ШХ. Трактат о пчеловодстве, окончание

-Где бы я их ни говорил, это правда, - фыркнул Дональд.
-Но я слышал, что ребёнок - плод любви, и если бы не гибель его отца... -  начал было Холмс.
- Ха-ха-ха! Как бы не так! -  в голос расхохотался Дональд . - Это - его собственный ребёнок,  и покойный морячок-рыбачок здесь ни при чём. Видели бы вы лицо этого ребёнка, у вас не осталось бы тени сомнения в том что Тидлтон -  его родной отец.
Граф Мейнус совсем было собрался в очередной раз сделать замечание языкатому сыну, но в этот миг Сьюзен Вистон изумила всех, внезапно громко расхохотавшись.
- В чём дело? - резко повернулась к ней миледи, но Сьюзен не хотела или не могла отвечать -  её прямо-таки корчило от  хохота.
- Да это истерика! - вскричал Уотсон. Он плеснул воды из графина в стакан, а из стакана -в лицо хохочущей горничной. Смех оборвался, и молодая женщина, схватившись за горло, немо уставилась на Уотсона, часто икая.
Ланч был скомкан и завершён. Холмс  настаивал на разговоре с горничной "ради выяснения причин странного поведения", но Уотсон не разрешил
" в интересах её душевного здоровья ".
-Да и не получится у вас сейчас говорить с ней - она не в себе. Нужно хоть на время оставить ее в покое.
-Я прослежу за этим, - пообещал Гарднер.
- Не нужно, Гарри, отведите её в мою комнату, - попросила леди Мейнус. - Я сумею успокоить её, обещаю вам.
Поговорив ещё самую малость о предстоящих похоронах, гости откланялись.
- Ну, Уотсон, хватит у вас сил на ещё один марш-бросок? -  обеспокоенно спросил Шерлок Холмс.
- До дома Тидлтона, разумеется? Что ж, у Мейнусов я отдохнул...
- Тогда не будем терять времени. Что, Ланс, надеюсь, вам интересно?
-  А я бы всё-таки попытался допросить  горничную, -  сказал Ланс. - Истерика -истерикой, но, мне кажется,  даже до истерички можно достучаться, если проявить настойчивость и терпение.  Но мы условились:  вы -командиры,  я - подчинённый.
-  И вы не пожалеете, - заключил Холмс.  - А что вы думаете об акте христианского милосердия и усыновлении подкидыша?
-  Ничего. Разве что любопытно было бы установить , кто его мать.
-  А меня куда больше интересует, кто его отец, -  сказал на это Холмс. - Что касается матери... Полагаю, вы  не просто так чуть не проглядели дырку  в леди  Мейнус, Уотсон?
- Держу пари, - проговорил, стараясь сдерживать возбуждение,  Уотсон. -  что эта женщина родила не далее, как две недели назад.  На её лице пигментные пятна,  все признаки анемии и недомогания, да и фигура ещё не пришла в норму.
- Что ж, - кивнул Холмс. -  Поверим суждению профессионала.
- Подождите! -  Ланс схватил себя рукой за лоб. -  Так это - её ребёнок?
- Отсюда и столь большое рвение к  христианскому милосердию. А то, что она выдаёт собственное дитя за подкинутое, делает естественным вывод о том, что граф Мэйнус никакого отношения к нему не имеет.
- Вот вам и ещё загадка, наравне со Сьюзен Вистон.
- Загадка  Сьюзен,я думаю,  окажется проста, и до неё мы в своё время тоже дойдём, - сказал Холмс . - Я только хотел заметить, что кому, как не горничной, знать о своей хозяйке самые интимные подробности?
- Кому,  как не горничной?  -  переспросил Уотсон, пытливо глядя на своего друга
  - Разве что какому-нибудь медику, привязанному к этой женщине, но не к её мужу, медику, способному помочь при родах.
Он больше ничего не сказал и у него тоже ни о чём не спросили,  но Ланс почувствовал на своей спине ледяные мурашки -  всё увиденное и услышанное сегодня начало для него сплетаться в  совершенно зловещую историю.
- Посещение Тидлтона расставит точки над "i", -  пообещал Cэмплиер.

Дом Тидлтона не отличался роскошеством постройки или убранства - обыкновенный сельский дом, окруженный совсем маленьким садиком. Во дворе невысокая симпатичная женщина кормила уток.
-  Миссис Тидлтон? -  спросил её Сэмплиер. -  Мы могли бы видеть мистера Тидлтона?
- Проходите, - женщина поспешно обтёрла руки о передник. -  Он в доме, делает кое-что по хозяйству.
Переступив порог, Ланс увидел чистенькую, но бедную комнату, обставленную большей частью самодельной мебелью. Молодой человек в одной сорочке как раз пристраивал на место отломившуюся от стула ножку. Его тонкие пальцы, ловко управляющиеся с отвёрткой, казались вовсе не предназначенными для такой работы. В них куда  естественнее смотрелось бы перо. Мальчик - по всей видимости именно тот ребёнок, о котором говорил Гарднер - помогал держать стул, как нужно, страшно гордый сознанием собственной значимости. Лицом он, действительно, был весьма похож на приёмного отца, но Лансу больше бросилось в глаза необыкновенное сходство племянника  с дядей - Тидлтон был точь-в-точь покойный Бенатроп. Только если в лице Бенатропа читалось некоторые высокомерие и чувство достоинства, то  Тидлтон казался простоватом и даже несколько рассеянным. Он поднялся навстречу гостям, как бы стесняюсь своего довольно высокого роста.
-  Чем могу служить, джентльмены?
- Боюсь, мы сообщим вам не слишком радостную весть, - проговорил Холмс. -  Ваш дядя Бенатроп скончался сегодня утром.
- Отчего? -  мгновение помолчав, равнодушно полюбопытствовал Тидлтон.
-  Несчастный случай . Побежал от напавших на него пчёл,  упал с обрыва и разбился. Насмерть, к сожалению.
- Что ж, мы с дядей давненько не поддерживали отношения, но меня огорчает его смерть - он был ещё не стар.
Сэмплер понимающе кивнул и, словно в поисках перемены темы, обратился к мальчику:
-  А в чём это вы так перемазались, сэр? О, ведь это вишня? Не так ли?  Сладкие вишни в ликёре? Не может быть, чтобы я ошибся.
- Пойди умойся, -  ласково посоветовал сыну Тидлтон. -  Я подожду и без тебя делать ничего не стану.
Мальчик кивнул и пошёл из комнаты, а Тидлтон сказал извиняющимся тоном, немного понижая голос:
-  Он сильно заикается, поэтому не любит разговаривать с малознакомыми людьми.
-  О, простите, -  прижал ладонь  к груди  Сэмплиер.-  Я не хотел смутить  его,  просто... - он засмеялся, - вишни в   ликёре -  одно из самых счастливых воспоминаний моего детства. Видите ли, у нас был сад, и моя матушка... Словом, я  услышал знакомый запах -  и не удержался, чтобы не заговорить об этом.
-  Тогда я угощу вас, - обрадовался Тидлтон.  - У нас в саду тоже прекрасное вишневое дерево. Кэт  сама их, правда, не готовит,  но наша знакомая Сьюзи Вистон за долю урожая снабжает нас регулярно.
Он вышел и вернулся с вазой, щедро наполненной лакомством.
-  Просто великолепно, -  одобрил Холмс, пробуя угощение. - Если бы я знал, что мисс Вистон их готовит, наладил бы поставку на Чаячий мыс. Но не думал, что вы хорошие знакомые  - говорят,  мисс Сьюзен не жаловала вашего дядюшку. А с вами она, значит,  дружила?
-Дружила?  Да нет , - лицо Тидлтона омрачилось, словно от неприятного воспоминания.-  Боюсь, просто она чувствует себя виноватой перед Кэт из-за того, что наш малыш... - он вдруг осёкся и замолчал, и выражение его лица стало угрюмым.
- Ах, я, недоумок! -  Холмс с размаху хлопнул себя по лбу. - Ну, конечно же, всё просто! Благодарим вас за всё,мистер Тидллтон, и желаем удачи  и процветания всей вашей семье.
- Благодарите? За что благодарите? -  изумился  Тидллтон.
-  За всё, -  загадочно повторил Холмс и поспешил выйти, прихватив, однако, горсть  вишен с собой.
- Послушайте , - проговорил Уотсон, едва они покинули дом Тидлтонов.-  У вас такой вид, будто вы всё уже знаете, а я что-то совсем не понял... Вы нашли эти вишни, задали пару ничего не значащих вопросов  и  -  всё?  Кто же убийца?
- Убийца?  Здесь есть преступник, на мой взгляд, похуже убийцы. Что вы скажете  о беспринципном мерзавце, обрекающем на позор и нищенство ни в чём не повинных детей и их матерей, вкрадывающемся им в доверие как раз тогда, когда их положение наиболее тяжело и неустойчиво -  смерть любимого, например, или долгое отсутствие вестей от мужа? О лицемере, разглагольствующем о порядочности и приличиях тогда, как... -  он махнул рукой.
-  Мне кажется, вы говорите о самом Бенатропе, -  заметил Ланс. -  Но я не понимаю,  при чём здесь Сьюзен Вистон и мальчик Тидлтонов?
-  А как вы думаете, не могла ли эта Вистон, кроме работы горничной, исполнять ещё и другую работу?-  спросил Холмс.
- На что вы намекаете? Что же она такого делала?
-  То, на что нам невольно намекнул Тидлтон.  То, что явилось причиной её более чем прохладного отношения к капитану Бенатропу.
-Но что? Что же она такого делала?
- Полагаю, она изводила плод. "Ведьма" - сказала о ней кухарка Бенатропа. Но не так ли называют селяне врачевательниц-травниц? Слушайте, Ланс, -  Сэмплиер обернулся к нему с каким-то странным, вдохновенным выражением лица, и прежде глуховатый голос его  словно зазвенел на высоких нотах. - Теперь я могу рассказать почти всё.  Вы - представитель официальной полиции , от вас зависит законный ход дела. И в вашей же воле не дать делу законного хода.
- Да вы с ума сошли! -  вскричал Ланс. - Покрывать убийцу?  Мне? И вы это так просто предлагаете?
-  Но подождите,  подождите , - Холмс  схватил его за пуговицу и принялся вертеть её туда и сюда, словно вознамерился оторвать. -  Ведь никто пока ещё не знает ничего о яде. А если бы и знал, как легко это опровергнуть...
- Подождите, - перебил Уотсон. - Мы ещё не выслушали виновную сторону. Давайте допросим мисс Вистон.
- Для этого придётся вернуться в дом Мейнусов, - не без злорадства напомнил Ланс. -  Не близкий конец .
- По-моему, восстановление справедливости оправдывает маленькие физические неудобства, - заявил Уотсон.
Однако, его тело было, видимо, немощней духа, и до дома Мейнусов на этот раз они добирались долго.
Сэмплиер не стал  стучать или звонить у двери. Вместо этого, вычислив по персиковым шторам, где находится будуар хозяйки, он подобрал с земли небольшой кусочек гравия и бросил в окно. Лицо Сьюзен Вистон показалось немедленно, исполненное самого праведного негодования в адрес негодяев, решившихся нарушить покой её хозяйки.
Сэмплиер взял из руки Уотсона трость и написал её концом на земле: "Я всё знаю",  после чего тщательно затёр надпись подошвой.
Он ещё не кончил это занятие, а Сьюзен Вистон уже стояла перед ним, бледная и в красных пятнах.
- Что "всё"?  - убитым шепотом спросила она.
-Почти всё, - поправился Холмс. - Я знаю, что вы в соучастии с мистером Гарднером и вашей хозяйкой выдали за подкидыша сына леди Мейнус и капитана Бенатропа,  а потом убили капитана, чтобы, что называется, спрятать концы в воду. Я знаю и то,  что ребёнок Тидлтонов - тоже сын Бенатропа, и что вы неудачно пытались избавить его мать от беременности. Знаю, что это не первый случай, когда к вам обращаются с подобной просьбой, и что вы за это ненавидели капитана при его жизни.
-  Не за это, - покачала головой Сьюзен. -  Я - тоже жертва. Только я-то знала , как травить плод с самого первого дня. Капитан  умел уговаривать, сэр, такие слова находил и так умело склонял девушку, признаваясь в любви,  а на самом деле ему было только одно и нужно, потом он даже кланяться переставал,  а беднягу Кэт и вовсе ославил распутницей. Я же теперь детей иметь больше не смогу, и Кэт едва ли. Ему от этого никакой досады, девушки  - что  могут в свою защиту? Признайся они - это их погубит, а мужчине любые шалости прощаются -вот и где здесь справедливость? Разве это по-божески?  Госпожа, когда узнала обо мне, поверить не могла, что капитан был моим любовником, думала, я всё вру,  она прогнала бы меня,  кабы с ней то же самое не случилось вскоре. Но вот своего  ребёнка убивать она никак не хотела, нет. Она - мужественная женщина, моя госпожа. Беременность скрывала, на поздних сроках сказывалась больной, да и граф, слава Богу, был в отъезде, а когда рожала, даже не пикнула, и сейчас так держится, что господин граф ничего не знает. А два года назад, между прочим, одна бедняжка утопилась от позора, неподалеку отсюда , в Хэмфилле.
При этих словах Ланс нахмурился - он, кажется, понял, о ком идёт речь, а Сьюзен продолжала:
-  Вот как я всё это госпоже рассказала, мы и решили, что малютка останется в доме , как будто его подкинули. Гарри тоже знал обо всём, роды-то мы с ним  вместе принимали. Тогда я и решила,  что хватит уже капитану губить девушек, и сама всё придумала.  Гарри много про пчел рассказывал, вот я и сообразила, как сделать, чтобы укол за их укус сошел. А дальше всё  устроила:  спрятала в руке иголку от шприца -на ней хорошо яд держится, вызвала его, как будто от имени госпожи поговорить, а там стала вроде как заигрывать -  дескать забудем старое и всё такое. Вишни ела,  ему дала, вишни  пахнут - пчёлы тут как тут.  Ну, и я - коль иглой, он даже не понял - решил, что это - пчела. А умер  быстро,  совсем не мучился , я видела, - и  она вдруг прервала рассказ и зарыдала, стараясь делать это тише.
Сэмплиер порылся в кармане и вытащил большой клетчатый платок, который со вздохом подал мисс Вистон.
Воцарило молчание,  прерываемая только всхлипами убийцы.
- Ваш дьявольский план не удался, -  хрипло сказал Ланс, глядя себе под ноги. - Только что стали известны результаты медицинской экспертизы.  Капитан Бенатроп имел к пчёлам... как это называется, доктор?
-  Идиосинкразия, -  с готовностью подсказал Уотсон.
- Да, идиосинкразию, вот именно. То количество пчелиного  яда, которое оказалось бы безвредно для любого другого человека, подействовало на него смертельно. Притом мгновенно. Отёк гортани - и всё такое. Ваш яд ничего не успел сделать.
Сьюзен Вистон резко вскинула заплаканное лицо, ее глаза расширились.
- Вы... вы правду говорите, сэр?
-  Я - сержант Ланс, -веско проговорил полицейский. -  И то, что я сообщаю вам, есть официальные данные. За покушение на убийство вас бы следовал привлечь к суду, но ради леди Мейнус в целях сохранения семьи я готов избежать огласки. Пусть вашим судьёй станет для вас ваша совесть, и пусть вы навсегда запомните то чувство, которое испытали, глядя на то, как умирает отравленный вами человек, а ещё  при виде надписи, которую сделал сейчас мистер Сэмплиер. Пусть воспоминание об  этих чувствах никогда не оставляет вас и послужит удержанию от опрометчивости и даже от тени мысли о том, что вы можете распоряжаться чужими жизнями, как бы нехороши они ни были.  На всю вашу жизнь...

В усадьбе на Чайчьем мысу пахло мёдом. Уотсон, охая, забрался в кресло и громко заявил, что больше без крайней необходимости шагу не сделает. Ланс чувствовал себя не в своей тарелке, противоречивые чувства раздирали его.
- Если кто-нибудь узнает об этом,  -  не выдержал он. - Моя карьера...
- Неужели вы думаете, что кто-то из нас проболтается с риском разделить с вами тюремную камеру? - хмыкнул Сэмплиер, подливая Лансу крепкий удивительно ароматный чай..
-  Вашей карьере многие позавидуют, друг мой, - проговорил с обычным добродушием Уотсон.  -  Уж если на её заре вы сопутствуете самому Шерлоку Холмсу, то закат будет просто ослепителен.
-  Ерунда, -  слегка покраснев, пробормотал Ланс. -  Встретится на закате дней какой-нибудь молодой самонадеянный сержант, да ещё, пожалуй, чего доброго, и не узнает меня при встрече.
Сэмплиер рассмеялся своим удивительным беззвучным смехом, его рука дрогнула, и  чай плеснулся мимо, образовав на столе маленькую  коричневую лужицу, на которую тотчас прилетела пчела и стала пить.