Это Хорошо Карамельная роза

Глава 1
Кайрон в последнее время часто задумывался, какой бы стала его жизнь, если бы в ней случилось или, напротив, не произошло то или иное событие, та или иная встреча, болезнь или смерть. Время на это было. Сколько часов, которые складывались в дни и недели, он провел у постели своего истинного? Натан был немолод и болен, но врачи говорили, что все не так и плохо, что шансы на выздоровление есть. И Кайрон надеялся. Истово и искренне, до сжатых кулаков и решимости сделать все, что потребуется, чтобы помочь. Да и как иначе, если этот альфа стал для него всем, если относился к Кайрону, будто к прекрасной, хрупкой, бесконечно соблазнительной, но неприкосновенной карамельной розе?
Эту красоту, верх кондитерского искусства, довелось впервые увидеть, когда такое вот тончайшее, полупрозрачное изделие подарили на пятидесятилетний юбилей как раз Натану. Тогда в доме было много гостей, но никто очень долго не решался даже просто притронуться к тончайшим съедобным лепесткам. Ни у кого не поднималась рука порушить созданное мастером-кондитером совершенство. А потом кто-то все-таки отломал первый кусочек, и сразу после к идеальному, нетронутому еще минутой раньше цветку потянулись новые руки…
И вот теперь Кайрон сидел и думал: что было бы, если бы Натан оказался таким же, как тот отломавший? Если бы он сделал своим юного омегу, над которым взял опеку еще в детстве, овладел им, дождавшись возраста согласия? Было бы это хорошо или нет? Казалось, что да, потому что тогда у Кайрона, быть может, уже был бы ребенок от его истинного, а так… Так он до сих пор сидел дурак дураком - по-прежнему нетронутый и в окружении таких же пока что нетронутых карамельных роз, изготовлением которых он с некоторых пор и зарабатывал себе на жизнь.
Заказов было не так и много, но стоили такие кондитерские произведения искусства немало, так что, пока Натан не попал в больницу, на жизнь хватало. Тем более что изготовление уникальных карамельных цветов было не единственным заработком в их семье. Приемный отец Кайрона и одновременно его истинный Натан Браднер - учитель с многолетним стажем и колоссальным опытом - даже заболев и выйдя на пенсию, продолжал преподавательскую деятельность.
Пока не оказался на больничной койке в ожидании спасительной операции. А Кайрон сидел рядом, всматриваясь в посеревшее усталое лицо, и разбирал по косточкам свою не такую уж длинную жизнь, раз за разом задавая себе глупые, не имеющие ответов вопросы в духе «а что было бы, если бы». А что было бы, если бы папа Кайрона, родивший его, не будучи замужним, не отказался от ребенка еще в роддоме? Встретился бы тогда на его жизненном пути Натан или нет? Или вот такой вопрос: что было бы, если бы Кайрона отдали в другой детский дом, в котором директорствовал бы другой альфа - не такой порядочный, умный, тонко чувствующий и любящий? Или еще, снова, по стопятьсотому кругу: какой была бы жизнь Кайрона, если бы инстинкты в стареющем учителе, который, как выяснилось, сразу почувствовал в маленьком омеге свою истинную пару, победили, и он, не удержавшись, в первую же течку овладел им?
Но Натан был Натаном. А потому о том, что он его истинный, Кайрон узнал, уже вступив в тот возраст, когда омега, еще не считаясь совершеннолетним, по закону уже мог выходить замуж и рожать. Да и то произошло это случайно. По неопытности Кайрон долгое время полагал, что настолько привязан к опекуну, который забрал его из детдома и растил, будто своего родного сына, просто потому, что любил Натана именно сыновьей любовью. А вот ведь как получилось…
Узнав истину, Кайрон надеялся, даже был уверен, что уж теперь-то все изменится. Что его истинный, который хоть и был на много лет старше, но оставался альфой крепким, возьмет свое. Откажется от роли приемного отца и предложит замужество, после подарив своему омеге не только родительскую любовь, но и любовь мужа. Но Натан в ходе непростого разговора, который с неизбежностью произошел между ними во время очередной течки у Кайрона, от сексуального контакта отказался категорически:
- Я стар. Так уж сложилась судьба, что разница в возрасте между нами слишком велика. Я много думал об этом, как ты, должно быть, догадываешься, и все для себя решил. Я умру значительно раньше тебя, мальчик мой. А ты… Ты встретишь другого, куда более подходящего альфу. Быть может, если повезет, тоже истинного. Ты же знаешь, Единый распорядился так, что у каждого омеги или альфы в нашем мире есть несколько предназначенных для него партнеров.
- Но я хочу быть с тобой! - возражал Кайрон. - Я люблю тебя. Ты нужен мне!
- И я всегда, до самой своей смерти, буду рядом с тобой. Буду любить тебя, оберегать тебя. Как твой отец. Потом ты поймешь, насколько я был прав, а пока... не плачь, милый. Я ведь с тобой, и все у нас хорошо.
Этот разговор теперь, в больничной палате, Кайрон вспоминал особенно часто. И в первую очередь именно из-за этих слов: «до самой смерти». Как же они пугали! Да и остальное… Натан мучился от болей, стремительно худел, угасал на глазах! А денег на срочную операцию, которая могла бы его спасти, не было! Не было! Да и мыслей, где их взять, особо не находилось.
Идею стать суррогатным папой, выносить ребенка для супружеской пары, неспособной на деторождение, подбросил Кайрону медбрат. С ним он иногда болтал, уходя от Натана, или, наоборот, возвращаясь в больницу после работы, которая появлялась, если поступал заказ на изготовление сладкого карамельного подарка. Тот же медбрат показал как-то Кайрону альфу и бету. Они пришли на прием к одному из врачей и теперь ждали его в коридоре.
- Небедные и вообще нормальные такие ребята. Альфа недавно просто-таки чудом вышел из комы после покушения на него, потому и ходит до сих пор по врачам. Да и теперь торопится взять от жизни все. В том числе интересовался возможностью завести ребенка через искусственное оплодотворение, раз уж его любовник - бета.
Запахи этих двоих с того расстояния, на котором стоял Кайрон, уловить не удалось, но парочка даже внешне выглядела очень привлекательной: оба высокие, стройные, уверенные в себе, ухоженные, дорого и стильно одетые (это, последнее, Кайрон отметил про себя особо - с печальной завистью). При этом было очевидно, что эти двое друг в друга влюблены. На это указывало многое - взгляды, прикосновения, то, как бета встревожился и засуетился, когда альфа, наверно, устав, вдруг тяжело опустился на скамью в коридоре рядом с регистратурой и некоторое время сидел, восстанавливая силы и сбившееся дыхание. Покушение? Вот ведь... Кайрон внутренне поежился, а после, любопытствуя, уточнил:
- А почему они до сих пор не мужья, если такая любовь?
- Уверен: свадьба - лишь вопрос времени, - с улыбкой пожал плечами медбрат. - Так что, если ты решишься, выношенный тобой ребенок будет жить в богатой и счастливой семье.
- Я слышал, нерожавшим омегам не разрешают становиться суррогатными папочками, - неуверенно пробормотал Кайрон, который на самом деле не то что не рожал, но и вообще до сих пор с упорством, достойным лучшего, хранил невинность.
Причина такого была проста и глупа: как-то в запальчивости он заявил Натану, что либо с ним, либо ни с кем, и с тех пор изменить собственному слову как-то и не решился. Из принципа, как утверждал он сам. Или потому, что просто до сих пор не встретил никого подходящего, как уверял с доброй улыбкой Натан.
- Да, обычно суррогатными папочками становятся омеги, которые уже обзавелись собственным потомством. Причин на это много. Но если выяснится, что ты здоров, а главное, идеально совместим именно с этим альфой, вероятность, что разрешение будет дано, очень велика.
Кайрон какое-то время был практически уверен, что на подобное не пойдет никогда, потом колебался, выискивая помимо «против», очевидные «за»... А после просто пришел очередной счет из больницы. Цифра, стоявшая в графе «Итого», поставила точку на всех возможных сомнениях, и Кайрон пошел узнавать, что ему следует сделать, чтобы выставить свою кандидатуру на роль живого инкубатора. Оказалось, основная проблема в том, что, поскольку он несовершеннолетний, то разрешение на процедуру должен дать его опекун. Но Натану Кайрон о своем решении говорить не хотел, прекрасно зная, какую позицию тот займет в отношении мальчика, к которому всю жизнь относился с трепетной нежностью и оберегал даже ценой собственных подавленных инстинктов истинного.
Он возмутится и откажет, не желая платить такую цену за свое здоровье! И даже слушать никого не станет! И что тогда?
В итоге пришлось идти на подлог: Кайрон подсунул Натану согласие на участие его приемного сына в программе суррогатного отцовства вместе с платежами за больницу, квартиру и прочими накопившимися бумажками. И все прошло нормально. Натан проставил подписи автоматически, ни во что не вчитываясь. Он Кайрону доверял! А тот… А тот делал все, чтобы помочь!
О том, что будет, когда живот начнет округляться, думать не хотелось. Но сам Натан всегда говорил, что проблемы следует решать по мере их возникновения, вот Кайрон и решил: потом, когда отступать уже будет некуда.
На этапе предварительных договоренностей уже с потенциальным заказчиком - будущим отцом ребенка - все оказалось вообще несложно. В том числе потому, что в больнице их обоих хорошо знали. Да и вообще как-то все совпало: альфа по имени Бриан Атчинсон (тот самый, которого Кайрону показал знакомый медбрат) высказал четкое желание получить ребенка, зачатого от его семени, буквально на следующий день после того, как сам Кайрон принес подписанное Натаном разрешение.
С Брианом они встретились в присутствии главврача больницы и первым делом деловито обнюхали друг друга. Кайрон уже знал, что это необходимость - чуткие носы альфы и омеги должны были подтвердить им обоим, что потенциальный партнер подходит для воспроизводства, а значит сперма альфы не будет отторгнута, что тело омеги примет ее.
Бриан пах хорошо. Кайрон втягивал в себя его аромат с ощутимым удовольствием, лишь краем сознания отмечая все еще присутствовавшие в нем нотки слабости и нездоровья. Но даже это показалось близким и каким-то, что ли, родным - ведь Натан в последнее время пах именно так - больницей и лекарствами. Бриан, деликатно обнюхав потенциального папу своего ребенка, тоже удовлетворенно кивнул головой, и Кайрон мог бы поклясться, что в его взгляде в этот момент мелькнул неподдельный интерес. Это было понятно: инстинкты. А тут молодой, здоровый и никем не помеченный (да что там - даже никем ни разу не объезженный, невинный!) омега рядом.
Кажется, уловил это мимолетное притяжение и присутствовавший при переговорах бета Виль Торвальд, которого Бриан представил своим мужем. Медбрат был прав, и ожидаемое всеми событие свершилось? В любом случае Кайрон дал себе зарок позже, выбрав момент, остаться с Вилем наедине, чтобы его успокоить. Он понимал, насколько тяжело может быть бете в такой вот непростой ситуации, и хотел заверить: его сердце отдано другому альфе, своему истинному, а на Бриана у него нет никаких видов. Нет и не будет.
Чуть позже это он и сделал, смущаясь и с трудом подбирая слова. И Виль сказанное им понял и принял, в заключение крепко обняв Кайрона и искренне пожелав здоровья Натану.
Перед подписанием стандартного договора дополнительно уточнили все детали: никакого прямого физического контакта между омегой и альфой, только искусственное оплодотворение; никакого тесного общения после, но зато регулярные вполне весомые выплаты во время беременности и после родов, когда ребенок еще будет оставаться на руках у Кайрона. А еще Бриан Атчинсон, действительно оказавшийся альфой вполне небедным, узнав, как видно, от Виля о причинах, которые и подтолкнули столь юного омегу к решению выносить ребенка за деньги, вдруг изъявил желание оплатить операцию Натану уже сейчас, не дожидаясь момента, когда обязательства по деторождению «на заказ» будут выполнены.
Пораженный до глубины души, Кайрон принялся его благодарить, но Бриан лишь отмахнулся, скривив губы:
- Сам едва не оказался в таком вот положении - когда человек, плативший за мое лечение,- тут он с нежностью взглянул на Виля, - остался без копейки, так что... ничего не говорите. Мне не особо напряжно, а вы во время беременности будете спокойнее, а значит, здоровее.
И Кайрон просто сказал спасибо.
Процедуру искусственного оплодотворения назначили на момент первой же течки, начавшейся после того, как Кайрон сдаст все необходимые анализы и пройдет основные обследования. Понятно, если все у него со здоровьем окажется нормально, но в этом никто особо и не сомневался. Обычно Кайрон в течные дни пользовался подавителями, а тут принимать их ему категорически запретили, так что в больницу он прибыл в специальном такси и в сложном эмоциональном состоянии. Обоняние обострилось, инстинкты вопили и требовали удовлетворения. Копившееся напряжение окрашивало щеки бурным румянцем и приподнимало возбуждением член. А уж что творилось с анусом! Только максимальный по степени впитывания тампон избавил Кайрона от постыдно перепачканных брюк.
От неприятных моментов спасло еще то, что предупрежденный персонал выбранной Брианом дорогой клиники встретил течного омегу прямо у входа. Двое рослых бет проводили Кайрона до комнаты, которую язык не поворачивался назвать палатой. Тут ему предложили раздеться, принять душ и натянуть на себя уже как раз типично больничный наряд - длинную свободную рубаху с завязками на спине. Молодой врач (кстати, тоже бета), представившийся Эспеном Хэльвором, который ожидал Кайрона в специальном боксе, поздоровался и предложил устраиваться на кушетке лицом к стене и спиной к нему. Кайрон трусил и поначалу вздрагивал всякий раз, как врач прикасался к нему, но в итоге процедура оказалась стыдной, но совершенно безболезненной и даже приятной.
Бокс вскоре наполнился ароматами сразу нескольких возбужденных альф, нарочно смешанными так, чтобы не было никакой привязки к конкретным личностям. Этот одуряющий запах и силиконовое дилдо с накачиваемым воздухом узлом, нужное, чтобы запустить в организме омеги необходимые процессы, мгновенно привели и без того возбужденного Кайрона на грань оргазма.
Он закатывал глаза, нетерпеливо скулил, выгибал спину, выставляя ягодицы. Он тискал руками простыню и невольно двигал бедрами, пытаясь еще глубже насадиться на имитацию альфьего полового органа. Им бережно орудовал в нем доктор Хэльвор, впрочем, тут же попросивший звать его по имени:
- Какие в таком деле официальности, правда ведь?
До всего этого Кайрон не знал, как проходят подобные процедуры. Но в процессе подготовки кое-что прочел. Да и Эспен все время негромко что-то объяснял: и то, что в дилдо помещена ранее сданная Брианом Атчинсоном сперма, и то, что последовавшая имитация полового акта и полноценной сцепки - когда тело Кайрона само должно было будто бы выдоить дилдо, принимая в себя альфье семя в нужном, природой обусловленном темпе, - была необходима, чтобы все прошло правильно, чтобы омежья природа взяла свое и оплодотворение прошло успешно.
К концу одноразовая пеленка под бедрами оказалась вся перепачкана течными соками, а больничная рубаха изнутри еще и омежьим секретом, хоть к своему члену, стыдясь подобного, Кайрон и не прикасался. Эспен позволил ему отлежаться, после вновь проводил в душ и предложил поесть. Было очень вкусно, и Кайрон съел все до последней крошки, после искренне поблагодарив еще одного бету, который и принес ему еду.
- Среди сотрудников только беты?
- Иначе никак, - согласился сидевший напротив Эспен. - Только мы, беты, не подвержены влиянию инстинктов. Я вот, например, четко знаю, что там, в боксе, для вас все пахнет невероятно возбуждающе, а запах вашей течки, в свою очередь, наверняка свел бы с ума любого альфу. Но на меня все это не оказывает никакого существенного влияния, я спокоен и могу делать свое дело. Как насчет того, чтобы повторить?
- Надо? - смутился Кайрон.
- Обязательно, - улыбнулся Эспен.- И в этот раз не стесняйтесь доставить себе удовольствие. Это ведь так понятно и совершенно нормально!
И вновь была кушетка и дилдо, которое в умелых руках врача дарило острейшее наслаждение. Но на этот раз Кайрон отбросил стеснение и решительно задрал просторную больничную рубаху, чтобы иметь возможность ласкать себя. В течение этого акта он кончил дважды, а после, так и не выпустив из себя дилдо со все еще раздутой имитацией узла, начал уплывать в сон. Сначала стеснялся этого, а после лишь вздохнул расслабленно, когда почувствовал тепло укрывшего его пледа и заботливые руки, которые подоткнули его, чтобы нигде не поддувало.
Да и приснившийся сон был прекрасным, теплым: Кайрон был беременным, носил ребенка своего истинного, а сам Натан был здоров и улыбался ободряюще, с любовью. Вот только, когда Кайрон проснулся, то ощутил, что лицо у него мокрое, а ресницы слиплись от слез…
Тем не менее оплаченная Брианом операция прошла успешно. Врачи сказали, что теперь главное, чтобы изрядно ослабленный организм Натана не подвел в период реабилитации. Кайрон был счастлив. В том числе и потому, что история с искусственным оплодотворением тоже завершилась удачей, повторно процедуру проводить не пришлось - беременность наступила с первого раза.
- Все просто прекрасно,- подтвердил доктор Эспен Хэльвор и улыбнулся. - Впрочем, ничего удивительного.
- Почему? - удивился Кайрон, чувствуя себя более чем странно.
Он беременный? Вот прямо сейчас у него в животе зародилась жизнь? Маленький комочек, возникший из соединения его собственной и чужой плоти. Плоти совершенно постороннего, малознакомого альфы по имени Бриан Атчинсон...
- Почему? - переспросил Эспен. - Ну, природа. Что тут еще сказать? Вы с биологическим отцом этого малыша очень хорошо подходите друг другу. Идеальная сочетаемость… гм… для суррогатного отцовства. Надеюсь, и беременность будет легкой и не доставит вам неприятностей.
Кайрон на это тоже очень надеялся. И из чисто эгоистических соображений, и потому что ему ведь еще и за Натаном ухаживать приходилось. Да и работа... Нет, теперь, когда Бриан регулярно перечислял Кайрону деньги, которые тот предпочитал про себя называть зарплатой, проблем с ними не было. Но ведь рано или поздно эти поступления прекратятся, а если за это время Кайрон растеряет постоянных заказчиков, то после наступит натуральная задница.
Но организм не подвел. Эспен, который вел беременность в целом, и другие специалисты-медики, наблюдавшие за ее развитием, лишь улыбались довольно, раз за разом повторяя:
- Идеальная беременность. Исключительная совместимость.
Кайрон со страхом ждал момента, когда Натан уловит изменения в личном аромате своего истинного, поймет, что тот носит под сердцем ребенка от чужого альфы, но и тут все прошло спокойно. Натан все учуял, но решил, что Кайрон наконец-то образумился, перестал хранить дурацкую верность старику, давно и категорически отказавшемуся предъявлять права истинного, и нашел себе молодого, сильного альфу, от которого и понес.
- Ну вот и хорошо. Теперь я за тебя спокоен. Теперь, когда меня не станет...
- Не говори так! - вскричал Кайрон, и Натан улыбнулся ему в ответ печально и в то же время светло:
- Хорошо. Скажу так: я буду очень рад увидеть, а может, если Единый даст, и понянчить твоего малыша, моего внука.
В итоге Кайрон так и не решился рушить выстроенный Натаном воздушный замок рассказом о реальном положении вещей. И даже когда возник вопрос о деньгах, которые пошли на оплату операции, соврал, сказав, что на нее скинулись бывшие ученики Натана. Ему это было бесконечно приятно, и это не было совсем уж полной ложью. Часть суммы действительно удалось собрать именно так, но потом дело застопорилось, и если бы не деньги Бриана...Бриан. И Виль. Особенно Виль, перед которым Кайрон испытывал странное, никуда не уходившее даже с течением времени чувство вины. Оно грызло его, мучило настолько, что он невольно кривился, вспоминая. Особенно тяжело было одинокими вечерами, когда вообще все мрачные мысли устраивали в голове Кайрона разнузданную вечеринку, будто привидения на кладбище в ночь Всех Мертвецов - с факелами, звоном цепей и утробным воем. Сил терпеть это не осталось, и во время очередного медицинского осмотра Кайрон поделился своими переживаниями с Эспеном. Тот выслушал, как всегда проявив тактичность, а после категорически посоветовал поговорить. Просто взять и поговорить.
- Не надо себя накручивать. Я уверен, сам господин Торвальд относится к вам совсем не так, как вы думаете. Позвоните ему. Договоритесь о встрече. Хотите, я сам позвоню, чтобы вы не тревожились еще и по этому поводу? Скажу, что это врачебная рекомендация - встретиться и побеседовать. Ну? Звоню?
И Кайрон согласился.
Встреча, назначенная на следующий же день в небольшом кафе рядом с больницей, где восстанавливал силы после операции Натан, получилась чудесной. Виль действительно снял с плеч Кайрона груз вины, заверив его, что ребенок Бриана так же желанен и для него, а сам он чрезвычайно рад, что малыша носит такой милый и тонко чувствующий омега:
- Я буду очень любить его. Так же сильно, как люблю Бриана.
- А я никогда никого не любил, - шепотом сознался Кайрон. - То чувство, которое я испытываю по отношению к Натану... Он мой истинный и одновременно мой отец, который вырастил и воспитал меня. И в итоге мое чувство к нему - это точно не любовь омеги к альфе, а что-то куда более сложное.
- Как же иногда с нами со всеми играет судьба, - задумчиво откликнулся Виль. - Казалось бы, такое счастье, просто мечта - встретить истинного, а сплошь и рядом оказывается, что это не подарок, а проклятие. Зависимость, которая ко всему еще и вместо любви и тепла дарит боль… В такие моменты я даже радуюсь, что родился бетой.
- Вы очень красивая пара с Брианом. Такие... сильные оба, уверенные. И я рад, что смогу подарить вам еще и счастье отцовства.
- Ну вот и не загоняйся,- заключил Виль и шутливо щелкнул Кайрона по носу. - Все будет хорошо.
Время шло. Натан уверенно продвигался к выписке, здоровье его укреплялось с каждым днем. Он уже начал вставать и ходить по палате, опираясь на ходунки. Живо интересовался ходом беременности, а однажды более чем настойчиво потребовал, чтобы Кайрон привел своего альфу - познакомиться. Пришлось выкручиваться, мешая полуложь и полуправду. Но очертания нараставшей проблемы становились все более четкими. Сказать правду? От одной только мысли об этом потели ладони, а сердце начинало бешено колотиться где-то в горле, мешая дышать. Соврать? Но что? Нет, не было проблемы наплести, что альфа, от которого Кайрон и забеременел, оказался скотиной и с ним пришлось расстаться. Но что потом говорить Натану по поводу ребенка, как объяснять необходимость отдать малыша вскоре после родов?
Короче говоря, Кайрон сам загнал себя в ловушку и теперь понятия не имел, как ему из нее выбраться. Даже посоветоваться о том, что, естественно, было великим секретом от всех прежних знакомых и друзей, и то оказалось не с кем. Кайрон снова начал нервничать и изводить самого себя. Эспен, а потом и Виль, с которым вновь захотелось поделиться сомнениями и метаниями, были уверены: надо сказать правду, потому что потом все станет еще сложнее. Так что Кайрон все-таки решился на разговор… и не успел. Не успел!
Еще вечером Натан был вполне бодр, обсуждал перспективы возвращения домой, в привычную жизнь, много смеялся и по-доброму подтрунивал над начавшей округляться фигурой Кайрона, а утром он просто не проснулся. Когда медбрат пришел в палату, предпринимать что-то уже было поздно.
- Тромб,- сказал с искренним сожалением врач. - Вас должно утешать, что ушел он во сне, тихо, без мучений.
Кайрон кивал, прижимая ладонь к животу, со всем соглашался, подписывал все, что ему давали, ходил, даже, кажется, что-то ел. И при этом словно бы спал. Все вокруг было каким-то нереальным, ненастоящим. Казалось, если ущипнуть себя посильнее, то удастся проснуться, вынырнуть из этого кошмара в нормальную жизнь, в которой Натан жив, в которой он смеется... И Кайрон постоянно, украдкой от окружающих, щипал себя, не замечая, что оставляет на руках красные отметины - будущие синяки. Не заметил он и то, в какой момент оказавшийся рядом Виль прижал его к груди, успокаивая, баюкая, а взъерошенный деловитый Бриан взял на себя все, связанное с похоронами.
Слез не было. Они будто застыли внутри вместе со всеми чувствами, превратились в хрупкие карамельные цветы с тонкими слюдяными лепестками - только тронь и сломаются. От этого ледяного спокойствия было очень холодно. Настолько, что начал бить озноб, а руки и ноги заледенели. Кайрон сидел, смотрел куда-то перед собой, а над его головой о чем-то переговаривались вроде бы знакомыми голосами. Потом его взяли за руку и куда-то повели. И он пошел - ничего не спрашивая, ничем не интересуясь. Кажется, была машина и какой-то дом. И опять кто-то о чем-то говорил, что-то обсуждал, кому-то дозванивался, а Кайрон сидел на краешке роскошного кожаного дивана, на который его усадили, и смотрел перед собой.
Натан умер. Его больше нет.
- Посмотри на меня, - сказал кто-то, и взял Кайрона за руку. - Ну же, малыш...
Это оказался Виль. Кайрон вежливо улыбнулся ему, а после аккуратно вытянул пальцы из чужой ладони. Казалось, что ее тепло растопит возникшее внутри ледяное поле карамельных роз, и тогда случится что-то непоправимое, что-то ужасное.
- Мне категорически не нравится его состояние, - сказал кто-то сердитый над головой. - Пожалуй, позвоню доктору Хэльвору.
Приехал Эспен. Кайрон, сохраняя прежнюю вежливость, ответил на все его вопросы и позволил осмотреть себя.
- У него шок… Если бы не беременность… Но в его положении лекарства…
Доктор что-то говорил и говорил Вилю и Бриану, который тоже оказался здесь - Кайрон только теперь сообразил, что тот сердитый, кто вызвал Эспена, и был он - Бриан Атчинсон - но сказанное воспринималось плохо, какими-то урывками.
- Поплачь, малыш! Поплачь. И сразу станет легче, вот увидишь!
И Кайрон попробовал, честно попробовал, не желая огорчать тех, кто толпился вокруг него. И ничего не вышло.
- Простите,- сказал он и вновь замер, стиснув ладони между коленями.
- Не оставляйте его ни на минуту,- уже уходя, сказал Эспен. - Я позвоню завтра. Или вызывайте сразу, если что-то покажется... совсем уж неправильным. Главное, его не упустить. Смерть истинного, даже если физически он с ним никогда не был близок - это очень серьезно.
Что-то он говорил еще, но Кайрон опять отвлекся, погрузившись в себя. Сколько времени прошло? Он ел, когда ему что-то давали, отвечал на вопросы, когда с ним заговаривали, лежал, когда ему предлагали лечь, но как только от него отвлекались, вновь садился в прежнюю позу - на краешке дивана с ладонями, зажатыми между коленями. Почему-то так было легче.
Ближе к ночи все это время возившийся с Кайроном Виль отвел его в ванную комнату, предложил принять душ перед сном, а потом деликатно оставил в одиночестве. Все вокруг было суперсовременным, и Кайрон, уже раздевшись и ступив на теплые камни пола просторной душевой, сначала никак не мог понять, как включить воду, а после - как правильно настроить ее температуру и сделать так, чтобы она текла из лейки, а не била из многочисленных сопел в стене или с потолка. Очередная попытка привела лишь к тому, что Кайрона вновь сначала обожгло, а после окатило ледяной водой. И от этого неожиданно стало совсем невозможно. Совсем!
- Единый бог! - вскричал Виль и, как был - в рубашке и в брюках сунулся под холодные струи, теперь острыми, почти что ранящими лезвиями летевшие со всех сторон. - Ну почему ты не позвал?
- Потому что я глупый, беспомощный, никому не нужный идиот! - выкрикнул ему в лицо Кайрон и наконец-то заплакал.
- Единый бог…- уже тише повторил Виль.
Его руки обхватили, прижали. Кайрон вырывался и выл, будто дикий зверь, даже укусил в подвернувшееся плечо. Он начисто забыл, что стоит голым и мокрым, и не вспомнил об этом даже после того, как в ванную торопливо вошел еще и Бриан.
А потом с потолка душевой наконец-то потекла великолепная горячая вода, смывая слезы и черное безумие, которое чуть было не поглотило Кайрона. И в этом тепле, сбросивший с себя оковы льда карамельный цветок внутри словно бы ожил, стал настоящим и теперь еще более настойчиво требовал влаги. И Кайрон плакал. Нет, даже не плакал, а выл диким животным, захлебываясь слюной, завывая и икая. И, как ни странно, от этого становилось легче.
- Поплачь, малыш, поплачь,- повторял ему в макушку по-прежнему обнимавший его Виль, а Бриан стоял рядом и, кажется, не знал, что ему делать.
Но когда Кайрон все-таки решился приоткрыть глаза, то в лице у этого альфы, чей ребенок испуганно затаился сейчас где-то в животе, обнаружилось столько сочувствия, что от этого стало еще теплее.
Теплее!
Кайрон не понял, что именно помогло - то ли горячая вода, по-прежнему лившаяся на голову и на плечи, то ли это искреннее сочувствие людей, которым, по идее, не было до него никакого дела. До ребенка внутри Кайрона - да, а вот до него самого… Но нет, казалось, что эти двое сопереживали именно ему, заботились именно о нем, утешали, как могли.
После, когда Кайрон наревелся всласть - так, что остался совершенно без сил и начал засыпать прямо на ходу, его вытерли и отправили в кровать. Виль, сменивший мокрую одежду на пижаму, устроился рядом, и Кайрон испытал облегчение, вновь оказавшись в его объятиях.
- Я же говорил, что из тебя выйдет отличный папочка, - сказал от порога комнаты Бриан.
- Он не ребенок,- возразил Виль и вздохнул.
- Я знаю,- чуть досадливо согласился Бриан. - И хорошо помню, что сказал по этому поводу доктор Хэльвор. Надеюсь, он прав и это поможет.
Что имелось в виду, Кайрон понял только посреди ночи, когда проснулся, окруженный смешанными запахами Виля и Бриана - они оба никуда не делись из отведенной нежданному гостю комнаты и теперь спали, устроившись по бокам от него. Бриан обнимал со спины, и его тяжелая рука покоилась у Кайрона на животе, в то время как сам Кайрон уткнулся носом в грудь Вилю, подсунув сложенные лодочкой ладони ему под теплый бок.
От столь интимной позы стало неловко, и Кайрон завозился, пытаясь осторожно, никого не разбудив, выбраться из явно не предназначавшихся ему объятий. Завозился… и замер, неожиданно для себя осознав, как тепло и как-то, рогатый его побери, правильно ему здесь - в центре чужой супружеской постели…
Глава 2.
Натана схоронили торжественно. На церемонию собрались его бывшие ученики и коллеги. Даже явился какой-то чиновник из Департамента образования. Он принес соболезнования, рассказал, что детский дом, в который в раннем детстве попал сам Кайрон и в котором до самого последнего времени продолжал работать Натан, теперь будет носить его имя… А после сообщил, что есть «проблемка».
- Проблемка? - переспросил Кайрон и не поверил ушам, когда понял, о чем говорит чиновник.
Оказалось, речь о том, что теперь пока еще не достигший совершеннолетия Кайрон остался один. Без опекуна.
- И что это значит?
- До того момента, как мы подыщем приемную семью, вам придется переехать на жительство в специализированный приют для несовершеннолетних омег... гм… пребывающих в вашем… гм… положении.
- Какой еще… приют? - ужаснулся Кайрон.
- Специализированный, - повторил чиновник. - В обычный интернат вас определить не представляется возможным, чтобы ваша беременность при отсутствии законного супруга не стала неправильным примером для других учащихся...
- Но я... Я взрослый! Я работаю и вполне могу…
- Исключено, - возразил чиновник, и в его голосе отчетливо прорезалось сожаление.
Этот немолодой бета и сам прекрасно понимал всю несуразность происходящего, но…
- Но таков порядок вещей,- сказал он, невольно вслух завершая то, о чем в смятении думал Кайрон.
- Приют?! - рявкнул Бриан, когда услышал последние новости. - Какой еще, к рогатому, приют?!
- Подобное категорически нельзя допустить! - поддержал его Виль.
В итоге были задействованы какие-то связи, видимо, в ход пошли деньги, вмешались медики во главе с доктором Эспеном Хэльфором, и в итоге вопрос все-таки решился. Но совсем не так, как того ждал Кайрон.
- Тебе придется пожить у нас,- сообщил ему Бриан. — Одного в квартире Натана тебя оставлять отказались. А под нашим с Вилем присмотром разрешили. Точнее, так: согласились временно о тебе забыть. А там, глядишь, и опекунство над тобой оформить получится.
- Это так странно,- пробормотал Кайрон, - и так неудобно...
- Глупости. Дом у нас большой. Твое присутствие в нем никого совершенно точно не стеснит. Да и вообще сейчас главное другое: нужно, чтобы ты пришел в себя после случившегося, а Эспен по-прежнему настаивает, что наше с Вилем... гм… соседство тебе должно пойти на пользу. Он много говорил о влиянии запахов на выравнивание твоего гормонального фона и, как следствие, настроения, о необходимости тактильных контактов. Я в этом мало что понимаю, но вижу - ты уже не похож на привидение.
Кайрон покраснел, но спорить не стал. Это было правдой: ему действительно лучше засыпалось, когда рядом ровно сопели Виль и Бриан. Эти двое, устраиваясь по бокам, словно бы включали Кайрона в сферу своей ровно горящей любви друг к другу, и даже просто от мысли о том, что она есть, она существует, становилось легче дышать, чернота отчаяния отступала, а вместе с ней и желание совершить что-то ужасное, разрушительное.
Так и получилось, что из привычной квартиры, в которой Кайрон столько лет прожил с Натаном, теперь пришлось перебраться в чужой огромный дом уже не на пару дней, как думалось поначалу, а надолго. По крайней мере, до родов или даже до того момента, как будет возможно перевести ребенка на искусственное вскармливание и передать его на руки тем, кого он будет знать как своих родителей. Тогда Кайрон освободится от обязательств перед Вилем и Брианом и сможет... На этом мысль, как правило, обрывалась - думать о том, что будет дальше, не было ни сил, ни желания.
Первые ночи после кончины Натана и после его похорон Кайрон спал в кровати Бриана и Виля - они просто не отпускали его. Но потом Кайрон начал настаивать на возможности проводить ночи отдельно, понимая, что своим присутствием банальным образом мешает. В итоге был найден компромисс: Бриан и Виль по-прежнему устраивались спать рядом с Кайроном, но уже в его комнате, а, дождавшись, когда он заснет, уходили к себе.
Все в доме Бриана и Виля было непривычным, чужим, а потому смущающим. Зато какая тут обнаружилась кухня! Хозяева ей практически не пользовались, предпочитая поесть в ресторане или заказать доставку оттуда. Разузнав эти подробности и получив разрешение, Кайрон воцарился в ней и занялся любимым делом в совершенно иных, куда более приспособленных для кондитерского искусства условиях. Колдуя над очередным заказом, изготавливая тончайшие красные или розовые лепестки и прозрачные листочки из карамели, подкрашенной зеленым, - заготовку для будущей вкусной розы, он даже на время забывал боль утраты, забывал... нет, не о Натане, а о том, что он умер, что его уже нет.
Да и как нет, если он по-прежнему остается в памяти, поддерживая Кайрона некогда уже данными советами и просто своей любовью, которой было отдано при его жизни так много, что запаса, кажется, могло хватить надолго, если не навсегда?
Эспен рекомендовал Кайрону посещение психолога, который тоже, как выяснилось, имелся в штате клиники, и теперь он раз в неделю ходил на прием к симпатичному молодому омеге по имени Ирви. Ходил, чтобы под чутким руководством специалиста раз за разом выговариваться, облегчать душу, вспоминать хорошее, а не плохое, расставлять все внутри по полочкам, находя в этом новое успокоение.
Жизнь продолжалась, и это было главным. Причем не только жизнь самого Кайрона, но и жизнь малыша, который рос у него в животе.
Ребенок уже активно проявлял себя - пихался и даже крутился. И Кайрон иной раз подолгу стоял перед зеркалом, задрав футболку, и завороженно следил, как на гладкой поверхности округлого живота вспухают и исчезают внезапные выпуклости - там, где ребенок надавливал изнутри пяточкой или упирался головой. Он жил какой-то своей, уже сейчас отдельной жизнью, и Кайрон, наблюдая за ней, раз за разом проговаривал это про себя: отдельной! Отдельной жизнью, никак с ним, с Кайроном не связанной!
Все-таки хорошо, что Натан умер, не узнав, что малыш внутри его истинного - не плод любви, а следствие договора… Как оказалось, совершенно бесполезного, который жизнь Натану все равно не спас…
- Можно потрогать?
Голос Бриана разогнал вновь навалившуюся черноту, заставил вздрогнуть от неожиданности.
- Что?
- Могу я потрогать? - Бриан указал на живот Кайрона.
- Ну… Да. Это ведь твой ребенок. Не мой. Твой и Виля.
- Позову его,- тут же решил Бриан, и через пять минут они уже вдвоем сначала наблюдали за шевелением плода, а после, смущенно переглядываясь, трогали живот, гладили его, радостно и удивленно восклицая, когда ребенок давал себя почувствовать.
- Это поразительно, - заключил Виль.- Просто поразительно. Даже не предполагал, что смогу когда-нибудь видеть и ощущать что-то подобное. Приобщиться к чему-то такому. Спасибо тебе!
Расчувствовавшись, Виль обнял Кайрона и даже поцеловал. Стало дико неловко. Особенно с учетом того, что Бриан стоял рядом и смотрел, как показалось, ревниво. Так что Кайрон извинился и сбежал в ванную комнату, тем более что это действительно было актуально - плод давил на мочевой пузырь. Он пописал и заодно почистил зубы, готовясь ко сну, а когда шел обратно, стал невольным свидетелем того, как Виль умеет целовать, когда делает это не в качестве благодарности, а в порыве страсти. И когда тот, кого целуют, не просто подставляет лоб или щеку, как это сделал Кайрон, а отвечает так же умело и жарко. Впрочем, длилось это недолго - Бриан подхватил Виля под ягодицы, заставив того обнять себя ногами за талию, а после унес в спальню.
Звукоизоляция была на уровне, но Кайрон все равно сидел и прислушивался. Сначала просто представляя себе то, чем сейчас заняты эти двое - брутальный альфа и высокий, стройный бета - в супружеской постели, а потом чутко вслушиваясь в ритмичные удары в стену, завершившиеся глухим освобожденным вскриком.
Интересно, каково это, когда тебя берет настоящий альфа... или красивый бета? Когда в анусе не дилдо, а живая плоть? Член от этих мыслей встал по стойке смирно, сзади сладострастно тянуло и покалывало. Кайрон пощупал себя там и убедился: все увлажнилось и даже немного раскрылось, готовое к совокуплению. Это было ужасно и стыдно, но одного прикосновения оказалось мало, и в итоге Кайрон самым пошлым образом удовлетворил себя пальцами анально, при этом одновременно еще и отдрочив. И все это время у него перед глазами стояли сплетенные на большой супружеской кровати тела брюнета-альфы и шатена-беты - высоких, стройных, уверенных в себе… Красивых.
Кайрон кончил ярко, перепачкав спермой пальцы и белье, а после разрыдался, уткнув нос в подушку. От стыда перед памятью о Натане, от одиночества и от ненависти к самому себе. Позорище, Единый бог, какое позорище! Но самое ужасное, что слезы его, кажется, все-таки были услышаны. Или просто Виль и Бриан, натешившись друг с другом, вспомнили о госте и пришли полежать с ним перед сном. Пахло от них гелем для душа, но чуткий омежий нос Кайрона все же уловил сладкий аромат недавнего совокупления. И от понимания, что, по крайней мере, Бриан тоже совершенно точно знает теперь, чем занимался в одиночестве будущий папа его ребенка, стало только хуже. Захотелось вырваться из двойных объятий, убежать, забиться куда-нибудь в темный угол, где его никто не найдет и не потревожит…
Но тут на затылок будто бы легла теплая рука, и голос Натана зашептал что-то успокаивающее… Или это была рука Бриана и голос Виля? В итоге вволю наревевшийся Кайрон и не заметил как заснул. Но утром все же сделал над собой усилие, загнал стыд на задворки и попросил более к нему в комнату не приходить:
- Мне правда лучше. И я должен научиться справляться с собой и своим настроением сам.
Спорить с ним не стали. Да и вообще показалось, что и Бриан, и Виль испытали что-то вроде облегчения, сняв с себя эту обязанность. Было немного обидно, но Кайрон прекрасно понимал этих двоих: присутствие в доме постороннего омеги и так серьезно нарушило их привычную жизнь, оставив им лишь ночную свободу. Все тот же мочевой пузырь, который с развитием беременности заставлял посещать ванную комнату значительно чаще, теперь регулярно ставил в неловкое положение, когда кравшийся по коридору Кайрон оказывался свидетелем сцен, совсем для него не предназначенных.
Через пару недель он уже знал, что Бриан и Виль занимаются любовью практически ежедневно. И всегда по более или менее устоявшейся схеме. В том смысле, что первый раунд у них всегда приключался в спальне, потом оба чувствовали голод или желание попить чего-нибудь холодненького, и перемещались на кухню, где быстро перекусывали, пили... и тут же начинали новую игру.
В такие моменты уже нарочно искавший запретных впечатлений Кайрон раз за разом подвергал свою невинность весьма специфическим и приятно-шокирующим испытаниям. Потому что миссионерская поза точно не была для Бриана и Виля способом единственно возможным.
Так один раз совершенно шокированный Кайрон ознакомился с неизвестным ему способом есть мороженое. Бриан сначала просто наблюдал за тем, как Виль демонстративно облизывает округлое эскимо на палочке - уже чуть подтаявшее у него во рту и даже с виду приятно-сливочное - а после отобрал лакомство и оттрахал им взвывшего Виля. Тот выгибал спину, стискивал пальцами край столешницы, над которой его и нагнули, то скулил, то задушенно смеялся, то ругался страшным шепотом, но действу не мешал, словно чего-то ожидая. И таки дождался - еще более изумленный Кайрон увидел, как после Бриан еще и старательно вылизал вытекающее из ануса мужа мороженое, разводя ему ладонями ягодицы, чтобы жадный язык мог глубже погрузиться в растянутое недавним сексом отверстие. И его альфий ирокез, расчертивший крепкую спину пополам вдоль позвоночника, при этом был возбужденно вздыбленным, густым и очень красивым...
В другой же раз все было по-другому: эти двое просто целовались. Но чего стоила поза Бриана! Он сидел на кухонном острове, широко разведя колени и при этом согнув одну ногу так, чтобы уместить пятку на краю столешницы. Домашний халат распахнулся, и был виден возбужденный член, в основании которого уже начал раздуваться узел. Но ошарашенного Кайрона куда больше поразило другое - то, что альфа раскрыл себя так широко и интимно только затем, чтобы его муж-бета мог свободно ласкать ему анус. Так что Виль нежно целовал Бриана в губы и одновременно два его блестящих от смазки пальца размеренно скользили между ягодицами, то погружаясь внутрь тела альфы, то неторопливо выскальзывая из него.
Кайрон пошел к себе, мечтая о возможности не касаться пола даже кончиками пальцев, чтобы не дай бог не выдать свое присутствие ни малейшим шорохом, некоторое время крутился в кровати, пытаясь обрести внутреннее равновесие, а после сдался и уже в который раз позволил себе то, что ранее не позволял никогда: вновь одной рукой ласкал себе анус, а другой член. И опять оргазм был сильным и ярким.
Настолько, что после растекшийся безвольной лужицей Кайрон не мог не удивляться самому себе. Он ведь никогда не был омегой особо страстным! Собственно, именно этим и можно было объяснить то, что он с такой легкостью сохранял свою невинность: ему просто не так уж и хотелось лишаться ее. Нет, в течку, бывало сложновато, но все же ничего такого, о чем доводилось читать в интернете или слышать от омег-ровесников, с Кайроном не происходило никогда. Никакой потери контроля над инстинктами и, как следствие, над собственным телом. Никакого безумия, когда любой альфа начинал казаться чем-то непреодолимо притягательным. Но тут…
И вдруг мысль: а что если он своими действиями навредит плоду? Что если во время беременности ничего такого нельзя? Все тот же интернет, к которому Кайрон обратился первым делом, на его вопросы разразился вереницей непотребных картинок и видосов, на которых брутальные альфы или стройные беты деловито трахали глубоко беременных омег, наслаждаясь при этом не только их анусами и членами, но и начавшими припухать сосками. У самого Кайрона эти перемены тоже уже начались — ранее совершенно плоская грудь стала особо чувствительной, будто бы немного налилась, а соски и вовсе выпятились, вздулись малоприлично. Так, что теперь поверх футболки приходилось еще и набрасывать плотную рубашку, чтобы их скрыть.
Залипнув на видео, где заметно округлившегося омегу ласкали, а после брали одновременно, в два члена альфа и бета, Кайрон вновь возбудился, но тут же устыдился и уткнулся горящим лицом в ладони. Единый бог! Неужели это правда? Или… Или извращенные акты такого рода совершаются лишь для съемок, а на самом деле?.. Короче говоря, прокрутившись до утра, Кайрон пришел к единственному разумному решению: надо все узнать у Эспена. Даже если и застыдит (а, скорее, обсмеет), зато все скажет точно.
Но Эспен стыдить не стал, да и смеяться ему и в голову не пришло. Он лишь закатил глаза, пробормотал себе под нос: «И где вас таких вот берут?», а после просто взял и поздравил Кайрона с пробуждением.
- В смысле? - не понял тот.
- В прямом! У тебя в силу каких-то мне до конца не ясных причин, вполне возможно, связанных с возрастным несовпадением между тобой и твоим истинным, наблюдалась некоторая задержка в развитии сексуальности. Похоже, беременность расшевелила организм, твоя чувственность начала просыпаться. Мои поздравления.
- Но это… не вредно? Для ребенка, я имею в виду.
- Нет,- после некоторой паузы, странно дрожащим, напряженным голосом ответил Эспен, а потом потер ладонями лицо.
Кайрон смотрел на него подозрительно, ожидая какого-то подвоха или все-таки взрыва смеха, но когда Эспен вынырнул из ковшика собственных ладоней, он был по-прежнему деловит и серьезен. Немного поизучал что-то в медицинской карте, заполнил бланки на плановые анализы, которые Кайрону предстояло сдать, и, уже провожая его из кабинета, повторил:
- Нет ничего плохого в проявлении здоровой сексуальности, дружок. Запомни это раз и навсегда. И не отказывай себе в телесных радостях. Договорились?
- Да,- прошептал Кайрон, думая, что на этом все закончится, и можно будет уйти.
Но Эспен придержал его за локоть, внезапно подмигнув:
- И купи себе хорошую, дорогую игрушку для самоудовлетворения… А лучше заведи крепкого, охочего до секса партнера.
Вспомнился Натан, который не раз говорил Кайрону примерно то же самое. Навалилась грусть. Как же его не хватало! Как же не хватало! Прямо из клиники Кайрон отправился на кладбище, где и просидел, скрючившись на краю нагретого солнцем могильного камня, почти до темноты. И сидел бы, наверно, дольше, если бы не звонок нового клиента. Этот басовито-внушительный альфа представился Шоном О’Рори и заказал к дню рождения супруга карамельную розу. Омеге исполнялось тридцать три и заказчик хотел получить цветок с тем же количеством лепестков.
По пути домой… Нет, так было говорить неправильно, хоть оно раз за разом и произносилось само собой. Правильно так: по пути к дому Бриана и Виля, дому, где будет расти ребенок, который родится уже очень скоро. Так вот, по пути туда, Кайрон всю голову себе сломал. Тридцать три лепестка - это было очень много. Столько на один цветок уже и уместить нормально не получится. Точнее, все возможно, но конструкция получилась бы слишком громоздкой и тяжелой, потеряла бы красоту карамельного изящества. Да и на стебель ее закрепить точно бы не вышло - такой вес он бы не выдержал. Ну, или его пришлось бы делать слишком толстым, некрасивым. Многие кондитеры в таких вот случаях использовали деревянные шпажки, но Кайрон в этом вопросе имел четкую принципиальную позицию - цветок должен был оставаться съедобным целиком.
Но как тогда поступить? Собственно, вариант оставался один - не одна роза, а букет. Изящный букет из трех цветов, на каждом из которых было бы по одиннадцать лепестков! Идеально! Определившись, Кайрон позвонил господину О’Рори, пересказал ему все свои мысли и получил полный карт-бланш на изготовление. С единственным условием.
- Пусть сами цветы будут нежно-розовыми… Как губы у моего Тая, - смущенно пробасил альфа и засмеялся.
Кайрон засмеялся в ответ и заверил, что сделает все по высшему разряду. И вот теперь, добравшись до дома Бриана и Виля и убедившись в том, что первый отсутствует, а второй засел у компьютера, с головой погрузившись в какие-то расчеты, уединился на кухне, приготовившись к созданию нового произведения.
Ранее он этот процесс всегда записывал на видео, чтобы после выложить в кулинарный блог, который вел, но теперь, стесняясь живота, стал ограничиваться лишь фотографиями конечного результата. Так что вся подготовка свелась к тому, чтобы достать специальные силиконовые формочки и большой силиконовый же коврик, а к ним вдобавок прессы, инструменты, с помощью которых было удобно задавать форму карамели, и кисти, которыми Кайрон окрашивал полученные цветы специальными пищевыми красителями, чтобы достичь еще большего сходства лакомства с реальной розой.
Еще нужна была небольшая кастрюлька, сахар, вода, глицерин, уже упомянутые красители разных цветов, лимонный сок, маленькая газовая горелка и все! Раньше еще не обходилось без градусника, но теперь опыта было достаточно, чтобы и так, на глаз, определять готовность карамели.
Когда первая ее порция - как раз розовая, для лепестков - сварилась, а по дому поплыл чудесный аромат, Кайрон убрал волосы под медицинскую шапочку, натянул на руки одноразовые перчатки, расстелил на столе большой силиконовый коврик и приступил к колдовству. Он лил на светлый силикон розовые карамельные лужицы и практически сразу, дав им лишь немного затвердеть, формировал из них тонкие, изящно изогнутые лепестки с тонкими прозрачными краями. Когда были готовы все тридцать три (и пара про запас), а к ним три карамельные палочки-сердцевинки, пришло время начать собирать все в розочки.
И именно в этот момент на кухню заглянул любопытствующий Виль.
- Ух ты! Можно посижу посмотрю?
- Конечно!
И Виль сидел и наблюдал за тем, как Кайрон греет горелкой уже почти совсем затвердевшие лепестки и прижимает их к палочке-сердцевине. Один за другим. Подбирая те, что больше подходят по месту и по форме, подправляя и выгибая их, формируя краешки так, чтобы они выглядели естественными, а не пластмассово-одинаковыми.
Розочки получились чудесными - изящными, легкими, полупрозрачными, будто авторское цветное стекло, и очень вкусными - после того, как стало ясно, что запасные лепестки не понадобились, Кайрон и Виль съели их, посматривая друг на друга и улыбаясь.
- А теперь стебли и листья!
Новая партия карамели, окрашенной уже в зеленый цвет, сварилась, и Кайрон приступил к изготовлению листочков. Это было и проще, и быстрее, потому что некоторое время назад он заказал себе силиконовые прессы, с уже заданной формой листа розы и даже с бороздками. Всего-то и надо было аккуратно залить в нижнюю часть формочки карамель, при помощи специальной лопаточки распределить ее, а после прижать верхней половинкой. Остывала до нужной кондиции карамель быстро, так что уже через пару-тройку минут можно было вытащить заготовку и окончательно оформить ее, изогнув и подправив края.
Пока Кайрон возился с листочками, карамель, остававшаяся в кастрюльке, подстыла, и он снова прогрел ее остатки, чтобы на этот раз вылить на силиконовый коврик длинные полоски, из которых потом будет совсем несложно сформировать стебли.
Когда они застыли, Кайрон снова прогрел их по очереди и аккуратно скрутил в три палочки-веточки, а после еще и соединил вместе, оттянув верхние части в стороны и вообще сформировав основу будущего букета. Теперь предстояло технически самое сложное - закрепить на стеблях цветы и листья. А потом еще и подкрасить все это разведенными в водке съедобными красками - розовой и зеленой, - чтобы и бутоны, и листочки обрели глубину и естественность.
- Ты волшебник, - сообщил по-прежнему наблюдавший за процессом Виль и вдруг кивнул Кайрону за спину. - Ты понял? Понял, как все это рождается?
- Я понял, почему теперь не только спальня Кайрона, но и весь дом пахнет карамелью, - сообщил Бриан и вошел в кухню, по пути стаскивая с шеи галстук и расстегивая верхние пуговички рубашки.
Пришлось отвести глаза — все это было очень по-домашнему, очень интимно, а потому смущало. Да еще и дурацкая шапочка на голове! Кайрон украдкой стащил ее, а после и от перчаток избавился - благо карамель только что созданного букета уже застыла достаточно для того, чтобы поместить его в холодильник для полного застывания.
Бриан тем временем подошел к мужу и громко чмокнул его в макушку, а потом шагнул к замершему Кайрону и, то ли действуя на автомате, то ли все-таки вполне осознанно, сунул нос и ему в волосы:
- Да, теперь мне все с этим карамельным запахом совершенно ясно.
- А чем пахнет для тебя он? - спросил Кайрона Виль и кивнул на по-прежнему стоявшего рядом Бриана. - Нам-то, бетам, уловить все оттенки личных ароматов так, как это делают альфы и омеги, не дано. Что-то я, конечно, чувствую, и это на уровне нравится-нет. Так что, думаю, это все же не то.
- Я… - промямлил Кайрон.- Не знаю. Не смогу, пожалуй, точно сформулировать. Доктор в клинике сказал: главное, чтобы приятно. Когда запахи омеги и альфы друг другу приятны, вероятность успешно забеременеть выше…
- И все получилось,- подтвердил Бриан и вдруг положил руку Кайрону на живот.
А Виль сидел и смотрел на все это, улыбаясь тепло и как-то, пожалуй, с одобрением и, кажется, с ожиданием. А потом встал, шагнул ближе и обнял Кайрона со спины, пристроив уже обе ладони на куполе живота...
Потом был ужин - оказалось, что Бриан еще по дороге домой заказал доставку из ресторана. И они сидели, ели, пили вино и похожий по цвету вишневый сок, который налили Кайрону, болтали и все это было так хорошо, что даже страшно. Но еще страшнее стало утром, когда то, что снилось всю ночь, всплыло в памяти, сделав щеки Кайрона куда более яркими, чем лепестки давеча созданной им карамельной розы. Просто потому, что снилось ему то, что он недавно видел в порнофильме с участием беременного омеги, брутального альфы и стройного беты. Вот только теперь все они не были какими-то незнакомцами, а обрели вполне узнаваемые черты…
Масла в огонь подлил и приехавший за букетом карамельных роз Шон О’Рори. Он неожиданно оказался хорошим знакомым Бриана и Виля. Можно было бы даже подумать, что кто-то из этих двоих и прорекламировал ему карамельно-розовое творчество Кайрона, но, во-первых, Шон выглядел слишком удивленным, поняв, в чей дом его занесло, а во-вторых, рассказал, что нашел мастера через интернет - сначала увидел фотографии работ, а после и сайт Кайрона обнаружил.
Сладкий букет уже был аккуратно уложен в красивый стеклянный контейнер и перевязан лентой. Шон остался от него в восторге и заверил, что его супруг-сластена тоже будет счастлив. А потом, уже прощаясь, вдруг сказал Бриану и Вилю, кивнув в сторону Кайрона:
- Рад за вас, ребята!
Естественно, подумалось, что он о ребенке, хотя и было странно: как-то ни Бриан, ни Виль не стремились кому бы то ни было сообщать о своем решении обратиться за услугами суррогатного папочки. Но следующие слова эту хотя бы отчасти логичную версию опрокинули.
- На свадьбу-то пригласите? Или сначала на обряд наречения младенца? - сказал Шон, со смехом выслушал в ответ несколько смущенное бормотание и наконец, уже по второму разу пожав всем руки, выкатился за дверь.
Сразу после красный как рак Кайрон, извинившись, убежал к себе, а Бриан и Виль долго о чем-то говорили, кажется, по-прежнему сидя на кухне, а затем переместились в спальню, откуда вскоре стали доноситься уже хорошо знакомые звуки: спинка супружеской кровати ритмично стучала в стену, возвещая, что все у хозяев этого дома в интимной жизни хорошо. И что никто другой этим двоим совершенно точно не нужен…
Глава 3.
Если бы не перспектива оказаться в приюте для несовершеннолетних беременных омег, Кайрон из дома Бриана и Виля сбежал бы. Вот точно сбежал и после не взглянул бы в их сторону ни разу! Разве только вынужденно, когда придется передавать им малыша. Об этом думать тоже становилось все сложнее, и Кайрон немало часов провел на кушетке в кабинете психолога, обсуждая с Ирви свое непростое состояние и отвратительное настроение.
- А ты соблазни их! - как-то по завершении приема сказал ему Ирви и вдруг подмигнул. - Эспен совершенно прав, когда говорит, что вы трое просто-таки созданы друг для друга.
- Он так говорит? - пораженно переспросил Кайрон.
- Ты этого не слышал,- тут же открестился Ирви, но вид у него при этом был на редкость хитрым.- Хотя должен признать, что он в таких делах не ошибается.
Поманив ближе к своему столу, Ирви извлек из верхнего ящика толстый альбом для фотографий. Со снимков на Кайрона смотрели счастливо улыбающиеся пары или триады. Незнакомые, но чем-то похожие. Должно быть, выражением счастья на лицах.
- Это…
- Это те, про кого Эспен в свое время сказал то же самое, что и про тебя. Те, для кого попытка завести ребенка при помощи суррогатного папочки или забеременеть, воспользовавшись услугами донора спермы, закончилась свадьбой с этим самым папочкой или донором. Я, как психолог, тоже поработал с каждым из них - с альфами, бетами или омегами, в свое время обратившимися в нашу клинику, - так что знаю, о чем говорю: Эспен не ошибается!
- Ему бы о собственной личной жизни лучше подумать! Он ведь, насколько я знаю, и сам не замужем! - перебивая Ирви, проворчал Кайрон.
- Он в разводе. Но этого я тебе тоже не говорил. И так что-то распустил язык. А все для того, чтобы ты вдруг не решил, что Эспен какой-то там пошлый сводник. Просто он слишком хорошо понимает ценность семейных отношений. И то, что иногда кое-кого стоит просто подтолкнуть к принятию правильного решения, указать верный путь.
Сказанное запало Кайрону в душу достаточно глубоко. Мысли толкались в голове, словно пассажиры метро в час пик: наступали друг другу на ноги, ругались, воротили друг от друга носы или, наоборот, прижимались, объединяясь. Но все же основной была такая: что бы сказал обо всем этом Натан? Почему-то казалось, что Бриан и Виль ему бы понравились... Но нужен ли им третий? Да еще такой, как Кайрон - непутевый, неустроенный, всего лишь сосуд, в котором растет их ребенок? Да, они всегда оставались очень милы, заботились, но казалось, что все это вряд ли выходит за рамки того внимания, которое можно и нужно проявлять в отношении суррогатного папочки, за чьи услуги хорошо заплачено.
Кстати, Кайрон от второй части суммы, которая причиталась ему после родов, планировал отказаться. Бриан ведь и так, вне всякого договора, оплатил лечение Натана! Теперь же на это деньги уже не требовались... Так что Кайрон родит, выкормит малыша, передаст его на руки настоящему, а не суррогатному родителю и его супругу, а там и до совершеннолетия, когда он - половозрелый, но юридически все еще несамостоятельный омега,- получит наконец-то свободу, останется с полгода… Всего ничего в приюте потерпеть придется. Зато Кайрон не потеряет себя и сохранит достоинство. Вряд ли ведь можно считать достойным омегу, который всего через несколько месяцев после потери истинного начинает с пошлым интересом думать о другом альфе. Да что там: об альфе! Сразу о двух половых партнерах, фантазии о которых мешают нормально спать!
Кайрона за такое осудят и будут правы… Или все это душная глупость в духе заплесневелых старых омег на лавочках, которые каждого, посмевшего радоваться жизни, считают шлюхой? Ирви во время сеансов формулировал именно так, но Кайрон все равно сомневался и метался между тем, о чем тайком мечталось, и тем, что вроде как считалось единственно правильным для приличного омеги.
Роды прошли успешно, малыша принесли сразу и заверили, что на свет он появился здоровеньким и крупненьким - как и положено настоящему альфе. Процесс вскармливания поначалу смущал, но оказался даже приятным, а уж внимание, которым Кайрона окружили, и вовсе грело, будто щедрое осеннее солнышко в короткую пору омежьего лета.
Впрочем, в клинике молодого папочку надолго не оставили. Да и зачем, если все, слава Единому, здоровы? За время отсутствия из привычной спальни в доме Бриана и Виля Кайрона переселили. Теперь ему во владение было отдано ранее закрытое из-за невостребованности гостевое крыло особняка: спальня, совмещенная с ней комната, которую обустроили под детскую, ванная комната и даже маленькая кухонька, где можно было согреть чай себе или молоко малышу.
Вопрос, как скоро Кайрону придется покинуть эти роскошные покои, оставив ребенка, не поднимался, но казалось, что он черной тучей висит над головой, довлеет. Это было мучительно, так что однажды Кайрон все же решился и задал прямой вопрос. Однако Бриан и Виль в ответ лишь переглянулись растерянно, а после Виль еще и уточнил:
- Ты так хочешь скорее уйти?
Тут растерялся уже сам Кайрон:
- Но…
- Я взял ответственность за тебя перед органами опеки до того момента, как ты достигнешь совершеннолетия,- со вздохом сказал Бриан. - Бумаги еще не подписаны, но… Нет, я, конечно же, не стану тебя удерживать, если ты не можешь или не хочешь и дальше оставаться с нами, но…
- Я могу! - вскричал, вдруг испугавшись, Кайрон. - И... И хочу! Вот только...
- Тебе просто нужна определенность,- с видимым облегчением кивнул Виль, а после повернулся к Бриану. — Эспен, как и всегда, оказался прав: наш карамельный мальчик не понимает, что его ждет в будущем, а потому и не чувствует уверенности.

Бриан встал и заходил по комнате, нервно запуская руку во вздыбившийся на шее альфий ирокез. Кайрон ждал, почему-то затаив дыхание… И не дождался, потому что коробочка радионяни возвестила, что проснулся ребенок.
- Как мы его все-таки назовем? - спросил Виль, наблюдая за тем, как Кайрон расстегивает рубашку, чтобы после приложить проголодавшегося малыша к набухшему соску.
Бриан, который тоже пришел за ними следом, вдруг с силой втянул в себя воздух, выдохнул со свистом через стиснутые зубы, а после торопливо вышел, так на заданный ему мужем вопрос ничего и не ответив.
- Ты и ребенок слишком притягательно пахнете для него, - пояснил удивленному Кайрону Виль и тоже принюхался. - Жаль, что я не способен сполна насладиться этим букетом. Зато я могу сидеть рядом, не рискуя съехать с катушек, и следить за тем, как ты занимаешься малышом.
- Я не хотел. Я говорил: я ничего такого…
- Не глупи. Мы с мужем - достаточно взрослые, чтобы все понимать верно. Я не могу упрекать Бриана за реакции его тела на тебя, но особенно ценю и уважаю, что он сдерживается, ставя наши с ним отношения выше инстинктов. Так что...
- Я думал, ты будешь ревновать и из-за этого мучиться. А я не хотел, чтобы...
- Я не ревную. Мои чувства носят… иной характер. И они таковы, что это Бриану впору начинать меня ревновать. Короче говоря, я все знаю про него. Все знаю про себя. Осталось выяснить правду о тебе. Скажи, воспоминания и чувства к Натану все еще мешают тебе двигаться дальше? Ты все еще не готов к новым отношениям? Эспен много говорил и с Брианом, и со мной о природе истинности и о том, что ты испытал, когда потерял Натана, но… Но я уверен, что твой истинный не хотел бы, чтобы ты сокрушался о нем вечно.
- Я никогда его не забуду! Никогда!
- Ну… Значит, мы с Брианом поговорим с тобой о будущем позже. Главное не волнуйся, ничего лишнего себе не придумывай и просто живи. Рядом с нами и с нашим общим малышом. Кстати, я предложил назвать его Натаном. Сам понимаешь, в чью честь. А Бриан сомневается: думает, не станет ли это для тебя ненужным болезненным напоминанием.
- Это… Это честь и для меня, и для него, - Кайрон подбородком указал на ребенка у себя на руках.
- Ему сейчас, наверно, очень вкусно,- с улыбкой сказал Виль, а после, помявшись, спросил: - Позволишь попробовать твое молоко? Всегда было интересно, вспомню ли я его вкус…
- Я сцежу и…
- Нет. Прямо так,- Виль протянул руку и, сдвинув полу расстегнутой рубашки, уставился на второй сосок.
Кайрон тоже покосился на него и даже дышать перестал от смущения, увидев, как там набухает, увеличиваясь прямо на глазах, капля молока. Виль выдохнул шумно. А потом Кайрон, так и не нашедший, что на это все сказать, широко раскрыв глаза, просто наблюдал, как тот медленно склонился и вобрал в рот сосок. Наслаждение от прикосновения губ прострелило до самого ануса. Кайрон запрокинул голову и зашипел сквозь зубы, пытаясь сдержать стон.
- Так чувствительно? - уточнил, оторвавшись от соска, Виль.
- Да,- не стал врать Кайрон и улыбнулся нервно.
- Ты вкусный и сладко пахнешь молоком и ребенком моего любимого альфы. Кстати, он умрет от зависти, когда я расскажу ему о своих новых впечатлениях, - Виль облизал губы и поднялся. - А что до твоих сомнений... Как только будешь готов к следующему шагу в жизни, как только почувствуешь, что Натан... Не малыш Натан, а твой истинный стал для тебя теплым воспоминанием, а не болезненной потерей... Ты просто намекни. Потому что мы с Брианом тоже сомневаемся, тоже не решаемся, колеблемся и никак не можем найти границу между нашими и твоими интересами. Если ты захочешь получить свободу, ты ее получишь сразу, как только Натана-младшего будет возможно отлучить от груди. Если нет, то живи у нас и даже не сомневайся, что мы тебе рады. Ты, наверно, это не заметил, а вот я вижу: с тех пор, как некий юный омега обосновался у нас, мы с Брианом стали больше времени проводить дома, чаще садимся за стол вместе, как настоящая семья. И это неожиданно приятно. Но все же не так, как вкус твоего молока во рту и нежность соска под губами. Пойду хвастаться Бриану.Виль ушел, а Кайрон так и остался сидеть, уставившись в личико малышу, который теперь засыпал прямо у его груди - делал пару сосательных движений и снова расслаблял ротик, начиная при этом забавно сопеть. Надо же - Натан… Это было странно, но отторжения имя точно не вызывало. Как и то, что только что позволил себе Виль, то, что показалось куда более интимным действом, чем поцелуй или даже половой контакт... Наверно... Еще бы знать - каково это? Какой он - тот самый интимный контакт с таким бетой, как Виль, и таким альфой, как Бриан…
Кайрон вздохнул и осторожно переложил сына в кроватку. А после, движимый странным желанием посмотреть на себя со стороны, увидеть то, на что только что смотрели Бриан и Виль, пошел к большому зеркалу в ванной. Соски... Неужели они могут быть настолько сексуально привлекательными? Или, скажем, омежий член... Он ведь отличается от члена беты разве только размером. Да и то у всех в этом смысле по-разному.
Кайрон распахнул шире полы рубашки, а потом расстегнул джинсы и приспустил их вместе с бельем, оголяясь. Он никогда не эпилировал себя там, внизу, как это делали многие омеги, а потому лобок был весь в тугих каштановых кудряшках. Член, отреагировавший на прикосновение губ Виля к соску, полунапрягся и немного увеличился в размере. Да и в анусе по-прежнему тянуло. Кайрон повернулся к зеркалу спиной, нагнулся и извернулся, вытягивая шею и пытаясь рассмотреть себя еще и в этом ракурсе. Анус был таким же розовым, как соски. И таким же припухшим.
Кайрон представил, что сейчас его видит Бриан... Или Виль… И, торопливо натянув штаны, кинулся к раковине, включил воду похолоднее и плеснул ей себе в лицо. Единый бог! Возможно ли такое? Но ведь разговор-то был совершенно понятным: оба - и альфа, и бета - высказали и продемонстрировали совершенно четкий интерес к омеге по имени Кайрон, а после отошли в сторону, оставив окончательное решение за ним.
И чего будет плохого в том, чтобы стать их любовником?
О чем-то большем Кайрон и не мечтал. Все это и так не укладывалось в голове и казалось слишком уж сказочным, чтобы можно было всерьез планировать что-то вроде гражданского брака или тем более настоящей свадьбы. Но провести с этими двумя хотя бы одну течку ведь можно. Ту, про которую Эспен счел нужным сказать Кайрону особо:
- Практически уверен, что тебя в нее накроет так, что на альф кидаться будешь. Никакие подавители не спасут. Твой организм слишком долго молчал, а теперь проснулся. И моя практика подсказывает, что тебе будет, мягко говоря, сложно. Так что… подумай об этом и подготовься.
И Кайрон решил, что подготовится! В конце концов, жизнь ведь и правда продолжается! Пусть даже такая странная, когда омега, забеременев и родив ребенка от альфы, только после этого надумал с ним переспать... С ним и с его мужем! Да! И к рогатому эту проклятую уже совершенно неправильную и даже дикую в создавшихся обстоятельствах формально существующую невинность!
В рамках спланированной подготовки, после того, как организм совершенно однозначно сообщил Кайрону о приближении течки, он сделал маникюр и педикюр, а вот эпилировать себя все же не стал, сохранив кудряшки на лобке и шерстку вдоль позвоночника.
- Натуральность теперь в моде,- кивнул ему ухоженный омега-стилист в салоне и предложил взамен стрижку. На голове и все-таки там, внизу.
Где-то посередине процесса маленький Натан проснулся, но, накормленный и переодетый в новый памперс, вскоре снова благополучно задрых. Так что после посещения салона получилось еще и в магазин омежьего белья сходить. В таком месте Кайрон был впервые - так-то он обычно покупал себе через интернет наборчики из десятка одинаковых немарких боксеров и все. А тут перед ним открылся невероятный в своей утонченной порочности мир кружев, гипюра, тончайших рюшей и шелковой вышивки. Причем все это стоило столько, что вначале появилось желание не померить, а развернуться и сбежать. Но подошел продавец, и стало неловко. В итоге были выбраны несколько пар, которые Кайрону неожиданно позволили примерить.
Увешанная зеркалами со всех сторон, просторная примерочная пугала и манила. Вкатив внутрь коляску и закрыв за собой дверь (не штору, а дверь!), Кайрон разделся, а после взялся за первую вещичку: беленькие трусики, у которых весь зад был в рюшечках. Это было мило, но показалось совсем уж детским, а потому неэротичным. Так что следом Кайрон натянул на себя красные кружевные стринги с ранее незамеченной прорезью на лобке. Располагалась она чуть выше члена, и в нее тут же вылезли кустиком так и не состриженные до конца кудряшки. Кайрон прыснул в кулак и незамедлительно избавился от белья столь неожиданно-порочной красоты.
В следующих трусиках прорезь тоже имелась, но была расположена уже в другом месте. Прокрутив перед зеркалом задницей, в центре которой через отделанную шелковой тесьмой дырку нахально сверкала щель между ягодицами, Кайрон тихо присвистнул и от этого варианта тоже отказался.
Вдогонку за первыми тремя моделями обратно в свои красивые упаковочные коробочки отправились еще три - с прозрачной вставкой напротив члена, через которую он выглядел голым, неприличным и каким-то сплющенным, в леопардовом раскрасе, а после и пошитые так, что член и яички оказывались будто бы в отдельном чехольчике, оканчивавшемся помпончиком из легкого меха. В итоге раскрасневшийся и, кажется, даже немного возбужденный Кайрон остался один на один с последним экземпляром. Эти трусики по сравнению с прочими выглядели вполне прилично - хоть и были кружевными, но закрывали попу, да и спереди позволяли видеть лишь неявный, а оттого особо притягательный намек на наготу. Кайрон решил остановиться на них.
Из запланированного ранее осталось только прикупить презервативов, но фармацевт в аптеке огорошил вопросом про нужный размер, так что пришлось сбежать с позором - вот уж про это сведений точно не имелось. Не показывать же руками, вспоминая то, что как-то довелось увидеть! Да и потом Бриан - альфа взрослый, опытный, уж у него-то презервативы в запасе должны быть! А Вилю они и не нужны - не родился еще тот бета, который смог бы оплодотворить омегу... Да и не факт, что у него вообще возникнет желание овладеть Кайроном. Вполне ведь могло оказаться, что на самом деле Виль принадлежит к числу бет о-психотипа, которые в постели предпочитают всегда быть снизу. Этому, правда, противоречили все те же подсмотренные ночные игры на кухне дома Бриана, но точно ведь ничего известно не было, так что оставалось лишь фантазировать. И Кайрон фантазировал! Ох как он фантазировал все то время, пока тянулись дни перед теперь уже совершенно точно близкой течкой!
На это указывало все: и собственные ощущения, и то, как теперь стал принюхиваться к Кайрону Бриан.
- Ты должен решить для себя, - как-то столкнувшись с ним в коридоре, почти прорычал он. - Потому что мне лучше уехать, если ты... Если ты...
- Я решил, - загоняя внутреннюю дрожь поглубже, перебил его Кайрон и кивнул. - Решил. Я... Я буду ждать тебя и Виля. И я буду рад провести с вами свою первую настоящую течку.
- Единый бог! - провыл Бриан, ухватил Кайрона за плечи, подтянул к себе, прижал, буквально опьянив своим ароматом, а после оттолкнул и кинулся бежать так, будто за ним демоны гнались.
И это он еще Кайрона в новых трусиках не видел! Потому что позднее выяснилось, что продавец в магазине белья был прав и один только взгляд на тонкое кружево, обтянувшее задницу и член Кайрона, поверг и Бриана, и Виля в состояние близкое к умопомрачению. Оба явились сразу, как только началась течка: и звать не пришлось, потому что Бриан и так все учуял, даже будучи на другом конце дома. Его захлестнули инстинкты, да и Виль, как и любой бета, всем этим безумствам не подверженный, словно бы напитался царившим в комнате сексуальным напряжением, потому что тоже едва себя сдерживал. Или в его случае всему виной были именно трусики?
Да, эта кружевная красота слетела с задницы Кайрона в первые тридцать секунд, но, кажется, заплаченных за нее диких денег стоила. Чистые простыни приятно холодили спину, а сверху, напротив, горел настоящий огонь. Да и как иначе, если сразу два языка вылизывали Кайрону соски, если сразу две пары губ ласкали его член и яички, если сразу два пальца скользнули ему в анус, заставляя стонать и разводить ноги шире.
С презервативами действительно проблем не возникло, но все же первым в Кайрона вошел Виль.
- Я мельче, тебе совсем не будет больно. Да и потом, если Бриан сразу повяжет тебя, я ожидания просто не переживу. Единый бог, какой же ты маленький, какой нежный и хрупкий по сравнению с альфой! Какие вы разные и при этом одинаково желанные!
И Кайрон скулил и сходил с ума, плавясь в огне течки, вдыхая аромат сильного альфы и наслаждаясь мастерством беты, который оказался опытным и тонко чувствующим любовником.
- Сегодня мы только твои, вся наша страсть только для тебя, - шептал на ухо Бриан, а после спускался ниже, чтобы начать выцеловывать Кайрону ключицы и шею.
Его запах - терпкий, мускусный, бесконечно волнующий, бил в нос. Во встопорщенный ирокез так и хотелось вплести пальцы, да после еще и стиснуть их посильнее. Но все же в этот миг не альфа, а бета дарил желанное, остро необходимое сейчас удовлетворение. Умелые движения его члена в анусе отзывались сумасшедшими, ранее никогда не испытанными ощущениями. Изначальное смущение пропало, будто и не было его никогда. Кайрон чувствовал себя раскрепощенным, охочим до новых ласк и смелым настолько, что, предложи ему кто-то вот прямо сейчас купить те трусики, которые смутили его в примерочной, или даже те, что он и мерить отказался, увидев атласный бант над овальным отверстием, в которое следовало выставить наружу голые член и яички, он бы не сомневалс ни секунды. И то, и это! Дайте все! Главное только, чтобы после еще ярче, еще мощнее. И чтобы каким-то чудом доставшиеся Кайрону альфа и бета целовали не только его, но и друг друга. А если бы еще и посмотреть на то, как они занимаются любовью! Увидеть совсем близко, как член Бриана станет погружаться в анус Виля, а после на то, как уже этот красавчик-бета будет брать своего брутального мужа-альфу!
Как бы Кайрон их в этот момент ласкал! Как бы целовал Бриану сильную шею, проходясь языком по вздувшимся жилам! Как бы наслаждался, вылизывая занятому мужем Вилю возбужденно торчащие соски. С каким бы удовольствием тискал обоим крепкие ягодицы, перекатывал в ладонях яички, а после, окончательно осмелев, забрался бы под стоящего на четвереньках альфу, чтобы взять в рот его член... Ну или просто сидел чуть в стороне от них, наблюдая за тем, как сильные руки Виля сжимают Бриана, в то время как его губы скользят по плечу к уже давно поджившей метке. Да! Эти двое пометили друг друга, хоть обычно альфы не делали этого с бетами, а уж о том, чтобы беты метили альф, Кайрон и вовсе не слышал никогда.
Интересно, каково это, когда тебя метит любимый партнер?.. Пусть не истинный, что уж, но тот, с кем ты готов быть рядом, с кем интересно, тепло и сладко. Чья нагота вызывает острое возбуждение, а улыбка заставляет улыбаться в ответ, чувствуя прилив счастья. А уж если тебе так улыбаются двое!
В итоге целиком поглощенный этими фантазиями, а главное, ощущениями, Кайрон кончил сначала под Вилем, а после еще раз, легко приняв в себя куда более впечатляющий по размерам половой орган Бриана. Он бился на нем той самой птичкой, про которую говорят: коготок увяз - всей пропасть. Он скулил, тыкался лицом в стороны, словно искал что-то, и вскоре получил. То, о чем, кажется, подспудно и мечтал - Виль вернулся из ванной и приставил пахнущий свежестью член к губам Кайрона. И это было именно то! Оно! Совершенство телесной радости, восторг от чувства единения. Кайрон отдавал себя, чувствовал ответный восторг обладания и наслаждался уже им…
А потом заплакал проснувшийся Натан-младший и пришлось сделать перерыв. Кайрон - голый и по-прежнему разгоряченный - кормил малыша, а два его любовника - такие же возбужденные и нагие - лежали рядом и просто смотрели, широко открыв глаза и забавно-одинаково приоткрыв рты. Так, словно ждали своей очереди. И ведь дождались же! Потому что, когда угомонившийся малыш был уложен в кроватку, уже эти двое - и Бриан, и Виль - припали к соскам Кайрона. И дальше опять все было жарко и во много, во много раз лучше, чем в тех порнороликах, что некогда так впечатлили. Просто потому, что в кино, в котором сейчас принимал участие Кайрон, были не какие-то непонятные альфы и беты, а те двое, о ком он вздыхал уже давно.
Течка не отпускала долго. Как и предсказывал Эспен, она действительно оказалась затяжной и уморила не только самого Кайрона, который, кажется, даже спал с членом в заднице, но и Бриана с Вилем. Первый, выдоенный несколькими вязками, тоже так и норовил заснуть сразу, как только узел спадал. Так что Виль, взявший на себя заботу о том, чтобы все они не умерли с голоду, кормил Кайрона и Бриана с рук, подсовывая им кусочки повкуснее, но и не забывая о себе. Режим не сбился у одного только Натана-младшего, которому до проблем взрослых было пока что еще очень далеко. Зато после того, как течка закончилась, сами взрослые тоже перешли на детский способ времяпрепровождения: только ели и спали, восстанавливая силы.
И спать так, зажатым между двух сильных тел, уткнув нос Бриану в подмышку, где запах альфы чувствовался так правильно и сильно, и вжав ягодицы обнимавшему сзади Вилю в пах, оказалось исключительно хорошо. И, кажется, понравилось не одному лишь Кайрону.
- Ты чудо,- сказал Бриан, когда стало понятно, что лениться и валяться больше нельзя, и, более того, давно пора собирать себя в кучку и отправляться на работу, где все уже совершенно потеряли и директора, и главного бухгалтера. - И ты, Виль, тоже чудо. Вы оба мои чудеса чудесные. И я вообще не понимаю, чем заслужил такое вот двойное счастье. А я сейчас так счастлив, что даже словами не описать.
- А потому самое время сказать нашему мальчику то, что мы давно собирались, - промурлыкал Виль и тоже встал.
- И что же это? - вдруг испугавшись, спросил Кайрон.
Одному в центре кровати тут же стало холодно и неловко. Так что он сел, еще и натянув себе на бедра простыню. Бриан и Виль переглянулись, а после не сходя с места, как были (то есть в чем папа родил) просто взяли и сделали Кайрону новое предложение. Уже не суррогатного отцовства, а куда более романтичное, из числа тех, от которых мог бы отказаться только омега, окончательно выживший из ума. Нет, речь не шла о немедленном браке. Бриан в силу некоторого личного опыта, о котором Кайрон уже кое-что знал, оказался категорическим противником скоропалительных решений, основанных на сногсшибательном сексе или приятном омежьем аромате: «Плавали, знаем!» Так что было предложено другое: Бриан и Виль, повергая Кайрона в шокированное изумление, просто попросили у него разрешения... начать сначала.
Позднее, когда друзья и подросшие дети (все четверо) раз за разом спрашивали взрослого, украшенного сразу двумя метками и умудренного опытом многолетнего брака Кайрона, почему же он все-таки решился на такую вот странность, ответ всегда звучал одинаково: «Потому, что это было логично». Да и действительно, получалось ведь, что вся история знакомства и последующего схождения семейной триады развивалась, будто пущенный в обратную перемотку фильм - от финала к началу. От беременности и рождения ребенка к романтическому букетно-конфетному периоду.
Однозначно карамельно-розовому. Хотя… Хотя теперь Кайрон знал, что карамель годится не только на создание хрупких цветов и тончайших листьев. Нет, он по-прежнему делал все это, радуя своих постоянных клиентов, но лично ему куда больше удовлетворения принесло совсем другое изделие. Какое? О! Вот о нем он бы не рассказал никогда, какие бы допросы с пристрастием ему ни устраивали! Да и с кем, кроме мужей, возможно обсудить, насколько удачной оказалась дикая идея сделать розовый (да, все-таки розовый!) карамельный (ну, а как иначе?) и нет, не цветок, а крупный, фактурно вылепленный член?! Гладенький и тепленький, он значительно лучше эскимо подошел для некоторых не совсем обычных способов использования. Хотя, если уж оставаться совершенно искренним, и эскимо иной раз бывало очень кстати…