Сказки с подсказками

                (Честные ответы на частные вопросы)

       – Вехи развития сказок: по какому принципу можно разделить – фольклор, до Пушкина, после Пушкина и современность, или сакральное и профанное, мифы и реальность?

       Подразделения и классификации могут быть любыми, поскольку они все равно останутся абсолютно произвольными. Сколько ученых школ, столько и вычурных шкал, в том числе и относительно принципов расстановки сказочного материала. Могу предложить собственную теоретическую номенклатуру: она по-своему хороша хотя бы уже тем, что таких скучных слов, как «теория» и особенно «номенклатура», в ней не встретится, кроме как в ироническом названии. Итак, всё предельно просто: сказки лучше всего распределить по двум группам – интересные и неинтересные. Для разнообразия можно расширить перечень определений: интересные, они же – занимательные, увлекательные, прикольные, классные, выразительные, познавательные и вообще полезные для коротания досуга и проведения жизни; неинтересные, то бишь – скучные, занудные, чересчур назидательные, плохо придуманные, неумело рассказанные, сразу же забывающиеся, ни на что не годные и не заслуживающие ни малейшего внимания. Таких, к сожалению, чуть ли не половина от общего количества существующих в мире сказочных текстов. Во всяком случае, в типовые школьные хрестоматии с завидным постоянством составители норовят запихать именно такого рода дребедень. Если у детей и подростков даже после такого, с позволения сказать, внеклассного чтения все-таки не пропадает напрочь всякая охота еще хотя бы раз взять в руки какую бы то ни было сказку, то это, как мне кажется, служит самым убедительным подтверждением того, что сказочный жанр, точь-в-точь как в песне поется, «не задушишь, не убьешь» никаким школьным формализмом и буквоедским педантизмом.            
   
       Это что касается надуманных псевдонаучных классификаций. О Пушкине в контексте сказочной тематики тоже есть что сказать. Ну с какой бы стати выделять его каким-то особенным образом в общем ряду авторов-сказочников. А Владимир Даль, публиковавший в те же самые годы свои сказки под псевдонимом Казак Луганский, чем не угодил систематикам-классификаторам? Не говоря уж о Лермонтове и его прекраснейшей поэме, которая так и называется «Сказка для детей». Она-то чем хуже? Тем, что этого произведения нет в стандартной школьной программе? Как говорится, что и требовалось доказать: казенная педагогическая филология скорее способна исказить вкус юных читателей, нежели развить его. Сказки Пушкина отнюдь не плохи, а даже хороши, но ведь не хлебом единым жив человек, а всем бутербродом, то бишь непременно и с колбасой, и с маслом. А школьная программа, как это ни грустно, годами и десятилетиями силится держать читателей на однообразном пайке. Такова уже отнюдь не сказка, а самая что ни на есть заурядная быль нашей прозаической эпохи.    

       – Каждая ли сказка – сказка? Намеки, молодцам уроки и т. д.?

       На вопрос в стихах отвечать надо тоже стихами. Попробую зарифмовать. Итак...

До пониманья сказок, если честно,
В итоге большинство не доросло.
Куда ни глянь – сегодня повсеместно
Сторицей возрастает их число.
Проникнуться моралью не сумели
И даже не пытались впопыхах,
Спеша любой ценой достигнуть цели
И закрепиться в правящих верхах.
Пройдохи, лицемеры, чужехваты,
Шуты, а то и просто дураки.
Но граждане-то чем же виноваты,
Что это всё жулье большой руки?
Какой урок подобной шатье-братье
С корыстью в примитивных головах?
Стыдить их – бесполезное занятье:
Кот Васька сыт... Он в кухне при делах.
Простая строчка из крыловской басни
Содержит убедительный ответ.
Давать урок? Что может быть напрасней,
Когда у них стыда в помине нет.

       – Как отражается в сказках жестокость и как это меняется относительно времен и эпох?

       А вот на этот вопрос легко найти ответ вовсе не в обойме академической науки, а прямиком в наследии сатирической литературы относительно недавнего времени (а временам, к сожалению, свойственно периодически повторяться). У остроумного и язвительного Сергея Довлатова есть поистине бессмертный пассаж, имитирующий шепелявящую речь младенца: «Руффкие народные Кафки». Точнее не скажешь, особенно если рот полузажат современной полуцензурой. «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью». Именно так оно и есть. Второй тур этого кафкианства тянется уже больше двух с половиной лет – и конца ему пока что не предвидится. Вообще-то говоря, конец, разумеется, будет: достаточно вспомнить известное сказочное пророчество насчет того, что всякому Кощею уготована смерть на кончике иглы. Но, как известно, скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. В общем, далековато самой черной сказочной фантастике до обыденной жестокости реальной жизни. Здесь искусство вынуждено признать свое поражение: коноводы политики гораздо хуже колдунов из темного леса. А по степени бездушия так и совсем несравнимы.   
   
       – Как читать сказки?

       Думаю, что правильнее всего (хотя это и труднее всего) попытаться прочитать их между строк. Главная суть редко бывает на поверхности: обычно она скрыта в глубине – от греха подальше, а точнее – подальше от всяческих греховодников, из-за которых сказки не в радость, а Кафка не редкость. Но к чему резонерствовать в прозе? Эффектнее резюмировать в стихах. Вот, например, так.

У каждой сказки есть идея,
Ее изрек не знаю кто:
«Чем дальше в лес, тем всё страшнее».
Но чудесатее зато!
Еще не в кубе, но в квадрате.
Скрежещет сказочная жесть.
Ну да, куда уж чудесатей,
Раз четверть века так и есть? 
Язык Эзопов снова в моде.
(Не пропаганды же стряпня?)
А тяга к сказочкам в народе
Опять растет день ото дня.
В кривое зеркало глядится 
Абориген родимых мест,
Живучесть сказочных традиций
Ему никак не надоест.
К любым посулам завиральным 
Всегда повышен интерес,
И это кажется нормальным
На поле... как его?.. чудес.
Эх, жаль: забыл страны названье!
На букву «Д» была, кажись?
Так старых сказок содержанье
Сегодня входит в нашу жизнь.

1 ноября 2024