Год 1993-й, июль

Вышел долгожданный закон о государственной границе между Российской Федерацией и Латвийской республикой. Вне зависимости от того, какова была реакция на его появление с той стороны, наша формировала необходимую юридическую основу и, исходя из необходимости её реализации, выстраивала всю повседневную работу, как пограничных структур, так и местных органов власти.
Соответственно, есть закон – появились и его нарушители. Работало, к сожалению, корявое правило, которое есть в человеке, в русском точно, что закон – это где-то в Москве, а тётка или самогонка на соседнем хуторе и до хутора рукой подать, пусть и через границу: туда – обратно, никто и не узнает. А оказалось нет, узнают, более того, если не сработало предупреждение в первый раз – посидишь в КПЗ, пока оформляют протоколы, пока выносят решение об административном наказании, а там и контингент соответствующий, и санитарные условия тоже.
Новое входило в жизнь по-разному и для кого-то неожиданно. В связи с принятием закона администрация района вынужденно расторгла существующий договор с обществом охотников и рыболовов, и прежняя территория для охоты резко сократилась, а вся приграничная полоса шириною пять километров стала заказником. Так получилось, что именно в ней находилась теперь значительная часть охотничьих угодий района. Конечно, одиночные случаи браконьерства или охоты и здесь могли появиться, но это уже была личная ответственность нарушителя.
Складывающиеся жизненные реалии подносили порою и что-то вроде сюрпризов, когда приходилось, что греха таить, идти на какие-то откровенные авантюры. У наших близких знакомых случилась беда: супруг, будучи инженером-строителем по образованию, оказался человеком предприимчивым и зарегистрировал в своё время первый в районе производственный кооператив, и вот, подкопив денег, они купили новые «Жигули», белую «пятёрку», но радость оказалась недолгой – машину угнали. Чутьё и похожие свежие факты подсказывали, что след её надо искать где-то в Латвии, но надеяться на   официальные каналы бесполезно, да и не было ещё серьёзного, а, главное, работающего договора о правовой помощи между странами. Но поскольку и по ту сторону границы ещё служили в массе своей бывшие советские милиционеры, по своим каналам пришла информация о том, что угнанные «Жигули» стоят на хуторе в Лудзенском районе, но забирать их надо сходу, по горячим следам, завтра их там уже может не быть. А у хозяина машины нет не только визы, но и заграничного паспорта. Делать нечего: звоню своему коллеге в Лудзенский район, благо шапочно знал его ещё при советской власти, да и в новом качестве за недолгое время уже успели встретиться и обсудить схожие проблемы, в том числе и в неофициальной обстановке. Объясняю суть своей «маленькой просьбы» и слышу в ответ: «Да, кажется этим ещё не приходилось заниматься! Надо же когда-то начинать!» И уже серьёзно коллега попросил дать время, чтобы обговорить всё с заинтересованными сторонами. Звонок из Лудзы не заставил себя ждать:
- Вариант у нас только один: приезжай сам, тебя встретит офицер дорожной полиции. Машину с водителем отправишь обратно, а уже с полицейским поедете на хутор и заберёте машину. Он же доведёт тебя до границы, но пересекать границу обратно будешь другой дорогой, через Красногородский район. Там, как ты помнишь, с нашей стороны есть пункт упрощённого пропуска, а с вашей нет, а поскольку движения тоже практически нет, то и учёт сам понимаешь какой. А дальше будем уповать на удачу, поскольку предугадать всего заранее в такой ситуации нельзя.
Всё обошлось, эффект внезапности сработал, и похитители без радости, но и без сопротивления отдали машину, а когда уже впереди на пустынной дороге замаячил шлагбаум, патрульная машина развернулась. На самом посту, дежурный, спросив, почти как в тех самых эстрадных анекдотах, «Вы – от Степанова?», поднял шлагбаум. Признаюсь, угрызений совести я, всячески старавшийся пресекать на корню всякую возможность контрабанды через государственную границу, в данном случае не чувствовал.

***
К июлю подоспела кампания по обмену денег. Она, понятное дело, была неизбежна, но, по живущей в человеке опаске, людям хотелось не потерять при этом свои кровно заработанные деньги. Хотя подспудно ощущалось, что и этого не избежать, смутно верилось, что в этот раз не обманут. Больше всего переживали старики, хранившие, кто в сберкассе, а кто дома под подушкой свои, как они называли «гробовые» деньги. Надо было как-то успокоить людей, а это тем более трудно сделать, когда видишь, что без издержек и потерь точно будет не обойтись. Так вот, кроме этого, жизнь предлагала порой такие ребусы, что заранее точно не придумаешь. Ладно, тут же появились предприимчивые люди и заезжие, а скоро и местные, предлагавшие обмен где-то за углом с рук, понятное дело – один к двум. Нас в администрации больше всего досаждало то, что банки оказались к обмену не готовы, а звонки и ругань помогали мало: наличности не доставало катастрофически. В первые дни наличных денег хватало в лучшем случае до обеда, а потом очереди, сердечные приступы прямо тут же и весьма нелестные комментарии в адрес всех и вся. Исходя из ситуации, торгующие тут же, как назло, перестали сдавать выручку в банк и это невзирая на то, что мы буквально в эти же дни наконец-то ввели для них обязательное использование контроль-кассовых машин при расчётах с населением. Вроде как их можно понять: надо было на что-то закупать товары, а ещё возникла неожиданная проблема с тем, что нечем сдать сдачу. Простой пример: ста новых рублей на две буханки хлеба не хватало и на сотню давали буханку, четверть буханки и пол четверти вместо сдачи.
Одновременно с обменом денег оживилась торговля на рынке, особенно, в выходной день. А кроме вещей, по преимуществу привезённых из Турции, стали больше продавать прямо на улице продуктов питания. Торговля шла даже не всегда с лотков, подчас, прямо с земли. Да и на территории, предназначенной для торговли, места откровенно стало не хватать, и в «базарный» день стали превращать в рынок часть центральной улицы, прилегающей к нему. Конечно, видеть летом без соответствующего холодильного оборудования колбасу и молочные продукты было тревожно, но запретить напрямую, пока не случилось ни одного случая отравления, честно говоря, рука не поднималась.
 По счастью, нет в России такой напасти или памжы, как говорили старики в районе, которая бы длилась бесконечно. Как-то с Божьей помощью вышли и из этой.
В любом случае завершение июля было ознаменовано праздником. С тех пор, как стали торжественно отмечать очередную годовщину освобождения района от немецко-фашистских захватчиков, день 23 июля одновременно являлся и днём города. А в этот год он выпал ещё и юбилейным – статус города Пыталово получило ровно 60 лет назад, в 1933-м году. И провели мы его как можно торжественнее, чтобы хотя бы на время все смогли забыть о повседневных заботах и откровенных трудностях жизни.

***
Пришла пора довести до логического завершения ещё одну задачу. Для уже упоминавшегося мною прежнего ОКПП «Рига» новым местом дислокации было определено Пыталово, что и получило отражение в его новом наименовании, хотя отдельный контрольно-пропускной пункт должен был обслуживать все таможенные переходы на границе с Латвией. Часть офицеров здесь и расквартировали, а часть находилась в Себеже и там же пока оставалось командование ОКПП. По-человечески можно было понять командира: окрестности нашего райцентра природными красотами не блещут, а там озёра, грибные леса, охота, рыбалка, природный ландшафтный заповедник. И он тянул с переездом в Пыталово сколько мог, втайне надеясь, возможно, и на то, чтобы со временем так всё само собою и устоялось. Я смотрел на это совершенно по-другому, искренне полагая, что приказ подлежит обязательному и буквальному исполнению, а теперь, когда вовсю шло строительство пограничного городка, настала пора оформить будущий гарнизон окончательно. Дружеское напоминание и приглашение с первого раза не сработали, снова наметилась тенденция к волоките, и тогда я поставил ультиматум, пообещав в противном случае обратиться за содействием к генералу Николаеву. В итоге интересы службы возобладали над личными предпочтениями, да и как по-иному, ведь городок изначально строился для того, чтобы разместить обе воинские части и руководить этим процессом на расстоянии в интересах своих же подчинённых выглядело какой-то несуразностью.