Фехтовальщики. Свет и тьма 14

День выдался знойный, безоблачный. Летнее солнце, давно перевалившее через полдень, от души накалило каменные джунгли города, едва разбавленные островками пыльных скверов и бульваров. Воздух на примыкающей к рынку улице дышал раскаленным асфальтом, выхлопными газами и сладковатым дурманом переспелых восточных фруктов. Рынок так и назывался – «Восточный». Держал его азербайджанец по имени Алибек, грузный, жизнерадостный отец пятерых сыновей, более известный в городе под прозвищем Али-Баба. Все сыновья были уже взрослыми мужчинами, трое имели свои семьи, но все послушно участвовали в папином бизнесе, который не ограничивался одним только рынком: Али-Бабе принадлежали несколько ресторанов, а также сеть круглосуточных цветочных магазинов и еще Бог знает что.

Маленький автомобильный вентилятор не делал воздух в кабине Сергея Ивановича более прохладным. На загородной трассе выручала скорость, создававшая иллюзию свежести, да и это была лишь иллюзия. В городе от жары мог спасти только кондиционер, но кондиционера в старенькой «тойоте» Сергея Ивановича не было, однако годы, профессионально проведенные за «баранкой», приучили его не обращать особого внимания на такие «нежности», как жара, холод, пыль или дождь. Особенно в тех случаях, когда речь шла о заработке. На улочке же, примыкающей к рынку, Сергей Иванович оказался именно в поисках заработка. День был воскресный, базарный; в такие дни народ выходил из торговых рядов с облегченными кошельками и тяжелыми кошёлками, а поскольку автобусной остановки поблизости не имелось, охотно принимал услуги таксистов и неотличимых от них прочих частных извозчиков. Однако в этот раз удача не торопилась повернуть к нашему герою свое изменчивое лицо. Простояв около часа возле главного входа и не заполучив ни одного клиента (которых разбирали более нахрапистые и дружные инородцы), он решил объехать вокруг рынка в надежде зацепить кого-то из выходящих через задние ворота и калитки. Ехал он, естественно, на малой скорости и был начеку.

Эта улочка обычно тоже была весьма оживленной в воскресные дни, но в этот день (возможно, из-за жары) она выглядела сонной и пустынной, и Сергей Иванович уже сказал себе с грустью, но и с облегчением, что, вот, доедет до угла, свернет на бульвар и покатит домой, а там примет душ, сядет в одних трусах перед телевизором и будет попивать пиво «Три медведя», поданное ему из холодильника любезной супругой Ангелиной. Однако как раз в этот момент глухая калитка, мимо которой он проезжал, распахнулась и явила его взору трех молодых людей. Двое из них, черноволосые и чернобровые, носили на своих лицах отчетливые признаки «кавказской национальности», третий же лицом был светел, а волос на голове не имел вовсе, т.е. был обрит наголо. Роста и сложения все трое были примерно одинакового и одеты были одинаково – в черное. Тем не менее впечатление на зрителя они производили разительно несхожее: черноволосые выглядели как несомненные хозяева ситуации, они уверенно держали бритоголового за плечи и за шиворот, а он имел вид поникший и, пожалуй, почти безжизненный. Сергею Ивановичу показалось даже, что глаза у парня закрыты, а изо рта стекает струйка крови.

Со спокойной деловитостью кавказцы (а в одном из них наш герой узнал младшего сына Али-Бабы) бросили светлолицего на тротуар и, гортанно переговариваясь, раза по три пнули безжизненное тело острыми носками черных туфель. Возможно, они пинали бы его и дольше, но Сергей Иванович был человеком не робкого десятка и, вооружившись лежавшей всегда под рукой монтировкой, недвусмысленно вылез из машины. По-видимому, в установки доблестных защитников рыночной территории не входило ввязываться в случайные махаловки за ее пределами, потому что они с пониманием взглянули на решительное лицо отважного «бомбера» и спокойно удалились, аккуратно затворив за собой калитку и оставив свою недвижную жертву у ног ее неожиданного спасителя.

Сергей Иванович склонился над парнем и первым делом пощупал пульс. Он работал в городской больнице и, хотя не имел медицинского образования, а был всего лишь водителем, но насмотрелся всякого, да и с командой скорой помощи ему доводилось выезжать неоднократно, так что уж что-то, а находить пульс он научился. Пульс у парня был, но слабый, а кровь изо рта действительно текла. Совсем молодым был этот парень, не старше двадцати лет. «Почти ровесник Антона», - невольно подумал он, имея в виду своего пасынка, сына жены. Сергей Иванович огляделся в поисках кого-нибудь, кто мог бы помочь ему затащить пострадавшего в машину, и заметил пожилую супружескую пару, показавшуюся из бокового переулка. Мужчина был одет в светлую рубашку с коротким рукавом, женщина – в легкий цветастый сарафан. На головах у обоих были летние шляпы из тонкой соломки, за плечами у мужчины виднелся небольшой рюкзак – еще незаполненный, так как супруги только собирались посетить рынок.

Сергей Иванович обратился к ним и получил желаемую помощь. Конечно, он мог в одиночку втащить раненого юношу на заднее сиденье своего авто, но, Бог знает, что тому отбили и сломали, так что если есть возможность обойтись с ним бережно, то таковой возможностью следует воспользоваться.

- Что с ним случилось? – спросила женщина, которая оказалась не такой уж пожилой: во всяком случае, выглядела лет на десять-пятнадцать моложе своего мужа.

- Его избили, - лаконично ответил Сергей Иванович. И, подумав, не менее лаконично добавил: - Двое кавказцев.

- Вы видели? – спросил мужчина. Ему на вид было под семьдесят, но в движениях он оказался сноровист, и с его подмогой пострадавший был успешно размещен на заднем сидении «тойоты».

- Да. Я проезжал мимо, когда они вытащили его вот из этой калитки, бросили на асфальт и стали бить ногами. По-моему, он уже был без сознания. Я остановился, выскочил с монтировкой, они струсили и убежали.

- Какой вы молодец! – восхитилась женщина. – Не испугались!

Сергей Иванович скромно потупился. А что? Он действительно чувствовал себя молодцом. Монтировка монтировкой, а два джигита могли и ему бока намять.

- Надо полицию вызвать! – предложила женщина.

- Бесполезно, - отозвался ее муж. – На рынке все схвачено. Да и инцидент уже исчерпан. В лучшем случае они ответят: «Вот когда убьют, тогда и звоните!» В скорую имело бы смысл звонить, но, как я понимаю, вы и так собираетесь везти его в больницу? – Он вопросительно посмотрел на Сергея Ивановича.

- В первую городскую, - подтвердил тот. – Я там работаю. – И увидев в глазах собеседника возникшее недопонимание, уточнил: - Я не медик. Я шофером работаю.

- Вы молодец! – еще раз сказала женщина, и Сергей Иванович еще раз погордился собой. Мужчина же заметил с заметной грустью: - Увы, мы все вползаем и вползаем в войну. Север против Юга! Как когда-то в Америке…

Сергей Иванович не понял: причем тут Америка? Какой Север? Против какого Юга?.. Но дискутировать было некогда, человека надо было срочно везти в больницу. Он поблагодарил своих случайных помощников и завел двигатель.

Сдав юношу, который к тому времени очнулся, но был еще очень слаб, в приемный покой, Сергей Иванович поехал домой. Супруга его, Ангелина Семеновна, работавшая в этой же больнице медсестрой (сутки через трое), в этот день была дома, и он, конечно, рассказал ей о событии, в котором по воле случая принял участие.

- Так это, небось, один из тех архаровцев, которые по весне китайцев валтузили? – заметила Ангелина Семеновна, услышав, что парень, о котором поведал супруг, был бритоголовым. – Антон говорил, их скинхедами зовут, и они день рождения Гитлера празднуют.

- Мало ли что Антон говорил, - возразил Сергей Иванович. – Скинхед – это не ругательство, это просто бритоголовый, по-английски. Это просто мода такая молодежная. И с Гитлером тут какая-то путаница. Как говорится: «Слышал звон, да не знает, где он!» Эти парни с засильем инородцев борются, чтобы на нас, русских, никто не смотрел, как на шавок, чтобы через губу с нами не разговаривал… Антон – отличный парень, но он еще пацан и многого не понимает. Ему сказали в третьем классе, что расизм – это ужасно, вот он верит в это, и готов обниматься с любым негром, китайцем и абреком. А они об нас ноги вытирают! Они только силу уважают. Вот эти парни и показывают им нашу силу.
*******************************************
На следующий день Сергей Иванович зашел в палату куда положили привезенного им парня. Он уже знал, что зовут того Олегом, и что ему двадцать лет. У Олега оказалось сломано ребро, и весь он был покрыт синяками. Не обошлось и без сотрясения мозга, так что скорой выписки лечащий врач ему не обещал.

- Это вы меня сюда привезли? – спросил Олег, всмотревшись в лицо человека, подсевшего к нему на край постели и поздоровавшегося с ним.

- Было дело, - улыбнулся Сергей Иванович. – Каждый русский на моем месте поступил бы так же.

- Я ничего не помню, - сказал юноша. – Только как в машине вашей ехали. Кто меня так?

- Я не знаю, парень, что у вас там на рынке было, - отвечал шофер, - об этом ничего рассказать не могу. Я видел только, как двое азеров вытащили тебя из калитки и кинули на асфальт, а потом начали ботинками пинать. У тебя кровь изо рта текла, и, по-моему, ты был уже в отключке.

- Это стопудово. Меня еще раньше вырубили. А как эти ублюдки выглядели? Которые меня пинали.

Сергей Иванович пожал плечами:

- Азеры как азеры! Черные, молодые… Впрочем… - Тут он обрадованно встрепенулся. – Одного я узнал! Младший сын Али-Бабы, Юсуп! Точно! – И перейдя на доверительный тон, тут же спросил: - Слушай, Олег, а с чего это они на тебя набросились? Что ты с ними не поделил?

Он был уверен, что ответ на этот вопрос был ему и без того ясен, но хотелось услышать из первых уст. В его глазах Олег был героем, с героем хотелось поговорить.

Глаза парня сощурились, взгляд на мгновение ушел внутрь.

- Юсуп, говорите? Ну что ж, найдем мы этого Юсупа, за нами не зависнет. И других найдем. Это разведка была, мы к ним еще всерьез придем… - Потом он посмотрел на своего спасителя и слабо улыбнулся (голова еще кружилась и в груди болело). – Что мы с ними не поделили? Вы сказали, что поступили, как русский человек, значит, вы меня поймете… Многое мы с ними не поделили, многое. Город, в который их никто не звал, страну, в которую они понабежали, как тараканы… Я не могу с девушкой прогуляться по набережной! Везде их гортанная речь, их смачные плевки на тротуаре, их наглые взгляды… На каждом углу – шашлык, шаурма, бртуч, пахлава… Из каждого ресторана, из каждого ночного клуба несется лезгинка… Где мы живем? Это Русская земля или это Кавказ? Вы согласны со мной?

- Согласен, - с готовностью кивнул Сергей Иванович. – Я же не просто так тебя привез. Когда я увидел, что кавказцы бьют русского парня, я выскочил с монтировкой. Их счастье, что они струсили и убежали, а то я бы отделал их как Бог черепаху.

- Вот это хорошо! – Глаза скинхеда зажглись удовлетворением. – Приятно видеть настоящего русского мужика. Видеть поддержку. А то мы бьемся-бьемся, а нас чуть не фашистами называют.

- Не слушай этих идиотов, - посоветовал Сергей Иванович. – Может, тебе что надо, ты скажи! Тут моя супруга медсестрой работает, она все сделает.

- Да нет, спасибо, - ответил Олег. – Родители сегодня приходили, у меня все есть. Разве что поговорить… Заходите, буду рад!

- Заскочу! – пообещал посетитель, поднимаясь на ноги. – Я ведь тоже тут тружусь, при больнице, шоферю. Так что буду заглядывать. А ты выздоравливай! Да, вот еще… - спохватился он. – Ангелина, супружница моя, сказала, тебя на УЗИ смотрели… Ну, чтоб увидеть, что отбито, что нет… Так, говорит, сердце тебе повредили. Врач с тобой еще будет говорить, не знают они пока, что с тобой делать, может, оперировать будут… Ты как себя чувствуешь?

Олег криво усмехнулся.

- А, это! К этому я уже привык. Это меня в прошлом году один придурок заточкой проколол, самодельной шпагой…

- Шпагой? – удивился Сергей Иванович и ощутил, как его охватывает едва различимое, смутное как мираж, беспокойство.

- Ну да. В мушкетеры поиграть захотел. Кольнул и убежал с перепугу. Слава Богу, в Москве врачи хорошие, зашили мое сердечко, живу, как видите. Так что не волнуйтесь, к моему сегодняшнему состоянию это не относится. А за то, что меня отбили и сюда привезли – еще раз спасибо.

Сергей Иванович хотел бы расспросить поподробнее: что это был за придурок, при каких обстоятельства состоялся «мушкетерский» поединок, в какое конкретно время прошлого года и так далее. Однако он подумал, что такой детальный его интерес непременно насторожит парня и может его замкнуть, да и на его здоровье может сказаться. Еще успеется, еще будет время, пусть отдыхает. Парнишка неглупый, толковый, идейный, с таким стоит и поближе сойтись, а там все постепенно и прояснится.

Сергей Иванович состоял членом Российской рабочей партии, и настроения, а еще более, действия скинхедов были ему по душе, хотя его партийное руководство в чем-то с ним, наверное, и не согласилось бы.

А Олег действительно устал, утомился разговором. Да и голова разболелась. Как бы не стряслось там что-нибудь, не полопалось. Ребро – ерунда, ребро и заменить можно, сейчас не такие вещи заменяют, даже сердце, а мозг ничем не заменишь. Олег закрыл глаза и попытался расслабиться. Однако мысль о сердце уже вернула его к только что состоявшемуся разговору.

«Вот олух! – выругал себя Олег. – Даже не спросил мужика, как его звать. А ведь он, может быть, жизнь мне спас, отбил у чурок. И вообще, чел нормальный, с русским корнем. Таких сейчас мало, к сожалению. Стесняются люди даже русскими себя называть. Как придумал жид Эльцин словечко «россияне!», так его все повторяют. А ведь не было такого никогда! Русскими мы всегда себя называли! Русский солдат! Русский офицер! Даже Багратион говорил: «Я русский генерал!» Не российский, а русский. Гоголь был русским писателем. А сейчас? «Россияне!» Противно слушать! И татарин россиянин, и чечен россиянин, и якут… Скоро китайцы станут россиянами. А все потому, что мы стесняемся (или стыдимся?) называть их татарами, чеченами и якутами, а себя русскими. Вот и «мушкетер» этот, Антон Снегирев. Нормальный русский пацан, а защищает всю эту мразь! И ему уже ничего не докажешь, он думает, что, когда они возьмут власть и нас, русских, рабами сделают, ему его предательство зачтется. Да об таких, как он, эти твари в первую очередь ноги и вытрут. Нас, патриотов, они хоть за силу будут уважать. И за мужество, с каким мы с ними сражались.

Его раздумья, в которых даже головная боль слегка растворилась и ослабла, были прерваны приходом врача. Измерив давление и прослушав грудную клетку, он рассказал пациенту то, что тот уже знал, то есть о проблемах с сердцем. Олег неохотно объяснил ему происхождение опасного, на взгляд врача, рубца правом желудочке, и попытался убедить, что делать с ним ничего не надо, ибо все, что надо было сделать, уже сделали московские хирурги.

- Есть еще одна проблема, молодой человек, - продолжал врач, пожилой, уверенный в себе джентльмен с солидным брюшком и бородой под Шона Коннери. – Побои, которым вы подверглись, разбередили старую рану в легком. Она открылась и сильно кровоточит…

- Да, - поспешил подтвердить Олег. – Я и раньше кашлял кровью, а теперь это усилилось.

- Вот это меня беспокоит больше всего, - продолжал доктор. – Я переведу вас в палату интенсивной терапии, где вам будут делать специальные процедуры.

- Вам виднее, доктор. А скажите, это не смертельно? Я имею в виду кровотечение. – Он вдруг вспомнил (впрочем, и никогда не забывал) злорадное пророчество Антона.

- Что за глупости вам приходят в голову? – возмущенно воскликнул врач, и Олегу показалось, что нотки возмущения прозвучали довольно фальшиво. – В ваши годы стыдно даже думать о таких вещах! Чтобы я больше такого не слышал! Иначе я в два счета вас выпишу, и идите лечитесь, где хотите.

«А на вопрос ведь не ответил, драный старый кот! – сказал себе Олег, и привычная злость, смешанная с упрямством, охватила его. – Ничего, я выживу всем на зло и еще повоюю. Этот засранец хотел меня запугать, думал, я уеду, буду деньки в деревне считать… А я вот он, в городе, бью черных, защищаю арийскую расу…» Он как-то забыл в этот момент, что побили как раз его, а что до арийской расы… Увы, он не знал, что по данным современной науки самыми доподлинными арийцами являются никто иные как гонимые всеми и вообще не считаемые тем же Гитлером за людей цыгане, вышедшие из Индии задолго до того, как сделали это предки славян и германцев.

- Это я так спросил, по глупости, - сказал он смиренно. – Кровь все-таки. Вдруг всю выхаркаю. Вылечусь, конечно. Я вам верю.

- Так-то лучше, - сменил напускной гнев на милость доктор. И, вставая со стула, уточнил: - Сегодня же вас переведут.