах  сзади  меня. 
  Дорога,  а вернее  тропа,  виляла  между 
безжизненных  каменистых   гор.   
  Примерно  часа  через  два  пути  мы 
остановились  на  берегу  небольшого  ручейка.      
   Старший  показал  мне  рукой,  чтобы я  съел 
только  одну  лепешку и  не  трогал  воду  в 
бутылке.
  Перекусив, мы двинулись  дальше  и  шли  без 
остановок  до  самого  вечера.
С  непривычки  к  таким  переходам  болела  поясница  и  «гудели» 
ноги.
  Остановились  на  ночлег   под  навесом  скалы. 
По  остаткам  костров  было  видно,  что  это 
известное  и  посещаемое    путниками  место.
   Разгрузив  ишака,  «старший»  бросил  мне  его 
попону  и  изрядно  потрёпанный   шерстяной   
коврик.  Потом  разрешил  съесть  одну  лепешку 
и  выпить одну  бутылку  воды.
 
  Ночи  в  горах  холодные , и  если  бы  не  теплая 
попона, пропитанная  потом  и  запахом   ишака, 
спать бы  ночью  мне  не  пришлось.
  Утром, едва  взошло  солнце, мы  продолжили 
путь  и  шли  целый  день, делая  небольшие 
остановки  на берегах  горных  ручьев.
  Уже  в  сумерках  мы  спустились  в  узкую 
долину   с  бурной  горной  рекой.   Вдали 
показались  несколько  хижин   и  белые  стены 
минарета. 
Мои  спутники  прибавили  шагу  и  вскоре  мы 
оказались  на  довольно  большой  ровной 
площадке  перед  входом  в  селение.
   На  краю  площадки,  у  каменной  стены  горело 
несколько  маленьких  костров,  освещавших 
сидевших  около  них людей.
  Мы расположились  на  некотором  расстоянии 
от  них.
  От усталости  я  уже не  мог  стоять  на  ногах, 
тошнота   подступала  к  горлу.
   Наскоро  перекусив  последней  лепешкой  с 
водой,  я  лег  на  коврик, укрылся  попоной  и 
почти  сразу  провалился  в  темноту.
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
                10.
   Резкий  и  протяжный  призыв  муетзина  на 
утренний  намаз,  усиленный   современной 
техникой,  прервал  мой  тяжелый, неспокойный
сон.   
    Несколько  десятков  правоверных  мусульман 
доставали  молитвенные  коврики,  вставали  на 
колени лицом  к  восходящему  солнцу.
  За  ночь  людей  на  площадке  прибавилось. В 
центре  площадки  рядами  уже  стояли 
деревянные   ручные  повозки  с  товарами, 
ближе  к  берегу  реки  расположились 
продавцы  скота.
  После  намаза  площадь  зашумела,
задвигалась,  началась  торговля. 
  «Старший»  приказал  мне  подняться  и  идти 
за  ним.   
 
 
Мы  подошли  к  небольшой  группе  людей,
стоявших  несколько  в  стороне  от  базарных 
рядов. 
  Афганец  показал  мне  место, где  я  должен 
стоять  и  подошел  к   человеку, стоящему  в 
центре  толпы.   
  Через  некоторое  время   они  вдвоем 
подошли  ко  мне.   
  Манера  поведения,   дорогая  одежда 
выдавала   в  подошедшем    местного 
начальника  или  богатого  помещика .    
«Старший»  что-то  быстро  говорил  ему, 
показывая  глазами  на  меня. 
«Начальник»  кивал  головой,  «ощупывая»   
меня оценивающим  взглядом . 
   Сказав  несколько  коротких  фраз  моему 
продавцу,  он  вернулся  к  группе .
Я  стоял  с  веревкой  на  шее,  смотрел  на   
 
 
проходивших  мимо  меня  людей , и  не  мог 
поверить, что  я  здесь  в  качестве    живого   
товара.  Как   теленок  или  баран.   
 Неужели  найдется  человек,  способный  купить 
другого  человека.  Ведь   уже  конец  двадцатого 
века !
 
Прошло ,  как  мне  казалось,  больше  часа , 
пока  появился  первый  покупатель.
  Он  медленно  обошел  вокруг  меня  несколько 
раз,  потом  пощупал  мои  бицепсы,  шею.  Долго 
говорил  с  продавцом,  внимательно 
выслушивая  его  ответы. 
  Видно  было,  что  это  человек  обстоятельный,   
серьезный.    Хочет  приобрести  нужную  ему 
вещь   и  не  переплатить.   
  Торговались  они  долго  и  упорно,  как   и 
требуют  того  каноны  восточных  базаров.   
Несколько  раз   «покупатель»  уходил,  махнув 
на  прощание  рукой,  и  снова  возвращался.
 
Наблюдать  эту  сцену  было  бы  смешно ,  если 
б  не  было  так  грустно -  торговали    то   меня !
Наконец,  изрядно  утомив  друг  друга,  они   
«ударили  по  рукам». 
  Мой  новый  хозяин  уже  полез  в  карман  за 
деньгами,  когда  его  взгляд  случайно  упал  на 
мои  руки.
   Изумление,  недоумение  и возмущение 
последовательно  отразились  на  его  лице.
   Он  схватил  меня  за  руку ,  высоко  ее  поднял
,  и , призывая  «честных  мусульман»  в 
свидетели  обмана,  обрушился  с  упреками  на 
моего  продавца.
   Несколько  любопытных  зевак  подошло  к 
нам,  заинтересовавшись   возникшим 
скандалом.
  «Старший» , схватил  меня  за  рубаху,и 
потащил подальше  от  возмущенной  толпы. 
  Я  не  знал  -  радоваться мне  или  печалиться, 
что  сделка  сорвалась.
Как  теперь  поступят  со  мной  мои  хозяева? 
 
 
Какие  наставления  они  получили  от  своих 
соплеменников?
 Ясно  было  одно  - назад    дороги  мне  точно 
нет.   
    А это значит …   
-Да какая мне разница , что это значит?- подумал
я.   
-От судьбы не уйдешь и не спрячешься
 
  Тогда  я  еще  не  знал  канонов  шариата.   
Правоверный  мусульманин  не  может  убить
своего  врага  и  отказать  ему  в  помощи  и   
защите ,  если  тот  в  ней  нуждается. 
 Он   даже  должен   предоставить  ему  убежище
,  если  тот  его  об  этом  попросит. 
Даже  закон  кровавой  мести   в  шариате   имеет   
много  «если».
Да !   Многого  я  тогда  не  знал: 
-  и  об  этой  красивой    горной 
труднодоступной  стране,  не  покоренной  ни 
одним  завоевателем;   
  - и  о  гордом свободолюбивом    народе, 
живущем  по  незыблемым   законам  своих 
предков  .
 
 
               
 
                11.
  К  полудню,  когда  солнце  стало  подходить  к 
зениту,  базар  растаял , как  старый  сугроб  под 
весенним  солнцем.
  Я  со  «старшим»  сидели  у  стены  на  месте 
нашей  ночевки, каждый погруженный в свои
невеселые мысли.
  Вскоре  подошел   и  «младший»,  ведя  за  узду 
ишака  без  навьюченных  мешков.  Похоже, что 
его  торговля  была  более  удачной.   
  Мужчины  отошли  немного в  сторону, сели на
коврик  и , отвернувшись  от  меня,  стали  тихо 
переговариваться.   
   Они  говорили  и  говорили, ни  разу  не 
взглянув  в  мою  сторону. 
Мне  это   показалось  странным.
- Уж  не  думают  ли  они , что  я  попробую  от 
них  сбежать  и  сам решу  их проблему , -
подумал  я. 
   Я  бы  , возможно,  и  попробовал,  если  бы  был   
хотя  бы  один  шанс  из  тысячи,-  с  горечью
утешал  я  себя.
  Да и куда бежать?  Кругом горы с голодными
хищниками. 
Без документов, без оружия…
Уж лучше здесь … Хоть похоронят …
 
Вдруг «старший»  резко  поднялся,  подошел  ко 
мне  и  показал, чтобы  я  шел  за  ним. 
Мы  вышли  на  дорогу  и  пошли  к  поселку. 
 
 
  Пройдя  мимо  нескольких   заборов и 
проулков,  мы  свернули  к  мечети  и
остановились  у  ее  входа.   
  Сделав  намаз  и  сняв  обувь , «старший» 
вошел  внутрь  мечети  и  пробыл  там  несколько 
минут.  Он  вышел в  сопровождении  молодого 
мужчины, одетого  в  ярко-зеленый  халат   с 
чалмой  на  голове.
  Как  потом  оказалось -  это  был  местный 
мулла.
  Подойдя  ко  мне , и осмотрев  меня  со  всех 
сторон, он  попросил  показать  мне  руки.
  Я  показал  ему  руки,  даже  не  сообразив,  что 
сказано  это  было   по-русски.
  Осмотрев  мои  руки   и  покачав  головой,  он 
что-то  долго  объяснял  «старшему». 
  Тот  помрачнел,  задумался  на  минуту  , 
согласно  кивнул  головой  ,  сделал  прощальный 
намаз  и  собрался  уходить. 
 Я   тоже  собрался  идти  за  ним.
   
-Ты  остаешься  здесь. Иди  за  мной! - вдруг 
сказал  мулла на  чистом  русском  языке.
   Я  даже  опешил  от  неожиданности .
- Иди  за  мной, -  повторил  он  и  направился  в 
сторону  жилых  построек  у  подножья  скалы.
   Вскоре  мы  подошли  к  высокому  забору,
сложенному  из  камней . В  нем  оказалась
ворота  и   красивая  деревянная  дверь  с 
медными  украшениями.
За  ней  оказался  небольшой   внутренний   
дворик  с  несколькими  деревцами  и  дом  с 
верандой.
 - Это  дом  моего  отца. Он  поможет  лечить
твои   руки. Слушайся  его  во  всем.  Убегать  не 
советую.  В  горах   погибнешь  от  диких  зверей 
или  подстрелят  наши  охотники,- говорил
мужчина, направляясь  к  веранде.
- Подожди  здесь,- сказал  он  и  вошел  в  дом. 
 
 
Через  пару  минут  он вернулся  в 
сопровождении   седобородого   пожилого 
мужчины  и  сказал:
  -Покажи  руки.   
  Отец  сделает  лекарство.   Будешь держать 
руки  в  этом  лекарстве  столько,  сколько  он 
скажет. 
  Сейчас  он  принесет  тебе  другую  одежду  и 
воду,  даст  еду.   
Я  приду  вечером  и  поговорим  об  остальном.
   Сказав  еще  несколько  фраз  отцу, он  быстро 
ушел.
   Помывшись  и одев  поношенное,  но  чистое 
белье,  я  сидел  на  веранде.  Мужчина  принес 
и  поставил   передо  мной   блюдо  с  едой  и   
большой  чайник  с  чаем.   
   Трудно  передать , что  чувствовал  я  в  тот 
момент.
 Все было как в сказочном сне.
  Потом  старик  принес  тазик  с  отваром  трав  и 
показал,  чтобы  я  туда  опустил  руки. 
   Пока  длилась   процедура, я  попытался 
познакомиться  с  моим  спасителем,  но  не 
удачно.  Ни  русского,  ни  английского  он  не 
знал,  а  понятным  жестом,  приложив  руку  к 
губам ,  попросил  меня   помолчать .
  Через  несколько  минут  процедуры  я 
почувствовал  облегчение , и  даже   смог 
пошевелить   пальцами  правой   руки, наиболее 
сильно  пострадавшей  от  ожога.
  После  процедуры,  дав  рукам  обсохнуть, мой 
лекарь  намазал   их  черной  мазью   с 
неприятным  запахом   и  показал   на  топчан  с 
матрацем.
    Я  понял,  что  могу  лечь  и  отдохнуть  до
вечера.
   После  событий  последних  дней,  обильной 
еды  и  процедуры  я  чувствовал  слабость  во 
всем  теле  и  легкое  головокружение.   
Не  прошло  и  нескольких  минут,  как  глаза  мои 
закрылись ,  и  всесильный  Морфей  унес  меня 
в  свое  царство.
 
 
                12.